Развестись нельзя помиловать

Пролог

Какими способами можно расправиться с неверным мужем? Четвертовать, распять, навести порчу…

Смотрю на моего новоиспеченного мужа, киплю от негодования, в голове проносятся все более кровожадные варианты расправы, потому что на нем висит какая-то пиявка в черном и не желает отлипать! Даже могу узнать ее, эта женщина ближе к тридцати годам, единственная, что пришла на свадьбу в графитово-черном платье, а-ля маленькое черное платье, точно не со стороны невесты, значит, со стороны жениха.

А мой муженек не особо торопится отцеплять эту прилипалу от себя. Целуются взасос и совесть их не мучает!

Не хотела привлекать к себе внимание этой парочки. Топнуть ногой получается совершенно случайно.

Звук выходит очень звонким и гулким в пустом пространстве коридора.

Муж дергается и отцепляет от себя наконец прилипалу.

– Черт Эва, это не то, что ты подумала.

Какая банальная отмазка, даже обидно, что не придумал ничего оригинальнее.

– Кобель, – выплевываю я, от злости, не зная, что еще предпринять. Хочется рвать и метать – я срываю с себя фату, бросая под ноги, топча этот бестолковый символ невинности. Она достаточно короткая, всего лишь до талии, но жутко надоела за время торжества.

Опрометчиво. Дергаю ногу. Легкая ткань цепляется за острые носы и высокие шпильки дизайнерских туфель и не отстает.

Вот же засада! Гордо уйти в закат не получается. Невесомая ткань запутывается между туфель.

Смотрю на мужа уже с легкой досадой, надо же быть такой скотиной, чтобы целоваться в коридоре ресторана, где проходит празднование нашей свадьбы. Регистратор уехал всего час назад, а мне уже наставляют рога.

Складываю руки на груди.

– И как же прикажешь понимать? – доля сарказма сочится в моем голосе.

Перевожу взгляд на пиявку – довольная, что получилось мне напакостить, улыбка Джоконды ей не к лицу. Огненно-каштановые волосы собраны в высокую прическу, а обтягивающее платье дает хорошее представление о ее фигуре.

Муж трет переносицу. Явно подбирая слова.

– Это ничего не значит. Случайность…

– Ну что ты за тряпка? – вдруг возникает эта вобла с идеальными девяносто-шестьдесят-девяносто. – Скажи ей правду. У нас отношения и молодая жена в твою свободную жизнь не вписывается.

– Замолчи! – резко осекает ее. – Тебе лучше покинуть ресторан.

Гляделки между ними завершаются ее капитуляцией.

– Хорошо, я уеду, ты знаешь где меня искать, – многозначительно тянет она, разворачиваясь и даря мне взгляд, призванный, видимо, меня унизить.

Вот же тварь! Слежу, как она удаляется, плавно покачивая бедрами в лоснящемся графитом атласе платья.

Догнать бы и расцарапать ее самодовольную мордашку, но боюсь, если двинусь, то лицо по частям придется собирать мне.

– Помоги же, – дергаю ногу запутанную в белоснежную вуаль.

Адам спокойно подходит ко мне.

Я снова дергаю ногу, опасно покачиваясь.

Как же я жалею, что пошла на поводу у мамы и выбрала эти зашибись модные и дорогущие туфли, а не те, что понравились мне самой.

Адам придерживает меня за плечи, не давая упасть, фиксируя своими горячими ладонями. Сквозь тонкое кружево рукавов его прикосновения обжигают.

Смотрит прямо в глаза.

– Я не привык оправдываться. Но то, что ты увидела, действительно ничего не значит. И тебе не о чем беспокоится. Договоренности остаются в силе. Это все, что тебе нужно знать.

Какие договоренности? Отец просто поставил меня перед фактом, приказав выйти замуж за этого человека. Если у него были договоренности, то только с моим отцом, а я перед ним чиста, свободна от любых договоров. Я обещала отцу, что выйду за него и вышла, жить с ним до старости я не обещала!

– Подожди не дергайся, – так и не дождавшись от меня ответа, он опускается на одно колено передо мной, прочерчивая всю линию от бедер до колен своими обжигающими ладонями. – Я помогу тебе.

Аккуратно поднимает подол длинного ужасно дорогущего свадебного платья-русалки в пол, расшитого вручную вышивкой, камнями и еще бог знает чем.

Замираю, задерживая дыхание.

Чувствую, как его горячие руки касаются щиколотки.

– Держись за мои плечи, – командует, приподнимая одну мою ногу, выпутывая ткань, затем вторую. Едва успеваю вцепиться в его плечи.

Он задерживается в таком положении, проводя по шелку тонких белых чулок, лаская своими горячими, ловкими пальцами.

– Кажется, я не снимал еще подвязки с твоего бедра, – слышу приглушенный голос у своих ног, и его пальцы неуклонно начинают подниматься вверх.

Глава 1. Свадьба

Сегодня самый счастливый день в жизни каждой девушки, когда она одевает самое красивое подвенечное платье, самое дорогое и малоудобное, зато шикарное и не грех похвастаться перед знакомыми, родственниками и целым светом – свадьба.

И для меня этот день был бы таковым, если бы я выходила замуж за любимого.

Эта свадьба – желание отца. Ни я, ни мой жених не имели права голоса и выбора в этом союзе, и что из этого выйдет одним небесам известно. Если бы у одного из нас был выбор эта свадьба не состоялась бы, если бы да кабы, история не любит сослагательного наклонения.

Платье подвенечное, потому что отец настоял. Сначала венчание в церкви, потом выездная, торжественная роспись в ресторане, а потом муж увезет меня к себе и я навечно стану его женой. Потому что венчание не предполагает разводов, по их мнению.

Отец с матерью живут венчанные уже двадцать пять лет, и вот меня решили выгодно пристроить сыну отцовского партнера по бизнесу и по совместительству папиного закадычного друга. Этот брак был сговорен задолго до моего рождения, когда родился первенец папиного друга – Адам Айтемиров.

Он на десять лет старше, завидный холостяк, мог бы и не жениться вовсе, но дал обещание своему отцу, который в считанные месяцы сгорел от рака мозга, что выполнит его последнюю волю.

Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, уверена многие девушки мечтали бы выйти за него замуж, как мечтаю я поменяться с ними местами, остаться свободной, независимой и может когда-нибудь выйти за любимого.

Мама без стука заходит в комнату невесты. Здесь есть все удобства для комфортного ожидания церемонии и отдыха во время самого торжества.

– Как ты? Не волнуешься? Ничего, через это все мы проходим. Это твоя первая свадьба, поэтому волнение обычное дело.

С подозрением смотрю на маму.

– Вы же с папой оба раз женились и на всегда. – уточняю, желая прояснить, а то начинаю сомневаться в своей памяти. К чему все эти рассказы про первый раз, как будто будет второй. Напряженно оборачиваюсь на нее.

– Конечно. Первый и единственный, – подтверждает мама.

Какая глупость, разумеется мне показался скрытый смысл, которого нет.

– А сегодня моя девочка любимая и единственная выходит замуж, это ли не радость? Ну же, выдохни и улыбнись, ничего сверхъестественного не происходит.

Старательно натягиваю улыбку, это я хорошо умею. Всю жизнь слышу от мамы поучительное и нравоучительное – леди не пристало это, леди не пристало то, такое ощущение, что леди пристало только сидеть и иногда хлопать глазками. Благо у меня есть папа, вот он научил меня и машину водить, и в тайне от мамы с оружием управляться. И на все мамины "леди" лишь отмахивался – моей девочке пригодиться. Наверно он так компенсировал отсутствие мальчика, ведь мама так и не смогла родить второго ребенка, сына и наследника, поэтому вся отцовская любовь досталась мне, в том виде, как он ее понимает.

Настойчивый стук в дверь.

– Я посмотрю кто там, – мама выглядывает и тут же начинает спроваживать гостя.

Жених в дверях, мама его настойчиво выталкивает.

– Нельзя видеть невесту до бракосочетания – плохая примета! – какая глупость, он уже видел меня на венчании, в другом платье и под фатой, но все же видел.

Но маму не переубедить, она очень суеверна, бережет меня как драгоценную вазу, чтобы отдать в целости и сохранности новому владельцу.

Жених замирает в дверях, залипая на мерцание и отблески камней с моего платья, разлетевшихся по всей комнате мириадами солнечных зайчиков – в окно сквозь тучи пробилось несколько лучей холодного зимнего солнца. Я и сама зажмуриваюсь от этого блеска. Отступаю от окна в тень и все мерцание тут же исчезает.

Жених отмирает, извиняется и поддается маминым выталкиваниям, но все равно хорошо меня разглядел, с моего места это прекрасно видно. Для мамы этого достаточно, чтобы развести трагедию:

– Теперь точно ничего хорошего не жди, – причитает она.

– Так может не расписываться тогда? – подначиваю ее.

И это срабатывает. Мама тут же начинает уговаривать не делать поспешных выводов.

Конечно, ресторан заполнен гостями, все уже по полной развлекаются и едят. Как тут пойдешь на попятную.

Спустя час после церемонии я сбегаю от моей заботливой матушки, она счастлива и радуется за меня как за себя. Вот только, как мне порадоваться этому счастью? Сил нет уже смотреть на веселые лица гостей. Улизнула пока мама заговорилась с тетушкой о прелестей воспитания внуков. Как подумаю о детях, так дрожь берет. Мне бы диплом получить для начала, а потом о детях. Но ощущение такое, что все родственники уже ждут от меня детей вот прям завтра и это сильно напрягает.

Выскакиваю в коридорчик ведущий к санузлам и натыкаюсь на обалденную картину – целующуюся парочку.

Женщина в черном виснет на моем новоиспеченном муже как пиявка

Можно ли желать развода в день свадьбы?

Можно.

А еще закопать, уничтожить и растереть в пыль под своими ногами этого гада, что стал моим мужем. Этих обоих – и ту, что виснет на нем, и того, что благосклонно принимает ласку!

______________

Новинка "После развода. Верну любовь"

https://litnet.com/shrt/rMnQ

Была обещана одному брату, а досталась другому. Как жить, если сердце остается верным любви, а не своему долгу?

Глава 2. Похороны

Вобла ушла. Он ее прогнал.

Ненадолго. Уверена она еще вернется в его жизнь.

– Я не привык оправдываться. Но то, что ты увидела, действительно ничего не значит. И тебе не о чем беспокоится. Договоренности остаются в силе. Это все, что тебе нужно знать.

Как нелепы его оправдания, да и не оправдания вовсе – отмазки. Было и было – терпи и проглоти.

Прикрывается договоренностями, заключенными не со мной.

– Подожди не дергайся, – Адам опускается на одно колено передо мной, прочерчивая всю линию от бедер до колен своими обжигающими ладонями. – Я помогу тебе.

Аккуратно поднимает подол длинного ужасно дорогущего свадебного платья-русалки в пол, расшитого вручную вышивкой, камнями и еще бог знает чем.

Замираю, задерживая дыхание.

Чувствую, как его горячие руки касаются щиколотки.

– Держись за мои плечи, – командует, приподнимая одну мою ногу, выпутывая ткань, затем вторую. Едва успеваю вцепиться в его плечи.

Он задерживается в таком положении, проводя по шелку тонких белых чулок, лаская своими горячими, ловкими пальцами.

– Кажется, я не снимал еще подвязки с твоего бедра, – слышу приглушенный голос у своих ног, и его пальцы неуклонно начинают подниматься вверх.

Злость ненависть заворачиваются в душе вихрями. Как он посмел? Целоваться с другой прямо на свадьбе!

Не хватало еще раз топнуть ногой от негодования.

Адам у моих ног, но я этим недовольна. Он еще не отмылся от этой стервы, а уже приполз лапать меня.

Отталкиваю за плечи этого наглеца.

– Нет никакой подвязки, – без зазрения совести вру ему.

Хорошо Адам не смотрит в мои глаза в этот момент. Я отчаянно не умею врать. Мама всегда говорит, что по моим глазам легко прочесть вру ли я. Хотя о подвязке моя неугомонная мама тоже позаботилась – быть ей на месте сегодня, нетронутой.

Руки замирают, еще немного поднимаются вверх опасно близко к обозначен детали гардероба. Отталкиваю его плечи со всей силы, отшатываясь. Руки покорно соскальзывают с моих пылающих ног.

Отступаю, одергивая подол.

Он еще несколько секунд остается в таком положении, припав на одно колено, осмысливая мною сказанное, затем спокойно поднимается.

Смотрит на меня прямым взглядом. Не вижу в нем ни капли раскаяния.

В моем же он точно может прочитать разочарование. Не на это рассчитывала я, выходя замуж. Если не на любовь, то хотя бы на толику понимания и взаимоуважения. А какое может быть уважение при живой любовнице?

К разочарованию пристраивается бессилие. А что я могу поделать? Я даже развестись с ним не могу по своей воле. Нужна очень веская причина, чтобы папа позволил. Вряд ли поцелуй будет считаться за такую причину.

Я разворачиваюсь и ухожу, чтобы не показать наворачивающиеся слезы. Он не идет за мной. И это хорошо. Не хочу его видеть! Не хочу никого видеть! Не хочу присутствовать на этом празднике жизни, который не для меня!

Быстро пробегаю вестибюль ресторана, выскакивая наружу.

На улице противная морось. Еще утром все было застывшее, покрытое жесткой корочкой льда, а всего лишь через пару часов эта корочка превратилась в противную кашу под ногами.

Меня обдувает холодным воздухом. То что надо, чтобы прийти в себя.

Не люблю всю эту слякоть, но дорожки перед рестораном почищены и снег не мешает под ногами.

Ненавижу в этот момент своего отца, который настоял на поспешной свадьбе, зимой. Ненавижу всю эту жижу под ногами и над головой! Кто придумал это? Свадьба должна проходить летом в солнце море и песке, а не вот этом вот всем под ногами и над головой. Хочу лето, хочу отдых! Но медовый месяц на Майорке, как я хотела, отменяется, точнее откладывается на неопределенный срок. Папа предлагал альтернативу с Подмосковным отелем. Но я, как представила, что поеду туда одна с малознакомым мужем, сразу отказалась.

– Нет, папа, я не хочу, и у меня сессия на носу, ты же знаешь, – отнекивалась я от такого счастья.

Вот и что мешало ему согласится подождать до лета, когда вся эта кутерьма с сессией будет закончена?

Еще когда увидела фото своего будущего мужа, он мне не понравился сразу. Какие-то мутные, серые глаза, взгляд нахмуренных бровей, ни тени улыбки, в целом мужчина, но что-то в его внешности отталкивало меня.

– Папа, но он мне даже не нравится, как я выйду за него замуж? – возмущалась я.

– Дочь, как мы с твоей мамой женились. Мы тоже не знали друг друга до свадьбы, но поженились, присмотрелись, притерлись и теперь срослись не отлепишь. Ты можешь себе представить нас друг без друга? – спокойно ответил тогда отец.

Я не смогла представить. Да, я знаю эту историю. Знакомство родителей состоялось прямо на свадьбе. Она рассказывается практически на каждом семейном торжестве. На нашей с Адамом свадьбе тоже уже была рассказана, как пример нерушимых уз и счастливого брака.

Я этого Адама видела мельком в нашем доме, но это было настолько давно, что я едва узнала его на фото только когда отец сказал, что это сын его недавно почившего партнера по бизнесу. Точно не знаю, что у них там случилось в семье, но он надолго уезжал из страны и вернулся только перед смертью его отца. Адам Айтемиров долгое время жил в Венгрии вместе со своей мамой, развивал там свой бизнес, но вот отец умер и ему следует принять правление компанией, а заодно выполнить все договоренности.

Ритка выскакивает на улицу, держа в руках мой белоснежный меховой полушубок.

Моя подружка невесты и лучшая подруга по совместительству, накидывает полушубок мне на плечи, я с благодарностью принимаю.

– Видела эту воблу в черном? Как на похороны собралась, – режет она по живому.

Хоть в чем-то она со мной солидарна. Вобла и есть. В дополнении к платью, очень похоже, даже подобие вуали на огненно каштановых волосах, кокетливо прикрывающей верхнюю часть лица – точно траур из заокеанских фильмов.

– Кто так вообще одевается на свадьбу?

– Рит, давай не надо. – отрезаю.

Глава 3. Минутка свободы

– Мы угнали лимузин! Йу-ху-у! – радуется подруга как ребенок, доставая из бара шипучку.

Согласна, для нее это событие грандиозное, она в машину шикарнее подержанной иномарки никогда не садилась. Но именно за эту ее живость реакций я ее и обожаю.

– Будешь? – показывает она на бутылку.

Мотаю головой. Последний раз когда я приложилась к подобному пойлу мне на остаток вечера отшибло память, и это к лучшему. Потому как не хочу знать, как закончился тот вечер.

Рита хотела вызвать такси, но я вспомнила, что на стоянке молодоженов дожидается белоснежный лимузин ламборджини и не смогла устоять перед соблазном увести его. Мне нужнее! Мне нужно поднять моральный дух перед предстоящей ночью. Адам и сам как нибудь доберется до дома.

– А хорошая шипучка, зря ты отказываешься. Да не переживай ты так из-за этой свадьбы. Муж у тебя красавчик, обеспеченный, на крайняк заведешь себе любовника, так все делают. – обыденно сообщает она.

Смотрю на нее большущими глазами.

– Да ну, зачем мне такое счастье? Мне бы как-нибудь от новенького мужа отмахаться, а ты про еще одного кобеля мне.

Хохочет. Только сейчас понимаю она уже накидалась. Отбираю бутыль, рассматривая этикетку какое-то мурло. Делаю глоточек, кислятина, морщусь. Не люблю шампунь. Убираю в подставку для бутылок со своей стороны. Ритка недовольно смотрит на меня.

– Вот ты вредина. Сама не веселишься и мне не даешь! – притворно обиженно произносит.

– Выйдешь замуж – поймешь меня.

– Пфф, мене такие красавчики не светят, я это, – щелкает она пальцами, – некондиция, во – не девственница и папа у меня не Роман Летов.

Как будто услышав, в кармане ее пальто звенит телефон.

– У-упс, твой папа, – хихикает она снова, смотря на экран. Не успеваю сделать рывок и забрать средство связи до того, как она ответит.

– Да, Роман Григорьевич, – выпрямляется она на сидении, вытягиваясь в струну, – мы на проспекте, да… есть, – протягивает мне телефон.

Ну правильно, мне дозвонится папа не может, мой телефон остался в ресторане в комнате невесты.

– Эва! Что за выходки? – гремит папа в трубке, – возвращайся немедленно!

– Папа! Регистратор уехал! Я вышла замуж, как ты хотел. Я устала и мне нужен отдых!

Папа снова начинает греметь, отодвигаю телефон от уха.

– Ой папа, в тоннель въезжаем, тебя плохо слышно, пшшш…

Выключаю телефон и ищу куда его спрятать, хочу засунуть в какую-нибудь жидкость, чтобы нас точно никто не нашел. Но как назло все фужеры вытянутые и толстый телефон туда не помещается. Ритка с боем отбирает свой гаджет.

– Фу-ух, – выдыхает она сразу сдуваясь. – Ну и командный голос у твоего отца, всегда хочется ответить "так точно" или "да, сэр".

Как я ее понимаю. Мало того, ему и отказать невозможно. Практически. Можно давить только на жалость к единственной дочери.

– Ну и что возвращаемся?

– Да ну, едем дальше. Я теперь за мужем, папу можно не слушаться, у меня теперь другой "главный" мужчина в жизни. – подмигиваю ей.

– Едем в бар? На улице потусить не вариант, посмотри какая мерзость на дороге. Куда-то забурится особо денег нет, у меня на карте последние шиши стипендии, а на тебя надежды нет, наизусть данные своих карточек ты вряд ли знаешь, – вслух рассуждает Рита.

Вот странно, надираться нет желания. Сегодня вечером мне нужен ясный ум, чтобы придумать, как избежать первой брачной ночи.

– Нет, не хочу в бар, давай лучше где-нибудь поедим. Только нужно сначала переодеться. – осматриваю себя в платье. Точно не прикид для праздной прогулки.

– Может пиццерия? У меня знакомый в одной работает, иногда угощает меня за счет заведения.

– Пиццерия или кафе, – безразлично пожимаю плечами.

– Могу тебе свое платье одолжить, оно на запахе, точно на тебя налезет, а под пальто все равно не видно, что на мне.

Мы обе прыскаем, представляя как Ритка будет разгуливать по пиццериям в одном пальто.

Платье бросаю в лимузине. Пожаловаться бы на производителя за столь неудобный крой, но боюсь желающих на подобное всегда предостаточно.

– Эва Романовна, пройдемте с нами, – гремит надо мной мужской бас.

Оборачиваюсь на голос. Нашли таки прихвостни папы, не мудрено, Ритка так и не согласилась утопить свой телефон в шипучке. Так, что найти нас в очередной пиццерии оказалось делом времени, не очень-то и долгого времени.

Осматриваю троих мужиков в черном. Папины самые доверенные. Сбежать от этих не получится, я уже пробовала. Опытные ищейки, достанут даже из под земли. Пробовала как-то спрятаться в подпольном, в прямом смысле, клубе. Нашлили и вернули домой.

Рита сочувственно-виновато смотрит на меня, но ничем уже помочь не может.

– Не переживайте, Маргариту Степановну мы тоже отвезем домой, в целости и сохранности. – гремит тот же голос.

Вот так внезапно заканчивается наша минутка свободы. Меня усаживают в белый Лексус из свадебного кортежа. Риту – в другой и тоже увозят домой.

Меня привозят в новенькую высотку. Провожают прямо до двери квартиры.

Дома встречает муж со сложенными руками на груди. Рукава рубашки закатаны до локтей, а ворот расстегнут на три пуговицы. Волосы взъерошены, а сам смотрит на меня нечитаемым взглядом.

Он осматривает, сканируя взглядом с головы до ног. В Риткином платье я выгляжу нелепо, моя не маленькая грудь практически вываливается из выреза, и я запахиваю полушубок плотнее, но так становится только хуже, в нем неимоверно жарко в нетопленном помещении.

Я напрягаюсь, ожидая скандала, это обычная реакция отца на мои самоволки, но Адам ничего не говоря разворачивается. Ему все равно, где я была? Медленно, тихонечко выдыхаю. Если он так будет реагировать на мое отсутствие, возможно, мне понравится в браке.

– Твой телефон на стойке, в следующий раз не забывай, его пожалуйста, – бросает через плечо.

Или нет.

Осматриваю комнату, тот тип холостяцкого жилища, когда при входе попадаешь сразу в гостиную, совмещенную с кухонной зоной, на разделяющей эти две части комнаты барной стойке лежит мой телефончик. Я подбегаю к нему. Скидываю полушубок. Жарко.

Глава 4. Секреты

– Поздравляю! У тебя получилось, обратить внимание, теперь все знают что моя жена бегунья.

Смотрит на меня оценивающе. Замечает и мой вырез и платье оказавшееся внезапно немного коротковато севшим на мои широкие бедра.

Смотрит прямо в глаза.

Его взгляд с моего лица, неуклонно сползает в вырез, разглядывая все мои богатства.

Когда замечаю это, складываю руки на груди, стараясь прикрыть все это великолепие, одергиваю задравшийся подол платья, глубокого синего цвета с белыми чулочками, девочка – мечта любителя аниме.

Придерживаюсь стратегии поддакивать и молчать, обычно папа не получающий от меня отклика быстро устает и перестает меня песочить. Но с Адамом эта стратегия не работает.

Он замечает мой жест, маневр, нацеленный прикрыть, а получается все с точностью да наоборот. Грудь неприлично выпячивается.

– Ты, что думала, ты мне хоть немного привлекательна? – неожиданно хохочет мне в лицо мой новоиспеченный муж, приводя в минутное замешательство. – Ты никогда не будешь мне интересна, серая, никчемная, невзрачная кукла, папина дочка.

– Да ты... да ты… – задыхаюсь я, – ты – рогоносец хочется выкрикнуть ему в лицо и посмотреть на его реакцию, но сдерживаюсь.

Во мне бурлит непередаваемая смесь ненависти и обиды, несправедливости обвинений, а еще желание заморить червячка. Оборачиваюсь к кухонной зоне. Здесь удобно устроился холодильник.

Знал бы он, что папина дочка не так невинна в первую брачную ночь, как ему было обещано, смеялся бы меньше. Но выдать ему эту тайну я не могу и прячу способные выдать меня глаза в содержимом холодильника. Чем позже он узнает, тем лучше для меня. Можно будет избежать скандала. Поэтому улыбаемся и машем, то есть не подпускаем к себе близко.

– Ну и, что я? – он очень близко подходит ко мне, закрывает холодильник, давит взглядом. – Ну же, продолжай!

Я сдуваюсь, весь воздух выходит из легких, не могу ничего ответить, только натужно дышу чеиез рот.

– Я так и знал! Духу не хватает сказать что-то против?

Тихонечко пячусь назад, боюсь отпустить его взгляд, как будто, если опущу, нить между порется и он снова сократит дистанцию до мизера, а я катастрофически этого не хочу.

– Ах ты! А я…, – тяжело дыша как паровоз, – …никогда не лягу с тобой в постель! Понял! – огибаю стойку, хоть какое-то подобие защиты.

Замечаю, как опасно гуляют желваки на его лице.

Чувствую, что взбесила его. Ненадолго притихаю, боясь его реакции.

Я чуть не проговорилась, но в последний момент спохватилась и промолчала.

– Твоя спальня справа, – холодно указывает он направление вытянув руку.

Вот так, да? Удержаться и не разреветься, не пустить слезу, этот чужой, по сути, человек, который с сегодняшнего дня и навечно станет моим мужем – не хочет меня. Уверена какую-нибудь Снежану из Забулдыгинска, потаскушку в черном он хочет, а мне что делать? Измены нашим контрактом не предусмотрены, да и вряд ли мне это будет нужно. Ну, а детей родители будут ждать от меня, мужчинам в этом плане легче – рожать, детей, воспитывать не надо, знай себе на работе упахивайся, заодно можео и девочек нужного поведения заказать. Можно и не заказывать, любая итак прыгнет с радостью, помани хорошей зарплатой, можно и не афишировать своих любовниц, найти где угодно, а я как матка только рожай.

Слезы обиды начинают скапливаться в глазах. Нет их он не дождется от меня, уверена, именно этого он добивался, чтобы унизить растоптать мои чувства. Сильно зажмуриваюсь и жду, когда эти проклятые слезные железы перестанут вырабатывать влагу обиды.

Отворачиваюсь. Не дождется!

– Ну и катись ты! Перед родаками сам будешь оправдываться, почему у тебя детей нет! – гневно бросаю, – Хм, или есть уже? – внезапно осеняет и я распахиваю глаза, смотрю на своего неверного.

Этот серьезный упырь, на лице которого невозможно прочитать какие-либо эмоции, качает головой:

– Не придумывай того, чего нет, дорогая моя жена, – обрубает все мои метания одной фразой, – лучше иди в спальню, отдохни.

Даже не знаю, как отнеслась бы к его внебрачным детям, а я знаю, что он никогда не был женат. Но одно другому не мешает. Как часто я слышу от знакомых, что дети не повод для брака.

Выскакиваю из комнаты, в злополучную правую.

Все символы непорочности уже сняты – фата осталась в ресторане, а белое платье я бросила в лимузине. Я уже не так непорочна, как хотел бы отдать меня папа и мужу я своему не нужна и не достанусь. Прочнее укореняюсь в этом решении после его слов. В конце концов, отцу можно сказать, что дети не получаются естественным путем и пойти на эко, а простынка с доказательствами потери моей невинности никому не нужна.

Я боюсь этой ночи как черт ладана, нашей первой ночи. Как дать к себе прикоснуться незнакомому мужчине, он же узнает, все поймет. Да, я хотела этого, расстаться с никому не нужной в наше время невинностью до свадьбы, но теперь страшусь реакции Адама. Как он отнесется к факту, что я не девственица уже?

Нужно, как можно дольше избегать близости с Адамом. Скрыть никому не нужный факт моей физиологии.

И на всякий случай запереться. Осматриваю дверь, без замка или любого другого запирающего механизма. Забаррикадировать чем-нибудь. Осматриваю комнату в поисках подходящего предмета. В фильмах часто показывают как придвигают комод к двери, но в аскетичной обстановке комнаты присутствует только большущая кровать, прикроватные тумбы с обоих ее сторон и кресло. Вот оно-то мне и пригодится!

Придвигаю с горем пополам предмет мебели больше похожий на трон. Подпираю ручку спинкой кресла. На душе становится легче. Так спокойнее.

Смотрю на кровать. Спать совершенно не хочется.

Подхожу к окну. Ранние зимние сумерки уже спустились на город и он расцвечен огнями окон жилых бетонных и кирпичных коробок – домов. Снег начинает валить огромными хлопьями, превращая улицы освещенные фонарями в закрученные вихрями сказочные пейзажи.

Зеркало на всю стену это встроенный шкаф купе? Отодвигаю одну створку, ряды рубашек висят на вешалках, за ними костюмы. Они мне не подходят, в рубашках жутко неудобно спать. Вытаскиваю первую попавшуюся вещь с полки. Это белоснежная мужская футболка. Мне подойдет. Одеваю.

Глава 5. О чем думает мужчина

Адам

И зачем я согласился на этот брак? Мог же что нибудь придумать, что угодно! А теперь маюсь с этой малолеткой.

Растираю лицо руками. Как все задолбало. Смерть отца оказалась слишком большим потрясением, предсказуемой, но неожиданностью. В считанные месяцы он сгорел на моих глазах от рака. Рак мозга – безжалостная болезнь. Операции на мозге чреваты разными последствиями, от полного паралича до смерти прямо на операционном столе. Поэтому на оперативное вмешательство мало кто соглашается, когда стадия рака уже перевалила за третью фазу. Вот и отец мой не согласился. Химиотерапия, лекарства, все в пустую, как в ненасытную черную воронку улетело, а результат не дало. Экспериментальные препараты отец не разрешил на себе применять, сказав, раз суждено, умру в свой срок.

По моему, он был просто рад видеть меня у своей постели в этот трудный час, добродушный старик, под обезболивающими он вел себя совсем тихо и просто радовался каждой минуте отведенной ему жизни.

А я помнил его другим – сильным, стойким непримиримым. Болезнь съела его тело, но не смогла отнять стойкости духа.

Мы сильно поругались и пять лет практически не общались. Я уехал в Венгрию к матери, организовал там свой бизнес, работал, просто жил.

Обида на отца понемногу остыла и отошла на задний план.

И вот он предлагает жениться на белокуром этом чуде – дочери его партнера по бизнесу.

Он поможет влиться в бизнес, сориентироваться в нынешних реалиях рынка, как будто он отказал бы в помощи, если я отказался жениться. Но выбора отец мне не дал.

Я готов был отказался от доли бизнеса, у меня давно уже развивался свой и довольно неплохо, но тут отец начал давить на жалость. И я сдался. Не смог отказать отцу в последней воле. Глядя как он тихо угасает под сильнодействующими препаратами призванными обезболить и облегчить его последние часы я не смог поступить иначе. А брачный контракт, подсунутый отцом невесты оказался подставой.

Не изменять.

Не разводится.

Не продавать акции компании сторонним лицам.

Бизнес должен остаться в семье и достаться нашим детям.

Поэтому постарался убедить молодую жену, что этот странный поцелуй Виолетты ничего не значит. Подкараулила меня в коридоре и напала со своими поцелуями и уверениями, что новый мой статус ничего не значит для нее и не изменит наших отношений. Мы знакомы всего месяц и наши отношения не подразумевали ничего серьезного. Наверно, я плохо донес до нее эту мысль. Это мой прокол, который нужно исправить.

Глядя на эту белокурую скромницу в белоснежном одеянии совсем не ожидал от нее такого поведения в первый же день свадьбы.

Сбежала никого не предупредив, оставив телефон и бросила всех гостей.

Я мог бы понять скажи она мне, обратись с просьбой покинуть ресторан, отдохнуть от свадебной суеты. Гости поняли бы молодоженов и пожелали только счастья в дорогу. Но она ускакала с подружкой!

Таким идиотом и дураком я себя не чувствовал давно.

Сбежавшая невеста, как в самой худшей мыльной опере – теперь моя жена.

И чует мое сердце, это только начало.

Помощь Романа Григорьевича оказалась кстати. Его СБ нашла и привезла в мою квартиру эту беглянку.

Не планировал скандала. Просто хотел выяснить мотивацию ее поступка, найти компромисс, решить проблему. Что не так?

Я сам не планировал этой сцены с Виолой, не ожидал увидеть ее на свадьбе, но вышло как вышло. Она тоже оказалась в числе приглашенных, как менеджер руководящего звена компании. И зачем-то набросилась на меня как раз в тот момент, когда подошла Эва.

Но злость копившаяся весь вечер, закипевшая после побега Эвы, вылилась раздражением на словах. Взбесила меня тем, что выставила посмешищем, последним идиотом перед всеми приглашенными, что не смог удержать новоявленную жену в первый же день брака.

Зачем-то сказал, что она мне не интересна. Хотел таким образом успокоить ее, чтобы не переживала и не ожидала внезапного нападения с моей стороны, обезопасить ее нежную психику, но получилось как всегда. Не удержался, рассмеялся ее порыву прикрыться. А там есть, на что посмотреть. Фигура у нее залипательная, выразительная своими формами.

Отправил ее в спальню. Она заскочила в мою, закрыв дверь, отрезав доступ к гардеробу. Решил не беспокоить ее, проявить, чтоб его, понимание к стрессу девчонки, тем более ее отец прямым текстом сказал мне, что она девочка еще совсем, девственница, чтоб ее. И что мне с ней прикажете делать? Девочка явно не готова, ни к совместной жизни с незнакомцем, ни к первой брачной ночи. Нужно дать ей время. Хоть немного друг друга узнать. Я тоже не готов стрессовать эту девочку дальше, неизвестно к каким психологическим последствиям это приведет.

Долго стоял под душем смывая усталость и напряжение этого дня, завернулся в халат и так же уснул в гостевой спальне.

Пусть отдохнет эта маленькая, нервная девчонка, как пугливый зверек сбежавшая от меня – засыпал, продолжая ворочить лениво эти мысли.

И я отдохну от нее и она от меня. Всем нам нужен отдых.

Утром после бодрящего, контрастного душа пошел за своими вещами. Не сразу догнал почему дверь не поддается, не открывается. Замков на моих межкомнатных дверях нет. Заклинило что ли?

А когда толкнул чуть сильнее с той стороны раздался грохот, дверь отлетела к стенке, а я увидел опрокинутое кресло.

Смотрел на этого испуганного зверька кутающегося в одеяло и чувствовал мразью себя в этот момент. Девчонка настолько боится меня, что заперлась в комнате как смогла. Подперла дверь этим креслом и думала, что в безопасности.

Но мне нужна одежда. Девчонка выскочила из комнаты как ошпаренная, стоило мне только повернуться к шкафу и достать свою одежду. Н-да, над сближением нам работать и работать.

Эва убежала в душ. А я спокойно заварил нам кофе, достал какие-то нарезки из холодильника, согрел тосты и сел ждать моего пугливого зверька, отхлебывая кофе и просматривая новости в телефоне.

Эва вышла из душа, слышу ее шаги. Отрываю взгляд от новостей, поднимая на вошедшую девушку.

Глава 6. Доброе утро

Эва

Адам окидывает меня незаинтересованным взглядом и тут же отворачивается, проходя к шкафу.

На нем только полотенце и мне кажется оно ме-едленно сползает с каждым его шагом. Не перестаю гипнотизировать эту часть его тела даже не знаю почему, может просто пытаясь удержать его на месте взглядом.

Слежу за каждым его движением с дико колотязщимся сердцем, задержав дыхание и забыв дышать.

Но вот Адам берет боксеры и полотенце летит на пол.

Не выдерживаю больше. Откидываю одеяло и выскакиваю в гостинную, ища ванную. Нужно освежится и смыть с себя эти глюки, отпечатавшиеся на сетчатке и не покидающие теперь мой взор.

Под душем размышляю и прихожу к выводу – он спецом меня выводит, морально выматывает. Прошел мимо, проигнорировав как пустое место. А я вот не буду парится по поводу его поведения. Не нравлюсь ему – ха! Он мне тоже! У нас взаимная нелюбовь, пусть смирится!

Не стесняясь надеваю ту же футболку, попу прикрывает и ладно. Все свои же, хихикаю представляя реакцию Адама. Мой гардероб уже должны привезти. Написала маме, что мне нечего одеть. Потом закажу что-нибудь в интернете. Мама охала и ахала, как же она забыла, но я знаю скорее это была часть плана. Моя мама никогда ничего не забывает. И свадьба наша прошла идеально лишь благодаря ей. Нежеланные гости просо загадочным образом исчезли из списка гостей в один неизвестный миг и никто не стал проверять списки после мамы. Жаль одна вобла в черном просочилась на этот праздник. Но это к лучшему, решила я, теперь я знаю чего ждать от моего новенького муженька.

Адам видит меня и закрывает глаза. Закашливается в кулак, краснеет весь. Что настолько неприятна? Знаю, что толстая, бока не помешало бы отрихтовать в спортзале и талию тоже. Но вот тебе, не буду стесняться. И помогать – хлопать по спинке как заботливая жена тоже.

Сажусь за кухонный островок с другой стороны от Адама.

– Помочь? – участливо спрашиваю, не собираясь вставать.

Он мотает головой, наконец приобретая цвет живого человека.

От тостов приятно пахнет. Так жутко хочется есть. Хватаю один вгрызаясь в хрустящий кусочек, зажмуриваясь от удовольствия. Наконец-то еда!

– Оденься! – вдруг рявкает хрипло, едва прочистив горло.

В непоним распахиваю глаза. Ничего себе.

– А где же "доброе утро"? – вырывается мое негодование.

– Доброе. Утро. – цедит.

– Доброе, – отвечаю ему в тон.

– А теперь оденься, пожалуйста.

Да что такого-то? Я же по дому так хожу, все свои. Дома действительно никого, оглядываюсь на всякий случай. Но должны привезти мои вещи, а он пялится как замагниченый на меня, точнее на все, что ниже шеи.

На мне его взгляд жжет дыры, особенно в районе груди.

Можно было одеть халат, висевший в ванной, но он показался мне слишком длинным и несвежим.

– Мне нечего одеть, мои вещи еще не привезли, – бесстрашно заявляю, разводя руки и демонстрируя белоснежную футболку – все чем успела разжиться.

Кажется, он завис. Его взгляд прилип к моей футболке и никуда оттуда не двигается. Может пощелкать пальцами чтобы он отмер?

Тут же быстро понимаю, в чем дело. С такого ракурса видно все, чем меня наградила природа. Быстренько прячусь за скрещенными руками.

Адам отмирает, отводя взгляд в сторону и чересчур демонстративно прочищает горло, словно оскорбленный в лучших своих чувствах.

– Как так получилось? – трет переносицу. – Окей, дождемся твою одежду. Потом выдвинемся.

– Куда? – недоумеваю. Не помню, чтобы мы о чем-то договаривались.

– Нас ждет Спа отель в Подмосковье.

– Какой отель?

– У отца своего спроси. Это его подарок на свадьбу.

Нет-нет-нет, папа все таки постарался. Просила же его никакого совместного отдыха с новеньким муженьком.

– Я никуда не хочу. У меня сессия на носу, мне готовится надо!

– Не переживай, это всего на пару ночей. Успеешь подготовиться к своей сессии. Роман Григорьевич хочет, чтобы я уже начал вливаться в дела компании.

И между нами повисает тишина. Наконец-то можно и поесть. И придумать что-нибудь, чтобы отмазаться от поездки.

Он смотрит как я уминаю тост.

– Хорошо спалось? – обыденный вопрос, звучит невпопад в тишине, разрезаемой хрустом тостов.

Как ответить на вопрос, когда пол ночи промаялась от голода, боясь разрушить баррикаду, призванную остановить незваного гостя, а оказалось все зря?

Так и не услышав ответа, заглядывает в свою кружку, обнаруживая ее пустой.

– Кофе будешь?

– Буду. – наконец проглатываю хрустящий хлебец.

Он наполняет обе и передо мной ставится кружка с напитком источающий божественный аромат. Мой желудок сжимается в голодном спазме.

С удовольствием отпиваю добрую часть животворящего напитка.

Адам наблюдает, как потихоньку исчезает нарезка и тосты с тарелки. Направляется к холодильнику и достает оттуда контейнеры, перекладывает содержимое в тарелки. Передо мной вырастают блюда с цезарем, холодненький хамон, и даже контейнер с роллами. Боже, это все богатство мне? Так кушать хочется, что я готова съесть все предложенное.

Звонок в дверь становится неожиданностью. Замираю с зажатыми в палочках роллами.

– Возьми мои тренировочные штаны что ли, – направляясь к двери ворчит Адам.

Смотрю на свои голые ноги. Пожалуй, мы не на пляже, чтобы их светить всем подряд, футболочка уж больно символически прикрывает зад. Уношусь в спальню, нахожу в шкафу какие-то шорты, стрейчевые, тянутся, значит на мою попу налезут.

Слышу голос мамы с приветствиями. Кто бы сомневался, что моя заботливая мамочка проконтролирует все сама, лично.

Выскакиваю из спальни, плотно прикрывая за собой дверь. И быстрым шагом направляюсь к ней.

Мама в составе делегации из охраны, которая заносит чемоданы с моей одеждой, расставляя их рядочком в гостинной. Один, два, три, на десятом сбиваюсь со счета.

– Боже, что это на тебе, Эва? – вопрошает сразу как видит меня.

Отмахиваюсь от вопроса.

Глава 7. Сама напросилась

Наверно это все роллы и тосты, и вкусный кофе. Я стала слишком добрая и благодушная после еды и мне перехотелось собачиться и пререкаться. Ладно уж съезжу я в ваш спа отель. В конце концов, может придумают, что сделать с моими боками, как их отшлифовать без изнурительных тренировок в спортзале.

Вчерашняя ночная метель оставила свой отпечаток на природе, окутав все вокруг белоснежными покрывалами. От вчерашней слякоти ничего не осталось все замело, главные дороги успели расчистить, пока мы возились с чемоданами и прощались с мамой.

Деревья вдоль трассы накрылись толстыми шапками снега, сказочный пейзаж. Красота. Залюбовалась этой сказкой, пока ехали до отеля.

После заселения этот увалень позвал меня на прогулку "нагулять аппетит", а сам уже полчаса висит на телефоне. Вроде говорил после нашего "медового месяца" будет вливаться в дела компании, а сам трындит о фьючерсах и опционах.

Блин, на пару секунд он! Рычу про себя.

Лучше бы в спа пошла или в бассейн, или на обертывание, шоколадное!

Я тоже позависала в телефоне, Ритка – любопытный нос, достала вопросами о первой брачной и каков он в постели. Если б мне знать!

Пинаю снег. Скучно.

Этот увалень сначала виновато смотрел на меня, теперь и вовсе отвернулся, встав спиной ко мне.

Мокрый снег облепил мои сапожки, не желая стряхиваться сколько ни топай. В голову просачивается шкодная идея.

Зачерпываю побольше и комкаю липкую, податливую массу в комок. Бросаю.

Но снег разлетается на куски едва достигает его плеча. Адам же и вовсе будто не замечает моего снаряда, лишь передергивает плечами, вроде как стряхивая неожиданно свалившийся на него снег.

Следующий леплю основательно, пожеще. Этот удар должен быть ощутимым, чтобы не думал, что на него упал ком с ветки.

Второй мой снаряд попадает аккурат между лопаток, не зря я целилась тщательней, меткость не пропьешь.

Адам замирает, плечи его напрягаются. Он замолкает, переставая отвечать собеседнику и резко разворачивается.

Взгляд полыхает.

Хочется пискнуть и спрятаться за ствол ближайшего дерева. Но я подбрасываю в руке следующий снаряд, демонстрируя Адаму, вздергивая подбородок.

Да, это я!

Он прищуривается, отключает разговор, убирая телефон в карман.

– Так значит.

Он присаживается на корточки и набирает своей широкой пятерней снег, тут же сминая его в ком.

Мой снежок прилетает ему точно посреди лба, между глаз.

Успевает зажмуриться, но точно не ожидал такого коварства, а когда открывает глаза, его взгляд полыхает таким азартом и жаждой мести, что в пору бежать.

– Ар-р-р! Ну держись, ты сама напросилась! – рычит, вытирая с лица холодную влагу.

Я с визгом и хохотом уношусь прочь. В меня летят один за другим снаряды, пролетая очень близко. Это не человек, а снежко-метательная машина какая-то, едва успеваю уворачиваться, улепетывая и дико хохоча. Наконец-то получилось расшевелить этого увальня.

Вот это веселье, давно так не развлекалась. Прячусь за ствол очередного дерева, выглядывая посмотреть, что он делает. Идет неспешно, налепливая в руках еще один комок. Успел попасть в меня, как бы я ни виляла, убегая от него.

Я тоже леплю ответку для него. Но руки без перчаток быстро мерзнут от холодного снега. И я просто бегаю прячась за деревьями. Неожиданно сильным оказался мой соперник.

Спрятавшись за очередным укрытием – разлапистой голубой елью, ветки которой низко свисают к земле, а из-за обилия снега и вовсе почти погребена под ним – похожа на высокий сугроб, лишь торчащие ветки с выглядывающим по низу иголками позволяют понять, что это елка.

Замечаю крадущегося Адама с той стороны. Хочу обхитрить его, огибаю ель, чтобы спрятаться за следующим деревом, когда с размаху влетаю прямо в обятия этого минометчика.

Он ловит меня в охапку и уже не отпускает.

– Попалась! – рычит довольно, зажимая между нашими телами мои озябшие руки. Не люблю перчатки и это моя слабость.

А его кашемировое пальто такое приятное на ощупь и в нем хочется погреться, согреть замерзшие пальцы на его груди. Он замечает мои покрасневшие руки, отпускает меня лишь для того, чтобы взять в ладони мои озябшие.

– Замерзли? – дует своим горячим дыханием, пытаясь отогреть, отрывает от моих рук взгляд, чтобы посмотреть в глаза.

Глупый, он же видит, что да. Киваю, глядя в его темно-серые, пасмурные. Почему они раньше казались мне мутными? Сейчас, когда они так близко, могу понять, что меня смущало. Серый цвет похож на очень темное, пасмурное небо, но карие прожилки расходящиеся от зрачка, делают радужку непонятного цвета издалека, но залипательным при близком рассмотрении. Я замираю разглядывая это необычное сочетание и Адам дает удовлетворить мое любопытство, кажется, он удивлен не меньше моего.

– Согрелась? – раздается неожиданно хрипло его голос.

Слабо мотаю головой. Хриплые нотки его баритона проходятся мурашками по нервам, в горле пересыхает и язык прилипает к небу.

Его пасмурные глаза с секретом, держат мой взгляд, не отпуская, приближаются опасно близко.

Тоже хочет разглядеть мои глаза?

Сглатываю неожиданно возникшее между нами напряжение. Он, что хочет меня поцеловать? – всплывает в голове догадка.

Его руки держат мои достаточно крепко. Сбежать без предупреждения тоже не получается.

Его взгляд сползает на мои губы, рефлекторно облизываю их, а его лицо продолжает приближаться.

Отворачиваюсь за миг до нашего столкновения, оглядываясь по сторонам. Что происходит-то? Я растеряна и дезориентирована, пытаюсь найти точку опоры в виде лиц человеческих, кого-нибудь, кто может остановить это странное притяжение, но вокруг только деревья и снег, отсюда даже здания отеля не видно.

– Не согрелась еще? – шепот мне в волосы, очень близко к уху. – Пойдем в номер. Наполню нам джакузи, вместе согреемся.

Глава 8. О чем мечтает мужчина

Адам

Смотрю на ее смеющиеся лисьи глаза. Только заметил, что они теплого, орехового цвета. Светлые волосы выбились из шапки, окутывая ее лицо сердечком светлым сиянием, припопрошонным снежинками.

Она очень заразительно смеется. Все время пока мы кидались снежками она безудержно хохотала как маленькая девочка.

Ее губы до сих пор улыбаются, они перестали смеяться, но все равно притягивают мой взгляд.

Подхватываю ее игривое настроение, чтобы удержать ее улыбку на губах. Давно не играл в снежки, наверно с детства, а эта девчонка раззадорила, влепив снежком в лоб, пробудив во мне почти юношеский азарт.

Я согласился на два дня в отеле, посчитав, что за это время вполне реально наладить контакт с этой своенравной девчонкой. Нам не дали времени, узнать друг друга до свадьбы, не совсем понимаю ее отца в намерении сплавить свою дочь замуж. Девчонка с характером, это сразу заметно, но к каждому ребенку можно найти подход, было бы время и желание.

Она ведет себя как пугливый дикий зверек, не дается в руки, сопротивляется. Был у меня в детстве щенок, притащил его с улицы, отец тогда дико ругался. А я не хотел выкидывать его снова на улицу, потому что большого труда мне стоило его приручение. Маленький, забитый, грязный, он не шел в руки, убегал поджав хвост сразу же как к нему подходили. Его приходилось подкармливать издалека, класть еду и отходить, пока он ел можно было понемногу сокращать расстояние и таким образом приучать его к себе, дать понять, что ты ему не опасен. Настал день, когда я смог накормить этого щенка с рук, а затем и погладить. Это была победа, потому что преданней и вернее друга, чем он уже нельзя было найти. И я не оставил его, не выкинул в угоду отцу, этого зверька доверившегося мне.

Эта девочка своим поведением вызвала затерявшиеся в памяти воспоминания и пробудила очень похожие чувства.

Ответственность за маленького пугливого зверька, доверенного мне, но потерявшего доверие и иррационального желания вернуть это доверие.

Ее запах, теплая улыбка, мягкие формы, которые хочется стиснуть в объятиях, приходится отпустить, чтобы погреть ее озябшие руки. Без перчаток они быстро замерзли и покраснели. И молчала ведь.

Грею своими руками и дыханием, заглядываю в ее глаза, а там бездна. Игривость сменяется растерянностью и я чувствую вот-вот сбежит. Держу ее руки крепче.

Тягучее притяжение манит поцеловать ее губы. Не сопротивляюсь. Тянусь. Но маленькая заноза отворачивается, мажет по губам своими мягкими, пушистыми волосами.

Усмехаюсь. Самонадеянно было рассчитывать на ее взаимность, учитывая все обстоятельства. Не отошла, не простила еще. Надо это исправить.

Желание согреть, обогреть, окутать теплом и заботой, расползлось по сердцу.

– Вместе согреемся, – шепчу в ее волосы, пахнущие свежестью и тонкими цветочными нотками.

Пищит, что купальника у нее нет, когда увлекаю в сторону отеля.

– Тебе не нужен купальник, мы же муж и жена, нам можно уже все, – отвечаю, а сам думаю, где найти заданный предмет одежды в случае, если эта заноза упрется и откажется идти со мной.

– Чур меня! – фырчит как маленький ежик, а меня разбирает хохот. Такая маленькая и колючая занозка.

Подхватываю ее за талию и кружу до конца аллеи, пусть уж кружится голова из-за меня, а не от злости на меня. Снова заливисто хохочет и брыкается.

– Отпусти, отпусти, голова кружится, – пищит, хватаясь крепче за мою шею.

Убегает в сторону чемодана, как только заходим в номер. А я иду к большой чаше углубленной в пол. Включаю воду, закрываю жалюзи на панорамных окнах. Как бы мне не нравился этот вид из окна тихо падающего снега, свидетелей я не собираюсь посвящать в таинство происходящее между супругами.

Я успеваю расставить свечи, найти в баре комплимент от отеля молодоженам – шампанское и фрукты, примостить все у чаши джакузи, зажечь свечи.

Она входит укутанная в простыню, игривая моя жена. Я уже жду ее в джакузи. Вода бурлит, скрывая меня по пояс.

Она подходит нерешительно, кладет руку на узел простыни. Нужно отвести взгляд, чтобы не смущать ее, так будет правильно, но глаз отвести невозможно. Давно не чувствовал столь сильного предвкушения, как в первый раз разворачивая долгожданный подарок.

Прикусывает губку, останавливается перед бортиком и поднимает на меня взгляд.

Думал, что найду там скромность, нерешительность, страх, а вижу чертят пляшущих в ритме румбы.

Она сдергивает простыню и…

Разве я разочарован?

Определенно – да.

Под простыней белый купальник и в отличае от моей футболки он не собирается сдавать бастионы своей хозяйки.

Спереди верх и низ соединены тонкой полоской ткани, оголяя талию по бокам и удерживаемыми символическими цепочками.

Как это чудо снимается?

Размышляю над этой заковыристой делеммой, наблюдая как она начинает погружение. Изящные ступни, стройные ножки, шикарные бедра, талия перетекающая в пышную грудь, волосы забранные наверх, открывают тонкую шею и дерзкий взгляд, подаренный мне.

Все тлен, она пришла, а значит начало положено. Она сделала шаг навстречу, я сделаю два или сколько понадобится, для того, чтобы наладить отношения с моей занозой женой.

Эва – моя жена, садится напротив, как можно дальше, не делая попыток сблизится.

Значит, придвинусь я.

Глава 9. Откровенные ответы

Эва

Хочется чтоб он офигел, увидев меня. Затолкал все свои слова, сказанные вчера, себе в глотку. А я поверчу хвостом у него перед носом и продинамлю, снова.

Бегу к чемодану. Ну, мама, если ты не положила ни одного купальника, я напишу тысячу гневных сообщений тебе!

Хорош, собака, сидит в бурлящей воде по пояс, раскинув руки по бортику, тщательно проработанный плечевой пояс, мышцы рук играют под золотистой кожей, солнце явно любит его, а моя кожа только краснеет и превращается в скопище веснушек.

Прячу взгляд, смущенная увиденным, он что же и вправду решил не одевать ничего на себя?

А я нашла купальник, самый провокационный из нескольких, собранных мамой!

Осторожно ступаю вперед. Может сбежать назад в комнату? Зкрыться там, если не найду замок, то мебели для баррикад предостаточно, и комод и кресла, есть даже торшер, не знаю к чему его пристроить но для общей кучи пригодится.

И одна кровать, очень широкая и удобная, но спать на ней сегодня ночью нам двоим. Или кому-то одному, кто первый успеет занять ее.

Кладу руку на узел, зачем-то решила не выходить к нему в купальнике, а целомудренно прикрыться простынкой.

Адам расслабленно наблюдает за моиими движениями, как сытый кот за гуляющей рядом мышкой.

Очевидное разочарование читаемое в его взгляде заставляет ликовать. На ка, выкуси, не ожидал увидеть на мне купальник? А мама предусмотрела все. Хочется расцеловать ее за это.

Осторожно ступаю в воду, мурашки бегут от горячей воды и его взгляда, не отпускающего меня. Опускаюсь в воду по другую сторону от него. Адама это не смущает. Он сразу придвигается ближе, протягивает мне фужер с шампанским.

Отпиваю малюсенький глоток, от тепла меня итак уже развозит. Стараюсь не смотреть ниже его пояса. Отчего мне так неловко? Я же взрослая, двадцатка уже исполнилась, и достаточно мужских торсов насмотрелась на пляжах, но все равно стараюсь смотреть ему в глаза, а не ниже. Очень сложно удержать свой любопытный взгляд, он самопроизвольно сползает к интересующему его месту, скрытому водой.

Оглядываюсь, по сторонам. Замечаю свечи расставленные по периметру и корзину фруктов, ведерко с шампанским. Это все он успел пока я переодевалась, все для меня. Нравится его предусмотрительность и внимание, растекается удовлетворением по самолюбию.

Шампушь вкусный, отпиваю еще один глоточек.

– И чем ты занимался в Венгрии столько лет? – задаю первый попавшийся на ум вопрос, чтобы разбить паузу.

Передаю фужер в руки Адаму, он делает из него глоток, глядя мне в глаза.

– Жил, работал…

Скупые факты, но меня не это интересует. Он передает мне фужер, словно микрофон, дающий право говорить. Принимаю его игру. Отпиваю еще глоток и задаю следующий вопрос:

– А как же отношения? Были у тебя серьезные чувства?

Вот и настал час икс. Расскажет он мне о своем прошлом? Любопытство так и подмывает придвинутся ближе, чтобы уж точно все хорошо-хорошо расслышать.

Я сегодня смелая, решила поговорить о важном. Одну любовницу я видела, а сколько их еще было до. Догадываюсь, что опыта в тридцатник у него предостаточно. И меня вовсе не задевает его наличие, странно было бы наоборот, его отсутствие. Поэтому смотрю на Адама пытливо, как можно более открыто.

Отдаю ему фужер. Он отставляет его. Слежу как его рука ложится на бортик позади меня, приобнимая, делая наше общение еще интимнее. А затем Адам аккуратно поправляет упавшую на мое лицо прядь, заглядывает в мои глаза.

– Все в прошлом, Эва. Сейчас мы семья и я хочу, чтобы ты понимала эксклюзивность наших отношений. Ни у тебя, ни у меня не будет никого на стороне. Это предусмотрено нашим договором.

Что смущает меня больше, его слова или этот жест поправляющий локон? Щеки начинают гореть. Могу сказать, что при моей бледной коже они сейчас похожи на грудки снегирей. Хорошо их жар можно списать на горячую воду в джакузи.

– Я думала у тебя что-то с той женщиной со свадьбы. – пытаюсь сесть поудобнее, но мое тело, слишком сильно ощущающее близость мужчины, сковано в напряжении.

Адам вздыхает и начинает объяснять как несмышленому малышу.

– Давай выясним все здесь и сейчас, и больше не будем возвращаться к этому вопросу. Тебя устраивают эксклюзивные отношения?

– Да, конечно, – уверяю, наверно, излишне эмоционально.

– И меня устраивают. Открытый брак нам не подходит по контракту. Нам обоим нужно сохранять хотя бы видимость верности.

Да, я сама затеяла этот разговор, но отчего так неприятно? "Видимость верности", он имеет ввиду скрывать свои интрижки на стороне? Но тогда к чему все эти разговоры об эксклюзивности?

Не знаю, что он там увидел в моих расширившихся глазах, но пояснение не медлит себя ждать.

– Знаю сейчас ты можешь думать, что это хорошо, но придет такой момент, что ты влюбишься и захочешь отношений с другим человеком, но должна понимать их невозможность.

– Это вряд ли. Я вообще не очень-то влюбчивая, – фыркаю в негодовании.

– Ты не представляешь, как быстро все меняется. Сейчас – нет, завтра – да.

Меня раздражает его уверенный тон. Вот же знаток человеческих судеб нашелся. Но возразить ему нечего. Еще полгода назад я и мысли не допускала о замужестве, а сегодня у меня есть целый муж.

– Ты согрелась? Уже вся зарумянилась, – осматривает меня, отчего я краснею ещ больше. – Я жутко проголодался. Спустимся в ресторан или в номер закажем еды? – выходит из воды, протягивает мне руку.

Его маневр оказался неожиданным для меня.

Не смотреть, не смотреть, не смотреть! – уговариваю себя.

Но любопытный взгляд сам соскальзывает.

А-щщщ! Он без плавок! И вообще без всего.

Я успеваю заметить только прокачанные мышцы пресса, но и этого достаточно, там дальше точно не было ни клочочка ткани.

И да, эти литые мышцы, записанные моей зрительной памятью, теперь надолго не удастся развидеть.

– В ресторан! – как с ним остаться после этого наедине? Мне точно нужно побольше людей, служащими буфером между нами.