Развод. Бабушка в интересном положении

Пролог

– Она беременна, – повторяет он, словно тоже не верит в то, что произносит.

Внутри все сжимается. Дыхание перехватывает. Я поднимаю на него взгляд, полный обиды и растерянности, но он не выдерживает и опускает глаза.

– И что теперь? – мой голос звучит так тихо, что едва ли напоминает меня саму. – Ты просто уйдешь?

Он молчит. Я чувствую, как начинает заполнять меня смесь гнева и боли.

– И сколько это уже… продолжается? – спрашиваю, сглатывая внезапный комок в горле.

– Несколько месяцев, – отвечает он. Его голос звучит почти механически.

Несколько месяцев? – срывается с губ, и слезы подступают к глазам. Столько лет вместе, а я ничего не замечала, ничего не понимала.

– Не раздувай из этого трагедию. В нашем возрасте это уже смешно. У нас вон внуки на носу.

– В каком таком возрасте? – произношу еле слышно. – Мне вот только сорок пять недавно стукнуло

– Вот именно! Тебе — сорок пять. Ей — двадцать пять.

– И сколько это уже… продолжается? – спрашиваю, сглатываю внезапно образовавшийся комок в горле.

– Несколько месяцев, – скупо отвечает он. Его голос звучит почти механически.

– Несколько месяцев? – срывается с губ, и слезы подступают к глазам. Столько лет вместе, а я ничего не замечала, ничего не понимала. И вот, все кончено... просто как? А главное за что?

Мне хочется закричать, выплеснуть всю эту боль, но вместо этого я только сжимаю пальцы так сильно, что ногти впиваются в ладони.

– Ты хотя бы… ты вообще понимаешь, что сейчас сделал? – произношу еле слышно.

Несмотря на боль и обиду, не могу поверить в происходящее.

– Понимаю, – тихо отвечает он. — Но и ты пойми. После двадцати пяти лет брака ты уже не просто моя жена.

— А кто?

— Ты мой лучший друг. Соратник. Шпион. И близкая женщина, с которой мы будем ждать внуков.

Он бросает на меня последний взгляд – короткий, напряжённый. И, будто решившись на что-то окончательно, поворачивается и выходит из кухни, оставляя за собой ощущение холода и пустоты.

Его шаги звучат в коридоре – размеренные, уверенные. Через несколько секунд я слышу, как хлопает входная дверь, и тишина заполняет дом, такая густая, что кажется, будто воздух стал плотным, неподвижным.

Я остаюсь одна.

Кухня, на которой когда-то кипела жизнь, кажется, чужой, безжизненной. На полу – осколки тарелки – символ того, как разбилось всё, что казалось вечным и нерушимым.

Я опускаю глаза на свои руки, крепко сцепленные на коленях. Пальцы побелели от напряжения, ногти оставили болезненные следы на ладонях.

Медленно, почти машинально, я поднимаюсь и делаю шаг к столу, опираясь на его край, будто боясь, что земля уйдёт из-под ног.

В голове кружатся его слова: «Ты мой лучший друг. Соратник». В словах, которые он оставил мне вместо прощания, слышится жестокий парадокс. За годы совместной жизни, за всё пережитое вместе он превратил меня в кого-то слишком привычного, слишком близкого, но уже не любимого.

Слёзы всё же прорываются, струятся по щекам, пока я стою посреди пустой кухни, не зная, что делать дальше.

1

Вера

Сижу напротив Галки в её маленькой, уютной кухне. Она наливает мне крепкий чай, кладёт рядом шоколадку и смотрит на меня так внимательно, будто пытается силой взгляда собрать мои разбитые кусочки. Я молчу, потому что не знаю, с чего начать. Внутри пустота и горечь. Горло перехватывает от боли и обиды, и мне кажется, что стоит сказать хоть одно слово, как они вырвутся нескончаемым потоком слёз.

— Ну, говори уже, Вера, – настаивает Галка, нахмурившись. – Что там этот твой… – она пренебрежительно морщится, будто на языке вертится что-то непечатное. – Что твой Толяша сказал?

— Он уходит… – едва шепчу я, боясь громко произнести это слово, чтобы не сделать его окончательным. – Уходит… к ней. Потому что она… беременна, — срываюсь, и слёзы снова начинают катиться по щекам. — Понимаешь, Галь? Он оставил меня ради неё, потому что... потому что она моложе, красивее, и, видимо, может дать ему то, чего я уже не могу.

Галка смотрит на меня ошеломлённо, и я вижу, как её глаза вспыхивают от возмущения.

— Вот же… козлодой! – срывается с её губ. – Беременна? Да чтоб он!.. Как он мог, Вера? Как он мог так тебя предать, да ещё и с такой наглостью? — резко прспрашивает подруга, сжимая ручку кружки так, что я боюсь, что она её сломает. — Да плевать ему на всё, кроме себя. Нашёл, видишь ли, молодую! Так это ж ненадолго, Вера, не переживай. Он ещё в одиночестве сопли у тебя на пороге ронять будет. А ты, значит, ему "соратник" и "лучший друг"? Вот ведь подлец!

— Говорит, что это… не трагедия, – повторяю я, чувствуя, как начинают дрожать руки. – Мол, "что ты раздуваешь", говорит, "из этого драму", "внуки у нас уже на подходе". А я ему — какие внуки? Мне то всего сорок пять! А она — двадцать пять… Моложе меня на двадцать лет! Он мне об этом с какой-то злобной радостью сказал, будто мне нужно было бы радоваться… Толя… он даже не понял, как мне больно, — всхлипываю я, уткнувшись в ладони. — Сказал, что у нас уже всё... закончено. А я-то думала, что это возраст, что секс ему уже так часто не нужен, а он, оказывается… всё это время врал мне!

Галка бросает салфетку на стол и чуть ли не со злостью стучит ладонью по столешнице:

— Вера, так и знал я, что он себе что-нибудь такое устроит. Это ж "кризис среднего возраста", как они говорят, чтоб оправдать своё свинство. Думает, что вот нашёл моложе — и жизнь вдруг новая. Да поймёт он, что просто рухнул в пустоту, когда это "молодое" ему всё старое наскучит.

Я смотрю на неё, стараясь найти в её словах хоть какую-то надежду. Понимает ли он сейчас? Или понимает ли вообще, как сильно меня ранил? Стоит ли надеяться, что он вернётся? Я спрашиваю, сдавив голос:

— Как думаешь, Галка… он вообще осознаёт, что сделал? Что он оставил меня… одну?

Галка тяжело вздыхает, отводит взгляд и пожимает плечами:

— Сейчас – нет. Это ему пока весело, страсть захватила. Только и думает о том, как он теперь у нас "молодым папочкой" будет ходить. Вера, я таких случаев столько уже видела, что мне хоть психологом становись. У них у всех одно и то же: как только вспыхнула новая искра – и сразу конец всему, что было построено годами.

Я слушаю её, будто растворяясь в её словах. Она смотрит на меня с такой жалостью и пониманием, словно все мои страдания — это и её личная боль. Галка всегда была рядом, во все тяжёлые моменты моей жизни. Но сейчас… сейчас мне кажется, что никто и ничто не сможет мне помочь.

— А ты… — я делаю над собой усилие, чтобы задать этот вопрос. — А ты когда-нибудь думала, что такое может случиться у нас? Ты верила, что мы продержимся всю жизнь вместе?

Галя смотрит на меня серьёзно, пододвигается ближе и кладёт свою руку на мою. Её пальцы тёплые, сильные, и это тепло немного обнадёживает.

— Вера, милая, когда ты выходила за него замуж, я видела, как вы оба сияли, как счастливы были. Да, мы все верим в "до конца жизни", когда говорим друг другу "да". И мы действительно в это верим. Но жизнь, понимаешь, порой оборачивается неожиданно. Иногда те, кого мы считали самыми близкими, становятся чужими. Иногда они просто… ломаются. Это не твоя вина, понимаешь? Он предал не только тебя, но и всё, во что вы оба верили. И если уж он оказался слабаком, то не тебе его за это осуждать или жалеть.

Она слегка сжимает мою руку и, чуть смягчившись, добавляет:

— Знаешь, а может, оно и к лучшему? Останешься, наконец, одна, посвятишь время себе. Ты же всегда говорила, что столько всего не успеваешь. Помнишь, как ты мечтала научиться рисовать, заняться садом, начать свой бизнес? А вместо этого всегда ему – да ему… Вера, может, он сам того не ведает, но дал тебе сейчас шанс начать новую жизнь.

Слушая её, я чувствую странное облегчение, хотя слёзы продолжают катиться по щекам. Может, она права. Может, теперь у меня действительно появится возможность жить для себя. Но я не могу так просто отпустить прошлое, и, кажется, Галка понимает это.

— Ладно, Вера, плачь, если нужно, не держи в себе. И помни, что я рядом. Мы с тобой столько всего пережили, и это переживём. А козлодой твой пусть катится.

Галка берёт меня за плечи, притягивает к себе, и я, не сдерживаясь, рыдаю у неё на плече. В её объятиях мне чуть легче – словно с её поддержкой мне удаётся выдохнуть эту боль хоть на мгновение.

_____________________________________

Девы мои прекрасные, рада приветствовать вас в своей новинке!

Надеюсь, вы поддержите ее своим лаком и комментарием!

Я очень этого жду!

Здесь много новичков, которые переходят на книгу по рекламе. И пока не все знают, по каким правилам работает сайт.

Специально для Вас у меня есть короткий гайд:

1) Для того чтобы не потерять книгу и видеть добавление новых глав, Вам необходимо нажать на кнопочку "Добавить ее в библиотеку!" Если это мобильная версия сайта, то на странице есть "зеленый +"

2

Вера

Прошла неделя, как мой муж объявил, что уходит. Но несмотря на всю его "новую жизнь", он не уходит из нашего дома, будто ничего не произошло. Находит разные предлоги: то не готово новое жилье, то у него какие-то дела. Но я прекрасно знаю, что причина не в этом. Он не уходит потому, что ему так удобно. В своём же доме я вдруг стала лишней.

Ночью слышу его приглушённые разговоры по телефону. Лежу, смотрю в потолок и стараюсь не слушать, но обрывки фраз всё равно доходят до меня, как назойливый шум, от которого никуда не скрыться.

– Ну да, скоро уедем, давай, крошка, потерпи ещё немного, – слышу его голос сквозь стену. – Всё будет, как ты мечтала. Да, я сказал ей, что ухожу…

Он говорит об этом так буднично, словно это не наша жизнь, а какая-то чужая мелодрама. Моё сердце сжимается каждый раз, когда слышу в его голосе это тепло, адресованное другой. Лежу одна в пустой комнате, а за стеной мой почти бывший муж строит новую жизнь, не замечая, как я разрушаюсь. Словно мимоходом сообщает, что взял билеты на Бали, что уедут они скоро. Не успеваю уловить всё, но и того, что слышу, хватает, чтобы ещё одна часть моего сердца раскололась на осколки.

Благо, Денис уже достаточно взрослый и живет отдельно от нас. Не стоит ему видеть всего этого бардака, который сейчас происходит в нашей семейной жизни.

Наутро Анатолий ведёт себя так, словно ничего не произошло. Спускается на кухню, пьёт кофе, листает телефон. Я стою у плиты, стараясь не смотреть на него, но, кажется, он и не замечает этого. Сидит, читает новости и переписывается с кем-то – возможно, с ней.

– Я улетаю через несколько дней, – вдруг говорит он, и я вздрагиваю, неожиданно услышав его голос. Никаких извинений, объяснений – просто ставит меня перед фактом.

– Куда улетаешь? – машинально спрашиваю я, чувствуя, как замирает сердце. Я словно знаю ответ, но надеюсь, что ошибаюсь.

– На Бали, – отвечает он так спокойно, как будто говорит о погоде. – Веронике сейчас важно сменить обстановку.

– Ей важно… – повторяю, и у меня пересыхает во рту. – А как же я? – Слова выходят хрипло, почти шёпотом.

– Вера, давай не будем это обсуждать. Я уже всё решил, – он поднимает взгляд и впервые за долгое время смотрит на меня прямо, но в его глазах нет ни капли сочувствия. Только усталость и раздражение, как будто ему надоело раз за разом объяснять очевидные для него вещи.

Я чувствую, как начинает сдавливать в груди. Смотрю на него и пытаюсь найти следы того человека, которого я знала когда-то. Мужчину, с которым мы вырастили сына, прошли столько трудностей и радостей вместе. Но передо мной сидит чужой человек.

– Ты всегда можешь позвонить Денису, – бросает он, будто так легко решить мои проблемы. – Тебе не стоит всё это держать в себе.

Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Я не собираюсь втягивать Дениса в этот водоворот. Ему и так сложно будет узнать, что его отец теперь уходит к другой женщине, живёт двойной жизнью.

Когда он выходит, я остаюсь одна на кухне. Чашка с недопитым кофе стоит напротив меня, но сил дотронуться до неё нет. Мне кажется, что я теряю почву под ногами, но обязана держаться хотя бы ради себя самой. Мы с Денисом столько всего пережили, вместе справлялись с его детскими болезнями, его учебой, первой любовью, поступлением в институт. Он так старался нас не расстраивать, всегда был опорой, несмотря на свой возраст. Но теперь, его отец — тот самый пример для подражания — вот так просто, с улыбкой на лице разрушает нашу семью?

На работе я стараюсь сосредоточиться на документах, но цифры перед глазами расплываются. Коллеги что-то обсуждают, смеются, но я не участвую. Окружающий мир будто бы застыл за стеклом, и всё кажется чужим. Я думала, что работа поможет отвлечься, но всё это теперь кажется неважным.

Галка приходит ко мне на обед, смотрит внимательно и тяжело вздыхает, увидев, в каком я состоянии.

– Опять этот козлодой тебя довёл? – шепчет она, стараясь не привлекать внимания коллег.

Я киваю, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Она обнимает меня, и мы выходим на улицу, где можно свободно поговорить.

– На Бали со своей собрался, представляешь? – спрашиваю, едва сдерживая слёзы.

– На Бали?! – Галка морщится, будто в лицо ей прилетело что-то отвратительное. – Ах он мерзавец! Пусть катится, а ты возьми себя в руки. Он ещё будет у тебя прощения просить.

– Галь, мне страшно… – признаюсь я, обняв себя руками. – Я просто не представляю, как жить дальше. У меня такое чувство, будто бы меня нет, как будто меня никогда и не было. Больше всего страшно, что я потеряю себя. Если он ушёл, значит, и во мне что-то было неправильно. Разве не так?

– Вера, да с тобой всё в порядке, – Галка хватает меня за плечи, смотрит прямо в глаза. – Это не ты виновата, а он сам взял и предал тебя. Ты не слабая, и ты справишься, слышишь? Ты столько всего сделала, чтобы выжить в этом браке. А теперь — всё. Точка. Забудь его.

– Легко сказать, – шепчу я, чувствуя, как к горлу снова подступают слёзы. – Он живёт с ней в этом же городе, и я слышу, как он говорит с ней по ночам. Я не могу просто вычеркнуть это всё.

Галка вздыхает, обнимает меня снова и тихо говорит:

– Я рядом, Вера. И если тебе нужно будет, чтобы я ещё раз назвала его козлодоем – я сделаю это с удовольствием. Мы переживём это вместе, ты справишься.

Её слова помогают мне хотя бы ненадолго почувствовать, что я не одна в этом мраке, что у меня есть поддержка. Но внутри всё ещё остаётся пустота, и я понимаю, что справиться с этим придётся самой, шаг за шагом, день за днём.

Когда я возвращаюсь домой вечером, на кухонном столе лежит записка от него: «Завтра я ночую на даче». Эти слова снова заставляют меня почувствовать себя ненужной и униженной.

3

Вера

«Чтобы женщине пережить измену, нужно нырнуть в работу и найти в ней источник силы» — читаю заголовок статьи на одном из сайтов, которые рекомендую диванные психологи, пока еду в лифте.

Да уж! Если бы все было так просто, — думаю про себя, толкая дверь бухгалтерии.

Рабочий день начинается как обычно: с суеты и нескончаемых бумаг, кипы отчётов и документов. Я поднимаю голову от монитора только тогда, когда кто-то из коллег зовёт всех в конференц-зал. Беготня и шёпот по офису – слышно, что нас ожидают новости, а точнее – знакомство с новым начальником. Говорят, что наш прежний директор решил уйти на пенсию и теперь передаёт дела своему преемнику. Мы с коллегами переглядываемся: никто не знает, чего ожидать. Но одна мысль всплывает сразу: лишь бы не было хуже.

Я иду по коридору вместе с Галкой, которая тут же берёт меня под руку и шепчет, бросая на меня озабоченный взгляд.

— Вера, а ты знаешь, новый директор, кажется, молодой, – чуть ли не подмигивает она. — Говорят, перспективный. Думаешь, что с ним нас ждёт? Слушай, лишь бы он не был из этих строгих, которые ничего, кроме показателей и отчётов, не видят.

— Не знаю, Галь, – пожимаю плечами, пытаясь скрыть своё волнение. – Какой бы он ни был, всё равно от нас мало что зависит. Лишь бы не усложнял жизнь.

Когда мы подходим к залу, туда уже собираются сотрудники: одни с интересом, другие с явной настороженностью. Все усаживаются, перешёптываются, но как только открываются двери, в зале наступает тишина. Входит человек, и первое, что бросается в глаза – это его уверенная походка. Мужчина, лет тридцати, высокий и стройный, с лёгкой небритостью и строгим, но открытым взглядом. Его присутствие сразу же захватывает внимание, он словно наполняет собой всё пространство, и даже Галка, стоящая рядом, тихо выдыхает:

— Ох ты ж боже ты мой…

— И ты туда же, без пяти минут бабка, — вздыхаю.

— На себя посмотри, — в шутку фыркает она.

Наш новый начальник выглядит так, будто только что сошёл с обложки делового журнала. Волосы коротко подстрижены, чёткие черты лица придают ему какой-то особый магнетизм. В нём есть что-то ещё, что-то труднозаметное, но непреодолимо притягательное. Он окидывает зал внимательным взглядом.

Когда он говорит, голос его звучит низко и уверенно, и каждое слово кажется выверенным.

— Добрый день, коллеги, – его спокойный, чуть хрипловатый голос разносится по залу, и я ловлю себя на мысли, что едва дышу, прислушиваясь к каждому слову. – Меня зовут Артём Сергеевич Иванов. Прежде всего, хочу сказать, что рад стать частью вашей команды. Уверен, что вместе мы сможем достигнуть новых высот.

Галка рядом со мной просто теряет дар речи. Она наклоняется ко мне и шепчет:

— Верка, ты посмотри, какой красавчик… Как из кино!

— Угу. Он возрастом, наверное, как мой сын, — я слегка толкаю её локтем.

— Смотри, как кадровички томно стреляют глазками, — произносит Галя, прикрывая рот ладошкой.

Конечно, Артём Сергеевич хорош собой, но не только его внешность привлекает внимание – он сразу располагает к себе. В нём чувствуется сочетание твёрдости и спокойствия, которое заставляет всех невольно замолчать и внимательно слушать. Артём продолжает, обращая внимание на всех и каждого:

— Я знаю, что перемены – это всегда немного волнительно, а иногда даже неприятно. Каждый из вас, наверное, задаётся вопросом: как будет дальше? Какие изменения ждут нас? Хочу вас заверить: я не собираюсь делать резких шагов. Моя задача – понять, как работает ваша команда, и вместе создать рабочую атмосферу, где каждому будет комфортно.

Я слышу, как коллеги вздыхают с облегчением: после предыдущего руководителя, который был строг и порой даже невыносим, это кажется чем-то невероятным.

Это к слову, одна из причин, почему я категорически отказалась работать в компании своего мужа. У него невыносимый характер в работе. И я боюсь, что случись бы наше сотрудничество в жизни, то мы бы развелись намного раньше.

Украдкой замечаю, что даже самые скептично настроенные сотрудники слушают его с интересом. Молодой мужчина смотрит на нас открыто и доброжелательно, но в его взгляде скрывается твёрдость, и я понимаю, что такой человек не позволит сесть себе на шею.

Стоит новому начальнику посмотреть в сторону кадрового отдела, как три наших кадровички, давно считающиеся самыми рассудительными и строгими сотрудницами, вдруг превращаются в смущённых девочек. Одна из них — Лариса, которой чуть за тридцать, бросает на него томный взгляд, отводит глаза, а потом снова украдкой смотрит в его сторону, поправляя волосы. Вижу, как Галка давится смехом рядом.

— Ты только посмотри на этих — уж точно всех козырей лишились, — шепчет она, стараясь не хихикать слишком громко.

Я делаю вид, что возмущаюсь:

— Галя, ну что ты! Неужели ты не можешь понять, что человек просто вызывает у всех симпатию?

— Да уж, такая "симпатия", что у них аж коленки подкашиваются, — отвечает она, прикрывая рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос.

Тем временем Артём Сергеевич заканчивает свою речь и, окинув нас внимательным взглядом, ещё раз благодарит за внимание. Он явно замечает оживление и полунамёки, и на его лице мелькает лёгкая улыбка, как будто он привык к подобным взглядам и чувствует себя вполне уверенно.

Закончив вступительное слово, он улыбается и предлагает всем по очереди представиться, рассказывать о своих задачах и должностях. Коллеги один за другим начинают называть себя, делятся вкратце своими обязанностями. Наступает моя очередь, и я вдруг осознаю, что слегка нервничаю, когда он смотрит на меня своими спокойными, уверенными глазами.

— Вера Петровна, — тихо произношу я чуть тише. — Бухгалтер.

Артём Сергеевич кивает, и мне кажется, что его взгляд задерживается на мне. Стараюсь не обращать внимания на это странное ощущение, но сердце начинает колотиться чуть сильнее.

Вот дура я старая! На придумывала себе всякого.

4

Вера

Мы с Денисом сидим в небольшом кафе у окна, и я разглядываю его профиль, освещённый приглушённым светом. Внешне он такой спокойный, собранный, но я знаю, как сильно его возмутило то, что натворил его отец. Он сам настоял на этой встрече, едва услышав новости, и сейчас его взгляд полон решимости и скрытого гнева.

— Мам, ну ты сама-то понимаешь, что он устроил? — начинает Денис, едва мы успеваем сделать заказ. В его голосе нет ни одной ноты равнодушия, он кипит от возмущения, едва сдерживая эмоции. — Уйти вот так, бросить тебя ради какой-то… ну как он так может, мам! У него что, головка теперь вместо головы? Он что, не понимает, что эта… его по миру пустит?

Слушая его, я чувствую, как сердце сжимается. Увидеть сына таким – злящимся за меня – тяжело. Я пытаюсь сохранять спокойствие ради него, стараюсь не показывать ему свою боль.

— Денис, сынок, я понимаю, тебе обидно, — отвечаю я тихо, стараясь держать голос ровным. — Но это его решение, и, как бы больно ни было, мы не можем его изменить. Это его выбор.

— А как же ты, мама? Ты вот так просто собираешься всё это принять? — Денис смотрит на меня пристально, его глаза полны непонимания и негодования. — Он всю жизнь прожил с тобой, ты была с ним во всём, а теперь просто всё бросил?

Я вздыхаю и качаю головой, стараясь подобрать слова. Каждое слово даётся тяжело, потому что я и сама не знаю, как справляться с этим. Но я не хочу, чтобы сын видел моё отчаяние. Сколько бы мне ни было больно, я должна оставаться сильной ради него.

— Понимаешь, Денис… иногда люди меняются. Порой даже самые близкие могут сделать вещи, которые нам трудно понять и принять. Я не знаю, почему он так поступил, но ты не должен позволить этому разрушить свою жизнь.

— Разрушить мою жизнь? Да как тут можно оставаться спокойным, мама? Он же ведёт себя, как… как мудак! Как пацан, который впервые влюбился, — Денис чуть повышает голос, и я вижу, как ему нелегко сдерживать себя. Он опускает взгляд, и я замечаю, как его пальцы сжимают чашку, словно только так он может унять гнев. — Он даже не подумал, что оставляет тебя одну. Это же… это просто подло!

— Знаю, Денис, знаю, — соглашаюсь я, чувствуя, как внутри поднимается щемящая боль, и в горле застревает комок. — Но с этим ничего не поделаешь. Если он решил так поступить, значит, что-то для себя решил. Мы не можем за него жить.

На мгновение между нами повисает тишина. Я вижу, как он взволнован, его глаза бегают, будто он пытается найти ответ на что-то невидимое. Вдруг он тихо произносит, почти себе под нос:

— Как так вообще можно? Всю жизнь вы с ним вместе… а он просто взял и выбросил всё это? Как ненужное.

Эти слова ранят. Я знаю, что Денис прав, но мне не хочется признаваться, что мне тоже кажется, будто меня просто выбросили. Сколько бы я ни говорила себе, что это не так, что я должна смириться, внутри остаётся нестерпимое чувство обиды и опустошения. Я тянусь к его руке и накрываю её своей ладонью:

— Денис, мне тоже больно, но нам нужно принять это. Ты сильный, ты мужчина и я надеюсь, что ты сможешь понять: жизнь иногда преподносит неожиданные удары.

— Не понимаю, почему ты его защищаешь, — резко отвечает он, убирая руку и отводя взгляд. — Мама, он предал тебя! А ты, вместо того чтобы выставить его из дому, продолжаешь его оправдывать?

— Я не оправдываю его, Денис, — пытаюсь объяснить я, подбирая слова, чтобы донести до него, что чувствую. — Просто я не хочу, чтобы ты тратил свою жизнь на ненависть к нему. Это не стоит того.

Он долго молчит, смотрит в окно, а потом тяжело вздыхает и медленно качает головой:

— Ты права, мам… Но мне всё равно трудно понять, как можно вот так поступить. Вы с ним были примером для меня, я всегда считал вас крепкой парой. Как такое могло случиться?

Слышу в его голосе горечь и обиду, понимаю, как он разочарован, и мне больно от того, что его идеалы теперь разрушены

— Денис, я сама не понимаю, почему так произошло, — говорю я, ощущая в голосе дрожь. — Поверь, если бы я могла тебе объяснить, я бы это сделала. Но иногда люди меняются, и ничего с этим не поделать.

Он снова смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах на мгновение мелькает боль. Его привычное спокойствие, его сдержанность — всё это рушится передо мной, и я понимаю, как сильно он переживает за меня.

— Знаешь, мам, — говорит он наконец, чуть тише. — Я не смогу это просто так оставить. Я должен ему сказать, что думаю.

— Денис, пожалуйста, не нужно, — прошу я, сжимая его руку. — Конфликт ничего не изменит. Если ты хочешь высказать ему всё, что думаешь, я не могу тебя остановить. Но, может быть, лучше не делать этого?

— Я не могу просто смотреть на это млядство, мама, — отвечает он решительно. — Он должен знать, что натворил.

Мне хочется возразить, но я вижу, что Денис уже принял решение. Мой сын всегда был упрямым и решительным, и я понимаю, что ему нужно это для себя — для того, чтобы избавиться от накопившегося гнева и обиды. Я могу только надеяться, что он сможет сохранить себя, не поддастся ненависти.

Мы долго сидим молча, каждый из нас погружён в свои мысли. Наш заказ уже давно принесли, но еда остаётся нетронутой. В голове у меня роятся мысли, которые я пытаюсь уложить в какой-то порядок, чтобы обрести покой, но пока это невозможно.

— Мам, ты ведь знаешь, что я всегда на твоей стороне? — спрашивает Денис тихо, как будто ему нужно, чтобы я услышала это и приняла.

— Знаю, сынок, — отвечаю я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. — Спасибо тебе. Ты для меня всё.

Он кивает, не отводя взгляда, и я вижу в его глазах поддержку и решимость. Даже в этой непростой ситуации он остаётся сильным, и это даёт мне силы. Я чувствую, что мы справимся, что он всегда будет рядом, и как бы ни сложилась наша жизнь, мы сможем найти опору друг в друге.

Когда мы наконец выходим из кафе, на улице начинается дождь, и Денис подставляет лицо под первые капли, словно надеясь, что они смоют его гнев и разочарование. Я смотрю на него и мысленно благодарю судьбу за то, что у меня есть такой сын.

5

Вера

Я долго готовлюсь к разговору с Анатолием, собирая последние крупицы сил и решимости. После того, как мы с Денисом обсудили его отца, я осознала, что больше не могу жить, словно меня не существует, как будто я просто неудачный эпизод в его жизни. Я слишком долго терпела его холодность, пренебрежение и те унижения, которые он мне нанёс своим уходом к другой. Теперь, вместо страха и боли, я чувствую решимость – странное, твердое ощущение, которое не оставляет места для сомнений.

Под вечер, когда он возвращается домой, я встречаю его в коридоре. Он бросает на меня скучающий взгляд, видимо, не ожидая от меня никакой инициативы, и собирается пройти мимо, будто я просто часть мебели. Но я преграждаю ему путь.

— Нам нужно поговорить, — говорю я твёрдо, и он, удивлённый моим тоном, вскидывает брови.

— Поговорить? О чём? — отвечает он с легкой насмешкой в голосе. — Вера, давай обойдёмся без этих твоих драм, — машет рукой, будто бы я назойливая муха.

— Я не собираюсь устраивать драму, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза. — Но нам пора всё обсудить. Как взрослым людям.

Он закатывает глаза и делает шаг назад, словно готовится выслушать длинную нудную лекцию.

— Ладно, говори, раз уж ты настроена по-серьёзному, — он делает жест рукой, приглашая меня продолжить, словно это просто игра, в которую он снисходительно готов поиграть ради меня.

— Я подаю на развод, — произношу я, ощущая, как каждая буква дается мне с трудом. — И на раздел имущества. Я не намерена оставаться в подвешенном состоянии, пока ты живёшь своей новой жизнью. Давай решим всё цивилизованно.

Он замолкает. В его глазах появляется что-то странное, как будто он не ожидал, что я скажу это вслух. Но уже через секунду он расплывается в насмешливой улыбке и тихо смеётся, глядя на меня с видом человека, которому только что рассказали анекдот.

— На развод? На раздел имущества? Вера, ты себя слышишь? – он цокает языком, покачивая головой. — У тебя ничего нет. Ты хоть понимаешь это? Дом этот, в котором мы живём, оформлен на меня, по дарственной от моих родителей. Ты не имеешь к нему никакого отношения.

Эти слова звучат как удар. Он говорит так, словно я для него – никто, незначительная часть его прошлого. Но я не подаю виду, что его слова задели меня, не позволяю себе слабости, хоть внутри всё сжимается от унижения.

— Я знаю, что дом оформлен на тебя, — стараюсь держать голос ровным. — Но есть и другие вещи. Например, деньги, совместные сбережения.

Он снова усмехается, бросает на меня пренебрежительный взгляд, словно я наивный ребёнок, требующий игрушку.

— Вера, ты и правда думаешь, что у нас есть какие-то совместные сбережения? Всё, что есть, — это деньги на счёте фирмы. Остальное давным-давно лежит на оффшорных счетах, к которым ты не имеешь никакого отношения.

Он смотрит на меня с таким самодовольным видом, а мне хочется зарыдать в голос. Его слова как плевок в лицо, и я понимаю, что человек, стоящий передо мной, давно перестал быть тем, кого я когда-то любила и кому доверяла. Он только и делает, что издевается, старается унизить меня, пытаясь растоптать мою последнюю гордость.

— Знаешь, Воронов, я думала, что после двадцати шести лет совместной жизни, я тебя хоть немного знаю. Мы были вместе столько лет, строили этот дом, создавали всё, что у нас есть, сына воспитывали.

— Да, Вера, именно так, — отвечает он с ледяным спокойствием. — И все эти двадцать шесть лет ты жила как сыр в масле. А на работу ты ходила только ради того, чтобы шмотки новые выгуливать, которые покупала на мои деньги.

Его слова обжигают, словно удар хлыста. Он говорит о наших двадцати шести годах вместе, как будто это были какие-то приятные каникулы для меня, словно всё, что у нас было, — это только его заслуга, а я лишь сторонний наблюдатель.

— Ты действительно так считаешь? – мне нечем дышать, и я словно выброшенная на сушу рыба, начинаю ртом хватать воздух. — Думаешь, что я просто пользовалась тобой? Что я все эти годы не вкладывала в нашу семью, в тебя, в сына?

Он усмехается, холодно, презрительно, и делает шаг ближе. Смотрит в глаза.

— А что ты сделала, Верунь? Ты, конечно, неплохо смотрелась рядом, но это я строил этот дом, я зарабатывал, я принимал решения. Ты всегда была просто… женой. Согласись, всё было прекрасно, пока ты играла свою роль.

Слышу его слова и осознаю, что сейчас он пытается окончательно лишить меня права на мою жизнь, нашу жизнь. Он говорит так, словно всегда смотрел на меня сверху вниз, но только теперь решился это озвучить.

— Так вот как ты это видишь. А как же все те ночи, когда я сидела с нашим сыном, когда ты был занят своими «важными делами»? А как же забота о доме, обо всём, что создавало твоё «масло», в котором я, по-твоему, жила? Ты хочешь стереть всё, что я сделала для нас, потому что это удобно?

— Удобно? — он хмыкает, снова закатывая глаза, как будто я сказала что-то наивное. — Да, это было удобно. Потому что ты всегда молчала, всегда соглашалась. Вера, ты ни разу не сделала ничего значимого. Всё, что у тебя было, — это мои деньги и твои собственные фантазии о том, что ты тут чем-то управляешь.

Его слова ранят меня до глубины души, но сейчас, несмотря на весь этот ледяной гнев и презрение, я чувствую, что должна держаться. Он хочет меня сломать, показать, что я ничего не стою без него, что всё в моей жизни — его заслуга.

Нет, Вера! Не плачь. Не перед ним и не сейчас.

— Я всё равно заберу то, что мне полагается! — говорю я, чуть приподняв подбородок,

Он снова смеётся, как будто это просто смешная шутка.

— Вера, ты себя слышишь? У тебя нет ни малейшего понятия о том, как живёт этот мир. Ты, правда, думаешь, что хоть что-то получишь? Да мой адвокат распилит тебя в пух и прах.

— Возможно. Но я не отступлюсь.

Он бросает на меня пристальный взгляд, и я вижу, как в его глазах мелькает раздражение.

— Так, — тяжко вздыхает он. — Заканчивай этот цирк. Слушать тебя дальше нет ни времени, на желания. Хочешь развод – разводись. Забирай свои вещи и катись на все четыре стороны! А если хочешь остаться в этом доме, то закрой свой рот и делай вид, что у нас все хорошо. У тебя, к слову, это очень хорошо получается.

6

Артем

Утро начинается как обычно — загруженное и полное мелких дел, требующих внимания. Секретарь приносит свежие отчёты, которые я попросил подготовить ещё вчера, и аккуратно кладёт их на стол. Должен сказать, что после моего прихода здесь порядочно навели чистоту в документации и рабочих процессах, но кое-где ещё остаются моменты, которые нужно улучшить. В этой фирме, несмотря на общий порядок, многое строилось по старым схемам, и я уверен, что новые правила работы многим покажутся непростыми. Но, как я и обещал, никакой резкости — всё поэтапно, с терпением и тактом.

— Хорошо, Лариса, спасибо, — говорю секретарше, кивая в знак благодарности. — Передайте, чтобы по готовности провели сверку со сводом прошлых лет. И, пожалуйста, пригласите ко мне Воронову из бухгалтерии.

Секретарь кивает, выходит из кабинета, а я просматриваю документы, мысленно составляя список вопросов. Вера Петровна, насколько я успел заметить, — одна из самых скрупулёзных и внимательных сотрудниц. В ней нет этого напряжения, которое присуще многим: она держится спокойно и сдержанно, что в нынешней ситуации работает ей только на пользу. И, надо сказать, её работа сразу привлекла моё внимание — сводные отчёты в полном порядке, да и вообще вся документация аккуратно подшита, всё легко находится. Видно, что она знает своё дело и относится к нему всерьёз.

Когда Вера входит в кабинет, я поднимаю глаза отрываясь от бумаг и приветственно киваю. На ней бежевые брюки, которые обтягивают стройные худые ноги, и белая блузка, которая придаёт ей ещё больше уверенности и профессионального вида. Темные волосы по плечи, которые слегка завиты. Я отмечаю это мельком, не позволяя себе отвлекаться, но не могу не признать: есть в её облике что-то, что делает её притягательной. Она не пытается привлечь к себе внимание, но как-то умудряется привлекать его своей сдержанностью.

— Вера Петровна, рад вас видеть, — начинаю я, указывая на кресло напротив моего стола. — Присаживайтесь, пожалуйста. Хотелось бы обсудить некоторые моменты по отчётности.

Она кивает, садится.

— Я посмотрел сводные отчёты за последний квартал, — начинаю я, открывая перед собой нужные страницы. — Впечатляет. Здесь отличная систематизация, и видно, что всё ведётся по порядку. Но есть несколько моментов, которые, возможно, стоило бы обсудить. Например, статьи расходов на внешние услуги — возможно, это можно структурировать чуть иначе, чтобы упростить анализ.

Она наклоняется вперёд, внимательно слушая. Её взгляд сосредоточен, а я ловлю себя на том, что отмечаю её привлекательный внешний вид и приятную манеру держаться. Вера профессиональна, но в её движениях, жестах и взгляде есть какая-то сдержанная мягкость, что, признаюсь, вызывает во мне интерес.

— Да, Артём Сергеевич, я это тоже заметила, — отвечает она спокойно, кивая. — Можно выделить отдельные категории расходов, чтобы сразу было видно, на какие услуги уходит наибольшая часть средств. Возможно, это поможет в будущем избежать перерасходов.

Невольно скольжу глазами в вырез блузки сглатываю. На секунду я ощущаю, как внимание ускользает, но тут же возвращаю себя к делу. Всё-таки это не место и не время отвлекаться. Она продолжает говорить, спокойно излагая свои идеи, и мне нравится её подход: чёткий, по делу, без лишних деталей.

Я киваю, довольный её предложением.

— Вот это и хотел услышать. Значит, мы понимаем друг друга. Прекрасно. И ещё один момент — есть ли какие-то идеи по оптимизации отчётности в следующем квартале? Что, на ваш взгляд, можно упростить или сделать более удобным?

Она думает всего пару секунд, прежде чем отвечает:

— В ближайшее время мы можем попробовать разработать новую таблицу со сводными расходами, которая будет визуально нагляднее. Это сократит время на анализ, и, кроме того, упростит сверку с основными данными, — объясняет она, чуть наклоняя голову.

В этот момент я улавливаю тонкий аромат её духов. Аромат едва ощутим, но достаточно тонкий и изысканный, чтобы на мгновение завладеть моим вниманием. Чуть прикрыв глаза, я быстро возвращаю себя к реальности.

— Отлично. Думаю, через пару недель мы можем устроить промежуточную проверку и посмотрим, как это будет работать в отчётности, — говорю я, записывая её предложение в свои заметки. — Кстати, Вера Петровна, если у вас будут какие-то предложения или идеи по улучшению рабочего процесса, не стесняйтесь их озвучивать. Всегда рад услышать рациональные инициативы.

— Спасибо, учту это, — отвечает она и на мгновение её глаза встречаются с моими. Взгляд всего на секунду, но я ловлю в нём что-то человеческое, какое-то едва уловимое тепло. Заметив это, она отворачивается, вежливо кивает и выходит из кабинета.

Как только она уходит, я возвращаюсь к своим делам, но некоторое время не могу выкинуть из головы её образ. Кажется, что Вера не только обладает профессиональными качествами, но и каким-то личным шармом, которым выделяется среди других.

Дорогие мои, чем больше вы поставите книге лайков и напишите комментариев, тем выше одна поднимется и другие тоже смогут прочесть ее совершенно бесплатно! Помогите другим увидеть этот роман!

7

Вера

Сижу за своим рабочим столом, чуть наклонившись к экрану, и, сделая вид, что проверяю таблицы, тихо перелистываю варианты квартир на сайте. Голова занята одним – нужно срочно найти жильё. Можно побюджетнее и желательно недалеко от работы. Благо, Денис уже взрослый, живет отдельно и сам себя обеспечивает. Теперь я должна думать только о себе.

Рядом появляется Галка, как всегда вовремя, и, склонившись ко мне, тоже начинает смотреть на экран.

— Ну, что тут у нас? Есть что-нибудь подходящее? — шепчет она, стараясь не привлекать внимания коллег.

Я пожимаю плечами:

— Пока что ничего конкретного. Или слишком дорого, или место неудобное… или вообще обстановка такая, что сразу хочется закрыть фотографию.

Галка хмыкает, качая головой.

— Ну, знаешь, Вер, с такими запросами мы точно надолго зависнем. Может, лучше пока что снять что-то попроще? А потом уже, как говорится, на ноги встанешь, так и найдёшь, что хочешь.

— Да я и не ищу хоромы! Просто «попроще» тоже разным бывает, — вздыхаю я, открывая очередное объявление. — Похоже, я не смогу позволить себе ничего больше простого однокомнатного варианта в этом районе. Хотя… вот этот вариант вроде неплохой. Смотри, недалеко от работы, светлая квартира…

— Давай-давай, сохраняй, потом позвонишь, — кивает Галка, одобрительно посмотрев на фотографию. — Главное, чтобы дом спокойный был. А то, знаешь ли, одной в таких-то обстоятельствах не просто будет. Ты Денису-то сказала уже?

Я чувствую, как внутри всё сжимается при упоминании сына, но стараюсь ответить спокойно:

— Сказала. Вернее, он сам почти всё понял. Разговор с ним дался непросто: он возмущён, как и я… и ещё больше расстроен тем, как всё сложилось. Для него отец всегда был примером, и сейчас всё это разрушилось у него прямо на глазах.

Галка сочувственно вздыхает и качает головой:

— Бедный парень. Знаешь, я бы на его месте тоже не выдержала. А как он отреагировал на… эту молодуху?

Я отвожу взгляд, пытаясь подобрать слова. Мне до сих пор больно об этом говорить, но всё же тихо отвечаю:

— Он зол, Галь. Очень зол. Он даже хотел поговорить с отцом, высказать ему всё, что думает. Но я попросила его не вмешиваться, потому что это наши с Анатолием дела. Хотя, если честно, понимаю, что сыну нелегко сдерживать себя.

— Да уж… Ты его хорошо воспитала, — вздыхает Галя, присматриваясь к другому объявлению на экране. — Такой парень — настоящее сокровище. Ладно, не буду тебе тут больше морали читать.

Мы с Галкой продолжаем рассматривать варианты, когда вдруг в бухгалтерию врываются девочки из кадрового отдела — Марина и Света. Обе сияют, словно только что узнали какую-то невероятную новость, и тут же устремляются к нам, не обращая внимания на наши сосредоточенные лица. Я быстро сворачиваю вкладку с объявлениями, но замечаю, что Галка, наоборот, оживляется, явно готовая обсудить очередные офисные сплетни.

— Что кудрями так активно трясем? Случилось чего? — поднимает бровь Галка, перекладывая папки на столе, чтобы освободить место для гостей.

Марина первой садится на край стола, и восторженно хлопает глазами:

— Девочки, это просто бомба! Артём Сергеевич только что был у нас и сказал, что в ближайшее время планируется полный пересмотр кадровых позиций! Поговаривают, что у кого-то точно будут повышения, а у кого-то — ну, сами понимаете…

Света кивает, тоже еле сдерживая улыбку:

— Да! И ещё сказали, что он сам лично проверит работу всех отделов. Говорят, что в бухгалтерии у нас полный порядок, и Артём Сергеевич обмолвился, что ваша работа ему очень нравится, Вера Петровна.

Галка усмехается и подмигивает мне:

— Ну что, Вера, можешь начинать готовиться к повышению. Ты только не отказывайся!

— Да ну тебя, — отмахиваюсь от подруги, понимая её колкость.

Марина смотрит на меня с хитрой улыбкой:

— Да ладно тебе, Вера. Мы все видим, как он на тебя смотрит!

— Издеваетесь? — укоризненно смотрю на этих трех сплетниц.

Галка в ответ только усмехается и добавляет:

— У тебя кристально чистая отчётность, а это редкость знаешь ли.

— Вот, язык без костей, прям! — делаю её легкий щипок за пятую точку.

— А если серьозно, девочки, вы видели, как он держится? — Марина поправляет волосы и кокетливо улыбается. — Такой молодой, а уже начальник! Представляете? Вот бы кому-то повезло с таким перспективным… коллегой.

— Ой, Марин, не коллегой — мужчиной, — хихикает Света, толкнув её локтем. — Коллег у нас и так хватает, а такой мужчина — один! Я лично была бы не против поужинать с ним, обсудить планы компании и... всё такое, — она подмигивает, и обе снова хихикают, будто они школьницы, а не взрослые женщины.

Галка качает головой, но тоже с интересом наблюдает за ними, будто забавляясь их фантазиями.

— Ну-ну, девочки, он, может, и красавчик, но он ведь наш начальник! И вообще, вы уверены, что у него нет… кого-то? — говорит она, но и её глаза блестят с хитрым прищуром.

Марина отмахивается.

— Да ладно, Галь, мы же просто посмотреть, полюбоваться! У него такая харизма. Я думаю, такой мужчина всегда знает, что с этой самой харизмой надо делать. И потом, — она наклоняется и шепчет, — я слышала, что он не женат!

Света делает вид, что шокирована:

— Ну вот, Марин, если он не женат, то у нас с тобой ещё больше шансов, да? А ты, Вер, как думаешь? — Света поворачивается ко мне, будто я тоже должна участвовать в этом обсуждении.

— Ох, девочки, я думаю, что у Артёма Сергеевича, вероятно, есть дела поважнее, чем офисные романы, — отвечаю я спокойно, но улыбаюсь.

Галка тоже вмешивается:

— Ой, да оставьте Веру в покое! Она у нас скромница. Ей до ваших романов и фантазий — как до луны пешком.

Марина и Света снова переглядываются, но не сдаются:

— Ну и ладно, зато у нас есть все шансы!

— Что это за курятник тут у нас образовался? — в бухгалтерию заглядывает Виктор Иванович – коммерческий директор. Мужчина слегка за пятьдесят.

8

Артем

Я выезжаю с парковки после длинного рабочего дня, оглядываясь по сторонам, когда взгляд случайно падает на худенькую, худенькую фигуру возле белой Ауди. Сначала не сразу понимаю, кто это, но, подъехав ближе, замечаю, что это моя бухгалтерша стоит, склонившись над тачкой. И растерянно рассматривает что-то под капотом.

Я притормаживаю, взгляд невольно цепляется за её фигурку: на этот раз на ней строгая юбка, которая подчеркивает стройные ноги, и даже обычная белая блузка каким-то образом добавляет всему её виду утончённости. На парковке уже темнеет, но слабый свет уличных фонарей освещает её силуэт, и мне на секунду приходится напомнить себе, что сейчас не время любоваться ею со стороны. Надо помочь ей, потому что у неё действительно какие-то проблемы с автомобилем.

Паркуюсь чуть позади, выхожу и подхожу к ней. Вера не слышит моих шагов, продолжая сосредоточенно смотреть под капот, нахмурив брови. Интересно, что она там пытается увидеть?

Достаю из кармана телефон и включаю на нем фонарь. Подхожу. Я останавливаюсь рядом, и она, кажется, чуть вздрагивает, когда замечает меня.

— Что-то интересное увидели? — усмехаюсь, глядя на её испуганный вид, когда она оборачивается.

— Ой, это вы! Напугали, — прижимает руку к груди.

— Не специально. Что у вас случилось?

— Ох, Артём Сергеевич… — говорит она, немного смутившись. — Да, похоже, что-то не так. Я пыталась уехать, но машина даже не завелась. Вот решила заглянуть под капот, но, честно говоря, не слишком разбираюсь в этом.

Её голос слегка дрожит, и я понимаю, что она, вероятно, растерялась и немного нервничает. Ещё раз кидаю взгляд на её машину и, вздохнув, приближаюсь к капоту.

— Давайте посмотрим, — говорю я, наклоняясь рядом и осматривая, что могло пойти не так. — У вас такое в первый раз или машина уже раньше выделывалась?

Она чуть кивает, внимательно наблюдая за моими действиями.

— Раньше вроде всё было в порядке. Сегодня просто… как-то неожиданно отказалась заводиться. Видимо, не справилась с нагрузкой, — тихо смеётся она, будто пытается разрядить ситуацию.

Я улыбаюсь её попытке пошутить и, изучив подкапотное пространство, обнаруживаю, что один из кабелей аккумулятора ослаблен.

— Вот, похоже, причина нашлась. Контакты… — объясняю я, выпрямляясь и встречая её удивлённый взгляд.

— Вы так просто это обнаружили? — спрашивает она с лёгким восхищением, и я вижу, что она наконец немного расслабляется.

— Да, с техникой мне везёт, — отвечаю, прикручивая ослабленный кабель. — Попробуйте теперь, машина должна завестись.

Вера кивает и садится за руль, поворачивает ключ в замке зажигания. Но двигатель не издает ни звука. Она поворачивает ключ ещё раз, но двигатель остаётся мёртвым. На её лице снова появляется беспокойство.

— Не повезло мне с техникой в этот раз, — шучу я. — Ладно, не беда. Может быть, дело в другом.

Она снова выходит из машины, и я подмечаю, что она начинает нервничать. Видимо, устала после рабочего дня и теперь еще тачка сдохла. Да и кто любит такие внезапные поломки, особенно вечером, когда всё, чего хочется, — это вернуться домой.

— И что мне делать? — спрашивает она, чуть прикусывая губу.

— Надо бы эвакуатор вызвать, чтобы на сервис её отогнать. У вас муж есть?

Вера слегка отводит взгляд, и я замечаю, как её губы на мгновение поджимаются. Секунда — и она снова смотрит на меня, стараясь улыбнуться, но в глазах читается что-то большее, чем простое замешательство.

— Нет… мужа у меня нет. Точнее, он есть просто мы разводимся.

Я смотрю на её растерянное лицо, потом снова на машину и понимаю, четко осознаю, что оставлять её на ночь одну с неисправной машиной на парковке — точно не вариант.

— Понял, — говорю я, решительно захлопывая капот. — Тогда предлагаю план действий. Я подброшу вас до дома, а утром, если будет нужно, сам помогу вызвать эвакуатор и разобраться с машиной.

Она немного растерянно смотрит на меня, словно не сразу понимает предложение, а потом благодарно кивает:

— Спасибо вам большое, Артём Сергеевич. Вы уверены, что вам удобно? Я и так уже отняла у вас много времени…

— Всё нормально, — отвечаю, чуть улыбнувшись, чтобы её успокоить. — И по дороге можете называть меня просто Артём. Договорились?

Она снова кивает, на этот раз с лёгкой улыбкой, и берёт свою сумку. Мы направляемся к моей машине, и я открываю перед ней дверь.

Помогаю ей сесть и в этот момент наши пальцы случайно соприкасаются. Её кожа тёплая и мягкая, и это едва ощутимое касание, хотя и длится всего мгновение, почему-то цепляет меня.

Поймав её взгляд, вижу, что она тоже удивлена, но не отдёргивает руку сразу. Это совсем короткий момент, но он будто останавливает время, а я замечаю, что моё сердце пропускает несколько ударов. Неожиданно всплывает ощущение какой-то особой близости, как будто мы знаем друг друга очень давно.

Она первой отводит взгляд, убирая руку, и на её щеках проступает лёгкий румянец. Я закрываю дверь, обойдя машину сажусь за руль, и мы выезжаем с парковки.