Развод. Беременна от подонка

1. Первое УЗИ (Марта)

— Вы только посмотрите на красавчика! — улыбалась узистка, смотря на монитор. — Вот ножки. А вот ручки. Полюбуйся, мама, я машу тебе "привет"!

Я смотрела на экран. А он дрожал от слез обычного материнского счастья.

— Такой махонький, — смеялась я и шмыгала носом. — Так мило шевелит ручками. Как будто закрывается от нас.

— Стеснительный. Не хочет, чтобы тетя-доктор рассмотрела его как следует… Давайте осмотрим его головку.

— Довольно крупная.

— В пределах нормы, — успокоила Лена. — На третьем месяце это нормальные пропорции.

Она смазала живот гелем с другой стороны и принялась водить по коже сканером УЗИ.

— Так странно. Он шевелится, а я не чувствую.

— Это пока. Он слишком маленький еще. Ему достаточно места в мамином животике. Наслаждайтесь, Марта, — кивала она головой. — Когда он начнет толкаться, покоя вам не знать.

— Мне не привыкать. Уже двоих так выносила. Правда, последний раз была давно беременна.

— У вас мальчики? Девочки?

— Мальчики, — ответила я. — Старший — Леон. Ему уже семнадцать.

— Взрослый парень.

— Заканчивает школу. Такой серьезный. Весь в отца. А вот младший — Ильяс — ему четырнадцать. И он совсем не такой. Чувствительный, как я.

— Мамина лапуля, — сюсюкала Лена. — Два сына. И теперь — возможно, третий. Наверное, папаня очень рад. Как отреагировал на новость?

— Пока никак, — выдохнула я и отвела глаза. — Не хотела говорить, пока не буду уверенна, что все хорошо. Не хотела обнадеживать раньше времени. Чтобы потом он расстроился.

— Расстраиваться тут точно нечему, — заверила Лена и погладила меня по плечу. — У вас в утробе развивается чудесный малыш. Воротниковое пространство в норме. Носовая косточка развита.

На мониторе изменилась графика. Вместо очертаний маленького человечка теперь я уже видела, как сокращается сердечная мышца.

— Это сердце?

По кабинету женской консультации разносился ритмичный звук сердцебиения. Тук-тук. Тук-тук. Я не могла сдержать слез. Эмоции накрыли с головой. То ли гормоны. То ли я и правда подзабыла за четырнадцать лет, каково это — носить под сердцем новую жизнь.

— Оно самое. Сердечко бьется чисто и громко. Без пороков. Никаких шумов. Помех. Ничего такого я не наблюдаю. Вам очень повезло. Ваш третий сын, если это будет мальчик, растет красивым и здоровым. Невесты будут бегать толпами. Папа сможет с сыновьями ездить на рыбалку. Играть в футбол. Сколько радости впереди.

— Вардан будет счастлив это услышать, — сияла я, лежа на кушетке. И представляла, как расскажу ему об этом прямо сегодня.

— Не забывайте, что теперь вас двое. Так что нужно кушать за двоих. Отдыхать и спать — тоже за двоих. И ни в коем случае не нервничать, — давала Лена напутствия. — Пускай ваш муж окружит вас заботой и возьмет на себя часть домашней рутины.

— Сомневаюсь, что у него получится. Мой муж — бизнесмен. Он днюет и ночует на работе. Очень занятой человек.

— Но ведь ребенка он зачал, — подмигнула девушка. — Теперь это его священный долг — создать для вас маленький домашний рай.

Воодушевленная результатами обследования, я отправилась в кофейню. Хотела убедиться, что там порядок. И я могу поехать домой раньше.

— Добрый день, Марта Юрьевна, — поприветствовал Коля за стойкой. Мой старший бариста. — Прекрасно выглядите.

— Реально светитесь сегодня, — добавила его помощница, Катя. Улыбчивая девочка в фирменной футболке, дизайн которой я разработала сама. — Вам как обычно — чашку капучино с тертым шоколадом сверху?

Я мечтательно улыбнулась и ответила:

— Нет. Мне кофеин теперь нельзя.

Ребята переглянулись. Не знаю, поняли они, в чем именно дело, или нет. Но я взяла два ароматных круассана только что из печки и отправилась домой. Со слегка придурковатой улыбкой на лице.

Все не могла ее стереть. Уголки губ так и тянуло вверх от мысли, что наш дом опять наполнится детским агуканьем. Спустя столько лет я снова беременна. Ничего не планировали, не договаривались.

Но я знаю, как Вардан привязан к детям. Как сильно он любит семью. Это к чужим он холоден, циничен, бывает жесток. Но не ко мне, не к сыновьям. Именно за это я его люблю. Что мой муж никогда и ни за что нас не предаст.

"Странно", — подумала я, подъехав к дому.

Его машина. Говорил ведь, что будет поздно. А в итоге вернулся раньше меня. Так неожиданно…

— Стук-стук! — выдала я с порога. — Я дома! И у меня для тебя обалденная новость! — Сняв пальто, я повесила его на крючок в прихожей. Прихорошилась перед зеркалом. Хотелось выглядеть достойно в тот момент. И убедиться, что на лице не видно дурацких потеков под глазами. — Вардан! — окликнула я мужа. — Ты где?! Я привезла нам французских круасанов! Их испекли буквально полчаса назад! Если бы знала, что ты дома — привезла бы тебе латте, как ты лю…

У меня перехватило дыхание. Когда увидела чужую обувь. Чьи-то лаковые туфли на высоком каблуке. Женские. Не мои.

Я поднялась по ступенькам. Держа в одной руке коробочку с шикарно пахнущей выпечкой. А в другой — заключение УЗИ. Результат комплексного обследования.

И бонус — фотографии маленького чуда. Нашего третьего ребенка. Плода любви, взаимного уважения. И уверенности в завтрашнем дне.

Но когда я дошла до спальни. Мое сердце замерло, как камень. Я ощутила, как морозом накрывает спину. По коже ползают мурашки. Ведь я слышу скрип кровати. И его слова:

— Давай еще разок. Пока моя клуша не вернулась.

Визуал на героев

Вардан Рахманов, 44 года

2. Надоевшая привычка (Вардан)

Я взял Марту в жены, когда ей было восемнадцать. Неопытная девочка, которая не была с парнем. Девственная недотрога в нежном белом платье и с такой же невесомой белой фатой на голове — символом невинности.

Может, это и не очень романтично. Но я заприметил ее на улице. Остановился на светофоре, чтобы дождаться зеленого. И поехать дальше. Но вместо этого — увидел простую девчонку с пакетом из супермаркета. И напрочь забыл, куда собирался.

Машина заглохла. Мне начали сигналить сзади. Что-то там орали. Но я, как под гипнозом, смотрел на нее. На эту натуральную красотку. Как она переходит передо мной дорогу. Ни грамма косметики. Простенькая одежда. Летний сарафан развевался на ветру — обнажая стройные ножки выше колен.

Я по уши влюбился в эту походку. В эти хозяйственные руки, которые так крепко обнимали гору продуктов вроде молока, хлеба, овощей и зелени. Я положил на планы. И просто начал катиться за этой девочкой. Плестись, смотря на ее попу. На ее длинные русые волосы. На низ сарафана, который то и дело задирал теплый июльский ветерок.

И когда я увидел, куда она зашла — уже не смог забыть этот подъезд. На следующий день я приехал к ней. Припарковался возле дома. И тупо ждал, пока она выйдет.

Не имел понятия, на каком этаже и в какой квартире живет эта кукла. Сколько ей лет. Как зовут. И ее ли это в принципе дом. Может, она бабушку пришла проведать, а я теперь торчу тут как придурок. Я просто хотел ее опять увидеть.

— Привет, малышка, — опустил я стекло. И лихо подмигнул. — Хочешь прокатиться?

Мне было двадцать шесть. Я был уже опытный, не раз подстреленный волк. Успел по глупости жениться. Развестись. Жениться снова… После второго развода я решил, что больше никогда не пущу слюни на наглых. Борзых. Горячих. Сексапильных. Безумно проблемных сук, которые хороши лишь в одном — в постели.

Я хотел попробовать то, чего у меня никогда еще не было. Вкусный обед, приготовленный супругой. Свежую рубашку, которую любя погладили для мужа. Чистоту и порядок в доме, пока я зарабатываю деньги.

Супружескую верность, в конце концов. Потому что, если баба прыгает на тебя, как дикая кошка, то с большой вероятностью она сделает то же с другим. Пока ты не видишь. Поэтому, когда она мне отказала…

— Спасибо, но нет, — выдала девчонка. И прошла мимо меня, как мимо прокаженного. — Я не сажусь в машины к незнакомцам. И лучше вам сюда не приезжать. А то я расскажу своему парню.

Парня у нее, конечно же, не было. Но в тот день она не села ко мне в машину. Марта отшила меня, ни секунды не сомневаясь, что это правильный поступок. Избегать таких, как я.

И моя будущая жена была на сто процентов права. Я не такой, как она. Я наглый и борзый. Я властный. Могу быть несносным, как сволочь. Но я любил ее.

Любил все эти годы. Любил ее борщи. Любил надевать рубашки, которые она выстирала и выгладила специально для меня. Любил, когда она готовила мне утром кофе. Любил смотреть, как она спит. Как ее губы улыбаются во сне. Всегда было интересно знать, что она видит. Есть ли в этих снах я.

Я любил наших детей. Любил. Люблю. Всегда буду любить Ильяса и Леона. Наших красивых сильных пацанов. Два алмаза, которые подарила мне Марта. За все это время, пока мы жили вместе. Я не обижал ее. Не унижал. Я ценил ее за то, что она мне давала.

Но в какой-то момент ты просто чувствуешь, как старое больше не радует. Ты ощущаешь, как борщи приелись. Начинаешь слышать, как во сне она произносит имена детей. Но никогда — твое. С годами Марта превратилась в курицу-наседку.

Я снова и снова вспоминал эту картинку. Как она пересекает дорогу с пакетом жратвы наперевес. В двадцать шесть меня это вставляло. Я хотел послушную покладистую жену, которая накормит, постирает. Родит и воспитает мне детей.

Но теперь, когда мне сорок четыре. Когда я могу позволить себе любую женщину. Являюсь успешным бизнесменом. Мне принадлежит угольная шахта и сталелитейный завод.

Когда наши дети уже выросли. Одному сыну — семнадцать. Он скоро выпорхнет из гнезда и сам обзаведется семьей. Второму — четырнадцать. Он уже сможет принять факт, что папа решил попробовать что-то другое. Пожить не только для семьи. Но и для себя. Наконец вернуться к истокам и опять вкусить перчинку.

Острую бабу, от которой жжет внутри. От которой задыхаешься. Которая пьянит. Пускай она не варит жрать, не убирает, не стирает. О детях даже говорить не станет. Но на нее встает. На нее тупо встает после всех этих лет надоевшей привычки. У меня стоит на Фаину.

И я никогда не пожалею, что сделал это. Что изменил. Оно стоило того, сколько бы ни возвращался обратно. Чтобы снова обдумать. Я хотел. Я получил. Я взял свое. И сделал бы точно так же, если бы вернулся в тот день, когда мы только встретились. С моей рыжей бестией по имени Фаина Эдельман.

Визуал на героев

Фаина Эдельман, 25 лет