Развод. Беспроигрышная ставка

Глава 1

В книге вас ждет яркое противостояние двух сильных личностей. Искрометный юмор. Непредвиденные последствия поступков глупой девчонки. Вагон и маленькая тележка страсти и неожиданные повороты.

Подписывайтесь на профиль, добавляйте книгу в библиотеку и делитесь своим впечатлением от чтения.

Работаю как проклятая. Ноги отваливаются уже у кассы стоять. А рук вообще не чувствую — бутылки и продукты в пакеты складывать.

Суббота, вечер, все едут отдыхать на природу. А я торчу в душном магазине.

Ну, ничего, ещё четыре часа, и смена закончится. Потом сорок минут в автобусе, и я дома, где приму душ и вытяну ножки.

Сегодня я одна — муж на рыбалку свинтил, так что высплюсь. Завтра ещё один рабочий день, и будет мой законный выходной.

— Спасибо, что выбрали наш магазин, — улыбаюсь и протягиваю пакет покупателю. — Здравствуйте, — улыбаюсь следующему, уже язык заплетается. — Пакет нужен?

— Ага, — кивает парень, он явно навеселе.

Продолжаю улыбаться и складываю продукты и выпивку в пакет.

— Лиз, — окликает меня администратор по залу, — сходи на перерыв, давно стоишь, я подменю.

— Спасибо, — благодарю её и, закончив обслуживать очередную компашку, едущую на шашлыки, меняюсь местами с Марией Фёдоровной.

Первым делом в туалет, помыть руки, а потом на кухню, которая за складом. Я голодная как волк!

Смотрюсь в зеркало и вижу, что устала — лицо бледное, глаза серыми стали, а утром голубые были. А с моим пепельно-русым цветом волос — серая мышка прям. Вот так всегда: чем больше устаю, тем более безлико выгляжу.

Хотя так-то я даже ничего, когда высплюсь и приведу себя в порядок.

Бреду на кухню и достаю из холодильника свой контейнер. Сегодня на обед котлетка с макарошками. Ставлю в микроволновку. Собираюсь включить её:

— Вот блин! — ругаюсь на чёртову технику, — снова кнопка запала.

Иду в торговый зал, там есть ещё она для покупателей. Воспользуюсь ей. Выхожу и лихо мимо заморозки скольжу к бакалее. Невольно поворачиваю голову в сторону входа.

В магазин заруливают два амбала под два метра ростом, каждый, в чёрных очках и строгих чёрных костюмах...

Боже! Да на улице не меньше тридцатки жары, куда они вырядились? Что за психи? Хихикаю и ставлю контейнер в микроволновку — думаю, пары минут хватит. Поправляю волосы. Вот чёрт меня дёрнул сделать это боб-каре, теперь даже в хвост не соберёшь — мешают.

Жду, когда разогреется мой обед.

М-м, уже вкусно пахнет, а живот прямо изнывает. Я сегодня на обед не ходила, а ела только утром, ещё перед работой...

— Она там, — слышу голос Марии Фёдоровны и невольно оборачиваюсь.

Не успеваю ничего понять, как эти люди в чёрном моментально оказываются около меня.

— Зимина Елизавета Михайловна? — спрашивает тот, что пошире и чуть выше.

Округляю глаза, хватаю воздух ртом, сказать ничего не могу.

Я, наверное, много фильмов смотрю. Но они так похожи на агентов ФБР из американских блокбастеров или на агентов секретной службы. Что я натворила? Работаю честно, налоги плачу, никакой незаконной деятельности не веду. Мамочки...

— Да, — мямлю еле слышно и снова к волосам лезу, — это я...

— Пройдёмте, вас ожидают.

Следом пронзительно пищит микроволновка. Вздрагиваю и вжимаю голову в плечи.

— Никуда я с вами не пойду, — несмело возражаю. — Мне нужен адвокат.

Второй амбал, жующий жвачку, сдвигает очки и внимательно смотрит на меня своими карими глазами:

— Зачем адвокат? — поднимает брови.

— Не знаю, — мотаю головой.

— Вас ожидают. Срочно. Пойдёмте, — настаивает широкий.

— Кто?

— Вы всё узнаете на месте. Будьте добры собраться и побыстрее, ехать далеко. — продолжает мужчина.

— Я же сказала. Никуда не поеду! — твёрдо заявляю, хотя чувствую, что звучу, словно воробушек, рядом с орлами.

— Елизавета Михайловна, — говорит кареглазый мужчина, — вас не спрашивают, пойдёте ли вы, вам говорят, — слегка улыбается.

— Я буду кричать! — повышаю голос и топаю ногой.

Тот, что с карими глазами, достаёт телефон, а я вздрагиваю.

Крыша едет. Я уже решила, что он пистолет вынет в магазине под камерами. Звонит кому-то по видео.

— Да, — раздаётся низкий голос.

— Владислав Васильевич, девчонка наотрез отказывается ехать.

Задираю брови. Что это за Владислав Васильевич, и почему я должна к нему ехать?

— Ну, так не спрашивай, — хмыкает низкий голос, от которого я покрываюсь мурашками.

Поднимаю взгляд на этих амбалов, а они улыбаются. Жуть как похожи. Братья? Кареглазый телефон в карман убирает и снова жвачку жуёт. А широкий резко хватает меня и закидывает на плечо.

Начинаю орать:

— Поставьте меня на землю! — но меня игнорируют. — Помогите! Похищают!

— Никто вас не похищает, — говорит тот, что звонил, и бодренько идёт к главной по залу, которая на моей кассе работает.

А я дрыгаюсь, как могу, и воплю:

— Я вас засужу! Мария Фёдоровна, вызовите полицию! Меня похищают!

— Угомонитесь, Елизавета Михайловна, — говорит тот, что несёт меня.

«Как хорошо, что я сегодня в джинсах», — мелькает мысль, но продолжаю колотить спину мужика, который держит меня.

Главная, как и толпа народа у касс, застыла. Это же похищение средь бела дня! Ну, точнее, средь вечера, прямо под камерами и при свидетелях! Почему никто и пальцем не шевелит?

Мужчина со мной на плече останавливается в дверях, а я всё пытаюсь вырваться. Но он крепко держит меня. Второй же подходит к кассе и о чём-то разговаривает с Марией Фёдоровной. Что-то показывает её, а та с улыбкой его провожает.

Что? Я не поняла? Она не будет никуда звонить? Почему она улыбается? Ещё и машет мне! Обмякаю на плече этого огромного мужика, да и дёргаться уже больно. Его плечо упирается прямо в живот. То ещё удовольствие.

Глава 2

Мужик, что нёс меня, садится справа, рядом со мной. А тот, что с карими глазами, обходит машину и садится слева от меня.

Зажали с двух сторон, не вырваться.

— На встречу, — спокойно говорит тот, что справа.

Машина начинает движение. Смотрю на водителя, а там такой же амбал и так же одет. Как их различать? Они выглядят как тройняшки.

— С кем? Что я сделала? — тихо спрашиваю и поправляю растрепавшиеся волосы.

Говорят, если похитители увидят в тебе человека, то могут и пощадить. Правда, мало верю в это.

— Вы? — поворачивается ко мне тот, что нёс меня, и снимает очки. Сразу отмечаю, что у него глаза светлые, серые. — Ничего. А вот ваш муж натворил дел.

Свожу брови и пытаюсь понять, что мог Тарас натворить, раз меня вот так выдёргивают с работы. Вчера он, как обычно, уехал с друзьями на рыбалку с ночёвкой. Может, он там что-то натворил? Ой! А может, он...

Голову тут же населяют жуткие мысли, а что, если он погиб? И эти амбалы везут меня на опознание? Вдруг он в больнице? Сердце начинает выпрыгивать из груди, а на шее выступает пот.

Боже! Он же со вчерашнего вечера не звонил, а я на автомате с этим нескончаемым потоком покупателей совсем забыла даже написать мужу!

Мы не то чтобы строчим друг другу сообщения безостановочно, да и на рыбалке часто связи нет.

Я стараюсь не трогать Тараса. Он злится, если отвлекаю от медитативного наблюдения за удочкой. Это, как он говорит, его время — отдых от города, ну и меня немного.

— С Тарасом всё хорошо? — замогильным голосом спрашиваю куда-то в пустоту.

Мужики громко ржут. Что не так? Это розыгрыш? От мужа? Может, он решил сделать мне сюрприз? Какое сегодня число? Нет. Наша первая годовщина со дня знакомства на следующих выходных, в субботу. Может, перепутал?

— Не волнуйтесь, он жив и здоров, — улыбается тот, что кареглазый со жвачкой.

— Хорошо, — тяжело сглатываю и сжимаюсь в комочек.

— Наденьте, — протягивает маску для сна всё тот же амбал, сидящий слева.

— Что? Зачем? — меня снова бросает в дрожь.

— Так положено! — вдруг рявкает мужчина, блин, а я уже решила, что он самый дружелюбный из них.

Дрожащей рукой беру маску и надеваю. Сразу становится темно, не видно ничего, вообще.

Чувствую, что меня пристёгивают ремнём безопасности. Вздрагиваю. Ну ладно, раз пристёгивают, значит, точно не хотят убить...

Едем долго, минимум час, все молчат. Кажется, я даже покемарить успела с этой маской. Слышу приглушённые голоса.

— Простите, — стараюсь звучать как можно вежливее.

— О! Спящая красавица проснулась, — раздаётся тяжёлый мужской смех, вроде тот самый, что был по телефону, как его там... забыла.

— Мне можно снять маску? — что-то в горле пересохло.

— Снимай, — всё так же весело отвечает голос.

Стягиваю уже изрядно надоевшую маску и щурюсь. Какой невыносимо яркий свет в этой комнате. Слёзы наворачиваются. Глаза медленно привыкают, промаргиваюсь.

Я сижу на громадном белоснежном диване, который стоит углом. Как-то неловко даже становится. Это я уснула, и меня сюда принесли?

Вокруг такой красивый и богатый интерьер: шикарные кресла, огромный телевизор на стене, неимоверных габаритов люстра с кучей висюлек. Будто в замок попала. А я в рабочих джинсах не первой свежести, да и футболка так себе.

— Где я? — отрываю взгляд от потолка и перевожу на мужчин.

Все трое из машины сидят по креслам.

А на краю дивана, недалеко от меня, в вольготной позе развалился ещё один. Такой же амбал. Только он в белой рубашке с закатанными рукавами и в светлых брюках. Разительно отличается в этой одежде от мужчин в чёрных костюмах.

— У меня, в загородном доме, — поясняет тот, который другой.

— И что я здесь делаю? — таращусь во все глаза.

Кто он такой? Наверное, стоит запомнить его получше, вдруг придётся описание полиции давать.

На вид мужчине лет тридцать пять-сорок, красивый, ухоженный, модная причёска — светлые волосы средней длины, зачёсаны назад, глаза большие, голубые, нос прямой.

Блин, сидит, какой у него рост? Но, судя по груде мышц под рубашкой — немаленький. Наверное, как Тарас, сто восемьдесят пять-сто девяноста...

— А вы, голубушка, здесь в уплату долга вашего благоверного, — ухмыляясь, говорит мужчина.

— Что, простите? — изумляюсь. — Какого долга?

— Большого.

— Вы, наверное, меня с кем-то путаете, — хмыкаю и улыбаюсь. — Мой муж не берёт деньги в долг. Да и откуда ему знать человека, живущего в таком доме? — обвожу рукой огромную комнату.

Расслабляюсь. Фуф! Это недоразумение, наверное, просто моя тёзка. Мало ли Елизавет, которые замужем за Тарасами... У нас тут пятнадцать миллионов жителей в городе. Точно парочка десятков найдётся.

Мужчина тем временем берёт с журнального столика папку и открывает её:

— Зимин Тарас Евгеньевич, рождён двенадцатого марта девяносто шестого года в городе Самара. Учился в местном ПТУ на слесаря. Три года назад переехал в Москву, устроился работать в... — мужчина отрывается от чтения и смотрит на меня. — Ваш?

— Что, простите? — что это за досье такое?

— Муж ваш? — ухмыляется.

— Вроде, — еле выдавливаю.

Мужчины дружно и громогласно хохочут. А я заливаюсь румянцем. Что это за приколы такие?

— А вы у нас будете, — их главный перелистывает страницу и, помедлив, продолжает, — Зимина Елизавета Михайловна, урождённая Карпатская Елизавета Михайловна. Дата рождения: тринадцатое сентября две тысячи второго года. Место рождения — город Москва, окончила колледж по специальности товаровед, — заключает тот и хмыкает.

Отрывается ненадолго от чтения и смотрит на меня. А я испуганно таращусь в ответ.

— Работаете кассиром в сети супермаркетов «Искра». Замужем, — что-то читает про себя, — будет полгода на следующих выходных. И как вас угораздило выскочить замуж в столь юном возрасте? — переводит на меня свои огромные глаза. — Залёт или по глупости? Из дома сбежать хотели?

Глава 3

Округляю глаза и заикаюсь:

— Й-й-я? — мой мозг рисует не радужную перспективу отработки.

Покраснев и чуть не разревевшись, начинаю ругаться:

— Я не из этих! Что вы о себе возомнили?! Я не буду с вами... фу! Я замужем и ни за что не соглашусь на подобное! Я люблю своего мужа!

Но, чем больше говорю, тем удивлённее выглядит мужчина. Его брови изгибаются, а на губах проступает улыбка.

— Вы не заставите меня! — заканчиваю тираду почти шёпотом.

— Стоп-стоп-стоп! — громко смеясь, мужчина встаёт и делает пару шагов в мою сторону. Скручиваюсь в рогалик на этом огромном диване. — Ты сумасшедшая, что ли?

— Я бы попросила!.. — выставляю палец, но тут же замолкаю и прячу руку.

— Ты думаешь, что в уплату долга тебе придётся со мной спать? — почти нависает надо мной.

— Да, — еле слышно отвечаю...

Басистый смех мужчин заполняет всю комнату. Хочу спрятаться под диван от стыда, пожирающего меня заживо. Амбалы расслабляются и возвращаются на свои кресла, а их предводитель продолжает, нависая надо мной:

— Не льсти себе, — хмыкает, — ты не стоишь полмиллиона.

— Сколько?! — мои глаза выпадают из орбит. — Тарас не мог...

— Мог, ещё как мог... Так вот, — он берёт меня за подбородок и тянет встать.

Поднимаюсь и носом упираюсь в его грудь. Меня обдаёт сладковатый аромат парфюма. Сжимаюсь под натиском взгляда голубых глаз.

Пожалуй, этот мужчина повыше Тараса будет и определённо гораздо крупнее:

— Ты будешь отрабатывать этот самый долг, — заканчивает фразу он.

Стою, дрожу, прячу взгляд и боюсь глаза поднять. Что я могу? Где я заработаю такие деньги? С моей зарплатой, даже если я голодом буду сидеть и на работу пешком ходить, то соберу нужную сумму только года за два! На глаза наворачиваются слёзы. Не могу их сдержать.

— Чего ревёшь? — чуть мягче спрашивает мужчина.

— Да я ж, — всхлипываю, — таких денег в глаза не видела. Как я их заработаю? Мы живём от зарплаты до зарплаты…

Всё, сдержаться не могу, слёзы катятся ручьём. Но стараюсь взять себя в руки и предложить хоть какую-то альтернативу:

— Я могу взять вторую смену в другом магазине, — мямлю. — Года за три рассчитаюсь. Может, за два, если Тарас найдёт место получше. Кредит нам не дадут на такие деньги...

И снова толпа этих мужиков пускается в хохот. Что такого смешного я говорю? Может, они и шикуют в своих дорогих особняках, и для них это не так много. А для нас — это целое состояние!

— Я не буду ждать три года, — спокойно говорит этот мужик и снова тянет меня за подбородок поднять голову. Где-то в глубине мозга клюёт, что у него очень мягкие руки. — Ты будешь работать на меня. Здесь, — кивает в сторону, указывая на свой дом. — Рассчитаешься где-нибудь за полгода, если будешь выполнять все требования.

— А... а как же моя работа в магазине? — таращусь на него и утираю слёзы.

— Уволишься, — спокойно говорит, и его рука соскальзывает с моего подбородка.

— А как же трудовой стаж? — кажется, прихожу в себя.

— Мне сейчас не интересно это обсуждать, — отмахивается и возвращается на своё место. — Даю тебе неделю на увольнение, поиск себе замены, что там ещё надо. А в следующую субботу, чтобы была здесь как штык, — грозно смотрит на меня. — Иначе вам с муженьком не поздоровится.

— А здесь, это где?

— Тебе выдадут адрес, не волнуйся. А если увидишь своего благоверного, передай, чтоб не писался, как девочка. Никто не собирается его убивать, — хмыкает мужчина.

Тяжело сглатываю. Что значит, «если»? Где Тарас? С ним точно всё нормально? Меня бросает в холодный пот.

— Вы, правда, ничего ему не сделали?

— Я бизнесмен, а не мафиози. Сдался мне твой идиот-недомерок, — мужчины снова смеются, а мне становится дурно. — Ладно, можешь быть свободна.

Ко мне подходит мужик, который грозный и сероглазый. Вздрагиваю и снова вся сжимаюсь. А он всучивает мне визитку с адресом и номером телефона. Убираю её в карман джинсов и убегаю, в прямом смысле.

Первым делом достаю телефон и пытаюсь позвонить мужу. Абонент вне зоны. Сердце начинает бешено стучать. Иду к огромным кованым воротам, выхожу на дорогу, осматриваюсь. Где я?

Вокруг громадные дома с ухоженными территориями. Оборачиваюсь. А тот, из которого я вышла — белый, трёхэтажный, с тёмно-коричневыми балкончиками под дерево.

Очень красивый дом, и сад перед ним восхитительный. Даже фонтан около крыльца, а ещё широкая подъездная дорожка к гаражу.

Открываю карты на смартфоне и с ужасом понимаю, что ближайшая остановка в трёх с половиной километрах отсюда. А времени уже десятый час, темнеет. Меня снова начинает потряхивать...

Но я беру себя в руки. Иду по навигатору через посёлок с этими крутыми особняками в сторону остановки общественного транспорта. Примерно через полчаса чувствую — ноги отваливаются. На мне балетки, которые идеальны, чтобы стоять по двенадцать часов. А вот идти в них, то ещё удовольствие. Кеды-то на работе остались. Хорошо, хоть фартук с эмблемой магазина сняла перед обедом...

Еда... я голодная, эти утащили меня, и я не поела.

Живот начинает жалобно урчать, когда вспоминаю о еде.

Всё время, что иду, пытаюсь дозвониться до Тараса, но тщетно.

Реву уже в голос. Неужели он и правда задолжал этому бугаю? Зачем брал у него деньги? Может, хотел на первоначальный взнос по ипотеке? Мы совсем недавно разговаривали, чтобы взять хоть маленькую студию, но свою...

Нет. Он бы сказал.

Смотрю на карту. До остановки ещё триста метров, должна быть вон за тем перекрёстком справа. Отрываю глаза от телефона и вижу автобус, который проезжает мимо. Стартую, как ракета. Просто лечу, в надежде успеть, а то написано, что ходят они один раз в полчаса и последний в десять. Сидеть в непонятном месте ещё столько времени не хочется.

Не успеваю... пока бегу, автобус спокойно уезжает. Ругаюсь и сажусь на скамейку. Ноги растёрла, болят жутко.

Телефон разряжается — это плохо. Но тут понимаю, что у меня с собой нет денег. Я же не смогла взять даже сумочку. Судорожно шарю по карманам — пусто. Только визитка и мятная сосулька...

Глава 4

Снимаю балетки и разминаю ноги. Солнце уже закатилось за горизонт, становится совсем темно. Гляжу в сторону, откуда должен автобус приехать, и жду спасительного света фар.

Безумно хочу есть и спать. Я устала. Тарас так и недоступен. Сердце не на месте. Не верю я этому мужику, что он ничего мужу моему не сделал. Почему тогда Тарас отключил телефон? Поди, напугал до смерти или потребовал что-то незаконное сделать.

Вот и мне, наверное, что-то страшное делать придётся. За какую ещё работу будут платить столько, что за полгода можно полмиллиона вернуть? Я такой не знаю. Законной уж точно.

«О! — подрываюсь с места. — Вот и автобус».

Машу, чтобы он остановился. В салоне три калеки. Поднимаюсь на ступеньку:

— Здравствуйте, — стараюсь улыбнуться, хотя настроение хуже не придумаешь. — У меня случилась проблема, я забыла кошелёк на работе. Я могу сделать перевод на карту? Пожалуйста, мне очень нужно вернуться в город.

Внушительных размеров тётка смотрит на меня злобным взглядом. А потом кривит рот и обращается к водителю:

— Смотри, ещё одна бабочка. Крылья подпалила и скулит.

Водитель ржёт. А я стою и не понимаю, что не так. Про какую она бабочку? Что за бред?

— Так, я могу?..

— Нет денег, выходи, — перебивает меня женщина.

— Но я же не прошу бесплатно! — округляю глаза. — Я могу и больше проезда заплатить, только довезите до метро, любого, — чуть не плачу.

— Надо было думать, когда в машину садилась, пшла отсюда, — тётка машет на меня рукой и встаёт с места.

Отпрыгиваю. Никто из салона не реагирует на наш разговор. Предпочитают проигнорировать человека в беде. Что за люди здесь живут? Или они работают? Да какая разница?

Автобус отъезжает, а я кричу проклятия ему вслед. Больше всё равно ничего не остаётся. Сажусь на скамейку, десять часов восемь минут, это был последний автобус. И как мне быть? Заглядываю в карты. Первый в шесть пойдёт. Может, там кондуктор посговорчивее будет?

Чёрт, зарядки всего три процента осталось. Как я перевод сделаю?

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Слёзы так и льются. Да что это за день такой? Всё же так хорошо начиналось. Выключаю телефон, чтобы в случае чего воспользоваться утром.

Скидываю балетки, иначе ночи отвалятся. Опускаю голову. Как засыпаю, не чувствую, видимо, от голода и усталости просто отключаюсь.

— Э, — ощущаю прикосновение к плечу. — Ты чё тут развалилась?

Открываю глаза, передо мной два парня. Один тощий и низкий, второй долговязый. А я лежу на скамейке.

— Ты работаешь? — спрашивает один из них, тот, что низкий и страшный.

— Что? — пытаюсь проснуться, сажусь и надеваю балетки.

— Работаешь?

— Где? — кажется, ещё сплю. — Сколько времени?

— Второй час. Сколько берёшь?

Смотрю на парня в этой темноте. Тут ни одного фонаря нормального, только тусклая лампа над остановкой. Пытаюсь понять, чего он ко мне прицепился.

Но тут быстро просыпаюсь, когда его рука на мою коленку ложится.

— А ну, руку убрал! — ору на всю ночную округу.

— Я заплачу, — светит гнилой улыбкой.

— За что ты заплатишь? — задираю брови.

— Слышь, — обращается к товарищу, — она на качелях, походу.

— На каких качелях? Вы дебилы?

— А обзываться нехорошо, — клацает долговязый и подходит ближе.

Как побежала, не помню, несусь, не оглядываюсь. Слышу только, как они там орут вслед, что не обидят. А я — к домам. Там люди есть. Всяко безопаснее.

Чёрт дёрнул обернуться. Решила убедиться, что они не преследуют. Не замечаю канавы и лечу прямо в неё. Скатываюсь кубарем, только лицо успеваю прикрыть, чтобы не поцарапать.

Еле встаю. Ушиблась знатно. Осматриваю себя: одну балетку потеряла, вторую порвала, в волосах куча песка и травы, руки ободраны. Слёзы снова накатывают, только теперь ещё и от боли.

Мыслей особо нет, так что просто иду к дому того Василия, Виталия, Владимира... да как его там? Чёрт! Удавиться готова!

— Ну, Тарас, если этот мужик сказал правду, — злюсь уже в голос. — Пришибу собственными руками! Такого унижения и страха я никогда в своей жизни не испытывала!

Вдруг в доме по соседству зажигается свет. Прижимаюсь к земле, прям на корточки сажусь. Мало ли что этим в башку придёт. Из дома убежать будет сложнее.

Пока брожу в поисках того самого особняка, небо начинает светлеть. Наверное, уже часа три, четвёртый.

— Боже! Вот он! — припадаю к кованым воротам и оглядываю тот самый белоснежный дом с коричневыми балконами.

Нахожу кнопку вызова охраны и жму. Этот мужик притаранил меня сюда, пусть хоть поможет выбраться. А то меня здесь прибьют, и долг ему никто не вернёт, если Тарас пропал.

— Тарасик, — начинаю прямо хныкать. — Где же ты, любимый...

— Кто? — ко мне навстречу выходит один из амбалов, что в магазине был, и светит фонариком. — Что тебе надо? Милостыню не даём, — рявкает.

Округляю глаза и слёзы вытираю:

— Мне не нужна милостыня, — а тем временем охранник подходит к воротам.

— О господи, — удивляется. — Что с тобой случилось? — открывает калитку и запускает меня во двор.

— Я упала... — прячу глаза.

— Чего не уехала? — спрашивает сероглазый.

— У меня денег с собой не оказалось, — еле мямлю, у меня нет больше сил. — А из автобуса выгнали.

Вместо сочувствия мужчина начинает смеяться. А я снова в слёзы. Хуже со мной ещё ничего не случалось...

— Погоди, за начальником схожу. Пусть решает, что с тобой делать, — уходит, качая головой, а я остаюсь стоять около фонтана.

Глава 5

Сажусь на бортик фонтана. Жду своей участи. И снова носом клюю.

— Ты чего вернулась? Рвёшься, быстрее рассчитаться? — раздаётся низкий хохот за спиной.

Оборачиваюсь и поднимаю голову, пытаюсь встать.

Я всё, без сил. Чуть не падаю.

— Ужас, — осматривает меня блондин в красивой чёрной пижаме, — Ты что делала?

— Пыталась уехать домой, — шёпотом отвечаю. — Только ваши амбалы, — тычу пальцем в бугая за спиной мужика, — упёрли меня с работы, не дав даже сумочку забрать. Денег у меня с собой нет, а телефон разрядился. Я не знаю, что мне делать.

Говорю всё как есть.

— Заходи, — кивает он в сторону дома.

Плетусь следом за мужчиной, выбор всё равно невелик.

— АЙ! — хватаюсь за ногу.

— Чего орёшь? — оборачивается.

— На камень больно наступила, — бурчу.

— Где обувь потеряла? — смотрит на мои ноги.

— Там, — машу рукой за ворота, — не знаю, я заблудилась в темноте, — голос дрогнул, а слёзы снова наполняют глаза.

Мужчина ведёт меня на кухню. Поистине огромное помещение. А гарнитур... Он занимает больше места, чем у нас вся квартира. Тут и куча шкафов, и духовки две, и огромный островок, и барная стойка. Сажусь на стул, на который указывает мужчина. За островком посреди комнаты.

— Весь сон перебила, я же теперь не усну, — бурчит и лезет в холодильник.

Мой живот тут же громко урчит, как только чувствую запах еды. Хватаюсь за него, в надежде скрыть своё желание есть. Но мужчина поворачивается ко мне и смеривает взглядом. Морщусь и прячу глаза.

— Руки помой, — указывает на раковину, а потом уходит.

Выполняю требование, а он возвращается с аптечкой. Обрабатываю ободранные ладошки, а блондин кофе себе делает. Почти завидую.

Поправочка. Ставит кружку перед моим носом:

— Молоко, сахар? — изгибает бровь.

— Спасибо, мне и так пойдёт... — еле слышно отвечаю.

— И что мне с тобой делать? — садится напротив и пододвигает вторую кружку к себе.

— Помогите домой уехать, пожалуйста.

Оглядываюсь по сторонам, мы одни, что-то неуютно становится.

— И как ты в таком виде поедешь? — указывает на меня, водя рукой вверх-вниз.

— Как-нибудь.

— М-м, — кривит губы.

— А Тарас, правда, вам полмиллиона должен? — бубню.

— Угу, — смотрит прямо мне в глаза. — Зачем мне врать? Или ты думаешь, у меня дефицит домработниц?

— А? — хмурюсь. — А каким боком тут домработницы?

— А кем, по-твоему, ты работать будешь? — интересуется мужчина.

— Не знаю, думала, это что-то незаконное за такие деньги...

Мужик громко смеётся, а я краснею. Что я должна была подумать? Такие деньги так быстро... Да какой домработнице столько платят?

— Глупая ты девчонка! — улыбается мужчина и делает несколько глотков кофе, я тоже пью горячий напиток.

Сразу становится легче, хоть что-то в желудок попало.

— А что я тогда буду делать? — кажется, всё не так плохо.

— Всё, — пожимает плечами, — дом убирать, еду готовить, за садом следить, в магазин ездить, что там ещё, — взмахивает рукой, — стирать, гладить...

— И всё? — вздёргиваю брови.

— Здесь тысяча двести квадратов, не волнуйся, работы хватит. Ну и я люблю развлекаться, так что будешь выполнять все мои даже самые глупые требования.

— Это, например? — не выпускаю кружку из рук, так приятно ощущать её тепло.

— Не знаю, ещё не придумал. Всё что угодно. Могу захотеть смузи на ночь или чтобы ты весь день уборку наводила в кигуруми в виде радужного единорога.

— Что? — таращусь.

— Ну, или чтобы называла меня «ваше святейшество» или «ваше благородие», — дёргает бровями.

«Да дяденька с прибабахом, псих, блин...» — кривлюсь.

— Но без интима, — несмело говорю.

— Да сдалась ты мне, — хмурится. — Тебе сколько? Двадцать?

— Девятнадцать ещё… — бурчу.

— Тем более. Наверняка ничего не умеешь. Так что нет. Ублажай своего Тарасика.

Фу! Кривлюсь. Сейчас вообще о муже думать не могу. Я в такую переделку попала, и всё из-за него.

— Что кривишься? Или ты и с мужем не спишь? — ржёт во весь голос.

— Не ваше дело! — грозно рявкаю, мужчина аж поперхнулся, смотрит на меня и, видимо, пытается понять, что за этим кроется.

Ничего не говоря, встаёт и идёт к холодильнику, а мой живот снова ругается. Да чтоб его!

— На, — ставит передо мной тарелку с нарезками и овощами, — поешь и иди, приведи себя в порядок, а то ребят напугаешь.

Это каких? Тех огромных, которые меня припёрли сюда? Да их разве что-то может напугать? Но отказываться не буду. Хватаю кусочек колбасы и в рот запихиваю. А мужик поворачивается и кривится:

— Ты не пробовала приборами пользоваться? — прослеживаю за его взглядом, прямо перед моим лицом в красивой подставке стоят вилки.

Неловко.

— Простите, я сутки не ела, — бубню и беру прибор.

— Вас на работе не кормят, что ли? — берёт и себе тарелку из холодильника.

— Я не успела, — с набитым ртом отвечаю. — Ваши утащили меня, контейнер так и остался в микроволновке.

— Ясно. Ну, ты не торопись. Ешь спокойно, а то подавишься.

Мужчина присаживается на диван и разваливается на нём, наблюдая за мной. Ем, иногда посматриваю на него, а он попивает кофе и, не отрываясь, глядит. Смущаюсь, но я слишком голодная, а когда домой попаду, не знаю. Да и на работу ещё успеть надо.

Бли-ин! Работа! Хлопаю себя в лоб. Мужчина аж вздрагивает.

— Ты сумасшедшая?

— Сколько отсюда до города? У меня сегодня смена!

— Часа полтора на машине.

Осматриваюсь по сторонам — нахожу часы. Ага, четыре. Автобус в шесть. Итого у меня четыре часа, чтобы добраться домой, переодеться и приехать в магазин. Должна успеть, если на метро.

Поднимаю глаза на мужчину:

— А что у меня будет по оплате? — несмело спрашиваю.

— Ничего, — ухмыляется. — За каждый отработанный день буду вычитать определённую сумму.

— А какую?

Глава 6

Пытаюсь, но понять, всерьёз ли этот мужик говорит, не могу:

— А у меня есть выбор? — решаю всё-таки спросить.

— Можешь отказаться и пойти домой пешком, например, — расплывается в жутко злобной ухмылке. — Можешь и долг не отрабатывать, только тогда твой Тарасик...

— Нет! — подлетаю с места. — Не надо ничего Тарасу делать! Я отработаю! Честно. Только помогите сейчас домой добраться. Я клянусь, в субботу буду здесь как штык.

— В какую субботу? Раз сама пришла сегодня, то сегодня и начнёшь.

— Но... а... у меня смена...

— И? Позвони скажи, что увольняешься.

— Я так не могу, — возвращаюсь на стул. — И без отработки не отпустят.

Мужчина встаёт и подходит ко мне вплотную. Чуть не умираю от помеси страха и гнева. Он облокачивается на стол и улыбается. Вжимаюсь в стул.

Да он же просто издевается! Ну, зачем вот так? Отработаю я этот чёртов долг. Но не обязательно же мне жизнь при этом портить?! Я-то ему ничего не сделала.

Задираю глаза и смотрю в его огромные голубые озёра, а он подмигивает:

— Так и быть, плюс неделя к отработке, и я решу проблему с увольнением. Пиши заявление по собственному желанию, я Костика отправлю, он всё сделает.

Поглядываю на часы. Так. Надо бы сначала оговорить все условия этой самой отработки. А то чуется мне, так я и в рабство попаду.

— А как же мой трудовой стаж?

Мужчина закатывает глаза:

— Иди уже. Ванная прямо по коридору и налево, полотенца в шкафу, вещи сейчас принесу. Через час сидишь на этом месте, — тычет в мой стул, — обсудим контракт.

— Какой контракт? — округляю глаза.

— По которому ты работать будешь. Всё, топай, — указывает в сторону коридора.

Подчиняюсь. Встаю, поглядывая на мужчину, и иду, куда он указал.

Контракт. Ну, если я буду работать официально, хоть стаж не потеряю. А как мы с Тарасом будем за квартиру платить? У мужа крайне нестабильный доход. Мы же держимся только на моей зарплате. Он то крохи домой приносит, то сразу кучу. Правда, теперь я пересмотрю своё мнение за кучу.

Полмиллиона... Да как вообще такое могло случиться?

Открываю дверь в уборную и выпадаю в осадок. У меня кухня меньше, чем у этого блондина, ванная комната. Тут и душ, и ванна, и туалет, и машинка, и раковина огромная, и шкаф, и ещё куча места. И ещё одна дверь, заглядываю. Ага. Прачечная с ещё парой стиралок, гладилкой, сушками — большая комната. Видимо, моё рабочее место.

Подхожу к зеркалу:

— Боже! — чуть не кричу.

Выгляжу как домовёнок Кузя из мультика, до того как его помыли. Тушь размазана по всему лицу, волосы и одежда в пыли, глаза красные и опухшие. Ужас, летящий на крыльях ночи...

Лезу в шкаф, достаю полотенца. Как интересно. Они все чёрные. Это точно для тела? Может, для ног? Нет. Достаю одно — оно огромное, точно для тела.

Стук в дверь:

— Вещи на ручке, — говорит мужчина.

— Спасибо, — быстро отвечаю, но не выхожу.

Снимаю грязную одежду.

Первым делом в душ — хочу привести себя в человеческий вид. Оглядываю полочки, а там только мужские гели и шампуни, обшариваю шкафы. Похоже, женщин в этом доме нет...

«И как я мужу объясню, почему от меня несёт ментолом и мужским ароматом? — думаю я. — А никак! Тарас сам виноват! Пусть сначала объяснит, куда деньги дел, что взял у этого богатея!»

Включаю воду. Как же хорошо. Смываю грязь, выковыриваю из волос мелкие веточки и траву.

Не. Я, наверное, леший или кикимора с болота. Вон, вода под ногами с зелёным оттенком.

Вздыхаю и беру шампунь. Приятно пахнет, но очень такой мужской аромат. Машу рукой, выбора-то всё равно нет. Без средств не отмоюсь. Ободранные руки пощипывает, но я быстро мылю голову и смываю пену.

Выхожу из душа, укутываюсь в здоровое полотенце и вытираю волосы. Отражение уже не пугает, но глаза всё равно красные.

В сумочке у меня капли есть, когда на работе тоже устаю, пользуюсь, или когда порошка много разбирать приходится. Сумочка...

Хочу домой. Снова слёзы наворачиваются. Стираю их и приоткрываю дверь. На ручке чехол. Оглядываюсь — никого. Хватаю одежду и снова закрываюсь в ванной.

— Да он издевается?! — ору на всю ивановскую.

У этого мужика точно не все дома. Я не буду надевать его одежду! Хватит того, что его шампунем мылась.

Рычу и беснуюсь. А потом немного в чувства прихожу. Если у него нет даже женского геля для душа, откуда взяться женской одежде...

Дура-дура-дура!

Вздыхаю и надеваю рубашку. Утопаю в ней. Рукава висят, а длина подола — до середины бедра. Расстёгиваю манжеты и закатываю до локтей. Так удобнее.

А больше ничего? Штаны? Шорты? Хоть какие-нибудь. Нет? Да как же я в трусах туда пойду?

Складываю свои вещи аккуратно и забираю. Топаю на кухню. Пока там никого, быстро сажусь на стул и прячу ноги под стол. Так-то лучше.

Минут через пять заходит богатей. Переоделся. Выглядит как собрат своих амбалов. Только костюмчик не чёрный, а темно-темно синий. Их не путают?

Вот так явится на работу, а кто-нибудь понесёт документы на подпись его водителю. Или его обругают за парковку неправильную...

— Ты уже здесь, — ухмыляется и садится на соседний стул.

Одёргиваю низ рубашки и ещё ближе к столу пододвигаюсь. Но мужчине это не мешает нагло осматривать мои ноги, слегка отклонившись назад. Хмыкает.

— Так вот, — кладёт передо мной стопку документов.

Сколько тут букв…

Что он сюда вписал?

— Что это? — поглядываю на бумаги.

Глава 7

Мужчина прищуривает один глаз и двигает бумаги ближе ко мне:

— Договор, по которому ты будешь отрабатывать долг. Можешь изучить. Если будут возражения, готов обсудить.

Утыкаюсь в листки. Читаю. «АмадеяКорп», директор Одинцов Владислав Васильевич...

Наверное, это его так зовут. Читаю дальше. Ага. Дресс-код, установленный компанией. Уже хорошо, значит, у меня будет одежда и не придётся портить свою, пока буду приводить особняк в порядок и готовить еду.

Так. Обязанности. Ага. Ну, вроде всё, что он и говорил: дела по дому, закупки продуктов, готовка, сад. Так-то договор выглядит обычным. Даже есть раздел по решению конфликтов. Неплохо. А ещё питание включено. Замечательно. А то готовить дома ещё с собой будет вообще крах.

Ага, порядок расчётов. За один отработанный день он будет вычитать из долга две тысячи семьсот сорок семь рублей и двадцать пять копеек. В итоге выплата поставит четыреста девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять рублей и пятьдесят копеек. Какой дотошный.

— Вы забыли ещё сто рублей внести, на проезд, — смотрю на Владислава Васильевича.

— Приложение прочитай сначала, — отмахивается и идёт к холодильнику, да он обжора...

Открываю последнюю страницу.

Первое. А вот и сто рублей. Задираю брови. Так, он не шутил. С сегодняшнего дня и до следующего воскресенья я должна звать его «мой господин». Псих. Ладно, переживу.

Дальше. Форма одежды. Ничего внятного: «Директор может на своё усмотрение менять рабочую форму».

И что это значит? Заставит по сто раз переодеваться? Ну и чихать. Не переломлюсь.

Что касается обязанностей, то буду получать список дел ежедневно на почту. Надеюсь, не бумажным письмом, а то, кто его знает...

— И это всё? — отрываюсь от документов и спрашиваю, а он уже на диване и яблоко жуёт.

— А тебе ещё что-то надо? — отрывается от фрукта.

— Нет, меня всё устраивает.

— Тогда подписывай, — пожимает плечами.

Беру ручку и ставлю подписи на всех экземплярах. Богатей подходит и тоже везде расписывается, а потом ещё и печать штампует.

Впереди меня ждёт сто восемьдесят два дня работы здесь. Вроде не всё так плохо. Даже улыбаюсь.

Пишу заявление в магазин. Владислав Васильевич сказал, что решит проблему с моим увольнением и заберёт трудовую.

Мой новый начальник уходит, а возвращается минут через десять. Я же сижу, не шевелюсь, мне жутко неловко в его рубашке и с голыми ногами. Вообще, юбки не ношу, а тут, считай, в трусах одних.

— Что это? — перед носом появляется длиннющий список и сияющее лицо Владислава Васильевича.

— А это, голубушка, список дел на сегодня.

Глаза мои становятся непомерно огромными. Да тут за сотню пунктов. Я что ему, Золушка? А к договору помощники в виде крыс и феи не прилагаются? Вот чёрт! А график я не посмотрела-то.

— Простите, а можно я кое-что ещё гляну? — мямлю.

— Валяй, — ухмыляется.

Читаю. Работа без выходных с шести утра и до десяти вечера. Поднимаю на мужчину глаза и понимаю, что дура я невнимательная, а он дьявол.

Откладываю договор.

— А... как мне быть с одеждой?

— Ты кое-что забыла, — Владислав дёргает бровями.

— Что? — недоумеваю.

Вместо ответа он открывает договор и листает до приложения номер один. А потом медленно так ведёт пальцем по словам «мой господин».

Сердце моё срывается в бешеный забег. Ну, он же взрослый мужик! Зачем ему это?! Пошутил и хватит!

— Серьёзно?

— Абсолютно, — нагло ухмыляется.

Тяжело вздыхаю:

— Как мне быть с одеждой, мой господин?

— Так-то лучше, — хохочет. Он явно наслаждается всей этой ситуацией. — Машинку видела, постирай, а твоя рабочая форма уже на тебе.

— ЧТО? — взлетаю со стула, забыв про голые ноги. — Вы с ума сошли?!

— Снова забыла, — тыкает в контракт.

— Вы с ума сошли, мой господин?! — таращусь на мужчину.

А он неспешно оглядывает меня, притормаживая на коленях, тут же одёргиваю рубашку пониже.

— Мне нравится. Так что это твоя форма на сегодня, — спокойно говорит мужчина. — Вперёд, — ведёт рукой в сторону плиты, — ты не дала мне выспаться, так что я уже голодный.

— И?

— Пункт первый в списке ваших дел, Елизавета Михайловна, — улыбается и идёт на диван, — пункт первый.

Разваливается там, как кот, и смотрит на меня. Он что, будет пялиться, пока я буду готовить? Этого в договоре нет. Или есть? Подтягиваю листки. Да чтоб меня! Он имеет право контролировать выполнение моих дел. Но я же думала, что это значит проверять!

Смотрю список заданий на сегодня:

«1. Приготовить завтрак: омлет «пуляр» с зеленью и свежими овощами».

ЧТО?

— Что такое омлет «пуляр»? — вздёргиваю брови.

Впервые слышу такое жуткое название.

— Смотрю, ты домой совсем не хочешь, — ухмыляется мужчина.

— Мой господин, — добавляю, скрипя зубами.

— Интернет тебе в помощь. Я не обязан тебя учить всему. И это тоже есть в договоре. Если хочешь убедиться, — ведёт рукой в сторону бумаг. — Вперёд.

— Я вам верю, — кривлюсь. — Но у меня телефон сдох... мой господин, — на всякий случай повторяю обращение, а то вдруг я каждый раз должна так говорить.

— В крайнем ящике, — указывает на кухонный гарнитур за моей спиной, — куча зарядок, найдёшь и для своего.

Это, наверное, зарядки от телефонов его прошлых домработниц. С такими условиями они точно мрут как мухи. А похоронены в саду, под теми самыми цветами, которые мне полить надо в пункте номер четыре...

Поглядываю злобно на начальника новоиспечённого и, прикрывая попу руками, иду шариться в ящике.

Нашла!

Ставлю телефон на зарядку. Включаю. Нет ни одного пропущенного или сообщения. Тарас не объявлялся в зоне действия сети и не включал телефон. С работы не звонили. Что этот кареглазый амбал вчера наплёл Марии Фёдоровне, раз она спокойно отпустила меня?

Обязательно зайду, спрошу. А когда я зайду? Я же теперь тут работать буду и без выходных. Вздыхаю и выискиваю рецепт омлета.

Глава 8

— Разрешите, — указываю на сковороду и выпутываюсь из объятий Владислава. Хватаю миски с яйцами. — Я продолжу готовить, — говорю, а он сверлит своими голубыми свёрлами, — мой господин?..

Тут же улыбается и делает шаг в сторону. Ну, точно психопат! Убью Тараса, когда домой вернусь. Будет сидеть здесь под забором и караулить меня! Или вообще хвостиком ходить заставлю.

Сверяясь с рецептом, готовлю. Вроде даже получается. Но я не уверена. Выглядит это всё, как чебурек, фаршированный взбитыми сливками. Пока доставала порвала блинчик из желтка и пытаюсь пригладить его обратно, чтобы не так кошмарно выглядело. А то на съедобное блюдо не тянет.

Достаю зелень из холодильника, мою, кромсаю и сверху сыплю. Овощи режу и тоже аккуратно на тарелку выкладываю. Так-то даже ничего смотрится и пахнет вкусно. Довольная собой ставлю тарелку на стол и кладу вилку рядом.

— Приятного аппетита, мой господин, — улыбаюсь и указываю на стул.

— Я не ем на кухне. Накрой в столовой.

— Понятно. А где она?.. — жду, а он молчит. Идиот, что ли? — Мой господин.

— Там, — ухмыляется и указывает на дверь.

Забираю тарелку и вилку, собираюсь идти.

— Нож забыла.

«Чтобы вас прирезать?» — думаю, а сама с улыбкой оборачиваюсь, беру нож с подставки и отправляюсь в столовую.

Зачем столько комнат и столов для одного человека? Может, у него тут вечеринки постоянно проходят? Ставлю еду и собираюсь вернуться на кухню. Но влетаю прямо в грудь Владислава Васильевича.

— Куда торопишься? — любопытствует.

— На кухню, — делаю шаг назад. — Пойду работать, у меня список большой.

— Ладно, — пожимает плечами, а я скрываюсь за дверью.

Сползаю по этой самой двери на пол и утыкаюсь носом в колени. Слёзы пускаю.

Ну вот как я так встряла? Почему Тарас трубку не берёт? Зачем ему такие деньжищи? Может, он их ещё не потратил? И тогда он отдаст долг, а я только разницу отработаю? Было бы неплохо...

Размечталась.

Тут дверь за моей спиной открывается, и, от неожиданности, падаю назад. Расстелилась и лежу, вверх смотрю. Надо мной нависает Владислав Васильевич и голову набок наклоняет:

— Чего на полу делаешь? — смотрит на мои ноги, а я одёргиваю рубашку, прикрываясь. — Пункт с мытьём полов один из последних, перед уходом.

— А вы все пункты помните? — что-то не хочу вставать, шмыгаю носом и стираю остатки слёз.

— Конечно, сам же их писал, — улыбается и руку тянет, чтобы помочь встать.

— Спасибо, мне и так хорошо, — кривлюсь.

— Дверь с доводчиком, отойду, и тебе прилетит.

Встаю, но сама. Хватит уже сегодня с меня близких контактов с этим психом. Ещё весь день впереди, а я сутки не спала. Как выдержу, не знаю...

Хватаю список со стола и не обращаю внимания на начальника. Так, второй пункт и третий — это поесть самой и постирать вещи. Задираю бровь и поглядываю на босса.

— Что? — ему явно не нравится мой взгляд.

— Нет, ничего, мой господин, — растягиваю губы, забираю вещи и иду в ванную, где пытаюсь разобраться со стиралкой.

Иду обратно.

— Мой господин, — обращаюсь сразу, чтобы потом не мучиться, — вы можете дать мне инструкции ко всем электроприборам в этом доме?

— Зачем?

Дурака из себя корчит? Или он правда не понимает, что я таких не видела и понятия не имею, как ими пользоваться.

— Чтобы вас не дёргать, узнавая, как и что включается...

— Что ты, мне несложно. Ты вещи постирать хочешь? Пойдём, покажу, как включить...

— НЕТ! — перебиваю его и отскакиваю как ошпаренная. — Спасибо!

Перевожу дыхание и улыбаюсь, стараюсь говорить спокойнее:

— Я люблю сама разбираться. Вы мне просто дайте инструкции и занимайтесь своими делами... — сжимаюсь, ибо мужчина подходит и нависает надо мной, — мой господин, — пищу напоследок, может, это расслабит его, а то злобно выглядит.

— Боишься?

— Угу, — киваю.

— Правильно, — ухмыляется. — Бойся...

Округляю глаза. Но Владислав всё же ведёт меня под локоток всё к тому же кухонному гарнитуру. В ящике под зарядками показывает огромную стопку инструкций. Выдыхаю. Сажусь и изучаю. А потом ставлю свои вещи на стирку и сушку сразу. Иду и готовлю завтрак себе.

Нормальную яичницу. Ем и принимаюсь за дела. К обеду успеваю полить весь сад. Владислав Васильевич мне даже кепку выдаёт, чтобы голову не напекло.

Но свою одежду надеть не разрешает. А сам-то переоделся в какие-то светлые штаны и футболку, сидит в тенёчке и снова наблюдает.

Меняю постельное бельё во всех спальнях. Зачем, если ими никто не пользуется? Причуды богатых, наверное.

Берусь за пылесос, но новый босс отправляет на кухню. Заставляет готовить обед из трёх блюд. Суп какой-то с перцем, да второе с салатом заморским, подавай.

Сижу и рецепты ищу. Я таких названий даже не знаю. Кое-как нашла сайт с фотографиями, как и что должно выглядеть. Достаю продукты и приступаю к готовке, а глаза так и слипаются.

Носом клюю. И, как следствие, вместо спаржи режу палец. Ругательства на весь дом поднимаю.

Палец в рот, и в аптечку лезу, хорошо Владислав Васильевич её не унёс. Нахожу пластырь и заклеиваю несчастный пальчик. Вроде неглубоко поранилась.

С горем пополам готовлю еду, сервирую стол в столовой — посмотрела в интернете, как правильно это делать. Раскладываю всё по тарелкам и ставлю. Иду искать начальника. Требовал, чтобы я в «четырнадцать ноль-ноль» всё на стол поставила, а сам? Вот где он?

Заглядываю за очередную дверь, тут я ещё не была. Просторный кабинет. Дальше, наверное, очередная спальня, которую я пропустила — уже запуталась, что и где в этом доме. Дёргаю ручку и замираю.

Глава 9

Округляю глаза и чуть не кричу. Стыд заливает мои щёки.

— Простите, пожалуйста! — выпаливаю и бегом на кухню, даже спотыкаюсь по дороге.

Вслед слышу жуткий низкий смех. Зачем он так?

Прыгаю на стул и закрываю лицо ладонями. Да уж. Эту картину я ещё не скоро из головы смогу выкинуть. Не каждый день доводится такие картины видеть…

— Ты же понимаешь, что тебя видно? — через пару минут слышу голос Владислава Васильевича.

Зачем он сюда пришёл? Мог бы сделать вид, что ничего не было! Обязательно меня смущать? Ну что он за человек такой?

— Простите, я не знаю, как вам в глаза смотреть, — мямлю.

— Ты ничего такого не увидела.

Отрываюсь от ладоней. Стоит. В одних тоненьких чёрных шелковых штанах. Пижама, наверное. Под ними ж даже белья нет, это хорошо видно.

«А он чертовски красив», — на секунду теряю самообладание и разглядываю мужчину с головы до ног.

Скольжу взглядом по крепким мышцам живота и груди Владислава. Смотрю на его сильные руки. Внизу всё сжимается от этого вида.

Еле прихожу в чувства:

— Почему вы дверь не закрыли? — спрашиваю шёпотом.

— Если ты не заметила, я один живу. Ко мне никто не врывается, когда я душ принимаю.

— Простите, пожалуйста, я ничего не видела, честное слово... — вру, конечно, видела его голый накаченный зад, но не думаю, что ему надо об этом знать.

— Ну, раз ничего, то ладно, — смеётся и уходит в столовую.

Выдыхаю и сама сажусь кушать. Я сейчас слона способна проглотить. Столько часов без сна и с жуткой физической нагрузкой. Готова умереть, но сначала надо поесть.

Насыпаю в тарелку порцию супа, который готовила начальнику, и сажусь за стол. Пробую. М-м. Вкусно.

Ой. Нет! ОСТРО!

Взлетаю с места и несусь к холодильнику. Ругаюсь на всю кухню. Беру какой-то лимонад, наливаю в стакан и запиваю пожар во рту.

Только вот пузырьки прикасаются к языку, и его начинает нереально колоть. И, кажется, острота чувствуется сильнее.

Снова громко ругаюсь. Уже слёзы с глаз льются ручьём. Да что это такое? К вечеру вообще заплывут, если буду весь день реветь.

— Что опять случилось? — на кухне появляется Владислав Васильевич. — Чего ревёшь? Из-за душа? Да ладно тебе. Был бы я страшным, ещё понятно было бы.

— Да вы тут ни при чём, — отставляю стакан с лимонадом и набираю в другой воды, делаю несколько больших глотков, но легче не становится. — Язык печёт, — открываю рот и машу на него.

А начальник мой снова в смех. Весёлый мужик больно, нельзя так над страданиями другого человека…

Надуваюсь и хмурюсь, продолжая махать на язык.

А он оглядывается и смотрит на мою тарелку:

— Ты же сама готовила. Не знала, что блюдо острое?

— Ну не настолько же, — снова воду пью.

— Да еле чувствуется, что панику разводишь? Попей молока, — указывает на холодильник. — Зачем вообще полезла есть острое, если не любишь?

— У меня ещё много дел, а готовить что-то отдельно себе ни сил, ни времени, ни желания, — мямлю.

Наливаю большой стакан молока и осушаю его.

Блаженство. Сразу становится гораздо легче. Наливаю ещё один. А этот снова ржёт.

— Что? — не выдерживаю пристального взгляда начальника.

Указывает на моё лицо. Прикасаюсь к губам. Молочные усы...

— Может, хватит надо мной смеяться? — буравлю Владислава взглядом.

Хмыкает:

— Я только начал. У меня полгода впереди. И они обещают быть весёлыми, — ухмыляется.

Так захотелось врезать ему!

То, что мой муж должен ему, ещё не значит, что можно измываться надо мной! Я ему ничего не должна, а делаю это, потому что Тараса люблю!

Чёрт меня дёргает…

Вот, всё молоко, что было в моём стакане, выплёскиваю прямо в лицо начальника. И злобно смотрю на него.

Осознаю, что натворила, и тут же ловлю шок.

— Божечки! — прижимаю стакан к груди. — Простите, пожалуйста, Владислав Васильевич. Я не специально! — тараторю как заведённая.

А он открывает глаза, уже не смеётся. Молоко белыми каплями скатывается по его светлым волосам, капает с подбородка на обнажённый торс… скользит по груди.

Как заворожённая смотрю на эти капли.

Но Владислав, аж рыча, кидается в мою сторону. И пискнуть не успеваю, оказываюсь прижата к двери холодильника, жмурюсь и продолжаю извиняться. А он нависает надо мной. Решаюсь открыть глаза, сталкиваюсь с яростным ледяным взглядом голубых глаз.

— Пожалуйста, Владислав Васильевич, — это я в кино подсмотрела, там говорят, что психа успокоить можно, если по имени к нему обращаться. — Простите, пожалуйста, Владислав Васильевич.

Отрицательно машет головой. Мамочки, идиотка!

Что ему надо? Что он со мной сделает? Как же ж страшно... готова сквозь землю провалиться. Зачем я это сделала?

— Умоляю... — мямлю, а он в улыбке расплывается, и бровь поднимает. Непонимающе хмурюсь... — Мой господин?

Глава 10

Хмыкает. Отстраняется. А я удивления сдержать не могу, стакан из рук выскальзывает. Брови сами вверх лезут, глаза на лоб просятся. Сработало?!

Да этот Владислав Васильевич — самый настоящий психопат! И у меня с ним теперь контракт на полгода!

Владислав опускает голову вниз. Не успеваю и пикнуть, он хватает меня за талию и дёргает вверх, прижимая к себе. Хочу закричать.

А толку? Тут кроме нас и его приспешников, никого. До соседей далеко. Как быть? Смотрю умоляюще в его глаза. И он глядит на меня не отрываясь.

Очень надеюсь, что он ничего мне за это не сделает.

Владислав делает пару шагов в сторону и ставит на пол:

— Обуйся и собери осколки, — чувствую стальные нотки в его и без того низком голосе. — А потом переоденься.

— В своё? — оживляюсь, его-то рубашка теперь тоже вся мокрая.

— Что? Нет, — расползается в ухмылке.

Выпутываюсь из его рук и бегом обуваться. А во что обуваться? Мои балетки остались где-то на дороге. А в коридоре только мужская обувь огромного размера...

Беру тапочки какие-то и иду на кухню. А богатей и не планирует уходить. Наблюдает, как я ползаю и собираю осколки.

Изверг! Мало ему молока, надо было влепить! Пытаюсь себя успокоить. Всё собрала, подмела, убираю совочек и поворачиваюсь к Владиславу Васильевичу.

— Молодец, — ухмыляется. — Займись стиркой.

«Что мне стирать? Постельное достирывается уже».

Божечки! Лучше б не спрашивала, даже в мыслях. Начальник мой развязывает завязки на своих штанах, которые промокли от молока. Сначала таращусь на него, но, опомнившись, жмурюсь, а он хохочет.

Через пару секунд суёт мне в руки свои штаны:

— Это натуральный шёлк, смотри не испорть, а то прибавлю их стоимость к долгу.

Желания проверять его слова на правду нет, киваю, а рот на замке. Слышу шаги, смех его тише становится. Открываю глаза и упираюсь взглядом в обнажённый зад.

Снова жмурюсь и губы поджимаю. Чёрт! Дверь же на доводчиках, закрывается сама, и не так быстро в конце. Ну, хоть не повернулся и не в курсе, что я снова видела его. Считаю до пятидесяти зачем-то и открываю глаза.

Я одна. Ура! Бегу в прачечную, закидываю штаны в машинку и читаю, как шёлк стирать. Морщусь и достаю их. Вздыхаю и беру тазик. Шёлк вручную стирают. Нахожу нужное средство и приступаю. Вешаю на сушку здесь же.

Выхожу, а начальник уже ждёт меня в новых таких же штанах. Ух ты. Сколько их у него?

Владислав Васильевич молча протягивает мне чехол.

Открываю. Снова рубашка. Ладно. Иду переодеваться. Надеваю, закатываю рукава и смотрюсь в зеркало. Она определённо короче. Зараза!

Отправляюсь на кухню за своим списком дел. Захожу, а начальник хохочет. Что на этот раз? Смотрю вниз, а рубашка-то почти прозрачная. Безумно тонкая. Прикрываюсь и пулей обратно в ванную. Закрываюсь и начинаю круги по комнате наворачивать.

— Выходи, — настойчиво говорит Владислав Васильевич, стоя у двери.

— Нет! — бросаю и дальше забег устраиваю.

— Обещаю, смеяться не буду.

— Да я почти голая! Вы сказали, без интима!

— Слушай, — хмыкает, — если бы я хотел, ты бы уже лежала в моей постели.

— Одного вашего желания мало, знаете ли! — огрызаюсь и дёргаю дверь.

Злобно смотрю на шефа. Так, чтобы сразу стало ясно — замучается меня даже насильно к себе в койку тащить.

— Да ну, — изгибает бровь. — Ещё скажи, что мыслишка не проскочила.

— Ни одна! Я мужа люблю! И не смотрю на других! Ясно?!

— Забыла, — хмыкает.

— Что забыла? — таращусь. — Боже мой... — закатываю глаза.

— Ну, можно и так, — пожимает плечами.

— Что? Нет! Вы не бог!

— А кто я? — прямо расползается в широченной улыбке, сейчас моська треснет.

— Мой господин! — рычу.

Злобно отпихиваю Владислава и выхожу из ванной. Уже плевать на рубашку эту. Иду и беру список дел. Так. Что у меня там по плану? Хрусталь натереть! Вот и займусь. Знать бы ещё, что из всего этого хрусталь...

— Где у вас хрусталь, который натирать надо? МОЙ ГОСПОДИН! — стискиваю зубы.

Молчит. Ведёт меня в комнату, где я была первый раз, ту, с белым диваном. Но тут нет никаких статуэток, посуды или ещё чего бы то ни было, что может быть из хрусталя.

— И? — развожу руки.

А начальник улыбается и указательным пальцем вверх тычет. Это не тот этаж? Что тогда тут остановился? Задираю бровь, а он снова вверх показывает.

Шизоид!

Поднимаю голову. Оу...

— Люстра... — тяжело сглатываю.

Он же пошутил? Нет?

Говорит, что сейчас вернётся и уходит. Сажусь на диван и выть готова.

Сколько ещё бед со мной сегодня приключится? Неугомонный мужик. Может, он поиздевается денёк и успокоится? Выплеснет на меня своё негодование муженьком моим нерадивым и успокоится?

Идёт обратно со стремянкой. Высокой. Очень. Да я ж высоты боюсь. Как я на неё полезу?

Ставит под люстрой. Шиплю и иду за средством и тряпками. Возвращаюсь, а начальник в аккурат сидит под стремянкой и на люстру глядит.

На измор берёт? Ну не будет же он смотреть на мой зад, пока я тут на верхушке лажу? Или будет? Мамочки...

— Вы не хотите чая попить там или прогуляться? — спрашиваю, а сама стою у подножья стремянки и не решаюсь наверх подняться.

Отрицательно машет головой и рукой показывает, мол, наверх.

— Нет, ну, правда, Владислав Васильевич, не понимаю я, объясните, зачем вам это всё. Вам что, баб мало? Уверена, вокруг вас куча шикарных женщин вьётся. С вашими-то деньжищами любая сюда голышом запрыгнет, да ещё и станцует.

— Судя по тому, что ты ещё одета и не рвёшься в танец, твоя теория сыровата, — говорит он и снова наверх показывает.

— Вы же сказали, что я вам неинтересна! — мнусь на первой ступеньке и совсем не хочу подниматься. — Так зачем ходите за мной и смотрите? Да ещё и нарядили невесть во что...

— Я поменял своё мнение, — ухмыляется. — Эти полгода обещают быть весёлыми. Не хочу упустить ни минуты.

Глава 11

Форменный психопат…

— Да что весёлого в том, что я буду люстру мыть? — делаю шаг вверх под пристальным вниманием Владислава.

— Ничего. А вот в том, как ты мнёшься, смущаешься и препираешься, очень даже, — и снова подгоняет.

Псих! Ему нравится, когда сопротивляются? Так, если я не буду, ему наскучит, и он отстанет?

Смотрю на начальника, щурюсь. А потом бодренько так лезу на последнюю ступеньку, тут специальная подставка для средства даже есть.

Смотрю вниз, аж голова кружится. Тут метра два с половиной. Хватаюсь за ручку. Что-то страшно становится.

— Ты высоты боишься, что ли? — похоже, ему видно, как у меня ноги подкашиваются.

— Боюсь, — мямлю, но приступаю к работе.

Зачем натирать эту люстру? Она же чистая! Ни пылинки... Может, он аллергик? В списке много дел, связанных с влажной уборкой. Не замечаю, как Владислав оказывается под лестницей. Чувствую только, что стремянку качнуло. Опускаю взгляд.

— Вы что делаете? — прижимаю рубашку к ногам, чтобы трусы видно не было.

— Слежу, чтобы ты не упала. Но ты не бойся, — ухмыляется и нагло пялится. — Я поймаю, если что.

— Не удержите, — зажимаю рубашку между ног и продолжаю люстру мыть.

— Да ты же кнопка. Что там держать-то, — хохочет.

Обидненько стало.

— Я, может, и мелкая, а у вас всё равно сил не хватит, — корчу рожу, разве что язык не показываю.

Что там про язык говорят? Как помело? Вот это про мой.

Последнее, что помню, это как стремянка из-под ног уходит, а я вниз лечу с диким воплем.

Грохот стоит неимоверный. А я падаю тютелька в тютельку на руки этого маньяка, а он хоть бы хны. Ржёт, как конь.

— Отпустите! — ору и пытаюсь вырваться.

— Теперь будем выяснять, сколько я смогу тебя удержать, — хмыкает и бодренько идёт на кухню.

— Это не смешно...

— Снова забываешь. Как домой поедешь?

— Мой господин, — даже руки складываю в молитве. — Пожалуйста, поставьте меня на пол.

— Чтобы ты потом обвинила меня в слабости? Вот ещё. Бери свой список, — указывает подбородком на список дел.

А? Он планирует носить меня, чтобы я дела делала? Беру лист. Читаю и выпадаю в осадок.

— Что такая мрачная? — спрашивает.

— Готова подписать документ, где признаю вашу силу, даже на плюс один день к отработке согласна, только поставьте меня на пол, пожалуйста.

— Читай вслух, — дёргает бровями, а я прям, съёживаюсь у него на руках.

— Не надо, пожалуйста.

— Читай.

— Подготовить постель ко сну, — обречённо выдыхаю и начинаю возмущаться. — Ещё только четвёртый час! Для чего так рано постель готовить?

— Я люблю в выходные полежать после обеда.

— Вы не поели, так что не считается! Зачем вам лежать, если вы не пообедали толком?

— С чего ты взяла? Я поел. Просто не всё съел. А полежать хочу.

— Вы обещали! — пищу.

— Ага, — хмыкает и идёт наверх, на третий этаж. Сюда я вообще ещё не добралась.

Тяжело сглатываю и гляжу по сторонам, ощущение, что меня на казнь тащат. Поднимаемся, заходим в комнату. Как мрачно.

Весь дом такой светлый и уютный. А тут тоскливо, куча чёрной мебели, даже постельное чёрное.

— Снимай покрывало.

Наклоняется, позволяя мне взять накидку с кровати, тоже шёлковая. Да кто-то помешан. Ёрзаю, пытаюсь сложить. Мало того что материал скользит, так ещё и на руках этого делать совсем неудобно.

— Всё, — сообщаю. — Теперь вы ложитесь, а я пойду работать. Вы сильный и можете кого угодно удержать, а меня отпустите.

— Уверена? — пристально смотрит мне в глаза.

Что? Это он о чём? Как я могу быть не уверена?

— Конечно, — еле слышно отвечаю.

А следом он кладёт меня на кровать и нависает сверху. Сжимаюсь в комочек, пялюсь в его огромные глаза. Внутри всё сжимается, хочу что-нибудь сказать, но будто ком в горле встаёт.

— Смотрю, ты прямо всей душой хочешь остаться...

— ЧТО? Нет! Мне пора, — прижимаю руки к губам, на случай, если Владислав целоваться полезет и пялюсь в синие глаза начальника. А он хмыкает и головой мотает. ТОЧНО! — Мой господин! Мне пора!

— Так-то лучше. И не забывай.

Освобождает меня, а я бегом вниз. Читаю свой список и с превеликим удовольствием иду гладить постельное бельё без пристального надзора.

Время к ужину близится. Заканчиваю с глажкой и иду готовить. Там снова заморские блюда какие-то. Вздыхаю и приступаю к подготовке морепродуктов. К семи заканчиваю возиться на кухне и накрываю на стол.

Владислав Васильевич не изволил спуститься, топаю сама к нему. В этот раз стучу.

— Да? — глухо спрашивает.

— Ужин готов, мой господин, — пищу из-за двери.

— Накрывай, сейчас спущусь.

Быстро ухожу от греха подальше. Ставлю всё на стол, а потом, недолго думая, беру и добавляю ещё порцию острого перца. Блюдо и так острое, а тут сам бог велел. Посмотрю, как он сам за молоком гоняться будет. Ухмыляюсь и на всякий случай добавляю ещё...

Спускается, судя по виду, правда, спал. Я вот тоже с ног валюсь. Ладно, высплюсь в автобусе. Ехать полтора часа. Чёрт! Автобус-то в десять уходит.

— Мой господин, — встаю около его стула и голову повинно опускаю.

— М? — поднимает на меня взгляд, прям как человек выглядит, настоящий, даже волосы торчат, не зализаны.

— Последний автобус отсюда в десять уходит. Могу я как-то график поменять?

— Я же предлагал до подписания обсудить, — сонно говорит. — Почему меня вообще должно волновать, как ты добираешься до работы? — спрашивает и тянет ложку в рот.

А я морщусь: перца там столько, что нос сводит только от запаха. А Владислав Васильевич есть и не краснеет, хотя морщится, горло прочищает. Снова на меня смотрит. Цокает и, улыбаясь, продолжает есть. А у меня глаза на лоб лезут.

— Ну, так это, — забываю что хотела, — если меня прибьют по дороге, или я в больницу попаду, кто долг возвращать будет?

— М-м. Причина только в этом?

Глава 12

Что это за намёки такие? Он совсем, что ли?!

— Знаете! — взвинчиваюсь за секунду, — этот ваш начальник с прибабахом, сказал, — тыкаю в рубашку, — это моя рабочая форма на сегодня. Я, между прочим, честно работаю!

— Ага, — хмыкает Константин. — Как и твой муженёк.

— Да что вы себе позволяете?! — ору как резанная.

Видимо, слишком громко, раз Владислав Васильевич заходит на кухню.

— Что за шум? Где драка? — недовольно осматривает нас с Костей.

— Ваш сотрудник не верит, что это, — указываю на его рубашку на мне, — моя рабочая форма. Он считает, что я уже побывала в вашей постели!

— Ябеда, значит, — ухмыляется охранник.

— Ну так, побывала же, — пожимает плечами Владислав.

Совершенно бездумно и со всей дури засаживаю ему пощёчину.

Костя подрывается, а начальник ржёт.

— Налей лучше молока, — кивает мне. — И не смей больше так делать, а то отправишься не только покрывало с моей кровати убирать.

Иду к холодильнику. Достаю молоко. Подхожу к раковине и делаю самое удивлённое лицо, какое могу:

— Ой, а молоко кончилось, — хлопаю глазами и выливаю его в раковину.

Выкидываю тетрапак в мусорку и улыбаюсь:

— Что-то ещё, мой господин?

Костя давится от смеха, а вот Владислав Васильевич прямо пожирает меня глазами. Вот только не пойму, вроде даже не злобно смотрит.

Что-то не уверена я, что после такого вообще выйду отсюда живой.

Сердце стучит бешено. Играем в гляделки.

— Нет, можешь быть свободна. Иди работай.

— Простите, — улыбаюсь. — У меня перерыв на ужин, мой господин.

— А, — ухмыляется, — приятного аппетита.

— Спасибо.

Достаю порцию того же блюда, что шефу делала, только себе я отложила до того, как перец добавила. Сажусь и лопаю.

Что босс, что Костя смотрят на меня и молчат.

Владислав Васильевич кивает амбалу, и тот быстро сливается. А сам ко мне подходит и ложку у меня забирает. Пробует моё блюдо и морщится:

— Тебе не кажется, что слишком пресно? Чего-то не хватает...

Округляю глаза:

— Всего тут хватает. Мне нравится.

А он так улыбается, а потом берёт мою тарелку и бухает туда столько острого перца, что драконом стать можно, огнедышащим...

— Что вы делаете? — хватаю тарелку, но уже поздно. — Я вторые сутки не ем нормально из-за вас! — воплю с обидой. — Где я силы возьму ваши поручения выполнять?

— Раньше думать надо было, — ухмыляется.

— Да я-то что? Я вам ничего не сделала! Я даже не знала, что Тарас у кого-то деньги занял! — прямо ору. — Я их в глаза не видела! Клянусь! Если не верите, давайте поедем к нам домой. И вы убедитесь, что мы таких денег никогда и не видели!

— А поехали, — убирает тарелку Владислав.

Я даже улыбаюсь. Вот теперь он поверит мне и перестанет издеваться. Готова при нём обыскать всю квартиру, чтобы доказать, что не прячу его деньги.

Владислав позволяет мне, наконец, надеть свою одежду, но за неимением обуви, остаюсь в его тапочках. Идём в гараж. А где Костя? Кто за рулём поедет? Да и остальных амбалов я не видела, наверное, Костя тут один.

Ой... большой босс сам тоже машину водит. Выезжаем, собираюсь рот открыть, чтобы адрес сказать. Владислав Васильевич перебивает, говорит, что знает, куда ехать. Оно и правда, он знает всё, даже роддом, в котором я родилась, уж адрес квартиры точно должен знать.

Про «сам поедет», я поторопилась, конечно. За нами из гаража ещё одна машина выезжает. Костя тоже отправятся ко мне домой? А и хрен с ним, главное, чтобы этот поверил, что я тут ни при чём, и перестал устраивать мне «райскую жизнь».

Ощущение такое странное, будто я летаю где-то. Так приятно и тепло. Улыбаюсь. Хмыкаю, вспоминая прошедший день. А не так всё плохо было. Даже весело.

«Этот Владислав Васильевич — мужик видный... И задница у него что надо. А этот его прикол с»:

— Мой господин, — ухмыляюсь.

— Я тебя слушаю, — раздаётся сильный низкий голос у самого уха.

Открываю глаза. Разве что слюни не пускаю. Какого-то чёрта я на руках у начальника, а он улыбается во все зубы. Таращусь на него.

— Что ты хотела? — снова спрашивает.

— Ничего, — машу головой. — Опустите меня. Где мы?

— К твоей квартире подходим. А ты сама обратилась ко мне. Или сон со мной приснился? — ухмыляется и опускает меня около входной двери.

Я что, вслух это сказала? Божечки, надеюсь, про зад было только в моих мыслях... Смотрю на самодовольную ухмылку Владислава и начинаю думать, что нет.

Смотрю на шефа, а потом прихожу в себя:

— Ой! А ключи-то в сумочке на работе! Сколько времени? Может, магазин ещё работает?

А он спокойно достаёт связку моих ключей из своего кармана и открывает дверь. Прямо сползаю. Я что-то не поняла. Откуда у него мои ключи? Значит, и сумка моя у него? Он в ней копался? Вот позор-то...

Захожу в квартиру. Тишина. Тараса точно дома нет. Обуви нет. Ну и где он шляется? Убью!

— С чего начнём? — оборачиваюсь. — Можете сами обыск провести, могу я, если доверяете, — кривлюсь, — хотя с чего вам мне верить. Так и?

— Я понаблюдаю, — хмыкает и, разувшись, проходит на кухню.

Усаживается на хлипкий стул, который под ним аж скрипнул. Толку-то, что муж — слесарь по образованию. Руки у него не заточены для работы. Вот он и подался в продажники. Проблема только в стабильности доходов.

Надо предъявить, пусть починит табуретку несчастную. Бесит она меня.

— С чего начать? — смотрю на Владислава Васильевича, а он с недовольной миной осматривает мою кухню.

Ну да, не хоромы. У него туалет больше. Но это не его дело. Если мы живём небогато, ещё не значит, что с чужими деньгами сбегать будем. Пусть не судит по происшествию с Тарасом. И вообще, с ним могло что-то случиться.

А так, у нас, может, и старая квартирка, и не наша, в аренду, но у меня идеальный порядок. Ни пылинки. Я хозяйственная и работящая. Пусть не думает.

— С чего хочешь, с того и начинай, это ж ты рвалась доказать мне что-то, — ведёт рукой.

Глава 13

Открываю дверь, захожу, а вот начальнику тут места уже нет. Комната всего полтора на полтора метра. Так что Владислав Васильевич остаётся в проёме.

Продолжаю демонстрацию своей честности. Даже с унитаза крышку снимаю и показываю, что там пусто. А больше и нет ничего закрытого. Тут ни шкафов, ни ниш никаких нет.

— Шикарно, — улыбается шеф. Издевательски дёргает бровями. — Ну что, теперь в спальню?

— Тут всего одна комната ещё, — бурчу, и идём туда.

Начальник тормозит на входе и осматривается. Ну да, маленькая спальня — узкая и длинная, здесь у нас только диван раскладной, телевизор с тумбой и шкаф. Один.

— Вот, — отодвигаю телевизор, — ничего.

Иду к шкафу и открываю дверцы. Подходит вплотную, заглядывает. Отдёргиваю висящие вещи, выдвигаю ящики внутри. Над последним задумываюсь.

— Что-то не так? — любопытствует.

— Там моё нижнее бельё... — смущаюсь.

— Хорошее место, чтобы спрятать деньги, — ухмыляется Владислав.

— Тупое, — сокрушаюсь, но показываю, что там ничего, кроме моих вещей.

— А это что? — тянет руку к моим красным стрингам с пушком от костюма снегурочки для ролевых игр.

— Не ваше дело! — бью по пальцам Владислава и хватаю трусы, прячу их в карман.

— Да ты плохая девочка, — хохочет. — Ещё что хочешь показать?

Злобно поворачиваюсь, остался только диван. Поднимаю сидушку, выкидываю постельное и подушки, показывая, что там пусто. А потом случайно раскладываю. Там механизм дурацкий, не всегда срабатывает, и диван раскладывается.

Ну да ладно, раз разложился, постелю сразу. Всё равно спать завалюсь, как только начальство соизволит покинуть моё скромное жилище.

Быстро стелю простыню, подушки кладу, а Владислав Васильевич наблюдает за этим, задрав бровь. Беру одеяло, кидаю на диван и поворачиваюсь:

— Пойдёмте.

— Прям так сразу? — ухмыляется. — Я не готов, у меня ничего с собой нет.

Смотрю на него и думаю. А мне много лет за убийство дадут? А если выставить всё как самооборону? Он на меня напал, я защищалась. И долг возвращать не придётся...

— Так, — улыбаюсь, — давайте выпьем чаю и поговорим. Хочу всё прояснить. Вы же убедились, что я вам не врала? Может, попробуем начать с другой ноты наше знакомство?

— Это с какой?

— Забудем, что, — указываю на дверь, и он выходит, идём на кухню, — вы меня похитили, — продолжаю, — и почти насильно заставили работать на дурацких условиях.

Владислав усаживается всё на тот же скрипучий стул. Делаю чай и продолжаю свой монолог.

— Я готова честно отрабатывать долг. И как только Тарас объявится, мы придумаем, как быстрее вернуть ваши деньги, обещаю. А сейчас, — наливаю чай, достаю печеньки и ставлю перед шефом, — разумнее будет позволить мне качественно выполнять работу, за которую вы и будете вычитать долг.

Улыбаюсь, делаю небольшую паузу, но Владислав молчит. Продолжаю:

— Мне кажется, в ваших же интересах, чтобы я успевала все задания выполнять. Быстрее выполню, быстрее рассчитаюсь. Правильно?

— Допустим, — соглашается он и делает глоток чая, морщится.

— Ну так и замечательно. Вы согласны попробовать без шоу-программы всей этой. А то я в таком духе умру через пару недель. Нервы не выдержат.

Задумывается и попивает чаёк, печеньки не трогает. Опасается, наверное, что они из нефти? Смотрит по сторонам.

— Я дам тебе один шанс, — отставляет кружку. — Завтра в шесть, как штык у меня и если справишься со списком дел без своих выкрутасов, то мы обсудим новый контракт.

— Большое спа... — почти картинно прикладываю руку к сердцу, а он перебивает.

— Но, — мотает головой, — не справишься, все шесть месяцев будешь отдуваться по полной и не пикнешь.

— Договорились, — улыбаюсь и тяну ему руку для рукопожатия.

Хмыкает, но отвечает, а потом резко встаёт, утягивая меня за собой. Прижимает к себе плотно и почти на ухо добавляет:

— Учти, я из тебя все соки выжму, если опарафинишься, и сегодняшний день тебе покажется сказкой.

— Не стоит запугивать работников, — пытаюсь улыбнуться. — Похвала и понимание действуют гораздо лучше, чем кнут и тирания.

— Думаешь? А я считаю, что кнут куда эффективнее, да и со временем тебе самой может понравиться.

А мы сейчас о каком кнуте? О том, что «кнут и пряник» или «кнут и боль»?

— Обещаю, завтра буду у вас и выполню любой ваш каприз, — отстраняюсь.

— Прям уж любой?

— В пределах, оговорённых в контракте, разумеется, моментально исправляюсь.

Владислав улыбается, кивает и уходит, не прощаясь. Закрываю за ним дверь и вздымаю руки вверх.

УРА! Кайф! Теперь осталось только продержаться один день, и мы пересмотрим рабовладельческий контракт.

Бросаю взгляд на табурет в прихожей, а там моя сумочка. Ну, хоть вернул, и на том спасибо.

Переодеваюсь, умываюсь и без задних ног падаю на диван. Ставлю будильник на четыре утра, чтобы не опоздать.

Сон приходит моментально. Только поспать не удаётся.

Слышу шуршание и подрываюсь. Хватаю телефон и в угол дивана забиваюсь. Почему-то становится очень страшно одной. А вдруг взлом? Или этот вернулся…

Глава 14

Да что за чушь в голову лезет? Выхожу из комнаты, а на пороге Тарас стоит. Забыв обо всём, кидаюсь ему на шею и в слёзы. Мои глаза «спасибо» точно не скажут.

— Любимый, — целую его, колется жутко, небритый, — солнышко, с тобой всё хорошо? Ты не пострадал? Тебе ничего не сделали? — голос мой дрожит, осматриваю его: волосы торчат в разные стороны, одежда мятая.

— Всё хорошо, любимая, — улыбается муж и закрывает за собой дверь.

Проходит в комнату, а я за ним. Улыбаюсь, свет включаю — внимательно рассматриваю. Вроде никаких синяков на нём нет. Теперь можно и убивать. Упираю руки в бока и начинаю почти орать:

— Ты где был целые сутки?! Почему на телефон не отвечал? Я места себе не находила! Извелась вся!

— Прости, любимая, — начинает Тарас, а я сдержаться не могу и налетаю на него с новой силой.

— Ты какого хрена натворил? — хмурюсь. — Зачем у этого богатея деньги занял? — сверлю мужа взглядом.

Тарас обречённо смотрит на меня и садится на диван. В любимых карих глазах вижу раскаяние.

— Лизонька, я идиот, — мнётся и глаза прячет. — Хотел сюрприз тебе сделать.

— Какой, к чёрту, сюрприз?! — почти взрываюсь. — Зачем занимать деньги на сюрприз?! Да ещё и такую сумму! Что можно купить за полмиллиона?

Молчит. Выжидает, пока я успокоюсь. Выглядит паршиво, наверное, он тоже сутки эти не спал.

— Хотел взнос за квартиру сделать, ипотеку взять. Вот. Но не вышло, — улыбается, а я почти простить его готова за эту милую улыбку.

Но не сегодня.

— Что ты несёшь? Не надо мне квартиры таким способом. Ты ещё не успел отдать деньги? Давай вернём их и забудем об этом мужике, как о страшном сне, — успокаиваюсь и сажусь рядом. — Мы сами как-нибудь заработаем, — улыбаюсь.

— Не могу я вернуть деньги. Нет их.

— Как нет? А где они?

— Только не ори, — смотрит на меня Тарас и губы поджимает. — Понимаешь, так вышло, их у меня украли.

— Что? Как? Где? Когда?

— В автобусе вытащили, — мнётся и снова глаза прячет.

Столбенею:

— Ты, идиот, с такими деньжищами в автобусе ездить? Мог бы и такси взять.

— Не подумал, — сокрушается. — Прости, любимая.

— А скрывался чего? — свожу брови. — Он тебя припугнул?

— Я не скрывался. Уезжал встречаться с клиентами, надеялся раздобыть денег, чтобы хоть что-то выручить и вернуть уроду этому.

— Получилось? — с надеждой спрашиваю.

— Пока нет, — мотает головой. — А ты как узнала вообще?

— А меня, дорогой, похитили и заставили контракт подписать, чтобы я долг этот отрабатывала, — кривлю лицо.

Глаза Тараса чуть ли не на лоб лезут. Подрывается, осматривает меня:

— С тобой всё хорошо? Он ничего тебе не сделал? Ты не пострадала? Что с твоими руками? — смотрит на исцарапанные ладони.

— Нет, Тарас, не сделал, со мной всё хорошо. Это я упала на дороге, сама. Но мне пришлось уволиться, чтобы работать на Владислава Васильевича, — стараюсь быть спокойной.

— А он будет платить тебе зарплату? — вылупляется на меня муж.

— Что? Нет, он будет вычитать деньги за каждый отработанный день.

— И как мы за жильё платить будем без твоей зарплаты?

Да уж, я тоже об этом подумала в первую очередь...

— Понятия не имею! — злобно фыркаю. — Но, если завтра отработаю, как положено, у меня будет шанс поговорить о контракте и новых условиях.

— И что он хочет, чтобы ты делала? — недоверчиво спрашивает Тарас.

— Домработницей нанял: дом убирать, еду готовить, сад поливать.

— Звучит неплохо.

— Нет! Звучит кошмарно. Почему вообще я должна отрабатывать за тебя? Это твой глупый поступок, а не мой, — надуваюсь.

— Да, любимая, ты права. Может, завтра вместе к нему поедем и поговорим, вдруг он согласится дать мне какую-нибудь работу, а ты вернёшься в магазин, — махом соглашается муж и даже улыбается.

— Туда меня вряд ли возьмут. Но, — взбадриваюсь, — ты можешь прямо сейчас ему позвонить. У меня номер есть. А он ещё, поди, и домой не доехал. Обсуди, чтобы завтра для него сюрпризов не было. Мне кажется, он их не очень любит.

— Ладно, — улыбается Тарас.

Достаю визитку из кармана штанов, отдаю мужу. Он уходит на кухню и закрывается там. Боится, что унижаться придётся? Не хочет, чтобы я слышала? Ладно, не буду ущемлять его мужское эго. Я злюсь на Тараса, конечно, но всё-таки люблю.

Проверяю ещё раз будильник, что стоит на четыре утра. Два часа до всех утренних пробок мне должно хватить, чтобы добраться. Поеду всё равно на такси. Блин. Траты на дорогу — это плохо.

Тарас возвращается, и по лицу понимаю, что-то не так. Сижу на диване и жду объяснений.

— Он отказал, — садится рядом со мной. — Сказал, что уже подписал все документы с тобой и даже трудовую оформил. Но обещал сократить срок твоей работы, если я буду выплачивать дополнительные средства.

— Хорошо, — киваю. — А ты сможешь? Не забывай, что мне нужны деньги на такси. Его дом у чёрта на рогах, а начало работы в шесть утра. На автобусе только обратно смогу ездить.

— Я сделаю всё, — встаёт на колени рядом и ладони мои целует, — что в моих силах, чтобы максимально быстро выплатить долг. Обещаю, любимая.

— Ладно, — соглашаюсь и улыбаюсь. — Но это не значит, что я на тебя не злюсь! — твёрдо заявляю. — Давай, ложиться, мне рано вставать, а я сутки на ногах без сна и еды.

— Конечно, Лизонька, — улыбается и нежно обнимает, ложась рядом.

Засыпаю быстро. Ничего не снится.

Открываю глаза, потягиваюсь, улыбаюсь. Вроде даже выспалась. Солнышко светит, пригревает, так приятно. Тарас храпит себе рядом. Он на работу не опоздает? Собираюсь его распихать и осознаю:

— ЧЁРТ! — ору на всю квартиру и хватаю телефон. — ЧЁРТ! Время восемь! Боже! Я проспала!

Глава 15

Вскакиваю и несусь в ванную умываться. Тарас бежит следом:

— Что случилось? Чё орёшь? — сонно спрашивает.

— Я проспала! Владислав Васильевич не позволит мне изменить контракт, если я налажаю сегодня!

— А у тебя во сколько рабочий день начинается?

— В фесть, я ве говоила — отвечаю, пока зубы чищу.

— И как ты должна к этому времени добираться? Он псих, что ли?

Наспех расчёсываюсь и грозно смотрю на мужа:

— А ты, когда у него деньги занимал, не обратил на это внимание?

— Прости, солнышко, — опускает голову муж.

— Не мешай, я тороплюсь. Вызови лучше такси. Адрес на визитке.

Тарас уходит, а я быстро заканчиваю себя в порядок приводить и несусь в комнату, чтобы одеться. Хватаю сумку, проверяю деньги и карту — всё на месте. И бегом на улицу.

Таксист честно мчит по трассе, как умалишённый, долетаем за семьдесят минут. Но время уже десятый час. Дай бог, Владислав Васильевич просто прибавит часы опоздания к отработке, а не придумает очередную чушь в стиле «мой господин», ещё заставит называть себя «мой владыка» или ещё чего похуже...

Звоню в ворота. Открывает Костя, который самый широкий из них. Хмурится, но ничего не говорит. Пропускает.

Залетаю в дом, разуваюсь и бегом на кухню.

— Ты опоздала, — исподлобья смотрит на меня Владислав Васильевич, сидя на диване.

Весь при параде, в светлом костюме тройке. Какой деловой.

— Простите меня, мой господин, — подлетаю и складываю руки, умоляя меня пощадить.

— Я подумаю, — осматривает меня с головы до ног.

Да, выгляжу так себе: одежда мятая, волосы во все стороны, и не накрашена.

— Большое вам спасибо, — улыбаюсь.

— Я ещё не согласился.

— Спасибо вам уже за то, что вы готовы подумать. Клянусь, этого больше не повторится, — зубы заговариваю, чтобы хоть как-то задобрить шефа.

— Не стоит клясться в том, что ты не можешь контролировать.

— Могу! Просто я сутки не спала, вот и проспала будильник, а у меня на прежней работе должен был быть выходной, вот организм и оборзел, нагло проспав.

— Ясно, — кивает он и улыбается. — На столе телефон для связи лично со мной. Там приложение для вызова такси и его оплаты через корпоративную карту, — спокойно объясняет.

Задираю брови:

— Для чего это?

— Это чтобы такое точно больше не повторилось. И, собственно, сама карта для оплаты продуктов. Список твоих дел там же, в электронном виде, — машет рукой в сторону стола. — Отмечай, как выполнишь дело. Я буду следить. А сейчас, — он встаёт и поправляет пиджак, — мне пора на работу. С тобой будет Никита.

— Поняла. А Никита — это кто? — максимально дружелюбно улыбаюсь.

Вместо ответа на кухню заходит бугай — водитель, который вёз меня позавчера сюда. Ок. Надеюсь, он нормальный.

— Хорошего дня Владислав Васильевич, — улыбаюсь, а шеф хмуро смотрит на меня. — Что? Нет? Мой господин? — тяну улыбку сильнее.

— Так-то лучше.

«Псих. Форменный...» — думаю про себя, а лыбу тяну ещё шире и ручкой машу.

— Здравствуйте, — обращаюсь к Никите. — Давайте знакомиться.

— Я знаю, кто ты, — бурчит мужчина.

— Не сомневаюсь. Но я надеюсь построить нормальные дружеские отношения в коллективе. Нам с вами полгода работать вместе. Если повезёт, меньше, — улыбаюсь.

— Если повезёт? — щурится.

— Я надеюсь, что муж сможет заработать большую часть долга, и меня уволят раньше, — радостно сообщаю.

— Ну, надейся, — хмыкает. — Тебе надо поставить пароль на телефон, а потом приступить к выполнению дел.

— Конечно. Может, вы чаю хотите? Я с удовольствием сделаю.

— Ну, сделай, — садится за стол — А потом я на рабочее место вернусь. Нам ещё надо в магазин съездить, продукты купить и так, мелочи для дома.

— Ясно, — улыбаюсь и быстренько готовлю чай, ставлю перед амбалом конфетки, неплохо бы иметь хоть одного на своей стороне.

— Спасибо, — недоверчиво глядит. — С телефоном помочь?

— Буду благодарна, — двигаю смартфон к нему поближе.

Никита помогает установить и пароль, и сделать вход по отпечатку пальца, всё-таки карта привязана к номеру, так что не стоит рисковать. А то уже муженёк проехался в автобусе с кругленькой суммой в кармане.

Ещё водитель помогает разобраться с приложением, где список дел. Там какое-то мудрёное, онлайн, с доступом шефа, чтобы он в режиме реального времени мог отслеживать. Никита уходит, а я вздыхаю и открываю свои дела.

Начинаются с шести утра. Ну, самое первое задание уже не успею.

Господи, да Владислав Васильевич совсем ненормальный! Я в шесть часов четырнадцать минут должна была принести ему капучино с карамельным сиропом и две клубнички… в постель...

Задираю брови. А что не пять?

А у него клубника-то в холодильнике есть? Лезу, проверяю, есть. А вот молока нет. Я вчера его вылила и не смогла бы приготовить кофе. Подстава? Или он забыл? Выясню позже.

Следующий пункт — завтрак, снова какая-то белиберда. Даже смотреть не буду, попиваю чай и дальше читаю.

Пункт номер три: «Выгнать девицу из спальни слева от лестницы на втором этаже. Вызвать и оплатить такси. Можно накормить завтраком».

Не поняла...

Глава 16

Забираю телефон и иду на второй этаж. Стучу в дверь. Никто не отвечает. Открываю. Захожу.

Вот это задница! Вылупляюсь на распластавшуюся на всю кровать голую бабу. А почему её должна выставлять я? Он же её припёр? Мог бы и выгнать сам.

— Эй, — стараюсь разбудить её. — Доброе утро, — широко улыбаюсь. — Вам пора вставать.

Та подрывается, прикрывается и глазеет на меня. Буфера у неё знатные, интересно, свои? Выглядят как-то странно, будто не настоящие.

— Ты кто такая? — шипит блондинка.

— Я, Елизавета, работаю тут. А вам пора домой, — улыбаюсь, не хочу её спугнуть, если начальнику будет, где пар спускать, может, станет меньше доставать.

— А Влад где?

— Владислав Васильевич соизволил на работу уехать. Кофе, завтрак? Будете?

— Да, — медлит, — позавтракаю, мне американо и овощной салат.

— Как скажете, — улыбаюсь. — Завтрак будет ждать вас в столовой.

— Ага, — незнакомка поглядывает на меня с недоверием.

Ухожу на кухню и фыркаю. Самой противно от того, как лебезить приходится перед какой-то мымрой. Кто она такая? Подружка? Просто съёмная девица? Да какая мне разница-то? Встряхиваю головой, пытаясь выбросить дурацкие мысли.

Лезу в холодильник и достаю овощи, стараюсь аккуратно нарезать, чтобы красиво. Зеленью украшаю, маслицем оливковым поливаю. Инструкцию к кофемашине достаю, читаю, как американо на этой бандуре сварганить. Вроде разобралась, заливаю воду, кнопочки нажимаю — шипит. Ага. А вот и кофе.

Беру поднос, ставлю салат, кофе, приборы, сахар, даже салфетку нашла. Иду в столовую и сервирую стол, чтобы краля довольна осталась. Смотрится просто идеально.

О! А вот и она спускается. Что-то выглядит так себе, щурится, рассматривая меня, и морщится.

Ну не вышла я рожей, что сделаешь, не у всех же деньги есть, кромсать своё лицо под стандарты красоты.

— Это что? — брезгливо тыкает в салат.

— Овощной салат, — недоумеваю.

— Отвратительно. Ты туда масло набухала, что ли? — кривится.

— Оливкового, — подтверждаю.

— Убери и сделай нормальный салат.

— Простите, — вздёргиваю брови, — а нормальный, в вашем понимании, это какой?

— Без масла и этой зелени жуткой. Кто вообще лук по утрам ест?

— Владислав Васильевич, — выпаливаю, он только вчера заказывал омлет с зеленью и слопал лук без проблем...

— Ещё скажи, что и масло тоже ест, — качает головой.

— Не знаю, ещё не заказывал с маслом, — отвечаю честно.

— Что бы ты делала без меня, бестолковая, — грубит фифа, еле сдерживаюсь, молчу. — Влад — вегетарианец, как и я. Ты знаешь, кто такие вегетарианцы?

— Вроде да.

Гляжу на неё и думаю: «А она Владом не ошиблась»?

— Он не есть яйца, — я случайно хрюкаю, а девушка злобно глядит на меня, — мясо, морепродукты и другие продукты животного происхождения, а ещё жирную пищу, например, масло.

— Ясно, учту, спасибо.

— Тупица, — бурчит девушка и нервно отодвигает тарелку.

Ухожу и делаю новый салат. Этот сама съем, тем более позавтракать не успела, а живот уже просит. Возвращаюсь и ставлю перед ней свежую порцию.

— Где Влад тебя отрыл? Ты вообще хоть что-то умеешь? За что он тебя держит?

Улыбаюсь, чтобы не врезать по её накачанным губам. Что за грымза невоспитанная?

— Вас что-то не устраивает? Переделать?

— Салат выглядит кошмарно. Но я вымоталась за бессонную ночь, так что, так уж и быть, съем его, — сверлит меня уничтожающим взглядом. — Кофе остыл, — двигает ко мне кружку, — сделай новый.

— Простите, — не сдерживаюсь. — Кофе кончился. Меня не предупреждали о гостях, так что ещё не успела закупиться.

— Что за ужас? Ты мне грубишь? Звони Владу.

— Он, наверное, занят...

— Мне плевать, звони! — верещит краля.

«А сама не можешь?» — щурюсь и достаю рабочий телефон.

Набираю. Гудки. Долго.

— Что-то срочное? — нервно спрашивает шеф.

— Владислав Васильевич, простите, пожалуйста, меня попросили вам набрать.

— Дай ей трубку, — ой, слышу недовольство в голосе.

Передаю телефон мымре. Что начальник ей говорит, не знаю, а вот она разошлась:

— Владик, где ты эту уродину откопал? … Она что попало, а не салат сделала. ... Представляешь, кофе остыл, а она отказывается готовить другой, говорит, что кончился, — смеётся, — у тебя!

Бросает на меня очередной убийственный взгляд, пока слушает Влада:

— Хорошо, постараюсь. Целую, но ты накажи её, чтобы знала своё место. … Ага, пока-пока.

Возвращает мне телефон, с таким недовольным лицом, губы уткой, брови кривит, из глаз искры.

— Да, — боязно как-то отвечать после неё.

— Почему отказалась кофе готовить? — вкрадчиво спрашивает Владислав.

— Он кончился... — поддерживаю легенду, — я ещё не была в магазине.

— В кладовой есть ещё. Как и молоко в холодильнике, там же. Но Лене знать об этом не обязательно, — хохочет в трубку.

— А? — удивляюсь. — Вы сейчас пошутили?

— Сделай доброе дело, а я тебе опоздание прощу, — ждёт чего-то.

— Какое?

— Сделай вид, что я ругаюсь, и выставь эту психованную, только без скандала.

— Как прикажете, мой господин, — делаю многострадальное лицо, а Владислав ржёт. — Простите, пожалуйста. В следующий раз я обязательно куплю достаточно кофе, чтобы хватило на всех ваших, — медлю, — особенных гостей.

— Она тебя сожрёт за эти слова, — снова хохочет шеф и трубку кладёт.

Перевожу взгляд на девицу.

— Кто ещё здесь бывает? — стальным голосом спрашивает.

— Простите, конфиденциальная информация, — улыбаюсь.

— Я второй раз спрашивать не буду, — подрывается с места. — Кто ещё здесь бывает? — хлопает ладошкой по столу, ненормальная.

— Вы это, только что второй раз спросили, — таращусь на неё.

Вместо ответа эта психованная кидается на меня.

Стартую с диким воплем:

— Никита, помоги! — несусь в сторону выхода, где кабинет с охраной.

Глава 17

Водитель выскакивает из своего кабинета, а я прыгаю за его спину. Он быстро осаживает и выпроваживает эту Лену. А я от страха трясусь. Они тут все с прибабахом?

— Слушай, а кто она такая? — спрашиваю у Никиты.

— Бывшая шефа, — пожимает плечами.

— Он решил остепениться и вернуться к любимой? — задираю брови.

— Скорее перебрал и забыл, что зарёкся ей звонить, — хохочет водитель.

— Вот это я попала. А она не вернётся? Или не будет поджидать у ворот? — уточняю на всякий случай.

— Нет, я лично посадил её в такси.

— Круто, спасибо большое! Хочешь салат? А то она заставила меня дважды делать, но ни один так и не съела, — улыбаюсь.

Никита не отказывается, идём на кухню, перекусываем и просто болтаем. Узнаю, что мой новый шеф любит прикалываться, и коллектив подбирает такой же. По мнению водителя, я идеально вписываюсь.

Женат начальник не был, не сложилось. А ещё я не умею определять возраст на вид. Владиславу Васильевичу тридцать пять. Так что не такой он и старый. Правда, ведёт себя, как большой и страшный дядя. Хотя он, безусловно, большой и страшный...

После перекуса настала пора ехать за покупками. Никита даёт мне полчаса на дополнение списка, составленного начальником, а потом в магазин. Обед сегодня готовить только для нас с водителем.

А вот ужин — язык сломать можно от этих названий. Зато мне тут в голову пакость пришла. Плохо это, но устоять не могу.

Под шумок покупаю соевые стейки. Никита удивляется, а я рассказываю ему о разговоре с Леной.

— Да, — смеётся, — была у неё идея-фикс сделать из Влада вегана, но разве можно тигра кормить травой? Ему мясо нужно.

— Звучит жутко, — меня передёргивает. — Он и так меня пугает, а ты нагоняешь...

— Да не бойся, он добрый, но, — поднимает палец, — я тебе этого не говорил.

— Хорошо. Правда, пока мне кажется, что он та ещё душка...

— Ключевое слово, «кажется», — замечает Никита и уносит целую кучу сумок в машину.

Оказывается, в особняке есть кладовка, где хранятся большие запасы всего, что только можно. Потихоньку выполняю задания. На удивление всё гладко, если не считать психованную утром.

Я привожу спальню, где та проснулась, в порядок. Пылесошу весь дом. Мою окна, готовлю ужин, уже пора. Сегодня стол должен быть накрыт к семи вечера.

Продолжаю шуршать на кухне, время подползает к ужину, снова там перца немерено. У шефа язвы не будет, столько острого есть? Ладно. Я сегодня должна быть в доску правильная. Позабочусь, пожалуй, о сохранности его желудка...

Слышу, как ворота гаража клацают. Приехал. Хорошо. Быстренько ставлю всё на стол, а то через три минуты семь. Мало ли что у него за пунктик, раз кофе утром в шесть часов четырнадцать минут надо подать. Может, у него расстройство какое...

Выхожу с очередными тарелками из кухни и натыкаюсь на начальника, хорошо хоть костюм его не запачкала.

— Добрый вечер, Владислав Васильевич.

— Не-а, — машет головой.

Кривлюсь. Ну, взрослый же мужик! Что за приколы такие?! И вообще:

— Знаете, а наш уговор не совсем верный, — решаюсь возмутиться.

Владислав внимательно смотрит и забирает у меня тарелки, но молчит. Ставит их на стол и снова ко мне поворачивается.

— Я должна была вас называть «мой господин» взамен на деньги на автобус. А вы мне их так и не дали.

Дёргает бровями, типа, размышляет, губы изгибает, поджимает, щурится. Думается, ему не нравится, что я сказала. Наклоняется к моему уху и тихо так говорит:

— Ты абсолютно права, Лизонька, — аж вздрагиваю от этого шёпота. Внутри всё переворачивается. — Прости, я был не прав.

Слышу ухмылку в голосе начальника:

— Я же лично и под охраной довёз тебя домой, да ещё и на руках до квартиры донёс... — глаза мои расширяются, лучше бы молчала, сейчас же отчебучит. — «Мой господин» это мелковато будет. До конца недели будешь называть меня «мой повелитель» и добавлять «слушаюсь», а ещё носить вот это.

Достаёт из кармана какую-то штуку. А потом, пока я в шоке прибываю, надевает мне на шею ОШЕЙНИК. И не простой, а с каким-то набалдашником в виде чертёнка.

— Вы ахэ?!.. — взрываюсь, а он перебивает своим громогласным смехом. — Что вы себе позволя...

Не успеваю ответить, он жмёт кнопку на телефоне, а я получаю лёгкий разряд тока. Вскрикиваю и хватаюсь за ошейник, чтобы снять, только там замочек висит.

А этот нахал смотрит на меня и показывает малюсенькие ключики, а потом прячет их в карман.

— Это не смешно! — громко возмущаюсь.

— Сбавь обороты, и мы спокойно поговорим, — улыбается и телефон мне показывает — на экране большая кнопка, определённо, чтобы добавить мне ещё разряд.

«Ну, мужик, ты встрял! Ты эти полгода запомнишь на всю жизнь! Если переживёшь!» — шиплю в своих мыслях, а сама присаживаюсь на стул и даже улыбаюсь.

— Мне казалось, — начинаю дружелюбно, — мы решили начать с другой ноты.

— Да, вот с этой, — жмёт кнопку.

— Ай! — получаю разряд и снова за ошейник хватаюсь. В этот раз посильнее было. На долю секунды мне даже приятно становится, но быстро прихожу в себя. — Это неправильная нота! — свожу брови.

— Согласен, фальшивишь, — кивает и крутит какое-то виртуальное колёсико на экране.

— Ладно-ладно, — выставляю руки вперёд и встаю с места. — Я вас поняла, мой повелитель.

— Так-то лучше, — кивает. — Неси остальной ужин.

— Слушаюсь, мой повелитель.

Улыбается, скотина! Почти убегаю на кухню и думаю, что делать. Достаю телефон, включаю фронтальную камеру и смотрю на ошейник. И как его снять? А ремень можно разрезать? Меня током не жахнет? Страшно. Дёргаю ремешок, да и опасно, плотно сидит, могу горло поранить.

Ладно, я придумаю другой способ. А сейчас... ему хана.

Глава 18

Бодро иду к холодильнику, достаю оттуда острый перец, побольше, надеваю перчатки и беру ступку с пестиком. Режу красный острый, халапеньо и какой-то заморский перец, Каролину Рипер, на кусочки, закидываю всё в ступку и хорошо так разминаю, выдавливая сок.

А потом с превеликим удовольствием натираю вилку этим соком, капаю на дно стакана, да побольше, кручу стакан, чтобы весь сок незаметно распределился по донышку. Думаю, что ещё можно приправить. Маскирую кусочки в салате. Ставлю всё на поднос, туда же и молоко в кувшине.

Выхожу, ставлю перед шефом салат и вилку даю, ту самую. Берёт и не смотрит — опрометчивый поступок.

— Я добавила немного перца, который вы попросили купить, — ласково заливаю, а сама стою около его телефона, бдительность усыпляю, чтобы забрать трубку. — Если вдруг перестаралась, вот, — ставлю стакан и рядом кувшин, — молока принесла.

Смотрит на меня. Чует подвох? Дёргаю уголками губ и продолжаю таращиться, пока Владислав с улыбкой отправляет большую порцию салата в рот.

Ох, как я удачно горсть целую положила, её он и ест.

Краснеет моментально, давится и кашляет. Хватает молоко и в стакан наливает:

— Вам помочь, мой повелитель? — спрашиваю и руку к кувшину тяну, на самом деле преграждают путь к телефону, хотя шефу явно плохо, вряд ли сейчас он в состоянии кнопочки нажимать.

— Нет, — сдавленно отвечает и...

Чуть не ржу. Пьёт молоко из стакана, где сока от перца больше всего. Давится. Но, похоже, он мой план разгадывает, потому что хватает кувшин и осушает в одно мгновение. Туда-то я не догадалась набухать перца... жаль...

Поворачивается ко мне, а в глазах полно слёз. Вот это зрелище — краснющий, как помидор.

— Ты что сделала? — сдавленно спрашивает и горло прочищает.

— Я? Ничего, — округляю глаза, а сама улыбку сдержать не могу, и губы предательски ползут вверх.

Владислав подрывается с места. А дальше как в тумане.

Хватаю телефон со стола и несусь к Никите. Начальник следом.

— Спасите! — ору на всю ивановскую.

Водитель выбегает из своего кабинета, прячусь на него. Оба мужика опешивают. А я телефон крепче сжимаю.

— С тобой чего? — таращится Никита на начальника.

— Отойди, — хрипит тот.

— Ты это, — похоже, охранник понимает, что тот в бешенстве, — не горячись, главное. Ладно? — даже руки вперёд выставляет.

— Не волнуйся, — прокашливается, гляжу на шефа, а у него губы бордовые аж становятся, будто их накрасили, — убивать не буду, — хрипит, — у меня на неё большие планы.

Вылупляюсь на шефа из-за широкой спины Никиты. Будет пытать? Может, я это зря сделала? Ну, подумаешь, ошейник надел…

НЕТ! Злюсь. Я это так просто не оставлю.

— Иди прогуляйся, — кидает водителю и подходит ближе.

— Прости, — оборачивается Никита, — главное, не сопротивляйся.

Остаюсь без прикрытия. Хлопает входная дверь. Быстро смотрю по сторонам и с воплем влетаю в кабинет охраны. Закрываю дверь и со всех сил держу, только сил моих не хватает. Владислав дёргает за ручку и благополучно входит в комнату.

Съёживаюсь:

— Телефон у меня! — подаю голос. — Не отдам, пока не снимете с меня эту чёртову штуку!

А Владислав начинает смеяться и слёзы стирает. Шмыгает носом и за пару шагов оказывается около меня.

— Глупышка, — обидно, блин. — У тебя рабочий телефон, — достаёт из внутреннего кармана второй такой же смартфон и включает.

Получаю очередной разряд, вскрикиваю и, роняя его рабочий телефон, хватаюсь за горло.

— Ты, правда, думала, — всё ещё хрипит, — что у тебя получится?

— Да, — пищу.

— И как мне тебя наказать? — хмыкает, а губы его и вокруг всё такое красное, что-то я не то сделала, кажется.

— Никак...

— Так не пойдёт, ты должна ощутить мою боль, — ухмыляется.

— Только не бейте меня током сильно, пожалуйста, — шепчу и делаю самые жалостливые глаза, какие могу. — Мне страшно...

— Ладно, — соглашается, а я выдыхаю.

Зря. Рано расслабилась. Владислав хватает меня за талию, прижимает к себе и дёргает вверх, отрывая от пола. А потом впивается в мои губы поцелуем. Да таким диким и глубоким. От неожиданности даже дышать перестаю.

Хочу отпихнуть его, заорать, врезать, а вместо этого начинаю плакать. И дело не в обиде — мои губы и язык нереально сильно печёт. Прошлый раз, когда я суп попробовала, даже рядом не стояло с той агонией, в которую погружается мой рот сейчас.

— А теперь без глупостей — марш в столовую, — Владислав ставит меня на пол и улыбается.

Хватаюсь за рот — больно. Машу рукой и мгновенно скрываюсь из виду. Сажусь за стол и плачу. Владислав через минуту тоже заходит в комнату и ставит баночку с ватными дисками и несколько тетрапаков молока. Идёт на кухню, возвращается с тремя стаканами.

Наливает молоко. Ставит передо мной. Молча, осушаю. Наливает ещё. А потом смачивает ватные диски в молоке и протягивает, прикладываю к губам и сижу, шмыгаю носом.

Владислав делает то же самое. Смотрю на его губы, и самой страшно становится, ему-то, выходит, куда больнее, чем мне.

Сидим так минут тридцать. Мне легчает, а вот шефу не очень-то.

— Может, скорую вызвать? — мямлю.

— Принеси лёд, — глухо просит и продолжает попивать молоко и прикладывать молочные компрессы к губам.

Бегом несу. И мысли спорить не возникает. Протягиваю миску с кубиками.

— Сама, — поднимает голову.

Скрипя зубами, беру один кубик и прикладываю к его всё ещё краснющим губам и легко вожу им. Блин. Натворила дел, жалко начальника теперь. Смотрю на него, и слёзы наворачиваются.

— Сегодня останешься здесь, — говорит Владислав. — Будешь всю ночь ухаживать.

— Но... — хочу возмутиться, а вместо этого опускаю голову, беру второй кубик льда, — слушаюсь, мой повелитель, — и продолжаю по опухшим губам водить.

И что я мужу скажу?

Глава 19

Ещё через час у меня ни следа не остаётся от красноты, и больше не печёт. А вот Владислав Васильевич выглядит паршиво.

Но зато теперь молчит. Да и ошейник больше не включает. Хотя я бы на его месте вообще убила бы меня, врубив максимальную мощность.

Правда, думается мне, что он эту игрушку купил не для убийства. Бьёт она не сильно и даже немного приятно. Кажется, я фетишистка, или как это называется?

Иду на кухню, чтобы мужу позвонить.

— Да, солнышко, — слышу мягкий голос любимого.

— Тарасик, — меня бросает в слёзы.

— Что случилось? — обеспокоенно спрашивает муж. — Тебя обидели?

— Не-ет, — вою в трубку. — Я дел натворила, не знаю, как исправлять.

— Ты его убила, что ли?

— Что? — вытираю слёзы. — Нет, конечно. Что ты такое несёшь? Я ему в еду перца острого набухала столько, что ему бы в больницу, а он не хочет.

— Ну, ты всё равно вызови скорую, — предлагает муж. — Зачем ты это сделала?

Повисает тишина. А что мне ответить? Прикасаюсь к ошейнику, не могу же я мужу рассказать про него.

— Он нагрубил, — шепчу в трубку.

— Лиз, у тебя всё хорошо? Мне приехать?

Молчу. Ну, приедет он, и что? А вот пусть приедет.

— Да, — надуваю губы, — мне страшно, а вдруг Владиславу Васильевичу плохо станет. Может, мне тут на ночь остаться? Последить? — хоть бы Тарас согласился.

Мне совсем не хочется, чтобы он знал, что это приказ начальника.

— Может, всё-таки скорую?

— Вот и вызову, если ему хуже станет. А ты можешь мне одежду привезти и бельё? И шампунь.

— Хорошо, — соглашается муж. — Только ты у начальника узнай, можно ли. А то он наверняка не будет рад меня видеть.

— Узнаю и напишу, целую, — бубню в трубку.

Выхожу со льдом, а Владислава нет. Иду искать. Нахожу его с очередной примочкой на диване перед телевизором.

— Владислав Васильевич, — обращаюсь вежливо, в ответ получаю голубые молнии. — Мой повелитель, — кривлюсь, — у меня вопрос.

Сажусь рядом и снова охлаждаю его губы: выглядят они уже получше.

— Слушаю, — бурчит и в телевизор пялится, блокбастер какой-то смотрит.

— Можно, Тарас сюда приедет?

— На кой? — задирает брови.

— Одежду мне привезёт и шампунь женский... может, мы обсудим сразу и выплаты...

Хмыкает.

— Ну, пусть едет, — что-то плывёт начальник в ужасающей ухмылке.

Быстро пишу Тарасу список вещей, которые взять, и возвращаюсь к губам шефа. Примочку делаю. Пока он сидит с закрытым ртом, я собираюсь идти работу по списку делать.

— Куда? — гаркает босс, что я аж подпрыгиваю.

— Ра-работать... — отвечаю, заикаясь.

— Наработалась уже, — хлопает по дивану около себя, — сиди здесь, мало ли что мне понадобится.

— А можно снять ошейник? Не хочу, чтобы муж знал.

— М-м, — ухмыляется, — а как же доверительные отношения в семье, не врать друг другу и всё такое?

— Да как я такое объясню? — злобно выхватываю у шефа из рук ватные диски. — Разве что рассказать, что начальник у меня кукушкой двинулся и требует называть его своим повелителем и ошейник надел... спасибо, что хоть как куклу не вырядили!

Возвращаю диски на красные губы босса, а у него улыбка разъезжается, и глаза блестеть начинают. Но молчит.

Кривлюсь, но сажусь рядом и тоже в телевизор утыкаюсь. Особо смотреть кино не удаётся: начальник гоняет то за молоком, то за льдом, то за свежей порцией ватных дисков.

Чувствую, нас ждёт бессонная ночь. Шмыгать носом Владислав перестаёт, отёк немного спадает. Осталась краснота, и, если прикоснуться, прямо, чувствительно горячая кожа. Надеюсь, температура у него не поднимется. Вот зачем я это сотворила?

Улучаю минутку, читаю, что можно ещё сделать, чтобы облегчить страдания после употребления такого количества перца. Пишут, что рис отварить. Его и готовлю. Без ничего, просто в пароварке — рисовую кашу, а то начальник не успел нормально поесть, живот, поди, у него тоже болит. А молока выпил уже литров пять — Никита съездил в магазинчик какой-то, тут недалеко, и привёз целый ящик.

В одиннадцатом часу звонят в дверь. Ошейник Владислав Васильевич всё-таки снял, подобрел, когда поел, видимо. Сидим на диване, а на столике уже целая куча посуды и мусора в виде использованных дисков.

Начальник разваливается на диване, руки раскидывает, а я рядом сижу и снова льдом возюкаю по его губам. Не отморозит?

Заходит в комнату Тарас и смотрит на эту картину. Хочу сорваться и обнять мужа, но то ли ещё злюсь, то ли неудобно при шефе и водителе кидаться на шею мужа.

— Здравствуйте, — Тарас подходит ближе, смотрит на Владислава и морщится.

Согласна, выглядит так себе. Это он ещё не видел, когда у того всё лицо красное было.

— Угу, — бурчит начальник и на кресло указывает.

— Я тут это, — показывает пакет, — вещи твои привёз, — сообщает муж.

— Спасибо, — еле слышно отвечаю и компресс начальнику делать собираюсь.

— Погоди, — отмахивается Владислав. — Сначала поговорим, — впивается в глаза моего мужа. — И что делать будем?

— Я достал двадцать пять тысяч, — лезет в карман и выуживает сложенные купюры.

— Надеюсь, ты на такси сюда приехал, — шиплю на мужа, — а то ещё что-нибудь сопрут у тебя, вообще вовек не рассчитаемся, — ругаюсь.

— Тебя обокрали? — удивляется Владислав и на Тараса глядит.

Муж краснеет, глаза прячет. Что? Стыдно за тупость? А я злюсь. Сама не знаю на кого. На мужа за глупость. На шефа за ошейник и поцелуй.

Понимаю, это он, чтобы и мне рот обжигало, а то меня перцем не накормишь так просто.

И на себя злюсь, сильно, потому что мне, кажется, понравился поцелуй...

Глава 20

На волне этого негодования выдаю:

— А он вам не сказал? — поворачиваюсь к начальнику. — Ваши деньги даже не доехали до пункта назначения. Их украли в автобусе.

Владислав заливается громким смехом, правда, быстро прекращает и руку к губам с ругательствами прикладывает. Это его карма настигла за то, что смеётся над другими.

— Ничего смешного, — бурчу.

— Лиза, перестань! — рявкает на меня Тарас.

Округляю глаза, но и рта не успеваю открыть, рявкает босс. Да так, что я уши затыкаю, он-то совсем рядом со мной сидит.

— Не смей в моём доме голос повышать!

— Давайте, не будем ругаться, — пытаюсь обстановку разрядить, а сама дрожу. Чего это Владислав на Тараса наорал? — Может, чаю? С молоком, — смотрю на начальника.

— Я теперь год молоко пить не буду, — фыркает.

— А как же капучино с сиропом? — удивляюсь.

— Ладно, неси, — машет на меня рукой, будто выгоняет. — Скройся на кухне минут на пятнадцать, нам надо по-мужски поговорить.

— Только не бейте Тараса, — выпаливаю бездумно, почему-то мне страшно становится, и я даже не собираюсь с места сдвигаться.

— За кого ты меня держишь? — задирает брови Владислав.

Оборачиваюсь на мужа — он аж бордовый сидит, кажется, я его обидела своими словами. Но я же беспокоюсь! Совсем не хочется, чтобы он пострадал.

— Простите, — опускаю голову и собираюсь на кухню.

— Ничего не забыла? — поднимает на меня взгляд начальник и ухмыляется.

Сердце пускается вскачь. Он хочет, чтобы я при муже его повелителем назвала? Судорожно смотрю то на шефа, то на Тараса. Умоляюще поворачиваюсь к Владиславу Васильевичу.

— Принеси что-нибудь к чаю, нормальное, — машет мне рукой, вроде как отпуская.

Сматываюсь на кухню и делаю напиток. Меня всю колошматит. Не пойму, то ли злюсь на шефа, то ли благодарна ему.

О чём они разговаривают? Любопытство меня сжирает.

Ставлю на поднос три кружки, заварник, сахар, ложки, конфеты в вазочке и чайник с кипятком. Иду обратно — руки дорожат, чашки позвякивают.

Только появляюсь на горизонте, мужчины замолкают. Ни слова не успеваю услышать.

Выставляю всё на столик. Наливаю чай в чашки. Шестерю, одним словом.

— Мы посчитали, — начинает начальник, — с учётом выплаты и того, что ты сутки отработаешь, тебе остаётся сто восемьдесят два дня. Документы утром подпишешь. Сейчас я не в состоянии бумажками заниматься.

Киваю и молчу.

— Твой благоверный обещает, что к концу недели соберёт ещё, — улыбается начальник.

— А нельзя как-то в полицию пойти? — спрашиваю у обоих? — Вдруг поймают воров? В автобусе много людей было? Может, там камера была? Или кто-то что-то видел.

Оба сдавленно хмыкают, босс с ухмылкой, Тарас с грустью.

— Вы чего? Чем плоха моя идея? — удивлённо оглядываю мужчин.

— Понимаешь, — начинает муж как-то даже ласково, — даже если их найдут, денег уже не вернёшь. Нереально доказать, что у меня была определённая сумма с собой.

— Почему? Ты же писал какую-нибудь расписку? — с надеждой смотрю на Тараса.

— Угу, — бурчит, а начальник заливается смехом.

Чувствую себя дурой. Что я не так говорю?

— Деньги были незаконно заработаны? — пялюсь на Владислава.

— Что ты, законно, просто, как и сказал твой муж, деньги всё равно не вернёшь, а вот адвокатам придётся заплатить кругленькую сумму, — улыбается, — ты готова отрабатывать ещё и эти траты?

— Нет! — тут же сообщаю, не желая, ни минутой больше положенного, терпеть выходки нового начальства и его подружек.

— Вот и ответ на твой вопрос. Нет смысла никуда идти.

Совсем сникаю. На этом заканчиваем разговор. Владислав отпускает меня в душ, и даже Тарасу разрешает остаться на ночь.

Привожу себя в порядок, надеваю пижаму и выхожу в зал. Сидят оба и смотрят очередной блокбастер, и Никита с ними. Вот так со стороны и не скажешь, что у них размолвка, или Тарас денег Владиславу должен. Выглядит крайне странно.

Может, начальник подобрел, увидев, что муж принёс часть долга? Да и на неделе обещал ещё.

Так-то, Владислав Васильевич точно не нуждается в срочном возврате даже такой большой суммы.

И меня очень радует, что он не натравливает своих амбалов на Тараса. Не запугивает и не требует немедленного возврата.

Это даже благородно с его стороны — работу мне предложил, а мог бы просто потребовать определённую сумму в месяц возвращать.

Босс сегодня на втором этаже обитает. Тараса отправил в комнату, из которой я девицу выставляла, а сам в соседнюю пошёл. А мне велено всю ночь у его кровати сидеть.

Хотела возмутиться, но прикоснулась к его губам, а они горят. Так что опустила голову и пру себе стул из столовой.

— Это зачем? — удивляется Тарас, поймав меня на лестнице.

— Иди в комнату, пожалуйста, — шиплю, — через минуту всё расскажу.

Глава 21

Муж недоверчиво уходит, а я дальше себе место готовлю. Ставлю стул, плед из комнаты несу, так, для уюта. Хотя в спальне кондёр и, похоже, Владислав собирается его врубить на полную, ибо на кнопочку тыкает и устраивается посреди кровати.

Поглядываю на него и к мужу иду объясняться. Шёпотом ругаемся. Тарасу совсем не нравится, что я буду у начальника в спальне сидеть. Только я чувствую себя жутко виноватой, да и на мужа злюсь, так что любой его довод мимо.

— Если что, — кривлюсь, — буду орать. Ты в соседней комнате, он ничего мне не успеет сделать, ты подоспеешь на помощь.

— Я тоже не буду спать, — говорит Тарас.

— А на работу завтра, как поедешь? Спи, а. Мне, если повезёт, тоже поспать утром удастся.

Целую мужа и иду в спальню к шефу. Захожу и с порога получаю требование принести стакан молока и ватные диски. Выполняю.

Не успеваю сделать ему примочку, морщится и требует сладкого. Задираю брови и иду за конфетами.

— Будешь? — протягивает мне конфету.

— Я не люблю чёрный шоколад, — отмахиваюсь.

Роется в вазочке, находит молочную и снова тянет.

— Спасибо, — бурчу и жую вкусняшку.

— Сделай чай с ромашкой, только разбавь водой холодной.

Снова на кухню иду, заодно ещё молока беру. Возвращаюсь, муж выглядывает и затягивает в спальню.

— Ты всю ночь бегать будешь? — смотрит на меня заспанными глазами, похоже, я его топотом разбудила.

— Может, и буду, а что? Зато можешь быть спокоен: у Владислава Васильевича на меня только один план — упахать, гоняя, то за конфетами, то за чаем...

— Он псих, что ли?

— А что, по-твоему, он должен от меня хотеть? Это только в фильмах начальство влюбляется в своих домработниц, — ржу в голос.

Не могу не поделиться. Да и успокоить мужа не помешает:

— Если бы ты видел, какая тут цыпа утром была, то вообще бы за меня не переживал. Там красотка с буферами, шикарным задом, ногами от ушей и накачанными губищами. Абсолютно голая...

— А ты как её увидела? Подсматривала, что ли? — удивляется.

— Нет, завтрак для неё делала.

— Ясно, — бурчит.

— Ты ложись, а мне пора, чай остывает, шеф ругаться будет.

Иду в соседнюю спальню. Ставлю поднос перед Владиславом Васильевичем, беру кружку и себе. Сидим, пьём чай, молчим. Потом ещё пару раз бегаю на кухню: посуду уношу да лёд беру.

— Вы простите меня? — тихо спрашиваю.

Владислав переводит взгляд на меня и улыбается:

— Я подумаю над этим. Что набухала-то хоть, расскажи.

— Всё, что было: чили, халапеньо и этот — Каролина Рипер.

— О, это многое объясняет, — изгибает брови. — Весёлая ночка нас ждёт. Завтра дома останусь, маловероятно, что к утру пройдёт всё.

— Что, так плохо? — свожу брови.

— Ты знаешь, что Каролина Рипер — это самый острый перец в мире? — хмыкает. — Сколько добавила?

— Целый... — еле слышно отвечаю. — Простите, а... — канючу.

— Удивительно, что я ещё жив. Ты хотела меня убить?

— Нет, — мотаю головой и губы надуваю. — Отомстить.

— За что?

— За ошейник.

— Ясно, а я думал, ты просто захотела остаться со мной на всю ночь, — дёргает бровями.

— Не несите чуши! — кривлюсь и повышаю голос.

Подрываюсь с места, и тут же дверь открывается. Муж влетает. Тормозит в проёме и смотрит на нас.

У Тараса брови вверх едут. Ну да, я просто поорать решила. Босс в пижаме и под одеялом по центру кровати, а я в паре метров от неё, в пижаме и укутанная в плед, стою.

— Что случилось? — Тарас взъерошивает и без того торчащие в разные стороны волосы.

— Прости, — опускаю голову. — Я это...

— В города играли, — встревает начальник. — Она продула, но не согласна, вот и разоралась.

— Да, — киваю. — Иди спать. Прости, что разбудила.

Тарас недовольный, но уходит.

— Какой бдительный, — дёргает бровями шеф. — А ты не ори так, а то ещё подумает, чего не того, нападёт, в полицию загремит.

— Не буду.

— Ловлю на слове, — хмыкает.

Сажусь обратно на стул и кутаюсь в плед, холодно тут стало. Ещё и рубит меня по страшному. Носом клюю. А босс сидит себе, примочки делает. Ему-то не до сна, наверное.

— Сильно болит? — киваю на его губы, хоть поговорить, а то усну, упаду со стула, снова шуму наделаю.

— Уже терпимо, — пожимает плечами. — А что? Снова хочешь разделить со мной этот жар? — нагло улыбается на одну сторону.

— Нет, — мотаю головой. — Вот если бы не ваша дурацкая идея с ошейником этим, ничего бы не было. Зачем понадобилось его на меня надевать? Я же ничего такого вам не сделала...

Улыбается:

— Я тебе сразу сказал, что я так развлекаюсь, — прямо смотрит и вполне серьёзно говорит. — Или ты думаешь, что домработница может такую сумму заработать за столь короткий срок?

— Нет, — опускаю голову. — Но не обязательно же унижать, — бурчу.

— Ты считаешь унизительным называть меня господином или повелителем?

— Нет, этот загон ещё могу понять, а вот электроошейник, — хмурюсь, — это как для собаки, чтобы не гавкала громко.

— Я это воспринимаю иначе. Это игра.

— Что за игры такие? Вы же взрослый мужчина, — взываю к разуму Владислава. — Вот вам понравится, если на вас наденут ошейник и будут током бить? — кривлюсь и пристально смотрю, хотя уже и не вижу начальника, сплю на ходу.

— Возможно, — улыбается, — если заряд небольшой, это возбуждает.

— Вы этот, что ли? Фетишист?

— Фетишист, это тот, кто на предметах зацикливается. Например, на каблуках высоких. А тот, кто любит получать боль — мазохист. Доставлять — садист.

— И к кому вы себя причисляете? — задираю одну бровь.

— Ни к кому, просто люблю эксперименты.

— М-м...

— Принеси льда лучше, а то снова печёт сильно.

Хмурюсь, но иду, плетусь, точнее. Насыпаю ещё льда в миску и топаю обратно.

Владислав сам не хочет ничего делать. Сажусь на край кровати и охлаждаю губы шефа, они уже не выглядят такими красными, ну и хорошо. Лёд неумолимо тает в моих руках, а я отключаюсь.