Развод. Бессердечная овечка

1

- Ксюша, солнышко, я так тобой горжусь! – крепко обнимаю восьмилетнюю девчушку в нарядном золотистом платье. – Ты отлично выступила, умничка моя.

Только что закончился показательный концерт в музыкальной школе, где она играла на скрипке. Все прошло отлично, как я и думала. Ксюша хорошо держала темп и ни разу не сбилась. А ведь утром наше юное дарование горько плакало, давясь овсянкой. Это от страха. Ей казалось, что она не готова.

- Спасибо, мам… - шепчет девочка, обнимая меня в ответ.

И я подвисаю. Так бывает, что важные моменты происходят в жизни совершенно неожиданно. И ты вроде давно был готов, но…

Ксюша мне не родная дочь. То есть теперь, конечно, уже родная. Но родила ее другая женщина. А я стала ее мамой, выйдя замуж за ее отца два года назад.

Характер у Ксении ранимый и боевой одновременно. Даже в шесть лет она была маленьким колючим кактусом. И чтобы добраться до доброго сердца девочки, пришлось сначала погладить каждую колючку. Приласкать. Обогреть своим душевным теплом.

И вот теперь, целых два года спустя, я впервые слышу заветное «мама»…

Стараюсь шмыгать носом не слишком сильно и не разреветься в голос.

Все-таки мы стоим в коридоре, среди целой кучи других юных музыкантов с родителями. Неловко стираю с щек слезы, которые все же выкатились.

Ксю отстраняется и поднимает на меня повлажневшие глаза. Все-то она понимает. Большая уже.

Смотрим друг на друга, счастливо улыбаемся и плачем. Женщины странные существа. И не важно сколько им: восемь, двадцать пять или восемьдесят.

Вот с Филом было гораздо проще. По родной маме он не скучал, потому что не помнил ее. Она, к сожалению, умерла, производя на свет этого чудесного богатыря. Сейчас Филу пять, а два года назад было, соответственно, три. И я для этого крохи стала родной очень быстро.

Вообще-то в моем комплекте семейного счастья было целых три дополнения к мужу.

Кроме восьмилетней Ксюши и пятилетнего Филиппа, у мужа есть еще старший сын Тимур.

Переезжая в дом к мужу, я очень боялась реакции тринадцатилетнего подростка. Но Тимур оказался на редкость деликатным мальчиком. Я для него тетя Кира, и так, наверно, и останется. Все-таки человек он уже почти взрослый. Однако, на прошлый день матери мне вручили открытку с подписью «Кире с любовью».

Я тогда тоже разревелась, заставив Тимура засмущаться и сбежать в свою комнату.

Но не только мой муж Юра шел с расширенным комплектом. В его семью я пришла с годовалой дочерью. Отец Кати растворился в воздухе, узнав о моей беременности. Первое разочарование юности. Ошибкой я случившееся не считаю, потому что дочь люблю всем сердцем.

Моя крошка еще мало что понимает. Моего мужа Юру зовет папой, подражая близкому ей по возрасту Филиппу. И вряд ли помнит, что раньше мы жили только вдвоем.

Вот такая у нас с мужем получилась многодетность. Не думала я, что судьба сложится так необычно, но жаловаться мне не на что. Я их всех очень люблю.

- Собирайся, Ксюш, - тороплю я дочку. – Надо еще успеть забрать из сада Катю и Фила. Бери скрипку, пойдем занимать очередь в гардероб. Там сейчас не протолкнуться…

- Подожди, - Ксюша хлопает себя по карманам, - я, кажется, телефон потеряла. – Можешь позвонить?

- В чехле от скрипки еще посмотри, - подсказываю я, доставая свой телефон и набирая номер дочери.

- Он же у меня на беззвучном режиме… - стонет Ксюша. – Мам, у меня же там все телефоны подруг! Ужас, если потеряется… вдруг он в концертном зале выпал или на улице… вдруг его уже кто-то нашел и забрал себе?

Карие, как у отца, глазки наполняются слезами.

- Подожди реветь! – командую я. – Сейчас проверим.

На вызов никто не отвечает, и звонка нигде не слышно…

Вздыхаем и возвращаемся в опустевший концертный зал. Пока Ксюша бегает между рядами, не желая мириться с тем, что здесь ее смартфона, очевидно, нет, я вспоминаю еще об одной возможности.

Когда мы покупали дочке этот телефон, Юра настоял на том, чтобы установить программу родительского контроля. На моем телефоне есть специальное приложение.

Захожу в него и тыкаю пальцем на кнопку определения геолокации. На экране появляется крутящийся значок загрузки, а потом прорисовывается карта с красная точка на одном из зданий.

Озадаченно хмурюсь. Если верить программе, телефон Ксюши сейчас находится в одном из самых больших и дорогих отелей нашего города. Неужели действительно украли?

Кроме определения местоположения в программе родительского контроля есть еще один полезный режим: можно активировать микрофон и услышать все, что происходит рядом с телефоном.

Нажимаю на кнопку, включая «прослушку», и подношу телефон поближе к уху.

Сначала из трубки доносится тихое шуршание, а потом я отчетливо слышу голоса и просто леденею от ужаса…

2

- Юрочка, помоги застегнуть платье, - доносится до моего уха томный женский голос.

Отбрасываю от себя телефон, словно обжегшись.

Только вот не помогает – голос незнакомки уже успел ранить раскаленным углем сердце. Скрутил внутренности так, что ни вдохнуть не получается, ни выдохнуть.

Нет-нет, это какое-то недоразумение. Нельзя думать о муже плохо, услышав непонятно что.

Неизвестно, что это за Юра, и почему какая-то женщина просит его застегнуть платье.

Может… да всё что угодно там может быть!

В отелях бывают помещения, которые снимают для деловых встреч и семинаров. Правда там, как правило, все остаются в платьях…

Ну или это вовсе не мой Юра.

Просто какой-то чужой мужчина нашел телефон, не стал его возвращать, и поехал в отель, чтобы…

Да понятно, что делают в номере отеля с женщиной без платья посреди дня. Явно не кроссворды разгадывают.

Телефон упал на соседнее сидение, обитое бархатом. Беру его дрожащей рукой.

С того конца доносятся только невнятные шумы. И я решаюсь уже выключить «прослушку», когда слышу голос, который ни с каким другим не перепутаю.

- Увидимся завтра, Аля, - говорит неизвестной женщине мой муж. – Ничего не планируй. Ты будешь занята мной.

Нет-нет-нет… Это же не может быть тем, о чем я думаю?

Чувствую, как меня бросает в холодный пот. Мысли парализует. В голове крутится на повторе «это не то, чем кажется…»

Не то!

Хватаюсь дрожащей рукой за бархатную спинку откидного сидения и неловко плюхаюсь в него. Руки не слушаются.

Хочу убрать с лица прядь волос, и чуть не тыкаю пальцем себе в глаз.

Нет-нет, со мной такого не могло случиться! Мой Юра надежный и ответственный человек… Он бы не поступил так с нашей семьей… ведь не поступил бы?

Нельзя же изображать дома честного человека, а за спиной…

Смаргиваю слезы и бросаю взгляд на Ксюшу.

Дочка ползает по сцене, зачем-то проверяя пол под роялем. Ну откуда там взяться ее телефону?

Просто она не может поверить в то, что его потеряла. Как я не могу поверить в то…

Нет, даже подумать об этом страшно.

Опускаю взгляд на телефон в своих руках. Оттуда доносится шум. Никаких больше разговоров.

Выхожу из родительского приложения, пытаясь прийти в себя.

Чувство такое, будто весь мир перевернулся, а все привычные опоры из-под ног вырвали.

Ничего не понимаю.

За что схватиться? Как действовать? Что думать? Хотя бы как снова начать дышать?

А то от волнения уже и голова начинает кружиться.

Не знаю сколько бы я так просидела, если бы снова не бросила взгляд на телефон.

Ужас какой- уже почти пять вечера! Мне ведь надо успеть в сад за Филом и Катей…

Отрываю расстроенную Ксюшу от ее поисков и почти насильно тащу в гардероб. Все правильно. Надо сосредоточиться на привычных делах. Их за меня никто не сделает.

Пакую дочку со скрипкой в машину и рулю к частному детскому саду. Есть ли шанс, что мне показалось? Не могу избавиться от этих мыслей.

Да, голос знакомый, но вдруг это все-таки не МОЙ Юра?

Господи, пусть это будет чужой мужчина! Какой-то другой Юра с голосом очень похожим на голос моего мужа…

Я ведь только поверила в свое счастье… А, выходит, навоображала…

Знаю, что шептали за спиной.

Зачем он женился на никому не нужной разведенке с прицепом? Ведь обеспеченный, привлекательный мужчина мог бы выбрать себе девушку без прошлого.

Вот только я полюбила мужа вовсе не за деньги. Тем более сплетники часто упускают из вида тот факт, что когда мы познакомились, то финансовое положение Юры не было столь завидным.

Он всегда зарабатывал на семью. Денег им хватало, я знаю. Но после того, как мы съехались, я продала единственное свое имущество – квартиру, завещанную бабушкой. Муж производил мебель на заказ, и тогда как раз планировал расширение производства.

Деньги с продажи квартиры ушли на закупку нового оборудования, и фирма смогла взлететь. Заказы вышли на новый уровень, а дела быстро пошли в гору.

Теперь муж возглавляет серьезную фирму. Мы сделали в доме дизайнерский ремонт, перевели детей в частный сад и школу, а летом планировали полететь…

Да неважно уже, что мы там планировали. Кажется, моя сказка оказалась не про долго и счастливо.

На автомате готовлю ужин, помогаю Ксюше с уроками и проверяю тридцать три родительских чата в телефоне. Нужно не забыть пополнить баланс на карточке Тимура, с которой он покупает в школе обеды. Еще найти и заказать костюм единорога для дня рождения Кати. Ах да, еще заказать доставку продуктов на завтра и оплатить домашний интернет.

Хорошо, когда много дел. Многодетная мама просто не может позволить себе поддаться панике и выпасть из реальности.

3

- Почему не ложишься? – спрашивает Юра, сведя брови.

Дети давно отправлены спать, и время позднее. Нам тоже пора отдыхать.

Он сам уже под одеялом. А я застыла у края кровати, не в силах заставить себя лечь с ним в одну постель.

Мне кажется, что она грязная. Словно простыни не менялись год, а потом еще и ведро помоев туда опрокинули.

Надеюсь, он не спал с этой Алей здесь. Нет, конечно, не спал. Как бы он мог, если я почти все время дома с кем-нибудь из детей?

Если бы не наши дети, то меня бы уже не было в его доме. Но я не могу позволить себе действовать сгоряча. Нужно сначала подготовиться.

Стискиваю зубы и забираюсь на свою половину. Поворачиваюсь к мужу спиной. Сжимаю рукой край подушки так, что костяшки пальцев белеют.

- Ты чего такая напряженная? – спрашивает муж, накрывая меня одеялом. – Дети замучили?

Ничего не отвечаю.

- Ты что уже заснула? А как же я, Кира? Я тоже хочу тебя помучить?

Рука мужа скользит по моей талии, поддевает край пижамной футболки и тянется к полушарию груди.

О нет! Только не это…

Сжимаю его ладонь, мешая добраться до цели.

- Не сегодня, - стараюсь, чтобы голос не выдавал паники.

Есть ли хоть малюсенький шанс, что я неправильно поняла подслушанный разговор?

- В каком это смысле «не сегодня»? – резко спрашивает Юра.

Ему мой отказ непонятен, ведь раньше я всегда соглашалась, даже если не слишком хотела.

- Голова болит, - такое он слышит от меня впервые.

- Муж у тебя на последнем месте, Кира. После всех детей, верно? На них тебя хватило.

- Их же четверо! – поворачиваюсь к мужу, обалдев от его претензии. – Знаешь, как непросто все успевать?

- Ты знала, что тебя ждет, выходя за меня замуж, - категорично заявляет Юра.

- Я думала, что ты будешь помогать хоть иногда! – возмущаюсь я. – Отец тоже должен участвовать в жизни детей! Вот почему тебя сегодня не было на концерте Ксюши в музыкальной школе? Какие такие важные дела ты не смог отложить, хотя мы за месяц тебя звали?

Вижу, как едва уловимо дергается скула на лице мужа.

Чертов обманщик! Ты предаешь всю семью, не только меня!

- Я должен работать, чтобы обеспечивать вас, Кира. На все нужны деньги. Тебе это прекрасно известно.

- Может, тогда и мне выйти на работу, если тебе это так тяжело дается? Будем вместе работать и вместе заниматься детьми?

В темноте нашей спальни раздается Юрин смех.

- Да о чем ты вообще? Придет же в голову глупость. Кем ты собралась работать? Уборщицей у нас на производстве? Бросишь детей ради трех копеек?

Дыхание перехватывает от обиды, а на глаза наворачиваются слезы.

- У меня вообще-то есть высшее образование, - выдавливаю из себя хоть какой-то ответ.

Но это только сильнее веселит мужа.

- Уборщица с высшим образованием, - смеется он в голос. – вот это номер!

Отворачиваюсь обратно к стене. Вот какой он меня видит? Сегодня я впервые отказала ему в близости, и впервые заговорила о работе.

- Ладно, - муж устало зевает, - закрою глаза на твои сегодняшние странности. Выспись хорошенько, и верни мне обратно Киру, у которой не болит голова, потому что в ней не возникает глупых мыслей о работе.

Прикусываю губу и опять ничего не отвечаю. Думаю, прежнюю Киру уже не вернуть. Доверие штука хрупкая. А быть послушной женой я была согласна только для верного мужа.

Утром возвращаю Ксюшин телефон обратно – на дно Юриной сумки. Я хочу увидеть все своими глазами, если получится.

Развожу детей по садам и школам и включаю подслушку.

Юра на работе. И я тоже еду к нашему офису. Паркуюсь на соседней улице. Беру в кафе за углом кофе, и сажусь за столик.

Ну что, дорогой муженек, поиграем в шпиона?

Периодически включаю родительский режим, чтобы узнать где находится муж со своей сумкой. И уже начинаю боятся, что трачу время зря. За Ксюшей в школу нужно ехать в четыре. Я могу и не успеть поймать его на горячем.

Мне приходится ждать до обеда. И вот я в очередной раз обновляю геолокацию и вижу, что мой благоверный покинул офис. Подхватываю свои вещи и спешу к «Сытому гусю» - ресторану недалеко отсюда. Туда пошел Юра, если верить программе на телефоне дочери.

Сжимаю в руках Ксюшин телефон и подхожу к ресторану. Отмахиваюсь от девочки на входе, спешащей предложить мне столик и крадусь в зал. Очень удачно прячусь за колонну, рядом с которой стоит огромная пальма в горшке. Прекрасное укрытие.

Ищу глазами мужа и нахожу.

Вот он сидит, расслабленно облокотившись на спинку стула. Изучает меню.

А рядом с ним за столом женщина! На глаза опять наворачиваются слезы.

Моя соперница - эффектная блондинка. Холеная. Дорогая. Капризный изгиб пухлых губ подчеркнут яркой помадой.

4

- Что? Как заходишь? – огрызается Юра в трубку.

Смотрю из своего укрытия, как он вскакивает на ноги, задевая стол. Толкает ненароком блондинку, которая как раз подносила бокал к губам.

Чувствую мелочное удовлетворение, когда блондинка проливает свой напиток на белую блузку. Темно-красное пятно портит безупречный вид. А разлучница раздраженно хватается за салфетку.

- Да-да, - не свожу глаз с благоверного. – Ух ты, как у них тут красиво! Перестановку сделали…

Я уже была тут с мужем и детьми когда-то… до того, как превратилась для него в удобную идиотку…

Юра дергается в сторону. Мечется по залу испуганным зайцем, отбегая от блондинки как можно дальше.

- Ты не поверишь, - запинаясь заявляет он, - я как раз тут, спустился из офиса пообедать.

Расправляю за своей пальмой плечи, натягиваю на лицо улыбку до ушей и уверенно шагаю вперед.

- Да ты что? А где ты, не вижу?

Юра дергано машет мне рукой.

Делаю вид, что нахожу его глазами и машу рукой в ответ.

Подхожу, не забывая держать улыбку.

- Привет, - стараюсь не смотреть на блондинку даже краешком глаза.

Хочу, чтобы он сел сейчас за столик со мной. Мы вместе будем делать вид, что ее не существует.

-Как удачно… - сладко тяну я, садясь на свободное место. – Представляешь, мы оба здесь… ведь мы с тобой ни разу не ходили в ресторан только вдвоем. Почему ты не садишься?

- Сажусь…

Юра растерянно опускается на стул рядом со мной. Трет глаза пальцами, незаметно косясь на свою блондинку.

Я не кошусь. Ведь ее не существует. Пусть сидит там в одиночестве в грязной блузке и думает о своем месте в жизни женатого мужчины.

- Что ты делала в центре? – спрашивает муж.

- Как что, ты забыл? – хлопаю по своей всегда набитой до отказа сумке. – Нам же надо было получить еще пару справок для усыновления детей. Теперь все готово. Может, прямо сегодня и поедем подадим документы?

Блефую. Справки еще не готовы. Мне просто важно увидеть его реакцию.

Еще до свадьбы мы договорились о том, как это будет. Я усыновлю его детей, если они будут согласны. Кроме Фила, конечно. Он согласен в любом случае. А он удочерит Катю. Мы не стали оформлять документы сразу. Хотели дать себе и детям время. Спешить ведь некуда.

Важно было мнение Ксюши. Фил с Катей слишком маленькие. Они и так воспринимают нас обоих как родных. Тимур уже достаточно взрослый, чтобы отнестись к этому с практической стороны. Так просто удобнее с юридической точки зрения. А человеческие отношения не определяются бумажками.

Ксюша же отреагировала очень настороженно, когда мы впервые заговорили об этом. Пришлось немного повременить.

И вот теперь все согласны, и документы почти собраны…

- Н-н-не стоит торопиться, - Юра дергает галстук на своей шее, ослабляя узел. – То есть я хотел сказать, что не могу сегодня. Еще дела после обеда…

Смотрю на него очень серьезно. А сердце покрывается коркой льда. Не хочу верить…

Закрываю глаза, пытаясь справиться с чувствами.

- Запиши нас на подачу документов на другой день, - говорит Юра.

Выдыхаю. Это важно для меня. Все они уже мои. Не позволю ему спустить наши с детьми чувства в трубу. Мы вростали с ними друг в друга два года, пока он пропадал на работе.

- Хорошо, - отзываюсь я.

Мы обедаем вдвоем впервые без детей и друзей. Прежде вдвоем мы оказывались лишь в спальне. Странное чувство. Жуем молча каждый свое блюдо. Будто и поговорить не о чем.

Получается, и правда не о чем? Как же так…

- Извини, мне уже пора, - говорит Юра, едва закончив с едой. – Увидимся вечером дома.

Чмокает меня рассеянно в щеку и встает из-за стола.

Улыбаюсь ему напряженно.

Чувство глупого удовлетворения уже улетучилось. Моя мнимая победа над любовницей ничего не стоит. Даже если он действительно вернется сейчас к делам, это уже ничего не изменит.

Когда он уходит, не выдерживаю – бросаю взгляд туда, где сидела блондинка.

Ее уже нет. Можно выдыхать.

Интересно, Юра вообще видит во мне женщину? Хоть когда-нибудь видел?

Ресторан расположен в торговом центре. Решаю пройтись по нему. У меня есть в запасе еще час, и жутко хочется отвлечься…

А может, купить себе что-нибудь из того, чего никогда не позволяла?

Что-нибудь дорогое и эффектное… А может, даже и откровенное…

Ноги сами несут меня в магазин нижнего белья. Смотрю на провокационные комплекты, надетые на манекены.

Чисто теоретически… с фигурой у меня все в порядке… Может, грудь не такая большая, как хотелось бы… Но наверняка найдется комплект, который не будет смотреться смешно…

Консультант помогает мне подобрать несколько вариантов для примерки. Задергиваю шторку в примерочной кабинке и смотрю на полупрозрачное белье, краснея.

5

Застываю столбом, осознавая КТО находится сейчас в нескольких шагах от меня.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Первый порыв – броситься в соседнюю кабинку и вырвать все до одной блондинистые волосинки на голове этой Али…

Даже в мыслях меня передергивает от ее имени.

Останавливают их слова:

- Щедрый мужик… - завистливо замечает та, которая не Аля.

- Угу, - мурлычет любовница моего мужа, - со мной он всегда таким был… и два года назад… и теперь, когда мы снова сошлись…

Впитываю каждое слово. Не знаю, зачем мне нужны грязные подробности Юриной неверности, но заставить себя не слушать я не в силах.

Умираю внутри от каждого ее слова, но хочу ЗНАТЬ. С болезненным нетерпением жду, что она скажет дальше.

- Он тогда на тебе не женился, значит и сейчас жену не бросит, так и будешь в любовницах ходить… на вторых ролях… - ехидно замечает добренькая подруга.

- Ничего ты не понимаешь, - слышу, как Аля усмехается, - это я его послала два года назад. Он тогда по критериям не подходил. Да, мужик классный, и в постели с ним все зашибись, но прицеп из трех детей… я себя в рабство спиногрызам отдавать не собираюсь…

Сердце кровью обливается от мерзкого тона, с которым эта женщина говорит о моих детях…

- Так и сейчас ничего не изменилось, - говорит ее подруга, - дети-то никуда не делись.

- Не-е-ет, - не соглашается Аля, - просто вдовец с тремя детьми – это нелеквид. А если мужик богатый, как Юра теперь, то пусть у него хоть десяток детей будет, на качестве моей жизни это не скажется… как тебе?

- Бери синий, и вот этот с белым кружевом, - комментирует подруга.

- К тому же, - добавляет Аля, - я надеюсь сбагрить мелких этой дурочке - женушке, пусть она с ними живет и сопли им подтирает… так и быть, разрешу Юре выделить ей, как бывшей жене, небольшое содержание… а если и не удастся на неё детей спихнуть – не беда, в том-то и плюс мужика с деньгами – всегда можно хоть трех нянек нанять…

Оседаю в полном шоке на пуфик в примерочной кабине.

Боже, ну и стерва… Юра точно не на ее душевные качества позарился… такую к детям нельзя подпускать.

- Что-то ты раньше времени его деньги делишь, - снова ехидничает подруга, - сертификаты в подарок – это, конечно, хорошо… но от жены-то он пока не ушел. С чего ты взяла, что ради тебя он ее бросит?

Слышу, как в соседней кабинке фыркают.

- Она мне не конкурентка, - самодовольно заявляет Аля. – Ты бы ее видела! Словно из каменного века вылезла… никакого тюнинга, представляешь? Не понимаю, о чем она думает… деньги же есть! Ни сиськи себе не сделала, ни даже губы не подкачала… Ходит, как баба из позапрошлого века… Прикинь, волосы не крашенные, ногти голые без маникюра элементарно… да вообще без косметики тетка ходит, не парится… не удивительно, что Юрасик по сторонам начал смотреть. Она же никакая. Овца. У такой мужа увести - как конфетку у ребенка отобрать…

Сижу на своем пуфике словно помоями облитая… Неужели я такая? Поднимаю взгляд на зеркало.

Оно отражает немного лохматую молодую женщину с уставшими, впалыми от недосыпа глазами. Мне ведь всего двадцать пять. Откуда такой замученный вид? А чем плох естественный цвет волос? Они у меня светло-русые… мне казалось, что это красиво.

Неужели, я действительно «никакая»? Неужели заслужила этим предательство? Разве любить можно только тех, кто с сиськами, филлерами и макияжем?

А как насчет души? Ее ведь не затюнингуешь, не замаскируешь косметикой! Нутро человека обязательно вылезет наружу. Неужели ради сисек, можно простить женщине злое сердце?

Шторка соседней кабинки шуршит, отъезжая в сторону. Слышу удаляющийся стук двух пар каблучков.

Любовница Юры с подругой покидают примерочную, а я так и остаюсь сидеть каменной статуей.

Не вцепилась… не придушила гадину… А собственно зачем? Кто она мне? Никто. Чужой человек. Она мне ничего не обещала. Она моего ребенка удочерять не планировала. Это Юра обещал и планировал… забыл только сообщить, что верность в его планы не входит…

Еду домой на автопилоте. Я теперь большую часть времени нахожусь в каком-то мутном тумане чужой реальности. Будто меня выдернули из родного мира, где я счастлива, и все хорошо, и переместили в другой – где какой-то не мой Юра изменяет с грудастой блондинкой.

Забираю Ксюшу из школы. Потом, как обычно, еду за младшими детьми в сад. Колесо привычных забот крутится без остановки. Каждому ребенку нужно уделить внимание, о каждом подумать. Не забыла-ли купить что-то для школы? Не забыла ли почистить форму? Достаточно ли раз поцелована сегодня каждая шилопопая макушка? У всех ли хорошее настроение?

Вечернее время всегда пролетает незаметно. И я даже не сразу замечаю сообщение от мужа.

«Буду поздно. Ложись без меня. Работа»

Знаю я теперь, какая у него работа… Не перетрудился бы бедняжка…

После того, как укладываю детей в постели, сажусь за ноутбук. Нужно найти адвоката и сходить хотя бы на консультацию.

Скудные знания в этой области подсказывают, что рассчитывать мне не на что… Фирма и этот дом были у мужа до брака, а свою квартиру я ему «подарила» без всяких бумажек… а самое нехорошее, что мои дети, кроме Кати, по документам пока вовсе и не мои… Я ведь и прав на них не имею. Кажется, я в этом доме вообще ни на что прав не имею.

6

- Отличный наряд, чтобы встретить мужа, - Юра одобрительно улыбается, делая шаг в мою сторону.

Трясу головой, прижимая к себе полотенце.

- Нет, подожди, я… я не могу сейчас, извини…

Муж хмурится.

- Опять?! – спрашивает раздраженно. – Что на этот раз болит?

Последнее он произносит даже с какой-то издевкой. Будто я отлыниваю от обязанностей или работы. Не думала, что наша близость – это обязаловка.

- У меня сейчас месячные, - прикусываю губу.

- Они же должны начаться дня через три.

- А начались сегодня. Так бывает.

Единственное расписание, не связанное с бизнесом, которое помнит Юра, это график моих месячных.

Юра окидывает меня недовольным взглядом, но попытки еще приблизиться не предпринимает.

- Ты ведешь себя странно в последние дни. Мне это не нравится, Кира. Зачем ты купила это белье? Раньше ты для меня так не старалась. Может, это и не для меня вовсе? Может, ты решила, что можешь мне изменить? Предупреждаю: если узнаю, что ты спишь с каким-нибудь мужиком, то заставлю тебя сильно пожалеть об этом. Вылетишь из моего дома на улицу с голой жопой. Без денег и моих детей. Катю тоже мне оставишь – всё равно тебе не на что будет ее содержать.

Смотрю на мужа глазами полными ужаса. Он серьезно сейчас сказал мне ТАКОЕ? Мир в очередной раз переворачивается, выдергивая почву из-под ног.

Чувствую, как к глазам подступают слезы, а горло сжимает болезненный спазм.

- Я думала, что это наш дом, наши дети и наша семья… - выдавливаю из себя дрожащим голосом.

- Так и есть, Кира, - кивает муж, - вспомни об этом и веди себя соответственно. Не давай поводов подозревать тебя.

Чувствую, что слезы все-таки бегут вниз по щекам.

- Я и не давала никаких поводов в отличии от тебя…

Я не собиралась говорить сейчас об этом, но слова вырвались сами собой, против моей воли.

- Даже не начинай! – обрывает меня Юра. – Я много работаю ради вас. И у меня нет никакого желания терпеть претензии жены, ревнующей к работе. Еще раз повторяю: если тебя что-то не устраивает, лично ты можешь идти на все четыре стороны.

Прикусываю язык. Муж всегда был довольно строгим и сдержанным. Излишняя нежность и сюсюканье – это не про него. Но как насчет банального уважения?

Возможно, я очень ошиблась. То, что восприняла, как сложный характер, кажется теперь холодностью по отношению лично ко мне. Сердце болезненно сжимается, когда понимаю: то, что муж никогда не был со мной мягким, может значить и то, что он никогда не любил меня.

Что если это правда? Что если я ничего не значу для него?

Тогда он действительно с легкостью выкинет меня из своей жизни без всяких сантиментов. Нет, нельзя говорить с ним откровенно. Придется притворяться, что всё по-прежнему, чтобы подготовиться к разводу.

Я не смогу жить так, как он предлагает. Мириться с изменами и пренебрежительным отношением.

До этого дня я отгоняла от себя мысли о том, что, возможно, муж любит меня чуточку меньше, чем я его. Теперь же возник другой вопрос: любил ли вообще хоть чуть-чуть?

Следующим утром Юра уходит на работу, даже не чмокнув меня в щеку как обычно.

С одной стороны, мне совсем не хочется, чтобы он касался меня теперь, когда я знаю о его неверности.

С другой – подтверждение его безразличия больно кусает сердце обидой.

Вероятно, он всерьез увлечен этой Алей. Возможно, думает сейчас как уйти к ней из семьи. Или… как прогнать меня, чтобы она могла занять мое место.

Против воли в воображении возникают картинки, где Аля в моем кухонном переднике ставит на стол тарелки с завтраком для наших детей. Меня аж передергивает от ужаса.

От пугающих мыслей спасают как обычно дела. Развожу всех по садам и школам. Погружаюсь в дела по дому. Звоню адвокату, контакт которого нашла вчера в интернете, и договариваюсь о встрече.

Когда уже собираюсь выходить из дома, чтобы забрать Ксюшу с уроков и отвезти в музыкальную школу, мне звонят из детского сада. У Фила какой-то пищевой вирус. Ребенка тошнит, и нужно срочно его забирать домой.

Блин. Ксюша сама ни до музыкалки, ни до дома не доберется. Пешком не дойдешь. Город у нас большой – восьмилетним девочкам лучше в одиночестве не ездить на общественном транспорте.

Звоню Юре. Может, он сможет помочь.

- И что ты от меня-то хочешь? – возмущается в трубку муж. – Кира, я на работе, понимаешь? Деньги зарабатываю. У меня деловая встреча через час. Справься, пожалуйста, сама. Пусть Ксюша пропустит сегодня занятия. Ничего страшного.

Вздыхаю и еду сначала за Ксюшей. Иначе ей придется стоять на школьном крыльце час, дожидаясь меня с Филом. Да и таскать ребенка, которого тошнит туда- сюда не хочется.

Хоть разорвись, блин. Сердце рвется поскорее забрать домой заболевшего малыша.

А Ксюша, узнав, что я не могу отвезти ее на урок скрипки, ударяется в слезы.

7

Юра возвращается домой только утром. Принимает душ, переодевается в чистую рубашку, заботливо выглаженную мной для него до этого, и тут же собирается на работу.

- Не спросишь, где я был? – бросает он, выходя из спальни, где я заправляю постель.

Будто обвиняет в чем-то. Или ждет, что я упаду на пол и стану целовать ему ноги, умоляя не бросать меня.

- А тебе не интересно, как мы тут без тебя справились? – отвечаю вопросом на вопрос.

Ему не интересно. Юра заходит на кухню, чтобы поздороваться с завтракающими детьми, и уезжает.

В голове возникают глупые вопросы. Он не позавтракал, потому что сделал это у НЕЕ? А сегодня они тоже увидятся? А ей не противно спать с ним, зная, что он спит и со мной? Или он врет ей, что между нами давно ничего нет?

Зачем мне эти вопросы? Я не хочу знать на них ответы.

Присоединяюсь к детям на кухне и обнаруживаю, что сегодня у нас два заболевших. Катя все-таки заразилась. Сидит вялая и бледная. Очень вероятно, что скоро ее начнет тошнить, как Фила вчера.

Можно было попросить Юру добросить старших до школы, но он уже ушел. Так что приходится снова вызывать такси для Ксюши и Тимура. На автобусе они уже не успеют к первому уроку, а болеющих малышей одних не оставишь.

У Кати все проходит легче. Ее тошнит пару раз, но в целом ситуации не выглядит столь критичной, как вчера у Филиппа. К полудню вспоминаю, что забыла о встрече с адвокатом. Я должна приехать к нему в офис уже через час.

Звоню предупредить, что не смогу приехать. Объясняю ситуацию.

- Давайте так, - предлагает он, - я сам к вам заеду через час, не хотелось бы переносить нашу встречу. График у меня плотный, знаете ли. Тем более, что после обеда у меня назначена еще одна встреча в вашем районе.

Родион Викторович – мужчина средних лет в аккуратном деловом костюме. Такой серьезный и вызывающий доверие, что можно прямо сейчас фотографировать его для рекламы юридических услуг.

Мы садимся разговаривать за стол у нас на кухне. От чая и кофе Родион Викторович категорически отказывается.

- Не буду скрывать, - хмурится мужчина, - ваша доверчивая наивность может выйти вам боком.

Полчаса он мучил меня вопросами, очень подробно расспрашивая обо всем, что имело отношение к его сфере.

- Конечно «с голой жопой», как выразился ваш муж, вы не останетесь точно. Обе машины приобретены в браке, и личные счета можно проверить. Это не проблема. Но вот то, что вы вложили деньги в бизнес мужа, нужно будет еще доказать в суде.

Звучит, как план. В меня слова адвоката вселяют надежду.

- С детьми ситуация другая, - продолжает Родион Викторович. – Здесь мне нечем вас утешить. Детей мужа вы усыновить не успели, так что никаких юридических прав на них не имеете. Но, может, оно и к лучшему? Он же у вас не наркоман и не алкоголик, пусть воспитывает сам.

У меня на глаза набегают слезы.

Я знаю, что Юра хороший отец. По крайней мере был таким до недавнего времени. И я не собираюсь отбирать у него Тимура, Ксюшу и Фила. Просто… я тоже их люблю и считаю родными.

- Ну-ну, - адвокат протягивает мне салфетку со стола, - если вы так привязаны к детям, то подумайте еще раз. Может, развод – это не выход?

- Лаз в год! – на кухню заглядывает Фил, которого я вместе с Катей усадила в детской за мультики.

- Раз в год тоже не выход, - подыгрывает малышу Родион Викторович.

Фил подходит к столу. Его очень заинтересовала записная книжка нашего гостя. Пухлая книжечка в кожаном переплете.

Мальчик тянет к ней руки, но Родион Викторович отодвигает свое имущество подальше.

- Ну уж нет, пацан, там слишком много конфиденциальной информации, чтобы я мог позволить тебе играть с ней. Вот, держи лучше ручку, маленький пират.

Фил радостно хватает протянутую ему вещь, а я поджимаю губы. Ручка выглядит очень дорогой. Корпус из металла, очень надеюсь, что не драгоценного. Какие-то закорючки выгравированы. В общем жалко будет, если Фил с ней расправится.

- Да не смотрите вы так, - машет рукой Родион Викторович. – Это подарок. Обычная ручка, ничего особенного. Пусть играет.

- Ну раз ничего особенного… - успокаиваюсь я.

Договариваемся с Родионом Викторовичем о новой встрече через неделю, и он уезжает. Хорошо, что успели до возвращения из школы Ксюши и Тимура. Им в отличии от Фила с Катей пришлось бы объяснять, кто это такой, и зачем он к нам пришел.

Накрываю на стол и зову детей ужинать. Юру никому и в голову ждать не приходит. Слишком давно он не возвращался с работы вовремя.

Но муж удивляет. Переглядываемся с Тимуром и Ксюшей, когда слышим, как в коридоре отворяется входная дверь.

Дети идут здороваться с отцом в коридор.

А я зависаю в нерешительности. Доставать для него тарелку или нет? Может, он опять переоденется и убежит к своей Але.

Юра заходит на кухню. Смотрит на меня мрачно, как всегда в последнее время.

Окидывает взглядом накрытый стол.

8

Лихорадочно соображаю, как выкрутиться.

Но посмотрите какой лицемер! Ему, значит, можно заводить романы, а мне - нет?

Стоит красный, как рак. Аж венки на шее вздулись. На скулах ходят желваки. Еще немного и пар пойдет, как от вскипевшего чайника.

Чего он так разозлился? Чувство собственности задето? Жена, как домашние тапочки, должна принадлежать только ему. А сам с удовольствием и в кроссовочках походит, и в ботиночках.

- Кира! – рычит муж, встряхивая меня за плечи. – Отвечай немедленно: что за мужик к тебе приходил?

Стараюсь сохранять спокойствие и не показывать, как волнуюсь.

- Юр, ты в своем уме? В чем ты меня обвиняешь? Ты же сам сказал вызвать сантехника. Вот он и приходил.

- Сантехник? – растерянно переспрашивает муж.

- Конечно.

- О чем говорил Фил? Что-то насчет того, что раз в год – это не выход…

Сочиняю на ходу. Надеюсь, то, что я покраснела, не выдаст мое вранье.

- Так это он о фильтрах для питьевой воды. Менять их раз в год – не выход. Нужно чаще. Хотя бы два раза в год…

Хватка на моих плечах становится слабее.

- Сантехник, - усмехается муж. Вижу, как мышцы на его лице расслабляются. Кажется, он поверил. – Ты должна понимать, как это выглядело со стороны… ребенок говорит, что к маме приходил дядя, пока папа был на работе…

Закатываю глаза.

- Нормально это выглядит, Юр, - не соглашаюсь я. – В семье, где есть доверие, никого бы такая ситуация не смутила. Разобрались бы за пять секунд без наездов… Почему ты вдруг стал не доверять мне? Почему считаешь, что я стану унижаться изменой? Если я захочу быть с другим, я сперва уйду от тебя…

- Замолчи! – обрывает меня муж. – Даже не заикайся об этом.

- Почему? Мир неидеален. Иногда люди влюбляются в кого-то и уходят из семьи. Ты так не считаешь?

Пальцы мужа снова сжимаются на мне так, что становится больно. Я даже морщусь, но Юра не отпускает.

- Нет, Кира, - холодно цедит он, - взрослые ответственные люди не уходят из семьи, потому что влюбились в кого-то на стороне. Мимолетные чувства можно пережить. Семья важнее.

- Возможно, ты прав, - смотрю на мужа совершенно серьезно. – Главное, чтобы не дошло до измены верно, дорогой? Я бы никогда не простила тебе измену, ведь это предательство…

У Юры дергается щека. Вижу, как он нервно сглатывает прежде, чем ответить.

- Хватит об этом, - раздраженно требует он.

- Как скажешь.

Мы возвращаемся на кухню, чтобы поужинать вместе впервые за последнее время. Дети рады возможности пообщаться с отцом.

Они шумят, задают ему наперебой вопросы с набитым ртом. А я погружаюсь в себя. Думаю, думаю, думаю…

Кажется, так просто он меня не отпустит. Значит, будет война.

И чтобы не оказаться разбитой в этой схватке, мне нужно подготовиться и продумать каждый шаг.

Когда я мою после ужина посуду, муж подходит ко мне с задумчивым видом.

- Какого-то странного сантехника ты вызывала.

Кошусь на Юру и вижу, что он вертит в руках ту самую ручку.

- Простенький, но все же паркер… не слишком ли для сантехника?

Пожимаю плечами.

- Сантехники сейчас отлично зарабатывают, разве ты не в курсе? Их услуги стоят дорого, если они хорошо работают.

- Может и так, - задумчиво тянет Юра, - вот только твой и с засором не до конца справился…

Поджимаю губы. Засор вообще-то рассосался сам собой, без чьей-либо помощи. Но вот не до конца… и сейчас в раковине, где я мою посуду, вода стоит, заполняя чашу примерно на треть.

- В следующий раз вызову другого, - обещаю я с натянутой улыбкой.

Юра смотрит на меня подозрительно еще какое-то время прежде чем уйти с кухни.

А я чувствую себя шпионом, чуть не провалившим миссию.

Но как же, черт побери, больно выходить на тропу подпольной войны с любимым человеком! Как же больно…

Стираю рукой в резиновой перчатке слезы.

Никакого хорошего выхода из нашей ситуации нет. И победы не будет. Ни он, ни я не сможем ничего выиграть. Только уничтожить друг друга, погубив при этом и часть себя. Только потерять семью. Но есть ли она еще? Друг друга мы, кажется, уже потеряли.

На следующий день ко мне заезжает мама. Я и сама думала о том, что с ней нужно поговорить. Но пока малыши не в садике, мне сложно до нее добраться. А сама она нас частыми визитами не балует.

Она – женщина занятая, ценящая свою свободу и время. Всегда увлеченная каким-нибудь очередным проектом. Будь это провальный бизнес или новый муж.

Мы сидим за столом на кухне и пьем чай. Мама хвастается тем, как удачно ей постригли каре. Действительно удачно. Стрижка смотрится динамично. Светлые, как у меня, пряди, подчеркнутые мелированием, придают ей свежий моложавый вид.

9

Сжимаю в руках стопку тарелок, которые собиралась ставить на стол. Я, черт побери, знаю одну такую тетю, похожую на первую жену Юры…

Сердце бешено колотится в груди. В ушах шумит. Я пытаюсь напомнить себе, что уже смирилась с тем, что мой брак обречен. Смирилась с предательством мужа. Цепляюсь за мысль о том, что хладнокровие и расчет лучшая стратегия.

Но все это бесполезно.

Боюсь, что либо разрыдаюсь, либо закачу скандал, если там сейчас… кто там, черт побери?

Дрожащими руками медленно ставлю на стол тарелки. Вытираю мокрые руки о передник. Заправляю за ухо прядь волос.

Такое чувство, что я попала в замедленное кино. Делаю шаг, еще один и еще. Время растянулось. Будто застыло, пока я с отчаянно колотящимся сердцем иду по коридору на деревянных ногах.

Прячу в карманах передника руки, чтобы не видно было, как они трясутся.

Перед последним поворотом делаю глубокий вдох.

И шаг.

Последний шаг перед встречей с правдой.

Юра поднимает на меня нечитаемый взгляд. Он как всегда сдержан. А теперь я понимаю, что просто закрыт в себе от других.

А рядом с ним…

Дыхание перехватывает от шока. Он действительно сделал это! Юра привел сюда ЕЕ! Свою…

- Ты привел в наш дом… - запинаюсь, не в силах поверить в происходящее.

- Познакомься, Кира, это Алина, - спокойно без эмоций перебивает меня Юра. – Алина – двоюродная сестра Наташи, моей первой жены. Она какое-то время жила в другом городе, но недавно вернулась. Я пригласил ее к нам на ужин. Аля хотела пообщаться с племянниками.

Смотрю на мужа шокировано. Просто не могу принять реальность, в которой он спит с другой и приводит ее в наш дом.

Аля холодно мне улыбается. Актриса из нее никудышная. Или она не старается. Но презрением разит за версту.

Холеное личико светится самодовольством. Она понимает, что близка к своей цели. Если мужчина хочет сохранить брак, он не станет сводить жену и любовницу.

Значит Юра уже все решил для себя…

Внутри все обрывается. Очередной кинжал в спину. Словно я застряла в кошмарном сне или фильме ужасов.

И сейчас бессильно смотрю со стороны, как любовница моего мужа улыбается нашим детям.

- Привет, тетя Аля, - говорит Тимур без особого энтузиазма.

- Просто Аля, - поправляет мальчика женщина с приторно сладкой улыбкой.

- А я не помню никакой тети Али, - расстроенно замечает Ксюша.

- Потому что она уже несколько лет не приезжала, ты ее просто забыла, - объясняет сестре Тимур.

-Зато я тебя помню, солнышко, - еще одна натянутая улыбка. - Ты так выросла! И стала очень похожа на свою маму. Она была красивой, как и ты…

Холодный ядовитый взгляд в мою сторону.

-А это что за сладкий карапуз? – любовница моего мужа треплет за щечку разинувшего рот Фила.

Кажется, мальчика заворожила яркая внешность новой тети. Он смотрит на нее, как на какого-нибудь единорога из сказки.

А Катя прячется за мной. Она нерешительная девочка и боится чужих людей. Чувствую, как ее маленькие ручки обнимают мои ноги.

- Кира, что ты застыла, как статуя, - хмурится Юра, - почему не приглашаешь нас к столу? Ужин готов?

Перевожу прямой взгляд на Алю. Смотрю ей прямо в глаза. Хочу понять, не знаю… убедиться окончательно…

Хотя и так все очевидно. Без вариантов.

Аля возвращает мне прямой взгляд. Уверенный в себе. Бесстыжий.

Она собирается взять от этой жизни всё, что возможно, и жертва в виде чужой семьи на пути к собственному благополучию не кажется ей чем-то, стоящим внимания.

И я сдаюсь.

Нет, не соглашаюсь с тем, во что пытается превратить наш брак Юра.

Я вдруг понимаю, что несмотря на доводы разума, не выдержу больше ни секунды.

- Может, ты еще и ночевать в нашем доме ее оставишь? – в моем тоне появляется лед.

Брови стоящей в коридоре блондинки взлетают удивленно вверх. А Юра хмурится. Смотрит на меня долгим изучающим взглядом.

- Вообще-то я планировал предложить Але остановиться в гостевой комнате, но если ты против…

Всё. Это последняя капля.

У меня, как у вскипевшего чайника, отлетает крышечка.

Глаза застилает пелена ярости.

- Тимур, Ксюша, возьмите, пожалуйста, прямо сейчас малышей и уйдите в свои комнаты, быстро, - командую детям на последних крупицах самообладания.

10

Тимур подхватывает на руки возмущающуюся Катюшу. Ксюша берет за руку Фила. Дети не могут понимать, что сейчас происходит. Но даже они чувствуют, что лучше убраться отсюда подальше.

- В чем дело, Кира? – раздраженно спрашивает Юра, когда мы остаемся в коридоре втроем.

- Это ты мне объясни, в чем дело! – мой голос дрожит от гнева. – В какой реальности ты живешь, Юра? Ты думаешь, я стерплю твою шлюху в своем доме? С улыбкой поставлю для нее на стол тарелку? Позволю ей общаться с детьми? Кем ты меня считаешь? Ковриком у двери, об который можно вытирать ноги?

Они оба меняются в лицах. Переглядываются. Аля округляет глаза и пытается скрыть улыбку, прикрыв рот ладонью.

Юра краснеет. Вижу, как на его скулах дергаются мышцы.

- Что ты… откуда… что ты вбила себе в голову? Не понимаю, о чем ты… - бормочет он.

А я, черт побери, вижу, как бегают его глаза, выдавая предателя с головой.

- Да брось, - выплевываю я, - хватит, Юр. Я прекрасно знаю, что эта женщина твоя любовница.

Аля истерично хихикает. Она очень старается не пустить на лицо гаденькую улыбочку. Вижу, как дергаются ее губы.

- Кира, откуда ты взяла этот бред? – Юра решил держаться до последнего. – Кто-то нарассказывал тебе сплетней?

- Никаких сплетней, - смотрю на него с холодным презрением. – Я все видела и слышала своими глазами. В тот день, когда у Ксюши был концерт в музыкальной школе, ее телефон случайно оказался в твоем портфеле. Я включила родительскую прослушку, чтобы найти его… что ты делал во время концерта дочери? Помнишь?

Лицо и шея мужа покрываются багровыми пятнами.

Самодовольная улыбка все-таки растягивается на лице разлучницы.

- Что ты слышала? – севшим голосом спрашивает Юра.

- Я слышала достаточно, чтобы понять, что ты мерзкий изменщик, дорогой. И я видела вас вместе в ресторане на следующий день. И…

- Это не то…

- Не смей! Не говори, что это не то, о чем я подумала. Не унижай меня еще больше.

Юра смотрит на меня напряженно, а потом будто сдается. Опускает плечи и выдыхает.

- Ты все правильно поняла, Кира, - упавшим голосом признается он.

В коридоре повисает давящая тишина.

Аля расправляет плечи. Вскидывает голову. Наверно, она не ожидала, что развязка наступит так быстро. Наверно, готовилась притворяться просто родственницей. А тут такой подарок.

- Аля тебе лучше уйти, - не глядя на нее говорит Юра.

Любовница мужа давится улыбкой. Бросает на него удивленный взгляд.

- Дорогой, ты уверен? – сладким певучим голосом спрашивает она.

- Ушла быстро! – рявкает на нее муж.

Ликование на лице Али сменяется обидой. Она надувает губки и бросает на меня убийственный взгляд.

- Хорошо, любимый, - говорит она, взяв себя в руки. – Буду ждать тебя в нашей квартире.

Вскидываю брови, глядя на Юру. В нашей квартире? Даже так?

Муж ничего ей не отвечает. Он смотрит на меня хмуро. Ждет, пока Аля уйдет. Вижу, как это ее бесит. За сладкой фальшивой улыбкой я чувствую ее неуверенность.

Провожаю разлучницу тяжелым взглядом.

Что он нашел в ней? Яркую внешность? Ради пустой картинки разрушил нашу семью?

А может он тащится от ее притворного обожания? От этой холодной неискренней сладости…

- Я подаю на развод, - мой голос дрожит от эмоций.

Разбитое сердце сочится горьким ядом. Я не думаю сейчас о последствиях. Не думаю о том, как поступить было бы правильно или выгодно для меня. Злость затмила разум. Остались только голые эмоции. Только боль от его предательства. И мое отчаяние. Я не выдержу рядом с ним больше ни минуты.

- О чем ты, Кира? - в голосе мужа угроза. – Какой развод? Как ты себе это представляешь? У нас с тобой четверо детей, которые считают нас родителями…

- И поэтому ты решил, что можешь спать с другими? Решил, что я никуда не денусь?

Меня несет прямиком к истерике. Руки дрожат. Дыхание учащается. Боюсь, что могу опуститься до того, что брошусь на мужа, чтобы выцарапать ему глаза, если он продолжит в том же духе.

- Я не хотел… изменять тебе, – Юра кривиться, будто надкусил лимон. – Так получилось… не хочу оправдываться, это бессмысленно.

- Мне не нужны твои оправдания! – почти кричу я ему в лицо. – Мне нужен развод! Я не бесправная прислуга, которой ты можешь помыкать, пока трахаешь кого-то на стороне.

Сама в ужасе от своей дерзости. Я никогда не была такой грубой.

Юра сжимает кулаки так сильно, что белеют костяшки.

- Ах вот как? – зло цедит он. – И что ты сделаешь, Кира? Уйдешь от меня? Не знал, что ты бессердечная стерва. Собралась разрушить семью из-за своей гордыни. Мои дети считают тебя мамой, а ты готова их бросить?

- Но это ты изменил мне! – голос дрожит от слез. – Ты всё разрушил! Оставь всех четверых детей мне и катись к любовнице!

11

Стою на холодной улице в домашних тапочках, не веря в то, что это действительно со мной происходит.

Слезы катятся из глаз. Как Юра посмел так со мной поступить? Как ему такое только в голову пришло?

Колочу в дверь кулаком, а затем и ногой. Но Юра не открывает. Жму на звонок. Бесполезно.

Как назло, кто-то из малышей начинает плакать. До меня доносятся отголоски жалобных всхлипов, и это рвет мне сердце.

Я не могу оставить на мужа детей! Я не могу не знать, что с ними происходит. Это просто ужасно!

Меня трясет от паники. Ладошки потеют. Лихорадочно соображаю, что делать.

Если пробраться на задний двор, то можно попробовать войти в дом через дверь на террасу. Я обычно запираю ее на замок только перед сном. Проблема в том, что с улицы на наш задний двор не попасть. Точнее с этой улицы не попасть. Если пройти чуть дальше и свернуть на соседнюю улицу, то можно обогнуть наш участок и попробовать перелезть через забор. Тогда я окажусь там, где нужно.

Не глядя, на бегу, скидываю тапочки и сую ноги в ботинки. Надеваю куртку и тут же мчусь на дорогу. Ничего вокруг себя не вижу. Все мысли о четверых малышах, которые, как мне сейчас кажется, находятся чуть ли не в опасности.

К тому же в голову лезут неприятные мысли о том, что я стану делать, проникнув обратно в дом. Стану драться с мужем, если он снова попробует меня выкинуть за шкирку. Может, стоит позвонить в полицию?

Ужас. Мы превратились в неблагополучную семью из сводки новостей. Вдруг, если я вызову полицию, нас сочтут неблагонадежными? Вдруг, опека вообще отберет детей? Я слышала, что такое бывает.

Меня уже трясет от всех этих мыслей. Бегу сломя голову.

А стоило бы все же смотреть по сторонам.

Слышу визг тормозов. В глаза бросается свет фар. Пытаюсь понять: в какую сторону отскочить, чтобы избежать столкновения, но не успеваю.

Удар, и меня кидает на асфальт. Отбрасывает на пару метров.

Затылок взрывается болью, а перед глазами темнеет. Меня что, сбила машина? Нужно скорее подняться на ноги! Пытаюсь пошевелиться, но у меня ничего не получается. Руки и ноги вроде слушаются, но с таким трудом, что я только беспомощно барахтаюсь на земле. Голова так гудит, что я теряю ориентацию в пространстве.

Темнота вечернего неба, смешивается кусками, как в калейдоскопе, со светом фар.

Слышу, как хлопают двери автомобиля. Торопливые шаги и две фигуры, зависшие надо мной.

- Че делать будем? – низкий мужской голос.

Не могу даже понять, кому из двоих он принадлежит.

- Как что? – отвечает второй, не такой низкий, но тоже мужской. – Скорую надо вызывать.

- Да погоди, - останавливает его тот, что более грубый. – Эту выскочившую на дорогу идиотку по-любому на нас повесят. Права, как минимум, отберут. А мне ехать во Владивосток через месяц. Мы ж ее не сильно то и пнули. Давай к нам отвезем. Она там в себя придет. Убедимся, что с ней все ладно, денег дадим, чтоб не обижалась, и разойдемся без скорой и полиции…

- Это как-то неправильно что ли…

- Неправильно на дорогу выскакивать и людей нормальных подставлять! Давай, помоги мне ее на заднее сидение затащить.

Зрение все еще не вернулось. И я не могу разглядеть даже лиц, склонившихся надо мной мужчин.

Чувствую, как меня хватают за руки и за ноги. Мычу, пытаясь сопротивляться. Нет-нет-нет! Мне нужно домой, к детям!

Но мужчины легко переносят меня к своей машине и запихивают на заднее сидение. Слабость мешает дать отпор.

Голова кружится, а тело все больше тяжелеет, становится ватным.

Мои похитители садятся на переднее сидение, заводят двигатель и трогаются с места.

- Красивая… - тихо замечает тот, чей голос не такой низкий.

А меня затягивает в темноту. Чувствую, что вот-вот потеряю сознание.

Прежде, чем отключиться, слышу грубый хохот второго мужчины.

- Ну и зашибись, - смеется он. – Мы тебе красивую телочку, как в доисторические времена добыли, дружище! Ударили ее по башке, а теперь тащим в нашу пещеру…

Когда я открываю глаза в следующий раз, голова ужасно раскалывается. Болит так сильно, что перед глазами опять все расплывается. Так что я даже не могу толком рассмотреть незнакомую комнату, в которой нахожусь.

Я лежу на кровати, укрытая теплым пледом. На мне нет куртки и, кажется, штанов.

Паника ударяет в голову вместе с болью.

Почему я почти раздета? Что со мной сделали? Пытаюсь сесть, но меня ведет в сторону от слабости.

- Не вставай, не нужно, - надо мной склоняется незнакомый мужчина. – Лучше еще отдохни. Не бойся, никто не собирается тебя обижать.

Мысли скачут в гудящей голове. Понимаю одно – я так и не попала в дом к моим детям.

- Мы уже начали волноваться, если честно, - добавляет мужчина. – Уже два дня прошло, как ты спишь. Решили сдаться полиции и позвонить в скорую, если ты к вечеру не проснешься.

12. Юра

Я думал, что справлюсь. Думал, это была хорошая идея – дать Кире передышку. Ее захлестывали эмоции, и она несла какой-то бред про развод.

Смешно даже. Как она себе это представляет? Мы разъедемся, и каждый заберет с собой кровных детей? Или я должен просто свалить и стать для всех детей приходящим отцом?

Мне ни тот, ни другой вариант не нравится. Мы же взрослые люди. Я понимаю, что ее гордость задета, но зачем же рубить с плеча? Творить глупости.

Откуда вообще такая истерика? Как будто мы влюбленные подростки, для которых кругом одна трагедия. Ну, изменил. Ну, другая. Разве это повод для развода?

Нельзя рушить привычный быт из-за глупых обид. Чего Кира хочет добиться?

Вообще не думал, что она такая взбалмошная. Раньше она понимала, кто глава семьи. Всегда была спокойной и послушной. Ответственной. Этим она мне и понравилась.

С ней все сложилось само собой. Без лишних метаний. Ей нужен был муж и поддержка. Мне нужна была жена. Она подошла идеально. Я сразу понял, что к такой приятно будет возвращаться домой.

И свою часть обязанностей я старался исполнять как следует. Работать, чтобы на всё хватало денег. Ездить куда-нибудь с семьей на выходных. Дарить подарки.

И работать приходилось немало. Ответственность за растущий бизнес держит в стрессе постоянно. Заказы, поставки, поломки, гарантии…

Я засыпал и просыпался с мыслями о своей фабрике.

Все снимают стресс по-своему. Кто-то пьет, кто-то спускает деньги в игровых автоматах, а у меня появилась Аля.

Женщина без обязательств. Мой отдых. Мое лекарство от напряжения и ежедневных проблем.

Она не напоминала мне о сроках и встречах, как секретарь в офисе, и она не требовала прийти по середине рабочего дня на школьный концерт или починить раковину.

Я знаю, что хорошие люди так не поступают. Так поступают никудышные мужья и отцы.

И все же я не устоял перед этим соблазном. Аля, она как наркотик. Доза, после которой чувствуешь себя лучше. Приехал, быстро спустил пар, и можно дальше справляться с бешенным темпом жизни.

Кира такого дать не могла. Она сама источник забот. Та, кто напоминает о несделанных по дому делах. Та, за кого я отвечаю. Та, кому я должен. Должен ответить на звонок. Должен согласовать планы, должен, должен…

Але я ничего не должен. И она мне тоже. Это не про семью. Это что-то другое.

Аля – двоюродная сестра моей первой жены Оли. Впервые мы сошлись года три назад. Встречались периодически. Недолго. Я не думал тогда о том, чтобы жениться еще раз, а она не стремилась обзаводиться семьей.

Кончилось тем, что Аля улетела работать в другой город. А я потом встретил Киру. Встретил, и понял, что хочу еще раз жениться. Снова ощутить тепло домашнего очага.

Аля вернулась в неподходящий момент. Или в подходящий. Это как посмотреть. Я сильно зашивался на работе, и конца и края этому не предвиделось. Спал по пять часов в сутки, пропадая на производстве. Контролировал выход на рынок новых моделей. Так нервничал, что и дома не мог переключиться. Начал срываться на Кире и детях. Отвечал грубо. Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое.

Аля впорхнула в мою жизнь волшебной таблеткой. Час с ней – и я торчу на работе с удвоенным энтузиазмом, а дома спокойно общаюсь с женой и детьми.

Пазл сошелся. Недостающий элемент встроился в систему, увеличив мою эффективность.

Да, совесть порой поднимала голову, напоминая о том, что я обманываю жену. Я не планировал так поступать с ней, когда звал замуж. Но либо в моей жизни будет Аля, либо я не вытяну на работе или дома.

А потом Али стало как-то много. Мы проводили вместе уже не час или два. Я понял, что думаю о ней. Мне к ней хочется. Не только для того, чтобы спустить пар. Просто хочется к ней.

И что с этим делать - непонятно. Мы с Кирой не сами по себе. У нас четверо детей. Я вижу, что жена полюбила моих сыновей и дочь. И они отвечают ей взаимностью. Катюша тоже мне уже не чужая. Я принял решение быть ее отцом и сдавать назад не собираюсь.

Так что же делать? Как разрулить ситуацию, чтобы все остались довольны? Если бы только Кира могла понять меня…

Но женщины всегда хотят всего. Чтобы муж зарабатывал так, будто трудится двадцать четыре на семь. Чтобы при этом успевал помогать по хозяйству и с детьми, проводил с ними время столько, сколько они просят. И, конечно, чтобы все его мысли были только о жене.

Может, и есть где-то такие супермены… я не тяну.

Начинаю, подозревать, что и Аля хочет от меня всего. Она изменилась. Из кожи вон лезет, чтобы меня все устраивало. Приятно, черт побери, когда для тебя кто-то из кожи вон лезет. Это греет самолюбие неимоверно.

Но разрушать семью я не собираюсь. Не совсем еще идиот. Так постепенно все и зашло в тупик. Аля всеми правдами и неправдами стремиться сблизиться, Кира начинает замечать, что что-то происходит.

Не получилась у меня разрулить все безболезненно. Жена узнала об Але и закатила скандал. Я ее не понимаю. Неужели все, что ей дает наш брак, ничего не стоит, если убрать из комплекта мою верность? Все остальное пустой звук? Главное быть единоличной хозяйкой моего хрена?

13

Сжимаюсь под взглядами двух незнакомцев. Натягиваю плед, которым меня укрыли до подбородка.

Мозг подкидывает воспоминания постепенно. Я была на улице возле нашего дома. Это был вечер. Я сильно волновалась. Почему?

Потому что муж выгнал меня из дома…

Какой ужас! Сердце сжимается от возмущения.

Я что-то хотела сделать, куда-то бежала, а потом удар.

И голова до сих пор болит…

- Вы меня сбили! – ошарашенно заявляю я, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Тот, что с грубым голосом, ухмыляется. Неприятный тип. Развалился в кресле, стоящем у стены. Может, спортсмен? Фигура крепкая. Одет в спортивный костюм. Правда, если и спортсмен, то явно бывший. Вон и пузико небольшое одежду на талии натянуло. И лицо такое небритое и помятое. Сразу видно: спортивным режимом тут и не пахнет.

- Я ж тебе, говорил, Сереж, - обращается недоспортсмен к своему товарищу, - что она нас решит крайними сделать. Так что правильно мы ее сюда притащили. Слушай сюда, звезда, - это уже мне, - никто тебя не сбивал. Ты сама нам под колеса бросилась.

- Да погоди, ты, Леш, - хмурится второй. – Как Вы себя чувствуете?

Этот не выглядит таким пугающим. Наоборот - производит впечатление мягкого человека. Худой высокий мужчина с тонкими чертами лица и излишне отросшими волосами. Смотрит участливо.

Решили поиграть со мной в доброго и злого полицейского?

- У меня болит голова, - давлю на пульсирующие виски пальцами.

Смотрю на них строго.

- Еще бы, - грубо хмыкает тот, который Леша, - шишка у тебя на затылке знатная…

Внутренне подбираюсь. Страх нарастает, но мне нельзя ему поддаваться. Неизвестно, что у этих типов на уме, а мне нужно выбраться отсюда, как можно скорее.

- Вы осознаете, что украли меня с места преступления и оставили без медицинской помощи? – ледяным тоном спрашиваю я.

- Ох ты, какая цыпа зубастая, - недоспортсмен хищно скалится. Сверлит меня взглядом, - Как докажешь, что мы тебя сбили? Не было такого. Мы тебя два дня назад в баре сняли, правда, Сережа? Имели тебя тут по очереди строго с твоего активного согласия, поняла? А вчера ты с лестницы упала. САМА. И головой немного ударилась. Мы не при делах…

Пошлая мерзкая улыбочка прямо мне в лицо.

Слушаю этот бред в полном ступоре. К головной боли добавляется тошнота. Чтобы я и вот так себя повела? Мерзкая фантазия…

- Мы вызывали вчера врача, - оправдывается второй, - неофициально, разумеется. Он осмотрел тебя. И аппаратами какими-то голову тебе проверил. Сказал, что у тебя сотрясение, и скоро ты очнешься. Мы не совсем конченные, ты не думай…

Приподнимаю немного плед и еще раз смотрю на свои голые ноги. На мне только трусы и носки.

На глаза наворачиваются слезы ужаса. А что если это правда? Что если, пока я была без сознания, они …

Меня начинает трясти от отвращения.

- Да не трогали мы тебя, - снова усмехается недоспортсмен, - хотя ты баба красивая. Жопа что надо…

- Почему я раздета? – мой голос дрожит.

- Твои джинсы были в грязи, и куртка тоже, - объясняет худой, который Сергей. – Мы их сняли, чтобы кровать не пачкать. И даже постирали. Никто ничего с тобой не делал, не волнуйся об этом.

- Но именно эту грязную историю мы расскажем в полиции и твоему мужу, если ты решишь написать на нас заявление, - угрожает бугай.

Задыхаюсь от возмущения. Это же гадкий шантаж!

- Вы думаете вам сойдет такое с рук? – перевожу злой взгляд с одного на другого.

- Еще как сойдет, - кивает Леша, - мы твой телефон пару часов назад включили. Покопались немного в сообщениях. Муженек тебе под сотню сообщений уже оставил… и за измену успел извиниться, и во всех грехах тебя обвинить, че-то с детьми у него там постоянно случается, никак без тебя справиться не может… как думаешь, он поверит, что после измены ты решила ему отомстить?

Ответ похититель читает в моих глазах.

- Во-о-от, - довольно кивает Леша, - он поверит, и из плохого мужа превратиться в жертву слабой на передок бабенки.

Леша противно ржет.

- Это осложнит тебе и процесс примирения, и развода, - нагло заявляет бугай. – Зачем тебе эти сложности? Зачем тебе такая слава? Давай просто сделаем вид, что ничего не было.

Перевожу ошарашенный взгляд на второго. А тот как в рот воды набрал. Смотрит на меня виновато. Понятно, кто тут идейный вдохновитель.

- А хочешь реально муженьку своему отомстить? – недоспортсмен окидывает меня липким взглядом. – Баба ты красивая. Все на месте. Я таких люблю.

Морщусь от омерзения.

- Леш, прекрати, - подает голос Сергей, - веди себя, как человек!

Недоспортсмен поднимает вверх руки, будто сдается.

- Так что, - спрашивает он, - мы договорились или нет?

- Договорились, - глотаю свое возмущение. Нужно выбраться отсюда, как можно скорее.

14

Господи, какое лицемерие!

Муж смотрит на меня с отвращением. Как на противного таракана. А мне хочется кричать о том, что он должен смотреть так в зеркало. Это он проводил время с любовницей, когда нужен был дома. Не я.

Голова предательски начинает кружится. В висках стучит боль.

Как же я могла подумать, что Юра моя опора? Ему и в голову не приходит сейчас мысль о том, что со мной что-то могло случится. Что мне требовалась помощь.

Нет, теперь я ясно вижу, что полагаться могу только на себя. Я одна должна справляться с проблемами. Я даже не уверена, что могу доверить мужу заботу о детях.

Насколько они важны для него на самом деле? Что он сделает, если, а точнее когда, Аля постарается вытеснить их из его жизни?

Делаю глубокий вдох, справляясь с головокружением и тошнотой. Беру себя в руки.

- Где я была, тебя не касается, верно? – бросаю холодно.

Юра меняется в лице. Он удивлен. Я никогда не позволяла себе говорить с ним так. Даже когда мы орали позавчера друг на друга в коридоре. Это был вой преданной жены. Обиженной. Зависимой. Раненой.

Но с каждым его словом, с каждым взглядом нить, связывающая нас, рвется всё больше. Еще недавно это был канат. По крайней мере с моей стороны. Сегодня же осталась последняя жалкая ниточка.

Нужно думать о детях. Разобраться, как быть дальше. Только и всего. Он для меня точно больше не муж. Чужой. Не тот, кого я полюбила.

И я больше не чувствую себя его женщиной. Я теперь сама по себе. Одинока. Или свободна. Это с какой стороны посмотреть.

И поэтому нет нужды оправдываться перед Юрой. Пытаться объяснить ему что-то. Рассказывать правду. Лживый человек не поверит искренним признаниям. Не поддержит.

Тогда зачем?

- Уезжайте, Алексей, - оборачиваюсь я на мужчину, который меня привез.

- Как скажешь, крошка, - недоспортсмен подмигивает и заводит мотор.

Юра смотрит на него тяжелым взглядом. Он напряжен. Стоит со сжатыми кулаками. Будто решает – стоит устроить драку или нет.

Не понимаю: какой в этом смысл. Зачем так петушиться, ради той, которую не любишь? Неужели, он правда думает, что сумеет усидеть на двух стульях? Кем он себя видит – хозяином гарема?

Алексей уезжает. И я не вижу причин стоять и сверлить друг друга взглядами. Иду мимо застывшего Юры к дому.

Слышу, как за спиной хлопает дверь. Муж сел в машину. Ему еще нужно припарковать ее возле дома.

Я дохожу до нашего крыльца как раз к тому времени, как он глушит мотор и выходит из машины.

- Я отпустил тебя на день, - летит в меня очередная претензия. – Ты очень подвела тем, что не вернулась вовремя.

- Мне больше не требуется, чтобы ты «отпускал» меня, - отвечаю сдержанно, - у тебя нет прав распоряжаться моим временем. Господи, какая же я была дура… поверила тебе, полюбила… даже не думала о том, что это может быть временно…

Юра останавливает меня, схватив за плечо.

- Кира, остановись, - вижу, что и сам он на взводе. Почти на грани. – Я загулял, признаюсь. Но и ты теперь не ангел. Моталась два дня с каким-то… забыв про семью. Будем считать, что мы в расчете…

- Ты вообще меня не знаешь! – взрываюсь, выдергивая руку из его хватки. – Ты реально думаешь, что я пошла с кем-то развлекаться из-за твоей измены? По себе всех судишь? Мы явно чужие друг другу, раз ты такого обо мне мнения. Хватит, Юра.

- А что ты предлагаешь, Кира? – Юра устало трет глаза. – Я не отпущу с тобой детей… да тебе и идти-то некуда! Я взял за тебя ответственность и не отказываюсь от нее. Плевать на нас. Просто пусть всё будет как раньше. Люди живут в неудачных браках. Это не редкость.

- Позволь напомнить тебе, - холодно замечаю я, - что мне некуда идти, потому что я продала квартиру и вложила деньги в твою фирму.

- На что ты намекаешь? – Юра напрягается.

- На то, - вскипаю я, - что ты относишься ко мне, как к бесправной рабыне, не имеющей прав ни на что. Да, ты много работаешь. И без тебя бы фирма не была такой успешной. Но и я вложилась. Разве нет? На мои деньги было куплено оборудование. Именно я освободила тебе время от развоза детей по садам, школам и кружкам, чтобы ты мог не отвлекаться от дел…

- Не думал, что ты станешь попрекать меня теми деньгами, - Юра выглядит задетым.

Устало вздыхаю.

- А я и не попрекаю, Юр. Я просто прошу считаться с моим вкладом. Я подам на развод и на раздел имущества.

- На раздел имущества? – глаза Юры округляются. – Кира, фирма не выдержит раздела. Мы набираем обороты, и, если сейчас вывести со счетов лишние деньги, часть сделок повиснет. Кассовый разрыв отбросит нас на годы назад. Разделом фирмы ты просто отберешь будущее у наших детей. Ради чего?

- А что ты предлагаешь? – смотрю на него серьезно. Пришло время выходить из игры и подсчитывать убытки.

- Я предлагаю тебе не соскакивать с поезда на ходу, - Юра тоже устало вздыхает.

Мы уже стоим на ступеньках. Смотрим глаза в глаза и, возможно, впервые видим друг друга настоящими. Я глупая идеалистка, которая готова была посвятить всю свою жизнь мужу и детям. Но при одном условии – я хочу быть любимой и единственной.

15

- Юрочка! – верещит Аля, пятясь от меня всё дальше по коридору. – Спаси меня, любимый! Твоя бешеная бывшая хочет меня убить.

Морщусь, но наступать продолжаю.

Она меня уже в бывшие записала? Быстро. Что-то не торопится ее Юрочка на выручку. Застыл на крыльце столбом.

Демонстративно закатываю рукава.

- Мне нельзя драться! – визгливо вскрикивает любовница моего мужа. – У меня скоро сьемки. Я модель, между прочим.

Продолжаю идти на нее вперед. Молча и с многообещающим взглядом.

Аля пятится прямиком на кухню. Территорию, где совсем недавно, я была единоличной хозяйкой. Но и туда муж впустил другую.

Чувствую, что наш домашний очаг осквернен.

Они и спали, наверно, сегодня в нашей кровати. Почему нет? Уверена, Алю бы это не покоробило.

Юра наконец отмирает.

Догоняет нас уже на кухне и встает между нами.

- Кира, не дури, чего ты устраиваешь?

Бросаю на него ледяной взгляд.

- Передник мой сняла! – рявкаю на Алю.

- Юр… - тянет эта бесстыжая. – Ты же не позволишь этой дуре командовать тут?

Я бы могла действительно попытаться вытряхнуть дух из этой гиены. Судя по тормознутому состоянию Юры, выцарапать ей глаза я могла бы вполне успеть.

И мне не было бы стыдно за недостойное поведение. Иногда полезно отводить душу.

Останавливает меня не застывшая между нами фигура мужа. От пошлой драки меня удерживают дети. Их встревоженные, направленные на нас взгляды.

Все четверо сидят тут, на кухне. Притихли в углу возле стола как мышки.

- А ты уверена, - с усмешкой интересуюсь у Али, - что тебе по зубам мое место? Передник мой захотела? Ну и как? Нигде не жмет?

- Да подавись ты своим передником! – вскипает Аля.

Она быстро стягивает его и театрально кидает на пол к моим ногам.

- Кухня и подтирание соплей – это твой потолок, лохушка, - кидает она мне.

- Аля! – возмущается ее словам Юра.

А я согласно киваю. Я, между прочим, любила свой потолок. И сопли детские подтирать. И передник этот надевать. И готовить для всей семьи.

Если это делает меня лохушкой, то я не против. Всегда мечтала о большой семье и жизни вот в таких вот банальных заботах.

Оказывается, для кого-то это достойно презрения.

Приседаю и поднимаю с пола свой передник. Расправляю его бережно. Аккуратно складываю в несколько раз.

- Как вы тут, сладкие мои? – обращаюсь ласково к детям.

И они, словно по команде, кидаются ко мне. Обнимают все вчетвером.

- Где ты была? Что случилось? Мам, мы так переживали, что ты ушла навсегда!

Со всех сторон на меня летят детские вопросы. Даже Тимур не остается в стороне. Обнимает меня немного неловко, и я притягиваю его к себе, чтобы крепко стиснуть обеими руками.

- Вы только посмотрите на это, - фыркает Аля. – Она шаталась неизвестно где два дня, а они ей рады!

- Вы ужинали? – спрашиваю у Ксюши.

Поднимаю на руки сразу Фила и Катю. Тяжеловато, но просто необходимо сейчас.

Вдыхаю их сладкий запах. Целую в пухлые щечки.

- Ну, мы ели хлеб с сыром, - неуверенно тянет Ксюша. – Это считается ужином?

- Конечно, нет, - качаю я головой. – Давайте-ко посмотрим, что можно быстренько сообразить…

Давлю в груди раздражение. Уже поздно. Почти одиннадцать. Неужели сложно было накормить детей хоть чем-нибудь посущественнее бутербродов?

Я ставлю малышей на пол и подхожу к холодильнику. Открываю морозилку. Там у меня всегда есть запасы домашних полуфабрикатов.

- Котлеты или фрикадельки? – спрашиваю, глядя в голодные глаза.

Три к одному за фрикадельки, так что я достаю пакет с ними одной рукой, сотейник с полки – другой, и иду к плите готовить ужин.

- Макароны или гречка? – снова спрашиваю я.

Кто бы сомневался, что победят макароны.

- Аля, ты что ничем не кормила детей? – растерянно интересуется у своей любовницы муж.

- Ты не просил меня об этом! –оправдывается Аля.

- Я же в полдень уехал, - возмущается муж.

У меня от их безответственности просто голова кругом идет. Ну как так можно? Я уже не задаюсь вопросом о том, как Юра может быть таким слепым.

Но как эта женщина ходила по дому с голодными детьми и даже не подумала заглянуть в холодильник?

- Я думала, ты приедешь, и мы закажем что-нибудь из ресторана, - капризно дует губки Аля.

Переворачиваю лопаткой жарящиеся фрикадельки и доливаю к ним немного воды. Жареное Филу с Катей пока нельзя. Пусть будет хотя бы тушеное.

- Если ты не готовила, то на кой черт нацепила этот передник? – спрашивает Юра.

16

Открываю глаза и понимаю, что нахожусь не дома. Голова болит и соображает с трудом.

Где-то в стороне горит тусклый свет, и я вижу очертания комнаты, в которой лежу на кровати.

Крашеные стены, высокие потолки. Сквозь жалюзи, висящие на окне, пробивается свет фонаря.

Запах медикаментов и казённых простыней ни с чем не перепутаешь – я в больнице.

Одна. А мои дети так и остались без ужина.

Нет, мне срочно нужно домой!

Пытаюсь медленно встать с кровати.

Во всём теле сильная слабость. Руки дрожат, и голова начинает кружиться, стоит только принять вертикальное положение.

Выхожу в коридор, держась за стенку.

Медсестра, дремавшая на посту, сонно моргает, а потом подскакивает на ноги и спешит ко мне.

- Возвращайтесь в палату! – строго требует она.

- Нет, я хочу уехать домой, - спорю, заплетающимся от слабости языком.

Медсестра раздражённо поджимает губы и встаёт у меня на пути.

- А ну, марш в палату! – командует она. – Я вызову вам дежурного врача. С ним и договаривайтесь о выписке.

Она аккуратно, но настойчиво берёт меня под руку и тянет в ту сторону, откуда я пришла. Заводит обратно в палату и помогает сесть на кровать.

Через пятнадцать минут приходит такой же заспанный врач. Мужчина лет пятидесяти. Он присаживается за стол, стоящий рядом. Протирает низом форменной рубашки очки. Нацепляет их на нос и всматривается в медицинскую карту, которую принёс с собой.

- И где же вы черепно-мозговую травму получили, голубушка? – спрашивает он снисходительно и ласково. – В карточке написано, что обстоятельства неизвестны. Муж ваш вообще не в курсе, похоже, был. Ни на один вопрос толком не ответил. В карточке одни прочерки. Это уже в скорой помощи шишку на вашей голове нащупали.

Прикусываю губу.

- Я упала.

- Сильно вы упали, однако. Но впрочем, удачно, если так можно выразиться. КТ мы вам уже сделали. Поздравляю, вы отделались простым сотрясением. Но обратиться за медицинской помощью всё же следовало своевременно. Рентген показал небольшое смещение шейного позвонка. Отсюда и обморок. Почему сразу в больницу не поехали?

Вздыхаю. Угрозы недоспортсмена теперь не кажутся такими страшными. Юра видел нас вместе и уже сделал свои превратные выводы. Но что мне даст рассказанная правда? Разборки с полицией и суды. У меня нет на это ни сил, ни времени. Я просто надеюсь никогда больше не увидеть тех двоих.

- А можно мне домой? – спрашиваю с надеждой.

Врач хмурится.

- Завтра вправим вам шею. Потом посмотрим.

- Но у меня дома дети…

- В карте написано, что у вас есть муж, - строго качает головой доктор. – Придётся ему справляться пока самому. Или чего вы боитесь? Может, это из-за него вы упали, и поэтому не хотите оставлять с ним детей? Если так, то вам следует признаться. Опека защитит несовершеннолетних, пока вы недееспособны.

Пытаюсь покачать головой, но это вызывает резкую боль.

- Нет-нет, муж меня не толкал и не бил. Я просто боюсь, что он не справится…

- Не нужно этих жертв! – назидательно говорит доктор. – Сейчас для вас важнее всего позаботиться о своём здоровье. Завтра вправляем. Потом смотрим. Готовьтесь к тому, чтобы провести в больнице две недели.

Когда доктор уходит, я даю волю чувствам – плачу в одиночестве. Мне страшно. Я не могу оставить детей так надолго на Юру и Алю. Если они банально накормить их забыли то, что может случиться за целых две недели? Особенно с младшими. Они же ещё совсем несамостоятельные.

Пишу сообщение Юре, но он не отвечает. И на следующий день тоже. Муж не приезжает ко мне в больницу и не отвечает на звонки. Ему неважно, что со мной.

За что он так наказывает меня? За моё двухдневное отсутствие?

После болезненной процедуры вправления позвонка мне надевают на шею специальный воротник.

- Эта штука научит вас держать голову, как королева, - смеётся врач, застёгивающий на мне это приспособление.

Только это мне и остаётся. Стараться делать вид, что я держусь и справляюсь, когда внутри кипит настоящая истерика.

Проходит неделя, а Юра так и не соизволил поговорить со мной ни разу.

Это просто убивает.

Я звоню Тиму и Ксюше, чтобы узнать, как у них там дела.

По их словам, Юра ходит всё время злой и на всех ругается. С ними живёт Аля. Они от этого не в восторге. Аля не следит за ними. Даже за малышами. Только делает вид, когда с работы возвращается Юра.

Юра с Алей ругаются. Дети слышат, как они кричат друг на друга, закрывшись в нашей спальне.

А ещё Юра запретил им общаться со мной.

У меня сердце сжимается от боли, когда Тимур рассказывает мне об этом. Как Юра мог сказать им такое? Это так жестоко.

Ксюша с Тимуром игнорируют запрет отца и звонят мне, когда находятся в школе. Только просят не звонить вечером. Боятся, что услышит отец или Аля.

Когда в один из вечеров Тимур звонит и сообщает, что взрослых сейчас нет дома, и можно поговорить с Катей я Филом, я не могу сдержать слёз. Я так соскучилась по ним. Мои малыши плачут и спрашивают, когда я вернусь.

Душа разрывается на части. Я бы всё отдала, чтобы быть сейчас с ними. Но доктор прав, если я буду падать в обморок на каждом шагу, я не смогу позаботится ни о себе, ни о детях. Мне нужно стиснуть зубы и выдержать это.

А потом я убью Юру.

Обида на мужа сменяется дикой злостью. То, что он делает – это бесчеловечно.

Плевать на нас с ним и наши отношения. Но дети ведь страдают! И я не стану смотреть на это со стороны. Он ответит за то, что сделал с нашей жизнью!

К исходу моего двухнедельного заключения я чувствую себя другим человеком. Столько всего я успела передумать, лёжа в своей палате в одиночестве. Столько всего внутри перекипело.

В обморок я больше не падаю. Головные боли постепенно проходят. Даже воротник уже можно не носить круглыми сутками.

В палату стучат, и сердце болезненно дёргается в груди. Мой доктор не утруждает себя стуком. Медсестры тоже.

17

Юра ушел, не выслушав моего ответа. Не дал возможности объясниться. Он придумал себе что-то и поверил в это.

Правда ему не нужна.

А зачем? Ведь можно выставить меня плохой и виноватой. И самому почувствовать себя легче. Его предательство не такое уж и преступление, если жена так себе человек…

Как же это мерзко.

Я даже плакать больше не могу.

Все, что меня еще волнует, это дети. То, что троим из них я не родная мать, ничего не значит. Я чувствую себя в ответе за ребят. Я их люблю, в конце концов.

И понятия не имею, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

Звоню адвокату и договариваюсь о новой встрече.

Мне срочно нужно найти жилье и работу.

Из больницы выписываюсь в мрачном настроении. Разумеется, никто меня не встречает. Я и забыла, как это – быть одинокой.

Пора вспоминать.

Я обязательно справлюсь со всем. Докажу Юре и самой себе, что гожусь не только в уборщицы. И найду способ позаботится о детях.

- П-п-простите, - на улице возле больницы будто из ниоткуда на меня выскакивает Сергей. – Я навел справки, что вас выписывают сегодня. Вот держите.

Он протягивает мне букет помятых белых хризантем.

- Когда же вы уже оставите меня в покое? – спрашиваю я с досадой.

- Еще раз извините, - повторяет мужчина.

Я не беру цветы. Пытаюсь обогнуть Сергея, чтобы продолжить свой путь.

Нужно, наверно, снять номер в гостинице. На моей карте есть немного денег. Их должно хватить на то, чтобы снять номер хотя бы на пару дней.

- Я хотел предложить довести вас до дома, - Сергей бежит за мной побитой собачкой.

- У меня больше нет дома, - равнодушно отзываюсь я.

- А куда вы едете? – не отстает мужчина.

- Не знаю, - меня раздражает этот бессмысленный разговор. – Может, в отель…

- Хотите пожить у меня? – с энтузиазмом предлагает Сергей.

- Точно нет.

- Постойте, - Сергей обгоняет меня, пытаясь заставить остановиться. – Не подумайте ничего плохого. Та квартира, в которой вы были, это моя студия. Я художник. Она, конечно, в плачевном состоянии, но там есть свободная комната. Я понимаю, что мы виноваты перед вами. Можете жить в той комнате сколько вам нужно. Мне хочется как-то помочь вам. Я не буду вам докучать, обещаю.

Качаю головой.

- Ваш друг Алексей…

- Он уже уехал, не беспокойтесь о нем, - перебивает меня Сергей. – Он мой брат, и даже не живет в той квартире.

Смотрю на мужчину с сомнением. С одной стороны – в моем положении любая помощь лишней не будет. С другой стороны – от Сергея я ожидаю подвоха. Я уже влипла в неприятности из-за него.

- Я ищу жилье, в которое могу привести четырех детей, - объясняю мужчине, - вряд ли вы на такое согласны.

Сергей чешет затылок.

- Будет, конечно, тесновато, но я не против…

Удивленно вскидываю брови.

- Вы представляете себе, что такое четверо детей?

- Думаю, это сплошной бардак и шум, - с улыбкой отвечает Сергей.

- Гораздо хуже, - качаю я головой.

Кусаю в нерешительности губы.

- Мне правда некуда пойти, - признаюсь я. – И было бы здорово не тратить деньги на отель в моих обстоятельствах.

Лицо Сергея проясняется.

- Но я не стану с вами спать, если вы воображаете себе что-то такое, - предупреждаю строго.

- Нет, что вы, - кажется, Сергей даже краснеет. – Я не жду ничего такого… просто хочу вам помочь, чем могу…

- Ну хорошо, - сдаюсь я.

Предложение мужчины все еще кажется мне подозрительным, но вариантов у меня немного.

Поживу у него хотя бы пару дней. Встречусь с адвокатом. И решу, как быть дальше.

Сергей селит меня в ту самую комнату, где я очнулась совсем недавно.

Здесь есть раскладной диван – кровать, стол, кресло и шкаф. Вся мебель может смело считаться антиквариатом, если не брать во внимание ее плачевное состояние.

В квартире есть вторая комната. Большая и светлая. Полностью заставленная мольбертами с незаконченными картинами. В углу у стенки примостилась старая узкая софа. Судя по постельному белью, хозяин квартиры ночует именно тут, среди своих работ.

Картины кажутся мне красивыми, хотя я мало что понимаю в живописи.

А вот остальная обстановка в доме вызывает отвращение.

Брезгливо поджимаю губы. Здесь убираться придется лет десять, прежде чем сюда можно будет привести детей. Кругом пыль и грязь. Газовая плита покрыта толстым слоем какой-то гадости. Она вообще включается?

- Простите, меня не слишком заботит порядок, - Сергей виновато разводит руками, - я иногда теряю счет времени, когда работаю над картиной.

18

Пытаюсь вставить ключ в замочную скважину, но он не подходит. Юра поменял замок.

Ещё одно доказательство того, что мне здесь больше не рады.

Руки трясутся от волнения, когда я тянусь к дверному звонку. Столько чувств разом нахлынули на меня, что справиться сложно.

Я боюсь того, что ждёт меня за этой дверью. И я хочу, чтобы она открылась как можно быстрее. Чтобы увидеть и обнять детей. Чтобы плюнуть в лицо Юре, если он там. И, возможно, чтобы вцепиться в волосы его любовнице.

Я не знаю, что делать. Я могла бы наступить на горло собственной гордости ради детей. И если не жить с Юрой, то хотя бы вежливо делить с ним заботу о детях.

Но моя вежливость никому не нужна. Доброта и мягкость мне не помогут.

Чувствую, что близка к чему-то, чего ещё сама не осознаю. Оно зреет внутри. Что-то, чему я ещё не могу дать названия.

Делаю глубокий вдох и решительно жму на звонок.

Аля открывает почти сразу.

Вроде бы всё та же эффектная женщина смотрит на меня надменно с моего собственного порога. Но я вижу разницу.

Макияж небрежный, будто она делала его на бегу. Красивое облегающее фигуру платье досадно помято, а под грудью спряталось пятно в форме грязной детской ладошки. Аля его не видит. А вот я вижу прекрасно.

А ещё я замечаю раздражение в её взгляде и догадываюсь, что оно вызвано не только моим приходом.

- Наконец-то, - усмехается любовница Юры. – Я уж думала в полицию твою спиногрызку сдавать.

- Юра бы тебе не позволил.

Аля продолжает стоять в проходе, но у меня нет желания слушать её мерзкие речи. Поэтому я просто иду на неё. Если не уйдёт с дороги – точно лишится клока волос.

Аля, видимо, дорожит своими лохмами, потому что успевает вовремя отскочить с моего пути.

- Может, Юра бы и не позволил, - бросает она мне в спину, когда я уже иду по коридору, - да только он мало бывает дома, как ты знаешь. А когда его нет, может случиться всё что угодно…

Меня разрывает на части от взаимоисключающих желаний.

С одной стороны, я убеждаю себя, что должна всё делать по закону: забрать дочь, подать на развод и раздел имущества. А ещё, очевидно, настучать в опеку. Алю нельзя оставлять с детьми. Юра должен понять это так или иначе…

С другой стороны, материнский инстинкт вопит о том, что я не должна оставлять детей с этой бессердечной женщиной ни на секунду. Она представляет для них опасность. И я должна суметь защитить их прямо сейчас.

Ненавижу Юру за то, в какую ситуацию он поставил детей.

Слепой дурак.

Пока иду по дому, замечаю, как всё поросло грязью. Прохожу мимо корзины для грязного белья в коридоре. Она переполнена одеждой. Непоместившиеся вещи просто валяются на полу вокруг. Везде рассыпаны фантики, игрушки и крошки от какой-то еды. Робот-пылесос, запрограммированный на автоматическую ежедневную уборку, зажевал чей-то носок и стоит в углу с разряженной батареей.

Меня не было всего-то чуть больше недели, а тут уже можно снимать фильм о барахольщиках. Я знаю, что четверо детей превращают пространство в хаос за считаные секунды, но нельзя же жить в свинарнике!

- Если ты не в состоянии убраться сама, то закажи клининг, - ворчу я. – Дети не должны жить в таком бардаке.

- Можешь прибраться, если хочешь, - усмехается Аля. – У каждого своё предназначение, Кира. У тебя грязные полы и горшки, у меня…

Аля мечтательно вздыхает.

- У меня красивая жизнь, - добавляет она. – И я сделаю её такой, как мне нужно. Взваливать на себя обязанности няньки и кухарки я не собираюсь.

Качаю головой. Ну как Юра может доверять ей детей? Это просто преступление.

- А моему мужу в лицо ты говоришь то же самое? – интересуюсь я.

- Не твоё дело, - отзывается Аля. – И муж скоро перестанет быть твоим…

Захожу на кухню, в надежде найти там детей. Они всегда ошиваются рядом с холодильником. Или рядом со мной.

Но сейчас тут никого нет. Грязь такая же, как и в остальном доме, а на столе одинокая бутылка красного полусладкого с наполненным бокалом.

- Ты… - окончательно обалдеваю я, - ты что пьёшь при детях? Да ведь ещё и пяти нет! Не рановато ли?

- Тебя спросить забыла, - фыркает Аля. – Я у себя одна, и стресс за меня никто не снимет.

Это, чёрт побери, уже слишком!

Я разворачиваюсь к Але и тычу ей пальцем в грудь.

- Следи за детьми, идиотка! – рычу я. – Хотела на моё место? Так тяни теперь лямку! Не хочешь готовить – заказывай вовремя полезную еду. Не хочешь убирать – заключи договор на постоянный клининг! Няню найми в конце концов!

- Я что, по-твоему, идиотка? – взрывается Аля. – думаешь, я не знаю, что мне это нужно?

- Так в чём же дело?

- В Юре! Он не даёт мне денег… Говорит, что у него какая-то сделка сорвалась. И все свободные деньги пошли на покрытие неустойки. Велел справляться самой как минимум месяц.

19. Юра

Жизнь решила проверить меня на прочность.

Хочу вернуться в прошлое на месяц назад и не заключать ту идиотскую сделку. Новые поставщики кинули, и теперь я должен по неустойке столько, что вся фирма висит на волоске. Кинул туда все свободные деньги, чтобы получить отсрочку.

Если не выкручусь, то все труды за последние десять лет улетят в трубу. Я пахал ради своего дела как проклятый и должен разрулить всё, что навалилось. Просто обязан.

Бегаю по городу, выстраивая нужную мне цепочку договорённостей. Я смогу. Другого варианта просто нет.

К этому дурдому добавляется всё возрастающая злость на Киру.

Моя кроткая малышка оказалась бессердечной стервой. Бесит меня просто до одури. Какого чёрта она якшается с какими-то левыми мужиками?

Пытается заставить меня ревновать? Ну хорошо, я просто в бешенстве от мысли, что она тоже мне изменила. И что дальше? Пора бы ей уже сдаться и начать со мной договариваться.

Я буду прижимать её до тех пор, пока она не прогнётся. Она мне нужна.

Я даже сам удивлён насколько. Стоило ей вильнуть хвостом, как во мне проснулась какая-то мерзкая первобытная тварь, готовая придушить и решившую уйти жену, и её хахалей.

Не думал, что во мне это ещё осталось. К Оле, первой жене, я чувствовал что-то похожее, но мы тогда были чуть ли не подростками. Совсем зелёными.

С Кирой всё было спокойнее. Она просто была согласна быть со мной, а я с ней.

Какого чёрта тогда меня так злит её уход? Почему она не говорит, где провела эти два дня? Где ударилась? Я должен быть в курсе, а она молчит. Бесит дурацкое чувство вины. Если бы я её не выгнал в тот вечер…

И присутствие Али не помогает. Надоела.

Кира вот никогда не надоедала. Она просто была. Как воздух вокруг. Как вода в кране. Не то, чем ты восхищаешься, но и не то, без чего можно обойтись.

Поэтому непокорность Киры бесит неимоверно. Хочется просто взять её за шкирку и притащить обратно домой.

А ещё отыметь. Так грязно, как никогда не позволял себе раньше. За то, что посмела кинуть меня. За то, что оказалась нужнее, чем думал.

Глупый внутренний голос нашёптывает, что ничего бы этого не было, если бы я не изменил жене.

Ну хорошо, я согласен больше этого не делать, если она вернётся и всё станет по-прежнему.

Но она говорит о разводе, и мне хочется её придушить за это. Решила воевать со мной? Посмотрим кто кого.

Я буду с ней грубым. Заставлю. Подчиню. Верну обратно и поставлю на колени.

Представляю Киру, стоящую у моих ног на коленях. Её пухлые губки призывно приоткрыты…

В штанах тут же становится тесно.

Это что-то новенькое… фантазировать о жене…

Но пока на это нет времени. Дома творится жуткий бардак. Я правда переживаю за детей, но надеюсь, что решу быстро проблемы, и сохраню привычный уровень дохода. Я хочу обеспечить каждому из них хорошее образование и старт в жизни.

Аля достаёт нытьём. Я понимаю, что она не обязана следить за домом и детьми. Но она могла бы делать хоть что-то. А она только ноет, что я мало уделяю ей внимания, и обижается, что у нас давно не было секса.

Да не до секса мне! Когда уже неделю тебя имеют деловые партнёры, вечером хочется только спать. И, возможно, Киру.

Но Але этого не объяснишь.

Если сегодня она опять закатит мне скандал, отправится на хрен прямо сразу. Всё к этому уверенно идёт.

Дома меня встречает непривычная тишина. Раньше дети налетали на меня весёлой толпой.

Сейчас Тимур и Ксюша обиделись за Киру и со мной не разговаривают. Но Филипп с Катюшей ещё слишком маленькие для того, чтобы дуться. Они всегда встречают меня с радостью.

Я захожу в коридор, кидаю на полку ключи, вешаю куртку.

А топота маленьких ножек так и не слышно.

Впервые тишина так меня пугает. В голову лезут плохие мысли. Если с ними что-то случилось…

И свет нигде не горит…

Иду сразу в детские. Распахиваю одну дверь за другой. Пусто…

Страх холодит нутро.

В кухне обнаруживаю спящую на диване Алю. Какого чёрта? Грубо тормошу её за плечо.

- Аля! – встряхиваю её с силой, так что голова блондинки мотается из стороны в сторону.

Она с неохотой разлепляет глаза и сосредотачивает на мне взгляд.

- Аля, где, чёрт побери, мои дети? – рычу я.

На глазах Али появляются слёзы. Губы начинают дрожать.

- Она забрала их, Юра! – дрожащим голосом сообщает Аля. – Твоя бешеная бывшая украла детей! Я отвернулась, а она… я пыталась ей помешать… почему ты не брал трубку?

20

На крохотной кухне Сергея толпа детей едва поместилась.

Старшим пришлось посадить младших на колени.

Чтобы взять что-то со стола, стоя у плиты, мне достаточно просто развернуться. Не нужно делать ни одного шага.

Единственную в доме сковородку и кастрюлю пришлось как следует отдраить перед использованием. И всё равно я была счастлива. Пусть временно, не насовсем, но дети со мной и в порядке.

На жареную картошку с курицей набросились так, будто голодали всю неделю. В том числе Сергей.

Может, так и есть. Судя по пустому холодильнику, деньги у хозяина этой квартиры едва ли водились.

Продукты я купила на те деньги, что оставались на моей карте. Юра переводил туда деньги на бытовые расходы каждый месяц.

- Тимур, Ксюша, - обращаюсь я к старшим детям, - я понимаю, что вы сами ещё дети, но мне придется попросить вас заботиться о Филиппе, пока я не придумаю…

Замолкаю недоговорив. Я не могу пообещать им, что они будут жить со мной. Но и не пообещать не могу…

- Пока что? – с подростковой резкостью спрашивает Тимур. Он уже большой и всё прекрасно понимает. – Папа не позволит тебе забрать нас. Я слышал, как он говорил со своей Алей об этом.

Подхожу к взъерошенному хмурому мальчишке и обнимаю его. Притягиваю к себе и целую в макушку. Чувствую, как он расслабляется. Обмякает в моих руках и крепко обнимает в ответ.

- Ты прав, Тимур, наши с вами желания мало что меняют, к сожалению. Суд решает такие вопросы. Но, боюсь, что мне доверят опеку над вами только, если ваш отец будет совсем не в состоянии заботиться о вас…

- Тогда шанс есть, - обрадованно замечает Ксюша. – Мам, он вообще сейчас дома не появляется. Только на ночь иногда. Я просыпаюсь из-за того, что они с Алей друг на друга орут, а утром его уже нет. А эта Аля… она вообще конченная!

- Ксюша! – я укоризненно смотрю на дочку. Таким словам я её не учила.

- А что? – ничуть не смущается она, - Она все проблемы на нас валит. Скорее бы уже суд решил, что нам нельзя с ними жить… Мам, мы хотим жить с тобой, а не с этими…

Стискиваю Ксюшу в таких же крепких объятиях, как брата.

Сердце сжимается от боли. Я совсем не понимаю поведения Юры. Он же любил детей! В чём дело? Почему сейчас не заботится о них?

В коридоре раздаётся дверной звонок, и я напрягаюсь. Смотрю на Сергея вопросительно. Надеюсь, это не Алексей. Не хотелось бы, чтобы он контактировал с детьми.

Сергей пожимает плечами и поднимается со своего стула. Идёт в коридор к входной двери.

А через пару мгновений оттуда до нас доносятся крики и звук глухого удара. Будто что-то большое упало на пол.

Подхватываю на руки младших детей и закрываю собой старших.

Тимур тут же выходит вперёд передо мной.

Сердце сжимается от тревоги. Торопливые шаги приближаются, и на кухню залетает взбешённый Юра.

- Ты перешла все границы, Кира! - рычит он.

Злобный взгляд прожигает меня насквозь. Становится трудно дышать под напором дикой агрессии, что выплёскивается из Юры.

Кажется, он и ударить сейчас может, и убить.

- Ты совсем охренела, да? – орёт он на меня. – Думала, можешь просто забрать их? Просто увести с собой, никому не сказав? Это похищение несовершеннолетних, идиотка! В тюрьму захотела?

- Пап… - Тимур встаёт между нами.

- Не лезь! – Юра отпихивает сына в сторону.

У меня слёзы наворачиваются на глаза от такой несправедливости.

- Я звонила тебе раз десять! – голос звенит от обиды. – И мы отпросились у твоей любовницы. Я никого не похищала. Я просто пригласила детей на ужин, потому что в твоём доме их кормят только тем, что они сами найдут!

- Очень интересно… - на кухню входят две женщины в казённой форме с крайне серьёзными лицами.

А за ними, держась за стеночку, плетётся Сергей. Он держит рукой разбитый нос, из которого на футболку обильно течёт кровь.

Это Юра его так?

В ужасе прижимаю детей к себе ещё крепче.

И Катя с Филом утыкаются мне в грудь своими личиками. Прячутся так от пугающих их людей.

Женщины представляются и меня охватывает панический страх. Одна из них - из органов опеки. А другая – из полиции. И это Юра их вызвал.

- Зачем ты это сделал? – спрашиваю мужа.

Он не понимает, что играет с огнём? Подключать органы опеки – это последнее дело. Если они посчитают, что дети находятся в опасности, то заберут их. Да, на время. До выяснения обстоятельств. Но даже одна ночь в казённом доме – это испытание для психики ребёнка, неужели Юра этого не понимает?

- А на что ты рассчитывала? – огрызается муж. – Я вернулся домой. Детей нет. Аля говорит, что ты увела их без спроса в неизвестном направлении. Я вычислил по родительскому приложению местоположение телефона Ксюши и пришёл за своими детьми. Естественно, с правоохранительными органами.

- Юра, ты думаешь о чём угодно, только не об интересах детей! – не выдерживаю, огрызаюсь на мужа. – Очнись уже! Мы оба можем их потерять! Даже если они останутся с тобой, думаешь, простят тебе такое отношение?

21

- Идеальное лицо! – мужчина смотрит на меня через объектив фотоаппарата.

- Где? – девушка-визажист, протирающая у зеркала свои кисточки, оборачивается на нас.

Меня смущает такое пристальное внимание. Вспоминаю про себя Сергея недобрым словом.

Это он привёл меня сюда. На «подработку».

У Сергея множество самых разных друзей творческих профессий. Насколько я поняла, такими вот «подработками» перебивается и он сам. А картины своего создателя пока не кормят.

На каких-то престижных обучающих курсах для визажистов не хватало одной модели. Девушка заболела. Вот и искали подходящую натуру по знакомым в срочном порядке.

Приютивший меня художник оказался таким знакомым. Он уговорил меня выручить своих друзей и пообещал, что мне за это даже немного заплатят.

Глупо в моём положении отказываться от работы. Правда, мне было непонятно, почему Сергей считал, что подхожу именно я.

- Кира, я же художник, - улыбнулся мне Сергей. Подбитый Юрой нос всё ещё смотрелся ужасно и причинял мужчине дискомфорт. – У тебя правильные и типичные черты лица. Достаточно выразительные, но не броские. На твоём лице можно нарисовать всё что угодно. Визажисты будут в восторге.

По факту визажисты больше были в восторге от результатов своих трудов, чем от моих черт лица. Но парочку приглашений поработать моделью для визажа я уже получила.

Очень странный опыт. На мне сегодня сдавали экзамен по фантазийному макияжу. И в зеркале я теперь видела не себя, а какую-то инопланетную красотку с глазами, подведёнными акварельно-бирюзовыми тенями, ярко-малиновыми губами и замысловатыми узорами из блёсток на коже.

Фотограф делал снимки готовых работ.

А когда я стёрла с лица всё это буйство красок, снова навёл на меня объектив и сделал ещё пару снимков.

- Кира, вы знаете, что ваше лицо идеально подходит для рекламы? – спрашивает меня фотограф.

- Да бросьте, - отмахиваюсь я. – У меня самое обычное лицо. Ничего особенного.

- В том-то и дело! – фотограф ухмыляется, снова щёлкая направленной на меня камерой. – У меня глаз намётан, я подходящих моделей сразу вижу. Понимаете, там, где люди делают деньги, всё давно померено и взвешенно. В том числе и красота. Реклама с необычными красавицами или пластически усовершенствованными лицами работает хуже, чем когда модель выглядит, как вы…

- Это как? – не успевшие уйти визажисты с интересом всматриваются в моё лицо.

- Маркетинг и бизнес знают, что лучше всего помаду продаст девушка, обладающая естественной красотой, - фотограф подмигивает мне с озорной улыбкой. – Покупательница должна смотреть на рекламу и думать: эта девушка почти такая же, как я, только немного красивее, наверно, это из-за помады, куплю себе такую же и буду как эта девушка…

- Никакой романтики… - вздыхает один из визажистов, - красота, померенная по линеечке. И всё ради эффективных продаж…

- Кира, вы не против, если я покажу ваши фотографии представителям одного косметического бренда, с которым сейчас работаю?

Я соглашаюсь оставить фотографу свой телефон. Не то, чтобы работа моделью меня сильно привлекала. Я, вообще-то, экономист по образованию. Но деньги нужны. Да и приятно для разнообразия почувствовать себя красивой, пусть и с маркетинговой точки зрения, женщиной.

В квартиру к Сергею возвращаюсь не с пустыми руками. В пекарне под домом покупаю целый торт. Со сливочным кремом и шоколадными коржами. Давно хотелось.

За Катюшей в садик нужно идти через два часа, так что есть время спокойно выпить чашку чая.

- Это в честь зарплаты? – спрашивает художник, привлечённый на кухню провокационным шуршанием пакета.

- Не только! – я искренне улыбаюсь ему, ставя на стол коробку с тортом.

Я, конечно, очень рада была заработать сегодня свои первые после замужества самостоятельные деньги.

Неважно, что их совсем немного. Просто это внушает мне уверенность в том, что я справлюсь без Юры. Сама. Смогу наладить свою жизнь.

И сгожусь не только на роль уборщицы, как сказал муж.

Я, между прочим, уже разослала резюме в несколько фирм, где требовался экономист или бухгалтер. Конечно, квалификацию за несколько лет я потеряла, но на простую должность со скромной зарплатой вполне могу рассчитывать.

И есть ещё один повод…

- Я подала вчера на развод, - признаюсь Сергею.

- Это хорошее событие или плохое? – художник смотрит на меня пристально.

Опускаю глаза, не выдержав его проницательного взгляда.

- Это неизбежность, - выдыхаю устало. – Ты же сам видел Юру, слышал, что он говорит…

- Я боюсь, что мы с братом стали причиной твоего развода, Кира, - Сергей смотрит на меня виновато, - мне очень жаль, прости, пожалуйста.

- Не говори ерунды! – моя улыбка становится натянутой. Не хочу вспоминать те дни.

Я тогда только узнала об измене Юры. Мне было так больно, что травма головы не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала из-за предательства мужа.

22

Иду в прихожую, а сердце бьётся через раз. Я как будто чувствую, что там не какой-нибудь случайный сосед.

Знаю, кто стоит сейчас за дверью, и интуиция меня не подводит.

Это мой почти уже бывший муж. Открываю дверь и вижу на пороге Юру. Какой-то он весь помятый, и будто на взводе.

Костюм сидит неопрятно, будто Юра не снимал его уже несколько дней. Рубашка несвежая. На лице щетина. И не вчерашняя - Юра явно давно не брился.

Таким я мужа никогда не видела.

Как он работает в таком виде? Кажется, эта Аля говорила про какие-то проблемы в фирме. Неудивительно. Если владелец бизнеса так выглядит, то кто захочет иметь с ним дело?

- Поговорим? – голос у Юры какой-то осипший.

А на меня всё равно с наездом смотрит. С вызовом.

Колючий взгляд вместе с щетиной придают мужу дикий вид. Незнакомый.

Юра всегда был сдержанным и рациональным. А стоящий сейчас передо мной тип, кажется, способным на необдуманные поступки.

Это нервирует и даже пугает.

Тру неуверенно шею. Ничего приятного он мне явно не скажет. Но и захлопнуть дверь у Юры перед носом – не лучший выход.

Мы ведь разводимся. Нужно договариваться.

- Проходи, - веду мужа за собой в комнату, выделенную мне Сергеем.

Кажется, он не в курсе, что старшие дети сейчас здесь. Надеюсь, они догадаются сидеть на кухне тихо и не привлекать к себе внимание.

Юра придирчиво осматривает мою комнату.

На кровати, застеленной старым жаккардовым покрывалом с цветочным узором, лежит Катина пижама. Я хотела её постирать, но ещё не успела. На столе с облезлым лаковым покрытием - стопка документов по разводу, оставленных мне адвокатом.

Юра берёт в руки верхний листик. Изучает задумчиво.

Стаю с закушенной губой. Жду его реакции.

- Ты правда решила со мной развестись? – упавшим голосом спрашивает муж.

Выдыхаю. Воздух выходит из лёгких рваными толчками, выдавая моё напряжение.

- Да, - мне не нравится, как звучит мой голос.

Я хочу быть уверенной в себе. Но моё «да» больше похоже на «извини». Как будто я в чём-то виновата перед ним.

- И что, даже не дашь мне второго шанса? – с наездом спрашивает Юра.

Это претензия. Он реально считает, что я обязана вести себя так, как он ожидает.

- Если тебя что-то не устраивало в нашем браке, - говорю с обидой в голосе, - то ты тоже мог бы дать нам второй шанс, не знаю, поговорить, поменять что-то. Но ты просто завёл себе любовницу…

Юра опускает глаза.

- Меня всё устраивало в нашем браке.

Удивлённо поднимаю брови.

- Тогда зачем тебе она?

Юра пожимает плечами.

- Наверно, это мужская природа, Кира. Не знаю, чего ты ждёшь от меня? Щенячьей преданности? Глупой романтики? Я думал, она нужна только наивным подросткам.

Вот это подход…

Оказывается, я совсем не знала своего мужа. И странно обнаружить это теперь, но, очевидно, мы слишком разные.

Отступаю на шаг назад и обхватываю плечи руками.

- Юр, ты просто меня не любишь, вот и всё, - говорю с грустной улыбкой. – Для тех, кого любят, найдётся в душе и романтичность, и нежность, и преданность. Может, Алю свою любишь, я не знаю. Если нет, лучше найди себе другую. Ту, рядом с которой, романтика перестанет быть чем-то глупым.

Юра швыряет бумаги обратно на стол и смотрит на меня раздражённо.

- А ты уверена, что твои представления о любви единственно верные? – муж делает шаг ко мне.

Подходит почти вплотную, нависая сверху. Давит тяжёлым взглядом.

- Давай, ты не будешь решать за меня, кого я люблю, а кого нет.

- Юра…

- А если я не хочу отпускать тебя? – со злостью в голосе спрашивает муж. – Если ты мне нужна? Что это, если не любовь? Почему я хочу тебя, даже после того, как ты ушла к другому?

Юра вдруг хватает меня за плечи и притягивает к себе. Впивается в губы поцелуем.

Злым и раздражённым. Доказывающим, что я не права.

Меня пугает такой жёсткий напор. Он никогда не целовал меня так. Да и вообще редко целовал.

Пытаюсь увернуться от поцелуя, но Юра не позволяет.

Хватает моё лицо ладонями. Держит и целует. Царапает кожу лица своей щетиной.

И я начинаю задыхаться от обиды и беспомощности. А ещё оттого, что тело реагирует.

Я ведь любила этого мужчину. Наверно, и сейчас ещё люблю.

Юра толкается в мой рот языком. Нагло и с напором. Подчиняет себе. Продавливает.

Внизу живота появляется знакомое напряжение, но сердце просто кровью обливается. Дикая смесь возбуждения и отчаяния.

23

Ладони Юры на моём теле ощущаются горячими ожогами, как и его губы. В комнате душно. Или это я никак не могу вдохнуть.

Хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

А внутри всё леденеет. Промерзает до глубины души.

На глаза от обиды наворачиваются слёзы. Не то, чтобы Юра раньше носил меня на руках, но и такой грубости никогда себе не позволял.

Муж уверенно жмёт на привычные точки. Задирает блузку, не тратя время на то, чтобы расстегнуть её. Сжимает рукой холмик груди. Добавляет к этому быструю ласку языком.

А другая рука уже ныряет в джинсы. Пробирается под ремень и сразу в трусики. Прижимается. Давит. Растирает.

Нагло и уверенно. Без лишней нежности.

Вот только тело реагирует не возбуждением. Я ведь не механизм, запрограммированный выдавать нужную реакцию.

Мне неприятно и страшно.

Сжимаюсь, горло схватывает сильным спазмом. Хочу ещё раз потребовать, чтобы Юра остановился, но выходит только жалкий хрип. Паника бьёт в висках глухими ударами.

Неужели Юра обидит меня ещё и таким образом? Неужели он такой?

Муж дёргает пряжку ремня на моих джинсах, но она не поддаётся. Ему нужно две руки. Тогда он отпускает мои запястья и снова хватается за пряжку.

Закрываю лицо ладонями. Запястья саднит от жёсткой хватки. Наверно, останутся синяки.

Пальцы мокнут от слёз. Поцарапанную щетиной кожу щёк щиплет.

Юра застывает надо мной. Прекращает дёргать ремень. Слышу в тишине свои рваные вдохи и всхлипы.

Муж снова хватает меня за запястья. Отдирает от лица мои руки. Вдавливает их в покрывало по сторонам от моей головы.

Встречаюсь с его безумным взглядом. Диким и отчаянным.

- Почему? – спрашивает он. Едва не кричит мне в лицо. – Почему ты не хочешь? Что, мужик, с которым ты живёшь, удовлетворяет тебя лучше? В этом всё дело?

- Дело вообще не в этом, - шепчу я сквозь всхлипы, - какой же ты… оставь меня в покое, Юра! Я не хочу тебя! Не вернусь к тебе ни за что!

Юра перекатывается в сторону. Освобождает меня от своего тела. И я, наконец, вдыхаю воздух полной грудью.

- А как же дети? – спрашивает муж.

Оборачиваюсь на него. Смотрю с ненавистью.

- Да, Юра, как же наши дети? – слёзы застилают глаза, и я смаргиваю их, чтобы видеть лицо мужа. – Почему ты забил на них? Почему превратил нашу семью в руины? Плевать, как ты относишься ко мне, но как ты можешь так поступать с ними?

- Я надеялся, что это заставит тебя вернуться… - признаётся Юра. – Кира, я хочу отмотать всё назад!

Молчу. Ничего не отвечаю какое-то время. Слова Юры причиняют дикую боль. Как тот фарш, в который он меня превратил, можно провернуть назад? Как?!

- Я не смогу с тобой жить, просто не смогу, - гипнотизирую старую пыльную лампу на потолке, - мне противно…

Юра отшатывается, как от пощёчины. Почти падает с постели на пол.

Встаёт, запинаясь ногой о ножку кровати.

Мои слова сбили с него спесь. Ударили по самолюбию. Мне плевать. Это правда. Я не смогла бы заставить себя вернуться к нему даже ради детей.

Да и что бы они увидели в таком случае? Униженную мать, об которую отец вытирает ноги? С чьим мнением не считается? Нет, им не нужен такой пример перед глазами.

Юра уже стоит у двери. Держится рукой за ручку.

- Насчёт раздела имущества… - вижу, что, говоря об этом, Юра наступает себе на горло. Он выдавливает слова из себя силой: - Я помню про деньги, которые ты дала мне, продав свою квартиру. Тебе не нужно судиться за них со мной. Я верну тебе всё, и даже больше. Но тебе придётся подождать, извини. Фирма попала на крупную неустойку. Я сейчас больше должен, чем имею. Я напишу тебе расписку, если ты не против. Отдать смогу через год… Если делить имущество через суд, то ты просто получишь половину моего долга…

Я не успеваю ничего ответить. Юра уходит, хлопнув дверью. Слышу грохот от закрывшейся двери в коридоре ещё до того, как успеваю встать с кровати.

Запускаю трясущиеся пальцы в волосы. Юра думает о деньгах. Очевидно, он не хочет считать себя должным мне.

Может, я дурочка. Может, оторвана от реальности. Но меня больше всего интересуют дети. Никакой суд не поможет нам их поделить. Никто, кроме нас, не позаботится об их благополучии.

Это важно в первую очередь!

Отпускаю Ксюшу и Тимура домой с болью в сердце. Что их там ждёт? Упрёки от любовницы отца?

Каждый вечер, засыпая в обнимку с Катюшей, я плачу, думая о трёх детях, которых перед сном вряд ли кто-то сегодня прижмёт к себе или поцелует. Особенно переживаю за Филиппа. Он ещё слишком мал, чтобы обходиться без материнского тепла. Он чувствует себя брошенным и преданным мной.

Меня на части разрывает каждую ночь от этих мыслей. Наизнанку выворачивает. Бывают минуты, когда я даже готова вернуться к мужу. Лишь бы прижать к груди всех четверых детей разом. Лишь бы иметь возможность заботиться о них, как раньше.