Развод. Бракованный брак

Первое

Саша.

Каждый раз, когда я покидаю дом, что-то обязательно случается. Это закон подлости, который преследует меня всю жизнь. Я всегда надеюсь, что всё обойдётся, но реальность неизменно доказывает обратное.

Вот и сейчас, когда оказалась в больнице с женскими проблемами, я искренне верила, что хотя бы на этот раз всё будет спокойно. Но, как оказалось, зря. Очень зря.

Телефонный звонок разрывает тишину больничной палаты. Я с трудом поднимаюсь с койки, чувствуя, как тянет швы. Дотягиваюсь до телефона на краю тумбы. На экране высвечивается имя дочери. Сердце сжимается от тревоги.

— Мам, — её голос дрожит, и я сразу понимаю, что что-то случилось. — мам… тут… я на обед пришла, а здесь женщина какая-то с папой были! У бани. Раздетые. Пьяные! Мам!

Маша захлебывается в слезах.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу, а ноги становятся ватными. Рывком делаю шаг к окну, вцепляюсь в подоконник, чтобы не упасть. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и стараюсь успокоиться.

— Где они сейчас? — Мой голос звучит твёрже, чем ожидала. — Дай отцу трубку.

— Мам, я их прогнала! Они ушли, я… — дочкин голос всё ещё дрожит, но в нём слышится нотка решимости, — мама! Как он мог?! Я их прогоняла! А папа стоял и молчал, пока эта баба на меня орала!

— Тише, Маш, спокойно. Всё. Успокаивайся, — стараюсь говорить как можно мягче, хотя внутри всё кипит, — обедай и возвращайся на работу.

— Но, мам… — она явно не хочет меня отпускать, её голос полон беспокойства.

— Я разберусь, — твёрдо говорю, хотя сама ещё не знаю, как именно. — Вернусь домой и сама со всем разберусь.

— Мам, а если они вернутся? — не вопрос, крик о помощи, от которого внутри всё сжимается.

Чем я сейчас помогу? Что сделаю? Глубокий вдох, стараюсь не выдать своего волнения.

— Я позвоню отцу. Обедай.

Звонок заканчивается, но я всё ещё стою у окна, сжимая телефон в руках. Руки дрожат, и не могу их успокоить. В голове роятся мысли, одна тревожнее другой. Как он посмел? Как посмел привести в дом кого-то? Женщину? Пьяный?

Мой муж — алкоголик. Периодический. Не совсем уж пропащий, но это моя боль, я эту ношу несу, семью вытянула, дочерей подняла. Он не буйный совсем, спокойный, добрый, всем готов помочь, за всех беспокоится. Все его любят. Но сейчас позволил какой-то бабе орать на нашу младшую? Это вообще как? Ни разу за все года нашего брака я бы не подумала, что у него кто-то есть. Что он может так! Не понимаю… просто не понимаю!

Я чувствую, как боль в швах становится сильнее, но это ничто по сравнению с тем, что разрывает меня изнутри. Пытаюсь собрать мысли в кучу, но не получается - от наркоза отхожу плохо. В голове эхом бьётся Машин голос: "Пьяные… с папой… женщина…"

— Эй! Вы зачем встали?! — Заглядывает в палату медсестра и подходит, помогая добраться до койки. — Лежите! Рано ещё.

Рано…

Я даю себя уложить, мне поправляют дренаж, обещают позже поставить какую-то капельницу. Да уж, идеальное время для новостей. Нужно действовать, но как? Звонить ему? А что я скажу?

Когда девушка уходит, снова беру телефон в руки. Пальцы дрожат, пока набираю его номер. Гудки кажутся бесконечными, но Лёня не отвечает. Звоню снова и снова — результат тот же. А потом и вовсе телефон становится недоступен.

Вне зоны доступа. Словно кто-то выключил специально.

Я кладу смартфон на тумбочку и с трудом поворачиваюсь на бок. Слёзы подступают к глазам, но не позволяю им пролиться. Я должна быть сильной. Всю жизнь такой была. Хотя нет… такой стала.

В тишине предательски всплывают воспоминания. Мы с мужем, ещё молодые, полные надежд и планов на будущее. Я верила, что мы сможем преодолеть всё. Все сложности. Я его вытягивала всегда, из таких передряг вытаскивала, себя не жалела, а сейчас? Чувствую, как эта вера ускользает, оставляя после себя пустоту. Что-то изменилось. Или, может, это я просто не замечала очевидного?

Кого он приволок?

Снова смотрю на телефон. Нужно позвонить Маше, убедиться, что с ней всё в порядке. Но что я ей скажу? Как объясню всё, что сама не могу понять?

Время тянется мучительно медленно — капля за каплей. Будь больше сил, вырвалась бы отсюда и рванула бы всё решать. Хочется поехать домой, разобраться во всём. Я чувствую себя запертой в этой палате, как в клетке.

Нужно дождаться выписки. Или хотя бы день пробыть здесь. А пока остаётся только ждать. Ждать и надеяться, что всё как-то уладится.

Но так не бывает.

Второе

Саша.

Лишь через сутки, за которые я успела себя извести, муж появляется в сети. Даже перезванивает, видимо, увидев десяток моих попыток до него дозвониться.

Еле двигаясь, буквально заставляю себя выползти в коридор. Каждый шаг отзывается острой болью внизу живота — будто кто-то ржавым ножом ковыряется в свежих швах. Но терплю. Потому что надо.

— Шур, а что у нас с замком? Чего дверь-то? Чего с дверью наделали?! — Его голос сиплый, язык заплетаются.

Пьяный. Конечно. Хотя старается казаться нормальным. Но за столько лет вместе меня не обманешь.

Вот почему всегда так? Стоит мне только уехать, хоть на чуть-чуть оставить его одного… хотя нет, такого ужаса я еще не встречала.

Прислоняюсь к холодной больничной стене, чтобы не упасть. В глазах темнеет от слабости, но я стискиваю зубы.

— Шур, ну аллё! Дверь-то чего не открывается?

С дверью всё просто — Маша вчера перенервничала и вечером купила и прикрутила задвижку, боясь, что всё вчерашнее повторится.

— Шур-ра! — Требовательно тянет он, переходя на крик. — Ну аллё! Открывай!

— Я в больнице, — говорю тихо, но чётко.

Муж тут же замолкает.

— А? А чего ты… а, точно!

Его беспечный тон режет слух. Как будто ничего не случилось. Как будто не было пьянки, той женщины, не было слёз Маши, не было этого жгучего стыда — за него, за себя, за всю нашу жизнь.

— Лёня, — голос мой дрожит, но я выравниваю его, впиваясь ногтями в ладонь, — ты кого вчера приволок?

Пауза. Потом — нервный смешок:

— Да брось, Шур… ты о чем?

— Вчера.

— Ничо не помню. А что вчера было-то?

Прикидывается же, да? Или правда не помнит?

— Машка до сих пор ревет, — шиплю я, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — У нашей бани. Пьяные. Баба твоя. Кто. Это. Был?

Он что-то бормочет, оправдывается, что не помнит, врёт, но я уже не слушаю. В ушах звон, в груди — ледяная пустота. Рука сама опускается, пальцы разжимаются. Телефон падает с глухим стуком.

Ноги подкашиваются, спина предательски скользит по стене вниз. Я оседаю на пол и просто сижу, уставившись в плитку на полу.

— Вот и всё, — шепчу.

Не кричу. Не рыдаю. Даже злости нет — лишь усталость. Такая, будто сто лет прожила на износ.

— Вы чего тут?! — Над головой возникает медсестра.

Молча перевожу на неё взгляд. Она сразу меняется в лице:

— Ой, да вы же после операции! Ну-ка быстро в палату!

Хватает меня под руки, но я слабо отмахиваюсь.

— Дайте… минуту. Сама встану.

Подбираю телефон и прячу в карман больничного халата. Сама поднимаюсь, держась за стену. Каждый мускул ноет, но я выпрямляюсь.

— Беречь себя надо, — говорит поучительно девчушка, смотря, как я пытаясь ковылять к палате.

Надо… никогда не берегла.

___

Дорогие читатели, спасибо, что заглянули.

Дарю промо на книгу "Прости за любовь" https://litnet.com/shrt/At7f

g0AV-PY6