Развод. Будьте моим бывшим, доктор

Глава 1

Вот теперь я понимаю, что значит – день не задался!

А ведь как хорошо всё начиналось.

– Вы продолжайте, продолжайте, – складываю руки на груди и прислоняюсь боком к дверному косяку, глядя на своего мужа и медсестру нейрохирургического отделения, которую я прекрасно знаю. Именно она и позвонила мне полчаса назад со слёзной просьбой явиться на работу в свой законный выходной, потому что меня требует один из моих пациентов.

Немая сцена, достойная лучших подмосток столицы, случилась в подсобке, куда я забежала захватить пару листов бумаги, как назло закончившейся в ординаторской.

– Небольшой послеобеденный перепихончик? – уточняю у парочки, только что сливавшейся в порыве страсти прямо у полок с антибактериальным раствором для мытья полов. Очень символично.

– Боюсь показаться неоригинальной, но… давно ли это у вас? – смотрю на мужа с девицей, чья поза не оставляет шанса на случайность.

– Уже два месяца! – с вызовом сообщает мне Ирочка.

Нашла чем гордиться.

– И может, ты уже уйдёшь? – шипит эта «прости господи».

– Заткнись! – шипит на неё благоверный.

Змеиный клубок. Как мило.

– Котик, да ты что?! – ахает дурочка. – Ты же обещал! Клялся, что женишься, как только она даст тебе развод!

– А я, значит, не даю, – глубокомысленно киваю. – И туда не даю, и сюда не даю… давалка сломалась.

– Зай, ты всё неправильно поняла! – придурок, суетясь, натягивает на себя штаны.

– Да, конечно, я так и подумала, – отмахиваюсь от него и обращаюсь к Ирочке. – Дорогая, а ты не переживай. Дам я ему развод! Прямо сразу и дам! Сможете продолжать сливаться в экстазе сутки напролёт.

Счастье-то какое, что этот долбо…ящер сразу показал своё истинное лицо, а не когда у нас уже была бы совместная ипотека и двое детей.

– Солнышко, то, что ты увидела, это совсем не то! – путано заявляет козёл.

– Конечно, – киваю серьёзно. – У меня со зрением проблемы. Но это ничего, заявление о разводе на Госуслугах можно и слабовидящим подать.

– Никакого развода! – шипит благоверный. – Какой ещё развод?

– Обыкновенный, – пожимаю плечами. – Знаешь, такая бумажечка, которую получают в ЗАГСе. Ты-то, конечно, можешь прийти вместе с Ирочкой, сразу и заявление на регистрацию подадите, так ведь, Ирочка?

– Ну, конечно, – дурочка сияет улыбкой. – Котик, ну ты же видишь! Давно надо было сказать ей!

– Никакого развода ты не получишь, – рявкает мне «котик». – Ты что, не знаешь, кто мои родители?! Будешь улыбаться и делать, что я скажу! Иначе забудь о своей квалификации и защите кандидатской! Тебя даже на скорую фельдшером работать не возьмут, я позабочусь!

Даже не собираюсь отвечать на эти угрозы. Захлопываю дверь в подсобку, откуда тут же начинает доноситься визг Ирочки. Фу, кошмар, ну натуральная бензопила.

Вопрос вопросов: кто во всём виноват, и что с этим делать?

Кто виноват – понятно. Муженёк мой, который не сумел даже полгода после нашей свадьбы свой прибор в штанах удержать. А вот что мне делать?..

На секунду прислоняюсь к больничной стене на лестнице, куда успела выйти. Я так спокойно и хладнокровно реагировала, пока стояла там, в подсобке, но сейчас на плечи словно опускается невыносимая тяжесть. Больно, противно, тошно… Отвратительно!

Выпрямляюсь и заставляю себя встряхнуться. Не ты первая, не ты последняя, Агния. Выше нос!

Вызываю такси и еду домой… Точнее, в то место, которое было моим домом последние полгода, и из которого я должна срочно убраться. Не совсем правда представляю, куда. Но должна.

Добравшись до квартиры, где мы с Игорем жили вместе, бессильно опускаюсь на крохотный диванчик, стоящий в коридоре, оглядываю пространство, моментально ставшее чужим.

А ведь свой заслуженный выходной я планировала провести с большой пользой – лежать на диване, смотреть очередную серию медицинского сериала и возмущаться про себя, какую чушь они снимают.

Да-да, я из тех, про кого говорят «мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус». С медицинским образованием и почти дописанной кандидатской развлекаться просмотром «Доктора Хауса» и иже с ними – большинство коллег меня бы не поняли. Но в профессию я шла по призванию, и даже свободное время предпочитала отдавать занятиям с медицинским уклоном.

– Так, хватит, Агния! – говорю сама себе вслух. – Потом будешь страдать!

Быстро прохожу в комнату, вытаскиваю свой чемодан и начинаю кидать туда самые необходимые вещи. Их у меня не так уж много. К одежде я равнодушна, ко всяким побрякушкам – тоже. Ноутбук вот только забрать обязательно, да пару отдельных жёстких дисков, на которых продублирован весь собранный мной материал для кандидатской диссертации.

Нахожу все документы, которые у нас с Игорем хранились в одном месте, достаю свой паспорт, права и всё остальное. Заодно, подумав, забираю свидетельство о браке. Нечего ему здесь делать. Не знаю, как это – разводиться, но допускаю, что эта бумажка там понадобится.

Глава 2

Конечно, мы с Сашкой треплемся до самой ночи. Подруга умудряется меня растормошить, и мы хохочем, как ненормальные, обсуждая планы мести бывшему и его семейке.

Я, как врач, выдвигаю варианты с использованием медикаментов – от виагры до слабительного, можно одновременно. Сашка моя – товарищ куда более кровожадный, так что предлагает процарапать на машине Игоря, с которой он сдувает пылинки, определение её владельца. Причём уверяет меня, что делать это надо непременно на латыни, он ведь всё-таки тоже врач, а надпись «penis vulgaris» через весь капот будет смотреться весьма элегантно.

Естественно, вечером подруга меня никуда не отпускает.

– С ума сошла, по электричкам шмонаться после двенадцати ночи! – возмущается, доставая из шкафа комплект постельного белья и шустро заправляя диван в гостиной. – Даже не думай! Ложись и отдыхай, у меня завтра выходной, сходим с тобой куда-нибудь, развеемся!

Я уступаю подруге – мне наконец полегчало, словно распрямилась сжатая все эти дни внутри тугая пружина. За это и люблю Сашку – она, словно маленький генератор, заряжает оптимизмом всех вокруг, кто попадает в поле её действия. Вот и теперь, устроившись в постели, я размышляю, что всё не так уж плохо. Здорова, руки-ноги-голова на месте, есть друзья. Где жить и на что питаться – тоже найду, ну и не стоит отчаиваться!

– Гань, с утречком, – приветствует меня Саша, когда я, проснувшись, вползаю на кухню, – слушай, тут такое дело! Я звякнула одному знакомому, он старший врач на станции скорой помощи, она тут у нас в двух шагах…

– С каких это пор у тебя такие знакомые появились? – удивляюсь, протирая глаза.

– Ну-у, – подруга мечтательно улыбается, – случайно познакомились, то-сё, ну сама знаешь, как оно бывает…

– Честно говоря, не особо, – улыбаюсь, – но ты продолжай, продолжай!

– Короче, – Сашка отворачивается к плите, и я успеваю заметить мечтательную улыбку на её лице, – у них не укомплектован штат! Сама понимаешь, от нас все в столицу рвутся. Ну что тут ехать, сорок минут на электричке – и ты на месте. А там и зарплаты, и… да что я тебе рассказываю!

Согласно киваю. Действительно, можно и не рассказывать.

– В общем, на слухи ему плевать с высокой колокольни, – пожимает плечами подруга. – Он готов тебя взять хоть прям щас!

– Так это же замечательно! – я старательно улыбаюсь, задавливая в себе любые печальные мысли.

Трансформация из без пяти минут кандидата наук во врача скорой помощи на периферии – дело болезненное. Но кто сказал, что всё в этой жизни легко? А в моей ситуации не выбирают!

– Ну и прекрасно! – Саша улыбается, но тоже немного неуверенно. – Слушай, я понимаю, эта работа не для такой как ты…

– Глупости! – обрываю её решительно. – Работать – не стыдно! Никогда не была заносчивой гордячкой и не собираюсь становиться. Разрешаю тебе первой дать мне в лоб, если когда-нибудь я посмею заявить, что слишком хороша для какой-то работы, – расправляю плечи.

– Вот это моя девочка! – Сашка протягивает мне сжатый кулак, и я легонько бью по нему своим. – Тогда завтракаем и выдвигаемся. Владик сегодня как раз дежурный.

Владик? Похоже, моя подружка влюбилась.

– Надеюсь, документы у тебя с собой, – Саша расставляет на столе тарелки с яичницей и нарезанными овощами.

Киваю, садясь завтракать. Я действительно таскаю с собой папку с документами – сейф в моём гостиничном номере сломан, а оставлять паспорт и всё остальное просто в чемодане мне страшно.

Владик оказывается здоровенным мужиком – косая сажень в плечах, обтянутых готовым треснуть по швам медицинским халатом. Подруга рядом с ним, как воробышек рядом с голубем. Но я замечаю, какой взгляд мужчина кидает на неё, и мне становится немножко, самую капельку, завидно. И вправду любовь…

– Так, Агния… Станиславна, – басит он, – давайте, что у вас там!

С каждым прочитанным листом моего личного дела брови у него поднимаются всё выше. Я меланхолично думаю, дотянут они до кромки волос или нет.

– Я что-то не совсем понимаю, – врач откидывается на спинку обшарпанного стула. – Что вы у нас забыли?!

Поджимаю губы, но тут вмешивается Саша, которая умолила, чтобы её пустили вместе со мной.

– Влади-ик, – тянет укоризненно, – ну я ж тебе говорила, Агния по семейным обстоятельствам вынуждена сюда приехать!

– Да я помню, – врач качает головой. – Но у меня же вакансия фельдшера! Это же… ну кто гвозди будет микроскопом забивать?!

– Микроскоп не против, – говорю шутливо, но тут же стараюсь придать своему тону серьёзность. – Я согласна на фельдшера!

– Офигеть! – выдаёт мужчина эмоционально. – Ну, раз так… Вижу, медосмотр вы недавно проходили, это хорошо, заново не нужно будет ничего сдавать, мы вас быстро оформим. Если получится завтра выйти, буду очень признателен, – пожимает плечами. – У меня двое на больничном, ездить некому.

– Завтра, – киваю ему.

– Ох, как здорово! – выдаёт Сашка, и врач невольно улыбается, глядя на неё. – Так, Владик, мы тогда побежим! Агнии надо помочь вещи перевезти, да и вообще!

Подруга действительно едет вместе со мной в гостиницу, помогает собраться, изо всех сил отвлекает от тоскливых мыслей.

Глава 3

На лавочке в предрассветной тьме нас действительно дожидается сгорбленная человеческая фигура. Выскакиваю из машины следом за Иваном Петровичем и ёжусь на холодном воздухе, моментально пробирающем до костей.

– Здорово, начальник, – хрипло приветствует нас мужчина.

– Давно не виделись, – отмахивается Иван Петрович, – чего тебе опять надо, Прапор, а?

– Хреново мне, – вздыхает тот.

– Можно подумать, мне не хреново, в четыре-то часа утра! – чуть не стонет врач. – У тебя совесть есть? Ты нафига скорую вызвал?

– Говорю ж, плохо, – Прапор пожимает плечами. – Ноги у меня болят.

– Ага, ноги, – кивает скептически врач, – а на другом конце города я не тебя вечером видел! На своих больных ногах ты сюда притопал или телепортировался?

– Слышь, начальник, не кипеши, – бомж чешет заросшую щетиной щёку. – Свези меня в больничку. Пожрать хочется и посидеть в тепле…

– Да ты не охренел ли часом?!

Я стою позади, не вмешиваясь в разговор, но тут Прапор меня замечает.

– О, а вас я и не увидел, мадам, точнее, мадмуазель, – кивает несколько раз. – Прошу простить мою невежливость! Если б не ноги мои, встал бы…

– Так, ты помолчи лучше, – прерывает его врач. – Агния Станиславна тебе тут не поможет!

– Э-э, нет, не прав ты, начальник, – бомж хитро грозит ему пальцем. – Я сразу вижу, добрая она!

Я, не удержавшись, издаю лёгкий смешок.

– Угадал ты, Прапор, у неё и фамилия такая: Добрая, – устало кивает Иван Петрович.

– Отвези, начальник, – снова начинает канючить мужчина. – А то я снова скорую вызову. И вообще, я головой сегодня ударился.

– Ты и так на всю голову ушибленный, – ворчит Иван Петрович. – Поехали. Сейчас с диспетчером свяжусь.

Отходит чуть в сторону и достаёт телефон.

– Мариночка, дай нам нейрохирургию, будь добра, – морщится от того, куда явно эмоционально посылает его диспетчер.

После пары минут и нескольких затейливых нецензурных выражений они всё-таки о чём-то договариваются. Я не особенно вслушиваюсь, да ещё и Прапор пытается втянуть меня в разговор.

– Госпожа доктор, сигаретки не найдётся страждущему? – спрашивает заискивающе.

– Не курю, – качаю головой, глядя на постепенно светлеющий угол неба.

– Эх, вот и я тоже был молодой, здоровый, не курил… А потом как в армию попал, так и всё… затянуло меня…

– Так, кончай россказни свои, – к нам подходит Иван Петрович, – и давай в машину. В ведомственную поедем, – и добавляет тихо, залезая в салон: – Авось пронесёт.

В присутствии какого-никакого, а пациента, я на задаю дополнительных вопросов. Можно и потом будет уточнить.

В ведомственный госпиталь мы приезжаем, когда небо уже не просто светлеет, а становится розовым и даже оранжевым у горизонта. Раньше, когда я работала на сутках в больнице, если была возможность – выходила на крыльцо, подышать воздухом и встретить рассвет. Сколько их было, таких рассветов в моей жизни…

– Шевели ногами, Прапор, сил никаких нет с тобой, – Иван Петрович качает головой и торопливо идёт к двери в дежурный приёмный покой. Я, с ковыляющим пациентом в арьергарде, тороплюсь следом. Здесь как будто ещё холоднее – даже невольно пробивает озноб и стучат зубы. Видимо, тянет из леса, который подступает к самой стене здания.

Зато в приёмке светло и тепло. Вдыхаю знакомые больничные запахи – после получаса в машине с «ароматным» соседом даже это лучше. Иван Петрович оборачивается ко мне от медсестры, с которой уже успел поговорить.

– Агния Станиславна, сопроводительный лист у тебя?

Я действительно весь день тренировалась, заполняя документацию под руководством врача. Владислав сразу сказал, что даст освоиться буквально пару смен, а дальше мне, вполне возможно, придётся кое-где ездить одной – далеко не всегда есть возможность поставить сразу двух врачей в бригаду.

Так что киваю и достаю из папки почти полностью заполненный сопроводительный лист, который надо передать в больницу вместе с поступившим пациентом – его потом подошьют к истории болезни.

– Отдай, пожалуйста, – Иван Петрович кивает на стойку и торопливо возвращается к Прапору, который решил чему-то повозмущаться.

– Возьмите, – краем глаза следя за ними, передаю бумагу медсестре за столом.

– Тут у вас подписи не хватает, – та, тоже занятая какими-то бумагами, пододвигает мне лист обратно.

Автоматически расписываюсь как привыкла, указываю свою фамилию и инициалы и встаю.

– Передала? Молодец, идём, – кивает мне Иван Петрович, двигаясь в сторону выхода. – И лучше бы нам поторопиться, потому что сегодня, оказывается…

– Какого чёрта? – раздаётся за нашими спинами низкий голос, от которого я вздрагиваю. – Кто мне сюда Прапора притащил?! Где сопроводиловка?

– Не успели… – выдыхает Иван Петрович.

– Кого тут… – начинает мужчина, в чью сторону я боюсь обернуться.

Глава 4

Счастье, что ему не до меня, как и мне не до него. Пациента спешно перекладывают на больничную каталку и бегом увозят по коридору под резкие команды одного из врачей, а я иду отдать сопроводиловку.

– Что там? – Игнатьев всё-таки ловит меня в коридоре.

– Я же не рентген, – пожимаю плечами. – Переломы нижних конечностей, ребёр, ушибы мягких тканей… Субдуральная гематома, вполне вероятно.

– Приятного мало, – кивает хирург, сосредоточенно проглядывая записи.

– Ты возьмёшься? – какими бы ни были наши отношения, пациенты – прежде всего. И как бы я ни относилась к этому засранцу – он один из лучших нейрохирургов страны. Возможно, в том числе поэтому и засранец. Трудно не возгордиться, когда ты практически бог у операционного стола.

– Уже иду, – Даниил снова кивает, бросает на меня мельком внимательный взгляд и уходит.

А я тащусь обратно, попутно запрашивая у диспетчера наряд на мойку – машина вся в крови. Доезжаем на базу быстро, сдаю бумажки и возвращаюсь к скорой, которую отмывает Соня. Да-да, фельдшеры самостоятельно моют автомобиль после каждого пациента. И кровь – даже не самое худшее, что может понадобиться отмывать.

– Давай помогу, – беру тряпку и молча присоединяюсь к девушке. Мы споро доделываем своё дело, и только после этого я спрашиваю: – Ты как?

– Страшно.

Внимательно смотрю на Сонечку – кожа серая, губы побледнели чуть не до синевы.

– Дыши, Сонь. Жизнь вообще страшная штука, – киваю, доставая из своей сумки термос, наливаю в крышечку крепкий сладкий чай, всовываю коллеге. Девушка на автомате делает пару глотков, и к ней постепенно возвращается нормальный цвет лица.

– Ну вот и молодец. Поехали, у нас следующий вызов, – киваю подошедшему к нам водителю.

После окончания смены звоню в госпиталь, чтобы узнать, как там пациент, которого мы им отвезли. Медсестра, ответившая на звонок, сначала отделывается общими фразами, но потом вдруг говорит:

– Сейчас, хирург вам ответит!

Не успеваю я сказать, что как раз хирурга мне ни в коем случае не надо, как голос в динамике меняется на густой бас Игнатьева.

– Добрая, ты?

– Я, – помедлив, решаю всё-таки сказать. – Звоню узнать, что там с тем переломанным.

– Поужинай со мной, расскажу, – насмешливо отвечает Даниил.

– Ясно, ужинай сам, приятного аппетита, – уже убираю телефон от уха, собираясь отключиться, когда мужчина торопливо произносит:

– Ладно-ладно, я пошутил. Агния, не бросай трубку!

Закатываю глаза.

– Ягнёночек, ты ещё там?

– Где ж мне быть, – отвечаю устало. – Игнатьев, просто скажи диагноз, прогноз и как прошла операция. Неужели так сложно, или надо обязательно надо мной издеваться?

После минутной тишины хирург действительно спокойно отвечает на мои вопросы.

– Так что, думаю, выживет, – заканчивает короткий рассказ.

– Хорошо, – вздыхаю с облегчением. – Спасибо.

– Спасибо на хлеб не положишь, – в голос мужчины тут же возвращаются знакомые ехидные нотки. – Поужинай со мной, ягнёночек!

– Скорее в июне снег пойдёт, – качаю головой.

Он, кажется, говорит что-то ещё, но я отключаюсь.

День, когда мне предстоит встреча с будущим бывшим мужем в ЗАГСе, приближается неумолимо, и чем дальше – тем больше я нервничаю. Я так и не разблокировала Игоря, поэтому представления не имею, что там он думает обо всей этой ситуации и как собирается реагировать.

– Ты должна выглядеть шикарно! – наставляет меня Сашка утром дня икс. – Чтоб этот козёл локти себе кусал! Чтоб видел, какую женщину он упустил!

– Саш, мне надо, чтоб он на развод согласился! – возражаю сердито. – Не хватало ещё, чтоб у него «чуйства» ко мне взыграли!

– Да, ты права, – задумчиво кивает подруга. – Но всё равно…

– В общем, роковую соблазнительницу я у себя на лице рисовать не буду! – отодвигаю рассыпанную рядом с зеркалом Сашкину косметику.

– Да не надо никакую роковую соблазнительницу, – отмахивается подруга, подхватывая кисточки. – Сиди, не дёргайся, я просто тебя в порядок приведу немного.

– А сейчас я что, в беспорядке? – спрашиваю с лёгкой обидой.

– Сейчас ты выглядишь, как врач скорой после суток, – фыркает Саша, продолжая колдовать над моим лицом.

– Я и есть врач скорой после суток, – ворчу недовольно.

– Да, но смотри, какой сексуальный! – подруга отходит от зеркала, позволяя мне на себя взглянуть. – Ты и так у меня красотка, а теперь вообще крутышка!

Да, действительно, глупо отрицать – с умело наложенным макияжем я выгляжу… изменившейся. Тонны штукатурки на лице нет, всё очень изящно, кожа выглядит гладко и ровно, глаза умело подчёркнуты и видно, что ресницы на самом деле длинные.

– И платье возьми моё! – Сашка трясёт передо мной вешалкой.

– Ага, если учесть, что я ноги не брила недели полторы, я буду прекрасна, чего уж там, – говорю язвительно. – А мне уже пора!

Глава 5

Я соглашаюсь не столько даже потому, что мне интересно его предложение, сколько просто потому, что вдруг понимаю – я очень устала. Адреналин после встречи с бывшим схлынул, и больше всего мне сейчас хочется хоть немного отдохнуть. Не думать о том, что придётся идти в суд, не переживать, какие ещё сплетни обо мне придумают мой муженёк и его семейка, не пытаться понять, что за игру они затеяли. Потому что его мотивов и настойчивости я по-прежнему не понимаю.

– О чём задумалась? Надеюсь, обо мне? – Игнатьев усаживается напротив меня в небольшом, но очень симпатичном ресторанчике.

– Размечтался, – отмахиваюсь от него, пока официант предлагает нам меню и расставляет на столе стаканы с водой.

– Ещё одна иллюзия разбилась вдребезги, – вздыхает этот паяц. – Ну что ж, придётся мне топить горе в… что тут есть?

– Ты что, пить собираешься? – смотрю на него скептически, он же за рулём.

– Обязательно! Утоплюсь в литре домашнего лимонада, – серьёзно сообщает Игнатьев. – Тебе какой больше нравится – апельсиновый с розмарином или клубничный с базиликом?

– Для твоего утопления? А аллергии у тебя ни на что, случаем, нет? – спрашиваю с надеждой.

– Нет, ягнёночек, – хмыкает мужчина. – Не повезло тебе. Рассчитывала в момент приступа делать мне искусственное дыхание рот в рот?

– Перетопчешься, – ворчу, откладывая от себя красочное меню.

– Выбрала? – он тоже отодвигает глянцевые листы и откидывается назад. – Дай угадаю!

– Ну попробуй, – скептически пожимаю плечами.

– Хм-м… Салат с креветками и стейк с молодым картофелем? – прищуривается Игнатьев.

– Нет! – за вредностью тона прячу растерянность – как он умудрился всё угадать?! – Я буду цезарь с курицей, дорадо на гриле и запечённые овощи!

– Не валяй дурака, Агния, – Игнатьев насмешливо качает головой. – Ты терпеть не можешь овощи и рыбу. А курицу можно и дома поесть.

– Да с чего ты… – я замолкаю, потому что к нам подходит официант.

Игнатьев, бросая на меня многозначительные взгляды, заказывает именно то, что сказал в самом начале. Можно было бы встать в позу и потребовать сменить заказ. Но, во-первых, я голодная. А во-вторых, это действительно глупо. Давиться чёртовой рыбой назло наглому хирургу? Перебьётся!

Поэтому я с удовольствием съедаю салат с креветками и прекрасно приготовленное мясо. И только затем смотрю на мужчину. Тот понимает без слов.

– Итак, у меня для тебя есть предложение!

– Рационализаторское? – не могу не поддеть.

– А ты хочешь руки и сердца? – тут же реагирует Игнатьев.

– Нет! – открещиваюсь моментально.

– Опять оскорблён в лучших чувствах, – хирург изображает из себя что-то среднее между Пьеро и полудохлым Ромео, драматически прижимает ладонь ко лбу. – А ведь мне на секунду показалось, что мои чувства… ах, что ты их заметила и ответила взаимностью…

– Хватит паясничать, – обрываю валяющего дурака мужчину.

– Ты первая начала, – объявляет этот… – сбила меня с мысли!

– Ладно, извини, я слушаю, – иду на попятный, потому что хочу уже выслушать его и уехать домой – снять наконец чёртов костюм и каблуки, завернуться в плед, включить какое-нибудь максимально дурацкое кино и пить чай с шоколадкой.

– Ты извинилась? – Игнатьев хлопает себя по карманам.

– Что ты делаешь? – смотрю на него недоумённо.

– Ищу блокнот, внести туда этот невероятный факт, буду отмечать эту дату каждый год.

– Игнатьев, всё, хорош, я оценила твоё искромётное чувство юмора, – морщусь.

– Ладно, – Даниил смотрит на меня насмешливо. – Значит, так. Я в курсе твоих затруднений. И предлагаю помощь.

– Какую помощь и какие затруднения? – хмурюсь, глядя на него.

– Твоя диссертация, – он поднимает брови. – Тебе ведь немного оставалось до защиты.

– И?.. – мне вдруг становится горячо в груди.

– Я могу стать твоим научным руководителем, – выдаёт он, заставляя меня закашляться.

– Игнатьев, ты серьёзно? – отдышавшись, делаю глоток воды. – Кто-то из нас в этом случае до защиты не доживёт! Мы же поубиваем друг друга!

В ответ я удостаиваюсь только язвительного взгляда. И задумываюсь. На самом деле… Это ведь выход. Реальный выход. А защита под его крылом даст мне всё – статус, квалификацию, возвращение репутации… У меня на секунду начинает кружиться голова. Вот только…

– А что взамен? – смотрю на хирурга, прищурившись.

– Взамен?

– Ты же не просто так предлагаешь мне это, – начинаю медленно. – Лично тебе от моей защиты никакого прока, одни проблемы. Значит, тебе что-то нужно…

– О, да, – мужчина расплывается в улыбке, от которой у меня почему-то бегут мурашки по спине. – Вот тут-то мы и переходим к самому интересному.

– Чего ты хочешь? – выпаливаю, не выдержав паузы.

Он откидывается в кресле.

Глава 6

Молчу. Перевариваю… выводы. Чёрт бы его побрал! Расслабилась и забыла, как же он меня всегда раздражал своей самоуверенностью.

К тому же я понимаю, что он отчасти прав. И от этого ещё хуже.

Наконец после продолжительной паузы спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал, – пожимает плечами Игнатьев. – Ты переезжаешь ко мне, работаешь со мной, слушаешься меня и ведёшь себя паинькой.

Сжимаю зубы до скрежета. Подношу к губам чашку, лишь бы не сделать что-нибудь – например, вылить остатки чая на хирурга. А затем поднимаю на него глаза.

Этот засранец… веселится, глядя на меня!

– Что смешного?! – рявкаю, не сдержавшись.

– Так забавно наблюдать, как ты пытаешься совместить разум с эмоциями, – он складывает руки на груди, а потом цитирует: – «Я оставляю вас себе! Уйдите! Истекая кровью, честь борется с моей любовью…»

– «…а вы мешаете борьбе!» – хмуро договариваю за него. – Я тоже читала «Собаку на сене».

– Вот поэтому я тебя и выбрал, ягнёночек, – Игнатьев отбирает у меня пустую чашку, наливает мне ещё чай. – Где ещё я найду ассистентку, которая будет так легко подхватывать мои цитаты и так мило беситься от моего чувства юмора.

– Твоё чувство юмора меня в могилу сведёт, – вздыхаю, потому что понимаю – выбора он мне не оставил.

Но кое за что я всё-таки поборюсь.

– Игнатьев, у меня будет несколько условий, – задумчиво кручу чашку в руках.

– Я бы удивился, если бы их не было, – кивает Даниил. – Давай, порази меня.

– Во-первых, я останусь на скорой, – говорю, глядя ему прямо в глаза.

– Сдурела? – ровно спрашивает хирург. – И каким образом ты планируешь это совмещать?

– Насколько я понимаю, трудоустроиться к вам в госпиталь не так уж просто, – пожимаю плечами. – Военные, объект хоть и не режимный, но…

– Не настолько сложно, как ты думаешь, – Игнатьев качает головой.

– Всё равно, – упрямо поджимаю губы. – Я и так оказываюсь почти полностью от тебя зависима – это раз, и два – я не хочу подводить людей, которые, ни словом не возразив, помогли мне, когда эта помощь нужна была больше всего!

В глубине его взгляда что-то мелькает, но выражение лица не меняется.

– Допустим, – медленно говорит хирург. – Что ты предлагаешь?

– Я остаюсь в скорой на стандартной ставке – у меня мои законные восемь суток в месяц. К тебе я устраиваюсь на полставки хирургом-ординатором. И попрошу тебя… об одолжении, – выдавливаю из себя, потому что просить его мне ни о чём не хочется. – По возможности вызывать меня на случаи, которые подходят в рамках темы моей диссертации.

– Хорошо, это мы обговорим, – Даниил хмурится, запускает руку в волосы. – Агния, ты понимаешь, что свихнёшься самое большее через полгода при таком режиме?

– Не свихнусь, – снова откидываюсь назад, слегка ёрзаю, устраиваясь удобнее. – Не свихнулась же за последние несколько лет работы практически без выходных и праздников.

Хирург кидает на меня скептический взгляд, но не возражает.

– Ладно, что ещё?

– Ещё? – задумываюсь. – Ещё мы с тобой обговариваем правила совместного проживания. Меньше всего я хочу по утрам сталкиваться, например, с твоими бабами или спотыкаться о раскиданные тобой трусы и носки.

– Трусы и носки я не разбрасываю, – хмыкает хирург, – а что касается баб… Полагаешь, мне больше бабу привести некуда, кроме как в квартиру, где ты будешь сидеть? Да у меня же при виде только одной твоей неодобрительной мордашки либидо скончается в муках.

– Со своим либидо сам договаривайся, – отмахиваюсь от него. – Но учти, Игнатьев, одно поползновение в мою сторону – и проблемы с ним у тебя будут механического характера!

– Уже боюсь, – продолжает веселиться Даниил. – Знаешь, что я заметил?

– Не знаю и знать не хочу, – бурчу недовольно, но он не обращает на мои слова ни малейшего внимания.

– Ты как-то чересчур зациклена на мысли, что я сплю и вижу, как бы с тобой переспать. О, отличный каламбур получился! – хирург вдруг стремительно меняет позу, слегка наваливаясь на меня, и я испуганно упираюсь руками ему в грудь. – Так вот, ягнёночек, – его голос меняется, начиная звучать глубже и с какой-то волнующей хрипотцой, – три обвинения с твоей стороны в том, что я хочу затащить тебя в постель – и я тебя туда затащу, понятно? Нельзя же разочаровывать даму!

– С чего ты взял, что в постели ты меня не разочаруешь? – что-то у меня голос тоже слегка хрипнет.

– О-о-о, ягнёночек, можешь мне поверить – не разочарую, – он спускается ниже, не прикасаясь ко мне, но я чувствую дыхание на обнажённой шее и невольно покрываюсь мурашками. – Но если хочешь, это станет условием спора – с меня обязательный оргазм.

– Да какого…

– Хорошо, два оргазма, – его рука поддерживает меня под спину, не давая отстраняться. – Поверь мне, ягнёночек, это не составит для меня ни малейшего труда…

Глава 7

Деваться всё равно некуда. Запрашиваю у сонного диспетчера направление, и мы грузимся в машину. Дочь пациента ещё продолжает что-то там бурчать, но я не реагирую.

– Ждите, пока я спущусь! – выдаёт наконец. – Отвезёте меня вместе с отцом!

– Скорая – не такси, – отвечаю спокойно. – Мы бригада реанимации. Мы везём пациента. Вы можете приехать в больницу позже, в установленные часы приёма.

С каждым моим словом её лицо искривляется всё сильнее.

– Это форменное безобразие! – шипит девица. – Я напишу на вас официальную жалобу!

– Пишите, – снова пожимаю плечами. – Не забудьте отправить копии в Минздрав и президенту.

– Хамка! – визжит она, но я уже сажусь в машину.

За несколько недель работы на скорой я просто перестала реагировать на такие угрозы. Люди чаще всего не в курсе, что мы действуем строго по инструкции. И бригаду взгреют на плановом совещании как раз за постороннего в машине. А жалобы от таких вот родственников пациентов, да и от самих пациентов, все официальные инстанции получают пачками.

В госпиталь мы приезжаем уже после восьми утра, когда у меня, по идее, заканчивается смена. Транспортируем пациента в приёмный покой, я отдаю дежурному сопроводиловку и, пока он подписывает мне бумаги, устало слежу, как мужчине помогают перелечь с нашей каталки на больничную.

Параллельно ловлю себя на том, что прислушиваюсь, силясь услышать знакомый низкий голос. Мысленно ругнувшись, уже разворачиваюсь к выходу, когда… голос до меня действительно доносится. И не успеваю я сообразить, что за странные нотки в нём, как из-за поворота выходит Игнатьев. А рядом с ним, чуть не заглядывая ему в рот, идёт женщина в медицинской форме и накинутом сверху белом халате.

Молодая. Красивая. Я замечаю со вкусом уложенные светлые волосы, тщательный, хоть и почти незаметный макияж на лице. Улыбается хирургу так, что зубы мудрости рассмотреть можно. И… он улыбается ей. Правда, сдержанно. Говорит что-то, отдаёт бумаги, которые нёс, прикасается к плечу. Та кивает и, бросив на него многозначительный взгляд, скрывается за одной из дверей.

Как-то тут же вспоминается, что на мне сине-серая униформа врача скорой помощи, что за последние сутки я пропахла потом и кровью, не сказать бы хуже – предыдущего пациента стошнило в машине, а ещё одной формы на смену уже не было. Волосы у меня растрёпаны, косметики ноль целых ноль десятых, да ещё и наверняка круги под глазами от недосыпа.

– О, ягнёночек! Уже по мне соскучилась? – слышу насмешливое и поднимаю на Игнатьева усталый взгляд.

Могла бы и успеть уйти. Нечего было стоять тут и пялиться. Можно подумать, ты не знала, как на него смотрят женщины. Ты это ещё в университете видела сотню раз. А он прекрасно этим пользовался.

– Агния, ты что? – Даниил смотрит на меня серьёзнее, потому что я молчу, разглядывая его. – Что-то случилось?

– Нет, – качаю головой. – Я пойду.

– Подожди, – хирург бросает взгляд на часы. – У тебя ведь уже час как смена закончилась!

– Переработка, – пожимаю плечами. – Мне надо ехать, сдать бумаги.

Отворачиваюсь от недовольного чем-то мужчины и выхожу из приёмного. Вдыхаю холодный утренний воздух.

– Ты что, в реанимационной бригаде сегодня?

Он всё-таки вышел следом за мной и увидел машину.

– Да.

– Агния, постой!

Уже открыв дверь, оборачиваюсь к хирургу.

– Игнатьев, я дико устала. Что тебе нужно?

– Ты помнишь о нашем договоре? – спрашивает он.

– На память не жалуюсь, – киваю.

– Я говорил, что заберу тебя после смены!

Краем глаза замечаю, как переглядываются второй фельдшер и шофёр, и сжимаю челюсти, чуть не застонав. Просто прекрасно! Теперь вся подстанция будет в курсе!

– Насколько я понимаю, ты занят, – говорю сквозь зубы и немного невнятно. – Нет никакой необходимости. Свяжемся позже.

Не даю ему возможности сказать что-то ещё – залезаю внутрь и захлопываю дверь.

Спустя ещё час, отдав зевающему старшему врачу все документы, смотрю на себя в небольшое заляпанное зеркало в туалете. Ну… в общем-то всё именно так, как я и предполагала. Глаза ввалились, лицо бледное, на голове воронье гнездо. Тьфу ты, ну из-за чего я так расстраиваюсь?!

Плюнув на всё, выползаю на улицу. Дойти до Сашкиной квартиры, помыться – и спать! Желательно, часов двенадцать!

Да кто бы мне дал! Первое, на что я натыкаюсь взглядом – здоровенная машина на обочине, возле которой, прислонившись к капоту, стоит Игнатьев.

– Ты неотвратим, как расстройство желудка после селёдки с молоком! – вырывается у меня стон.

– Какие у тебя шикарные образные сравнения, ягнёночек, – язвительно восхищается Даниил. – Это ж надо ещё придумать такое!

– Всё для тебя, – вздыхаю устало. – Ну и что ты здесь забыл?

– Я же обещал, что встречу тебя после смены, – пожимает плечами хирург. – А свои обещания надо держать. Ну что, поехали?

Глава 8

Не успеваю я всё-таки шагнуть вперёд, как раздаётся отчётливый звук вибрации мобильного. Тут же тихое ругательство, и Игнатьев отвечает на звонок.

– Я ведь просил тебя не звонить!

Ноги у меня просто прирастают к полу, я вся превращаюсь в одно большое ухо. С кем он разговаривает?

– Мы всё выяснили, – голос у него спокойный, но с нотками недовольства. – Нет. Нет. Давай решать рабочие моменты на работе, а не вечером моего выходного дня!

Снова пауза.

– Это совершенно не твоё дело, Инна! – но раздражение в его голосе быстро сменяется на успокаивающий тон. – Перестань, пожалуйста.

Я отмираю и тихонько пячусь назад. В солнечном сплетении появляется какое-то противное ощущение. Почему-то в моём воображении эта Инна выглядит точь-в-точь как та улыбавшаяся хирургу девица. Может даже, это она и есть… Только вот почему это меня так напрягает?

Возвращаюсь в комнату, где спала. Включаю свет, задумчиво рассматриваю постель. Всё очень аккуратно заправлено, за исключением одеяла, которое я перекрутила во сне. Поправляю и его тоже. Интересно, а кто поддерживает здесь порядок? У Даниила есть домработница?

Замечаю на кресле рядом с кроватью стопку одежды. Это же моя! Вот только… я всё это забыла в ванной! Значит, Игнатьев принёс… Гена, давай я понесу чемоданы, а ты понесёшь меня… м-да. Лезет же всякая дичь в голову! Слава всем богам, хоть белье я не бросила как попало, а свернула и аккуратно запихнула между футболкой и брюками. Надеюсь, он ничего не рассматривал.

Господи, Агния, ну уж совсем его в извращенца не надо превращать! Вот ему заняться больше нечем!

Удручённо перебираю шмотки – надеть это я просто физически не смогу, всё грязное и пропахшее моей не самой ароматной работой – и вздрагиваю от стука.

– Агния, к тебе можно? – раздаётся голос за дверью.

– Заходи, – отвечаю, помедлив.

– Я увидел свет в комнате, – Игнатьев полностью спокоен, слегка улыбается. – Как ты? Выспалась?

– Да, спасибо, – киваю, отводя взгляд.

– Голодная? Пойдём, поешь что-нибудь, – он усмехается. – Предыдущую тарелку я у тебя прямо из-под носа выдернул, а то бы ты туда свалилась.

– Я же говорила, что хочу не есть, а спать, – пожимаю плечами. – Да и сейчас не особенно голодная.

Между нами повисает пауза.

– Агния, в чём дело? – Даниил останавливается прямо напротив меня, суёт руки в карманы.

– Ни в чём.

Я и сама не понимаю, что со мной происходит. Сажусь в кресло, натягиваю футболку на колени. Какая-то неловкость, недосказанность и ещё куча таких же «не»…

Игнатьев вдруг делает шаг вперёд и присаживается напротив меня на корточки.

– Слушай, ягнёночек, – сжимает мои колени руками, я вздрагиваю от этого движения, но он никак не давит и не пытается идти выше, просто держит, – я понимаю, тебе тяжело и сложно. Сталкиваться с предательством вообще всегда хреново, а когда предаёт человек, которого любишь – втройне хреново. Ты сейчас справляешься изо всех сил, и справишься, конечно. Ты сильная, всегда была сильной, я же столько лет тебя знаю, – улыбается мне тепло, без своей привычной насмешки, и губы у меня сами собой складываются в ответную улыбку. – Но знаешь, что ещё? Иногда и слабой побыть можно. Это нормально и не стыдно. И помощь принимать – не стыдно. Особенно от… – запинается, но продолжает: – …старого друга.

– А ты, значит… старый друг? – неловкость уходит куда-то, мне становится легко.

– Если сейчас снова напомнишь про таблеточки, я обижусь, – он закатывает глаза, и я невольно смеюсь.

Мужчина сжимает мои колени напоследок и встаёт.

– Пойдём, ягнёночек, поужинаем.

И протягивает мне руку, глядя прямо в глаза.

Помедлив, вкладываю свои пальцы в его. Даниил помогает мне подняться. На минуту накатывает странное ощущение, словно я… решилась на что-то, переступила какой-то рубеж, но тут мужчина отпускает мою руку и оно быстро исчезает.

– Тебе идёт эта футболка, – кинув на меня уже весёлый взгляд, сообщает Игнатьев.

Фыркаю в ответ, но тут же вздыхаю.

– Ну и из-за чего такое вселенское страдание? Идём на кухню, – хирург открывает мне дверь комнаты, выпуская, сам идёт следом. – Одна из трёх вечных проблем?

– Каких проблем? – не сразу соображаю, затормозив.

– Ну как же, – мужчина хмыкает, огибая меня, – основная. «Мне опять нечего надеть».

– Тебе смешно, а у меня ведь даже белья запасного нет, – мстительно сообщаю ему. – Оставил меня в буквальном смысле без трусов!

Игнатьев от неожиданности не вписывается в поворот и врезается плечом в дверной косяк.

– Что такое? – говорю сладким голосом. – Проблемы с вестибуляркой?

– Нет, – хирург даже не шутит в ответ, а просто ускоряется и влетает на кухню.

Когда я туда вхожу, он уже что-то вытаскивает из холодильника.

– Предлагаю решить проблему твоих… хм, твоей одежды и съездить к твоей подруге за вещами, – мужчина ставит передо мной овощной салат. – Мясо будешь?

Глава 9

И дело даже не в том, что мужчина на кухне раздет до пояса… сверху, слава богу, а не снизу. И не в том, что рот у меня внезапно наполняется слюной, пока я скольжу взглядом по перекатывающимся мышцам спины… Блин, по нему же мышечный каркас можно учить!

А в том, что он стоит у рабочей поверхности рядом с плитой и… танцует! Под какую-то очень знакомую музыку, которая звучит из колонок! Серьёзно, не просто два притопа, три прихлопа – это самый настоящий танец!

Смотрю на это зрелище с отвисшей чуть не до колен челюстью. А потом закрываю рот обеими руками и просто сгибаюсь пополам от беззвучного хохота, потому что он начинает подпевать – и я узнаю слова.

– О, бэйби, бэйби…

Жалко, что я не взяла из комнаты мобильный, думаю, всхлипывая от смеха в ладони. Какой компромат бы получился.

А мужчина делает какое-то сложное и очень быстрое па ногами, невероятным образом перекрещивает их, разворачивается вокруг своей оси одним слитным движением и утыкается взглядом прямо в меня.

– Любуешься? – ничуть не стесняясь, вздёргивает вверх одну бровь.

Мелко киваю несколько раз, продолжая зажимать обеими руками рот и пытаясь не хрюкать от смеха.

– А говорила, что с утра встаёшь в плохом настроении, – хмыкает Даниил.

– Эт-то всё ты-ы, – выдыхаю, справившись с хохотом, сажусь за стол и вытираю выступившие слёзы. – Первый раз встречаю мужчину, который подпевает Бритни Спирс…

– Фигня это всё, ягнёночек, – Игнатьев отмахивается. – Если какой-то мужик, чей пубертатный период пришёлся на девяностые, говорит тебе, что не знает, кто такая Бритни, – качает головой и продолжает наставительно: – шли нафиг этого любителя вешать лапшу на уши. Все хоть раз да пялились на девочку с косичками и в микроскопической юбочке.

– Ну ладно, Бритни – я ещё понимаю, но где ты научился так танцевать?!

– В те тёмные и покрытые мраком неизвестности времена, – начинает он тоном сказочника, – когда я ходил в старшую школу, был в моей жизни позорный эпизод – три года занятий в студии классического танца.

– Почему позорный-то? – смотрю на него, улыбаясь.

– Потому что все мои одноклассники ходили в подпольную качалку и тягали железо, – хмыкает Даниил, – а я в это время учил вальс и ча-ча-ча. Меня не били только потому, что я уже тогда был на голову выше всех. И сам мог врезать любому вплоть до сотрясения мозга. Правда, не то чтобы там было, что сотрясать, – говорит задумчиво, и я фыркаю.

– А почему не бросал тогда? – смотрю на него с любопытством.

– Влюблён был, – пожимает он плечами.

– В танцы? – спрашиваю наивно, и меня награждают ехидным взглядом.

– В партнёршу, – Игнатьев расплывается в довольной улыбке.

– Судя по твоему виду, вполне успешно, – говорю кисло.

Что мне за дело, что он был в кого-то там влюблён? Наверняка они из постели не вылезали… Тьфу, блин, лезет же в голову!..

– Меня вообще-то женщины любят, ягнёночек, – саркастически замечает хирург. – Это только ты какая-то странная!

Ставит передо мной тарелку с омлетом и нарезанными овощами.

– Тебе не холодно? – спрашиваю, упираясь взглядом в мышцы уже на груди.

– Лично мне – нет! – фыркает Даниил. – Что, боишься не устоять?

Прикусываю губу, оставляя этот выпад без ответа.

– Ну а ты чем занималась в школе? – мужчина берёт свою порцию и садится напротив меня.

– Музыкой, – вздыхаю, ковыряя омлет.

– Серьёзно? Какой инструмент?

– Фортепиано.

– Помнишь хоть что-нибудь? – Даниил смотрит на меня с любопытством.

– Раньше помнила, но уже несколько лет не играла, инструмента не было, – отодвигаю от себя тарелку.

– Невкусно? – спрашивает мужчина.

– Нет, что ты, – мотаю головой, – очень вкусно, спасибо.

– И поэтому ты ничего не съела?

– Извини, мне с утра тяжело есть, – признаюсь ему. – Всегда проблема запихнуть в себя еду. Нужно, чтобы хоть пара часов после сна прошла.

Игнатьев кивает, принимая объяснение.

– А я всегда хотела научиться танцевать, – говорю внезапно, поддавшись порыву, и хирург тут же вскидывает на меня глаза.

– Почему не научилась?

– Не знаю, – пожимаю плечами, улыбаюсь криво. – Музыкальную школу закончила, как-то не до того стало, в старших классах готовилась к поступлению. В университете – сам понимаешь, какие танцы…

– Научить тебя? – мужчина вдруг встаёт, тянет меня за руку, заставляя тоже встать.

– Зачем?! – теряюсь, а он уже отходит со мной вместе в сторону от стола.

– Желания должны исполняться, ягнёночек, – улыбается мне.

– Ты не одет! – голос меня подводит.

– Так и ты не в бальном платье, – хмыкает хирург. – Не переживай, я тебе просто покажу. Правило первое, – приподнимает мой подбородок, – мы не смотрим вниз, мы смотрим в лицо партнёру. Эту руку мне на плечо, этой сожми мою ладонь.

Глава 10

Из подъехавшей машины пациента, похоже, молодого парня, на носилках вытаскивают два фельдшера, с одним из которых я уже работала. Быстро иду навстречу коллегам.

– О, Агния, ты чего здесь? – вытаращивается на меня знакомый.

– Что у вас? – игнорируя вопрос, спрашиваю.

– Открытая черепно-мозговая, – сухо отвечает второй, – перелом костей черепа, сопор, кровоизлияние не могу исключить. Идиоты, – цедит в сторону.

Кидаю на него взгляд, пока мы торопливо заносимся в приёмное. Пациентом тут же начинают заниматься врачи стационара.

– Что там с идиотами? – спрашиваю у фельдшера, пока они отдают на подпись сопроводиловку и подписывают нужные бумаги.

– Да придурки малолетние, – мужчина явно зол. – Собственноручно поубивал бы всех этих самокатчиков нахрен!

Терпеливо выслушиваю матерную тираду, хорошо хоть, он быстро переходит к делу.

– Аж трое дебилов на эту дьявольскую машину влезли, – говорит мне. – Естественно, все под градусом. Ну и не справились с управлением. Врезались в парня, – кивает на пациента. – И, главное, идиотам по паре царапин, естественно, какое там сотрясение мозга, там сотрясать нечего, сплошная кость и две извилины, одна из которых уши держит, мать их!.. А этому вот, пожалуйста…

– Агния Станиславна! – зовёт меня со стороны другой голос.

Кивнув расстроенному уставшему фельдшеру, разворачиваюсь к Игнатьеву.

– Даниил Антонович! – с другой стороны тут же подбегает Инна. – У пациента прогрессирующее ухудшение, симптомы сдавления, костные фрагменты в полости черепа. Готовим к операции! Я пошла мыться!

– Инна Дмитриевна, не торопитесь, лучше дайте указания насчёт обзорной рентгенограммы и КТ, – спокойно говорит Даниил. – Я возьму с собой Агнию Станиславну.

– Но… – врач кидает на меня злой взгляд.

– Не надо мне в ране лишних рук, – качает головой нейрохирург. – Агния Станиславна, идите мойтесь.

Киваю, не споря, но вижу, с какой ненавистью на меня смотрит Инна, и вздыхаю, не удержавшись. Ещё работать толком не начала, а уже заполучила личного врага.

Операция проходит вполне успешно. Пациент остаётся в реанимации, а мы, размывшись, естественно, не едем домой – я ещё чуть не два часа пишу протокол, а Игнатьев раздаёт указания. Ну и бумажки тоже заполняет, куда ж без них в нашей работе.

– Я закончила, – отваливаюсь от стола в кабинете хирурга, откладывая ручку и потряхивая затёкшей рукой.

– М-угу, – мычит мужчина и тоже откидывается на спинку кресла, протирая глаза. – Я нет, но у меня работа и не заканчивается. Потом продолжу. У тебя завтра смена? – кидает на меня уставший взгляд.

– Ага, – киваю вяло. – Но, если ты не против, я сюда с тобой приеду на днях, мне до конца медкнижку оформить надо. Обновить, то есть.

– Да я понял, – отмахивается Даниил. – Ладно, поехали. Выспаться надо. И ещё дело есть.

Какое дело, я не спрашиваю, полагая, что меня это не касается. Но ошибаюсь.

Потому что когда Игнатьев подъезжает к дому и отпирает ворота, я вижу на внутренней стоянке ещё одну машину. Небольшую Киа, небесно-голубого цвета.

– Ты спрашивала, как будешь ездить на работу, – спокойно говорит хирург, следя за тем, как у меня отваливается челюсть.

– Т-ты… Т-ты… – начинаю заикаться, потому что то, что я вижу – это невозможно. Ну просто невозможно, потому что… потому что невозможно – и всё тут! – Т-ты с ума сошёл?! – выдавливаю из себя.

– Закрой рот, а то муху слопаешь, – выдаёт Даниил невозмутимо. – И не придумывай себе лишнего. Машина вполне на ходу, со свежим техосмотром, но не новая, подержанная, я достал её у одного знакомого, который тачками занимается, – специально тебе «на битьё», так сказать. Не будешь бояться поцарапать или вмятину поставить. У тебя же небольшой опыт вождения?

– Его почти и нет, – качаю головой и даже непроизвольно пячусь назад. – Я не могу. Так нельзя!

– Не выдумывай, ягнёночек! – хирург смотрит на меня серьёзно. – Это не столько тебе, сколько мне. Я, знаешь ли, не планировал тратить время, подряжаясь твоим личным водителем. А с общественным транспортом у нас здесь не очень. Так что выдохни, скажи спасибо, и мы не будем это больше обсуждать.

Я смотрю на него во все глаза. Нет, не может же этого быть… неужели Сашка права, и я ему… нравлюсь?! Ну ёкарный бабай!!! Я не знаю, что ещё думать! Ни один мужик не будет делать того, что делает он, если не испытывает к женщине как минимум очень тёплые чувства!

Тут же вспоминается Игорь, который орал на меня пару раз даже за то, что я слишком громко, по его мнению, хлопала дверью его ненаглядной машины.

Игнатьев хмурится, суёт руки в карманы.

– Агния, я устал и не хочу сейчас с тобой спорить… – начинает, но я его перебиваю.

– Я не собираюсь с тобой спорить.

– Не собираешься? – он как будто теряется на секунду.

– Нет, – качаю головой, – я думала совсем о другом.

Набираю побольше воздуха в грудь и делаю шаг к нему.

Глава 11

Даниил домой так и не приезжает – только уже под утро пишет сообщение, что остался в госпитале. Уточняет, где лежат ключи от машины, и что я без проблем могу её брать – или, если нервничаю, могу сегодня добраться на такси, а в первый раз сесть за руль, когда он сможет меня подстраховать.

Я действительно нервничаю. Права получала недавно, несколько месяцев назад, и с инструктором ездила прекрасно, но вот так, сходу, одной… Нет уж, лучше я и правда в первый раз с хирургом поеду куда-нибудь.

Есть мне совсем не хочется, поэтому пью чай, вызываю такси и еду на подстанцию. Там всё как обычно – пересменка, машины выстроились рядком во дворе, водители курят тут же. Иду внутрь и натыкаюсь на старшего.

– О, Агния Станиславна, доброе утро, – кивает мне Владислав.

– Доброе, Владислав Николаевич, – сдерживаю зевок и поёживаюсь.

Сегодня сыро и промозгло, ночью прошёл дождь, и меня потряхивает – да ещё и не выспалась.

– Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты в госпитале устраиваешься? – осторожно уточняет у меня старший врач.

Я понимаю, почему он спрашивает. Если уволюсь – у него снова будет не хватать специалистов, а проблем на подстанции и без этого достаточно.

– Ничего не изменится, – говорю уверенно, спокойно встречая взгляд мужчины. – Я не планирую уходить. Просто хочу защититься, – вздыхаю, потому что перед глазами встаёт улыбающийся Игнатьев.

Что-то у меня… малость сместились приоритеты. То есть, защита и работа по-прежнему на первом месте, но подвешенное состояние из-за наших с хирургом странных отношений добавляет поводов поразмыслить. А ведь есть ещё и будущий бывший муж, который в последнее время напрочь вылетел у меня из головы. Я ещё не подала в суд заявление о разводе, смутно представляю, как это делается, но боюсь, что реакция Игоря будет неадекватной.

Владислав кивает, но, кажется, мои слова его не особенно убеждают. Ну, уговаривать не буду.

Смена начинается как обычно. Приступ аллергии у ребёнка – родители перепугались и не стали дожидаться вызванного на дом участкового педиатра, давление у бабульки… Я заполняю бумаги после очередного вызова, когда со мной связывается диспетчер.

– Агния, вы там закончили?

– Да, Марин, карту на ходу могу написать, что там, срочное что-то? – уточняю параллельно с писаниной.

– Да, мать вызвала сыну, плохо, задыхается, тридцать лет, – диспетчер называет адрес.

– Ясно, Миш, поехали со светомузыкой, задыхается, – киваю водителю.

Проскочив пару светофоров на красный, подъезжаем к нужному дому, взлетаем на четвёртый этаж без лифта. Дверь нам открывает женщина в возрасте, и я понимаю, что тут происходит какая-то хрень – у вызвавшей здоровенный фингал под глазом.

– Здравствуйте, что произошло? – захожу внутрь и с трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщиться – в квартире стойкий запах перегара, откуда-то доносятся какие-то непонятные звуки.

– Ох, да сынок у меня, плохо ему, – женщина суетливо проходит вперёд, распахивает дверь в одну из комнат. – Слышишь, слышишь? Хрипит, я так испугалась…

– Хрипит? – с сомнением прислушиваюсь к тем звукам, которые меня насторожили, переглядываюсь с коллегой. Это скорее на храп похоже, а не на хрип. – Ну пойдёмте.

Прохожу в комнату, уставленную пустыми бутылками. Да тут, похоже, недельный запой был, не меньше. Трясу за плечо мужика, лежащего на скомканной постели.

– Уважаемый, просыпаемся, – говорю громко.

– Да что ж ты так грубо с ним?! – тут же наезжает на меня мать. – Надо же ласково, потихоньку…

– А-а-а… – мужик переворачивается и выдаёт трёхэтажную матерную тираду.

– Вам мать скорую вызвала, – уже понимаю, что нафиг мы тут не нужны, но отработать-то надо.

– На… и по… скорая мне тут?!

– Ясно, – выпрямляюсь и оборачиваюсь к фельдешру. – Пойдём.

– Да ты что?! – матушка пьянчуги заступает мне дорогу. – Ему же плохо!

Только открываю рот, чтобы ответить, как у меня за спиной раздаётся вопль. Быстро разворачиваюсь и… вскрикнув, теряю равновесие от прилетевшей мне в рёбра табуретки. Первая мысль – хорошо, что не в голову попало. Шустро отползаю к выходу, глядя, как «пациент» вскочил с постели и вращает безумными глазами.

– Агния, давай назад, назад, скорее! – второй фельдшер подхватывает наши чемоданы, я наконец сгребаю в кучку конечности и выношусь из квартиры следом за коллегой.

– Дерьмо, Агния, ты как?! – фельдшер быстро ощупывает мне рёбра.

– Переломов нет вроде, – морщусь и достаю телефон, звоня диспетчеру. – Марина, вызывай к нам психов. Пациент белочку поймал. И… на следующий вызов поехать сразу не смогу, – прикладываю ладонь к чёртовым рёбрам.

Психиатрическая бригада очень удачно оказывается свободной и приезжает быстро. Мужика в делирии после двухнедельного, как выяснилось, запоя, быстро скручивают четверо крепких фельдшеров. Недовольной остаётся только мамаша – видите ли, с её сыночкой обошлись слишком грубо, а его всего-то надо было успокоить!

– Доуспокаивались уже! – рявкаю в конце концов на неё, когда связанного пациента уносят в машину. – Синяк вам под глазом тоже он для успокоения поставил?!

Глава 12

– Вот когда будет, тогда и разберёмся, – выдыхает он мне прямо в губы и целует, но очень осторожно и коротко, отстраняется почти сразу. – А пока… не доводи меня, ягнёночек! Я ведь всё-таки не железный.

Прикусываю губу, потому что… я тоже, кажется, не железная. Но при неловком движении бок тут же напоминает о себе, заставляя меня поморщиться. И мужчина, естественно, сразу это замечает

– Так, сейчас идёшь в душ, – отходит от меня на пару шагов. – А потом – в постель! Лечиться и выздоравливать!

– Только не говори мне, что мы будем играть в доктора и пациентку, – не могу сдержать улыбки.

– Упаси меня боже от такого! – Даниил закатывает глаза. – Таких ролевушек мне на работе хватает! Всё, ягнёночек, в остроумии потом поупражняешься. Так, только вот ещё кое-что… Спиной ко мне повернись.

– Зачем? – на автомате делаю, что сказано, а он берёт и… расстёгивает застёжку моего бюстгалтера!

С трудом успеваю прижать бельё руками к груди, чтобы не сползло.

– Игнатьев! – рявкаю на него.

– Не поворачивайся, – слышу тихое и хриплое. – Иди в душ. Тебе было бы больно дотягиваться самой.

Раздаются торопливые шаги, хлопает дверь, и я выдыхаю. Вот ведь… Доиграемся мы. Как пить дать доиграемся. Причём безо всяких врачей и пациенток.

Помыться, хоть и не без проклятий и постанываний, мне удаётся довольно быстро, и я действительно ложусь, устраиваясь на подушках повыше. В полусидячем положении не так больно.

– Ягнёночек, – раздаётся из-за двери, стоит мне устроиться, – я вхожу и очень надеюсь, что ты одета.

– Нормальные люди не уведомляют, а спрашивают, – выговариваю появившемуся в комнате хирургу.

– Для начала, с чего ты взяла, что я нормальный? – он подходит к постели и ставит на тумбочку поднос с едой, а сам садится с краю. – Моя психика уже и так слегка пошатнулась с тобой рядом.

– Хочешь сказать, если бы увидел меня голой, то совсем бы крыша уехала? – хмыкаю скептически.

– Ягнёночек, давай не развивать эту тему, а? – умоляюще говорит Даниил. – Я ещё с твоего раздевания не отошёл. Поешь лучше.

– Спасибо, – растроганно улыбаюсь. – Не помню, чтобы за мной кто-то так ухаживал.

– Знаешь, я бы, честно говоря, предпочёл дарить тебе цветы и водить по ресторанам, а не осматривать твои гематомы, – укоризненно качает головой хирург. – Но у нас с тобой всё не как у людей.

– Есть такое дело, – сую в рот первую вилку какого-то сложного тёплого салата и закатываю глаза. – М-м-м, божественно! Ты что, сам это приготовил?!

– Мог бы, – ухмыляется он, – но за меня это уже сделала доставка одного ресторана.

– А ты ел? – спрашиваю невнятно.

– Не разговаривай с набитым ртом, – грозит мне пальцем Даниил. – И чему тебя мама учила?

У меня вдруг портится настроение. Мама. Точно. Я ведь последний раз звонила ей несколько недель назад. Она так до сих пор и не в курсе ни моего развода, ни прочих проблем… Помощи и поддержки от неё всё равно не дождёшься, а нотаций будет вагон и маленькая тележка.

– Что я такого сказал? – слышу удивлённое.

– Ничего, – качаю головой, ковыряясь в тарелке. – Вспомнила, что матери давно не звонила.

Ловлю на себе пристальный взгляд, но мужчина не задаёт вопросов. А мне неожиданно хочется с ним поделиться.

– Мама никогда меня не одобряла, – дёргаю плечом, отвожу глаза. – Не знаю почему, но я всегда всё делала не так. Или можно было лучше. Или можно было по-другому, потому что «ну я же тебе говорила», – усмехаюсь грустно. – Видимо, она хотела какую-то другую дочь, а я её ожиданий не оправдала.

– Я тебя понимаю, ягнёночек, – теряюсь от тёплых, ласковых ноток в голосе мужчины, поднимаю на него взгляд. Он улыбается мне. – У меня отец такой же.

– Ты никогда не упоминал о своей семье, – говорю негромко.

– Мы почти не общаемся, – он пожимает плечами. – Я долго пытался что-то доказать родителям, но потом понял, что это бесполезно. И решил, что не хочу тратить своё время на людей, главное для которых – самоутвердиться за мой счёт. Иногда единственный способ сохранить хоть какие-то отношения – максимально ограничить общение. Я знаю, что у родителей всё в относительном порядке, они – ну, наверное, знают про меня. Этого достаточно.

Киваю, соглашаясь. Мне становится немного легче – то ли потому, что у нас схожие ситуации, то ли просто потому, что рассказала. Доедаю салат и отставляю тарелку.

– Выпей обезболивающее, – Даниил забирает у меня поднос. – Я завтра уеду рано.

– Мне больничный нужно открыть… – морщусь, вспоминая, но договорить не успеваю.

– Открою я тебе больничный, не парься, – отмахивается хирург. – Твоя задача – нормально питаться, высыпаться и выздоравливать. Всё, ягнёночек, спокойной ночи.

– Нет, подожди, – неловко откидываю плед, которым укрывалась, сползаю с кровати.

Я специально надела комплект из шортов и свободной широкой футболки, которую могу надеть и снять самостоятельно. Всё прикрыто, только ноги видны, но тут уж ничего не поделаешь. Похоже, кстати, Даниилу и этого хватает, потому что он остановившимся взглядом смотрит на мои коленки.