Развод. Чужая родная дочь

Глава 1

- Да что ж такое?! - бормочу, прокручивая мышкой список документов в самый низ. – Почему опять не сходится?

Дико злая и встревоженная, набираю мужу. Идут длинные гудки, но трубку он не берет.

- Замечательно! Просто чудесно!

- Маааам…

Тонкие ручки дочки обвивают меня за талию и крепко обнимают. Катюша кладет подбородок на плечо и звонко целует в щеку. Всю злость и раздражение как рукой снимает.

- Ты чего ругаешься? – дочь ластится как котенок, и я не выдерживаю: разворачиваюсь и крепко обнимаю.

- Да так…По работе.

- Мам, а ты помнишь про пирог? Ты мне обещала…

Черт, точно!

- Конечно, помню, - захлопываю ноутбук и поднимаюсь на ноги. – Раз обещала, идем печь. Но, чур, ты мне поможешь с грушами!

- Договорились! У меня идея! А давай устроим папе сюрприз?

Замираю и удивленно оглядываю хитрющую дочь.

- И какой же?

- Давай поедем к нему на работу с пирогом? – выпаливает, складывая ладошки в молитвенном жесте. - Он будет очень рад! Папа же любит твои пироги! Мамочка, ну, пожалуйста, ну, пожалуйста!

Я раздумываю буквально секунду. Тем более, у меня к Тарасу тоже скопилось много вопросов по бухгалтерии, а трубку он не берет.

- А давай!

- Ураааа! – Катюша хлопает в ладоши. – Спасибо, мамочка, ты лучшая!

Дочь кидается мне на шею, но я в последний момент перехватываю ее руку. Поворачиваю на свет и внимательно разглядываю.

– Откуда у тебя синяки?

- Не знаю, - Катя пожимает плечами. – Ударилась наверно где-то.

Звучит, конечно, правдоподобно. Наша дочь с самого детства не вписывается в повороты и тот еще неуклюжий медвежонок. Всегда и везде торопится и тем самым собирает углы по пути.

Но сердце трепыхается, как птица в клетке. Неожиданно материнское чутье поднимает бунт на корабле, подавая сигналы тревоги. Пульс зашкаливает, страх парализует. Мысленно делаю пометку сдать с Катюшкой анализы до школы и показать ее педиатру.

Совместная готовка вытесняет дурные мысли, и я здорово отвлекаюсь и от тревоги за дочь, и от дурацкого отчета для налоговой. Мы упаковываем пирог в фольгу, заворачиваем в полотенце и едем в офис.

Вот только нашего папы и мужа там нет.

- Тарас Иванович как с обеда уехал, больше не возвращался, - пожимает плечами администратор, отводя взгляд в сторону и слегка краснея. Как будто что-то скрывает от меня, и ей за это стыдно. – Извините…

Внезапно, как по щелчку, в голове всплывает один факт, терзающий меня вот уже четвертый день подряд.

- Алла, скажите, пожалуйста, а что в этом месяце закупали у ООО «Смак»? Платежки есть, а других документов нет. Может, они у вас?

Администратор ошарашенно округляет глаза и неистово мотает головой. Как будто я глупость несусветную спросила.

- Ничего. Мы же разорвали с ними контракты еще три месяца назад…

Теперь глаза округляются у меня. Я даже, кажется, забываю, как моргать. Лишь стою, вылупившись, как баран на новые ворота.

То есть, как это «разорвали контракты»?! У нас же «поставок» было за эти три месяца в общей сумме почти на шесть миллионов! И это без НДС!

- Спасибо, поняла…

Попрощавшись, мы с дочкой возвращаемся к машине.

- Мам, что-то случилось? – Катюша забирается на переднее сидение, пристегивается и осторожно кладет пирог на колени.

- А? Все нормально, - отмахиваюсь, заводя двигатель. - Рабочие моменты…

- А где папа, ты не узнала?

- Уехал на важную встречу. Поехали домой, там его встретим.

Дома дочь отправляется спать достаточно рано, так и не попробовав несчастный пирог. Но я настолько поглощена неожиданным открытием и проблемами в фирме, что не обращаю внимания на данный факт.

Я же иду на кухню, включаю ноутбук, открываю программу бухгалтерии и смотрю на цифры, которые сейчас, в свете открывшихся фактов, выглядят как какие-то иероглифы.

Часа через полтора в замке ворочается ключ, и я спешу в коридор. Тарас стаскивает с ног ботинки, напевая себе под нос какой-то веселый мотивчик.

Вскидывает голову и вздрагивает, натолкнувшись на меня. Улыбка и хорошее настроение медленно стекают с его лица. В глазах зарождается раздражение, которое он уже и не скрывает, едва с моих губ слетает:

- Ты где был? Время двенадцатый час, я волновалась. Да и Катюшка тебя так ждала, пирог испекла, хотела угостить…

- Что ты начинаешь с порога? – кривится муж, как будто я ему на мозоль наступила. - Можно я хотя бы отдохну?

Тарас швыряет пиджак на комод и проходит мимо меня на кухню, засучивая рукава рубашки. Замечает тот самый пирог, над которым мы с Катюшей колдовали столько часов, и… просто отламывает его грязными руками.

Пораженная таким поведением, выпаливаю очередной «упрек»:

Глава 2

Мне как будто в лицо плюнули. Изваляли в грязи одной фразой.

Конечно, мне больно от предательства мужа. В душе как будто атомная бомба взорвалась.

Но эта боль ничто по сравнению с болью за дочь. За мое сокровище, которая так сильно и беззаветно любит папу. А он, оказывается, считает ее чужой.

- Петровский, ты в своем уме вообще?! Что ты несешь?! Десять лет, значит, Катя была твоей дочерью, а теперь вдруг стала не твоей?!

- Неееет, - шипит Тарас, наставляя на меня палец. Глаза бешеные, безумные. Ощущение, что он неадекватен. Пячусь к стене, боясь, что он поднимет на меня руку. А Тарас, кажется, может. – Я уже столько лет сомневаюсь, Оля. Катюха же на меня не похожа совершенно! Светленькая, , глаза голубые. А я – кареглазый брюнет!

- Аааа, понятно, откуда ветер дует, - каждое слово пропитано ядом. Меня трясет, разрывает от такого спектра эмоций. - Мама твоя снова запела старую песню о главном, да?

- Маму мою не трожь! Она не причем! У меня у самого глаза есть! Я ведь тебя взял сразу после Ростика, твоего бывшего. И ты уж очень быстро залетела. Я не задавал вопросов, потому что любил. Но я все больше чувствую, что Катька мне чужая. Вот тут чувствую, - стучит кулаком по груди. - Так все! Я основное взял. За оставшимися вещами приеду позже. И да, на развод сам подам.

Тарас подхватывает чемодан и, не оглядываясь, идет на выход. Конечно же, как в дешевом кино, напоследок хлопнув дверью. Как будто точку жирную в десяти лет брака поставил.

Как неживая, бреду, не понимая, куда. Ноги подкашиваются, и я буквально падаю на диван. И, ничего не видя перед собой, стеклянными глазами гляжу в стену напротив.

Слез нет. Как и эмоций. Никаких. Абсолютно. Похоже у меня шок. В голове рой мыслей, но я ни о чем не могу думать и сосредоточиться хотя бы на одной.

Меня терзает только одно: как обо всем рассказать Катюше? Это ее убьет.

- Мама? – в дверях появляется заспанная и растрепанная Катя.

Оказывается, уже наступило утро. Солнце яркими лучами уходящего лета врывается в окно, а я и не замечаю.

Дочь подходит ближе и, крепко нахмурившись, разглядывает меня.

– Ты что, не ложилась спать? – ее голос пропитан волнением. Катюша, несмотря на свой возраст, забирается мне на колени и крепко обнимает.

- Нет-нет, - прижимаюсь к солнышку и едва сдерживаю рвущиеся слезы. Меня буквально выворачивает, ломает от жестокого предательства Тараса. – Я просто рано встала.

- Ты заболела? Ты очень грустная, - дочь заботливо проводит ладошкой по щеке.

- Все хорошо, Катюш. Не волнуйся. Жарко стало, а потом не смогла уснуть.

- А где папа? Он уже уехал, да? – осторожно киваю головой, и дочь заметно расстраивается.

- Папа…а у него оказывается командировка. Представляешь, вечером приехал, собрал вещи, поспал и с утра уехал. Но он тебя поцеловал перед сном и просил передать, что очень тебя любит.

Дочь пристально смотрит на меня. Внимательно. По-взрослому. Как будто насквозь видит, что я нагло вру. Иногда я даже боюсь ее проницательности.

- А папа привезет мне магнитный морской бой? Он обещал поиграть.

- Купит, дочь, купит, - бормочу, утыкаясь в ее макушку.

Я на грани. Держусь из последних сил, чтобы не завыть.

Как, как, ты, Петровский, нашел в себе наглости отказаться от этой чудесной девочки?! Ты недостоин ее чистой и искренней любви и носить гордое звание ее отца.

- Мама, - Катюша осторожно «подбирается» с вопросом, - а когда мы пойдем покупать мне вторую обувь для школы? Мне те туфли уже маленькие…

Крепко жмурюсь, растираю виски, звонко чмокаю дочь в щечку и решительно поднимаюсь с места.

- Сегодня и пойдем. У меня как раз незапланированный выходной. Нужно подготовиться к школе, пока Мира с Дариной в больнице. Потом свободного времени может и не быть.

Мы завтракаем на скорую руку и едем в торговый центр. Обходим его сверху донизу, но не находим «тех самых» туфель. Во втором и третьем история повторяется. Мы решаем отложить вопрос на недельку, надеясь на новый завоз.

По пути заглядываем в супермаркет и набираем продуктов.

- Недостаточно средств, - меланхолично заявляет кассир.

- Не может быть, - краснею, чувствуя, как в очереди позади поднимается волна недовольства. – Давайте попробуем еще раз.

Женщина пожимает плечом, тычет на аппарате в кнопки, и я еще раз прикладываю карту.

Результат все тот же.

- Не вышло. Опять недостаточно средств. Наличными будете оплачивать? – уже раздраженно интересуется кассир.

- Да, сейчас…

Но в кошельке я едва наскребаю триста рублей. Ровно на хлеб и молоко.

- Девушка, вы будете оплачивать или нет? – взрывается пожилая женщина в очереди. – Можно как-то побыстрее? Сколько можно тут стоять? Через семь минут наступит три часа дня, и скидка по пенсионному перестанет действовать!

Я краснею, бледнею и уже раскрываю рот, чтобы попросить кассира оставить только хлеб и молоко, как позади раздается уверенное:

Визуализация героев

Мои хорошие, я хочу показать, как я вижу наших героев) Напоминаю, что ваше представление может не совпадать с авторским, и это абсолютно нормально)

НАТАН

КАТЮША

ОЛЬГА

А вот с этой визуализации, можно сказать, и родилась эта история) Как только увидела фото, сразу поняла - ОНА)

А вам кто из героев понравился больше всего?) Совпали представления?)

С любовью ко всем и каждому, Николь.

Глава 3

- Спасибо, - бормочу растерянно, отчаянно краснея. Мне все еще неловко перед всей очередью и за задержку, и за то, что с моей карты пропали все деньги. – Вы нас очень выручили.

Только незнакомец меня не слышит. Даже не поворачивает головы в мою сторону.

Мимолетом отмечаю, что мужчина очень красив. Высокий, даже очень. Метр девяносто точно. Большой. Настолько, что за его широкой спиной ничего и никого не видно. Белая рубашка, серый модный костюм. Красивые черты лица: высокий лоб, темные, чуть вьющиеся волосы, прямой нос, тонкие губы и цепкие глубокие, почти черные глаза.

И сейчас он ими исподлобья цепляется в Катюшу. Блуждает по ее личику. Часто дышит и то сжимает, то разжимает кулаки, напоминая сумасшедшего.

- Ну, чего застыли? – голос ворчливой пожилой женщины выводит из оцепенения. – Оплатили – освобождайте кассу. Держи, милочка, вот мое пенсионное удостоверение…

Но мужчина, кажется, ее не слышит. Тянется ладонью к личику Катюши. Дочь смущается и вжимается в меня, крепко обнимая. Осторожно и медленно задвигаю дочь за свою спину. Сердце колотится навылет. Мало ли, может, он маньяк какой?..

Мужчина, заметив мое действие, крепко растирает лицо ладонями. Как будто стирает наваждение. А мы с Катюшей, пользуясь случаем, отходим в сторону, к камерам хранения. Наш спаситель пробивает бутылку минералки и догоняет нас.

- Извините…

- Спасибо вам за помощь, - торопливо благодарю, подхватывая огромные пакеты. – Оставьте мне, пожалуйста, ваш номер телефона.

Мужчина вскидывает брови, с трудом удерживая улыбку.

- Это не то, что вы подумали, - закатываю глаза. Стреляю взглядом на его правую ладонь, на котором поблескивает обручальное кольцо, и все становится на свои места. – Я тоже вообще-то замужем. Я вам долг верну. У вас же карта привязана к номеру телефона?

- Необязательно. Для меня это ничего не стоит…

- А я не люблю быть должной.

Мужчина закатывает глаза и бормочет что-то типа «ох, уж эти самодостаточные женщины» и достает визитку из кармана. Серебристый прямоугольник, на котором только фамилия, имя, отчество и личный номер телефона.

Петранский Натан Георгиевич.

Красиво звучит.

- Сегодня или край завтра, - прячу визитку в карман. – Спасибо за помощь. Извините, нам пора.

Подхватываю пакеты, во вторую руку - ладошку дочери, и мы стремительно покидаем магазин. Спину прожигает в районе лопаток, отчего отчаянно хочется передернуть плечами, чтобы скинуть назойливый взгляд. Даже оборачиваться не нужно, чтобы увидеть, что темные глаза Натана по-прежнему цепляются за нас.

- Постойте! – властный голос догоняет. Но вопреки короткому приказу мне хочется, наоборот, ускориться. – Подождите!

Мужчина обегает нас и преграждает дорогу.

- Давайте я вас подвезу. У вас тяжелые пакеты, не тащить же все на себе. Еще и с ребенком.

Его слова – укол в самое сердце. До слез. Так странно получить заботу от совершенно незнакомого мужчины и не получать ее за десять лет брака…

Тарас никогда не воспринимал ни мою работу, ни мой декрет всерьез.

- Не понимаю, отчего ты устаешь? Ты сидишь дома. Захотела – полежала, поспала. Захотела – поела, попила кофе. Захотела – пошла гулять.

И объяснять, что помимо работы я делала все важные домашние дела было бесполезно. Что я несла ответственность за жизнь и здоровье маленького человека – тоже. Что я делала все, кроме посидеть и полежать в декрете.

Тарас никогда меня не слышал. Он считал, что ведение бизнеса гораздо сложнее, чем служить маленькому ребенку и при этом еще работать в его дневные сны и по ночам.

- Позвольте, я вам помогу, - Натан делает шаг вперед. Он не давит, а терпеливо ждет, когда я решусь. Этот мужчина действительно хочет помочь.

И Катюша помогает принять мне окончательное решение.

- Мам, я устала…, - жалобно бормочет. Дочь бледная, на лбу выступает испарина. Перегрелась, что ли?

- Хорошо, - решительно киваю незнакомцу. - Подвезите нас, пожалуйста.

Натан подхватывает наши покупки и грузит их в багажник. Галантно открывает пассажирскую дверь и помогает забраться Катюше.

Мы едем молча, но я часто ловлю сосредоточенный и хмурый взгляд Петранского на своей дочери в зеркале заднего вида.

И не я одна.

- Мама, кто этот дядя? – интересуется Катюша шепотом, прижимаясь ко мне. Обнимаю ее двумя руками и чувствую, как колотится ее сердечко от волнения.

- Этот дядя нам помогает. Все хорошо, солнышко.

- Он похож на медведя. Я его боюсь…, - смущенно бормочет дочь, слегка краснея.

Натан хмыкает с переднего сидения, но тут же берет себя в руки и, чтобы не смущать Катюшу, изображает сосредоточенность на дороге.

- И почему он так смотрит на меня? – она вскидывает личико.

- Простите, - вмешивается Натан. – Я не хотел вас напугать. Просто ты…очень похожа на одну мою знакомую. Просто одно лицо. И я…немного в шоке. Какой подъезд?

Глава 4

Остаток всего дня я пытаюсь дозвониться до мужа и выяснить, какого черта он заблокировал мою карточку и выпотрошил копилку, в которой мы откладывали на отпуск. Но Тарас сначала не берет трубку, а потом я и вовсе оказываюсь в черном списке.

Как у него все легко и просто! Взять и стереть из жизни десять лет брака только потому, что у него появилась другая женщина. Разве так быстро можно разлюбить?

Хорошо, допустим, разлюбил он меня давно. Но разве так быстро можно потерять уважение к человеку? Жене, женщине, из рук которой ты ел, с которой спал. Которая вся для тебя, которая делала все, чтобы ему было комфортно. Которая была невероятно удобной. Как плед, которым ты любишь укрываться по вечерам. Он старый, с потертостями, и ты давно можешь позволить себе купить новый, но…к этому ты уже прикипел.

А Тарас этого не оценил. Просто вычеркнул из жизни, оставив без средств к существованию. Выбросил на обочину, как мусор.

Ладно я, но Катюша – то в чем виновата?!

Откуда у Тараса в голове вообще, что она – не его дочь! Свекровь часто наседала на него с этим вопросом, но он отмахивался. А сейчас вдруг резко передумал…

Катя безмерно и беззаветно любит отца. И его предательство станет серьезным ударом для дочери. Я боюсь настолько, что она может утратить веру в мужчин, и это скажется на ней в дальнейшей жизни.

Телефон напоминает о себе громким звонком на всю квартиру. Несусь к столу в надежде, что муж одумался, и мы сможем обсудить все имущественные вопросы спокойно, цивилизованно. Как взрослые люди.

Но это не Тарас.

- Алло, да, мам?

- Олечка, - мама часто дышит и с трудом говорит, - Олечка, приезжай, мне так плохо…

Моя мама давно мучается давлением. Врач прописал ей таблетки для поддержки стабильного состояния, но мама часто забывает их принять.

- Что случилось? Давление? Сердце?

- Приезжай, Оль…Господи, как мне больно…

Собираюсь со скоростью пули. Договариваюсь с Наташей, сестренкой Миры, что она посидит с Катюшкой пару часов, а сама вызываю такси. Да, понимаю, что в моей ситуации, когда у меня осталось двадцать тысяч рублей заначки, собранной на репетиторстве, это расточительство, но по-другому не могу. Это же мама! Я себе не прощу, если с ней что-то случится.

Я оказываюсь возле ее двери буквально через пятнадцать минут. Требовательно зажимаю звонок, умоляя все высшие силы, чтобы не было поздно.

Но слава Богу, мама открывает. Вся бледная, заплаканная, но живая.

- Мам, ну, как ты? Может, «Скорую»?

- Проходи, дочь, проходи, - не обращая внимания на мои вопросы, мама, чуть ссутулившись, бредет на кухню. Наливает стакан воды, но рука дрожит, и она половину расплескивает на пол.

- Давай я сама!

Усаживаю маму на стул, протираю пол и подаю новый стакан. Мама пьет большими глотками и, слава Богу, немного успокаивается.

- Где твой тонометр?

- На подоконнике. Да у меня все нормально с давлением. Это шок…

Я не слушаю маму. Замеряю давление, оно действительно почти в норме. Проверяю ее таблетницу, чтобы убедиться, что она не пропустила прием препаратов.

- Сядь. Дочь, это правда? – сипит, когда я опускаюсь напротив.

- Ты о чем?

- О вас с Тарасом…Я ему звонила сегодня. Еле дозвонилась. Хотела попросить помочь привезти и собрать мне комод. А он сказал, что…бывшей теще не будет помогать, - всхлипывает, заживая рот ладонью. - Что я его достала, и он рад от нас всех избавиться. А еще… он подал на развод. Это так, дочка?

Грустно усмехаюсь, отворачиваясь к окну.

Вот где собака порылась.

Мама всю жизнь меня тянула одна. Папа ушел, когда мне не было и года. По словам матери, потому, что я все время плакала и требовала много внимания. Мама никогда не говорила открытым текстом, но часто намекала, что я разрушила ее жизнь. Что ей было тяжело тянуть меня одной, и она во многом себе отказывала.

Поэтому, когда появился Тарас, бизнесмен средней руки, частенько балующий тещу, мама стала на него едва ли не молиться. Тарас стал светом в ее окошке, и мама облизывала его с головы до ног. Ей было плевать на меня, лишь бы Тарас был обласкан и не смотрел налево и, не дай Бог, не ушел от меня.

Поэтому слова моего в ближайшем будущем бывшего мужа были восприняты матерью как личная трагедия вселенского масштаба

- Правда, мам. У него появилась другая женщина, и он ушел к ней.

Обнимаю себя и растираю предплечья. В этот момент остро хочется ощутить тепло. Поддержку. Показать, что я не одинока. Что мне помогут справиться.

Но мама в своем репертуаре.

- Нет…Нет, нет, я не верю, - завывает, начиная снова рыдать. – Тарасик, он же такой замечательный! А ты…проворонила такого мужика! Не обхаживала его, внимания не уделяла…Что, я не вижу, что ли? Все пыталась доказать, что самостоятельная! Самодостаточная! А кому будешь нужна в свои тридцать пять да еще и с ребенком на руках?!

Вот чего-чего, а оскорблений я не потерплю!