Развод. Грязными ногами по душе

Глава 1

Телефон, отчаянно требуя внимания, начинает прыгать по прикроватной тумбочке в три часа ночи. Сын уже полгода живёт отдельно, строит свою жизнь, а я так и не могу позволить себе полностью отключать гаджет на ночь. Многолетняя привычка каждую минуту беспокоиться о нём до сих пор не отпускает, так и держит в ежовых рукавицах материнской тревоги.

Путаясь в одеяле, шарю рукой по тумбочке и наконец смотрю на экран. Номер мне не знаком. Сердце начинает колотиться от дурного предчувствия.

— Алло, — шепчу я в трубку.

— Я знаю, что ты спишь с моим мужем, — раздаётся в моём ухе ледяной, пропитанный ненавистью женский голос, обжигающий, как кислота. — Ты об этом пожалеешь, шлюха!

Ответить не успеваю, вызов сбрасывают. Сажусь в кровати, пытаясь прийти в себя, понять, что это было, что за шутки?! Рядом со мной мирно сопит мой собственный муж, укрывшись одеялом до подбородка. Андрея пушкой не разбудишь — он даже не пошевелился, пока я чуть не получила инфаркт от шока. Я раздражённо трясу мужа за плечо, но он только недовольно бормочет во сне.

— Андрей, проснись! Мне только что звонила какая-то странная женщина, — требую я и для надёжности толкаю его локтем в бок.

— Какая женщина, Лена? Сейчас ночь, дай поспать, — стонет муж, не открывая глаз, недовольный тем, что его разбудили.

— Она сказала, что я сплю с её мужем, Андрей! Угрожала мне, — срываюсь я, и в моём голосе предательски звучат истеричные нотки.

— Не выдумывай ерунду. Кто-то ошибся номером, а ты паникуешь. Спи, — так и не открыв глаз, говорит Андрей, переворачивается на живот и начинает громко сопеть.

Падаю обратно на подушку и устремляю взгляд в тёмный потолок. Может, муж и прав, может, я просто себя накручиваю? Скорее всего, так и есть, это просто какая-то ошибка, злая шутка. Но уснуть я уже не могу — сон безвозвратно улетучился, оставив меня наедине с горьким осадком. Почему-то в темноте в голову лезут самые мрачные мысли. Мне кажется, что этот звонок — предзнаменование, зловещее предупреждение о грядущих несчастьях. Между нами с Андреем и так пролегла трещина, а теперь начнёт расползаться, превращаясь в зияющую пропасть, которую уже ничем не заделать.

Мы поженились двадцать пять лет назад, еще совсем молодыми. Мне было восемнадцать, я только первый курс медицинского колледжа окончила, а мужу на пять лет больше — он уже отслужил в армии, вернулся возмужавшим и серьёзным. Через год после свадьбы у нас родился Егорушка — наш любимый сыночек, наше солнышко, — и вся жизнь тут же закрутилась вокруг него.

В детстве сын часто болел — у него врождённый порок лёгкого. Чего мы только ни пережили! Мы с ним не вылезали из больниц и санаториев, пока врачи наконец не нашли причину постоянных воспалений и не устранили её, проведя сложную операцию. Потом Егорушка пошёл в школу и на кружки, и мы снова погрузились в заботы о его будущем, но уже другие: репетиторы, плавание, карате, музыкальная и художественная школы… Мы с Андреем едва успевали работать и водить сына повсюду, стараясь дать ему всё самое лучшее.

К счастью, Андрей пошёл на повышение, и я смогла работать на полставки, устроилась диетической сестрой в местный профилакторий, составляла меню и следила за питанием отдыхающих. Хорошо, что успела окончить медицинское училище, пока была беременна, иначе не было бы и этой работы.

Но вот сын вырос, отлично окончил школу, поступил в университет, окончил его с красным дипломом — наша гордость — и получил отличное предложение о работе, о которой только можно мечтать. Он у нас талантливый микробиолог. Его пригласили в престижный научный центр и сразу предоставили жильё.

Казалось бы, что ещё нужно матери для счастья? Сын устроен, здоров, занимается любимым делом. Но… даже если опустить тот факт, что я безумно скучаю по нему, что мне его очень не хватает, остаётся ещё кое-что. После отъезда сына оказалось, что, кроме него, нас с Андреем больше ничего не связывает, точек соприкосновения почти не осталось. Нам даже не о чем поговорить, мы стали словно чужими людьми, живущими под одной крышей просто по привычке. И этот звонок, как мне кажется, лишь подтверждает мои опасения.

Но ещё печальнее другое: я стала замечать, что раздражаю мужа, что я ему просто надоела. Все мои попытки найти общие интересы, разжечь угасающий огонь, сходить вместе в театр, записаться на бачату, пройти какой-нибудь увлекательный квест, поехать на романтические выходные в дом отдыха — всё вызывает у него глухой протест и раздражение, словно я навязываюсь, лезу в душу. Вот это и есть моя большая боль.

На прошлой неделе муж сказал, что его бесит цвет моих волос, он считает его слишком старомодным, а то, что я постоянно собираю их в пучок, — не женственно. И что я сделала? Я тут же записалась к стилисту, собираюсь подстричься и покраситься, чтобы угодить ему, чтобы он снова смотрел на меня с восхищением. А на днях он вообще огорошил меня, бесцеремонно спросив, где моя грудь. Вроде же была, когда он на мне женился. Цинично предложил мне оплатить новые сиськи, чтобы я не позорила его перед друзьями. Так и сказал — сиськи, словно речь шла о покупке новой машины, а не о моём теле и моих чувствах.

Ещё он постоянно кривится, когда видит мою обувь — ему подавай высоченные каблуки, чтобы я выглядела «как настоящая женщина», и плевать, что год назад зимой я сломала ногу и теперь опасаюсь ходить на каблуках.

Признаться, мне уже давно приходит в голову мысль найти себе ещё одну работу, чтобы как можно меньше бывать дома, чтобы не видеть равнодушное лицо Андрея, не слышать его язвительные замечания.

Мне от этих всех мыслей становится так горько, так обидно, что на глаза невольно наворачиваются слёзы. Я утыкаюсь лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания и не разбудить Андрея. Мама говорит, что сорок три года — это самый расцвет, жизнь только начинается, а мне кажется, что я уже всё упустила, совершила ошибку, и дальше меня ждёт только тоскливое одиночество, холод и пустота.

Глава 2

До утра толком не спала, ворочалась, как на иголках, в голове крутились одни и те же мысли. Встаю разбитая, измученная, словно всю ночь разгружала вагоны, и тут же получаю дополнительный повод для раздражения. Судьба явно испытывает меня на прочность.

— Лен, ну ты, конечно, совсем расслабилась, обленилась! Где кофе? — кричит Андрей из кухни, словно я крепостная, обязанная ему угождать. — Ты не видела, что он закончился?! Как я, по-твоему, должен ехать на работу без кофеина? Я без него ничего не соображаю!

Сжимаю зубы, чтобы сдержать гнев, накидываю халат и иду в кухню, отбивая босыми пятками дробь по полу и всем своим видом выражая недовольство. Открываю дверцу шкафчика, достаю новую упаковку кофе и с трудом сдерживаюсь, чтобы не запустить ею в лицо мужу.

— Разуй глаза! Дальше носа ничего не видишь? — цежу сквозь зубы, стараясь говорить как можно спокойнее, но в голосе всё равно звучит раздражение.

— А чего ты его в банку не пересыпала? Мне теперь самому, что ли, возиться? — ворчит Андрей.

— У тебя есть руки — справишься, не маленький, — парирую ледяным тоном и иду умываться, спасаясь от дальнейшего разговора.

Обычно я сглаживаю острые углы, избегаю конфликтов. Мы никогда не ругались при Егоре — берегли его нервы. Теперь мне кажется, что всё это было только благодаря мне, моей выдержке и терпению. Я покорно сносила все претензии Андрея, старалась не допустить ни единой оплошности, словно боялась его разозлить. Почему-то раньше я этого не замечала, считала, что так и надо. Я делала всё это ради сына, а теперь, когда он уехал, необходимость в этом отпала, и я наконец прозрела, с моих глаз словно пелена спала. Я больше не хочу быть безмолвной служанкой, готовой выполнять все прихоти самозванного барина. На дворе двадцать первый век!

Умываюсь, выхожу из ванной, полная решимости прямо сейчас расставить все точки над i, высказать мужу всё, что накопилось. Но Андрей, видимо, что-то понял, почувствовал неладное и встречает меня лучезарной улыбкой.

— Мать, ты помнишь, что мы сегодня вечером едем в гости к моим? — спрашивает радостно, как будто десять минут назад между нами не было ссоры.

К его — это к двоюродному брату Валере с женой Диной. У Валеры сегодня день рождения, ему исполняется тридцать пять… или тридцать восемь? Не помню, да и неважно. Я не люблю бывать у них. Там вечно собирается шумная компания, все напиваются, и я чувствую себя не в своей тарелке. Но прекрасно понимаю, что если именно сейчас пойду на конфликт, выскажу все свои претензии и откажусь идти в гости, это будет не просто разговор, а грандиозный скандал, который выйдет далеко за пределы нашей квартиры. Андрей вывернет всё так, что я окажусь предательницей и вредительницей для всего его любимого семейства. Муж обязательно пожалуется свекрови, та начнёт звонить Егору, выносить ему мозг…

Ох нет, только не это. Я не готова к этому, я не хочу втягивать сына в наши разборки. Лучше подождать денёк, перетерпеть, а завтра, когда страсти улягутся, всё высказать. Тем более я уверена, что сегодняшний вечер добавит мне поводов для недовольства мужем.

— Помню, — говорю смиренно, стараясь не выдать бушующие во мне эмоции, и покорно сажусь за стол.

Андрей в кои-то веки удосужился налить кофе и мне, а ещё сделал омлет на двоих.

Я украдкой вздыхаю, пытаясь унять нарастающую тревогу. Может быть, я нагнетаю, преувеличиваю, зря наговариваю на мужа? Прикидываю в уме цикл, высчитываю дни… Но нет, для ПМС рановато, да и не страдала я им никогда, всегда отличалась ровным неконфликтным характером.

— Ты сегодня как всегда работаешь? Может, успеешь забежать в салон сделать причёску, макияж, что-нибудь новенькое? И купи себе что-нибудь нарядное, но только не как обычно, а такое, чтобы радовало глаз, — говорит муж, уплетая завтрак за обе щеки и громко прихлёбывая горячий кофе. Ненавижу этот звук! — Я скину тебе денег на карту, не жалей.

А нет, всё-таки я не нагнетаю. И причесаться я сама не могу, и накраситься, и одеваюсь не так, как ему нравится. Он пытается меня принизить, указать на мои недостатки, чтобы я чувствовала себя неуверенно, чтобы зависела от его мнения. Ему и не угодишь. И вкус у него с недавних пор кардинально изменился — Андрей теперь заглядывается на глубокие декольте, обтягивающие короткие юбки, красную помаду и другие подобные вещи, которые раньше терпеть не мог. Скорее всего, у него начался тот самый кризис среднего возраста — говорят, у мужчин он происходит как раз примерно в этом возрасте. Они тоскуют по ушедшей молодости и неосознанно пытаются её догнать, доказать себе, что ещё ого-го.

Но причём тут я? Какое отношение я имею к его кризису? Я не против откровенных сексуальных нарядов, если они уместны и не выглядят вульгарно. Мне действительно нечем похвастаться в области декольте, и в короткой юбке я буду чувствовать себя неловко.

— Нет, я задержусь на работе. У нас внеплановое собрание из-за смены владельца, — вру, глядя мужу в глаза, потому что все еще не хочу начинать разборки прямо сейчас.

Наш профилакторий купил какой-то иностранец — это чистая правда, — но сегодня собрания не будет. Оно состоится только на следующей неделе. Однако, раз такое дело, я прямо сегодня схожу к управляющей и спрошу, не появятся ли у нас дополнительные вакансии. Я могла бы пройти какие-нибудь курсы повышения квалификации и взять смены в физиотерапевтическом отделении. Получу дополнительный заработок и, возможно, смены в выходные. Может быть, ещё что-нибудь — лишь бы меньше видеть мужа.

— Как не вовремя. Но чтобы к шести как штык дома была, я заеду за тобой, чтобы не опоздать, — бубнит Андрей.

И я не выдерживаю. Швыряю вилку на тарелку, встаю из-за стола, выбрасываю остатки омлета в мусорное ведро, выливаю кофе в раковину, ставлю посуду в посудомоечную машину и иду одеваться на работу, пока окончательно не вышла из себя и не наговорила гадостей, о которых потом буду жалеть.

День только начался, а я уже на взводе, нервы натянуты как струны, готовые в любой момент лопнуть.

Глава 3

Вылетаю из дома, захлопнув за собой дверь с такой силой, что эхо разносится по всему подъезду. Хочется выплеснуть накопившееся раздражение, дать волю гневу.

Выскакиваю на улицу и смотрю на часы — слишком рано вышла. До начала рабочего дня полтора часа. Обычно я езжу на маршрутке, экономлю время и силы, но сегодня решаю проветриться, пройтись пешком, чтобы немного развеяться, унять ноющую боль в душе. День намечается солнечный, и несмотря на лёгкий морозец, в воздухе уже отчётливо пахнет весной, тающим снегом и первыми цветами. Хочется хоть немного позитива, чтобы не пугать коллег унылым выражением лица и не вызывать ненужных вопросов.

Девочки у нас все внимательные, они сразу поймут, что со мной что-то не так, и не отстанут, пока не выяснят причину моей печали. А я пока совсем не хочу во всеуслышание признавать, что в моей, казалось бы, идеальной семейной жизни самый настоящий кризис, что мы с Андреем, столько лет являвшиеся для всех примером правильной и счастливой семьи, вдруг оказались на грани краха. Мои откровения станут громом среди ясного неба, повергнут в шок весь коллектив профилактория. Возможно, у кого-то даже разрушат веру в любовь и вечное счастье. Молодёжь заставят разочароваться в браке и семейных ценностях. Сейчас все и так сами за себя, каждый выживает как может, я не хочу становиться дополнительным аргументом против создания семьи.

Но, как назло, прогулка по улицам, готовящимся к любимому весеннему празднику всех женщин, совсем не поднимает настроение — скорее наоборот, усугубляет мою тоску. То и дело натыкаюсь на ярко украшенные витрины цветочных магазинов и броскую рекламу, призывающую дарить подарки вторым половинкам. Кажется, все вокруг счастливы и влюблены. Кроме меня.

Вспоминаю, как в прошлом году муж и сын принесли мне на Восьмое марта охапку моих любимых тюльпанов — нежно-розовых и белоснежных, словно облака. Не удивлюсь, если о них тогда вспомнил именно Егор, а Андрей просто молча поучаствовал деньгами, не вложив в этот жест ни капли души, ни крупицы тепла. В этом году Андрей даже не подумает заморачиваться с подарком — ему будет не до меня. Закажет какие-нибудь дежурные мимозы с доставкой и посчитает свой долг выполненным. На Новый год примерно так и было — муж подарил мне новую зимнюю резину на его (Андрея) машину, «чтобы я ездила с ним безопасно», бутылку дорогого виски, которое я не пью, и баночку чёрной икры, которую я с детства на дух не переношу. У нас родственники жили на Каспии и присылали её литровыми банками, как какое-то варенье, а мама, стремясь улучшить мой иммунитет, пичкала меня ею, пока я не начинала захлёбываться рыданиями.

Кстати, о маме — надо бы ей позвонить. Достаю телефон из кармана пальто и набираю номер. Хочется услышать голос родного человека, который любит меня безусловно, ничего не требуя взамен.

— Привет, доченька, как дела? Ты что так рано звонишь? Надеюсь, ничего не случилось? — отвечает она на звонок после второго гудка и тут же взволнованно засыпает вопросами.

Я вздыхаю, пытаясь собраться с мыслями, придумать что-нибудь правдоподобное. Не хочется врать маме, но и жаловаться особо не на что — что я ей скажу? Что мы с Андреем вдруг стали чужими людьми, что между нами словно выросла стена, что мы начали раздражать друг друга одним своим присутствием, что он больше меня не любит, а я устала притворяться счастливой?

— Да всё хорошо, мам. Просто сегодня плохо спала, вот и вышла пораньше, чтобы проветриться. Иду на работу пешком и решила тебе позвонить поболтать, — говорю не всю правду.

— Ты панталоны-то надела, Лена? — строго спрашивает мама.

И я невольно фыркаю и расплываюсь в улыбке. На душе теплеет, словно кто-то зажёг маленький огонёк. Мама есть мама, она всегда думает и заботится обо мне.

— На улице хорошо, солнце светит, почти весна, — пытаюсь отшутиться, сменить тему.

— Март-марток, надевай сто порток, Лена! Береги себя! Тебе ещё совсем немного лет, вся жизнь впереди. Может, ещё родишь Андрюшке дочку, — заявляет любимая родительница.

Я в ужасе сбиваюсь с шага. Чуть не падаю, споткнувшись о выбоину на тротуаре. Даже не могу объяснить себе, что именно меня так напугало в маминых словах, почему они вызвали такую бурю эмоций, почему я почувствовала себя в ловушке. А если точнее, страшно даже самой себе признаться в том, что я категорически не хочу рожать ребёнка именно от мужа, от Андрея, и обрекать себя на новую кабалу как минимум на восемнадцать лет. Это новая зависимость, от которой уже невозможно будет избавиться.

Молчу. Поворачиваю на улицу, ведущую к нашему профилакторию. Мне нужно пройти ещё метров пятьсот, перейти дорогу — и я на месте, в привычной и безопасной обстановке.

— Да ладно, мам, какие дети? Это же сколько мне будет, пока мы их на ноги поставим, вырастим, выучим? — ворчу в трубку, когда пауза неприлично затягивается.

— Не выдумывай! Я вот в интернете читала, что сейчас и в пятьдесят рожают, если очень хотят. Медицина далеко шагнула. Да что я тебе рассказываю? Ты и сама разбираешься в медицине, и деньги у вас с Андреем есть, — не унимается мама, переходя на тон заправского сетевого продавца, из лап которого так просто не выбраться.

Мне отчаянно хочется свернуть эту тему как можно быстрее. Я уже чувствую себя загнанной в угол. Еще и солнце спряталось за тучи, подул колючий ветерок.

— Мам, это ты не выдумывай. Какие дети, о чём ты говоришь? Давай лучше внуков от Егорки ждать, — говорю, стараясь придать своему голосу беззаботность.

И это моя ошибка. Надо было просто сказать, что руки замёрзли, а не спорить. Мама, почувствовав мою слабость, тут же выдаёт целую лекцию:

— Лена, ты думаешь, я не знаю, что у вас сейчас с Андреем происходит? Я же тебя как облупленную знаю, вижу все твои переживания. Вам обязательно нужен новый повод, новый стимул, новый клей, если уж на то пошло! Ребёнок, который вернёт вас друг другу, возродит ваши чувства! Я же вижу, как ты сникла, как Андрей отдаляется, как вам тяжело…

Глава 4

Хлопает дверца машины, и я вижу, как ко мне приближаются дорогие мужские ботинки, начищенные до зеркального блеска. Тихо ругаясь себе под нос, я пытаюсь выбраться из грязной лужи так, чтобы не испачкаться ещё сильнее.

— Вы в порядке? — раздается над моей головой глубокий бархатистый бас, и сильные руки подхватывают меня под мышки, чтобы поставить на ноги.

Смотрю на мужчину, и во мне поднимается волна ярости. Он весь такой холёный, ухоженный, модная бородка, костюм с иголочки, безупречно сидящий по фигуре, вызывающий ярко-жёлтый галстук, изысканный парфюм, окутывающий дорогим ароматом, ещё и акцент иностранный, едва уловимый. А я тут в безбожно испорченном пальто стою перед ним, вся в грязи, обтекаю, как сосулька весной.

— А похоже, что я в порядке?! — рявкаю, прожигая его гневным взглядом. — Разве можно так гонять по городу? Вы не на гоночной трассе! Напокупают прав, а пешеходам бойся теперь!

Мужчина хмурится, его брови сходятся на переносице, образуя сердитые складки, выразительные светло-карие глаза сужаются до злобных щёлок.

— А вам до сих пор никто не говорил, что когда переходишь дорогу, нужно смотреть по сторонам, а не копаться в сумке?! Вроде взрослая женщина, должны головой думать! — рычит он в ответ.

И до сих пор не отпускает мою руку! Держит меня за локоть крепко, словно я собираюсь убежать.

— Я посмотрела по сторонам, прежде чем перейти дорогу! Никого не было! Значит, это вы неслись как угорелый и превышали скорость, нарушая все правила! — не сдаюсь я, не собираясь признавать свою вину — во мне говорит обида.

Он меня невероятно злит! Вот взял и назвал взрослой женщиной! А у меня и так самооценка тяжело ранена и лежит в руинах. Ещё бы старухой обозвал! Почему-то слышать что-то о моём возрасте от такого брутального красавчика на дорогой машине особенно обидно. Прекрасный повод сорвать на нём злость, выплеснуть накопившееся раздражение!

Но… По какой-то непонятной причине мужчина не хочет со мной ссориться, не стремится к конфликту. Он резко отступает назад, отпуская мой локоть, поднимает ладони, словно сдаётся, признаёт свою вину и лучезарно улыбается, обезоруживая ямочкой на щеке. Эта улыбка совершенно меняет его, преображает, словно стирает с лица следы надменности и высокомерия. Если сначала я решила, что ему под пятьдесят, то сейчас отчётливо вижу, что ему максимум сорок, а может, и меньше.

— Простите, ради бога, простите меня, пожалуйста. Я был неправ, вспылил, погорячился. Могу я отвезти вас почистить пальто и оплатить работу химчистки? — говорит он бархатным голосом, и в его интонациях сквозит искреннее сожаление.

Когда он так мурлычет, акцент становится отчётливее. Явно иностранец, причём не из простых, а из каких-нибудь богатых арабских шейхов. Наверное, боится, что я могу засудить его и содрать с него кругленькую сумму, и поэтому пытается меня умаслить, подкупить своим обаянием. Я знаю, что у них там, за границами, принято наживаться на богачах с помощью судебных исков, чуть что — сразу в суд. Но, разумеется, это не мой путь. Я и в мыслях ничего подобного не держала.

— Не нужно, спасибо. Я в состоянии оплатить чистку своего пальто, не обеднею, — говорю с достоинством, стараясь не смотреть ему в глаза, и иду к переходу.

Смотрю вправо-влево — машин нет. Выхожу на эту чёртову дорогу с гордо поднятой головой, стараясь не показывать, как погано себя чувствую.

— Подождите! — Мужчина вдруг решает меня догнать, проявляя неожиданную настойчивость, и идёт через дорогу рядом со мной. Ну точно как старушку переводит! Скреплю зубами. — Вот моя визитка, если вдруг возникнут какие-то вопросы или вы почувствуете себя плохо, то звоните в любое время, — говорит уже на другой стороне, протягивая мне небольшую прямоугольную карточку.

— Да всё нормально, ненужно, не стоит беспокоиться, — отказываюсь, из последних сил стараясь выглядеть независимой и самодостаточной.

Тогда он недолго думая просто засовывает визитку мне в карман пальто и стремительно уходит к своей машине. Наверное, бедняга замёрз — на нём один тонкий костюм, а на улице весна только начинается, ещё холодно.

Я не оборачиваюсь и за ним не бегу — хрен с ней с визиткой, потом выброшу, — но слышу, как он садится в машину и уезжает. И только когда машина сворачивает, решаюсь посмотреть, кто такой этот наглый красавчик и как его зовут. Лезу в карман и достаю плотный прямоугольник из дорогой бумаги, а к нему прилипла сложенная пополам иностранная купюра! Разворачиваю… Пятьсот евро! Я ахаю от изумления и застываю. До профилактория рукой подать, всего несколько шагов, но ноги отказываются двигаться — я в полном ступоре и не знаю, что делать, как поступить. Куда бежать, к кому обратиться за советом?! Пятьсот евро — это сколько в рублях?! Сумасшедшие деньги! Пятьдесят тысяч?! Да моё пальто даже новое столько не стоило! Наверное, банкнота случайно оказалась у него в кармане и зацепилась, когда он засовывал мне визитку! Это какое-то недоразумение! Нужно срочно вернуть её, пока он не хватился!

Переворачиваю картонку и читаю: «Генеральный директор компании “Рипресса” Евгений Конте». Ниже указан номер телефона и адрес электронной почты. Руки начинают дрожать, выдавая моё волнение. «Рипресса» — это же та самая компания, которая выкупила наш профилакторий! Неужели я только что умудрилась поссориться с новым владельцем и испортить себе репутацию в самом начале? Убейте меня кто-нибудь прямо сейчас!

Глава 5

Конечно, я не решаюсь так сразу набрать номер — сначала надо всё хорошенько обдумать. Бегу в свой кабинет, озираясь по сторонам, мелкими перебежками, стараясь остаться незамеченной. Хорошо, что пришла раньше! Профилакторий только просыпается.

Теперь у меня нет никаких сомнений в том, куда именно ехал Евгений Конте. Разумеется, в свои новые владения! Стоянка у нас не у центральных ворот, а с торца, и он наверняка направлялся туда.

Все мысли о семейных проблемах, о вечернем мероприятии, о чёрствости Андрея, о надвигающемся кризисе в наших отношениях улетучиваются как по волшебству. Теперь я занята только одним — прокручиваю в голове нашу перепалку с владельцем профилактория, каждое его слово, каждую свою фразу, каждый жест. Переодеваюсь в рабочий костюм и сажусь за свой стол, нервно нажимаю на кнопку включения компьютера.

Интересно, он надолго приехал, этот Евгений Конте? Или просто всё проинспектирует и уедет обратно? Мне же нужно сходить в столовую до завтрака, проверить санитарные нормы, поговорить с поварами! Вдруг я там с ним столкнусь? Как я ему в глаза посмотрю после всего случившегося? Ещё и эти проклятые пятьсот евро, которые жгут мне карман!

Ещё мне сегодня нужно составить меню на следующую неделю, посчитать, сколько человек будет на общем столе, а сколько на пятом и девятом, ещё раз сходить в кухню проверить соблюдение норм хранения продуктов, а я вместо этого как заворожённая набираю в поисковике «Евгений Конте»...

Компьютер выдаёт мне «Эухенио Конте». Ну конечно! Наш новый владелец — итальянец. Наполовину. По отцу — итальянец, с горячим южным темпераментом, а мать у него русская. Оказывается, родом тоже из этих мест. Так вот почему его занесло в нашу глушь!

Скольжу взглядом по строчкам биографии на экране, жадно вчитываясь в каждую деталь. Так-так, ему тоже сорок три года! Значит, мой ровесник. Не женат и не был… Ну это, конечно, могло бы показаться странным, если бы он был русским, но я слышала, что итальянские мужчины женятся поздно, долго живут с родителями и вообще очень ценят свободу. Учился там-то, работал там-то, состояние такое-то — так, это неинтересно, слишком сухо и официально. Перехожу на вкладку с фотографиями, словно надеясь увидеть что-то личное, настоящее. Сглатываю слюну, не в силах отвести взгляда от экрана. Хорош! Просто глаз не оторвать, даже придраться не к чему — идеален! И от этого моя миссия по возвращению денег становится ещё сложнее, и я не понимаю, почему меня это так волнует.

Теоретически, можно было бы перевести пятьдесят тысяч рублей по номеру телефона, указанному на визитке, но… Это если бы они были у меня на счету. Деньгами в нашей семье занимается муж. Я зарплату скидываю ему, а он мне переводит нужную сумму, когда потребуется.

Дилемма.

Ведь ещё раз встречаться с новым боссом, особенно здесь, на работе, мне совсем не хочется! Я надеюсь, что Конте скоро уедет обратно в свою солнечную Италию, а пока я смогу ни разу не попасться ему на глаза.

Прямо хоть беги в салон красоты и срочно меняй причёску, как советовал Андрей. Но не для вечернего мероприятия, а чтобы Конте меня не узнал!

Раздаётся короткий стук в дверь, и она открывается. Я вздрагиваю от неожиданности, и сердце чуть не выпрыгивает из груди.

— Привет, Лен, ты сегодня рано! — В кабинет влетает Вера, старшая медсестра, моя подруга. — Викторовна сказала, что ты уже пришла, самая первая.

Вере сорок пять, мы отлично ладим, и я всегда рада её видеть. Тихонько выдыхаю, унимая дрожь, и расслабляюсь, радуясь, что это не Конте.

— Привет, Вер. Да, решила сегодня прогуляться пешком, подышать свежим воздухом, вышла из дома пораньше, и получилось, что я трудоголик, — улыбаюсь и шучу, стараясь скрыть тревогу.

Пальто висит в шкафу, и я искренне надеюсь, что когда оно высохнет, я смогу хотя бы немного очистить его щёткой, чтобы оно не выглядело так ужасно. Естественно, я не собираюсь рассказывать о падении в лужу — это моя маленькая тайна, которую я никому не открою.

— И правильно сделала! Я тоже пришла пораньше, но мне Елизавета вечером позвонила, попросила помочь. Представляешь, наш новый владелец изъявил желание сегодня всё посмотреть, лично проверить, — тараторит Вера без умолку, не давая мне вставить и слова. — Беги в столовую, глянь, чтобы там не было ни соринки, чтобы всё блестело и чтобы повара все были в колпаках и чистой форме, а то босс, говорят, очень строгий.

И я с ужасом понимаю, что не смогу отсидеться в кабинете, отгородившись от внешнего мира, как планировала. Придётся выходить в люди, рискуя столкнуться с Евгением Конте лицом к лицу.

— Да ты же знаешь, что у меня там всегда полный порядок, всё блестит, как у кота… В общем, идеальная чистота, — всё же пытаюсь избежать неминуемой катастрофы, оттянуть неизбежное, надеясь на чудо.

Я не знаю почему так остро реагирую на то, что умудрилась поссориться с новым владельцем профилактория, но почему-то меня трясёт от этой мысли.

— Бережёного, Лен, бог бережёт, — философски изрекает Вера. — Кто знает, что у него на уме, у этого итальянца. Вдруг ему что-то не понравится, и он нас всех уволит? Лиза упомянула, что у этого Конте большие планы на наше унылое лечебное заведение, он собирается сделать из него конфетку, — добавляет она, и я чувствую, как внутри меня нарастает паника.

Встаю из-за стола, обречённо вздыхая.

— Иду-иду, — сообщаю уныло, словно меня пригласили на казнь.

Вера мчится дальше осматривать владения, а я, оставшись одна, перекладываю пятьсот евро из кармана пальто в карман рабочей формы. Выхожу в коридор, прислушиваюсь, стараясь уловить хоть какой-то звук. Тишина, словно все вымерли. Крадусь вдоль стеночки в столовую, стараясь быть незаметной.

Ну и что? Закон подлости как всегда не дремлет! Именно когда я прохожу мимо лифта, он открывается и из него выходит Конте в сопровождении нашей управляющей — Елизаветы Романовны.

Глава 6

— А вот и наша Леночка! — радостно восклицает Лиза. — Елена Сергеевна — диетическая медсестра нашего профилактория. Настоящий профессионал! Познакомьтесь, Евгений, — представляет она меня новому владельцу. — Лена, а это Евгений — наш новый большой босс, теперь он будет всем здесь командовать. Представляешь, он хочет запустить эксклюзивные программы для похудения! Это выведет нас на международный уровень! Покажи ему нашу столовую, проведи экскурсию, будь добра, — добавляет Лиза, подталкивая меня в спину, и я понимаю, что деваться некуда, придётся изображать радушие.

К счастью, я всё же вспоминаю, что давно взрослая женщина, а не истеричная девчонка, и не срываюсь в бегство, как бы ни хотелось. Более того, я сохраняю на лице дружелюбное выражение, словно ничего не произошло, словно я не ругалась с этим мужчиной всего час назад. Тем более Конте никак не показывает, что узнал меня, не выдаёт себя ни единым жестом и не требует вернуть деньги. Может, он меня не узнал? Всё же на мне сейчас медицинская шапочка, скрывающая волосы, нет грязного пальто, и выгляжу я совсем по-другому.

— Очень приятно познакомиться, — приветливо говорю, протягивая ему руку.

— Взаимно, — отвечает Конте, пожимая мою ладонь, и вдруг хитро подмигивает.

У меня внутри всё обрывается и ухает в пятки. Точно узнал! Ладно, без паники, нужно улучить момент и просто вернуть ему деньги, чтобы избавиться от этого груза и забыть об этом недоразумении как о страшном сне. В конце концов я накричала на него вполне заслуженно, да и стресс у меня был немалый!

Идём в столовую, а хитрая Лиза, убедившись, что мы начали разговор, незаметно отстаёт, растворяясь в коридоре. Видимо, хочет сбегать посмотреть на наши слабые места, пока я отвлекаю нового владельца, принимая огонь на себя.

Хотя мне ведь это и нужно! Это мой шанс! Я лезу в карман и достаю сложенную вдвое купюру.

— Простите, Евгений, что сорвалась на вас, наговорила гадостей. Я просто испугалась, была на взводе. Вот, возьмите, пожалуйста. К вашей визитке случайно прилипли деньги, — говорю, протягивая ему красивую фиолетовую бумажку.

Эухенио-Женя смотрит на меня так, будто у меня только что выросла ещё одна голова и я несу полную чушь. Он открывает рот, закрывает, недоуменно моргает, пока подбирает слова.

— Елена, простите, я не совсем понял: вы действительно подумали, что деньги случайно прилипли к моей визитке, или это такой тонкий намёк на то, что компенсация за испорченное пальто недостаточна и вы требуете больше? — спрашивает он с иронией, лукаво прищурившись.

Теперь моя очередь хлопать ресницами и терять дар речи от удивления.

— Вы специально положили мне в карман деньги? — выдыхаю, и кровь приливает к лицу.

— Ну да, а что вас так удивляет? Из-за меня вы испачкали одежду, промокли, ушиблись, я хочу хоть как-то компенсировать ущерб, оплатить химчистку, — пожимает он плечами, словно это само собой разумеется.

— Но это очень много! Пятьсот евро — это же огромная сумма!

Я так и стою с протянутой рукой и трясу этой проклятой купюрой, чувствуя себя полной идиоткой. А Конте пожимает плечами, берёт мою руку, накрывает своей тёплой ладонью и решительно убирает обратно в мой карман, словно отрезая пути к отступлению.

— Всё нормально, всё в порядке. Я так хочу, — говорит он таким тоном, что спорить как-то не хочется, словно он загипнотизировал меня голосом.

А ещё от его прикосновения по всему телу бегут мурашки и сердце бьется быстрее. Вообще, надо сказать, я реагирую на этого мужчину совершенно неадекватно. Если бы не мои жизненные обстоятельства, не муж, я бы подумала, что между нами возникла какая-то необъяснимая химия, полетели искры, что он меня… возбуждает. Хочется встряхнуть головой, чтобы отогнать наваждение, но я поступаю лучше: вспоминаю о работе, беру себя в руки и с деловым видом провожу Конте экскурсию по столовой и кухне, стараясь не смотреть ему в глаза и ни в коем случае его не касаться.

К счастью, в кухне кипит работа, повара готовят завтрак, звенит посуда, полно людей… А вскоре возвращается Лиза и присоединяется к нашей компании. В такой обстановке мне не до глупых мыслей, не до флирта. Нужно сосредоточиться на работе, а не строить глазки новому начальнику.

Экскурсия проходит на удивление спокойно. Новый босс приветлив и дружелюбен, не задаёт глупых вопросов, не придирается к мелочам. Сразу видно, что он деловой, опытный человек и хорошо разбирается в санаторно-курортном лечении, а не просто вложил деньги, не понимая, во что ввязывается.

А вот когда управляющая уводит Конте осматривать другие помещения, а я заканчиваю утреннюю проверку и ухожу в кабинет, то оказывается, что я не могу думать ни о чём. В голове крутится только Евгений Конте, его медовые глаза, его хитрый взгляд, его бархатный голос, его прикосновения…

Тьфу ты! Массирую пальцами виски. Во всём виноват Андрей! Если бы я чувствовала уважение и любовь мужа, если бы знала, что он ценит меня и дорожит мной, я бы ни за что не допустила в свою голову мысли о другом мужчине, каким бы богатым, красивым и обходительным он ни был! Но что же мне теперь делать, как выбраться из этого замкнутого круга, как вернуть наши с мужем отношения в прежнее русло? Мысль о разводе по-прежнему пугает, сковывает страхом, словно паутиной. Как же мне донести до Андрея, чего я от него хочу, чего мне не хватает в нашей семейной жизни?

Из-за всего этого сумбура в голове я всё же звоню в салон красоты, который находится в нашем профилактории, и записываюсь на макияж и причёску. Решаю сделать то, о чём утром просил муж, угодить ему и стать такой, какой он хочет меня видеть. Может быть, наши отношения ещё можно спасти, если я приложу усилия и попытаюсь измениться?

Глава 7

Девочки из салона красоты поработали на славу! Мои длинные волосы тщательно уложены в мягкие локоны и обрамляют лицо, тронутое умелым макияжем; стрелки хитроумно подчеркивают глубину взгляда, делая глаза выразительнее; чуть тронутые блеском губы кажутся пухлее; легкий румянец подчеркивает высокие скулы. Я изо всех сил стараюсь всему этому соответствовать.

Дома в предвкушении вечера я перемерила, кажется, весь свой гардероб и остановилась на чёрных обтягивающих брюках-дудочках, подчёркивающих стройность ног, и стильной красной блузке с рукавами «летучая мышь», изящно открывающей плечи. Дополняю образ комплектом украшений с мерцающими рубинами. Смотрю в зеркало и невольно любуюсь своим отражением.

Однако, что странно, мысль о новом боссе то и дело навязчиво возвращается. Непонятно почему, но мне немного жаль, что он никогда не увидит меня такой. Я останусь в его памяти лишь нелепой теткой, неуклюже упавшей в грязную лужу, и безликой сотрудницей в униформе. Я изо всех сил стараюсь отогнать эту мысль, как назойливую муху, но получается так себе.

Без пяти шесть я полностью готова. Накинув легкий плащ, выскальзываю из квартиры сразу после звонка мужа. Пальто немного почистила, оно выглядит не так ужасно, как утром, но все же для похода в гости явно не годится. А мы поедем на машине — не замерзну.

У подъезда, словно чужой чёрный монстр, притаился автомобиль представительского класса — ясно: Андрей припряг водителя с работы, чтобы нас отвезти. Это означает лишь одно: муж собирается хорошенько выпить. Эта мысль уже вызывает моё недовольство, а когда усаживаюсь на заднее сиденье, оно начинает расти, как тесто на дрожжах.

— Ты что, в брюках? — встречает меня благоверный вместо приветствия.

Вместо «прекрасно выглядишь, дорогая», — с горечью проносится в голове. Я молча сглатываю обиду. Сказать, конечно, есть что, но затевать скандал в присутствии водителя выше моих сил. Тем более я планирую серьезный разговор, а не войну без объявления причин.

— Покажи, что купил в подарок, — примирительно прошу спустя пять минут, нарушая тягостное молчание, воцарившееся в салоне.

— Какой подарок, Лена? Что я куплю человеку, у которого всё есть? Обойдёмся деньгами, — бурчит Андрей, избегая моего взгляда, но…

Он врет! Я слишком хорошо знаю мужа, чтобы не почувствовать эту фальшь. Растерянно хлопаю густо накрашенными ресницами. Искренне не понимаю, зачем врать в таком элементарном вопросе?! В голове никак не укладывается единственная возможная догадка: настоящий подарок мне не понравится. Но что это может быть?

Всю дорогу ломаю над этим голову: неужели он заказал любимому братцу стриптизершу? Да мне всё равно. Пусть Дина на него обижается. Картину мою любимую вынес из дома? Да нет, когда я уходила, она висела на стене.

Приезжаем. Выходим из машины.

Дом Валеры — это вам не квартира в муравейнике. Здесь всё по-богатому: двухэтажный добротный коттедж, вечнозелёный искусственный газон, как у английской королевы, а из окон льётся такой свет, что кажется, будто попал в рекламу зубной пасты. Уже у ворот меня оглушает музыка. Валера любит, чтобы праздник было слышно издалека. Впрочем, как и его гостей.

Заходим в дом. Нас бурно приветствуют. Тут тебе и разодетые дамы на шпильках, старательно изображающие светских львиц, и лоснящиеся от достатка мужики в пиджаках стоимостью в мою месячную зарплату.

Оглядываюсь в поисках знакомых лиц. Ага, вот и Дина — жена Валеры. Как всегда, выглядит безупречно: платье в пол, бриллианты, укладка… Но стоит присмотреться, и за блеском проступает усталость и какая-то обречённость.

Замечаю Светку с мужем. Светка — ещё одна родственница Андрея, родная сестра Валеры. Слишком громкая и порой излишне прямолинейная. От неё быстро начнёт болеть голова. Она как раз сейчас яростно, размахивая руками, спорит о чём-то со своим Сашкой. Наверное, опять из-за его постоянных отлучек ругаются.

В общем, всё как обычно. Тот самый богемный «праздник», на котором все улыбаются, но в глазах у каждого своя драма. И я со своим «замечательным» мужем и тайной в виде непонятных чувств к новому боссу идеально вписываюсь в эту картину.

Праздник идёт своим чередом. Все гости в сборе, мы усаживаемся за длинный стол, ломящийся от угощений. Тосты и поздравления следуют один за другим, как по расписанию. Вот и наша очередь. Мы с Андреем встаём и поднимаем бокалы.

— Валера, братан, ты же знаешь, как я тебя люблю и как ты мне дорог! Желаю тебе оставаться таким же активным, ну и бабла побольше! И пусть мой подарок поможет тебе получить заряд на всё это! — Андрей говорит пьяным голосом, в котором сквозит какая-то нагловатая развязность, и многозначительно хихикает.

Я чувствую, как пересыхает во рту. Давлю подступающую обиду, в горле застрял комок из слёз. Стою, как оплёванная, не зная, куда деть руки и что сказать. Мало того, что он поздравляет только от себя, а не от нас, так я ещё и понятия не имею, что делать! Добавить что-то или просто сесть на место? Почему-то интуиция вопит, что от подарка мужа мне нужно откреститься обеими руками.

— Поздравляю, — выдавливаю из себя в итоге и торопливо сажусь, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.

Праздник набирает обороты, градус его растёт. Хозяин объявляет перерыв на перекур, и гости шумно отодвигают стулья, готовясь размять кости.

Я не курю, но тоже встаю из-за стола. Хочется выйти на улицу и немного проветриться. Голова уже давно гудит от громкой музыки и фальшивых улыбок.

У Валеры курилка прямо в доме, но она, как всегда, только для мужчин — такой у него дурацкий обычай. Дамы, страдающие этой вредной привычкой, ютятся на веранде, кутаясь в шали. Я выскальзываю из дома и решаю обойти вокруг, чтобы хоть немного прийти в себя. Иду по дорожке, глубоко дышу прохладным воздухом, и когда оказываюсь напротив приоткрытого окна курилки, до меня доносится очень занимательный разговор…