Развод. Искушение простить

Глава 1

— Я хочу уйти.

Эта фраза, произнесённая моим любимым мужем в годовщину нашей свадьбы, прозвучала как гром среди ясного неба. Я не могла поверить своим ушам.

Я стояла у плиты, и моё отражение в тёмном стекле духовки мелькнуло размытым пятном — длинные каштановые волосы собраны в небрежный пучок, из которого непослушно выбивались пряди. Я готовила этот ужин с особым вдохновением, чтобы порадовать Максима, создать для нас идеальный вечер. Аромат нежного томлёного мяса с розмарином, сливочного соуса и свежеиспечённого хлеба наполнил кухню.

— Почему? — вырвалось у меня.

Максим посмотрел на меня холодным взглядом. Он был таким красивым в своём сером строгом костюме, который так подчёркивал его спортивную фигуру, его тёмные волосы были идеально уложены, впрочем, как всегда.

«Надо было надеть вечернее платье, а не стоять тут перед ним в простом халате, так бы я чувствовала себя уверенней», — пронеслось в моей голове.

— Я не могу больше притворяться, что у нас всё хорошо.

Эти слова пронзили меня насквозь.

— Ты сейчас серьёзно? Всё же было хорошо! Ты забыл про наши планы? Мы же мечтали о нашем домике с садом. Вспомни! Ты мне говорил, что наши будущие дети будут играть там на заднем дворе. Ты будешь обнимать меня, пока мы будем сидеть на веранде и любоваться на них. На то, как они будут расти. Максим, ты обещал! Обещал, что мы состаримся в этом доме и будем вместе до конца жизни! Ты дал клятву в церкви!

Я подбежала и схватила Максима за руки. Мне нужно было понять, тот ли человек стоит передо мной, что и год назад в церкви. Тот ли это человек, которого я полюбила и в котором некогда нашла опору.

Он попытался высвободить свои руки, словно ему неприятны мои прикосновения. Будто я была скользкой пиявкой. Макс посмотрел на меня взглядом, в котором читалось… в котором ничего не читалось. Он был абсолютно пуст, будто передо мной стоял не мой дорогой и любимый муж, а какой‑то незнакомец, с которым я случайно столкнулась в метро в час пик.

— Я не знаю, как это объяснить… Когда мы познакомились в институте восемь лет назад, Аня, ты была другой! Дерзкая и сексуальная. Тебя не волновали правила. Ты сама их устанавливала. Сейчас же ты как будто бы потеряла ту суть и изюминку, которые меня когда‑то зацепили.

— И к чему ты клонишь? Я старалась ради тебя! Я хотела стать женой, которой ты мог бы гордиться! Ради всего этого я пожертвовала карьерой. Про наш ресторан помнишь? Макс, я работала там не меньше, чем ты. Помнишь, как ты сказал, что справишься сам, а я могу заниматься домом? И я ведь послушала тебя! Я бросила всё это, всё, что любила, ради нашей семьи.

Максим продолжал смотреть на меня всё теми же глазами, которые не выдавали ни единой эмоции. Этот взгляд убивал что‑то во мне с каждой секундой. С каждым мгновением этого разговора я теряла надежду.

— И что в итоге? Где я ошиблась? Что сделала не так? Не такая раскрепощённая в постели, как твоя помощница?

Слова вырывались, как бурный поток, как цунами, который было не удержать. Горький привкус измены, настоящей или мнимой, наполнил мой рот.

— Что ты несёшь! Какая помощница? Я не хочу быть с тобой, потому что ты перестала вдохновлять. Ты стала скучной и предсказуемой. Мне не хватает той искры, которая когда‑то притягивала меня к тебе.

Я чувствовала, как внутри закипает ярость. Воздух в кухне наполнился запахом подгорающего соуса, который я с таким старанием готовила. Я чувствовала, что Максим что‑то не договаривает.

— Ты говоришь, что я изменилась, но разве так не должно быть? Я стала заботливой женой, да, может быть, менее яркой. Но это не значит, что я потеряла себя.

Гнев и обида переполняли меня, но мне нужно было контролировать эмоции. Я стиснула зубы так, что заныли скулы.

— Не могу быть с человеком, который не хочет жить полной жизнью. Я скучаю по той, которая мечтала, которая жила на грани, — сказал Максим.

Я всё больше стала задумываться, а не связано ли это с кем‑то другим? Может, слова, которые вырвались сгоряча, имеют смысл? Может, правда тут не обошлось без его помощницы, с которой он в последние месяцы так много проводит времени? Действительно, Максим стал задерживаться на работе, и всё чаще в его рассказах я слышу имя Валерии. Его глаза светятся, когда он говорит о ней. Или мне только это казалось… Сердце сжалось от подозрений, и в голове закружились мысли о возможной любовнице.

— Ты не понимаешь, что жизнь — это не только феерия и блеск? Я стараюсь создать уют, стабильность. Возможно, я не такая яркая, но разве это не важно? Мы оба изменились, и это нормально. Я думала, мы сможем создать идеальную семью!

Максим лишь покачал головой, и в его глазах не было ни капли сожаления. Он потянулся к стулу, где лежала его куртка.

— Я не хочу, чтобы ты страдала, Аня, но я тоже не хочу жить в этом фарсе ради тебя. Я должен думать о себе.

Эти слова окончательно сломали меня. Он не хотел видеть, как я стараюсь, как я борюсь за нас.

— Ты просто уходишь, не оставив шанса? — спросила я, слёзы, горячие и солёные, катились по щекам. — Ты не хочешь поговорить, выяснить, что произошло с нашими отношениями? Я уверена, что мы можем спасти наш брак.

— Всё очень непросто, Аня, я уже принял решение.

Максим развернулся и пошёл к двери. Я осталась стоять, как вкопанная, с разбитым сердцем, в центре нашей идеальной кухни, которая вдруг стала чужой.

— Что ты делаешь, Максим… — произнесла я тихо, но он не остановился.

Дверь закрылась с глухим щелчком замка, и в тот момент я поняла, что потеряла не только его, но и мечту об идеальной семье, к которой так стремилась в этот первый и последний год нашего брака.

Я осталась одна, утопая в аромате праздничного ужина и сладковато‑терпком запахе туалетной воды моего любимого.

Чувствовала, как мир вокруг меня рушится, и мне подумалось о том, что всё, что я знала и любила, исчезло в одно мгновение.

Слёзы текли ручьями, и их никак было не остановить. Я была полна ярости и горечи, но больше всего — всепоглощающего одиночества. Не знала, как жить без него, как продолжать существовать, когда он забрал с собой мою мечту стать мамой… стать мамой его детей…

Глава 2

— Анна Александровна Зорина? Вам звонят из больницы Святого Георгия. Максим Дмитриевич — ваш супруг?

Голос в трубке был безразлично‑спокоен, и от этого каждое слово вдалбливалось в сознание, как гвоздь. Я машинально кивнула, сжимая телефон так, что треснул пластик чехла.

— Мы вынуждены сообщить вам, что ваш супруг попал в автомобильную аварию. Из‑за дождливой погоды и, предположительно, высокой скорости он не справился с управлением. К сожалению, его состояние сейчас оценивается как тяжёлое. Мы делаем всё возможное. Пожалуйста, приезжайте как можно скорее.

«Оценивается как тяжёлое» — на повторе звучало в моей голове. Сердце сжалось от страха. Ирония судьбы была ужасающей: именно сейчас, когда моя любовь переродилась в ненависть, этот человек, мой муж, больше всего нуждался во мне.

«Нет! Я не прощу ему тех слов! Как я могу приехать и держать его за руку, после того как он её оттолкнул?» — кричал внутри голос обиды. Но сквозь этот гнев пробивались другие картины: его смех, его объятия, тепло его рук и те мечты, что мы строили вместе. А теперь его жизнь висела на волоске.

С грохотом швырнула телефон на стол. Решение принято — я поеду. Несмотря ни на что, Максим пока мой муж, и я не позволю ему умереть.

Действовала на автомате: натянула первые попавшиеся джинсы, вызвала такси и вылетела из квартиры, будто спасаясь от пожара. На улице моросил противный, колючий мартовский дождь. Его капли, смешиваясь с моими слезами, стекали по лицу, оставляя солёные дорожки. Хорошо, что такси подъехало мгновенно.

— Скорее, пожалуйста! — вырвалось у меня, едва я захлопнула дверцу.

Водитель, почуяв неладное, рванул с места, даже не дождавшись, пока я пристегнусь. Я вцепилась в ручку двери, пытаясь унять бешеный стук сердца, в такт которому бились дворники о лобовое стекло.

Знакомые улицы мелькали за окном, словно в кривом зеркале — те же, но чужие. Каждый поворот и каждая остановка вызывали у меня новое волнение. Я смотрела на пролетающие мимо здания, когда вдруг увидела его.

«Солнечный уголок». Наш ресторан. Он стоял на углу, его фасад украшала яркая вывеска с названием и логотипом, а большие стеклянные витрины позволяли заглянуть внутрь и увидеть уютные столики, накрытые белоснежными скатертями. Память, как киноплёнка, ожила перед глазами. В сознании у меня пробудились воспоминания о том, как мы вместе открывали наш ресторанчик.

Тот вечер. Пустое помещение, пахнущее свежей штукатуркой и пылью. Лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь грязные стёкла, превращали воздух в золотую пыль. Максим был полон идей и энтузиазма, а я, хоть и переживала, старалась поддерживать его. Мы представляли наш ресторан как тёплый уголок, где семьи будут собираться вместе, смеяться, делиться воспоминаниями и создавать волшебные моменты, которые останутся в их сердцах навсегда. Мы вместе выбирали каждую деталь: цвет стен, оформление меню и, конечно, название.

Мы долго и трепетно искали идеальное название для нашего ресторана.

— Как насчёт «Солнечного уголка»? — вдруг предложил Максим, обнимая меня за плечи.

Я представила, как это название будет звучать, и в голове заиграли образы тёплых вечеров.

— Да! — ответила я, глядя, как свет играет в его глазах. — Это идеально.

В этот момент мы поняли, что «Солнечный уголок» станет не просто названием, а символом нашей семьи.

«Нет, — пронеслось у меня в голове с новой решимостью. — Чтобы ни случилось, я не дам этому месту закрыться. Я не оставлю его в прошлом, как Максим поступил со мной…»

Такси резко затормозило у главного входа в больницу. Я выпрыгнула и, не помня себя, бросилась к дверям. Внутри царила гнетущая тишина, пропитанная запахом антисептика и страха. Подойдя к стойке регистрации, я увидела медсестру с усталым, ничего не выражающим лицом.

— Где палата Максима Зорина? — спросила я, стараясь говорить спокойнее, но голос предательски дрожал.

— А вы кто ему? — равнодушно спросила медсестра, не отрываясь от бумаг.

Я замялась. Кто я ему теперь? Официально — жена. А по сути? Пустое место? Неудачница, которую он бросил, или всё же часть его жизни, что осталась за стенами этой больницы?

— Его жена, — произнесла я, собрав всю волю в кулак, словно это простое заявление могло вернуть утраченные чувства и надежды.

— Его только перевели из реанимации. Второй этаж, палата 204, — медсестра кивнула в сторону лифта.

Я рванула вперёд, к металлическим дверям, за которыми решалась судьба человека, разбившего моё сердце. И всего, что было нам дорого. Сердце бешено колотилось, предчувствуя самое страшное.

Что, если я опоздала?

...

Дорогие читатели!

Рада приветствовать вас на страницах моего дебютного произведения! Буду искренне благодарна за вашу поддержку в начале творческого пути. Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые главы.

https://litnet.com/shrt/zC-C