Развод. Лотерея судьбы

Глава 1.

Людмила

Я держала в руках билет и не могла поверить, что это правда... я выиграла в лотерею!

Трясло всю, аж ноги подкашивались. Не могу сообразить, может, у меня в глазах числа двоятся?

Оборачиваюсь по сторонам, все на своих местах. Шкаф один, с дверкой поломанной и стол, заваленный бумагами. Один. Тоже. Не двоится.

Сжимаю цветастый листок бумаги в руках и понимаю...

Это правда. Единственное яркое пятно в моем сером кабинете.

А потом шок резко сменяется радостью.

Боже, я выиграла?

Я? Вы уверены? Эй, там, наверху! Я не сплю?

Ущипнула себя за руку, больно!

Мне никогда не везло, особенно в каких-то глобальных вещах. Я та самая «невезучая»...

Та, кто ни разу за всю жизнь, даже счастливый билет в трамвае не держала. А я выиграла. Десять дней отдыха. На двоих, на дорогущей турбазе, пребывание в которой стоит, как моя годовая зарплата.

Кто бы мог подумать, что так случается? Еще и со мной, три раза «ха»...

— Людмила, что с вами?— в дверном проеме появилась начальница.

— Все хорошо, все отлично,— на автомате отвечаю я, открывая рабочие документы. Совсем о работе позабыла с такими-то событиями.

Пора бы и выполнять, а то премии лишат.

Рабочий день, тянущийся как резина, наконец таки подошел к концу. А я, не раздумывая, собираю вещи и бегом на выход. Надо мужа обрадовать. Это ж счастье какое!

На мое удивление народу в автобусе мало, даже было место, чтобы сесть. Ну я и села, считая каждую остановку до дома. Скорее бы, скорее, что ж когда не надо, время так тянется-то.

Залетаю в магазин, хватаю с полки любимый торт мужа. Он, конечно, совсем не дешевый “ Мишка на севере”, но гулять так гулять!

Пробежалась взглядом по разноцветным стеллажам, уставленным всякими-разными вкусностями. Вспомнила, что до Нового года надо еще поэкономить.

Вроде все. Все остальное есть. Сегодня на ужин у нас крем и коржи.

Шампанское по акции, встретило меня на кассе, как будто поджидало. Последняя бутылка. И тут повезло. Да сегодня точно мой день!

Лечу домой на всех парах, бегу, ботинки полные снега, переступаю через сугробы.

И вот она - заветная дверь подъезда, как я поскальзываюсь на застывшей под снегом луже, и слышу хруст стекла.

О боже! Торт! Бутылка!

Задираю руки выше и плюхаюсь на пятую точку.

Кое-как встаю на карачки, отползаю в сторону и, поднявшись на дрожащих ногах, ползу на третий этаж, попутно стряхивая с себя хлопья снега.

Что ж так замело-то вчера?

Крутая лестница, останавливаюсь передохнуть на каждом пролете, чувствую, что на копчике будет синяк размером с Антарктиду.

Потираю ушибленное место свободной рукой, шиплю от боли, но пру выше, да пакет волочу.

Спина ноет, но настроение все еще хорошее, этот день ничего не испортит. Я сегодня - госпожа удача.

Наше уютное, с Архипом, гнездышко любви, находится в старом жилом фонде.

Стены в подъезде давно пошарпаны, зеленая краска кое-где сползла, а застывшая лужа из-за холода в подъезде даже не тает. Теперь до апреля не жди. Аккуратно ходи.

Но это все мелочи! Через пару-тройку лет возьмем ипотеку и заживем как люди.

Моя подруга Иришка всегда говорит: « Люська, твоим позитивом только горы сворачивать» вот я и сворачиваю, пролеты...

Еще один этаж. Лестницы здесь настолько круты, что даже двухметровый амбал поднимется с трудом, не то что я, метр с кепкой в прыжке.

Тихонько открываю скрипучую входную дверь, отряхиваю ботинки, промокшие насквозь.

Тишина и темнота встречает меня каждый раз. Мы в коридоре свет частенько не включаем. Но я привыкла.

На цыпочках крадусь к кабинету мужа. Он у меня человек творческий, художник. Мы одну из наших двух комнат, выделили под его кабинет. Ему нужна тишина и особая атмосфера. Поэтому зала у нас нет.

Даже из коридора доносится запах масла и акрила. Трудится надежда Российской живописи. Возможно, в скором времени, его картины будут украшать стены самых известных музеев и выставок нашей страны, и не только ее. Я в него верю, всем своим сердцем.

Приоткрываю дверь, но в кабинете пусто. Странно... Он обычно в это время пишет. Прохожу по коридору до спальни, толкаю дверь. А там картина маслом...

Мой любимый муж в объятиях рыжеволосой дамы... кувыркаются на кровати, на новых простынях, что мне Иришка подарила.

Стараясь не упасть от потрясения, прислоняюсь к стенке. Как рыбка двигаю безмолвно губами, не в силах вымолвить ни звука.

Бам!!!

Шум разносится по всей комнате. Страстная парочка на кровати в момент замирает. Голый зад моего мужа прекращает поступательные движения молота. Тощие ноги ржавоволосой падают на кровать. И две пары глаз с удивлением и шоком смотрят на меня.

— Люся?

Глава 2.

Людмила.

Я молчала всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы в комнате повисла такая тишина, что казалось, я слышу, как рыжая судорожно глотает воздух.

— Люся, ты всё не так поняла, — начал Архип, торопливо прикрываясь одеялом, словно это спасёт его от моего взгляда. — Это просто... ну... глупость. Мы... Мы ничего такого...

Я не дала ему договорить. Медленно подняла с пола свой драгоценный торт, который в спешке успел немного пострадать, но выглядел вполне целым. "Мишка на Севере", чёрт бы его побрал! Дорогущий, как моя вера в этого предателя".

— Люся, пожалуйста, выслушай меня! — Архип попытался подняться с кровати, но я резко подняла руку, останавливая его.

— Остановись. Я не хочу слушать ни слова из твоего грязного рта. — Мой голос дрожал от ярости, но я держалась. В глазах начала собираться та самая предательская слеза, но я сжала зубы. Сейчас не время.

Медленно снимаю крышку с торта, аккуратно, будто собираюсь подать его на праздничный стол. Рыжая, видя мои действия, начала одеваться быстрее, явно предчувствуя, что я не просто так открываю коробку.

— Люся, я тебя умоляю! Это была ошибка! — продолжал лепетать мой муж, пока я, почти церемонно, вытаскивала торт из коробки.

И вот он — момент истины. Я беру его обеими руками и со всей силы кидаю прямо в Архипа. Шоколадный крем размазывается по его лицу, одеялу и торжественной "артистичной" обстановке.

Рыжая, не успевшая полностью натянуть свои джинсы, вскрикнула, но я уже замахиваюсь пустой коробкой.

— А ты, рыжая шаболда, — я повернулась к ней с коробкой в руках, — сейчас же выметайся из моего дома! Пока я не пожгла все его сраные картины и тебя заодно!

Архип, ослеплённый кремом, кинулся к рыжей, пытаясь её прикрыть. Удобно. Хоть раз он решил защитить кого-то, кроме своей "творческой души".

— Люся, я... ты не понимаешь! — Он, как ни в чём не бывало, продолжал оправдываться, хотя выглядел сейчас, как шоколадный снеговик. — Это просто... она модель! Я искал вдохновение...

— Вдохновение? — Я бросила коробку в угол, глядя на него так, что он начал пятиться назад. — Так вот где ты его нашёл, да? В чужих трусах? Идиот!

Рыжая тем временем пыталась натянуть джинсы, но не могла справиться с замком, трясущимися руками.

— Я тебе сказала: выметайся! — повторила я, указывая на дверь. — Или мне принести кисть, чтобы ты покрасила свои ласты в коричневый, как этот крем?

Она, наконец, натянула джинсы, схватила свою сумку и почти выбежала из комнаты, обернувшись только раз, чтобы кинуть испуганный взгляд на моего мужа.

— Люся, ну пожалуйста... Ну чего ты так? — начал он снова, как только рыжая скрылась за дверью. — Это был разовый случай. Ничего не значило. Я дурак!

— Ты думаешь, меня это волнует? — Я сделала шаг вперёд, грозно посмотрев ему в глаза. — Ты предал меня, Архип. Предал всё, что мы строили вместе. И если ты хочешь вдохновения — вдохновляйся на улице, под мостом, где тебе самое место! У тебя есть пять минут, чтобы собрать свои кисточки и провалить к чёрту!

Архип открыл рот, чтобы что-то сказать, но, увидев мой взгляд, понял, что лучше молчать. Я Людмила, и сегодня — госпожа удача. А он только что вылетел из моей жизни, как пробка из бутылки шампанского, которую я так и не успела открыть.

Глава 3.

Людмила.

Резко разворачиваюсь к Архипу, который стоит в одних трусах и пытается что-то лепетать. Рыжая выглядывает из комнаты, натягивая шмотки, но я её игнорирую. Сейчас всё внимание на него.

— Ты что, совсем с ума сошёл? — выплёвываю я, сжав кулаки. Голос дрожит от злости, но я стараюсь держаться. — Это что за цирк?!

— Люся, это не то, что ты думаешь! — пытается оправдаться он, делая шаг ко мне, но я сразу выставляю руку, останавливая его. — Я могу всё объяснить...

— Объяснить? Что объяснить? — я срываюсь на крик. — Что ты, мужик, привёл бабу в наш дом? На нашу кровать? На мои простыни, которые я только вчера заправила?! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?

Рыжая, видимо, пытается сгладить ситуацию. Подходя к нему, она кладёт руку ему на плечо, но я кидаю на неё такой взгляд, что она тут же отдёргивается.

— Слушай, успокойся, — бормочет она, запинаясь. — Это просто... Вспышка, страсть...

— Вспышка? — я поворачиваюсь к ней. — Шкура ты змеиная! Пошла отсюда вон пока весь дом не узнал о твоем позоре!

Архип пытается встать между нами.

— Люся, ну пожалуйста, прекрати. Ты просто... не так это поняла. Это была ошибка.

— Ошибка? — я смеюсь, но в этом смехе нет ничего весёлого. — Ты ошибся, когда женился на мне. Ты ошибся, когда решил, что можешь так со мной поступить.

Мой взгляд падает на его кисти и холсты, сложенные аккуратно у стены. Это его святое. Всё, что он бережёт, как зеницу ока.

— Ты знаешь, что я сделаю с твоими картинами? — спрашиваю я тихо, но от этой тишины ему становится не по себе. — Я их сожгу.

— Ты что, из ума выжила?! — в его голосе появляются нотки паники.

— Да, выжила! — кричу я. — Убирайся из моего дома!

Я резко подхожу к тумбочке, хватаю одну из его кистей и поднимаю её перед собой.

— Сейчас считаю до трёх. Если вы оба не выйдете отсюда, я притащу сюда ведро с бензином.

— Люся, это перебор! — кричит он, пытаясь перехватить кисть.

— Перебор? — я отступаю на шаг. — Знаешь, что перебор? Это видеть, как твой муж, с которым ты прожила пять лет, предает меня с какой-то вешалкой!

Рыжая, тем временем, поспешно приглаживает свои волосы.

— Слушай, я ухожу! Мне это всё не нужно! — говорит она и, схватив свою сумку, практически выбегает из квартиры. Я слышу, как она хлопает дверью.

Теперь остаёмся только мы. Он смотрит на меня, но уже без былой уверенности.

— Люся... я...

— Скажешь ещё хоть слово, — я угрожаю ему, сжимая кисть в руке, — и я не просто выброшу твои картины, я выброшу тебя вместе с ними. Понял?

Он смотрит на меня, и в его глазах мелькает что-то похожее на страх.

— Собирай свои вещи и вон из моего дома! — рычу я. — И чтобы больше твоей ноги здесь не было!

— Но, Люся... я... мне некуда идти!

— А это не моя проблема! — перебиваю его. — Твои проблемы теперь твоя рыжая пусть решает! Вы свободны, как ветер в поле.

Он понимает, что спорить бессмысленно. Молча разворачивается и идёт в спальню за вещами. Я стою на месте, скрестив руки на груди, и смотрю, как он натягивает штаны, собирает свои пожитки и, не оборачиваясь, уходит.

В квартире воцаряется тишина. Всё. Он ушёл. Это конец.

Я подхожу к двери, хлопаю ей так, что дребезжат стекла в окнах. Архипа больше нет в моём доме. Нет его и этой рыжей. Но что-то словно выворачивает меня изнутри. Я прислоняюсь к стене, провожу рукой по лицу, надеясь сдержать слёзы, но они льются сами, горячие, обжигающие.

«Как он мог?»

Я медленно сползаю на пол прямо в коридоре, там, где ещё витает его запах . Всё это такое знакомое, родное — и теперь до боли чужое. Мои руки дрожат, я стискиваю пальцы в кулаки, пытаясь унять рваное дыхание, но сердце будто разрывается.

Перед глазами всплывают образы: мы с Архипом. Его мастерская.

Как же давно это было. Тогда мы только съехались, ещё не успели обжиться. Везде стояли банки с краской, кисти, запах растворителя впитывался в одежду. Но это было счастье. Настоящее. Мы сидели на полу его мастерской, среди полотен, карандашей и холстов, пили дешёвое вино из пластиковых стаканчиков. Он тогда смотрел на меня так, будто я была его музой, смыслом его жизни.

— Люся, я сделаю тебя счастливой, — шептал он, проводя рукой по моим волосам. — Ты вдохновляешь меня. Ты — моя удача.

И я верила ему. Верила, что он действительно видит во мне что-то особенное. Что мы вместе сможем пройти всё, что угодно.

Я улыбаюсь сквозь слёзы, но улыбка быстро угасает. А что теперь? Где эти обещания? Где эта любовь? В чужих объятиях? На тех самых простынях, что я только вчера заправила, думая, что делаю наш дом уютнее?

Я поднимаю голову и смотрю на потолок. Потрескавшаяся краска, старая проводка — всё это мелочи. Я верила, что вместе мы добьёмся большего. Я терпела, поддерживала его, отдавала последнее, чтобы он мог творить, чтобы его мечты сбылись. А он?

Снова наваливается тяжесть, и я обхватываю колени руками, прижимаясь к ним лбом. Мне больно. Обидно. Глупо. Я всё ещё люблю этого предателя, и от этой мысли становится ещё хуже.

Я поднимаюсь с пола, шмыгаю носом и вытираю мокрое лицо. Этот дом, эти стены — они теперь мои. и я решительно иду к кровати, чтобы стянуть с нее мерзкую пастель до самого матраса. Только дойти так и не успеваю, в карамне настоячиво начинает звонить телефон. Вот козел! Никак не успокоится!

— Да! — рявкаю, даже не глядя на имя звонящего.

— Люся? Что случилось?

Если вам нравится история, не жалейте для нее лайков! Подпишитесь на авторов чтобы не пропускать новости! Ну и, конечно, мы ждем от вас эмоции в комментариях, они вдохновляют писать еще интереснее и больше!

Так же мы приглашаем Вас к прочтению второй книги литмоба "Загадай любовь"

https://litnet.com/shrt/Vrth

Глава 4.

Людмила.

— Ира, — выдыхаю, услышав голос лучшей подруги, — Иришка...

— Да не молчи ты как немощная! Говори, что случилось!

— Я ... Я... Архип он.

— Помер?

— Тьфу ты Ир, типун тебе на язык, жив он. Он просто .. — опять заикаюсь и, громко шмыгнув носом, продолжаю, — изменил мне-е-е-е.

— Архип? Тебе? Изменил? — голос подруги все выше и выше в интонации. — Ты дома? —серьезно спрашивает.

— Д-д-да. — отвечаю и опускаю руку на пол, нащупывая холодное стекло бутылки шампанского.

— Я скоро буду, подруга. Держись!

Ирка еще что-то вещает в трубку, но я ее уже не слышу.

Я откупориваю бутылку и подношу ее к губам. Предательские слезы все так же хлещут из глаз. Делаю первый глоток шипучки и морщусь с непривычки.

В нашем доме этот напиток редкость. В нашем..какой же он теперь наш! Нет нашего и не будет никогда!

Я ставлю бутылку на пол и вытираю слёзы тыльной стороной ладони. Как же больно-то. Кажется, что вместе с Архипом уходит всё: вера, надежда, смысл. Дом, который мы называли "нашим", теперь кажется пустым и чужим, словно эти стены больше не могут меня защитить.

"Изменил," повторяю я про себя, словно это какое-то заклинание, которое нужно прожевать, чтобы проглотить горькую правду. Архип. Мой Архип. Тот самый человек, который говорил, что я его муза. Что без меня он — никто.

Я делаю ещё один глоток шампанского, и на этот раз оно обжигает не только горло, но и душу. "Нет нашего и не будет никогда."

Сколько же сил я вложила в эту жизнь, в этот брак. Я держалась, поддерживала его, даже тогда, когда самой было тяжело. А теперь что? Как будто все эти годы просто вырвали с корнем и выбросили.

Голова начинает плыть. То ли от шипучки, то ли от накативших эмоций. Я оглядываюсь на беспорядок вокруг: стянутая простынь валяется на полу, в углу стоят его картины, которые я грозилась сжечь.

Картины. Как много они для него значат. Даже больше, чем я. В голове всплывает сцена из прошлого: как он рисовал меня, сидящую на полу с чашкой чая. "Ты прекрасна, Люся. Я хочу запомнить тебя такой всегда."

— Чёрт бы тебя побрал, Архип! — кричу я в пустоту.

Бутылка шампанского снова оказывается в моей руке, и я делаю ещё один глоток. Слёзы текут по щекам, но внутри начинает нарастать злость.

Стук в дверь прерывает мои мысли. Я вздрагиваю, глядя в сторону коридора. Кто это? Ирка? Она так быстро приехала? Или... Архип?

Подхожу к двери, держа бутылку в руке, как оружие. Прижимаюсь к глазку.

Да, это Ира. Она стоит с пакетом в руках, стучит ещё раз, а потом громко говорит:

— Люся, открывай! Я знаю, что ты там! И без глупостей!

Я отпираю дверь, и она буквально влетает в квартиру. Снимая пальто, Ира обводит взглядом мой красный от слёз нос, бутылку в руке и разбросанные вещи.

— Ну, ты даёшь, подруга... Еще и торт перевела напрасно, сейчас бы натрескалась от души...— вздыхает она, но тут же скидывает ботинки и хватает меня за плечи. — Всё. Хватит. Теперь ты не одна. Я с тобой. Мы ему ещё покажем, этому козлу.

— А теперь рассказывай всё. С самого начала. Только не захлёбывайся. Нам ещё план мести строить!

Я смотрю на неё и чувствую, как новый ком подкатывает к горлу.

"Не одна," повторяю я про себя. Это слово звучит странно, почти чуждо. Как будто его пытаются запихнуть в мою разорванную реальность, которая теперь состоит только из предательства, боли и пустоты.

— Садись, — командует Ира, усаживая меня на диван. Она отбирает шипучку из моих рук и с грохотом ставит её на стол. — Сейчас разберёмся.

Идёт на кухню, шумит там несколько минут, а потом возвращается с двумя кружками. Одну она ставит передо мной, другую — перед собой.

— Шампанское в кружке, — хмыкает она, — ну, ничего, подруга. Так даже символичнее. Мы ведь с тобой из простых, но зато нас так просто не сломать.

Я слабо улыбаюсь. Ира всегда знала, как меня поддержать. Даже в таких ситуациях, когда кажется, что тебя больше нет.

Она поднимает кружку и смотрит на меня серьёзно:

— За то, что ты выжила после этого позорища. Насколько же бабы сильный народ.

Я делаю глоток, но вместо привычного тепла, которое приносила её поддержка, внутри всё ещё пусто.

— Ну, давай рассказывай, — говорит Ира, откидываясь на спинку дивана. — Что он там тебе нагородил? Как это вообще случилось?

Я сглатываю и начинаю говорить, хотя слова выходят рваными и пересыпанными всхлипами:

— Я пришла домой… хотела его порадовать… выиграла путёвку на базу отдыха, на Новый год, представляешь? Думала, он обрадуется. А вместо этого… открываю дверь, а там… там он… с ней. На нашей кровати.

Ира хмурится, и в её глазах вспыхивает гнев.

— Значит, на твоей же кровати? У меня слов нет! И что, он хотя бы что-то сказал?

— Он… он оправдывался, что это ошибка, что это просто вспышка… — голос мой ломается, и я зажимаю рот рукой, чтобы не разрыдаться снова.

— Ошибка? — Ира едва не роняет кружку. — Ошибка — это когда ты нечаянно соль в чай сыпанула. А это... это предательство! Люся, ты должна была его сразу с лестницы спустить!

Я смотрю на неё через слёзы и слабо улыбаюсь:

— Я его выгнала. И её тоже.

Ира кивает, на её лице появляется одобрение.

— Молодец. Но это только начало. Теперь мы должны поставить точку так, чтобы он никогда больше не смог ни на кого руку поднять... ни душой, ни кистью, ни членом. Прости Господи!

Глава 5.

Людмила

Я смотрю на неё и тяжело вздыхаю. Мы снова чокаемся пузатыми кружками, и я делаю небольшой глоток.

Горькие слёзы снова подкатывают к глазам, но слова Иры, её уверенность, её энергия — всё это хоть немного держит меня на плаву и не дает упасть со стула.

А я бы могла. Да еще бы шишку оставила размером в тазик. Я себя знаю. Так и было бы.

— Я не знаю, что делать, Ира… — тихо признаюсь, опуская голову. — Мне так больно. Я любила его. Верила в него. Мы ведь столько лет вместе… Чертов зал выделила ему под студию, чтобы он там творил, нас голодом морил. А он, так подло со мной, после всей моей доброты. Не понимаю почему я это заслужила. ну за что?

А у нее у самой глаза чуть ли не на мокром месте. Всегда меня поддерживает. Какой бы мегерой на работе не была, со мной всегда как с младшей сестрой, хоть мы и ровесницы.

Она смотрит на меня, чутко, нежно, пронзительно, и, обняв за плечи, говорит:

— Знаю, подруга, знаю. — почти шепчет, но при этом я спокойно могу разобрать ее речь, — Но теперь ты должна думать не о нём, а о себе. О себе, Люська, в кое-то веки, е-мае. Он тебя предал, а ты — живи. Вопреки всему, неприятностям, трудностям. Всему, подруга. Плакать можно, это нормально. Но завтра ты проснёшься и начнёшь жить заново. А я тебе помогу. Будем мы с тобой еще зажигать, да как звезды на новогодней елке не горят.

Ира отстраняется, достаёт из кармана салфетку и вытирает мои слёзы, аккуратно надаливая большими пальцами на мои, уже покрасневшие щеки.

— Завтра я приду с хлоркой. — Она поднимает бровь, как будто уже продумывает план. — Мы вымоем эту квартиру, отдраим всё, что он трогал, и выкинем всё, что он оставил. Этот дом будет только твоим. И пусть только твой этот Охрип заявится. Картину ему такую нарисуешь ногтями на лице, чтобы в отражение смотреть боялся!

Я невольно усмехаюсь через слёзы. Она всегда умела найти слова, которые хоть на миг вытаскивают меня из ямы. Я бы даже сказала она мой парашют. Всегда раскрывается и спасает от падения.

— Так куда выиграла говоришь? — она отбросила салфетки в урну и обернулась на меня.

— На базу отдыха, представляешь? — вдруг вырывается у меня. Я смотрю на неё, чувствуя странное смущение.Эти ее салфетки из спирта что ли? Аж в скулы прилило. — На дорогущую, на десять дней. Для двоих. Полный пансион, бассейны, сауны, завтрак и много еще всего, я еще на работе, тайком от начальницы, сидела глазела…

Ируся удивленно ахает и брови поднимает, а потом она хлопает в ладоши, как ребёнок, которому только что сказали, что Дед Мороз существует.

— Ты серьёзно? — Она вскакивает с места, как будто собирается плясать. — И ты хотела устроить это своему… этому Ахрипу Господи, как же хорошо, что ты его выгнала! Ты представь, Люся, какая это удача! Ты, чёрт возьми, выиграла себе жизнь, а не просто билет!

Я смотрю на неё, и на секунду внутри поднимается странное чувство. Может, она права? Может, это действительно знак?

— Архипу, Ир. Ты даже имя его никак не запомнишь, — исправляю в сотый раз подругу, — Я думала, он обрадуется… — говорю, а голос дрожит. — Хотела сделать сюрприз. Поэтому купила шампанское, торт… А он…

Слёзы снова набегают на глаза, и я чувствую, как горло сжимается. Но Ира тут же поднимает руку, как будто отсекая эти эмоции.

— Всё! Хватит! — твёрдо говорит она, маша рукой, словно прогоняет мои мысли. — Этот идиот не заслуживает ни одной твоей слезы, ни одной секунды твоей жизни. Билеты на турбазу — это не для него, поняла? Это для тебя. Ты поедешь, Люся, ты. Возьмёшь кого-нибудь из своих — хоть меня, хоть другую подругу — и устроишь себе лучший отпуск в жизни.

— Ты думаешь? — тихо спрашиваю, глядя на неё с недоверием.

— Думаю? — она фыркает. — Я уверена! Хватит думать о нём. Настало время думать о себе. Этот выигрыш — твой шанс начать жить по-другому.

Она берёт мою руку, сжимает её в своих ладонях и смотрит прямо в глаза.

— Это судьба, подруга. Она уже дала тебе понять: выкини из жизни мусор. Оставь только светлое. Ты заслужила это.

Я киваю. Её слова проникают глубже, чем я думала. Они чуть-чуть заполняют ту страшную пустоту внутри меня. Может, она права. Может, я действительно заслужила что-то хорошее.

Но сейчас… сейчас на сердце такая рана, что мне трудно даже представить, как сделать первый шаг. Всё ещё кровоточит. Всё ещё болит. Как жить дальше?

Вновь некрасиво шмыгаю носом и говорю:—Ириш, а поехали со мной? Я без тебя там совсем расклеюсь.

— Думаю? — она фыркает. — Я уверена! Хватит думать о нём. Настало время думать о себе. Этот выигрыш — твой шанс начать жить по-другому.

Она берёт мою руку, сжимает её в своих ладонях и смотрит прямо в глаза.

— Это судьба, подруга. Она уже дала тебе понять: выкини из жизни мусор. Оставь только светлое. Ты заслужила это.

Я киваю. Её слова проникают глубже, чем я думала. Они чуть-чуть заполняют ту страшную пустоту внутри меня. Может, она права. Может, я действительно заслужила что-то хорошее.

Но сейчас… сейчас на сердце такая рана, что мне трудно даже представить, как сделать первый шаг. Всё ещё кровоточит. Всё ещё болит. Как жить дальше?

Вновь некрасиво шмыгаю носом и говорю:

—Ириш, а поехали со мной? Я без тебя там совсем расклеюсь.

Девочки, ваши лайки и комментарии нас вдохновляют писать больше и интереснее. И мы очень вас просим прожамкать звездочки, добавить книгу в библиотеку и подписаться на авторов, чтобы не пропустить новости! Вам не сложно, а нам приятно!!!

Но это не все, что мы хотим вам сообщить. Сегодня стартовала еще одна книга литмоба "Загадай любовь" . Приглашаем вас в нее окунуться!

https://litnet.com/shrt/VzMA

Глава 6.

Просыпаюсь от настойчивого запаха жареного хлеба и яичницы. Солнечные лучи лениво пробиваются сквозь щели в шторах, оставляя на полу яркие полоски. Голова чуть гудит, но больше не от вчерашнего шампанского, а от накатившей усталости и переживаний. Ощущаю, как под веками снова начинают накапливаться воспоминания.

Вчера. Это всё было вчера. Как я мчалась домой с тортом в руках, радостная, готовая сделать сюрприз Архипу. Как открыла дверь, и весь мой мир рухнул в одно мгновение. Рыжая. На моей кровати. На моих простынях. Как он стоял в коридоре в одних трусах, лепетал какие-то жалкие оправдания, а я пыталась не взорваться от боли и ярости.

Я сжимаю глаза и трясу головой, словно это поможет вытряхнуть из головы вчерашние сцены. Нет, не надо снова. Не сейчас. В кухне слышны звуки хлопот и напевания. Громко шипит что-то на сковородке, а знакомый голос мурлычет что-то весёлое. Ира.

— Ира, — зову я, всё ещё хрипло, как после долгих слёз.

Она тут же выглядывает из кухни, как всегда бодрая, и смотрит на меня с широкой улыбкой.

— Доброе утро, королева! — провозглашает она с энтузиазмом, который кажется неуместным. — Сколько можно валяться? Вставай, завтрак уже ждёт. Надо начинать день с позитива, подруга!

Я тяжело поднимаюсь с дивана, потираю виски и плетусь на кухню. На столе уже накрыт завтрак: румяные тосты с маслом, яичница с зеленью, чай. И, конечно, коробка ярких конфет, которые явно появились здесь не просто так.

— Это что за «расти жопа»? — спрашиваю, указывая на коробку.

— Это антидепрессанты, — Ира с наигранной важностью берёт коробку и ставит её передо мной. — Только не из аптеки, а из магазина. Сладкое лечит, проверено на моей шкуре. — хлопает себя по пышным бедрам, — Ты хоть раз попробуй. Худая как щепка.

— Ты, похоже, с утра уже успела разработать план спасения? — спрашиваю с лёгкой иронией, глядя на неё поверх кружки с чаем. — Вчера ты говорила о хлорке и уборке.

— А то! — она откидывает волосы и кладёт на тарелку два тоста. — Хлорка подождет, я тут уже прибралась немного! А вот план трёх этапов: еда, шопинг, Новый год! И сегодня мы начинаем с пунктов один и два

— Шопинг? — Я чуть не давлюсь. — Ты серьёзно? Ира, мне сейчас явно не до новых платьев.

— Нет, подруга, — она упирается локтями в стол, пристально глядя на меня. — Ты вчера выкинула из своей жизни одногомудозвона. Сегодня ты начнёшь восстанавливать себя. А для начала тебе нужен новый гардероб. Ни треники и футболки с пятнами, а что-то стильное. И не платья, которым по пять лет. Нужно что-то, чтобы ты смотрела на себя в зеркало и гордилась.

Я фыркаю и опускаю глаза к тарелке.

— У меня даже денег на это нет. Всё, что было, я откладывала... — проглатываю окончание «на подарок для Архипа».

Её взгляд становится серьёзным. Она отставляет чашку, кладёт руки на стол и наклоняется ближе.

— Ты откладывала деньги для него? — произносит она тихо, догадалась, потому что в её голосе чувствуется напряжение. — Для этого мудлана?

Я киваю, чувствуя, как снова возвращается та боль. Я ведь действительно хотела сделать ему сюрприз, обрадовать его новым шикарным мольбертом на Новый год. Копила с начала июня.

— Люся, — резко говорит она, хлопая ладонью по столу. — Нет! Эти деньги — твои. Твои, слышишь? Ты должна вложить их в себя. Этот человек разрушил то, что вы строили вместе. Он не заслуживает ни копейки, ни минуты твоего внимания. Всё, что он заслуживает, — это чтобы ты стала лучше. Лучше, чем он когда-либо мог представить. Если он, свинота такая, позволил себе окунуть свою кисточку в чужую чернильницу ...

Её слова звучат громко, как набат, но вместе с этим я ощущаю странное, непривычное тепло. И это то от чего я отвыкла... Забота. Я оказывается очень отвыкла от того что обо мне тоже нужно заботиться. Она права. Это действительно деньги, которые я копила. А теперь...

Они лежат в конверте среди моих трусов в верхнем ящике комода. Шифровалась, дура.

— Ладно, — соглашаюсь я, откидываясь на стуле. — Только без фанатизма.

Её лицо мгновенно озаряется улыбкой.

— Конечно, — говорит она, поднимаясь с места. — Никаких крайностей. Ну, может, максимум одно-два платья и пара комплектов белья...

— Что Ир, какое белье? — возмущаюсь тут же.

— Ладно, три! И только если они тебе действительно подойдут.

Она хватает меня за руку и тащит в сторону шкафа.

— Быстро наряжайся. Сегодня ты не просто идёшь по магазинам. Ты идёшь на поиски новой себя!

— Ты преувеличиваешь, Ира, — усмехаюсь я, но внутри вдруг становится легче.

Она хватает меня за плечи, глядя с неподдельным энтузиазмом:

— Да брось ты! Мы сделаем так, что на этой базе отдыха ты будешь блистать ярче всех гирлянд на елках! А заодно докажем самой себе, что жизнь с этого дня меняется!

Глава 7.

Людмила

— Люся, это платье — просто пушка! — заявляет Ира, обводя меня взглядом с ног до головы. — В нём ты просто бомба! Слушай, давай берём, и вообще не обсуждается!

Я смотрю на себя в зеркало и чувствую, как внутри что-то переворачивается.

Платье действительно шикарное: ярко-синее, с глубоким, но элегантным вырезом, подчёркивающее фигуру. Все бы ничего...

Но взгляд невольно падает на ценник, и этот переворот сменяется тяжестью.

— Ира, ты вообще видела, сколько оно стоит? — вздыхаю, слегка натягивая подол. — Это же почти треть от тех денег, которые я откладывала.

— Ну и что? — парирует она, закатив глаза. — Ты в нём — просто огонь. Мужики на базе отдыха будут в очередь становиться, чтобы с тобой в танце зажечь.

— Какие мужики? — фыркаю я, убирая волосы с лица. — Я вообще-то не собираюсь никого впечатлять. Тем более за такие деньги.

Осталось только вздохнуть. Ну что она мелет-то? От одного бы мужика отойти. Тоже мне... Эх.

— Люся, — она делает шаг ко мне и кладёт руки на мои плечи, заглядывая в глаза. — Это платье не для мужиков. Это для тебя. Ты в нём будешь чувствовать себя не как женщина, которой изменили, а как та, которая оставила этого предателя в прошлом и теперь сияет, как чистый алмаз.

Я молчу, разглядывая себя в зеркале. Она права.

Я в этом платье выгляжу… как-то по-новому. Свежо, уверенно.

Но голос в голове всё равно ворчит: "Ты никогда столько не тратила на себя. Это слишком. Зачем тебе это платье?"

— Ты не понимаешь, Ириш, — начинаю, пытаясь объяснить. — Оно дорогое. И мне реально больно думать, что я могу столько потратить… на какую-то тряпку.

— Тряпку?! — вскрикивает она, делая вид, что падает в обморок. — Люся, это не тряпка, это шедевр, который сделает тебя королевой! А если ты не купишь его, я сама за него заплачу. Вот просто возьму и заплачу.

— Ты серьёзно? — спрашиваю, подняв бровь. — Ты что, настолько хочешь меня разорить?

— Это не разорение, это инвестиция! — отвечает она, притворно обидевшись. — Люся, подумай сама: ты тратила свои нервы, деньги, время на Ахрипа. А он в итоге что? Предал. А это платье ... ты в нем охуительна, дорогая!

— Ириш умеешь ты подбодрить и настроить, — невольно улыбаюсь.

Так-то если посудить, права она, но это чувство внутри, покоя не дает, ей богу.

— Вот! Видишь? Уже улыбаешься! — она потирает ладони. — Люся, ты должна его купить. Не для кого-то. Для себя. Чтобы посмотреть на себя в зеркало и сказать: "Вот она я. Настоящая я!"

Я вздыхаю и снова смотрю на себя в зеркале. Чёрт, она права. Я в этом платье выгляжу, как другая версия себя. Той себя, которая ещё может начать жить заново.

— Ладно, — выдыхаю я. — Берём. Но если завтра ты предложишь купить ещё одно, я сдам тебя в ломбард.

— Слушай, — смеётся она, поглаживая меня по плечу, — завтра будет другой день, а сегодня мы возвращаем тебя к жизни.— Всё, — торопится подруженция, запихивая платье в руки продавщице. — Берём! Оформляйте, пока моя подруга не передумала.

Я только собираюсь возразить, но Ира уже разворачивается ко мне с хитрым взглядом, будто вынашивает очередной план. Я знаю этот взгляд. Он не предвещает ничего хорошего.

— А теперь, Люся, пойдём, — она хватает меня за руку, — у нас следующий пункт.

— Куда ещё? — спрашиваю, настороженно глядя на неё.

— Как куда? В отдел нижнего белья, конечно! — объявляет она, как будто это очевидно.

— Нет, — мгновенно отвечаю, вырывая руку. — Туда я точно не пойду.

— Люся, перестань, — Ира делает недовольное лицо, как строгая учительница. — Ты что, собираешься на базу отдыха в своих старых, растянутых трусах? Ты должна чувствовать себя шикарно от и до. Это фундамент.

— Фундамент? — фыркаю. — Ира, ты слышишь себя? Я не собираюсь тратить деньги на то, что никто, кроме меня, не увидит.

— А вот и нет, — она поднимает палец. — Во-первых, ты увидишь. А во-вторых, ты должна делать это для себя, понимаешь? Ты думаешь, я ношу своё крутое бельё ради кого-то? Нет, я надеваю его и чувствую себя богиней, даже если иду выносить мусор.

— Ну, ты-то богиня, — усмехаюсь, но Ира тут же хватает меня за плечи.

— Люся, серьёзно. Ты заслуживаешь выглядеть и чувствовать себя шикарно. И не важно, кто это увидит. Сам факт, что на тебе будет не какой-то бабушкин комплект, а что-то классное, добавляет уверенности. Это проверено.

— Но... — начинаю я, но она перебивает.

— Всё. Хватит этих "но"! — говорит она строго, уже тянуя меня в сторону отдела. — Ты идёшь туда, и мы подбираем тебе что-то эротиШное. И точка.

Мы оказываемся в окружении манекенов в роскошных кружевных комплектах. Я чувствую, как щеки начинают гореть. Это не мой стиль. Это слишком.

— Ирусь, это дорого. Это не для меня, — бормочу, но она уже копается в вешалках, вытаскивая что-то яркое и кружевное.

— Смотри, вот этот — идеально! — говорит, поднимая комплект пастельно-розового цвета с нежным кружевом. — А если хочешь что-то поярче, вот красный.

— Ира! — я почти шепчу, чувствуя себя школьницей в неположенном месте. — Ты вообще нормальная? Красный?! Я в этом буду выглядеть как…

— Как кто? Как женщина, которая знает себе цену? — перебивает она. — Люся, хватит себя обесценивать. Давай, примерь. Это всего лишь бельё.

Я смотрю на её горящие глаза и понимаю, что спорить бесполезно. С вздохом беру комплект и направляюсь в примерочную.

Через несколько минут выхожу, чувствуя себя неловко.

— Ну? — Ира оборачивается, и её глаза загораются. — Боже, Люся, ты ходячий секс! Как ты можешь от этого отказаться?

— Легко, — бормочу, натягивая кофту. — Оно дорогое и… странное. Я не привыкла к такому.

— Привыкнешь! — говорит она, хлопая меня по плечу. — Всё, это берем. Даже не думай. Это твоя новая жизнь. Пусть она начинается с красоты.

Я смотрю на ценник и вздыхаю. Может, она права. Куплю. Даже если никто этого не увидит, кроме меня.

Глава 8.

Люсильда.

Я стою посреди торгового центра, обвешанная пакетами, а передо мной — она. Рыжая паскудина. Та самая. Макушка этой "гостьи" узнаётся мгновенно, и злость поднимается волной. Ирка от удивления аж рот открывает, видимо, не успев понять, что сейчас произойдёт.

— Давно не виделись, грелка коек чужих мужей, — выплёвываю я, сжимая пальцы на ручке пакета. В голове тут же вспыхивают картины ужасного вечера, и вся боль, злость, обида накрывают меня с новой силой.

Рыжая останавливается, оборачивается и смотрит на меня. В её глазах сначала удивление, потом раздражение.

— О, ты… — выдавливает она, а её взгляд скользит по мне, словно оценивает. — Ну, кто ж знал, что мы опять столкнёмся? Судьба, наверное.

— Судьба? — смеюсь я, но в этом смехе нет ни капли радости. — Если судьба, то для тебя она явно не очень. Я предупреждала, чтобы ты выметалась из моей жизни. Или не помнишь?

Она закатывает глаза, будто ей скучно, но видно, что ей не по себе.

— Слушай, ты чего заводишься? Всё уже закончилось. Архип твой свободен, а я просто… — она делает вид, что задумалась. — Просто мимо прохожу. Ты бы уже успокоилась.

— Успокоилась? — шагаю к ней ближе, чувствуя, как злость разгорается всё сильнее. — Ты думаешь, это так просто? Ты беспринципная и доступная женщина. Да какая ты женщина...

Ира, видимо, начинает осознавать, что сейчас будет взрыв, и осторожно пытается меня остановить:

— Люсенька, подожди. Может, просто пойдём? Зачем нам цирк?

Но я уже на взводе. Рыжая открывает рот, чтобы что-то сказать, но я её перебиваю.

— Я тебе сказала, держись от меня и моей жизни подальше. И если ты думаешь, что я просто забуду, ты сильно ошибаешься. ДЕсятой дорогой меня обходи.

— Ой, да ладно, — фыркает она. — Ты драму-то не разводи. Архип сам пришёл ко мне. Сначала за солью, потом поболтать. А что было дальше, это уже не моя вина.

Эти слова рвутся в мои уши как стекло. Я почти вижу, как Ира за моей спиной напрягается, готовая вмешаться, но я не даю ей шанса.

— Ах, он сам пришёл? — шиплю я, сжимая кулаки. — А ты, конечно, бедная невинная жертва? Пожалела, так сказать, творческую одинокую натуру? Послушай сюда, если я ещё раз увижу тебя поблизости, то пожалеешь, что вообще сунулась в мою жизнь.

Она делает шаг назад, но пытается сохранять лицо.

— Успокойся, я к твоему Архипу больше не подойду. Он мне вообще не нужен, ясно? Он был… ну, так, для разнообразия.

— Разнообразия?! — голос мой уже на грани срыва. — Ты о чём вообще говоришь? Ты хоть понимаешь, что говоришь?

Я чувствую, как пальцы сжимаются еще сильнее, до лунок на ладони. Хочется кинуть что-то в эту наглую морду, чтобы этот фарс закончился.

— Люся! — Ира решительно встаёт между нами, обхватывает меня за плечи и начинает тянуть назад. — Всё, хватит. Поговорим еще с твоей соседкой.

Я медленно выдыхаю, стараясь унять дрожь в руках. Рыжая, видимо, понимает, что лучше отойти, и, развернувшись, поспешно уходит. Я провожаю её взглядом, пока она не исчезает за поворотом.

— Ну ты даёшь, — говорит Ира, ставя руки на бёдра. — Драматургия на высшем уровне. Ты её почти прибила взглядом.

— Не надо было мешать, — бурчу я, чувствуя, как всё тело дрожит от напряжения. — Ещё чуть-чуть, и я бы точно не остановилась.

— И что бы это изменило? — она берёт меня под руку и направляет к выходу. — Ты уже выиграла, подруга. Посмотри на неё и на себя. Кто сейчас с пакетами и платьями, а кто просто трусливо сбегает поджав хвост? Она сама поняла, что ты сильнее.

Я молча иду рядом, ощущая, как злость медленно уходит, оставляя после себя пустоту. Может, Ира и права. Но боль внутри всё ещё горит ярким пламенем.

Я продолжаю шагать рядом с Ирой, но в голове всё ещё звучат слова Рыжей: «Для разнообразия». Как будто она сама не понимает, что это значит для меня. Весь мир, который я строила, сжался до этих двух слов. «Для разнообразия» – это то, во что она превратила мою жизнь.

— Люся, расслабься, — говорит Ира, крепче сжимая мою руку. — Ты уже показала, кто здесь главная. Ты вообще видела её лицо? Она реально испугалась. Да и правильно. Тебе теперь остаётся только почистить крылышки и убрать свой нимб в дальний ящик шкафа или лучше вообще его выкинуть .

— Нимб? — я хмыкаю, но в этом звуке нет радости. — Ира, ты думаешь, это всё так просто? Как будто я могу взять и забыть? Перечеркнуть, стереть память.

Она резко останавливается, поворачивается ко мне и серьёзно смотрит в глаза.

— Нет, Люся, это не просто. Но, знаешь, что будет сложнее? Жить в этом. В той боли, которую ты сейчас таскаешь на своих плечах. Ты должна отпустить её, даже если это трудно. И да, эти обновки — только начало. Но каждый такой шаг — это кирпич в твой новый фундамент. Новой жизни и новой тебя.

Я смотрю на неё, пытаясь понять, откуда у неё столько уверенности. Как она может так легко говорить о том, что у меня пока не получается? Мало, слишком мало времени. Ничтожно. А сколько должно понадобиться, Год, два, Пять?

— Ладно, пойдём, — вздыхаю я, стараясь стряхнуть с себя остатки напряжения. — Всё равно уже сделала всё, что могла.

Мы идём дальше, обвешанные пакетами, как будто ничего не произошло. Но каждый раз, когда я думаю, что справилась, перед глазами снова всплывает эта рыжая макушка, её насмешливый взгляд. Снова и снова слышу её слова: «Для разнообразия».

— Люся, ты что, снова в своих мыслях? — встряхивает меня Ира. — Хватит уже. Всё, ты свободна от этого дерьма. Мы сейчас пойдём в одно место, и ты забудешь, как выглядела эта рыжая грелка.

— Ира, я не могу просто так забыть. — Я останавливаюсь и смотрю на неё, чувствуя, как в груди снова закипает злость. — Это не так работает. Она разрушила мою жизнь. И ты думаешь, что платье или поход по магазинам это исправят?

— Нет, подруга, — отвечает она с улыбкой, но её голос звучит твёрдо. — Я думаю, что это начнёт исправлять тебя. Ты понимаешь? Не её, не его, а тебя. Ты сейчас разрушаешь себя этой злостью. А им-то что? Она пошла дальше, он пошёл дальше. А ты? Ты хочешь застрять в этом аду?

Глава 9.

Люся.

— Ой, нет... — мелькает в голове мимолётная мысль. После встречи с рыжей шаболдой увидеть ещё кого-то из списка неприятных для меня людей — последнее, чего бы я хотела сегодня. Точнее, совсем бы не хотела.

Кофе моментально становится никаким. Ни вкуса, ни запаха. Вздыхаю и поднимаю глаза на подругу, что, словно любопытная игривая кошка, лупает глазами, позабыв про десерт перед ней. А это, надо сказать, явление редкое. Она за сладкое душу отдаст, не раздумывая.

— Кто удостоился твоего внимания? — приподнимая бровь, спрашиваю. — Ириш, — зову её ещё раз, ибо она не слышит и явно меня игнорирует.

— Да там эти, «пластилины мира». И один сейчас так смотрит в нашу сторону... — шепчет подружаня, кокетливо помешивая ложкой кофе.

Я морщусь, пытаясь понять, о ком она говорит, и оглядываюсь.

— Кто? — спрашиваю, надеясь, что это просто очередной её "пластиковый прЫнц".

— Вон, тот, в костюме. В сером. С бокалом воды, — шепчет она и делает едва заметный кивок в сторону столика в углу. — Ну, ты посмотри, как сверлит взглядом!

Неохотно оборачиваюсь и сразу вижу троих мужчин. Они выглядят так, будто только что вышли из дорогущего офиса, где решают судьбу мира. Уверенные в себе, в идеально сидящих костюмах, с ухоженными лицами. И правда, один из них — высокий, с лёгкой небрежностью в причёске, в сером костюме — смотрит прямо на наш стол. Или мне показалось?

— Ира, я бы не стала придавать этому значения, — вздыхаю и отворачиваюсь. — Может, он просто задумался или смотрит в пустоту.

— Ага, в пустоту в виде тебя, — фыркает она, подталкивая меня. — Люська, ну ты же не слепая. Ты выглядишь бомбически. Он явно заинтересован.

Я качаю головой, пытаясь унять раздражение. Мешки под глазами размером с поднос, распухший нос, на голове гнездо и шальные красные глаза. Красотка еще та.

— Да перестань, — отмахиваюсь. — Мы для таких точно «ни рожей, ни кожей». У них даже носки стоят дороже, чем всё, что у нас в пакетах.

— Ну, скажешь тоже! — закатывает глаза Ира. — Ты, между прочим, в этом платье можешь посоревноваться с любой из их гламурных подружек. Да и вообще, знаешь, что я думаю? Эти пафосные господа — такие же люди, как и мы. Они просто умеют понтоваться. А внутри у них те же комплексы, что и у всех.

— Это ты сейчас пытаешься меня вдохновить? — хмыкаю, отхлёбывая остывший кофе.

— Именно! — заявляет она и наклоняется ближе, будто собирается выдать великую тайну. — А вдруг это знак? Ты только что поставила точку с этим козлом, Ахрипом, а тут судьба подкидывает тебе интересного кандидата.

— Судьба, говоришь? — усмехаюсь я. — У этой судьбы странное чувство юмора. Нет уж, спасибо, мне сейчас не до «кандидатов».

— Ой, Люся, ты невыносима, — качает она головой. — Смотри, он опять смотрит. А ты тут сидишь, как мышь летучая, ушами прикрылась. Хотя ладно, ты — богиня.

На её слова я только закатываю глаза и снова бросаю взгляд на их столик. Да, тот самый мужчина действительно смотрит в нашу сторону. И в этот момент наши взгляды пересекаются. На мгновение мне кажется, что он слегка улыбается. Чувствую, как щеки начинают предательски гореть.

— Вот видишь! — восклицает Ира, замечая мою реакцию. — А ты говоришь, что не судьба. Ну что, идём знакомиться?

— Ты что, с ума сошла?! — шепчу я, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. — Сиди на месте, Ира, ради всего святого.

— Да ладно тебе, — она ухмыляется. — Это же просто игра. А вдруг он твой принц? Или, как минимум, источник вдохновения. Тебе же нужно «вдохновение»! — говорит она с такой интонацией, делая пальцами кавычки, что мы обе тут же начинаем смеяться.

И вдруг этот мужчина поднимается и начинает двигаться в нашу сторону. Моё сердце замирает.

Ира замечает его первой и, прищурившись, шепчет:

— О, Люська, кажется, твой "серый костюм" решил что-то предпринять. Готовься, он идет.

— Идет?! — я шиплю на неё, чувствуя, как паника смешивается с раздражением. — Да перестань! Может, он просто мимо пройдёт.

Но нет, мужчина уверенно направляется прямо к нашему столику. Я сжимаю кружку кофе, будто она может меня защитить, а Ира в этот момент уже включает свой фирменный "режим леди", выпрямляется, складывает руки на столе и ожидает его приближения с таким видом, будто это конец захватывающего фильма.

— Добрый день, — говорит он, остановившись у нашего столика. Его голос глубокий, уверенный, но без высокомерия. Глаза цвета серого неба. — Извините за вторжение, но мне кажется, я уже видел вас где-то. Или это просто удачное совпадение?

Я моргаю, пытаясь понять, к кому из нас он обращается. Взгляд у него спокойный, но изучающий. Словно он пытается прочитать книгу по обложке.

— Сложно сказать, — наконец отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё кипит. — Может, вы ошиблись?

— Возможно, — он чуть улыбается, но не отводит взгляда. — Но всё же, можно я присоединюсь на минуту? У вас такая энергетика... завораживающая.

Ира в этот момент издаёт приглушённое "хм", пытаясь скрыть улыбку, но я знаю её слишком хорошо. Она уже ментально готовит сценарий свадьбы.

— Завораживающая? — поднимаю бровь, решив взять себя в руки. — Это вы так ко всем подходите?

Он слегка улыбается шире, склонив голову.

— Только к тем, кто действительно привлекает внимание.

— Люда! — вмешивается Ира с притворным негодованием. — Пожалуйста, садитесь! Мы как раз обсуждали, где найти хорошего кавалера на новогодний отдых. Не правда ли, Люся?

— Ира! — шиплю я на неё, чувствуя, как мои щёки начинают гореть.

— Очень рад это слышать, — отвечает мужчина, явно развлекаясь нашей перепалкой. Он ставит бокал с водой на край стола и присаживается на свободный стул. — Тогда, может, вы расскажете мне, где собираетесь отдыхать? И, возможно, я смогу дать пару советов.

— Ух ты, — не удерживается Ира. — У нас тут эксперт по отдыху. Как удачно.

Я молчу, чувствуя, как в груди нарастает смесь раздражения и любопытства. Кто он такой, чтобы так легко врываться в нашу жизнь? Да ещё с таким самоуверенным видом.

Глава 10.

Люся.

Я смотрю на визитку, которая лежит передо мной, словно на пропуск в другую вселенную, куда мне ни одной ногой не попасть. Белая, гладкая, с тиснением — слишком правильная, слишком идеальная, и от этого ещё более раздражающая. Откуда вообще взялся этот адвокат? Почему у таких, как он, всё всегда на своих местах? Безупречные костюмы, ухоженные руки, уверенный взгляд и голос, который звучит так, будто они видят судьбы всех людей даже в обычных разговорах. Не для таких, как я.

— Люся, — Ира снова тыкает меня локтем и поднимает бровь, видя, что я даже не собираюсь трогать визитку. — Ну ты что? Глянь хотя бы. Может, это судьба, а ты тут строишь из себя монашку.

— Какая судьба? — бурчу я, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — Мне в лотерею уже повезло. Больше судьба мне ничего не должна.

— Ты неисправима, — качает головой Ира и, пользуясь моим замешательством, хватает визитку со стола, словно воришка. Она быстро пробегает по ней взглядом и вдруг округляет глаза. — Ни фига себе.

— Что «ни фига себе»? — выгибаю бровь.

— Адвокат. Дмитрий Орлов. Орлов и Партнёры, — с нажимом произносит она и смотрит на меня, как будто мне только что выпал джекпот. — Ты хоть понимаешь, кто это? Это не Вася из гаража, который кроме колес и раздаток ничего не видел. Это уровень.

— И что? — пожимаю плечами, забирая визитку у неё из рук. Строгий чёрный шрифт на белом фоне, без излишеств. Стильно и дорого. — Думаешь, я должна падать в обморок от того, что ко мне подошёл адвокат?

— Да не падать в обморок, а хотя бы понять, что мужик заинтересовался не просто так, — Ира подаётся вперёд, заговорщицки улыбаясь. — Мужчины такого типа к кому попало не подходят.У их вместо глаз рентген.

— Ну и пусть не подходят, — огрызаюсь я, снова кидая визитку на стол. — Мне это не нужно. Все эти адвокаты, бизнесмены, творческие натуры… Они все одинаковые.

— Ой, да ладно тебе, — Ира картинно закатывает глаза. — А если он не такой? А если это нормальный мужик, который увидел тебя и подумал: «Вот она, моя судьба!» А ты тут сидишь и нос воротишь.

— Потому что мне неинтересно, — отрезаю я, чувствуя, как пальцы сжимаются на кружке так сильно, что она готова треснуть. — Я не хочу никого слушать, не хочу никого видеть. Мне хватило.

— Ахрипки тебе хватило? — фыркает она, и в голосе звучит такое презрение, что мне на секунду становится не по себе. — Ясно, понятно. Ты теперь всех мужиков под одну гребёнку. Но я тебе скажу, Люся, твой мудень — это исключение из правил. Нормальный мужик на его месте сейчас бы землю рыть начал, чтобы тебя вернуть, а он...

— Замолчи, — говорю я тихо, прерывая её. Не хочу снова вспоминать. Перед глазами тут же вспыхивают картинки: его лицо, смазанное тортом; рыжая, которая судорожно натягивает джинсы. Меня начинает трясти. Не от злости, нет. От обиды. Потому что внутри до сих пор болит так, как будто кто-то вырвал из груди сердце и протащил его по битому стеклу.

Ира видит, что задела меня за живое, и тут же сбавляет тон. Она мягко кладёт руку на мою ладонь, вынуждая меня поднять на неё взгляд.

— Люсь, послушай меня. Ты — не та, кого можно сломать. Да, сейчас тебе плохо. Тебя предал человек, которому ты верила всей душой. Но это не значит, что теперь все вокруг такие же. Этот Орлов, адвокат, кто бы он ни был… может, это просто знак. Не как мужчина, а как что-то новое. Возможность. Ты же сама говорила, что не знаешь, как жить дальше. А может, судьба тебе подкидывает ответ?

Я молчу, уставившись на визитку. «Дмитрий Орлов. Адвокат.» Холодный и официальный шрифт. Ну да, возможность. Возможность чего? Вновь поверить кому-то? Впустить кого-то в свою жизнь, чтобы потом снова обжечься? Нет уж, спасибо.

— Мне его услуги не нужны, — говорю я наконец, заставляя себя улыбнуться. — У меня нет проблем с законом. И стоит он, наверное, как крыло от самолета.

— А с собой? — тихо спрашивает она. — Проблемы есть?

Эти слова попадают в самую точку. Я сглатываю ком в горле, стараясь не показать, как сильно они меня задели. Потому что правда в том, что проблемы у меня мешок и маленькая тележка. С тем, как жить дальше. С тем, как собрать себя по кусочкам. С жильем и разводом в том числе!

— Ира, давай не будем, — вздыхаю я, забирая визитку со стола и машинально пряча её в сумку. — Просто пойдём отсюда. Я устала.

— Хорошо, — соглашается она, вставая и подхватывая свои пакеты. — Но запомни мои слова, Люся: иногда случайные встречи — это не просто встречи. Может, ты ещё вспомнишь об этом.

Я киваю, не глядя на неё, и поднимаюсь со своего места. Мы идём к выходу из кафе, а визитка адвоката лежит в моей сумке, будто напоминая о том, что все проблемы только впереди и решать мне их будет ой как сложно.

Какой проницательный мужик, однако. Визитку дал, почву прощупал.

Только вот я ещё не решила с чего мне начинать. и как там вообще подавать на развод нужно? а впереди праздники... И сделать - то нужно до них. Оставить все прошлое в прошлом.

***

Я стою как вкопанная перед подъездом, обвешанная этими чертовыми пакетами, а передо мной — он. Архип. Мой бывший, если можно так сказать. Хотя ещё вчера я думала иначе.

Он стоит, привалившись плечом к стене у двери, как какой-то бродяга. Куртка мятая, руки засунуты в карманы, взгляд опущен. Лицо бледное, под глазами тени — как будто его тоже жизнь прокатила катком. Но меня это больше не трогает. Не может трогать.

— Люся… — произносит он хрипло, поднимая голову, как только замечает меня. Глаза виноватые, но я вижу: это не сожаление. Это страх. Страх, что всё, что у нас было, он потерял.

— Что ты здесь делаешь? — мой голос твёрд, словно ледяной. Холод и зима — мои союзники сейчас. Я крепче сжимаю пакеты, как будто это мои щиты. — Говори быстро и убирайся.

Он делает шаг вперёд, а я тут же поднимаю руку, как сигнал остановки.

— Не приближайся ко мне, Архип. Даже не пытайся. Говори, что тебе нужно.

Глава 11.

Снежинки за окном мягко падают на землю, и свет от гирлянды, которую я недавно в попыхах включила, разбегается по стенам спальни, словно лучики костра. Тёплые жёлтые огоньки бросают причудливые тени на стены, и комната на секунду оживает. В детстве мы с мамой всегда развешивали гирлянды первыми, а потом открывали коробку с ёлочными игрушками, пахнущую праздником и временем. Каждая игрушка рассказывала свою историю: серебряный шар от бабушки, стеклянный олень, который папа по случайности однажды разбил и потом клеил до глубокой ночи, и ангелочек из бумаги, который я сама вырезала в первом классе.

Я машинально провожу ладонью по старому ковру доставшемуся еще от бабушки и вздрагиваю от тишины. Эта квартира — как большой пустой дом, где все воспоминания поросли пылью.

«Новый год», — снова мелькает в голове. Я пытаюсь уговорить себя не плакать. Я не должна. Я сильная, я справлюсь. Встаю и машинально подхожу к шкафу, где хранится старый альбом. Пальцы дрожат, когда я достаю его и сдуваю пыль с обложки. Праздник, который когда-то казался волшебным, теперь — как разбитое зеркало. Острые осколки, в которых отражаются прошлое и настоящее.

Сажусь на диван и открываю первую страницу.

Детство. Первая фотография — я, крошечная, в огромной вязаной шапке и меховых варежках. Сижу рядом с ёлкой, обсыпанной серебристым «дождиком», а на фоне светятся гирлянды. На столе — мандарины на огромном блюде, горячий чай в стеклянных стаканах с подстаканниками, бабушка из рейсов привезла их, и пышный домашний пирог, который мама пекла всегда. И бабушка рядом, еще рядом. Мои глаза наивные, полные веры в чудо.

Переворачиваю страницу. Школьный Новый год: старое бабушкино кружево на мне и ободок со звездой. Я — снежинка, гордая и счастливая. Помню, как тогда было холодно, как мы стояли у огромной ёлки в зале, пели песни и кричали "ура", когда запускали хлопушки. Запах хвои и пряников до сих пор кажется мне самым настоящим ароматом зимы.

Следующая фотография — я и Архип. Наш первый Новый год вместе. Мы сидим на полу его мастерской, вокруг пустые банки из-под краски, полотна с мазками, незаконченные наброски, а в углу стоит скромная ёлочка, собранная из веток, которые он притащил из ближайшего парка. Тогда мы мечтали о большом будущем, о доме с настоящим камином и высоким деревом, украшенным золотыми игрушками. Мы пили дешёвое вино из пластиковых стаканчиков и смеялись. А потом Архип нарисовал меня у этой ёлки и сказал, что я — его муза, его счастье.

Слёзы снова предательски наворачиваются на глаза. «Ты была дура», — шепчет внутренний голос. Как я могла быть такой наивной? Я верила в его слова, а он... он предал. Всё разрушил одним поступком.

Я захлопываю альбом, словно пытаюсь закрыть все эти воспоминания.

Встаю и иду на кухню. Пусть Новый год напоминает о прошлом, но мне не нужно сидеть в этой темноте. Я включаю свет, и комната сразу преображается — светлые стены отражают лампочки. Достаю из шкафа большой стакан в подстаканнике, ставлю чайник на плиту и достаю свежую заварку. Пирога маминого нет, но есть печенье, пусть хотя бы так.

— Так, — говорю себе вслух, хватая ручку и блокнот. — Новый год не отменяется.

Кручу в руках старую ручку и смотрю в одну точку на обои, как будто там спрятаны ответы на все мои вопросы. Часы на стене равномерно тикают, разбивая тишину комнаты на короткие отрезки времени. За окном по-прежнему кружится снег, укрывая двор мягким белым покрывалом.

Передо мной на столе блокнот с начатым списком подарков, кружка остывшего чая и открытый альбом с фотографиями. Я листаю его снова и снова, словно пытаюсь вернуть себя туда, где всё ещё было хорошо. Новый год — праздник, который всегда наполнял дом запахами хвои, мандаринов и ожиданием волшебства. Воспоминания об этом детстве, о папиных шутках, смешных до слёз, шумных гостях, бабушкиных пирожках с каждым годом становились всё тусклее, стирались заботами и рутиной.

А теперь… Теперь тишина квартиры давит на меня так сильно, что кажется, даже гирлянда на окне светит как-то холодно и отстранённо. Мне больно даже дышать.

«Новый год», — повторяю я мысленно, как заклинание. Разве он может быть счастливым, когда всё рухнуло? Когда вместо тёплого семейного праздника у меня в душе зияет дыра?

Бросаю взгляд на блокнот. Подарки для мамы, папы, тёти Оли и Иришки написаны аккуратным почерком, но каждый пункт даётся мне с трудом.

Мама — она мечтала о новом тёплом пледе и хорошей книге.

Папа — старый термос пора заменить. Он всегда его берёт на рыбалку.

Тётя Оля —мамина подруга и наша соседка, для нее её любимые духи. Она всегда их экономит и ждёт особого случая.

Ира — с ней отдельный разговор. Она заслужила что-то весёлое. Что-то, что заставит нас обеих смеяться. Может, большой набор для караоке?

Закажу все на маркетплейсе. Порадую своих любимых. Тем более у меня остались еще деньги после разорительного шоппинга. Что странно… еле отбилась от Ируси с ее манией шопоголика.

И тут же в голове мысли горькие. Как рассказать самым родным, что моя жизнь пошла под откос? Что их Людмилка одна, не улыбается уверенно, не строит планы? Они ведь всегда верили в меня, гордились. И что теперь? Я почти разведёнка, с разбитым сердцем и пустотой в душе.

— Тьфу ты, —опять вслух произношу , стуча ручкой по столу. — Люся, хватит ныть. Новый год впереди, надо взять себя в руки.

Силы говорить это убеждённо уже нет, но я пытаюсь. Поднимаюсь с места, чтобы сделать себе свежего чая, и ставлю чайник на плиту. В нос вдруг бьёт запах лимона и мяты из открытой банки с заваркой, и это чуть возвращает меня в реальность. Маленький кусочек уюта, который мне сейчас так нужен.

Но прежде чем вода успевает закипеть, раздаётся стук в дверь. Громкий, резкий, словно кто-то ударил по ней кулаком. Я вздрагиваю, замерев на месте, а сердце тут же начинает бешено колотиться.

Тишина. Несколько секунд ничего не происходит, но потом снова: тук-тук-тук. Я сглатываю, вытирая ладони о штаны, и осторожно подхожу к двери. Заглядываю в глазок и тут же отшатываюсь.

Глава 12.

Людмила.

— Ой, Люся, ну ты посмотри на себя, — щебечет Рахиль Соломоновна, щурясь от восторга и щёлкая маникюром по своему браслету. — Просто грех сидеть дома и прятать такую красоту! Ни добавить, ни убавить!

Я нервно ёрзаю в кресле, чувствуя себя одновременно принцессой и заложницей этого салона красоты. Волосы уложены мягкими волнами, блестят так, что хоть рекламу снимай, а макияж — лёгкий, но подчёркивает всё, что надо. И вроде бы я выгляжу на порядок лучше, чем утром, но вот чувствую себя… ну, мягко говоря, не так уверенно, как хотелось бы.

— Люся, ты хоть улыбайся, — добавляет Ира, крутясь рядом с зеркалом и ловя свой взгляд. — Ну правда, ты же огонь! Вдохни в себя немного уверенности! Мы на базу отдыха не на войну едем. Ты выглядишь так, что мужики на месте штабелями падать будут.

— Господи, да какие мужики?! — возмущаюсь я, пытаясь спрятать раскрасневшееся лицо в воротнике свитера. — Я на отдых еду! Просто отдохнуть.

— Да она просто стесняется! — вставляет своё слово Рахиль Соломоновна, вставая у меня за спиной и с гордым видом разглядывая моё отражение. — Слушай меня, Людмила. Женщина должна выглядеть на все сто всегда — даже если она просто пошла мусор выносить. Потому что мужчина должен понимать: перед ним не «мусор», а бриллиант. Поняла?

— Поняла, — бормочу я, закатывая глаза. — Только мусор мне всё равно выносить в старом пуховике.

— Ну и правильно! — фыркает Рахиль Соломоновна, сложив руки на груди. — Люся, дорогая, поверь мне, иногда женщине нужно показать миру, что она переродилась. Пусть все вокруг видят — ты новая, ты другая! А тот твой, как его, Ахрип… ой, прости, Архип, — она делает ударение так, будто это ругательство, — пусть кусает локти. У него ещё язык отсохнет, когда он тебя в таком виде увидит.

— Мам, ну ты даёшь! — смеётся Ира, хватая её под руку. — Успокойся уже, ты сейчас Люсю запугаешь. Мы просто едем отдыхать!

— Вы? Вдвоём? — поднимает бровь Рахиль Соломоновна и обводит нас взглядом. — Иришка, ну ты точно будешь моей дочерью до тех пор, пока не поймаешь свою золотую рыбку. А Люся — Люся умница. Но отдыхайте вы там, конечно, «для души», — она делает кавычки пальцами и подмигивает.

— Мам, какая рыбка? — Ира чуть ли не давится смехом. — Люся теперь на мужчин смотрит как на тараканов: увидела и тапком по лбу!

— Вот и зря! — вздыхает Рахиль Соломоновна, будто сожалеет об упущенных возможностях всего женского рода. — Мужчины бывают и хорошие, поверьте моему богатому опыту. Главное — не разбрасываться собой и держать планку. Люся, ты слышишь меня?

— Слышу, — усмехаюсь я, на миг встречаясь глазами со своим отражением в зеркале. Неужели это действительно я? Сияющая, ухоженная… и какая-то новая. Внутри что-то приятно щекочет, как будто маленькая искорка веры в себя, которая давно погасла, вдруг снова зажглась.

— Вот и отлично! — Рахиль Соломоновна хлопает в ладоши, будто окончательно решила мой жизненный вопрос. — А теперь я велю девочкам сделать финальные штрихи, и вы обе свободны! А Люся — готова завоёвывать мир.

— Мам, завоевать мы успеем. Поехали уже домой, чемоданы собирать! — Ира хватает меня за руку, пока её мама даёт указания мастерам. — Люся, хватит ёрзать, ты прекрасна. Ты хоть поняла это наконец?

— Если ты повторишь это ещё раз, я тебя укушу, — шучу я, но голос уже звучит мягче. — Спасибо вам обеим, правда. Даже если это всё ради «меня самой», а не ради мужиков.

— И правильно! — раздаётся голос Рахиль Соломоновны из-за спины. — Пусть мужики потом сами жалеют, что не носили тебя на руках!

На выходе из салона я вновь замираю на крыльце. Воздух такой морозный, что щёки мгновенно розовеют, а снег кружится вокруг, как в детстве — огромные пушистые хлопья. Вдалеке горят гирлянды, машины проезжают мимо, а на тротуарах толпы людей, все суетятся, бегают с пакетами подарков, покупают ёлки и шепчутся с улыбками. Везде витает запах праздника: хвоя, корица и что-то сладкое.

— Вот оно, Люсенька, волшебство, — Ира вдруг обнимает меня за плечи, ткнувшись носом в мой воротник. — Чувствуешь? Новый год уже рядом. А знаешь, что я скажу? Это будет наш год. Наш с тобой. Без нытиков, козлов и «творческих натур».

— Наш, значит? — улыбаюсь я, уткнувшись подбородком в воротник.

— Да! Мы начнём его с отдыха. Там, на этой базе, мы с тобой забудем обо всём, — говорит Ира, уверенно тянет меня вперёд. — И, Люся, слушай меня внимательно: ты забудешь про своего Архипа к чёртовой бабушке. Обещаю.

— Посмотрим, — отвечаю я, но впервые за долгое время действительно верю, что впереди что-то изменится.

Снег хрустит под ногами, гирлянды переливаются ярче, и я чувствую, как внутри разгорается крошечный огонёк. Пусть Новый год ещё впереди, но что-то уже меняется.

И на этот раз - для меня. Очень на это надеюсь.

Девочки, в нашем новогоднем литмобе опять новиночка!!! Острая, огненная, чтоб не замерзнуть зимними вечерами!

https://litnet.com/shrt/Shlx

А все книги литмоба "Загадай любвь" можно найти по тегу #загадай_любовь. Он в тегах книги.

Глава 13.

Люся.

Мы с Ирой стоим у стойки ресепшена, пока администратор, натянуто улыбаясь, протягивает нам ключи от домика. Его номер — «13». Странное число для праздника, но Ира, как всегда, находит в этом какой-то знак судьбы.

— Тринадцатый, — с восторгом повторяет, потряхивая ключами. — Люська, ну это точно к удаче! Число для тех, кто сильнее обстоятельств. Для таких, как мы!

— Для таких, как мы? — фыркаю, пытаясь удержать чемодан и тяжёлую сумку в руках. — Ты уверена, что это не очередная шутка судьбы? Мне после "удачи" с Архипом что-то в мистику не верится.

— Слушай, — отмахивается, подхватывает мою сумку и уверенно направляется к выходу. — Это число говорит: "Девчонки, вы всё выдержите, потому что у вас стальные яйца!"

— У кого-то и язык, как бритва, — бормочу, кивая администратору на прощание. Вокруг ресепшена начинает собираться очередь: шумные семьи с детьми, пары, обвешанные лыжами и сноубордами, и даже один дедушка, деловито укутанный в шубу и с самыми настоящими санками в руках.

Мы выходим из главного корпуса, и морозный воздух тут же обжигает лицо. Я втягиваю холодный воздух и застываю, удивляясь увиденному.

— Ничего себе… — выдыхаю я, глядя на огромную ёлку перед главным зданием. Она будто выросла из земли: пышная, зелёная, вся усыпана шарами золотистого и серебристого цвета. Гирлянды сплетаются вокруг веток, а на самой макушке — огромная светящаяся звезда, которая в солнечных лучах кажется ослепительно яркой.

— Вот это я понимаю — праздник! — подружаня восхищённо вскидывает руки, будто собирается обнять всё вокруг. — Люся, ты только глянь! Настоящая зимняя сказка.

Вокруг базы раскинулась огромная территория: аккуратные дорожки с белыми сугробами по краям ведут к разным корпусам и коттеджам. Здесь и там стоят светящиеся фигурки: олени с санями, снеговики с морковными носами и даже маленькие ангелочки из лампочек. В воздухе витает запах мороза, смешанный с чем-то сладким — то ли глинтвейн, то ли пряники.

— Вот только наш "домик Золушки" затерялся среди дворцов, — бормочу , когда взгляд цепляется за ряд шикарных шале. Эти дома будто с открытки: двухэтажные, с панорамными окнами и балконами, усеянными гирляндами. Некоторые уже украшены ёлками, которые виднеются изнутри, светясь уютным жёлтым светом. Возле одного шале разгружается семья: мужчина в дорогом пуховике руководит работниками, а женщина в шубе, словно с обложки журнала, поправляет шапку из песца и что-то шепчет маленькой девочке в розовом комбинезоне.

— Вах! — изображает восхищение Ируська, закатив глаза. — Ну да, жизнь на широкую ногу. Ой, видела? У них даже двор как музей: снеговик идеальный, ёлка натуральная… Но и что? Зато у нас своё! Мечта для простых смертных.

Мы сворачиваем с основной дорожки и идём в сторону домиков для более бюджетных постояльцев. Наш домик стоит почти на краю территории, окружённый невысокими сугробами и заснеженными соснами. Он маленький, деревянный, с голубой краской на ставнях и небольшим резным крылечком. Рядом стоит снеговик, которого явно лепила детвора — одна пуговица упала, нос-морковка еле держится, а один глаз из угля скатился к подбородку.

— Вот и наш терем, — с усмешкой говорю, ставя чемодан на крыльцо. — Не хватает только ковра с надписью: "Добро пожаловать, счастливчики".

— Не ной, — смеётся Ира, открывая дверь и впуская меня внутрь. — Халява мать! Зато здесь у нас всё своё. Тепло, уютно, и никто не мешает. А главное — мы вдвоём. Не ты ли сама хотела спрятаться от всех и просто отдохнуть?

Внутри домик оказывается скромным, но уютным. Деревянные стены, две аккуратно застеленные кровати и маленький камин в углу, который давно не топили. У окна стоит скромная искусственная ёлочка— голая, без единого украшения, словно брошенная игрушка, которую забыли нарядить.

— Жесть, — фыркает Ира, подойдя к ёлке и трогая веточку пальцем. — Ну и кто тебя так обидел, малышка? Люся, предлагаю завтра купить игрушки и гирлянду. Не можем же мы оставить её такой бедной. Или стребуем у администратора.

— Ага, чтобы она не смотрела на нас с укором? — подхватываю я, усаживаясь на кровать и разминая затёкшие плечи. — Хорошо, найдем. Новый год всё-таки.

Ира подбегает к окну и оглядывается вокруг, словно что-то выискивает.

— Люся, смотри, — зовёт она, указав на шумную толпу недалеко от соседнего домика. — Тут народу тьма-тьмущая! Семьи, дети, парочки — чувствую, нам будет весело.

— Надеюсь, они ночью не будут включать музыку, — вздыхаю, закидывая чемодан на кровать. — Я сюда приехала отдыхать.

— Ой, да ладно тебе, — отмахивается она, кидая куртку на стул. — Люся, это твой шанс! Новый год, новые люди, новый этап. Ты же сама хотела оставить прошлое позади. И мы это сделаем.

Я улыбаюсь и смотрю на Иру. Её энтузиазм иногда спасает меня от полного отчаяния.

— Ладно, давай пока разберём вещи и хоть немного придём в себя. А завтра — хоть игрушки, хоть пряники для этой ёлки.

— Вот это другой разговор! — Ира хлопает в ладоши и включает на телефоне музыку. Из динамика раздаётся что-то весёлое и праздничное, и даже лысоватая ёлка у окна начинает казаться не такой грустной.

— Люська, смотри! — внезапно окликает Ира, стоя у окна и прижимая ладонь к стеклу. — Что там за тусовка началась у соседей?

Я лениво поднимаюсь с кровати и подхожу к ней, выглядывая в окно. Вид из него открывается прямо на роскошные шале, стоящие через дорожку напротив нашего скромного домика. Вокруг одного из этих "дворцов" творится суета: дорогие машины с отполированными кузовами, люди, загружающие багаж, и большая группа постояльцев, возвращающаяся с вечерней прогулки или лыжной трассы.

Впереди идут мужчины, представительные и уверенные. Один из них — особенно высокий, в дорогом тёмном пуховике и шапке — широко улыбается и что-то громко говорит своим спутникам. Их смех слышно даже через стекло, и я почему-то замираю, прижавшись лбом к холодному стеклу.

Глава 14.

Люся

— Я не поняла, Люся, что за депрессняк? — Иришка откидывает в сторону вязаный шарф, который примеряет у прилавка. — Мы на отдыхе, а ты с видом, будто тебя в ссылку отправили.

Я стою посреди маленькой новогодней лавки, обхватив руками коробку с гирляндой и машинально разглядываю её.

Простая, но симпатичная: маленькие звёздочки на золотистом проводе, которые светятся тёплым светом. Совсем как в детстве, когда мама украшала нашу ёлку.

— Нормально всё, — бормочу я, не глядя на подругу. — Просто устала.

— Устала? — Ира закатывает глаза и, подойдя ко мне, выдёргивает гирлянду из моих рук, разглядывая её. — Что это ты тут схватила? О, миленькая! Тёплый свет — как раз в тему. Берём?

— Да, — вздыхаю я. — Пусть наш домик хоть немного похож на праздничный.

— Вот это другое дело! — улыбается Ира и машет рукой продавцу. — Пакуйте, мы берём! Люся решила добавить огоньку в нашу жизнь.

Я ухмыляюсь уголком губ, но не успеваю ничего ответить — телефон в кармане вдруг начинает вибрировать. Знакомая мелодия пронзает уши, словно игла. Сердце тут же неприятно сжимается. Архип.

Опять.

«Господи, да когда он отстанет?» — раздражённо думаю я, доставая телефон. Имя его на экране смотрит на меня, будто насмехается. Ещё и фото осталось — старое, где он улыбается в своей мастерской, размазав краску по щекам.

— Кто это там тебе названивает? — Ира тут же подлетает ко мне с подозрением в голосе. — Неужели он?

Я киваю молча. Губы сжимаются в тонкую линию, пока телефон продолжает вибрировать в моей руке. Звонок сбрасывается, но через несколько секунд приходит новое уведомление. Сообщение:

«Люся, поговори со мной. Я всё объясню. Я был дурак.»

— Он неугомонный, — бормочет Ира, заглядывая мне в телефон через плечо. — А ты что? Отвечать будешь?

— Нет, — твёрдо говорю я, даже сама удивляясь своему голосу.

На моих глазах всплывает тот день — его растерянный взгляд, рыжая с наглой ухмылкой, мятая постель.

Боль внутри вспыхивает с новой силой. Я больше не хочу этого видеть, слышать, думать о нём.

— Люся? — Ира тянет моё имя так, будто я сейчас взорвусь.

— Всё, — говорю я, зайдя в настройки и находя его контакт. Пальцы на долю секунды дрогнули, но я быстро нажимаю на кнопку «Заблокировать абонента».

Экран мигнул, и имя Архипа исчезло с уведомлений. Тишина.

— Опа-на, — выдыхает Ира, облокачиваясь на прилавок и хлопая меня по плечу. — Ну, теперь это уже совсем другая песня. Поздравляю, ты только что вычеркнула его из своей жизни. Символично, кстати.

— Спасибо за поддержку, — отвечаю я, убирая телефон обратно в карман. Но внутри — пустота и лёгкая дрожь.

Кажется, я только что отрезала ещё одну ниточку, которая нас связывала. Пусть он был последним, но почему-то от этого не легче.

Ира внимательно смотрит на меня и вдруг принимает решение:

— Так, Людмила, хватит хмуриться! Мы пришли на базу отдыха, а не на курорт для нытиков. Я сейчас тебя вытащу на прогулку, и ты там мне будешь свежий воздух вдыхать. Поняла?

— Ира, да ну… — устало начинаю я, но она не даёт мне закончить.

— Никаких «ну». Чистый снег, огромные ёлки, горячий глинтвейн — ты чего? Пошли! Ты даже не представляешь, как всё красиво на территории!

Она хватает меня за руку и, прихватив пакет с гирляндой, тянет к выходу.

Снежный воздух тут же обрушивается на лицо, бодрит, как ведро холодной воды. Всё вокруг действительно словно из зимней сказки: маленькие домики, увешанные гирляндами, мерцающие фонари, и огромная пушистая ёлка перед главным корпусом, вся в золотых и серебряных шарах.

— Ну, как тебе? — спрашивает Ира, кивая в сторону ёлки. — Красота же?

— Красота, — признаю я, втягивая носом морозный воздух, наполненный ароматом снега и горячих напитков от ближайшего кафе.

Мы шагаем по широкой дорожке, утоптанной снегом.

Вокруг мелькают постояльцы: семьи с детьми, парочки в меховых шубах, шумные компании, тащащие лыжи и санки.

Недалеко от нас группа молодых парней фотографируется на фоне ёлки, а кто-то из них дурачится, пытаясь поймать снежинку языком.

— Вот где жизнь бурлит, — ухмыляется Ира, держа меня под руку. — А ты хотела дома сидеть, да? Ну уж нет.

Я только улыбаюсь в ответ, но взгляд невольно уходит в сторону. Через дорожку виднеется огромный дом-шале, украшенный золотистыми огнями, словно дворец.

Окна ярко светятся, а на балконе стоит пара мужчин в пуховиках с чашками в руках. Один из них, высокий и темноволосый, что-то говорит, а второй вдруг громко смеётся. Они смотрят на дорожку, где снова появляется большая компания — те самые мужчины, которых мы видели днём, и их спутницы.

Вижу, как одна из девушек в обтягивающем пальто проходит впереди, а один из мужчин вдруг протягивает руку и со всей силы шлёпает её по заднице. Девушка взвизгивает, хлопает его по плечу, но смеётся, явно привыкшая к такому отношению. Мужчины, словно подхватив волну, начинают хохотать, а кто-то даже свистит.

— Ты это видела? — шепчу я, замирая на месте.

— Ага, — фыркает Ира, скрестив руки на груди. — Вот это "золотая молодёжь" в своём репертуаре. Полный набор: деньги, понты и манеры, как у неандертальцев.

Я отвожу взгляд, чувствуя какой-то комок в груди. Эти люди живут в другом мире, таком далёком от меня, что порой кажется — они и правда считают себя выше остальных. И в то же время почему-то именно их поведение вызывает во мне странное любопытство.

— Ладно, пошли дальше, — вздыхает Ира, таща меня за собой. — Забей на них, Люся. Нам ещё гирлянду развешивать и глинтвейн пробовать.

— Пошли, — киваю я, но почему-то, уходя, ещё раз оглядываюсь на это шале и на тех мужчин. Высокий темноволосый снова стоит на балконе и теперь смотрит прямо на меня.

Наши взгляды пересекаются. Я быстро отворачиваюсь, чувствуя, как сердце делает неровный удар. Что это было? Интерес? Или просто совпадение?

Глава 15.

Людмила.

— Ну, Люся, признайся, — говорит Ира, дуя на горячий напиток. — Тебе тут уже начинает нравиться? Прямо как в новогодней сказке, правда?

Мы с Ирой сидим в небольшом деревянном павильоне у центральной площади, где пахнет корицей, апельсинами и гвоздикой.

В руках кружки с горячим глинтвейном, и этот терпкий напиток приятно согревает изнутри.

Воздух вокруг, на мое удивление, наполнен каким-то особым зимним спокойствием — тишина снежного вечера, свет гирлянд и смех постояльцев на другом конце площади.

Я улыбаюсь, смотря на неё поверх края кружки.

Да, атмосфера здесь и правда волшебная.

Снег все укутал вокруг пушистым одеялом, гирлянды мерцают тёплым светом, а отовсюду доносятся рождественские мелодии, которые уже орут через скрытые колонки.

Но внутри всё ещё слишком тревожно и пусто.

— Нравится, — тихо отвечаю я, делая маленький глоток. — Но, знаешь, иногда кажется, что это всё не по-настоящему. Как будто это не моя жизнь.

— Ну, это только пока, — уверенно отвечает Ира, отпивая глинтвейн. — Ты сама посмотришь, как через несколько дней всё изменится. Главное — дыши полной грудью и не думай о всяких козлах.

Я усмехаюсь и киваю. Ира, как всегда, права. Нужно хотя бы попробовать отпустить то, что было, и просто пожить в этом мгновении. Я делаю ещё один глоток и чувствую, как горячий напиток согревает кончики пальцев.

— Ладно, что мы тут засиделись? — Ира вдруг хлопает ладонью по столу, заставляя меня вздрогнуть. — Пошли ещё пройдёмся. Вроде как собрались дышать полной грудью, а сидим, как две старушки на завалинке.

— Пошли, — улыбаюсь я, вставая с лавки и натягивая шапку пониже.

Мы выходим на лесную дорожку, оставляя за собой следы на хрустящем снегу. От холодного воздуха щёки сразу начинают гореть, а дыхание превращается в облачка пара.

Вокруг всё оживлённо: люди гуляют по территории базы, фотографируются у огромной ёлки, которая сверкает тысячами огней. Рядом ростовые куклы снеговика и гнома корчат рожицы…

— Как в сказке, — снова повторяю я, бросая взгляд на ёлку.

— Вот и говорю! — Ира подталкивает меня в бок. — Мы с тобой почти Золушки. Только без тыквы и принцев. Хотя... — она многозначительно прищуривается. — Кто знает? Может, и принцы тут тоже найдутся.

— Ир, какие принцы? — смеюсь я, качая головой. — Хватит уже фантазировать.

— Я не фантазирую, — отвечает она с улыбкой, но вдруг замедляет шаг и кивает в сторону. — А вот, кстати, и наши соседи.

Я оборачиваюсь и чувствую, как сердце на мгновение пропускает удар.

По дорожке идут те самые мужчины.

Они выглядят так же эффектно и чуждо на фоне общей праздничной пестрой толпы. Высокие, уверенные в себе, они словно сами по себе, не принадлежащие этому месту. Одеты строго, дорого: тёмные пальто, чёрные шарфы, гладкие кожаные перчатки. Их движения плавные, размеренные, а взгляды холодные, словно отстранённые.

Рядом с ними по-прежнему девушки.

Те самые «красотки» в нарядах не по погоде: короткие юбки, шпильки и лёгкие меховые накидки.

Одна из них хохочет, перебирая волосы, а другая цепляется за руку высокого брюнета, который, похоже, не уделяет ей никакого внимания.

Они проходят мимо нас, и я на мгновение ловлю взгляд одного из. Темноволосый, с резкими чертами лица и хмурым выражением, он словно смотрит сквозь меня.

Равнодушно, мимоходом.

Будто мы для него просто часть пейзажа, ничего не значащие тени на фоне этого снежного вечера.

— Вот это да... — тихо бормочет Ира, когда мужчины с девушками скрываются за поворотом, направляясь к своему шале. — Ты видела? Сколько пафоса и снобизма в одном шаге. Я прям чувствую, как они мысленно нас оценили и забраковали.

— А что ты ожидала? — пожимаю плечами, стараясь говорить спокойно, хотя этот взгляд почему-то засел у меня внутри. — Мы для них вообще никто. Они живут в своём мире.

— И слава богу, — фыркает Ира, надувая губы. — Я-то, конечно, не против посмотреть на таких красавчиков, но в жизни они, небось, те ещё мудаки. Вот увидишь. У таких девушек в коротких шубках на одного мужика — двое запасных.

— Иришка, — тихо говорю я, пытаясь её успокоить, но вдруг сама останавливаюсь, глядя на следы, оставленные их ботинками на снегу. Почему-то внутри разливается странное чувство. Непонятное, тревожное, словно я стою на пороге чего-то, что может изменить мою жизнь, но ещё не знаю, что именно.

— Пойдём, — говорю я наконец, отводя взгляд. — Мне что-то не по себе.

— Ага, — кивает Ира, вздыхая. — Согласна. Давай лучше вернёмся в домик. Заварим чаю и посмотрим что-нибудь рождественское.

После ужина в общем зале ресторана, ароматного горячего картофеля с грибами и тёплого чая с мёдом, Ира вновь вытаскивает меня на прогулку. Упрашивать долго не пришлось.

Домик стал слишком тесным, а свежий воздух и снег — как спасение от всех накопившихся мыслей. Мы снова купили по кружке глинтвейна в той же лавке, но на этот раз не ограничились одной порцией.

И теперь, слегка пьяные от этого терпкого напитка, мы плутаем по территории базы отдыха “Снеговик”, хохочем над глупостями и оставляем кривые следы на нетронутом снегу.

— Люся! — вдруг начинает Ира, спотыкаясь и чуть не падая в сугроб, но ловко балансирует, махнув руками. — Вот скажи мне… чем ты вообще занималась все эти надцать лет? Серьёзно! Как ты терпела этого Ахрипку?

— Архипа, — автоматически поправляю я, хотя имя уже режет слух. Снова и снова.

— Ой, да какая разница, — отмахивается Ира, чуть дёрнув головой и зябко натягивая шапку на уши. — Он ведь тебе всё время рассказывал про своё «вдохновение», да? А ты? Ты верила ему, бегала с тряпкой, ужин готовила, а он...

Она обрывает себя и с досадой бросает снежок в ближайшее дерево. Снег осыпается белым пушистым облаком.

— А он… — повторяю я тихо, опуская взгляд на свои ботинки, которые с каждым шагом утопают в мягком снегу. — А он пользовался тем, что я верила в него. В себя он не верил никогда, знаешь? Всегда говорил, что без меня ничего не получится. А я… я была уверена, что он когда-нибудь что-то докажет. Себе, мне, всем. Что его работы будут стоить миллионы. А он… предал. Мой брак был один сплошной обман.

Глава 16.

Люся.

Я стою перед открытым чемоданом, перебирая одежду, и пытаюсь решить, что надеть на вечеринку.

Ира уже убежала вперёд, звонко захлопнув дверь и крикнув на прощание что-то вроде:

– Не смей долго копаться, Люся, я тебя жду в ресторане!.

Конечно, ждать она меня там не будет — я её знаю. Сейчас уже наверняка сидит где-нибудь в углу с бокалом вина и с упоением рассказывает бармену или новому знакомому о своих невероятных планах на жизнь.

Я снова вздыхаю и тянусь за тем самым синим платьем, которое кажется единственным безопасным вариантом.

Но моя рука замирает, когда взгляд падает на пакет, который Ира сунула мне ещё перед поездкой со словами: «Это от мамы».

Тогда я не придала этому значения — наверняка что-то бесполезное, что она решила мне всучить.

Теперь, сидя на корточках перед чемоданом, я с опаской достаю из пакета аккуратно сложенный кусок чёрной ткани. Разворачиваю и… застываю.

Передо мной — костюм. Сексуальный, вызывающий, явно не предназначенный для скромных девочек, которые привыкли прятаться за серыми свитерами и широкими брюками. Чёрное обтягивающий комбинезон из лайкры с глубоким декольте, ободок с ушками и пушистый хвостик, который придаёт всему образу чертовски игривый вид.

— Мамочки… — шепчу я, чувствуя, как мои щеки начинают предательски гореть. —Соломоновна, ну что же вы творите…

Смешно, но мне даже не нужно гадать, кто виноват. Это точно Рахиль Соломоновна — мама Иришки. Она и сама не упустила бы шанса щегольнуть в таком наряде, если бы была моложе. Или, скорее всего, и в свои пятьдесят запросто могла бы.

— Чёрт… — срывается у меня с губ, когда я поднимаюсь и прикладываю костюм к себе, глядя в зеркало. Я даже не знаю, смеяться или плакать.

Ноги сами ведут меня к кровати, где я сажусь, держа этот вызывающий наряд на коленях. Образ кошечки — это, конечно, не про меня. В моей жизни не было места для таких вещей. Я была хорошей девочкой, тихой женой, удобной для всех, но не для себя. И вот теперь этот костюм — как вызов.

— Нет, я не могу это надеть, — говорю я сама себе и тут же бросаю его обратно на кровать, словно он обжёг мне руки. — Это абсурд.

Мой взгляд невольно падает на большое зеркало в углу комнаты. Отражение встречает меня — Людмила, в домашних леггинсах и старом свитере. Глаза красные, волосы растрепались. Так и вижу, как Ира в своей дерзкой манере закатила бы глаза и сказала: «Вот тебе и мышка, которая не хочет стать кошкой!».

Я провожу рукой по лицу и вздыхаю. Может, в этом есть какой-то смысл? Новый год, новая я? Почему бы хотя бы раз не выйти за рамки? Не быть серой и незаметной?

Тишину нарушает тихий звук снега, мягко бьющегося о стекло, и вдалеке слышны голоса — люди уже собираются на праздник. А я сижу здесь, в своём уютном домике, боюсь платьишка и костюма с хвостиком.

— Ладно, Люся, — бормочу я, поднимаясь с кровати. — Это всего лишь наряд. Маскарад. Один вечер. И если уж Соломоновна решила, что тебе нужно «перерождение», значит, она была права.

Бросаю последний взгляд на чёрное безумие и решительно начинаю переодеваться.

Ткань приятно обхватывает фигуру, и, несмотря на всю свою неуверенность, я не могу отрицать очевидного: я выгляжу иначе.

Новая Люся.

Может, не та, что готова завоевать мир, но определённо та, что устала прятаться в тени.

Теперь только осталось набраться смелости и выйти за дверь.

Ира, как всегда, умеет оставить меня в центре какого-то спектакля. Кошка Люся. Это точно будет фурор. Или позор, но это не важно…

Собираясь выходить и взгляд цепляется за ёлку.

Люсь, ну не может такой праздник пройти без нормальной ёлки. Как-нибудь её украсим, ладно?— прозвучало от Ирки ещё утром.

И вот теперь её слова снова стучат в моём сознании.

— Ладно уж, — бурчу я, наливая себе еще вина и вытаскиваю из пакета гирлянду, которую мы купили накануне в лавке.

Пыхтя, как старый паровоз, вытягиваю спутанный клубок лампочек.

Кажется, эта гирлянда уже успела повидать виды — лампочки разные по размеру, какие-то странные, с намёком на ретро.

"Зато дешёвая", — вспоминаю я вчерашний аргумент в свою защиту, когда выбирали украшения.

— Будь что будет! — решительно заявляю я, глотнув вина и взбираясь на табуретку.

Елка, конечно, стоит в углу, как сиротка, с голыми ветками, но когда я начинаю разматывать гирлянду и развешивать её, в комнате становится чуть уютнее.

Даже настроение начинает налаживаться — будто вернулась в детство, когда с мамой по вечерам готовили дом к празднику.

Наконец, подключаю последний конец гирлянды к розетке и с довольным видом оглядываю результат.

— Ну вот и всё! — говорю сама себе, гордо ставя руки на бока. — Почти, как в сказке.

Но в тот же момент гирлянда вспыхивает ярче, чем нужно, и “искрит”. Из розетки раздаётся треск, лампочки начинают бешено мигать. Освещение в домике гаснет и загорается вновь, будто кто-то играет с выключателем. Меня прошибает холодный пот.

— Ай-ай-ай! — успеваю я только пискнуть, прежде чем табуретка подо мной качается, а я, балансируя, лечу прямо на ковёр, вино в руке, естественно, плескается на пол.

— Чтоб тебя! — визжу я на весь домик, лежа на полу, как побитая кошка.

Гирлянда продолжает мигать, освещение то гаснет, то вспыхивает.

Я лежу, широко распахнув глаза, и панически смотрю на розетку, ожидая, что сейчас дом загорится.

В этот момент дверь с грохотом распахивается, и на пороге появляется огромный мужик в костюме оленя — с рогами, и… удивлённым выражением лица.

— Вот это киса! — его низкий голос звучит так громко, что мне кажется, домик вздрогнул вместе со мной.

Я, всё ещё валяясь на полу с бокалом в одной руке и растрёпанными волосами, медленно поворачиваю голову к нему и не нахожу, что сказать.

Мужик закрывает за собой дверь, усмехается и делает шаг в мою сторону.

— Кто ты? — выпаливаю я, переводя взгляд с его массивного силуэта на всё ещё мигающую ёлку.