Развод. Лучшая подруга моего мужа

Глава 1. Лучшая подруга моего мужа

— Гриша, ты ведь тоже этого хочешь. Смотри, я женщина молодая, страстная, опытная. И уже полгода, как разведена!

Пауза после этих слов, произнесенных томным голосом, заставляет меня задержать дыхание. Сердце бьется так быстро, что дыхание перехватывает, а в ушах стучит.

Ощущение такое, будто сбылся мой кошмар.

Я стою в коридоре, взмокшей спиной прижимаюсь к стене и подслушиваю, как моего мужа уговаривают на интим.

Какая банальность. Я всего-то вернулась домой на обеденном перерыве за тестом на беременность.

Задержка пока небольшая - две недели, но мутит так, что я есть не могу. Сегодня на работе меня едва не стошнило от одного вида молока, когда сотрудники делали себе утром кофе.

— Лара, — голос мужа звучит вроде бы и жестко, а вроде и так, словно его заставляют скалу с места сдвигать. — Это ты разведена, а я-то женат.

Мне становится стыдно за его тон, он как будто извиняется перед ней за это.

— На ком? — капризно спрашивает она.

— Как на ком? На Оле.

Оля — это я.

А Лара, она же Лариса — это подруга детства моего мужа, с которой он пусть и переменно, но общается до сих пор несмотря на то, что у него есть я.

По его же словам они жили в соседних домах, росли вместе и вообще она ему как сестра.

Тогда какого лешего эта «сестра» сейчас непрозрачно намекает ему на секс?

— Оля, — Лариса словно пробует мое имя на вкус медленно его произнося, — божий одуванчик с наивными глазками. Как вы с ней живете, Гриша? Ты мужчина огонь, а она какая-то… серенькая. Совершенно не под стать такому мужчине как ты.

Я слышу в голосе Ларисы улыбку. Она всегда так делала. Обсирала других людей елейным голоском, а когда я спрашивала ее напрямую, зачем она так делает, она выпучивала на меня свои большие глаза и делала вид, что это мне показалось.

Ну-ну. Сейчас мне тоже кажется?

Единственная причина, по которой я еще не ворвалась в гостиную, где происходит эта беседа о высоком, состоит в том, что я так и знала, что мужа с его «лучшей подругой» объединяет вовсе не дружба.

Звоночков был миллион, но как говорится не пойман не вор. Гриша на мои вопросы про Ларису только крутил пальцем у виска.

Но мне-то, как женщине, несложно было заметить влажные взгляды Ларисы, когда в помещении появлялся мой муж.

Я говорила ему о том, что она к нему неровно дышит, просила с ней не общаться, ревела в подушку по ночам.

И все было тщетно, от подруги он так и не отказался. Помогло только ее замужество, когда она уехала в другой город и пропала с радаров.

Помню, как однажды свекровь увидела ее фотографию с женихом в соцсетях и очень удивилась.

— Нет, ну надо же, Гриша. Ты глянь, Лариска, похоже, нашла себе твоего брата-близнеца. Это ж надо какое сходство!

Марина Яковлевна тогда аж за очками сходила, чтобы рассмотреть снимок получше.

Я с ней была полностью согласна, они правда были поразительно похожи. Рост, вес, цвет глаз и волос. Меня даже напугало сходство Гриши и Даниила, на тот момент жениха Ларисы.

А когда с легкой руки своей невесты Даниил начал еще и одеваться как мой муж, я окончательно убедилась, что подруга моего мужа больная на всю голову.

Замуж она вышла год назад, и я тогда перекрестилась, ведь они с мужем переехали в его родной город за пять тысяч километров.

И вот она снова объявилась в нашей жизни. Такая же одержимая моим мужем.

— У тебя такие напряженные плечи, — с придыханием говорит Лариса. — Прямо каменные.

— Лара, все, — отвечает ей Гриша, но его голос я слышу плохо. — Слезь с меня.

Слезь?.. Она что на нем верхом?

В горле образовывается ком такого размера, что становится невозможно глотать. А еще от обиды хочется зареветь. Надо прямо сейчас войти, нет, ворваться к ним туда, да наорать на них.

Пристыдить! Сказать, что я все знаю, и причём давно!

Но я не могу двигаться. Не знаю, что там каменное у Гриши, но вот то, что от его предательства, которое происходило у меня под носом много лет, я окаменела — это факт.

Окаменела и вся превратилась вслух.

— Что ты делаешь? — теперь голос мужа звучит куда громче, как будто он либо зол, либо… перевозбужден. — Лара, ради бога, оденься, — хрипло говорит он, и мне остается только прикрыть веки от беспомощности.

— Тебе нравится? — кокетничает она. — Потрогай…

— Лара, ты пьяна. И потом будешь жалеть о том, что делаешь.

Вот как. Больше моего мужа ничего не смущает, только тот факт, что это, видите ли, она потом может об этом жалеть. Сам-то он на все согласен.

— Я выпила ровно столько, чтобы сделать первый шаг, на который ни один из нас так и не мог осмелиться. Мой брак был ошибкой, я не должна была выходить за Даню замуж. Он был лишь блеклой копией тебя… — переходит на жаркий шепот она.

— Мне жаль, что твой брак не сложился.

— Не лги, Гриша. Тебе не жаль. Я помню, как ты обрадовался, когда я сказала тебе о разводе и как сам позвал к себе в гости, пока Оля на работе. И вот я тут. Так почему мы тратим время?..

После пламенной речи Ларисы, что перевернула мне душу, наступает тишина, которую почти сразу же нарушает звук поскрипывающей обивки дивана и шелест одежды.

Все понятно.

Настал мой выход.

Глава 2. Божий одуванчик

Слабыми шагами на ватных ногах я подхожу к приоткрытой двери в гостиную и толкаю ее.

Она бесшумно распахивается, и картина измены моего мужа является мне фрагментами.

Первой в глаза бросается стройная белая нога Ларисы, что находится поверх бедра Гриши. Он в том же костюме, который я вчера ему гладила полночи.

По легенде ему нужно было встретиться с инвестором, чтобы обсудить сделку.

Откуда мне было знать, что та самая бизнес-встреча произойдет у нас дома посреди рабочего дня?

А вот Гриша точно знал, что меня дома не будет, потому что я никогда до сегодняшнего дня не возвращалась в обеденный перерыв.

На Ларисе короткое красное платье, которое задралось неприлично высокого оттого, что она сидит верхом на моем муже, разведя ноги. Бретельки платья болтаются на локтях, намекая, что именно она так настойчиво предлагала потрогать.

К случке они пока не приступили, уж не знаю почему.

— Кстати, я забыла тебе сказать, Гриша, — сладко и с полу стоном в голосе говорит Лариса. — Я. Без. Трусиков.

— И без совести! — рявкаю я, потеряв терпение, и это производит эффект разорвавшейся бомбы.

Мой муж резко встает с дивана, отчего его подруга детства кубарем скатывается на пол.

— Оля, — уверенно говорит он, поправляя слегка съехавший галстук. — Что ты делаешь дома в такое время? — клянусь, тон у него такой, словно это он меня с любовником застукал, а не наоборот.

— Извини, что не вовремя, — нахожу в себе силы даже подмигнуть мужу. — Инвестору встать помоги, — киваю на Ларису, что молчит только потому, что пытается натянуть платье размером с наволочку на вываливающуюся грудь, но при этом то и дело оголяется другая часть ее тела.

Та самая, что без трусиков.

Причем, я правда не удивлена. Она в моих глазах никогда не была приличной женщиной, и где-то глубоко внутри я подозревала, что она способна на такой гадкий поступок.

Я, наивная дура, думала, что Гриша как мужчина просто не разбирается в женщинах, и правда воспринимает Ларису как подросшую подругу детства. Свою в доску, так сказать.

Лохушка я.

— Не молчи, Гриша. Сейчас самое время сказать какую-нибудь клишированную фразу, которую говорят все мужики изменники.

— Я не считаю, что должен оправдываться, — говорит в своей коронной манере Медведев, и, выпрямив спину, сует руки в карманы брюк. — Лара просто перебрала вина.

— Просто перебрала вина? Ты обалдел? — я аж прыскаю от наглости.

В ответ на мой смех в синих глазах мужа вспыхивают грозы. Он щурит веки. Черты его лица становятся еще более волевыми, чем обычно. Даже злыми.

— Оленька, — поднявшись на ноги, Лариса смотрит на меня бегающими глазками. Именно бегающими, а не пьяными, как пытается убедить меня муж. — Ты…

— Серая мышь и божий одуванчик? — возвращаю ей ее же слова.

Она белеет. Вот прям белеет до цвета бумаги и туго сглатывает.

— Нет-нет, ты сейчас вырываешь слова из контекста, — спешит оправдаться она и делает это весьма правдоподобно. — Гриша, скажи ей, что она не права. Я же ничего плохого про нее не говорила, ей-богу…

— Обе рты закрыли. Заканчиваем балаган.

Он отодвигает рукав пиджака и смотрит на дорогие наручные часы, которые купил себе после последней удачной сделки несколько месяцев назад.

Он тогда сказал мне, что сорвал большой куш, и что если я хочу родить ребенка, то он будет рад полностью меня содержать, сколько потребуется.

Сам Гриша давно хочет детей, и все годы именно я тормозила расширение нашей семьи. И как оказывается не зря.

Три месяца назад я перестала принимать контрацептивы.

Жаль, что тогда я не знала, что мой муж и сам — контрацептив, какого поискать!

— Мне пора на встречу. Вечером поговорим, — коротко произносит, и прежде чем выйти из гостиной, целует меня в щеку. Я настолько ошарашена его поведением, что застываю на месте. — Лара, собери свои вещи, я отвезу тебя к маме, ты ведь у нее остановилась?

Под вещами он подразумевает лежащий на полу женский пиджак с цветочным принтом и пару черных туфель с красной подошвой.

— Да-да… — суетясь она собирает свои шмотки с пола то и дело поглядывая на меня и Гришу, словно ожидает когда между нами заискрит скандал.

— Медведев! — рявкаю я с такой силой, что связки начинает саднить. — Если ты переступишь порог нашего дома в компании этой дряхлой и потасканной кобылы, то лучше забудь дорогу обратно!

Как бы подруга мужа не строила из себя девочку-припевочку, у нее уже давно вид далеко не первой свежести.

— Я не дряхлая! — возмущается Лариса и ее лицо на мгновение искажает маска бабы-яги. — Гриша, скажи ей что-нибудь. Она оскорбляет мое достоинство! — канючит она, глядя на моего мужа исподлобья.

— Ты оставила свое достоинство там же где и нижнее белье, так что молчи, — осаживаю ее я.

— Это мой дом, Оль, — на отвали отвечает муж, полностью игнорируя мою короткую перепалку с его подругой. — Я не просто сюда вернусь. Мы еще с тобой обо всем поговорим. А пока используй время до вечера с пользой, успокойся и не доводи себя до истерики. Ничего не произошло.

— Только потому, что сюда вошла я! — говорю мужу прямо в лицо, а у него ни один мускул не дрогнул.

Мои слова как об стенку горох.

— Если бы не я, то твоя ненаглядная лучшая подруга детства, скакала бы верхом на тебе, размахивая у твоего лица своими бидонами! Ты что не видишь кто она? Это же волк в овечьей шкуре, посмотри на нее…

— Не говори про нее так, — резко отчеканивает муж и проходит мимо меня. — Лара, у тебя минута, или я уеду без тебя.

Глава 3. Не говори про нее гадостей

Когда Гриша хлопает дверью, покидая нашу квартиру вместе с Ларисой, у меня внутри что-то обрывается.

Становится так больно, как никогда до этого. Меня словно покидают все силы разом.

Я даже заплакать не могу, до того меня «парализовали» последние пять минут моей жизни.

Бреду к окну, вид из которого выходит на парковочное место мужа, и наблюдаю как любовники, так, словно ничего не произошло, садятся в машину и уезжают.

Когда машина Гриши трогается, я обреченно выдыхаю, понимая, что это конец.

Бездарный конец нашего пятилетнего брака, который, если убрать из него Ларису, был довольно счастливым.

Мы правда любили, даже не ссорились почти. Я была счастлива, муж тоже все время говорил мне, что счастлив рядом со мной.

Поэтому я и терпела его единственный недостаток — лучшую подругу. Ведь в остальном у нас была большая и сильная любовь.

Ключевое слово — была. Сегодняшний день поставил такую же большую точку в нашем браке.

Когда он вернется домой вечером, то мы уже не будем мужем и женой в привычном понимании.

«Не говори про нее так» — пожалуй, это даже хуже, чем если бы он признался, что любит ее.

Упираюсь руками в бока и пытаюсь глубоко дышать, чтобы прогнать чертову тошноту.

Не выходит. Рот стремительно наполняет слюна, и я со всех ног бегу в туалет.

— Сколько можно? — спрашиваю у своего отражения в зеркале после того, как тошнота все-таки победила. Дрожащей рукой достаю из пачки тест на беременность. Я уже делала несколько тестов на это неделе, и все они были отрицательные. — Господи, пожалуйста, я не могу быть беременной!

Использую тест, выжидая время строго по инструкции, с секундомером на телефоне.

— Спасибо, боже… — выдыхаю я, глядя на отрицательный результат и все теми же дрожащими руками, отправляю полоску в урну.

Даже подумать боюсь о своем положении в случае, если бы я сейчас была беременна от Гриши.

Завтра же к семейной, пусть она ищет причину моего недомогания. Судя по симптомам, а связаны они только с желудком, у меня, вероятно, рефлюкс. Или какая-нибудь бактерия.

Что угодно, только не беременность от Медведева. Я любые таблетки пропью, даже в больницу лягу.

Зло отодвигаю двери шкафа-купе и параллельно звоню на работу, чтобы отпроситься до конца дня. Проблемой это не было, потому что мой бледный вид и так вынудил нескольких человек подойти ко мне и справиться о самочувствии.

Прикинув количество вещей и то, сколько у меня есть времени до возвращения мужа, я решаю сложить в ручную кладь только самое необходимое и уйти в закат.

В поисках таких вещей в том числе прохожусь по полкам, где вижу наше свадебное фото.

Беру снимок в рамке, пальцами пробегаюсь по холодному стеклу и чувствую, как боль в груди затягивается тугим узлом.

Мы были счастливы. Были. Он и я. Зачем ему понадобилась другая? Или та другая — это я? А она была нужна ему всегда?

Ведь Ларису он знает с самого детства, о чем она напоминала мне в каждую нашу встречу и нередко подчеркивала, что знает про моего мужа все. Ей, а да и ему тоже это казалось смешным, а я чувствовала себя третьей лишней.

Но я не опускала руки и старалась быть мудрее. Не показывать ревность, ведь часто ее приравнивают к неуверенности в себе.

На свадьбе Гриша весь вечер урывками ловил меня для того, чтобы затащить в спрятанную от глаз гостей нишу и исступлённо целовать. Причем не только в губы. Он целовал мое лицо, тыльные стороны ладоней, пальцы. Смотрел на меня глазами, которые я никогда не забуду.

Любовь мужчины ни с чем не спутаешь.

Ведь из грубого завоевателя ресурсов и трудоголика в моих руках Гриша превращался в мягкого, заботливого гиганта, который, если потребуется защитит меня от всего мира собой.

На стекло падает крупная слеза, которую я тут же вытираю. Вслед за ней падает вторая. Крупная, с брызгами.

— Да что ж такое?.. — зла на себя не хватает, нашла, из-за чего сырость разводить.

Уже все. Плакать надо было раньше, когда Лариса методично влезала между мной и Гришей, и получала на это мое молчаливое согласие.

Я только притворялась уверенной в себе, когда она была рядом. На самом деле я замечала каждую ее попытку завоевать внимание мужа.

Один раз я ему даже мягко об этом сказала:

— Лариса сегодня пришла к нам в гости без нижнего белья. Ее грудь просвечивалась через белую ткань. Ты заметил? Думаю, ты ей нравишься не как друг, а как мужчина.

Гриша помолчал и довольно грубо ответил:

— Лара не такая, Оль. Не говори про нее гадостей или мы поругаемся.

Глава 4. Из-за ерунды

Я тогда помню придумала отговорку, что мне срочно нужно в магазин, а выйдя из дома, ревела на ближайшей лавочке, согнувшись пополам.

На нашу свадьбу подруга мужа пришла в белом, из-за чего некоторые гости шутки ради назвали ее «второй невестой Гриши». Муж, тогда еще жених, не сказал мне, что пригласил ее. Видимо, понимал, что я буду против, и решил промолчать.

Я решила не портить себе свадьбу ссорой, и, наверное, правильно сделала, потому что в тот день мы правда были очень счастливы.

Присев на край постели, я открываю галерею на своем смартфоне и листаю свадебные фотографии, которые мы с Гришей делали сами, помимо тех, что снимал профессиональный фотограф.

— Что же ты наделал, Гриша? — спрашиваю улыбающегося на фотографии красавца, который обнимает меня за плечо, прижимая к себе. — Так, стоп…

Прикладываю к экрану пальцы, увеличивая фото, и замечаю в уголке губ мужа след от помады с блестками.

А у меня помада была матовая, цвета пыльной розы. Никаких блесток.

В голове что-то щелкает, и я начинаю листать дальше. Ищу фотографию Ларисы, потому что готова поспорить, это она целовала Гришу в день нашей свадьбы.

Или он целовал ее?..

Но ни одной ее фотографии я не нахожу, что неудивительно. Я всю свадьбу притворялась, что ее там просто нет.

Закрываю галерею и открываю соцсеть, куда Лариса выкладывает каждый свой шаг.

Нахожу ее, жму на профиль.

«Просто Ларочка. Обаятельная художница, оптимистка и мечтательница. Люблю и любима…»

Не могу сдержать усмешки, читая то, как эта змея себя описала. Приписка «люблю и любима» появилась в ее профиле недавно, и учитывая, что она развелась полгода назад, относится она явно не к ее бывшему мужу, а к моему.

Открываю ее альбомы и листаю аж на целых три года назад, потому что именно тогда мы с Гришей поженились. Фотографии со свадьбы есть, только ни на одной из них нет меня. Зато есть море ее селфи, фотографии с общими знакомыми, и непосредственно моим мужем.

Выбираю фото, где они крупным планом, и приближаю.

— Какая я наивная, боже… — шепотом сокрушаюсь я, понимая, что помада на лице Гриши совпадает с той, что блестит на губах Ларисы на каждой фотографии.

Ну что, Медведев, делал из меня дурочку пять лет подряд? Лавочка прикрылась!

Поднимаюсь с постели и иду в коридор. Вещи подождут. Для нашего фееричного расставания мне пригодится кое-что другое.

Козлина!

Одеваюсь и выхожу на улицу, заворачиваю в один из дворов, где в небольшом магазинчике распечатывают фотографии со смартфонов, и где-то часа полтора провожу там.

Домой я возвращаюсь с неопровержимыми доказательствами измены мужа. Если он после такого будет отрицать, что годами водил меня за нос, то я не знаю, что с ним сделаю.

Толкаю дверь и первым делом вижу ключи от машины Гриши на комоде. Замираю и делаю глубокий вдох. Черт, надо было пройтись мимо парковки, но я шла другой дорогой.

Здесь даже пахнет им, и этот запах окутывает меня тяжелыми цепями, что ложатся на плечи, сковывая волю.

Этим утром я любила своего мужа. И вчера любила. И неделю назад, и год…

Безумно. Безумно любила, поэтому и прощала ему лучшую подругу.

— Оль, — он выходит в коридор встречать меня, а я специально взгляда от пола не поднимаю и слишком долго развязываю шнурки кроссовок. — Оль… посмотри на меня, пожалуйста.

Он издевается говорить со мной так ласково?!

— Оленька, — теперь он решил применить секретное оружие, ведь Оленькой Гриша называет меня только в моменты близости.

Причем я не знаю, почему так повелось, но факт остается фактом. Оленькой он называет меня между простыней, когда ночь плавно перетекает в утро.

— Как сделка прошла? — я выпрямляюсь, и все также пряча взгляд обхожу его по широкой дуге, сжимая в руках толстый конверт со снимками.

— Я ее сорвал.

— Жаль, — сухо бросаю я, проходя мимо высокой и мощной фигуры мужа, но не тут-то было.

Он перегораживает мне дорогу рукой, в которой держит огромный букет ярко-красных классических роз.

— Потому что знал, что сейчас важно вернуться домой к тебе, — он кладет мне на лицо ладонь другой руки и поглаживает скулу больши́м пальцем. Синие глаза, скорее отстраненные, несмотря на ласковые слова, смотрят внимательно. — Ты же знаешь Лару, она такая и есть. Сначала делает, потом думает. Мы же не будем ссориться из-за ерунды?

Дорогие! Добро пожаловать в новую историю!

Если понравилось оцените историю звездами, мне будет приятно! ⭐️⭐️⭐️

Как только мы наберем 300⭐️ я опубликую следующую главу, в которой муж получит по... * напишите ваш вариант в комментариях*

Всех обнимаю! Ваша Юля ❤️

Глава 5. Фотографии

— О нет, ссорится мы не будем, — убираю его руку с лица, — мы с тобой просто разведемся.

— Глупая, — снисходительно улыбается Гриша, но глазки-то забегали, знает, что я слов на ветер не бросаю. — Какой развод? Мы только поженились.

— Три года как, Гриш. Срок не малый, и я наконец-то все для себя поняла, — в этом месте я усмехаюсь, а он напрягается.

Да что там напрягается, он аж подобрался весь. Но лица Медведев не потерял, как была морда кирпичом, так и осталась.

— И что ты поняла? — он смотрит на меня с прищуром.

Медленно произношу:

— Что когда кажется — на самом деле кажется. Надо было мне сразу чемоданы твои собрать и отправить к Лариске на ПМЖ, а я, дура, верила, что у нас с тобой дело идет к семье.

— Так оно и есть, Оль, я все еще хочу будущего с тобой. Всегда хотел, поэтому и женился, — с нажимом говорит он и наклоняется к моему лицу. — Про Лару забудь, — категорично заявляет он, в синих глазах мерцают молнии. — Она перегнула палку и больше в твоей жизни ее не будет.

Сначала его слова приносят мне облегчение, ведь если он исключит ее из своей жизни, то «подруга» наконец-то получит бумерангом по морде. А потом понимаю, что, что-то не так…

— Стоп, — отталкиваю его ладонью, но Медведеву побоку, как стоял, так и стоит. — В моей жизни ее не будет, а в твоей?

— Так дело не во мне, — пожимает широкими плечами муж. — Она тебя обидела.

— Не обидела, а оскорбила, — я аж отшатываюсь от мужа, всматриваясь в его лицо. — То есть, ты, несмотря на то что она вытворяла сегодня продолжишь с ней общаться?

Гриша, напряженный до такого, что на его лбу и шее проступают жилы, молчит.

— Господи… — выдыхаю я и разочарованно мотаю головой.

— Я ее знаю, как облупленную, Оль, — всплескивает руками Гриша. — Она нормальная, просто немного с придурью. Все. Я ее знаю с детства.

— Я ушам своим не верю! То есть после того, как она ерзала на тебе без трусов, пихала тебе в рот свои сиськи и обговаривала меня, мол какой ты мачо, и какая я серая мышь, ты все равно не перестанешь с ней общаться?!

В конце я перехожу на полу крик, потому что бессилие захлестывает с головой.

— Нет, не перестану, — открыто жестко говорит муж и сует мне в руки букет. — Поставь в воду, а то завянут. А потом мы поговорим по факту о том, в чем Лара виновата, а в чем нет. Потому что многое ты интерпретируешь неверно.

Ах какой рифмоплет! Оказывается, я интерпретирую отсутствие у Ларисы трусов не так.

— Нет, милый, — выплевываю слова ему в лицо, сгорая от злости и ненависти за то, что со мной так несправедливо поступили. — Сначала я тебя как дурного кота в эти факты ткну носом, а потом ты свободен идти на все четыре стороны вместе со своим букетом!

— Следи за словами, Оля, — Гриша повышает голос. — Я не дурной кот, я твой муж!

— На пять минут, не более! — подмигиваю ему и размахиваю в воздухе конвертом. — Знаешь, что тут?

— Без понятия, — чеканит он даже не глядя на него, все его внимание приковано ко мне.

— Компромат на тебя и твою в кавычках подругу.

— Ты блефуешь, потому что такого компромата не существует в природе, — ровно говорит он, но мои последующие слова стирают с его лица маску хозяина жизни.

— Я знаю, Гриша, что вы с ней сосались на нашей свадьбе, — не передать той боли, что я испытываю, когда вслух произношу эти слова. — Знаю, потому что на фотографиях у тебя губы в ее помаде.

Его лихорадочный взгляд начинает подрагивать, то выглядя злым, то виноватым.

— Покажи.

— Сначала скажи мне, что я права.

— Оль, я на свадьбе целовал только тебя, — категорично заявляет Гриша, но тут сам себе делает подножку. — Ну может мать меня чмокнула, когда поздравляла.

Ах ты гад!

— Пошли, — киваю в сторону спальни и направляюсь туда, по пути схватив с полки перманентный маркер.

Срываю с него колпачок, открываю конверт и плюхаюсь на кровать.

— Вот твоя фотка со следом помады на губах! — обвожу след блесток в уголке его рта маркером и пихаю ему в руки. — Видишь?

— Ну вижу. Че за бред, Оль? Ну попало немного помады, я не разбираюсь, чем вы там бабы мажетесь, — грубо и раздраженно комментирует он.

— Вот Марина Яковлевна, — бегу фото свекрови и обвожу ее лицо маркером. Также пихаю снимок ему в руки. — Какого цвета ее губы?

Гриша ругается матом.

— Ну красные вроде. И что? Что это доказывает?

— Сейчас покажу, дорогой будущий бывший муженек! — бурчу копаясь в конверте.

— Не называй меня так, — рявкает он и зло садится рядом на край постели. — На хрена тебе столько фоток?

— Вот, нашла! — выудив фотографию Ларисы с ее же страницы в соцсетях, я обвожу маркером ее рот и вручаю снимок Медведеву. — Посмотри на свисток своей подружки. Какого цвета у нее помада?

Гриша молчит. Потом усмехается.

— Это бред, Оля!

— У тебя губы в следах ее помады! Если у тебя есть остатки уважения ко мне, то расскажи как все было.

— Говорю, не было ничего. И с чего ты взяла, что это помада у меня на губах? Может я чего жирного съел и…

Гриша замолкает, когда я вытягиваю из конверта следующее фото, и кое-что также обвожу толстой черной линией.

— Твою мать! — сквозь зубы ругается он и вырывает у меня из рук снимок, который сделал фотограф.

Там, на заднем плане, видно как фигура в белом платье, уж очень похожая на невесту, обнимает моего мужа за шею, а он ее не менее страстно держит за талию. Несложно догадаться, что они заняты поцелуем.

Но это совершено точно была не я. И единственной девушкой в белом на нашей свадьбе, кроме меня, была Лариса.

Глава 6. Бычок на веревочке

— Зачем ты это распечатала?! — у мужа хватает совести предъявлять мне претензию.

Сам он с ненавистью смотрит на фотографию, потом сжимает ее в кулаке и бросает клочок об стену.

— Чтобы прижать тебя к стенке, Гриша, — обреченно говорю я, потому что его реакция лучше тысячи слов говорит о том, что я права. На нашей свадьбе мой муж целовал не только меня. — Чтобы ты не смог отвертеться! Чтобы остановить ложь длиною в пять лет! — завожусь я, повышая голос. — Вот зачем!

— Да не было никакой лжи, — он рваным движением руки пробегает по волосам. — Не было! — и поворачивается ко мне, словно хочет понять, верю я или нет.

А у меня аж щеки пульсируют от того, как сильно он меня довел. Пульс тоже так подскочил, что хоть прямо сейчас на этого лжеца бросайся.

— Ты так заврался, что мне стыдно тебя слушать, представляешь? — сжимая ладони в кулаки, говорю я.

Какое-то время Гриша молчит, тупо глядя перед собой в одну точку. Ткань белой рубашки натянулась на его крепкой накачанной спине.

Не знаю, чего я жду. Тут все ясно.

Только я собираюсь встать и продолжить сбор вещей, как…

— Она вешалась на меня, — муж снова смотрит мне в глаза. — Чего-то там пьяная пыталась мне говорить, я уже не помню, может и чмокаться лезла. Но на этом все, я ее сразу же отвел обратно за стол и вернулся к тебе.

Как он гладкое стелет! Голос не дрогнул ни разу, да что там голос, ни один мускул на лице не шевельнулся, пока он скармливал мне свое вранье с серьезным видом.

— Тебе тогда тридцать лет было, Гриша. И тебя, взрослого мужика, как бычка за веревочку увели в кусты, чтобы там, извиняюсь, чмокаться? — у меня в груди поднимается нервный смех. — Ты слышишь, как это звучит?!

— Насрать, как это звучит. Я правду говорю, — огрызается он, встает на ноги и принимается нарезать по спальне круги.

— То есть, я должна на все опять закрыть глаза и поверить, что Лариса белая и пушистая?

— Она не белая и пушистая, но и не такая прям хреновая, какой ты ее выставляешь, — глядя мне в глаза уверенно говорит, вот без капли сомнения в голосе.

О как. Вот на этом моменте у меня на глаза слезы наворачиваются от обиды.

— Тогда может мне вам выделить каждую вторую субботу месяца, чтобы она могла приходить к нам в гости без трусов? И чтобы своими бидонами полировала тебе лицо? Чисто по-дружески, конечно.

— Ты ведешь себя как ребенок. Я ее уже отчитал по дороге, в машине, она больше не будет так делать, — чуть ли не по слогам талдычит мне муж, как будто я тупая и вся проблема во мне.

— Посмотри на меня, Гриш, — зову я, и глаза мужа фокусируются на моем лице. — И представь, желательно в красках, что я нашла себе приятеля. Даже так: друга детства. Качка-миллионера в разводе и без детей, с которым мы в садике рядом на горшках сидели. Представил?

Лицо мужа выглядит так, словно он задержал дыхание от ярости и сейчас взорвется. Аж жилка на лбу запульсировала, до того ему нравится затравка к моей истории.

— Теперь так же в красках представь: я принимаю душ, бреюсь во всех местах, мажусь ароматными кремами, а потом на голое тело натягиваю самое что ни на есть вызывающее платье…

— Оля, по-хорошему, лучше остановись, — поигрывая желваками, цедит Гриша.

— Не остановлюсь, ведь мы подошли к самому интересному, — встаю с кровати, подхожу к мужу вплотную и прямо ему в лицо проговариваю: — И в этом наряде проститутки с трассы я иду к своему другу, сажусь на него верхом, и…

— Оля! — предупреждающе рявкает он. — Ни слова больше, или я за себя не отвечаю!

— … и оголив грудь, томным шепотом говорю: Я… без... трусиков…

Медведев издает звук больше похожий на рык, и с размаха бьет кулаком в стену. Удар такой силы, что дрожат зеркальные двери шкафа. Стряхнув с руки кровавые крошки, он переводит на меня просто бешеные глаза, где синие радужки граничат с яркой сеткой красных капилляров.

— Что это было? — спрашиваю его. — Я всего лишь описала то, как вы с Ларисой дружите. Раз ты к такому относишься благосклонно, то почему бы и мне не стать такой же подругой какому-нибудь…

— Трупу, — выплевывает он. — Любой мужик, который посмотрит в твою сторону с намерением затащить тебя в койку, будет трупом!

— А что ты орешь, Гриша? К тому же разве я что-то говорила про койку? — вот он и попался. — Или ты на нервах просто спроецировал мой рассказ на ваши взаимоотношения с Ларисой? Похоже, что так...

Глава 7. Тайные встречи

— Ни хрена это не так, Оля! — муж выглядит так, словно готов волосы на голове рвать. — Как мне тебе вдолбить, что ты ошибаешься?

— Никак, — пытаюсь обойти его.

Гриша перегораживает путь своей фигурой.

— В смысле никак? — мотает головой он, словно до него не доходит смысл сказанного.

— В прямом. Я пять лет тебе верила и терпела ваш флирт у себя под носом. Посмеялись над дурочкой, хватит.

— Какой флирт, Оль? У меня сейчас башка лопнет, — Гриша берет меня за плечи, больно впиваясь пальцами в кожу.

— Я тебе только что объяснила какой! Тебе так понравился мой пример, что ты стену разнес, — киваю на дырку.

— Мало ли что Лара сделала, сейчас речь не о ней, а о нас. Я с ней не флиртовал. Вообще, ничего не делал…

— Но и не останавливал ее, когда она залезла верхом, — перебиваю Гришу, глаза которого чернеют с каждой новой секундой.

Наш разговор дается ему не легче, чем мне. Неприятно быть пойманным, понимаю.

— Я пытался, — нажимает он. — Она стала ныть про свой развод, про то, как ей одной тяжело, да про все на свете.

— И на каком моменте она попросила тебя утешить ее своим членом?

— Мало ли что она просила, — отряхивается от моих слов Гриша. — Она знает, что я из принципа тебе не изменяю.

Произнося последнюю фразу, Медведев впивается взглядом в мое лицо, словно ему важно считать каждую пусть и микрореакцию.

— Гриш, — оторопев, спрашиваю: — А что для тебя измена?

— То же самое, что и для всех. Секс.

— Только физика? А что насчет прелюдии? Это уже измена, или еще нет? Как насчет лжи? Вот, например, ты пообещал мне провести день вместе, а потом под предлогом вдруг сорвался к Ларисе.

— Такого не было, Оля. Ты придумываешь.

— Придумываю, значит. Ладно.

— Господи, опять этот гребаный конверт! — ругается муж, когда я достаю оттуда другое фото. Из альбомов Ларисы, которые висят в интернете в открытом доступе.

— Восьмое марта, — бросаю снимок на постель. — День святого Валентина, — к нему летит еще один. — И ровно пять дней рождения твоей лучшей подруги, Гриша. И ни одного ты не пропустил, надо же, — упираю руки в бока и смотрю на него. — Ну, слова вдруг закончились?

Он, мазнув взглядом по фотографиям, отрицательно мотает головой.

— Это просто фотки, что в них такого?

Забавный факт заключается в том, что Лариса до недавнего времени скрывала альбомы с фотографиями, где она вместе с Гришей. Что сподвигло ее обнародовать их, остается только догадываться.

— Дело не в фотках. Дело в датах, Медведев! — достаю телефон и открываю нашу с ним переписку. — Четырнадцатое февраля. Оль, прости, я задержусь. Буду вечером с цветами. Люблю. Три сердечка, — закончив цитировать сообщение, спрашиваю мужа. — Комментарии на тему того, чем тебя задержала Лариса, будут?

— Я правда задержался на работе. Она сама ко мне приехала, присмотрись, там на заднем плане мой офис, — он подхватывает снимок с постели и пытается что-то мне доказать.

Я переключаюсь на другую дату:

— Восьмое марта. Любимая, поздравить тебя с праздником не получится, когда я уходил, ты еще спала, не хотел будить. Вернусь за полночь. На работе аврал. Люблю. Смайлик сердечка и обнимающий мишка, — тычу ему в лицо снимком. — Тут я так понимаю, вы с подругой дней твоих суровых, не в офисе, а в ресторане. Вон свечи на столе расставлены, шампанское в бокалах. И две ваши довольные рожи!

Гриша хмурится, перенимая у меня фото.

— Пока ты думаешь над отмазкой, я пока прочитаю тебе те позорные простыни, которые ты мне присылал, пока сам мотался поздравлять свою подругу с днем рождения.

— Можешь себя не утруждать, — жестко бросает мне муж. — Я понял, к чему ты клонишь. Тебе хочется навязать мне несуществующий роман с Ларой.

Бли-и-и-ин! Даже то, как он называет ее сокращённой версией имени — Лара, выбешивает.

— Я не понимаю другого, Оль, — Медведев собирает фотографии в тонкую стопку и рвет их. — Чего ты добиваешься? — рвет на еще более мелкие клочки. — Скандала на почве своей ревности? Или хочешь на хрен вывести меня из себя, чтобы я тут все разнес?

— Гриша, — смотрю на него, испытывая такое лютое разочарование, что, мне кажется, он это видит. — Я всего лишь хочу до тебя донести, что твоя дружба с Ларисой пережила наш с тобой брак. И все знаешь почему? Потому что ты все это время выбирал ее, вместо меня.

— Это не так, — упрямо апеллирует он и скрещивает мощные руки на груди. — Я женат на тебе. Ты, Оля, мой выбор. И ничего с нашим браком не станет, это всего лишь ссора.

— Раз я ошибаюсь, тогда почему ни об одной из этих встреч я не знала? — вопрос риторический, но Гриша сам напросился. — Почему ты скрывал от меня невинные посиделки с подругой и прикрывался ложью каждый божий раз?

Глава 8. Лара

Лара

Беру в руки косметичку, пальцами перебираю помады, выбирая лучший цвет, что-нибудь посочнее и поярче, как я люблю, но останавливаю себя.

Поднимаю взгляд к зеркалу. Какая помада, Лара?!

Жертвы несправедливости яркой помадой не пользуются, ведь им совершенно не до этого.

Достаю из косметички компактную пудру, которой давно не пользовалась, потому что она делает меня слишком бледной, нездоровой, что ли.

— Другое дело! — щедро набираю на кисточку пудру и начинаю творить магию. — Гриша, Гриша, Гриша… Ты же не отвергнешь свою подругу, что не ела, не пила и всю ночь не спала, думая о произошедшем?

Щенячьи глаза в отражении зеркала просто десять из десяти. Пудрой я не переусердствовала, чтобы бледность была максимально естественной.

Но чего-то не хватает…

Может, синевы под глазами? А это идея.

Выуживаю из косметички тени, фиолетово синие, которым лет десять. Осторожно пальцем набираю совсем чуть-чуть пигмента и наношу под глаза. Сверху припудриваю, для естественности и вуаля.

Бедная, несчастная, нуждающаяся в утешении Лара готова. И как такую не приобнять? Не прижать к крепкой груди?

Так, ладно. С лицом и волосами решено, вдобавок к изнуренному переживаниям лицу сделаю низкий мышиный хвост.

Джинсы скинни с лифтингом попы отменяются. В другой раз покручусь в них перед Медведевым. Говорят, что есть два вида мужчин, те, что в женщине предпочитают попу, и те, что предпочитают грудь.

Прям сильного восторга насчет собственной груди в его глазах я вчера не заметила, значит, придется почаще демонстрировать ему филейную часть.

Но не сегодня. А то у Ольки вчера так морду перекосило, что уверена, она последние сутки только и занималась тем, что клевала ему мозги как тупая курица.

Хотя она и есть тупая.

Вообще, не понимаю, зачем она ему?

Скучная и пресная. Волосы она не красит, не курит и не пьет, на тусовки не ходит. Из того, что я поняла, Гриша ее чуть ли не девочкой подобрал. А у них на минуточку разница в семь лет. Ей был двадцать один год, когда двадцативосьмилетний Гриша откопал ее. Уж не знаю где, может, в библиотеке или в секонд-хенде. Какой странной надо быть, чтобы не интересоваться сексом до такого возраста? Ну больная же.

Я тогда удивилась и подумала: ну мало ли каприз. Ведь я всегда рядом с ним была всегда, на расстоянии вытянутой руки, особенно в периоды, когда его отношения с девочками заканчивались.

Ммм… как же я любила быть тем самым серым кардиналом, который присутствовал в каждых отношениях Гриши. И своей невидимой рукой менять ход истории, доводя едва начавшиеся интрижки до финала.

На одну девочку, Валю, я накопала грязь, заплатив ее бывшему — наркоше. Он слил ее голые фотки Грише, выставив все так, словно она мутила с двумя одновременно.

Другая дама, Наташа, оказалась более бойкой и, узнав про меня, решила меня же и припугнуть. Мол, дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, и кто я вообще такая.

А я тоже за словом в карман не полезу, к тому же, Наташка оказалась дамой со спортивным прошлым и за пару резких слов в свой адрес смачно ударила меня по лицу, оставив конкретную такую ссадину.

С этой ссадиной, в слезах и соплях, я прискакала к Грише прямо на работу. Мы с той барышней еще и в палисадник завалились, когда вцепились друг другу в волосы. В общем, вся взъерошенная, с пятнами травы на коленках и мусором в волосах, я рассказала ему свою версию событий.

И мне повезло сделать это первой. Он без суда и следствия по телефонному звонку отчитал и бросил Наташу, даже слушать не стал.

Я при том разговоре присутствовала. Сидела у него в кабинете, притянув к себе колени, со стаканом воды в руках, который он сам принес мне, чтобы я успокоилась.

Проявлять свою радость внешне в тот момент я просто не имела права. Поэтому триумф происходит исключительно внутри моей души, которая расцветала каждый раз, когда у Гриши не складывались отношения.

Ну как не складывались… Это я не давала им либо «сложиться», либо продлится.

Я все ждала: ну, когда же он заметит меня?! Одно я знала точно, нахрапом его брать нельзя. Вообще, мужикам нельзя раскрывать своих чувств, они охотники, которые ценят только тех женщин, которых нужно добиваться.

Исключением из правил был вчерашний день, когда я по легенде «перебрала вина из-за тяжелого развода» и решила попробовать склонить Гришу к утешительному сексу по дружбе.

И если бы не Олька! Если бы не эта серая мышара, ску-у-у-учная, что сил моих нет, все не испортила, у нас бы точно дошло до дела.

Ни один мужик, даже самый порядочный семьянин с железной силой воли не может устоять перед новым женским телом.

И пусть мое тело для Гриши не такое уж и новое, в плане фишечек в постели теперь я точно могу предложить ему куда больше.

Опять думаю про Ольку и ни черта не понимаю. Такие, как она сексом занимаются в темноте и то, в те дни, когда библия разрешает. У нее на лице написано большими буквами «ФРИГИДНАЯ». Бесит, блин.

Я — полная ее противоположность, и я знаю, что Грише со мной хорошо. Пусть кто что хочет, то и говорит, но мы с ним — родственные души.

— Григорий Станиславович, можно войти? — робко стучу в дверь его кабинета.

Тетка с ресепшен пропустила меня без проблем, так как меня тут каждая собака в лицо знает уже много лет. А еще она спросила, как я себя чувствую.

Это ли не победа? Чтобы подчеркнуть бледность лица, я напялила на себя серый замытый свитер, который откопала на две шкафа и юбку в пол, ведь целомудрие — это наше все.

— Войди, — отвечает Гриша, и я, как кошка на мягких лапках, захожу в его кабинет, слегка потупив взгляд.

— Привет.

— Ну привет, — шумно выдохнув, он откидывается на спинку своего кожаного кресла и скрещивает руки на груди. — Зачем пришла?

Твою ж за ногу! Он со мной так грубо не разговаривает.

— Я присяду? — спрашиваю и я смаргиваю несуществующие слезы, поднимая голову к потолку.

Глава 9. Удар в самые я...

Григорий Медведев

Кровь так безжалостно хреначит по вискам, что башка сейчас лопнет. Кулаки беспрестанно чешутся со вчерашнего дня.

И я никак, вот просто никак, не могу успокоиться.

Оля отослала меня спать на диван, как лоха, предварительно указав пальцем на шкаф с постельным бельем. Мол, сам себе постели.

Сама она вплоть до момента, когда я ушел на работу рано утром, безвылазно сидела в спальне, аргументируя это тем, что, во-первых, я поганый кобель, а во-вторых, якобы ей болит желудок.

Охренеть.

А то, что наш брак распадется, это ничего. Так, фигня. Само, бляхя, рассосется.

Гнев застелил рассудок алой пеленой, как только Оля выставила меня из спальни и захлопнула перед носом дверь. Я еле сдержался, а так хотелось разнести весь дом к чертям собачьим.

Думал, ну ладно. Женщины существа иррациональные, поймет еще, что была не права. Остынет, выйдет из спальни и проговорим, как нормальные люди.

Но тут я сам виноват, потому что недооценил жену.

Ничего похожего на то, что я рисовал себе в голове, не произошло. И вместо разговора по душам мне достался тотальный игнор. Как будто меня не существует.

Я всю ночь глаза не сомкнул, стерег, когда же она выйдет, и бесился как сам сатана.

Оля из спальни пару раз таки выходила. Правда, делая вид, что меня не существует, и полностью игнорируя мое присутствие.

По звукам копошения, которые продолжались примерно до двух часов ночи, я прекрасно понимал, что она методично паковала чемоданы.

Зараза! Я так психовал, что думал, подо мной лопнет гребаный диван.

Когда она выключила свет и в спальне наступила тишина, я немного выждал и решил перебраться в нашу кровать с удобным ортопедическим матрасом и божеской подушкой, потому что имею на это полное право.

Обиделась она или нет, это ее проблемы. А я без нормального сна лютую.

Плюс, народная мудрость вроде как говорит, мол ругайтесь на здоровье, но спать ложитесь вместе.

Я уже рисовал себе в уме, как сейчас подгребу под себя сонную и хрупкую Олю, и… не смог открыть дверь, потому что жена предусмотрительно подперла ее чемоданами и чем-то потяжелее вроде комода.

Без понятия, как я тогда сдержался, потому что хотелось разнести все на хрен. Камня на камне не оставить, ворваться к ней в спальню и спросить, какого черта она творит?

Я еле успокоился. Не помогало ничего. Еще никогда в жизни у меня не было настолько сильного гнева, который, во-первых, не утихал, а во-вторых, норовил подтолкнуть меня на необдуманный поступок.

Я чуть не дал в роговой отсек какому-то чуваку с парковки у моего офиса, который решил на меня повозникать в самое неподходящее время. Нас растащили, когда я уже тряс его за грудки, как боксерскую грушу.

И ведь дело было совсем не в гребаной парковке. Я думал и продолжаю думать о жене. Это она выкрутила мои эмоции на максимум.

Во время ссоры Оля напрочь отказалась слушать мои аргументы и чуть ли не поженила меня с Ларой.

Закрылась от меня, словно я последнее чмо и мудак и все размахивала у лица фотками. В ее собственной голове ей удалось уличить меня во всех смертных грехах.

А меня так и подмывало ей в ответ сказать, что если бы я хотел трахнуть Лару, то Оля бы никогда об этом даже не узнала.

Я не дебил, чтобы так бездарно попадаться.

— Гриша, — Лара подходит ко мне из-за спины и руками обвивает торс. — А вы что, с Олей сильно поругались?

— Ты еще здесь? — резко спрашиваю я и разворачиваюсь к ней вполоборота.

— Извини, но я не так воспитана, чтобы бросать в беде близкого человека, — с моего торса она перемещает руки мне на лицо. — Ты выглядишь очень напряженным. У вас с Олей не ладится, да?

— Скажи мне, что у тебя за мания меня трогать? — ее пальцы в испуге замирают над моей щетиной.

— Ты знаешь причину, — потупив взгляд, она включает свою заезженную пластинку. — К тому же… развод с Даней дался мне тяжело, а я почему-то вижу в вас сходство. Представляешь? Наверное, мне еще и поэтому тяжело держаться от тебя на расстоянии и не прикасаться...

— Я не твой бывший, — беру ее за плечи и отодвигаю от себя.

— Да прям, — ее взгляд вдруг меняется и из мягкого становится острым как лезвие. — То, что про нашу с тобой историю никто не знает, еще не значит, что она перестала существовать.

— Это что сейчас было? — опускаюсь обратно в кресло и указательными пальцами нажимаю на ноющие виски. — Лара?!

— Не кричи, — она подходит к моему столу и плавно опускает свой зад на рабочую поверхность. — И не бойся, я Оле ничего про нас не расскажу, но и ты, пожалуйста, не делай из меня чужого человека. Это нет так. Мы с тобой очень даже близки, — разделяя слова паузами, томно говорит она.

Зря Лара решила именно в такую минуту подсесть мне на уши.

Откидываюсь на спинку кресла и не свожу с нее взгляда, чувствуя, что вот-вот взорвусь.

— Были.

— Что? — моргает она как дурочка, а сама смотрит на меня своими «отымей меня» глазами. Уж мне ли не знать.

— Мы были близки, — коротко отвечаю я. Из-за моего тона у нее лицо вмиг перекашивается. — Не подменяй понятия.

— Ты меня шокируешь, Гриша, — она пальцами вонзается в край стола, на котором сидит. — Я не подменяю понятия, просто…

— Просто что? — держу на столе ладонь, сжатую в кулак и, смотрю на нее, не скрывая того раздражения, которое она вызывает в данный момент.

Обычно с Ларой легко, она сильно отличается от других женщин. Своя в доску. Все понимает с полуслова. Но сейчас она стала классической надоедливой барышней, причем с толстым таким налетом истерички.

Бесит, так что я терплю ее присутствие, скрипя зубами.

— Ты говоришь «были», как будто между нами все кончено…

— Задолбала трещать! — перебиваю ее ударом кулака по столу.

— Нормально, — ее голос дрожит обидой. — То есть я для тебя вообще ничего не значу? — она пододвигается ближе, и своей свисающей сто столов ногой касается моего бедра. — Гриша, ты же знаешь, что мне и так в жизни достается. Я все пытаюсь угнаться за счастьем, а оно просачивается сквозь пальцы как песок. И не будем забывать, что я женщина и неудачи в личной жизни отнимают у меня время, которое я бы могла уделять своему мужчине, и нашей с ним семье. Сам знаешь, все только и говорят про женские часики, которые тикают. А что делать, если неоткуда мне взять нормального мужчину? — она смотрит мне в глаза, плавно перемещая взгляд ниже, до самого паха.

Глава 10. Вот и поговорили

Стою на пороге кабинета мужа и не знаю, откуда у меня на все это силы.

Ноги подкашиваются, дыхание сбивается все сильнее.

Видеть не могу их лица!

— Если ты решила меня выбесить, то у тебя получилось. Какие, в задницу, мужики?! — муж испепеляет меня взглядом.

— А что, только одному тебе можно? — небрежно киваю в сторону Ларисы, что, наверное, пищит от восторга.

Ведь теперь у Медведева нет такой глупой формальности, как жена.

Я держусь исключительно из принципа. Эти двое не должны видеть, как сильно им удалось меня ранить.

И надо же было мне снова их застать.

Не зря говорят, что на ловца и зверь бежит.

Лара своей пятой точкой полировала его стол, когда я вошла, громко хлопнув дверью. А теперь стоит за креслом Медведева с лицом невинной овечки, якобы прячась от меня, пока мой муж припирается со мной из-за свидетельства.

Ладно Лариса, я-то ей никто. Но Гриша…

Внутри клокочет ярость. Сердце мечется, словно запертый в клетке зверь.

Я безумно злюсь на себя, потому что меня водили за нос с моего же позволения.

Как сейчас помню разговор с Медведевым перед свадьбой и его слова:

« — Лара просто подруга, — Гриша сжимал меня в своих крепких объятиях и покрывал лицо россыпью поцелуев. — Считай, сестра. Тебе не о чем волноваться. Клянусь.»

Я ведь не просто так тогда начала этот разговор. Лариса была везде. У него в телефоне, у нас дома со спонтанными визитами, то к его родителям заезжала с гостинцами. Звонки среди ночи с просьбами починить мелочь в квартире случался минимум раз в месяц.

И Гриша ездил. Вставал с постели, одевался, целовал меня на прощание и испарялся.

Думаю, вопрос, чем они там занимались — официально снят.

Смотрю назад в прошлое и понимаю, что в глубине души знала, к чему могут привести такие встречи.

Но я допустила типичную ошибку многих любящих женщин, потому что думала, что «мой не такой».

Какие-то мужчины гуляют, но мой Гриша точно нет.

— Лара, дуй сюда, — командует через плечо Медведев и его подруга семенит в нашу сторону.

— Ты что-то хотел? — ее сладкие слова прилипают к зубам, как дешевые ириски.

— Оля, давай, — теперь команда прилетает мне. — Спрашивай, что там тебе непонятно.

Я офигеваю.

— Мне как раз таки все понятно, Гриш, — говорю взглядом отслеживая то, как преданно Лариса смотрит на моего мужа.

Снизу вверх, не моргая и не дыша. Словно загипнотизированная. Я даже начинаю понимать, почему он так и не смог от нее отказаться. Мужчины тщеславны, им нравится быть обожаемыми.

— Я за документом пришла, — талдычу, глядя в холодные глаза. — Отдай мне его, и я больше вам не помешаю.

— Ты нам не мешаешь, Оля! — теряет терпение муж. — Потому что нет никаких других «нас», кроме тебя и меня, — он подходит ко мне совсем близко, напрочь забывая о подруге, которая бросает в него обиженный взгляд. — Лара просто подруга.

— Ты не представляешь, Гриша, как сильно я ненавижу эти слова: Лара просто подруга, — я говорю это ему впервые, отчего глаза Медведева расширяются и становятся похожи на два блюдца. — И какое это огромное облегчение говорить об этом вслух.

Лариса громко ахает, приложив руку к груди. Ну конечно, ведь сейчас ее выход.

— Оленька! — жалобно произносит она и делает грустные брови. — Да я же к тебе всей душой! Чем я заслужила твою ненависть?!

— Тем, что без конца пыталась залезть в штаны к моему мужу. Усердия тебе не занимать, потому что ты все-таки вышла на финишную прямую, — высказываю ей наболевшее. — Что тут неясного?

— Это неправда! — отрезает она.

— Бред, Оль. Такого не было, — большим и указательным пальцами он массирует переносицу, мол, устал от моих слов. — Я бы не допустил.

— Ха! — прыскаю я неожиданно громко даже для самой себя. — Тебе, Медведев, смотрю память конкретно отшибло. Не допустил бы он. Конечно.

— Если речь про вчера, то я тебе все объясню! — Лариса пытается втиснуться между мной и Гришей, но я отталкиваю ее от себя, выставив сумку.

— Не подходи.

— Ты все не так поняла, Оля. Просто я была морально разбита разводом, и…

— И забыла надеть нижнее белье?! Не держи меня за дуру. Я понимаю, что вы оба привыкли к тому, что я молчу. Но аттракцион невиданной щедрости окончен, господа. Отныне я буду говорить правду, к тому же в лицо. Хотя, надеюсь, что обе ваши рожи скоро останутся для меня в прошлом.

— Оленька, я тебя умоляю не рубить сплеча, — драматичный голос Ларисы срывается. — Вы с Гришей такая чудесная пара, идеально друг другу подходите. Вам ни в коем случае нельзя расставаться! — мелодично поет она, а я не понимаю, почему только я вижу в ней фальшь, от которой зубы сводит?

— Лживая, беспринципная и наглая баба, вот кто ты, Лариса, — разделяя слова паузами для усиления эффекта, говорю я.

— Оль, ну она же дело говорит, — всплескивает руками Гриша.

— Я вчера косякнула, да. Была пьяна. Поехала к Грише за утешением, и он как хороший друг дал мне именно то, что было нужно. Все! Между нами чисто дружеские отношения, давние и крепкие. Прям как в песне поется «я знаю все твои трещинки», так и у нас с ним. Я все знаю про него, а он про меня. Все мои отношения проходили у него на глазах, а его личная жизнь была, так сказать, под моим присмотром. Видишь, мы просто очень близкие люди…

— Лара, хватит балаболить! — орет на нее Гриша. Подруга, видимо, высказала вслух больше допустимого.

Меня аж замутило от ее слов. Какая хитрая гадюка, а Медведев не замечает.

— Все с вами, дорогие мои, ясно, — киваю я, опуская пальцы на дверную ручку. — Вы только это… — в горле першит, — момент не упускайте. То, что вы оба вдруг стали свободными явно не совпадение. Хватайте удачу за хвост и завязывайте играть в дружбу между мужчиной и женщиной. А от меня оба, отвалите, — громко хлопнув дверью, я ухожу.

Глава 11. Малодушие

— Гриша рассказал мне, что случилось, и я решила приехать, — говорит свекровь, скромно стоя на пороге нашей с ее сыном квартиры.

Марина Яковлевна — золотой человек, и я к ней отношусь со всей душой. Но как мне быть сейчас, когда она застала меня среди чемоданов с вещами в прихожей?

Сказать все как есть? Или все-таки не обижать женщину, которая не виновата в том, что ее сын оказался двуличным и ненадежным человеком?

— Здравствуйте, — я все-таки улыбаюсь ей, на что ее губы тоже вроде как улыбаются, но получается это вымучено. Видно, что свекрови нелегко. — Что именно Гриша вам рассказал? Это важно.

Важно, потому что я уверена — Медведев продолжает выгораживать себя с подружкой, всех собак вешая на меня.

— Это не важно, — раздраженно отмахивается свекровь, словно ее злят мысли про Гришу. — То, что он мой сын, не значит, что я буду защищать его.

О как.

Я удивленно вскидываю брови и смахиваю со лба испарину тыльной стороной ладони.

— Чаю? — предлагаю я, и через пять минут мы со свекровью сидим за кухонным столом.

Ни к чаю, ни к угощениям ни одна из нас так и не притронулась.

— Я так понимаю, — взгляд Марины Яковлевной прикован к чемоданам в коридоре, — что ты приняла окончательное решение развестись с моим сыном.

— Да. Хватит с меня, — притянув ноги к груди и упираясь пятками в стул, говорю я.

Блин, поза не та. Как прижала к себе ноги, так сразу же замутило.

— Правильно делаешь, — кивает свекровь, поджав губы. Видно, что ей наш развод не по душе, но что-то вынуждает ее встать на мою сторону. — Я ему столько лет говорила не подпускать к себе, и особенно к тебе эту…

— Вы про Ларису?

Глаза свекрови от одного звука имени подруги мужа вспыхивают.

— Про кого еще. Прикинулась валенком, в рот Грише смотрит, лепечет, на задних лапках около него выхаживает… а он верит ей! Ей-богу, я с ним несколько раз даже ругалась. Предупреждала, что она прикидывается, и что она еще нагадит ему. Как в воду глядела, — тяжело вздыхает свекровь и делает маленький глоток чая. — Если он на ней после тебя женится, Оля, я клянусь, не знаю, что с ним сделаю. Придушу голыми руками и не посмотрю, что он под два метра ростом!

Рассуждения свекрови выстреливают автоматной очередью мне в спину. Вида я не подаю, а вот внутри мне хочется кричать, выть от боли.

Все просто: раз мать Гриши всерьез переживает о потенциальной женитьбе своего сына на Ларисе, значит, вероятность того, что это произойдет, близится к ста процентам.

Дрожащими пальцами обхватываю чашку с чаем и делаю жадный глоток, словно это поможет мне успокоиться.

Что если после развода со мной он правда на ней женится? Логикой я понимаю, что он имеет на это полное право.

Но это логика.

А как быть с сердцем, которое все еще любит?

И сколько времени у меня уйдет, чтобы забыть Гришу и пережить тот факт, что я была, так сказать, фазой, пока его истинная любовь Лариса все это время была рядом?

И самое ужасное в том, что такие истории не уникальны. Мужчина попробовал разных женщин, возможно, даже успел поиграть в семью, а потом понял, что все это время любит свою первую любовь.

— Оль? — Марина Яковлевна кладет свою прохладную от нервов ладонь мне на руку.

— Ау, — поднимаю на нее стеклянные глаза, в которых дрожат слезы.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что я, имея жизненный опыт и зная о коварстве Ларисы, так и не достучалась до Гриши.

— Это не ваша вина, — мотаю головой. — И давайте не будем обвинять во всех смертных грехах ее. В конце концов, Лариса, в отличие от него, не клялась мне в верности. Так что, как ни крути, ответственность на Грише.

— Оба хороши, — отрывисто произносит свекровь. — Она бессовестная. А он…

— Что он? — я как чувству, что сейчас Марина Яковлевна скажет что-то очень важное.

— Я думала, он ее забыл, — сокрушаясь, свекровь вертит кружку в своих руках. — Им было по семнадцать лет, когда они встречались. Она мне и тогда, Оль, жуть как не нравилась. Я ее сразу же раскусила, Грише высказала, что думаю, а он влюблен был сильно. Не слушал меня. Бегал к ней по ночам. Мы тогда ругались в пух и прах.

Слушаю свекровь и немею. Кожа покрывается колючими мурашками, а лицо вытягивается.

Тошнит. Тошнит в прямом и переносном смысле.

— Гриша никогда мне про это не говорил. Я даже не подозревала… — слова застревают в горле.

— Знаю, — мотает головой свекровь и смотрит на меня виноватыми глазами. — И за это, Оля, ты тоже меня прости. Я, дура старая, смалодушничала. А надо было бить во все колокола.

Глава 12. Подлый план

Лара

— Что это было? — Гриша смотрит на дверь, которую у него перед носом только что захлопнула Оля. — Я не могу ее вот так отпустить, — исступленно и зло говорит он, как будто слова этой серой мыши сумели его задеть.

Не знай я его всю свою сознательную жизнь, подумала бы, что он успел попасть ей под каблук. Но это не про Гришу.

Он хватается за ручку и собирается пойти за ней. Нет, не пойти. Побежать сломя голову.

Не допущу!

— Гриша, стой! — хватаю его за руку и тяну на себя, он не поддается. — Ты что ее не слышал?

— Лара, не беси меня! — гнев Медведев вымещает на меня и резко стряхивает с себя мое нежное прикосновение. Раньше такого не было. — Конечно, я ее слышал, поэтому и должен вернуть, — он тянет дверь на себя.

Я в последний момент бросаюсь ему под ноги. Именно бросаюсь, и мне плевать, как это выглядит, и что могут подумать его подчиненные.

Когда на кону стоит долгожданная победа — все средства хороши.

— Да твою же мать! — голос Медведева разлетается на весь этаж, проходящий мимо парень аж выронил из рук документы от рева начальника.

Поймав меня налету, Гриша ставит меня на ноги, и даже не взглянув, уходит.

— Нет, нет, нет… — я срываюсь с места и бегу за ним. — Оля же просила отстать от нее! Ты только ее разозлишь! — кричу, срывая голос, но не успеваю даже за его тенью.

Он стрелой спускается по лестнице и выходит из офиса, толкнув дверь со всей мощи. Я бегу за ним на носочках, опасливо, боюсь хоть слово пикнуть, ведь он злой как сатана.

Медведев садится в машину, и, вдавливая педаль газа в пол, уносится с парковочного места со скрипом колес и черными следами на асфальте.

Я хочу орать от бессилия и верчусь по сторонам, проклиная все на свете.

И куда успела деться эта дура? Только что вышла из кабинета Гриши и уже исчезла, болезная.

Неужели он сейчас приедет домой и будет там ждать ее с распростертыми объятиями?

Через мой труп. Серая фригидная мышь прекрасно поняла мой спрятанный между строк посыл. Я в кабинете Гриши не сказала ни одного случайного слова, и каждое из них было нацелено на то, чтобы ранить Олю как можно сильнее, чтобы она, наконец, отвалила от моего мужчины.

Я знаю, что Грише со мной будет хорошо, надо только, чтобы эта дрянь сошла с дистанции.

Одно хорошо: она так просто его не простит, и именно поэтому я должна быть рядом в те минуты, когда Гриша будет переживать из разлад в одиночестве. Даже поглощённому гневом человеку нужна поддержка — и этой поддержкой буду я.

Мы с ним как наркоманы в завязке.

Нам нужен всего один срыв, чтобы от любви снова снесло крышу.

Сажусь за руль своего автомобиля и открываю приложение, которым частенько пользуюсь. Да простит меня Гриша.

В его машине, а конкретно подаренной мной иконе, находится мастерски встроенный маячок, который в режиме реального времени передает мне информацию о местоположении Гриши.

И прямо сейчас, я понимаю, что, судя по всему, примирения не ожидается еще несколько часов. Он застрял на дороге, где только что произошла авария. И пока ее не ликвидируют, он никак, кроме как по воздуху не вернется к своей Оле.

Что это, если не помощь свыше? Сама судьба помогает мне!

Мне срочно нужно придумать, как его переманить.

Постукивая пальцами по рулю, я перебираю в голове варианты.

Гриша на меня зол, значит, должно произойти что-то экстренное. Что-то такое, что заставит его забыть о наших разногласиях, а главное, об Оле. Какой-то сильный стресс, связанный со мной. Переживание за мое здоровье и жизнь. Да, нужно думать в этом направлении, ведь никто не бросит близкого человека в беде, даже несмотря на собственные проблемы.

— Даниил… — шепотом произношу я и срочно набираю бывшего мужа.

Никто кроме меня не знает, что и роман с Даниилом, и наша свадьба, и непосредственно развод — все это было для привлечения внимания Медведева.

Я не планировала выходить замуж ни за кого другого, кроме как за Гришу. Но заигралась. Все зашло слишком далеко, и я тупо не могла, не вызывая подозрений окружающих, разорвать помолвку.

— Привет, — бывший муж явно не ожидал моего звонка, но ответил быстро: ведь я ушла от мужчины, который души во мне не чаял. И думаю он до сих пор меня любит. — Ты что-то хотела?

— Хотела, Дань, — выжимаю из себя максимально томный голос. — Есть минутка?

— Есть.

— Супер, — от возбуждения облизываю губы. — Ты в городе?

— Да, — с подозрением в голосе отвечает он. — А что?

— Как насчет встретится? — перехожу к делу. — Приезжай ко мне.

— Зачем нам встречаться? Мы же только развелись? — после паузы он говорит. — Я не против, просто я иногда тебя не понимаю, Лар… Правда, не понимаю.

— Я хочу секса, Дань. Быстрого и жесткого. Помнишь, мы пару раз практиковали?

— Помню, — его голос вибрирует желанием переспать со мной. Мне ли не знать. — Только я больше фанат классики, а не всяких там извращений.

— Но в прошлый раз тебе понравилось.

— Это было на грани. Я потом не мог смотреть на твои синяки.

— А меня они возбуждают, Дань. Я хочу с тобой секса. Жесткого, как ты сам сказал — на грани. До синяков и ссадин, — чем больше, тем лучше. Ведь Гриша должен меня пожалеть. — Если согласен — приезжай ко мне как можно скорее. Я буду готова.

Глава 13. Любовный треугольник

Гриша вернулся домой раньше обычного. Пока я паковала вещи, краем уха слышала его разговор по телефону с матерью, он застрял в пробке из-за аварии, и я очень надеялась разминуться с ним.

Не вышло.

Свекровь, дай ей бог здоровья, спрашивала, как я дальше. Где мое новое жилье, и что дальше с работой. Смогу ли я до нее добираться, хватает ли мне денег.

В ее словах, которые меня тронули, я узнала своего пока еще мужа. Гриша такой же заботливый, обо всем думает наперед и искренне беспокоится обо мне. За внешностью несокрушимого гиганта прячется мужчина, способный на запредельную нежность.

По крайней мере, я так думала много лет именно поэтому мне сейчас больно.

Для меня забота — это любовь. Оказывается, не у всех так.

Я как раз потянулась к вешалке, чтобы взять куртку, когда ключ провернулся в замке и на пороге появился Гриша. Я сразу обратила внимание, что на нем нет пиджака, а рукава рубашки закатаны.

— Я спешил за тобой, — поясняет он, заметив, что я изучаю его внешний вид. — Вышел в чем был почти сразу же, чтобы тебя догнать, но попал в гребаную пробку.

Он говорит со мной, поигрывая желваками. Болезненный, с нездоровым блеском взгляд испепеляет меня.

Атмосфера в коридоре, заставленном чемоданами и пакетам, накаляется до предела.

— Догадываюсь, откуда взялось это почти… — мазнув по нему холодным взглядом, я надеваю куртку и открываю приложение такси. — Лариса целовала на прощание?

— Нет, и я бы не позволил в любом случае, — выдавливает он и шумно выдыхает. — Нам нужно вот прямо серьезно поговорить, — он отталкивает носом обуви чемодан со своего пути и идет прямо на меня.

— Про Ларису?

— Да.

— Расскажешь мне всю правду? — вкрадчиво спрашиваю, заранее зная, что меня ждет порция лжи.

— У тебя странная постановка вопроса, Оль, — Гриша почему-то расслабляется и решает положить ладонь мне на лицо. Я уворачиваюсь. — Ясно. Чтобы рассказывать правду, нужно сначала попасться на лжи. А я тебе не лгал.

— Даже когда умолчал, что вы с ней были парой влюбленных подростков?

Он сначала вообще ничего не отвечает, и это безумно злит. Ведь раз Гриша молчит — то, значит, он думает над тем, как выкрутиться.

— Мы были детьми, — а вот и отмазка.

— Детьми? — хмыкаю и вскидываю бровь, хотя на самом деле еле держу себя в руках. — Ты из садика к ней сбега́л ночами и залезал на балкон, чтобы с ней спать?

— Оля, твою мать, ты понимаешь, что именно я имею в виду, — Гриша пробегает рукой по волосам и смотрит на меня безумными глазами. — Мы были подростками, которые в том числе занимаются сексом. Что в этом такого?

— Ты правда не видишь, насколько ваша с ней дружба оскорбительна для меня? — у меня пульс пдскакивает до максимальной отметки когда я представляю, что меня столько лет держали за дуру.

— Нет, потому что женат я на тебе.

— Если бы я знала… — мотаю головой. — Если бы я только знала, что вы с ней спали, я бы не вышла за тебя. Более того, я бы рассталась с тобой сразу же, после знакомства с твоей бывшей, которая все еще занимает большое место в твоей жизни. Но ты, своей ложью, не дал мне такого выбора, — обиженно произношу я. — Ты меня обманывал все это время!

— Откуда ты вообще про это узнала? — он озадаченно трет ладонью свою щетину, правда за этим жестом прячется заметное раздражение.

— Твоя мама была в гостях.

— Ясно, — он зло выдыхает. — Я не рассказал тебе про то, что мы с Ларой встречались только потому, что это прошлое. А ты — мое настоящее и будущее, Оля. И ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать: я не бросаю слов на ветер.

Медведев обхватывает мою талию и вжимает меня в себя. Я чувствую, как напряжена каждая мышца в его теле, и как рвано он дышит, пока нежно оглаживает мою спину невесомыми строчками своих больших и горячих ладоней.

Пользуясь тем, что я опешила от его непрошенных объятий, он даже умудряется поцеловать меня в лоб. Воровато, но страстно. Я вдыхаю запах его тела, к которому привыкла, и который обожала, и чувствую, будто меня отравили.

Сегодня мой муж пахнет не только собой, он пахнет Ларой. Приторные нотки ее парфюма попадают в мой нос, и я резко поднимаю руки, чтобы оттолкнуть мужа.

Но не успеваю. Ему звонят.

— Ответь. Это Лара, — уверенно заявляю я.

— Ты не можешь этого знать.

— Давай поспорим? Если это она, то ты должен поднять трубку и выслушать, с какой очередной просьбой она тебя выдернет из дома.

— А если не она?

— Она — она. Подними трубку.

Гриша самоуверенно достает из кармана телефон и не глядя поднимает трубку.

— Слушаю.

А на том конце слезы, крики, стоны, и чем громче и активнее плачет его первая любовь, тем сильнее наливаются яростью его глаза.

— Лара, прекрати орать, я ничего не понимаю!

Тут я отшатываюсь от него как от прокаженного, а Гриша тщетно пытается схватить меня за руку, чтобы вернуть в свои объятия.

— Приезжа-а-а-ай… — стонет она и дальше говорит что-то неразборчивое.

— Что он сделал? Ты в порядке? — Гриша достаёт из кармана связку ключей от машины, и тут я просто разворачиваюсь и ухожу вглубь квартиры.

Сколько можно вот так надо мной издеваться?! Он только что говорил мне, что я его будущее и сейчас собирается ехать к ней, потому что она плачет?

Боже.

— Оль, — Медведев забегает в гостиную, по которой я наматываю по ковру круги, скрестив руки на груди и мысленно отсчитывая секунды до его отъезда к Ларисе. — Мне срочно…

— Молчи! — рявкаю на него так громко, что он слегка отшатывается. — Мне неинтересно. Езжай к ней, а про меня забудь.

— Нет, ты не поняла. Все серьезно. Ей нужна помощь, — вдалбливает мне он. — Я вернусь, и мы договорим. Ладно?

Я киваю только для того, чтобы он уже свалил. И он делает именно это — пулей вылетает из квартиры и мчится помогать Ларе.

А я, смахнув с губ слезы кончиком языка, вызываю себе такси до адреса своей новой квартиры.

Глава 14. Ты нужна мне...

На новой, чужой и холодной квартире, куда еле поместились сумки и чемоданы с моими вещами, я, наконец, даю выход чувствам.

Запираю дверь на замок, прямо вдоль нее съезжаю на пол.

Роняю лицо в ладони и плачу.

Быстрые ручьи горячих слез сменяются громкими рыданиями, которые рвутся из самой глубины души, и мне совершенно не стыдно за себя.

Я же не железная. И Гришу, каким бы он ни был иудой, я люблю. Хоть сердце из груди голыми руками вырывай, но это так. Врать само́й себе смысла нет.

Я люблю его также сильно, как еще два дня назад, когда я проснулась в его руках и потягиваясь, как кошка, льнула к его губам. В его руках я была самой счастливой на свете.

Он так меня целовал.

Такие слова шептал.

И это вовсе не остановило его от жаркой прелюдии с Ларисой на нашем диване, который мы, блин, вместе выбирали. Я тогда помню, как его увидела, сразу же сказала Грише, что либо этот, либо никакой.

Медведев тогда меня приобнял у всех на глазах в мебельном и сказал, что за одну мою улыбку сделает все.

Сделал. Спасибо. Диван купил, а свою первую любовь из нашего брака вытолкнуть не смог. Потому что не хотел.

Застать мужа с другой на обеденном перерыве — кажется, такая банальщина и клише, что пошлее просто некуда.

А легче от этого не становится. Любовницы — это тоже клише, и все равно каждой обманутой жене больно.

Я, наивная, думала, что вот кому-то там изменяют, а мне нет. А если бы изменял Гриша, так я бы сразу заметила. Ха-ха. Пять лет меня водили за нос, кормили сказками, а я верила.

И в этом моя беда. Я бы не смогла так искусно лгать, поэтому безоговорочно доверяла мужу, ведь мы с ним это одно целое...

Я думала, что взамен на мою любовь он отплатит мне своей. Отплатил, причем в стиле большинства мужчин, только не любовью, а приведенной в дом полуголой бабы.

Рукавом вытираю мокрые глаза и чертыхаюсь от следа размазанной черной туши.

Плывущим зрением смотрю на телефон, который не проверяла последний час как минимум, потому что занималась переездом.

На экране — пропущенные звонки, смски, сообщения в мессенджерах и соцсетях. И все они от мужа. У меня аж смартфон нагрелся от беспрестанного потока информации.

Палец замирает над экраном.

Разблокировать и прочитать? Кусаю нижнюю губу до боли.

Нельзя.

Пошел он в жопу. Или если выразиться точнее, пусть делает то, что у него получается лучше всего — помогает Ларисе. А с меня довольно.

Захожу в список контактов, где блокирую его номер. То же самое проделываю с соцсетями и мессенджерами, чтобы он больше нигде не мог меня найти и написать.

Я не обязана с ним общаться. К тому же народная мудрость не зря гласит: с глаз долой из сердца – вон. Время лечит, и я еще отряхнусь от этого предателя.

Сколько времени мне займет выкорчевать его из своего сердца, я не знаю. Боюсь даже подумать.

А еще, по канону жанра, я уверена, что мне придется лицезреть их с Ларисой свадьбу.

От этой мысли начинает мутить. Причем конкретно.

— Нет, блин! Только не это… — на ходу стягиваю с себя куртку, скидываю кроссовки и лечу прямо к унитазу, разбивая коленки о холодную плитку. — Боже, пожалуйста, я ненавижу, когда меня тошнит!

Мольбы не помогают, и меня выворачивает наизнанку с такой силой, что приходится какое-то время сидеть на полу в ванной и контролировать дыхание.

И только я прихожу в себя, как мне на телефон снова звонят. От имени Ларисы на экране внутри поднимается волна ярости.

— Слушаю, — после тошноты голос звучит хрипло.

— О! Оленька, — сладко щебечет она. Впрочем, я так и думала, что она вызвала к себе Гришу без причины, а он и рад был. — Я тебе звоню по мелочи, не поверишь.

— Поверю, почему же нет? Медведев теперь твой, а это долгожданная победа, после которой остаются только мелочи.

У меня даже хватает сил усмехнуться в трубку этой сучке, которая не имеет ни капли женской солидарности.

Гриша не мог не видеть в ней этой гнили. Все он понимал, просто его все устраивает как есть.

— Я не могу найти у вас дома полотенца, представляешь? — деловито заявляет она. — Гриша ушел в душ, а я не хочу его беспокоить. В шкафу поискала, там ничего. В комоде тоже. Я не там смотрю?

На мгновения я лишаюсь дара речи. Гриша в душе, а она у нас дома?..

— Свято место пусто не бывает, я смотрю.

— Что прости?

— Я забрала все полотенца с собой, — вру я, потому что мне параллельно где у нас лежат полотенца. — Вытирайтесь друг о друга! Уверена, вам не впервой.

— Оль…

— Пошла на хрен! Не смей никогда мне больше звонить! — отнимаю от уха трубку.

Но прежде чем отключить звонок, слышу голос мужа:

— Лара, иди сюда! Ты нужна мне…

Глава 15. Скандал на работе

— Вид у тебя, Ольга, крайне нездоровый, — семейный врач подозрительно смотрит на меня из-под очков.

— Поэтому я к вам и пришла, — слабо говорю я, потому что с утра во рту маковой росинки не было.

Не могу есть. Даже мысль о еде заставляет во рту скапливаться горькую слюну. Проклятие какое-то, ей-богу.

— Бледность, потеря веса, и глаза такие, как будто ты всю ночь плакала. Может, дело в стрессе?

Плакала я не всю ночь, но вплоть до момента, когда заснула на мокрой подушке. Как вспомню звонок от Лары и голос мужа в трубке, так внутри все переворачивается.

Зря я безоговорочно доверяла Грише. Надо было расставаться при первых же звоночках, а не давать ему скармливать мне его дружбу с Ларисой.

Зла на себя не хватает.

— От стресса может болеть желудок? — возвращаюсь к беседе с врачом. — Меня мутит постоянно. Спать не могу. Мучаюсь этим уже какой день. Может, это бактерия?

— Бактерия, — усмехается Маргарита Васильевна, — есть одна. Симптомы один в один. И что характерно, болеют ей только женщины.

— Правда? — в голове густой туман, и слова врача еле пробиваются сквозь него.

— Ну да.

— И какое лечение вы можете мне посоветовать?

— Нет лечения, Медведева. Через месяцев восемь все само пройдет, когда родишь.

— Это не смешно, — отмахиваюсь и откидываю голову. — Я делала кучу тестов и все отрицательные. Я точно не беременна.

— Так, я не смеюсь. А чего ты, замужняя барышня, так легко отметаешь беременность? У тебя самый возраст рожать, пик женского здоровья. Давай так, я дам тебе направление на общий анализ крови и ХЧГ. Лаборатория пришлет результаты, и тогда уже будем думать. Но, Ольга, поверь, у меня за годы практики глаз наметан, думаю, ты родителям скоро подаришь долгожданного внука или внучку.

— Маме только не говорите, что я жалуюсь на здоровье. И тем более, пожалуйста, не говорите о том, что подозреваете беременность, — я зажмуриваю веки, представляя разочарование родителей, когда выяснится, что я не просто не беременна, так еще и развожусь с Гришей.

Они меня вырастили с понятием, что брак — это раз и навсегда, возможно, поэтому мне проще было смириться с дружбой мужа и другой женщины.

Ведь развод — это крайняя мера, и ломать – не строить.

Надо было думать своей головой, а когда интуиция вопила – действовать.

Но если заглянуть себе в душу, то я просто боялась, что если я поставлю перед Гришей выбор, то он будет не в мою пользу.

— Не скажу раньше времени, не бойся, — подмигивает мне Марина Васильевна.

— Так что мне пока делать с тошнотой? — возвращаюсь к интересующему меня вопросу. — Я даже мимо кафе пройти не могу, а если откуда-то прет жареным, то хоть в петлю лезь.

— Ну, ты вот на меня обидишься, а я все равно скажу. Так, себя проявляет токсикоз. Вот один в один. Давай дуй кровь сдавать, не надо на меня волком смотреть. С мамой будешь говорить, передавай ей привет.

— Хорошо, передам.

Осталось только набраться смелости ей позвонить, а то в последние дни я только и делала, что отвечала на ее звонки отписками, что все хорошо и я занята.

Она на то и мать, что по голосу сразу все поймет. И даже если мне удастся скрыть свое эмоциональное состояние, как только она захочет поговорить со своим любимым зятем, то тут-то и вскроется правда.

Родители расстроятся, а я не хочу, чтобы меня жалели!

Я из этого развода обязана выйти победительницей. И утереть Медведеву с его любовницей их носы.

Как и назначил врач, я сдаю кровь, и на автобусе еду на работу.

Когда в нос бьют чужие запахи, мне приходится задерживать дыхание и натягивать воротник володазки на нос.

Не знаю, на что меня хватит в таком состоянии в офисе. И кофе не выпить, желудок у меня уже давно пустой.

Я допускаю ошибку, когда выхожу из автобуса, не глядя по сторонам.

И с порога я понимаю, что что-то не так. Замираю у стойки ресепшен.

— Оля, вот ты где! Привет! — ко мне бежит секретарша нашего директора, на которой нет лица. — Пойдем, а то Николаич меня вздернет, — она обхватывает мой локоть и тянет меня к лифту.

— Что такое? — снова натягиваю водолазку на нос, потому что сладкие духи Стаси вот-вот меня спровоцируют.

Не хватало еще, чтобы на работе зашептались.

— Да капец, — смахивает испарину со лба Стася, нажимает кнопку нужного нам этажа и упирает руку вбок. — Николаич и так злой как собака, так тут еще твой муж объявился…

— Что?! — у меня внутри все опускается, а бежать некуда, потому что лифт уже едет вверх и вот-вот откроет свои двери.

А ведь я краем глаза подметила у входа похожую машину, но из-за плохого самочувствия махнула на все рукой.

Зачем ему объявляться у меня на работе, когда только прошлой ночью они с Ларисой наконец-то могли спать, не скрываясь? Верно?

Но, кажется, Гриша настолько привык к тому, что за него держаться две женщины одновременно, что хочет восстановить созданный им любовный треугольник.

Скотина!

— Я тоже удивилась, а он сразу, как вошел, всех на уши поставил. Искал тебя, говорил, что если мы тебя прячем, то нам несдобровать, — понизив голос, словно нас могут услышать, она говорит: — Орал на босса так, что стены кабинета дрожали. Другие, может, и не слышали, а я слышала.

— Я надеюсь, он уже ушел? — глупый вопрос, но все же.

— Не-а, — мотает головой она, и двери лифта открываются.

Дорогие, вы любите провокационные и жизненные истории?

У меня как раз вышла новинка, которая не оставит вас равнодушными.

В разводе. Бывшая жена моего мужа

https://litnet.com/shrt/loti

Глава 16. Фигня

На нас сразу же все оборачиваются. Кто-то замирает с поднесенной к губам кружкой кофе, кто-то пихает локтем коллегу, мол, посмотри.

Я выхожу из лифта на ватных ногах, хотя на самом деле мне хочется зайти обратно и нажать кнопку первого этажа.

Но работу терять я не хочу. Да и не могу, ведь только что въехала в новое жилье, на которое ушли все сбережения. Квартирка небольшая, но с ремонтом и рядом с центром города. В общем, повезло.

— Нам в офис Николаича, — Стася мягко берет меня за локоть и тащит за собой, попутно высказывая зевакам: — Что рты раскрыли? Работы нет? Так я вам сейчас организую! Только начальнику вас всех поголовно, а потом он вам всем найдет по задаче!

Ее слова работают как волшебство, и к моменту, когда Стася приводит меня в кабинет начальника, мои коллеги вовсю заняты имитацией бурной деятельности.

Только мне вовсе не до них. Пусть судачат.

Куда больше меня волнует, что Медведев здесь. У меня на работе, и чего-то там требует.

Как бы я ни бравировала, сердце все равно мечется в груди загнанной птицей.

— Медведева, пропащая душа! — мой начальник, Николаич, еще никогда не смотрел на меня так радостно.

Думаю, Гриша успел потрепать ему нервы и тот рад поскорее сдать меня мужу.

Краем глаза вижу, что у окна стоит мрачная фигура Медведева, со скрещенными на груди руками. Кожей ощущаю, что он буквально буравит меня взглядом.

Ну и на здоровье.

— Чем могу помочь? — надеваю самую широкую улыбку, на которую только способна, и смотрю строго на начальника.

Гриша не увидит и тени того, как сильно меня подкосила его предательство длиною в наши отношения. Ведь Лариса была в его жизни до меня.

— Чем-чем? Муж тебя ищет! Поднял всех на уши, — начальник, как мужчина зрелый, а ему на минуточку почти шестьдесят, видимо, решил поблистать жизненной мудростью. — Любит он тебя, Медведева. А вы, женщины, существа беспощадные. Вам лишь бы поиграть с сердцем мужским…

— Извините, я вас перебью, — слушать этот пафосный монолог сил нет. — У вас ко мне что-то по работе имеется? Если нет, то я пойду.

— Мы тут не про работу говорим, а про твоего мужа…

— Без пяти минут бывшего! — уверенно выпаливаю я, а Стася ахает тут же, закрывая рот ладонью. — Всего доброго.

Вежливо улыбнувшись начальнику, я выхожу из кабинета, и никто меня не останавливает, пока я не дохожу до своего рабочего стола.

Только тянусь включить компьютер, как меня подбрасывает от голоса Гриши.

— Привет, Оля.

Так уж вышло, что мое рабочее место находится у стены, и сейчас, когда Медведев появился из-под земли, и загородил мне дорогу — деваться некуда.

— Чего один? — вскидываю голову и, как не в чем не бывало, готовлю свое рабочее место. — Где твоя женщина?

Эта фраза срабатывает как красная тряпка для быка, и мой пока еще муж резко отшвыривает с пути офисное кресло, что до этого нас разделяло.

— Короче так, — рокочущим голосом говорит он. — Мне надоела эта свистопляска. Едем домой сейчас же! — он выключает мой компьютер, смахивает обратно в сумку мой ежедневник с пеналом, и берет меня за локоть.

— Сдурел? Зачем нам ехать домой?! — единственная причина, почему я не ору, заключается в том, что мы на работе.

— Мириться, — ставит меня перед фактом он. — Я тебя отпросил. Так что давай, Оль, собирайся. Я всю ночь не спал, — он ставит мне в укор. — Сначала Лару по травмопунктам таскал, потом ты куда испарилась, ничего не сказав. Я весь город объездил в поисках…

— Замолчи, по-хорошему, Медведев! — понизив голос, говорю я. — Сказки свои прибереги для следующей дурочки, которая поверит в твою «дружбу с привилегиями» с Ларисой. И если ты еще не понял, то вчера я от тебя ушла. Ушла! — делаю акцент. — Навсегда, безвозвратно поставила жирную точку, Гриша! Это конец нас. Конец…

Под конец моего короткого монолога глаза застилает мутная пелена слез, что щиплют глаза.

Я не хотела, чтобы мы перестали существовать вот так.

Я вообще не хотела расставаться. Никогда. В моей голове мы были парой старичков в окружении детей и внуков. Рука об руку. Через все преграды вместе…

Рвано втягиваю воздух и пытаюсь незаметно сморгнуть слезы.

— Так я понял, Оль, — нависает надо мной муж и смотри так, словно готов на все. Хорошее, плохое, любое. От него прет жаром, как будто рядом со мной не живой мужчина, а раскаленный вулкан. — Понял, блядь, и поэтому я здесь, — он смотрит в мои глаза безумным взглядом, на дне которого плещется боль. Я, наверное, схожу с ума, раз вижу такое. — Это неправильно. Мы не можем вот так, из-за фигни, расстаться.

— Твоя фигня, — прочищаю горло, — мне звонила вчера глубоко ночью. Спрашивала, где найти тебе полотенце, пока ты был в душе. Так что, Медведев, не складывается твоя история про травмопункты и поиски меня.

Гриша ругается себе под нос и пробегает рукой по волосам. Я слежу за этим жестом и вспоминаю, как сама любила трогать его волосы. Больно.

— Оля, это… — он уже готовится навешать мне на уши новую порцию лапши.

— Что? — наступаю на него. — Это снова не то, что я думаю? Опять вы с Ларой просто что-то там по-дружески делали, а весь мир вас неправильно понял? Снова виновата я, да? Обломись!

Глава 17. План Ларисы

Лариса

Маячок в машине Гриши — невероятно полезная вещь. Мне спокойнее на душе, когда я знаю, где он и что он.

Главное, чтобы он не спутался со своей серой мышью женой. Сама-то она к нему после моего ночного звонка не полезет. Я ее разозлила, и тем самым взяла ее эмоции под свой контроль.

Теперь, что бы я ни делала, для Оленьки я — триггер.

Отлично. От этой мысли я широко улыбаюсь, но тут…

— Ауч, — зашипев от боли, я смотрю в зеркало заднего вида. — Да твою ж…

Только что зажившая губа треснула и снова начала саднить.

Даниил не хотел бить мне пощечины. Прям отпирался и лез целоваться. Влюбленный дурак.

Сначала не хотел, а когда кровать под нами начала плавиться, он делал все, что я просила, и пощечины были самым невинной просьбой. На моем теле не осталось места, где бы он ни побывал…

Это тоже было частью плана, ведь чем больше мое тело напоминало тело жертвы насилия, тем больше сострадания я должна была получить от Гриши.

И он примчался. Взвинченный, злой на Олю, и полной заботы обо мне. До сих пор помню, как расширились зрачки, когда он увидел мою раскуроченную спальню.

Я сидела на кровати полностью обнаженной, прикрываясь тонкой простыней. Пришлось слегка растрепать себе волосы и пару раз бедром «упасть» на острый край комода, чтобы к его приезду налились кровоподтеки.

— Твою мать, — Гриша, ошеломленный и безумно сексуальный, подошел к постели и хрипло спросил: — Ты как?

— Теперь лучше, — обронила я и расплакалась, чтобы он меня обнял.

И он обнял. Прижал к своей вкусно пахнущей груди и пообещал, что отвезет меня снять побои, а потом найдет Даню и прибьет его.

Я тогда удовлетворенно улыбнулась ему в грудь, пока он не видел, и сипло попросила:

— Не бросай меня…

— Не брошу, — пообещал он и помог мне одеться.

Сил у меня и само́й хватало, но надо было играть роль до конца. В свою машину он вел меня, держа за руку, и у меня тогда от счастья чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Так и должно быть. Никой аморфной Оли между нами. Гриша ошибся, когда на ней женился, и я ему это докажу.

Ее нервы у меня в кулаке, надо будет только надавить на нужную болевую точку, и она покажет себя Грише с такой стороны, что он сам поспешит с ней развестись.

Мужчины не любят обозленных и склочных баб. А именно такой Оленька и станет, потому что я при каждой возможности буду тянуть за нужные ниточки.

Смотрю в приложение трекера и не понимаю, где сейчас Медведев. Это точно не его офис. Забиваю адрес в поисковик и с досадой понимаю, что он на работе у своей дуры жены.

— Да вы издеваетесь? — зло колочу по рулю, затем беру себя в руки и срываюсь с места так, что покрышки скрипят.

Хорошо, что я рядом.

Неполных пять минут, и вот я уже узнаю у дурочки с ресепшен, как мне найти Олю Медведеву, по легенде, свою младшую сестренку.

Вид у меня скверный, и блондинка за стойкой, нехотя, но все-таки выдает мне точное местоположение серой мыши.

Поднимаюсь на нужный этаж и сразу же замечаю выделяющуюся на фоне остальных могучую фигуру Гриши вдалеке. Прихрамывая как можно более реалистично, я иду к нему, не видя никаких препятствий.

Первой меня замечает Оля. Бледнющая, как будто скоро сдохнет от малокровия. Щеки провалились, под глазами тени.

Что же, расставание с Гришей дается ей не так легко, как хотелось бы. Так ей и надо!

— На ловца и зверь бежит, — небрежно бросает она мне так еще и смотрит с отвращением.

Вот коза. Так бы и повыдергивала патлы! Но это я еще успею сделать, а сегодня у меня другая, куда более важная роль.

— Оль, ты должна меня выслушать! — голос Гриши на грани.

Кажется, им не хватает всего одной искры до полноценного скандала…

Чиркнуть спичкой, что ли?

— Я потеряла интерес к этой беседе. К тому же, обернись. Медведев. Пришла твоя так называемая подруга. Вы прям неразлучны! — гордо вскидывает подбородок мышь, а Гриша почему-то даже не оборачивается на меня.

Более того, он весь к ней тянется. Как будто Оля медом намазана. Его поза, положение корпуса, все направлено к ней.

К ней!

— Гриш, — хрипло произношу я и обвиваю его мускулистое предплечье пальцами. — Я увидела снаружи твою машину и решила вас с Олей проведать, так и знала, что вы вместе…

Медведев поворачивается ко мне, как в замедленной съёмке. Я не узнаю этот взгляд, он никогда так на меня не смотрит. Веки слегка прищурены, глаза как два ножа, ноздри раздулись, а губы сжаты в плотную линию.

— Пошла отсюда! — он стряхивает мою руку, как ядовитую змею, пока настоящая бледная змеюка за этим наблюдает, стоя у рабочего стола. — На хрен вышла. Бегом. Меня задрало, что ты вечно подкидываешь мне проблемы…

Я захлебываюсь воздухом, ощущая себя как во сне.

— Ты… это… мне?..

— Тебе, Лара, тебе. Кому еще? — он грозно нависает надо мной, и его взгляд еще никогда не смотрел на меня с такой ненавистью.

Что эта тварина ему наплела? Какими словами меня опорочила, моль поганая?

— Гриша, ты так со мной никогда не разговариваешь. Что с тобой стряслось?.. — блею, хотя на самом деле хочу разорвать его тварь-жену.

Это ее рук дело. Она его довела до такого состояния.

— Счастливо оставаться, любовнички! — мимо нас пролетает спешащая на выход Ольга.

— Оля, стой! — Гриша забывает про меня и несется за ней как привороженный.

— Гриша? — зову его я, и все оборачиваются. — Гриша! — снова кричу, и мне плевать, кто что подумает. — У меня кровотечение только что открылось, помоги.

Он останавливается.

Сработало.

Я знаю его с детства, эмпатия родилась вперед него, а значит, пока я в статусе жертвы надругательства, он не сможет мне отказать.

— Где болит? — спрашивает он, глядя на меня своими внимательными глазами.

— Там… живот… — жалобно произношу я.

— Поедем, отвезу тебя к врачу. А потом поеду за Олей.

Глава 18. Я должна держаться за штаны?!

— Ольга, — мать прикладывает руку к груди, стоя на пороге моей съёмной квартиры. — А что все это значит?!

Она не возмущается и не плачет, впрочем, ей и не нужно, потому что по ее лицу и так понятно, что она в шоке.

Побледнев, мама снимает пальто и с поникшей головой отправляет его на вешалку.

— Вы с Гришей… — сиплым шепотом говорит она, поворачиваясь ко мне. — Расстались?..

Меня хватает только на то, чтобы ответить ей коротким кивком. Не хочу открывать рта, чтобы не дай бог не выдать Медведева маме с потрохами. Она сильно расстроится, если идеальный образ Гриши рухнет.

В эту секунду я бы хотела поделиться с матерью своими чувствами, но на первый план выходит чувство вины. Перед ней.

Я даже про себя столько не думаю, сколько про то, каким разочарованием будет для родителей мой развод.

Умом понимаю, что так быть не должно, но ничего поделать не могу.

— Но как? — в глазах мамы стоят слезы. — Вы же были такой парой, и…

— И? — облизываю сухие губы. — Ты боишься того, что подумают люди, да?

Я слишком хорошо знаю свою мать и то, как сильно она зависит от мнения окружающих. У нас с ней было много разговоров, некоторые на повышенных тонах, и я тщетно пыталась объяснить ей, что на мнение соседей нужно плевать. Какая разница, что думают посторонние?

Но она меня не слушала.

— Оля, — мать берется за голову, обхаживая мою крохотную квартирку. — Что скажут люди, когда узна́ют? Мы с отцом ждали от вас с Гришей деточек. У всех наших знакомых уже по два-три внука. А мы с отцом, что, хуже остальных? Не заслужили счастья под старость лет?

— Мам, ты не права.

— Я тебе давно говорила, что надо было рожать. Дети скрепляют брак! Вот был бы у вас карапуз, гляди и смирилась бы с обидами на мужа.

— Ты даже не спросила, почему я от него ушла… — упрекаю маму.

Мне хочется, чтобы она спросила как я? Что у меня в душе? Справляюсь я, или нет? Ем я, в конце концов, или нет?!

А она в ответ на мои слова отмахивается рукой.

— Семья держится на женской мудрости, Оля, — горько произносит мама, поджимая губы. — Что бы ни случилось, это ты должна была проявить мягкость и подумать о будущем. Ты, — укоризненно повторяет он. — Гриша-то себе легко другую найдет. А ты после развода кому будешь нужна?

Меня убивает то, что это ее искренний вопрос. Становится обидно до слез, но чтобы их не показывать, я быстро промачиваю внутренние уголки глаз.

Я маме позвонила и пригласила к себе, чтобы мы посекретничали. Может, я хотела, в конце концов, поплакаться ей в жилетку, высказать все, что наболело.

Она же моя мама.

К кому мне еще обратиться в такую минуту?

— Прости? — еле выталкиваю слова. — Ты считаешь, что кроме Гриши я никому не буду нужна?

— У нас в стране женщин больше, чем мужчин. За них надо держаться, — с надрывом в голосе говорит она.

— За штаны, да? — не выдерживаю. — Я должна держаться за штаны?! А еще рожать, чтобы у вас были внуки, которых можно показывать соседям? И непременно улыбаться, когда Гриша будет приходить домой от нее?!

Последние мои слова криком взметаются к потолку. От морального опустошения и тотального бессилия я плюхаюсь на жесткий диван и накрываю лицо ладонями.

— От кого, от нее? — мама садится рядом и растерянным голосом спрашивает: — Загулял, что ли?.. Наш Гриша?! С кем?

Я не успеваю ответить, потому что нас прерывает громкий рингтон телефона мамы.

— Оль, я на секунду. Наверное, твой папа звонит. Я обещала ему, что дам знать, как только до тебя доеду, и забыла!

Мы обе выходим их гостиной. Мама торопится к вешалке и открывает сумку.

Я набираю себе стакан воды и сразу же выпиваю половину. Опять подташнивает, но в этот раз из-за слез.

— Алло! Маргарита Васильевна? И тебе добрый вечер! — детали звонка долетают до меня через плотный туман. — А не надо тебе ее номер, я как раз у Оли в гостях!

Сначала я думаю о привычке мамы громко говорить по телефону, и только потом до меня доходит, что ей звонит мой семейный врач.

— Дочь, тут тебя, — мама появляется на пороге кухни и сует мне свой телефон, шепотом приговаривая: — Что-то срочное.

— Слушаю, Маргарита Васильевна, — прикладываю мобильный к уху и делаю мелкие глотки воды.

— Оленька, слушай, результаты пришли, — врач звучит задумчиво.

— Что-то нашли? Я как раз накануне читала про Хеликобактер, у меня совпадают некоторые симптомы…

— Оля, нет, — Маргарита Васильевна меня перебивает. — Ты беременна.

Я еще не успеваю осознать смысл сказанного, а моя мать, что стояла рядом и слышала разговор, громко ахает и, закрыв рот ладонями, начинает плакать. От счастья.

— Я вас не расслышала, — пульс стучит в висках так громко, что я не слышу собственного голоса.

— Анализы показывают, что ты в положении. Как я тебе и говорила. Зайди ко мне завтра за направлением в женскую консультацию.

У меня из рук падает стакан с недопитой водой и раскалывается на несколько острых осколков.

— Я не могу быть беременной, — внутри ураганом поднимается паника.

Измена Гриши. Развод. Съёмная однушка со старой мебелью. Полное эмоциональное выгорание и грядущая депрессия.

Какой ребенок?..

— Ольга… — врач собирается со мной спорить, пусть и мягко. Видимо, она поняла, что я в шоке.

— Дайте мне направление на УЗИ, — настаиваю. — Я не поверю в беременность, пока своими глазами не увижу!

Глава 19. У вас двойня

— Дочь, ты должна родить! — утром, во время сборов в поликлинику мать бесперестанно говорит со мной только о том, что волнует ее. — Аборт — это грех, а ребенок ни в чем не виноват, — она решает меня добить.

— Зачем ты мне это говоришь? — поднимаю на нее тяжелый взгляд, потому что всю ночь вертелась на постели, не в силах принять слова семейной.

— Чтобы ты не наделала глупостей, — мать воинственно вздергивает подбородок. — Даже если с Гришей вы не помиритесь, то мы сами поднимем ребенка.

— Что значит даже? Мам, мы с ним точно не помиримся. Это не вариант, — с губ срывается горькая усмешка.

— Ребенку нужны оба родителя. Мама и папа. Как делали двое, так и воспитывать должны двое.

— Хватит! Я не хочу с тобой ругаться, но ты меня доводишь. Думаешь, я хотела стать матерью-одиночкой?!

Мать грезит внуком так давно и так сильно, что забыла про интересы своего собственного ребенка. Я, может, тоже видела себя в роли счастливой мамочки, которая ходит на УЗИ вместе с мужем. И также вместе с ним выбирает первую коляску, пеленку, игрушку…

Но всего этого у меня уже не будет, потому что у отца моего ребенка на первом месте другая женщина. А бегать за Гришей на вторых ролях с пузом на нос.

Как подумаю, так у меня внутренности льдом покрываются.

Пусть анализы будут ошибочными.

Я очень хотела ребенка. Правда хотела. Невозможно выбрать более неподходящее время для беременности и родов, чем сейчас.

— Все в твоих руках, Оля. Гриша - порядочный мужчина, и я уверена, что когда он узнает про ребенка… — мать все не перестает говорить, когда мы идем на остановку.

— Я надеюсь, что никакого ребенка нет, — в сердцах выпаливаю.

— Типун тебе на язык! Так нельзя говорить! — мама аж краснеет, до того ее напугали мои слова, сказанные со злости.

По дороге в поликлинику я сижу, натянув воротник водолазки на нос, и не отвечаю на поток вопросов моей мамы.

После вчерашнего звонка врача нам обеим стало плохо. У мамы от внезапного счастья подскочило давление, а я потеряла ориентацию в пространстве и тупо не знала, что мне дальше делать.

Вот мы и договорились, что переночуем вместе.

Теперь я об этом жалею, потому что мать с самого утра только и делает, что давит мне на чувство вины, снова и снова рассказывая про то, как важно родить ребенка в полной семье.

В кабинет врача я захожу в ужасном эмоциональном состоянии. Чувствую себя растерзанной и опустошенной.

Куда мне еще и ребенка?

— Расслабьтесь, — говорит мне врач узист, намазывая живот гелем.

— Я стараюсь, — слабо отвечаю я и стараюсь ни о чем не думать.

Аппарат монотонно жужжит, пока врач водит датчиком по коже моего живота. Мысль о том, что сейчас внутри меня растет ребенок, кажется нереальной.

Врач прищуривается. На секунду замирает у монитора.

Щёлк. Ещё раз. Щёлк.

Что она делает?

— Так… — протягивает узист, а у меня душа вот-вот покинет тело.

— Я что правда беременна?

— Девушка, — врач смотрит на меня, слегка нахмурив брови. — У вас двойня.

И тут я ощущаю, как мой мир, что до этого ощущался надтреснутым, вдруг обрушивается мне на голову.

Один ребенок — это одно. Матери-одиночки крутятся, и все у них получается.

Но двойня…

— Вы уверены? — я реву от бессилия, горячие слезы бегут по вискам.

— Держите. Не вру же я вам, — врач вручает мне распечатку. — Эй, а чего ревем? Радоваться надо!

Из кабинета узиста я выхожу на негнущихся ногах и четко понимаю только одно: через семь с половиной месяцев я стану матерью двоих детей.

Реветь нельзя. Расстраиваться нельзя. Я обязана все преодолеть!

— Ну что там? — мама подлетает ко мне и обнимает за плечи. — Все подтвердилось, да? Я могу звонить отцу с радостными новостями?

— Можешь, мам, — хрипло отвечаю я. — Пусть хоть кто-то порадуется.

Дети ни при чём. Они правда не виноваты. И я обязательно, вот обязательно буду для них лучшей мамой.

Но сначала мне нужно поговорить с их биологическим отцом. Я не собираюсь делать его жизнь легче и скрывать беременность. Нет. Пусть он знает и готовится к тому, чтобы воспитывать этих детей!

Глава 20. Тогда я на ней женюсь

Встретится с Гришей лицом к лицу выше моих сил, но прятать голову в песок я не имею права.

Ведь у меня под сердцем растут его дети. Дети!

Клянусь, будь я счастливой замужней женщиной, я бы порхала от этой новости, не касаясь стопами земли.

Но многолетняя интрижка мужа с Ларисой на фоне наших отношений и брака отобрала у меня возможность искренне обрадоваться тому, что я скоро стану мамой.

И это так жестоко, что мне хочется плакать. Никогда даже в самых страшных мыслях я не думала, что судьба повернется ко мне своей настолько жестокой стороной.

А ведь я хотела родить от Гриши.

Видела в нем потрясающего отца для нашего будущего ребенка.

И он, в ответ, тоже говорил, что видит во мне лучшую мать для своих будущих детей.

У нас был ни одни и ни два откровенных разговора на эту тему. Муж обнимал меня, прижимал к своей крепкой горячей груди. Я кончиками пальцев водила по впадинкам между его мышц и умирала от счастья.

Он говорил, а я слушала и верила.

Слушала и верила.

Оказывается, надо было смотреть на поступки, а не обманываться.

— Оля.

Мой муж приходит в кафе, где я назначила ему встречу всего на несколько минут позже меня. Я даже дух перевести не успела, а он уже направлялся к столику.

Расстегнув пуговицу на пиджаке, Гриша садится напротив меня и сразу же впивается взглядом в мое лицо.

Неужели я так плохо выгляжу?

Пауза затягивается, и я первой решаю нарушить тишину. Правда получается так, что мы говорим одновременно.

— Я хотела обсудить с тобой развод, — выпаливаю я чужим голосом.

— Тебе как обычно? — Медведев кивает на стойку, мол, может отойти и купить мне кофе. — Латте и круассан?

Я не знаю, делает он это специально или нет, но внутри меня взметается волна такого горького отчаяния, что хочется выть.

Глупость же. Ну подумаешь, я всегда любила покупать в кафе латте и круассан.

Только мой беременный мозг воспринимает предложение мужа слишком сентиментально.

Его забота совершенно не к месту.

— Нет, — мотаю головой и во второй раз набираю в легкие воздуха. — Гриша, — облизываю сухие губы и поднимаю на него тяжелый взгляд.

Боже, дай мне сил. Я даже не знаю, с чего начать.

Как жены говорят о запланированных беременностях любимым мужьям я представляю прекрасно.

Но что делать мне, я без понятия…

«Привет, я хочу развода, но, кстати, ты будешь папой двойни».

— Оль, — Гриша наклоняется над столом и накрывает мою ладонь своей горячей рукой. Переплетает наши пальцы. Свои пылающие с моими ледяными. — Я не хочу тебя терять, — твердо говорит он и ждет моего ответа.

В этот момент мне хочется истерически захохотать. Или также истерически зареветь.

— Как здоровье у Ларисы? — я разъединяю наши пальцы и прячу руки под стол.

Подруга мужа всегда была камнем преткновения в наших отношениях, так почему же не поговорить о ней сейчас, когда Гриша в очередной раз не знает чего хочет?

— Не очень, — с читаемой злостью в голосе говорит муж. — Даниил, урод, ворвался к ней в квартиру и ее изнасиловал.

Вот это сказка. Как раз в стиле Ларисы.

— Не верю, — мотаю головой.

— В смысле? — хмурит брови Гриша, как будто в его голову даже не приходила мысль о том, что Лариса водит его за нос.

— Зная ее и зная Даниила, могу с уверенностью сказать, что злодей в их паре далеко не он.

Я чувствую настоящую сатисфакцию оттого, что наконец-то настал день, когда мне не нужно больше выбирать слова, и я могу прямо говорить о подруге мужа то, что думаю.

И нет, в изнасилование я не верю. Она сама кого хочешь разденет и отымеет.

— Лара… — собирается бросаться на амбразуру Гриша, но я его перебиваю.

— Не такая? — подначиваю мужа.

— Она бы не лгала о таком, — настаивает он и скрещивает руки на груди. — Это за гранью.

— Как и все ее поступки, — режу правду-матку. — Но ты этого в упор не видишь, я понимаю, — ерзаю на стуле, подыскивая комфортную позу, потому что чувствую себя не в своей тарелке. — Ладно, забыли про твою любимую Ларису. Я сюда пришла поговорить о нас…

— Она мне не любимая, — заводится Медведев.

— Но после душа полотенце в зубах тебе несет именно она. Нет?

— Оля, — муж складывает руки на стол и принимает позу, которая говорит, что сейчас начнется спор за защиту морального облика Ларисы.

— Молчи, — говорю и стискиваю веки. — Если ты хочешь вступиться за ее честь, то лучше молчи. Я пять лет терпела ее имя на твоем языке, и бог свидетель, у меня больше нет сил.

После ответного молчания я открываю глаза и вижу сощуренный взгляд Медведева.

— Почему я слышу об этом в первый раз? Ты не говорила мне, что тебе не нравится Лариса.

Я что, должна была его умолять не приводить в наш дом другую женщину? Или у нас в стране, что, принято мужьям иметь подруг и все жены кроме меня, с этим согласны?

Мне хочется перепрыгнуть через столик, схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть.

Но я не двигаюсь с места, используя последние крохи своего самообладания.

— Прямо не говорила. А вот намеков… — я горько усмехаюсь. — Намеков было предостаточно, но ты выбирал их не замечать.

— Зачем намекать, когда можно прямо сказать о проблеме? Я думал, что у нас доверительные отношения, а оказывается, ты пять лет тихо ненавидела близкого мне человека.

Упрек Гриши становится настоящим ударом ниже пояса. К моему горлу поднимается огромный ком.

Подлец и предатель, вот ты кто, Медведев.

— Забыли про твою святую подругу. Давай вернемся к делу.

— Я не сказал, что она святая, — нажимает Гриша, снова защищая ее. — Но оскорблять Лару без причины я не позволю.

Его слова ощущаются как еще один удар. Унизительный и подлый. Я еле останавливаю себя от порыва встать и уйти.

— Я тебя услышала, — меня всю трясет от гнева и, что уж греха таить, разбитого вдребезги сердца. Я даже вижу, как в будущем Лариса настраивает Гришу против наших детей, и он ей верит. — Итак, поговорим о разводе. Тут все будет непросто.