Развод на юбилей. Я с тебя худею

Глава 1. Волос

Этот белесый волос на полу я увидела сразу, как проснулась и потянулась за тапочками.

Тонкий, светлый, чужой. Не мой и не Машин. У нас обеих волосы тёмные, да и в этом доме других женщин не было.

Я подняла волосок двумя ногтями. Волос прилип к подушечке пальца, переливаясь в тусклом свете. Я пару секунд вертела его, надеясь, что он волшебным образом окажется ниткой от пледа, паутинкой, чем угодно… и вдруг почувствовала странное: будто кто-то был здесь без меня. Потом вздохнула и бросила в мусорное ведро.

Но внутри так и остался осадок – липкий, как утренняя влага на стекле.

В окне серело, небо было как алюминиевая крышка, холодное и глухое. Из форточки тянуло серой сыростью, и дом казался пропитанным унылой ночной тишиной, когда даже холодильник гудит тише, чем обычно. Я посидела на краю кровати, давая телу догнать голову. Часы на стене тикали, не спеша, с беспощадной честностью, которая никогда никого не балует. Ни одну женщину, ни одну дату.

Сегодня тебе исполняется пятьдесят, Надя...

Полвека. Не цифра, а камень.

Пальцы нащупали край старого халата. Того самого, «монашеского», как говорил Влад. Я опять надела его, упорствуя в своей маленькой обороне: в нём мне спокойно. Он пах чистым порошком, солнцем и ещё чем-то домашним, нашим, что хранит только дача – слегка затхлой древесиной и яблоневой корой после дождя. Я провела ладонью по ткани, разглаживая невидимые складки, и встала.

Спустилась на кухню, включила газ. Пламя вспыхнуло с третьего щелчка. Пока грелся чайник, думала о чём-то ненужном: о том, что надо помыть окна, купить новый шланг, разобрать антресоль…

Но параллельно всё же утренняя находка так и грызла: а всё-таки… что этот волос делал в нашей спальне?

Наверху скрипел паркет. Влад ходил по комнате, говорил тихо, почти шёпотом. Я прислушалась. Не разобрать слов, только интонация другая – не такая, какой он говорит со мной. Теплее. Живее. Иногда с приглушённым смехом.

Надо же… мужчина, который последние три месяца всё время пребывал в пасмурном настроении, вдруг с кем-то так легко разговаривает. Жаль, что не со мной. Я его только раздражаю своим унылым лицом и расплывшейся фигурой весь последний год.

Тяжело вздохнув, открыла холодильник.

Там аккуратно лежали контейнеры с едой мужа – протеиновые батончики, грудка, брокколи. Всё чертовски полезное, как он любит.

Мои продукты громоздились на нижней полке: кусок сыра, вчерашние макароны, баночка варенья. В этом холодильнике сразу было видно, кто в доме лидер, а кто – фон.

Пока вытаскивала яйца всем на завтрак, в голове крутилась старая фраза, которую он часто говорил, когда я жаловалась на усталость и апатию:

“Надь, ты сама себя делаешь больной. Просто встань и подвигайся.”

Тогда я обижалась, а теперь… уже нет. Просто приняла тот факт, что мужу меня не понять.

Я включила плиту, поставила сковородку, разбила яйца. Желток растёкся, и от этой картины стало почему-то тошно. Дождь барабанил по крыше мягко, без перерыва, и я начала помешивать яичницу, чтобы не слушать. Но даже звук ложки бился о кастрюлю, как неясное беспокойство, которое проснулось во мне сегодня утром из-за того странного волоса.

Минут через пять муж спустился – с полотенцем на шее, бодрый, мокроволосый, с тем блеском в глазах, который бывает у людей, привыкших побеждать.

– Проснулась, – констатировал он зачем-то. Затем окинул взглядом мой халат и поморщился.

– А что, должна спать до полудня? – я попробовала улыбнуться.

– Кофе сделала?

– Сейчас.

– Без сахара.

– Знаю.

Сел за стол, откинулся на спинку стула. На нём была тёмно-серая футболка, обтягивающая его великолепно мускулистую фигуру, как вторая кожа, и никто бы не дал ему те самые 50 лет, что нагрянули ко мне сегодня.

– Тебе бы тоже заняться собой, – бросил он, не глядя. – Движение – жизнь.

– Я двигаюсь. Целый день в делах.

– Это не движение, это малоподвижная суета. – Он пролистал телефон. – Вон, женщина вчера из моей тренажерки писала, что похудела на восемь кило за месяц. А ты всё в одном весе… а то и прибавляешь. Может, хватит уже депрессовать? Тот выкидыш был давным-давно, а не вчера, пора бы и забыть.

1.1

Я молча отвернулась к окну.

Там, за стеклом, сад утопал в тумане, как в молоке. Влад откинулся на стуле, продолжая листать новостную ленту на телефоне, и сказал вдруг:

– Сегодня поедем в город.

– Зачем?

– Надо. Дела.

«Надо» – его любимое слово, которое мне ничего и никогда не объясняет.

На лестнице зашумел Егор – восемнадцатилетний пасынок, ровесник моей дочки, – и спустился вниз боевым юношеским галопом. В руке телефон, на голове наушники.

– Утро, – буркнул он, наливая себе воды в стакан.

– Доброе, – сказала я.

– Пап, ты вчера звонил кому-то ночью? – сразу же отвернулся он, игнорируя меня, как обычно. – У меня вайфай слёг.

– По работе, – коротко ответил Влад и, как-то хмуро зыркнув на сына исподлобья, странно добавил: – Не гони телегу вперед лошади.

– Завтрак готов, – сказала я.

– Поем потом, у меня тренировка, – неохотно ответил Егор.

– Какая тренировка? Воскресенье же.

– Онлайн-курс, папа подписал.

Влад кивнул с одобрением:

– Молодец, вот у кого характер.

Егор улыбнулся, бросил взгляд на меня, короткий, почти насмешливый, и вышел.

– Не смотри на него так, – сказал Влад. – Парень активный, тренировки ему особенно полезны. – Он взял вилку, ткнул в яичницу. – Опять пережарила… Ладно, в городе поем.

Последние три месяца он всегда ел “в городе”. Потому что у нас дома всегда было “пережарено, пересолено, приторно”. А вот где-то там – “отличная подача и всё сбалансировано”.

Пока он ел, я заметила, как его взгляд скользнул по экрану телефона. Уголки губ дрогнули. Лёгкая улыбка, быстрая, как вспышка.

– Что? – спросила я.

– Да так, ничего. Новости.

Но я чувствовала – не новости. От новостей так мягко и умиленно мужики не улыбаются. Открыла было рот, чтобы задать ему вопрос, но тут из спальни вышла моя дочка Маша – босиком и с одеялом на плечах.

– Мам, холодно.

– Сейчас включу обогреватель.

– Не надо, я на твое место сяду.

Она на секунду прижалась ко мне, и я ощутила её тёплую ладошку. Её мягкий робкий характер всё ещё дарил мне в этом доме немного тепла.

– Может, не будете ворчать утром?

Влад усмехнулся.

– У нас тут тренинг по позитиву, да? – Он посмотрел на часы, потянулся резким хищным движением и вышел на крыльцо, глотая воздух, будто ему здесь не хватало кислорода.

Я осталась стоять у окна. В отражении стекла видела свой халат, серую кожу и оплывшее лицо. Влад был там, на дворе, подтягивался на турнике, разгоряченный, мужественный и полный сил. А я…

Я – здесь, за стеклом, как тень самой себя.

Внизу на столе лежал календарь. Красный кружок вокруг сегодняшней даты: пятьдесят. Ровно. Но никто и не поздравил. Даже Маша не вспомнила… да и откуда, если я сама забывала праздновать свои дни рождения в последние годы. Когда-то я ждала цветов, завтраков в постель, а сейчас хотя бы взгляда. Признания того факта, что я существую.

Я взяла холодную чашку и отсалютовала самой себе. Потом сделала глоток.

– С днём рождения, Надя, – сказала я себе тихо.

А за окном Влад опускался с перекладины и вытирал руки, как человек, который только что завершил разминку перед серьёзным делом.

Он вошёл в дом, не глядя на меня, и сказал ровно:

– Есть разговор.

Визуалы героев

Ну что, познакомимся с семейкой?

Влад, 50 лет

Надя, 50 лет

Егор, 18 лет

Маша, 18 лет

Дорогие читатели! Мы рады приветствовать вас на страницах нашей новой книги! Забирайте историю в библиотеку, ставьте звезду, пишите комментарии! Найдём для Нади настоящее счастье!

И не забывайте подписываться на авторов)

Гайдэ:https://litnet.com/shrt/YvIm

Николь До: https://litnet.com/shrt/II_q

Глава 2. Я подал на развод

Влад сел напротив, на место Маши, которая успела быстро прикончить свою порцию и уже упорхнула обратно наверх. От него пахло улицей, железом турника и фирменным мужским дезодорантом, которым он пользовался всегда, когда хотел подчеркнуть свою власть над ситуацией.

– Я подал на развод, – сказал муж спокойно. Даже не вздохнул, не отвёл глаза. Просто бросил фразу, как констатацию факта: температура воздуха плюс пятнадцать, давление в норме. – Ты сама видишь, что мы увязли в тупике. Оба. Так больше продолжаться не может.

Я моргнула.

– Что?..

– Развод. – Он утомленно, но терпеливо повторил это слово почти по слогам. – Надо всё заканчивать цивилизованно, без скандалов.

– Влад, ты серьёзно сейчас?

– А ты думала, шучу? – усмехнулся. – Надь, не делай вид, что не понимаешь. Мы с тобой уже давно живём как... даже не родственники, а соседи.

Он говорил медленно, размеренно, будто репетировал это заранее перед зеркалом. Я шокированно смотрела на его рот, на движение губ, на мускул у щеки, который вздрагивал при каждом вдохе, и никак не могла уловить, где же тот момент, когда моя жизнь развалилась.

– Ты перестала быть... – он поискал слово, – живой. Всё время эта тоска, вечные стенания, депрессии, вечные “мне плохо”. Я устал, Надь. Устал быть рядом с человеком, который гасит свет в комнате, где я только что его включил.

– Я не... – слова застряли у меня в судорожно сжавшемся горле. – Я просто устала, да. Но ведь...

– Вот, – он поднял палец. – Всегда “устала”. Всё время. От чего? Ты же не пашешь в шахте, не спасаешь мир. Просто ходишь по дому, варишь еду, читаешь свои книжки про психологию. И вечно этот взгляд, будто мир тебе что-то должен.

Я сидела, глядя на разводы на скатерти. На след от чашки, на крошку хлеба, которую не заметила.
Не могла понять, плачу я или просто дыхание стало рваным. Воздуха катастрофически не хватало.

– Влад, – прошептала тихо, еле справившись с собой, – у нас ведь... шестнадцать лет вместе...

– Именно, – отрезал муж. – Шестнадцать лет. Из которых последние три – в болоте. Я тянул, думал, что ты встряхнёшься, что всё вернётся. Но нет.

Он чуть откинулся на спинку стула и вытянул ноги, всем своим видом транслируя, кто здесь хозяин. В этом доме и в этой ситуации.

– Я не могу больше жить с человеком, который себя не уважает. Посмотри на себя, Надь. – Он обвёл рукой мою фигуру, как эксперт показывает дефект на выставочном образце. – Ты даже сейчас сидишь, ссутулившись, в этом халате, с потухшими глазами.

Я машинально поправила халат, но стало только хуже.

– Ты издеваешься?

– Нет. Я просто честен. Если хочешь, считай меня орудием правды или скотиной. Мне уже всё равно, как ты это назовёшь.

– А зачем тогда ты вообще приехал к нам на дачу в эти выходные? – спросила я. Собственный голос показался мне чужим и тонким.

– Чтобы сказать тебе. Нормально, по-мужски. Без мессенджеров, без театра. У тебя, надеюсь, хватит ума не устраивать сцену.

Влад взял чашку с кофе и сделал спокойный глоток, будто речь шла о погоде. Мой взгляд цеплялся за каждое его движение: руки сильные, уверенные, на красивом породистом лице нет ни единого сомнения. Как у человека, который всё решил заранее, категорично и окончательно.

Вот только я оказалась не в курсе, что уже давно им приговорена.

– И что, просто вот так разведемся? – я попыталась улыбнуться. – Без объяснений, без шанса, без...

– Шансы были. – Он холодно посмотрел на меня. – Много раз. Когда я просил тебя заняться собой, когда уговаривал выйти на работу, сходить в спортзал, перестать ныть и жалеть себя. Но ты не слышала, – говоря это, он непроизвольно жестко постукивал пальцем по столу в ритме своих неспешно-жестоких слов. – Мне надоело жить в доме, где пахнет апатией. Я хочу дышать.

– А я тебе дышать мешаю, значит, да?

– Именно.