Развод. Нас обманули

Глава 1

— Мам, а почему папа целовался с другой тетей? — спрашивает по телефону мой семилетний сын.

— Что? — хрипло переспрашиваю я.

— Ну я гулял и видел, как он ее целовал. И обнимал.

— Вить… может, тебе показалось? Может, ей было нехорошо, и он ей помогал?

Еще где-то теплится надежда, что сыну просто это все показалось, что он что-то недопонял. Что это был не его папа, и что он не целовал никакую другую тетю.

— Нет. Он так тебя целовал. Я же видел. Они стояли там, за углом, и целовались. Но я испугался и убежал.

***

Глава 1

— Жаль, что ты не смогла с нами поехать, здесь весело. Дети прыгают, скачут, от аниматора не отходят, — говорит в трубку моя сестра, Ольга.

— Пусть повеселятся, — отвечаю я.

А сама подъезжаю к знакомой клинике, в которую уже таскалась как на работу, и закусываю губу от предвкушения.

— Матвей как, не злится больше на меня, что я не смогла поехать и отправила тебя вместо себя? И за эту футболку, которую пришлось надеть?

— Не переживай, не пропадет твой муженек. Позлится и вернется домой счастливым. Ну а футболка и футболка, здесь все в таких. Это ж праздник «Мама, папа, я — спортивная семья!».

Я выдыхаю облегченно. Неудобно мне было предлагать своей стильной сестре эту футболку, какие мы заказывали на всю команду и родителей.

— Оль, мне пора, побегу. Созвонимся еще, заходи как-нибудь на днях, поболтаем, — говорю сестре.

— Пока-пока. Может, и забегу, правда, твой Матвей меня недолюбливает, ты же знаешь.

— Ничего страшного, вот у вас как раз есть возможность пообщаться получше и поближе. И вообще, нам всем нужно чаще собираться. Прости, что так сегодня вышло, и тебе пришлось оторваться от своих дел, — искренне извиняюсь перед сестрой.

— Да ладно, я не в обиде.

— Хоть с Витькой повидаешься, а то родственница, а он тебя почти не видит.

Я отключаюсь, убираю телефон и подхожу к стойке регистрации. Я не просто так не поехала на детский праздник в футбольную школу, куда ходит заниматься наш с Матвеем сын, Витька. Я и правда чувствую себя не очень хорошо, последние дни меня подташнивает, и голова кружится, но я очень надеюсь, что гинеколог сейчас подтвердит мои догадки.

Витьке уже семь с половиной лет, я его родила в девятнадцать. Беременность была нелегкая, с осложнениями. Но несколько лет назад Матвей уговорил меня попробовать родить еще одного. Мы с мужем очень хотим еще ребенка, но уже несколько лет у нас не получалось зачать.

Сколько я прошла обследований, сколько сделала тестов на овуляцию и беременность, — не сосчитать! Все впустую! Слишком тонкий эндометрий, плохая среда… По словам врача, эмбрион не прикреплялся. Мы уже даже начали готовиться к процедуре ЭКО, сдали все анализы. Я даже смогла уговорить Матвея сдать своих головастиков. Он слишком щепетилен в этом вопросе, долго не соглашался на это, отказывался. Говорил, что все должно быть естественно. И мы старались, но ничего не получалось.

А недавно я заметила, что грудь вроде стала больше и болит, меня мутит часто и голова кружится.

И я решила воспользоваться случаем: пока муж повез ребенка на летний праздник в футбольную школу, я пошла к врачу. А вместо себя попросила сходить свою сестру, не так уж часто она видит племянника, все больше игрушками откупается.

Спустя несколько минут я уже лежу в гинекологическом кресле, а знакомая женщина-врач водит датчиком и делает мне УЗИ.

— Хм, и правда, есть эмбрион, — хмыкает Ирина Анатольевна, у которой я обследуюсь и лечусь.

Только вот в ее голосе совсем нет радости за меня. Сколько всего она мне назначала, через сколько мы прошли.

— Правда? — из моих глаз начинают течь слезы радости. Я накрываю живот рукой.

Господи, наконец-то у нас получилось! Это правда! Поднимаю глаза к потолку и прикрываю их от счастья.

— Правда-правда, — говорит она и убирает датчик. — Только вот мне это совсем не нравится.

Ирина Анатольевна встает и отворачивается. А мне не нравится ее тон.

— Почему? — нервно спрашиваю я, потому что не понимаю совершенно ничего. Мы же так хотели, лечились.

Я встаю с кресла, поправляю юбку, надеваю обувь и сажусь рядом с Ириной Анатольевной.

— Да потому что потеряешь ты его. Не приживется он там у тебя, ты же не здорова.

— Н-но... Ведь получилось?..

— Сделай лучше аборт, не выносишь ты его.

Она вцепляется в меня взглядом, смотрит, будто пытается внушить мне свои ужасные грешные мысли об аборте.

— Потеряешь, будешь потом плакать, страдать. Ты не могла забеременеть, Бог не давал, может, и не нужно больше? Уже ведь есть один мальчишка. Зачем тебе еще один?

— Но я... Как же... Я не могу...

— Боишься, что муж узнает об аборте? А ты не говори ему, мы можем тихо и быстро сделать все, одна таблеточка — и ничего нет. Потом продолжим лечение.

Глава 2

Кажется, у меня сердце сейчас из груди выпрыгнет. Я не понимаю, о чем меня спрашивает мой семилетний сын. Я смотрю на экран, чтобы убедиться, точно ли это мне звонят и точно ли на связи мой сын. Но да… Витька, его улыбающаяся мордашка смотрит на меня, а слова, которые он говорит, кажется, убьют меня сейчас. Лифт открывается, и я, придерживаясь за стеночку, выхожу в квартирный холл.

— Мам, ты слышишь?

— Что? — хрипло переспрашиваю я.

— Ну я гулял и видел, как он ее целовал. И обнимал.

— Вить… может, тебе показалось? Может, ей было нехорошо, и он ей помогал?

Где-то еще теплится надежда, что сыну просто это все показалось, что он что-то недопонял. Что это был не его папа, и что он не целовал никакую другую тетю. Он, конечно, сознательный уже парень, семь лет с хвостом как-никак, но… всякое же могло быть, верно?

— Может, ты что-то не так понял? — с надеждой спрашиваю я, закусываю губу и прикрываю глаза в ожидании вердикта. Я не могу не поверить своему сыну, этот маленький человек еще не может так врать.

— Нет. Он так тебя целовал. Я же видел. Они стояли там, за углом, и целовались. Но я испугался и убежал.

Голова кругом, сердце набатом. И кажется, моему ребенку тоже непросто сейчас, он растерян и напуган, не понимает, что происходит. Не меньше меня самой. Никто из нас не предполагал… Я даже ни разу не подозревала Матвея в том, что он способен на измену.

— И вот тебе звоню… — как-то жалобно и испуганно договаривает мой ребенок.

Я делаю усилие над собой и медленно вдыхаю душный воздух.

— Витюш, а тебя… папа заметил? Он видел тебя?

— Нет. Я спрятался.

— Не нужно прятаться, сынок, иди к остальным деткам, а то он тебя потеряет.

— Хорошо. Мам?

— Спасибо, что позвонил, мы обязательно во всем разберемся, не переживай… — Я хрипло, с надрывом выдавливаю успокаивающие, как я надеюсь, для ребенка слова: — Иногда так бывает. Но мы обязательно поговорим с папой и все тебе объясним, ладно?

Только вот меня эти слова совсем не успокаивают, для меня они звучат смертным приговором. Потому что если это действительно так, то я не смогу простить Матвею измену.

— Ладно, — отвечает ребенок.

— Иди повеселись еще. И помни, что бы ни случилось, мы с папой любим тебя.

Витька отключает вызов. Надеюсь, что он послушает меня. На душе неспокойно. Внутри меня скручивается обжигающая боль. Я мотаю головой, лицо заливают слезы. Теперь можно не сдерживаться. Можно рыдать, сколько есть сил. А их, на удивление, почти нет. Я добредаю до квартиры, со второй попытки открываю дверь и вваливаюсь в прихожую. Дохожу до дивана, ложусь и молча реву.

Не верю, не хочу верить… Приедут — я обязательно поговорю с Матвеем. И он мне все объяснит, просто обязан объяснить, иначе… Иначе я просто не знаю, что делать…

Чтобы муж не заметил красных следов от слез, иду в душ. Нужно привести себя в порядок, выглядеть хорошо, а не дохлой тряпкой.

Кое-как принимаюсь готовить ужин, хотя мне и трудно на чем-то сосредоточиться. День такой богатый на события. Я не жду мужа с сыном раньше шести, но сейчас только три, а в двери поворачивается ключ. Вытираю руки полотенцем и выхожу в прихожую встречать, но там один сын.

— Мам, мам, а тетя Оля обещала купить мне огромного робота! С меня ростом, сказала, купит, — радуется Витька, увидев меня.

— Ничего себе! Где ж она такого возьмет? Нам и ставить-то его некуда.

А сама думаю о своей беременности и о том, что нужно будет куда-то детскую кроватку ставить, а не робота.

— Может, выберете поменьше?

— Ну ма-а-а-ам… Она обещала!

— Ой, раз обещала, может, тогда он будет у нее дома стоять, а ты будешь ходить к ней в него играть? Будете чаще видеться.

— А так можно?

Я пожимаю плечами.

— Может, ты к ней переедешь? – шучу я.

Но ребенок уже не слушает меня, все его мысли занимает какой-то огромный робот. И я даже отчасти рада тому, что Витька вернулся совсем не расстроенный, отвлекся. А может, и совсем уже успел забыть о случившемся. И я не хочу ему лишний раз об этом напоминать.

— Где папа-то? — спрашиваю я, когда Витька уже убегает в свою комнату, а Матвей так и не появился.

— Он сказал, в машину спустится и придет.

Я кусаю губу эти несколько минут, что стою в прихожей, прислонившись к стене, и жду Матвея. Всего несколько минут, а время, кажется, тянется и тянется целую вечность.

— Ты чего тут? — спрашивает муж, когда заходит в квартиру и видит меня.

— Соскучилась, — выдавливаю из себя улыбку и оглядываюсь на детскую комнату. Дверь не закрыта… Витька может услышать.

Матвей закрывает входную дверь, снимает обувь.

— А Ольга где? Чего с собой не взяли?

— Она на такси уехала, — говорит муж, не глядя на меня.

— Совсем ты не любишь мою сестру. Если не к нам, то мог бы просто подвезти. Недалеко ведь живет.

Глава 3

— Я что, не могу зайти к любимому мужу в кабинет?

— Можешь, — как-то холодно отвечает он, будто совсем не рад возвращению домой. И снова отворачивается.

Подхватывает с кресла грязную рубашку, в которой только что пришел. Проходит мимо меня, даже не взглянув. А я вдруг чувствую запах табака. И он исходит как раз от той рубашки, которую муж относит в стирку. Оборачиваюсь и смотрю, как он кладет ее в стиральную машинку и включает режим быстрой стирки.

Но я уже успела почувствовать…

Сто лет он не курил. Как только мы познакомились, я поставила ему ультиматум, что буду встречаться с ним, если он бросит. И он бросил! И не брал в рот эту мерзость до… сегодняшнего дня…

Я смотрю на мужа молча и не понимаю, что вдруг между нами изменилось, что у него такого произошло, что он снова взял эту отраву в рот и закурил?

Муж возвращается и достает из шкафа новую чистую рубашку. Я закрываю дверь и подхожу к Матвею. Пальцы жжет, как мне хочется провести по его коже, обнять, почувствовать его крепкие объятия. Чтобы поцеловал, приласкал. Похоже, гормоны делают свое дело, делают меня чувствительной.

— Я не ждала вас так рано. Что-то случилось? — подкрадываюсь к теме разговора, от которой внутри все сжимается.

— Нет.

— Ты курил? Табаком пахнет.

Муж молчит, так и не повернувшись ко мне.

— Нет. Там много кто курил.

«На детском празднике?» — думаю я. Могли, конечно, но что тогда Матвей вдруг делал с курильщиками? Как затесался в такую компанию?

Муж наконец смотрит на меня, и я не понимаю его взгляда. Он будто борется с собой, чтобы подойти ко мне, но продолжает держать дистанцию. Он застегивает манжеты.

Как же я люблю своего мужа, я ведь без него не смогу жить.

Влюбилась с первого взгляда. Вчерашняя выпускница и уже успешный бизнесмен. Матвей старше меня на десять лет. Мы встречались совсем недолго, между нами все так быстро завертелось, что уже через три месяца после знакомства Матвей сделал мне предложение и мы подали заявление, а еще через месяц узнали, что станем родителями. А сейчас я смотрю на так когда-то горячо любимого мужа и не понимаю, что между нами происходит.

— Ты куда-то собираешься? Уходишь? — удивляюсь я.

Потому что сегодня выходной. Это наш день, который мы проводим обычно семьей. Я рассчитывала рассказать Матвею о долгожданной беременности… только вот теперь не знаю, расскажу ли вообще, потому что сперва нужно выяснить все подробности того, что произошло на празднике.

— Мне нужно на работу, — с запинкой отвечает муж.

— Как это? — искренне удивляюсь я.

— Дотошный клиент попался, нужно поработать сверхурочно.

— Но сегодня же воскресенье.

Матвей подходит и кладет ладони мне на плечи, вынуждая остановиться и не продолжать свои причитания.

— Форс-мажор.

— Как Витька на празднике? Хорошо себя вел?

— Нормально, как обычно. Под конец, правда, надулся что-то и захотел вернуться домой.

Я часто моргаю, чтобы не заплакать. Сыночек был шокирован и больше не хотел играть и веселиться. У меня до сих пор в ушах стоит его вопрос, который мгновенно вошел мне в грудь, как холодный нож. Резко и больно. До самого сердца. Но мой мальчик не виноват, он сам не знал, какую рану нанесет мне, когда говорил об этом. Дети чистые, искренние, они говорят правду и не могут врать.

— И никак не получилось его уговорить остаться?

— Никак, только твоя сестра смогла его отвлечь, пообещав ему какого-то робота.

— Удивительно, не замечала раньше за ней подобного, она редко с ним общается.

Матвей пожимает плечами и отходит.

— Даже удачно вышло, я побольше поработаю. Не хотел оставлять Витька с твоей сестрой.

Я закатываю глаза. Если его не остановить, опять начнет на нее наговаривать.

— Я хотела с тобой поговорить.

— Мне нужно ехать, — говорит муж и выходит из комнаты.

Я догоняю его в прихожей.

— Ты даже не поцелуешь меня? — спрашиваю я и надеюсь, что он не слышит, как дрожит мой голос.

Я очень нервничаю, мне нельзя, но я ничего не могу с собой поделать. Потому что мне кажется, что если он сейчас уйдет, то уже навсегда, то наша счастливая жизнь закончится.

Матвей оборачивается. Он высокий, выше меня почти на голову, я ему только до плеча достаю. Он наклоняется и целует меня в лоб.

— Пока.

Прежде чем он отвернется, я успеваю заметить, как он морщится.

Как будто от боли…

Он врет… он скрывает от меня что-то… и просто сбегает от разговора.

Возможно, он даже в курсе, что Витька застал его. Но я больше не успеваю ничего возразить, потому что входная дверь уже закрылась.

Мне нужно с кем-то поговорить, с кем-то обсудить, узнать подробности. Слышу из детской звук работающего телевизора: Витька включил мультики. Но не к нему же идти с расспросами.

Глава 4

Отключаю вызов и без сил опускаюсь на диван. Вся надежда на Ольгу, что она что-то видела и расскажет. Иначе я просто с ума сойду. Сперва соберу все сведения, а потом буду предъявлять Матвею обвинение. Чтобы он не смог отвертеться.

Боль предательства окутывает меня, я уже чувствую ее в воздухе, как она давит, забирается в легкие и не дает дышать, не дает сделать вдох полной грудью. И так будет всегда, если мой сын оказался прав и ему ничего не показалось. Потому что если Матвей изменил мне, то нас больше не будет. От меня просто не останется ничего. Я не смогу дышать без него. Глаза снова печет.

Мы с Матвеем познакомились… можно сказать, через Ольгу. Когда я после вступительного экзамена ехала к ней на работу, она мне сказала, в каком ресторане ее ждать. Она должна была закончить какое-то важное поручение своего нового босса и подойти. И вот, пока я ждала ее, мы с Матвеем и познакомились. А когда пришла сестра, оказалось, что это и есть ее новый босс, из-за которого она чуть ли не ночевала на работе, чтобы угодить ему и получить повышение.

Ольга пыталась меня отговаривать от встреч с ним, говорила, какой он строгий на работе, как гоняет подчиненных, пугала, что таким же он будет и со мной. Говорила, что мне нужно сначала выучиться, а потом уже с мальчиками встречаться. Но Матвей и не был мальчиком. Он на десять лет старше меня, да и… не могла я с ним расстаться, я уже по уши была в него влюблена. С первого взгляда, с первой улыбки, с первой фразы. Как и он в меня.

А теперь я сижу в темной комнате и заливаюсь слезами, потому что мне кажется, что больше между нами не будет ни улыбок, ни фраз.

Утираю нос и сопли, споласкиваю лицо и иду в детскую. Рядом с моим мальчиком мне всегда спокойно.

Я очень рада за сестру, что у нее наконец-то отношения с кем-то. Хоть она и не показывала, но я замечала в наши редкие встречи, что ей непросто оттого, что ее младшая сестра уже в восемнадцать выскочила замуж и имеет ребенка, а она до сих пор нет. Мы даже отстранились, стали реже общаться и видеться. Она переводилась в филиал в другом городе, уезжала на несколько лет, но три года назад вернулась.

Когда укладываю Витьку спать, он спрашивает:

— Мам, а папа скоро вернется?

Я смотрю на часы и нервно покусываю губу. Весь вечер я не нахожу себе места. Уже десять, а Матвей так и не вернулся.

— У папы много работы, он поздно приедет.

А сама сдерживаюсь, чтобы не показать сыну, как я переживаю. И надеюсь, что он вообще вернется, а не уехал к любовнице, о которой я так неожиданно узнала.

— Вить… — хочу спросить у него о той тете, которую он видел с папой. — Помнишь, ты мне сегодня днем с праздника звонил?

— Да, — сынок увлеченно листает книжку, выбирая сказку.

— А ты… знаешь ту тетю? Я бы хотела ей позвонить.

— Нет, мне из-за кустов было плохо видно.

— Из-за кустов?

— Ну да… Ну и там же все были в одинаковых футболках.

Я часто моргаю… не понимаю. В груди вдруг начинает трепыхать надежда: а может, ничего и не было? Может, ребенку показалось? Может, это вообще был не Матвей и не его он видел?

— Ладно, спи, не думай об этом.

Я целую Витьку в щеку, выключаю свет, оставляя только ночник, и выхожу.

Я не дожидаюсь, когда вернется Матвей, на часах уже полночь, а его все нет. Звоню ему, но он отвечает не сразу, мне приходится выслушать несколько длинных гудков.

— Матвей, уже поздно, ты скоро?

— Не жди меня, ложись спать, — как-то отрешенно говорит он.

— Что значит «не жди»? — пугаюсь я.

— У меня еще вал работы. Когда разгребу и закончу с документами для клиента, приеду. Спи.

— Ладно… — я отключаю вызов.

Глубокой ночью, когда я уже сплю, я чувствую, как Матвей обнимает меня со спины. Узнаю его теплые ладони. Он прижимает меня к себе крепко-крепко и целует в макушку. Но выбраться из его объятий у меня нет ни сил, ни желания, и сон не отпускает. Только вот мне опять мерещится запах табака, и я просыпаюсь.

— Ты снова начал курить? — спрашиваю я.

— На работе напряженка.

Я выпутываюсь из его объятий, приподнимаюсь и смотрю на некогда любимое лицо мужа. Я и сейчас его люблю, но все слова сына никак не выходят у меня из головы, они разбивают мне сердце.

— Мне сегодня Витя звонил, с праздника, — говорю я.

Матвей отпускает меня, больше его руки не греют меня. Да и могут ли они теперь согреть, если муж трогал другую? Он ложится на спину. Его лицо напряжено, он хмурится. Он не смотрит на меня, берет телефон и начинает листать ленту новостей.

— Зачем? — спрашивает Матвей, как будто ему совсем неинтересно.

Набираю в грудь побольше воздуха и выдыхаю. Слова никак не хотят выходить, я сглатываю.

— Он сказал, что видел тебя с другой. Как ты целовался с другой, — быстро произношу я и замираю.

Сердце, кажется, останавливается и перестает биться в ожидании ответа. Во все глаза смотрю на мужа, взгляд бегает по его лицу, в поисках реакций и ответов.

Глава 5

Матвей садится напротив меня, ласково берет за руки.

— Юля, я люблю только тебя. Любил и буду любить, что бы ни случилось. Мне не нужны другие, поверь мне.

В его голосе я слышу легкую тревогу, как будто он боится, что я не поверю ему. Внутри меня что-то холодеет.

— Тогда почему ты злишься? Я тебя тоже люблю, и это естественно, что я ревную. Представь себя на моем месте. Представляешь, как я была шокирована словами сына.

— Не представляю, — тихо произносит муж, его тело напряжено, он не шевелится. — И представлять не хочу. Я бы, наверное, умер.

— Так вот и я чуть не умерла.

Матвей поднимает ладонь и вытирает скатывающуюся с моей щеки слезу. Все-таки не сдержалась. Не хотела, чтобы он видел мои слезы.

Он наклоняется и касается лбом моего, заглядывает в глаза.

— Прости.

— Если у тебя кто-то есть, скажи мне сразу, — с надрывом шепчу я, запинаюсь, не сразу могу продолжить фразу, которую собираюсь сказать. — И мы… тогда… — слезы прорываются, и у меня не получается договорить.

— Что тогда, Юль? — рука мужа замирает на моей щеке, а его взгляд вдруг становится испуганным. Матвей напуган. Он едва заметно качает головой, догадавшись, о чем я хочу сказать.

— И мы тогда разведемся. Я измену не прощу, Матвей. Никогда.

Матвей всматривается в мои глаза и отвечает не сразу. Гладит по щеке. Я хочу прильнуть к его ладони, но, вопреки этому, отворачиваюсь. Матвей не дает, удерживает за подбородок.

— Я тебе не изменяю. Не изменял и не собираюсь, — как-то тихо говорит он. — Кто бы что ни говорил, не верь.

Муж тянется ко мне с поцелуем. Я не сразу отвечаю, но вскоре целую в ответ. Я так его люблю.

Муж укладывает меня на кровать, стягивает лямки ночного топа по плечам, целует в живот, тянет шортики вниз по ногам.

— Попробуем снова зачать? В этом месяце у нас как, не получилось еще забеременеть? Сейчас удачный период?

Я киваю и прижимаю его к себе крепче. Но почему-то не говорю о том, что у нас уже все получилось и под моим сердцем уже живет крошечный малыш. События дня заставляют меня молчать.

Муж сегодня очень пылкий и страстный. Наверное, моя ревность, разговоры о разводе его распалили. Он целует меня, оставляя метки на шее. Обозначая, что я его. И после мы засыпаем в обнимку, он не отпускает меня от себя.

На следующий день, когда я жду сестру, я решаю позвонить мачехе, чтобы она присмотрела за Витькой. Потому что если Ольга расскажет мне, что муж мне изменял, то… лучше ребенку не слышать этого и не видеть меня.

— Людмила, хочу попросить тебя о помощи, — говорю я.

— Что тебе опять понадобилось? — отвечает мачеха.

У нас с ней всегда были прохладные отношения, так и не получилось близиться. Папа хотел как лучше, женился после смерти мамы, чтобы обо мне могла заботиться женщина.

— Ты можешь присмотреть за Витей вечером? Я могу сама привезти его к тебе, а после забрать, — спешно добавляю я.

— Ну вот еще, придумала. Сама рожала — сама и сиди с ним, а у меня дел по горло, чтобы я еще сидела с твоим отпрыском.

Мачеха на меня будто ведро ледяной воды вылила. Я даже не знаю, что сказать, у меня слов не находится. Я открываю рот, как безмолвная рыба, и пытаюсь сделать вдох, но получается плохо.

Никогда Людмила не была такой грубой. Всегда холодная и отстраненная, но чтобы так откровенно грубить… никогда.

— Ведь говорила тебе, зачем так рано рожаешь? Отговаривала тебя, малолетнюю дуру. Или уже, может, забыла? Не послушала ты меня, Юля, теперь сама нянчись, а меня не нужно беспокоить.

— Люда… да как ты… можешь?

Да, они меня отговаривали, да, мне было всего восемнадцать… но мы с Матвеем любили друг друга и хотели малыша.

— Могу, Юля, могу, — продолжает мачеха. — Тебе взбрело в голову пойти на гулянки, а ребенка пристроить некуда? Так вот нечего теперь, родила — сиди с ним.

— Да какие гулянки?! — взрываюсь я. — Ко мне Оля должна прийти, я хотела с ней посоветоваться… кое о чем, — тихо добавляю я, но не хочу говорить о своих подозрениях.

Мачеха всегда была против нашего брака с Матвеем.

— Ничего, посидите с Ольгой и Витей вместе. Тебе нужно было учиться, а ты сразу в койку прыгнула и залетела. Как какая-то, прости господи, потаскуха. Что о нас соседи думали?..

— Да что ты себе позволяешь! Слышал бы тебя сейчас папа!

— Ничего не попишешь, уже не услышит, — наигранно вздыхает мачеха. И резко добавляет: — И прекрати мне звонить. Нас больше ничего не связывает.

Меня начинает раздирать злость. Как она может так говорить о моем папе?!

— Вообще-то, ты живешь в моей квартире, которую папа завещал мне, — цежу сквозь зубы, хотя никогда не попрекала ее этим, и даже не напоминала, она просто продолжала жить там.

— Этот вопрос мы с тобой еще у юристов будем решать, — вдруг выдает она, снова шокируя меня.

Глава 6

Разговор с мачехой меня настолько ошарашил, что я уже ничего не понимаю. Я совсем не ожидала от нее этого. И даже не догадывалась, что она на такое способна. Как же долго она, оказывается, скрывала свое настоящее отношение ко мне. А Ольга? Она тоже так думает?

Я спохватываюсь и смотрю на часы. Сестра скоро должна прийти. Нужно будет с ней и об этом поговорить. Я одеваюсь и тороплюсь в сад за Витькой. Последний месяц дохаживает, в сентябре уже в школу пойдет, первоклассник будущий. Выбегаю из дома и чуть не сбиваю соседку.

— Куда ж ты так торопишься, Юленька? — говорит тетя Галя.

— Да в сад, Витьку нужно забрать.

— Ну-ка стой, — вдруг останавливает меня соседка. — Это что за слезы на лице? Кто тебя расстроил?

Я вытираю глаза. Гормоны так играют в организме от беременности, а разговор с мачехой вывел меня из себя, что я снова разревелась, когда она сбросила мой звонок. Я попробовала ей позвонить еще через несколько минут, но оказалось, что Люда отправила мой номер в черный список.

— Да не обращайте внимания, — отмахиваюсь я от соседки.

— Ну как это? И ты с таким лицом собралась за сыном идти?

— Кто-то же должен его забрать.

— Матвей тебя не обижает? — вдруг спрашивает тетя Галя.

— Не-е-ет, вы что…

Но я не договариваю, соседка не дает:

— А то я видела его вчера, расхаживал тут перед подъездом, дымил, что не продохнуть было. Никого не замечал вокруг.

Мой взгляд становится мрачным, перед глазами снова вспыхивают воспоминания вчерашнего дня.

— У него на работе клиент сложный, — оправдываюсь я.

— Клиентка, видимо.

— Что?

— По телефону он вчера тут громко говорил. Он, может, думал, что его никто и не слышит, но мне-то с первого этажа все было слышно, — говорит тетя Галя.

Мне очень неудобно перед соседкой, но мне безумно хочется узнать, что она слышала. И меня даже пронзает острое желание проверить, залезть в телефон Матвея и найти этот звонок, узнать, с кем он говорил. Но тетя Галя сама продолжает, хотя я и не просила. Наверное, по моему отчаянному выражению лица слишком многое считывается.

Тетя Галя оглядывается по сторонам и шепчет:

— Ругался на кого-то твой Матвей, чтобы не учила и не вмешивалась в его семью, и занялась своей. И работала лучше, — добавляет она.

Я хмурюсь, не могу понять, с кем Матвей мог так говорить. И меня почему-то снова начинает трясти. Внутри поднимается новая буря. А я и так за вчерашний день уже окончательно выжата от постоянных переживаний. И хоть Матвей меня вчера убедил, но… слова соседки снова заставляют все это вспоминать и переживать заново.

Возможно, он с Ольгой говорил, ругался из-за работы, ведь они работают вместе, а у Матвея клиент сложный.

Может, он вызывал ее на работу, а она отказалась, потому что к ней парень должен был приехать?

Я смотрю на соседку во все глаза и не нахожусь с ответом. Не привыкла я болтать о личной жизни. Тетя Галя говорит тихо:

— Юляш, если тебе нужна помощь, ты скажи. Не дадим мы в обиду такую хорошую девочку. У меня и сын юрист. Если что, может помочь.

Я киваю.

— А можете пока за Витькой присмотреть? Ко мне сестра должна заехать, я бы хотела с ней поговорить, посоветоваться. И мне бы не хотелось, чтобы сын слышал наши разговоры.

— О чем вопрос?! Конечно, приводи. Я и фруктов купила, и пирожных.

— Спасибо вам! Сейчас приведу.

Я бегу в детский сад, по пути забегаю на пункт выдачи, чтобы забрать приехавшие ему ранец и рубашки для школы. И уже через полчаса передаю сына тете Гале.

— Не переживай, иди, занимайся своими делами, — успокаивает меня соседка.

Дома меня потряхивает в нервном напряжении, пока жду Ольгу. Завариваю чай с ромашкой, чтобы успокоиться. Сестра приходит запыхавшаяся.

— Ты бы написала, предупредила, во сколько придешь, — говорю я, открывая дверь. — Думала, уж Матвей не отпустил тебя.

— Ой, я тебя умоляю. Куда денется твой Матвей? Отпустил как миленький.

— Да? А то он вчера до ночи на работе просидел, сорвался туда, когда Витьку привез, и вернулся только поздно ночью.

Сестра проходит, оглядываясь, будто оценивая квартиру. И мне почему-то не нравится это. Она нечасто у нас бывает, не любит приходить сюда, да и с Матвеем у них как-то не очень складываются отношения.

Ольга пожимает плечами.

— Не знаю, он ничего не говорил про это.

— В смысле?

— В коромысле! Юль, нет у нас никакой срочности, все клиенты как клиенты, каждого как облупленного уже знаем.

— То есть… ты хочешь сказать… что он не на работе вчера был?

Ольга оглядывается на меня и как-то загадочно пожимает плечами. Проходит мимо стола и заглядывает в мою кружку.

— Нервишки шалят уже?