Развод. (не) Рядом

Глава 1

— Вы беременны, Татьяна Владимировна.

Это сон?

У меня двое детей-подростков, но впервые о своей беременности я узнаю, сидя в гинекологическом кресле. Ноги выше головы, я обнажена по пояс. Сердечный ритм сбивается. Даму моего возраста такой новостью нужно пугать в присутствии скорой помощи!

— Вы беременны, Татьяна Владимировна! — повторяет молодая медсестра.

И смотрит в мои сорокадвухлетние глаза, широко улыбаясь, явно ожидая, что я улыбнусь ей в ответ. Но моя реакция — холодной липкий пот, в который меня бросает, пока я пытаюсь переварить новость.

— Это ошибка, — выдавливаю из себя.

Четырнадцатилетняя дочь и двенадцатилетний сын... Я больше не планировала детей. И потому предохранялась.

— Ну как же, Татьяна Владимировна. Вы не рады?

Оставляю вопрос без ответа, слабо понимая, какого чёрта медсестра вообще мне его задаёт? Опускаю ноги с кресла и прикрываюсь одноразовой пеленкой. Жду возвращения своего врача — Галины Леонтьевны, у которой наблюдаюсь последние несколько лет: с тех пор, как мы с Жорой стали зарабатывать достаточно, чтобы я забыла о бесплатной медицине.

— Галина Леонтьевна, это правда? Беременность под сраку лет? — Видимо от шока я перехожу на столь вульгарные фразы.

— О чём вы? — Моя врач берёт в руки карточку, быстро пробегаясь по последней записи. Закрывает её и смотрит на обложку. — Это карточка предыдущей пациентки! — Тон у Галины Леонтьевны такой, что я не завидую медсестре, которую явно ждёт строгий выговор. — Извините, пожалуйста, за это недоразумение. Давайте, вы вернётесь на кресло и я вас осмотрю.

Я опять устраиваюсь в кресле, и пока гинеколог меня осматривает, прихожу в себя.

— Визуально всё хорошо. Мазки я взяла, результаты анализов, как обычно, придут вам по почте. Если вдруг что, — добавляет, — я вам позвоню.

— Через год приходить? — одевшись, уточняю.

— Да. Если ничего не будет беспокоить.

— Спасибо, Галина Леонтьевна, до свидания.

Медсестра прячется в уголке, делая вид, что поглощена заполнением бумаг. Молоденькая совсем, и я на неё не злюсь. Но, думаю, не повредит, если врач, и правда, её отчитает. Всё-таки на работе нужно быть внимательнее. Усмехаюсь, поймав себя на мысли, что ворчу, как старая бабушка. Наверное, у меня профдеформация: несколько лет на руководящей должности не прошли даром. Привыкла ответственно относиться к работе и требовать того же от других.

Пока надеваю пальто, вспоминаю девушку, которая была у врача передо мной и с которой, судя по всему, меня перепутала медсестра. Тоже молодая. Интересно, она рада своей беременности? Я забеременела дочкой в двадцать восемь, и тогда мне казалось, что это рано. Мы с Жорой только заканчивали строительство дома, я лелеяла дальнейшие карьерные планы. Муж пообещал, что с рождением ребёнка моя жизнь кардинально не изменится, что он будет включенным отцом, и я смогу и дальше профессионально развиваться. Вот только реальность оказалась совсем иной — и забота о детях преимущественно легла на мои плечи. На несколько лет пришлось забыть обо всём кроме семейного менеджмента.

На парковке клиники замечаю знакомую машину. Кинув взгляд на номер, убеждаюсь, что мне не показалось, и это джип мужа. Я говорила ему, что на сегодня у меня запланировано посещение гинеколога, но совсем не ожидала, что он решит меня встретить. Но стоит мне сделать пару шагов к машине, как я замечаю на переднем пассажирском ту девушку, что была передо мной на приёме у гинеколога.

Замерев на месте, слежу за тем, как девушка со счастливой улыбкой о чём-то говорит моему мужу. Как он хмурится, но потом тоже улыбается. Прижимает её к себе и целует.

У мужа есть любовница... Осознание этого даётся не сразу. Мне кажется, я даже забываю, как дышать, пытаясь осмыслить увиденное.

У муже есть молодая любовница, и она беременна. Щипаю себя за кожу на запястье, лишь убеждаясь, что не сплю.

Делаю шаг вперёд ровно в тот момент, когда муж оборачивается на меня. В следующее мгновение он выскакивает из машины.

— Таня, ты тут! — Поправляет галстук. Он всегда так делает, когда нервничает. — Я свою коллегу подвёз до клиники. Ей нехорошо.

Ещё и коллега. Если женщины с годами набираются опыта и умнеют, то мужики явно глупеют. Каким надо стать идиотом, чтобы завести роман с коллегой? Или это просто враньё? Наверное, не знает, что я видела их поцелуй?

— Неужели? Где же её парень или муж, которые могли бы её подвезти до женской клиники? — Гнев рвётся наружу, но я пытаюсь сдержаться.

— У неё нет мужа.

— Зато есть любовник. — Сбрасываю с плеча Жорину ладонь.

— Таня, ты о чём? — Жора бегает взглядом по моему лицу, словно пытаясь убедиться, что я хорошо себя чувствую. — Ты на что намекаешь?! — восклицает возмущённо.

Но мы с ним прожили вместе двадцать лет, и я прекрасно слышу, что за наигранным возмущением скрывается страх.

— Я не намекаю, я тебе прямо говорю: ты не только любовницу завёл, она от тебя беременна! Врача ты ей посоветовал? Отправить её к моему гинекологу, это верх идиотизма!

До меня только сейчас доходит, что с любовницей Жора занимался сексом без защиты. Как и со мной. Мы уже двадцать лет не используем презервативы. Двадцать долбанных лет наша микрофлора была практически едина! Боже! А что если она у него не одна? У меня перед глазами темнеет не только от самого факта предательства, но и от открывающихся передо мной перспектив будущего лечения ЗПП. К горлу подступает ком. Отворачиваюсь от Жоры, и меня выворачивает прямо на асфальт. В голове остаётся только одна мысль: и как мне дальше жить?

— Таня, ты как? Пойдём, присядешь. — Муж суетится вокруг меня, вызывая лишь раздражение.

— Куда? Куда я присяду? — Отпихнув его руку, почти кричу.

И сразу краснею, поймав на себе взгляд какой-то женщины, направляющейся ко входу в клинику. Я совсем не хочу устраивать публичную сцену, но и остановиться не могу.

— В машину твою присесть? Заодно с твоей любовницей познакомиться? Ты как себе это представляешь?

Глава 2

Лицо у Жоры вытягивается. Он наконец замолкает, а я смотрю на его любовницу, прожигающий взгляд которой ощущала на коже на протяжении всей нашей беседы с мужем.

Расправив плечи и повыше подняв голову, направляюсь к своей машине. Здесь мне больше нечего делать. Теперь эта парковка всегда будет ассоциироваться у меня с болью. Теперь есть я и дети, и Жора с его любовницей и будущим малышом.

У моих детей будет единокровный брат или сестра... И как мне это им объяснить? Подросткам... Особенно дочери, которая в последние три года отлично освоила навык закатывания глаз на любые мои слова. С сыном проще, он всё ещё славный мальчик, которого можно назвать ребёнком. Я не хочу лишать его остатков детства. Это нечестно!

— Таня, стой! — Жора крепко хватает меня за плечо, сжимая до боли. — Нам нужно поговорить и всё решить!

— В суде поговорим, — цежу я. — И убери от меня свои грязные руки!

Грубые слова сами слетают с губ. Жора к подобному не привык и, видимо, шокированный, отпускает меня. Но, обогнав, преграждает мне дорогу.

— Я не собираюсь уходить из семьи, — говорит вкрадчиво.

И смотрит так, как будто я должна от счастья запрыгать, что его измена — это всего лишь ничего не значащая интрижка. Я едва сдерживаю полуистерический смешок, представив, что бы сказала его любовница, услышь она наш разговор.

— И как ты себе это представляешь? Вопрос риторический, если ты не понял, — не даю ему ответить. — Я больше не стану с тобой жить. Ни одного дня. Ты меня понял?

— А ребёнок будет расти без отца? — Жора опускает взгляд на мой живот. — Ни один суд нас не разведёт в ближайшие пару лет, если я будут против. Поверь, я сделаю всё, чтобы ты осталась со мной. И наш ребёнок.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь его рожать?

Мерзкие слова, которые я бы никогда не произнесла, будь на самом деле беременна. Но мне всё ещё хочется сделать Жоре как можно больнее, и я готова даже на такую грязную игру.

Пока Жора растерянно смотрит мне вслед, усаживаюсь в свою машину. Во рту так же гадко, как на душе. Обед у меня заканчивается, и мне нужно возвращаться в офис, но я плохо представляю, как буду держать лицо перед коллегами. Потому быстро отправляю сообщение своему заместителю, что задержусь, но успею вернуться к началу совещания.

Заезжаю в кафе и заказываю пиццу и роллы, которые обычно себе не позволяю, чтобы не разойтись в боках и не выйти из своего сорок шестого размера. Жоре нравятся стройные женщины, и я всегда берегла фигуру. Моя жизнь двадцать лет крутилась вокруг него и детей. И что я получила в ответ?

Пока мой заказ готовится, иду в дамскую комнату, чтобы прополоскать рот. Нестерпимо хочется умыть хотя бы лицо — кажется, что я вся какая-то грязная. Будто Жора испачкал меня своей изменой. Но приходится сдерживаться, потому что у меня нет с собой средств, чтобы снять макияж.

Стоит вернуться за столик, как оживает телефон. Беру его с опаской, полагая, что звонит Жора, но на экране высвечивается: «Амир».

— Татьяна Владимировна, добрый день! — здоровается со мной наш ведущий юрист. — Судебное заседание немного затянулось, только освободился. Хочу ещё заехать пообедать. Вы же не против?

— Я…

Не успеваю договорить. К столику подходит официант и ставим передо мной пиццу и роллы.

— Приятного аппетита

— Похоже, я не один сегодня задерживаюсь, — доносится до меня голос Амира.

Я не вижу его, но по тону понимаю, что он улыбается.

— Да, я тоже умею быть плохой девочкой, — усмехаюсь в ответ.

Фраза — пошлая и не особо уместная в разговоре с коллегой, пусть в офисе у нас принято довольно неформальное общение. Максимально неожиданная для меня самой. Я вообще вся не своя. Словно Жора разбил меня на куски, и я не могу собраться обратно.

— Не то чтобы я не считал вас девочкой, но уж точно не плохой. — Амир смеётся, и я рада, что он так легко отнёсся к моей неудачной шутке. — Могу я к вам присоединиться? Я на такси, потом подбросите меня до офиса.

— Не против. Я в «Райских садах», — добавляю, свободной рукой цепляя кусок пиццы. — Вам что-то заказать?

— Бизнес-ланч и американо. Спасибо.

Положив смартфон, пробую пепперони, едва не закатывая глаза от наслаждения. И мне не будет стыдно. Не будет! Я уже не девочка, чтобы стеснять своих желаний и стараться кому-то угодить. Ну наем я пару килограмм, кто меня теперь осудит?

На экране смартфона высвечивается сообщение от Жоры, которое я открываю мизинцем, единственным чистым пальцем.

Пожалуйста, давай поговорим!

Иди в задницу

И это пишу я — человек с высшими образованием и семилетним опытом на руководящей должности.

Смешно. Грустно. Странно.

Когда я успела стать такой жестокой?

Не делай аборт, Таня. Умоляю

Лучший десерт — мужские мольбы. Вот только внутри от них горько. В груди так тяжело, будто сверху положили огромный булыжник. И он давит, давит... Перед глазами мутная пелена.

Двадцать лет вместе, пятнадцать в браке, двое детей, куча проблем, которые мы пережили вместе. И что, всё?

Глава 3

С трудом сдерживаю слёзы. Жалею, что согласилась пообедать с Амиром. Посещает шальная мысль — сбежать, но отбрасываю её. Это будет слишком дико, и Амир подумает чёрти что. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, постепенно успокаиваясь.

— Татьяна Владимировна, приятного аппетита!

Амир ставит сумку с документами и ноутбуком на свободный стул и устраивается за столиком.

Натянуто улыбаюсь. В этот момент подходит официант с блюдами, которые я заказала для Амира. Улучшив момент, задумчиво его разглядываю. Молодой привлекательный мужчина, успешный профессионал — наверняка пользуется вниманием женщин. Интересно, а он изменял своей избраннице? Амир не женат, но наверное у него есть постоянная девушка? И если он изменял, то хватало ли ему ума не попадаться? Я не могу не думать о том, как глупо Жора прокололся, словно хотел, чтобы я обо всём узнала. Или, и правда, верит в то, что его интижка не приведёт к краху нашей семьи?

— У вас сегодня праздник? Что-то отмечаете?

Вопрос Амира выдёргивает меня из размышлений обратно в реальность. «Что-то отмечаете?..», — эхом отдаётся в голове. «Праздную будущий развод», — хочется ответить, но я лишь криво усмехаюсь.

— У вас всё в порядке? — осторожно уточняет Амир.

И в следующий момент я ощущаю тепло его ладони на своей руке. Это так неожиданно для меня. Я уже и не помню того, чтобы меня касался другой мужчина кроме мужа.

— Да. Всё в порядке. — Мне приятно беспокойство Амира. — Просто обедаю.

Рассказывать ему о разыгравшейся в моей жизни драме я не буду. Тем более я и сама до конца не понимаю, что будет дальше со мной, с детьми и с Жорой. Взглядом цепляюсь за обручальное кольцо с бриллиантом, которое муж подарил на годовщину пять лет назад вместо простого золотого, что надел мне на палец в ЗАГСе. Я так радовалась тогда этому подарку. Теперь же…

Высвободив руку, беру второй кусок пиццы и с удовольствием от него откусываю. Хоть какая-то радость в этом поганом дне.

— Я понял, что вы празднуете, — улыбается Амир. — Окончание диеты. Ну или вы просто очень проголодались.

— Женщины не раскрывают свои секреты.

— Мама говорит, что в секрете женщина должна держать только три факта о себе: возраст, количество любовников и бокалов вина, которые она выпивает за ужином.

— У вас очень мудрая мама. — Амиру удаётся меня рассмешить.

— Это правда, — кивает он. — Хотел бы я найти такую же жену.

Амир смотрит на меня с едва заметной улыбкой на губах, и я неожиданно смущаюсь. Словно за его словами кроется что-то ещё... недосказанное.

Отвожу взгляд. Мне это только кажется. Я сегодня сама не своя.

— Как заседание прошло? — перевожу тему.

— В целом, неплохо для нас. — Амир возвращается к привычному мне деловому тону.

На его лице и в его взгляде больше нет никаких полутонов. Как и я, надевает рабочую маску. Обсуждая суд и дальнейшие планы Амира в этом деле, заканчиваем обед. Мне остаётся только молиться, чтобы у меня молния на брюках не разошлась.

— Прогуляемся? — предлагаю я, понимая, что нужно немного растрясти то, что я успела в себя впихнуть.

— Мы совершенно не торопимся на работу? — улыбается Амир.

— Можем себе позволить. Мы же рабочие вопросы обсуждаем, — тоже отвечаю ему улыбкой.

Пусть Амир этого не знает, но ему удаётся отвлекать меня от мыслей о Жоре. Не хочу оставаться с ними наедине.

В офисе мы расходимся в разные стороны.

Юркнув в свой кабинет, вешаю пальто в шкаф и устраиваюсь за рабочим столом. Не могу ни на чём сосредоточиться. В итоге беру смартфон и листаю ленту в социальной сети, чего обычно себе не позволяю.

Плевать!

В семейном чате вижу непрочитанное сообщение от сына. Саша пишет, что на этой неделе будет родительское собрание. Не сдаётся и Жора — от него успело прийти ещё несколько «поэм»: длинных и полных слов о любви, ценности семьи... Бла-бла-бла... О семейных ценностях он думал, когда делал любовнице ребёнка?

Гори в аду, мерзавец!

Набираю и стираю. Не хочу дарить ему свои эмоции — даже ненависть.

«Заблокировать контакт?»

Палец зависает над ответом «Да». Не могу! Зараза! Оказывается не так просто выкинуть двадцать лет жизни, даже если человек сделал больно. Даже если предал.

Вечером возвращаюсь домой с пакетом готовой еды из ближайшего семейного кафе. Поставив на полку, смотрю на детскую обувь. По ней можно понять, насколько Лиза и Саша разные. Сапожки дочери чистые и аккуратно убраны в стойку для обуви. Ботинки сына, покрытые грязными разводами, валяются в разных углах.

— Дети, я дома!

Спустя несколько секунд из своей комнаты в одном тапке выскакивает сын.

— Привет, мам! — Саша улыбается и обнимает меня. — Давай помогу.

Подхватив пакет с готовой едой, идёт на кухню.

— Лиза у себя?

— Да, с Риткой болтает. Уже два часа. Меня из комнаты выгнала, когда заглянул, и ты не заходи. А то опять разорётся.

Сегодня её истерик мне точно не пережить. Ох уж эти гормоны и скачки настроения. «Мама, ты не понимаешь!» Подростковый кризис оказался намного тяжелее, чем я предполагала раньше. И как со мной справилась мама? Или я распустила свою дочь? Может, и в измене мужа я сама виновата?

Тьфу!

Думать об этом не хочу!

Оказавшись на кухне, замираю в дверях. Сын успел накрыть на стол, достав из ящиков и шкафов всё необходимое. На столе перед ним стоят четыре стакана.

Я, Сашка, Лиза и Жора.

Горло сжимает тисками. Я не должна плакать при детях, но я не представляю, как пережить этот вечер.

Глава 4

Сын не успевает заметить слёзы в моих глазах. Я прячусь в ванной, включая воду. За шумом не будут слышны мои всхлипы. Хотя стараюсь, чтобы до них не дошло.

— Таня! Таня, приди в себя, твою ж дивизию! — шепчу, глядя на себя в зеркало.

Ради детей я должна быть сильной, даже если от боли хочется выть.

Смываю макияж, и долго плещу прохладной водой в лицо. Чудом, не иначе, удаётся взять себя в руки и выйти обратно к детям с незаплаканными глазами.

— Мама, давай не будем ждать Лизку? — В кухне меня снова встречает только сын, потирающий плечо. — Она всё равно заберёт еду в комнату и будет там сидеть в телефоне. Дура!

Саша потирает плечо, похоже дочь его стукнула, когда он зашёл к ней в комнату.

Меня цепляют и слова сына и та интонация, с которой он их произносит. Я слышу… себя. Порой я так же ворчу на Лизу. Дети — наше отражение, и не всегда они берут от нас лучшее. Чему своей изменой Жора научит сына?

— Давай есть, — соглашаюсь я, чтобы отвлечься, — а то остынет.

В отличие от обеда аппетита нет. Ковыряюсь в тарелке, пока от сына не прилетает:

— Ты чего?

— В смысле?

— Ты молчаливая сегодня. А ещё странно на меня смотришь.

— Любуюсь, — улыбаюсь. — Просто устала сегодня на работе.

Не люблю врать, но пока не вижу иного выхода.

Лиза выходит из комнаты спустя час. К этому времени мы с Сашей не только заканчиваем ужин, но успеваем убрать со стола. Приняв душ, я сбегаю в спальню, из которой и слышу, как сначала Лиза хлопает дверью, а потом уходит на кухню. Даже не заглянула ко мне, чтобы поздороваться. Может, я не такая уж и хорошая мать? Теперь я сомневаюсь во всём, что делала. Ведь в чём-то я упустила Лизу, раз ей стало на нас всё равно. Но сегодня не тот вечер, чтобы попытаться поговорить с дочкой по душам. Боюсь, что сорвусь и сболтну про отца, любовницу и их ребёнка. Будущего Демидова. Даст ли Жора ему свою фамилию?

Нашу семейную фамилию.

Пока Лиза шуршит на кухне, расчёсываю немного подсохшие волосы. Это успокаивает. Когда-то перед сном я так расчёсывала Лизу. Тогда её коса доставала до пояса, но год назад она решила, что каре ей больше подойдёт. Жора справился с новостью довольно спокойно, а я психанула. Мягко говоря. Может, в тот самый момент у нас с дочкой всё и разрушилось?

— Ма-ам, — из коридора доносится жалобный голос Лизы, и я мгновенно вскакиваю с кровати.

— Что случилось? — Порываюсь обнять дочку, но останавливаюсь.

Вдруг она меня оттолкнёт? Встаю рядом, чтобы она сама могла ко мне прижаться, если захочет.

— Мы с Ритой поссорились! — Лиза бросается ко мне и обнимает за талию.

Впервые за долгое время. Сама.

Вот теперь мне действительно нереально сложно сдержать слёзы. Только на этот раз от счастья и затапливающей нежности.

— Расскажи, что у вас произошло. — Глажу дочку по голове.

По коротким волосам. И это вновь успокаивает и дарит ощущение нужности. Лиза — мой ребёнок, и если понадобится, ради неё я любого сотру в порошок.

— Она… — Лиза начинает плакать

Боже, разве бывает что-то хуже слёз собственного дитя?

Я завожу Лизу к себе в комнату и усаживаю на кровать, продолжая гладить по волосам. Дочь прижимается ко мне, и я крепко её обнимаю. В дверях появляется Саша, на его лице отражается искреннее беспокойство за сестру. Они могут ссориться и не понимать друг друга, но Сашка всегда будет защищать Лизу от других, даже если та не права. Но сейчас он тут явно будет лишним, и я одним губами прошу:

— Дай нам побыть немного наедине. — Когда он уходит, мягко спрашиваю: — Что случилось?

— Она… Она скинула Пете мою фотографию.

Я не знаю, кто такой Петя. Мальчик, который ей нравится?

— Так.

— На этой фотографии я в купальнике… И… И он посмеялся надо мной. Это была моя личная фотография! Мы дурачились с ней!

Боже, не Рита, а исчадие ада!

— Покажешь мне эту фотографию? — Лиза теснее прижимается ко мне, напрягаясь. — Пожалуйста, мне нужно её увидеть.

Я стараюсь не передавить, чтобы дочка не закрылась и не убежала.

Лиза достаёт телефон, и, не с первой попытки сняв блокировку, разворачивает его экраном ко мне. На фото ей лет десять, она одета в ещё совсем детский купальник — ярко-розовый с единорогами. Тогда она была немного пухлой, пока, спустя год, не начала вытягиваться.

— И что он сказал, этот Петя?

— Что я жирная корова и что понятно, почему у меня нет парня.

— А Рита по доброте душевной показала тебе свою переписку с ним?

— Она…

Молюсь, чтобы дочка сделала правильные выводы. Таких подруг иметь рядом незачем.

— Она поступила неправильно! — восклицает Лиза.

И снова начинает плакать. В комнату возвращается Саша. Присев на колени, обнимает ноги сестры.

— Рита твоя… дура! — ругается сын, сжимая колено Лизы.

Так давая понять, что он рядом. Я же снова глажу дочку по голове, нашёптывая успокаивающие слова.

— Уже поздно. — Целую обоих детей в макушки. — Сон — лучшее лекарство.

— Как мне завтра идти в школу? — спрашивает Лиза. — Они по-любому всем разослали эту фотку. Мама! Что делать?..

— Твари! — выскакивает у меня.

Саша и Лиза никогда не слышали от меня настолько гадких слов, тем более в адрес других детей. Но сейчас мне не стыдно. Заслужили!

— Мама! — улыбается сын.

— Так! Давайте, сейчас вы умоетесь и ляжете спать. Завтра с утра на свежую голову решим, что будем делать. Лиза, — я наклоняюсь к дочери и обхватываю её лицо ладонями, — ты у меня самая красивая девочка. И снаружи, и внутри. А если Рита решила так забрать мальчика, который тебе нравится, то туда ему и дорога. И ей тоже. Зачем тебе такие люди рядом? И поверь, Рите не поздоровится, я и её, и родителей по судам затаскаю. Она пожалеет, что вообще с нами связалась. У меня есть хороший юрист, он нам поможет. Я завтра же ему позвоню. Договорились?

— Договорились! — улыбается дочка. — Я тебя люблю, мамочка!

Глава 5

Широкая ладонь ложится на живот. Приятное тепло ощущается сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Мне давно не снились эротические сны, и на мгновение я позволяю себе расслабиться.

— Ты моя любимая.

До меня снова доносится шёпот, а рука мужа перемещается с живота на грудь. Я резко распахиваю глаза, когда до меня доходит, что это не сон.

— Что за?!. — пытаюсь повернуться, но я слишком крепко прижата к своему мужу.

От него разит алкоголем. И, судя по запаху, выпил он немало. Я уже и не помню его таким. После рождения Лизы он не позволял себе напиваться до подобного состояния.

— Жора, отпусти!

Вцепившись в его ладонь ногтями, пытаюсь вывернуться из его объятия. Но хватка у него железная. Он только сильнее прижимает меня к себе. Я одновременно в ужасе и ярости. Согнув ногу, ступнёй бью назад, надеясь, что попаду ему по правому колену. В юности он занимался футболом, и получил неприятную травму. С возрастом колено стало ныть при нагрузке, и к концу дня могло разболеться.

— Чёрт! — взывает он, и я понимаю, что добилась желаемого.

Жора меня отпускает, и я, выскользнув из его рук, вскакиваю с кровати. Он же, потянувшись за мной, с грохотом падает на пол. Я обеспокоенно прислушиваюсь к звукам за дверью, молясь, чтобы дети не проснулись. Но, спустя несколько секунд, слышу шаги, а потом до меня доносится голос Саши:

— Мама, ты в порядке? Мама?

Мне стыдно показывать детям, во что превратился их отец.

— Да. В порядке. Мы… — Смотрю на Жору и ненавижу его всей душой за то, во что он меня втянул. — Это папа поздно пришёл и уронил вазу. Так устал, что уже заснул.

Саша приоткрывает дверь и смотрит на меня. Я кладу ладонь на выключатель, чтобы не позволить сыну включить в комнате свет. Не нужно, чтобы он видел отца в состоянии пьяной свиньи. Да и Жоре лучше Сашу не видеть, а то ещё сболтнёт что-нибудь не то.

Саша не любит ложь, как и я. Но два часа ночи — не лучшее время для разговоров.

— А откуда папа так поздно пришёл? — спрашивает Лиза, выглядывая из-за плеча брата.

— Давайте утром поговорим? — Я держусь из последних сил, чтобы не хлопнуть дверью и не разорвать Жору в клочья.

Пришёл домой после всего и полез ко мне в трусы? Когда мой муж превратился в это?.. Я даже слов подходящих подобрать не могу.

— Ладно, так и скажи, что вы просто обжимались и свалились с кровати. То же мне тайна, — фыркает Лиза.

— Фу, — морщится Саша.

— А ты, дурак, думаешь, как на свет появился?

Саша молчит, явно не желая развивать поднятую тему.

— Всё, все по кроватям! — Провожу по густым волосам сына.

Закрыв дверь, некоторое время смотрю прямо перед собой в темноту, пытаясь осознать произошедшее. Потом включаю ночник, и взглядом обвожу комнату, в которой так много от нас с Жорей. Даже не видя всех деталей, я могу спокойно их представить — ведь всё выбиралось и покупалось с любовью. Мы даже часть мебели сами собрали.

А теперь мужчина всей моей жизни лежит на полу, распространяя по комнате запах перегара.

— Танюша! Танюша, я в-виноват, — бормочет он. — А у нас б-будет… Б-будет...

«Никого и ничего у нас с тобой больше не будет!» — отвечаю мысленно.

Открыв окно, чтобы комната проветривалась, присаживаюсь на краешек кровати. Муж, немного поворочавшись, засыпает прямо на полу. Некоторое время раздумываю, подложить ли ему под голову подушку и укрыть ли одеялом, но понимаю, что я даже видеть его не хочу, не то что помогать. Я бы с удовольствием ушла спать в гостиную, но Саша — ранняя пташка, а я не хочу, чтобы он увидел, что я не ночевала в спальне. Потому приходится лечь обратно в свою кровать.

— Урод! — цежу зло, слушая пьяный храп мужа. — Козёл.

Сплю плохо, постоянно дёргаясь на любое шевеление мужа. Откровенно побаиваюсь того, что ещё он может выкинуть. В отличие от меня он дрыхнет, ни о чём не беспокоясь.

Утром наощупь выключаю будильник. Стоит открыть глаза, и я встречаюсь взглядом с мужем, сидящим на полу.

— Милая…

— Закрой свой рот! — шиплю я. — Не смей ложиться на кровать или прикасаться ко мне! Умойся и приведи себя в порядок, чтобы дети не видели тебя в таком виде. То, что ты сделал…

— А что я сделал?

— Прекрасно, — усмехаюсь я. — Сначала натворить дел, а потом ничего не помнить. Хорошо устроился. Про измену тоже забыл?

— Не забыл, — хмуро отвечает муж. — Я виноват перед вами, перед тобой, но…

— Не собираюсь слушать твои оправдания.

— Нам нужно поговорить, Таня. Обо всём… — Жора смотрит на мой живот, думая о своём.

Неужели, будь я беременна, он бы оставил этого ребенка? Взгляд его полон вины и нежности.

Выскакиваю из комнаты, прихватив с собой телефон. Пока варится кофе, я гуглю о том, как можно подать на развод, если есть дети. По всему выходит, что в лучшем случае нас разведут через пару месяцев. Но это в случае, если желание развода будет обоюдным и если у нас не будет никаких споров по поводу детей и имущества. Вот только что-то мне подсказывает, что Жора вряд ли отпустит меня так просто.

Я как раз наливаю себе кофе в кружку, когда муж вваливается в кухню. Упав на стул, жалобно просит:

— Танюш, налей воды, пожалуйста, и кинь туда таблетку аспирина.

— Я тебе только яду могу в стакан налить. Будешь? — Со своим кофе сажусь за стол подальше от мужа.

— Что ж, — вздыхает Жора, — если тебе нравится надо мной издеваться, то пожалуйста.

— Считаешь, что у меня нет для этого повода?

— Есть. Я готов подождать, пока ты успокоишься. Потом мы поговорим. Я терпелив.

— Жора, я не хочу обсуждать с тобой произошедшее, — поясняю я и беру с тарелки бутерброд. — Я не сомневаюсь, что ты найдёшь способы оправдать себя. Но всё это неважно. Я с тобой развожусь.

— А дети?

— А что, дети? Ты помнил о них, когда оплодотворял свою потаскуху? Твои командировки оказались намного приятнее, чем я думала. Я-то переживала, что тебе приходится мотаться по разным городам. Смирялась с тем, что ты пропускал семейные праздники, поддерживала, когда поездка оказывалась неудачной. А ты, возвращаясь, ложился в нашу постель после... этой... Мерзость!

Глава 6

— Доброе утро! — улыбается Саша и тянется к отцу.

Жора, обнимая его, не сводит с меня взгляда. Без слов показывая, что если я подам на развод, то разрушу его связь с сыном.

Разрушу семью.

От злости, что он так дёшево пытается мной манипулировать, с силой сжимаю кружку, пока пальцам не становится больно.

— Как там Лиза? — интересуется Жора.

— Встала, возится. Наверняка, уже в телефоне сидит, чтоб узнать, кто её фото видел. Пап, она из-за него вчера сильно расстроилась.

— Таня?.. — обеспокоенно спрашивает муж.

Как бы я на него ни злилась, он вправе знать о своих детях правду, пока они его не возненавидели. А вдруг... Вдруг они возненавидят меня? Насколько глубокую рану мы им нанесём? Смогут ли они потом построить здоровые отношения?

— Саш, я папе ещё не успела рассказать, о том, что случилось. Зайди, пожалуйста, к Лизе, скажи, чтобы шла умываться. И сам тоже умойся. Я пока вам завтрак приготовлю.

— Что случилось? — спрашивает Жора, как только мы снова остаёмся одни.

Коротко пересказываю ему историю с Ритой и фотографией.

— И как мы будем это решать?

— Я что-нибудь придумаю, — отвечаю на автомате, помешивая кашу.

— Ты, — доносится в ответ раздражённое. — Ты что-нибудь придумаешь. Ты всегда так делала. Всегда. Привыкла всё за всех решать, а я как будто тебе и не нужен был. — Я настолько удивлена доносящимися до меня словами, что, забыв о каше, оборачиваюсь к Жоре. — Ты не позволяла мне быть мужчиной. Я ведь просил тебя не выходить на работу. Я могу содержать семью так, чтобы ни ты, ни дети ни в чём не нуждались.

Не выдержав, смеюсь — и вполне искренне. Не думала, что Жоре удастся меня развеселить, однако он справился.

— Что смешного я сказал?

— Знаешь, — игнорирую его вопрос, — у меня такое ощущение, что, не понимая, как лучше себя оправдать, ты цепляешься за любой повод. И если бы я реально осталась домохозяйкой, то сейчас ты бы говорил, что я погрязла в быте, стала серой и неинтересной.

— Я всего лишь пытаюсь объяснить тебе, почему оступился. И сейчас я честен с тобой.

— Спасибо, — отвешиваю ему лёгкий поклон. — Итак, если я всё правильно поняла, то это я виновата в том, что ты мне изменил. Поэтому, а так же потому, что это всего лишь глупое недоразумение, я должна тебя простить. Я ничего не упустила?

— Не передёргивай, — злится Жора.

В нос бьёт аромат подгоревшей каши.

— Чёрт. — Снимаю кастрюлю с плиты. Придётся готовить завтрак заново. Но сначала стоит поставить точку в ненужном мне разговоре. — Хватит, Жора, — поворачиваюсь к нему, — ты делаешь только хуже. Давай спокойно разведёмся, пока окончательно не возненавидели друг друга.

— Не могу, Тань. Не отпущу.

— Я всё равно уйду. Твоего разрешения мне не нужно.

Решив, что вместо каши по-быстрому сделаю омлет, достаю из холодильника яйца и молоко.

— Значит, я могу сказать детям, что наша семья распалась? — тихо спрашивает Жора.

Кошусь на закрытую дверь, понимая, что в любой момент Саша и Лиза могут зайти в кухню. Нам точно стоит взять перерыв в обсуждении развода.

— Займись проблемами детей. Поговори с дочерью. Я не против. Раз уж ты пару минут назад так рвался участвовать в семейных делах. Ты много им задолжал, пока делал вид, что занят делами.

Не только же ему бросаться обвинениями. У меня тоже есть длинный список претензий. И если Жора не хочет останавливаться, что ж, я тоже не стану молчать.

— Обсудим всё позже, — цедит он. — Наедине. А не прячась от детей на кухне, в перерывах между завтраком и сборами в школу.

— Мы жили так много лет, милый, — усмехаюсь. — Это наша жизнь. Дом, работа и дети.

— Тань, должно быть ещё кое-что. Мы. Ты забыла.

Я забыла? Как же мужики любят перекручивать всё в свою пользу.

— Нас давно уже нет, — продолжает он, — а ты всё спрашиваешь, почему я куда-то ушёл. Рядом с тобой не было свободного места для… — Жора останавливается. — Для меня.

— М-м-м, и опять что-то новенькое. Мне напомнить, сколько раз я просила тебя провести время со мной и детьми? И сколько раз ты отговаривался более важными делами?

На этот раз нас прерывает Лиза. Распахнув дверь, она влетает в кухню и бросается к отцу.

— Папочка!

До таких проявлений любви от дочери мне далеко, отец для неё свет в оконце.

— Ты как? — Жора помогает ей устроиться у себя на коленях и гладит по голове.

— Ты рассказала? — Для меня у Лизы нет улыбки.

Она как будто злится за то, что я поделилась с ним её историей.

— Конечно. Папа должен знать о случившемся. У нас с ним нет секретов друг от друга.

Жора бросает на меня хмурый взгляд, оценив мою колкость.

— Мама права, — мягко обращается к Лизе. — Ты разве бы мне не рассказала? — Взгляд у дочки смягчается. — Ты что-то ещё писала Рите или она тебе?

— Нет. Я её заблокировала везде после того, как она это сделала. Но я хотела вам сказать о другом… — Лиза улыбается. — Меня многие поддержали. Написали в личку, я даже не всех знаю! Многие считаю, что Рите не стоило так делать. А я думала, что все будут смеяться и унижать…

— Хороших людей больше, милая! — Я тоже обнимаю дочь.

Саша встаёт рядом, и обнимает меня.

Семья.

Вот только с трещиной, которую уже не исправить.

Глава 7

— Может, устроим выходной? — предлагает Жора. — Проведём время вместе?

Спрашивает не у меня — у детей. Я же с трудом сдерживаю злую усмешку. Впервые он сам высказывает подобное желание, пытаясь манипулировать не только мной, но также Сашей и Лизой.

— Мне надо на работу. — Я не выдержу рядом с ним несколько часов и сорвусь. — Но ты можешь провести время с детьми. Я не против, если они прогуляют школу.

На губах Лизы расцветает счастливая улыбка, а вот Саша смотрит на отца удивлённо и недоверчиво, похоже, чуя, что тот не просто так вдруг озвучил такую идею.

— У меня сегодня факультатив по математике, а потом тренировка. Не могу пропустить.

— Когда вы с матерью стали такими скучными? — интересуется Жора и покрепче обнимает Лизу, которая всегда на его стороне.

Я стараюсь на это не обижаться. Но порой горько осознавать, что Жора, ничего особо не делая, получает от неё гораздо больше любви, чем я. За сам факт своего существования.

— Мы просто взрослые, — улыбаюсь я сыну.

Но из кухни выхожу с тяжестью в груди от понимания, что при разводе я наверное потеряю дочь. Суд будет учитывать мнения детей, и конечно Лиза решит остаться с отцом.

— Мам, до школы подкинешь? — спрашивает Саша минут через десять, уже полностью собранный.

— Конечно, — треплю его по волосам.

— Мам! — возмущается он.

И пока он приглаживает волосы обратно, наблюдаю за ним с улыбкой. Внешне в нём много от Жоры, но характер мой. Вот уж про кого я точно могу сказать, что это моя плоть и кровь.

— Пока, Лиза! — кричу я, собираясь вслед за сыном выйти из квартиры.

Но в дверях меня настигает Жора. Прижав ладонь к моему животу, шепчет:

— Надеюсь, малыш, ты будешь вести себя хорошо, чтобы маму не тошнило.

И целует меня, жадно прижавшись губами к губам.

«Я убью его!»

Похоже, муж решил свести меня с ума!

Зря я соврала ему, что беременна. Может, если бы он не верил в выдуманного ребёнка, то быстрее бы меня отпустил? Нужно будет сказать правду, а то эта игра портит настроение не ему, а мне.

До школы минут пять езды. Обычно мы с Сашей слушаем радио и болтаем о том, о сём. Однако сегодня он непривычно серьёзен. Некоторое время крутит в пальцах телефон, а потом переводит на меня взгляд.

— Мам, можно я задам тебе вопрос?

— Конечно, можно. — Я как раз останавливаюсь на красном, потому поворачиваюсь к нему.

— Я не должен был подслушивать, но вы с папой говорили громко... Вы расходитесь? — Светофор переключается на зелёный, а я, заледенев, не могу тронуться с места. — Только не ври.

Сзади нетерпеливо сигналят, и я прихожу в себя. Саша ждёт ответа, а я не особо понимаю, что и как ему говорить.

— Я… — Врать сыну не хочу. — Я не знаю пока. Твой папа сделал мне очень больно, и я не хочу видеть его рядом с собой. Давай это пока останется между нами, — прошу я. — Лизе сейчас не до этого.

Саша кивает и больше ничего не спрашивает. Меня же затапливает чувством вины. Изменил Жора, но отчего-то именно себя я ощущаю виновной в том, что наша семья на грани разрушения. И за это одновременно ненавижу и его, и себя.

После школы чувствую себя ещё хуже, чем утром. Я потеряла опору под ногами, и теперь будто нахожусь в состоянии бесконечного падения. В ожидании удара, от которого будет ещё больнее.

— Доброе утро, Татьяна Владимировна, — доносится до меня голос Амира, когда я стою у лифта.

Обернувшись, сразу попадаю в плен его тёплого взгляда. Раньше я не замечала, чтобы он так на меня смотрел. Или мне только кажется?

— Доброе утро, — здороваюсь в ответ.

— Угощайтесь. — У него в руке картонная подставка с двумя стаканчиками кофе, и один из них он протягивает мне.

— Что вы, не надо. Вы же не мне его покупали.

— Именно вам, — улыбается Амир. — Хотел зайти к вам в кабинет.

— Зачем?

— Эм-м, это я у вас хотел спросить. Вы же мне вчера прислали сообщение, что хотите обсудить какой-то личный вопрос.

— Точно! Простите, я совсем забыла. Зря я вам написала, просто была на эмоциях.

— Не зря, я готов помочь. И можете быть уверены, что дальше вашего кабинета наш разговор не выйдет.

— Спасибо.

В лифте делаю глоток кофе, который оказывается горячим, крепким и совершенно не сладким. Именно таким, как я люблю. Вряд ли это совпадение. Наверное, как юрист, Амир внимателен к деталям, и это помогает ему не только в работе, но и личных отношениях. Во всяком случае, он только что заработал от меня плюсик в свою карму.

В кабинете я рассказываю ему о том, что случилось с Лизой.

— Вчера мне хотелось разорвать эту Риту! — сдерживать эмоции удаётся с трудом. — Вот я и подумала, что затаскаю по судам её вместе с её родителями. Подумала, что ты сможешь дать мне совет как профессионал.

В ходе разговора мы как-то незаметно перешли на ты.

— Сейчас ты уже не так уверена в этом желании?

— Дочку многие поддержали. Я конечно поговорю с Ритиными родителями, с классной, но суд, пожалуй, это чересчур. Хотя я обещала дочери, что пообщаюсь с юристом.

— Не скажу, что вижу у подобного дела большие перспективы. Но обещания надо держать, понимаю, особенно перед детьми. Я всё-таки специализируюсь на арбитражных спорах, но, сама понимаешь, у меня нет недостатка в знакомых юристов. Могу дать контакт того, кто грамотно проконсультирует тебя по этой ситуации.

— Спасибо, Амир! Даже не знаю, как тебя благодарить.

— Не за что, — отмахивается он. — Хотя... Ты сможешь мне помочь сегодня вечером в одном мероприятии. Если захочешь.

В его тёмных глазах появляются задорные искры, а голос звучит таинственно и заговорщически.

Что же он хочет мне предложить?

Глава 8

— Есть планы на вечер? — спрашивает Амир.

— Нет. — Признаться, я заинтригована.

— Тогда встретимся после шести? Это недолго, честное слово. Я буду благодарен, если ты согласишься.

— Амир, но я как-то не готовилась к тому, чтобы после работы оказаться на... мероприятии.

На мне обычный тёмно-синий костюм с шёлковой блузкой молочного цвета.

— Это не настолько серьёзное мероприятие, чтобы надевать вечернее платье. Просто ужин с... семьёй.

— Если это ужин с семьёй, зачем там я?

— Мой отец — армянин, а мама — татарка. Родня с обеих сторон помешана на идее, что мне пора жениться. Если приду один, весь вечер разговоры будут только об этом, а если с коллегой, то есть шанс, что найдутся и другие темы.

— Меня не примут за твою... Эм-м-м... Девушку?

— У тебя обручальное кольцо на пальце, — улыбается Амир.

— Всё равно, как-то это странно, — сомневаюсь я.

— Моя семья — приятные люди. Уверен, тебе понравится вечер. Мне, вообще, кажется, что тебе не помешает немного развеяться.

Последние слова он произносит с мягкой улыбкой, но взгляд у него внимательный и тёплый. Я не рассказала Амиру о том, что происходит в моей жизни. Но, кажется, ему и не нужны слова. Он будто видит то, что я так тщательно стараюсь спрятать внутри себя.

— Не помешает, — тихо вторю.

— Тогда договорились.

Амир выходит из кабинета, а я пытаюсь понять, в какую авантюру вписалась? Остаётся надеяться, что он не соврал, и меня действительно ждёт ужин в приятной компании.

Рабочий день тянется бесконечно долго. Разгребаю срочные задачи, закрываю вопросы с руководителями других отделов, провожу пару созвонов с партнёрами. Улучшив минутку, набираю Лизе.

— Привет, милая! Ты как? — На фоне слышатся голоса и женский смех.

— Всё хорошо! — голос у неё звучит вполне бодро. — Мы с папой заехали к нему на работу. Он меня с Зоей познакомил... — дочка переходит на шепот. А у меня сердце подпрыгивает к горлу. Неужели это та самая любовница? — Она такая классная! Молодая, весёлая и поняла всю мою ситуацию с Ритой. Представляешь?

Прикусив губу, пытаюсь держать себя в руках, чтобы голос звучал ровно.

— Это очень здорово, милая. Замечательно. Рада, что ты не грустишь. А папа рядом?

— Да, сек, мам!

Шаги. Женский смех.

— Да, Тань, что хотела?

— Сволочь ты, Жора! Ты сказал, что проведешь время с дочерью, а что в итоге? Привез её на работу?

— Ей тут нравится. Ей весело. Чем ты недовольна? Снова.

— Ты дочь решил познакомить со своей любовницей?

— С чего ты взяла? — Жора напрягается.

— Догадалась! Уже всё рассказал?

— Я ничего ей не говорил.

— Ну хоть перестал отрицать! Я вечером задержусь, дети на тебе. Проследи, чтобы Лиза сделала уроки на завтра.

Я подумывала о том, чтобы всё-таки отказаться от предложения Амира и поехать домой. Но нет. Я не хочу домой, потому что там будет Жора, который утром говорил, что не хочет разводиться, а днём познакомил дочь с любовницей. Я просто не смогу видеть его рядом и не вцепиться ему ногтями в лицо.

— Что? И куда ты собралась?

— Не твоё дело, что я делаю и с кем. Приду поздно. Постели себе в гостиной, я больше не вынесу твоей близости.

— И как я это объясню детям?

Мне впервые становится всё равно.

— Как хочешь.

После разговора прижимаю ладонь к губам, потому что хочется заорать от раздирающих меня эмоций. Но я в своём кабинете, и только тонкие офисные перегородки отделяют меня от других сотрудников. Я буквально проглатываю рвущийся наружу вой, и мне требуется несколько минут, чтобы успокоиться.

Убирая руку от лица, замечаю обручальное кольцо. Я настолько срослась с ним за годы брака, что оно стало частью меня, но сейчас будто жжёт палец. Без сожалений стаскиваю его и засовываю в карман.

— Прощай, козёл!

Двадцать лет брака я носила его, не снимая. Всё. Хватит!

После окончания рабочего дня Амир, как и договаривались, ждёт в холле у лифта. Заметив меня, улыбается.

— Ты как-то иначе выглядишь, — скользит по мне взглядом.

— Разве?

— Не такая скованная и напряжённая, какой была с утра. Свободная.

Мне странно слышать подобное, но определённо нравится, что он подобрал именно это слово. «Свободная». Я ведь, и правда, теперь свободна. Пусть пока и не знаю, что делать с этой свободой.

— Теперь я так буду выглядеть всегда, — перевожу всё в шутку, процитировав героиню из «Служебного романа».

И только договаривая, понимаю, что Амир может не понять шутку. Я ведь старше его. Ему только тридцать три. Разница в девять лет — это точно не шутка.

— Отпад!

Мои опасения оказываются напрасными. Амир так здорово передаёт интонацию Верочки, как будто он сам не профессиональный юрист, а актёр.

— Куда мы?

— Ресторан в центре. Пока можем поехать на моей машине. Потом верну тебя к офису, и домой уедешь на своей. Или, если захочешь выпить, я подброшу тебя до дома.

— Я не против.

Домой я совершенно не спешу.

Машина у Амира дорогая и очень чистая внутри. К ней он относится так же внимательно, как и к рабочим делам.

В ресторан мы заходим, почти касаясь друг друга плечами. У стойки администратора нас встречает мужчина, который сразу же приветствует Амира и крепко прижимает к себе со словами:

— Сыночек!

— С днем рождения, папа! — Амир обнимает мужчину.

Потом достаёт из внутреннего кармана куртки небольшую плоскую коробочку, завёрнутую в подарочную бумагу и протягивает отцу, ещё раз повторяя:

— С днём рождения.

— А это кто у нас такая красивая? — И тут же отец Амира обнимает меня, а потом целует в щёку.

— Артур! — Ему по голове прилетает салфеткой от женщины. — Убери руки от девушки сына! А то сбежит от такого напора.

Я приоткрываю рот, чтобы сказать правду. Но ловлю взгляд Амира. Сначала он смотрит на мою правую руку, на которой больше нет кольца, потом мне в глаза. И есть что-то в его взгляде такое, что я засовываю правду куда подальше.

Глава 9

— Познакомь нас, милый! — просит мама Амира.

— Татьяна…

— Можно просто — Таня. — Мне дико неудобно от всей этой ситуации, но если уж я в неё ввязалась, то надо держать лицо.

— Тогда я просто Артур, — представляется отец Амира. — А это моя Альбиночка. — Обнимает жену, прижимая к себе. — Любовь всей жизни.

— Подлизывается только потому, что молодую девицу потискал, — ворчит Альбина.

Но глаза у неё при этом сияют неподдельным счастьем. Чудесная пара. Настолько гармоничная, что, засмотревшись на них, едва успеваю заметить, как ко мне склоняется Амир. Шепчет на ухо:

— Спасибо!

Я лишь натянуто улыбаюсь, вновь переводя взгляд на его родителей. Видно, что они души не чают в своём сыне и им явно хочется, чтобы он остепенился и завёл семью.

— Идёмте за стол. Вы же наверняка голодные после работы, — начинает хлопотать Альбина.

Амир берёт меня за руку, и мне приятно его прикосновение. Моя ладонь тонет в его — широкой, тёплой и сильной, но так нежно сжимающей мои пальцы.

— Нужно было сказать, что у твоего отца день рождения, — шепчу. — И вышло так, как я говорила: они приняли нас за пару.

— Прости, что втянул тебя в это. Мама аж засветилась, когда подумала, что ты моя девушка. Понимаю, это глупость, но так не хотелось её в очередной раз разочаровывать.

Голос Амира звучит вполне искренне. Наверное, проверни подобное кто-то другой, я бы разозлилась. Но не на Амира.

— Родителя тебя любят и без приложения в виде девушки или жены. Но раз уж так вышло, подыграю тебе. Тебе потом с этим разбираться. И с тебя будет… годовой запас кофе.

— Чего не пожизненный? — усмехается.

Выпускает мою руку, чтобы перехватить меня за талию и прижать к себе.

— Не заигрывайся, — говорю тихо. — Я всё-таки твоя начальница, старше тебя на девять лет и у меня двое детей.

— А ещё ты не любишь своего мужа. И не замечаешь, как я на тебя смотрю уже не первый месяц.

Его слова настолько неожиданны, что я теряюсь, пытаясь одновременно понять, а не ослышалась ли и что мне на это ответить?

Амир же спокойно, не стесняясь ни сказанного, ни нашей близости, добавляет:

— Тебе не нужно ничего отвечать. Просто отдохни со мной и моей семьёй.

— Они замечательные, — только и выдавливаю из себя.

Под руку Амир заводит меня в зал, и я замираю в растерянности.

— У тебя настолько большая семья? — стол ломится не только от еды, но и от сидящих за ним гостей.

— Это даже не все родственники, — улыбается он.

Перед столом бегают разновозрастные детишки. А взрослые что-то шумно обсуждают. Но на нас с Амиром оборачиваются одновременно, словно кто-то даёт им знак.

— Брат! — Вверх поднимаются десятки рук и тянутся поздороваться и обнять. — Садись-садись! И невесту свою сажай рядом!

— Прости заранее, — снова шепчет Амир. — Они все неугомонные!

— Я уже поняла! — Меня тоже обнимают и усаживают на освободившийся стул рядом с Амиром.

— Милая, тебе что положить?

— А налить?

— Обязательно попробуй...

За мной одновременно пытаются поухаживать несколько женщин и мужчин.

— Можно всего и по чуть-чуть, — сдаюсь я.

— О, не птичка, замечательно!

Широкая тарелка, больше похожая на блюдо, стремительно наполняется разнообразной едой.

— Боже, я буду до утра это есть!

— А мы никуда и не торопимся, милая! Мы всегда гуляем день рождения Артура до последнего гостя!

Шумно, очень шумно, но минут через пятнадцать я начинаю проникаться царящей вокруг атмосферой. Пусть это и не похоже на то, как я сама привыкла отмечать те или иные праздники.

Амир и вовсе в кругу семьи ощущает себя как рыба в воде. На его лице больше нет маски серьёзности. Он много смеётся и шутит, а ещё часто касается меня. Будто вскользь, но каждое прикосновение рассыпается по моей коже мурашками. А ещё его слова то и дело эхом отдаются в голове: «Ты не любишь мужа». Сейчас — да, наверное, не люблю, потому что стоит вспомнить о Жоре, как я сразу вспоминаю и о его измене. Но ведь Амир явно имел в виду не последние два дня. Неужели, он прав?... И любовь давно сменилась привычкой, а я этого даже не осознавала? Может, поэтому меня так волнуют прикосновения Амира? Потому что моё сердце давно пусто и не против вновь ощутить и влюблённость, и страсть?

Поймав в очередной раз его взгляд, который теперь кажется как никогда горячим, напоминаю себе о том, что всё это — глупость. Я старше. Мне о климаксе впору думать, а не о молодом мужчине. Да и вообще, у меня столько проблем, что интрижка с коллегой — это точно лишнее.

— Таня, расскажи о себе! Я тётя Амира по стороне отца. Эльмира. — На меня с интересом смотрит женщина лет шестидесяти с ярким макияжем и пышной причёской.

И то, и другое, как ни странно, ей очень идёт.

— Я занимаюсь... — ловлю себя на том, что собираюсь подобно рассказать о работе. Решаю, что лучше обойтись без лишних слов: — Занимаюсь доходами, расходами и отчетностью. Если по-простому, я кто-то вроде бухгалтера.

— А если не скромничать, то Таня — финансовый директор, — вставляет Амир.

— Звучит внушительно, — улыбается Эльмира. — А я домохозяйка. У меня пятеро детей, и уже четыре внука и одна внучка. Не жалуюсь, но семейные праздники люблю за то, что хотя бы на них обо мне ненадолго забывают и пристают к любому, но не ко мне.

— Вы героиня, — искренне восхищаюсь. — Я с двоими-то недостаточно хорошо справляюсь.

И замолкаю, поняв, что наверное выбилась из образа девушки Амира. Но Эльмира смотрит на меня совершенно обычно: без осуждения и желания поддеть за то, что я прицепилась к её племяннику, имея за плечами такой багаж.

— Ты не беспокойся, Тань, — словно прочитав мои мысли, произносит Эльмира. — У меня тоже не все дети от одного мужа. Пришлось три раза замуж выходить, чтобы идеального найти. — Эльмира заливисто хохочет. — Зато с ним третий десяток вместе размениваем. И, надеемся, не только внуков понянчить, но и правнуков. Ты своих ребятишек уже познакомила с Амиром?