Развод (не) состоится

Глава 1. Как она узнала

Выгнать женщину легко.

Вернуть порой бывает невозможно.

Диана Рымарь

Глава 1. Как она узнала

Ульяна

— Ну где ты там? Мне долго ждать? — доносится из спальни оклик мужа.

Я бросаю не разложенное постельное белье на диване в гостиной, спешу на зов.

Подхожу, с улыбкой подмечаю, как Мигран любуется собой перед зеркальным шкафом.

И вправду ладный у меня муж, хотя в этом году справил сорокалетие. Все при нем — и подтянутая фигура, которую он так любит упаковывать в деловые костюмы, и скуластое, по-мужски красивое лицо. Большие карие глаза, черные волосы, брови, всем бог наградил.

Рядом с ним я смотрюсь немного блеклой — это из-за светло-голубых глаз и отсутствия макияжа, хотя цвет волос у нас с ним почти одинаковый, я давно крашу их в темно-коричневый.

— Давай уже. — Он нетерпеливо меня подгоняет.

Киваю, подхожу ближе, чтобы завязать галстук. К темно-синему костюму я выбрала мужу такой же галстук, только на тон светлее.

Я — профи в завязывании галстуков, если что. Еще не было ни единого раза, чтобы муж делал это сам, всегда просит меня.

Когда заканчиваю, убираю с его плеча несуществующую пылинку, и он снова собой любуется.

Мигран слегка наклоняется, поначалу даже не понимаю зачем.

Тогда он показательно постукивает пальцем по чуть поросшей щетиной щеке, давая понять, что ждет поцелуя.

— Уля…

Целую, грустно вздыхаю.

— Уж прости, в этом году корпоратив без жен, — пожимает он плечами. — Пришлось немного урезать бюджет.

С этими словами он на миг приближается ко мне, задирает домашнее платье и щиплет за попку.

— Ой! — только и успеваю взвизгнуть, как он меня отпускает и уходит.

Опускаю подол платья, тру ягодицы.

Мигран вечно так — щиплет за одно и то же место, сколько ему ни говори, что, вообще-то, больновато. Не слушает.

Но тот факт, что моя филейная часть до сих пор его интересует, мне приятна, так что я не слишком злюсь на мужа.

Подхожу к окну нашего двухэтажного дома.

Наблюдаю за тем, как он садится в лексус и укатывает на свой родимый корпоратив. Весь такой радостный и одухотворенный.

Еще бы ему не радоваться.

Мой муж многого добился. Его торговой фирме десять лет, выросла изрядно, несмотря на всякие кризисы, рост доллара и прочее.

А все-таки грустно, что в этом году меня на корпоратив не взял. Я, конечно, не очень-то и просилась. Что мне там делать? Там все такие важные и деловые, а я домашняя кошечка, как муж меня называет. Забочусь о семейном очаге, ращу детей.

Кстати о детях…

Пользуюсь моментом и, пока нет мужа, решаю все-таки сделать тест на беременность. В последний год у меня скачет цикл, так что задержка в пару дней еще не криминал, но я чувствую… Не простая это задержка. Ведь меня подташнивает ровно так же, как в начале предыдущих беременностей.

Иду в ванную, проделываю необходимую процедуру.

Трясущейся от волнения рукой держу тест и жду результата.

Который оказывается положительным…

Вижу вторую полоску, совершенно бездумно кладу тест на полочку в ванной, прямо возле корзины с полотенцами.

На какое-то время зависаю, обдумывая свое житье-бытье.

Тридцать восемь лет, и залетела…

Как умудрилась?

Предохранялись же.

Память услужливо подкидывает момент, когда моему супругу было лень идти за очередной резинкой, и мы с ним в ванной без всего… Может быть, тогда? Потенция у Миграна конская.

Что скажет мне на беременность врач? Первый раз я родила в девятнадцать, дочку, а через четыре года мальчиков близнецов. Можно сказать, отстрелялась в юности, больше детей не планировала.

Честно сказать, я давно не проверяла организм, не знаю, что у меня да как. Вроде бы здоровая, но с возрастом все меняется.

С другой стороны, если ребенок уже зародился, какие варианты?

Уж как-нибудь выношу, надеюсь.

Мигран сто процентов будет рад.

Давно намекал на четвертого ребенка, но я была против. Как по мне — троих вполне достаточно, их еще попробуй вырасти.

И тут залетела… Уж есть как есть.

Я сглатываю накатившую дурноту. Иду на кухню, чтобы пожевать лимона, может это поможет?

Отвлекаюсь на приготовление ужина. Продумываю, как завтра за завтраком скажу Миграну о беременности. Сегодня уже, наверное, не стоит, он вернется поздно, да и наверняка подшофе.

Неожиданно вспоминаю, что бросила в гостиной глаженое постельное белье для близнецов. Возвращаюсь туда, забираю его и иду в спальню Арама, меняю там постельное. Следующая на очереди спальня Артура.

Глава 2. Большой бум

Ульяна

Я сама не понимаю, как умудрилась добраться без аварий до ресторана, где мой супруг вот уже третий год подряд устраивает корпоративы для сотрудников своей фирмы.

Припарковала машину на парковке позади ресторана, в правом третьем ряду. Теперь сижу с выключенными фарами, стучу зубами от холода.

Потому что куртку-то я сдуру не надела! А на улице зима, вон даже снежные хлопья с неба срываются.

Оно, конечно, можно включить двигатель обратно, заодно печку и обогрев сидений. А у меня ступор.

Я не знаю, что делать.

Большое красивое здание шумит праздником. А у меня в душе все тихо умирает от боли и страха.

Я, конечно, могу сейчас войти в ресторан, отыскать мужа и предъявить ему при всех.

Но как это будет выглядеть? Да и что мне есть ему предъявить? Шипок за задницу секретарши? Такое себе предъявление. А слова близнецов к делу не пришьешь.

Мигран вызверится на меня, а все остальные будут ржать если не вслух, то про себя.

Еще бы, вылезла серая мышь из дома, кое-как одетая, с ненакрашенным лицом и хвостиком плохо расчесанных волос. Поперлась в ресторан мужу за измену предъявлять…

Еще ничего не произошло, а я уже чувствую себя униженной.

Поэтому никуда не иду.

Просто сижу и пялюсь на его черный лексус, припаркованный в первом ряду, прямо у ресторана. Мне отлично видно машину, потому что она стоит под самым фонарем. Пусть и находится метрах в тридцати от меня.

Через какое-то время задняя дверь в ресторане открывается и оттуда показывается парочка. Женщина в белой шубке, вся такая легкая и смеющаяся. А мужчина — мой муж.

В ту же минуту я забываю о том, что мне холодно.

Во все глаза пялюсь на парочку.

Мою машину, скромно стоящую поодаль, эти двое не замечают.

Мигран подает своей секретарше руку, помогает спуститься с порожков. Потом ведет под локоть к своей машине. Наклоняется к ней, что-то говорит женщина на ухо, они смеются.

А потом он открывает ей переднюю дверь машины. У них там происходит какой-то диалог, а потом эти двое синхронно подаются друг к другу.

Целуются там, что ли?

Ну да, вон головы наклонили, слились в одно.

Меня тошнит.

Да так сильно, что кажется, не выдержу и явлю содержимое желудка прямо здесь и сейчас. В подстаканнике стоит забытая днем бутылка минералки с лимонным вкусом. Открываю, подношу полулитровую пластмассовую тару к онемевшим губам, делаю глоток.

Тошнота отступает.

Но что делать дальше, я не знаю.

Сижу, как полная идиотка пялюсь в пространство.

М-да…

Прямо как в книге.

Ночь, улица, фонарь…

И лексус мужа, в который я хочу врезаться на полном ходу.

Прямо вот взять и впечатать тачку в его пафосное авто, так чтобы всмятку. Чтобы сплющить… Как он сплющил мое сердце, человеческое достоинство, чувства.

Как он вообще так может?

Взял оделся в наглаженный мной костюм, еще перед уходом котлету съел мной приготовленную. Галстук повязать заставил, поцеловать…

И потом к этой!

Как такое может быть? Мы ведь даже спали с ним этой ночью!

Что мне сейчас делать?

В мыслях снова проносится локомотивом неуемное желание протаранить его тачку своей.

Конечно же, на такой кардинальный ход я не решаюсь, потому что это слишком.

Ведь есть и более лайтовый вариант развития событий.

Я попросту могу поднять свою задницу, прошагать до его машины, постучать в окошко, спросить: «Че как? Вкусно целоваться с другой? Давно ли вы жучитесь, товарищи?»

Кажется, так выражаются близнецы.

Но зачем мне к нему подходить? Все ведь и так ясно, да? Что мне даст эта сцена? Только еще больше себя унижу.

Я — дура, которая умудрилась не заметить, что муж завел любовницу. И ничто этого не исправит. Даже дети в курсе его интрижки, а я — нет.

Другой вопрос, что я с этим буду делать?

Мне так больно, что глаза слепит от слез.

Совершенно бездумно завожу машину, выруливаю вправо, жму на газ. Хочу как можно скорее отсюда убраться. Мне невыносимо находиться рядом с этим подонком.

И плевать, если он меня заметит.

Я уеду отсюда, доберусь домой, а там…

Замки сменю?

Соберу ему чемоданы?

Соберу чемоданы себе?

Мой седан с ревом несется вперед.

Неожиданно откуда-то сбоку показывается здоровенный белый пес, с жалобным скулежом летит наперерез. Моргаю, словно силясь скинуть морок, но пес не исчезает — по всему выходит, собью на скорости!

Глава 3. После большого бума

Ульяна

С улицы раздается оклик мужа:

— Уля! Ульяна…

Только слышу его ор, как в ушах будто взрываются звуковые гранаты. Перед глазами все крутится, и кажется, я на какое-то время теряю сознание. Потому что, когда очухиваюсь, моя бренная тушка уже не в машине, а…

Я на руках у Миграна, и он несет меня к не пойми откуда взявшейся скорой помощи.

— Улечка моя, — шепчет мне на ухо. — Как же так, все лицо в крови.

Видок у меня, наверное, жуткий, раз его так пробрало.

— Улечка, ты только держись!

Он говорит это так…

Будто и не было ничего.

Будто он до сих пор меня любит.

Будто и не целовался со своей кикиморой в машине еще недавно.

Я чуть приподнимаю голову и неуверенным движением кручу ею по сторонам, осматриваюсь.

Его секретарши и след простыл. Сбежала, когда запахло жареным? Наверное, если бы я могла, рассмеялась бы в голос.

Меня усаживают в машине скорой помощи, дают понюхать нашатырь, от которого меня чуть не тошнит прямо на пол.

Я отпихиваю влажную ватку от изрядно пострадавшего носа, прошу влажные салфетки. Кое-как привожу себя в порядок, стираю кровь. Вскользь подмечаю, что скорая из частной клиники, уж больно новая машина приехала на вызов, да и оборудование тут на уровне.

Усатый врач в синей униформе спрашивает противным скрипучим голосом, сколько ручек я вижу в его руках.

— Одну, синюю, — отвечаю я.

Он еще некоторое время меня осматривает, приходит к выводу, что сотрясения все же нет, и хочет отпустить.

А я боюсь выходить на улицу.

Там ведь муж! Которого я застукала с любовницей и разбила ему машину.

— Можно я у вас тут еще чуточку посижу? — прошу сдавленным голосом.

— О, конечно, — кивает он и выскакивает из машины, на ходу сообщая: — Сейчас позову вашего супруга.

Можно без этого, блин!

Но поздно.

Мигран уже залезает в кузов, устраивается на сиденье напротив меня. Некоторое время просто смотрит.

У меня на языке вертится тысяча слов, но четко понимаю, что стоит открыть рот, как попросту разрыдаюсь.

— Улечка, ты как? — наконец спрашивает он. — В порядке? Ты за машины не переживай, всего лишь железки…

А я и не переживала, собственно говоря.

Нет, в обычной жизни я бы, наверное, была в панике из-за сложившейся ситуации. Поскольку Мигран мог слопать меня со всем содержимым не то что за разбитую машину, но даже за царапины, ведь нежно любит свой дорогущий драндулет. Наверное, даже больше, чем меня.

Но сейчас мне до лампочки.

Вот правда, плевать.

Наверное, это отображается на моей физиономии, потому что Мигран тут же хмурится.

— Скажи мне, — просит он на удивление ласково. — Что ты тут вообще делала? Тем более без куртки и… в шлепках.

Смотрю на свои ноги.

Я вправду в джинсах, носках и шлепках. Зимой!

Я иногда надеваю шлепки, когда нужно пройтись до калитки, например за почтой или просто выскочить на несколько секунд из дома. В Краснодаре-то особых морозов нет. Но чтобы в шлепках сесть в машину… Такое со мной впервые.

Да, я была слегка не в адеквате, когда садилась за руль.

Но я не могла по-другому, попросту не могла.

— Ты видела меня, — вдруг говорит Мигран. — Видела, так?

При этом смотрит на меня с таким сожалением, что пробирает до самого нутра.

— Если ты про то, лицезрела ли я момент, когда ты по самые гланды наяривал свою секретаршу, то да, видела! Ты подонок! — с уверенностью ему заявляю.

— Так вот ты почему все это устроила… — говорит Мигран и пристально на меня смотрит.

В его взгляде читается… Восхищение?!

Я не понимаю, чем он может восхищаться в данный момент. Тем, что я расколошматила его тачку? Это достижение?

— Что я устроила? — переспрашиваю сердито. — Чему ты тут сидишь и радуешься?

Мигран старательно прячет эмоции, придает лицу невозмутимое выражение.

— Ульяна, ты поступила очень нехорошо.

— Что?! — У меня аж лицо перекашивает от недоумения. — Это я поступила нехорошо?

— Конечно, ты! Это ведь ты со всей дури врезалась в мою машину. Хорошо, расстояние было небольшое и твой седан не успел набрать достаточную скорость, иначе было бы не избежать беды. О чем ты только думала? Направить машину в меня и соперницу…

Пытаюсь объяснить ему ситуацию:

— Но я не направляла…

— Это, конечно, удивительно, как ты отстаиваешь своего мужчину после стольких лет… — Он говорит это и горделиво задирает подбородок. — Но все же это не методы, Ульяна. Ты должна уметь держать себя в руках. Постаралась бы по-другому объяснить, что ревнуешь, что все еще любишь меня. В конце концов, ты же могла серьезно пострадать или покалечить людей. За это, вообще-то, в тюрьму сажают, милая! Ты не в курсе разве? Это можно расценивать как попытку убийства на почве ревности…

Визуал

Дорогие, любимые, тут иллюстрации того, как я и Муза Валерьевна видим наших героев:

Ульяна Григорян. Жена

У нее все обязательно получится.

Мигран Григорян. Муж

Он за все ответит.

Роза, секретарь Миграна

У нее своя боль.

Артур и Арам Григоряны. Сыновья

Им придется быстро повзрослеть.

Каролина. Дочка

Она сыграет в этой истории свою роль.

Красивый арт для книги:

Надеюсь, вам понравился визуал, а теперь возвращаемся к истории.

Глава 4. Сама виновата

Ульяна

Всю дорогу домой я сидела тихонько, сжавшись в комочек на заднем сиденье. Было холодно и очень некомфортно с выпачканным кровью свитером и в шлепках…

И вот теперь, стоя под горячим душем, я пытаюсь осознать, как же так случилось, что за каких-то пару часов моя жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов?

Мой муж — лгун и изменщик.

А я…

Слепошарая, раз ничего этого не видела? Терпила, потому что сносила его грубое поведение? Дурочка, потому что не замечала очевидных вещей?

Я ведь просто жила. Заботилась о семье, о муже, готовила еду, стирала, убирала, занималась с ним любовью. Просто жила, как миллионы других женщин. И сильно не ожидала того ушата коричневого содержимого, что он опрокинул мне на голову.

На языке крутится тысяча слов, какие хочу ему сказать.

И скажу!

Выкупавшись, выхожу из душа, смотрю на себя в зеркало.

Что ж, могло быть и хуже. Нос слегка припух, но и только. Откуда же было столько кровяки? Лопнул какой-то сосуд?

Мне до сих пор неимоверно больно…

Но боль не в носу, нет, она в душе.

Что мне теперь со всем этим делать? Подавать на развод? На раздел имущества?

Как представлю, какая после этого начнется буря, так вздрагиваю.

Одно я осознаю для себя предельно четко — не стану терпеть такое к себе отношение. Если Мигран хочет спать с другими, пусть спит на здоровье, но только не со мной в браке.

Я заворачиваюсь в пушистый розовый халат, плотнее затягиваю пояс и наконец выхожу в спальню, с которой соседствует наша ванная на втором этаже.

И вздрагиваю, увидев Миграна на кровати.

Он меня явно ждал.

Сидит теперь, закутанный в такой же пушистый халат, только у него он черного цвета.

— Как ты? — спрашивает он.

— Спасибо, хреново, — подмечаю я, поджав губы.

— Может, все-таки к врачу? Ушиб носа — серьезное дело…

— Дело не в носе, Мигран, а в том, что ты мне изменяешь! — Я чуть не подпрыгиваю на месте от возмущения.

— Да что ты все заладила, изменяю да изменяю. Не было такого! Ты меня за ручку поймала, что ли? — громко возмущается он.

— Я, по-твоему, совсем дура? — почти кричу.

Мигран встает, смотрит на меня свысока и говорит:

— Если уж на то пошло, ты сама виновата.

— Что?! — У меня глаза на лоб лезут от его признания.

— Да, да, дорогая, — важно вещает он. — В конфликтах в браке всегда виноваты оба…

— В чем же моя вина? — Хлопаю ресницами.

— Как это — в чем? — разводит он руками. — Сексом с мужем надо заниматься хоть иногда!

Не в бровь, а… за триста метров от нее…

Мигран этой фразой даже близко в яблочко не попал.

— Ты нормальный вообще? — Свожу брови у переносицы. — Или, может, у тебя амнезия? Мы занимаемся сексом по три-четыре раза в неделю. И прошлой ночью мы тоже спали! Это называется — заниматься сексом хоть иногда?

Мигран невозмутим.

— Вчера было без огонька, — выносит он вердикт.

Вспоминаю наш вчерашний секс…

Этот мерзавец ворвался ко мне в ванную, пока я мыла голову, хотя я просила его так не делать. Нагло залез ко мне под душ, наклонил как ему надо, и воспользовался.

Я, наивная, подумала, что на этом все, но после всего он вытащил меня из ванной, отнес на кровать и затребовал интимных ласк губами. И я сделала, как он хотел, потому что в принципе никогда ему не отказывала. Он же мужчина, ему же надо.

То есть он сначала со мной, потом с ней, или даже наоборот. А я это в рот.

— Фу-у-у… — непроизвольно тяну.

— Вот именно, ты давно разленилась и никогда не инициируешь секс. Всегда получается, я тебя беру, а для тебя это как обязанность. А мне охота, чтобы ты сама в спальню заходила, трусы снимала и прыгала на меня, ко всему готовая…

И поэтому он завел любовницу.

Чтобы я трусы снимала и прыгала на него…

— Что ж ты со мной тогда живешь двадцать лет, если я не устраиваю тебя в постели? — Сжимаю кулаки.

— Ты меня устраиваешь, — заявляет он с горделивым видом. — Меня не устраивает твое отношение. Но мы это поправим.

С этими словами Мигран скидывает с себя халат, демонстрируя мне свое крепкое, мускулистое тело, одетое лишь в узкие черные плавки. Причем эти плавки ничуть не скрывают того, что у него хозяйство торчком.

То есть я тут корчусь от боли и омерзения из-за его измены, а он завелся. Стоит тут с грязью меня смешивает, рассказывает, какая я плохая любовница, и всерьез намеревается совать в меня свой отросток. После любовницы.

Кастрировать его мало…

Глава 5. Квиты

Мигран

Следующее утро не радует меня — от слова совсем.

Ульяна не только не пришла ко мне ночью, но даже к завтраку не остыла после вчерашнего спора. Это видно невооруженным взглядом. И, честно сказать, тревожит.

— Ма, че, серьезно? — раздраженно гнусавит Артур, который сидит за столом по правую сторону от меня.

— Ма, ты же знаешь, я ненавижу манную кашу… — Это уже Арам, который сидит по левую сторону.

Я морщусь, смотрю на жену, которая по традиции устроилась напротив. Она восседает на стуле с невозмутимым видом и чинно попивает эту свою дрянь, которая зовется цикорием.

В ус не дует.

Семье отраву на завтрак подала и радуется.

Манная каша с земляничным вареньем.

И все…

Нормально, а?

— Могла бы хоть яичницу пожарить с беконом, несложно же, — подмечаю с хмурым видом.

— Могла бы… — тянет она, и, я готов поклясться, прячет за большой синей кружкой ухмылку.

Забавно ей, что семья вынуждена есть абы что из-за того, что мать встала не с той ноги.

В столовой воцаряется мертвая тишина, не нарушаемая даже звоном приборов.

Просто потому, что никто не притронулся к своим тарелкам с кашей, а себе Ульяна тарелку даже не поставила. Сидит, смакует дальше свой цикорий и делает вид, что все окей.

— Я короче это есть не буду, — морщит нос Артур.

Отодвигает тарелку, тянет руку к стакану с соком, пригубляет и пищит:

— Фу, мам, из пакета, не свежевыжатый… У нас че, апельсины закончились?

— Ага, — невозмутимо отвечает она. — Пошел бы и купил.

— У нас че, доставка больше не работает? — еще больше ярится сынок. — Могла бы заказать, мам, несложно же.

— И это, я там форму кинул, постираешь, чтобы высохло до вечера, лады, мам? — Это уже Арам.

— И костюм мой, и джинсы, — добавляет ей задач Артур. — И кроссовки почисти, те, которые белые, я в каком-то говне испачкал. Все, мы погнали…

С этими словами оглоеды встают из-за стола, как они обычно это делают.

Неожиданно Ульяна заявляет:

— Унесите свои тарелки на кухню, выкиньте кашу в мусорку и поставьте посуду в раковину.

Важно так заявляет, будто вправду рассчитывает на исполнение своей просьбы.

— Мы че, слуги тут, что ли? Мы в школу опаздываем, — фырчат близнецы и удирают из столовой.

Даже не оглядываются.

Когда дети уходят, мне становится не по себе от арктического холода, который начинает заполнять комнату.

Все из-за Ульяны.

Как только дети ушли, она будто замораживает взглядом все, чего касается. И меня в том числе, мураши аж пробирают до нутра. Дико становится. Не такой я привык видеть жену по утрам.

— Слушай, я не виноват в том, что ты их разбаловала и они ведут себя как свиньи, — подмечаю с прищуром. — Я пошел, отвезу их в школу.

— Сами доберутся, — отрезает Ульяна. — Нам надо серьезно поговорить.

Черт, надо было уходить раньше, ведь понимал же, что она не успокоится.

Вчера так и не удалось перевести все на тему секса.

А сегодня и того хуже…

Впрочем, разве я не мужчина в доме? Разве это дело, позволять женщине раскрывать рот, когда не надо.

Лучшая защита — нападение. С Ульяной всегда срабатывает.

Строго на нее смотрю, цежу сквозь зубы:

— Если ты по поводу вчерашнего корпоратива, то не смей даже заикаться. Мало тебе, что в спальню так и не вернулась? Я, вообще-то, тебя ждал… Это было так обязательно — оставаться ночевать в гостевой?

Ульяна морщит лицо, спрашивает исподлобья:

— Неужели ты вправду думал, что я стану с тобой спать после вчерашнего? Мне мерзко даже представить…

Мерзко ей.

Меня аж пробирает до позвоночника от этих ее слов. За все годы брака я впервые слышу от нее подобное. Эдак она сейчас еще, не дай бог, ляпнет что-нибудь про развод.

— Цыц, женщина! — строгим голосом произношу я и чувствую, как в душу заползает страх.

Не желаю никакого развода.

Я его прямо-таки до аллергической почесухи не хочу.

— Ты обалдел? — Ульяна таращит на меня свои красивые голубые глазищи.

Ох уж мне дороги эти ее словечки. Стопроцентно нахваталась у своей задрипанной подруги Светки.

— Ульяна, — цежу строго. — После вчерашнего ты мне должна в пол кланяться, что не прибил на ровном месте, а ты еще огрызаешься и бойкоты мне тут с манной кашей устраиваешь! Совсем берега попутала?

— Чего? — Она смотрит на меня шокированным взглядом.

Да-да, могу, когда надо, шокировать вторую половину. Знаю, умею, практикую.

Глава 6. Сумеречная зона

Мигран

Я не верю в это.

Чтоб Ульяна и мне изменять? Ха-ха три раза.

Это же Ульяна!

Да, по молодости я ее ревновал, и очень. Но то было не всерьез. Просто, чтобы порох поджечь, чтобы был повод ей за что-то предъявить, потребовать объяснений. Чтобы эмоций хапнуть полной ложкой.

Так-то моя Ульяна — истинный уж. Из любой ситуации вывернется, выкрутится, все камни обойдет, извернется. С ней и захочешь поругаться, не поругаешься, потому что она все хвосты подчистила, все оправдания придумала, и вообще у нее котлеты в холодильнике вкусные, иди, Мигран, поешь.

Но вот когда ей на ровном месте предъявляешь, она глазами хлоп, а сказать-то нечего. И ведь не смотрела ни на кого, я-то знал, следил, но доказать она это никак не может, разве что словами, которые к делу не пришьешь.

Я со смаком на нее рычал, рассказывал, что ей можно делать, что нельзя, строжился. После занимался с ней жарким сексом, доказывал, что я — лучший любовник из всех, какие у нее в теории могли быть.

Эта игра мне никогда не надоедала.

Я ее обожал.

Ради этой игры нередко в люди ее выводил, дарил платья, драгоценности.

Но однажды Ульяна попросту отказалась идти со мной в кино.

— Зачем? Потом ты опять скажешь, что я на кого-то смотрела или кто-то смотрел на меня…

Я попытался ей объяснить, что ревность — это как топливо для любви, оно заставляет чувства бурлить, подпитывает их. На что Лиана лишь состроила недовольное лицо и объяснила, что с каждой сценой ревности она любит меня все меньше.

Обидно было до зубного скрежета.

Как это — она и любит меня меньше…

Не каждый мужчина такое поймет и простит.

Я простил, постарался больше к ней не придираться по поводу других мужиков. Тем более что реального повода она так ни разу и не дала.

Попросту не мог допустить, чтобы жена любила меня меньше. Мне нужна была вся ее любовь.

Детство, понимаю…

Как вспомню себя в двадцать с копейками, так на ржач пробивает.

Я давно уже вырос из этого всего. Превратился во взрослого, солидного мужчину.

Сейчас понимаю, как глупо себя вел тогда, как недальновидно.

И вот Ульяна через двадцать лет брака разбивает машину, ревнуя меня. Двойные стандарты налицо. Но как же мне было приятно почувствовать ее ревность. Я будто в молодость вернулся, а как завелся после этого ее действия, не передать словами. А мадам даже в койку со мной не легла. Что за женщина?

Но чтоб Ульяна мне всерьез изменяла…

Нет.

Железобетонно нет.

Все внутри меня противится одной только мысли.

Я упираюсь плечом в дверной косяк, с хищным видом наблюдаю, как Роза хватается за сумку, с растерянным видом замирает у рабочего стола.

— Собирай вещи, и чтобы тебя в фирме больше не видели, — строго ей выговариваю. — Еще она будет моих родных помоями поливать. Ты вообще в курсе, что можно ляпать, а что никогда не стоит?

— Это правда! — стонет Роза и размазывает по щекам тушь. — Моя подруга ее видела… Она администратор в той гостинице «Сапфир». Я вам не говорила, потому что не хотела делать больно!

— Вон пошла! — Я вконец выхожу из себя. — И за свой поклеп ты автоматом лишаешься выходного пособия.

— Вы проверьте! — пищит она.

— Я проверю. — Скрежещу зубами.

Возвращаюсь в свой кабинет, отправляю сообщение в кадровый отдел, чтобы мне срочно прислали на замену секретаря.

И хотел бы выкинуть из головы досужие домыслы этой дуры, но…

Рука сама лезет за телефоном.

Захожу в программу и вправду проверяю траекторию движения машины Ульяны. И охреневаю от результата.

Листаю дни, недели, месяцы…

Везде одна и та же картина. В итоге оказывается, что моя жена целый год ездит по понедельникам, средам и пятницам к гостинице «Сапфир», проводит там минимум несколько часов. Я проверил по карте, что именно находится в точке, где она паркует машину.

Как идиот пялюсь на экран и ничего не соображаю.

Сумеречная зона какая-то. И в этой сумеречной зоне моя жена ездит в какую-то гостишку заниматься непотребствами.

Как это может быть? Какая-то параллельная реальность, ей-богу.

Сегодня пятница, к слову…

Вскользь отмечаю, что она наверняка и сегодня бы туда поехала, вот только я вчера отправил ее машину на эвакуаторе в ремонт.

Проверяю по камерам, что располагаются на крыльце нашего дома, выходила ли куда-то Ульяна.

Она дома.

С шумом выдыхаю.

По крайней мере, сегодня она дома.

Конечно, можно поступить по-взрослому, нанять какого-нибудь детектива, проверить информацию вдоль и поперек. Запросить детальный отчет всех передвижений Ульяны.

Глава 7. Осколки

Ульяна

Как только муж и дети уходят из дома, я запираюсь. Как есть бросаю все в столовой и иду в спальню.

Ночью я дико не выспалась в гостевой спальне, потому что привыкла к своей родной кроватке с ортопедическим матрацем и подушечкой. Да и мысли в голове роились в таком количестве, что и хотела бы, не уснула.

Однако организм требует свое.

Подхожу к супружескому ложу, укладываюсь под одеяло и чувствую запах Миграна. Аромат его туалетной воды, кожи.

На глаза наворачиваются слезы, и я тут же вскакиваю с кровати.

Еще вчера я бы насладилась родным запахом, еще бы подушку его обняла и представила, что это он, и было бы мне супер. А теперь что? Теперь у меня от сердца в груди одни осколки, и здоровенная трещина у основания фундамента нашего брака. Все потому, что мужу захотелось секретутку…

Фырчу, вспоминая, как он вел ее за локоть к своей машине, как обжимался с ней там.

Все это так мерзко, что просто жуть!

Не хочу чувствовать его запах, не хочу о нем думать. Хочу просто выспаться! Может быть, тогда ситуация для меня прояснится?

Стягиваю с кровати постельное белье. Швыряю его на пол, достаю новый комплект, меняю. Лишь после этого укладываюсь на кровать, пытаюсь заснуть.

Но куда там?

В голове снова рой мыслей одна другой ужаснее, и сна ни в одном глазу. Зато в теле слабость, к тому же накатывает полнейшая апатия.

Не хочется ни прибирать, ни еду готовить, ни вообще ничего.

Не знаю, сколько времени так лежу, крутя в голове одни и те же мысли.

Через некоторое время начинаю чувствовать все нарастающую тошноту. И не от измены мужа. Тошноту вполне реальную, изматывающую. Потому что очередной ребенок Миграна, который зародился в моем теле, снова забирает силы и хорошее самочувствие.

Я — вареная сосиска, которую дико тошнит.

И радоваться новому малышу почему-то не получается.

Потому что сейчас, пожалуй, худшее время для меня, чтобы забеременеть. Если не брать в расчет, что мне тридцать восемь и силы уже не те, у меня брак под угрозой!

Причем если еще вчера я бы подумала о разводе, то теперь как о нем думать, когда я беременна? Как можно разводиться в такой ситуации? И как можно сохранить брак?

Мигран не облегчает ситуацию, к слову. Вообще решил уйти в глухую несознанку и все отрицать. Как будто, если муж назовется верным, он им станет в самом деле. Но это ведь не так.

Я не знаю, было бы мне легче, если бы Мигран сознался…

Взял и сознался, что так, мол, и так, сплю с секретаршей.

Чтобы мы как-то поговорили и решили, что делать дальше.

А так получается, он все отрицает, а я, кажется, спать с ним после всего больше не смогу!

И как сказать Миграну о новом ребенке? Нужно ли?

Конечно же, раньше я бы сказала ему не задумываясь, ведь он много раз просил меня о четвертом. Но теперь ведь все по-другому. Обрадуется ли? Нужен ли он ему вообще? Учитывая, что у него теперь есть молодая бойкая Розочка.

Кажется, моя голова сейчас взорвется…

Меж тем тошнота усиливается.

Встаю с кровати, закутываюсь в любимый розовый халат, надеваю тапочки с зайчиками, которые мне подарила дочка на Новый год. И топаю вниз, на кухню. Открываю холодильник, вскользь подмечаю, что со вчерашнего дня мои мужчины-троглодиты успели подъесть все запасы. Нужно срочно готовить, если не хочу встречать их вечером с пустым столом.

Не хочу им ничего готовить… не заслужили! Не хочу, не хочу…

Открываю нижний ящик, где хранятся фрукты. И тут сюрприз, остался один виноград. Надо хотя бы продукты заказать. И пиццу.

Потом, вечером.

Достаю пакет с виноградом, вытаскиваю зеленую гроздь и кладу в дуршлаг. Тщательно мою, перекладываю в блюдо и собираюсь сделать то, что Мигран терпеть не может, — поесть виноград прямо в постели.

Если вредить мужу, то вредить по полной программе.

Уже выходя из кухни, бросаю взгляд в окно, где снег валит хлопьями. Неожиданно вижу такси, которое останавливается возле дома.

Хмурю брови и подхожу к окну.

Из такси выходит муж. Интересно, что он тут забыл посредине рабочего дня? Еще и несется к дому аж бегом, будто за ним кто-то гонится.

Слышу громкое хлопанье двери и шаги.

Очень скоро супруг появляется в моем поле зрения.

Выглядит при этом очень странно. Волосы всклокочены, взгляд бешеный и, кажется, у него подбита левая скула. Да, так и есть — основательно подбита, уже наливается синяк.

А еще он, наверное, впервые зашел в дом, не снимая уличной обуви.

За ним тянутся мокрые снежные следы.

— Мигран, что с тобой случилось? — Удивленно смотрю на него.

— Я подаю на развод, — огорошивает он меня.

Глава 8. Новая жизнь

Ульяна

Оказывается, это совсем непросто — сделать так, чтобы тебя отвезли в новую жизнь. У нее ведь нет ни координат, ни точечки на карте.

Поэтому вопрос водителя, куда же меня везти всю такую зареванную, ввел меня в ступор.

Моя жизнь будто лишилась направления, как корабль в шторм, у которого смыло штурвал к чертям собачьим.

Все, на что я в тот момент сподобилась, это продиктовать адрес подруги, Светы. Той самой, которую Мигран так не любит. Впрочем, у них это взаимно.

Теперь сижу на ее кухне и пытаюсь прекратить рыдать.

Получается откровенно паршиво, к слову.

Делаю вид, что пью ромашковый чай, в который подруга добавила аж три ложки сахара. Недаром профессиональный кондитер, все бы ей сладить. И даже мою жизнь.

— Одного не могу понять, — злится Светка, меряя шагами крохотную кухню. — Ты на кой черт ему деньги обратно переводила? Вот я бы ни за что бы такой глупости никогда бы… Твой козел вообще в курсе, что он тебе торчит круглую сумму? У вас же нет брачного договора, Ульян. Грамотный адвокат легко поможет тебе отжать у него не только половину нажитого состояния, но и полбизнеса, дом и вообще что захочешь!

Моя подруга страшна в гневе, да.

Кажется, в таком настроении у нее даже по-особенному торчат слегка пережженные неудачной завивкой блондинистые локоны. Зеленые глаза так и мечут молнии. Слава богу, не в меня.

— Я надеюсь, ты не собираешься оставить этому козлу все его имущество нетронутым на блюдечке с голубой каемочкой? Чтобы эта его дрянь по имени Розочка пользовалась… — продолжает исходить ядом она.

— Не собираюсь, — качаю головой. — Свет, меня муж из дома выпер! А ты все про деньги…

Не понимаю, почему она меня не жалеет, почему не сочувствует? Ведь меня унизили, втоптали в грязь. Но все, что ее волнует, — деньги.

— Вот именно, — качает головой подруга. — Это не меня с голой задницей выперли из дома и даже драгоценности забрать не дали. Которые, кстати, по закону твои. Как жить собираешься? На что адвоката нанимать? Вообще мысли какие-то есть? Или надеешься, тебе все предоставят за красивые глазки? Ведь в кармане уже нет карточек, которые Мигран будет пополнять.

— У меня есть и свои деньги, — подмечаю со всхлипом. — Я ведь не тратила. Хотела собрать сумму, чтобы близнецам на свадьбу подарить, чтобы так с помпой… Хоть раз показать, что я тоже на что-то способна.

Подруга резко прекращает бегать по кухне, усаживается за стол напротив меня, складывает руки на покрытый белой клеенкой стол. Спрашивает:

— И что? Много собрала? Мне в цифрах, пожалуйста.

— Ну, есть. — Пожимаю плечами и утираю слезы. — Последний год, что работала на полставки в «Сапфире», и до того, что зарабатывала на тортах, тоже получилось прилично. Я же только по эксклюзиву, а он дорогой. В общем, с голоду помирать мне не придется.

— Ха! — Светка очень довольна моим ответом. — А Мигран в курсе про то, что у тебя есть свои деньги?

— Он даже не в курсе, что меня в «Сапфир» на постоянную работу взяли, как думаешь, я говорила ему про зарплату?

— А почему ты ему до сих пор не сказала про «Сапфир»? — хмурится Света.

— О, я пыталась… — Издаю нервный смешок. — Еще когда в предыдущем месте подрабатывала кондитером. Так его величество разорался как потерпевший, мол как это так, его жена где-то в поварах трудиться будет. Устроил мне выволочку, даже вспоминать не хочу…

— Вот говнюк. — Светка поджимает губы. — Сам, значит, на работу не пускал, а теперь вали, дорогая, куда хочешь. Где логика, блин? Как по мне, если не пускаешь жену на работу, значит по умолчанию обеспечиваешь ее до смерти. Иначе как она должна выжить?

— Нет в этом логики, — качаю головой.

— По-мужски себя повел, ничего не скажешь, — продолжает ругаться подруга. — И что, если бы случилось все, как ты хотела, как бы ты подала ему, что у тебя свой подарок близнецам на свадьбу?

— Я надеялась, к тому времени уже как-то выяснится. — Пожимаю плечами и делаю глоток ромашкового чая. — Я не собиралась хранить тайну вечно. Но теперь уж какая разница. Ничего не получится, как я хотела. Ни подарка близнецам, ни другого…

Подруга задумчиво поглаживает белую клеенку на столе.

Подмечает:

— Ну, твоим близнецам еще по пятнадцать, может быть к свадьбе успеешь сделать новые сбережения. А на эти пока можно пожить и адвоката нанять. И квартиру снять.

— Как я это все скажу детям… Не представляю даже.

Качаю головой.

А в сердце ширится огромная дыра, которую ничем не заткнешь. Как отреагируют сыновья? А Каролиночка моя? Только замуж вышла, ей сейчас не до того совсем, как она воспримет?

— Кстати, как поживают твои архаровцы? — хмыкает Светка.

— Нормально. — Горько усмехаюсь. — Каролинка в Таиланде с мужем, отдыхают.

— Медовый месяц, какая прелесть. А близнецы? — Света щурит глаза.

С грустью обвожу взглядом Светкину кухню.

Глава 9. Сториз

Мигран

Я подхожу к окну в гостиной, слежу за тем, как Ульяна уезжает на такси.

До конца не верю, что она правда уходит.

Понимаю, она физически села в такси с чемоданом и укатила. Больше того, я сам ее выгнал! И все равно не верю.

Будто, когда все это делал, не думал, что Ульяна уедет по-настоящему.

Уедет и оставит в душе эту огромную пустоту размером с Марианскую впадину.

Чисто рефлекторно сжимаю подоконник, да так сильно, что пальцы начинают неметь.

— Сука! — ору на жену, хотя ее уже давно и след простыл. — Тварь! Я на тебя лучшие годы жизни убил!

Лучшие, сука, годы.

Да что там годы, я ж ей все! Ульяночка, хочешь бриллианты? На тебе бриллианты. Ульяночка, хочешь дом? На тебе дом. Машина, самые навороченные бытовые приборы, путевки в круиз. Все для нее!

А ей всего-то и надо было, что оставаться мне верной…

Больше ж ничего от нее не требовал. Сидела дома, страдала хренью, пока я день-ночь вкалывал, чтобы у нее все было. Что еще нужно?

Где здесь справедливость? Где здесь честность?

Мне за секретаршу так предъявила, что аж искры из глаз летели. А сама…

Закрываю глаза, а передо мной опять она в спальне в одних трусах, после того как я содрал с нее халат.

Стоит такая наглая, холеная, жопа, как у двадцатилетней, ноги идеальные, талия тонкая. Будто не под сорок бабе, а где-то в юности застряла или попросту забыла постареть, как все нормальные люди.

А я смотрю, что это она не жрет в последнее время ничего, кроме салатов. Я поправилась, Мигранчик, я на диете пока…

Ради этого выродка, поди, диеты были!

По гостиницам шляется, тварь такая, Ринаты ей всякие названивают, администраторы по фото узнают…

Я думал, прямо там в холле гостиницы схлопочу от всего этого инфаркт. Да и сейчас сердце бьется с такой скоростью, что кажется, еще чуть-чуть, и крякну.

Крякну, и все мое добро ей достанется. Моей неверной сексапильной супруге, будь она неладна.

Как она думает, я себя чувствую? Окунула меня в такое дерьмо после двадцати лет брака. Она хоть на секунду обо мне задумалась, когда это творила?

Что-что, а такое мне и в страшном сне не приснилось, чтобы я в сорок лет остался один.

Для меня измена — это неприемлемо.

Если баба гульнула, это ничем не оправдать.

Ничто не поможет мне ее простить. Ни слезы, ни валяние в ногах, ни клятвы, что больше ни-ни и никогда.

Но ведь Ульяна и не делала ничего этого! Вместо того чтобы хотя бы попытаться выяснить, за что я ее из дома выгоняю, она развернула свою идеальную жопу и пошла вон, как я и велел.

Потому что кристально ясно поняла, за что в шею гоню! Кристально ясно!

И даже не попыталась извиниться, вот что ранит больше всего. Вот что душит!

Я бы не простил, разумеется. Все равно выгнал бы, да еще пинком под мягкое место придал ускорения. И неважно, насколько ее мягкое место меня привлекает. Но она могла бы хоть попытаться извиниться, разве нет?

Уму непостижимо…

Нет, такое простить невозможно, даже если бы она голая триста раз мне в ноги поклонилась и начала биться башкой об пол.

Измена не прощается.

А моя не просто один раз изменила, она регулярно ездила в эту гостиницу для сношения с этим Ренатом. Иначе мне программа бы не показала столько поездок в одно и то же место, верно? Да и как бы по-другому ее номер телефона оказался у того мужика?

Я эту информацию из него кулаком выбивал, когда припер к стенке. Знатно зубы ему пересчитал.

Так и спросил у него:

— Откуда у тебя телефон моей жены?

Ответ этого штопаного гондона был гениален: «Сама телефон дала».

Сама телефон дала…

Когда я это услышал, у меня буквально звезды из глаз посыпались.

Дальше даже спрашивать ничего не стал. Убить его был готов. Просто взять его тупую башку и разбить о мраморную плитку пола…

Не знаю, чем бы там в гостинице закончилось дело между мной и любовником жены, но меня оттащили охранники. Выволокли на улицу и швырнули в снег.

Но это неважно.

Даже если бы по ребрам напинали, это не имело бы никакого значения… Потому что больнее, чем есть, мне уже не стало бы.

У меня жены больше нет!

Мне, считай, душу из тела выдрали.

Я ж любил ее! Я ее в самом деле по-настоящему любил. У меня ни к кому не было таких чувств, как к Ульяне, я с ней старость собирался встречать, умереть с ней хотел в один день. Никто и никогда мне ее не заменит.

Она же знает… Знает, что я ни за что и никогда не прощу такое. На кой хрен она это сделала? Что в мозгах у этой бабы? Она же могла догадаться, что это будет точка в наших отношениях. Большая жирная точка!