Развод.(не)твой ребёнок

Глава 1

— Зачем тебе домой? Отдыхай у родных, — ледяной голос мужа в трубке обжёг, как раскалённый металл.

Я сглотнула. Всего неделя разлуки, а его тон стал чужим, колючим.

— Олег, я соскучилась, — прошептала я, чувствуя, как предательски дрожат губы. — Я хочу тебя увидеть.

— Я же сказал, я работаю! — рявкнул он, и я отшатнулась, словно от пощёчины. — У меня нет времени на твои «хочу». Две недели, Женя. Сиди в своей деревне и не мешай. Всё, пока.

Короткие гудки.

Телефон выпал из моих ослабевших пальцев. В ушах звенела оглушающая тишина.

«Сиди в своей деревне».

Он даже не попрощался нормально. Не сказал, что любит. Не «целую», как обычно..

— Мой тоже по «командировкам» мотался, — хмыкнула Галя, моя соседка по палате, с хрустом откусывая яблоко. Её огромный живот колыхнулся. — Вернулась однажды пораньше. А он там с моей же подругой… Ну, я ей волосы-то проредила, а ему нос сломала. Чтоб не повадно было.

Другие женщины в палате закивали, глядя на меня с жалостью. Словно на наивную дурочку.

— Все они кобели, — вынесла вердикт Галя.

— Мой Олег не такой! — вырвалось у меня. Я вскочила с кровати, ощущая, как к лицу приливает кровь.

Как они смеют? Они не знают его! Не знают, как он смотрел на меня, как носил на руках, как вымолил у меня это «да» после двух своих неудачных браков. Не знают, чего нам стоили эти пять лет бесплодных попыток, слёз и разбитых надежд.

А теперь… теперь под моим сердцем бьётся ещё одно. Мой крошечный малыш. Наше вымоленное чудо, о котором он ещё не знает. Я хотела сказать ему в глаза, увидеть его счастье. Устроить праздник.

А вместо этого – ледяной приказ «не мешай».

«Это всё нервы, — судорожно убеждала я себя, бросая вещи в сумку. — Важные переговоры, слияние компаний… он просто устал».

— Ты куда? — удивились соседки.

— Домой, — отрезала я. — На выходные.

— Гляди, Жень, неспроста он тебя гонит, — протянула Лена, откладывая книгу. — Вот чует моё сердце, сюрприз там тебя ждёт.

Я промолчала, но её слова ядовитым шипом вонзились в сознание.

Такси неслось по вечернему городу. Я смотрела на огни и молилась. Молилась, чтобы они оказались неправы. Чтобы дома меня ждала пустая, гулкая квартира, пахнущая только пылью и нашими общими воспоминаниями.

Я войду, и весь этот липкий страх развеется. Я дождусь его, и мы будем смеяться над моими глупыми подозрениями.

Дверь нашей квартиры.

Ключ в замке показался ледяным. Сердце заколотилось где-то в горле, мешая дышать.

«Сюрприз там тебя ждёт».

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение.

Тихо, стараясь не шуметь, я повернула ключ. Раз. Два. Дверь бесшумно поддалась.

И в нос ударил он.

Запах.

Его резкий, знакомый до головокружения парфюм. И… что-то ещё. Что-то чужое. Приторно-сладкое, тошнотворное. Женские духи.

Мой взгляд упал вниз.

У порога, рядом с его ботинками, были небрежно сброшены чужие туфли. Ярко-красные. На высоченной шпильке.

Дальше по коридору, словно дорожные знаки на пути в ад, валялись вещи. Его рубашка, её платье, чёрное кружевное бельё.

А потом из нашей спальни, из нашей постели, донёсся звук. Тихий, ритмичный стон.

Воздух кончился. Мир сузился до этих красных туфель и звука, который разрывал мою жизнь на «до» и «после». Я стояла на пороге собственного дома, как вор, подслушивая, как рушится моя жизнь.

Глава 2

“Нет! Нет! Нет!” — упрямо повторяла я про себя. — “Этого не может быть! Это дурной сон! Олег не мог так со мной поступить! Он же любит меня!” — думала я, глядя на связку ключей лежащих на тумбочке в прихожей. Это были его ключи, узнала брелок, что дарила я ему когда-то. Подлец!

Из спальни доносились приглушенные звуки – шёпот, смешки, шлепки… У меня перехватило дыхание. Я представила себе картину: он, мой Олег, обнимает другую женщину, ласкает её… Слёзы застилали глаза. Руки дрожали так сильно, что я чуть не выронила свои ключи из ослабевших пальцев.

Не в силах вынести всё это, я, не в состоянии войти в спальню, с силой распахнула входную дверь и вылетела из квартиры, хлопнув ею так, что явно услышали соседи.

С бешеной скоростью я бросилась вниз по лестнице, игнорируя лифт.

Остановившись посреди улицы, чтобы отдышаться, я почувствовала, как меня трясёт от рыданий. В этот момент зазвонил телефон. Номер Олега. Я хотела скинуть вызов, но гнев и отчаяние, словно неуправляемый пожар, распространились по моим венам.

– Как ты мог?! – выкрикнула я в телефон, голос надрывался от рыданий. – За что?! Почему?!

– Прекрати истерику и выслушай меня, – спокойно, даже холодно ответил Олег. – Мне только что позвонил Колька, мой друг детства. Это он сейчас был в нашей квартире. Решил произвести впечатление на новую девушку и попросил у меня ключи.

– В коридоре пахло твоим парфюмом, – прошептала я, не веря ни единому его слову.

– Ну и что! Подумаешь, друг воспользовался моей туалеткой. Что здесь такого?! – ответил Олег с раздражением в голосе.

– Ах, ну да, раз нашей спальней разрешаешь пользоваться, то парфюмом и подавно…

– Не ёрничай! Иди домой, они уже ушли, ты им всё испортила, – отрезал Олег.

– Я испортила?! Дорогой, о таких вещах предупреждать надо! – взорвалась я.

– Откуда ж я знал, что ты всё-таки приедешь? Сказал же тебе в деревне пока сидеть!

– Ну извини, что я решила домой к себе приехать, – прошептала я, чувствуя себя опустошенной и униженной.

– Так всё, давай прекращай и иди домой, – сказал Олег и сразу отключился

Вытирая слёзы, я медленно шла домой, осторожно оглядываясь на припаркованные машины. Машины Олега не было. Неужели всё это правда было лишь плодом моего воображения? Возможно, всё это – следствие нервного перенапряжения и общения с неприятными соседками в больнице.

Мысль о том, что я всё придумала, внезапно принесла облегчение.

"Ух, – прошептала я, сжимая кулаки, – попадись мне эти вредные тётки! Уж я бы им всё высказала!"

Уже подойдя к дому, я ощутила резкую, пронзительную боль внизу живота. Нет, только не это! Я же хорошо себя чувствовала! Возвращение домой отменяется, ребёнок дороже.

Присев на скамейку, чтобы отдышаться и унять боль, я снова вызвала такси.

В больнице врач, к счастью, пошла мне навстречу, поселив в отдельной палате. Небольшая, но уютная комната с мягким освещением, функциональной кроватью и креслом для посетителей, выглядела гораздо приветливее общей палаты. К тому же тут имелась отдельная ванная с душем, телевизор и маленький холодильник.

Процедурная медсестра снова подключила мне капельницу.

– Вот и отпускай вас домой… Только за порог больницы ступила и снова с угрозой, – проворчала она, регулируя вентиль на системе.

– Я из-за мужа перенервничала, – призналась я, нуждаясь в том, чтобы выговориться хоть кому-то, пусть даже чужому человеку.

– И часто муж нервничать заставляет? – участливо спросила медсестра.

– Нет, не часто, – ответила я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

– В таком случае, успокойся и забудь. Тебе сейчас о ребёночке надо думать. Для женщины дитя – это самое главное, – добавила она, бережно фиксируя мою руку к кровати, чтобы я случайно не выдернула иглу из вены.

Медсестра ушла, оставив меня наедине с тревожными мыслями. Я всё прокручивала в голове события сегодняшнего дня, диалог с мужем. Сопоставив все факты, пришла к выводу, что мне, должно быть, показалось. В квартире был не Олег. Ну а то, что обувь похожа… мало ли таких мужских туфель? Про женские и говорить нечего, я точно их никогда не видела.

И всё же… странно, что Олег запретил мне приезжать, решив угодить какому-то другу детства. Или его друг настолько нищий, что не имеет собственного жилья, куда можно привести девушку? Но где-то же он живёт! Не в хлеву, надеюсь...

Лёжа на удобной кровати в вип-палате и глядя в потолок, я незаметно задремала. Проснулась от входящего сообщения. Поморщившись – рука затекла – я проверила капельницу. Убедившись, что всё в порядке, посмотрела в телефон.

“Привет. Ты как?” – написала Светка.

“Привет. Норм”, – ответила я, не желая рассказывать о своём сегодняшнем "приключении". Мне было стыдно и противно от того, что позволила себе думать плохо о муже. Ну подумаешь, решил другу угодить. Нам, женщинам, мужской дружбы не понять. Для них дружба – это святое.

“Как бэбис?” – последовал ещё один вопрос от подруги.

Я прислушалась к ощущениям, рука машинально потянулась к животу. Вроде больше не болит.

“Тоже норм”.

“Мне приехать?”

“Не надо. Хочу побыть одна”, – честно ответила я.

“Окей. Мужу сказала?”

“Нет.”

“Поняла. Значит дальше молчу”, – написала Светка.

Её последнее сообщение показалось мне странным. Что значит “дальше молчу”? Разве она общается с моим мужем? Нет, надо прекращать, а то опять себе что-нибудь напридумываю.

Отбросив эти мысли, я позвонила родителям. Разговор с ними немного успокоил меня. Мама упрекнула, что я давно к ним не приезжала. Я извинилась и пообещала в скором времени навестить их.

Мои родители – самые простые люди. Папа – инженер-технолог, мама – учительница. Выйдя на пенсию, они уехали в деревню, в дом, оставшийся по наследству от бабушки с дедушкой.

Я была их долгожданным, поздним ребёнком, поэтому сейчас они уже в возрасте. Я старалась часто их навещать, особенно летом, когда требовалась помощь на огороде.

Глава 3

Спросонья я не сразу сообразила, где нахожусь и почему на меня рычит муж. Лишь разглядев в полумраке больничные стены и потолок, окончательно проснулась. Палата, залитая приглушенным светом ночника, казалась чужой.

– Эм-м, Олег, я снова в деревню уехала, – машинально соврала я, тут же об этом пожалев.

– В смысле? Я для чего приехал?! – рявкнул он так громко, что я чуть не выронила телефон.

– Ты приехал? – пролепетала я, не зная, как реагировать.

– Да, приехал, ради тебя, между прочим! – ответил муж с ехидством.

Я уже открыла рот, чтобы сказать ему правду и покаяться за своё глупое желание сообщить о беременности лично, как он вдруг отрезал:

– Значит так. В деревню я к тебе ехать не собираюсь, ночую сегодня дома, а завтра опять на работу. Уже неоднократно говорил тебе, что у меня куча дел, а ты от скуки маешься. Всё, пока.

На этот раз он даже «целую» не сказал. Горячие слёзы брызнули из глаз. «От скуки маешься…» Сам запретил мне работать, говорил, что жена должна быть украшением мужчины. Что он хочет приходить домой и видеть меня красивой, ухоженной, с приготовленным ужином.

Я старалась соответствовать его требованиям, превратилась в домашнюю кошечку: поддерживала уют, следила за собой. Всегда встречала его в хорошем настроении, кормила завтраками, обедами, ужинами, сахар в чае размешивала… Да я чуть ли не тапочки ему в зубах приносила! И после этого он заявляет, что я маюсь от скуки?!

Закрыв лицо ладонями, я разрыдалась. Мне было до ужаса обидно. Мало того, что любимый всё-таки приехал, хотя говорил обратное, и я с ним так и не увиделась, так он ещё и наговорил столько неприятного.

Я изо всех сил старалась не думать о вчерашнем инциденте… Использовать нашу квартиру как дом свиданий – тоже так себе поступок.

Что происходит с нашей жизнью? Ведь всё было так хорошо! Ещё днём я говорила с мужем, и у него было отличное настроение: сделка по слиянию шла как по маслу. Но потом всё изменилось! Именно с того момента, как я попала в больницу.

На следующий день моей госпитализации тон Олега резко изменился. Он говорил холодно, отстранённо, словно был на что-то рассержен. Или со сделкой что-то пошло не так, и он не хотел об этом говорить?

Не знаю. Но то, что нам предстоит серьёзный разговор – очевидно. Уверена, когда муж узнает о моей беременности, он перестанет так себя вести и даже попросит прощения.

Успокоившись, я умылась холодной водой и попыталась снова заснуть. Но сон не шёл. Я всё думала о ночном звонке, о том, что Олег там – дома, а я здесь, в больнице, о чём он до сих пор не знает. В этом, конечно, моя вина. Надо было сразу ему сказать, может, он вёл бы себя иначе, не стал бы срываться.

Как только на телефоне высветились цифры семь ноль-ноль, а по коридору зазвучали шаги медсестёр, я засобиралась домой. Оставив расписку, что претензий к больнице не имею, взяла таблетки, назначенные врачом, и вызвала такси.

Я хотела успеть домой до отъезда Олега. В будни он вставал в семь, в офис приходил ровно в восемь. Но сегодня выходной, и ему нужно ехать в другой город, так что, возможно, он будет спать дольше. По крайней мере, я очень на это надеялась. Мне хотелось поскорее увидеть его и покончить со всеми недоразумениями.

Подъезжая к дому, я снова внимательно осмотрела припаркованные машины. Автомобиля Олега не было. Неужели уехал? Я посмотрела на часы – семь тридцать.

Эх, опоздала.

Расплатившись с водителем, я вышла из такси и тяжело вздохнула. Что ж, значит, снова придётся коротать выходные в одиночестве. Но это всё равно лучше, чем в больнице.

Поднимаясь на лифте, я снова почувствовала неприятное, колющее предчувствие. И снова попыталась отогнать дурные мысли. Решительно подойдя к квартире, я на этот раз не стала тихо открывать дверь.

Учуяв тот же знакомый, приторно-сладкий аромат женских духов, смешанный с терпким запахом мужского парфюма, и увидев в прихожей всё те же красные женские туфли на шпильке, я ощутила мерзкое дежавю… Холодная волна страха окатила меня с головы до ног.

Это что такое? Опять друг? Или мне кошмар снится?

В квартире стояла звенящая тишина, но я точно знала, что в спальне находятся двое. Похоже, они услышали, как я вошла, и затаились.

И что мне теперь делать? Опять уйти? Нет уж, дудки! Теперь я останусь. В конце концов, это моя квартира, а для своих утех пусть себе другое место поищут, а то повадились!

Надо будет и на эту тему с Олегом поговорить. Дружба дружбой, но всему же есть предел!

Я бросила ключи рядом с ключами мужа на тумбочку, сумку поставила на сиденье и, разувшись, прошла на кухню.

Привычный просторный кухонный гарнитур цвета слоновой кости, который я сама выбирала, радовал глаз.

На столе был накрыт романтический ужин: пустые бокалы для шампанского, тарелки с нарезанной закуской, ваза с фруктами и даже свежая клубника.

Я молча убрала со стола всё, кроме фруктов, поставила чайник.

В спальне по-прежнему царила тишина. На их месте я бы уже давно оделась и ушла. А они, похоже, ждут, когда уйду я.

А вот не уйду!

Достав из холодильника куриные яйца и молоко, я не спеша начала готовить омлет – в больнице я так и не позавтракала. Чайник вскипел, я заварила зелёный чай и сняла со сковороды пышный омлет, переложив его на тарелку.

Усевшись за стол, я начала есть, с наслаждением откусывая кусочки сладкой клубники. У беременных бывают странные вкусовые пристрастия: мне вдруг захотелось присыпать клубнику чёрным перцем. М-м-м, как вкусно!

Наконец, насытившись, я принялась пить чай и чуть не поперхнулась, когда на кухню вошёл… мой муж, заспанный и растрёпанный, в одном халате.

Глава 4

– Ты что здесь делаешь? – холодно спросил Олег, окидывая меня безразличным взглядом.

Я недоумённо захлопала глазами.

– Домой приехала, – ответила я, но перед глазами тут же вспыхнули красные туфли в прихожей.

– Вижу, что приехала, – устало вздохнул Олег, присаживаясь за стол напротив меня. – Ты же в деревне должна быть.

– Я тебя хотела уви… Так, погоди, Олег, к чему такие вопросы? Я что, не могу домой приехать, когда захочу?

– Можешь, конечно, только ты задолбала, если честно, – недовольно проговорил он. – То приеду, то уеду, то опять приеду…

– Чьи туфли в коридоре? – наконец задала я мучивший меня вопрос.

– Какие туфли? – нахмурился он.

Я поднялась с намерением пойти в прихожую и показать ему эти злополучные красные туфли, но Олег резко вскочил следом и, загораживая мне выход, словно вспомнив, сказал:

– Ах, те туфли! Так подруга Колькина забыла.

– Да-а-а-а? – прищурилась я. – Хочешь сказать, она босиком ушла?

– Да откуда я знаю! – вспылил он, не двигаясь с места. – Может, и босиком, а может, твои туфли по ошибке обула. У нетрезвых такое бывает.

Своими нелепыми оправданиями Олег, сам того не понимая, закапывал себя всё глубже. Стоя так близко, он выдал себя с потрохами: от него пахло сладкими женскими духами, а на шее, из-под воротника халата, виднелся свежий засос.

Внутри меня словно созревал вулкан. Невероятным усилием воли я сдерживала себя, чтобы не произошло извержения. Еще чуть-чуть, и у меня из ноздрей и ушей дым повалит.

Сжав кулаки и тяжело дыша, я сквозь зубы прошипела:

– Хватит делать из меня идиотку! Кто у тебя в спальне?

– Да никого там нет! Прекрати выдумывать! – настаивал муж.

Я уже хотела отогнуть ворот его халата, чтобы указать на пошлую отметину, как вдруг случайно увидела в отражении зеркала, висящего в коридоре, крадущуюся девушку. Лица я не разглядела, но причёску и пшеничный цвет волос запомнила. Девушка до боли напомнила мне Светку.

Сердце бешено заколотилось. Отойдя от мужа, я дрожащими руками достала телефон из кармана брюк и набрала номер подруги.

Из прихожей донеслась знакомая мелодия – та, которую Светка когда-то установила на звонок при мне. Звук тут же оборвался, но следом послышался тихий, но отчетливый мат. По этому лексикону я тоже узнала Светку – она всегда так ругалась, когда злилась.

И самое страшное – лицо Олега не выражало ни растерянности, ни вины. Напротив, он смотрел на меня с вызовом и ненавистью.

– Сейчас тоже будешь отрицать? – спросила я, изо всех сил стараясь не разреветься.

– Только не надо устраивать скандал. Ты сама во всём виновата, – зло бросил муж, возвращаясь к столу.

– Я?! – опешила я. – В чём я виновата? В том, что не вовремя домой приехала?

Слёзы, несмотря на все мои старания, всё же хлынули из глаз. Я быстро вытерла их и пошла в прихожую, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза подруги. Но Светка исчезла, как и её туфли. Даже дверь не закрыла за собой, так спешила убежать.

Надо же, неужели стыдно стало? Или тоже, как и Олег, не захотела быть участницей скандала?

Я машинально захлопнула дверь и обессиленно опустилась на сиденье в прихожей. Реветь больше не хотелось. Внутри была пустота, словно образовалась огромная чёрная дыра, которая поглотила все светлые чувства, что я когда-то испытывала к этим двум людям, так бессовестно меня предавшим.

Олег был моей самой сильной любовью. Я безоговорочно верила ему и старалась соответствовать его ожиданиям, стать для него идеальной женой.

Светка – моя лучшая подруга с детства. Мы дружили с детского сада, вместе учились в школе, вместе поступали в университет… Правда, она быстро оттуда ушла, посчитав учёбу пустой тратой времени. С тех пор она нигде не училась и не работала, жила за счёт мужчин. Я однажды попыталась вразумить её, но она быстро закрыла мне рот, заявив, что я, по сути, такая же содержанка, только с печатью в паспорте.

Было обидно слышать такое от лучшей подруги, но в душе я понимала, что где-то она права. Но я жила на содержании мужа не по своей воле, а по его желанию. “Что ты там заработаешь своим учительством? Гроши! А времени будешь терять уйму. Мне жена нужна, а не училка”, – говорил он.

Спорить с Олегом, что-то ему доказывать – всегда было бесполезной затеей. Он всегда считал себя правым, а любое моё возражение воспринимал как личное оскорбление. Вот я и не спорила, ради сохранения мира в семье. Ради того хрупкого мира, который, как оказалось, был построен на лжи.

В прихожей появился муж. С раздраженным вздохом и абсолютно безразличным тоном бросил:

– Давай забудем это недоразумение. Всё будет как раньше.

– Недоразумение? – ошарашенно посмотрела я на него. – Ты серьезно?

– А что, похоже, что шучу?! – рявкнул он, сверля меня взглядом. – Считай, что ничего не произошло. Живём как раньше. Всё! Больше эту тему не обсуждаем!

Развернувшись, он вальяжной походкой, как ни в чём не бывало, прошествовал в спальню. Я же осталась сидеть в прихожей, как громом поражённая.

Недоразумение… Он назвал это недоразумением?! Мало того, что не чувствует за собой никакой вины, так ещё и велит мне смириться!

Смириться?! Да ни за что! Я больше никогда не смогу лечь с ним в одну постель, зная, что он совсем недавно обнимал другую. Зная, что его сильные руки ласкали не меня… Меня затошнило от одной этой мысли. Горький ком подступил к горлу.

На ватных ногах я вернулась на кухню. Взгляд упал на вазу с фруктами и клубнику. Даже видеть это не могу, зная, кто к ним прикасался! Схватив вазу, я высыпала всё её содержимое в мусорное ведро. Желудок скрутило от отвращения. Как он мог? Как он мог так поступить со мной? С нами? С нашей семьей?

Потом я села за стол, обхватила голову руками и разрыдалась. Надо выплеснуть эмоции, иначе эта чёрная дыра на душе вырастет до невероятных размеров и поглотит меня. А мне ещё ребёнка растить. Одной.

Я ни за что здесь не останусь. Не могу больше находиться с Олегом в одной квартире, пусть даже в разных комнатах.

Глава 5

Я невольно опустила глаза. Не потому что застеснялась, как девочка-подросток, а потому что мне стало противно от мысли, что эту наготу видела Светка. Совсем недавно. Олег, безусловно, мог похвастаться красивым, атлетически сложенным телом мужчины в самом расцвете сил. Видимо, он решил, что такой красотой должны любоваться как можно больше женщин. Какой же я была наивной дурой, веря в его верность! Перед сколькими он ещё представал во всей красе, пока я была в деревне? Правы были женщины в палате: «Все они кобели»…

– Домой, – тихо ответила я и продолжила тянуть чемодан к выходу.

– Прекрати этот концерт. Здесь твой дом, – процедил он, подходя ближе и перехватывая ручку чемодана.

– Увы, не только мой, – парировала я, пытаясь вырвать чемодан из его рук.

Но где мне, беременной хрупкой женщине, справиться с сильным мужчиной? Он без труда вырвал чемодан и отшвырнул его назад, как какой-то лёгкий предмет, хотя я только что с трудом его тащила.

– Я сказал, прекрати выступать! – заорал он так, что задрожали стены. Я невольно втянула голову в плечи. Так сильно он никогда на меня не кричал. Я словно увидела перед собой чудовище. – Устроила тут непонятно что! Сказал, никуда не пойдёшь! Иди лучше завтрак нормальный приготовь, а то я закусками не наелся.

Что?! Он вот так просто напомнил, что недавно выпивал и закусывал с любовницей?! Совсем меня не уважает!

Пока я, ошарашенная, смотрела на него, пытаясь переварить сказанное им, Олег спокойно развернулся и пошёл в спальню, прихватив с собой мой чемодан. Абсолютно уверенный, что я никуда не денусь без вещей.

Как же он ошибается! Он, видимо, совсем меня не знает. И больше возможности узнать ему не представится.

Я схватила свою сумочку в прихожей, тихо обулась и ушла. Хлопать дверью не стала, чтобы он не сразу услышал, что меня нет. Хорошо, что украшения я не в чемодан положила, а в карманы брюк спрятала. Надеюсь, не потребует их назад. Хотя с него станется…

Я тоже, оказывается, совершенно не знала своего мужа. И не хочу знать. Теперь я хочу лишь одного – побыстрее развестись и забыть его, как страшный сон.

Налегке я быстро преодолела двор и вышла на остановку. На такси больше тратиться не хотелось, нужно учиться экономить.

К счастью, автобус до деревни приехал быстро. Родители специально не стали уезжать далеко от города, чтобы всегда была возможность ездить друг к другу в гости. Да и людям в возрасте в любой момент может понадобиться медицинская помощь.

Только я села в автобус, мой телефон зазвонил. На дисплее высветилось наше совместное фото с Олегом – я когда-то поставила на его номер. Я отбила вызов, заблокировала номер и начала чистить фотоальбом от наших снимков.

С каждым удаленным изображением мне становилось легче дышать, словно я избавлялась от тяжкого груза.

Когда автобус доехал до моей родной деревни, я с удивлением увидела на остановке маму. Её лицо было обеспокоенным. Нехорошее предчувствие, острое, как заноза, кольнуло под сердцем. Неужели у Олега хватило подлости позвонить моим родителям? Что он им наговорил? Наверняка выставил меня истеричкой, которая закатывает скандалы на пустом месте.

Горький ком снова подкатил к горлу. Только бы не разреветься при маме, не хочу заставлять её переживать.

Я вышла из автобуса последней. Мама тут же бросилась ко мне.

– Женя, что у вас с Олегом произошло? – выпалила она, не дожидаясь приветствия. – Он звонил нам, в приказном тоне велел, чтобы мы тебя обратно домой отправили.

Предчувствия не обманули. Олег даже сюда добрался, своей властью размахивает. Как будто я его собственность! Руки задрожали от гнева и бессилия. Хотелось закричать, выплеснуть всю эту ярость, но я сдержалась. Не хватало ещё устраивать сцену на глазах у всей деревни. Так действительно выставлю себя истеричкой.

– А что, собственно, он тебе сказал? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и ровно, хотя внутри всё кипело.

Мама отвела взгляд, скрестив руки на груди. Казалось, ей самой неловко от этого разговора.

– Говорит, что ты устраиваешь истерики, что тебе нужно лечиться… что ты беременность тяжело переносишь… и что он беспокоится за ребёнка.

Меня словно током ударило: он знает про беременность! Ах да, Светка выболтала. Вот же змея подколодная!

В голове тут же возникла отвратительная картинка: они вдвоём сидят за кухонным столом, уплетают закуски с клубникой, говорят друг другу пошлости, и моя, теперь уже бывшая, подруга весёленьким тоном сообщает, что я беременна и нахожусь на сохранении.

И он, узнав эту новость, нисколько не впечатлился, не обрадовался. Точнее, обрадовался, но только тому, что я в больнице и можно долго не прятаться со своими шлюхами.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Беспокоится он! Да ему плевать на ребёнка, как и на меня! Лицемер!

– Мама, не верь ему, – сказала я, с трудом сдерживая слезы. – Он врёт. Всё врёт.

Я коротко рассказала ей, что на самом деле случилось. Мама внимательно слушала. Меж её бровей углубились морщинки.

Автобус ушёл, люди с остановки разошлись, а мы стояли и разговаривали.

– Идём домой, – коротко сказала родительница, взявшись за мой локоть. – А то отец переживает. Ты уж, сильно его не расстраивай, скажи, что просто поссорились. Что ты погостишь немного и к мужу вернёшься.

– Мам! – возмутилась я, высвобождая руку.

– Так надо! У отца сердце слабое, ты же знаешь.

Против этого я ничего не могла возразить. Я молча отправилась по дорожке от остановки к родному дому, что виднелся среди остальных деревенских домиков, выделяясь полностью отремонтированной крышей и новым забором.

Мысли путались. Я не знала, что мне делать дальше. Куда бежать? Олег меня везде найдет. Даже здесь, в деревне, он уже плетёт свои интриги. Страх, холодный и липкий, змеей обвил сердце.

Даже в родительском доме мне нормально не пожить. Он ведь обязательно сюда заявится, чтобы опять показать свою силу. Что только он вправе решать уйти мне или остаться.

Глава 6

Отец встречал нас у ворот. Лицо его тоже было обеспокоенным, что ещё раз дало повод мне мысленно выругаться на Олега. Какого чёрта он творит?! Зачем вовлекает моих родителей? Прекрасно знает, что у отца сердце слабое. Хотя, если ему плевать на меня и ребенка, то на моих родителей и подавно.

Мысленно прокрутив все пять лет нашей совместной жизни, как ускоренную запись фильма, я вдруг отчетливо поняла, что Олег никогда меня не любил. Он всегда делал только то, что хотел, даже когда за мной ухаживал. Мое «нет» он совершенно не воспринимал. Я была для него трофеем, который он хотел и стремился завоевать любой ценой. Красивая кукла в его коллекции. Вот он и решился на третий брак.

А я, глупая, наивная девчонка, верила, что он и вправду в меня влюбился. Верила в сказки про принца и принцессу.

Оказалось, всё до примитивизма банально – я отличалась от других женщин, вешающихся ему на шею и готовых сразу прыгнуть в койку. Ему льстило, что он смог взять неприступную крепость. Завоеватель!

А потом всё произошло тоже банально – я ему надоела. Захотелось разнообразия, вернуться к прошлой жизни, полной беззаботных развлечений.

Но и меня отпускать пока не хочет, ведь я с таким трудом ему досталась.

Ну ничего, поживет без меня месяц, другой, вкусит свободной жизни полной грудью и забудет свой «трофей». Как и предыдущие два брака. Эта мысль принесла неожиданное облегчение.

И я научусь жить без него. Забуду. К тому же я теперь не одна – у меня есть мой ребенок. Моя маленькая надежда. И я сделаю всё для его счастья!

Мы уже практически были у дома, как отец, не выдержав, пошёл к нам навстречу. Крепко обнял меня и с нескрываемым волнением посмотрел на мой пока что плоский живот.

– Это правда? У меня будет внук? – спросил он, едва сдерживая восторг. Его глаза светились счастьем.

– Да, пап, – улыбнулась я, чувствуя, как к горлу подступает ком.

– Ну наконец-то! А то я боялся, что не дождусь, – обрадовался он и снова обнял меня. – Олег небось тоже рад? От прошлых жен, насколько я знаю, детей у него нет, а тут ты ему такое чудо подарила.

При этих папиных словах мама как-то странно отвела взгляд, словно ей стыдно. Может, ей не по себе, что нам придётся врать отцу по поводу моей разрушенной семейной жизни? Что я вернулась домой не с радостной новостью, а с разбитым сердцем?

Меньше всего я хочу расстраивать папу, но когда-нибудь он должен узнать правду. Лучше сейчас и от меня, чем ему объявит об этом Олег, добавив ещё кучу гадостей в мой адрес.

Вот только глядя на счастливое, сияющее лицо отца, я так и не решилась ему сказать правду. Не могу… не сейчас… Но и врать тоже не стоит. Лучше пока отложить этот разговор. Найду подходящий момент…

– Пап, я устала, хочу полежать, – попросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее.

– Конечно-конечно, пойдем, родная, – засуетился отец, бережно взяв меня под руку. – Идём, мать с утра блинов напекла, а я из погреба три разных варенья достал. А ещё у меня мёд есть, настоящий, липовый…

Папе нравилась деревенская жизнь, это была его инициатива – переехать сюда из душного города, подальше от суеты. И мама, как верная жена декабриста, последовала за ним. Несмотря на то, что город она любила больше деревни.

– А это кто такой? – спросила я у отца, заметив высокого, широкоплечего мужчину, шагающего к нам, пока мы направлялись по дорожке к дому моих родителей. Одет он был просто – джинсы и голубая рубашка с коротким рукавом.

Что-то неуловимо знакомое чудилось мне в его походке, в линии плеч, но я никак не могла вспомнить, кто это.

– Что, не узнала? – с веселым удивлением спросил отец. – Это ж Валерка! Вот тоже, наконец-то, приехал к родителям в отпуск, вырвался из своей Москвы.

– Валерка? Серьезно? Это Валерка? – удивлённо прошептала я, остановившись как вкопанная.

Валера – мой друг детства. Мы не виделись целую вечность – лет с пятнадцати, наверное. Когда-то, приезжая к бабушке и дедушке на лето, мы с ним были не разлей вода. Он – загорелый, простой деревенский парень, я – бледная городская девчонка.

Вместе мы исследовали все окрестные леса и поля: ловили лягушек и ящериц, лазили по колючим кустам боярышника, воровали сладкие кукурузные початки с колхозных полей, купались в местном пруду до посинения.

Ах, детство, беззаботность, смех…

И тут я его не узнала! Как же время летит! Он так изменился.

Мужчина подошёл ближе. Теперь я могла лучше рассмотреть его. Высокий, широкоплечий, с лёгкой щетиной на лице. Короткие русые волосы, немного выгоревшие на солнце.

Надо же, как он вырос, возмужал! А когда-то был худеньким мальчишкой, ниже меня ростом. Таким неуклюжим и забавным.

– Привет, – сказал он низким голосом с хрипотцой, останавливаясь перед нами. В карих глазах, словно солнечные зайчики на воде, плясали весёлые искры

– Привет, – тихо ответила я, чувствуя, как щёки невольно заливаются краской.

Ну и ну, вот это встреча! Кто бы мог подумать, что мы увидимся снова. И каким он стал. Совершенно другим. Внутри ёкнуло давно забытое чувство.

– Ты торопишься куда-то? – поинтересовался отец у Валеры, дружески похлопывая его по плечу.

– Нет, дядь Вить. Просто Женю увидел, захотел поздороваться, – ответил он, не отрывая от меня взгляда и сияя добродушной, немного смущённой улыбкой.

Интересно, что он сейчас обо мне думает? Много помнит из нашего детства? Наверное, я для него теперь просто знакомая из прошлого.

– Тогда заходи в гости, пообщаетесь, – предложил папа, приглашающе махнув рукой в сторону дома. – Мать как раз блины напекла.

По недовольному лицу мамы было заметно, что ей не нравится эта затея, но перечить отцу она не стала.

Мы сидели на уютной кухне моих родителей, пили чай с ароматным малиновым вареньем, ели румяные блины. Валера охотно рассказывал о себе. Живёт в Москве, занимается бизнесом, связанным с IT-технологиями. Был женат, сейчас в разводе, платит алименты. Похоже, у него тоже не всё гладко в личной жизни.

Глава 7

«Мама!» – мысленно простонала я. Зачем она это делает? Что на неё нашло? Почему она так защищает Олега? Даже после того, что я ей рассказала.

Отец, заметив перемену в моём настроении, нахмурился, переводя взгляд с меня на жену.

– Ты чего это, Галя? – спросил он мою мать, в его голосе слышалось недоумение.

– Да так, ничего, – буркнула мама, снова отворачиваясь к окну. Её плечи были напряжены.

Вдруг она встрепенулась и даже привстала, чтобы лучше рассмотреть что-то вдалеке за окном.

«Что там такое?» – подумала я, тоже посмотрев в окно, но ничего, кроме цветущих кустов пионов у забора и детей играющих у дороги, не увидела.

Вскоре, однако, мы все услышали звуки приближающейся машины. Знакомый звук мотора.

По светящемуся лицу мамы я сразу поняла, что приехал Олег. Она тут же встала и быстро пошла встречать зятя, не обращая на нас никакого внимания. Как будто он – самый дорогой гость!

Олег всегда ей очень нравился. Со дня нашей свадьбы она все уши мне прожужжала о том, какой он замечательный, как мне повезло и что я должна держаться за такого мужа руками и ногами. В последние годы она, правда, маленько утихомирилась, благодаря отцу, который тоже устал от её бесконечных дифирамбов зятю. Но сегодня мама опять ведёт себя так, словно Олег ей роднее меня.

От этой мысли стало горько. В глубине души я всегда надеялась, что всё же мама меня любит больше. Ведь я – её родной ребенок, а не Олег!

Я вцепилась в край стола напряженными пальцами. Мне ужасно не хотелось видеться с мужем. Внутри меня всё кипело от злости и негодования.

Только я в компании родных людей и друга детства немного расслабилась и забыла о том, что сегодня произошло, как он зачем-то своим появлением снова напомнил.

Вот зачем он приехал? Чтобы что? Оправдаться перед моими родителями? Устроить сцену?

Моё нервозное состояние заметили папа и Валера.

Валера деликатно кашлянул и поднялся из-за стола:

– Я, пожалуй, пойду.

– Да чего ты? Сиди! – тоже поднялся мой гостеприимный отец. – Поговорим ещё…

– Нет-нет, у меня ещё дел много, родителям дров наколоть надо. Тёте Гале спасибо за блины. Женя, приятно было увидеться. – Он посмотрел на меня с сочувствием.

– Я тоже пойду! – не выдержала я, вскакивая. – Папа, калитка на заднем огороде ещё целая?

Я помнила, что папа хотел менять забор вокруг огорода, а калитку, ведущую к речке, совсем убрать.

– На месте ещё, – ответил отец, удивлённо поднимая седые брови. – А ты-то куда собралась?

– Прогуляться хочу, – сухо ответила я, быстро обуваясь в сенках.

– А что я мужу твоему скажу? – спросил отец, хмурясь.

– Так и скажи, ушла гулять, когда вернётся, не знаешь.

– А если искать тебя пойдёт?

– Пусть поищет, я деревню лучше него знаю, – бросила я через плечо, выходя из дома.

Отец лишь покачал головой, но вразумлять меня не стал.

Я слышала, как мама о чём-то тихо говорила с Олегом за воротами. Прислушиваться не стала. Не хочу слышать его лживые оправдания и напутственные речи моей мамы. Наверняка сейчас учит его, как со мной себя вести, чтобы заставить меня вернуться.

Быстро пройдя через огород, я вышла через калитку, ведущую к речке. Там меня уже ждал Валера.

В детстве мы часто так сбегали, чтобы меня раньше времени домой не загнали.

– Ты чего, от мужа-то бегаешь? Поругались, что ли? – спросил Валерка, как только мы вышли за калитку. Смотрел на меня с любопытством.

– Я от него ушла, – честно ответила я, глядя на быстро текущую воду.

– А-а-а-а, теперь понятно поведение тёти Гали, – протянул Валера. – Она за него горой.

– Да, мама в Олеге души не чает, – горько усмехнулась я.

– Повезло Олегу. Меня вот тёща терпеть не могла, – сказал Валера, и мы оба рассмеялись.

– А причина какая? – поинтересовалась я, разглядывая прибрежные ивы, склонившие свои ветви к воде.

– Считала, что её дочка достойна какого-нибудь олигарха, а не простого деревенского нищеброда вроде меня.

– У тебя же свой бизнес?

– Увы, бизнес никогда не приносил таких доходов, о которых жена и тёща мечтали. Я объяснял им, что, чтобы получать хорошую прибыль, надо для начала хорошо вложиться. Но им хотелось всё и сразу. В общем, не выдержал я их давления и ушёл.

– Понимаю, – кивнула я.

– Ну а ты почему от мужа ушла? С доходами у него вроде всё нормально, я успел его машину разглядеть, – спросил Валера, оторвавшись от созерцания природных красот.

– Дело не в доходах… – начала я и тут же осеклась. – И вообще, я не хочу об этом говорить. Пойдем лучше на лодке покатаемся. Ах да, тебе же надо дрова колоть.

– О чём ты? Мы сто лет не виделись! Дрова подождут, – ответил он, улыбаясь.

Валера подал мне руку, чтобы помочь спуститься по крутой, заросшей травой тропинке к реке, где была привязана старая деревянная лодка с потрескавшейся краской.

Полуденное солнце скрывалось за лёгкими облаками, отчего день сегодня выдался не жарким. Воздух был наполнен ароматом цветущих луговых трав и речной тины.

Прекрасное место и время для прогулки!

Мы уселись в лодку, Валера взялся за вёсла. Всё как в детстве. Меня накрыло волной дежавю. Я снова окунулась в то беззаботное время, без взрослых проблем и переживаний. И мне ужасно не хотелось из этого состояния возвращаться.

Благодаря хорошему течению мы плыли довольно быстро, Валера лишь немного направлял лодку с помощью вёсел. Проплывали мимо рыбаков с удочками, с которыми мы с Валерой непременно здоровались. Мы всех знали, и они нас тоже. Их нисколько не удивляло, что мы плыли на лодке. Как будто не было тех прошедших лет, что мы не виделись. Словно это нормально, что мы сейчас вдвоём.

А вот то, что вдалеке на берегу стоял мой муж, вовсе было ненормально. И не лихо ведь было ему гнаться за нами на машине, обгонять, и теперь с суровым лицом встречать у реки.

От этой встречи я не ожидала ничего хорошего и первой моей реакцией было:

Глава 8

– Что случилось? – спросил Валера, оглядываясь. Увидев моего мужа, решительно шагающего к нам по берегу, он всё понял и с недоумением спросил: – Настолько не хочешь с ним встречаться?

– Не хочу! Разверни лодку, пожалуйста, – мой голос дрогнул. Только бы не разреветься. Я готова была на всё, лишь бы он выполнил мою просьбу.

– Здесь течение сильное, давай лучше к другому берегу причалим, – предложил Валера, оценивающе глядя на бурлящую под мостом воду.

– Давай, только быстрее! – заколотила я кулаками по своим коленям, видя, что Олег вот-вот дойдёт до нас.

В том месте, где мы сейчас плыли, река значительно сужается, и тут довольно мелко. Олегу ничего не стоит спрыгнуть в воду, схватить и подтянуть лодку к берегу. Он это сделает, я его знаю! Он всегда достигает цели любой ценой. Упрямый, как баран. А если он здесь, если он даже на реке меня догнал, значит, у него есть цель – вернуть меня. Только я до сих пор не могу понять, зачем? Что ему от меня нужно?

Валера быстро причалил лодку к противоположному берегу. Я, осторожно, держась за предплечье Валеры, вылезла и поспешила уйти в дачный посёлок, что находился здесь неподалеку.

Сильно быстро бежать я опасалась из-за беременности, а вот Олег мог, что он и сделал, преодолев мост буквально за пару минут. Нужно найти надёжное укрытие!

Я только-только забежала в посёлок, но ещё не успела скрыться на участке моей старой знакомой. В детстве мы приходили сюда за яблоками. Сейчас яблоневый сад хорошо разросся, превратившись в отличное место для пряток. Нужно лишь добраться до него.

Валера привязывал лодку, чтобы её не унесло течением, поэтому не сразу пошёл за мной и Олегом.

А Олег тем временем меня уже настиг. Резко схватив за запястье, он держал крепко, до хруста костей. Больно!

– Хватит бегать от меня! – прорычал он, его голос был полон злости.

– Отпусти! – сквозь зубы процедила я, пытаясь вырвать руку.

– Ну уж нет. Едем домой! – тоном победителя проговорил он и потянул меня за собой.

– Отпусти! Мне больно! – взвыла я, и слёзы сами собой брызнули из глаз. Ненавижу его! Ненавижу!

– Что тут происходит? Отпусти её! – раздался голос Валеры. Он, наконец, догнал нас.

– Ты ещё кто такой?! – гневно обернулся к нему Олег, притянув меня за талию и собственнически прижав к себе, словно обозначая свои права.

– Неважно кто. Ты ведёшь себя с девушкой непозволительно грубо! – холодно ответил Валера, его глаза метали молнии.

– Послушай ты, «неважно кто», я веду себя со своей женой так, как она того заслужила. И посторонним совать нос в мои с женой отношения не советую! – с гонором проговорил Олег. Видя, что я не оставляю попыток вырваться, он опять зарычал на меня: – Не дёргайся!

Его командный тон, раздавшийся прямо рядом с моим ухом, пробрал до мозга. Я даже зажмурилась, чтобы звон в голове прекратился. Вырываться перестала, понимая, что это бессмысленно, да и опасно. Только бы с ребёнком всё было хорошо!

Валера, безусловно, был готов вступиться за меня кулаками, если до этого дойдёт, но я прекрасно знала, что он проиграет. Олег – бывший спортсмен, причём занимался боями без правил.

Валерке ни за что его не одолеть. Хотя габаритами они немного похожи, оба высокие, широкоплечие, но Олег всё же более накачан, да и опыта у него больше. Только драки мне сейчас не хватало!

– Ты боль ей причиняешь! Разве не видишь?! – снова вступился за меня Валерка, глядя на меня с беспокойством. – Отпусти её, и давай поговорим спокойно.

– О чем? О том, что ты любовник моей жены?! – зло усмехнулся Олег.

У меня от таких несправедливых обвинений чуть глаза из орбит не выпали.

– Что? Ты в своем уме?! – возмутилась я, подняв на него ошарашенный взгляд.

– Конечно, в своём, дорогая, – язвительно ответил он. – Думаешь, я идиот, не догадался, почему ты так часто в деревню повадилась ездить?

– Потому что огородный сезон начался, а у папы инфаркт не так давно был, тебе об этом хорошо известно! Ему противопоказаны физические нагрузки! Кто-то же должен моим пожилым родителям помогать? Кто, если не я!

Во мне всё кипело от злости. Как у него язык повернулся такое сказать?! Как он вообще мог про меня такое подумать?! Я так безумно любила его, а он… Эх, была бы я посильнее и не беременной, то сама бы ему врезала по лицу за такие ужасные и беспочвенные обвинения!

– Да-да, красивое оправдание, только я не поверю, – холодно ответил Олег.

– Что ты несешь? Мы сегодня с Женей впервые за десять лет увиделись! Спроси её родителей, они подтвердят! – возмутился Валера.

– Её родители так себе свидетели, будут покрывать дочь, – презрительно бросил Олег.

– Да как ты смеешь?! – взбунтовалась я.

Не знаю, откуда у меня взялись силы, или Олег ослабил хватку, но я всё же вырвалась и отбежала от него к Валере.

– Куда?! – гаркнул Олег и бросился за мной, но тут его остановил Валерка, крепко схватив за плечо.

Мой муж, появившийся как чёрт из табакерки, среагировал мгновенно: без предупреждения ударил Валеру кулаком в лицо.

Я вскрикнула от неожиданности и ужаса. Валера отшатнулся назад, но удержался на ногах.

Олег, тяжело дыша, сделал шаг вперёд, явно намереваясь ударить его ещё раз, но тут я снова закричала, на этот раз от страха за ребёнка – почувствовала и увидела, как по моим ногам потекла горячая кровь.

“Нет! Только не это!” – мелькнула паническая мысль.

Мир вокруг поплыл, перед глазами всё закружилось

Опомнившись, обнаружила себя на руках у Олега. Он нёс меня к машине через мост.

– Отпусти, – промямлила я, морщась от резко возникшей боли внизу живота. – Я никуда с тобой не поеду.

– Дура, я помочь хочу, – прорычал он, не сбавляя шага.

– “Спасибо”, уже помог, – со злостью произнесла я. – Если с ребёнком что-то случится…

– Ничего не случится, если будешь молчать и перестанешь бегать от меня, – процедил он сквозь зубы.

Глава 9

Олег привёз меня в больницу.

Меня тщательно осмотрела дежурная врач, хмуря брови и задавая много вопросов. Её взгляд был сёрьезным и сосредоточенным. Особенно её беспокоило моё кровотечение и нервозное состояние.

Меня отправили на УЗИ, чтобы убедиться, что с малышом всё в порядке. Долгие минуты ожидания, проведенные в этом кабинете, казались вечностью, сердце сжималось от страха, а в голове роились мрачные мысли.

К счастью, увидев на экране бьющееся сердечко, маленькую пульсирующую точку, символизирующую жизнь, я выдохнула с облегчением – он жив, мой малыш жив!

Но врач, несмотря на хорошие новости, с серьёзным выражением лица рекомендовала мне больше не отлучаться из больницы до конца выписки, строго-настрого наказав соблюдать постельный режим. Она подробно объяснила, что именно стресс и физические нагрузки снова спровоцировали угрозу выкидыша, и нужно максимально снизить любые риски.

Так как я была очень расстроена после всего произошедшего и всё время плакала, не в силах сдержать эмоций, мне вкололи успокоительное, и я снова оказалась в своей элитной палате под капельницей.

Измученная переживаниями, физически и эмоционально истощённая, я и сама не заметила, как провалилась в сон.

А когда проснулась, едва лишь открыв глаза и поняв где нахожусь, увидела, что капельницы уже не было, а в палате сидел Олег с телефоном в руках.

Судя по тому, как он быстро и сосредоточенно хмурясь, набирал пальцами текст, с кем-то оживлённо переписывался.

«Наверняка с ней, с этой белобрысой змеёй, со Светкой!» – сжигаемая пламенем ревности, подумала я про бывшую подругу, живо представляя их в постели. Стало до тошноты противно.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я его, с трудом преодолевая слабость и стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и безразлично, хотя внутри всё кипело от негодования.

Олег тут же убрал телефон в карман, и поднял голову. Его взгляд выражал недовольство, словно я его от чего-то очень важного оторвала.

– Вообще-то я твой муж, – холодно ответил он. Его голосом сейчас только заживо замораживать.

«Объелся груш»”, – хотелось бы мне ответить, выплеснуть всю свою ярость и боль, но я сдержалась, плотно сжав губы, чтобы не сорваться. – Я не хочу тебя видеть, – тихо, но твёрдо ответила ему, отворачиваясь к стене.

– Скоро уйду, не переживай, – проговорил он, и в его голосе, помимо раздражения, послышались нотки вины. – Мне надо было убедиться, что с тобой всё в порядке.

– Со мной всё в порядке, можешь уходить, – отчеканила я, с трудом сдерживая накатывающие слёзы.

– Давай поговорим спокойно, – настаивал он, поднимаясь с кресла и подходя к кровати.

– Зачем? И так уже всё ясно, – отрезала я, до сих пор не желая смотреть на него.

– Ничего не ясно. Я тебе сказал, что ты никуда не уйдёшь. У нас будет всё по-прежнему, – с какой-то деланной, фальшивой уверенностью заявил он, и я почувствовала, как меня начинает трясти от злости.

– С чего ты это взял? – горько усмехнулась я, поворачиваясь к нему. – У нас никогда теперь не будет по-прежнему. Всё разрушено, сломано твоей ложью и предательством!

– Кто бы говорил, дорогуша, – ехидно щурясь произнёс он, скрестив руки на груди. – Ты первая завела на стороне любовника!

Его слова, словно отравленные стрелы, вонзились мне в сердце, каждое – точно в цель. Лицо его исказила гримаса ярости, желваки играли на скулах.

«Что? Ты опять?» – прошептала я.

Неужели он и вправду приревновал меня к Валерке? Я-то надеялась, что это он со злости ляпнул сегодня у реки, не подумав.

– Всё это время ты повадилась ездить в эту свою деревню, – продолжал он, не замечая моего потрясения. – Приезжала оттуда якобы уставшая, но довольная, сияющая. У нас с тобой когда в последний раз была близость? Вспомни! – потребовал он ответа, сверля меня пронзительным взглядом.

«Когда это было?..» – повторила я про себя, как эхо, пытаясь собраться с мыслями.

Я начала вспоминать, когда у нас была последняя близость, учитывая, что неделю я пролежала в больнице, а он якобы был в командировке. В голове проносились картины последних недель – изнуряющая работа на огороде под палящим солнцем, постоянная усталость, бесконечные поездки к родителям.

Это было три недели назад, – произнесла я наконец, с замиранием сердца ожидая его реакции, словно приговор.

– Вот именно! Три недели! И так было два месяца! А как мы жили с тобой до этого? Чуть ли не каждый день! – взорвался он, голос его срывался на крик. – А теперь что? Ты охладела ко мне, постоянно уставшая. Все силы тратила на любовника! Наконец-то я его увидел. С трудом сдержался, чтобы не убить. Просто сидеть из-за такого дерьма не хочется. – с особым презрением выплюнул он последние слова.

Меня словно ледяной водой окатили. По телу пробежала дрожь, в горле встал ком. Я хорошо запомнила этот период: проводив мужа на работу, быстренько собиралась и вызывала такси. Приезжала в деревню и сразу шла в огород, чтобы помочь посадить грядки, а потом – бесконечная прополка, полив под палящим солнцем. Спина болела так, что порой не могла разогнуться. Мне хотелось максимально помочь своим пожилым родителям.

Отец был тяжело болен, ему требовался постоянный уход. Мама тоже выбивалась из сил с хозяйством и уходом за ним. Она ещё и козу завела, чтобы поить отца свежим молоком, так как он сам просил. В общем, было нелегко.

Затем я торопилась вернуться домой, ещё и продукты с огорода с собой везла – свежие овощи, зелень, – чтобы накормить мужа вкусным, свеженьким салатиком.

А он! Он решил, что я попросту не хочу его, потому что у меня на стороне есть любовник!

Я была в шоке. Как он мог меня в этом обвинить, даже не попытавшись понять, что происходит? Слёзы жгли глаза, подступали к горлу, но я с трудом сдерживала их, не желая показывать мужу свою слабость, давать ему повод добить меня.

– Хочешь сказать, все твои похождения налево – это ничто иное, как просто месть? – едва сдерживая нервный, почти истерический смех, спросила я. Голос мой дрожал, несмотря на все попытки сохранить хоть какое-то подобие спокойствия.

Глава 10

– Зачем? Зачем тебе это нужно? – с недоумением спросила я, не понимая, чего он добивается.

Олег тяжело вздохнул и, проведя рукой по волосам, уселся обратно в кресло и откинулся на спинку. Было заметно, что он о чём-то усиленно думает, борясь с собой, взвешивая каждое слово. Внутри меня нарастала тревога.

– Мой отец смертельно болен, – начал говорить Олег, избегая моего взгляда, нервно теребя обручальное кольцо на пальце. Его голос был тихим, хриплым, словно он с трудом подбирал слова, словно каждое слово давалось ему с огромным усилием. – Он недавно вызвал меня и брата к себе и сказал, что составил завещание. Львиную долю своего состояния, все свои заводы и миллионы, он оставляет тому, кто первый обрадует его наследником.

– Ах, вот в чём дело, – горько усмехнулась я, чувствуя, как во мне поднимается волна жгучей горечи и ледяного разочарования. – Значит, тебе нужен наследник, только ради этого ты хочешь сохранить семью. Ради денег отца.

Олег резко поднял голову и посмотрел на меня так, словно я была преступницей, пойманной с поличным, его глаза были холодными, жёсткими, как лёд.

И вдруг, с какой-то извращённой, пугающей уверенностью, заявил:

– Я прекрасно знаю, что этот ребёнок не мой. Но ты будешь об этом молчать, ясно?

– Что? – едва слышно выдохнула я, приподнявшись в кровати. Внутри всё сжалось от жгучей обиды.

– У меня было много женщин до тебя, и ни одна не беременела. С тобой мы прожили пять лет, тоже ни одной беременности. И тут ты повадилась часто ездить в деревню. Вскоре вдруг выясняется, что ты в положении. И при этом промолчала, не сообщила мне. Даже про больницу не сказала. Как долго ты собиралась это скрывать?

– Я… я хотела сделать тебе сюрприз, сообщить лично, когда всё будет хорошо, когда буду уверена, что с малышом всё в порядке. – с трудом проговорила я сквозь слёзы, которые, как бы я ни старалась сдерживать, снова покатились по щекам.

– Ну да, сюрприз, – с едкой иронией произнёс он, отведя взгляд в сторону окна. – Как бы то ни было, ребёнок мне нужен. Он будет записан на мою фамилию. Но ты будешь молчать, кто его настоящий отец. Никто не должен знать правду. Это моё условие.

Я онемела от возмущения. Душа разрывалась на части. Мне так захотелось закричать ему:

«Как ты можешь говорить мне такое?! Как ты можешь мне не верить?! Ребёнок твой! У меня не было других мужчин кроме тебя!»

Но я промолчала. В этот момент я отчётливо поняла, что наш брак, наша любовь – лишь мираж, иллюзия, красивая сказка, которая только что развеялась, как дым, оставив после себя лишь пепел разочарования и горечи.

– Давай заключим сделку, – продолжил Олег деловым, ледяным тоном, отстранённо и равнодушно, словно мы обсуждали не нашу разваливающуюся семейную жизнь, а какой-то бездушный бизнес-проект. – Мы живём с тобой, как ни в чём не бывало, играем роли любящих супругов, создаём для всех видимость нормальной, счастливой семьи. Рождается ребёнок, после смерти отца я получаю наследство, и мы с тобой тихо-мирно разводимся. Без скандалов, истерик и взаимных упрёков. Естественно, я щедро компенсирую тебе все неудобства, так сказать за моральный ущерб и вынужденное молчание. Ты ни в чём не будешь нуждаться. Купишь шикарную квартиру и будешь спокойно жить там со своим… – он запнулся, нахмурился, промолчал, чтобы не сказать грубого слова, с презрением скривив губы, но я прекрасно поняла, что он хотел сказать: «…со своим бастардом».

Эта недосказанность, это скрываемое презрение, сквозящие в каждом его слове, в каждом жесте, ранило меня ещё больнее, чем любые, самые жестокие оскорбления.

Я смотрела на него широко раскрытыми, полными слёз глазами, не веря своим ушам.

То есть он все эти годы, что мы были вместе, считал себя бесплодным и молчал об этом! Боялся признаться? Стыдился? Или просто не доверял мне настолько, чтобы поделиться такой важной, такой интимной информацией? И при этом ни разу не обследовался, не пытался что-то изменить, решить эту проблему, даже не заикнулся об этом. Неужели наша любовь, наше доверие были настолько хрупкими, настолько поверхностными?

Как он может так спокойно, так уверенно, с таким ледяным спокойствием заявлять, что ребёнок не от него, после всего, что между нами было? После всех наших ночей, наполненных любовью и нежностью, после всех наших клятв в вечной любви и верности? После того, как мы вместе строили планы на будущее. Как он так может?

Ну что ж, раз он так в этом уверен, раз предпочитает верить в свою ложь, а не в мою любовь, пусть так и считает.

Я не собираюсь унижаться перед ним, оправдываться, как школьница, переубеждать, доказывать, что я не виновата. Это выше моих сил.

Я устала от его лжи, от его беспочвенных подозрений, от его леденящего душу равнодушия. Я лишь хочу забыть его, стереть из своей памяти. Хочу разойтись и как можно скорее, вычеркнуть его из своей жизни навсегда. Начать новую жизнь с чистого листа, ради себя и ради своего ребенка, которому нужен не циничный и расчётливый отец, а любящая и заботливая мать.

Но судя по всему, он меня так просто не отпустит. Он мёртвой хваткой, как голодный зверь, вцепился в миллионы своего отца и ни за что не позволит, ни за что не простит мне, если он их потеряет из-за меня.

Я стала для него всего лишь разменной монетой в его беспринципной игре за наследство, пешкой в его грязных, меркантильных интересах.

Что же мне делать? Как вырваться из этой ловушки?

– А если у твоего брата уже есть ребенок? – задала я вопрос, осторожно подбирая слова, пытаясь достучаться до него, вразумить.

– Нет у него детей! Я в этом абсолютно уверен! Я проверял! Всю информацию прошерстил о нём, каждый шаг отследил! – почти прокричал он, злобно сверкнув глазами, как разъярённый тигр. – У меня первого родится наследник! Я первым выполню условие отца и получу всё, что мне причитается!

На лбу его выступили крупные капли пота, а скулы заострились, делая его похожим на загнанного, обезумевшего зверя, готового на всё ради достижения цели.

Глава 11

Олег ушёл, оставив в моём сердце зияющую рану, словно он вырвал оттуда кусок, оставив лишь пустоту и боль.

Никогда не думала, что такое когда-нибудь со мной произойдет. Я настолько была уверена в своей беззаботной, счастливой судьбе, в нашей любви, что оказалась совершенно неготовой к такому резкому, жёстокому кульбиту.

Судьба меня словно встряхнула, сорвав с меня розовые очки и грубо, безжалостно привела в чувство: «Хватит верить в сказку, которую сама себе придумала, глупая девчонка!»

Да, именно так я себя сейчас чувствовала – наивной дурочкой, которую ткнули носом в её собственную глупость.

Жёсткий жизненный урок пошёл, наверное, на пользу – я изменилась. Теперь я не наивная, витающая в облаках дурочка, а умная, взрослая женщина, которая должна думать не о себе, а о малыше, о его будущем.

Я должна переступить через своё эго, засунуть обиду куда подальше и действовать точно так же, как Олег – с холодным расчётом.

Неприятно это осознавать, но он прав, говоря, что на зарплату учительницы мне будет сложно прожить одной с ребёнком. К тому же, мои родители – пенсионеры, им тоже надо помогать не только с огородом, но и финансово.

Я переморщусь, перетерплю это вынужденное соседство с когда-то любимым, а теперь с ненавистным мужчиной, но зато, когда этот кошмар закончится, я стану независимой от него. Я и мой малыш.

Мне в палату принесли ужин. Так как у меня теперь строгий постельный режим, то и трапезничать мне велено только в палате.

Медсестра, улыбчивая женщина средних лет, приподняла мне головной конец кровати и поставила прикроватный столик. Еда, естественно, тоже для беременных – никаких вредных продуктов, только полезное и питательное.

Вот только аппетита у меня совсем не было, несмотря на то, что ужин был вполне приемлемым: тушёная индейка с гречкой и овощами, какао и небольшая, свежая булочка.

Опять же, настроив себя, что я должна думать в первую очередь не о себе, а о ребёнке, пересилила себя и, наколов на вилку кусочек цветной капусты, отправила себе в рот. С неохотой прожевала, стараясь не думать о том, что происходит в моей жизни. Точно так же проделала со всеми овощами и вскоре дошла до индейки с гречкой.

Правильно говорят: «аппетит приходит во время еды». Увлекшись, я и не заметила, как съела всё. У меня даже настроение немного улучшилось, и на какое-то время я перестала думать об Олеге, о его предательстве, унизительном предложении и о бывшей подруге, которая, как оказалось, вовсе не была подругой.

Но, увы, такое состояние безмятежности продлилось недолго – бывшая подруга напомнила о себе, позвонив.

Увидев на дисплее её номер, меня затошнило. Пришлось собрать всю силу воли, чтобы вся только что принятая пища не вышла обратно.

«Что ещё нужно этой змее? И почему я её номер до сих пор не заблокировала?!» – с раздражением подумала я.

Я не стала отвечать, сбросив её вызов, и сразу же отправила номер в чёрный список.

– Пошла к чёрту, дрянь, – прошептала я вслух, с чувством глубокого удовлетворения убирая телефон на тумбочку. Откинувшись на подушку, легко выдохнула.

Ну вот, стало легче, и тошнота сразу прошла. Надо нещадно избавляться от вещей, которые тебя раздражают, к лживым людям это тоже относится.

Убрав столик с кровати, я взяла брошюру с полки, которую, очевидно, оставили здесь специально, ведь в ней всё про беременность, роды и уход за малышом в первые недели его жизни.

Чтение снова помогло мне отвлечься, но опять ненадолго, потому что вошла медсестра и сообщила, что ко мне посетитель.

Интересно, кто это?

Только я хотела спросить об этом, как медсестра вышла и вместо неё вошла Светка.

Схватившись за кружку, из которой недавно пила какао, я с трудом удержалась, чтобы не запустить ею в эту змею, посмевшую переступить порог моей палаты.

Стало жаль здешнюю утварь, ведь не только кружка разобьётся, но и дверь с полом испачкаются остатками какао, а значит, работы санитарке прибавится.

«Не стоит она того», – подумала я, сдерживая себя из последних сил. – Что тебе нужно? – сквозь зубы процедила я, отодвигая от себя кружку, от греха подальше.

– Пришла навестить подругу, – мило улыбнулась она, поднимая полупрозрачный пакет, сквозь который виднелись яркие, сочные фрукты. Эта фальшивая улыбка, эта наигранная забота вызвала у меня новый приступ тошноты. – А что, разве нельзя? Посещения здесь разрешены, я узнавала, – добавила она с приторной сладостью в голосе.

Лживая дрянь! Пришла покрасоваться, позлорадствовать?!

– Пошла к чёрту! – снова сквозь стиснутые зубы прошипела я, чувствуя, как бешено пульсирует кровь в висках.

Сдерживать бушующий внутри ураган злости, обиды и отчаяния становилось всё сложнее, но я из последних сил старалась сохранять хоть какое-то подобие самообладания.Лишь бы не видеть перед собой это лицемерное, самодовольное лицо, лишь бы избавиться от этого раздражающего фактора, этой змеи в обличье моей бывшей, так называемой, подруги!

– Да ладно тебе! Хватит строить из себя жертву! – с наигранной беспечностью произнесла она, нагло проходя к моей тумбочке и ставя на неё пакет. Эта показная забота, эти фрукты – всё это казалось таким оскорбительным, словно она насыпала соль на мою зияющую рану. Я толкнула пакет, выместив на нём злость. Он упал на пол, выронив пару яблок. Довольное выражение лица Светки изменилось, но тон оставался прежним. – Да успокойся уже. Давай поговорим, как взрослые люди, – добавила она как ни в чём не бывало, и это неестественное спокойствие, эта демонстративная уверенность в себе ещё больше выводили меня из себя. Отойдя к креслу, она плавно, грациозно уселась в него, элегантно закинув ногу на ногу, словно хозяйка положения, словно она была здесь желанным гостем, а не виновницей всех моих бед. – Ну как ты себя чувствуешь? Рассказывай, что врачи говорят? Как малыш? – произнесла она снова мило улыбнувшись.

И в этой улыбке сквозило нескрываемое торжество, злорадство, словно она наслаждалась моей болью.

Глава 12

«Что? И она туда же?» – поразилась я, чувствуя, как новый, острый укол боли пронзает моё и без того израненное сердце. «Даже она не верит, что я беременна от Олега. Это что такое происходит? Какой-то кошмарный, безумный заговор?»

Чувство нереальности происходящего, словно ледяная рука, сдавливало горло, мешая дышать, лишая голоса.

Видя моё ошеломление, Светка, словно хищная кошка, играющая с пойманной мышкой, самодовольно улыбнулась и продолжила, растягивая слова, словно наслаждаясь каждым мгновением моего унижения:

– Я ведь тоже когда-то верила в твои слезливые рассказы про безумную, всепоглощающую любовь к мужу. Но, побеседовав с ним лично, поняла, что ты вовсе не такая уж кроткая овечка, какой прикидывалась все эти годы. Тихоня, ещё та! – Она сделала паузу, выжидающе глядя на меня, а затем, прищурившись, с издёвкой в голосе спросила: – Ну давай, рассказывай, от кого на самом деле бэбис? Не томи. Наверняка от какого-нибудь загорелого, деревенского красавчика. Как его зовут?

– Пошла вон, – с трудом выдавила я, чувствуя, как дрожит голос от сдерживаемой ярости.

– Ох, ну ладно. Вижу, сегодня разговор по душам у нас не получится, – разочарованно протянула Светка, поднимаясь с кресла. – Я приду завтра. Надеюсь, завтра ты будешь в более добром расположении духа и более разговорчива. И да, не думай, что я смирюсь с тем, что Олег с тобой не хочет разводиться. Я всё равно добьюсь своего. Он будет моим. – Добавила она, подходя к двери. Её слова прозвучали как не подлежащий обжалованию приговор.

Бывшая подруга взялась за дверную ручку, и я, неожиданно для самой себя, остановила её вопросом:

– Как давно ты с ним?

Внутри всё похолодело, замерло в ожидании ответа. Не знаю, зачем я спросила. Возможно, мной двигало не столько любопытство, сколько болезненное желание заглянуть в бездну предательства, измерить всю глубину обмана, в котором я жила.

Как долго они встречалась за моей спиной, шепчась, строя планы? Как долго я жила в этом выдуманном, иллюзорном мире, убаюканная ложью, принимая фальшивые улыбки и пустые слова за чистую монету?

Я просто хотела знать правду, какой бы горькой она ни была. Мне это необходимо. Необходимо, чтобы жить дальше, с гордо поднятой головой и чистой совестью.

– Ох, ты хочешь знать всю историю наших отношений? – с наигранной драматичностью спросила Светка, медленно и вальяжно возвращаясь к креслу, устраиваясь в ещё более удобной, расслабленной позе, словно собираясь рассказывать длинную и захватывающую сказку на ночь. – Ну, начнём с того, что твой, с позволения сказать, муж всегда мне нравился. Он такой мужественный, красивый… – Она сделала многозначительную паузу, следя за моей реакцией. На моём каменном лице не дрогнул и мускул, хотя только мне известно, чего мне стоило держать себя в руках. Светка продолжила: – Я, конечно, долго сдерживалась, потому что мы с тобой подруги. Но я каждой клеточкой своего тела чувствовала, что он тоже неравнодушен ко мне. Да-да, не смотри так на меня. Женщина всегда чувствует, когда нравится мужчине. Согласись. А тут получилось так, что ты попала в больницу, и сама дала мне ключи от квартиры. Я приехала, открыла дверь. Хотела взять твои вещи, честное слово! Я никак не ожидала увидеть его там! Он вышел из душа. Такой обнажённый, сексуальный…

– Давай без подробностей!, – резко оборвала я её, чувствуя, как тошнота снова подступает к горлу.

Светка невинно улыбнулась, словно извиняясь, но в то же время, не скрывая своего торжества.

– Ну, хорошо. В общем, я, как и любая нормальная женщина на моём месте, не удержалась. Да и он, как ты уже поняла, был не против. – быстро добавила она, чтобы я снова её не прервала. – Она снова выдержала паузу, а затем, понизив голос, словно доверяя мне страшную тайну, с притворной печалью в голосе, добавила: – Когда я сказала ему о твоей беременности, он мгновенно переменился в лице. Побледнел, словно полотно. Тут-то и выяснилось, что он бесплоден. Представляешь? Какой удар! – Она замолчала, выжидающе глядя на меня, наслаждаясь произведённым эффектом. – Ну, так что, теперь расскажешь, кто на самом деле отец ребёнка? Давай, поделись со мной по старой дружбе. Не стесняйся.

Ярость, горячая и обжигающая, кипела внутри, с новой силой разжигая желание схватить кружку и швырнуть в эту самодовольную, лживую физиономию, разбить её вдребезги, как и мою жизнь.

– Какая же ты лживая, двуличная дрянь! – выкрикнула я, не в силах больше сдерживаться. – Я ведь верила тебе! Верила вам обоим!

Самообладание, которое я так старательно пыталась сохранить, разбилось, словно тонкий хрусталь. Меня трясло от отвращения к этой гадкой, подлой женщине, сидящей напротив с самодовольным видом.

– Ой, только давай без этих душещипательных сцен, – с пренебрежением произнесла Светка, закатив глаза. – Каждый живёт так, как может и совершает поступки, удобные только ему. Это закон жизни, милочка! Выживает сильнейший.

– То есть ты возомнила себя хищницей? Охотницей на чужих мужей?!

Светка нагло усмехнулась, играя прядкой своих волос.

– Ох, Женька, Женька. Какая же ты всё-таки наивная. Словно из позапрошлого века вышла. Да кого и когда печать в паспорте останавливала! Наивная дурочка, думала, что он твой навеки? Ну, муж он тебе, и что? Это ненадолго. Вот увидишь.

– Разговор окончен, – сухо произнесла я, наконец-то взяв себя в руки. – Убирайся.

Светка, на удивление, не стала больше ничего говорить, молча встала, и, бросив на меня последний, полный злорадства взгляд, направилась к двери. Звук её высоких каблуков, казался мне похоронным маршем по нашей когда-то крепкой, как я думала, дружбе.

Когда дверь за ней захлопнулась, я, обхватив голову руками, беззвучно заплакала.

Всё-таки Светке удалось вывести меня из себя. Хорошо хоть я не расплакалась при ней, а то представляю, как бы она торжествовала.

Не знаю, что во мне вдруг щёлкнуло, словно какая-то невидимая пружина лопнула, я вскочила, схватила с тумбы керамическую кружку, и с криком, швырнула её в дверь, за которой только что исчезла бывшая подруга.

Глава 13

Странно, но мне почему-то не хотелось видеть даже родную мать.Мне хоть и стало легче, но ненадолго. Мысли путались, внутри всё ещё бурлила неприятная смесь обиды, злости и какой-то щемящей пустоты. Словно кто-то вырвал кусок души. Собравшись с силами, я тяжело вздохнула и тихо ответила медсестре:

– Хорошо, пусть мама войдет.

Через минуту появилась мама. Её лицо было серьёзным, я бы даже сказала, расстроенным, похоже, она до сих пор переживала за меня. В руках она держала пакет с фруктами.

Заметив лежащий на полу пакет и осколки кружки, мама нахмурилась.

– С кем ты воевала? – удивлённо спросила она.

– Да так, приходила тут одна пренеприятнейшая особа, – процедила я сквозь зубы, всё ещё чувствуя, как внутри поднимается волна гнева.

– Светка что ли? – догадалась мать. Видя мою реакцию, добавила: – Надеюсь кружку ты ей об голову разбила?

Я невольно улыбнулась, представив эту сцену. Эх, надо было и впрямь так сделать. Но тогда она и заявить на меня могла, с неё станется! Ещё мне разборок в полиции не хватало для полного счастья.

– Мама, давай не будем об этом, пожалуйста, – попросила я. Мне не хотелось вновь переживать всё это.

– Ну хорошо, – вздохнула мама, решив не настаивать. Она прошла к тумбочке, поставила свой пакет с фруктами и подняла упавший, собрав все яблоки. – Ну как ты себя чувствуешь? – спросила она, её голос стал мягче, в нём появились нотки заботы.

– Не знаю… – вздохнула я, слова застряли в горле.

Мне вдруг стало страшно и невыносимо одиноко. Я почувствовала себя маленькой, потерянной девочкой, которой нужна защита и поддержка.

Мне так захотелось поделиться с родным человеком, найти утешение в материнских объятиях! Но тяжелый ком в горле мешал говорить, а страх быть непонятой, осуждённой, сковывал. Не хотелось никому рассказывать о том, что произошло, бередить ещё не зажившие раны души. Но жгучая потребность выговориться, наконец, пересилила здравый смысл.

– И хорошо, и плохо, – тихо произнесла я, оценив своё нынешнее положение.

– Что это значит? – спросила мама, усаживаясь в то же кресло, где совсем недавно сидела Светка.

Этот факт неприятно кольнул, словно предательство подруги отразилось и на кресле. Меня передернуло.

С усилием проглотив комок в горле, я начала говорить:

– Мам, Олег считает, что ребёнок не от него, – каждое слово давалось с трудом, как будто приходилось выталкивать его из самой глубины израненной души.

Мама резко изменилась в лице, её глаза расширились.

– А ребенок от него? – спросила она внезапно, с какой-то странной интонацией, которая одновременно удивила и глубоко обидела.

– Мам, и ты туда же! – всхлипнула я, резко отвернувшись к стене. Слёзы снова хлынули ручьём, а я уже надеялась, что не буду плакать.

Нет, это точно какой-то вселенский заговор. Все мои родные и близкие точно сговорились против меня. Почему все считают, что я беременна не от мужа?!

От такой жгучей, невыносимой несправедливости хотелось кричать на весь мир, до хрипоты, до потери голоса, доказывать всем и каждому, что это неправда, что я любила мужа и никогда, никогда ему не изменяла!

– Так ребенок от Олега или нет? – настаивала мать, её голос, наполненный нетерпением и подозрением, резал по живому, словно нож.

Я повернулась к ней, с трудом сдерживая рыдания.

– Ну хоть ты, пожалуйста, не обижай меня, – прошептала я, голос дрожал, прерывался всхлипами. – Как ты можешь так про меня думать? Я же твоя дочь!

Я не понимала, почему меня так разрывает изнутри. Ладно бывшая подруга мотала нервы, имея наглость меня в измене мужу обвинять. С этим я уже почти смирилась. Но то, что теперь в измене меня подозревает и родная мать! Это было выше моих сил. Это было как предательство, низкий удар в спину от самого близкого человека. От того, кто должен был поддержать, защитить, поверить.

Я пожалела о том, что решила ей высказаться. Лучше бы молчала, притворилась, сказала бы, что у меня всё хорошо. Хотя мама, как никто другой, всегда меня чувствовала, особенно мои эмоции. Так что вряд ли бы она поверила.

– В том-то и дело, что ты – моя дочь, – с невыразимой грустью проговорила она, отведя глаза.

– Что? – ошеломленно прошептала я. Рука, вытирающая слёзы, замерла на полпути. – Мам, ты о чём вообще?

Укол ледяного сомнения кольнул меня в самое сердце. Мама до сих пор не смотрела на меня, её взгляд был устремлён куда-то в пустоту, как будто ей было невыносимо стыдно. В комнате повисла тяжёлая, гнетущая тишина.

– Да так, не бери в голову, – пробормотала она, но в её голосе слышалась фальшь.

– Нет, мам, что-то не так, я чувствую. Скажи мне, – настаивала я. Предчувствие чего-то ужасного, непоправимого, заставляло сердце биться чаще.

Мама, наконец, посмотрела на меня. Её взгляд был виноватым, полным какой-то невысказанной муки. Она тяжело вздохнула, словно на её плечах лежала непосильная ноша.

– Ладно. Рано или поздно, ты бы всё равно узнала, – махнула она рукой, бессильно отвернувшись к окну, как будто хотела отгородиться от меня, от этого тяжелого разговора. – В общем, твой отец, он тебе неродной.

Это было как гром среди ясного неба. Как удар под дых. Мир вокруг потемнел, покачнулся, земля ушла из-под ног. Такая невероятная, чудовищная новость никак не вписывалась в мои представления о семье, о моей жизни. Она разбивалась вдребезги о мою любовь к отцу, о его заботу, о все те годы, которые мы прожили вместе, как одна семья. Всё, во что я верила, рушилось на глазах.

– Скажи, что ты шутишь, – прошептала я. – Мама, пожалуйста, скажи, что это неправда, – цеплялась я за последнюю надежду, что всё это – просто страшный сон.

Сегодня был ужасный день, самый ужасный день в моей жизни. Казалось, что весь мир ополчился против меня, обрушивая один удар за другим. Мало того, что не только муж, но и близкие обвиняют меня в измене, так ещё и это!

Глава 14

– Мам, ну конечно, от Олега! Как ты вообще… – Чтобы сдержать опять внезапно нахлынувшие рыдания, я отвернулась к стене, уткнувшись лицом в холодную подушку. Я не могла больше. Больше не могла выносить эти несправедливые обвинения, эти унизительные подозрения, эту гнетущую, удушающую атмосферу недоверия.

– Ну полно тебе, полно, – уговаривала меня мама, присев рядом со мной на кровать и осторожно поглаживая меня по спине. Её прикосновения, которые раньше всегда успокаивали, дарили тепло и защиту, сейчас казались чужими, отстраненными, почти равнодушными. – Ну, это жизнь. Ничего не поделаешь. Я рада, что у тебя всё сложилось не так, как у нас с отцом. Но, опять же, если бы не его измена, то у нас не было бы тебя, – с грустными нотками в голосе добавила она.

Эти слова заставили меня повернуться к ней. Рыдания сразу стихли, сменившись лёгкими всхлипываниями. В груди всё ещё жгло огнём, но теперь к боли примешивалось ещё и жгучее любопытство.

– В смысле, измена? – прошептала я, не веря своим ушам. – Папа тоже тоже изменил?

Мама тяжело вздохнула, её плечи поникли, голова бессильно опустилась.

– Да, было дело, – тихо произнесла она, глядя куда-то в пустоту, словно перебирая в памяти давно забытые воспоминания. – У нас долго не было детей. Мы столько лет мечтали о ребёнке. Обследоваться он наотрез отказывался. Считал бесплодной именно меня, – в её голосе послышалась горькая обида, боль старой, незаживающей раны. – Мужчинам тяжело признавать, что причина бесплодия в них, очень тяжело. Для них это всё равно, что признаться в мужском бессилии. В общем, однажды мы сильно поссорились, опять же на этой почве. Я снова уговаривала его пройти обследование, а он наорал на меня, сказал, что это я пустоцвет, а он давно нашёл себе нормальную женщину, и что мы расстаёмся. Так и выяснилось, что у него давно была любовница, и она, как оказалось, ждала ребёнка. То есть он таким образом решил просто вычеркнуть меня из своей жизни, построить новую семью, "нормальную" семью, полную, где будет отец, мать и ребёнок. А я оказалась лишней, ненужной, отработанным материалом. Ну, я, конечно, поплакала, попереживала, а потом собрала ему чемоданы, и пожелала счастья в новой семье, – мама горько усмехнулась и вытерла со своей щеки слезу. – А сама, чтобы долго не горевать, на следующий день пошла и изменила ему в отместку.

– С кем? – спросила я, так как мама неожиданно замолчала, поджав губы, и уставившись в потолок.

Мама опять тяжело вздохнула, ей явно было трудно говорить об этом.

– Неважно. Самое главное, что я всего от одного раза с другим мужчиной забеременнела. Это было не просто чудо, я даже не знаю, как это назвать. Сначала я была расстроена, напугана, но потом приняла тебя как дар, как благословение свыше. Так как твой биологический отец был женат, я не стала ему говорить, чтобы не разрушать его семью. Я и так чувствовала себя виноватой, что соблазнила женатого мужчину. Но так уж получилось, что именно он мне подвернулся в тот момент, когда я была очень зла и… В общем, я решила стать матерью-одиночкой, подала заявление на развод, переехала в город и начала новую жизнь. Через полгода муж меня нашёл. Как потом выяснилось, он всё-таки решился обследоваться, потому как у него появились подозрения в неверности его “второй” супруги. Так он и выяснил, что на самом деле бесплоден. Представляешь, какой удар для него это был! – Мама ненадолго замолчала, видимо собираясь с силами, и продолжила: – Увидев меня с уже заметно округлившимся животом, он встал передо мной на колени, сказал, что был законченным глупцом. Умолял, чтобы я вернулась к нему. Клялся, что до сих пор любит меня, и что примет моего ребёнка как своего. И он не обманул. Все эти годы он любил тебя как родную. Ни разу, ни словом, ни жестом не дал тебе почувствовать себя чужой.

По голосу матери, по влажным глазам чувствовалось, как сильно она до сих переживает эту историю. Мне стало невыносимо жаль её. Я присела на кровати, обняла маму за плечи. Мне хотелось передать ей свою любовь, дать почувствовать, что я не виню её. Мама легонько похлопала меня по плечу и тихо сказала, что больше мы к этой истории не вернёмся.

– Я всё-таки хочу знать, кто мой биологический отец, – прошептала я.

– Зачем?

– Просто, – пожала я плечами. – Хочу знать правду до конца.

– Кому она нужна такая правда, от которой пострадает много людей?

– Мам…

– Всё, закрыли тему, – резко перебила она меня. – Не заставляй меня жалеть, что я тебе рассказала. Но я сделала это для того, чтобы ты поняла, что иногда необходимо переступить через себя, через свои обиды ради ребёнка. Думаешь, мне легко было простить твоего отца?

Поняв, к чему она клонит, я снова легла на подушку и скрестила руки на груди.

– Мам, давай не будем…

– Нет будем! Хочешь, чтобы твой ребёнок рос без отца?

– Мам, мы с Олегом не разведёмся, – сквозь зубы произнесла я, чувствуя, как самообладание снова меня покидает.

– Вот и замечательно, – с облегчением выдохнула мать. – А то я так боялась, что из-за какой-то шмары, прости Господи.

– Мам, не напоминай.

– Хорошо, не буду, – снова легко похлопала она меня по руке. Поднявшись, зачем-то добавила: – Кто знает, дочка, может Олег поступил точно так же, как и твой отец. Просто хотел проверить свою мужскую состоятельность. Глупо, да, но… – она осеклась, напоровшись на мой осуждающий взгляд. – Хорошо, больше не возвращаемся к этой теме.

Мама наконец-то ушла, тихо прикрыв за собой дверь, а я осталась наедине со своими переживаниями. Мне до сих пор было тяжело поверить в мамину историю, в эту невероятную, запутанную драму, которая развернулась много лет назад.

В который раз я восхищалась своим отцом. Это же каким надо быть сильным человеком, чтобы признать свои ошибки и принять чужого ребёнка! Увы, Олег не такой. Он готов признать чужого ребёнка только ради собственной выгоды.

Теперь я даже рада судьбе, что показала мне его истинное лицо. Он всегда думал о себе и только о себе. Он поверил в ложь, которую сам придумал и даже не допускает мысли, что может быть не правым.

Глава 15

К счастью, после всех переживаний и эмоциональных потрясений я заснула очень легко. Измученное тело и душа требовали отдыха, и я провалилась в глубокий, безмятежный сон. Меня больше не тревожили мысли о моём будущем, не терзали воспоминания о прошлом. Я просто спала, словно отключившись от реальности.

Утром я проснулась отдохнувшей, словно заново родилась. Первые несколько секунд я не могла понять, где нахожусь. Комната была залита мягким солнечным светом, воздух был свежим и прохладным. Я обнаружила у себя на тумбочке поднос с завтраком: овсяная каша, какао, свежеиспеченные булочки и вазочка с фруктами. Это что же, медсестра приходила, пока я спала? Я даже не слышала. Ничего себе, как крепко я выспалась!

Но как только мой взгляд упал на кресло в углу комнаты, где сидел Олег, я мгновенно вспомнила все события предыдущего дня. Резкость картинки вернулась, и мир снова обрёл свои краски – серые, унылые, безрадостные. Сон как рукой сняло. Я проснулась окончательно.

Как ты здесь оказался? – спросила я, приподнимаясь с кровати.

Пришёл поговорить, – коротко ответил он, не отводя от меня пристального взгляда.

– Но я же просила… Ах, да неважно.

М-да, медсестра всё-таки не выполнила мою просьбу никого не впускать. Хотя моему мужу всегда все двери открыты. Уж он-то точно умел влиять на людей, добиваться своего, манипулировать. Даже на мою маму повлиял. Она в нём души не чает, считает идеальным зятем.

У меня мало времени, – начал он официальным, сухим тоном, поглядывая на свои наручные часы – дорогие, стильные, подарок на нашу последнюю годовщину. Как же всё это противно! – Давай быстренько обсудим наши дела, и я поеду.

– Ну хорошо, дай мне хотя бы умыться, привести себя в порядок, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, без эмоций.

– Хорошо, жду пять минут, – отрезал он, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Холодный, серьёзный, отстранённый, словно я правда чужой, посторонний человек. Словно он пришёл не к жене, с которой прожил пять лет, а на деловую встречу, чтобы совершить сделку, подписать контракт. И ни тени раскаяния, ни капли сожаления в его глазах. Только холодный расчёт и раздражение.

В ванной, умывшись ледяной водой, я немного пришла в себя, собралась с мыслями и обозначила в голове первые, самые важные пункты, которые озвучу Олегу.

Если он хочет заключить со мной «контракт», так тому и быть. Я тоже вправе требовать свои условия. Ведь самая заинтересованная сторона — это он. Мне его деньги не нужны, хотя я от них, конечно, не откажусь. Но и без них справлюсь, если вдруг по какой-то причине не получу то, что мне причитается.

Перед зеркалом, расчёсывая спутанные после сна волосы, я услышала обрывки телефонного разговора Олега. Рука с расчёской замерла на полпути. Внутри всё сжалось – я узнала этот приторно-ласковый тон, который он использовал для соблазнения.

Прислушиваясь к каждому слову, к каждой интонации, я почувствовала, как ледяная рука сжимает сердце. Он явно говорил со Светой. Договаривались о встрече сегодня вечером. И судя по всему, опять у нас дома.

Горячая волна негодования захватила меня, подступила к горлу тошнота. Да он издевается!

Как он смеет снова приводить её в наш дом?! О какой ”идеальной” семье может идти речь, если он продолжает свои измены, никого не стесняясь – ни меня, ни соседей?!

Слёзы жгучей обиды навернулись на глаза, затуманивая отражение в зеркале. Я с трудом сглотнула комок в горле, снова промыла глаза холодной водой. Я не должна поддаваться эмоциям. Мне он уже безразличен, но она… Я не хочу, что эта дрянь торжествовала на моих костях. Я хочу, чтобы она тоже испытала боль…

В голове мелькнул ещё один важный пунктик, как светлый луч в темноте, и я сразу успокоилась.

Собрав волосы в тугой хвост, я вышла из ванной и, заняв в кровати полулежачее положение, внимательно посмотрела на Олега.

– Я слушаю твои условия, – сразу перешёл он к делу, убирая телефон в карман пиджака.

– Хорошо. Начнём с первого пункта. Ты перечислишь мне на счёт хорошую сумму.

– Хорошую сумму? Что в твоём понимании “хорошая” сумма?

– С семью нулями, – спокойно произнесла я.

– Что?! – выпучил он глаза. – Не много ли ты просишь, дорогая?

– У тебя же будет очень большое наследство, – ответила я как можно спокойней. Я намеренно давала ему понять, что больше его не боюсь. Если ему так нужен моё ребёнок для получения наследства, то пусть добр раскошелится прямо сейчас. – Ты же сам сказал, что не будешь жадничать, что щедро меня вознаградишь. Так вот, я хочу деньги сразу.

– А где гарантия, что ты выполнишь нашу договорённость? – усмехнулся он едко, зло, словно я когда-то его обманывала. Хотя, если он до сих пор считает, что я ношу не его ребенка, чему тут удивляться?

– А где гарантия, что ты не обманешь? – парировала я, выдерживая его тяжёлый, пристальный взгляд, от которого мурашки бежали по коже.

– Я всегда держу данное мной слово! – возмущенно повысил он голос, словно я его смертельно оскорбила своим недоверием.

Прикрыв рот ладонью, я сдержала нервный, с истерическими нотками, смешок. Когда-то он обещал не изменять мне, обещал быть верным, любить меня, заботиться. Так трогательно, так искренне клялся... Точно так же я обещала ему, стоя у алтаря, счастливая и влюбленная. Наивная дурочка.

И что в итоге? В итоге наш брак разваливается. Пока неофициально, но фактически он уже развалился, превратившись в обломки лжи и предательства.

– Что смешного? – недовольно прищурился Олег.

– Да так, вспомнила, как ты обещал мне не изменять, – сказала я правду.

Правда – вот моё оружие. Голая, жестокая правда.

– Ты тоже обещала мне быть верной, – огрызнулся он.

– Разница лишь в том, что у меня есть стопроцентные доказательства твоей измены, а у тебя – нет, – держала я удар, скрестив руки на груди, чтобы скрыть лёгкую дрожь, которая пробегала по телу невольными волнами.

Глава 16

– Я так понимаю, жить у моих родителей ты мне не разрешишь.

– Естественно нет!

– Хорошо. Тогда жить мы будем в разных комнатах. Наши с тобой отношения теперь сугубо деловые, никаких супружеских обязанностей. Это и будет вторым пунктом.

– Само собой, – хмыкнул он.

– Это ещё не всё, – сказала я. – Раз уж мы для твоей родни должны оставаться идеальной семьей, то будь добр не приводить в нашу квартиру своих… , – я сдержалась, чтобы не сказать грубого слова, а то кто его знает, может у него с моей бывшей подругой всё серьёзно. Ещё оскорбится. – Особенно это касается Светланы, – добавила я. – Не забывай про соседей.

Лицо моего благоверного осталось невозмутимым.

– Без проблем, – выдохнул он. – Что дальше?

Надо же, как спокойно он к этой просьбе отнёсся. Хотя чему я удивляюсь, у него всегда будет возможность снять для их встреч гостиницу, или даже квартиру. Сама-то она с мамой живёт, вряд ли к ней будут приходить.

Но мне их встречи на стороне безразличны, главное, чтобы она в нашей квартире больше не появлялась, не хочу после неё находить “сюрпризы” в виде всяких вещей или помад. Уверена, она будет это делать специально, чтобы меня опять уколоть.

К тому же я знаю Олега, он никогда не любил гостиницы и чужие квартиры, он любит свой, домашний комфорт. Так что если он пару раз на стороне и встретится со Светой, то ему это быстро надоест.

– Дальше, – моя рука опять машинально потянулась к животу, ты пообещаешь, что никогда не будешь претендовать на моего ребёнка.

Олег едко усмехнулся.

– Да я и не собирался. Зачем мне чужой ребёнок?

– Всякое может случиться. Твой отец, несмотря на болезнь, может прожить довольно долго. А ты за это время успеешь привязаться к ребёнку.

“Благоверный” снова усмехнулся.

– Этого точно не случится. Можешь быть спокойна.

– Замечательно, – улыбнулась я. – И ещё, как только получишь наследство, хочу ещё хорошую сумму на счёт, желательно такую же.

Олег на пару секунд замер с кривой гримасой на лице.

– Что с тобой случилось? – прищурился он. – Такое чувство, что тебя за ночь подменили. Словно это не моя жена, а какая-то стерва сидит тут и выставляет мне условия.

На самом деле, я его очень боялась. Внутри у меня всё дрожало. Чтобы скрыть волнение, я скрестила руки на груди. И, продолжая держать маску ехидства, ответила ему:

– Жизнь заставляет. Я теперь должна думать больше не о себе, а о ребёнке.

– В таком случае, у меня тоже к тебе условия, – поднимаясь с кресла, произнёс он. – Ты не встречаешься ни с кем на стороне, и уж тем более не приводишь к нам в квартиру. Это раз. Во-вторых, никому, даже родителям, не говоришь, кто отец ребенка. Это два. Ну и в-третьих, когда разведёмся, получишь свои деньги и больше никогда не появляешься в моей жизни. И тем более, не будешь ни через суд, ни через друзей, ни через родных требовать от меня дополнительных денег. То есть никаких алиментов ты не получишь. Никаких. И не вздумай сбегать раньше срока. Я найду тебя где угодно. Поняла?

– Поняла, – как можно хладнокровней ответила я. Пусть не думает, что напугал меня. Хотя страх во мне конечно же есть. Свою часть договора я точно выполню, а вто что касается его…

Олег словно услышал мои мысли.

– Надеюсь, ты не против, если после больницы я заберу тебя и мы заедем к нотариусу.

– Конечно же нет, – натянуто улыбнулась я.

– Отлично, – ответил он, тоже улыбнувшись и пошёл к дверям.

– Надеюсь про Свету ты помнишь. Только не в нашей квартире, – напомнила я, когда он взялся рукой за дверную ручку.

– Разумеется. Я слово держу, – сухо произнёс он с недовольством, и ушёл.

Только тогда я позволила себе выдохнуть, и меня вдруг начало потряхивать. Я легла поудобней, чтобы лучше расслабиться. Не получилось. Меня до сих пор пробивала мелкая дрожь.

Снова приподнялась, чтобы попить, а то во рту пересохло. Руки тряслись так сильно, что, наливая воду из графина, я расплескала половину на тумбу. Стакан в дрожащих пальцах звенел о зубы, вода проливалась на подбородок, но мне было всё равно. Нужно было хоть чем-то заглушить этот противный, липкий страх, который сковал меня изнутри.

Что я наделала? Неужели я действительно только что провернула всё это? Этот спектакль. Откуда во мне взялась эта ледяная уверенность, эта стервозная маска? Я ведь совсем не такая. Или всё же такая?

Внутри боролись два чувства: торжество и страх. Торжество, что я смогла раскрутить Олега на приличные деньги, которые мне и малышу точно не помешают. Страх, что он вдруг узнает правду о ребёнке.

Кто ему помешает сделать тест ДНК? Да никто! Он даже втихаря может это провернуть, я и знать ничего не буду.

Что если Олег захочет у меня отнять малыша? Ещё и видеться мне с ним запретит. Он сможет, у него большие деньги и связи. Сделает это из мести. А ребёнок даже знать меня не будет, как родную мать.

Мысль, что бывший муж отнимет у меня ребёнка стала настолько болезненной, что снова захотелось рыдать. Но я сдержалась. Хватит слёз. Надо быть сильной.

Я должна сделать всё, чтобы у Олега и мысли не возникло провести анализ. Пусть продолжает думать, что ребёнок не его. Так будет лучше для всех.

***

Я пролежала в больнице две недели. Благо меня никто не беспокоил, только мама и папа звонили, спрашивали как дела. А Олег позвонил только в день выписки, чтобы уточнить, во сколько меня забирать.

Я сказала ему, что скорей всего после обеда, когда дождусь выписку от врача, а она с утра очень занята.

Он ответил:

– Хорошо, позвонишь, когда выписка будет на руках.

Выписку я и правда получила после обеда. Олег приехал быстро после моего звонка, словно где-то рядом находился. И, к моему удивлению, мы поехали не в нотариальную контору, а за город, в сторону элитного посёлка, где жили его родители.

– Ты же говорил, мы сразу поедем к нотариусу.

Глава 17

Красивые кованные ворота с витиеватыми узорами, плавно и бесшумно начали открываться, как только наш автомобиль приблизился к ним. Сердце заколотилось быстрее. В груди неприятно защемило от предчувствия чего-то неловкого.

Дом родителей Олега поражал своими размерами и роскошью. Он действительно напоминал дворец семнадцатого века, возвышаясь посреди ухоженного парка. Три этажа, облицованные светлым камнем, широкое крыльцо с двумя внушительными каменными статуями львов, изящные колонны, украшенные искусной резьбой барельефы – всё буквально кричало о богатстве и высоком статусе хозяев. Вокруг дома раскинулся великолепный сад: зелёные газоны, подстриженные с идеальной точностью, яркие клумбы, благоухающие розами и другими экзотическими цветами, фонтан, струи которого искрились на солнце, извилистые дорожки, вымощенные белым камнем. Старые, раскидистые дубы отбрасывали длинные тени, создавая ощущение прохлады и умиротворения. Однако меня эта красота не успокаивала, а, наоборот, ещё больше напрягала.

Отец Олега – Николай Александрович – владелец крупной компании по производству стройматериалов. Он начал заниматься этим бизнесом ещё в лихие девяностые и за эти годы сумел добиться невероятного успеха. Размах его предприятий даже трудно себе представить.

Таких домов, как этот, у него несколько, расположенных в разных городах, но он предпочитает жить здесь, в своем родовом гнезде. Впрочем, в эпоху интернета можно управлять бизнесом из любой точки мира, лишь изредка выезжая для решения важных вопросов.

У Николая Александровича двое сыновей: Глеб и Олег. И, что довольно редко встречается в таких кругах, он сохранил верность одной жене – Ольге Алексеевне. Хотя, кто знает, что скрывается за фасадом идеальной семьи.

Ольга Алексеевна всегда стремилась соответствовать образу жены богатого и влиятельного человека, не чураясь при этом достижений современной косметологии и пластической хирургии. Правда, с каждым новым вмешательством её лицо становилось всё более неподвижным и маскообразным.

Нас встретила именно она. Как всегда, безупречно одетая, в длинном вечернем платье бордового цвета с глубоким декольте, которое, казалось, вот-вот раскроет все её секреты. Идеально уложенные светлые волосы, туфли на головокружительно высоком каблуке, сверкающие бриллианты на шее и в ушах – всё это производило впечатление, но в то же время казалось холодным и безжизненным. На её лице почти не было мимики, только дежурная лёгкая улыбка и формальные объятия.

Моя скромная одежда – простая блузка и джинсы – конечно же, не ускользнула от её придирчивого взгляда. Я почувствовала себя неуютно, словно школьница, которую вызвали к директору.

– Женя только из больницы, домой не успели заехать, – поспешил оправдать меня Олег. Сам он был одет в элегантный костюм светло-серого цвета – явно готовился к визиту к родителям.

Его мать поняла намёк и, без единого слова, жестом велела мне следовать за ней. Я подчинилась. Разве у меня был выбор?

Гардеробная Ольги Алексеевны была похожа на дорогой бутик одежды: просторная, светлая, с огромными зеркалами и множеством одежды, развешанной не только на вешалках, но и на манекенах. Тут можно было одеться на любой случай жизни.

Ольга Алексеевна оказалась чуть выше меня ростом, но размер одежды у нас был примерно один, поэтому она довольно быстро подобрала мне коктейльное платье нежно-голубого цвета с открытыми плечами, приталенное, с пышной юбкой до колена. Живота у меня пока не видно, поэтому я легко в него влезла и завязала прилагающийся к нему пояс. В зеркале я выглядела непривычно нарядно. И всё равно чувствовала себя не в своей тарелке.

Я всё ждала, когда мать Олега спросит, по какой причине я лежала в больнице, но она так и не спросила. Либо ей совершенно не интересно, либо её голова слишком загружена своими проблемами. Скорее всего, и то, и другое.

Точно так же безэмоционально она посмотрела, как сидит на мне платье, и лишь слегка кивнула, выражая одобрение.

За все пять лет, что я жила с Олегом, я виделась с его родителями от силы раз пять-шесть в год, обычно на больших праздниках. И то толком с ними не общалась, лишь обменивалась дежурными фразами. Мне всегда было не по себе в их обществе.

С первой встречи я остро чувствовала, что мы слишком разные: из разных миров, с разными интересами и ценностями. Все вечера, проведенные здесь, в этом роскошном, но холодном доме, я обычно сидела где-нибудь в уголке, чувствуя себя невидимкой, и с тоской ждала, когда же мы наконец поедем домой.

Самой уехать Олег мне не разрешал, говоря, что это обидит его родителей. Хотя, честно говоря, я была уверена, что они бы даже не заметили моего отсутствия.

Между нами не было ни тепла, ни привязанности, поэтому я довольно спокойно отнеслась к новости о болезни отца Олега. Меня гораздо больше волновало здоровье моего собственного папы, и это казалось мне совершенно естественным.

Ольга Алексеевна, так и не задав ни единого вопроса о моём самочувствии, позвала домработницу. Та, ловкими движениями расчесав мои волосы, быстро соорудила мне вполне приличную причёску, использовав всего пару заколок.

“Всё, теперь мой образ завершён, значит, пора выпускать меня к приличным людям”, – с горькой иронией подумала я.

В огромной столовой, стены которой украшали старинные гобелены и картины в позолоченных рамах, был накрыт длинный, сверкающий хрусталем и серебром стол. Но никто не приступал к еде, все ждали опоздавших, то есть Олега и меня. Олег уже был здесь, он стоял у камина и разговаривал с какими-то дальними родственниками, которых у него, как оказалось, было довольно много. Я видела их всех на нашей свадьбе, но имена большинства так и не запомнила.

Увидев меня, Олег заметно посветлел лицом. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на восхищение. Этот взгляд напомнил мне того Олега, за которого я вышла замуж пять лет назад. Тогда он смотрел на меня точно так же, когда я появилась в свадебном платье.

Глава 18

Кто-то за столом удивлённо охнул, кто-то захлопал в ладоши, а кто-то начал выкрикивать: “Поздравляем!”. Хрустальные бокалы наполнились шампанским, заискрились в свете огромной, сверкающей люстры, свисающей с потолка, украшенного лепниной.

Только мать Олега, как всегда, была сдержана в эмоциях, её лицо оставалось непроницаемым. А вот Глеб смотрел на нас с нескрываемой подозрительностью. Его взгляд прожигал меня насквозь.

– Так быстро? ЭКО что ль использовали? – язвительно спросил он брата, не скрывая своего сарказма.

– Нормальному мужику не нужно ЭКО, – парировал Олег, усаживаясь обратно и с вызовом глядя на брата.

– Почему ж раньше-то не получалось? – прищурился Глеб, не отводя от меня пристального взгляда.

– Не твоё дело, – сквозь зубы процедил мой муж, его скулы заходили от напряжения.

Николай Александрович, внимательно слушал перепалку сыновей, покачивая бокалом с коньяком. Наконец, он задал уточняющий вопрос:

– Какой срок?

– Девять недель, – тихо ответила я. Голос предательски дрогнул.

Николай Александрович удовлетворённо кивнул, его глаза блеснули.

– Я сказал вам про завещание месяц назад, – с улыбкой, обращенной к Олегу, произнёс он. – Так что, получается, сама судьба решила, кому быть главным наследником.

Глеб был мрачнее тучи. Он снова впился в меня глазами хищника, и меня пронзил холодный страх. Я инстинктивно прижалась к плечу мужа, ища защиты и опоры, хотя понимала, что от взгляда Глеба меня это не спасет.

– Прости, братец, вышло не специально, – довольно произнёс Олег, приобнимая меня за талию.

Его рука казалась мне сейчас единственным спасением.Я даже на пару секунд почувствовала себя защищённой, что у нас всё хорошо, что мы не разводимся. Но тут же пришла в себя, понимая, что это всё обман рассчитанный на зрителя. Я Олегу не нужна, как и мой ребёнок. Это всё показуха ради наследства. И, похоже, Глеб именно это и подозревает.

– Ну-ну, – протянул Глеб, продолжая сверлить меня взглядом и нервно постукивая пальцами по поверхности стола покрытой скатертью. – Почему тогда жена у тебя так нервничает? – снова прищурился он, и в его глазах мелькнуло что-то недоброе.

Мне и в самом деле было очень не по себе. Меня охватила паника. Так хотелось поскорее уйти отсюда, сбежать из этого роскошного дома, который казался мне золотой клеткой. Я не знала, как себя вести в присутствии Глеба, его взгляд буквально гипнотизировал меня, вызывая необъяснимую тревогу. Я и раньше его всегда боялась, а сейчас особенно.

Олег коротко взглянул на меня и, обращаясь к брату, с издёвкой произнёс:

– Все женщины нервничают в твоём присутствии. Женя особенно.

У Глеба удивленно приподнялись брови. Он перевёл взгляд с Олега на меня, словно пытаясь понять, о чём идет речь.

– Вот как? – в его глазах мелькнуло что-то похожее на любопытство. – И почему же? Что я такого сделал?

– Всё время волком смотришь на неё, – ответил Олег, не отводя тяжёлого взгляда от брата. В воздухе словно повисло напряжение.

Глеб тихо, хрипло рассмеялся.

– Не слишком ли твоя жёнушка прикидывается овечкой?

– Хватит! – остановил их перепалку отец, стукнув ладонью по столу. – Что вы тут устроили?!

Оба сына сразу замолчали, но продолжали убийственно смотреть друг на друга. Все остальные гости, которые до этого с большим вниманием слушали, как братья грызутся, после крика главы семейства и вовсе притихли. В огромном зале повисла такая тишина, что, казалось, будет слышно писк комара, если он пролетит.

Давайте к десерту приступим! – подала голос Ольга Алексеевна, до этого момента она хранила молчание, лишь изредка бросая на нас короткие взгляды.

Гости тут же оживились, словно только и ждали этого сигнала. Раздались приглушённые голоса, выражающие одобрение и желание снова приступить к трапезе. Здесь, как всегда, всё было организовано, как в дорогом ресторане: можно было выбрать блюда по своему вкусу. И даже официанты имелись – молодые люди в белоснежных рубашках и чёрных брюках стояли в сторонке, и бесшумно подходили, когда им дашь знак.

Помимо различных изысканных блюд, официанты разливали гостям элитное вино. У отца Олега имелся внушительный винный погреб, где он коллекционировал редкие сорта вин со всех уголков света. И сейчас Олег, судя по тому, как он начал опрокидывать один бокал за другим, похоже, решил основательно напиться. Меня это не очень радовало.

Точнее, совсем не радовало. Олег хоть и редко выпивал, но, если уж начинал, то напивался крепко, особенно когда нервничал. И в такие моменты он вёл себя, мягко говоря, не очень красиво.

– Приостановись, – сделал ему замечание Николай Александрович.

– Всё нормально, бать, – ответил Олег уже захмелевшим голосом.

– Надо лучше закусывать, – снова подала голос мать.

Глеб тоже выпивал, но не так часто, как Олег. Он сидел в вальяжной позе, держа бокал в руке, и продолжал буравить меня и моего мужа взглядом, как будто видел нас насквозь, словно знал нашу тайну. Боюсь, скандал неизбежен.

Олег с Глебом всегда конфликтовали с самого детства – он сам это рассказывал. У них была жёсткая конкуренция буквально во всём.

Когда выросли, это никуда не делось, до сих пор не ладят между собой.

Наконец, глава семейства, насытившись, встал из-за стола, извинившись перед гостями, сообщил, что собирается уйти на отдых.

Только когда Николай Александрович ушёл, все родственники в полной мере расслабились. Начались бурные обсуждения, главной темой которых, конечно же, стала моя беременность.

Кое-кто встал из-за стола, переместившись на роскошные диваны и кресла, обитые дорогой тканью. Кто-то вышел на просторный балкон, с которого открывался вид на ухоженный сад, утопающий в цветущих розах и гортензиях. Часть гостей тоже удалилась, отправившись отдыхать в изысканно обставленные гостевые комнаты, каждая из которых была оформлена в своём уникальном стиле.

Меня же всё происходящее угнетало. Захотелось уйти подальше, чтобы не слышать всех этих разговоров, не отвечать на бесконечные, бестактные вопросы и не ловить на себе завистливые, а порой и откровенно злобные взгляды.

Глава 19

– Женщина должна быть верной, как собака, – огрызнулся Олег и, потянув меня за руку, заставил вернуться на стул. – Сидеть я сказал.

Я готова была разреветься от боли, что он мне причинил, запястье очень болело, наверное останутся синяки. Что на него нашло? Никогда он раньше так со мной не обращался. Бывало орал, когда находился в пьяном состоянии, но руку никогда не поднимал.

– А ты думаешь, что не верна, если боишься даже на пять минут отпустить? – язвительно спросил Глеб.

Олег напрягся и запыхтел, как бык перед атакой. Смотрел на брата так, словно готов его убить за эти слова.

Глеб же смотрел на него с вызовом, я бы даже сказала, с торжеством, словно заранее знал, на какую болевую точку надавить, чтобы одержать победу.

Я испуганно смотрела на них двоих, боясь, что сейчас завяжется драка, но, к счастью, быстро подоспела их мать. Ольга Алексеевна вовремя заметила нагревшуюся атмосферу и, оставив гостей на диване, побежала тушить начавшийся “пожар”.

– Олежик, – ласково обратилась она к младшему. – Проводи меня на балкон, пожалуйста, а то что-то нехорошо мне стало.

– Почему именно я? – раздражённо спросил он.

– Ну какой же ты непонятливый, я стобой хочу побыть, поговорить наедине, – ответила она и, подхватив его под руку, вынудила подняться.

Благо про меня он тут же забыл, спокойно побрёл с матушкой к балкону. Не теряя времени я тут же ушла из столовой. Мне так хотелось уединения!

Сначала направилась в гостиную, но, увидев там нескольких гостей, оживлённо беседующих у камина, отделанного мрамором, переместилась в библиотеку.

Здесь, среди высоких стеллажей с бесчисленными томами, царили тишина и покой. А богатая, антикварная обстановка грела душу. Большие витражные окна, изображающие сцены из античной мифологии, пропускали мягкий вечерний свет, окрашивая комнату в тёплые золотистые тона. По библиотеке гулял лёгкий прохладный ветерок из открытых форточек, доносящий аромат цветущих гортензий из сада.

Я подошла к изысканному столу из красного дерева с антикварными приборами и массивным глобусом. Осторожно потрогала и покрутила глобус. Подняла старую бронзовую чернильницу, естественно, пустую, внимательно осмотрела. Я всегда любила старинные вещи, мне казалось, что в них есть своя душа, которую нужно ценить и беречь. Была бы у меня возможность и деньги, тоже что-нибудь коллекционировала бы из старины.

Потрогав ещё несколько вещей, перешла к рядом стоящему стеллажу. Взяла первую попавшуюся книгу – увесистый том с позолоченными буквами на корешке – и уселась в глубокое кожаное кресло.

Наконец-то я смогла расслабится, хотя до сих пор больное запястье напоминало о неприятной сцене в столовой.

Открыв книгу, я постаралась абстрагироваться мыслями от реальности, погрузившись в вымышленный мир. Потом подумаю, как быть дальше, главное сейчас успокоиться.

Внезапно тишину нарушили приближающиеся шаги. Я замерла, сжавшись в комок от страха.

"Только не это! Я хочу побыть одна!" – молила я про себя, лихорадочно гадая, кто это может быть.

Судя по широким, уверенным шагам, это был мужчина.

"Только бы не Олег, и тем более не Глеб!" – вновь взмолилась я, чувствуя, как ледяная волна ужаса захлёстывает меня с головой.

Я чуть не вскрикнула от отчаяния, когда в библиотеку вошёл именно Глеб. Тот, кого я боялась больше собственного мужа. В горле встал ком, а руки похолодели от понимания, что мне некуда бежать.

Глеб неторопливо шагал по библиотеке, не обращая на меня внимания. В глубине души я надеялась, что он меня и не заметит. Я ведь сидела не в самом центре, а чуть подальше, почти в углу, рядом со столом с глобусом, удачно меня закрывающим. На всякий случай я глубже вжалась в кресло, втянув голову в плечи.

Держа руки за спиной и глядя в пол, словно о чём-то думая, Глеб прошёл до середины библиотеки, остановился, повернулся в мою сторону. Взгляд деверя плавно скользнул по стеллажам, перешёл на глобус и остановился на мне. Ехидно улыбнувшись, Глеб обнажил идеально ровные белые зубы. Его улыбка, которая многим казалась обворожительной, мне всегда казалась оскалом.

Глеб неспеша подошёл ближе, остановившись напротив, словно хищник, загнавший свою жертву в угол, и спросил бархатным, но от того не менее пугающим, голосом:

– Скучаешь, красавица?

– Нет! – резко ответила я, вскакивая с кресла так поспешно, что чуть не уронила тяжёлый том.

Книга осталась лежать на мягком кресле, а мои руки нервно сжали складки платья. Сердце бешено колотилось, щёки горели, а во рту пересохло. Мне хотелось только одного – уйти отсюда, исчезнуть, раствориться в воздухе, лишь бы не оставаться с ним наедине. Волны паники захлёстывали меня, а ноги, казалось, налились свинцом.

Неожиданно Глеб схватил меня за талию. Его руки, сильные и властные, словно стальные тиски, сжали меня, резко притянув к нему. Меня охватил животный ужас. Комната, мгновение назад казавшаяся уютным убежищем, превратилась в ловушку.

Я инстинктивно выставила перед собой руки, пытаясь оттолкнуть его, бороться, вырваться, но он был слишком силён. Его тело, твёрдое как скала, не поддавалось моим слабым попыткам сопротивления.

– Отпусти, – прошептала я, с трудом выталкивая слова, задыхаясь от страха.

Посмотрев в его карие глаза с рыжим оттенком, горящие каким-то дьявольским огнём, словно у дракона, я замерла как в ступоре. Его взгляд меня парализовал, лишил воли.

– Ты что, действительно меня боишься? – издевательским тоном спросил Глеб и его губы искривились в хищной улыбке.

– Отпусти, иначе закричу, – прошептала я, дрожа всем телом. Голос мой сорвался, превратившись в жалобный писк.

Услышав другие приближающиеся шаги – кто-то тоже шёл в библиотеку – я снова с отчаянной надеждой начала вырываться. Но Глеб лишь ещё сильнее сжал меня в объятиях, прижимая к себе так крепко, что стало трудно дышать.

И тут, словно вампир, жаждущий крови, он грубо впился в мои губы, словно хотел выпить из меня всю душу, похитить мою жизнь. Мои жалкие попытки вырваться, напоминали предсмертные судороги. Я чувствовала себя маленькой мушкой, попавшей в паутину к большому страшному пауку.