Развод. От любви до ненависти

Глава 1.

- Про тебя такие слухи ходят, - мой прямой взгляд устремлен в глаза мужа, что сидит за столом напротив. – У меня сегодня даже волосы на голове шевелились, когда…

- Поменьше слушай всякую чушь, - пресекает Макар и тянется к бокалу с янтарным напитком.

- Твои сотрудники шепчутся, что у тебя скоро будет ребенок на стороне, - растягиваю губы в жалкое подобие улыбки и тоже беру в руки бокал с вином.

По сердцу идут трещины, когда произношу все это.

- Марин, ты решила сейчас об этом поговорить? – взгляд Макара темнеет, в расширенных от тусклого освещения зрачках притаилось что-то недоброе, страшное, мерзкое.

- А когда мне еще с тобой разговаривать? – хмурюсь.

А по спине между лопатками течет тонкая холодная струйка пота.

Мне душно, дышать тяжело.

Последнее время у меня скачет давление. Скорее всего от нервов, потому что у мужа на работе впереди сдача важного проекта – шикарного ресторана в центре города, а затем заключение новой сделки на строительство моста через реку.

И я тоже переживаю, ведь от успеха фирмы Макара зависит и мое финансовое благополучие. Часть акций он переписал на меня еще семь лет назад, чтобы я не сидела без своих личных денег и не терроризировала мужа постоянными пополнениями моей личной карты.

- Мы обсудим это потом, - отмахивается мой муж, будто речь идет о планировании какой-то маловажной поездки, а не о внебрачном ребенке. – Сейчас я просто хочу насладиться вечером в твоей компании.

- То есть, нам есть, что обсудить, - мрачно смотрю на мужа.

На его лице играют блики свечей. И в тусклом свете видна каждая его морщина. Глубокая и темная.

- Марин, не порть нам ужин.

Ком подходит к горлу. И в ушах начинает неприятно вибрировать.

Дорогущий ресторан, вкусная еда, романтично-загадочная атмосфера… а я не могу расслабиться и успокоиться после того, как случайно подслушала разговор в отделе охраны.

Здоровые лысые мужики с широкими спинами и в черных костюмах, а трещали как бабы базарные. Обсуждали какую-то молодуху Нонночку и ее беременность.

Беременность от Макара Гордеевича.

От моего мужа.

Я оказалась ни в то время ни в том месте. И мои уши услышали информацию, которую я, видимо, знать не должна.

- Скажи мне правду, Макар, - требую я сдавленным голосом.

На груди словно цепи стягиваются. Холодные и крепкие.

И жесткий взгляд моего любимого мужчины говорит сам за себя.

- А ты уверена, что тебе нужна эта правда раньше времени, Марина?

- Если у тебя будет внебрачный ребенок, я обязана об этом знать.

- Для чего? – Макар откидывается на спинку удобного кресла и расслабляет галстук.

Смотрит на меня так, что мурашки по коже.

- Я не хочу быть обманутой клушей, - мой голос звучит испуганно, даже дрожит.

- Ты моя законная жена, Марина. Мы в браке уже двадцать семь лет. Многое вместе прошли.

- Вот именно… а теперь…

Я ежусь, как от холода.

Стараюсь держать «лицо». Я не просто женщина. Я – жена влиятельного мужчины, известного и очень богатого. И Макар мне об этом заботливо напоминает.

Мы в общественном месте, и хоть столик у нас приватный, сейчас нельзя устраивать скандалы. Повышать голос, плакать и растерянно хлопать ресницами тоже нельзя.

Но я уже чувствую, как к глазам подкатывают слезы.

- Хорошо, - кивает Макар. – Хочешь правду?

Звон в ушах нарастает.

Я опускаю руки под стол и сильно сжимаю окаменевшими пальцами подол своего идеального красного платья.

Поджимаю губы, выкрашенные красной помадой, и смотрю в глаза Макара. В его радужках опасно блестят искры гнева.

Он явно не доволен, что я завела этот разговор сейчас. Вечер должен был быть спокойным.

Обычным.

Мы бы поужинали, выпили, пообщались на отстраненные темы. А потом водитель повез нас обоих в роскошный особняк на краю города, рассекая прохладные сумерки ярким светом неоновых фар.

Макар бы принял горячий душ и улегся в спальне с планшетом в руках, чтобы перед сном немного поработать.

А я бы…

Я бы поболтала на кухне с нашей пятнадцатилетней дочерью Кирой, проверила бы ее оценки, похвалила за очередные успехи в музыкальной школе.

А после приняла ванную, намазала руки кремом и пришла бы в спальню к родному мужчине под бок.

И мы бы уснули в обнимку, наслаждаясь компанией друг друга.

А теперь я не знаю, что будет. Ведь Макар не собирается опровергать слухи о его внебрачном ребенке и молодой любовнице. Он просто заявляет, что я не должна была узнать об этом раньше времени.

И он злится.

Втягивает воздух ноздрями. Крылья его носа раздуваются.

Шумно выдыхает и вновь берет стакан с крепким напитком. Залпом его выпивает.

Впивается в мое мучительно выжидающее лицо свирепым взглядом.

- Моя стажерка Нонна залетела и ждет от меня ребенка, - обжигает своим признанием.

Глава 2.

У меня дергается верхняя губа, а по телу жар скользит.

Я отшатываюсь на спинку кресла и смотрю на Макара испуганно.

- Довольна? – ухмыляется он.

Хочу отрицательно покачать головой, но даже пошевелиться не могу. Все тело оцепенело от шока и ужаса.

- И что теперь? – шелестит мой голос с недоумением.

- Нонна родит, и мы примем ребенка в нашу семью, - заявляет без тени сожаления или стыда.

А у меня сердце поднимается в горло. Пульсирует так, что вдохнуть не могу. И платье прилипает к раскаленной коже.

- Ты с ума сошел, Бронский? – округляю глаза. – Я не приму чужого ребенка!

- Это не чужой ребенок, Марин. Это мой ребенок. Мой.

- От твоей стажерки! – вскрикиваю я и тут же прикусываю язык.

Кажется, что у меня сейчас просто лопнет голова. Изнутри так сильно давит, что я вообще перестаю соображать.

- Марина, ресторан – не лучшее место, чтобы обсуждать наше ближайшее будущее. Я не хотел, чтобы ты узнала обо всем вот так. Конечно, я планировал тебя подготовить к такой информации.

Макар говорит слишком спокойно.

Словно вся эта грязь – обыденность.

Будто это я какая-то ненормальная и раздуваю из мухи слона, а на самом деле нет никакой проблемы в пузатой шлюхе.

- Это отвратительно, - цежу сквозь зубы.

А в груди все дрожит от паники и злости.

Мой муж после двадцати семи лет крепкого брака вдруг решил, что я приму его внебрачного ребенка? Просто приму факт его измены? Закрою глаза на его интимные отношения на стороне?

Нет уж.

Я не смогу.

Наверно, мне было бы легче и проще узнать такую правду, если бы за долгие совместные годы в моем сердце не осталось и тени любви к властному мужу.

Мама всегда говорила, что я удачно вышла замуж и хорошо пристроилась за пазухой у Бронского. Она даже считала, что мой брак случился не по большой ослепляющей любви, а чисто из-за финансов мужа.

Он всегда отличался от своих сверстников четкими целями и ясным умом. Знал, чего хочет. Исполнял свои планы, даже если приходилось идти по головам.

Фамилия Бронские в городе на слуху.

Но мне было плевать на его финансы.

Плевать на его жесткий характер.

Я расцветала рядом с ним. По молодости у меня от Макара колени дрожали и бабочки в животе активно трепыхались.

Я без памяти в него втюрилась. Втрескалась так, что дар речи пропадал. И я просто млела, когда он признавался мне в любви. Мне и подарков от него не надо было, а он продолжал и продолжал красиво ухаживать.

Вскружил мою голову так, что даже спустя двадцать семь лет я пылаю к нему искренними и глубокими чувствами.

Поэтому сейчас так больно.

Поэтому я чувствую, как мне в грудь вогнали металлическую холодную арматуру. Во мне дыра. Огромная! Я просто истекаю кровью. Захлебываюсь.

- Марина, - мягко произносит Макар и протягивает мне белый платок. – Вытри слезы, родная. Этот разговор мы продолжим дома.

- Я не собираюсь воспитывать ребенка от другой женщины, - холодно заявляю я.

Макар замирает с протянутой ко мне рукой. Жесткими пальцами стискивает белый платок.

- Только не надо устраивать сцен. Конечно, ты была не готова к такой информации, но все решаемо. Киру для нас тоже родила не ты! – напоминает муж.

Внутри все клокочет.

А Макар безжалостно сейчас уязвляет мою женскую гордость. Давит на самую больную мозоль, на мою слабость.

На мой дефект.

- Ты сама говорила, что нет разницы, как был зачат ребенок, - хмурится Макар. – И в далеком прошлом ты была готова взять малышку из приюта.

- Это другое. Для того, чтобы родилась Кира, ты не трахал своих стажерок, - резко вываливаю я, а слезы все текут по лицу и текут.

- Прекрати реветь! – рявкает Макар так, что пламя свечей дрожит и бликами играет на его озлобленном лице.

- Нет! – отгрызаюсь в ответ и встаю из-за стола. – Это уже слишком, милый. Я не буду это терпеть!

Подхватываю сумку и делаю шаг, чтобы позорно сбежать.

Я не могу сейчас держать себя в руках.

Еще пара мгновений, и я скачусь в истерику.

А если мы устроим громкий скандал в ресторане, уже завтра про это напишут в СМИ. Да еще и вывернут все это таким образом, что мы по самые уши окажемся в дерьме.

Макар был прав.

Ресторан – не лучшее место, чтобы обсуждать такие вещи. Но разве я могла молчать, когда охрана моего мужа во всю обсуждает скорое пополнение в нашей семье, о котором я ни сном ни духом?

Он изменял мне со своей стажеркой и у этой измены есть последствия!

Молодая девочка залетела от моего мужчины, когда я в этом плане бракованная.

Бракованная, потому что сама никогда бы не смогла забеременеть и выносить ребенка.

И теперь, когда молодуха беременна от моего мужа, я ощущаю свой дефект особенно остро. Так, что нет сил «держать лицо» и продолжать быть «женой влиятельного человека».

Я обычная женщина с необычным отклонением.

И мои чувства обострены.

Макар знал, что я сойду с ума, если он заделает ребенка где-то на стороне.

Но его это не остановило.

- Стой! – жесткие пальцы мужа мертвой хваткой сдавливаю мое запястье.

- Пусти… - задыхаясь, пищу я.

Дышать не могу.

Стоять на ватных ногах не могу.

Думать нормально тоже не могу.

- Марина, вернись на место! – приказывает Бронский.

Я отчаянно трясу головой. Морщусь от боли, разрывающей мое сердце на кровавые клочки.

- Ты сама затеяла этот разговор. Так что прекрати свой приступ истерики. Ты взрослая тетка, и ты моя женщина. А моя женщина не имеет права так позориться!

Глава 3.

- Мне нужно в уборную, - хрипло выдавливаю я.

- Учти, что на тебя всегда смотрят, Марина. Не смей ронять со своей головы корону! Поняла меня?

Киваю.

Меня ведет и шатает. Я кое как добираюсь до уборной. Большая, просторная, выложенная мрамором и с золотыми вставками. Богатый интерьер кружится вокруг меня, и я заваливаюсь на столешницу.

Впиваюсь в нее дрожащими пальцами. Ногти царапают ровную поверхность и скрипят. Роняю сумку себе под ноги. Раздается глухой стук. В ушах звенит.

И в этой звенящей тишине лопается мое несчастное сердце.

Двадцать семь лет брака. Целая жизнь. Сказка, где я была хрупкой девочкой не смотря на возраст, а Макар был хищным драконом, оберегающим меня от невзгод и мурлыкающим от моих ласк.

Я приручила зверя, но теперь зверь разорвал меня своей лютой правдой. Он снова будет отцом, и на этот раз ребенок был зачат без моего согласия, без моего участия, без моего ведома.

Меня словно выпотрошили и посадили на кол.

Смотрю на свое отражение с подтеками туши для ресниц не мигая и не дыша. Грудь сдавило монолитными пластами боли.

И перед глазами все кружится и кружится.

И я не знаю, что возмущает меня больше – измена Бронского за моей спиной или то, что он решил повесить своего нагулыша на меня. Будто я обязана принять внебрачного ребенка. Заткнуться и терпеть.

Закрываю глаза и судорожно выдыхаю.

Спокойно, Марина.

Сейчас не время падать в обмороки.

Нужно взять себя в руки.

Только вот эти руки болезненной дрожью пробивает. В кончиках пальцев ток вибрирует. Боль от его предательства ощущается на физическом уровне. Это просто пытка какая-то.

И меня тошнит от Бронского. Неужели, правда думал, что я смогу принять в нашу семью чужого ребенка?

Не чужого…

Его ребенка!

Его ребенка от стажерки Нонночки!

Открываю кран с ледяной водой и опускаю горячие ладони под бурные потоки. Стужу ладони и прикладываю их к щекам.

Кожа горит пожаром, и я краснею вся. Кажется, у меня вновь скачет давление.

Это моя расплата за беззаботную жизнь? Награда за любовь, в которую я свято верила? Благодарность за воспитание дочери?

Тяжело дышу, медленно приходя в себя. Сердце сбавляет ритм, и я вдыхаю носом раскаленный воздух.

Выдыхаю.

Главное дышать.

Дышать не впадать в истерику.

Что я могу сейчас сделать? Устроить скандал в общественном месте, чтобы вызвать в Макаре ярость и гнев? Мне это явно не на руку.

Закусываю губу, понимая, что придется терпеть. Терпеть до тех пор, пока я не выясню все обстоятельства, а потом принимать решение, как жить дальше.

Поправляю поплывший макияж, натягиваю маску безразличия и выхожу в шикарный зал ресторана. Прижимаю к груди сумку и осматриваюсь как-то загнанно.

Макар стоит возле нашего столика и выжидающе смотрит в мою сторону. Иду к нему ровным шагом, покорно улыбаюсь и не дышу, чтобы не тошнило.

- Я вызвал водителя, - тихо произносит Макар. – Мы едем домой.

Глава 4.

Коротко киваю. Лучшее решение сейчас – покинуть ресторан. Потому что я вишу на волоске от немой истерики, сжавшей меня своими безобразными лапами.

В раздевалке Макар помогает мне надеть пальто. Открывает передо мной дверь галантно. Подает мне руку, чтобы я могла спуститься с крутых ступеней и не поскользнуться.

Все, как всегда, если не учитывать пулевые ранения в моем сердце. Кровоточащие страшные раны. Шрамы, которые теперь останутся навсегда.

- Добрый вечер, - водитель мужа, сухой и вытянутый Глеб с тонкими губами и уверенным взглядом, открывает передо мной дверцу дорогой тачки.

Вглядываюсь в лицо Глеба, и что-то екает внутри тупой болью.

Пока я жила в неведении, мужики из охраны моего мужа знали правду и позволяли себе мусолить тему с беременной любовницей своего босса. А Глеб тоже знал?

Кто еще знал?

Все, кроме меня?

И как давно я живу во лжи?

Мне становится так неприятно, что я резко торможу и поворачиваюсь к Бронскому. Впиваюсь в его вытянутое лицо свирепым взглядом.

В воздухе повисло вязкое предчувствие беды. Синоптики передавали метель.

- Садись в машину, Марина, - подталкивает меня Макар, сжав сильно мой локоть.

- Как давно ты меня обманываешь? – сухо интересуюсь я.

- Марин, без сцен. Дома поговорим.

- Макар, сколько месяцев беременности у Нонны? – приглушенный рык рвется из самых недр моей души.

Глеб опускает взгляд и поджимает и без того тонкие губы.

- Ты знал? – смотрю на нашего водителя с гневом.

- Марина, без истерик. Мы на людях! – Макар сильнее сжимает мой локоть и тащит меня в машину, как тряпичную куклу.

Одно его ловкое движение, и я уже заныриваю в салон тачки. У меня нет сил, чтобы сопротивляться, но меня продолжает трясти от боли и ненависти.

И дышать опять тяжело.

Я думала, что мне удалось успокоиться, пока я была в уборной, но нет. Меня накрывает. Еще немного, и я сорвусь в самую пропасть, откуда уже не будет выхода. Мыслить трезво не получается. И хоть я и уговариваю себя отложить выяснение отношений до дома, внутри взрывается вулкан.

Меня горячей лавой накрывает, а Макар просто захлопывает дверцу машины.

Пара секунд, и он садится рядом со мной. Глеб занимает место за рулем и резво стартует по быстрому городу.

- Макар, - шиплю я. – Когда Нонна родит?

- Еще есть время…

- Как давно ты мне изменяешь? – прищуриваюсь, осматривая гордый профиль мужа.

Он смотрит прямо перед собой. Сидит рядом со мной, касаясь своим могучим плечом моего плеча. И я уверена, что Бронский сейчас чувствует мою крупную дрожь.

- Мариночка, помолчи, - требует Макар. – Я хочу доехать до дома без сцен.

Зажмуриваюсь.

Это его колкое «Мариночка» произнесено той самой предупреждающей интонацией. Такой, что иглами мне под кожу вонзается.

Он зол, как черт. И в любой другой ситуации я бы действительно испугалась и прикусила язык.

Но сейчас не могу.

- Макар, - пищу из последних сил, сжимая пальцы в кулаки так, что ногти неприятно впиваются в ладони. – Кто еще в курсе твоих похождений, кроме водителя и охраны?

Бронский закрывает глаза и тяжело вздыхает. На его виске проявляется синяя пульсирующая вена, которая ни о чем хорошем не говорит.

- Глеб, поставь какую-нибудь расслабляющую музыку, - сжато требует Макар.

И Глеб молниеносно исполняет приказ. Салон машины заполняет минорная мелодия. Громкие скрипки переливаются в тихом скорбящем плаче, а у меня на глазах проявляются слезы.

И ком стоит в горле такой, что дышать не могу.

Вот так у него все просто. Заткнул мне рот, включив классическую музыку.

Прикусываю кончик языка.

Наша дочь сейчас в выпускном классе в музыкальной школе. Сейчас она готовится к отчетному сольному концерту. Будет играть на скрипке в большом зале.

Что с ней будет, если она узнает о любовных похождениях отца?

Я смотрю на Макара с тихой мольбой. Мне хочется, чтобы он повернулся ко мне и сказал, что все это – шутка. Просто неудачный розыгрыш.

Что нет никакой Нонны и ее беременности.

Но Макар сурово хмурится, а синяя вздутая вена продолжает пульсировать на его виске.

Теперь все это – моя реальность. И мне придется смириться с тем, что свирепый дракон, который двадцать семь лет защищал меня и любил, теперь скалит на меня свои зубы и грозится уничтожить огненным дыханием мою распятую наивную душу.

Глава 5.

Глеб въезжает на территорию нашего дома, и я отвожу взгляд в окно. Замираю, даже моргать перестаю.

Прикладываю прохладные пальцы к губам.

Мы переехали в этот особняк десять лет назад, и уже тогда строили планы на совместную старость.

Я представляла, как ранним утром буду выходить на большой балкон с чашками кофе в руках к своему седовласому мужу, а Макар, отложив маленький рабочий ноутбук в сторону, будет искренне мне улыбаться и покачиваться в кресле - качалке.

Муж будет чаще бывать дома, и мы вместе начнем заниматься чем-то семейным, общим. Заведем гусей или индюков. А возможно займемся разведением собак элитных пород.

Или вырастим целую оранжерею с редкими видами цветов для продажи.

А по выходным будем с нетерпением ждать в гости нашу дочку Киру с внучатами.

Планов было много, но все они были туманными и далекими.

Мы переехали в роскошный дом, больше похожий на замок, Макар продолжил работать, я продолжила заниматься воспитанием дочери и своими мелкими бизнесами.

Десять лет понятной и правильной жизни в красивом замке, вечерние искренние разговоры о мелочах, общие мечты и цели.

Все перевернулось сегодня, стоило только мне услышать о беременной любовнице мужа.

Теперь наше будущее зависит от меня, потому что Макар уже все решил. Либо я принимаю его ребенка от Нонны и воспитываю нагулыша, как своего собственного, либо...

А какая жизнь меня ждет, если не пойду на поводу у Бронского?

Перевожу полный тихого недоумения взгляд на мужа. Он закрыл глаза и наслаждается музыкой. На его лице ни единой эмоции.

Каменный человек. Непробиваемый.

Мне всегда было сложно угадывать его эмоции, но с годами, казалось, я изучила Бронского целиком и полностью. Думала, что знаю его.

Оказалось, что я ничего о нем не знала. Мой Макар из тех, кто изменяет. Даже хуже... он требует заткнуться и принять его ребенка от другой женщины.

Глеб тормозит возле большой лестницы и выходит на улицу. Распахивает для меня дверцу и подает руку, чтобы я могла элегантно выйти из дорогой машины.

Только вот я не хочу принимать сейчас чью-то помощь.

Вываливаюсь на морозный воздух, и меня тут же прошибает злым потоком холодного воздуха. Лютый ветер проникает сквозь ткань пальто и ознобом до самых костей прошибает.

- Марина, ты идешь? Скоро начнется метель, - Бронский наблюдает за каждым моим движением неотрывным тяжелым взглядом.

Я кутаюсь в пальто и рассматриваю наш особняк с величественными колоннами и каменными резными карнизами. Семейное гнездо превратилось в клетку, и я не хочу туда заходить.

Но кто меня сейчас спрашивает?

- Давай руку, дорогая, - наигранно улыбается Макар, подставляя мне локоть.

- Хватит, - глухо шиплю я. - Я тебе не дорогая, Макар.

- Марина, ты помнишь, что дома наша дочь? Разговор про Нонну и моего ребенка лучше отложить.

- Пусть Кира знает.

- Кира все узнает, - смотрит в мои глаза так, будто на место ставит. - Но не сейчас.

- Когда ты собирался мне рассказать, что твоя стажерка залетела? - делаю шаг назад и ежусь.

Мне неуютно под холодным взглядом Макара. Хочется запрыгнуть обратно в машину и приказать Глебу, чтобы отвез меня куда куда-нибудь подальше от всего этого ужаса.

- Через два месяца, - выдает мой муж. - Ты должна была познакомиться с Нонной через два месяца.

Брови вздрагивают и я напряженно выдыхаю.

- Познакомиться с Нонной? - уточняю я.

- Что тебя смущает, Марин? - щурится Бронский. - Это всего лишь девчонка, которая носит моего ребенка.

Сердце уходит в пятки от наглости моего мужа.

- Именно это меня и смущает. Какая-то девчонка носит твоего ребенка!

- Вспомни Дарью. Ты хорошо общалась с ней, когда она вынашивала нашу Киру, - напоминает мне муж.

Я прикусываю щеку изнутри и с непониманием смотрю на Макара. Дарья - суррогатная мама нашей дочери. У нас был четкий договор, заверенный документально. Мы заплатили Дарье круглую сумму, чтобы на свет появилась Кирочка, и да, я плотно общалась с ней во время беременности.

То, что мне не дано, я видела своими глазами у другой женщины. Ходила с ней по врачам, встречалась за чашкой чая в кафе, узнавала все до мельчайших подробностей о ее состоянии. Я прокружилась всю беременность рядом с Дарьей, чтобы прочувствовать хоть малую часть всей радости и тягости вынашивания ребенка. Но наша "дружба" закончилась, как только мне на руки дали мою дочь.

Как можно сравнивать суррогатную мать и брюхатую любовницу? Макар реально не видит разницы, или пытается убедить меня в том, что я реагирую неправильно ради своей же выгоды?

Надо признать, что Бронский умеет убеждать и легко вводит людей в заблуждение, вынуждая принять выгодное для него решение. Но это срабатывает в бизнесе, а не со мной!

- С Дарьей у нас был договор, - скалюсь я. - Как ты можешь приравнивать любовницу и женщину, которая...

- Я замерз, Марин, - перебивает меня Макар. - И ты меня утомляешь.

- А Нонна? Не утомляет? - озлобленно выпаливаю я, руки немеют и замерзшие пальцы не гнутся. - Может тебе стоит собрать вещички и переехать жить к ней?

- Мариш, ну это уже смешно, - с наглой насмешкой выдает Бронский. - Зачем мне менять женщину, если с тобой удобно?

Меня пронзает отчаянием и жалостью к себе. Такого признания от мужа я не ждала.

Он со мной, потому что ему удобно. Не по любви, не по воле пылкого сердца, а потому что я - удобная. Как мебель. Как старенькое, но уютное кресло, что вышло из моды, но еще свою функцию исправно выполняет.

- Пошли в дом, Марина, - Макар ловит меня под локоть и прижимает к себе. - Я не хочу простыть, у меня скоро важная сделка, и тебе это известно.

Глава 6.

- Ты надо мной издеваешься, Бронский? – не говорю, а скулю.

Я смотрю расширенными глазами в его жестокое лицо, искривленное в жуткой гримасе, и мне просто не по себе становится. Ледяные мурашки под кожей волной прокатываются.

- Марин…

- Как ты можешь быть таким мерзавцем? – испуганно шепчу. – Двадцать семь лет, Макар! Ты все разрушил!

- Не драматизируй. Жизнь продолжается! – чеканит сквозь зубы. – Нас ждет Кира. И ты ей ничего не скажешь, Марина. Сейчас не время.

Ведет меня к дому, а у меня ноги каменные. Они просто застолбенели и не гнутся. И связки тянет неприятно. Я в любой момент могу упасть, и только поэтому позволяю мерзавцу крепко держать меня.

- Ты правда считаешь, что для таких новостей есть подходящее время? Это предательство, Макар! Грязное бесчеловечное предательство!

- И что теперь, Марин? – он останавливается и резко разворачивает меня к себе.

Смотрит на меня, как на пустышку. Как на вещь. И это вновь подтверждает его слова – я удобная устаревшая мебель. И Макар не собирается вычеркивать меня из своей жизни.

Пока не собирается.

Но что будет потом?

Прожили вместе почти три десятка лет, и, надо признать, я была счастлива с ним.

Мой лютый дракон был для меня милым и нежным, но вот только я, кажется, не учла одного. Он все еще дракон, идущий по головам ради своих целей. И если он захотел еще одного ребенка, то он его получит любой ценой.

Даже ценой измены.

А меня в таком вопросе и спрашивать не нужно. Я ведь недоженщина. Бракованная.

- Я с тобой разведусь, - с трудом выжимаю я. – Я не смогу так жить, Макар.

- Как так? – щурится.

- С предателем.

- Не говори ерунды! – рявкает, обдавая меня жаркой волной своего дыхания.

От Макара разит крепким алкоголем, а меня шатает.

Его слова, как пощечины.

- Я уйду… - шепчу, почти плача.

- Куда? – с насмешкой фыркает мне в лицо, больно дернув за локоть. – Все, что у тебя есть, дал тебе я!

И он прав. Я закрываю глаза и всхлипываю. Мое доверие к Бронскому было безграничным, а теперь оно аукнется мне разбитой жизнью. Если Макар захочет, то растопчет меня. Вобьет в грязь. С землей сравняет.

И мне стоило это учитывать, когда я выходила за него замуж.

Но тогда я была слишком молодая и влюбленная, чтобы взвешивать последствия. А потом, мне казалось, что мы стали слишком близкими людьми. Как две части одного целого. Неделимы. Нерушимы. Вечны.

- Послушай, - Макар переходит на предостерегающий бас, и мое сердце бьется в приступе жуткой аритмии, которую я физически ощущаю. – Ты не станешь принимать поспешных решений и придавать огласке то, что должно остаться между нами. Сделаешь вид, что не знаешь про Нонну. А потом…

- Я не приму чужого ребенка, - пищу обессиленно и глаза закрываю.

Вздох Макара врезается в мой слух, как ржавые гвозди под ребра.

Я не хочу оставаться рядом с ним.

Но он кое в чем прав. Принимать поспешные решения мне нельзя. И придавать огласке его любовные похождения, которые закончились беременной любовницей, тоже.

Стыдно быть истеричной девочкой, когда твой возраст подходит к пятидесяти.

- Ты сейчас же приведешь себя в порядок и возьмешь себя в руки! – гипнотически шипит Макар.

Я киваю на его слова, не открывая глаз.

Чтобы уйти с наименьшими потерями и увезти с собой Киру, мне нужно продумать план отступления. Закачу скандал – мой муж примет меры.

Я знаю, какой он в гневе. И не хочу, чтобы его ярость проливалась на меня.

Сглатываю ком в горле.

- Ладно, Макар, - сипло произношу я, понурив голову. – Я тебя услышала.

- Славно.

Ведет меня к входу в дом, как тряпичную куклу. Я словно в оковах, из которых не вырваться.

Распахивает дверь передо мной и галантно помогает мне снять пальто.

До моего слуха доносятся слабые звуки скрипки.

Кира репетирует свою концертную программу.

Моя маленькая крошка, которая не заслужила всего этого ужаса, что поджидает нас в будущем. Она все равно узнает и о Нонне, и о ее ребенке, и о предательстве отца.

Но не сейчас.

- Я в ванную, - говорю я и иду к большой лестнице.

Макар провожает меня рассерженным взглядом. Я его кожей чувствую. И сейчас я хочу только одного – остаться наедине с собой и сегодня больше не пересекаться с Бронским.

Он прожег мое сердце сегодня. Отравил мой рассудок.

И это только начало. Представить страшно, что ждет нас вереди.

Глава 7.

Застываю перед зеркалом в ванной комнате. Оно меня в полный рост отражает. Рассматриваю себя придирчиво, словно вижу впервые.

Незнакомка с белыми волосами, ведь холодный блонд очень хорошо перекрывает седину. Красные губы, точно повторяющие оттенок платья, тонкие колготки, обтягивающие худые ноги и крепко сжатые на ремне сумочки пальцы с красным маникюром.

Я не выгляжу на свой возраст.

Хлопаю ресницами и, отложив сумку в сторону, подхожу ближе к зеркалу.

Мне уже не двадцать лет. И даже не тридцать.

Мне сорок шесть.

Еще вчера я считала себе молодой и притягательной женщиной, а сегодня рассыпалась на осколки, узнав жестокую правду о своем муже.

Посещения косметолога, массажи, спа, обертывания чудесными антицеллюлитными средствами, регулярные занятия спортом.

Я красивая, легкая и уверенная в себе женщина.

Такой я себя считала.

«С такой не стыдно выйти в люди» - говорил Макар, целуя меня в худое плечо. А я млела, как идиотка.

Сейчас эти слова кажутся оскорблением.

Фыркаю болезненно и сильно зажмуриваюсь. Открывать глаза страшно. Будто если открою, то увижу в отражении не себя, а никчемную старуху со свисающим вторым подбородком, сеткой глубоких морщин по всему лицу, серыми впалыми щеками и посиневшей кожей.

Будто мне сорок шесть, а девяносто. И я уже не пригодна для такого мужчины, как Бронский.

Отворачиваюсь от зеркала и расстегиваю платье. Избавляюсь от нижнего белья и прохожу в душ. Коснувшись онемевшими пальцами прохладного смесителя, настраиваю воду. По телу прокатывается нервная дрожь, и ознобом больно щиплет между лопаток.

Бурные потоки воды обрушиваются мне на голову. Поднимаю лицо вверх, позволяя макияжу стекать по моим щекам. Чувство, что меня обливают кислотой. И она разъедает мне кожу до самых костей.

Всю меня разъедает.

Макар хочет, чтобы я заткнулась и приняла внебрачного ребенка. Если есть что-то более страшное для женщины – то только ад. Самое его пекло. Эпицентр человеческих мук.

И где я так согрешила, что Бронский решил стать моим личным дьяволом?

Одно ясно точно. Я никогда не приму жизнь, которую для меня задумал Макар. Мне нужно бежать без оглядки.

Рушить все, что мы так долго строили.

Жечь мосты, как говорят.

Вырывать из сердца мужа вместе с корнями, как бы глубоко под кожей он не засел.

Повыть от боли его предательства я позволю себе потом.

Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, а из груди все же вырывается слабый протяжный стон.

Мой нежный мальчик с красивой улыбкой. С громкими признаниями в любви, с клятвами прожить долгую и счастливую жизнь, не смотря ни на что.

Бронский не испугался, когда я сообщила ему, что никогда не смогу подарить ему ребенка. Тогда и речи не было о суррогатном материнстве.

Он просто сказал, что ему плевать. Что он найдет смысл жизни для нас без продолжения рода.

А потом…

Потом мы смогли. И Кира всегда была для нас настоящим даром, светлым ангелом, нежным лучиком света.

Я ценила жизнь рядом с Макаром, благодарила его за невероятную возможность быть мамой. Растить ребенка. Моего ребенка!

Кормить из бутылочки, менять пеленки, видеть каждое мгновение ее детства. Первые шаги, первые слова. Не спать ночами из-за режущихся зубов, из-за колик в животике.

Мне все ее капризы были в кайф.

Я не подпускала к малышке ни няню, на которой настаивал Бронский, ни даже родственников. Все делала сама с особым наслаждением и упоением. И даже когда было очень сложно и от недосыпа я готова была спать стоя на одной ноге, я не могла подпустить никого к моей дочери.

Я с особым трепетом относилась к этому чуду - быть мамой. Я растворилась в малышке и смешалась с ней.

Как только впервые взяла ее на руки, сразу почувствовала нерушимую связь. Она моя, родная, неповторимая. Маленькая сморщенная девочка, наполнившая меня до краев самой великой любовью.

Кира раздвинула границы моего женского бессилия.

Заполнила пустоту.

Стала для меня всем.

С первого взгляда, с первого прикосновения.

Не надышаться, не нацеловаться, не наобниматься.

Кира – моя жизнь.

И если сейчас я сделаю резкое движение и разозлю Макара, он точно надавит на самое больное. Он заберет ее у меня. Мою повзрослевшую, умную и красивую.

У меня нет выбора. Я вынуждена прикусить язык и действовать молча.

Выключаю воду и выхожу из душа. Заворачиваюсь в полотенце и бросаю косой взгляд в сторону большого зеркала.

Из него на меня смотрит хрупкая женщина. Обычный человек. Пустой и побитый обстоятельствами суровой реальности.

И как бы сильно я не была благодарна Макару за шанс быть матерью, я не смогу смириться. Мой муж меня предал. И это предательство плесенью прорастает на моем сердце.

Муж не оставил мне выбора.

И из ран, нанесенных любимым человеком, больше никогда не будет сочиться любовь.

Во мне поселилась прохладная мгла ненависти. А ненависть, я уверена, намного сильнее и глубже любви.

Глава 8.

- Мам, послушаешь? – Кира входит на кухню со скрипкой в руках.

Кладет передо мной тетрадь с нотами и ловким движением пальцем открывает нужную страницу.

Я медленно киваю, а затем делаю глоток ромашкового горячего чая. Горчит на корне языка, и послевкусие кажется мне омерзительным.

Будто не чай пью, а болотную мутную воду. Прикрываю глаза устало, готовясь наслаждаться чарующими звуками скрипки. Крепко сжимаю пальцами горячую белую чашку, чтобы не терять связь с реальностью.

Мне настолько больно, что я проваливаюсь в какое-то молчаливое состояние депрессии. Холодной, тягучей и беспощадной.

Кира встает напротив меня и замирает, приложив смычок к струнам. Делает глубокий вдох, готовясь виртуозно сыграть для меня свое произведение.

И я тоже как струна. Натянутая до предела. Напряжена.

И я готова выдать свою последнюю песню. Отдать дань нашей с Макаром любви, в последний раз притворившись крепкой семьей.

Кира начинает играть, и просторная столовая наполняется нежной минорной мелодией, ласкающий слух переливами. Словно вода течет. Весенний ручеек.

Закрываю глаза и внимаю каждому звуку. Растворяюсь в музыке, льющейся из под смычка.

Как легко испортить красивую песню грустной скрипки одной лишь фальшивой нотой. Неловкое движение руки, и вся красота в миг теряется. Режет по ушам, бьет по нервам.

Когда скрипка играет соло, невозможно пропустить мимо ушей фальшь.

Думаю, что в нашей с Макаром жизни случилась непоправимая ошибка. Сегодня фальшивая нота любви прозвучала настолько отчетливо, что резанула по сердцу, прервала наслаждение и раскрыла глаза на истинную сущность мужчины, который был целым миром для меня.

Я не знаю, как жить без него, но точно знаю, что смогу.

Кира продолжает водить смычком по струнам, когда я замечаю Макара в дверном проеме. Застывает и смотрит на дочь влюбленными глазами.

Это я настояла на том, чтобы наша девочка пошла учиться играть именно на струнном инструменте. Бронский хотел, чтобы Кира была пианисткой, как его мама.

Замечаю напряжение на лице дочери, а затем ее пальцы вздрагивают, зажав неверный аккорд. Скрипка фальшиво взвизгивает, прерывая струящийся ровный звук.

Прикусываю губу и вновь перевожу взгляд на Макара.

- Ты молодец! – подбадривающе произносит он, переступая порог гостиной.

Кира печально опускает скрипку и понуривает голову.

- Нет, - тихо шелестит ее обеспокоенный голос. – Я ошиблась.

- Все совершают ошибки, - заявляет Макар.

А я только приподнимаю бровь и смотрю на него с возмущением.

Да, все рано или поздно ошибаются. Мы просто люди, а не машины. Не механизмы, а живые существа с душами, гормонами, чувствами. И мы живем без инструкций, прислушиваясь к голосу разума и сердца, исходя из собственных ценностей и убеждений.

И я убеждена, что есть ошибки, которые прощать нельзя. Например, предательство.

- Мне нельзя ошибаться, скоро отчетный концерт, - с раздражением в голосе шипит Кира, переведя на отца гневный взгляд.

- У тебя еще есть время, чтобы отрепетировать, - пожимает плечами Макар, подходя ближе к нашей дочери.

Принимает скрипку из ее рук и нежно целует нашу девочку в лоб.

- Я уверен, что все получится, Кирушка, - шепчет ласковым голосом ей прямо на ухо.

Отвожу взгляд, а в кончиках пальцев вибрирует ток.

Не хочу, чтобы Макар касался нашей дочери. Чтобы поддерживал ее, шептал нежности и целовал в лоб. Да, он ее отец, и он имеет все права на дочь.

Но во мне эгоистичной злобой кипит одна только мысль – Кира моя! Только моя! И не оставлю ее с Бронским после развода.

Только если… если она осознанно не выберет денежного отца, предав при этом меня.

- Тебе пора отдыхать, - требовательно говорит Макар, заглядывая в глаза Кире.

Та прикусывает губу.

- Ты прав, - кивает заторможено. – Я сегодня полдня тренируюсь. Уже даже пальцы болят.

Рассматривает подушечки пальцев, которыми зажимает струны, тревожным взглядом.

- Если ты натрешь мозоли, играть будет больно. Лучше взять перерыв, Кир, - вставляю я, а голос предательски дрожит.

- Вы правы, - слабо улыбается Кира.

А я смотрю на Макара. Его цепкий взгляд направлен на меня.

Выискивает что-то в моих глазах. Всматривается пристально и напряженно.

Бронский уже переоделся в домашнюю футболку, которая обтягивает каждый его мускул, и домашние льняные штаны. Такой уютный сейчас, такой родной… но такой одновременно отвратительный и жестокий.

И этот его взгляд – выискивающий и глубокий. До мурашек меня доводит. До кома в горле. Он будто одним взглядом способен заставить меня заткнуться и принять условия игры, в которой я не хочу участвовать.

- У вас все хорошо? – тревожно интересуется Кира. – Вы какие-то странные.

- Все хорошо, - поспешно отвечает Макар. – Просто устали.

- От чего вы устали? У вас же свидание было! – фыркает весело.

Я взгляда не отвожу от Макара. И он с меня глаз не сводит.

И я молчу. Даже шевелиться не смею, как напуганная лань.

- Иди к себе, Кира. Нам с мамой нужно кое что обсудить, - жестко требует Макар.

Глава 9.

Наша дочь оглядывает меня, а затем переводит недоумевающий взгляд на отца. Конечно, Кира все чувствует.

Как можно не почувствовать такое напряжение в нашем доме?

Раньше со свиданий мы возвращались счастливые и громкие. Целовались, обнимались, болтали о чем-то. Планы какие-то строили вместе.

А сегодня между нами гробовая тишина и разряды молний в глазах.

- Что происходит? – выпаливает Кира и складывает руки под грудью, упрямо смотрит на Макара.

- Скажи ей, - лепечу я, наполняясь уверенностью.

Макар сильно стискивает в руке гриф скрипки. Его пальцы краснеют, как и лицо.

- Мам? Что случилось?

Я прикусываю губу и прищуриваюсь, рассматривая нервного Бронского. Он не скажет.

Я более чем уверена, что Макар промолчит и сейчас сгладит образовавшиеся острые углы. Это он умеет.

- Да что случилось!? – вскрикивает Кира и взмахивает руками. - Вы что, языки проглотили?

- Маме сегодня стало плохо в ресторане, - быстро находится Макар.

Дочка тревожно приподнимает светлые брови и косится в мою сторону.

- Я думаю, что ей стоит показаться врачу, - продолжает Бронский.

Внутренне фыркаю, но вида не подаю. Держу «лицо». Невозмутимая статуя с замершим в грудной клетке сердцем.

Не нужны мне сейчас его признания в измене перед дочерью. У нее на носу отчетный концерт. Кира сейчас о нем должна думать, а не о наших семейных проблемах.

- Я говорила, что последнее время у меня давление скачет, - оправдываюсь я, пожимая плечами.

- Но ты так и не обратилась к специалисту, Марина, - строго выдавливает Макар, испепеляя меня гневным взглядом.

- Обращусь. Завтра.

- Мам, если речь идет о твоем здоровье, то тут лучше не затягивать! Нельзя халатно к этому относиться!

- Сейчас слишком поздно, чтобы вызывать врача, - произношу на выдохе, нервно прикоснувшись к мочке своего уха.

Прокручиваю в пальцах сережку из белого золота с крупным бриллиантом, стараясь успокоиться и держать себя в руках. Хочется до безумия, чтобы наша дочь узнала правду о своем отце незамедлительно. Пусть закатит папочке сцену, устроит скандал, выскажет ему что-то оскорбительное и гневное.

Но я понимаю, что сейчас сделаю только хуже. И ей, и себе.

Макар не отдаст мне моего ребенка.

А я лишним шумом пробью дно. Макар и так на пределе. Сжимает гриф скрипки и дышит тяжело. Тонкая ткань футболки ритмично натягивается на его стальных мускулах в области груди.

- Ладно, - шепчу я, отодвигая от себя уже остывший ромашковый чай. – Мне нужно прилечь.

- Мам, пообещай, что завтра вызовешь врача! Пообещай!

- Ну, конечно, вызову, - мягко улыбаюсь я. – Готовься ко сну, Кира. Я зайду к тебе через часик.

Поднимаю свое тело из-за стола, стул неприятно поскрипывает железными ножками по плитке. Усилием воли расправляю плечи.

Проплываю мимо Макара в сторону лестницы на второй этаж. Если он думает, что я буду вновь выслушивать его бредни и угрозы, то ошибается.

Разговаривать больше не о чем.

Я затаюсь.

Заткнусь.

Не стану ломать все и рубить с плеча.

Я все спланирую, выберу пути отступления, найму хорошего адвоката и тогда…

В нашей спальне я остаюсь одна, но ненадолго. Макар следует за мной по пятам. И едва я успеваю перевести дыхание, он входит в комнату тяжелой походкой и плотно закрывает дверь.

Игнорирую его появление в спальне.

Беру из ящика крем для рук и маску для сна. Выуживаю с полки книгу и иду к постели.

- Ты меня игноришь, Марин?

Поднимаю взгляд на мужа и молчу.

- Слушай, я не хотел, чтобы все вот так получилось, - его шепот напоминает шипение злющего змея.

- А как ты хотел? Потрахаться на стороне без последствий?

- Тебе не нравится, что я изменил? Или ты не готова принять в нашу семью еще одного ребенка?

Стискиваю челюсти до скрежета зубов.

- Мне все это не нравится, Бронский! И первое, и второе! Это омерзительно. Ты омерзительный.

Он тяжело вздыхает и взгляд отводит.

- Я не знал, что Нонна беременна, - ледяным голосом выдает. – А когда узнал, было слишком поздно для аборта, Марин.

На меня не смотрит, только морщится и руки в кулаки сжимает.

- Естественно, узнай я о беременности раньше, был бы аборт! – заявляет мой муж со злобой и раздражением.

- Это теперь никакого значения не имеет, - швыряю на кровать крем, маску для сна и книгу.

- А что тогда имеет значение? – спрашивает с грустной физиономией.

- Ты предал, Макар! Ты предатель!

Втягивает носом раскаленный воздух, стараясь контролировать свой гнев. Как будто это я виновата в чем-то.

Если бы изменила я, то муж бы меня раздавил. Уничтожил. Убил бы. И эта мысль холодными щупальцами за затылок меня трогает.

Мурашки по коже от страха скользят.

- Марин, я не удержался. Впервые не удержался. Да, я спал с Нонной. И да, она залетела.

- Почему? – лепечу пересохшими губами.

Макар поднимает меня встревоженный взгляд. На его лице – сетка глубоких серых морщин, выражающая усталость.

- Почему ты мне изменил? – повторяю я.

Будто это сейчас имеет какое-то значение.

- Я просто захотел ее, - хмыкает он. – И секс с тобой… приелся и наскучил.

Его слова розгами мне по телу ударяют.

Конечно. Я же мебель. Удобная женщина, которую не стыдно показать людям. Красивая вещь и ее статный хозяин – вот правда о нашей паре.

- Марина, если ты задумала сбежать от меня и забрать мою дочь, то у тебя ничего не получится, - выдает Макар.

А его взгляд сверлит меня и доводит до жара.

Он просчитывает мои действия наперед. Словно мысли читает. В этом сила Бронских – они бездушные монстры с острым аналитическим мышлением.

И от такого, как Макар, просто так не убежишь.

Глава 10.

Мрачное утро обрывает мой короткий поверхностный сон. Я с трудом открываю тяжелые веки и поднимаюсь на постели. Тело словно окаменело и перестало меня слушаться.

Единственное, чего мне действительно хочется – лежать в позе эмбриона и не думать ни о чем. Чтобы эти скрежещущие изнутри мысли, как крысы своими когтистыми лапками, наконец покинули мою голову и умолкли.

Макар спал сегодня в гостевой комнате, благородно оставив мне нашу спальню. И я уснуть не могла. Лежала на своей половине кровати и прожигала ненавидящим взглядом подушку мужа. А она пахла его телом, будто мне на зло.

Умываюсь, наношу легкий макияж и выхожу из нашей с Макаром спальни. Дверь в гостевую комнату приоткрыта, и я вижу мужа.

Стоит возле зеркала в одних только домашних брюках, торс полностью обнажен. Мышцы перекатываются под бронзовой кожей. Макар застегивает на руке дорогие часы и оборачивается. Растягивает губы в улыбку, увидев меня.

Меня тошнит.

А Бронский машет мне рукой, как ни в чем не бывало.

Морщусь и прохожу мимо к комнате дочери.

- Кирочка, пора вставать, - осторожно произношу я.

- Я уже не сплю, - отзывается дочь, потягиваясь на постели. – Мам, зайдешь?

Тревожно оглядываюсь в коридор, услышав шаги Макара. Он идет, как грациозный тигр. Хищник, что подкрадывается к жертве. И я затаиваю дыхание.

- Поедем на завтрак в ресторан, собирайтесь, - сухо бросает Бронский, мазнув по мне холодным взглядом.

У меня ком встает в горле.

Конечно, это самый простой путь. Отвлечь меня и Киру от проблемы, возникшей в нашей семье. У меня в груди закипает котел ядовитой злости.

Бронский не имеет права делать вид, что ничего не произошло! И его наигранное спокойствие раздражает и быстро вывод из себя.

Я сжимаю пальцы в кулаки.

Бессильная овца! Бесхребетная марионетка! Безвольная курица!

Один мой неправильный шаг, и Макар меня не пожалеет и не пощадит.

- Вставай, Кира, мы едем на завтрак в ресторан, - пряча в спокойном тихом голосе свое состояние, произношу я.

- Хорошо, - отзывается моя девочка и легко выпархивает из-под одеяла.

- Марина, я жду тебя внизу, - слышу слова мужа и закрываю глаза.

Нужно собраться и не натворить дел раньше времени. Выдержать, вытерпеть, чтобы потом подать на развод и не проиграть.

Да, он не убьет меня.

Но я понимаю, что полностью завишу от Макара. И быстро справиться со своим финансовым положением не смогу.

Я проиграю, и он заберет у меня дочь.

Подкупит, возьмет шантажом, и Кира легко согласится остаться с ним. Уж лучше быть рядом с более денежным и уверенным отцом, чем с клушей матерью, которая от любви была слепа и не подготовила безопасное место на стороне для своего ребенка.

Медленно спускаюсь на первый этаж.

Макар уже занял свое излюбленное место за большим столом.

- Присядь, - требовательно просит он, на меня даже не смотрит.

Пьет воду медленными размеренными глотками.

А я сажусь напротив и наблюдаю за каждым движением опасного хищника. За очень короткий срок я вычеркнула мужа из списка любимчиков и внесла в список врагов, а еще рядом галочку поставила, означающую, что он особо опасен.

- Марина, я не хочу с тобой ссориться, - заявляет Бронский, переведя на меня прямой и тяжелый взгляд.

Прикладываю пальцы к мочке уха и нервно кручу в них сережку. Подарок мужа, между прочим. Дорогущие серьги из белого золота с рубинами.

- А я с тобой и не ссорюсь, Макар, - отвечаю приглушенно.

Он только приподнимает бровь, оценивающе меня рассматривает.

- Остыла? – спрашивает таким тоном, что у меня по телу дрожь прокатывается.

Куда уж там. Разве можно остыть, когда по городу ходит беременная от моего мужа Нонночка?

- Марин, ну честно, у нас ведь хорошая семья. Крепкая.

- Да, - согласно киваю я. – Была.

- Понятно, - Макар тяжело вздыхает. – Значит, твое спокойствие всего лишь мыльный пузырь.

Молчу.

- Что ты задумала? – Бронский наклоняет голову набок и улыбается с оскалом.

- Ничего, - тихо выдавливаю я. – Ты же знаешь, что я прижата твоим ногтем и у меня нет выбора.

- Я знаю, - самодовольно щурится. – И ты об этом не забывай, Марина. Ты моя жена, и ты полностью зависима от меня и моего расположения.

У меня мышцы на лице сводит от его слов, но я стараюсь держаться и не подавать вида.

- Не совершай ошибок, которые будут очень дорого тебя стоить, милая.

Киваю.

- Я пойду собираться, - встаю из-за стола, стараясь унять дрожь в коленях.

Мне нужно вести себя спокойно, чтобы лишний раз не вызывать никаких подозрений. Если бить врага, то только в спину. Это подло и низко, но у меня нет другого оружия, кроме моей покорности и эффекта неожиданности.

Уж кое чему я научилась за долгие годы жизни рядом с властным и жестким мужчиной. И он точно удивится, когда я расправлю крылья и вылечу из его золотой клетки.

Глава 11.

- Мам, ты готова? – Кира заглядывает ко мне в комнату и останавливается возле двери.

Я поправляю подол делового белого платья и киваю.

- Ма, а у вас с папой… - вкрадчиво шепчет, а потом замолкает на полуслове и губы поджимает.

- У нас с папой все хорошо, - заявляю я уверенно и улыбаюсь. – Как я выгляжу?

- Как королева!

- Славно. Пойдем, отец нас уже заждался, - хватаю сумочку на ходу и плавно ступаю к лестнице.

- Ну мы девочки, - деловито выдает Кира с хитрым прищуром. – Имеем право долго собираться.

Я смотрю на свою девочку, а у самой сердце медленно тлеет в груди. Она так похожа на Макара, что просто словами не передать. Ее линия губ, тонкий нос и высокий лоб – все, как у папочки.

И характером она тоже в папочку.

Макар уже вызвал водителя и ждет нас на выходе из дома. Оценивает мой внешний вид и одобрительно улыбается.

Все, как обычно. Будто нет между нами этого лютого напряжения.

А я ведь уверена, что Бронский все чувствует. Каждую дрожащую клеточку моего тела насквозь видит. И он не успокоился после утреннего диалога.

Теперь Макар будет держать меня еще под большим контролем, и даже шагу не даст ступить спокойно.

Мы подъезжаем к ресторану, где обычно завтракаем. Тихое и спокойное заведение недалеко от офиса моего мужа. Здесь немноголюдно, но завтраки что надо.

- Я сегодня хочу сэндвич с лососем, - Кира голодно облизывается, стягивая с себя куртку. – А еще я в прошлый раз так и не попробовала корзиночку с малиной. Надеюсь, они еще не убрали этот десерт из меню.

- Не убрали, - сухо проговаривает Макар.

- А вы знали, что лосось – это анадромная рыба? Живет и в пресной воде, и в соленой.

- А ты знаешь, почему лосось розовый?

- Потому что много креветок ест.

- Где вычитала?

- А нам Ольга Леопольдовна рассказывала недавно, - весело заявляет моя дочка. – Так что я в музыкалке не только на скрипочке играю. А еще она нам сказала, что бекон на завтрак каждый день есть вредно! Так что, папочка, тебе лучше тоже заказать сэндвич.

- Какая заботливая у меня дочка.

- Мам, а ты что будешь?

Понимаю, что нахожусь в какой-то прострации и весь разговор пропускаю мимо ушей. Вопросительно смотрю на Киру.

Мне сложно собраться с силами и притворяться, что ничего не случилось. К сожалению, я не робот. Я человек! Женщина, которую ударили в самое больное место и оставили подыхать, запретив издавать даже предсмертные звуки.

И Макар словно не понимает, как низко и подло он со мной обошелся.

Для него этот внебрачный ребенок – не проблема.

Я ведь смогла воспитать Киру, которую выносила не сама. Значит, и в этот раз справлюсь.

Так ты думаешь, да, Бронский?

- Марин, у тебя все хорошо? – мой муж приподнимает бровь и строго мне в глаза смотрит.

Словно предупреждает, что я веду себя неестественно, и лучше бы мне прийти в себя и отмереть уже наконец.

- Все хорошо, - натягиваю на лицо улыбку, хотя выгляжу все равно страдальчески. – Я пропустила разговор мимо ушей.

- Мам, ты совсем не собранная. Хотя бы помнишь, что у тебя сегодня встреча с тетей Леной? – напоминает мне Кира.

Киваю.

Про это я, конечно, помню.

Мы с Еленой встретимся для примерки платьев, которые заказывали в ателье. На вечере, где моя дочка будет играть свой отчетный концерт, я обязана блистать, как самый яркий алмаз.

Только сил на это у меня совсем нет.

- Так что заказывать будешь? – уточняет Макар, отодвигая для меня кресло из-за стола.

- Еще не придумала, - отвечаю тихо.

Бронский усаживает за стол Киру и сам располагается напротив нас. Привычное утро. Почти обычное.

В рестораны на завтрак мы ходим довольно часто, и дома я почти никогда не готовлю. Только по настроению.

А так к нам приезжает повар.

То же самое касается уборки.

Но я тяжелой работы никогда не боялась и к белоручкам никогда себя не причисляла.

Повисает напряженная тишина, и это настораживает Киру.

- Что вы молчите? – выдает она, осмотрев сначала меня, затем своего отца. – Обычно болтливые, а тут из вас слова не вытянешь!

- Все хорошо, - заверяю я Киру.

- Странные такие! Я еще вчера заметила, что у вас что-то случилось! В чем дело?

- Кира, - грозно рычит Макар. – Все хорошо.

- Это из-за твоего давления? – дочь на меня встревоженно смотрит. – Ты ходила в больницу? Врачи что-то сказали?

- Нет, - отвечаю коротко и утыкаюсь в меню.

- Мам, если что-то произошло, то я должна об этом знать!

- Кира, мы же сказали, все хорошо, - вставляет свое жесткое слово Макар.

Наша девочка нервно поджимает губы. Понимает, что лучше не ковырять эту болячку и не лезть. И я по взгляду Бронского понимаю, что он не сильно доволен сложившейся ситуацией и моим поведением.

Когда останемся наедине, то будет мне опять выговаривать, что я обязана взять себя в руки и держать лицо. И еще прыгать и извиваться перед дочерью, чтобы она не узнала о Нонне и о внебрачном ребенке.

Интересно, а брат моего мужа знает? А его жена Елена?

Как мне встречаться с Еленой и вести себя спокойно, если я всех подозреваю в предательстве?

Глава 12.

После завтрака мне легче не становится. Я заказала свой любимый омлет с помидорами и сыром, но он сегодня казался мне безвкусной массой. Словно пластилин жевала, испытывая при этом еще и приступы тошноты.

Поэтому, выйдя на свежий воздух из ресторана, я дышу полной грудью, стараясь изо всех сил настроиться на примерку платья и встречу с Еленой.

- Ой, я уже жду не дождусь увидеть, какую красоту мне пошили, - Кира потирает руки от нетерпения. – Пап, а ты с нами не поедешь?

Перевожу взгляд на мужа.

Макар отрывается от экрана мобильного и дебильная широкая улыбка в мгновение стирается с его лица.

- У меня сегодня назначена деловая встреча.

- Пап, так выходной же, - уязвляет его дочка. – Тем более примерка платьев ответственное дело!

- Глеб вас отвезет, - произносит отстраненно и вновь утыкается в свой мобильник.

Меня ошпаривает густой ревностью, как раскаленным паром.

И с кем это он переписывается, улыбаясь при этом, как осел? Уж не с Нонночкой ли?

Мысленно даю себе оплеуху.

Ревновать этого черта – последнее дело. Да, горько, что все так обернулось, и я попала в настоящую ловушку, но сейчас вовсе не время придаваться воспоминаниям и страдать. У меня есть дела поважнее.

- Прости, Кирочка, но я не смогу сегодня с вами поехать. Увижу ваши наряды на твоем отчетном концерте.

Дочка опускает грустный взгляд себе под ноги и тяжело вздыхает.

- Тяжело, когда твой папа крутой бизнесмен… - сипит она скованно.

- Ничего не поделаешь, справимся и без папы.

Большой черный внедорожник подъезжает к выхожу ресторана, и из него выскакивает Глеб. Открывает заднюю дверцу и смотрит на нас.

- Доброе утро, - приветливо улыбается водитель, помогая Кире забраться в салон.

- Марина, - тормозит меня Бронский. – Я прошу тебя, без фокусов.

- Какие фокусы, Макар? – шепчу.

- Я понятия не имею, что ты задумала, но знай, тебе это с рук не сойдет!

- Так поехали с нами! Проконтролируешь, чтобы твоя неугодная жена не выкинула никаких фокусов.

Макар сурово хмурится, его скулы заостряются. А прямой и тяжелый взгляд мужа вновь вынуждает меня прикусить язык.

Я сама не знаю, зачем зову его с нами.

Мы и правда прекрасно справимся с примеркой платьев и без него. Но у меня внутри все раздирает от мысли, что Бронский сейчас не важные сделки поедет заключить и не с деловыми партнерами встречаться, а к своей молодухе Нонне.

Я не должна ревновать этого монстра, но меня коробит от одной мысли, что он будет проводить время с другой.

Только внешне я никак этого не показываю. Выдерживаю взгляд Макара с гордо поднятой головой.

- Слушай, мне тяжело, и мне сложно скрывать свое состояние, - почти шепчу, чтобы скрыть тревожные нотки в голосе. – Но я не такая дура, Макар. Я прекрасно понимаю, что зависима от тебя. Так что никаких фокусов.

Развожу руками и улыбаюсь.

Бронский хмурится еще сильнее, и теперь на его лбу появляется гармошка морщин.

- Я бы рад поверить, что ты все взвесила и так легко приняла единственное верное решение, дорогая, но я не первый день тебя знаю.

- Меня ждет Елена, - выдыхаю я. – Увидимся вечером.

Разворачиваюсь и быстро отхожу от мужа, даже не улыбнувшись ему на прощание.

- Доброе утро, Марина Львовна! Вы сегодня обворожительны! - Глеб протягивает мне руку и помогает забраться в машину.

Дрессированный водитель моего мужа делает вид, что ничего не произошло. Хотя он вчера прекрасно видел, в каком состоянии я ехала домой и как меня трясло от вскрывшейся правды.

Я была разбита. И как любая женщина требовала объяснений и впадала в истерику.

Кира тяжело вздыхает и отводит взгляд в окно.

- У вас точно что-то случилось, - выдавливает дочка таким суровым тоном, что я даже вздрагиваю, как от пощечины.

В ее голосе сталь. Вся в отца!

- У нас все хорошо, - мягко произношу я и усилием воли растягиваю губы в подобие жалкой улыбки.

- Папа тебя не поцеловал на прощание! – Кира переводит на меня взгляд, полный гнева. – И ты мне будешь рассказывать, что все хорошо?

Я удивленно распахиваю глаза.

А ведь правда…

Раньше Макар всегда целовал меня на прощание, обнимал и что-то доброе и нежное говорил на ухо, отчего я всегда смеялась и расплывалась в лучезарной улыбке. И дочка видела все это и заражалась от нас хорошим настроением.

А сегодня мы с Макаром попрощались сухо, даже улыбками не обменялись.

- Из-за чего вы с папой поругались? – требовательно задает вопрос.

Я прикусываю нижнюю губу.

- Кирочка, это наши с папой личные дела, понимаешь? Тебе не стоит беспокоиться!

Глеб трогает машину с места. Поглядывает на меня через зеркало заднего вида.

- Все плохо, да, мам? – Кира переходит на тревожный шелест. – Все очень плохо?

Глава 13.

Елена и ее десятилетняя дочка Наденька встречают нас возле ателье.

- Привет, - тихо говорит Лена, а затем осторожно целует меня в щеку, чтобы не оставить следов помады.

Прищуривается, рассматривая мое уставшее лицо. А мне просто отвернуться от нее хочется и в глаза не смотреть. Горький осадок на душе после завтрака с Макаром и расспросов Киры в машине остался. Удивительно, как дети все чувствуют и как переживают.

Кира сразу начинает болтать с Надей о лососях и их увлекательной анадромной жизни, и, кажется, отвлекается от наших с Макаром проблем. А я усилием воли заставляю себя держать лицо.

- У тебя что-то случилось? – подхватив меня под руку, мрачно интересуется Елена.

Я поджимаю губы, взвешивая свой ответ. Сказать ей про беременную любовницу моего мужа или лучше промолчать?

- Да спала плохо, - отзываюсь приглушенно. – У меня последнее время что-то давление шалит.

- Была у врача? – не скрывая тревоги, уточняет Лена.

- Записана на следующей неделе.

- Хорошо, - Лена растягивает губы в подобие улыбки и нетерпеливо потирает руки. – Ну что, сегодня у нас день женской терапии! Мне уже не терпеться примерить платье и заняться поиском аксессуаров.

- Мне тоже, - изображаю заинтересованность изо всех сил.

Хотя мне сейчас вовсе не до платьев. И уж тем более не до ярких бусиков да ажурных трусиков. Я в ловушке. Стараюсь сложить пазлы, но деталей не хватает, картинка выходит с дырами, с пробелами.

Где искать пути отступления, если Бронский полностью контролирует каждый мой шаг?

Первой на примерку платья идет Надя, а мы садимся на мягкие стулья и готовимся смотреть «показ мод».

У нее на вечере будет розовое пышное платье, как у принцессы. Моя Кирочка раньше тоже такие любила, а потом словно переросла. И нет больше пышных юбок, огромных бантов, блесток и сумочек в виде кошачьих мордашек.

Макар говорит, что у нашей девочки мой утонченный вкус на одежду. Прямые силуэты, подчеркивающие фигуру, яркие и дерзкие цвета, контрастные аксессуары – я такое люблю.

- Тебе очень идет этот цвет, - одобрительно кивает моя Кира, рассматривая появившуюся из примерочной Наденьку.

- Как сидит? Удобно? – Лена встает с места и просит дочь покружиться.

Отвожу взгляд к окну. На подоконнике лежит тонкий, едва различимый слой пыли.

Я могу сбежать от Бронского в старый дом моей матери, но там он слишком быстро меня найдет. И он будет в бешенстве, что я посмела так нагло поступить и оставить его.

В придачу ко всему Макар сразу закроет мне доступ к финансам. В горле что-то неприятно сжимается, и я словно физически ощущаю на своей шее властную ладонь моего мужа.

Раздраженно поправляю укладку дрожащими пальчиками.

Должна же быть и на Макара какая-то управа? Нельзя вот так просто говорить о том, что заделал молодой девице ребенка и всерьез требовать, чтобы я этого нагуленного отпрыска воспитывала! Это все границы морали переходит.

Хотя что Бронскому вообще о морали известно? Он по жизни, как носорог, прет вперед, сметая всех конкурентов на своем пути.

Если ему понадобится, он и меня сметет, и на двадцать семь лет брака не посмотрит.

- Мариш, ты что скажешь? Не кажется, что вот этот бант лишний? – спрашивает Лена.

- Если нужно, бант можем убрать, - разводит руками модельер-швея.

- Хорошее платье, - одобрительно киваю я. – И нет, бант не лишний. Наоборот, такая изюминка.

- А меня он прямо смущает, - недовольно вздыхает Лена.

- Хороший же бант, мам, - пикает Надя и губы надувает. – Вечно тебе что-то не нравится!

- И мне нравится, - улыбается Кира и с нетерпением посматривает на вешалки с платьями, ожидая своей очереди на примерку.

Моя дочка в этот раз выбрала черное спокойное платье с воланами на рукавах и блестящими стразиками на поясе. Сказала, что не хочет выделяться среди остальных выступающих на отчетном концерте, да и вообще она уже с подружками договорилась, что все придут в черном.

Опускаю взгляд на свои руки и перебираю пальцами, скрещенными в замок.

Не по себе мне. Не уютно как-то в этом ателье. И душно.

Я ведь прекрасно понимаю, что платья на пошив нам с Кирой оплачивает Макар. И от мысли, что я полностью от него завишу, как и наша дочь, мне сейчас до тошноты противно.

Я сама виновата, что так сложилась моя жизнь. Но разве я могла знать наперед, как все обернется?

Когда наступает моя очередь на примерку, я ощущаю легкую головную боль. И не удивительно, ведь я почти не спала ночью.

И мне предстоит еще много таких ночей, пока ситуация с беременной любовнице не решится. Хотя как она решится? Ребенок сам собой не рассосется. И Макар не отступится. Так и будет давить на меня, чтобы я заткнулась и приняла нового члена семьи, как родного.

Швея помогает мне застегнуть молнию, и я выхожу из примерочной.

- Вау! Мама! – Кира складывает руки ладонями друг к другу и подносит их к губам.

В глазах моей дочки восторженный блеск.

Платье до пола струиться по моим ногам шелковой синей тканью, напоминающей море во время шторма. И разрез на ноге очень изящный. Я переживала, что будет выглядеть вульгарно, но нет. Все идеально. И зона декольте с ажурным темным кружевом, и оголенные плечи.

Рассматриваю в зеркале свое отражение, и сердце замирает.

Два дня назад я считала себя молодой и ухоженной женщиной. А сейчас…

Сейчас меня разрывает от ядовитого, нездорового любопытства, как выглядит любовница моего мужа?

Наверняка она красотка.

Молодая аппетитная красотка.

На другую Макар бы даже не посмотрел.

И если я – увядающая эустома, то Нонночка – молодой бутон нежного пиона.

- Мариша, ты великолепна! – с восхищением произносит Лена. – Макар с ума сойдет от твоей красоты!

Глава 14.

- Я так волнуюсь, - пикает Кира, перебирая свои пальцы.

- Это же не первый твой отчетный концерт, - мягко улыбаюсь я, глядя дочери в глаза. – Все пройдет хорошо.

- Только бы не ошибиться, - Кира глаза закрывает и поджимает губы. – О, боже, помоги!

Я поправляю подол платья и тяжело вздыхаю. Даже завидую сейчас своей дочери. Для нее главная проблема – это хорошо выступить на концерте и не облажаться.

Да, она долго готовилась и сильно переживает. А я…

Я даже поддержать ее не могу нормально, потому что сердце покрылось гнойными нарывами и голубой плесенью. И единственное, что меня сейчас по настоящему волнует – внебрачный ребенок моего мужа.

Мне жизненно необходимо найти способ уйти от Бронского забрав с собой Кирочку до того, как молодая гадюка разродится.

Я с ума сойду, если Макар принесет домой новорожденного младенца и с гордо поднятой головой передаст его мне.

Почему-то я уверена, что Нонночка беременна мальчиком. Иначе зачем Макару это все? У его брата уже есть наследники. Пацаны. Мужики! И как Бронский младший гордится наличием сыновей – словами не передать.

Елена молодец.

Позаботилась о продолжении рода и наплодила сыновей.

А я…

Обо мне и говорить нечего, потому что даже дочь вынашивала не я.

- Ладно, мам, - вздыхает Кира. – Ты иди в зал. Я пообщаюсь с девочками, постараюсь успокоиться.

Киваю.

Мне самой необходимо успокоиться. Поэтому я и торчу за кулисами вместе с Кирой, а не пошла сразу вместе с Макаром на места для зрителей.

Выступление проходит в лучшем театре нашего города. От красоты и стиля душа замирает. Красные бархатные дорожки, мраморные полы, люстры в венецианском стиле, золотые узорчатые вставки в стенах. Я обожаю театры, и мы с Макаром раньше часто ходили на спектакли и оперы.

Только теперь мне совсем не до радости. Рыбьей костью в горле стоит ситуация с изменами Макара.

Он меня разбил и уничтожил. Сломал. Согнул. А теперь требует, чтобы я улыбалась и порхала, как бабочка.

Смотрю в наполненный зрителями зал и выискиваю мужа. Но вместо него замечаю только Бронского младшего с женой Еленой и детьми.

Машу им рукой и направляюсь в их сторону, придерживая подол платья.

Натягиваю на лицо улыбку, даже скулы сводит…

Боже, какая фальш… как я еще держусь…

- Марина, ну ты просто всех затмила своей красотой! – Елена складывает руки ладошками друг к другу.

- Не всех, - тихо шепчет Михаил на ухо Елене. – Для меня в этом зале нет женщины краше, чем ты!

Бронский младший целует в щеку Елену, а я отвожу взгляд.

- А где Макар? – тихо интересуюсь я.

- У него возникли рабочие вопросы, которые нужно срочно решить, - сухо бросает Михаил. – Ты присаживайся с нами, Марин.

- Макара не будет? – с дрожью в голосе лепечу я.

Меня обволакивает черным туманом отчаяния. Мужу известно, как Кира относится к отчетным концертам и насколько сильно переживает и волнуется.

И когда моя девочка выйдет на сцену, в темном концертном зале она в первую очередь будет искать папочку.

- Он постарается вернуться к выступлению Киры, - обещает мне Елена. – Ты же сама понимаешь, работа…

Я все пониманию, но это уже самое настоящее свинство со стороны Макара.

Он обязан был отложить все свои дела ради Киры!

Я, получается, заткнулась и не порчу дочери выступление. Живу с разорванной в клочья душой и не поднимаю тему внебрачного ребенка, а Бронский вот так просто может плюнуть на все и сорваться, когда ему вздумается.

Ему можно все.

Мне нельзя даже пикнуть.

Сомневаюсь, что он поехал в офис.

- Я ему позвоню, - осторожно произношу я и уже собираюсь уйти в сторонку, чтобы никому не мешать.

- Марина, - тормозит меня властный голос Михаила.

Оборачиваюсь. Взгляд Бронского младшего впивается в меня, пригвождая к полу. Ощущаю тяжесть в коленях.

А глаза Михаила блестят раздражением и презрением.

- Не нужно ему звонить, - грубым тоном чеканит Бронский младший. – Макар придет, как только сможет.

Горячая волна прокатывается по всему телу, а в горле дерет. И Елена на меня смотрит виновато, нервно облизывает накрашенные яркой помадой губки и присаживается на красное бархатное кресло.

- Садись, Марин. Выступления скоро начнутся, - тихонько произносит Елена, похлопывая ладонью по соседнему от себя креслу.

Игла тревоги впивается в рассудок и парализует.

Мой муж точно не на работу поехал.

Он сейчас с ней.

С Нонночкой.

Макар променял выступление нашей дочери на свою брюхатую суку.

Чувствую, как слезы скапливаются на глазах. Затаив дыхание, я стою и не могу даже пошевелиться. Я не заплачу! Конечно, я не позволю себе этой слабости, хотя вишу на тонком волоске от истерики.

Бессовестная сволочь Макар!

И, самое мерзкое, Михаилу и Елене обо всем известно, они еще и прикрывают Макара. Теперь у меня даже нет сомнений в этом.

- А я все же позвоню ему, - заявляю я и разворачиваюсь.

Вылетаю из концертного зала, как бешеная фурия. Останавливаюсь возле лестницы, осматриваюсь по сторонам, а затем прижимаюсь лопатками к мраморной стене. Холод под кожу проникает, обволакивает. Кожа покрывается болезненными мурашками.

Закусываю губу, пальцы прошибает током. И внутри все дрожит от гнева.

Набираю номер мужа и затаиваю дыхание. Длинные механические гудки мне душу выкручивают и крутым кипятком ошпаривают.

- Ало! – дерзкий голос Макара из динамика заставляет меня вздрогнуть.

Интуитивно сжимаю телефон пальцами, чтобы не уронить.

- Макар, где тебя черти носят? – выплевываю я сквозь плотно сомкнутые зубы.

- Мариш, я скоро буду. Не беспокойся. Там мой брат с женой, найди их и будь с ними.

- Макар, у нашей дочери выступление! Ты знаешь, как для нее это важно! – шиплю я, как злая змея.

Меня просто трясет. Я не могу держаться.

Муж привез нас с Кирой сюда за час до выступления, но за кулисы с нами не пошел. Я и представить не могла, что он сорвется из театра и умотает к своей шлюхе.

Глава 15.

Сын.

У него будет сын.

Я и не сомневалась, но теплила надежду, что Нонна вынашивает дочь. Это было бы для меня не так болезненно. Но сын… как удар в солнечное сплетение, лишающее возможности даже вдох сделать.

- Иди к моему брату, Марина. И не беспокой меня звонками! Я приеду, как только смогу, - нагло приказывает Макар.

Чувствую себя униженной. Помоями облитой.

Вот так у него все просто. Нонна и сын важнее, чем я и Кира, хотя это со мной он прожил всю жизнь! Ничего святого у этого гада.

И для чего тогда видимость семьи? Почему нельзя просто со мной развестись и оставить в покое? Женился бы на своей Нонне, растил бы наследника.

Для чего усложнять?

Прикладываю дрожащие пальцы к губам.

- Марина, - слышу мужской голос рядом и оборачиваюсь.

Мои глаза расширены и полны отчаяния. Таращусь на Бронского младшего, как парализованная страхом лань на хищника.

Михаил забирает телефон у меня из рук, смотрит в мои глаза с обжигающей ненавистью и презрением. Я не послушалась. Ушла из концертного зала против воли Бронского младшего.

- Макар, я с ней. Все хорошо, не переживай, - сухо говорит своему брату и отключает вызов.

- Ты все знаешь, да? – лепечу я.

- Что я знаю, Марина?

- Про Нонну, - воздуха предательски мало. – И про беременность?

- Знаю, - Михаил подставляет мне локоть, чтобы я за него схватилась. – Пошли, скоро начнется концерт.

Качаю головой, а слезы душат.

- А Лена? – сиплю я.

- Марина, прекрати истерику! – строго требует Михаил. – Ты сейчас находишься не дома. Не нужно позориться.

- Лена знает? – не унимаюсь я.

Михаил тяжело вздыхает, а затем его сильная ладонь ложится мне на талию. Отлепляет меня от стены и тащит за собой в концертный зал. Я еле иду на каменных ногах. И пружина в желудке сжимается.

Меня тошнит и голова предательски кружится.

- Лена ничего не знает, - тихо говорит Михаил. – И не должна знать. Держи язык за зубами, Марина. Ты и сама узнала обо всем раньше времени.

- Да что вы за монстры такие? – голос скатывается в хрипы.

- Веди себя достойно, - угрожающе скалится Михаил.

Я трясу головой, поправляя укладку.

Бронский младший усаживает меня в кресло рядом с Еленой, и в этот момент гаснет свет в зале. Начинается отчетный концерт.

Закусываю губу и глаза закрываю. А пульс шумит в ушах, перекрывая даже голос ведущего со сцены.

- Мариночка, у тебя все хорошо? – Елена мягко накрывает мою руку своей теплой ладонью. – Мне показалось, что ты очень бледная.

- Давление, - вру я.

Хотя, может и правда оно.

Меня с такими выкидонами мужа скоро действительно долбанет инсульт.

Сижу, закрыв глаза. И тихая мелодия скрипки наполняет зал.

Первой играет сегодня не Кира, и у Макара действительно еще есть время, чтобы приехать и успеть на выступление дочери.

Только надо ли оно ему?

Он четко дал понять, кто сейчас в приоритете. И это не я. И не наша дочь.

Променял семью на молодую шалаву, будто не было двадцати семи совместных лет. Не было взлетов и падений, не было семейных традиций и любви.

А может, только я любила? А Макар играл со мной, как кот с жалкой серой мышкой?

Звуки скрипки звучат нервно и неуверенно. Стоящая на сцене девочка в красном пышном платье, кажется, ошиблась уже раз сорок за свою концертную программу.

Следующей будет выступать Кира, и у меня сердце в желудок опускается. Если Макар не придет, наша дочь его проклянет.

Знала бы сейчас Кира, как папа на самом деле к ней относится. Моя девочка теперь не единственный ребенок в жизни Макара. И любви этого монстра на всех не хватит.

Сын важнее всего на свете.

Да что там такого у этой Нонны случилось, что Бронский вот так поступил?

- Прошу прощения, - слышу шелест знакомого голоса и распахиваю глаза.

Пришел.

Он пришел!

Опускается в кресло рядом со мной. В полумраке концертного зала его лицо выглядит мрачным и старым. Косится в мою сторону, но ничего не говорит. Только удобнее разваливается в кресле и принимается слабо улыбаться.

Комом в горле пульсирует боль.

- Я же говорила, что Макар успеет! – шепчет Марина у меня над ухом.

Да лучше бы он провалился и не приезжал вовсе!

Метаю в мужа ненавидящий ледяной взгляд. Макар это замечает и наклоняется ко мне, прижимается губами к моему уху, отчего я испытываю острое желание отстраниться.

- Я обещал Кире, что буду. И я здесь! А тебе не стоило так переживать, милая.

Меня корежит от его слов, а программа девочки в красном платье заканчивается.

На сцене в свете софитов появляется Кира. Ведущий представляет мою девочку, зал заходится в аплодисментах. Сердце тревожно замирает, и я, наконец, отвлекаюсь от ядовитой боли и горечи.

Давай, Кирочка, у тебя все получится.

Затаиваю дыхание, когда дочь поднимает смычок и мягко опускает его на струны. Скрипка издает свой первый звук, мелодия певуче проплывает по концертному залу. Наша дочь такая красивая… такая грациозная и изящная. И я впервые задумываюсь о том, что будет с Кирой, когда она все узнает про своего отца и его внебрачного сына. Эти мысли, как стая стервятников, гложут мой мозг.

А Кира полностью растворяется в музыке, заставляя смычок касаться струн и задевать что-то в душах зрителей. Тишина гробовая. И только мелодия льется, чистая и яркая.

Кира заканчивает концертную программу без единой ошибки и я, кажется, не дышу все это время.

- Наша дочь стала совсем взрослой, - ласково выдыхает Макар, а затем его рука касается моей, отчего я вздрагиваю. – Ты прекрасно ее воспитала, Марина.

Глава 16.

Сердце пропускает удар за ударом, а в груди полыхает агония. Я с трудом выдерживаю прикосновения мужа. Меня воротит от него.

Бесспорно, что я хорошо воспитала Киру. Я вложила в нее столько, что не сосчитать. Вся моя любовь, нежность, забота, все мои знания и ценности я старалась передать ей.

Я взращивала ее, как цветок. Осторожно, бережно. Вся моя жизнь последние четырнадцать лет крутилась только вокруг нее. Начиная с бесконечной стирки пеленок, заканчивая настоящим моментом, где моя красавица блистает на сцене.

У нас с Кирой были и взлеты, и падения. Я сопровождаю ее везде, знаю каждый ее шаг, знаю о ее планах на жизнь и горжусь! И наши душевные, искренние, настоящие разговоры – это что-то особенное, священное.

И я не представляю, как жить, если моя родная девочка решит после развода остаться с отцом. Хотя осознаю, что Макар надежнее. Сильный родитель, который все вопросы решает. А я… я его прихвостень. Тень.

Я люблю дочь и ради нее готова на все.

Но в наше время деньги решают очень многое.

Слишком многое.

За деньги все продается и покупается. Даже любовь.

Закрываю глаза, стараясь успокоиться. Сжимаю пальцами подлокотники кресла. Помимо звуков скрипок слышу, как рядом со мной напряженно дышит Макар.

Весь концерт для меня проходит, словно в аду. Мне жарко и душно. И страшно.

Страшно, потому что я вишу на волоске от истерики. Такой, которая непрошено пробирается в подкорку мозга и заставляет женщин совершать необдуманные поступки.

Рвать и метать хочется.

Я открываю глаза и кошусь на Бронского. Мой драгоценный супруг, в котором я никогда не сомневалась. Сильное плечо, надежная спина, каменная крепость…

А сейчас?

Сейчас он – кровожадный дьявол, решивший повесить на меня внебрачного сына! И моего мнения здесь никто не спрашивает.

И Макар, и его брат Михаил считают, что я должна прикусить язык, наступить на свою женскую гордость и с распростертыми объятиями принять нагуленного ребенка от другой женщины. От молодой шлюхи, которая резво запрыгнула под моего мужа!

А он и рад был постараться.

В голове так много вопросов, что в висках неприятно давит. Тараканы своими шершавыми лапками скребут мне черепушку, и я никак не могу их вытравить.

Концерт заканчивается, и все его участники выходят на сцену. В зале зажигается свет, и Кирочка сразу находит меня и Макара глазами. Машет нам и улыбается лучезарно, довольная собой.

Моя девочка…

Моя самая сладкая, искренняя и добрая.

Я тоже довольна, ведь Кира отыграла очень хорошо. Без единой ошибки! Не зря она так старалась и готовилась днями и ночами, не зря переживала.

Сердце на части разрывается от осознания, что я могу потерять дочь.

Возможно, я слишком преувеличиваю свое материнство. Придаю ему огромнейшее значение. Но быть мамой для меня – это не просто дар природы.

Это «подарок» от Макара, настоящее чудо. И я сомневаюсь, что другой мужчина смог бы подарить мне счастье быть мамой.

Но сейчас, когда жизнь вскипела по полной и бурлит ядовитым кипятком, в мою голову закрадываются страшные мысли.

А что, если отравить Макара? Медленно и осторожно от него избавиться…

Даю себе мысленную пощечину.

Это уже слишком.

- Я предлагаю отпраздновать отличное выступление в ресторане, - предлагает Елена, улыбнувшись мне. – Марин, вы как?

Прикусываю кончик языка и затягиваю ноздрями липкий воздух.

Я не смогу…

Не смогу сидеть где-то и «держать лицо». Макар уезжал к своей Нонне, провел с ней время, оставил еще не родившегося сына выше наше дочери.

Концерт Киры уже прошел, и я больше не боюсь сорвать ее выступление и заставить переживать о наших с Бронским отношениях. Теперь моя девочка может узнать правду.

И я жажду, чтобы она ее узнала, потому что надеюсь на поддержку.

- Мы не против ресторана, - отвечает вместо меня Макар.

- Вообще-то я неважно себя чувствую, - сиплым голосом выдаю я. – Мне бы прилечь.

Мой муж метает в меня презрительный взгляд.

- Точно, - кивает Елена с пониманием. – Ты все еще бледная, Мариш. К врачу так и не обратилась?

- Я запишу тебя на среду, - Макар демонстративно обнимает меня за талию и мягко улыбается.

А затем разворачивает меня к Елене спиной и так в мои глаза смотрит, что ком встает в горле.

Это их особая способность. Бронские все умеют одним взглядом доводить до дрожи и наизнанку выворачивать. Хороший навык и помогает строить целые империи, держать конкурентов в страхе, а подчиненных в ужасе.

Но на меня Макар так раньше не смотрел.

Мы выходим в просторный холл и дожидаемся Киру. Я сижу возле раздевалки, стискиваю в пальцах клатч и тяжело дышу.

- Мама! – слышу голос дочери.

Натягиваю улыбку.

- Ты слышала, как чисто я отыграла? – Кира светится изнутри, подлетая ко мне.

- Ты большая умница! – отзываюсь я искренне.

Я и правда горжусь дочкой. Ее успех ощущаю, как свой собственный.

- А папа где? – Кира осматривается по сторонам в толпе.

- Михаил с Еленой и детьми собрались в ресторан. Папа пока с ними возле выхода.

- А мы не поедем? – нотки разочарования проскальзывают в приглушенном голосе Киры.

- А ты сильно хочешь? – сдавливаю в пальцах свой клатч.

Кира плечами пожимает.

- Я бы, наверно, не отказалась.

Тяжело вздыхаю и встаю. Расправляю плечи.

- Не вижу никаких проблем, - мягко произношу я. – Ты можешь поехать вместе с дядей Мишей и папой. А я… я устала, Кир. У меня опять давление. Глеб отвезет меня домой.

- Я без тебя никуда не поеду, Марин, - резко выдает Макар.

Он словно из-под земли возник. Я даже вздрагиваю, когда его строгий голос слышу прямо за своей спиной. И мне настолько неуютно сразу становится, что хочется провалиться сквозь землю.

- А мне можно поехать с дядей Мишей? – затаив дыхание, интересуется Кира у своего строго отца.

Глава 17.

И мне не избежать этого разговора.

Всю дорогу я молчу, продолжая накручивать себя и закипать от ярости. Макар переходит все границы.

Рвет на части мое сердце своими колкими и неосторожными словами. Он говорит такие вещи, что ни одно женское сердце не выдержит.

Мерзавец.

Будто намеренно решил причинить мне как можно больше боли. Сжать свои крепкие пальцы на моей шее так, чтобы я без его контроля не могла даже вздохнуть.

Втаптывает меня в грязь, ставя Нонну и пока еще не рожденного сына выше наших совместных долгих лет.

Я влюбилась в чудище. И теперь это чудище питается моей женской слабостью перед ним, сосет из меня кровь и все соки. Кажется, что за минувшую неделю я постарела лет на пятьдесят. Перестала видеть в себе ту цветущую и порхающую Марину с блеском в глазах и широкой улыбкой.

Я больше не могу.

И стоит мне переступить порог дома, как истерика все же накрывает рассудок густым туманом.

- Постой, - требует Макар, когда я поднимаюсь по лестнице на второй этаж прямо в обуви и шубке.

- Оставь меня в покое! – рычу сквозь зубы, и слезы подходят.

Глаза щиплет, словно от кислоты.

- Марина, мы должны поговорить, - он идет за мной по пятам.

- О чем, Макар? Ты достаточно уже сказал!

Я залетаю в нашу комнату и решительно открываю шкаф. Неловким движением окаменевших рук я вываливаю с полки одежду Макара. Его дорогие кашемировые кофты падают ворохом у моих ног.

- Что ты творишь, родная? – с оскалом интересуется Бронский.

- Вали к той, кто для тебя важнее!

- Выгоняешь меня из моего же дома? – с подчеркнутым высокомерием спрашивает мой муж.

Я замираю и перестаю дышать. Сжимаю пальцами прохладные ручки на дверцах большого шкафа. Опускаю голову и поджимаю губы. А стук сердца ощущается в желудке гулким эхом.

Двадцать семь лет…

Целая жизнь, прожитая бок о бок.

- Это и мой дом тоже. Совместно нажитое имущество делится поровну при разводе, - шепчу, а горло обжигает изнутри.

Кажется, что за своей спиной я слышу раздраженный скрежет зубов Макара.

- Птичка запела о разводе, - зловещий тон мужа пугает, поджилки дрожат.

Я и сама сегодня задумалась о том, что хочу убить его. Может, он сейчас хочет тоже самое сделать со мной?

- Я не игрушка, Бронский, - я говорю тихо, но уверенно. – И я не принимаю такую реальность, где мой муж позволяет себе измены и внебрачных детей. Уходи к ней, Макар.

Он молчит. Но в тишине нашего большого дома я слышу его дыхание и не смею шевельнуться.

Замерла, как парализованная. И только пальцы, сжатые на ручках шкафа, связывают меня с этой реальностью и не позволяют сорваться в пучину безумия, где я крушу и переворачиваю весь дом.

- Ладно, - наконец шепчет Макар. – Собери мои вещи. Наверно, нам и правда лучше пожить какое-то время отдельно. Кире скажем, что мне пришлось уехать в срочную командировку.

Какое-то время? Нет уж, дорогой. Как только у меня появится возможность, я не только подам на развод, но и найду пути решения своих финансовых трудностей.

Звук его отдаляющихся шагов шуршит в воздухе, а потом и вовсе затихает. Скорее всего Макар пошел в свой кабинет, чтобы пригубить крепкого алкоголя и перевести дух, ведь сейчас он теряет надо мной контроль.

Теряет свою власть.

Я больше не позволю вытирать об себя ноги.

Я хорошо держалась в театре на концерте у Киры. Старалась ради дочери не впадать в дичайшее состояние отрешенности и агрессии.

Но сейчас…

Резко открываю ящики и вышвыриваю из них одежду мужа. С вешалок летят его дорогие костюмы, затем начищенные до блеска туфли.

Я готова рвать и метать, захлебываясь слезами. Тело горит пожаром, и через полчаса я просто падаю без сил на кровать. По телу электрический ток, прошибающий до самых костей.

Я вспотела из-за шубы, и еще теперь просто не чувствую ног. А наша уютная спальня похожа на свалку.

На дорогую свалку из мужских элитных вещей.

И среди всего этого пафосного барахла – я. Убитая и разорванная. Ревущая в подушку раненым зверем и сжимающая в дрожащих пальцах покрывало.

Меня трясет просто всю. И вместо крови по венам бежит раскаленная сталь.

- А знаешь, я ожидал от тебя чего угодно, Марина, - слышу голос Макара словно под толщей воды. – Но только не разгрома в нашем доме.

Он дождется, и мои руки доберутся до его золотых часов и элитного парфюма.

Я схвачу бронзовую статуэтку-скрипачку с полки и тресну по его наглой морде.

Пусть катится к своей Нонночке помеченным. Пусть она ликует, что дура жена все же не смогла сдержать свою боль и зарядила кобелю в его наглую самодовольную физиономию.

- Миша позвонил, - продолжает Бронский, присаживаясь на постели.

Мягкий матрас проминается под его весом, а я прячу лицо в подушку.

- Наша Кира все же решила поехать домой. Глеб уже везет ее. Так что приведи себя в порядок!

Глава 18.

Жалкая.

Вот, какое определение сейчас полностью меня описывает.

Ревущая в подушку после того, как выпотрошила гардероб мужа, жалкая безвольная овечка.

И я уже не в том возрасте, когда такие эмоциональные истерики проходят бесследно.

Умываюсь, а руки в треморе. Глаза красные настолько, что смотреть на себя просто страшно. Даже капилляры полопались.

Выкатываю большой серый чемодан Бронского и собираю вещи, в хаосе раскиданные по комнате.

Макар все это время терпеливо ждет Киру, чтобы сообщить ей о своем отъезде.

- Где мама? – слышу голос дочери.

Словно в сером тумане, я часто моргаю, аккуратно сворачиваю брюки Макара и кладу их в чемодан. Как по линейке вымеренные ровные стопки получились. Просто идеально сложено!

- Мама собирает мои вещи, - сухо отвечает Макар.

Их шаги становятся ближе.

А я сижу на полу, спокойно и отстраненно продолжаю укладывать в чемодан идеально выглаженный пиджак. Все равно помнется, конечно, но сейчас меня успокаивает это бессмысленное занятие – сделать все по высшему классу. Сложить одежду так, будто я идеальная жена, всерьез провожающая любимого мужчину в долгую командировку.

- Куда ты уезжаешь? – тихо спрашивает Кира.

Ее голос звучит уже рядом с дверью в нашу с Макаром спальню.

- У меня незапланированная командировка.

- На ночь глядя? – возмущенно спрашивает Кира. – Пап, что происходит? Вы с мамой вдруг решили, что я слепая и ничего не замечаю?

- Завтра утром срочное совещание и сразу заключение контракта, Кира. И да, лететь надо уже сегодня, чтобы успеть подготовиться.

Я нервно фыркаю от его слов. Красивую сказку придумал, конечно. Изворачивается, как уж на сковородке, лишь бы наша девочка не знала правды про Нонну и внебрачного сына, который стал для Макара важнее всего на свете.

Теперь любовница с наследником впереди планеты всей. А наша Кира и я…

И говорить нечего.

Глотаем пыль в попытке не остаться с голой задницей от немилости великого Бронского!

- Мама! – Кира залетает в спальню и сразу тормозит.

Осматривает спальню с разбросанной папиной одеждой удивленным взглядом, а я на нее гляжу, замерев с кофтой мужа в руках перед чемоданом. Макар входит следом и скрещивает руки под грудью. Его потемневшие глаза налиты злобой. Предостерегают меня, чтоб язык держала за зубами, иначе несдобровать.

И мне бы хотелось дернуть тигра за усы и заставить Макара во всем признаться дочери. Вынудить его рассказать Кирочке, что она больше не единственная. И что она стала не важна для дорогого папочки.

Там же сын будет.

Наследник!

А Кира что… Так и будет всю жизнь на скрипочке играть, когда Макар отдаст ее замуж за успешного и сильного мужчину. На нашу красавицу много достойных женихов найдется. И будет она безвольной рабыней в золотой клетке, как я.

Такую судьбу он готовит нашей дочери?

Прикусываю губу и опускаю взгляд, механическим движением робота продолжаю сворачивать кофту Макара.

Кстати, это та кофта – кардиган, которую мы с ним вместе выбирали. Красивая, шерстяная, дорогая. С логотипом известного бренда на груди. И Макару она очень идет. Темно-синий цвет подчеркивает цвет его глаз и будто молодит.

- Как долго продлится твоя командировка? – я разрываю устоявшуюся тишину своим тихим вопросом.

Мускул на лице Макара вздрагивает.

- Точно не знаю, - отвечает вполголоса.

Кира напряженно прищуривается.

- Ты же сказал, что уже завтра подписание контракта! Как ты можешь не знать длительность командировки? – с недовольством выплевывает дочь.

- Могут возникнуть трудности, - отвечает Бронский.

Я встаю на затекшие ноги. В кончиках пальцев чувствую неприятное покалывание.

Наклоняюсь, чтобы застегнуть молнию на чемодане, голова кружится. С трудом стою от бессилия и усталости.

Я была умницей долгую неделю. Держала язык за зубами, не напрягала мужа вопросами о его любовнице, занималась своими делами – сделала маникюр и педикюр, сходила на большой сеанс массажа и СПА вместе с Кирой, подкрасила корни волос в салоне, прочитала остросюжетный любовный роман, дважды готовила ужин своими руками. Вела себя так, чтобы не вызывать подозрений у Бронского.

Сейчас, когда отчетный концерт дочери остался позади, у меня больше нет причин сохранять молчание.

И я расскажу ей правду.

- Вы что-то не договариваете, - мрачно произносит Кира.

- С чего ты так решила? – я улыбаюсь.

И эта улыбка дается мне легко.

Потому что скоро Макар покинет этот дом, а дальше… у меня появится время сделать свободный вдох.

И меня почти не волнует, что он поедет к своей любовнице Нонночке и будет с ней. Да, это горько, когда тебя променивают на молодую шалаву.

Еще больнее от осознания, что она – подарит наследника, а я – пустоцвет.

Будь я способна иметь своих детей, родила бы от Макара пятерых. Как Лена от Бронского младшего.

Только вот это не гарантия, что муж однажды не решит сходить налево тряхнуть стариной.

Прикусываю губу и поднимаю чемодан на колеса. Качу его Макару.

- Позвони, как долетишь, - ласково шепчу я.

Макар сильно сжимает челюсти, чувствует фальшивый блеск в моем взгляде. И мой нарочито нежный голос сейчас доводит его до состояния ступора.

А мне после эмоциональной встряски стало легче.

- Самолет приземлится очень поздно, Марина, - отвечает мне муж. – Звонить не буду. Напишу смс.

Глава 19.

- Что хочешь на ужин? Или ты успела в ресторане поесть? – спрашиваю у дочери, подходя к холодильнику.

- Мам, папа правда поехал в командировку? – уточняет дочь.

Я улыбаюсь, как умалишенная. Не могу сдержать улыбку. Просто не могу. Мышцы на лице словно заклинило.

От Макара в доме остался только запах его дорогого парфюма – что-то древесное, сладковатое. Он ушел десять минут назад. Глеб повез его в неизвестном мне направлении. Но сомнений нет – эту ночь он проведет в компании такой важной и значимой пузатой Нонночки.

Мы с Кирой тоже выходили из дома, чтобы проводить папочку по всем правилам. Дочь его обнимала, он что-то ей шептал.

И Макар даже скупо поцеловал меня в висок на прощание.

Показательный жест для Киры, чтобы не переживала и не накручивала себя.

- Мам, вы с папой странно себя ведете, - с вызовом произносит Кира.

- Садись за стол, - говорю я. – Я налью нам чай.

- Какой чай, мама? – голос дочери дрожит от злости. – Ты будешь отвечать на мои вопросы или нет?

- Да, буду, - киваю я. – Но сначала я хочу выпить успокаивающий чай с медом.

Кира цокает языком и резко выдвигает стул. Он ножками неприятно скрипит об пол, и у меня зубы сводит от этого звука.

А Кира поджимает ногу коленом к груди и выжидающе за мной наблюдает.

Я разливаю заварку и кипяток, достаю баночку гречишного меда с полки, добавляю его в чай.

Ставлю чашки на серебряный поднос вместе с ложками и сахарницей и не спеша плыву к дочери.

Не знаю, как сообщать ей такие известия про Макара. Вывалить все и сразу? Или как-то подготовить ее к этой информации?

Интересно, а как Макар собирался сообщить Кире, что она скоро станет старшей сестрой, но братика для нее рожу не я? И даже не суррогатная мать…

Тяжело вздыхаю и ставлю поднос на стол.

- Мам, вы с папой поругались? – Кира впивается в меня холодным взглядом.

- Можно и так сказать, - выдвигаю стул и присаживаюсь.

- Из-за чего? Я раньше не видела, чтобы вы ссорились и вот так холодно друг к другу относились. Папа всю неделю спал в гостевой комнате, а не с тобой!

О, да. Слава богам, Макар поберег мою психику и не появлялся в нашей общей спальне минувшую неделю.

А сейчас и вовсе уехал из дома.

- Все очень сложно, Кир. И я даже не знаю, как тебе сообщать такие новости, - ровно произношу я.

Такое чувство, что я все свои силы оставила в спальне, когда переворачивала шкафы и орала, как ненормальная. Сейчас эмоции ключом не бьют, и оно только мне на руку.

- Ты главное говори, как есть, мам, - строго смотрит на меня моя девочка. – Я уже не маленькая, и я пойму.

- Ну, ладно, - киваю и медленно произношу: – У папы… у папы скоро будет сын.

Кира бледнеет.

Ее глаза расширяются от шока.

- Как ты понимаешь, сын от другой женщины, - добавляю я.

- Чего? – едва слышно шепчет Кира.

Я пожимаю плечами.

- Видимо, папа решил обзавестись наследниками.

Беру чашку с чаем с подноса и ставлю ее перед собой. Мешаю ложкой невидимый сахар на дне.

- Какими наследниками? Это прикол такой? – Кира нервно смеется.

- Ох, милая, если бы это был прикол… - с досадой вздыхаю я, смотря дочери в глаза.

Единственное, что сейчас меня страшит – как бы Кира не начала обвинять меня в изменах отца. Всякое бывает. И дети по разному переживают развод родителей.

- Ты хочешь сказать, что у папы есть любовница? – таращит на меня свои светлые глазки, полные тихого липкого ужаса.

Киваю.

Откладываю ложку на стол и беру в руки чашку с чаем. Делаю небольшой глоток.

- И ты так спокойно мне об этом говоришь? – удивленно спрашивает дочь.

- А я уже успела поистерить, Кир. Рвала и метала. Папины шмотки по спальне только так летали.

- И когда ты узнала? – Кира, наконец, моргает, и на ее глазах проступают соленые слезы.

- Как раз неделю назад.

- И ты мне не сказала!? – вскрикивает дочь и вскакивает со стула. – Как ты могла молчать все это время?

- Макар запретил говорить тебе.

- Мама! Он ведь не в командировку поехал! Он поедет сейчас к ней! К своей любовнице! – в панике кричит Кира, эмоционально взмахивая руками.

И слезы катятся по ее щекам. Я прикусываю кончик языка, наблюдая за дочкой. Ей нужно выбросить свои эмоции. Выплеснуть их.

И если я полезу сейчас ее успокаивать, то могу сделать только хуже.

Я знаю Киру, как свои пять пальцев. Она быстро успокоится и сама подпустит меня к себе.

- Ты отпустила его к любовнице! – визжит дочка и хватается за голову. – Ты даже его не остановила! Вещи ему собрала!

Сердце тревожно пропускает удар.

Первый звоночек, что моя девочка встанет на сторону отца, разносится у меня в ушах и расшатывает сознание.

- Я не понимаю… у вас же было все хорошо, мам! Наш папа… он не мог так поступить! Он не мог вот так просто уйти к любовнице!

- Я тоже думала, что все хорошо. Видимо, папа так не считал.

- Я не верю! – рычит Кира сквозь зубы. – Это какой-то бред!

Я тяжело вздыхаю.

- Он вот так просто уйдет? И ты отдашь нашего папу чужой тетке? – в панике спрашивает моя девочка.

- Макар хочет притащить сына в нашу семью, Кир, - выдыхаю я. – Хочет, чтобы я воспитывала чужого ребенка.

Дочь замирает. Растерянно смотрит мне прямо в глаза. Я не могу считать ее мысли, но сейчас меня засасывает в пучину страха, что дочь может потребовать от меня того же.

Принять внебрачного сына и сделать вид, что ничего не произошло. Жить дальше, как семья.

- Кира, я хочу развестись с папой, - жестко заявляю я. – И мне бы очень хотелось получить от тебя поддержку в этом вопросе.