Развод по-драконьи

1. Развод

Знакомый с детства зал горел сотнями огней, вдоль окон стояли придворные, их взгляды — насмешливые, жадные, недобрые — тянулись за мной шлейфом. Всего несколько дней назад такой шлейф у меня был. Настоящий, королевский, отороченный мехом белой лисы, убитой для меня инфантом, а за один неверный взгляд в сторону жены наследника престола полагалось двенадцать ударов палками и ослепление.

Но теперь я бывшая жена и можно смотреть сколько угодно.

— Как долго она сможет задирать нос? — шепнул знакомый голос.

Я дрогнула, но не обернулась. Говорила одна из фрейлин, вейра Талье, которая всего неделю назад утешала меня, уверяя, что все происходящее — ошибка. Кто осмелится обвинить супругу наследного принца в подделке судьбоносной связи? В попытке убийства одной из его любовниц? В подделке документов, краже артефакта и только отец-дракон знает, в чем еще… Обвинений собралось на четыре папки, все не упомнишь.

— Точеный носик! Я хотел бы поцеловать его, — кто-то из осмелевших виконтов послал мне воздушный поцелуй.

— Не удастся, друг мой, ее наверняка ждет ссылка…

Ссылка. На несколько бесконечных секунд зажмурилась, словно пытаясь проснуться от бесконечного кошмара, в который превратилась моя жизнь за последний месяц. Сердце колотилось от ужаса.

— Эльене нир Виладжо, лишенная имени Таш, лишенная имени Аго!

Объявив меня, два стражника разошлись в стороны, и я перешагнула золотой порог центральной императорской залы.

Меня прислали сюда еще ребенком, едва обнаружив связь магий между мной и наследником. Воспитывали будущей императрицей, запрещая развлечения, рукоделие, игры, жертвуя прогулками и здоровым сном в угоду образованию. Наследнику позволялось больше. Насколько больше я узнала только месяц назад, застав его в компании баронессы Вашвиль, которая сидела у него на коленях, визжа от радости.

Чуть позже выяснилось, что баронессе отведены восточные покои, что она предпочитает платья из тафты и шелка, любит булочки на пару, сухие духи, и чтобы комнату проветривали трижды в день. Слуги говорили, она добрая, но очень строгая. А меня называли вечно уставшей, полагая что наследнику Таш надо было выбрать жену покрепче. Попробовали бы они вести дела двух дворцов, учиться, организовывать вечеринки знати, спать четыре часа в сутки и быть покрепче.

Подняв голову повыше, шагнула вперед. Если такова плата за любовь, я принесу ее.

На беломраморном возвышении стоял бывший муж, небрежно облокотившись на трон отца-императора. Императрица была больна, и больше не могла защитить меня.

По бокам от возвышения застыла стража в сверкающих латах, вдоль колонн тянулись придворные, каждый из которых смотрел на меня. Но мой взгляд миновал их, как незначительное препятствие, прикипев к молодому мужчине около трона с гордой посадкой головы. Широкие плечи, узкие бедра, лицо той классической бессмертной красоты, которую воспевают художники. От него шло звериной грацией даже в статике, но безжалостный взгляд цвета расплавленного янтаря отрезвил меня.

До этой секунды я надеялась на ошибку, но в его глазах был приговор. Он помнил каждый мой проступок и не собирался прощать.

Император встряхнул свиток и удивленно поднял брови, словно видел его впервые. От давления величественной драконьей ауры подташнивало, в висках билась тупая боль, но я заставила себя стоять прямо. Они ведь только и ждали моей слабости.

— Вам было даровано прощение за подделку документации клана Виладжо и преследование наследного принца, но вы не остановились на этом. Покушение на жизнь юной баронессы Вашвиль, подкуп должностного лица и кража охранного амулета из спальни наследника стали последней каплей. Согласно закону…

Муж резко поднял руку, прерывая чтение свитка, медленно спустился с возвышения и, четко печатая шаг, подошел ко мне. Жадные, любопытные и настороженные взгляды шли по пятам, а он смотрел прямо на меня. Теофас. Тео. Конечно, я называла мужа «Ваше Высочество» и кланялась. В отличие от баронессы мне не было позволено называть его по имени.

Супруг остановился так близко, что я ощутила знакомый горьковатый запах вишни. Рука в белой перчатке подняла меня за подбородок.

— Я предупреждал, Эльене, — янтарь глаз окатил холодом. — Истинная, нарушившая закон, не достойна стоять со мной рядом. Ваш удел — коротать судьбу в старом замке, выделенном милостью вашей семьи, с запечатанной магией и лишенной приставки «нир».

Я изо всех сил дернулась из жестоких рук, но хватка оказалась крепкой.

— Есть кому заступиться за эту женщину?

Громоподобный голос, усиленный магической клипсой, разнесся над залой, и тишина сделалась могильной. Окружающие буквально окаменели, боясь вдохнуть, чтобы их не сочли моими пособниками или сочувствующими.

— Семья Виладжо? — мой мучитель перевел взгляд куда-то в сборище людей, из которого неохотно выступило несколько человек.

Отец с одутловатым лицом, со вкусом и дорого одетый, мачеха в сверкающем алом платье и юная красавица с ангельским лицом. Сводная сестра смотрела прямо на меня, в упрямо сжатых губах, в прищуренном взгляде читалось странное удовлетворение. Ей явно было по душе положение, в котором я оказалась.

— Наша дочь совершила немыслимое преступление, — отец чуть ослабил шейный платок, взгляд по-заячьи метался вдоль залы, не находя пристанища. — Клан Виладжо не желает брать ответственность за нее, клан Виладжо полностью одобряет действия Вашего Высочества.

2. Баронесса

Ему, оказалось, такие нравились. Чтобы заполучить Теофаса ей не потребовались ни знание экономики, ни магический дар, ни умение за пять минут организовать званый вечер на двадцать политических персон. Достаточно мило краснеть и визжать, как потерпевшая, если встретила дворцовую мышь. Говорили, так они и познакомились. Тео доблестно спас ее то ли от крысы, то ли от гусеницы.

Инес уже уперла руки в бока, чтобы отчитать баронессу, но я быстро подняла руку, заставив умолкнуть. Интуиция подсказывала мне быть осторожной с юной иномирянкой.

Когда императорский род Таш взял над ней опекунство, вызволив из рода Вашвилей, которые, по слухам, были с ней жестоки, я надеялась с ней подружиться. Не завести дружбу на века, а просто подарить немного общения. Моя мать была иномирянкой, и я верила, что нас это сблизит.

Ну что сказать? Я ошиблась.

Хуже, просчиталась, как имперский лучник на дозорной башне. Эту историю рассказывал нир Шелен на занятиях магией. Лучник в ночном дозоре обнаружил неизвестного воина, подошедшего к воротам города, и крикнул: «Кто ты, добрый вей, куда идешь?» В ответ добрый вей вскинул лук и выпустил стрелу — на одну секунду быстрее имперского лучника. Имперский лучник был поражен в самое сердце и перед смертью услышал: «Я — вейр, и я иду в твой город».

Я бы посмеялась, да только история оказалась правдива. Всего три века назад вейр Саншо взял таким образом первую крепость и сделал оплотом темной магии. Триста лет ритуалисты держали Ленхард в вечном страхе перед нападением перевертышей, потому что вейр Саншо выпустил стрелу на одну секунду быстрее.

На первом же балу, где представили баронессу Вашвиль, я, сгорая от нетерпения, подошла к ней и открыто предложила посетить вечернее чаепитие в своем будуаре.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, я только недавно начала обучение, у меня совсем нет времени на развлечения.

Баронесса взглянула чистыми, как лесной ручей, глазами и смущенно опустила голову. Мне вежливо нахамили, и понадобился весь придворный опыт, чтобы вывернуться из гадкой ситуации без видимых потерь. Главное слово «видимых». Я настолько привыкла к блеску императорской печати, защищающей от конфликтов, что была обезоружена в два счета полуобразованной иномирянкой одного со мной возраста.

То есть, юной, очень юной.

Невдомек было, что дружить девушке со мной незачем. Она уже дружила с моим мужем.

Но теперь-то баронесса чего хотела?

Благодаря Тео она, выражаясь языком драконьих дуэлей, уложила меня на лопатки и приставила меч к горлу.

— Вам что-то угодно, вейра Вашвиль?

Вейра кинула на меня быстрый взгляд и тут же прикрылась веером. За ней в комнату проскочили две безвозрастные фрейлины, шаря по стенам любопытными взглядами. Дверь не закрыли, и даже отсюда было слышно, что в коридоре собралось немало народу.

Свидетели. Но зачем? Я ей не противник. Баронесса меня уже свергла.

— Слышала, вы уезжаете? Лишенной имени не положено иметь прислугу. Я могла бы… Могла бы взять их себе, чтобы вам не пришлось беспокоиться о дальнейшей судьбе этих людей.

Понадобилась вся выдержка, чтобы не вцепиться ей в горло. Какая-то баронесса требовала себе во фрейлины графинь и виконтесс, называя их прислугой! Тут из простолюдинок была только Инес.

Что здесь происходит? Меня лишили всего, но едва я открыла глаза после двухнедельной горячки, меня пытаются втянуть в новый скандал.

Я даже защитить себя не могла. Не теперь, когда меня саму сделали простолюдинкой-веей, как собственную горничную. Впрочем… чтобы выиграть, не обязательно шельмовать, можно играть честно.

Как там говорил Тео? «Мне не нужны костыли в виде Истинной, я и сам силен. Десять лет во дворце я не задаром хлеб ела, вокруг образовался надежный костяк, не один день эти люди подбирались.

— Благодарю за доброту, баронесса, — расслабленно опустилась в кресло и повысила голос. — Я ценю ваши хлопоты. Инес! Созови моих фрейлин, прислугу, эскорт и садовника, да поживее. Баронесса Вашвиль желает подобрать себе людей.

Инес упрямо выдвинула подбородок, но спорить не осмелилась. Меня потряхивало от гнева, но на лице держалась маска вежливого участия.

— Если предложите мне чаю, мы сможем расположиться с комфортом, — без особой радости в голосе отозвалась баронесса.

Я спиной чувствовала, что в смежных покоях собралось человек десять отменных сплетников. Теперь-то я понимала, зачем баронесса притащила их сюда. Можно было запечатать магию, забрать титул, землю и брачные руны, но репутация выйдет из этого дворца вместе со мной.

Из-за красавца Тео, так рано и скоропостижно попавшего в брачный капкан, меня многие ненавидели. Однако наспех сляпанное дело мало кого убедило в моей виновности. Многие понимали, что я стала просто политически неугодна. Что Теофас… хотел получить баронессу Вашвиль, а я стояла у него на пути.

Маленький скандал с моим участием сделал бы их собственные поступки не такими отвратительными.

— Боюсь, мой статус недостаточно велик, чтобы приказывать лакеям.

Я улыбнулась с сочувственной гримасой, которую подсмотрела у императрицы, и умиротворенно сложила руки на коленях. Ну а что? Статус у меня, как у простолюдинки-веи, как я смею требовать чая от лакея, который выше меня по положению? На секунду в глазах баронессы мелькнуло что-то черное, пугающе злое, что я успела испугаться, как бы она меня саму за чаем не отправила.

3. Обман

Все кончилось тем, что Тео, заперев дверь, выставив стражу, фрейлин и Инес даже не из покоев, а за пределы выделенного мне дворца, взялся выворачивать мои вещи.

Это было совершенно дико, безумно! Но мои слабые попытки ему помешать закончились быстро и глупо.

Когда я наскочила на него пару раз и забарабанила кулаками по груди, он просто прижал меня одной рукой к горячему боку, а другой опрокинул сундук.

— Что ты творишь?! — зашипела, пытаясь выбраться из стальных рук.

— Не дергайся, покалечишься.

Теофас лениво глянул и снова сосредоточился на вещах. Я еще сопротивлялась, но невольно увлеклась тем, как он быстро и по-военному четко раскладывал вещи. В сундук он сложил пять теплых платьев, пять летних, три костюма для тренировок, темный плащ, удлиненную военную куртку, доставшуюся от матери, отороченную коротким волчьим мехом. Платья брал только мамины. Белье выкинул. Следом выкинул книги, тетради, канцелярский набор, несессер и ту самую шкатулку с отломанным вензелем. Зачем только Инес ее засунула!

— Это личные вещи, — мне, наконец, удалось выбраться из кольца рук, и теперь я из кресла наблюдала, как Тео потрошил одежду. — Вряд ли твоя Вашвиль будет пользоваться моим несессером или бельем.

Если бы Инес не засунула все это в сундук, мне бы и говорить не пришлось. Стыд обжег щеки, я почти чувствовала, как загорелось лицо. Это было унизительно. Можно подумать, я жадно тащила из покоев все, что не приколочено.

— Купишь другой. Из дворца ничего не бери, ясно?

Тео развернулся ко мне, давя взглядом и драконьей аурой. Теперь, когда связи больше не было, я чувствовала его биополе, как плотный воздух или пляжные песчинки, осевшие на коже. Жить с этим можно, но хочется стряхнуть. И как баронесса справляется?

— Не переживай, лишнего не унесу, — сказала холодно, на что Теофас только дернул уголком губ.

Он уже добрался до портмоне с документами от брата и внимательно рассматривал бумаги на дом.

— Дом в Верцене, значит… — задумчиво хлопнул бумагами по руке. — Прекрасно, пусть будет в Верцене. Трепи о нем поменьше, езжай туда и сиди тихо, поняла? Живи, как живут мертвецы в могиле. Чтобы ни звука, ни мышиного писка о тебе до столицы не доносилось.

Вздрогнув, подняла на него взгляд. Это говорил человек, которого я любила до потери сознания, ради которого была готова умереть, тот, кто меньше десяти минут назад жадно целовал меня.

— Ясно?

Теофас легонько встряхнул меня и, не дожидаясь ответа, вытянул из кармана тонкий простой браслет, похожий на те, что продают детям на день Снега. Не успела и глазом моргнуть, как он быстро защелкнул его на моем запястье.

— Что?! Что ты делаешь?

Вырвала руку, но было поздно. Металлический браслет посверкивал на запястье графитовым боком.

— Это чтобы приглядывать за тобой, любимая.

Браслет-слежка. Я читала , что их надевали на руки преступникам или подозреваемым, чтобы отслеживать местонахождение, а теперь и вовсе сделалась счастливой обладательницей такого украшения.

Несколько секунд тупо смотрела на браслет. Все не просто закончилось, все закончилось грязно и унизительно: перебор вещей, слежка, указания.

— Если ты закончил, то мне пора идти, стража уже трижды торопила, — сказала устало.

Что-то в моем тоне насторожило Теофаса, он шагнул ближе и почти коснулся щеки.

— Ты…

Двери распахнулись, гулко ударившись о стены, Тео резко опустил руку и едва не отпрыгнул от меня. Вошел начальник королевской стражи, обязанный сопроводить меня к месту.

— Ваше Высочество, — он по-военному коротко склонил голову. — Ее Высочеству… вейре Эльене нужно идти.

— Что же, тогда прощай, Эль. Видеть тебя все эти десять лет было мукой, так что, надеюсь, мы больше не встретимся. Но ты была хорошей женой, я разрешаю воспользоваться нашей милостью один раз. Попроси у меня, и я тебе дам.

Я уже открыла рот, намереваясь сказать, что мне ничего не нужно, как Теофас поднял руку.

— Не торопись. Верцен тихий и славный город, поживи, подумай, не торопись. Быть может, однажды ты снова захочешь замуж или пожелаешь купить титул, приобрести поместье.

На что я куплю поместье? Если мне и дозволят что-то приобрести, у меня нет денег даже на еду. Прямо сейчас я сама стоила меньше, чем крепкий телок. Вяло пожала плечами, если Теофас хочет побыть благородным перед начальником стражи, то пусть.

— Прошу вас, Ваше… вейра, — начальник, помявшись, подхватил мой сундук и прошел вперед.

Я двинулась следом, чувствуя лопатками взгляд Теофаса. На пороге не выдержала, обернулась, вбирая глазами его побледневшее лицо, золото волос упрямо сжатый рот. Прощай, прощай, моя первая любовь.

За дверью меня почти сразу взяли под конвой, словно опасались всплеска магии или побега. Да куда я побегу? В платье до пят, да еще и без сменного белья. Нашли дуру.

Вдоль стен выстроились придворные, с любопытством провожающие взглядами нашу процессию. Шепотки в спину пока еще несмелые насмешки, почти детская радость на лицах тех, ради кого я не спала ночами, разбирая мелкие жалобы, вникая в дела чужих поместий и родословных. Лучше бы подумали, кто теперь будет этим заниматься. Я-то делала это добровольно, никому не было дела до мелких баронов, виконтов, антов, притесняемых собственными семьями. А теперь идите в императорский суд, через три круга правды годами ждите решения тяжб…

4.Ленхард

Из портала нормальные драконы вышагивали на антимагическую плитку, которая скрадывала эффект телепортационной тряски.

А меня выкинуло. Швырнуло, как котенка, в придорожную грязь. Пошатываясь, встала с колен, попутно оценивая ущерб: ободранные ладони, ноющие ступни, кажется, растяжение в щиколотке. Так вот как жили простые смертные. Ни тебе мгновенной регенерации, ни драконьей чуйки, даже драконьи рефлексы словно притупились.

Встала, даже не пытаясь отряхнуть платье, и огляделась.

Пусто.

Ни Инес, ни стражников с сундуком, ни хоть сундука без стражников. Везде, насколько хватало взгляда, лежала выжженная земля. Черное полотно с редкими кустиками неведомой растительности уходило за горизонт, в отдалении слышался жутковатый, бьющий по ушам гул. На Верцен — зеленый, изукрашенный клумбами, храмами в мозаичных стеклах и тихий городок — это место не походило. Оно вообще не походило на город.

Куда я попала?

— Инес? — позвалапозвала по привычке, но никто не откликнулся.

Посекундно оглядываясь, побрела вдоль глубокой колеи, пробитой в земле тяжело груженной повозкой. Такое чувство, что тут дома перевозили, если провалюсь в такую колею, то сразу по колено. Как меня вообще могло выкинуть здесь? Я своими глазами видела координаты портационной комнаты и даже сверила их с документами, не говоря уже о том, что шагнула в портал вместе с Инес и стражей.

С другой стороны, эта колея куда же ведет! Если не ныть и идти, то рано или поздно куда-то я доберусь, и уж на месте все выясню.

Вдохновения хватило часа на два. Я не достигла возраста первого оборота и единения со своим драконом, но всегда была сильнее и выносливее большинства высокопоставленных дракониц. А теперь? Всего два часа, и хочется умереть от усталости и боли в растянутой щиколотке. Глаза слезятся, горло першит, кожу стянуло от ветра, в животе колет…

У одного из кустов не выдержала и уселась прямо на землю, давая отдых измученному телу. Украдкой оглядевшись, вытянула гудящие от усталости ноги. Ладно, все равно тут нет свидетелей моего позора. Сижу на земле, как вея, только что нос рукой не вытираю.

Мать-драконица, как же хочется пить!

А ведь в комнате графин стоял с водой, нет бы выпить стаканчик-другой, так я вообще про него забыла. С воды мысли перетекли обратно к Тео, словно были синонимами. Моя жажда, мой принц. Не он ли отправил меня сюда? Ротокан ведь сказал, что у браслета есть еще какая-то функция помимо слежения. Может, там и были забиты координаты другого портала.

Гул, стоявший фоном все время моего похода, нарастал и скоро стал так близок, что я поспешно поднялась с земли. Встряхнула платье и даже поправила волосы, в которых еще лежала забытая нитка жемчуга. Вдали заметила точку, которая с приближением превратилась в жутковатого вида повозку из некрашеного дерева, с решетками на окнах и вихляющими в разные стороны колесами. Даже непонятно, как она ехала.

Около меня повозка остановилась, и с козел спрыгнул неопрятного вида детина в помятой военной форме. Казалось, он был удивлен мне ничуть не меньше, чем я ему.

— Лишняя баба, — сказал с недоумением. — Нежто я просчитался?

Он торопливо сунулся в крытую повозку, а я подавила желание бежать от нее со скоростью драконьего воздушного флота. Куда я побегу в платье до пят? Тут даже скрыться негде. На все поле один этот куст, величиной с бутоньерку.

К тому моменту, как военный вернулся, сердце прыгало от беспокойства, как детский мяч по садовой дорожке.

— Вот что, баба, садись со мной на козлы, я ж товаром все забил, там больше сесть негде. Полезай, говорят, ну!

С немым удивлением увидела, как он замахнулся рукой, но даже не подумала защититься. Это был дурной сон. Еще утром я выбирала между малахитовым и черепаховым гребнем и капризничала, брать ли с собой жемчуг, и где я теперь?

Мужик опустил руку, глаза у него налились темной злобой.

— Глухая, что ль? Лезь, говорят, а не то…

Он сжал руку в кулак у меня под носом, и я, брезгливо поджав губы, прошла к козлам. Насколько я знала, в солдаты брали всех, даже простых веев, хоть и талантливых. Каждый имел военное образование, пусть не академическое, но достаточно серьезное, да и антов с драконирами на военной службе было больше. Все они имели понятие о чести. Этот же… солдат даже речь коверкал.

Мужик запрыгнул на козлы и лихо влепил лошади кнутом по спине.

— Шевели копытами, детка! — заорал он.

Повозка загрохотала, мотаясь по колее, словно пьяная, а военный повернулся ко мне.

— Че-то ты на простую не шибко похожа, а? Иль теперь в низовые арестантки и таких берут? Иль натворила чего страшного? А то ишь, в платье, в камушках каких-то, драгоценные, поди, камушки-то?

— Можно сказать, арестантка, — повернулась к этому хамлу полубоком, демонстрируя переговорную степень искренности. Больше всего на свете мне хотелось убежать, да только некуда было. — Мне бы хотелось задать пару вопросов.

Мужик выкатил на меня карие глаза, подернутые беловатой мутью, словно пруд тиной. Может, пьян? Военных за пьяное дело могли и сжечь на месте, в армии с этим на редкость было строго.

5. Не понравилась

Всю дорогу я болталась на жестких ящиках, с трудом зафиксировавшись между двумя сундуками, в которых гремели боевые артефакты. Ужас перед будущим пересилил воспитание и вбитые императрицей манеры, поэтому в сундуки заглянула сразу, как села в повозку. Ну а что? Информация лишней не бывает.

Военные везли ерунду. Два сундука зеленых камней, названных в народе драконьим шепотом за слабость атаки, в другом лежали желтые. Желтые были помощней. Ими обычно выжигали старые кладбища или… боевые равнины, на которых остались тела. Алых камней я не увидела или не нашла, что было крайне странно.

Весь прошлый год я отвечала за корреспонденцию Теофаса и точно помнила, что Ленхард получил семь сотен алых камней, то есть, по сотне на каждое крыло. И вряд ли ушлый пепельный командир положил их в карман. Такие камушки были размером с младенца, а весили втрое больше.

Артефакты я тоже нашла, с недоумением рассматривала слабые обереги, удачники и целительные сны. Кто умудрился послать в Ленхард удачники? Такую мелочевку дарили драконицы возлюбленным на день Снега или в Солнцестояние, чтобы передать им часть своей удачи. Символически.

К примеру, такой артефакт я собственными руками сплела из черного шелка, зачарованного умелицей Клео, и подарила Теофасу. Ну так оОн и выгорел на следующее утро, принеся супругу один удачный удар на утренней тренировке. Послать это в Ленхард… Кто же осмелился на такую насмешку?

Целительный сон был получше, но как артефакт довольно слаб. В целительный сон погружали тяжело-раненых, чтобы переправить в госпиталь соседней области, закрытой от военной зоны плотной магической завесой.

Повозку резко дернуло, и я скатилась с ящиков на грязный пол, а когда встала, не сдержала удрученного вздоха.

— Прощай, платье, ты служило мне верой и правдой целую половину дня.

Ткань разодрало аж до колена, а грязный подол и разорванный ворот добавляли военного колорита. Подняв юбку, оценила разбитые туфельки.

— Прощайте, туфли, — подсказал насмешливый голос. Подняв голову, я увидела пепельного командира, облокотившегося плечом на откинутую дверь повозки. — Ваша хозяйка оказалась настолько глупа, что перепутала Ленхард с вечеринкой.

Последнее он говорил, гипнотически удерживая мой взгляд, с непонятным ожесточением.

— Я не думала, что меня отправят в Ленхард, — сказала я полуправду.

Открыто врать было опасно, а говорить правду еще опаснее, зато балансировать на грани удавалось замечательно. При дворе по-другому было нельзя.

Резко опустив подол, чтобы не светить коленками, тут же вынырнула из повозки…

Хотела бы я так сказать, вот только Пепельному Анхарду и в голову не пришло посторониться, в результате пришлось буквально протискиваться между боковиной выхода и дракониром. Казалось, командир недавно сражался, настолько горячим и напряженным ощущалось его тело. Я шарахнулась от полузабытого чувства мужской близости, и тут же соскользнула с приступки, служившей повозке поъемом. Даже успела попрощаться с остатками платья, но не упала, зависла в метре над землей. Пепельный поймал меня своей лапой, как кот муху, и теперь удерживал на весу.

Взгляд у него был малость дурной, тяжелый, как гробовая доска, и я замерла от нехорошего предчувствия. Сейчас сделает какую-то гадость или скажет что-нибудь этакое… Но ничего не произошло. Пепельный удержался, преувеличенно аккуратно поставил меня на землю и едко прокомментировал:

— Дуй к другим девицам в подсобное помещение, подбери себе шмотки вместо этого королевского великолепия.

С опаской выбравшись из его рук, отпрыгнула подальше, а заприметив новый пригорок, стремительно переместилась к нему. Пепельный без улыбки наблюдал за моими скачками, а я даже не сразу поняла, что уперлась спиной в стену.

Обернувшись, уткнулась носом в каменную кладку. Всюду, куда доставал взгляд, тянулась серая безликая стена.

— Ну что за дура, — Пепельный подошел так тихо, что я ощутила его присутствие, только когда командир положил лапы мне на талию. А после ноги оторвались от земли, и мы взмыли в небо, осматривая с высоты Черные пики замок седьмого крыла. Я много раз видела его на проекциях: черная узкая скала, рвущаяся вверх и серый замок на самой вершине, словно продолжающий своей формой движение вверх. Тонкий, острый, как копье. Однажды я читала, что на стародраконьем «пика» значила «прокалывающий небеса».

Вот почему я не узнала Анхарда… Предыдущий крылатый, державший седьмое крыло, был смещен Теофасом за многочисленные нарушения, а кто занял его место, я выяснить не успела. Это ведь случилось всего месяц назад.

— Нормальные веи визжат, как резанные, когда их держат на высоте, — горячий шепот мягко ударил в висок, но я только рассмеялась.

Я любила высоту. На момент низвержения моя вторая ипостась наполовину проснулась, позволяя трансформировать когти и зачатки крыльев, а в минуты раздражения по коже змеилась чешуя. Голубая, редкая. Самой мне было не взлететь, но меня часто поднимал в небо Теофас, нир Шелен, императрица и два доверенных стражника.

— Люблю высоту, — призналась честно.

Мы резко спланировали за каменные стены Черных пик, которые вблизи не казались ни острыми, ни узкими. Места здесь хватало. Пепельный опустил меня прямо в центр разбежавшихся арестанток, и я с удовольствием спружинила на мощеный донжон.