Развод по-драконьи — дело хозяйственное

Глава 1. Акт о намерениях и меловая линия

Элира (пока ещё) Ашфорд

Знаете, когда драконья чешуя причиняет больше всего неудобств? Не в битве, когда она отражает стальные стрелы и заклинания. Нет. Она становится невыносимой в браке. А точнее, в тот момент, когда ты осознаёшь, что триста лет совместной жизни привели к тому, что ты в уме подсчитываешь, сколько воронок от его чиха понадобится, чтобы устроить в саду идеальную дренажную систему. И ловишь себя на мысли, что это — самая яркая твоя мысль за последний месяц.

Я сидела в нашей — нет, его… пока ещё в нашей — библиотеке и наблюдала, как в луче холодного осеннего солнца пляшут пылинки. На каминной полке, прямо на инкрустированной перламутром шкатулке, лежал тонкий слой той самой сажи. Я боролась с этой сажью триста лет. Изобретала заклятья, нанимала домовых, развешивала магические фильтры. Всё было тщетно. Игнис чихал с комфортом, как и полагается дракону его возраста и калибра, и мелкая, словно чёрный алмаз, пыль оседала повсюду. Как, впрочем, и его равнодушие.

Именно в этот момент, глядя на ту самую шкатулку — подарок эльфийского принца, которого Игнис в своё время едва не спалил в приступе ревности, — я и приняла окончательное решение. Хватит.

Я не стала устраивать сцен. Сцены с драконами бесполезны. Они либо заканчиваются пожаром, либо тем, что дракон, обидевшись, заползает в своё золотое логово и не выходит оттуда неделями. Я поступила как цивилизованная женщина, пусть и бывшая охотница. Я наняла лучшего юриста в Долине Драконов. Нет, не гнома. Гномы хороши в спорах о рудниках, но не в матримониальных делах. Моим представителем стал старый тролль Стаург. Он был медлителен, пах мхом и древними камнями, но знал каждую букву в уставе Драконьего Суда.

Через неделю на моём столе лежал идеально составленный «Акт о намерении расторгнуть Брачный Союз». Я перечитала его трижды, заварила чай из лунных трав и направилась в тронный зал.

Игнис восседал на своём постаменте — не троне, а именно что на груде золота, драгоценностей и нескольких, как я подозревала, давно неработающих магических артефактов. Он был в человеческой форме, своей любимой: высокий, двухметровый гигант с волосами цвета расплавленного золота и глазами, похожими на расплавленный же обсидиан. Он читал какой-то свиток, и бровь его дёрнулась, когда я вошла. Он всегда чувствовал моё приближение.

— Элира, — его голос гремел даже в тишине, низкий и вибрирующий. — Ты опять повесила эти свои занавески в восточном крыле. Они пахнут лавандой и я их ненавижу.

Идеальное начало для разговора о разводе.

— Это не занавески, а гобелены, вытканные невинными эльфийскими девами, — парировала я, приближаясь. — И пахнут они не лавандой, а защитой от моли. Твоё золото им явно пришлось по вкусу.

Он фыркнул, и из его ноздрей вырвалось два крошечных клубка дыма. — Моё золото ничем не болеет. Оно идеально.

— Как и твоё упрямство, — я положила свёрнутый свиток ему на колено, поверх шёлкового халата, который он так любил. — Прочти.

Он посмотрел на свиток, потом на меня. В его глазах мелькнуло нечто, чего я не видела уже лет сто, — лёгкое, почти детское любопытство. — Что это? Счёт от кузнеца за очередную партию угля?

— Это наш развод, Игнис.