Развод по любви

Пролог

Начну свой рассказ с конца, а потом объясню, как докатилась до жизни такой.

Утро не было добрым. Первым, что я увидела, открыв глаза, был дрыхнущий на моём диване… нет, не Костя. Ибо муж у нас, как говорят, объелся всем известных фруктов и сдулся. Но об этом потом.

Герман Маркелов! В прошлом звезда школы и ванильная мечта всех девчонок. Красавчик с пластмассовой улыбкой, который гнобил меня, тыкал лицом в грязный сугроб и знатно попортил мне репутацию.

Только с тех пор прошло два с лишним года, и мы уже не школьники. Я – первокурсница в педагогическом университете, а Маркелов… он такой же неудачник, как ваша покорная рассказчица. Ибо из техникума и из дома его выгнали, а одним успехом у баб сыт не будешь.

Как этот кобелина драный оказался в моей постели, я и сама толком не помню. Вроде бы я шла с работы, мне поплохело, а он мимокрокодил… В общем, меня довели до дома, потом надавили на жалость, якобы бедному красавчику некуда пойти, мир несправедлив и тому подобное.

В маленькой квартирке-студии, где я жила с недавних пор, был только один диван. Как-то я не подумала об этом, когда соглашалась впустить страдальца к себе. Видимо, голова после вечерней смены в кафе совсем не варила.

Ах, какая же я дура, что сжалилась над Маркеловым! Он оттаял с улицы, освоился у меня дома… и активизировался, гад! Всю ночь не давал спать. Теперь мне белый свет не мил.

Тут ещё в дверь звонят. Дружок, мой верный гигант-пёс, громким «Вуф! Вуф!» возвестил о том, что нелёгкая принесла кого-то по мою душу. С самого-то утра…

– В дверь звонят… – сонно простонал Герман.

Спасибо, кэп.

– Ты мне всю ночь спать не давал, так что сам иди и открывай, – тоже сонно, но вдобавок сердито ответила я.

Маркелов не пошёл.

А раз гора не идёт к Магомеду, Магомед сам пойдёт к горе.

У того, кто звонил в дверь, были ключи. И Дружка моего этот кто-то не боялся.

Нелёгкая принесла Костю.

Я даже голову от подушки оторвать не успела, как Маркелова схватили за блондинистые патлы, сбросили с дивана на пол и съездили ему по морде.

М-да, похоже, у него и утро, и ночь выдались ещё кошмарнее, чем у меня.

– Твою ж мать! Да что ж такое… – заскулил Маркелов и обратился ко мне с претензией: – Ты же говорила, что у тебя нет мужа?

– А его и нет, – ответила я, разглядывая своим максимально безмятежным взглядом того, кого нет.

– А это кто тогда? – всё ещё хныча от боли, вопрошал Маркелов. – Бабушка Зина?

– Ага. Вернулась из магазина… – в рифму продолжила я.

Всё-таки отважный чел этот Маркелов. Приставать ко мне ночью, не побоявшись Дружка. Обозвать Костю бабушкой Зиной… Была б я наивной девочкой-припевочкой, млела бы от его шуточек и фотку его на иконостас поставила, чтоб молиться перед сном. Ну, или на заставку телефона, это сейчас модно.

Но уж кто-кто, а я прошла охрененно тернистый путь от бродяжки-форточницы до жены чинуши из правительства, так что наивность – это не про меня.

Я перевернулась на спину и отрешённым взглядом уставилась в потолок. Мне всё до лампочки и выше.

– Наташа! – послышалось строгое. – Что здесь делает этот… – Костя запнулся, не стал озвучивать, кем считает Маркелова. – И почему на диване кровь?

– Тебе какое дело? – фыркнула я. – Ты, козёл, меня бросил, так что топай отсюда, а я сама разберусь, – тут я вспомнила, что было ночью, и захохотала в голос.

– Что смешного? – крайне озадаченно спросил Костя.

– У-у-у, не могу… – я свернулась в клубок и стукала себя кулаком по колену.

– Ничего смешного! – обиженно простонал Маркелов. Он по-прежнему кособоко, на одном полупопии, сидел на полу и боялся пошевелиться, потому что Дружок плотоядно смотрел на него и скалился.

– Наташа, ты объяснишь мне, что здесь происходит? – снова Костя со своими выяснениями.

– Этот дебил попытался пристать ко мне ночью и получил от меня по яйцам. А Дружок ему задницу прокусил… – задыхаясь от смеха, ответила я.

– Лучше б я на улице остался ночевать, чем с тобой и твоим живоглотом, – пожаловался Маркелов.

– Я тебя, дерьмо собачье, из жалости приютила. Если ты ещё хоть раз в жизни пристанешь ко мне, я тебя вообще оскоплю и на завтрак твои же причиндалы пожарю! Понял меня? – от души пригрозила я.

Костя посмотрел на Маркелова так, будто снова вот-вот набросится с кулаками.

Герман выставил ладонь вперёд, как бы показывая, что не надо его бить.

– Ты-ы это… мужик, не кипятись. Не было ничего у нас. Я для приличия только приставал. Она сказала, что вы это… расстались. Откуда ж мне было знать, что она… такая, – какая такая, он уточнять не стал.

Я-таки оторвала голову от подушки. Перед глазами всё поплыло. Шею словно дубасили скалками всю ночь, даже поворачивать больно. Спина будто не своя. Последствия роковой травмы, чтоб её… И, главное, сколько будет продолжаться это испытание болью – неясно. Если до конца жизни, то лучше застрелиться.

Глава 1. Скромное начало семейной жизни

Пятого июня две тысячи десятого года мы с Костей расписались. Я, восемнадцатилетняя школьница, и он, мой бывший попечитель, тридцати четырёх, почти тридцати пяти лет от роду.

Да-да, я та самая сирота детдомовская, которая влюбилась в своего попечителя. Добивалась его всеми правдами и неправдами, и вот итог.

Свекровь, Светлана Георгиевна (Изверговна), несмотря на обещания умереть сразу после нашей свадьбы, жива-живёхонька.

– Только через мой труп! – кричала она Косте, когда тот сообщил ей о нашей предстоящей свадьбе.

Но ничего, мы это дело пережили и расписались. Тихо, без свадебных нарядов, гостей и дебильных выкупов невесты. Мне весь этот цирк не нужен, а Костя уже был женат, и любителем пышных торжеств его не назовёшь. Его первая жена, Юля, погибла, когда ехала в такси со свадьбы подруги.

Так что мы ограничились «джинсовой» росписью на студенческий манер.

В ЗАГСе мимо нас сновали невесты в пышных белоснежных платьях, ловящие каждый невестин шаг фотографы и приглашённые на чужие свадьбы гости, все как на подбор на каблуках и разодетые, будто на конкурс красоты для тётенек. Мужчины в пиджачках чувствовали себя неуютно, сразу видно, не привыкли носить официальную одежду.

В общем, популярные ныне пышные, взятые в кредит свадьбы, – это мероприятие, где каждый становится немножечко не собой. Этакий бал-маскарад с заранее выбранными королём и королевой.

А вот мы решили обойтись без праздника. Любовь, она ведь временем проверяется. Да и стыдно мне, школьнице, понтоваться. Я и так счастлива до безобразия, что добилась-таки своего мужчину.

Сколько было страданий…

Непростое это дело – отваживать баб от своего попечителя. Он же не подозревал, что у меня к нему чувства. Я упорно ждала, пока мне стукнет восемнадцать, чтобы признаться ему.

И вот, сбылось.

На росписи настоял Костя. Для меня свадьба вообще была чем-то из разряда запредельного и нереального. Ну, кому нужна невоспитанная сирота? Костина мама, к примеру, выступила резко против. Но раз уж мой любимый мужчина предложил, то глупо отказываться.

Неторжественная церемония – вжух! – и пролетела. Я даже не успела понять, что всё, прощай, девичья фамилия. Свидетельство о заключении брака было убрано в специальный чехол для сохранности, а мы отправились в ресторан. Прямо в джинсах, да.

На правом безымянном пальце у меня блестело колечко – первое украшение в моей жизни. Символ кардинальных перемен. Теперь взамен бывшей бродяжки и воровки-форточницы Наташи Пестовой появилась Наталия Зорина, чётко знающая, что ей нужно от жизни и как этого добиться.

Говорят, смена фамилии меняет человека и его судьбу. В моём случае произошли не просто перемены – метаморфозы! В чём-то Костя был прав: мне как-то слишком быстро пришлось повзрослеть.

Но обо всём по порядку.

– Наташ, прежде чем расширять нашу семью, я хочу, чтобы ты выучилась, – сказал мне Костя.

– Без проблем, – ответила я.

Быть беременной школьницей для меня ещё большая стыдоба, чем быть замужней школьницей.

Вон, Танька, моя подруга и бывшая соседка по детдому, родила в шестнадцать, и что хорошего? Теперь она сама себе не хозяйка, а чтобы строить личную жизнь, ей приходится изгаляться из последних сил.

А я ещё не пожила толком. У меня по сути не было детства, и вряд ли прямо сейчас из меня выйдет хорошая ресурсная мать.

Так что Костя прав. Хотя ему-то почти в тридцать пять пора задуматься о детях. И если его слова про мою учёбу – это такая жертва, то ничего хорошего из нашего союза не выйдет. А уж если под словом «выучилась» он имел в виду не только школу, но и универ, то вообще туши свет. Пять-шесть лет – это долго.

Но ничего, разберёмся. В конце концов, существует заочная форма обучения в ВУЗе.

А сейчас – самое время наслаждаться жизнью.

***

Медового месяца у нас не было.

Во-первых, Костя по выходным ездил к маме в деревню – помогать с огородом. Светлана Изверговна после нашей с Костей свадьбы особенно жаловалась на здоровье, но притворные хвори не мешали ей выращивать никому не нужные овощи в промышленных масштабах.

Я в деревню не ездила. Зачем мне? Выслушивать, какая я пигалица? Да и копание на грядках – это не моё.

С прошлого года я волонтёрю в доме малютки, куда меня однажды зазвала подруга Танька. Как-то я уже привыкла быть ходячим праздником для детей. И приятно это – видеть, как сиротки радуются, смеются, играют.

Говорят, эмоциональная вовлечённость в играх с детьми творит чудеса. Что ж, делать добрые дела приятно, а чудеса вершить – вдвойне.

Так я и проводила свободное время: волонтёрство, тренировки по скалолазанию и хождение по гостям. Так уж повелось, что быть приглашённой в гости – это для меня радость и честь.

Ошибочно думать, что раз я круглая сирота, то у меня нет близких. Каким-то чудом у меня сложились родственные отношения с родителями Юли, первой Костиной жены.

Елену Николаевну, Юлину маму, я полюбила сильнее, чем свою родную. Моя мать однажды чуть не убила меня розочкой от бутылки, настолько у неё атрофировались мозги от алкоголизма.

Глава 2. Где всё не так, как хотелось

Цирк заказывали? Нет? Ваши проблемы. Клоуны уже здесь.

Ярик с Толиком набрали с собой в дорогу горячительных напитков и принялись вызывать зелёного змея, как только автобус отправился в путь. Выпивку разлили по термосам, поэтому Саша заметила неладное, только когда по салону пополз характерный запашок.

– Вам, что, до лагеря было не потерпеть, алкашня? – заругалась наша тренер. – Как дети малые!

– У меня, между прочим, каждый день на вес золота, – с трудом ворочая заплетающимся языком, заявил Ярик. – Меня осенью в армию забирают. Так-то!

Ярик в этом году окончил строительный техникум и поступил в университет на заочное отделение, но планы пришлось перекроить из-за внезапно ворвавшегося в развесёлую жизнь военкомата.

– И меня забирают… Ик! – добавил Толик. – А у меня… Ик! Даже девчонки нет. Ждать… Ик! Никто не будет, – и обиженно покосился на меня.

Тут Ярик словил вдохновение и запел:

Ты отказала мне два раза!

«Не хочу», – сказала ты.

Вот такая вот зараза

Девушка моей мечты!

Хоба! – и он задрал ногу вверх на манер канкана.

– Вот чего ты опять начинаешь? Ик! Душу травишь! Друг, называется, – обиделся Толик и по-детски выпятил нижнюю губу.

Ну, точно пупсик. Его бы, такого обижульку, к мамочке да в колясочку.

«Хорошо, что Костя с нами не едет», – подумала я, открывая окно, чтобы не задохнуться парами алкоголя.

Вроде взрослые парни, а как выпьют, кажутся дорвавшимися до спиртного малолетками. Правильно им повестки выдали. Может, армия их перевоспитает?

Душевных игр, как в прошлую поездку, у нас не получилось. После пьяного буйства алконавтам поплохело. Сначала они пытались уснуть, а ближе к ночи им обоим приспичило по серьёзному, да так, что невтерпёж.

Игорь, Сашин парень, который был у нас водителем, остановил автобус на обочине трассы. Только вот кустов поблизости не было – одни поля. Хорошо, что дорога непопулярная и на ней почти всегда свободно.

Я сидела у окна справа и наблюдала, как ребята устраиваются по нужде в аккурат пред моими очами. Им, выпивохам-неумёхам, не до приличий. Вон, даже бумагу туалетную не взяли – так спешили. Ну, а мне нетрудно проследить, чтобы они, голозадые, не свалились в канаву.

Не хотелось бы мне оказаться на их месте.

Может, скинуть им из окна пачку влажных салфеток? Тогда они поймут, что я за ними наблюдала. А это вроде как неприлично. Извращугой ещё обзовут...

Блин, что делать?

Нет, всё-таки, пожалуй, подойду к двери и пожертвую им предмет гигиены. Ради комфорта и благополучия всех нас.

Дружба, она такая.

Но встать и отойти к двери я не успела.

Сзади белёсые пятые точки парней подсветило светом фар проезжающей машины.

– Пацаны, атас! Машина сзади! – крикнула я в открытое окно.

Лучше всех в позе крабика умел бегать Ярик. Он подпрыгнул на месте и, не утруждая себя надеванием штанов, перебрался в темноту, прижавшись к обшивке автобуса, откуда запел:

И поносит меня! И поносит меня!

Сойду с унитаза едва-а ль...

Оставьте меня! Эх, оставьте меня!

В кишках у меня карнавал!

Толику повезло меньше. Во-первых, он был дальше от спасительной тени. Во-вторых, ему ещё нужно было перепрыгнуть Ярикову лепёху. В общем, со всех сторон засада.

Те, кто ехал сзади, заметили щекотливую картину, замедлили ход, съехали на обочину и несколько раз щёлкнули вспышкой фотоаппарата, запечатлевая раскорячившегося мечущегося Толика за естественным процессом, который тот был не в силах прервать, и уехали.

Тут уж я была бессильна помочь.

Дальше – больше. Пьяные друзья притащили в салон каку. Кто-то всё-таки наступил... Фекалии только первую минуту действуют, как веселящий газ. Потом наступает пресыщение, появляется желание убежать и помыться. А когда ты находишься в закрытом движущемся пространстве, это кошмар.

Саша кое-как попыталась затереть грязь влажными салфетками, но это слабо помогло.

Виновником зловония оказался Толик. Его силой заставили выйти из автобуса и вытереть подошвы о траву. Ибо невыносимо.

Дружок тяпнул раздосадованного Толика за ногу. Не до мяса, но до крови. Ибо у моего щенка аллергия на пьяненьких, как и у меня. Мы с Дружком вообще родственные души.

Толик заплакал. Не выдержал свалившихся со всех сторон неприятностей и попросил, чтобы его отвезли домой. Убивался горько, что жизнь его – та самая какашка, что никто его не любит, никто не приласкает…

Саша дала несчастному другу какую-то волшебную таблетку, после которой Толик уснул.

Ярик захрапел без посторонней помощи и даже подхихикивал во сне. Вот ведь везучий. Ничто его не берёт.

***

Глава 3. Новые горизонты и манящий блеск славы

Утром меня разбудило недовольное потявкивание Дружка. Он развернул свою серо-бурую тушку ко входу в палатку и усиленно охранял меня.

Снаружи кто-то ругался. Я расслышала голоса Игоря и ещё какого-то незнакомого парня.

Вот не люблю, когда мне, сонной, растрёпанной и неумытой, приходится показываться на глаза посторонним. Ощущение, будто залезли в мой ящик с нижним бельём, в котором, естественно, царит бардак. Неприятно. Особенно когда на труселях этих гипотетических кружево помято или нитки по шву разошлись.

А весь сыр-бор из-за того, что ночью московские парни утащили валежник из нашей кучи. Видите ли, мы не подписали, что дровишки наши. Каковы нахалы, а! Типа они не видели, что это территория нашего лагеря!

Ярик с Толиком, между прочим, издалека тащили эти ёлки-палки. Даже я, бывшая воровка, не способна на такую подлость.

Ух, чтобы у них наши ветки дымили, как шашка! (Дымовая, разумеется, а не игровая.)

В общем, наши парни отвоевали себе назад часть украденных трофеев, после чего возле моего обиталища и разгорелся нешуточный конфликт.

Дружок выскочил из палатки и затявкал на недруга.

– Воу-воу! Чья дворняга? – брезгливо оскалился носатый блондин.

– Моя, – исподлобья покосилась я на чужака.

– Так убери. Или из пневматики по нему шмальну – сразу заткнётся, – пригрозил он.

Ну, что ж, вот и пришла моя пора защищать Дружка. За своего пса грудью встану.

– Ах ты гнида столичная! А ну пошёл отсюда, не то я сама тебя покусаю! – набросилась на незнакомца я.

– Эй, Никитос! – позвали этого гада из соседнего лагеря.

– Пф! Ну, рискни, – бросил он мне, надменно усмехнулся и, вальяжно вышагивая, направился к своим.

Кришна-Кришна, харе-харе

Двину я тебе по харе, – напевал себе под нос Ярик, размахивая палкой для костра и косясь на лагерь недружественных вороватых соседей.

На завтрак вся наша честная компания усиленно ела пшеничную кашу, ибо теперь каждый из нас мечтал уделать столичных понторезов на скалолазной трассе.

«В чём сила, брат? – Сила в каше».

День сегодня обещал быть солнечным, тёплым и безветренным. Идеальная погода для восхождения. И для победы. Чьей-нибудь.

***

Мы столкнулись с противниками на площадке у подножия скалы.

На этот раз я была без Дружка. Пёс остался с Игорем охранять наш лагерь от набегов. А то мало ли. Лагерь у недругов больше нашего, и там есть ребята, которые явно приехали сюда не ползать по скалам.

Толик и Карина выбрали для разминки трассу средней сложности, четверо новичков-первогодок вместе с Сашей отправились к скале для начинающих, а мы с Яриком приготовились покорять самую хардкорную, местами отвесную, тропу.

– Кишка тонка, – бросил нам носатый блондинчик, тот самый, который угрожал моему Дружку.

Дева Мария, Иисус Христос!

Да пробери тебя дристос! – тихо, чтобы услышала только я, пожелал носатику Ярик.

Я прыснула со смеху и мысленно пожелала недругу того же. Говорят, когда молитва коллективная, боженька исполнит её с большей вероятностью. А мы с Яриком – ещё какой коллектив!

– А давайте синхронный старт? – предложил нам приятель носатого, полная его противоположность: черноволосый, голубоглазый, с образцово идеальной внешностью, наподобие Маркелова.

Ух, не люблю я красавчиков. Гады они редкостные. Не все, конечно, а лишь те, на кого везёт мне.

– Давай, – приняла я вызов.

Мы, тщательно проверив оборудование, начали.

Это была та самая дорожка, на которой я год назад получила камнем в лоб. Как ни странно, я запомнила каждый уступ, каждое особо сложное место. И если ещё одна звезда не загорится у меня во лбу, я сделаю этих заносчивых москвичей как стоячих.

На старте меня опередили и Ярик, и носатик по имени Никитос, и красавчик брюнет.

– Эй, сикалявка, ты выбрала не ту трассу! – насмешливо крикнул мне блондин. – Тебе ниже по склону, к салагам!

Во мне вспыхнула ненависть, и я рванула вверх, как по лесенке. Руки и ноги двигались автономно, подключилась моторная память. Всё моё существо сосредоточилось на восхождении.

Я не слышала комментариев в мой адрес, если они были, – только собственное дыхание. Даже забыла, что мы соревнуемся против столичных хамов. Есть только я, скала и моя победа.

Недаром же я по высоткам за конфетами ползала. Годы форточничества – это уникальный опыт, которого больше ни у кого нет.

На этот раз звезда мне в лоб не прилетела. Хватило и мысленной звезды, которой я наградила себя за нереальную крутость.

Ай да я! Ай да молодец!

Способность воспринимать окружающий мир вернулась ко мне на вершине. Вспотевшее раскрасневшееся лицо ласкал свежий ветерок, мышцы приятно расслабились и немного подрагивали.

Вторым, кряхтя и пыхтя, взобрался брюнет.

Глава 4. Рисковые забавы

Артур оказался джентльменом и не рассказал друзьям о том, что срун с дороги – это наш парень. А Толик так и не узнал, что соперники из соседнего лагеря – те самые, которые застали его в неловком положении. К счастью, история замялась.

Со вторника грохнула жара, и нашему скалолазному отряду пришлось перекроить распорядок дня.

Подъём перенесли на семь утра, а в восемь мы уже отправлялись на скалы, пока солнце не сильно палит.

В полдень мы, взмыленные и уставшие после тренировки, обедали, устраивали сон-час в палатках, а затем загорали и купались до самого вечера.

В чемодане с ненужными, как мне казалось, мелочами я нашла купальник, резиновые шлёпанцы и молочко для загара.

Костя, конечно, молодец, что всё предусмотрел, но я всё равно на него злюсь. И трубку не буду брать ещё дня три. Пусть думает, что хочет. У меня тоже есть чувство собственного достоинства.

Однако опасно вступать в контры с Костей. У него в заложниках мои цветы, и он запросто может «забыть» их полить. А две недели без полива да в жару – это верная мучительная смерть моих зелёных друзей. Нет, на такие жертвы я не пойду.

Поэтому вечером вторника, когда Костя позвонил мне, я взяла трубку.

– Чего? – ответила я неприветливо.

– Что за фокусы опять, Наташа? – заругался на меня муж.

– А ты думал, мне захочется с тобой разговаривать после такого? – защищалась я.

– Я хотел приехать, но я не могу разорваться!

– Это я уже поняла. Цветы не забудь полить. Всё, – и я отключила звонок.

Куда уж понятнее: у Кости был выбор, и он выбрал не меня. Кое-кому стыдно перед маман, что женился на малолетней пигалице, вот и бегает за оскорблённой мамочкой хвостиком, принеси-подай.

Шиш мне без масла, а не медовый месяц.

Ладно, я понимаю, что мы не стали делать из росписи праздник. Но в чём я облажалась, что мною в открытую пренебрегают?

Эх, худо мне, худо. Не хочу я быть номером два.

Пойду я, что ли, с горя поплаваю. А то с кайфовым дружеским общением у меня в этот раз не задалось. С Сашей нас разъединили собаки: Боня скалилась на нас с Дружком, как на злейших врагов. Толик демонстративно делал вид, что я – пустое место. Игорь с Яриком надули лодку и на вёслах уплыли за раками. С остальными ребятами у меня было только шапочное знакомство.

Я расстелила своё покрывало подальше от наших, чтобы не мешать друг другу.

Вода в озере была холодная, несмотря на стоявшую последние три дня жару. Дабы сильно не мучиться, я с разбегу запрыгнула в воду и, всё ещё вопя от слишком свежих ощущений, поплыла.

Бр-р, будто в прорубь окунулась. Холодища несусветная!

Всё, хватит страдать. Надо брать от жизни всё и наслаждаться отдыхом. Лето, жара, пляж… Вечером можно через костёр попрыгать, вдохновить Ярика на новые непотребные стишки. И ни в коем случае не думать о… Пф! Да я уже о нём не думаю.

Я перевернулась на спину и поплыла с закрытыми глазами вдоль берега. На спине плавать легко, можно шевелиться еле-еле и не утонуть. Я бы задремала, вот только вода холодит, не даёт окончательно расслабиться.

Вдруг моя макушка врезалась во что-то мягкое. Я мигом нащупала ногами дно и встала.

– Ой! – вырвалось у меня.

Мягкой преградой оказался зад Артура, игравшего с приятелями в водный волейбол.

– Какие у тебя изощрённые способы познакомиться ближе, – кокетливо улыбнулся он.

– Да больно надо! – фыркнула я и направилась к берегу.

Холодно, блин. Всё тело некрасиво покрылось мурашками. Маловато у меня мясца, до костей продрогла.

– Будешь с нами играть? – донеслось до меня из компании столичных мажоров.

– Нет! – крикнула я Артуру.

Ещё не хватало, чтобы этот красавчик вообразил, что я на него запала. Вот угораздило же меня врезаться. Хорошо, что не втрескаться. Ибо любовь ко всяким там идолам – это ещё хуже, чем любовь к Косте, который сначала в упор не замечал моих чувств, а теперь променял меня на Светлану Изверговну.

Нет, Костя, конечно, внешне тоже ничего, но, уверена, у Артурика поклонниц будет побольше раз этак в десять. А конкуренция – это мучение. Мне ли не знать. Так что богоподобные красавчики – это не наш вариант.

Однако этих самых богоподобных аполлонов мои рассуждения мало интересовали.

– Как дела? Чего убежала? – нагло подсел на моё покрывало мокрый Артур.

– Холодно. Хватит с меня на сегодня воды, – ответила я, не поворачивая к собеседнику головы.

– Ты меня стесняешься что ли? – очередной неловкий вопрос.

– Нет. Просто держу дистанцию.

– Зачем? Боишься влюбиться?

– Ты не в моём вкусе, – честно призналась ему.

– Вот и отлично, – очаровательно улыбнулся Артур. – Думаю, мы с тобой подружимся.

– Очень сомневаюсь, – покачала я головой.

Ну, ясно же, к чему он клонит. У него свой шкурный интерес. Такие как он любят только себя и свои денежки, потому что знают, что бабёнки сами набегут – у них на альфа-самцов чуйка.