Развод по завещанию. Муж-дракон в наследство

Пролог

Развод по завещанию. Муж-дракон в наследство

✔ От ненависти к любви
✔ Вынужденное сожительство
✔ Покушения и расследование

Аннотация

Они заключили брак по принуждению и поклялись никогда не быть вместе. Но судьба приготовила им другую сделку.

Мианель была загнана в угол властной бабушкой. Джаред стал жертвой обмана. Для обоих брак стал ловушкой, из которой они сбежали в первую же ночь, пообещав друг другу только одно — скорейший развод.

Однако всё меняет завещание. Чтобы получить свободу и спасти то, что им дорого, они должны… оставаться мужем и женой. Теперь им предстоит изображать идеальную пару перед всем светом, скрывая ненависть за сладкими улыбками.

Смогут ли они провести всех, не обманув самих себя? Успеют ли они разобраться в своих чувствах, пока таинственный враг не привел в действие план по устранению нежелательных наследников?

Игра началась. Ставки — жизнь и любовь.

Глава 1

— Я не выйду за него замуж! — от возмущения у меня вспотели ладони. — Что вы такое придумали? А Джаред вам что на это ответил? Мы же только в детстве и виделись. Высокомерный заносчивый мальчишка!

У меня разве что дым из носа не шел. Нет, ну бабушка моя, леди Харнион, была той еще затейницей, но чтобы учудить такое...

— Милая, — она сидела в глубоком кресле и обмахивалась веером из перьев некой заморской яркой птички. — Этот вопрос нами с Савелой уже решен. Наше поместье, увы, терпит убытки, а поместье моей дорогой подруги детства, — эти две невозможные старушки переглянулись, — оно, конечно, в лучшем состоянии, но только потому, что Джаред следит за делами. Но мальчику не хватает титула. Так почему бы нам вас не поженить и не объединить земли? Кто может быть лучше в женихах, чем внук лучшей подруги?

Леди Людела Харнион так посмотрела на меня своими старческими белесыми глазами, что я чуть было не кивнула, соглашаясь, но вовремя опомнилась.

— Нет! — мой голос звучал уверенно. — Я не выйду за того, кто мне нелюбим... Да чего уж там, — всплеснула руками, — практически незнаком. — Я на это не пойду!

— И позволишь мне на старость лет влезать в долги и тратить последнее здоровье на то, чтобы хоть как-то поддержать наши дела над пропастью разорения?

— Бабушка, ты сгущаешь краски.

— Нет, милая, — она снова замахала веером, — скорее, щажу тебя. Я слишком... Кхм, — она не произнесла вслух слово «стара», но я уловила суть. — А ты учишься. Пансион — дело, конечно, хорошее, но, милая, нет в тебе деловой хватки, присущей мужчинам. А ждать, пока ты соизволишь взглянуть на какого-нибудь молодого человека, долго, да и что это будет за юноша? Всяко хуже Джареда. Так что не спорь, мы с Савелой вынашивали планы породниться еще будучи веселыми девушками, но... и у нее, и у меня родились сыновья. Но... внуки теперь выросли, и...

— Нет! - я настаивала на своем. - И вряд ли Джаред на это пойдет!

— Внуку просто некуда деваться, — леди Савела хищно усмехнулась. — Его отец — мой сын — оставил так много долгов, что уже не до нежных чувств. После вашей свадьбы земли объединятся. Это развяжет ему руки. К тому же брак приведет к большей заинтересованности инвесторов... Никуда Джаред не денется, будет вынужден заняться фермами. Он удумал уехать в столицу и там начать дело. Неслыханно! А кто будет заниматься землей? Мы испокон веков были удачливыми фермерами, да, без титула, но весьма и весьма состоятельными до тех пор, пока мой сын не ввязался в азартные игры. Мальчик должен жениться, остепениться и взяться за семейное дело в полную силу.

— Но он не хочет! — моему возмущению не было предела.

— Это его долг, — сказала она, как отрезала. — Или мой внук женится на тебе, милая, или он может уходить на все четыре стороны без гроша за душой.

— Но... — я выдохнула. — Он еще так молод. Вы не дали ему и шанса встать на ноги.

— А зачем? — леди Савела приподняла седую бровь. — Чтобы он доделал то, что начал его отец? Нет. Да, он молод. Тебе восемнадцать, ему только исполнился двадцать один год. Самое время для брака.

Я выдохнула через нос, прошлась по комнате.

Немыслимо. Эти две пожилые интриганки загнали нас в угол. У них все-таки получилось. Да, мы с Джаредом с раннего детства слышали об их планах, и нас это злило. Нет, мы не были друзьями и никогда не играли вместе. Он прямо заявлял, что ему не нужна невеста с веснушками на носу, я же называла его каланчой из-за высокого роста.

Спустя годы ничего не изменилось. Я не испытывала тепла по отношению к Джареду Шорнель. Меня раздражало в нем все: и высокий, даже по меркам драконов, рост, и эти его вытянутые зрачки, такие странные, необычные, и чешуйки над бровями, которые так и хотелось взять и отковырять ногтем, его манера говорить, растягивая гласные. Хотя, возможно, голос этого ящера все же изменился.

Сколько мы уже не виделись? Лет десять и не меньше. Я училась в закрытом пансионе для леди, а он... да какая мне разница, где эта чешуйчатая заносчивая морда получила образование.

— Я не выйду за него замуж. Он мне противен.

— Дело молодое, — бабушка меня, похоже, не слышала. — Первая брачная ночь сгладит все углы. Ты выросла красавицей, вся в мать... И хвала богам. Внешность — это единственное достоинство, которым обладала эта вертихвостка. Подумать только, она даже погибла по собственной дурости. Это же надо было вывалиться из окна дома любовника.

— Довольно! — мой голос стал просто зверским.

Бабушка любила задеть меня словами о матери. Да, у нее был мужчина на стороне, но она вдовствовала, да и это не делало ее плохой матерью.

— Довольно! — повторила я.

— Мианель, внучка, или брак, или я сегодня же отправлю письмо в твой пансион и уведомлю их, что платить за твое обучение более никто не будет. Сколько тебе осталось лет до получения диплома? Три... Жаль, не доучишься. Я не дам тебе ни монеты. Мне сообщал директор вашего пансиона о твоих успехах. Лучшая в классе. Но только попробуй меня ослушаться, внучка, и не явиться в храм — и ты туда не вернешься.

— Ты не посмеешь, бабушка, — мой голос дрогнул... — Это деньги из маминого наследства.

— Тебе восемнадцать, милая, слишком мало, чтобы вступить в права наследования, но достаточно, чтобы прогуляться до местного храма.

Это было так нечестно, так гадко.

Подло!

— Бабушка, услышь меня. Я не желаю замуж за мужчину, которого даже толком не знаю.

— Вздор, — она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. — Вы знаете друг друга с самого детства. Мы столько лет ждали, чтобы устроить ваш брак, объединить наши семьи, земли. Джаред — последний мужчина в роду. Да и с нашей стороны остались лишь дальние родственники. Нельзя допустить, чтобы титул достался невесть кому.

— Титул, земли, мечты. А до меня тебе и дела нет, да? Я лишь удачно рожденная внучка, которую можно отдать невесть какому кобелю.

— Я бы попросила, — возмутилась леди Савела. — Я вырастила Джареда достойным мальчиком. Да, он не желает этот брак, но все поймет. Готовь невесту, подруга. Завтра же их и поженим. Платье готово и уже месяц как лежит. Приглашения гостям высланы неделю назад.

Глава 2

Храм Вечного Пламени возвышался над небольшим городком, окруженным поместьями, принадлежавшим как аристократам, так и богатым торговцам. Высокие шпили пронзали низкое свинцовое небо. С утра зарядил мелкий дождь, и по неглубоким лужам били капельки, образуя пузыри.

Наверное, любая другая невеста, выйдя из кареты, приподняла бы подол, испугавшись его испачкать. Но я настолько возненавидела белое платье, что даже желала, чтобы на него навис слой грязи. Да потолще.

Меня сопровождала бабушка. Леди Людела Харнион очень боялась, что ее внучка сорвется в последний момент и сбежит. Но нет. Это было бы слишком недальновидным поступком. Эмоциональным — да. Умным — нет.

Я желала получить диплом. И очень сомневалась, что Джаред будет сопротивляться моему отъезду. Скорее, он побежит впереди меня нанимать экипаж и слезно будет умолять остаться в пансионе навечно.

В своей зарождающейся ненависти друг к другу мы были единодушны.

В храме царила торжественная тишина. Слышно было лишь, как жрец прочищает горло. Священную брачную песнь горланить будет, воспевая то, чего нет и не будет между невестой и женихом.

Любви.

Я выдохнула и взглянула на потолок, там гуляли тени от факелов, закрепленных на белоснежных стенах.

Взяв свои эмоции под контроль, покосилась на присутствующих в зале. Ни одной пустой лавки. Кажется, леди Людела Харнион со своей подругой детства пригласили всех, от аристократов до конюхов.

Во всяком случае, я отчетливо видела, как на ближайшей скамье из белого дерева, украшенной золотыми рунами, сидели члены семьи булочника, что поставлял в наше поместье хлеб. Их толстощекий сынишка улыбался, глядя на меня. Оно и понятно: ему — праздник, а мне — трагедия.

— Не стой, Миа, — зашипела на меня змеей бабушка, и я послушно сделала первые шаги по красной дорожке, ведущей к центральному алтарю.

Жрец в длинных багровых одеяниях, с лицом, скрытым за серебряной маской, заметил мое появление и поднял руки. Его голос, усиленный чарами, разнесся под сводами, наполняя пространство тяжелым эхом:

— «Два великих рода, две связанные судьбы, двое избранных сердец...»

Я стиснула челюсть. Да какие избранные! Что за представление! Так противно мне не было никогда.

Но это я злилась, а жрец продолжал:

— «Пусть испепеляющее пламя любви примет ваши священные клятвы и намертво скрепит ваш союз. Навеки».

Вот уж чего не надо. Сказала бы, куда бы он это «навечно» себе засунул. Я сглотнула. Было такое ощущение, что попала на какое-то дешевое представление. Комедию в двух актах. Все ждала, пока гости с первых рядов соскочат и прокричат: «Розыгрыш!»

Но нет, жрец продолжал петь священные клятвы, не умолкая.

Я подняла глаза и увидела его.

Джареда. Собственной персоной. Видимо, у него тоже духу не хватило отказаться. Приперли и его к стене.

Он стоял у алтаря, высокий, мощный, облаченный в черный сюртук с серебряными застежками. Его темные волосы коротко острижены, а на лице — ни тени эмоций. Только глаза. Такие, казалось бы, теплые, цвета темного меда. Но сейчас они были холодны, как кусочки льда. Впились в меня таким ненавистным взглядом, что я дрогнула.

Споткнулась и на мгновение малодушно захотела сделать шаг назад.

— Миа, — прошипела нетерпеливо бабушка. Она схватила меня за руку, видимо, чувствуя неладное, и потащила вперед.

Мне же хотелось плакать. Мы не виделись с Джаредом много лет. Он изменился, но взгляд остался прежним.

Я все же подошла к алтарю, но не посмотрела на него снова.

Жрец протянул ритуальный кинжал — древний клинок с рукоятью из кости дракона.

— «Кровь к крови. Сила к силе... Муж и жена будут едины...»

Прикусив до крови губу, я его взяла. Лезвие блеснуло в синем свете пламени, разлившимся на гладкой поверхности алтаря.

Я колебалась. Был еще шанс сказать «нет». Но тогда двери любимой школы для меня закроются, и в свои восемнадцать лет я окажусь на улице. Бабушка умела наказывать. Но если сделать сейчас, как она требует, то через три года у меня на руках будет диплом. А еще с момента заключения брака я смогу распоряжаться матушкиным наследством и сама оплатить учебу. Как ни странно, но этот брак делал меня свободнее.

Зажмурившись, я провела кинжалом по ладони.

Алая капля упала в пламя.

Огонь взревел, вытянувшись к сводам.

Жрец повернулся к Джареду.

Он следил за мной. Видел и слезу, предательски скатившуюся по щеке. Но это не заставило его отступить. Скорее всего, цена за неповиновение у него была куда выше моей. Все же ему всего двадцать один. Уже не мальчик, но все же... Он медленно взял кинжал. Его движения были резки. Злы.

Он даже не взглянул на свою ладонь, когда лезвие рассекло кожу.

Его кровь упала в огонь.

Пламя взметнулось с новой силой, окрасившись на мгновение в багровый цвет.

— «Отныне вы — едины».

Жрец соединил наши руки над алтарем.

Кожа Джареда казалась горячей, почти обжигающей.

Но я не дрогнула.

Неожиданно он сжал мои пальцы. Сильно, как будто требуя чего-то. Но я не подала виду.

Наши запястья коснулись, и пламя алтаря вдруг рванулось вверх, обвив руки, словно змея.

Боль пронзила кожу.

Когда огонь отступил, на запястьях остались идентичные отметины — синие тусклые руны, означающие союз.

Такой позорный и нежеланный.

Жрец опустил наши руки.

— «Брак заключен».

Гости зааплодировали.

Джаред разжал пальцы и отвернулся.

Мы так и не сказали друг другу ни слова.

Молча пошли на выход. Бабушка что-то говорила. Так радостно.

Счастливо. С другой стороны Джареда хватала за руки его родственница. Но он не смотрел на нее. Просто шел вперед и все.

Глава 3

Торжество. Если бы кто-то спросил меня, что я ем, — не ответила бы. Огромные накрытые столы, многочисленные гости, танцы, поздравления, тосты. Правда, все быстро догадались, что между молодыми не все ладно. Так что никаких вольностей, вроде поцелуев, от нас не требовали.

А мы сидели и не смотрели друг на друга. Вроде муж и жена, а абсолютно чужие незнакомцы.

Меня мелко трясло от злости.

Чтобы хоть немного успокоиться, я ела. Все подряд не разбирая. В какой-то момент заметила, что вилка трясется в руке. Вздрогнув, я бросила ее, словно змею, и спрятала ладони на колени.

А праздник все продолжался, как изощренная пытка.

Мои мысли начинали крутиться по поводу завтрашнего дня. Что дальше? Теперь я зависела от мужчины, что каменным изваянием сидел рядом.

Впрочем, нет.

Теперь я сама по себе. И ничто не помешает мне собрать свой скромный саквояж и убраться из этого дома обратно в пансион.

А дальше... А дальше все было проще — диплом и место гувернантки или компаньонки. Что, в принципе, неплохо.

Может быть, устроюсь учительницей в какой-нибудь богатый дом в столице. Эти мысли успокаивали, и я смогла наконец нормально дышать.

Объявили танец молодых. На нас смотрели все, но мы не двигались с места.

Видимо, это стало последней каплей для наших бабушек.

Через минуту они уже стояли возле нас.

— Джаред, — голос леди Савелы сочился крайним недовольством. — Ты что себе позволяешь? Танец!

— Уговор был только на храм, — процедил он. — Я и здесь сидеть не обязан.

— Миа? — леди глянула на меня так, что, казалось, испепелит на месте.

— А я вообще ни на что «да» не говорила, — холодно произнесла в ответ. — Но шантаж удался. Знали, на что давить и чем угрожать. А теперь жду не дождусь, когда эта комедия завершится, и я, наконец, сниму свой шутовской наряд.

Джаред странно дернулся и взглянул на меня, потом на леди Савелу.

— Ничего, — она выдохнула. — Браки и с меньшего начинались.

— Слюбится, — закивала леди Людела, — а сейчас, Миа, встаешь и идешь в свою комнату. Мы объявим, что вам пора уединиться. И не смей мне перечить!

И что оставалось?

Я поднялась, дернула зацепившееся за стул платье. Раздался треск ткани. Подол был порван, но я даже не склонила голову, чтобы хоть что-нибудь поправить. Так и пошла с оторванной оборкой.

Да и плевать.

... Комната. Быстро избавившись от ненавистного платья, отбросила его в угол, надела привычное дорожное и села на краешек постели.

Чего ждала?

Мужа. Все же мы должны были поговорить. Обсудить, как теперь жить. Ведь были и в его голове какие-то мысли.

Но время шло. Из большой гостиной доносились голоса. Играла музыка. Гости веселились.

Стемнело. Я не стала поджигать свечу. Сидела и смотрела в окно. Над дальней полосой леса медленно поднималась полная луна. Джаред не шел. Наконец, устав вот так просто сидеть, я скользнула к двери.

Да, он должен был находиться здесь. Все же гость... Да о чем я? Уже хозяин. Наши родительницы решили, что этот дом больше, поэтому его сделать основным, а второе поместье выгодно будет сдать в аренду.

Так вот все просто и легко. А главное, ничего у нас не спросив.

Я тихо прошла по коридору и остановилась у двери. Она была приоткрыта. В щели отчетливо видела, как Джаред быстро и зло собирает свои вещи. На нем уже был дорожный костюм. Короткий меч в ножнах, прикрепленный к поясу.

Ему все равно, что будет теперь уже с его женой.

Я себя такой раздавленной ощутила.

Новая волна ненависти прожгла сердце.

А на что я надеялась? На то, что мы вместе будем разбираться со всем этим? Но видимо, нет.

Как древняя старуха, я вернулась к себе. Выдохнула и подхватила свою дорожную сумку. Вещей у меня много не было. Все необходимое осталось в пансионе. Контакты стряпчего, который сможет рассказать, что осталось мне от матушки, найду через директора. Больше меня в этом доме ничего не держало.

Да, этот брак развязал мне руки. Я как-то за один вечер внезапно стала самостоятельной свободной женщиной.

Закинув в сумку все, что было дорого моему сердцу, сжала челюсти.

Ни минуты здесь лишней не пробуду.

Звуки снизу стихли. Кареты разъезжались, гости отбывали.

Вот и замечательно. Взяв сумку, открыла дверь и вышла в коридор, и тут же натолкнулась на идущего Джареда. Он остановился, взглянул сначала на меня, потом на мои руки.

Кивнул.

— Через несколько лет... — начал было он.

— Через три года мне исполнится двадцать один. Я буду юридически полностью независимой. Я подам на развод и очень надеюсь, что ты...

— Через три года и поговорим, — оборвал он меня.

— Ты не понял, — я подняла голову и, наверное, впервые действительно посмотрела на него. — Мы больше никогда не будем разговаривать. Ты старше. Ты мог воспротивиться. Мог!

На его лице заходили желваки. В глазах вспыхнул желтый огонек, указывающий, что передо мной взбешенный маг-стихийник.

— Не в моих интересах было так делать, — отчеканил он. — Ты возвращаешься в пансион, что же, мешать не стану. Но через три года...

— Я надеюсь, к тому времени тебя нежить сожрет или еще что-нибудь не менее для меня приятное.

Развернувшись, я, не прощаясь с ним, пошла к лестнице. Не такой себе первую брачную ночь представляла. Даже не поняла, в какой момент появились слезы на щеках. Я себя преданной чувствовала.

Преданной и никому не нужной.

Разменной монетой на пути к мечте родной бабушки.

... Сидя в открытой коляске, я все же обернулась на родное поместье. Страшно сказать, но счастливой я здесь, даже будучи маленькой девочкой, не была.

Глава 4

Три года спустя.

Торговый город Ланторн.

Я стояла у окна, сжимая в руках официальный документ — наконец-то у меня появилось разрешение начать бракоразводный процесс. Столько прошений пришлось написать, в кабинетах посидеть у чиновников. В храме три дня прожить, рассказывая жрецу про свое житье-бытье. Но все не зря! Еще немного мучений, и я стану свободной женщиной.

А ненавистный, навязанный брак забудется, как страшный сон.

Мои губы дрогнули в улыбке. Да, я ждала этого дня, надеялась, что моя жизнь снова не будет ни от кого зависеть. А Джаред... Он для меня как был, так и остался незнакомцем. Чужаком.

Мальчишкой-соседом, что вечно высокомерно взирал на меня с высоты своего роста. За три года он ни разу даже не предпринял попытки поговорить со мной, встретиться.

Он просто исчез... Свадьба и... тишина. Ни строчки от него.

Наверное, и он будет рад разводу. Но меня это не должно заботить.

Скоро моя жизнь изменится, и непременно в лучшую сторону.

Я выдохнула, оставив на стекле запотевшее пятно. Лето выдалось холодным. На небе с утра тяжелые облака, через которые солнце все пыталось пробиться и послать хоть немного тепла.

Вечерело. Уткнувшись лбом в холодную поверхность окна, наблюдала за тем, что происходит на улице, но вдруг поймала себя на том, что рассматриваю собственное отражение. Блондинка с длинными густыми волосами, собранными в простую прическу. Легкая усталость в голубых глазах.

Усмехнувшись, отстранилась и поправила воротник простого серого платья. Ну и что, что ткань дешевая, зато оно прекрасно на мне сидело. Добавляло строгости и скромности — таких важных для учителя качеств.

Оттолкнувшись руками от подоконника, подошла к столу и сложила разрешение на возбуждение бракоразводного процесса в конверт, предварительно с нежностью пригладив листы бумаги.

Нет, меня не страшило будущее. Даже снимая комнату на постоялом дворе, живя в откровенной нищете, я не унывала. Матушкиного наследства хватило, чтобы закончить учебу и получить диплом. А дальше я принялась экономить и надеяться на собственный заработок.

Да, возможностей у женщины-магички было немного, но я старалась не упускать ни одну. И пусть узкая кровать с выцветшим покрывалом, шкаф с потертыми дверцами, да небольшой шаткий стол с единственным стулом — вся обстановка комнаты, зато я оплачивала это все сама!

Передо мной лежали тетрадки моих учениц, я собирала их для проверки. Арифметика, каллиграфия, чтение... Все, что нужно маленьким «леди» всех сословий для развития. Работа эта хоть и не приносила большого дохода, но давала мне чувство независимости и самоуважения.

Убрав письмо с важным документом в кожаную папку, засунула ее подальше. Взглянула в окно. В комнату лился мягкий свет заходящего солнца. Время ужина, а я, признаться, даже не пообедала, так замоталась, бегая в городскую ратушу. Мне, как уведомление с посыльным пришло, что готово решение по моему вопросу, так я и рванула, даже плащ забыв. Хорошо хоть ботиночки от радости не потеряла.

Хмыкнув, отправилась в таверну на первый этаж. Все же такую хорошую новость стыдно не отметить хорошо прожаренной куриной ножкой. Пока мечтала о еде, под ногами скрипели ступени. Проходящий мимо управляющий поднял голову и, заметив меня, широко улыбнулся.

— Леди Мианель, добрый вечер! Рад видеть вас, — седовласый худой мужчина шутливо поклонился.

— Эти ступени... вы специально не вызываете бытовых магов, чтобы они исправили этот жуткий звук? — Я прищурилась, пытаясь его уличить, но пока непонятно в чем.

— А как же... Так я всегда слышу заранее, что кто-то спускается со второго этажа. Да и ворам придется лететь по лестницам, чтобы ограбить постояльцев. Мне выгоден этот скрип, леди. Но лучше скажите, как дела у моей Марго? Вчера она прочитала нам за ужином стих собственного сочинения, еще и вывела его на бумаге пером, правда, при этом пострадала выписка из банка, но чего уж!

Я тихо рассмеялась. Этот мужчина просто души не чаял в своей младшенькой. После пяти сыновей и такое чудо — доченька. Девочка росла, буквально купаясь в любви своей семьи. Что, несомненно, было выгодно и мне, потому что комнату мне сдавали с огромной скидкой только за то, что я даю ей уроки дважды в неделю. Вечером в свободное от остальной работы время.

Управляющий вытер руки о небольшое белое полотенце и уставился на меня, ожидая ответа. Что же, все родители любят, когда хвалят их чадо.

— Марго большая умница. И числа складывает, и читает словами, и почерк — ровный, плавный.

— Да! Она у нас такая смышленая. Но вы спускайтесь. Столик мы вам оставили. Дальний. Ждет вас. Не обедали ведь, как без ужина.

Я радостно закивала и вспорхнула вниз. В таверне стоял просто умопомрачительный запах жаркого. И хоть зал был полон, я легко нашла для себя место — столик почти в самом углу у высокого окна. Оно выходило на внешний двор, где всегда суетились постояльцы и прислуга. Отъезжали и прибывали экипажи, свистели возницы. Но в то же время в тени, поодаль от больших столов, вмещающих до десяти человек, здесь было тихо и спокойно, уединенно, я бы сказала.

Взяв меню, я бегло прошлась по строчкам, хотя выбор за меня уже сделало мое обоняние. Ну как же вкусно пахло!

Подняв руку, чтобы подозвать подавальщицу и заказать рагу, я замерла. Дверь в таверну распахнулась, и с улицы вошел пожилой мужчина в строгом коричневом сюртуке. Его лицо показалось мне знакомым. Высокие скулы, широкий умный лоб, густые темные брови... Мое сердце сжалось. Я узнала его — нотариус, который вел дела моей бабушки. Ее доверенное лицо.

И зачем же он здесь? Совпадение?

Мне очень уж хотелось, чтобы все было именно так.

Он прошел вперед и остановил управляющего. Что-то спросил. В ответ ему энергично закивали, а после оба уставились в сторону столика, где сидела я. Надеяться на случайность после этого было глупо.

Господин Андрес — вспомнила я и имя — склонился в знак благодарности и отошел от собеседника. Он направился ко мне.

Глава 5

Господин Андрес медленно опустился на стул напротив меня, ссутулился и поджал губы так, что они стали походить на тонкую линию. Сложил руки на стол, затем развел их, всплеснул.

"Эмоции, — поняла я. — Хорошего точно не жди".

— Давайте как есть, — пробормотала от волнения, забыв о приветствии.

— Моя милая Мианель, — выдохнул он хриплым от возраста голосом. — Ты всегда умела уловить самую суть происходящего. Но вот именно сказать как есть мне сейчас тяжелее всего.

И в этот момент мне стало по-настоящему страшно. Я замерла, готовясь к чему-то совсем ужасному. Господин Андрес же поставил указательные пальцы на дощечку меню и развернул к себе. Вряд ли его волновал сейчас ужин, скорее так он отвлекал себя. Или успокаивал.

— И все же, — я подалась вперед. — Давайте начнем с того, как поживает моя бабушка.

Вот после этого вопроса он и вовсе вздрогнул. Как будто я попала в самую цель. Мои глаза расширились. Что?

— Заболела? И решила этим воспользоваться, чтобы воззвать к моей совести? Уверена, что именно так. Что на сей раз? Сердце, голова, желудок? Она же крепкая старушка, мне ли не знать.

Господин Андрес опустил взгляд, его пальцы начали перебирать край скатерти.

— Нет? — я покачала головой. — Не томите, что там еще? Разорение? Угодья затоплены, и без меня никак? Поля сгорели, и нужно бежать тушить? В чем заключена очередная ее уловка, чтобы манипулировать мною?!

— Прости, Мианель, несмотря на вашу ссору, — он сделал паузу, я же ощутила, как бешено забилось сердце в груди, — несмотря на все ваши разногласия, связанные с навязанным браком с молодым господином Шорнель, она всегда любила тебя... Всегда!

— Ой ли, — я покачала головой. — Она любила себя и свои мечты. Свои фантазии и желания. Подругу детства. Да... Но... Любила? — прошептала вдруг, сообразив, как прозвучало это слово. Откинувшись на спинку стула, прикрыла глаза. — Что значит... любила?

— Прости, девочка, — господин Андрес тяжело вздохнул. Его плечи под тяжестью этого вздоха опустились еще ниже. — Это не та новость, которую я хотел бы тебе принести. Но что есть... Твоей бабушки — Люделы Харнион — больше нет с нами. Она умерла три дня назад. Мне потребовалось время, чтобы найти тебя и добраться до этого постоялого двора, поэтому не смог сообщить раньше. Прими мои глубокие соболезнования. Мне искренне жаль.

Слушая его, я не заметила, как впилась пальцами в край стола. Сначала родители... Они ушли по очереди. Разбойники на дороге забрали отца. А после и мама... нелепо, но страшно. Теперь бабушка...

— Как... Как ее не стало? — шепнула, еле шевеля губами.

Он поднял на меня по-старчески мутные голубые глаза.

— Дитя мое... Миа, — он отбросил все формальности и обратился ко мне, используя домашнее имя. — Твоя бабушка отошла в мир иной совершенно без мучений. Вместе с леди Савелой Шорнель - ее подругой детства и... бабушкой твоего супруга.

Моя челюсть мелко задрожала. Даже так... Вместе росли и ушли тоже под руку, но...

— Обе? — все же уточнила. — Одновременно?

Господин Андрес вытянул руку и накрыл мою ладонь. Сжал.

— Да, с небольшой разницей. Смерть была к ним милосердной. Они просто уснули и не проснулись. Без мучений и боли.

— Но... обе? В один день? — это казалось мне весьма странным.

Он кивнул. И закрыл глаза. Сделал глубокий вдох.

— Да, дитя... Почти в один день. Сначала твоя бабушка, потом... леди Савела. — Он потянулся за платком, достав его из кармана, вытер внезапно вспотевший лоб. — Странное совпадение, да. Но в их годах... увы, не редкость. Я думаю, смерть одной подкосила вторую. Не выдержало сердце горя. Они ведь всегда вместе... И разлука смертью... Они не прошли такое испытание, ушли вместе.

Я поставила локти на стол и закрыла лицо ладонями. Комната медленно плыла перед глазами. В голове гудело, и мысли... они ускользали одна за другой.

Чтобы успокоиться, я повернула голову и уставилась в окно.

— Господин желает сделать заказ? — раздалось рядом.

К нам незаметно подошла подавальщица. Но есть мне совершенно расхотелось.

— Только крепкий кофе, — ответил господин Андрес. — Мне и леди Мианель.

— Конечно. — Она исчезла так же быстро, как и появилась.

Господин Андрес растер ладонью лицо и снова опустил взгляд. Я понимала, как ему трудно. Бабушка была не просто его клиенткой, но и хорошей подругой.

— Спасибо, что лично приехали сказать мне, — произнесла тихо. — Мне лучше узнать это от вас, чем от посторонних людей. Да, мы с ней конфликтовали. Я маг-целитель, она...

— Живое пламя, — он, наконец, улыбнулся. — Всегда такая живая, импульсивная. И она признавала, что вы разные, но... не могла вести себя иначе. А ты сопротивлялась с самого детства. Она видела тебя успешным целителем со своей клиникой, окруженной аурой власти и скляночками с зельем. А ты... Все бегала по дому с книгами и слышать ни о чем не желала.

— Да, я с малых лет видела себя учителем. Я души не чаю в своих маленьких воспитанницах, и уж если что свое у меня будет, то школа, но никак не лечебница. А дар... Он полезен. Знаете, сколько разбитых коленок и локотков я вылечила. Но бабушка... Она всегда по-иному видела мое будущее. И все всегда должно было быть так, как сказала она. Но вся ирония в том, что она больше никогда ничего не скажет, и от этого так больно. Почему так, господин Андрес?

— Да кто бы ведал все ответы. Но знаешь, она всегда жаловалась на тебя с такой гордостью. Мне кажется, ей нравилось, что ты идешь наперекор, проявляешь характер, стремления. Это совершенно точно.

И я снова улыбнулась. Было приятно это слышать.

Нам принесли кофе. Он дымился густыми клубами, наполняя воздух терпкой горечью. Обхватив кружку ладонями, я снова взглянула в окно. Да, жизнь на этом не кончается, но теперь прежней она не будет. Я хотела быть свободной от всех — но совершенно не такой ценой.

— Главное, что она не мучилась, — прошептала скорее себе. — Бабушка не умела переносить боль. Все ворчала и психовала, а однажды подпалила местному целителю сюртук сзади пониже спины за то, что он посоветовал ей вместо его услуг пиявки. Ох и шуму было. Как он бегал, сбивая пламя... И вроде жуткая проказа, но до чего же смешно было.

Глава 6

Чашка звонко стукнула о стол — мои руки тряслись. Чтобы прийти в себя, я снова отвернулась к окну. Слезы предательски собирались на ресницах и щипали глаза. Как давно я не плакала, и теперь за свою слабость испытывала стыд.

Нет, бабушка бы не одобрила. Женщины в нашем роду всегда были сильными. Потомственные маги. Каждая со своим особенным даром. Всегда мощным, ярким.

— Это еще не все, Миа. Тебе необходимо вернуться в поместье, — позволив мне взять себя в руки, четко произнес господин Андрес. — Я знаю, что ты не желаешь этого. Но послушай — это важно. Она ждала тебя... Всегда ждала. Уважь уж старушку после смерти. Проводи в последний путь. И... — он выдержал паузу. — Завещание будет оглашено завтра. Как прямая наследница, ты обязана присутствовать. Обязана, Мианель!

Я с шумом выпустила воздух из легких. Было желание возразить, но... Это ведь мой дом, земли моих предков. И все бы ничего, но в горле застрял невысказанный вопрос — а Джаред? Он ведь будет там?

Я сжала губы, не решаясь произнести его имя вслух.

Жалкая трусиха.

— Хорошо, я буду, — мой взгляд скользнул к окну.

Ещё недавно закат золотил черепичные крыши двухэтажных домов нашего городка, наполняя улицу тёплым сиянием. Теперь горизонт потемнел, словно затянутый плотной пеленой.

С севера медленно надвигались тяжёлые, рваные тучи. Их свинцовые громады нагромождались одна на другую. Первый порыв ветра резко ударил по стёклам, заставив пламя свечей в настенных кованых канделябрах трепетать и вытягиваться в острые язычки.

Деревья, растущие за невысоким забором, сгибались под натиском непогоды, их ветви клонились к земле, отчаянно сопротивляясь. Сухие прошлогодние листья поднялись с земли и закружились в беспорядочном вихре, мелькая жёлтыми пятнами в сгущающихся сумерках.

Молния, и послышался первый раскат грома.

— Погода меняется, — пробормотал господин Андрес. — Надеюсь, что утром все же будет солнце.

Я молча сжала ладони в кулаки.

Да, меняется и погода, и сама жизнь. Правда, я оказалась не готова к таким поворотам.

Посидев еще немного с господином Андресом, я все же поужинала и, отправив его к управляющему снять комнату на ночь, поднялась к себе. Дверь за мной закрылась, не издав ни единого скрипа.

Добравшись до единственного стула, тяжело опустилась на него. В тишине, нарушаемой лишь шумом набирающего силу дождя за окном, бережно провела пальцами по стопке ученических тетрадей. Мне будет этого особенно не хватать.

Наверняка придется решать много вопросов, связанных с завещанием, с поместьем, землей. Вникать в дела, связанные со стадами коров. Все это так далеко от педагогики.

Все так чуждо мне. Но вот так просто уехать, не сказав никому ни слова, я не могла. Поэтому с глубоким вздохом зажгла свечу, достала чернильницу и принялась писать письма родителям своих учениц.

Перо скрипело по бумаге, оставляя ровные строчки извинений и объяснений.

Так было правильно. Но безумно тяжело.

Внезапно перо замерло, и слеза упала на бумагу, расплываясь синим пятном. Мысли невольно вернулись к бабушке. Как же горько было осознавать, что последние слова друг другу были сказаны в гневе. Я так и не простила старушке этот навязанный брак, этот холодный расчет, эту детскую мечту двух подруг о родстве семей.

А она не смогла принять мое решение уйти и не продолжать этот фарс с замужеством. Я была в своем праве, но легче от этого не становилось.

— Ты всегда была так упряма, бабушка, — шепнула я в полумрак. — Зачем все это было? Ты ведь знала, что мы с Джаредом едва терпим друг друга. Но ты хотела осуществления своей мечты. И это было нечестно! Нечестно, слышишь!

Конечно, мне никто не ответил. В комнате была лишь я и мое отражение в окне, за которым вовсю бушевала непогода. Ветер бил мокрыми ветвями деревьев по забору. Небо разрывала молния, и мир сотрясал гром.

... Была глубокая ночь, когда я дописала последнее письмо и аккуратно сложила в конверт, предварительно дав просохнуть чернилам. Зевнув, взглянула на кровать...

... Несмотря на усталость, сон долго не шёл. В голове всё крутились воспоминания. Я ощущала легкий укол вины. Всё же не стоило растягивать ссору с бабушкой на три года. Нужно было поговорить и объяснить, что детские мечты её и её лучшей подруги не должны разрушать жизнь их внуков.

Но... Уже поздно для всего... Её больше нет.

... Холодное утреннее солнце едва пробивалось сквозь туман, когда я, приведя себя в порядок и собрав немногочисленные вещи в дорожную сумку, спустилась в таверну. Мои шаги по скрипучей лестнице звучали торопливо и немного неуверенно. Управляющий, занятый оформлением комнаты для очередного постояльца, поднял голову. Его взгляд метнулся на мои руки. Увидел багаж.

Вздохнул. Подозвав молодого помощника, кивком велел ему дописать данные клиента, а сам пошел ко мне.

— Леди Мианель... Мне искренне жаль, что вы нас покидаете. Моя Марго... она так полюбила ваши уроки.

— Так надо, — тихо произнесла я и протянула ему письма. — Можно вас попросить отправить их? И ещё...

— Если вы решите вернуться, то всегда для вас будет комната, — он и не ждал, пока я договорю. Сам всё понял.

— Это очень радует. Ваша девочка очень способная. Развивайте это в ней.

— Конечно, — он заулыбался. — Можете не переживать, сегодня же всё вышлю.

Он потряс конвертами.

Я благодарно кивнула, сжимая ручки дорожной сумки. В этом простом холщовом мешке уместилась вся моя жизнь — пять скромных платьев, тёплая шаль, несколько потрёпанных книг и маленькая шкатулка с безделушками.

Выйдя на улицу, замерла на мгновение. У крыльца стояла карета — не роскошная, но добротная, с тёмно-зелёным кузовом. Впряжённая тройка лошадей. Возница, коренастый мужчина в поношенном сюртуке, вскочил при виде меня, кивнул и спрыгнул на землю.

— Леди Мианель Харнион? — уточнил, но, не дожидаясь, пока я скажу да, уже ловко подхватил сумку, уложив её в сундук на запятки. — А я от господина Отто Андреса.

Глава 7

Карета мягко катилась, покачиваясь на утоптанном тракте, оставляя за собой легкое облачко золотистой пыли. Сквозь приоткрытое окошко врывался густой аромат нагретых полевых трав, смешанный с медовым запахом цветущего донника. По обочинам дороги тянулись поля колосящейся пшеницы, то и дело вспархивали небольшие птицы, испуганные стуком копыт.

Глаза слипались. Размеренный скрип колес убаюкивал. Не выдержав, я сложила подушки на одну сторону и прилегла. Не совсем удобно, но...

Прищурилась и зевнула. Бессонная ночь давала о себе знать.

Я снова уставилась в окно, теперь мне видно было небо и дальняя полоса ленточного леса. Солнце стояло в зените, заливая всё вокруг янтарным светом. Над бескрайними полями дрожало марево, искажая очертания дальних рощ.

Кажется, я все же задремала. Но сон мой был поверхностным и беспокойным. На малейший шум я снова распахнула глаза. Села.

Встречные крестьяне в широкополых соломенных шляпах лениво отходили к краю дороги, вытирая пот со лба. Женщины несли корзины с первой летней малиной, а босоногие ребятишки гурьбой бежали за телегой торговца, смеясь и пытаясь ухватить из ящиков первые ранние яблоки.

На пригорке возле старой мельницы карета замедлила ход. Возница прокричал, и мы остановились. Здесь тракт пересекал ручей.

— Леди, пройдитесь немного, ноги разомните, а я пока лошадей напою, — услышала я снаружи.

Идея показалась мне замечательной. Немного побродив по траве, я развеяла сон, вернулась к карете и погладила гриву лошадке. Возница достал корзинку со съестными припасами и расстелил на чистом бережку плед. Такого обеда у меня не было с самого детства. Я не помнила, чтобы бабушка хоть когда-нибудь устраивала пикники. Но в поместье были слуги, и иногда мы собирали узелки и бегали к местному озеру. Все эти воспоминания были столь далекими, что я уже и сомневалась, а со мной ли это происходило на самом деле.

Через полчаса мы снова выехали на тракт.

Дальше дорога шла через дубовую рощу, где листва создавала живой зелёный тоннель, а солнечные лучи пробивались сквозь неё, рисуя на земле причудливые узоры.

... Ближе к закату показалось и родовое имение Харнион. Двухэтажный каменный дом возвышался на холме. На его черепичной крыше гуляли яркие блики заходящего солнца. Перед ним небольшой вишневый сад, над которым кружили ласточки. Левее едва виднелось почти круголой формы озеро.

Все такое родное и в то же время чужое. Я невольно сжала кулаки на коленях — столько воспоминаний оживало в голове: приятных и нет. Нельзя сказать, что я совсем не видела в этом доме счастья... Все было... Но теперь я не желала поворачиваться к прошлому лицом. Скорее хотелось все забыть, смотреть только в будущее.

Но, видимо, у богов планы были иные, и мнение мое их не волновало.

Карета плавно въехала в раскрытые ворота поместья, колеса мягко зашуршали по утрамбованной гравийной дороге. Я смотрела в окно — мое внимание привлек другой экипаж, стоящий у дома: черная крытая двуколка с полированными до блеска деревянными панелями.

Возница прокричал, и карета плавно остановилась. В этот момент дверь дома открылась, и на крыльцо вышел мужчина.

Он сбежал по ступенькам, ловко опустил подножку и открыл дверцу.

— Леди Мианель, — произнес он ровным голосом, слегка склонив голову. — Позвольте представиться — Теодор Фомир, управляющий.

Я удивилась и невольно задержала на нем взгляд. Ему было около тридцати пяти лет — молодой для такой должности. Аккуратная стрижка, безупречный черный сюртук, но больше всего поражали глаза: голубые, холодные, оценивающие.

Он выдержал мой любопытный взгляд с достоинством, а после протянул руку, чтобы помочь выйти.

— Благодарю, — я не стала ею пренебрегать.

Его ладонь была сухой и теплой, прикосновение вежливым, но без лишней мягкости. Стоило мне оказаться на земле, как он тут же отступил на шаг. Учтиво.

— Ваши вещи, леди, будут доставлены в комнаты. Если есть особые распоряжения, готов их выслушать в любое время.

— Вы живете здесь? — зачем-то уточнила я.

— Так и есть, леди, — снова кивок. — Все уже собрались в библиотеке, ждут лишь вас. Господин Джаред прибыл час назад. Похороны назначены на завтра. Тело покойной леди Харнион находится в местном храме, всё подготовленo.

Я моргнула. Он как-то разом вывалил на меня все новости и оставался с невозмутимым лицом. Нет, все же странный мужчина.

— Кто организовал похороны? — спросила, нервно поправляя перчатку.

Управляющий на мгновение задержал взгляд на моих руках, как-то завороженно. После тряхнул головой и вернул себе безразличное выражение лица.

— Ваш супруг, леди. Он прибыл на следующий день после смерти его бабушки. Но позвольте мне проводить вас.

Не дожидаясь моего ответа, он повернулся и поднялся на крыльцо. Мне ничего не оставалось, как проследовать за ним.

Значит, Джаред здесь.

Ладони внезапно стали влажными, я сжала их в кулаки.

Уставилась в спину идущему впереди мужчине.

— А где старый управляющий? Господин Рамедес? — спросила скорее, чтобы отвлечь себя.

Фомир не обернулся, но его плечи напряглись.

— Он скончался год назад. Я его племянник. Покойная леди Харнион сочла мою кандидатуру... подходящей.

Кхм... не лучший я выбрала вопрос, но все же.

Дальше я шла по коридору молча. В памяти всплывали обрывки прошлого: свадьба, как мы сидели рядом в гостиной, не глядя друг на друга, как разругалась с бабушкой, а после уехала на рассвете.

Три года уж как жена, а все невинна — мелькнула ироничная мысль.

Так мы незаметно подошли к тяжёлым дверям библиотеки. За ними слышались приглушённые голоса.

— Позвольте? — Фомир склонился, положив руку на бронзовую ручку.

Я не ответила, лишь выпрямила спину, чувствуя, как сердце бешено колотится.

Дверь открылась.

Да. Он был здесь.

Сидел в кресле у камина, развалившись с непринуждённой грацией, длинные ноги небрежно вытянуты вперёд.

Глава 8

Быстро взяв себя в руки и вспомнив, зачем я вообще снова прибыла в этот дом, прошла вперед и опустилась в глубокое кожаное кресло у камина. Естественно, летом его разжигали редко, но все же заметила, что он вычищен. Взгляд метнулся к замершему в дверях управляющему. Видимо, со своими обязанностями он справлялся.

Стараясь больше не замечать присутствия еще и мужа, я отвернулась от него и уставилась перед собой. В библиотеке пахло старыми книгами и воском. Это помещение выглядело так, словно сюда давно никто не заходил, хотя бабушка книгами особенно никогда не интересовалась, и раньше это была, если можно так выразиться, моя святая обитель.

Теперь же все здесь казалось мрачным, тусклым и холодным.

Моргнув, я только сейчас сообразила, что смотрю, не мигая, на господина Андреса. Так вот чья двуколка была у крыльца. Он отбыл намного раньше меня, не забыв позаботиться и о моем транспорте.

Интересно, зачем такие траты, если нам нужно было ехать не просто в одну сторону, а в конкретное поместье? Ответ напрашивался сам собой — не желал компании. Нет, скорее, бесед.

Или расспросов?

Хм... Или, что, вероятнее всего, я не должна была услышать ничего ранее этого момента. А вот это жутко насторожило.

— Рад, что вы, леди Мианель, добрались без происшествий, — начал господин Андрес. — Я думаю, все мы понимаем, зачем здесь собрались. Я должен исполнить последнюю волю леди Савелы Шорнель и Люделы Харнион и зачитать вам их завещание... Одно на двоих.

Он продолжал говорить. Я пыталась сосредоточиться на его словах, но мысли упрямо ускользали. Перед глазами вставали картины прошлого. Как мы ругались здесь — бабушка считала, что я должна изучать лекарское дело и читать совершенно другие книги. Любимые мною энциклопедии бесконечно изымались с полок и прятались. Однажды бабушка демонстративно спалила в этом самом камине педагогическое пособие по счету. Я считала тот учебник бесценным. Даже спала с ним, пока ей не донесли об этом.

Бабушка корила меня за то, что я выбрала для себя совершенно иную специальность. Не ту, что считала правильной она. Возиться с чужими детьми? Вздор! Глупость! Не престижно и не денежно. Обыденно для женщины.

А вот целительство! Встать в один ряд с мужчинами, построить карьеру, открыть клинику... Чтобы наш род гремел...

Вот только я упорно не желала «греметь» и удовлетворять чьи-то завышенные амбиции, ломая свою жизнь и подстраиваясь под чужую мечту.

Моргнув, я снова попыталась прислушаться к словам нотариуса. Но не выходило. Это монотонное бубнение никак не заходило в мои уши.

Повернув голову, взглянула на стеллажи с книгами. Ничего не изменилось, все было на месте, в том порядке, в котором оставила я. За всем здесь явно следили, стряхивали пыль...

— Леди Мианель? — услышав свое имя, я вздрогнула и вопросительно взглянула на господина Андреса.

Он прервал чтение. В его взгляде читалось терпеливое ожидание.

Джаред резко наклонился вперед, его пальцы впились в подлокотники кресла.

— Прошу вас, повторите последний пункт, — его голос прозвучал слишком громко в тишине библиотеки.

Нотариус кивнул и снова пробежал глазами по пожелтевшему листу.

— Указанные выше наследники получают поместье и земли... — он выдержал паузу, — ...в случае, если они проживут в совместном браке один год ровно.

Последние слова повисли в воздухе. Я открыла рот от удивления, хлопнула ресницами и уставилась на мужа. Джаред замер, даже дышать перестал на мгновение. А потом его взгляд, горячий, как уголек, впился в меня.

Мое бедное сердце забилось с бешеной силой.

Это что за розыгрыш... Хотя чего-то подобного я и могла ожидать. Почему нет? Не сломали нашу волю при жизни, так достанут после смерти.

Плохие мысли? Да, но чего уж. Правда не всегда красивая, иногда она безобразнее лжи.

Во рту пересохло. В этот момент дверь библиотеки бесшумно приоткрылась, и в комнату вошла незнакомая женщина — рыжеволосая кухарка в белоснежном переднике, поварском чепчике и строгой черной форме. В ее руках обнаружился серебряный поднос с фарфоровым чайником и двумя кружками. Легкий аромат бергамота внезапно оживил тяжелую атмосферу библиотеки.

Я невольно выдохнула, когда кружка оказалась в ладонях. Пар поднимался тонкой струйкой. Сделала маленький глоток, чувствуя, как горячий чай слегка обжигает губы. Служанка молча кивнула, ее карие глаза скользнули по присутствующим с интересом, и она уже направлялась к выходу, когда вдруг остановилась.

— Не желают ли господа свежих булочек? — спросила она мягким, певучим голосом.

Данный вопрос прозвучал столь странно, что я невольно приподняла бровь. Завещание, и вдруг... булочки! Никто ожидаемо не ответил.

Женщина смутилась и тихо вышла за дверь, прикрыв ее, но не до щелчка.

Господин Андрес потер переносицу, достал из кожаного футляра очки и, надев их, снова углубился в бумаги. Его голос, монотонный и четкий, вновь заполнил библиотеку. Но теперь я слушала внимательно — каждое слово, фраза казались важными. Пальцы сжали кружку крепче, и я даже не заметила, как чай уже перестал быть горячим.

А в голове навязчивой мыслью крутилось: «Год. Целый год!»

Не выдержав, я резко подняла руку, прерывая монотонное чтение.

— Год — это просто не разводиться? — спросила уточняя. Мой голос прозвучал резче, чем планировала, уж слишком волновалась. — Или есть еще условия?

Господин Андрес покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на жалость.

— Покойные леди... очень переживали, что ваш брак окажется несчастливым, — произнёс он, тщательно подбирая слова. — Поэтому они внесли изменения. Просто формальности будет недостаточно.

Джаред резко вскинул голову.

— Несчастливым? — прорычал он. — Да боги с этим. Но откуда такая... «надобность» в новом завещании? Они обе даже не болели, и если бы я своими глазами не видела их тела в храме, то подумал бы — это розыгрыш. Моя бабушка была тем еще манипулятором и умела добиваться своего, подруга ей в этом не уступала. Но все это реальность, поэтому я хочу знать, когда было написано это завещание и почему?!

Глава 9

Я резко приподняла брови, пальцы судорожно сжали подлокотники кресла.

— Да какая разница, что они там себе насочиняли? — мой голос дрожал от злости и обиды. — Наш брак с Джаредом фиктивный с самого начала! — я показала тусклые плетения на запястьях, которые так заинтересовали управляющего. — Жить в одном доме, быть здесь как в клетке. Вынужденно общаться. Смотреть друг на друга... Я на это не согласна.

Господин Андрес вздохнул и поправил очки, его пальцы медленно провели по пунктам завещания.

— Не всё так просто, леди Мианель. И постарайтесь сейчас заглушить эмоции и услышать меня. Речь не просто о совместном проживании. — Он откашлялся. — Вы должны быть супругами во всех смыслах. Спать в одной спальне. Завтракать, обедать и ужинать вместе. Вести дела поместья сообща. Не расставаться более чем на три дня и не чаще одного раза в месяц. Всё это чётко прописано.

Джаред прошёл до окна, резко остановился. Обернулся на нотариуса и взглянул на него так... словно тот ему нечто кошмарное сейчас озвучил. Хотя... что значит «словно»! Так всё и есть.

— Это бред! — выдохнул он. — У меня своё дело. Я на неделю-то с трудом вырвался. И у меня, и у Мианель своя жизнь. Да сколько можно... — на мгновение мне показалось, что он сейчас обернется ящером и натурально взвоет.

— Нет, — я покачала головой. — Слушайте... После смерти бабушек самым правильным решением будет развод! Развод, a не совместное проживание в одной спальне под зорким взглядом свидетелей с канделябрами в руках. Да это даже звучит смешно!

— А развод... — нотариус продолжил, словно не слыша меня. — А развод по условиям завещания не предусмотрен в ближайший год. Смиритесь и начинайте думать. На кону огромный надел земли. Вы теряете слишком много, чтобы просто отмахнуться.

Я почувствовала, как комок подкатывает к горлу.

— То есть... даже если мы ненавидим друг друга...

— Вы обязаны продержаться, — кивнул он.

Тишина.

Джаред медленно повернулся ко мне. Его глаза горели яростным пламенем.

— Ну что, супруга... — прошипел он. — Кажется, нам придётся вынести еще один сюрприз от любимых бабушек. Я терять поместье не готов. Это родовое имение. Да... вздор!

Я сжала подол платья в мокрых ладонях. Господин Андрес аккуратно сложил бумаги. Для него, видимо, всё было ясно и понятно.

Для него, но не для нас.

Прошлое догнало и даже перегнало, обрушившись на будущее.

Сделав глубокий вдох, я всё же не могла позволить себе так просто сдаться. Сложив руки на груди, всё же задала следующий важный вопрос:

— Что будет, если мы... не выполним условия завещания? Ведь и Джаред, и я единственные наследники. Кому, как не нам, всё должно отойти? Ведь мы можем оспорить завещание, потому что нет больше претендентов.

Господин Андрес тяжело вздохнул, его пальцы нервно постукивали по папке с документами.

— Вы ошибаетесь, Мианель. В завещании вашего деда был пункт. Уточнение. У него имелся внебрачный ребёнок. Сын. И у него наверняка тоже есть дети. В таком случае... поместье вместе с землями отойдёт именно им. Это было принципиальным условием обеих покойных леди. — Он сделал паузу, выбирая слова. — Либо вы живёте как настоящие супруги, объединяя ваши рода... либо наследство получат те, кто, по мнению ваших бабушек, сможет продолжить семейное дело.

Я вскочила с кресла, невольно сдвинув его. Чашка с чаем со звоном упала на пол, оставив лужу на паркете.

— Это... это откровенный шантаж! — мой голос дрожал от негодования, эмоции захлестнули с головой. — Меня грубо принудили к этому браку, а теперь, даже после смерти, бабушка не успокоилась! Она мечтала породниться со своей лучшей подругой, а на меня... на меня ей было плевать! — слёзы гнева выступили на глазах. — В её понимании я была всего лишь утробой для наследника с «общей кровью»!

Джаред резко повернулся ко мне, его скулы напряглись, но он сохранял спокойствие. В его взгляде читалось предупреждение, однако он продолжал молчать, давая мне выговориться.

— Я даже знать не хочу, что ты думаешь обо всём этом! — бросила ему в лицо, задыхаясь от обиды. — Тебя-то ведь это тоже касается! Или тебя устраивает быть... игрушкой для удовлетворения их амбиций?! Ты старше, ты мог отказать им. Мог! Уехать! Бросить меня в дурацком платье у храма. Да я бы тебе благодарна была. Это мне некуда было идти. Восемнадцать лет, ни диплома, ни шанса даже комнату снять. Но ты... Джаред! Как ты мог согласиться на всё это!

Нотариус потупил взгляд, явно чувствуя себя неловко. В комнате повисло тяжёлое молчание, нарушаемое только моим прерывистым дыханием.

— Не время и не место для этого разговора, — Джаред высокомерно вскинул голову. — Успокойся. Мы найдём выход из этой ситуации.

Но его слова только подлили масла в огонь. Я сжала кулаки, ногти больно впились в ладони.

— Не место?! Это МОЯ жизнь! И я не позволю мёртвым решать за меня!

Господин Андрес осторожно кашлянул:

— Леди... условия завещания неизменны. У вас есть выбор... но времени на раздумья не так много. Разве это поместье не стоит того, чтобы его сохранить? Подумайте... Потерять успеете всегда.

Джаред, зло цокнув, покосился на бумаги в его руках.

— Все условия озвучены? Или есть ещё что-то?

Прежде чем нотариус успел ответить, дверь библиотеки тихо приоткрылась. В комнату вошла служанка — нет, не та, что приносила чай до этого. На её подносе дымились свежие булочки с корицей. Она покосилась на лужу у моих ног, но тактично смолчала. Как-то снисходительно вздохнула.

И я вдруг узнала её.

— Марта?

Женщина улыбнулась шире:

— Да, маленькая леди. Я вернулась сюда полгода назад. Удивительно, что вы помните, девочкой ведь ещё были.

— Конечно, я вас помню, но да, столько лет прошло, — шепнула и вдруг осознала, что это ведь мой дом. И я могу потерять его.

В душе стало так холодно. Ведь и правда, могу потерять своё поместье. Лишиться всего. Но... Я готова была разрыдаться, как дитя. Сердце ныло от такой несправедливости, но здравый смысл брал верх.

Глава 10

В библиотеке повисла тяжелая, даже душная тишина. Через высокие деревянные окна на пол падали яркие солнечные лучи, освещая клубы мелкой взвеси, медленно парящей в воздухе. И слышно было лишь жужжание неудачливой мухи, бившейся об оконное стекло.

Вот именно ею я себя сейчас и ощутила.

Мы с Джаредом словно залетели в ловушку и согласились с тем, что за нами захлопнут дверь.

Я прошлась по библиотеке, чтобы хоть немного унять эмоции, и остановилась у массивного темного дубового стола. Мои пальцы как-то непроизвольно принялись перебирать кружевную скатерть, вычерчивая рисунок. Я обдумывала все услышанное, пыталась найти выход из сложившейся ситуации... Но его просто не было. Или брак и поместье, или ничего.

Увы, я не могла себе позволить потерять так много. Это было просто глупо.

А дурой я никогда не была.

Оставив в покое скатерть, подняла руки и сжала виски, как же бешено и болезненно в них пульсировала кровь. Подняв голову, поймала на себе задумчивый взгляд Джареда. Он, явно так же, как и я, обдумывал варианты избежать брачной западни, но не находил.

В итоге мой фиктивный муж просто опустился в широкое кресло и откинулся на спинку. Он смирился, и мне нужно было сделать то же самое.

— И все же, — я повернулась к господину Андресу, — скажите, это все? И больше подарков от наших бабушек у вас в рукаве не припасено?

В моем голосе звучала мольба.

— Есть еще одно условие, — нотариус аккуратно разгладил лист. — Вы не можете в течение десяти лет продать поместье и обязаны заниматься землёй, поддерживать дома в порядке...

— У меня и не было планов продавать, — Джаред и вовсе положил голову на подголовник кресла, его взгляд скользнул по полкам, уставленным потрёпанными томами в кожаных переплётах. — Когда-то я пытался взять дела поместья в свои руки, и все шло замечательно, но бабушка решила, что все слишком медленно. Что нужно ускорить процесс, подтолкнуть в нужном направлении. Влезть в мою личную жизнь, разрушая ее. Она испортила все! Растоптала даже призрачную надежду на счастье.

Я резко подняла голову. Как же его мысли были созвучны с моими. Хоть что-то общее было между нами.

— И у меня нет желания ничего продавать! Я мечтала открыть школу. Здесь замечательные условия, но...

Вздохнула, не решившись договаривать. Никого здесь мои мечты не волнуют.

В дверь негромко постучали, и в проеме появился управляющий. В его руках я обнаружила свою дорожную сумку. Ничего не поняв, смутилась.

— Леди, я прошу меня простить, но произошла небольшая неприятность, — в его голосе я слышала извиняющиеся нотки, мужчина явно чувствовал себя неудобно.

— Что же случилось с моим багажом, Фомир?

— Ваша сумка развязалась при перевозке, и часть вещей высыпалась на землю, когда ее достали. Я собрал, но... Возница просит проверить, все ли на месте. Он очень переживает.

— О! — теперь и я смутилась. — Кажется, это моя вина. Там... В общем, неважно...

Да, завязки, я все хотела их поменять, но руки не дошли. А денег, чтобы купить новую сумку, у меня не водилось. Мужчины смотрели на меня, я же, кажется, краснела. Чувствовала себя так, словно на чем-то постыдном поймали.

Чтобы быстро замять все это, я подскочила к управляющему и забрала свою многострадальную старенькую сумку. Да, я с ней еще в школу уезжала из дома. Распахнула ее шире и быстро вытащила лежащую сверху папку с документами. Собственно, она и была единственно ценной во всем этом барахле. Покрутив головой, я пристроила ее на подлокотник кресла, но, видимо, сказалось волнение — неуклюжее движение, и она с грохотом упала на пол.

Все, как назло, молчали и смотрели на меня.

Вот теперь я точно стала красной как вареный рак. Спешно подняла ее и пристроила туда же. Краем глаза заметила, что под стол укатился выпавший из нее конверт, а из него выскользнул сложенный лист бумаги. Но лезть за ним, становясь на четвереньки, ну совсем не дело.

Потом достану, как все выйдут — успокоила себя.

Для отвода глаз, перебрав вещи, нащупала кошелек, в котором были монетки, не так много, чтобы на него позарился хоть какой-нибудь вор. Скорее, его бы развязали, глянули на медяки и еще бы добавили.

Нашла небольшую шкатулку с мелочами. И главную роскошь — флакончик духов — подарок директора школы на выпускной. Все девочки получили от нее такой роскошный презент.

Ну, в общем, и все богатство.

— Терять мне особо нечего, — я улыбнулась Фомиру. — Можете успокоить возницу и сказать, что у меня совершенно никаких претензий к нему нет. Я сама виновата в случившемся. Он ни при чём.

Повернув голову, я вдруг натолкнулась на тяжелый взгляд Джареда. Нет, он смотрел не на меня, а на то, что я держала в руках.

— Это... все? — уточнил он.

Я нехотя кивнула. Он поджал губы и поднялся. Папка качнулась, но он задержал ее, не допустив повторного падения, и переложил на сиденье. Сам же прошелся до стола. Его внимание привлек конверт. Я было испугалась, что он решит его поднять, но нет... Он снова повернулся ко мне.

Злой такой. Я вдруг поймала себя на том, что ярко чувствую его эмоции.

Закатав рукава, он расстегнул верхнюю пуговичку на простой белой рубашке и снова уставился на мою сумку.

Да с такой ненавистью, что и у меня гордость взыграла.

— Неужели стыдно, что у вашей супруги, господин Шорнель, столь скудный гардероб? — я уставилась на него, не сдержав усмешку, и провела ладонью по потертой ткани сумки.

Я ожидала от него столь же едкого ответа, но он вдруг побледнел и отвел взгляд в сторону. Серьезно? Что я оказалась права? Да с чего вдруг? Мы чужие друг другу люди, которые даже играть в мужа и жену не желают.

Эта мысль заставила меня недовольно фыркнуть.

— Да, я небогата, но зато самостоятельная! И мне стыдиться за свои платья не пристало. Живу как могу и ничего ни у кого не прошу!

Он и вовсе опустил взгляд на пол.

Глава 11

— Перестань, — мой голос стал серьезным. — Мы никогда не были настоящими супругами. И тебя вообще не должен волновать мой гардероб. Все это лишь нелепость. Глупая выходка двух престарелых матрон с богатой фантазией.

Я ожидала, что он согласится, но вместо этого нарвалась на довольно жесткий взгляд. Над бровями и на подбородке его грубоватого лица проступили чешуйки, напоминая мне о том, кто он есть.

Дракон.

— Это потому, Миа, что у нас с тобой просто не было возможности и времени нормально познакомиться. Я помнил тебя лишь девчонкой с длинными косичками и высокомерно вздернутым носиком. Наших родителей не стало. И если я продолжал жить в своем поместье, то тебя отправили в закрытую школу. Да, ты навещала бабушку, я слышал, но никогда не проявлял любопытства. И вдруг передо мной вместо девчонки — молодая красивая женщина.

— Джаред, — я попыталась остановить поток его слов.

Мне не нравилось, куда заводил нас этот разговор.

— Что Джаред, Миа? Это действительно так. Но тебе было только восемнадцать. Мне сказали, что... да неважно. Я считал правильным дать тебе закончить образование. Мне и самому нужно было встать на ноги. Но я был уверен, что тебе выделяют средства. Поместье не убыточное...

— Я ничего ни у кого не брала! — процедила сквозь зубы. — Справлялась своими силами.

Услышав ответ, он как-то беспомощно всплеснул руками.

— Да, моя вина... — выдохнул и вдруг снова уставился на мой конверт под столом.

Я уже было и подол приподняла, чтобы склониться, но он опередил. Быстро присел и, протянув руку, схватил и конверт, и лист. Поднялся и развернул. Бросил беглый взгляд и хотел было уже отправить к кожаной папке на кресло, но вдруг замер.

Его глаза пробежались по строчкам, темные широкие брови поползли вверх, а чешуек стало заметно больше. Когда он поднял на меня взгляд, в нем читалось неподдельное изумление.

— Это... — его пальцы смяли лист. — Разрешение начать бракоразводный процесс?

— Да, — я пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной.

— Развод! — повторил он, его голос стал резким и грубым. — Ты... ты решила развестись со мной, даже ни разу не встретившись? Не попытавшись хотя бы поговорить?

Гнев на его лице сменило возмущение, даже какая-то детская обида. Брови сдвинулись к переносице, твердые тонкие губы и вовсе сжались в упрямую линию.

Я вдруг ощутила укол в душе. Совесть? Да с чего бы? Хотя в груди действительно появилось такое чувство, что я предала его. Глупо, но...

Тяжело выдохнув, прошла к окну и отвернулась от всех. Мне не за что извиняться. Ни за что и ни перед кем! Имею право распоряжаться своей жизнью так, как хочу. И нечего здесь возмущаться.

За стеклом от ветра колыхались кроны высоких стройных деревьев. На земле прыгала птичка, пыталась что-то клевать... Отвлечься не получалось. Молчание давило. Мои пальцы сжали подоконник, но...

— Да почему я должна объясняться? — не выдержала. — Три года прошло, даже немного больше. Ни одной попытки связаться со мной. Где ты был, муж дорогой? Где-то... вот и оставайся там. Обсуждать нам с тобой нечего! Год продержаться, а после забыть обо всем, как о страшном сне. Разговор закрыт!

Но моя тирада ни на кого не подействовала. Ну, разве что, по библиотеке ветер загулял. Кое-кто, не будем тыкать в дракона пальцем, магию свою сдержать не мог.

Словно решив меня добить, Джаред и вовсе смял бумагу в кулаке. Вспыхнуло пламя, и пепел хлопьями осел на пол. Ну что же... доходчиво выразил свое мнение. Не подкопаешься.

— Почему ты не написала мне? Не сказала, что сложно? Что не желаешь брать помощь от бабушки? Почему не сказала ничего об этом? — он размазал пепел в ладонях. — Когда бы я узнал?

— Да с чего мне писать тебе? — теперь возмущалась я.

— Да с того, что я тебе муж! Я ведь даже не знал, что ты пансион закончила. Что диплом получила. Мианель!

— Потому что я не желала, чтобы хоть кто-то обо мне что-то знал! И довольно! Пустой разговор. Дело решено, и разрешение уже есть. Возьму дубликат.

— Это мы с тобой обсудим позже, — он все же пытался оставить последнее слово за собой.

Я посчитала возможным более не отвечать. Поджала губы и снова уставилась в окно. Голова болела все сильнее. В висках стучала кровь. И так хотелось выбежать из библиотеки. Лучше сразу на улицу — в экипаж — и убраться из поместья подальше.

Но... ничего это не решит. Малодушие здесь скорее во вред.

Джаред тоже молчал, но я ощущала на себе его тяжелый взгляд. Неужто он и правда полагает, что письмо с просьбой о помощи было бы уместно? Да с каким лицом я бы его писала? Как слова бы выстраивала?

«Дорогой господин Шорнель, сочту за честь, если вы вспомните обо мне всего на краткое мгновение и отправите ответным письмом мне немного монет на новое платьице. С глубочайшими чувствами ваша почти что супруга».

Боги, ну что за бред.

Выдохнула и ощутила укол страха. В груди все сжалось. Мысль, что нам теперь в течение года каждый день нужно находиться друг с другом, наконец, улеглась в моей голове, вызывая повторный приступ паники. И не просто быть под одной крышей. О нет... спать в одной спальне, есть за одним столом. Куда он, туда и я.

Моргнула, ощутив, как к глазам подступают слезы безысходности и обиды. Да за что же нас так! Хоть и правда реветь начинай. Я сложила руки на груди, желая оградиться от остальных, и в этот момент заметила в отражении окна сочувствующий взгляд управляющего.

Фомир все это время тихо стоял у двери. Его никто не отпустил. Он все слышал. Все! Посторонний человек. Я зажмурилась, ощущая, как на ресницах повисли слезинки унижения. Стряхнула их пальцами и выше задрала подбородок. Он улыбнулся и едва заметно кивнул поддерживая.

Странно, но стало чуточку легче.

— Господин Андрес, — я повернулась к нотариусу. — Если на этом все, то я, пожалуй, пойду отдохну с дороги. Слишком уж содержательной оказалась беседа. И раз уж развод по завещанию не предусмотрен, то чего уж...

Глава 12

Я повернулась к выходу, избегая встречи взглядом хоть с кем-нибудь. Хватит, наговорились. Мои шаги по паркету звучали глухо в возникшей тишине. Джерад молча наблюдал за моим отступлением. Он не попытался остановить или задать еще какой-либо вопрос.

Я же не желала окончательно потерять лицо. Фомир посторонился, выпуская меня в коридор, но стоило с ним поравняться, как он тихо шепнул:

— Вещи, леди.

Я не поняла, растерянно моргнула. Тогда он сам быстро скользнул к креслу, схватил мою дорожную сумку, оставленную на полу, папку с документами и вернулся.

Я только рот и успела открыть.

— Ничего, леди, — он снова кивнул. — Это ничего.

Я не знала, что именно он имел в виду, но благодарно улыбнулась.

Дверь в библиотеку закрылась с тихим щелчком.

— Вам действительно стоит отдохнуть, леди Мианель. Я попрошу принести вам ужин в комнату. Путь в поместье долог. Завещание далось непросто... Сон — лучшее решение.

— Благодарю, — и даже спорить не стала.

Такая усталость накатывала — и физическая, и эмоциональная.

Мы медленно поднимались по довольно крутой широкой лестнице на второй этаж. Моя ладонь скользила по гладким, полированным перилам. Шаги Фомира мягко звучали за спиной, я ощущала его присутствие, но оно не вызывало раздражения. И совершенно не хотелось обернуться и пропустить его вперед.

— Вы здесь уже год? — зачем-то спросила его.

— Так и есть, леди. Прекрасное место, тихое, спокойное, минимум прислуги.

— А до этого где служили?

— Именно что служил, леди. Я бывший солдат. Получил ранение. Уехал к дядюшке, он был уже стар, болел. После его смерти покойная леди Харнион предложила мне его должность, и я не видел смысла отказываться. Еще раз повторюсь: здесь спокойно и тихо.

— Но все же... солдат, — я обернулась. — И при звании, наверное. Не могли найти другой род занятий?

— Зачем? Мне и так хорошо. Устал я воевать. Но звание есть, да.

Он улыбнулся, и я отчетливо различила на его лице морщинки-смешинки возле глаз.

Его внешность преобразилась — занимательный мужчина, но совершенно не трогающий мою душу.

Таких приятно видеть в кругу друзей.

Мы поднялись на второй этаж.

Скорее по памяти я направилась к своей прежней комнате, но, уже взявшись за ручку, услышала покашливание за спиной. Замерев, пыталась сообразить — а что опять не так?

— Простите, леди, но эта комната теперь слишком тесна для хозяйки поместья, — голос управляющего звучал смущенно. — Вам приготовлена главная спальня... та, где жили ваши родители.

Ну да. Завещание и его ужасные условия. Джареду в моей детской спальне разве что на коврике и спать.

Досадно всплеснув руками, я отошла от двери и направилась, куда указали. Что-то мне говорило о том, что вещи Джареда там уже как минимум распакованы.

... Но нет, я ошиблась: дорожный сундук, раз в десять больше моей сумки, скромно подпирал стеночку. Возможно, муж и не собирался здесь надолго задерживаться. Вот и не спешил занимать гардеробный шкаф.

Переступив через порог просторной комнаты, залитой вечерним солнцем, я растерянно обвела взглядом интерьер. Тут ничего не изменилось с момента смерти родителей. Для бабушки это было тяжелым ударом.

Хотя если подумать, то обе подруги в разное время потеряли единственных сыновей, невесток и получили на руки сирот.

Возможно, их болезненное желание поженить нас было продиктовано болью и стремлением объединить нас в семьи и оберегать последнее, что осталось от семьи.

Но от этой мысли легче не становилось.

Я остановилась у массивной кровати и улыбнулась: ну хоть по утрам не будут будить прямые солнечные лучи, слепящие через веки.

Села. Взгляд упал на туалетный столик с трюмо. Мама часто за ним сидела и прихорашивалась. Она была действительно красивой.

Была и навечно осталась... Да, время в этой комнате словно остановилось.

Поднявшись, я подошла к неприлично огромному гардеробному шкафу и распахнула резные дверцы.

Одежда. Ее так и не убрали. Костюмы папы, наряды матушки. Я улыбнулась. Платья выглядели так, словно их еще вчера надевали. Здесь явно поработали бытовые маги.

Я тяжело вздохнула.

Взгляд упал на окно... Вдали виднелась коричневая черепичная крыша.

— А... что со вторым поместьем? — вдруг спросила, чтобы заполнить тягостную паузу.

— Его сдают, леди. Арендаторы платят исправно, — ответил управляющий, стоя в дверях.

Он внимательно следил за мной, словно оценивал. Смущал немного. Я все не могла отучить себя и думать о нем как о слуге. Ну, было в нем что-то такое, что не позволяло голос повысить.

Но Фомир, видимо, по-своему понял мое состояние, потому как, почтительно склонив голову, оставил мои вещи у невысокого кресла и вышел, прикрыв за собой дверь.

— Отдыхайте, леди Мианель, — последнее, что услышала.

Оставшись одна, я действительно покосилась на кровать. Прилечь — соблазн, конечно, большой, но как-то не до того пока. Я уставилась на свой гардероб. Несколько платьев, книг, шкатулка — здесь было где разместить. Вот только завтра похороны, а у меня одежды темной нет.

Это было даже как-то нелепо. Горькая усмешка скользнула по моим губам. Я наследница огромного состояния, хозяйка богатого поместья, и при этом у меня даже траурного платья нет, чтобы проводить в последний путь ту, что так хитро перекроила мою судьбу под свои мечты.

... Я сидела и по привычке смотрела в окно. Закат. Солнце медленно скрывалось за полосой леса. В комнате медленно темнело.

Нужно было умыться, переодеться, расстелить постель, напомнить об ужине. Столько «нужно», а я продолжала сидеть не двигаясь.

Такая пустота в душе. И всего-то двадцать один год, а ощущения были такие, словно жизнь прожила и от всего устала.

Вздохнув, спрятала лицо в руках.

Глава 13

Не знаю, сколько я вот так просидела. В комнате стало совсем темно, но на то, чтобы подняться и зажечь свечи на столе, сил не хватило. Дверь тихо скрипнула, и вошел Джаред. Он нес большой поднос, на котором стояли тарелки. Над ними поднимался пар, намекая на что-то свежее и горячее. В воздухе тут же появился приятный, сладковатый аромат бульона. Мой живот предательски заурчал, приводя меня в чувства.

— Почему ты сидишь в темноте, Миа? — голос Джареда показался мне таким же уставшим.

Он поднял руку. Едва уловимый жест, и над головой разгорелись магические огоньки. Они собрались вокруг тяжелой люстры и забликовали в ее хрустальных гранях.

— Я принес тебе поесть. Ужин. Суп, свежий хлеб, немного мяса. Свою компанию навязывать не буду, не хочу портить тебе аппетит.

Я неуклюже кивнула. Ну а что мне ему сказать? Выгнать не могу. Ссору начать сил никаких, да и зачем?

Он прошел вперед и поставил поднос на стол. Взглянул на открытый шкаф.

— Если не возражаешь, я попрошу убрать вещи твоих родителей. Но я не хочу ранить твои чувства...

— Их смерть, Джаред, я перенесла еще ребенком, так что мне все равно. Считаешь нужным — делай.

И между тем мой взгляд снова скользнул по нарядам матери: аккуратно развешенные платья, шелк, кружева... И вдруг среди всего этого черная материя...

Я поднялась и подошла. Сдвинула вешалки и уставилась на траурный наряд: строгое черное платье, шляпка с тонкой вуалью на глаза.

Глубокий выдох вырвался из груди — хоть одна проблема решена. Улыбнулась, ведь внешне я была очень похожа на маму: и лицом, и фигурой.

— Миа, и все же... Почему ты ни разу не написала мне, если тебе было так тяжело? — спросил Джаред, остановившись за моей спиной. — Разве я был тебе врагом? Обидел или сказал хоть одно злое слово? Почему ты ни разу не связалась со мной?

Я резко обернулась, сжимая в руках черную шелковую ткань.

— Написала тебе? Ты для меня чужак, Джаред. Полнейший незнакомец.

Тяжелые руки опустились на мои плечи. Он сжал их как в тисках. Вскинув голову, я встретилась с его пламенным взглядом.

— В глазах всех окружающих я твой муж. И я должен был знать, что моя жена еле сводит концы с концами. Я бы помог, не оставил. Никогда бы не обрек на нищету. Я спрашивал о тебе и всегда получал ответ: она получает достаточно... А выходит, и здесь врали. Только зачем?

— Чтобы приползла сломленная голодом и лишениями, — усмехнулась я. — Но не вышло. Не хочу я этого брака, понимаешь ты это? И не хотела.

— Понимаю, — его голос звучал сухо. — Все я понимаю, Миа. Но повторяю: я тебе не враг.

Он дернул меня на себя, и я уперлась в его грудь. Он был настолько высок, что легко поставил подбородок на мою макушку.

Растерянная и, чего скрывать, слегка напуганная такой близостью, я стояла и, кажется, даже не дышала.

— Не бойся меня, — выдохнул он. — Я не буду на тебя давить и что-то требовать. Сегодня посплю в библиотеке. Там было про три дня что-то в завещании. Воспользуемся. Мне вот интересно, кто у нашей кровати с канделябром стоять должен и выяснять, кто где спит, — он как-то горько хохотнул. — Но думаю, доброжелатели найдутся сообщить о невыполнении условий. Так что прости, но я оставляю вещи здесь...

— Я все понимаю, — мой голос дрожал.

— Боюсь, что нет, Мианель. Тебя вели как слепого котенка, играя очень грязно. Отчасти в том, что между нами произошло, есть и моя вина. Нет, я уж точно не желал тебя волоком тащить в храм, но... — он тяжело вздохнул. — Ладно, об этом потом поговорим, не сейчас.

Джаред немного отстранился, и я словно ощутила, как моих волос коснулись его губы. Дернулась и поняла, что уже никто и не держит.

Он улыбнулся и отошел к своему сундуку, присел и распахнул. Поднял взгляд на меня.

— Ешь, Миа, пока горячее. А я... Сейчас схожу в умывальню, переоденусь и уйду. Ты должна выспаться и хорошо отдохнуть. Завтра трудный день.

— Похороны, — кивнула я.

— Да, — его голос стал строже.

Он отвернулся и принялся перебирать свои рубашки, ища что-то конкретное.

Подойдя к столу, я присела на стул и взяла ложку. Сняла пробу с ароматного наваристого супа с кусочками овощей. Вкусно.

— Джаред, ты сам-то ел? — спросила и замерла.

Вот зачем мне было интересоваться этим? Разве что только сказалось воспитание.

— Поем чуть позже. У меня много дел скопилось: письмо отправить в город, объяснить, почему пока не смогу вернуться. Ну и решить, как теперь вести дела. Как бы до города на хорошей лошади пара часов, столько не наездишься. А тут же у нас еще условие... Удружили, так удружили, — он хлопнул себя по бедру, не скрывая досады.

— У тебя свое дело, да?

— Угу, — он закивал. — Собираю обозы в разные регионы. Отвечаю за маршрут, безопасность. Ничего особо интересного, но зато доходно. Поэтому меня так задело, что моя жена все это время перебивалась парой платьев. Нужно было мне написать, Миа. Нужно было, понимаешь!

В его глазах снова появилось это странное пламя.

«Он дракон», — напомнила я себе.

Наверняка и сопровождает особо ценные грузы. Как ни крути, а самые сильные воины из их расы. А теперь выходит, он, как и я, здесь заперт в этих стенах.

— Если что-то и правда важное, то я могу сопровождать тебя в город, — сказала и опять мысленно дала себе затрещину.

— Трястись в каретах? — Он покачал головой. — Нет, такого я не допущу. Скорее вызову своих людей сюда. Выкручусь, не привыкать. Суп остывает, Миа. Прошу, поешь.

Я усмехнулась.

— Ты ведешь себя очень странно. Наш брак фиктивный и...

— Не время, Миа. Все устали. Не начинай об этом. Я лучше пойду сполоснусь.

Поднявшись, он с одеждой в руках и правда направился в умывальню. Закрылась дверь... Загремел таз... Моя бровь приподнялась...

Я легко различила, как наливают воду. Моргнув, и вовсе густо покраснела. Там, за тонкой стеной, сейчас мужчина раздевается... Полностью... А я с открытым ртом и ложкой в руках сижу. Стыдоба какая.

Глава 14

За окном хлестал дождь — тяжёлые капли бились о стёкла, стучали по подоконнику монотонным, навязчивым ритмом. Ветер стонал в щелях старых рам, изредка встряхивая ветки деревьев, которые скреблись по стеклу, пугая и не позволяя расслабиться.

Я ворочалась на широкой и удобной кровати. Мягкий матрас, тёплое одеяло, но всё же сон не шёл. Я прислушивалась к каждому звуку, вздрагивая от шорохов и скрипов. И вроде не душно и не холодно, но я то укрывалась с головой, то скидывала одеяло на край постели.

Не выдержав, повернулась на живот и уткнулась лбом в подушку. А мысли всё одолевали, терзали, не давая покоя.

Как? Как мы продержимся год? А что, если он не захочет развода? Как добиться повторного разрешения?

А что, если Джаред решит не просто спать в этой комнате, но и на этой кровати?

Тогда я уйду на пол — пришло мгновенное решение.

Но позволит ли?

Да что за нелепость, он не имеет права ни к чему принуждать, даже сегодня ушёл в библиотеку, чтобы я хоть прийти в себя смогла.

Бабушка!

Да, леди Харнион характер имела тяжёлый, но чтобы вот так поступить со мной! С родной внучкой...

Невыносимо! Немыслимо.

Ещё и непонятные всплывшие невесть откуда родственники. Кто они и откуда? Знают ли об условиях завещания? А вот об эту мысль я запнулась. Выходит, и действительно могут найтись те, кто будет следить за нами, ждать, пока мы оступимся, чтобы оспорить наше право на наследство.

Где-то в доме скрипнула половица. Я замерла, прислушиваясь. Может, это Джаред? И он тоже не спит. Перевернувшись на спину, уставилась в потолок, где тени от фонаря за окном складывались в причудливые, зловещие узоры.

Снова скрип... Кто-то шёл по коридору...

Я снова застыла. напрягая слух. Джаред или кто-то из прислуги? А почему не спится? Я так и лежала, не смея пошевелиться, но за дверью всё вновь было тихо.

Только монотонный стук дождевых капель по внешнему подоконнику, завывание ветра в оконных щелях...

Я зевнула, глаза неприятно слезились...

Полежав ещё немного, наконец уплыла в поверхностный, вязкий сон, тревожный и не приносящий успокоения.

... Тяжёлые бархатные занавески с шорохом раздвинулись, впуская в спальню бледный рассеянный утренний свет. Я зажмурилась, отворачиваясь от окна, но мягкий голос Марты уже звучал над ухом:

— Леди, пора вставать. Сегодня похороны. После будет обед, вам нужно присутствовать и принимать соболезнования. Это ваш долг!

Выдохнула. Реальность накатила волной. Да. Поместье, Джаред и завещание.

А ещё похороны последнего родного мне человека. Настроение стремительно скатилось под плинтус с мышами. Я попыталась приподняться, но сказалась тяжёлая ночь, сонная тяжесть повисла на веках, не позволяя их разомкнуть. В итоге я опять упала головой на подушку.

— Мне позвать господина Джареда? — уточнила Марта.

Вопрос мгновенно разбудил. Открыв глаза, уставилась перед собой. Но вместо служанки у прикроватной тумбы стояла молоденькая девушка. Рыжая, зеленоглазая, с веснушками на переносице... ну вылитая мать. Да, вот именно такой Марту я и помнила. Может, чуть постарше.

— Это моя Сьюми, — служанка отошла от окна и положила руки дочери на плечи. — Она очень исполнительная, обязательная, но немного глупенькая, так уж вышло... Но это совершенно не мешает ей работать. Правда, милая?

Девушка закивала, но взгляд её был угрюмый, осторожный. Она будто боялась меня.

— Хорошо, — я постаралась улыбнуться как можно добрее.

Интересно, сколько ей лет? Наверное, восемнадцать-девятнадцать.

— А чем в доме занимается Сьюми? — поинтересовалась как бы невзначай.

— Да разная работа. И убирается, и за прачку она. И камины чистит, особенно библиотеку любит.

— И что же там её так привлекает? — мне было неудобно говорить в присутствии человека в третьем лице, но сейчас это было правильнее.

— Книги, леди. Ну конечно же, книги.

— Сказки, — шепнула девушка. — А ещё я нашла аж три тома легенд. Пожилая леди Харнион разрешила мне их в комнату взять. Они такие интересные.

Ага, то есть не умственно отсталая. Тогда что же значит это их «глупенькая»?

— А ты где-то училась? — задала я следующий вопрос.

Но Сьюми вдруг вздрогнула и сделала шаг к матери, словно ища у неё защиту.

— Да, леди, два начальных класса в бесплатной городской школе для девочек.

— Почему только два? — рискнула уточнить. — Ведь положено пять?

— Сьюми не пришлась ко двору, леди. Плохая там история. Но моя девочка и читает, и считает. Я научила. А ещё книги любит.

Марта словно оправдывалась.

— Это замечательно, — я кивнула, чувствуя неловкость. — Ты можешь брать в библиотеке любые книги. Я помню, что там даже женские романы были. Интересные.

— Ой, вот это рановато, — спохватилась Марта, а вот глаза у её дочери азартно разгорелись. — Не нужно ей вот это всё! Не время, не повзрослела.

Я усмехнулась. А вот меня как раз в её возрасте и погнали в храм женою становиться, и только я одна понимала, что и рано, и не готова. Даже обидно немного стало.

— Ну, пусть будет так, — я села и зевнула, прикрывая рот рукой. — А Джаред уже проснулся?

— Да, господин давно на ногах. Он заходил в комнату одеваться, воду просил для умывания.

Она улыбнулась и подала мне халат. Я же замерла. То есть он видел меня спящей? Стало как-то не по себе. Надеюсь, одеяло в этот момент было на мне полностью? Или же нет? Стыдоба какая. По спине пробежали мурашки, щеки вспыхнули.

Да, я покраснела.

И чтобы не быть пойманной на этом, отвернулась к окну и принялась спешно надевать халат, не попадая в рукава. За стеклом виднелась часть двора, на котором уже стояли экипажи. Люди собирались, чтобы проводить в последний путь двух верных подруг старых интриганок — леди Харнион и леди Шорнель.

Глава 15

Я умылась и привела себя в порядок. Надев нижнюю рубашку, потянулась за матушкиным траурным платьем. Что бы она сказала, узнав, в какой нищете оказалась её единственная дочь? Наверное, пришла бы в ужас.

Чёрное платье легко легло мне на плечи, идеально окутывая фигуру. Волна прохладного шёлка скользнула по ногам.

— Так хорошо село, — прошептала Марта. — И ушивать ничего не придётся. А я с собой захватила швейный набор.

— Да, мне повезло, что бабушка решила сохранить вещи родителей, — согласилась я.

— Она очень дорожила памятью о них.

Я стиснула челюсти. Настолько хорошо, что мы с ней стали чуть ли не врагами. Двулично как-то. Но это были дела семейные, и обсуждать их со служанкой не пристало.

Я провела ладонью по складкам ткани, словно проверяя, действительно ли так идеально пришлось впору.

— Восхитительно, леди. Но нам стоит поторопиться, — Марта усадила меня перед туалетным столиком.

Пальцы служанки ловко работали в волосах, собирая пряди в строгую прическу. Прикосновение гребешка отзывалось лёгким покалыванием кожи головы. Наконец, вуаль, тонкая как паутина, опустилась на лицо, закрывая по самый кончик носа.

За нашими спинами Сьюми молча перебирала платья в шкафу. Её движения были аккуратными. Она не спешила, работала, внимательно осматривая каждый наряд.

Поймав мой взгляд, она смутилась.

— Простите меня за дерзость, леди, — Марта заметила наши гляделки. — Но я попросила дочь пересмотреть наряды и оставить их. Тёмные выдвинуть вперёд, а яркие — ближе к стенке сместить. Я видела ваш гардероб. Он ни на что не годится. Считаю уместным забрать вам то, что принадлежало вашей матушке...

Марта закрепила последнюю шпильку, её отражение в зеркале улыбнулось.

Я смущённо кивнула, понимая, что гордость не должна граничить с глупостью:

— Да, ты права. Пусть будет так.

— И ещё, леди Мианель. Я опытная портниха и позабочусь, чтобы всё выглядело достойно. А вещи вашего батюшки господин Джаред приказал сложить в сундук и унести. Не переживайте, я обновлю на них заклинания, и всё будет храниться в лучшем виде...

— Нет, — я поджала губы. — Отнесите в храм вместе с нарядами бабушки и раздайте тем, кто нуждается в одежде. Наверняка найдутся те, кому всё это придётся впору.

— О, леди, это прекрасная идея. И очень широкий жест. Я сама когда-то так жила, что в храм бегала и платьица для Сьюми брала. Да и себе чего приличнее. Я сама всё отнесу. Местного жреца знаю хорошо. Он будет так благодарен. Много у нас нуждающихся, леди. Много. Да вы и сами наверняка знаете.

— Знаю, — я кивнула. — Поэтому всё снесите. И узнайте у господина Джареда, что он будет делать с вещами своей бабушки, леди Шорнель.

— Конечно, — её пальцы поправили складки вуали и смахнули невидимую пылинку с плеча. В этом жесте была какая-то почти материнская забота, от которой в горле неожиданно встал ком. — Ваша мама была такой же, — шепнула она. — Внешне холодная, но сердце... горячее, доброе. Первое время, когда мне было совсем тяжело с дочерью на руках, она помогала мне финансово. Втайне ото всех. Если бы не она... Если бы...

Я смутилась. Мне было стыдно сказать этой женщине, что я совершенно не помню её историю. Что была ещё совсем девочкой и даже не поняла, что за скандал приключился в семье.

Но будет ещё время, поговорим.

Сьюми тем временем аккуратно развешивала оставленные платья, её зелёные глаза мельком скользнули по мне, и она тут же отвернулась. Напоминала мне эта девочка кого-то. Даже не внешностью. Жестами, что ли.

И это как-то напрягало.

... Внизу уже слышались шаги, приглушённые голоса. Пора было выходить. Я глубоко вздохнула, чувствуя, как чёрное платье сковывает движения. И не потому, что мне было в нём неудобно. Нет. Горе накатывало волнами. Вроде вот только сидела и улыбалась, и вдруг повернулась к двери, поняла, что сейчас отправлюсь на кладбище к фамильному склепу, и подступили слёзы.

Я вообще не понимала, что чувствую в отношении бабушки. И горечь утраты, и вину за то, что три года делала вид, что её не существует вовсе. И обиду на неё же за то, что вообще довела до того, что мы стали с ней чужими.

Она предала меня в угоду своим мечтам, и забыть это даже после её смерти я не могла. И это тяготило.

— Пора, леди, — Марта открыла дверь.

За ней стоял Джаред в тёмной одежде. Он поднял взгляд и кивнул в сторону лестницы.

...К кладбищу мы шли вроде вместе, но в то же время порознь. Родные и чужие друг другу.

Муж и жена, до этой ночи никогда не жившие под одной крышей.

Я подняла голову. Солнце пробивалось сквозь низкие облака, бросая бледные блики на мраморный склеп. Входить в него дозволялось лишь жрецу и главе рода мужского пола. Женщины лишь топтались у высоких тяжёлых деревянных дверей, обитых железом. Здесь же, на каменной площадке, стояли два гроба. Госпожу Савелу Шорнель и леди Люделу Харнион было решено захоронить рядом, как они желали при жизни.

Эти две продуманные особы и в последний путь шли под руку.

Я призадумалась. Всё же это странно, что они вот так, почти одновременно...

Закрыла глаза, сжав в руках чёрный кружевной платок. Холодный камень под ногами, запах влажной земли и увядших цветов... Я чувствовала себя ужасно скованной.

Понимала, что должна плакать. Но слёзы не шли. Я просто смотрела на застывшее лицо бабушки и не могла поверить, что она сейчас не поднимется и не заявит, что всё это шутка.

Что так они разыграли нас и вынудили вернуться в поместье.

Но нет. Жрец затянул ритуальную песню, обжигая душу холодом.

Рядом стоял Джаред. Его лицо было бледным, пальцы сжаты в кулаки. Он не смотрел на меня, но его рука почти касалась моего плеча. Я качнулась, но не отступила. Пусть будет так. Хотели видеть нас вместе. Что же, уважим.

Чуть поодаль выстроились слуги. Управляющий Фомир с непроницаемым лицом. Марта с опущенными глазами. А рядом — её дочь. Рыжеволосая девушка не скрывала любопытства. Её зелёные глаза скользили по мужчине, стоявшему рядом с кухаркой Бертой. Молодой, лет тридцати, брюнет с резкими чертами лица, одетый в строгий чёрный сюртук. Красивый.

Глава 16

Тяжелые синие портьеры были раздвинуты, пропуская внутрь тусклый свет хмурого дня. Я стояла у камина, особо не вдумываясь, кивала гостям, которые подходили выразить соболезнования. Их лица расплывались передо мной в черные круги — улыбки, поддельный траур, любопытные взгляды, скользящие по мне и Джареду — все напоказ.

Я слушала, но не слышала их. Не запоминала имена.

Стояла и ждала, когда дом снова опустеет и нас оставят в покое.

Но гости все шли и шли. Кто-то пытался схватить за руку, поймать мой взгляд, уловить эмоции, поковырять в душе.

И снова имена... В какой-то момент я поймала себя на мысли, что здесь словно не похороны, а смотрины новой хозяйки поместья.

И так противно стало.

Джаред держался лучше меня. Стоял каменным изваянием в другом конце комнаты, оперевшись о тяжелый дубовый стол. Его пальцы сжимали бокал с вином так, будто он вот-вот раздавит хрусталь. Его тяжелый хмурый взгляд то и дело останавливался на мне.

Он даже не пытался выглядеть радушным.

Но никто словно этого не замечал. К нему лезли с расспросами ничуть не меньше, чем ко мне. С фальшивыми улыбками, задирая головы, маяча перед ним, словно мошки. Странное сравнение, но с его ростом это выглядело именно так.

Уровень лести некоторых просто зашкаливал.

И это безумно раздражало. В очередной раз кивнув кому-то, Джаред поймал мой взгляд, залпом выпил вино и поставил бокал. Я лишь печально вздохнула.

Наверное, глядя на меня, он пришел к каким-то своим мыслям, потому как вдруг резко двинулся ко мне, грубо отодвинув в сторону полного приставучего мужчину. Остановился и обвел меня взглядом.

— Миа, я могу всем сказать, что ты чувствуешь себя плохо, — шепнул он, — а после увести под шумок в комнату. Совсем необязательно тебе мучиться здесь до последнего.

— У меня такое чувство, что искренних слов соболезнования я так и не дождусь. Они пришли словно на светское мероприятие: поесть, испить вина и обсудить последние сплетни, — не удержалась я.

— Не могу не согласиться, — процедил он.

Мы замолчали. Я почувствовала, как его рука мягко легла мне на плечи. И вроде нужно скинуть, но ничего наглого или пошлого в его прикосновении не уловила.

Но это, видимо, я... А вот другие. Рядом с нами тут же послышалось женское шипение:

— Я же говорила, настоящий у них брак... А ты — притворяются...

— Да они здесь после свадьбы и не появлялись. Я тебе говорю, прикрыла Людела браком позор внучки!

— Да какой позор, нету дитя...

— Пока нету, но появится... Увидишь!

Я с открытым ртом взглянула на Джареда. И все бы ничего, но он смутился и отвел взгляд.

— Что?! — У меня глаза вдвое больше стали. — О чем они? Да мне четко сказали: не выйду за тебя и все, не видать мне ни образования, ни пансиона. А я с детства мечтала учителем стать. Но какой еще позор? Что за нелепые сплетни?

Он поджал губы так, что они побелели.

— Говори, Джаред, немедленно! Что я не знаю?

Дракон с шумом выпустил воздух из носа. Такой тяжелый, обреченный звук. Вот теперь меня и вовсе слегка затрясло.

— Говори, — процедила сквозь зубы.

— Мне было сказано, что ты по неопытности оступилась с мужчиной, и он тебя оставил. И если я откажусь защитить твою честь, то буду подонком в твоих глазах. Я не мог не прийти тогда в храм. Не мог... О том, что был обманут, понял только во время свадебного ужина...

Я качнулась. Перед глазами все расплылось черными кругами. Рука на моем плече стала невыносимо тяжелой, но в то же время именно она помогла мне устоять.

— Это было сказано мне, Миа, — он снова зашептал. — Только мне, чтобы заставить явиться в храм. Наши бабушки, как никто другой, знали о наших слабостях и каждого подловили на них. У тебя — образование, у меня... Неважно. Но сплетни эти нужно пресечь.

— И как ты это сделаешь?

— Пока не знаю, но придумаю, — он склонился еще ниже. — Не переживай, посудачат и на новую жертву перекинутся...

А между тем сбоку продолжали тихо шипеть.

— Да нет ребенка, глянь на нее — тростиночка. Не рожавшая она. Да и чего им дитя скрывать — в браке же. Совратил он ее. Я тебе говорю. Все знают, как Джаред Шорнель на внучку Люделы смотрел. А она его и не замечала.

Я приподняла бровь и вопросительно взглянула на мужа.

Он усмехнулся. И смолчал, гад такой.

— ...Думаешь, нет ребеночка? А чего они тянут, — не унимались сплетницы, — а может...

— Тянем, потому что так нужно нам! — Джаред вдруг громко оборвал очередной домысел. — Не время нам. Но как только — обязательно пригласим на смотрины, — смягчился он.

Женщины густо покраснели и спешно отправились на выход. Кажется, они и не подозревали, что мы их слышим.

— Грубовато, но спасибо, — пробормотала я.

— Не за что, — процедил он. — Самому страшновато стало. Они так дойдут до того, что я не способен зачать, а ты уже родила по разу от всех!

Хмыкнула и снова вздохнула. Знали ли бабушки, к чему приведет их чудовищная блажь? Теперь мы на их похоронах должны стоять здесь и разыгрывать дешевую комедию.

Слуги внесли новую порцию угощений и принялись обновлять столы. Наблюдая за ними, я вдруг сообразила, что банкет явно за счет Джареда.

— Ты потом счет оставь, поделим расходы, — шепнула и, подняв голову, натолкнулась на такой взгляд, что резко рот прикрыла.

— Прости, Миа, но я все еще твой муж и глава семьи. У тебя было лишь разрешение начать бракоразводный процесс. Так что подобные заявления недопустимы. У нас с тобой нет твоего и моего. Мы семья.

— Да брось, ты ведь не серьезен! Год пройдет быстро.

— Мианель, этот год еще даже не начался.

— Тебя же, как и меня, возмутили условия завещания!

— Угу, — кивнул. — Потому что теперь я привязан к поместью, а у меня дела в городе. Да и не люблю я, когда меня загоняют в клетку. Я дракон, а не дикий зверь!

— Никогда не видела, как ты оборачиваешься.

Глава 17

Я наблюдала, как Марта ловко балансировала с подносом, предлагая гостям коктейли. Она улыбалась, хотя я замечала усталость на её лице. Этот день измотал всех. За ней, словно тень, следовала Сьюми. Девушка вроде и помогала, но её зелёные глаза неотрывно следили за тем самым брюнетом.

Вроде сын кухарки Берты? По всему выходило, что так. Видный, конечно, но... Я мало что понимала в мужской красоте, не приглядывалась, потому что иным всегда была занята.

Но сейчас с интересом продолжала наблюдать. Сьюми буквально преследовала молодого мужчину, стараясь мелькать перед ним чаще. Это выглядело немного нелепо и слишком уж бросалось в глаза.

Группа женщин в стороне зыркнула в её сторону и зашушукалась, неуместно хихикая.

Так и хотелось напомнить им, что здесь проходит поминальный ужин с открытыми столами, а не развлекательный вечер с приглашенными артистами. Не выдержав, я сделала шаг по направлению к молодой женщине, но меня опередили. Управляющий Фомир ловко поймал её за запястье и притянул к себе. Незаметно кивнул Марте и отвёл Сьюми в сторонку.

Я остановилась, наблюдая за ними.

Фомир что-то тихо выговаривал девушке. Его губы шевелились, явно в строгом внушении. Она дула губки, всё ниже опуская голову, при этом всё же бросала косые взгляды на незнакомого мне брюнета.

В итоге, видимо, не добившись желаемого, Фомир указал ей в сторону коридора, ведущего на кухню, и она поплелась, куда отправили.

Ладно, допустим, управляющий здесь явно отрабатывал своё жалование. Мне этот мужчина начинал нравиться всё больше.

Марта продолжала спешно менять тарелки на столе, она явно слышала все шушуканья за своей спиной, и это её как минимум задевало за душу.

Что за люди... Казалось бы, служанка, так не трогайте... Нет, обо всех почешут языки. Гадко!

Я снова подошла к камину и не успела подол поправить, как передо мной возник очередной сочувствующий. Моргнув, я уставилась на его синюю форму. Шериф местного городка? По всему выходило, что так. Я подняла взгляд выше и улыбнулась.

Крепкий, немного склонный к полноте мужчина рассматривал меня с профессиональным прищуром. Слишком уж открыто и не испытывая смущения.

— Леди Шорнель, примите мои искренние соболезнования, — ровно произнёс он.

Всё ещё испытывая странный дискомфорт, слыша подобное обращение, я кивнула. И в школе для молодых леди, и впоследствии, уже будучи учителем, я всегда представлялась как леди Харнион. Теперь же родовое имя мужа резало мне слух.

— Надеюсь, вы держитесь, леди... — голос мужчины звучал участливо, но имя своё он не назвал.

Видимо, полагал, что оно мне известно. Я же напрягла память, но так и не вспомнила, кто передо мной. Какие дела вообще могли привести меня в офис шерифа хоть когда-нибудь? Да никакие. Поэтому я просто кивала. Улыбка застыла на лице, пока он продолжал:

— Несправедливо, конечно, всё обернулось. Если бы не ранний брак, вы бы единолично управляли своим поместьем. Оно ведь и богаче и, чего скрывать, всегда прибыльнее было. И титул при вас остался бы. А теперь... — он многозначительно кивнул в сторону появившегося со стороны кухни Джареда. — Земли объединены, и придётся считаться. Это хорошо, что ваш брак, вопреки сплетням, оказался действительным. А то бывают случаи, когда с таким состоянием мужчины предпочитают рано овдоветь. Куда только ваша бабушка смотрела?

Его взгляд вдруг скользнул куда-то в сторону. Он, словно заметив кого-то, быстро откланялся и направился за группой женщин, оставив меня в лёгком недоумении.

Как будто и поговорить хотел, но не закончил.

Хотя слова его имели чёткий пугающий смысл. Ведь действительно, если бы не брак, была бы я сейчас наследницей богатого поместья с титулом в придачу.

Столько бы женихов нашлось. Столько возможностей... А теперь и правда считайся с мужем. А если характерами не сойдёмся...

Что-то мне стало нехорошо.

Да нет же... ну глупость... наверное.

Я скривилась, укорив себя за подобные мысли. У меня родной человек умер, а я наследство считаю. Стыдно так стало. Лучше бы этот шериф и вовсе не появлялся.

Но проходило время, а его фраза всё вертелась в голове. «Если бы не брак...»

Чтобы отвлечься, я перевела взгляд на Марту. Она шла ко мне с подносом, на котором стояла тарелка с бутербродами.

— Леди, вы так бледны. С утра на ногах. Съешьте хотя бы это. А то упадёте ведь от упадка сил.

Спорить не стала, взяла бутерброд с копчёной рыбой и солёными огурчиками и откусила, правда, вкуса совершенно не чувствовала. Живот жалобно заурчал, требуя добавки.

Прожевав, я снова потянулась к тарелке. Джаред так и стоял на противоположной стороне гостиной. За его спиной было появилась Сьюми, но, завидя его, снова исчезла.

— Что с вашей дочерью, Марта? — всё же полюбопытствовала я.

Служанка замялась, но не ответить мне ну никак не могла.

— Влюбилась она, леди. Так, как это бывает в её нежном возрасте, — она опустила голову.

Понятно, тема была не самая приятная.

— А жених и не глядит? — озвучила я то, что и так было понятно.

— Да, старше он, и, как ни крути, а торговец. Девочка моя не его полёта птица. Да разве ж ей объяснишь. Она всё твердит, что хороший он, добрый и ласковый. Уже и я толковала с ней, и господина Фомира просила. Он присматривает, как может. Но...

Она тяжело вздохнула.

Мда. Что тут поделаешь. Любовь, она, наверное, такая.

— Может, на кого-то другого её внимание переключить? — зачем-то продолжила я разговор.

— Да на кого? У неё в окружении всего два мужчины — собственно Фомир да Кай. Он часто к маме заходит. Сидит на кухне. А Сьюми там как кошка трётся, не выгонишь.

— Мда, — я развела руками.

Действительно, выбор тут невелик: или строгий управляющий, или красавец-брюнет... Интересно бы знать, с чего она взяла, что он нежный? Хотя фантазия женская и не то придумает.

— Только на одно, леди, и надеюсь, что просто перерастёт она влюблённость свою. Ну куда ей за владельцем мясных лавок ухлёстывать? Но вы особо не слушайте, что другие про девочку мою говорят. Домыслы это всё! Небылицы! Просто наивная она у меня, не понимает, что сдержанней нужно быть в порывах своих. А остальным её промахи и в радость.

Глава 18

Смеркалось, когда за последними гостями, наконец, закрылась тяжёлая дубовая дверь. Этот ужасный день действительно подходил к концу. Я уже стоять нормально не могла. Ноги крутило. В голове — гул. В душе — раздрай.

Казалось, дай мне повод — и я вспыхну, как лучина, и выплесну скопившиеся эмоции на чью-нибудь невезучую голову.

Дойдя до ближайшего кресла, просто мешком упала в него. Не было сил ни для чего: ни плакать, ни смеяться, ни скорбеть. Оставалось, не мигая, смотреть на картину над камином.

Слуги спешно убирали со столов, складывая на подносы грязную посуду. Сьюми расхаживала по гостиной с метлой, делая вид, что заметает принесённую сюда грязь. При этом девушка обиженно морщилась, поглядывала то на мать, то на сердитого Фомира, дула губы и отворачивалась, стои́ло им поймать её взгляд. Ну, дитё дитём.

Знать бы, что с ней произошло, что она выросла такая...

И ведь не скажешь, что полоумная. Скорее — чудная, незрелая.

С блаженством вытянув ноги, я пригладила ткань чёрного платья и позволила себе расслабиться. Мысли снова вернулись к шерифу. Нет, я не забыла всё то, что он мне наговорил. Эти его слова... да покоя не дают, всколыхнули то, о чём я и сама задумывалась.

Нехорошие мысли, тревожные, гадкие даже немного. Но я никак не могла от них отделаться.

Они, как черви, вгрызались в душу, причиняя тупую боль.

— Господин Джаред, столы сейчас убирать или подождут до завтра? — услышав вопрос Фомира, я приподняла бровь.

Господин? А почему? С чего вдруг такое обращение? Джаред ведь получил не только поместье... Но и наш титул. А он наследный. И перешёл к нему согласно закону, как к моему супругу. И даже в случае развода останется за ним. Мне кажется, его бабушка именно поэтому так мечтала нас поженить. Она была леди по рождению, только выдали замуж её хоть и за обеспеченного, но всё же торговца из драконьего рода. Вот и хотелось ей вернуться в стройные ряды аристократии.

Но почему же к Джареду до сих пор обращаются как к господину? Не оформил ещё бумаги? Там бюрократия — ого-го.

Хм... Я внимательно наблюдала за ним. А ведь прав шериф, я от нашего брака получила лишь кучу проблем, а он — одни сдобные плюшки. Несправедливо как-то.

Джаред заметил моё внимание и неспешно подошёл.

— Тебе помочь подняться в комнату, Миа? — и вроде простой вопрос, но я так себя накрутила, что думать нормально не могла.

— Почему Фомир обратился к тебе как к господину? Почему не лорд? Ты ведь теперь барон, и титул этот унаследуют не мои, а твои дети.

Мой вопрос оказался неожиданным. Он растерянно приподнял бровь, словно я сказала нечто глупое.

— Это сейчас так важно, Миа, чьи дети получат титул?

— Нет, просто интересно. У тебя было три года, чтобы оформить бумаги. Ты этим занимался?

Он выдохнул и повернулся к слугам. Прикусил губу... Это натолкнуло меня на определённые мысли.

— Вижу, занимался. Так почему до сих пор господин? Одно из условий бабушек? Остановили процесс передачи титула? Наверное, желали, чтобы ты притащил меня в поместье и заставил здесь жить как жену? — я била словами от обиды.

Он выходит в прибыли, а у меня вся жизнь рушится.

— Мианель, я не знаю, почему ты сейчас завела этот разговор, но всё не так. Совершенно не так. Успокойся. Не время и не место, да и я не люблю, когда у моих личных бесед есть свидетели.

— Просто ответь — титул твой? — настаивала я.

— Да, — он нехотя кивнул.

Угу, то есть поместье теперь его, и оно останется за ним, так как прилагается к титулу. Замечательно. Бабушка буквально оставила меня в одной ночной рубашке посреди дороги.

Обида затопила сердце. Здравый смысл умолкал, позволяя брать верх эмоциям.

И было с чего! Было! Да у меня и душа болела в связи с её кончиной, и в то же время злость на неё клокотала. Вот за что она так со мной? Выходит, ей оказался дороже внук её подруги, чем родная внучка? Она не могла не понимать, что я остаюсь просто голой мышью, и моё будущее буквально в руках Джареда.

— Мианель, ответь, зачем ты вообще сейчас всё это спрашиваешь?

Я подняла голову и взглянула в тёплые карие глаза дракона.

— Просто просчитываю своё будущее после нашего развода, Джаред.

— Боюсь, что твоего разрешения начать этот процесс уже нет.

— Я возьму новое...

— Нет... — перебил он меня. — Я резко против любого разговора на эту тему. Развод по завещанию не предусмотрен, Мианель.

— Только на год...

— А кто же через год станет слушать тебя? — он улыбнулся. — Чем ты докажешь, что брак недействительный?

— Что? — я открыла рот.

Его ухмылка стала шире.

— Понимаешь, Мианель, здесь теперь действительно всё моё — и поместье, и титул. И только по одной причине — ты моя. Моя жена. Смирись!

— Нет! Будет развод, и я верну себе поместье! Верну, доказав, что я не желала брака.

Моргнув, сообразила, что Фомир спешно выпроваживает слуг из гостиной, волоча за собой Сьюми, держа её под локоток.

— Не стоит устраивать подобные разборки при свидетелях, — Джаред повернулся в сторону ушедших.

— Это слуги. От них всё равно ничего не утаишь. Или полагаешь — если дверь закрыта, то за ней и не слышно ничего? Не уходи от разговора. Я хочу развод и своё поместье. Титул можешь оставить себе как компенсацию.

— А я хочу, чтобы оставалось всё как есть, — он казался холодным и сосредоточенным.

— То есть нет? — я приподняла бровь.

— То есть ты моя жена, Миа. И мне неприятен даже тот факт, что за три года ты не написала мне ни одного письма!

— А сам? Раз уж так рвался спасать мою незапятнанную честь, чего не написал?

— Знал, что не прочтёшь! — он отвернулся.

Глава 19

— Потому что ты так подумал? Так решил! Да? Спасал мою честь? А со мной поговорить и обсудить все в первую же брачную ночь не додумался? Гордость взыграла, понял, что попался на крючок, благородный такой. Вот поэтому и не писала. Ты мужчина, и ты должен был сделать первый шаг, — я кивнула. — Но тебе это, видимо, было не нужно. Ты же получил все. Так что я остаюсь при своем: мы разделим земли и... да, ничего не изменилось. Мне нужен развод!

— А мне нет, — уголки его губ жестоко скривились. — Да, я совершил ошибку, не понял, что ты оказалась в том же положении, и только стоя в ту ночь в коридоре с вещами, осознал это. Но было поздно, в твоих глазах уже пылала ненависть. Я не желаю никому ничего отдавать. Ничего и никого, Мианель... Ты правильно сказала — все мое. А свое я берегу! Ты устала, бледная. Поднимайся в спальню и ложись отдыхать. Я приду позже...

— Куда придешь? — уточнила испуганно.

— В нашу спальню, жена. Куда же еще мне идти?

Улыбнувшись, он направился в сторону лестницы на второй этаж, но, остановившись, обернулся.

— Я буду работать в кабинете твоего отца, а не в библиотеке. Слишком уж там людно. Если пожелаешь поговорить — приходи. Но еще раз говорю — я никогда никому своего не отдам. А ты моя жена, и развода не будет!

— Еще как будет, — процедила я едва слышно. — Получим наследство, и свое я отниму. Подавишься моим поместьем, дракон! И титула тебе хватит.

Он ушел, а я осталась со злостью в сердце, не понимая, как вообще понимать его слова. Да зачем ему я? Что за глупая идея оставить наш брак? Его что, в склепе души наших бабушек покусали? Или вселился в него кто?

Выдохнув, растерла виски. В одном он был прав: я действительно сильно устала. Возможно, просто в силу этого плохо соображаю, и все не так плохо, как кажется.

Поднявшись, решила все же идти в спальню.

... Медленно поднимаясь по лестнице, все думала — а где он вообще намерен спать? В кресле? Или на полу?

Или на кровати рядом со мной... От этой мысли холодок вдоль спины прошелся.

Голова гудела от усталости, глаза слипались.

И вдруг — голоса. Приглушенные. Один явно мужской... Я замерла на третьей ступеньке сверху, пытаясь понять, кто это? Снизу или сверху? Но шепот оборвался, будто его и не было.

Кто мог остаться? Слуг уже отпустили, и они должны находиться в своем крыле. Все разошлись... Но я ведь слышала... Снизу? Может, кто-то из гостей? Глупость, но все же.

Я обернулась, перегнулась через перила, пытаясь разглядеть нижний этаж. Открыла рот, чтобы обозначить свое присутствие, и лишь выдохнула от резкой боли. Сильный толчок воздуха ударил в спину. Я буквально повисла на деревянной перекладине, с ужасом понимая, что падаю. Опора ушла из-под ног. Закричала.

Еще один мощный порыв воздуха. Я попыталась удержаться руками, но они скользили...

И вдруг меня поймали. Чужие руки обхватили за ноги. Рывок, и я вновь стояла, трясясь от страха.

— Леди! — на меня испуганно смотрел Фомир.

Он так и держал меня в тисках своих рук.

— Мианель, что произошло? — сверху появился и Джаред. — Мне показалось, я услышал твой крик. Почему ты в объятиях Фомира?

— Что произошло? — повторила я. — А это ты мне расскажи. Ты ведь стихийник? Ветер тебе дается лучше всего, разве не так? Теперь я понимаю, что значит «свое ты не отдашь». Доходчиво объяснил! Но только я не отступлюсь! Развод и раздел имущества!

До меня, наконец, дошло. Конечно, он ничего не отдаст, ни поместье, ни титул. И развод ему не нужен. Вдовцом быть куда интереснее. Прав был шериф, этот брак мне не сулил ничего хорошего.

Отодвинувшись от управляющего, я спешно направилась в свою спальню.

— Мианель? — попытался остановить меня Джаред, но я отшатнулась от него. — Фомир, да что здесь произошло? — его голос стал совсем злым.

— Леди чуть не упала с лестницы, господин! Я почувствовал ветер... Вышел из комнаты покойной и увидел, как она пытается удержаться. В последний момент успел.

— Что? Мианель! — прокричал он мне вслед. — Ты... ты что, правда, думаешь, что это я?

Ну да... С мертвой женой и разводиться не нужно. А была бы я ему действительно нужна, так хоть раз письмо за три года бы написал. Но нет же... Была неинтересна, и не думал, не гадал. А тут вдруг о браке вспомнил и любовью воспылал.

Буквально за одни похороны!

Глава 20

Нет, я ни разу не обернулась, пока шла до спальни. А в душе уже не просто прорастал, а вовсю цвел страх, выпуская все новые ростки и отравляя душу.

В голове лишь одна мысль — бежать? Да вот только что это изменит? Он настигнет и вернет. Сказал же, своё не теряет.

И как быть?

Взявшись за ручку двери, вдруг поняла, что это не моя комната. Это наша спальня, и уединения я в ней не найду. Он муж и в своём праве.

Да как так-то?

С силой толкнув, открыла дверь и вошла. Взгляд тут же метнулся на постель.

«Или будешь милой женой, или мёртвой» — ехидненько шепнул внутренний голос.

Меня словно зациклили на этой мысли, и я всё не могла её отпустить. Как будто тонко сыграно на струнах из страха. И стоило попытаться переключиться на что-то другое, как звучать они начинали громче.

Я прошлась до окна, зачем-то дёрнула раму. Она не поддалась. Остановившись, я сделала глубокий вдох.

— Леди, вам нехорошо? — подпрыгнув на месте от неожиданности, обернулась и уставилась на хмурого Фомира.

— Что? — мой голос дрогнул.

— Вам нехорошо, так ведь? — повторил он.

— Не знаю, нет. Просто...

— Зачем вы пытались открыть окно? В комнате и без того прохладно.

Я снова пожала плечами. Признаться, ответить не могла.

— Давайте я принесу вам вкусного горячего шоколада. И булочки. Вы какие любите? — он все спрашивал, а я старалась уловить нужную мысль.

— Кухарка ещё на кухне. С маком? Корицей? Пудрой? А может, с сушёным виноградом? Какие вам принести?

Я замерла, глядя на него. Да какие ещё булочки! О чём он вообще?

— Фомир, спасибо, но ничего не нужно. Я устала и просто хотела проветрить комнату, немного впустить свежего воздуха.

— И всё же, леди, чего вы желаете?

— Она желает, чтобы ты ушёл, — резко оборвал его Джаред, появившийся в дверях за его спиной. — И не являлся в нашу спальню без дозволения.

— О, прошу простить, — Фомир вёл себя очень странно. — Покойные леди никогда не возмущались. Но вы правы. А чего желаете вы, господин? Холодное мясо? Утиную грудку? Берта может собрать полноценный ужин.

— Еда? — Джаред нахмурился ещё больше. — Нет. Ничего не нужно. Ты свободен.

Фомир молча поклонился и исчез в коридоре. Я же стояла и, как дура, пыталась сообразить, а какие булочки люблю. Ну что за нелепица.

— Это наша спальня, Миа, и мне не нравится, что в ней находится посторонний мужчина...

— Повтори? — я подняла взгляд на мужа.

— Ложись и отдыхай, — он, кажется, понял, что я плохо соображаю. — Серьёзного разговора у нас с тобой сейчас всё равно не выйдет. А ругаться я не намерен, — его лицо мгновенно исказил гнев. — Неужели ты и правда решила, что я хочу тебе навредить? Миа? Как такая мысль могла прийти тебе в голову?

— Не навредить, Джаред, — я холодно улыбнулась. — Убить. Слишком высоко. Шею свернуть — легче лёгкого. Один несчастный случай, и ты уже единственный наследник всего. Условия завещания аннулируются — ведь я мертва, а значит, выполнить их не представляется возможным. Тебе очень выгодна моя смерть.

Джаред резко сжал кулаки, его голос прозвучал низко и горячо:

— Я никогда не стал бы тебе вредить. Запомни это, Миа! И не смей бросаться подобными обвинениями.

Но я ему не верила. С чего бы ему держаться за этот брак?

— А тебе разве не нужен развод, Джаред? Выбрать женщину по сердцу, у вас, драконов, ведь браки нерушимы. Мне напомнить, какой была наша первая брачная ночь? Ах... да... Её ведь не было, потому что нас обоих обманом загнали в храм. Разве это не так?

Он замер, его глаза — тёмные, почти чёрные в тусклом свете лампы — пристально изучали моё лицо. Потом он медленно покачал головой:

— Нет, Миа. Всё было несколько иначе. Но давай не сейчас. И тебе, и мне нужен отдых. И повторюсь, — он выдержал паузу, глядя мне в глаза, — несмотря на причины, которые привели нас к браку — ты меня полностью устраиваешь. Как жена. Другую я бы не пожелал.

И прежде чем я успела хоть что-нибудь ответить, он резко развернулся и вышел в коридор. Хлопнула дверь.

Вот так, стоя посреди комнаты, смотрела на свои дрожащие руки. Вроде и что-то сделать нужно было, но уже не помнила, что именно.

Чего я вообще к раме пошла, действительно, в комнате прохладно. И от булочки бы не отказалась. Живот голодом сводило. Зачем отказалась?

Где-то за окном завыл ветер.

Растерянно оглянувшись на кровать, заметила, что Марта приготовила мне ночную рубашку. Но переодеваться в неё было откровенно боязно. Ну, не могла я представить, как буду спать рядом с этим невыносимо грубым драконом в одном клочке ткани.

Умывшись, я всё же убрала сорочку, надев чистое домашнее платье.

Нет, мне было совершенно неудобно в нём, но, смущаясь, я ещё и в одеяло завернулась. Страх пережитого медленно отпускал. Я лежала, обнимая подушку, и по привычке смотрела в окно.

Джаред всё не приходил. Возможно, решил дождаться, чтобы я уснула. Или у него и правда так много работы. Я с тоской вспоминала своих учениц. Весёлые детские улыбки.

Когда я смогу вернуться к своей мечте? Да и смогу ли?

Будущее стремительно окутывал тяжёлый непроглядный туман.

И бежать нельзя — потеряю слишком много и ничего не добьюсь. Я жена и нахожусь во власти мужа. И остаться страшно.

Хоть плачь, только вот не в моих правилах было раскисать. Ничего, прорвусь. Джаред не умнее меня, обыграю.

На мгновение мне снова показалось, что из коридора доносятся голоса. Женский... И вроде мужской. Я привстала на локтях.

Прислушалась...

Тихо.

В ночное время слуги не поднимались на второй этаж. Может, и нужно было встать и проверить, но я испугалась. Продолжала сидеть на постели, напрягая слух. Но ничего не происходило.

Почудилось — выдохнула и легла, укутавшись в одеяло. Глаза медленно закрылись. Сон накрыл сознание, как чёрная волна. Последнее, о чём я думала — это какие булочки всё же люблю больше.

Глава 21

Солнечный свет мягко лился через шторы, не причиняя дискомфорта. Я повернулась на живот и обняла подушку. Тепло. Так хорошо. А главное, тихо.

И только эта мысль проникла в мое сознание сквозь мягкую дремоту, как послышался тихий скрип и шаги. Замерев, я разомкнула веки.

Рядом со мной подушка была пуста, но примята. Да и еще одно одеяло лежало.

То есть Джаред спал в этой кровати.

— Леди, птички уже отпелись! Скоро полдень, — я выдохнула и резко села, уставившись на женщину.

Кухарка Берта с подносом в руках.

— А, так вы уже не спите! Тогда еще раз доброе утро, леди, — ее голос звучал тепло, но в нём чувствовалась лёгкая усталость и незлая насмешка.

— Как спалось? Мы очень старались не шуметь. Но солнце скоро уж в зенит встанет, а пересып чреват головными болями, особенно с непривычки-то. А бабушка ваша всегда рассказывала, что пташка вы ранняя. Жаворонок.

Я фыркнула. Много ли леди Харнион о своей внучке знала. Между «вынуждена вставать на рассвете» и «любит вставать с первыми пташками» есть разница.

Но я смолчала. Лишь потянулась и села, свесив ноги с постели.

— Платье вам Марта приготовила, воды для умывания хозяин сам принес. Переодевайтесь и завтракать.

— Булочки? — оживилась я.

— Нет, запеканка с зеленым горошком, — раздалось в ответ.

Я приуныла, взглянула на себя и просто застыла сидящим изваянием.

Ночная сорочка!

Но в постель же я ложилась в платье! Как так?

Кто?

Ответ был только один. Джаред! Но как он так все провернул, что я и не проснулась?

Опоил? Глупость... Неужели настолько крепко спала?

И что он видел? Да все!

Уж лучше бы сама ночную рубашку надела, как стыдно теперь!

— А где... Марта? — я схватила платье и прижала к груди.

Берта вздохнула, ставя поднос на прикроватный столик.

— Опять свою непутевую дочь ловит. На ту и конюхов не хватит — девица легкая на любовь.

Я нахмурилась. Не понравились мне эти слова.

— Мне говорили, что она интересуется вашим сыном...

Лицо кухарки вдруг озарилось улыбкой, тёплой и горделивой.

— Каем? Да, не без того. Но там ничего и быть не может. Он на нее как на женщину и не глядит. Но не обижает. Ходит девчонка следом, и ладно, не гонять же ее мокрыми тряпками. Она и так... — кухарка покрутила пальцем у виска и махнула рукой. — Мальчик мой хоть и рос без отца — овдовела я рано, — но на ноги встал крепко. Свой небольшой бизнес имеет. Кай — торговец, бабушка ваша охотно с ним дела вела. — Она улыбнулась шире. — А Сьюми... ну, уж точно не пара ему.

С этими словами Берта выставила на стол тарелку с омлетом и чашку ароматного чая.

— Вы уж простите за прямоту. Не люблю я слова красивые искать да углы сглаживать. Как есть, так и говорю. Странная девчонка у Марты. Недалекая. Но трудолюбивая, если «штанов» рядом нет и красоваться не перед кем. Я ее и готовить понемногу учу. Получается. Ваш вот любимый омлет она делала. Леди Харнион много рассказывала о вас... В том числе и о том, что вы любите.

Ее улыбка была такой искренней, такой доброй, что я невольно прониклась к ней симпатией и не стала говорить, что с детства ненавижу горошек. Это отец его любил. И готовили только ради него, а остальные... ну, просто ели, чтобы не обижать.

Я же яичницу любила с помидорами. И можно бекона добавить.

Поднявшись, пошла приводить себя в порядок после сна.

В комнате было тепло, а за окном светило солнце и ни облачка на небе.

Возможно, этот день будет чуточку лучше предыдущего.

... После сытного, но не очень вкусного завтрака я решила пройтись по дому. Посмотреть, многое ли изменилось за те года, которые я отсутствовала. Мое длинное платье тихо шуршало при ходьбе. Я заглядывала во все комнаты, начиная с той, в которой жила еще девочкой. Все было как прежде. Куклы на полках — мои первые ученицы. Учебники по арифметике и счету.

И даже платьица. Вот только к чему их хранить? Я ведь знала, сколько сейчас найдется в нашем небольшом городке женщин, которые собирают монетку к монетке, чтобы купить своим дочерям ну хотя бы один подобный наряд.

Покачав головой, я мысленно сделала заметку обговорить с Мартой и унести все это в храм. А также проследить, чтобы платьица достались действительно нуждающимся.

И куклы...

Я улыбнулась.

После прошла по этажу, пропустив лишь одну дверь — в бывший кабинет отца. Уж очень не хотелось сталкиваться нос к носу с Джаредом.

Я все еще помнила тот толчок в спину. Кто бы это ни сделал, а он был сильным магом-стихийником. А в доме такой только один — мой супруг.

Я немного задержалась в библиотеке, проверяя состояние книг. За всем здесь тщательно следили. Ни пыли, ни паутины. Помещение проветривалось. Кроме того, заметила, что действительно некоторые томики стоят не на своих местах.

Сказки, легенды... сказания.

И гадать не нужно было, кто их читал.

Я снова вспомнила грубоватые слова Берты. Что значит, Сьюми немного того? Очень уж захотелось самой с ней поговорить. Возможно, я бы смогла ей помочь. Научить чему-нибудь. Объяснить правила этикета.

Эта мысль мне понравилась.

Пройдя в большую гостиную, остановилась. Здесь уже было убрано. Лишние столы разобрали и унесли. Оконные рамы распахнули. В воздухе витал приятный цветочный аромат.

Подойдя к окну, я заметила Сьюми. Надо же, стоило вспомнить, и вот она. Девушка бродила по саду, срывая то тут, то там ромашки, и сплетала их в немного лохматый венок. Ее смех, легкий и звонкий, долетал даже до меня. На крыльце, скрестив руки на груди, стоял молодой управляющий — Фомир. Его темные глаза внимательно следили за Сьюми, а в уголках губ играла едва уловимая улыбка.

Он что-то негромко сказал ей, она пожала худыми плечиками, а после подбежала к нему и надела на голову собственно сам венок. Оценив свою шутку и растерянный вид строгого мужчины, залилась смехом.

Управляющий поднял руку, но вместо того чтобы скинуть столь нелепый головной убор, лишь поправил его. Сьюми захлопала в ладоши и побежала вглубь сада.

Глава 22

В этот момент во дворе появился Джаред. А я думала, что он в кабинете. Но нет. Высокий, статный, он вёл под уздцы вороного жеребца. Воспользовавшись тем, что о моём присутствии у окна никто не знает, я разглядывала ненавистного мужа. Всё же он красив, правда, держался высокомерно: поджатые губы, грубоватые резкие движения.

Что-то мне подсказывало, что он не просто обозы торговцев сопровождает, а служит гарантом того, что их не тронут разбойники. Я, живя на постоялом дворе, слышала о таких, как он: гильдии наёмников, и чем сильнее их глава, тем дороже оказываемые услуги.

А Джаред — дракон.

Сильнее никого и не представишь.

Я слегка скривилась. Он даже здесь темнил, ничего правдивого о себе не говоря. За кого же бабушка принудила меня выйти замуж? Может, он вообще разбойник с большой дороги? Да кто разберёт, что у него за бизнес на самом деле.

Что-то негромко сказав Фомиру, Джаред плавно вскочил в седло и рысью направился к воротам.

Я очень надеялась, что он отправился в город на весь день, но веры в это было мало.

Мне же хотелось уединения, расслабиться и наконец собраться с мыслями. На меня волнами накатывали эмоции: то страх, то скорбь, то злость, то обида. Я не могла разобраться в собственной душе, и это терзало.

... Спустившись на первый этаж, направилась на улицу. Прогулка по лесу к озеру, где плещется вода и ветерок шелестит в камыше, — вот чего мне сейчас так не хватало: успокоиться и прийти в себя.

Открыв тяжёлую дверь, пошла в сторону конюшни, но громкие шаги за спиной вынудили резко обернуться. За мной спешил Фомир.

— Леди, — он почтительно склонился, — позвольте узнать, куда же вы держите путь?

— Вы меня преследуете? — я приподняла бровь.

— Да как можно! Но я должен всё знать.

Он улыбнулся так подкупающе, что я растерялась.

— Ну, тогда я велю седлать мне лошадь для прогулки.

Он нахмурился.

— Господин Шорнель только отбыл. Полагаю, ему не понравится, что его супруга разъезжает по округе совершенно одна.

— Фомир, я собираюсь прокатиться в своём собственном поместье.

Он тяжело вздохнул, явно подбирая слова.

— Позвольте кому-нибудь сопроводить вас. Я могу составить компанию или ещё кто-то из слуг. Вы же наверняка отъедете от дома, направитесь в ближайший лес или к озеру. И...

— И что? — я мягко перебила его. — Или вы верите, что там, на берегу, водятся русалки? Или вы что-то знаете?

Спросила и замерла, ожидая ответ. Единственный, кому моя смерть выгодна, убрался отсюда на вороном коне. Когда же мне ещё гулять, как не сейчас? Не сидеть же, запершись в комнате. Так и с ума сойти недолго. Да и никто не знает о моих планах, и маршрут я не озвучила. Так что чего опасаться?

Но, кажется, управляющий думал иначе. Хотя его ответ я услышать не успела — из-за конюшни вышла кухарка Берта и направилась к нам. Подоткнув передник, она сложила руки на груди и даже скрывать не стала, что слышала весь наш разговор.

— Господин Фомир, оставили бы вы молодую хозяйку в покое и не ходили за ней тенью, — раздалось на весь двор. — Видят боги, это уже неприлично. Как бы вам на гнев её молодого супруга не нарваться. И вообще, вы лучше выясните, чего молодые господа на ужин желают. Это всё же ближе к вашим обязанностям, чем диктовать леди, куда и с кем ей ездить! — она чисто по-женски усмехнулась и бросила на управляющего взгляд, полный осуждения. — И права леди: озеро — не волчья пасть, не покусает, ничего там страшного нет.

Фомир нахмурился, но, встретив мой спокойный взгляд, смутился и отступил. Не сказав больше ни слова, он развернулся и направился в сторону дома.

Берта тут же смягчилась и, подойдя ближе, заговорила уже совсем другим тоном:

— А вы, леди, не обращайте внимания. Этот управляющий у нас... — она понизила голос, — всё за Сьюми таскается. Далась ему эта девчонка! Её, можно сказать, только пастухи по кустам и не таскали, а он всё глядит, будто невидаль какую увидел. А теперь, кажется, ещё и на вас глаз положил. Ох, не поощряйте, нехорошо это...

— Да что вы тоже скажете, — я поджала губы.

— И скажу, а чего молчать. Гвидо, лошадку хозяйке седлай, развеяться она желает, — прокричала Берта конюху и, снова взглянув на меня, добавила: — Пойдёмте-ка на кухню, я вам корзинку соберу — негоже на природу без бутербродов ехать.

... Кухня встретила нас теплом и ароматом свежеиспечённого хлеба. Берта ловко уложила в плетёную корзинку тёплые булочки, нарезанную копчёную оленину, горсть сушёных яблок и маленький глиняный кувшин с медовым напитком.

— Вот, теперь можно и в путь, — удовлетворённо кивнула она, протягивая корзинку. — Да смотрите, к закату возвращайтесь, а то господин Джаред беспокоиться начнёт. Он уж больно суров, непривычная я к такому. Мой Кай, хоть и мужик с твёрдой рукой, а с женщинами с лаской привык, никогда грубого слова не скажет. Ну, поезжайте, вам нужно в чувства прийти, с мыслями собраться.

Я поблагодарила её и вышла во двор, где уже ждала Инеюра — моя любимая кобыла, серебристо-серая, с шикарной гривой. Она была уже немолода, но это даже лучше, я никогда не была превосходной наездницей...

***

Инеюра неслась легко и плавно, словно скользила по воздуху, а не по земле. Лес расступался перед нами, пропуская на широкую тропинку, ведущую к озеру. Солнце стояло высоко над вершинами деревьев. Могучие стволы отбрасывали короткие тени, и в воздухе витал сладковатый запах хвои и влажного мха.

Я не натягивала поводья, выбирая место для отдыха. Узкий песчаный бережок манил. Инеюра, словно понимая моё желание, аккуратно свернула к небольшой пологой поляне у самой воды.

Озеро лежало передо мной, как отполированное зеркало, в котором отражались лёгкие воздушные облака и тёмная зелень прибрежных елей. Как же давно я вот так не гуляла, даже вспомнить страшно.

Спешившись, с тихим смехом сбросила сандалии и ступила босыми ногами на мягкий, чуть влажный песок. Вода у берега была прозрачной, и сквозь неё виднелись мелкие камешки, отшлифованные годами.

Глава 23

Ветер ласково шевелил мои волосы, играл с прядками, закидывая их мне в лицо. Это ничуть не раздражало. Я нежилась под лучами солнца.

Где-то в кустах трещала камышовка, будто рассказывала мне какую-то интересную историю. Откинувшись на локти, я закрыла глаза и просто слушала: шелест листьев, плеск рыбы, далекий крик ястреба в небе.

Казалось, даже в детстве я не могла вот так сюда прийти с нянечкой и весь день провести в безделье. О, бабушка прислала бы за нами отряд слуг уже через полчаса. Вернула бы в класс за учебники.

Она все заставляла развивать свой дар — в семье растет целитель, будущее светило медицины. Карьера, слава, место в одном ряду с мужчинами, которых я должна была догнать и перегнать.

А хочу ли я — дело десятое.

Поморщившись, я взглянула на небо. Нет, я знаю, что она желала мне лучшего, но, как всегда, в своем понимании. Я же грезила своим классом и детским смехом. Веселый счет и грамматика, песенки и догонялки на школьном дворе.

И все это у меня может быть, правда, есть помеха...

Муж... которому, кажется, я очень мешаю. Не поверю, что спустя три года он вдруг увидел меня и воспылал любовью. С чего вдруг? Мы не то что просто не ладили, а не замечали друг друга.

Да и вчера я точно ощутила толчок ветра в спину. Это была магия. Слуги в доме магией не владеют, если только управляющий, от него чувствуется шлейф, но слабый.

Он бы не смог. Да что гадать — Джаред единственный в доме стихийник.

Видимо, полагал, что я расшибусь. А дальше никто и расследовать не будет — несчастный случай. Устала леди за день, горе такое — бабушку похоронила. Плохо стало, когда по лестнице поднималась — упала в обморок да так неловко, что аж шею свернула.

Бывает...

А Джаред отстоял бы еще один поминальный ужин и зажил счастливо!

От злости я выдохнула. Мерзавец.

Повернувшись, прилегла набок. Нет, ну как можно быть таким ничтожеством? А ведь он еще в храме во время церемонии мог сказать нет, и вообще бы брака этого не было.

Но нет же... Ящерица продуманная.

...А в небе медленно плыли облака...

В какой-то момент я задремала...

Разомкнув веки, уставилась на пурпурные тучки, наползающие на горизонт. Солнце начало садиться, окрашивая воду в золото. Лениво потянувшись, я села.

Пора было возвращаться домой, а так не хотелось.

Подобравшись к краю пледа, зачерпнула воды в ладонь и умылась. Холодные капли скатились по лицу, возвращая бодрость.

Рядом лениво паслась моя лошадка. Она щипала травку и, кажется, совершенно ни о чем не беспокоилась.

Собрав плед и корзину, я приладила их к седлу и вскочила на Инеюру. Бросив последний взгляд на темнеющую воду, повернула лошадь домой. Она фыркнула и послушно пошла в сторону широкой ленты хвойного леса.

...Тропа, ведущая обратно в поместье, уже тонула в сумерках. Ветер шевелил верхушки деревьев, а вдали мерцали первые огоньки усадьбы. Я не спешила, позволяя Инеюре идти мягкой рысью, наслаждаясь последними мгновениями тишины и одиночества.

Но мой покой был нагло нарушен резким топотом копыт.

Из-за поворота, вырвавшись из мягкого вечернего полумрака, появился всадник на вороном жеребце. Он быстро промчался мимо, но вдруг резко натянул поводья, придерживая коня.

Джаред.

Он развернулся и взбешенно уставился на меня:

— Мианель! — его голос прозвучал резко. — Что ты здесь делаешь и в такое время? Одна! Почему ты уехала и не предупредила с вечера о предстоящей прогулке?

Я даже как-то опешила от такого выговора, но, быстро придя в себя, возмущенно фыркнула и сделала вид, что вообще его не знаю. Просто продолжила путь, слегка пришпорив Инеюру.

Но мой маневр не прошел. Преисполненный гневом Джаред тут же пристроился рядом:

— Тебе не кажется это глупым, Миа? Поговори со мной. Ты чем думала, разъезжая здесь в гордом одиночестве?

— А чего мне бояться в родном поместье, особенно когда единственный, кому выгодна моя смерть, отсутствуeт? — я мило улыбнулась. — Ты вроде мой муж, а не тюремщик. Или я теперь должна днями и ночами сидеть в комнате взаперти?

Джаред бросил взгляд на корзинку, привязанную к седлу.

— Если ты хотела на пикник, почему не сказала? — он стиснул зубы, и в его голосе прорвалось что-то обиженное. — Я бы поехал с тобой.

— Ах, вот как? — я рассмеялась, вот только весело мне совершенно не было. — Чтобы ты мог магическим толчком в спину откинуть меня в озеро? Ты поэтому злишься — такой шанс упустил?

Джаред замер, будто слова ударили его.

— Перестань, Мианель. Ты не можешь говорить это всерьез!

— Могу и говорю, — я игриво покачала головой, — ведь ты же наверняка знаешь, что я плавать не умею. Тонула в детстве. Бабушка тебе рассказывала, да? Или сам видел. Здесь такой переполох тогда был...

Он смотрел на меня, словно не понимая, шучу я или говорю всерьез.

— Ты... ты и правда думаешь, что я... Мианель! Ты мне живая нужна, и я никогда даже руку на тебя не подниму. Словом не оскорблю. О чем ты, девочка! Опомнись!

— Никому, кроме тебя, Джаред, смерть моя не нужна. Ты попробовал скинуть меня, и не вышло. Так что же тебе теперь говорить, конечно, отнекиваться и делать невинные глаза. Не признаваться же. И через сколько ты снова повторишь попытку? Сколько дашь мне еще пожить?

Джаред резко дернул поводья, и его жеребец вздыбился:

— Хватит, Миа. Хотел бы убить, не скакали бы мы сейчас домой. Поверь, убивать я умею... Красиво и без следов.

Он резко бросился вперед и внезапно прижал ладонь к моей шее — не давя, просто касаясь, но так, что я не могла отвернуться.

— Я никогда, — его голос стал тише, — никогда не причиню тебе вреда. Даже если ты будешь вот так вот... издеваться.

Я хотела ответить колкостью, но что-то в его взгляде заставило замолчать.

Между нами повисла тишина, тяжелая и неудобная.

Наконец, Джаред меня отпустил и отъехал, дав Инеюре дорогу.

Глава 24

Последние лучи солнца погасли, когда мы подъехали к крыльцу. Яркий свет от уличных фонарей, подпитанных магическим пламенем, заливал каменные ступени, а в воздухе витал аромат хвои и свежескошенной травы.

На крыльце стояла Марта. Ее взгляд беспокойно скользил между Джаредом и мной.

— Леди! Вы вернулись. Уж сколько ждем вас, ведь не предупредили, насколько длительной прогулка будет. Извелись все. А ведь вечер уже, — натолкнувшись на тяжелый взгляд Джареда, она как-то поумерила эмоции. — Прикажете ужин подавать, господин?

— Прикажу в следующий раз, как леди ускачет, посылать за ней кого-нибудь из слуг, а не ждать до позднего вечера на крыльце.

— Господин Фомир несколько раз порывался, но мы не знали, как вы отнесетесь к такому самоуправству, — пробормотала она смущенно.

— Хорошо отнесусь. Впредь знайте, я не одобряю прогулки леди Мианель в полном одиночестве.

— Может, я сама решу... — возмутилась я.

— Не может! — грубовато оборвал он.

Резко спрыгнув с коня, Джаред направился ко мне. Не успела даже сообразить, что к чему, как его ладони сомкнулись на моей талии. Он легко снял меня с седла и, прижав к себе, опустил на землю. Я буквально проехалась по его торсу, густо краснея.

— Тебе не можно кататься на лошади одной, Миа. Не можно уезжать, не предупредив меня, не можно не сообщать, где ты и когда будешь. Ясно, жена?

— А что же мне тогда можно? — фыркнула я на него, не желая подчиняться.

— Можно слушаться меня.

— Исключено... — покачала головой я.

— Тогда ну хотя бы не отъезжай далеко от дома. Что тебе далось это озеро? Берег даже с дороги не просматривается!

— Там не было тебя, потому вполне безопасно...

Он склонился ниже, буквально нависая, и шепнул мне на ушко:

— А если бы не я, Мианель, на секунду представь, что это был не твой ненавистный муж, а, значит, есть кто-то другой, кто только и ждет, чтобы ты совершила глупость. М?

Я смутилась и решила завершить этот разговор, тем более что Марта стояла и явно слышала каждое наше слово.

— Этим ты мне и нравишься, Мианель, дурочкой ты никогда не была. Эмоциональная — это да, но неглупая. Просто исходи из того, что враги здесь все, и веди себя соответственно. — Он улыбнулся и отошел на шаг: — Марта, подавайте ужин и никогда не стойте столбом, когда я разговариваю с женой. Мне свидетели бесед не нужны, — коротко бросил служанке, даже не глядя на нее.

Зол... Он все еще пребывал в отвратительном настроении и даже не скрывал этого.

Конюх поспешил забрать лошадей. Я направилась было к двери, но была мгновенно поймана за запястье. Джаред крепко сжал мою руку и повел за собой.

Я опешила настолько, что даже не сопротивлялась. Вообще, не помнила, прикасался ли он ко мне вообще до этого вечера.

Нет... Во всяком случае, не так открыто и своевольно.

— Джаред, в чем дело? — я все же попыталась высвободить руку, когда мы подошли к лестнице. — Куда мы?

Он не ответил, лишь сильнее стиснул пальцы и продолжил идти. Уставившись на его широкую спину, я продолжала передвигать ногами. Не понимая, можно уже паниковать или еще рано.

И что это вообще с ним?

— Джаред! — я предприняла еще одну попытку высвободиться, когда мы уже шли по коридору. — Да в чем дело?

Молчал. Ни звука. Только, кажется, шаг прибавил. Теперь я едва поспевала за ним. Еще немного, и сорвалась бы на бег.

Наконец, он остановился. Дверь распахнулась с глухим стуком, он втянул меня в нашу комнату. Обернулся и захлопнул ее.

Мы остались одни в спальне.

— Джаред, — в моем голосе прорезалось волнение.

— Да, Миа? — он приподнял бровь. Улыбнулся. — Разве муж не может взять жену за руку?

Я открыла рот и не знала, что ответить. Он смотрел на меня в упор, и в его глазах горело что-то такое, отчего в груди жарко становилось.

— Наш брак фиктивный... — начала было я, но осеклась.

В его глазах полыхнуло пламя.

— Я твое разрешение на развод испепелил! И я никогда не признаю наш союз фиктивным. У тебя было время доучиться, у меня — встать на ноги. Считаю ли я брак ошибкой? Нет. Просто бабушки поспешили... Но не тогда, значит, сейчас, но ты стала бы моей женой.

— Так хотелось получить оба поместья и титул? — выдохнула я. — Или еще что-то?

— Еще что-то, Мианель. Но об этом мы будем говорить, когда ты успокоишься и примешь тот факт, что мы женаты. А пока...

Он не договорил... Ухмыльнулся. Шагнул вперед, и прежде чем я успела отпрянуть, его ладони обхватили мое лицо. Он склонился, едва не касаясь моих губ своими. Я замерла.

Его взгляд поймал мой.

— Ты моя жена, Миа, — я ощущала его дыхание на своих губах. — Моя... И я от тебя отказываться не намерен. Не смей больше покидать поместье одна. Ты ведь меня услышала?

Нет, я слышала сейчас только, как сердце бешено бьется в ушах, и более ничего...

Сглотнула. Его большие пальцы ласкали мои скулы.

— Ты очень красивая, — в его голосе появилась хрипотца. — Невинность в глазах. Нежная кожа. А губы, — произнеся это, он легонько коснулся моего рта, потерся. — Губы сладкие и такие пленительные.

Я пошатнулась. Вдоль позвоночника пробежали ледяные мурашки, а в животе вспорхнули предательские бабочки, чтоб им всем там передохнуть. Я пыталась взять себя в руки и вдруг поняла странную вещь: я не отталкивала его. И в мыслях не было влепить пощечину или накричать. Нет, я подчинилась его ласке.

И, что скрывать, мне она внезапно понравилась.

И вот это испугало по-настоящему. Дернувшись, я все же смогла отступить от него на шаг.

В горле внезапно пересохло. Руки тряслись от пережитых эмоций.

— Не смей, — промямлила как-то уж жалко.

— Не сметь? — переспросил он. — Миа, я сегодня спал в одной постели с тобой. Что уж такая малость, как поцелуй. Милая, развод ты не получишь. Ни по завещанию, ни без него. Я тебя не отпущу. Ты жила в иллюзии свободы только потому, что я считал брак ранним. Ранним, Миа, но не ошибочным. Тебе не убежать от меня. Привыкай.

Глава 25

Джаред тем временем открыл гардеробный шкаф и вытащил чистую одежду. Его движения казались слишком уж спокойными, будто ничего сейчас между нами не произошло.

Этот дракон разве что не насвистывал себе под нос.

— Ты... — выдохнула я, пытаясь собраться с мыслями.

И вроде так хотелось закричать на него, но... слова не шли.

Джаред бросил на меня еще один смешливый взгляд и скрылся за дверью в умывальню. Вот так просто.

Захлопнув рот, я выдохнула.

Да что со мной! Это же ненавистный мальчишка из соседнего поместья, гадкий внук бабушкиной подруги. Тот самый, который — само совершенство!

Муж, которого мне навязали. Дурак, что не смог сказать «нет» в храме!

Это же... Джаред.

Вот только когда он успел стать таким... Таким... искусителем?..

Как-то разом поплохело. Я взглянула на постель.

Нет, ну нахал!

Заявить, что мы вместе спали.

«Но... спали ведь», — шепнул ехидненько внутренний голос, но я сделала вид, что ничего не услышала.

Возмущенно выпустив воздух через нос, покосилась на кресла. Понятно, что сам Джаред убраться вон из постели не пожелает, значит, я должна придумать, где спать мне. В гордом и неприступном одиночестве! В завещании написано — жить в одной спальне, но не лежать на одной кровати.

Так что ничего не будет нарушено.

Эта мысль воодушевила. Не обращая внимания на слишком уж громкие громыхания тазами и звуки льющейся воды, я принялась сдвигать между собой кресла, примерно прикидывая свой рост и длину их сидений.

По моим примерным подсчетам, посередине не хватало немного пространства. Можно было туда поставить табуреточки и накидать одеял. Ну, или спать полулежа.

Вторая идея понравилась больше.

Я метнулась к шкафу и достала все необходимое. Принялась застилать, прикидывать, как оно удобнее будет.

— Даже спросить страшно, что это за странная конструкция, — раздалось неожиданно за моей спиной.

Вздрогнув, я обернулась. Джаред стоял в дверях без рубашки, в одних штанах. Продавив вязкий ком в горле, я просто умоляла себя не глазеть на полуобнаженного дракона, не подмечать чешуйки на его плечах и груди. И...

О нет! Уж лучше неприлично пялиться на чешую, чем на тонкую дорожку волосков, идущую от его пупка и ниже, уходящую за пояс штанов...

Во второй раз за этот вечер я слезно махала платочком на прощание мыслям в своей голове.

— Миа, и все же отомри и скажи, что это за шалаш ты тут городишь? Учти, я там точно спать не буду.

— Я буду, — выдала, хлопая ресничками. — Почему ты не одет?

— Потому что я в своей спальне, наедине со своей женой. И нет, Миа, ты точно там спать не станешь.

— Почему? По мне так удобно и... И вообще, я сама решу, что мне делать.

— Ну, нет... — Он подошел к креслам и потыкал рукой в постеленные одеяла. — Ты, конечно, можешь попытаться здесь уснуть. Может, даже и выйдет, но подскажи, прелесть моя несговорчивая, а что мне помешает тебя потом, спящую, в постель перенести? Всю такую нежную, поддатливую, мурлычащую во сне.

Он тихо засмеялся. Я же мысленно стаскивала солому к кострищу, на котором собиралась изжарить этого наглого ящера.

— Ты не слышишь «нет», Джаред?

— Да, — он кивнул. — Не слышу. Потому как рановато ты мне отказываешь. Может, хотя бы познакомимся по-настоящему? Ладно, в детстве нос воротила. Леди! А я всего лишь внук зажиточного торговца, но сейчас...

— Не наговаривай, — в моем голосе прорезался гнев. — Я никогда и ни от кого нос не воротила. Но ты старше, и мы никогда не были в одной компании. С чего ради нам вообще было дружить?

Уголки его губ приподнялись. Схватив одеяла, он скинул их на пол и принялся раздвигать кресла, ставя их на место.

— Нет! Я не хочу с тобой спать, Джаред!

— А я хочу! — Он вскинул голову и поймал мой взгляд. — Очень хочу. Даже не представляешь насколько. И я ждал все эти годы. Терпеливо и не навязываясь. Но ты мне жена, Миа, и спать ты будешь со мной. Не обсуждается.

Всплеснув руками, я поняла, что возразить особо нечем. С одной стороны — условия завещания, а с другой — этот невыносимый дракон.

Уехать и потерять все... Вроде, и такой соблазн, но... Всего год, и я смогу получить наследство. Снова подать на развод. Да что бы он ни говорил, а, проявив настойчивость, я получу свободу. И тогда у меня будет и земля, и средства, чтобы открыть свою школу.

Всего какой-то год...

— Я вижу, о чем ты думаешь, Миа, — Джаред тихо рассмеялся. — Но, девочка, я всегда получаю свое. А ты... Ты всегда была моей, просто не знала об этом.

— Ты что, проснулся сегодня ночью со мною рядом и вдруг решил, что наш брак — великое для тебя благо? Или что? Что изменилось?

— Ну, положим, я сегодня почти не спал. На тебя спящую любовался. Нет, ну сначала, конечно, переодел, не дело это, когда женщина в платье да на кровати. А вот потом, когда платье снял, тогда да, любовался. Долго...

— Да... Да чтоб тебя, Джаред Шорнель, понос разобрал! — в сердцах выдала я.

Он замер и вдруг расхохотался.

Сообразив, чего ему пожелала, залилась краской стыда.

— Ай-ай-ай, Мианель Шорнель! А еще учительница. Ну, как не стыдно, леди, такие проклятия на голову мужа насылать!

— Да чтоб тебя разорвало! — вскричала на эмоциях, затем подлетела к шкафу, схватила чистую одежду и рванула в умывальню. После прогулки мне нужно было ополоснуться. Дверь за мной закрылась, и я поспешила задвинуть щеколду.

Выдохнув, прижала ладони к щекам.

Ненавижу. Как же я эту ящерицу ненавижу! Вот зачем было мне рассказывать, как он меня переодевал?

Да как он вообще посмел!

Да, муж, но лезть в постель к жене! Подумать только, наглость!

Я запнулась об эту мысль, почувствовав в ней какую-то нелогическую неправильность.

Но и да ладно.

Проверив подозрительным взглядом задвижку на двери, принялась спешно раздеваться.

...Вода в тазу была прохладной, но не могла остудить жар на щеках.

Глава 26

Я долго ворочалась в постели, прислушиваясь к шагам в коридоре. Джаред после ужина ушел работать в кабинет, и я была ему очень за это благодарна. Не понимаю просто, как бы я смогла переодеться в ночную сорочку и лечь с ним в постель.

Меня дрожь пробивала от одной этой мысли.

Я попала в западню, выход из которой был слишком уж дорогостоящим.

Гордо покинуть поместье и остаться с дырой в кармане — глупо. И Джаред прекрасно это понимал.

Казалось, он обратил условия завещания в выгодную для себя сторону.

Чешуйчатый мерзавец. Мне не нравилась его игра в любовь.

Совсем не нравилась.

Веки тяжелели, но я все еще была настороже. Ворочалась с боку на бок, мысли лезли в голову. В какой-то момент вязкая дремота одолела настолько, что я утонула в ней...

... Теплые руки обняли и придвинули к чему-то большому и горячему. Я тихо простонала, недовольная тем, что потревожили.

— Спи, моя Миа, — шепнули рядом. — Тебе нужен отдых.

Я хотела возразить, но сон не выпускал.

Меня обняли крепче. Легкий поцелуй в волосы, и стало так хорошо и спокойно. Я расслабленно повернула голову и уткнулась в это большое и теплое.

— Моя нежная девочка, — послышалось рядом. — Моя драгоценная малышка...

Мне понравились эти слова. Улыбнувшись, я прижалась теснее к тому, кто так сладко обнимал.

Сон окончательно накрыл темной пеленой, унося в беспамятство.

... — Леди, вы снова проспали до обеда! — раздалось недовольное. Послышался звук раздвигающихся плотных занавесок. — Нет, господин определенно не прав, не позволяя вас будить. Ну должен же быть режим дня. Это же с ума сойти, столько спать!

— Берта, прекрати бубнить, — проворчала я, обнимая подушку. — Дай хоть раз выспаться.

— Полдень, — проворчали надо мной. — Я уже и не знаю, что мне нести: завтрак или все же обед.

— Еду неси... — я все же открыла глаза. В комнате пахло чем-то знакомым. — Запеканка, да?

— Да, полезная. С сыром.

— Терпеть её не могу. И горошек тоже!

— Как не можете! Покойная леди Харнион говорила...

— Бабушка понятия не имела, что я люблю. Она сама решала, что мне нравится, а что нет. Поэтому спрашивайте у меня, что готовить. На завтрак — хрустящий хлеб, сыр и холодное мясо, омлет с томатами и зеленью. Жареный картофель, сырники, оладьи, да те же блинчики... Но только не запеканки. И никакого зеленого горошка.

— Угу, — её голос сделался недовольным. — Что же вы не сказали, леди Мианель. О своих предпочтениях говорите сразу. И все равно пора вставать. Вашу запеканку я отнесу Каю, мой мальчик с утра на кухне. Приехал, наконец, меня навестить. А вам я быстро сделаю глазунью.

— Буду благодарна, — я села и потянулась. — А Джаред... Он завтракал?

— Да, леди. Проснулся на рассвете. Быстро поел прямо на кухне, а после, обернувшись в огромного черного дракона, полетел в сторону Ланторна. Приказал вас не тревожить, ну и ждать его к обеду. Уж столько лет живу, а уже и забыла, как дракон в обороте-то выглядит. Даже сердце замерло. Вроде и вот он стоит передо мной, ну, человек человеком, мгновение, вспышка и... Ящер! Да страшный такой. Морда вся в шипах, дым из носа валит, глаза огнем полыхают. А как крыльями взмахнул, так уже всё... Думала, в кусты меня ветром и снесет. Страшный он... Нет, маги всё же раса куда более благополучная. И дар при нас, и зверья никакого в душе не держим. А ну поживи с таким! Как разозлится — вспышка — и всё. Прижало тебя этой тушей к стене. Лопатками потом отдирать как отбивную будут...

— Берта, — остановила я поток слов кухарки. — Глазунья. И тебя там сын ждет. Скучает.

— Ах да, — спохватилась она. — Бегу.

Она действительно взяла поднос и направилась к двери, которая распахнулась, и на пороге появилась Марта. Не спальня, а какой-то проходной двор.

— Леди, никакой глазуньи, — скомандовала служанка. — Господин возвращается, в окно посмотрите. Сразу будем обедать...

Я не удержалась и, поднявшись, подошла к открытой оконной раме. О да...

По небу летел огромный ящер, как только эту тушу воздух держал? Магия, не иначе. Размах крыльев такой, что любая птица от зависти удавится.

Парит, огонь выпускает. Наверное, не в духе.

Или воробей какой в глаз попал, или в рот ворона залетела — не иначе.

— Да как же обед без завтрака? — возмущалась за спиной Берта.

— Да какой завтрак, когда солнце высоко в небе.

— Просто леди много спит.

— Просто леди жизнь побила! Худенькая какая... Только и отсыпаться. Правильно господин не велит её тревожить. Организм должен восстановиться.

— И все же нужен завтрак.

— Платье, — недовольно цокнула я и взглянула на свою ночную рубашку. — Мне определенно нужно платье. И еще таз с водой. А вот после — еда. И можете то, что будет лежать в моей тарелке, хоть ужином назвать.

Еще немного полюбовавшись мужем в облике злющего дракона, я пошла в умывальню.

Служанки продолжали о чем-то спорить, но я их особо не слушала. Что мне наконец-то выдалось хоть немного выспаться, конечно, замечательно. Но не стоило привыкать к хорошему. Год пролетит быстро, и нужно будет возвращаться к своей привычной жизни. Той, где у меня были утренние уроки с девочками. Когда нужно было, выбежав из одного дома, вскочить на подножку проезжающей рядом почтовой кареты и, улыбаясь вознице, чтобы не согнал, доехать до другой ученицы, не потратив при этом ни монетки.

Я улыбнулась. Как же я скучала по всему этому. По звонкому детскому смеху.

Я вышла в комнату и вернулась к окну.

Во дворе послышался шум. Дракон приземлился около крыльца. Сияние, и все стихло.

— Так я на кухню. Обед так обед, — затараторила Берта. — А ты, Марта, платье готовь. Да красивее выбери. Траур, конечно, но он и синий цвет позволяет. Нечего леди только в коричневое да черное рядить. Господин Джаред и так с утра не в духе, а судя по его прибытию, так и вовсе лютует.