Развод под ключ

Глава 1. Аналог

Бетонная пыль въедалась в кожу, оседала на волосах и скрипела на зубах, сколько бы воды я ни пила. Я потерла переносицу, наверняка оставляя на лбу серую полосу, и снова развернула чертеж на шатком столике прораба.

— Петрович, я не приму эту плитку.

Грузный мужчина в спецовке перестал жевать спичку и тяжело вздохнул, всем видом показывая, какую вселенскую скорбь вызывает у него общение с женщинами на объекте.

— Яна Владимировна, ну чего вы начинаете? Поставщик подвел. Максим Юрьевич лично сказал брать аналог, сроки горят синим пламенем. Сдача через две недели. Какая разница, блестит она или нет? Народ сейчас непривередливый, им бы ключи получить побыстрее и все.

— Мне есть разница. И жильцам будет, — я постучала пальцем по глянцевому образцу, на котором уже виднелся жирный отпечаток чьего-то пальца. — Мы утверждали матовый керамогранит. А это – каток. Это входная группа, Петрович. Люди с улицы пойдут, снег, грязь. Через месяц это превратится в исцарапанное позорище. Снимайте.

Я вышла из душной бытовки на воздух, плотнее запахивая пальто. Октябрьский ветер пронизывал насквозь, забирался под кашемировый свитер. Вокруг шумела стройка ЖК «Северный» – моего проекта, который я вынашивала полтора года и который сейчас, на финише, медленно, но верно превращался в обычный «эконом» усилиями моего мужа.

Я устала. Не той приятной усталостью, когда видишь результат и гордишься собой, а вязкой, тягучей тяжестью. Хотелось просто сесть на кучу песка, закрыть глаза и выключить звук. Чтобы не слышать визга болгарки и мата рабочих.

К воротам, поднимая веер грязных брызг, подкатил черный внедорожник Максима. Я невольно выпрямилась, поправила каску, провела ладонью по пальто. Привычка «держать лицо» перед мужем выработалась за десять лет брака намертво.

Раньше я встречала его с радостью, сердце подскакивало. Теперь в солнечном сплетении появлялся только легкий спазм напряжения.

В каком он настроении? Не забыла ли я что-то сделать?

Максим вышел из машины, не глядя под ноги. В дорогих ботинках – прямо в жирную грязь. Он был раздражен, это читалось по резким, рубленым движениям. Следом с пассажирского сиденья выпорхнула девушка.

Я нахмурилась. Я знала всех сотрудников офиса, от бухгалтерии до клининга. Этой я не видела ни разу.

Молодая. До неприличия молодая — двадцать два, от силы двадцать три. В кислотно-ярком пуховике, едва прикрывающем поясницу, и без шапки. Волосы рассыпаны по плечам – красиво, но глупо на объекте, где пыль стоит столбом.

— Привет, — Максим кивнул мне, проигнорировав дежурный поцелуй в щеку. Он даже не посмотрел мне в глаза — его взгляд скользнул по моей каске, по пальто и ушел куда-то в сторону котлована. — Чего мерзнешь? Петрович звонил, ныл. Говорит, ты работу стопоришь.

— Я не стопорю, Максим. Я пытаюсь спасти холл. Они закупили дешевый глянец вместо мата. Это травмоопасно.

— Зато он на складе был, — отрезал муж. — Яна, выключай эстета. У нас кассовый разрыв маячит, если до первого числа акт не подпишем. Люди заедут, коврики постелят, и плевать им на твой гранит.

— Это репутация, Макс... — начала я привычную мантру, от которой у самой уже сводило скулы.

— Это бизнес! — рявкнул он.

Двое рабочих, тащивших арматуру, испуганно пригнули головы и ускорили шаг. Максим шумно выдохнул, провел ладонью по лицу, сгоняя раздражение. Словно вспомнил, что мы не одни.

— Знакомься. Это Илона. Дочка Вадима Сергеевича. Она у нас теперь стажируется. Папа попросил ввести в курс дела. Пусть походит с тобой, посмотрит, как «наводится красота».

Девушка улыбнулась. Улыбка была широкой, открытой и какой-то... липкой.

— Здравствуйте, Яна! Так интересно! — защебетала она. — Я вообще-то на экономическом училась, но папа говорит, в стройке деньги лежат. А дизайн – это же так мило. Шторки, вазочки, подушечки...

За ухом противно заныло – верный признак подступающей мигрени.

— Дизайн – это эргономика, инженерия и сценарии жизни, Илона, — сказала я максимально ровно. — А шторки – это декорирование.

— Ой, ну не душните, — хихикнула она и взяла Максима под локоть. Словно искала поддержки.

Я ждала, что Максим отстранится. Или хотя бы дернет рукой. Но он стоял, словно так и надо. Даже чуть подался к ней корпусом, расслабляясь.

— Максим говорит, вы тут главная по уюту, — продолжила Илона, окидывая скептическим взглядом серый бетонный фасад моего «скандинавского» дома. — А мне кажется, вот тут, на входе, надо бы чего-то поярче. Скучно же. Серое всё, как в тюрьме. Может, зеркала во всю стену? Или колонны золотые? Ну, чтобы человек зашел и сразу понял – богато!

Я посмотрела на мужа.

Скажи ей. Ты же строитель. Ты же понимаешь, что золотые колонны здесь будут выглядеть как седло на корове.

Но Максим перевел взгляд с фасада на Илону, и жесткая складка между его бровей разгладилась. Он смотрел на нее не как на дуру. Он смотрел на нее с интересом. С тем самым снисходительным мужским интересом, которым он сто лет не смотрел на меня.

— А что... В этом что-то есть. Зеркала пространство расширят. И дешевле, чем твой фактурный бетон, Яна.

Земля под ногами стала вдруг предательски зыбкой.

— Максим, ты серьезно? — я шагнула к нему, стараясь не замечать девицу, висящую на его локте. — У нас утвержденный проект. Рендеры на сайте. Люди покупали «нордик», а не провинциальный клуб нулевых.

— Люди покупали метры! — жестко оборвал он. — Илона дело говорит. Свежий взгляд. А ты, Яна, зациклилась. Тебе лишь бы бюджет раздуть. Короче, так. Плитку кладем ту, что привезли. На стены – зеркала, Илона найдет поставщика, у нее там какие-то знакомые были.

— Но...

— Всё, Яна. Разговор окончен. Езжай в офис, подготовь смету на изменения. А мы с Илоной еще по этажам пройдемся. Ей полезно.

Он повернулся ко мне спиной и двинулся к подъезду. Илона засеменила следом, смешно перепрыгивая через лужи на своих каблуках. На пороге она обернулась. Во взгляде не было торжества злодейки из сериалов. Скорее, снисходительное любопытство. Так смотрят на старую, добротную, но безнадежно вышедшую из моды мебель. Вроде и выбросить жалко, но в новую жизнь уже не возьмешь.

Глава 1.2

Дома было тихо. Та звенящая, стерильная тишина, которую я так любила раньше и которая теперь казалась вакуумом.

Я сбросила туфли, чувствуя, как гудят ноги, и сразу прошла на кухню. Наш пентхаус был моей визитной карточкой: много света, натуральное дерево, скрытые системы хранения. Никакого визуального шума. Максим называл этот стиль «офисом», но когда приводил сюда партнеров, всегда гордо выпячивал грудь: «Жена делала, итальянская мебель, спецзаказ».

Я достала из пакета два мраморных рибая. Максим любил мясо. Простое, понятное, с кровью. «Мужская еда», как он говорил. Я надеялась, что хороший ужин сгладит углы после ссоры на стройке.

Пока мясо шкворчало на гриле, наполняя кухню ароматом розмарина и чеснока, я нарезала салат. Механические движения успокаивали.

Он просто устал, — повторяла я про себя, как мантру. — У него ответственность. Кредиты, инвесторы, сроки. А я лезу со своей эстетикой. Может, он прав? Может, людям действительно плевать на плитку, лишь бы ключи дали?

Хлопнула входная дверь. Тяжелые шаги в прихожей.

— Я дома! — голос Максима звучал глухо.

— Привет, — я выглянула из кухни, стараясь улыбаться максимально мягко. — Ужин почти готов. Твой любимый рибай.

Максим вошел в кухню, на ходу развязывая галстук. Он выглядел взвинченным, лицо посерело. Даже не взглянув на меня, он прошел к барной стойке и плеснул себе виски.

— Что-то случилось? — осторожно спросила я, переворачивая стейки.

— Случилось, — он с грохотом поставил стакан в раковину. — Тендер по набережной пролетел.

Я замерла с щипцами в руке. Тендер на застройку городской набережной был его главной целью последние полгода. Он вложил кучу денег в предварительные согласования.

— Как пролетел? Но ведь ты говорил, в мэрии всё схвачено...

— Было, да сплыло, — он зло усмехнулся. — Саидов обошел.

Я невольно напряглась. Фамилия Саидова действовала на мужа как красная тряпка на быка.

Дамир Саидов, владелец компании «Футурис». Он появился на рынке города года три назад и вел себя... странно. Не давал взяток, не строил типовые «человейники», а заморачивался с какой-то сложной урбанистикой, «умными домами» и экологией.

Максим считал его сумасшедшим, который сорит деньгами, но почему-то этот «сумасшедший» забирал один жирный кусок за другим.

Максим схватил пульт и включил телевизор, висевший на стене. Там как раз шли местные новости.

— ...именно поэтому проект «Футурис» был признан лучшим, — вещала ведущая с дежурной улыбкой. — Вместо плотной застройки Дамир Саидов предложил создать общественное пространство с парком, сохранив исторический ландшафт.

На экране появился он. Я видела Дамира раньше только на фото в деловых журналах. Вживую – точнее, на видео – он производил другое впечатление. Максим всегда носил дорогие костюмы, которые кричали о статусе. На Саидове была простая темно-синяя рубашка с закатанными рукавами и, кажется, джинсы. Он стоял на фоне реки, ветер трепал темные волосы.

Он не выглядел как типичный застройщик. Он выглядел как человек, который знает что-то, чего не знают остальные. Спокойный, сосредоточенный взгляд, жесткая линия челюсти, но при этом – легкая полуулыбка, не заискивающая, а уверенная.

— Мы не строим квадратные метры, — говорил Дамир в микрофон, и его низкий голос странно резонировал даже через динамики телевизора. — Мы строим среду обитания. Город задыхается в бетоне. Мы хотим дать ему воздух.

— Воздух он хочет дать! — заорал Максим, тыча пальцем в экран. — Ты посмотри на этого клоуна! Святоша нашелся! «Среда обитания»! Да он просто демпингует, тварь! Зашел с московскими деньгами и душит местный бизнес. Какой идиот будет строить парк вместо двух лишних корпусов? Это же убытки!

Я смотрела на экран. На макет проекта Саидова. Это было... красиво. Действительно красиво. Каскадные террасы, много стекла, зелени. То, что я всегда мечтала спроектировать, но Максим всегда рубил на корню фразой «дорого и непрактично».

— Хороший проект, — вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать.

Максим медленно повернул голову ко мне. Его глаза сузились.

— Что ты сказала?

Я поняла, что совершила ошибку. Внутри все сжалось.

— Я говорю, с точки зрения архитектуры... это выглядит современно, Максим. Может, нам тоже стоило предложить городу компромисс? Не застраивать всё под ноль, а оставить сквер?

Он подошел ко мне вплотную.

— Компромисс? — тихо, с угрозой спросил он. — Ты сейчас на чьей стороне, Яна? Ты жена моя или кто? Этот урод у меня кусок хлеба изо рта вынимает, а ты стоишь и любуешься его «архитектурой»?

— Я не любуюсь. Я анализирую. Рынок меняется...

— Не учи меня делать бизнес! — он ударил ладонью по столешнице так сильно, что подпрыгнула доска с нарезанным хлебом. — Ты, блин, дизайнерша! Твое дело – картинки рисовать, чтобы лохи велись. А как деньги зарабатываются, ты понятия не имеешь! Сидишь тут в тепле, на всем готовом... «Современно» ей!

Он резко развернулся и пошел к выходу из кухни.

— Максим, ужин! Стейки остынут... — растерянно позвала я, чувствуя себя глупо с этими кухонными щипцами в руках.

— Ешь сама свой стейк. Кусок в горло не лезет, — бросил он через плечо. — Поеду в бар. Мне надо выдохнуть.

— Но мы же...

— Я сказал, я уехал! Не жди.

Входная дверь хлопнула так, что, казалось, дрогнули стены.

Я осталась стоять посреди идеальной кухни. На экране телевизора Дамир Саидов пожимал руку мэру. Он выглядел спокойным, уверенным. Победителем.

Я перевела взгляд на тарелки. Сочные стейки истекали соком. Салат, вино, которое я открыла заранее, чтобы дать ему «подышать». Всё это теперь казалось нелепой декорацией к спектаклю, который отменили из-за отсутствия главного актера.

Я потянулась к пульту и нажала «Выкл», обрывая новостной сюжет на полуслове. Экран погас, и в черном стекле отразилась моя фигура. Одинокая, в домашнем халате, с идеальной укладкой, которая никому не нужна.