Развод. Пока сердце бьётся

Глава 1

АЛЛА

— Кто такая Алина?

Замираю в дверях, глядя на мужа. Забываюсь на мгновение, кладу руку на поясницу: тянет все еще.

— Какая Алина? — недоумевает Вадим. Отрывается от супа, озадаченно дергая бровью. — Ты о ком?

И продолжает усердно работать ложкой.

— Вадим…

— Ой, какой у тебя супчик вкусный, ручки золотые! — не нарадуется супруг.

— Вадим, я слышала, как ты на балконе ответил на звонок.

— И как же?

— «Алин, я сейчас не могу, потом перезвоню».

Муж откидывается на спинку стула. Задумывается.

— Хм… На балконе я ответил на четыре звонка. Ты хочешь мой телефон проверить?

— Нет, я хочу знать, с кем ты общаешься, закрываясь на балконе.

— Сначала говорил с мамой. Потом мне позвонил начальник. Он предлагал смотаться на недельное обучение, отправляют несколько человек от фирмы, двое из нашего отдела. Вот босс и уточняет, согласен ли я или нет. Пока разговаривал с ним, — муж продолжает недовольно объяснять, — мне по второй линии позвонила дочка дяди Володи. От первого брака. Алина. Я и сказал, что занят.

— Дяди Володи? Так ты же не общаешься с ними.

— Так-то да. Но вот недавно она позвонила, спросила, может, получится ее мужа пристроить к нам айтишником. Я обещал узнать.

— Узнал?

Усаживаюсь напротив. Дядя Володя — дальний родственник моей свекрови, и я не припомню, чтобы Вадим созванивался с его семьей.

— Место есть, но в отделе сказали, что он без опыта, им не подходит. А ты что это, меня подозреваешь в чем-то?

— Просто странным показалось.

— Алл, ты иди, если тебе кажется, отдохни немного.

Сердится. Я так устала. Ромка плохо спит последние дни. И я, кажется, уже сама путаю день с ночью. А тут еще эта Алина. Да и плюс с Вадимом мы в последнее время часто ругаемся. Он регулярно задерживается на работе. По субботам встречается с друзьями. Домой возвращается не всегда в адекватном состоянии. Иногда так хочется махнуть на все это рукой и сбежать, да только куда я со своим маленьким сокровищем сейчас пойду? К маме?

В нашей семье что-то идет не так, и как ни пытаюсь наладить связь, вернуть взаимопонимание и всколыхнуть былые чувства — ничего не выходит. Вадиму нужно посещать спортзал три раза в неделю, видеться с друзьями, расслабиться дома перед телевизором.

А мне — ухаживать за сыночком, поддерживать порядок в доме, соблюдать режим питания Вадима и стараться о себе не забывать.

Если честно, не так я себе представляла нашу жизнь после рождения ребенка. Моя ошибка? Вполне возможно.

— Хорошо, — поднимаюсь. Отдых мне и правда нужен. — Ромку возьми. Я в душ схожу.

— Возьму, — вновь недоволен.

— Кстати, насчет обучения. Ты поедешь?

— Конечно!

— На неделю?

— Да.

— А почему мне сразу не сказал?

— Да ты ж занята вечно. И поговорить некогда.

Но на балконе он находит время закрыться…

На душе неспокойно. Царапнуло так это его решительное: «Алина».

Закрываюсь в ванной.

Звук льющейся воды перебивает громкий детский плач.

Ну неужели Вадим не может успокоить сыночка?!

На сердце буря, хочется мгновенно оказаться рядом с крохой и взять его на руки. И на мужа гаркнуть. Раздражение и нервозность доконают меня.

Жалобные вопли не смолкают, и я, так и не успев вымыть голову, просто отжимаю воду с волос, закутываюсь в полотенце и бегу в комнату.

Вадим, злой как черт, резво раскачивает сына, губы плотно сжаты, на лице холодное нетерпение.

— Ну ты что орешь-то?! — цедит он сквозь зубы.

— Дай сюда!

Отнимаю малыша, прижимаюсь к нему щекой. Нос сразу начинает щекотать сладковатый молочный запах. Ммм… Заполняя им легкие, я опускаю веки на мгновение — этот детский ни с чем не сравнимый запах придает сил.

— Вадим, — тихо, но от этого не менее твердо обращаюсь к мужу. — Ты можешь хоть что-нибудь сделать? Успокоить сына. Пошептать ему сказку. Разогреть ужин. Налить мне чай. Прийти домой вовремя, в конце концов! Погулять с коляской? Хотя бы раз дать мне выдохнуть!

— Вовремя домой прийти? Я, вообще-то, работаю! А не целый день дома сплю!

— А у нас дома никто не спит целыми днями, представь себе. Что с тобой, Вадим? Тебя дома не бывает. Ночью мы тебе мешаем. Нам с тобой даже поговорить некогда!

— У меня на работе аврал! — всплескивает руками. — Вечный! Я прихожу домой, а ты постоянно недовольная! И сын вечно орет! Целыми днями орет! Почему он у тебя беспрестанно орет?!

Малыш уже затих и размеренно засопел. На руках он быстро засыпает. Но стоит только положить в кроватку — мигом просыпается.

— А он не вечно орет. Он плачет, когда ты рядом! Потому что ты постоянно скандалишь!

— Потому что тебе все не нравится! Я возвращаюсь в свою квартиру как на каторгу!

Я не могу. Не могу больше. Мне хочется что-то сделать, категоричное и бескомпромиссное, но я не понимаю что.

Я и так постоянно замотанная. И только когда мама приезжает и гуляет с Ромкой, успеваю приготовить что-то на скорую руку и хоть часик подремать. Потому как на улице сыночек спит долго и крепко.

Зато вечером постоянно это недовольное лицо!

Я так больше не могу. Вадим меня не слышит.

— Как ярко ты подчеркнул принадлежность этой квартиры.

— Алл. Я неправильно выразился. Извини. Я не хочу ругаться. Иди просто его уложи и ложись сама.

Не потому что Вадим сказал. Нет. Спорить у меня уже не осталось сил, поэтому, обнимая малыша, направляюсь в спальню, бережно убаюкиваю Ромку. Он уже расслабился и заснул.

Как только голова касается подушки, сознание постепенно гаснет, позволяя мне забыться.

И именно в этот момент в голове что-то щелкает.

А разве дочку дяди Володи зовут не Альбина?

Глава 2

— Смотри-ка. А это не твой Вадим? — удивляется подруга, кивком головы указывая на расположенный за стеклом столик.

Я замираю, сначала удивленная, затем шокированная.

Мы видимся с Женей очень редко и в кои-то веки выбрались погулять в парк. Устали и решили отдохнуть в кафе, расположившись на открытой веранде.

А тут как гром среди ясного неба: супруг держит за руку незнакомую мне девушку. Один столик на двоих. Прямой взгляд. Вадим смотрит на спутницу с похотью. Гладит ее ладонь.

Первая мысль, которая приходит в голову, — не то, какая он скотина, а то, как это нас угораздило встретиться в одном кафе? Выбрать одно и то же место во всем городе.

— И правда, он, — едва шевелю пересохшими и губами. Эту рубашку я гладила вчера вечером.

Девушка смотрит на Вадима с восхищением, а он ласково убирает платиновые пряди ей за ухо. А потом… ловит ее подбородок и тянется через стол. Целует жадно, торопливо, несдержанно. А она позволяет. Его пальцы сжимают хрупкое плечо в нетерпении. Да так, что даже я ощущаю, как между этими двумя искрит.

Меня они не видят.

— Я зайду. «Поздороваюсь», — роняю потрясенно и направляюсь ко входу.

Приближаюсь к столику, медленно толкая вперед коляску.

На стол супруга опускаются две порции салата, рыба, гарнир.

А я ему с собой утром в контейнер сложила обед.

Выходит, Вадим его выбросит. Или нехотя съест ближе к вечеру. Вот почему он стал частенько отказываться от ужина.

И главное, непонятно, что обиднее: что супруг кормит с вилки другую женщину или что совершенно забил на мои старания. Почему-то мысль о невостребованном обеде придает злости и решимости.

— Здравствуй, Вадим, — начинаю я, останавливаясь возле столика.

Как комично выпадает прибор из замерших пальцев мужа, задевая острыми зубчиками декольте удивленной блондинки! Девушка дергается и возмущенно смотрит на собеседника.

Сгустившееся молчание я нарушаю первой:

— Ты бы сказал, что у тебя время появилось свободное, я б с сынишкой раньше подъехала.

Стараюсь улыбаться и не показывать им двоим, что эта вскрывшаяся рана кровоточит все сильнее.

— Алл, а ты что тут… — супруг замолкает, вскакивая со стула, растерянно переводя взгляд с меня на коляску и на девушку, обескураженно хлопающую ресницами. Привлекательная миловидная блондинка. Совсем не красавица из мужских журналов с тонной штукатурки на лице. Обычная девушка. Маникюр аккуратный, неброский. Волосы до плеч. Это при том, что Вадиму нравятся длинные, как у меня.

Ее губы не тронуты помадой, макияж сдержанный. Симпатичная. Но она ничем не отличается от других женщин. Не сногсшибательная яркая барышня, от которых мужчины теряют голову. Совершенно обыкновенное смазливое личико. И одета довольно скромно. Между ключиц — прозрачная капелька на леске.

— Это я тебя должна спросить. А ты тут чего?

— Да я… собственно…

— Собственно, кольцо снял, — задеваю возмущенным взглядом кисть его руки, муж сжимает кулак, чтобы спрятать отсутствие золотого обруча, символа нашей с ним любви и верности. — Это я уже увидела. Хотел показаться свободным. И как? Показался? — в упор смотрю на девушку. Вопрос адресован ей.

— Вадим, ты женат? — разочарованно проговаривает блондинка и медленно поднимается. Движения ее грациозные, не торопливые. Она смотрит то на меня, то на Вадима.

— Уже не факт, — отзываюсь я с напускным весельем. Потому как иначе разрыдаюсь прямо здесь. От обиды. От горечи. От пренебрежения. И от жалких взглядов, которые летят на нас из-за соседних столиков. Устрою незабываемую сцену? Ну и что. Мне уже терять нечего. — Но сын его точно никуда не денется. Кстати, если вы всерьез присматриваетесь к Вадиму, то он отвратительный отец.

— Алла, притормози.

— И как муж так себе оказался. Ни поддержи от него, ни внимания. Ни слова ласкового. Хотя… на меня, наверное, просто не остается уже, да, любимый?

— Алла, хватит! — цедит он сквозь зубы, хватая меня за руку, загораживая свою мадам. Старается увести меня в сторону. Из коляски начинает раздаваться тихое жалобное кряхтение. Сыночек просыпается. — Что ты тут устроила?!

— А ты? А ты, Вадим? Что ты творишь?

— Поехали. Поговорим дома.

— Да уж не торопись. Счастливо оставаться. Тебя вон ждут. Спутница твоя тоже объяснений жаждет.

— Алла!

— Вы уж о нем сегодня позаботьтесь, хорошо? — обращаюсь к девушке, на губах корявая улыбка. — Домой ему точно лучше пока не возвращаться. Кстати, вы Алина, верно?

— Верно, — с сожалением кивает блондинка, неловко теребит одежду трясущимися пальцами. — Я не знала…

— Ну вот и пообщаетесь поближе. Узнаете друг друга как следует. Не все ж выпуклости изучать. Вы не замужем?

— Нет… — дрожит девушка.

— А забирайте моего. Мне такое чудо даром не нужно.

— Поехали! — подталкивает он меня к выходу.

Спасибо Жене — она взяла на руки Ромочку, успокаивая, и уже выходит на улицу.

— Руки убрал, — круто разворачиваюсь. Ей-богу, не сдержусь и ударю его. — Вымой их, прежде чем нас с сыном трогать. А еще лучше иди — объясняйся. Со своей родственницей. Ты же так о ней говорил.

Глава 3

— Алл, это не имеет вообще никакого значения! — вприпрыжку бежит за мной грозный отец года. — Это просто… интрижка. Да с кем не бывает!

— Со мной, например, не бывает, — роняю через плечо. И резко останавливаюсь, обвиняюще тыча ему указательным пальцем в грудь. — А ты что это за мной семенишь, хромой кузнечик? Ты сегодня домой вообще не приходи.

— С какой это стати?! — багровеет супруг.

Как же противно даже просто смотреть на него!

Я зашиваюсь с его ужинами, обедами, стрелками на брюках и идеальными рубашками. Ромочка на руках. Сплю по пять часов в сутки в лучшем случае! Уборка, готовка, стирка, закупка — все на мне!

А этот кобель вместо помощи и понимания здесь расслабляется!

Нет бы домой прийти, с сыном на улице погулять да хотя бы сорок минут, чтобы я выдохнула, так он же сидит тут, цезарь трескает! Еще и блондиночку наглаживает! Семейный бюджет «перераспределяет»!

— А я не поняла, где твой обед? Ты вчера психовал, что тебе, бедолаге, еду не сложили?

— Ты за словами следи, Алла! У тебя ребенок проснулся. А ты орешь тут стоишь! — набрасывается на меня.

— А у тебя ребенок не проснулся?! Вперед, — подталкиваю к нему коляску, — успокаивай!

— У тебя лучше получается. Давай ты. И это… сцен не надо устраивать, ладно?

— А ты про ребенка решил вспомнить? Какой молодец! — тянусь к коляске, достаю Ромочку. Прижимаю к себе. — Когда удобно, почему бы и нет, Вадимка.

Я его всегда так называю, когда мы ссоримся. А делаем мы это в последнее время часто.

Значит, я дома пытаюсь все успеть, а он вечерами возвращается выпивший, еще и с женщинами встречается!

В груди тесно. Не хватает места для всех эмоций, что оставляют шрамы на сердце.

И так жаль в эту минуту себя, наш брак, мои труды и мечты, старания. Жаль, что все вышло вот так…

— Ты следишь за мной? — выдает он неожиданно. — Признавайся.

Я перевожу возмущенный взгляд на Женю. Киваю ей в сторону, мол, уходим. Подруга без слов меня понимает. Стыдно перед ней. Не хотелось бы, чтобы кто-то из знакомых стал свидетелем этого позора.

И что теперь делать?

Когда я впервые столкнулась с проблемами в семье, мне казалось, что это я неорганизованная, не смогла все наладить и выправить. Потом как снежный ком: придирки мужа, его постоянное отсутствие дома, запах перегара и недовольное лицо.

Где-то что-то сломалось, но я не понимала, в какой момент и где конкретно брак истончался.

А теперь не знаю, что и делать.

Маму скоро выписывают из больницы. После инсульта состояние не самое плохое, врачи говорят, что все отлично. Но за ней нужно приглядывать. Ромка на руках.

А теперь еще и…

Да даже если я уйду от Вадима сию же секунду, на что я буду содержать болеющую маму, ребенка и себя в придачу?!

В голове немыслимый кавардак. Не понимаю, что делать. Но даже вообразить, что мне придется просто-напросто заткнуться и проглотить все, что происходит и с каждым днем растет как снежный ком — нет. Нет! Я не смогу! Не хочу! Я не буду так жить!

Нежные чувства к Вадиму меркнут прямо в эти самые мгновения, когда смотрит на меня с высокомерием, зная, что у меня сейчас слишком слабое положение. И нагло и бездушно этим пользуется! Сволочь!

Я молча отворачиваюсь и ухожу.

Плечо обжигает огнем. Муж резко разворачивает меня к себе. В его глазах жгучее недовольство и твердость.

— Я тебе вопрос задал, — бросает он мне в лицо зловеще.

— Что-то ты не торопился отвечать на мои вопросы, когда я тебя спрашивала.

— Ты сейчас забираешь ребенка и едешь домой. Вечером поговорим.

— Вечером можешь даже не возвращаться, — шиплю я в ответ на неприкрытую угрозу в голосе. — А приказывать своим подстилкам будешь.

— Не забывай, чья это квартира и где ты окажешься, если продолжишь оставаться такой дурой!

Противно. От всего противно.

— Тебя там блондинка заждалась.

Напоминание Вадим встречает с кривой ухмылкой.

— Я помню. Помню. Столько усилий, и благодаря тебе все коту под хвост.

— Столько усилий завоевать другую девушку?

Я даже воспринять это не могу. Хочется забиться в угол, чтобы мои слезы и судорожные всхлипывания никто не услышал. А пока… глаза сухие, голова высоко поднята. Мне нужно обдумать, что делать дальше.

Что… делать… дальше…

— Алл, пойдем, — тянет меня за руку подруга.

— Вот-вот, — скалится Вадим, раздувая ноздри и бессовестно выпячивая грудь. — Слушай умного человека. Иди домой и занимайся ребенком. Я вернусь вечером.

В голове сразу проносятся варианты, но ни за один из них я не могу зацепиться. Мне в любом случае нужно домой.

Если сегодня уехать к маме, то все равно нужно вещи забрать.

В принципе, я успею самое необходимое собрать и закинуть в пакеты, на такси отвезти не проблема.

Мне хочется убежать от всего этого. Силы резко подкосились.

— Вадим, не приезжай сегодня. Ночуй где хочешь и с кем хочешь. Видеть тебя не могу. Вон там тебе самое место.

Указываю в сторону кафе.

И разговор на этом заканчивается, потому что муж, расправляя плечи и возвращая воротник рубашки в идеальное положение, широкими шагами топает обратно в кафе. Где его ждут.

Что с этого момента меня уже никак не касается. Вот только знать бы мне заранее, чем закончится сегодняшний вечер...

Глава 4

— Вы с Ромой всегда можете приехать ко мне, — осторожно замечает Женя, печально отмечая взглядом, как сильно стиснуты мои пальцы, сжимающие ручку коляски. Ромочка уже снова спит. Сыночек мой… — Я всегда готова помочь, Алл.

— Жень, — замираю и резко поворачиваюсь лицом к подруге. Ее неизменные доброта и отзывчивость — такие пронзительно искренние, что на глаза неумолимо наворачиваются слезы. После губительных слов мужа сердечность, необыкновенная чуткость и мягкое сострадание Жени режут без ножа. — Ты меня так часто выручаешь. Мне иногда кажется, что я никогда не смогу ответить тем же.

— Глупости какие. Тебе нужно перевести дух. Хочешь, мы зайдем в другое кафе?

— Нет, я лучше поеду домой. Мне нужно подумать.

Мы недолго обсуждаем произошедшее, и я направляюсь в сторону автобусной остановки.

У нас с Вадимом есть машина. Но одна. И на ней, конечно же, ездит муж, а я как-то уже привыкла обходиться без авто: гуляю возле дома, магазины-аптеки рядом. Но сейчас жалею, что у меня нет ключей.

Первый порыв вернуться и потребовать эти самые ключи гашу с неприязнью. Унижаться перед мужем и его блондинкой не стану. И кроме того, автолюльки у меня с собой нет, а снять основную люльку с рамы коляски и запихать в салон — так это не безопасно.

Вздыхаю. Нет, не мой вариант. Поеду на автобусе.

Дома даже стены давят. Из рук все валится. Ромка капризничает и почти не спит. В итоге я провозилась до вечера, сложив только часть необходимых вещей.

— Интере-есно, ик! — звучит с порога растянутое замечание. — А что-о это за паке-ееты тут украша-ают пол?

Я опускаю веки на мгновение и медленно выдыхаю. Мало того, что явился, так еще и пьяный! Сил моих нет! Внутренне кричу, потому что мне нужно куда-то деть эмоции.

Выбора он мне не оставил: я точно не смогу ночевать с ним под одной крышей.

— Вот она, моя птичка. Не спишь, это хорошо-о.

— Вадим, иди проспись.

Спорить с невменяемым человеком — себя не уважать. Искренне надеюсь, что он не пустится в обсуждения.

— А ты что, собрала-ась куда-то?

Прищур недовольных глаз, медленный поворот головы, первый нетвердый шаг, второй.

— Я спросил, куда… ты… собралась.

— Поговорим завтра, когда ты сможешь полноценно участвовать в разговоре.

И судя по тому, что он не двигается с места и не собирается скрываться с глаз моих долой, нет смысла ждать, пока Вадим перейдет к придиркам. Я уверенно направляюсь в спальню сама, прохожу мимо мужа, и в этот момент меня рывком отбрасывает в сторону.

— Мне еще раз повторить?

С такой злостью и варварством со стороны «благоверного» я сталкиваюсь впервые.

Вырываю руку, но он продолжает хватать меня и дальше.

— Что ты делаешь, Вадим?

— Я хочу, чтобы моя жена не смотрела на меня, как на дерьмо, и не игнорировала мои вопросы!

— Так ты о жене можешь забыть! — срывается с губ в запальчивости. — Кстати, как отреагировала на неожиданное известие твоя дама?

— Ммм… какое известие?

— О штампе в твоем паспорте!

Наши лица так близко, что я вдыхаю пары алкоголя вперемешку с приторно-сладким пряным ароматом мужского парфюма. Меня начинает тошнить, до того противно.

— Ну расстроилась, конечно, пришлось ей подарить дорогущий букет и пообещать подарок. Кстати, деньги на неожиданные траты я удержу с твоего содержания, — нагло заявляет муж, плотоядно оскаливаясь.

Моего…

— Что?! — от несдержанного окрика даже Ромка может проснуться, но как тут сдержаться? — Какого содержания? Ты что, мне большие суммы выделяешь на жизнь? Я с трудом перераспределяю твою зарплату, которую понизили в прошлом месяце…

Осекаюсь. Или ее… не понизили? У Вадима зарплата двойная: конверт и официальная часть, плюс ежемесячные бонусы. Недавно супруг «обрадовал» новостью, что бонусы им обрезали и сейчас на фирме пересматривают подход к оплате труда: официальную часть увеличивают, серую — уменьшают.

Но теперь я понимаю, что это правда лишь отчасти: если фирма и отменяет конверты, то это никак не должно сказываться на обещанной сотрудникам зарплате. Значит, Вадим просто обманул меня, а теперь стоит напротив и лыбится из-за своей предусмотрительности.

— Что улыбаешься? — вырывается у меня. — Жене наплел с три короба и счастлив? Такую семью ты себе хотел?

— Я хотел, чтобы было легко и хорошо, как раньше, когда никто не орал ночью, хотя… ты и так не орала, а иногда так хотелось!

Бессовестное замечание о нашей интимной жизни ранит еще сильнее. Может, я и не слишком раскрепощена в постели, но это же не повод… я отвожу взгляд. Это даже не критика, а какой-то запоздалый яд. Отравляет медленно.

— Чего тебе еще хотелось, Вадим?

— Да столько, что ты не в состоянии мне все это дать!

— Со мной, значит, тебе пресно стало.

— Стало! Ты после родов вообще стала сухая!

Как пощечина. Звонкая. Резкая. Ощутимая.

— Поэтому решил с любовницей отрываться?

— А что? — ухмыляется супруг: доволен собой, радуется. — Ты хотела восстановиться после родов. Я тебе не мешал, какие ко мне претензии теперь?!

— Это не я хотела. Это так природа задумала. Кроме того, ты и сам знаешь, что я, да, восстанавливалась долго. А ты, — продолжаю тихо, вздергивая подбородок, — просто мерзавец. Было бы куда баб водить, ты б домой и не приходил, наверное.

— Так я и рассчитывал, что ты к мамке свалишь, присматривать за ней. А я здесь останусь. Хоть свободным себя почувствую ненадолго!

Нож в груди прокручивается неумолимо.

— Ну что ж тогда откладывать. Зови гостей, — лепечу едва слышно. Это крах. — Пока от спиртного не скопытился и мозги не отказали. Хотя… это уже большой вопрос.

— А Алина уже точно не поедет, обиделась! Так что… знаешь что? — люто сверкает он глазами и, не рассчитав силы, толкает меня к стене. Я морщусь: очень больно стукнулась лопаткой о светильник.

— Отойди от меня, Вадим! — почти кричу я, безуспешно стараясь справиться с подступившим ужасом.

Глава 5

Пол уходит из-под ног. Потрясение не позволяет пошевелиться несколько драгоценных секунд. Потеряв пару мгновений, я не успеваю увернуться и отодвинуться.

Неловко прикрываясь, я замираю, не веря в происходящее. В горле уже пересохло, воздуха катастрофически не хватает. Смотрю в бешеные туманные глаза супруга и не могу разглядеть в них ничего человеческого. Он как зверь, что готов растерзать меня в любой момент. Испуг сковывает и мысли, и тело, но где-то в глубине души медленно просыпается ярость. Ярость на себя, на него, на девушку из кафе, на обстоятельства и на всю эту ситуацию.

— Не трогай меня, — пытаюсь обронить спокойно, без паники, но голос дрожит, предательски выдавая мои эмоции. Вадим совсем рядом, я чувствую его тяжелое дыхание на своем лице.

— Ты моя жена. Я буду делать с тобой все что захочу.

Еще одно грубое движение, и ткань вновь трещит, отлетает последняя пуговица. Я чувствую себя обнаженной, хотя полы рубашки разошлись лишь немного. Мне противно от смелого голодного взгляда, гуляющего по телу, от прикосновений Вадима, когда он скользит пальцами по моему плечу. Хочется смыть с себя эту грязь и варварство.

— Только попробуй! — выплевываю с ненавистью. Да! Да, я ненавижу его в этот момент! Пытаюсь оттолкнуть, но он лишь сильнее налегает, опуская голову. — Вадим, иди проспись!

Руки скованы, спина уже плотно прижата к текстурным обоям. Губы обезумевшего супруга жалят, колкая щетина и неухоженные, неаккуратно отросшие усы оставляют на коже зуд и дискомфорт, а зубы впиваются в шею. Я пытаюсь оттолкнуть мужа, но не получается его даже лягнуть. В этой неравной борьбе проигрываю… я.

Он разворачивает меня лицом к стене, ладонью давит на лопатки, заставляя согнуться. Я все еще пытаюсь сопротивляться, и именно сейчас перестаю чувствовать его жалящие касания. Потому как именно в этот момент Вадим опускает твердую ладонь мне на затылок и, не рассчитав силу, надавливает так, что бровь обжигает огнем, а перед глазами вспыхивают искры.

Резкая боль и отчаяние, смешанное с остатками ярости, придают сил. Я отскакиваю в сторону и, улучив момент, бью Вадима локтем в живот. Он хрипит от боли и, скверно ругаясь, на мгновение ослабляет хватку. Этого достаточно.

Хватаю напольный торшер. Он увесистый и с двумя плафонами. Даже не успеваю задуматься о последствиях, как замахиваюсь и обрушиваю тяжесть светильника на разгневанного супруга.

Не соображаю, куда именно попадаю ему, разворачиваюсь и со всех ног бегу в спальню, плотно прикрываю дверь, торопливо запираюсь.

Мысли лихорадочно носятся в голове. Что же делать? Если Вадим сейчас придет сюда, то начнет колотить в дверь. Тогда точно разбудит сына, а уж что будет тогда, когда муж разозлится еще сильнее, я и представить боюсь. Роняю затравленный взгляд на детскую кроватку, где тихонько посапывает малыш. Мне нужно его собрать, и поскорее. Потом под мышку захвачу свою куртку и комбинезончик Ромки, и, очень надеюсь, мне удастся выскочить в подъезд незамеченной. Ключи от маминой квартиры ждут в моей сумке. Карта в кармашке. На всякий случай надо захватить паспорт и закинуть в рюкзак самое необходимое для Ромочки. Справляюсь я быстро. Через десять минут уже стою одетая и собранная. Удивительно, но Вадим не рвется в спальню, не шумит, не выламывает дверь. Может, он уже вообще уснул? Осторожно заворачиваю Ромку в одеяльце. Рюкзак за спиной немного мешается — получился тяжелым.

Ромка не просыпается, лишь немного куксится во сне.

Ну что ж. Нужно выходить…

Легонько приоткрываю дверь спальни, всего на пару сантиметров… и выглядываю в коридор. Тихо, но горит свет. Мужа нигде не видно. На цыпочках выхожу из комнаты. Сердце колотится в груди, словно запертая в клетке птица. Путь открыт. Вроде…

Сыночек тихонько сопит у меня на руках. С кухни доносятся звуки негромкой возни. Я разворачиваюсь и поскорее несусь к выходу. Обувшись, хватаю сумку. Аккуратно проворачиваю лапку замка, распахиваю дверь, торопливо укладываю куртку и серенький комбинезон в автолюльку и выбегаю на лестничную клетку.

На улице вдыхаю прохладный воздух и чувствую, как напряжение отпускает. Нашей машины нигде не видно, но оно и логично: если Вадим вернулся в неадекватном состоянии, то машину явно где-то бросил.

На улице темно и тихо. Это позволяет мне слегка успокоиться. Вызываю такси. Нетерпеливо жду у подъезда. Очень хочется верить, что на этом мои сегодняшние приключения закончатся…

Но неожиданно передо мной громко распахивается дверь, и яркая полоска света бьет в глаза.

Все мои мысли лишь об одном: это Вадим спустился. В этот момент я не просто презираю мужа, как никогда раньше, но и безумно его боюсь. Он в неадекватном состоянии — кто знает, что еще ему взбредет в голову, а у меня на руках малыш.

Очертания приближающейся темной фигуры становятся четче, дрожь терзает тело, в легких не хватает воздуха.

Паника накрывает с головой. Меня колотит, словно в лихорадке. Я судорожно сжимаю пальцы, готова сорваться с места, развернуться и бежать прочь с автолюлькой! И… тут облегченно выдыхаю, на мгновение прикрывая глаза.

— Алла, добрый вечер, — словно всплывший из глубин до меня доносится густой бархатный тон. Спокойный и приветливый. Это не Вадим. Это наш сосед снизу. Он вышел на прогулку со своим лохматым псом.

— Здравствуйте, Филипп, — вежливо киваю молодому человеку, судорожно сжимаю и разжимаю пальцы, пытаясь унять предательскую дрожь.

— Проходите, я придержу для вас дверь.

— Спасибо, я жду такси.

— А, понял. Уезжаете?

— Да, завтра маму из больницы выписывают. Нужно все подготовить.

Лишь я знаю, какой ценой дается эта беспечность.

— Я понял. А я сегодня с работы приехал поздно. Вот и вышли прогуляться. Ну, хорошего вам вечера!

— И вам тоже.

Провожаю его взглядом. Как же меня окатило холодом, когда я на миг решила, что это Вадим.

Такси не пришлось ждать долго.

Выдохнула я только, когда мы подъехали к маминому подъезду и я заперлась в квартире.

Глава 6

— Мамуль, может, тебе на лавочке посидеть? Смотри, здесь удобно, красиво. Свежо как!

Киваю на фонтан.

Раньше я никогда не сталкивалась с последствиями инсульта и не в полной мере понимаю, что маме можно, а что нельзя. Постоянно пристально за ней наблюдаю, очень боюсь повторения приступа, но ограничивать ее, ни к чему не допускать и не доверять ей какие-то обязанности — многократно хуже. Наоборот! Нужно ненавязчиво втягивать ее в домашние дела и заботы.

Я стараюсь лишний раз не волновать маму, все представлять в положительном свете и с бодрым энтузиазмом, поэтому приходится тщательно подбирать слова.

Утром я сообщила, что хочу наведаться в юридическую контору — нашла такую, которая находится неподалеку от офиса центра занятости. Понимаю, что удачу за хвост мне еще ловить и ловить, но почему бы и нет! Попробовать стоит!

Мама попросилась поехать со мной. Я, конечно, скептично отнеслась к этой идее, а с другой стороны… с Ромкой мне может быть очень неудобно, если он начнет плакать посреди консультации. А с мамой оставлять малыша… я даже не знаю, насколько это безопасно, ведь левая рука ее слушается постольку-поскольку. С другой стороны, маме было бы неплохо прогуляться и почувствовать себя при деле, тем более она очень просила поехать вместе. Они будут гулять возле здания, далеко не пойдут. Пожав плечами, я согласилась: мамуле прогулка пойдет на пользу. А если она устанет, то мы зайдем в кафе подкрепиться и передохнуть.

Так что, оставив коляску внизу под бдительным контролем мамы, я поднимаюсь на четвертый этаж. Хм. Я по записи, но народа еще много. Как мне сказали, очередь минимум минут на сорок.

Надо же, какая задержка.

Ладно. Я пока спущусь , похожу по магазинам. Возможно, присмотрю Ромке комбинезон потеплее, а то холодная осень скоро вступит в свои права.

Звоню маме и предупреждаю, что возникла заминка.

Сама же быстро пробегаюсь по первому этажу торгового центра.

Глаз цепляется за крупную вывеску ювелирного магазина. Я, конечно, не сорока, но украшения люблю. Обожаю бриллианты и зеленые самоцветы. Пока у меня появилось свободное время, решаю заскочить и сюда. Полюбоваться.

Как завороженная, разглядываю сережки причудливых форм, броши с малахитом и кольца с нефритом, браслет с зеленым гранатом и бусы с бирюзой. Кто-то скажет — совдеп, а мне так нравится! Потрясающая красота! А уж про добычу камней я вообще молчу! Могу лекцию прочитать на эту тему, да не одну! Я геодезист, но прекрасно разбираюсь не только в координатах, топографических картах и геоинформационных системах, но и в геологии, и в истории Земли. Это моя страсть и одержимость! Ее смогла затмить только бесконечная любовь к Вадиму. А позже и у меня самой появилось маленькое сокровище. Вечно пищащее и страшно красивое.

Пару массивных колечек я примерила — не удержалась. Знаю, они мне не нужны и носить я их не буду: очень неудобно с малышом, но уж слишком захотелось прикоснуться к ним. Украшения заряжают меня непередаваемой кристальной энергией!

Насмотревшись вдоволь и полюбовавшись красотой, я поблагодарила консультантов за витриной и направилась к выходу, но далеко от магазина отойти не успела.

— Девушка, — суровый мужской голос ударяет в спину. Что-то в этом голосе заставляет меня поежиться, хоть я пока и не вижу лица говорящего, но тон — жуть какой пронизывающий и сиплый, бррр.

— Да? — оборачиваюсь.

Передо мной стоит невысокий коренастый мужчина в форме охранника. Брюнет. Волосы коротко стриженные.

Ноги на ширине плеч, военная выправка. На меня незнакомец смотрит с высокомерием. Пренебрежительно и заносчиво.

— Вы сейчас в ювелирном были?

— Да. Была… а что такое?

Я абсолютно теряюсь. Ничего не понимаю.

— Пройдемте, пожалуйста, на пост охраны.

— Для чего? — округляю глаза.

— Мне нужно кое-что проверить. Камеры засекли странную активность. Вы что-то купли?

— Нет. А к чему допрос?!

— Вы ведь ничего не выносили из ювелирки?

— Конечно нет! Что за глупость?!

— Тогда вам и скрывать нечего. Пройдемте, пожалуйста. Несколько вопросов. И все.

Смотрит на меня испытующе, словно не верит ни одному моему слову. И знает больше, чем я.

— Если отказываетесь, я вынужден буду применить отслеживающее оборудование прямо здесь.

— Вы шутите? Какое оборудование? На каком основании?

— На камерах видно, как вы примеряли драгоценные изделия.

— И что? Хотите сказать, что я что-то украла?

— Чтобы не быть голословным и не разбрасываться громкими фразами, я прошу вас пройти со мной на пост охраны, там мы и разберемся. Если все в порядке, то никаких вопросов. Никто вас не задержит без оснований.

Он обезоруживающе поднимает ладони вверх.

Ладно. Я прохожу с ним на пост в цокольный этаж. Комната здесь довольно просторная. Металлические стеллажи. Два письменных стола сдвинуты. Три монитора и другое оборудование. Отчего-то отмечаю, что стула тоже три.

— Одну секунду, — громыхает незнакомец и тянется к металлодетектеру. Водит вдоль моего тела, рук, живота, И тут… о ужас! Прибор реагирует на меня противным прерывистым звяканьем!

— Вы точно ничего не брали в ювелирном магазине? — хмурится мужчина, а глаза его блестят так странно… выжидающе.

— Конечно нет! Что за глупости!

— Простите, но я должен убедиться. Достаньте металлические предметы, сложите на стол.

Я, вздыхая, укладываю на стол телефон, сумку. Цепочку на шее не снимаю, охранник говорит. это необязательно.

Но прибор вновь реагирует, моргает красным и издает мерзкий гудящий звук.

— На поясе ремень есть? — уточняет мужчина. Я знаю, о чем он подумал: пряжка.

— Нет.

Он еще раз проезжается по мне металлодетектером, и тот снова оживает.

— Простите, но я вынужден уточнить. У вас под одеждой нет никаких металлических предметов?

— Вы что, издеваетесь?!

Я начинаю терять терпение.

— Камеры показали, что ты что-то засунула в карман во время примерки. Поэтому закрой рот и снимай рубашку! — мужчина неумолимо шагает ко мне и нависает сверху как огромная гора. — Живо!

Глава 7

— Руки уберите! Иначе ответите!

Паника захлестывает мгновенно. Кольцо-то не мое, но что делать с этим мерзким слизнем?! Мы здесь совсем одни.

Голос мой от несправедливости даже слегка подрагивает, выдавая панику. Не нужно было спускаться!

Он наваливается сильнее. Против воли вспоминается сцена с Вадимом у нас дома, становится невыносимо!

— Полегче, красавица. Кража — дело серьезное.

— Я ничего не брала! Отойдите! Немедленно зовите руководителя! И вообще! Я напишу на вас заявление!

— И что ты там напишешь? — ухмыляется негодяй. — Что я усердно выполнял свою работу? Или, может, что ты меня соблазнить хотела, чтобы я тебя отпустил и сделал вид, будто произошла нелепая ошибка? Так пиши, милая, хоть сейчас.

Его рука скользит мне под свитер, оголяя живот. Я бьюсь отчаянно, извиваясь всем телом, пытаюсь вырваться из его цепких лап. Собственный крик о помощи оглушает даже меня саму. Охранник не успевает зажать мне рот, и комната наполняется истошными, полными ужаса и безысходности воплями, смешанными с угрозами.

Когда он все-таки изловчается и хватает так, что и держать удобнее, и рот получается заткнуть, ручка двери вызывающе резко дергается вниз, но дверь остается неподвижной. Охранник, очевидно, незаметно запер ее, как только мы вошли в помещение. И тут же раздается оглушительное требование:

— Двери открыть!!! Быстро!!!

Мужик от неожиданности дергается, хватка его слабеет, и я, собрав последние силы, снова ору, вкладывая в этот крик всю свою надежду.

Ноздри моего палача раздуваются, предвещая бурю, и через секунду в просторную комнату вихрем врывается крепкий мужчина в безупречном деловом костюме. За его спиной, как тень, крадется еще один. Черная спецодежда такая же, же как на дрогнувшем справа от меня охраннике.

— Что за вопли тут у вас, — гремит.

— Помогите, пожалуйста, он… он ненормальный!

Я прижимаюсь спиной к холодной стене, мечтая слиться с ней и стать незаметной пылинкой.

— Ничего не происходит, — лжет охранник, обмениваясь красноречивым взглядом со своим напарником. Тот шагает в сторону, а я, как загнанный зверь, настороженно наблюдаю за этой зловещей троицей. — Девчонка зашла в ювелирку, стащила кольцо, вот разбираемся.

— Неправда! — отчаянно возражаю. — Ничего я не брала! Я просто примерила пару украшений, и все! А он обманом затащил меня сюда! И предлагал… ужасные вещи! Трогал меня!

— Естественно! А как бы я иначе нашел у тебя кольцо? — огрызается охранник. — И не выдумывай. Пройтись прибором — не такое уж и надругательство!

Лыбится еще стоит. Чувствует себя королем мира.

В отличие от него, мужчина в деловом костюме источает ледяное спокойствие и внушительную силу. Гладкое, словно отполированное, лицо, и неправильный прикус. Тяжелый квадратный подбородок хищно выдается вперед, а массивная нижняя челюсть придает незнакомцу отталкивающую, почти звериную внешность. Он переводит пронзительный изучающий взгляд с меня на охранника.

— Да я к кольцу даже не притрагивалась! — возмущение захлестывает. — Это какой-то беспредел! Угрозы и запугивание! Поднимайте ваши камеры! И вообще! Немедленно верните мне мои вещи! Что это такое?!

Позади меня проносится слабое, едва уловимое шуршание. Я мгновенно оборачиваюсь и… сдавленно выдыхаю.

За столом с непроницаемо серьезным выражением лица сидит еще один мужчина, поглощенный изучением мониторов. Клетчатый пиджак, короткие, слегка взъерошенные волосы. Одна рука небрежно расположилась возле компьютерной мыши, пальцы бесшумно барабанят по столешнице, и мой взгляд невольно цепляется за массивную золотую печатку на одном из них.

— Я не разрешал садиться за мой стол! — с вызовом рявкает охранник и шагает вперед. — Никому нельзя подходить к экранам!

Его напарник внезапно меняется в лице — кажется, даже уголок губ дергается. Он пытается взглядом предостеречь коллегу, но уже оказывается слишком поздно: грудью охранник резко наталкивается на жесткую пятерню грозного мужчины в деловом костюме.

— Раз правила знаешь, почему не по протоколу работаешь? — раздается из-за стола сухой, до мелочей выверенный тон.

На нас мужчина по-прежнему не смотрит, теперь его взгляд прикован к кольцу — предмету раздора.

Ответа нет, тогда мужчина за столом поворачивается в сторону здоровяка в костюме:

— Глеб, позови консультанта из ювелирки, — и вновь отворачивается. Дотягивается до ручки, задумчиво крутит ее пальцами.

Когда его телефон оживает, заставляя меня напрячься еще сильнее, незнакомец небрежно достает из кармана свой мобильный, бросает в трубку:

— Я занят, — и прячет телефон обратно.

Девушка-консультант появляется очень быстро. Мило мне улыбается и, ничего не понимая, останавливается возле меня.

— Добрый день, — здоровается мужчина в клетчатом пиджаке. — Это из вашего ассортимента?

Едва девушка потянулась к кольцу, мужчина выставляет вперед ладонь. Качает головой, терпеливо поясняя:

— Трогать нельзя. Только глазками любуемся.

— Нет, это не наше, — отрезает консультант. — Определенно не наше изделие.

Охранник, что привел меня сюда, заметно напрягается. Неловко прочищает горло.

— Я его даже не примеряла! — указываю на кольцо.

— Да, действительно. Девушка примеряла кольцо с малахитом. Необычная форма камня. Серебро. А это другое. Розовое золото с топазом. Совершенно не похожи, — деловито отмечает она, описывая украшение профессиональным тоном.

— Благодарю за помощь. Можете идти.

Как только дверь за ее спиной закрывается, мужчина поднимается. Выуживает из принтера лист бумаги и ручку.

— Иди сюда, мой хороший, — вкрадчивость его голоса пробирает до костей. От этого тона аж мурашки по коже. Незнакомец словно змей, что гипнотизирует обреченную жертву.

Глеб, стоящий возле двери, решительно подталкивает охранника в спину, заставляя того сесть.

Мужчина в клетчатом пиджаке очень медленно, зловеще наклоняется над столом. Осторожно кладет ручку перед перепуганным охранником. Указательным пальцем тихо стучит по листку.

Глава 8

После консультации я несусь к маме на улицу. Ромка еще дрыхнет, и я облегченно выдыхаю.

— Как же не хочется уезжать! — с тихой грустью улыбается мама. Умиротворенная, она сидит на лавочке, продолжает ловить ускользающие лучи солнца, любоваться игрой фонтана, подстриженными кустами и неспешными прохожими.

— Ну и отлично, — удивляю я ее, — потому что мне придется немного задержаться.

— А что такое?

Мамочка с любопытством прищуривается.

— Да ничего… особенного. Я очень надеюсь через полчасика уже освободиться. Консультацию пришлось прервать.

Надеюсь, эта ложь — во благо…

Но вот прошел уже час, а полиции все нет. Я успела накормить проснувшегося Ромку.

Теперь и мама проголодалась. Мы поднялись наверх в шумную зону фуд-корта.

Скоро моя очередь, передо мной всего два человека, и вдруг… звонок с незнакомого номера.

— Алло?

— Это Аскольд Таирович.

— Слушаю вас.

— Я прошу прощения, но… отчего-то позабыл уточнить ваше имя.

— Алла.

— Алла, полиция приехала. Я отправлю за вами Глеба. Где вы находитесь?

— На третьем этаже, — называю ресторан. — Я сейчас возьму маме обед и освобожусь.

— Конечно. Глеб подождет.

И отключается.

Когда подходит моя очередь делать заказ, словно из ниоткуда появляется крепкий мужчина в деловом костюме. Смотрит сквозь меня, и лишь короткий кивок говорит о том, что он меня заметил.

Я ставлю на поднос легкий супчик и овощной салат. Пирожок и чай. Ах да, приборы!

Даже если мама не осилит пирожок сейчас, приберегу его на вечер.

— Спасибо, — благодарю я парня за стойкой. — Оплата картой.

Не успеваю потянуться к сумочке, как Глеб уже расплачивается, прикладывая карту к терминалу.

Все понятно. Распоряжение свыше. Что ж…

Глеб сам подхватывает поднос и вопросительно смотрит на меня, взглядом уточняя, куда идти.

Я протягиваю руки, осторожно касаясь края подноса.

— Благодарю за помощь. Я сама донесу. Вы дождитесь здесь, ладно?

Отношу маме тарелки.

— Я отлучусь минут на пятнадцать, ты пока обедай. Если что — позвони, пожалуйста.

— Как? — мама в изумлении округляет глаза. — А ты?

— Я не голодна. Скоро вернусь.

Целую ее в щеку.

— Пройдемте вниз, — произносит Глеб.

После всего пережитого эта фраза вызывает у меня невольное беспокойство.

Мне показалось, или уголок рта его едва заметно дрогнул. Глеб высокий, рядом с ним я чувствую себя совсем уж неловко. Как надоедливая букашка, честное слово!

Внизу меня встречают разъяренные взгляды охранника и его напарника. Я пишу заявление. Мы уже в который раз все обсуждаем, и меня, наконец, отпускают.

— Наверху жду, — тихо бросает Глебу руководитель, и мы вместе покидаем комнату охраны.

— Спасибо, что вмешались. Даже боюсь представить, чем бы все обернулось.

— Такие инциденты нужно обязательно фиксировать и сообщать в соответствующие органы. Если возникнут вопросы, вы мне позвоните, я передам все юристу. Вам не о чем будет беспокоиться.

— Хорошо.

Замявшись, решаю не благодарить его за оплаченный мамин обед. К чему лишние слова? Он и так поставил меня в неловкое положение.

Обмениваясь короткими фразами, мы поднимаемся на третий этаж. Мама, заметив меня, радостно машет рукой. Она уже успела прибрать со стола и, увидев нас, поднимается навстречу.

Мужчина уже было прощается, явно намереваясь уйти, но…

— Здравствуйте! — опережает его мама, вмешиваясь в разговор.

— Вы только ей не рассказывайте ничего! — умоляю я шепотом. — Ей нельзя волноваться, она после инсульта!

Аскольд Таирович понимающе кивает.

— Добрый день, — роняет сухо. — Кстати, мое предложение о такси все еще в силе.

— Нет, не стоит, — отмахиваюсь я, но...

— Я настаиваю.

— Нам такси? — удивляется мама. — Так до центра занятости рукой подать. Да, Аллочка?

— Да, мамуль, — улыбаюсь ей и поворачиваюсь к мужчине. — Спасибо, и вам хорошего дня.

— Я не ослышался, центр занятости?

— Ну… — стараюсь говорить небрежно. — Да.

— Вот оно что.

Надо же, какой проницательный.

— Именно.

— Работу ищете?

— Что-то в этом роде. Скорее подработку.

— С трехмесячным ребенком?

В его голосе звучит то ли недоумение, то ли легкий укор. Непонятно.

— И такое бывает.

— Вот и я говорю. Ну какая работа с таким крохой, — ворчит мама. — Но нет. Аллочка упрямица!

— Аскольда Таирович. Спасибо за помощь. Я очень вам признательна. Мы пойдем.

— Я понял, если что, такси уже ждет.

— Давно? — настораживаюсь я.

— Минут двадцать.

— Очень жаль. Но мы лучше сами. Извините.

Нет уж, спасибо, предложение охранника спуститься вниз и посмотреть камеры все еще не померкло. И в центр занятости я решаю сегодня не ехать.

Глава 9

— Алла.

Голос в трубке слышится низким, бархатистым и настолько властным, что у меня непроизвольно выпрямляется спина, хотя мужчина меня не видит.

— Слушаю вас…

Я жутко теряюсь. Не понимаю, зачем он звонит.

— Вам нужна работа. У меня есть предложение.

Вот это заявление! Я торопливо зажимаю телефон между ухом и плечом и нервно вытираю мокрую руку о полотенце.

— Удивили…

— Три дня в неделю, — продолжает Аскольд Таирович без предисловий. Все четко и по делу. — Оплата более чем достойная.

Его уверенность раздражает и... завораживает одновременно.

— А в чем заключается работа? — уточняю осторожно.

Пауза.

Дальше он роняет лишь одно слово, но произносит его так четко, будто бросает мне вызов:

— Горничная.

Мое дыхание стопорится.

— Но у меня… — я стараюсь, чтобы голос звучал поувереннее. — У меня совсем другая специальность и знания, и я…

— Моей матери нужна девушка, — перебивает он, и в его голосе впервые появляются нотки чего-то, похожего на уязвимость. — Она после инсульта. Мама сложный человек. Сиделка есть, но... маме нужно присутствие кого-то… еще.

Я замираю, невольно представив пожилую женщину: одинокую, отчаянную. И которой нужен друг… за деньги?

— Почему я?

Искренне не понимаю!

— Во-первых, вы не ищете эту работу. А значит, не станете юлить и изворачиваться. Мама сразу это чувствует.

— А во-вторых? — еле слышно уточняю. Потрясена чрезвычайно!

— Потому что вы оказались в похожей ситуации, успешно с этим справляетесь, не теряете энтузиазма, — его голос вдруг становится тише, откровеннее… будто он ближе поднес трубку ко рту. — А значит, возможно, — он странно подчеркивает это слово, — сможете дать ей то, чего не могу я. И те, кто уже сдался.

Неверяще делаю пару шагов вперед. Слепо. Мне просто нужно мягко отказать. Нужно, но что-то едва уловимое ворочается в груди.

— Я понимаю вашу ситуацию, — осторожно проговариваю, — но не уверена, что смогу быть тем человеком, который вам нужен. У меня нет достаточного опыта в уходе за больными, да и…

Аскольд Таирович прерывает меня, его голос становится чуть теплее, но в нем по-прежнему чувствуется стальная воля:

— Вам не нужно быть сиделкой, я повторюсь. Мама не требует медицинского ухода, это все есть. Ей нужен кто-то, кто иногда будет рядом. Хотя бы изредка. Читать, разговаривать, вовлекать в какую-то деятельность. И немного это маскировать под уборку.

Он берет паузу, дожидаясь моей реакции, а я и не знаю, что сказать. Я ведь точно не подхожу! Да и это не просто бездушная работа, это нечто совершенно иное. Это как… подарить человеку надежду… Я же так не смогу!

— И платить я буду не как горничной, — добавляет он, — а как компаньонке.

Он называет сумму, которая заставляет мое сердце учащенно забиться. Это в разы больше, чем я могла рассчитывать. Чем кто угодно мог бы рассчитывать. Мои пальцы сами сжимают крепче телефон. Этих денег хватило бы на… на очень многое!

— Я заложил сюда расходы на няню для вашего сына, дорогу и… всякие неудобства. Если все будет нормально, никто не останется в обиде.

— Я подумаю, — выдавливаю с трудом. Это не шутка?!

Мужчина выдыхает — я почти физически чувствую его облегчение.

— Скажем, часов в десять? Вам нормально будет? Начинаем через пару дней. Если вы согласны. Я пришлю адрес.

— Но даже если я соглашусь, найти хорошую няню за такой короткий срок — что-то невероятное!

— Для меня нет ничего невероятного. Если понадобится — я найду вам достойную няню. Но только при условии, что вы не сбежите через неделю. Да что там… через пару дней.

— Настолько она тяжелый человек? — уточняю с грустью. Отчего-то мне уже жаль эту женщину. Которой даже сын не может уделить достаточно внимания.

— Она хорошая и милая, — вступается мужчина за мать, но тут эффект от его слов сходит на нет. И я понимаю, что легко не будет. — Где-то очень глубоко в душе. Думайте, Алла.

Да уж.

Когда разговор заканчивается, я еще долго стою, глядя в темный экран телефона.

Это был всего лишь звонок!

Просто звонок...

Но почему тогда по спине бежали мурашки, а в груди поселилось странное предчувствие, что моя жизнь только что изменилась навсегда? И я действительно задумываюсь заключить сделку, последствия которой невозможно пока даже представить.