Развод. Пошел вон!

Глава 1

Глава 1. Репетитор для мужа

Ольга

— …И не забываем, что на следующем уроке будет контрольная работа, — улыбаюсь своему восьмому «В» классу. — Все свободны, кроме дежурных.

Обращаюсь к девочкам:

— Аня, Марина, приведите, пожалуйста, в порядок доску и поправьте парты.

— Ну, раз пожалуйста, — с улыбкой протягивает одна из них. — Шучу, Ольга Алексеевна. Просто вы у нас самая вежливая учительница.

— Во-во! — фыркает другая, подходит к доске и берет губку. — Обычно с нами как с шестерками обращаются: «Убери», «подмети», «вынеси мусор», — кривляется она. — Ни «спасибо» тебе, ни «пожалуйста».

— Географичка тоже так-то вежливая, — подмечает моя ученица. — И красивая.

— Не географичка, а учитель географии, — делаю ей замечание.

Беру с подоконника сначала стопку тетрадей по русскому языку, затем — тетради по литературе, которые тоже нужно проверить, и иду к двери.

— Девочки, после дежурства не забудьте выключить свет и занести ключ мне в учительскую.

Вхожу в учительскую и вижу, как мои коллеги накрывают на стол.

— Ольга Алексеевна, присоединяйтесь, — улыбается Кира Андреевна, та самая учительница географии.

— По какому поводу торжество? — уточняю я, подойдя к своему столу, и кладу в уголок тетради.

— У меня сегодня юбилей. Вот, тортик испекла, — указывает на красивый торт, на котором возвышается шоколадная цифра «30». — Садитесь. Я вам сейчас чаю налью.

— Благодарю! — присаживаюсь за стол. — Прекрасная дата, Кира Андреевна.

— Ой, уже тридцать лет, — с улыбкой вздыхает она, и закидывает за плечо густые светлые волосы. — А ведь как будто только вчера университет окончила.

— Кира Андреевна, ты аж вся светишься, — приобнимает ее завуч, и по совместительству ее двоюродная сестра. — А что это у нас тут? — берет ее за руку и смотрит на кольцо. — Жених подарил?

— Жених, — смущенно отвечает Кира Андреевна, и ставит передо мной тарелку с тортом. — С самого утра поздравил.

— Ой, Кира Андреевна, — с улыбкой протягивает учитель истории, — так и до замужества недалеко. Чувствует мое сердце, что в скором времени еще один наш молодой и талантливый преподаватель уйдет в декрет.

— До декрета еще далеко, не волнуйтесь, — смеется именинница. — Всем тортик положила?

— Давайте я тост скажу! — выпрямляется завуч и растягивает губы в торжественной улыбке. — Кирочка Андреевна, тебя ценит, любит и уважает весь наш дружный коллектив. За два года работы в нашей школе ты победила в нескольких всероссийских конкурсах, достигла больших высот и получила гордое звание «Учитель года». Давайте еще раз поаплодируем, — обращается к нам. — А уж как тебя любят ученики, — смеется она.

— Особенно мальчики.

— Из старших классов, — подмечают коллеги.

— Я даже засмущалась, — скромно улыбается Кира Андреевна.

Она действительно пользуется большой популярностью в нашей школе. Красивая, стройная блондинка, ноги от ушей, и одевается всегда с иголочки, как будто у нее есть свой собственный стилист.

С такими внешними данными хоть прямо сейчас на обложку модного журнала. С руками оторвут!

Искренне считаю, что она замечательный преподаватель, который с легкостью находит общий язык как с детьми, так и с их родителями. Она быстро навела порядок в неуправляемом седьмом «А» классе, когда два года назад стала их классным руководителем. Недавно выпускники писали пробные экзамены, и надо сказать, что у ее класса отличные показатели.

— …Красивая, умная, ответственная, успешная, и всегда уверенная в себе! — заканчивает свою речь завуч. — За тебя, наша дорогая Кира Андреевна!

— Подписываюсь под каждым словом, — чокаюсь с именинницей своей чашкой.

— Ольга Алексеевна, — наклоняется она ко мне. — Раз на прошлой неделе у меня не получилось позаниматься с Викой, то могу сегодня прийти часиков в шесть.

— Отмечайте день рождения, Кира Андреевна, — подмигиваю ей. — С Викой позанимаетесь в другой день.

— Я празднование перенесла на пятницу. Так что сегодня как раз свободна.

— Если вам удобно, то конечно, — пожимаю плечами. — Вика как раз около шести придет из музыкальной школы.

— Прекрасно! — ослепляет белоснежной улыбкой. — Тогда передайте ей, пожалуйста, что я приду.

Моя Виктория в этом году заканчивает одиннадцатый класс, после планирует поступить на геологический факультет, и поэтому будет сдавать географию. Дочь три раза в неделю занимается вместе с Кирой Андреевной у нас дома и делает большие успехи. Верю, что у нее все получится. Тем более с таким-то преподавателем.

Выхожу из учительской и звоню мужу.

— Сереж, привет! Когда домой поедешь, купи, пожалуйста, коробку конфет. Сегодня у Киры Андреевны день рождения, она придет к нам в шесть, пусть Вика ее поздравит.

— Понял. А ты во сколько сегодня вернешься?

— Сложно сказать… — вздыхая, смотрю на часы, которые показывают «16:00». — Сейчас у моего класса закончится урок, и я сразу повезу их в театр. Так что дома буду не раньше восьми.

Глава 2

Глава 2. Покоритель материков

Сергей

За два часа до возвращения Ольги

«Я к вам сегодня приду к шести, — пишет Кира. — Но могу и пораньше, если хочешь ♥»

«Конечно хочу, — расплываюсь в улыбке. — Ольга уедет в театр с классом, а Вика будет в музыкалке до 18, так что я весь в твоем распоряжении».

«Я знаю, что Ольга поедет в театр, поэтому и решила провести внеплановое занятие с Викой :) Буду у тебя около 17:00»

«Жду!»

Беру портфель, выхожу из кабинета, прощаюсь с тренерами, затем — с администраторами на ресепшене, прыгаю в «мерс» и отъезжаю от своего фитнес-центра.

У меня их одиннадцать штук в разных районах Москвы. Скоро еще один откроется. Я как раз должен был сейчас поехать туда, чтобы проконтролировать поставку тренажеров, но ради Киры я всегда готов поменять свои планы.

Мы и так с ней редко видимся.

Нет ничего хуже, когда любимая девушка работает в одном месте с женой. На работу отвезти ее не могу, забрать с работы тоже не могу. Остается разве что встречаться в отелях и у нас дома, когда она приходит заниматься с дочкой.

Сегодня я с утра пораньше приехал к ней, чтобы поздравить с юбилеем. В итоге так напоздравлял, что она опоздала на урок, а я — на совещание.

Крышу сносит, когда вижу ее.

Кира с ума меня сводит своей красотой, своим голосом, своим стройным и прекрасным от природы телом.

Даже сейчас думаю о ней, и внутри все бурлит от страсти.

Жаль, что у нас, как обычно, будет очень мало времени.

Стоя на светофоре, вспоминаю, как мы на прошлой неделе вместе провели майские праздники в Питере, и, откинувшись на спинку сиденья, растягиваю губы в довольной улыбке.

В следующий раз снова возьму ее с собой в командировку, и несколько дней подряд буду покорять все ее материки с аппетитными, упругими холмиками третьего размера.

Моя учительница географии снова устроит нам кругосветное путешествие по всей планете, не выходя из гостиничного номера.

Вхожу в квартиру, кладу на кухонный стол коробку конфет, быстро принимаю душ и открываю дверь Кире.

— Привет, любимая, — жадно целую ее в губы, покрываю поцелуями шею, и сгораю от желания взять ее прямо в коридоре.

— Сереж, — смеется она. — Дай мне хотя бы туфли снять.

Она разувается, я хватаю ее на руки и, продолжая целовать, несу в спальню.

— Давай лучше в комнату Вики, — глубоко и страстно дышит Кира. — Если она придет и застанет нас в спальне, то как мы ей это объясним? А в ее комнате я как будто бы просто дожидаюсь ее. А ты, если что, зашел за чем-нибудь.

Ничего не ответив, подхожу к комнате дочери, толкаю ногой дверь, усаживаю Киру на письменный стол, встаю между ее ног и быстро расстегиваю пуговицы белой блузки.

— Сереж, она точно не сейчас придет? — запрокинув голову, подставляет для поцелуев шею. — Сереж, — стонет Кира, — Вика точно не придет? Я не хочу, чтобы у меня в школе начались проблемы.

— Давай я позвоню ей? — смотрю на ее приоткрытые губы возбужденным взглядом, обхватываю за хрупкую талию, прижимаю к себе, и грудью чувствую быстрое биение ее сердца.

Впиваюсь в ее горячие губы, затем с трудом отрываюсь от них, и звоню дочери.

— Пап, привет! — раздается из динамика звонкий голос.

— Викусь, у тебя всё?

— Ага. Иду на остановку.

— Хорошо. Тогда жду тебя дома.

Скидываю звонок и снова прижимаю к себе Киру.

— Убедилась? — шепчу, наклоняясь к ее лицу. — Она минут сорок добираться будет, можешь не волноваться.

Спустя полчаса… Нет, спустя тридцать минут одержимой страсти, которая обжигала наши тела пламенем, я надеваю брюки, Кира быстро приводит в порядок волосы, торопливо застегивает пуговицы, расправляет юбку и поворачивается ко мне спиной.

Но вместо того чтобы помочь ей с молнией, обвиваю руки вокруг ее талии и целую в шею.

— Сереж, иди давай, иди, — кокетливо смеется Кира. — Вика придет с минуты на минуту. Только сначала помоги мне застегнуть молнию на юбке.

Слышим, как открывается дверь комнаты, и резко застываем.

Я поворачиваю голову к плечу, вижу перед собой побелевшее лицо жены, и медленно убираю руки с талии Киры.

Визуал героев

Дорогие читатели, знакомьтесь с нашими героями :)

Сергей Баринов, владелец сети фитнес-центров в Москве

Ольга Баринова, учитель русского языка и литературы

Виктория Баринова, дочь Сергея и Ольги

Самойлова Кира Андреевна, учитель географии

Остальные визуалы будут появляться вместе с новыми героями :)

Глава 3

Глава 3. Все происходит вовремя. За измену нужно платить

Ольга

— Ольга Алексеевна, — испуганно глядя на меня и прерывисто дыша произносит коллега, которую я на протяжении двух лет всем ставила в пример. Гордилась, что среди наших учителей есть такие таланты, и восхищалась ею. — Я… я… — растерянно смотрит на Сережу, — мы вам сейчас все объясним.

— У Киры Андреевны браслет на часах сломался. Она попросила помочь застегнуть замок, — делает из меня дуру, думая, что я ничего не понимаю. — Теперь всё нормально? Застегивается? — участливо спрашивает у нее.

— Да, Сергей Эдуардович, — натянуто улыбается она, а у самой от волнения ритмично вздымается грудь и бегают глаза. — Спасибо вам за помощь.

Пока я в шоке наблюдаю за спектаклем, который разворачивается на моих глазах, Сергей продолжает:

— Еще тетрадь Вики с конспектами искали, — кивает он на стол, понимая, что я заметила перевернутый глобус и беспорядок, которого никогда не бывает у Вики.

— И как, нашли? — едва слышно спрашиваю, не веря своим ушам.

Что он несет? Он правда думает, что я настолько глупа, чтобы поверить во все это?

— Да, нашли, — нервным движением поправляет волосы Кира. — Я как раз собиралась проверить задания, которые оставила Вике в прошлый раз.

— Обложку надеть не забыл? — киваю на расстегнутую ширинку мужа.

Словно в замедленной съемке подхожу к столу дочери, на котором по углам раздвинуты тетради и учебники, а вся середина расчищена. И я догадываюсь, для чего.

Смотрю на стол, за которым Вика каждый день делает уроки, а перед глазами вспыхивает картинка, как на нем сидит Кира с раздвинутыми ногами.

Внутри меня извергается вулкан, по венам бежит раскаленная лава, бурной волной поднимается к лицу, обжигая его так, что щеки горят.

Разворачиваюсь к мужу, сжимаю губы, и со всей силы залепляю ему звонкую пощечину.

— Мразь! — вкладываю в это слово всю свою боль и ненависть к нему. Перевожу взгляд на Киру, стоящую за спиной мужа с испуганными глазами, и брезгливо оглядываю ее с головы до ног. — Кто бы знал, как прославленный «Учитель года» умеет раздвигать ноги перед чужими мужьями, и ёрзать задницей на письменном столе своей ученицы.

— Оль, зря ты так, — нервно изрекает муж, — между нами ничего не было. Мы просто…

— Просто выучили наизусть мое расписание, и, пока я в школе, кувыркаетесь в комнате дочери, — перебиваю его, ни на секунду не позволяя делать из себя дуру. — Какое совпадение, — усмехаюсь я. — Всю прошлую неделю ты провел в Питере, и она, — киваю на Киру, — куда-то уезжала на майские праздники.

— Я гостила у родственников в…

— В Питере? — спрашиваю в лоб, и устремляю взгляд на ее руку. — А колечко, кстати, красивое. Долго выбирал? — в упор смотрю на Сергея. — Теперь понятно, куда ты сегодня помчался с утра пораньше. Совещание, видимо, проходило в ее квартире?

— Ольга Алексеевна, все совсем не так, как вы думаете. Мы честно…

— А я еще думаю: что это Кира Андреевна в свой день рождения решила позаниматься с Викой? — не слушая эту гадину, сверлю взглядом мужа. — Чтобы ты ее еще раз поздравил, наверное. С утра мало было. Тем более вы оба знали, что я буду в театре.

— Оль, у тебя фантазия разыгралась? — сквозь зубы рычит он. — Подумай, как ты своими словами унижаешь Киру Андреевну. Она пришла позаниматься с нашей дочкой, а ты обвиняешь ее не пойми в чем.

— Сереж, иди давай, иди, — один в один повторяю слова Киры, и тем самым мгновенно закрываю их поганые рты. — Вика придет с минуты на минуту. Только сначала помоги мне застегнуть молнию на юбке. О часах речи не было, — подчеркиваю я, и вопросительно выгибаю бровь. — Давно вы перешли на «ты»?

— Оль…

— Пошли вон отсюда! — строго смотрю на них.

— Ольга, давайте поговорим, пожалуйста, — дрожащим голосом произносит Кира. — Вы же умная, мудрая женщина. Я всегда брала с вас пример, я…

— Я вижу, — обрываю ее, и киваю на Сергея. — Последовав моему примеру тоже пошла к моему мужу.

— Это не так, — прикладывает руку к груди. — Мы действительно хорошо общаемся с Сергеем. Мы… мы постоянно обсуждаем успеваемость Вики, и да, мы в какой-то момент перешли на «ты», но это всего лишь дружеское общение. Не поймите нас неправильно. Между нами правда ничего не было. Я клянусь вам.

— Оль, так и есть, — кивает Сергей. — Просто общаемся, вот и все. И в основном про Вику. Ты же знаешь, как я переживаю за ее будущее. Я говорю Кире Андреевне в каких моментах ее нужно подтянуть, указываю на проблемы, с которыми Вика сталкивается при решении билетов.

— Помаду с губ убери, заботливый папа, — смотрю на его губы — красные, распухшие. Видимо, от жарких поцелуев. — И ширинку уже застегни, наконец. Не то указка замерзнет.

Выхожу на балкон, отодвигаю наши с Викой чемоданы, достаю большой черный чемодан Сергея, выношу его и ставлю перед ним.

— Собирай шмотки и выметайся из моей квартиры!

— Из твоей? — таращит на меня удивленные глаза.

— Из моей! — выпрямляюсь, скрещивая на груди руки.

Глава 4

Глава 4. С головой в прошлое

Ольга

— Какой подлец! — стоя у плиты, возмущается тетя. — Да как он только посмел?! Это ж надо, а! Ты только посмотри, что вытворяет этот гад!

Швыряет на стол полотенце, выключает плиту, убирает с нее сковороду с котлетами, и разворачивается ко мне со злющим лицом.

— А эта курица что себе позволяет? — всплескивает руками. — Додумалась! Прямо у тебя под носом! На столе твоей дочери!

— Тише, теть Люб, — сердито смотрю на нее. — Вику разбудишь. Она и так еле-еле уснула. Полвечера прорыдала.

— Да не могу я, Оль, — болезненно поджимает губы. — Что ж это делается, а? — вытирает слезы. — Что вы ему такого сделали? Как так можно было с вами?

Садится за стол напротив меня и прерывисто вздыхает.

— У Вики экзамены на носу, поступление, а тут такое… Ой, что ж он наделала, а… Что наделал, гаденыш такой… — причитает она.

Мы приехали к тете, потому что я не могла находиться под одной крышей с этим ничтожеством. Сказала ему, чтобы собрал все свои вещи, пока нас не будет дома, и отдал ключи соседке.

Он еще и ерепенился: «Квартира не твоя, а общая. И ты не имеешь права меня отсюда выгонять».

Выгоним. И глазом не успеет моргнуть.

Добровольно он точно не захочет выписываться из квартиры, значит, пойдем в суд. И суд сто процентов будет на нашей стороне. Пусть катится к своей Кире. Я не потерплю его присутствия в квартире. Одним воздухом с ним дышать не хочу. Видеть его наглую рожу не могу.

Выставлю его из квартиры, разведусь, и подам на раздел имущества. Он уже может начинать прощаться с частью своих фитнес-центров. Я возьму все, что мне полагается по закону. За мной не заржавеет. И плевать хотела на то, что я никогда не участвовала в развитии его бизнеса.

Он предал меня. Задел мою честь и мое достоинство. Превратил в бордель наше семейное гнездо, и осквернил комнату нашей дочери.

И за это он заплатит по полной программе.

— Теть Люб, ну всё, хватит, — беру ее за руку. — Мне Викиных слез сегодня хватило, а теперь и ты рыдаешь. Давай лучше чаю попьем?

Выхожу из-за стола, беру две чашки и наливаю чай.

— Там тортик есть в холодильнике, — едва слышно произносит она и шмыгает носом.

Перед глазами всплывает картинка, как сегодня в учительской Кира поставила передо мной тарелку с тортом, а затем похвасталась кольцом, которое подарил ей мой же муж.

— Может, тебе в другую школу перейти? — спрашивает тетя.

— А я перейду, не переживай. — Ставлю на стол две чашки и сажусь на место. — Получу свою долю и открою частную школу, — заявляю решительно. — Я давно об этом подумывала. Вот и настало время действовать.

— Оль, а если он начнет пакостить тебе? — тетя снова поджимает губы и прикладывает руку к сердцу. — А если…

— Так, стоп! — грозно смотрю на нее. — Давай сменим тему. Сердечного приступа еще не хватало до кучи.

Я знаю, что она за меня переживает, я ж ей как дочь. И Вику она всю жизнь любит как родную внучку.

Хоть она ей и абсолютно чужая…

Мы с Сережей взяли Вику из дома малютки, когда ей было всего два месяца, и в тот день я стала самым счастливым человеком на планете.

Держала на руках девочку — совсем крошечную, сладенькую такую, и, с любовь глядя на нее, без конца шептала: «Доченька… Теперь ты наша доченька. У тебя есть мама и папа. И мы всегда будем о тебе заботиться».

Для меня было настоящим счастьем стать матерью, так как я не могу иметь своих детей.

Точнее могла… до восемнадцати лет…

У меня был бы сын от предыдущих отношений, которого мы хотели назвать Виктором.

Но, увы, бог забрал его у меня…

Снова волной накрывают события из прошлого, которые я не забуду до конца своей жизни. Эти раны в сердце до сих пор кровоточат. Вонзаются под кожу острыми иглами, и иногда не дают спать по ночам.

Славик был моей первой и самой безумной любовью. Мы учились в одном классе и жили в соседних поселках. Только я в рабочем поселке, а он — среди местных богачей, к которым относилась его семья.

У нас с отцом был небольшой домик, который ему выделили как работнику завода, а у Славы — двухэтажный коттедж. Пожалуй, самый красивый во всей округе.

Его родители были владельцами завода, на котором работал мой папа, и практически все остальные жители ближайших поселков тоже трудились там.

Тогда мне казалось, что Слава — это вся-вся моя жизнь.

Нашим отношениям завидовала вся школа. Нас называли «жених и невеста», и никто не сомневался в том, что мы однажды станем мужем и женой.

После окончания школы я забеременела. Помню, как с ума сходила от страха, и не понимала, что мне делать. Я же была совсем девчонкой, которая только выпустилась из школы, и даже не успела получить образование.

Но Славик меня успокоил:

— Поженимся и будем жить у моих родителей, — сказал он, глядя на меня счастливыми глазами. — Моя мама будет помогать тебе с ребенком, пока я в институте. А когда наш сын или дочка подрастет, ты тоже сможешь пойти учиться. Все будет хорошо, Оль. — Помню, как прижал меня к себе и погладил по голове. — Не переживай, у тебя есть я.

Глава 5

Глава 5. Мои Виктор и Виктория

Ольга

— Извини, я погорячилась, — заговорила со мной примирительным тоном Римма Альбертовна. — Ты права. Я не должна так говорить о своем будущем внуке. Рожай, девочка. Конечно же рожай, милая, — обняла меня. — Но прошу тебя, сделай так, чтобы Славик отправился в Лондон. Пока ты вынашиваешь ребеночка, я буду во всем помогать тебе, обещаю. А потом, когда ты родишь и малыш немного подрастет, вы полетите к Славику в Англию. Мы с мужем позаботимся о том, чтобы у вас там было хорошее жилье, у ребенка — хороший садик и школа, если вдруг вы захотите остаться там жить после того как Славик окончит учебу.

Она провела рукой по моим волосам, и с улыбкой заглянула в глаза.

— Что скажешь, Оленька? — спросила мягким голосом. — Согласись, что это самый правильный вариант. Мы же обе любим Славу, и обе хотим, чтобы он получил достойное образование, верно? Если тебе не наплевать на его будущее, то прошу тебя, давай сделаем так, как я предлагаю.

Это был действительно самый правильный вариант на тот момент. Я понимала, что в таком случае папа не потеряет работу и не лишится крыши над головой, Славик получит хорошее образование, а я без всякой нервотрепки со стороны его родителей рожу ребенка, а потом вместе с ним улечу в Лондон, как мне пообещала Римма Альбертовна.

Я поговорила со Славиком, сказала, что прилечу к нему после родов, а Римма Альбертовна, приложив руку к сердцу, дала ему слово, что будет обо мне заботиться и во всем помогать.

Я осталась жить с папой, но каждый день бегала к родителям Славика, чтобы позвонить ему, так как ни в нашем доме, ни у соседей не было телефона.

Первое время было все замечательно.

Я писала Славику письма, в которых рассказывала о том, как растет животик, как малыш начинает в нем шевелиться. Он в ответ писал мне, как сильно скучает, и как ему не хватает меня там — среди абсолютно чужих людей, говорящих на английском.

Я считала дни до рождения ребенка, чтобы поскорее взять его на руки, увидеть его глаза, и мечтала о том, что они будут такие же красивые и бездонные, как у Славика. Представляла, как вместе с ним отправимся к его папе, и начнем там новую жизнь.

Но у судьбы на нас были другие планы…

Никогда не забуду ту страшную ночь, когда меня бесконечно долго везли на скорой в городской роддом.

Семь месяцев беременности…

Адские боли внизу живота…

Я чуть не умерла во время родов.

А когда очнулась, услышала слова доктора, после которых мне не захотелось жить.

«Вашего ребенка не удалось спасти. Это был мальчик».

Мне даже не дали посмотреть на него — на своего Витеньку, которому сейчас было бы двадцать пять лет…

После тех сложных родов я не могу иметь детей.

Когда мы с Сережей взяли девочку из дома малютки, я не раздумывая назвала ее Виктория, в честь своего первого ребенка.

Глава 6

Глава 6. Края любимые, края… незабываемые

Ольга

Вика и тетя спят, а я до самого рассвета не могу уснуть. Лежу на маленьком кухонном диванчике, смотрю в окно, и кручу в голове всякие разные мысли.

Много лет назад я пережила жестокое предательство со стороны близкого человека, и теперь все это снова повторяется…

Сейчас мне сорок три года. Я взрослая, мудрая женщина с хорошим образованием, благодаря которому всегда смогу заработать на хлеб. А тогда… тогда мне было всего лишь восемнадцать. У меня не было никакой поддержки. Я была молодая девчонка, вчерашняя школьницей, которая потеряла ребенка от любимого человека, и осталась один на один со своей болью.

Я наивно надеялась на то, что Славик меня поддержит после случившегося. Это же было наше общее горе, наш общий малыш. Но вместо поддержки я получила от него нож в спину.

Сначала он перестал мне писать. Все письма, которые я отправляла ему в Лондон, оставались без ответа. Я приходила в дом его родителей и бесконечно задавала один и тот же вопрос: «Слава мне не звонил?». На что его мать отвечала с усмешкой: «Вячеслав звонил. Но о тебе не упоминал».

Весь мой мир стремительно рушился, оставляя от счастливой жизни одни руины. Я не понимала, чем заслужила такое отношение со стороны Славика и его родителей, которые смотрели на меня как на надоедливую собачонку, изо дня в день бегающую к их дому.

Через несколько недель мучительного ожидания писем, и моих бессмысленных походов на почту, я встретила в магазине мать Славика, и она добила меня словами:

«Ты больше не ходи к нам. И на почту не бегай. Вячеслав все равно не позвонит и не напишет, — свысока глядя на меня, сказала Римма Альбертовна, а затем равнодушно отрезала: — Он полюбил другую. А тебе попросил передать свои извинения, и сказать, чтобы не ждала его. Вячеслав планирует остаться жить в Лондоне».

Спустя месяц после этого разговора на заводе началось массовое сокращение, и моего отца уволили одним из первых.

Нас попросили освободить дом, и мы переехали к тете Любе в столицу. Ютились втроем в этой однокомнатной квартирке, папа устроился работать охранником в детский сад, а я поступила в университет на педагогический факультет.

Через год папы не стало. Он умер от сердечного приступа, и у меня из близких людей на всем свете осталась только тетя, которая заменила мне маму.

«Девочка моя, — ласково говорила она. — Ты так рано потеряла мать, а теперь и отца… Ну, ничего, мы с тобой со всеми трудностями справимся, не переживай. Отучишься, станешь хорошим педагогом, выйдешь замуж и будешь самой счастливой на земле».

Через несколько лет ее слова начали сбываться — когда я познакомилась с Сережей. Между нами вспыхнула такая любовь, что ничего вокруг не замечали. Он тогда работал тренером в спортзале, а я — только устроилась на работу в московскую школу.

Я сразу сказала Сереже, что не смогу подарить ему ребенка, и была готова к любой его реакции. Если бы это стало для него поводом не жениться на мне, то я не стала бы его осуждать. Я понимала, что он имеет полное вправо стать счастливым отцом, но, к сожалению, я ему в этом помочь не могла.

Помню, как он обнял меня и сказал: «Оль, в детских домах много детей-сирот, которые нуждаются в родительской любви и заботе. И мы можем осчастливить одного из них. Пока что одного, — подчеркнул он. — А дальше будет видно».

Мы поженились и через некоторое время у нас появилась Вика.

Я думала, что мы оба полюбим ее как родную дочь, но почти сразу стала замечать, что Сергей холоден к ней. Особенно это чувствовалось, когда Вика начинала капризничать. Я слышала от Сергея одну и ту же фразу: «Это всё гены».

Когда мы забирали ее из дома малютки, ему было все равно на то, кто ее биологические родители. Был уверен в том, что ее дальнейшая жизнь зависит напрямую от нас, и она вырастет такой, какой мы ее воспитаем.

Но каждый раз, когда Вика закатывала истерики, он говорил, что девочка, рожденная от матери и отца, которые вели разгульный образ жизни, навряд ли будет примерным и послушными ребенком, который добьется больших высот в жизни.

У меня складывалось такое ощущение, что, по его мнению, детдомовские дети не имеют права на капризы и слезы. Наш родной ребенок точно так же закатывал бы скандалы из-за конфетки, которую ему не дали, и из-за мультиков, которые ему не разрешили смотреть в позднее время.

Вика была обычным ребенком со своими детскими хотелками и обидами, как и все остальные дети. Но Сергей был уверен в том, что наш родной ребенок никогда бы не стал валяться по полу и колотить по нему руками, когда ему что-то очень сильно нужно. Упрямо считал, что такое поведение может быть только у детей, рожденных от не пойми кого.

Но чем старше Вика становилась, тем сильнее он к ней привязывался.

Стал понимать, что наша любовь и забота все-таки сильнее плохой наследственности. Вика сходу запоминала стихи и выразительно рассказывала их на конкурсах. Выигрывала школьные олимпиады, и занимала первые места на мероприятиях в музыкальной школе.

Когда Сергей с гордостью ставил родительскую подпись в дневнике, в котором были одни пятерки, то говорил о девочке из дома малюткис плохой наследственностью уже совсем не так, как раньше:

Глава 7

Глава 7. Семейная тайна

Сергей

— Сереж, я же попросила не трогать меня сейчас. — Кира поворачивается на другой бок, и прикрывает одеялом обнаженное тело. — Мне не до любовных утех, разве не понимаешь?

— Малыш, перестань, — осторожно обнимаю ее и целую в плечо. — Все будет хорошо, обещаю.

— Как ты может такое обещать? — всхлипывает она. — Это же не тебе предстоит через два часа пойти в школу, где работает Ольга, и смотреть ей в глаза. А если она всем расскажет о том, что было? Или Вика расскажет одноклассникам. Ты только представь, Сереж, только представь, как на меня будут смотреть коллеги и ученики, — пускается она в слезы и пищит: — Ты понимаешь, какая травля начнется?

— Никакой травли не будет, — утешаю ее, гладя по белоснежным волосам. — Ольга никому не расскажет. Зачем ей это? Она не любит, когда кто-то копается в ее личной жизни. Тем более она тоже там работает, и в ее же интересах молчать, чтобы избежать косых взглядов. И Вика там учится. Ты думаешь, Ольге нужны слухи о том, что мы с тобой занимались любовью на столе нашей дочери? Она же прекрасно понимает, что Вику это тоже затронет. Вика умная девочка, не будет никому об этом рассказывать. Она немного остынет, и я сам лично с ней поговорю, не волнуйся.

— Ну даже если Вика ничего не расскажет одноклассникам, и Оля — коллегам, то я все равно не представляю, как буду смотреть им в глаза. Ладно Вика скоро уйдет из школы, а Оля? Как я буду с ней пересекаться там?

— Тогда переходи в другую школу.

— Сереж, ты прекрасно знаешь, какая у меня здесь поддержка. Моя двоюродная сестра завуч в этой школе, а директор, Анна Рафаиловна, ее лучшая подруга. Она, кстати, через три года переедет в другую страну, и ее место займет моя сестра, а меня назначат завучем. Здесь для меня все двери открыты, здесь меня ждет стремительный карьерный рост, понимаешь? А в другой школе что? Всю жизнь преподавать географию и всё?

Кира глубоко вздыхает.

— Вот бы Ольга уволилась… Это был бы самый лучший расклад.

— Что-то мне подсказывает, что она и так уволится, — двигаюсь ближе к Кире и обнимаю ее. — Солнце, все будет хорошо, обещаю, — отодвинув волосы, целую ее в шею.

— Сереж, — поворачивается она ко мне, — получается, квартира достанется Ольге? Хотя там же не только квартира, да?

— Еще машина и дача. Но я сделаю все, чтобы Ольга вернула то, что мне принадлежит. В конце концов она прекрасно знает на какие деньги это куплено. И по-человечески должна все на меня переписать.

— По-человечески, — усмехается Кира. — Она так рассержена, что навряд ли пойдет тебе навстречу.

— Я дам ей несколько дней для того чтобы остыла, а потом спокойно обо всем поговорим.

Ольге после развода и так достанется часть моих фитнес-центров. Если б я заранее мог предугадать, что мы однажды разведемся, то составил бы брачный договор, в котором черным по белому было бы написано, что в случае развода она не сможет претендовать на мой бизнес.

Но я этого не сделал. Потому что даже представить не мог, что так сильно полюблю другую женщину, ради которой готов горы свернуть.

Каждый раз, когда эта молодая блондиночка с большими голубыми глазами и красивыми формами появлялась у нас дома, я чувствовал, как внутри начинает все бурлить. Меня бросало в жар, как только она переступала порог нашей квартиры. Кира очень красивая и сексуальная девушка. Ее кокетливый смех сводил меня с ума, а голос — ласкал слух. Игриво глядя на меня, поправляла свои длинные блестящие волосы, ослепляла улыбкой, и всячески давала понять, что я тоже ей интересен.

С тех пор я стал уделять много внимания предстоящим экзаменам дочери. Особенно экзамену по географии.

Каждый раз после того, как Кира заканчивала заниматься с Викой, я просил ее задержаться на пару минут, чтобы расспросить ее о том, как идут дела у дочери. Она рассказывал о ее успеваемости, о том, что и где необходимо подучить, а я в этот момент смотрел на нее словно завороженный — меня тянуло к ней словно магнитом.

Как-то раз Вика сразу после занятия убежала гулять, Ольги не было дома, а я как всегда попросил Киру задержаться, чтобы поговорить об успехах дочери. На тот момент мы оба понимали, что испытываем чувства друг к другу. И как только Вика вышла за порог, мы с Кирой прильнули друг к другу и несколько минут не могли оторваться.

Не описать словами, что происходило со мной в тот момент. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Жадно впивался губами в ее губы, шею, подбородок, плечи, и прерывисто шептал о том, как сильно хочу ее.

В квартире искрился воздух от бурлящей страсти. Вышибало пробки. Дрожали окна.

Она сводила меня с ума. Я не мог выпустить ее из жарких объятий. Хотел целовать каждый сантиметр ее тела и любоваться его изящными изгибами.

Кира не одна снимает квартиру, а вместе с подругой, поэтому встречаться на ее территории мы могли только когда подруги не было дома. У меня в квартире тоже было слишком рискованно предаваться любовным утехам. Зато в отелях мы могли как следует насладиться друг другом и не думать о том, что нас кто-то застукает.

Я решительно настроился развестись с Олей, и жениться на Кире. Но было одно «но»: на Ольгину тетю переписана дача, тачка, и наша квартира.

Глава 8

Глава 8. Вы не оставили мне выбора

Ольга

— Доброе утро, Ольга Алексеевна! — здоровается в коридоре завуч.

— Доброе утро! — смотрю на нее и пытаюсь понять, знает ли она о том, что сделала ее сестра.

— Здравствуйте, Татьяна Александровна! — кивает ей Вика.

— Виктория, у тебя все в порядке? — с тревогой смотрит на мою дочь. — Ты плакала?

— Нет, — отрезает Вика, и разворачивается ко мне. — Мам, я на урок.

Вика сегодня проснулась с опухшими глазами. Ну еще бы… вчера полвечера прорыдала, бедняжка моя.

— Ольга Алексеевна, у Вики всё в порядке? — участливо спрашивает завуч.

— Нет, не всё! — выпрямляюсь я, и, пристально глядя на нее, поднимаю голову. — Спросите у Киры Андреевны, почему моя дочь сегодня в таком состоянии.

— У Киры? — хмурится она, и в этот момент звенит звонок на урок. — А что случилось? — выкрикивает мне в спину. — У Вики проблемы с географией?

— С УЧИТЕЛЕМ географии! — не оборачиваясь, отвечаю я, и вхожу в свой кабинет.

Подхожу к столу и здороваюсь с классом.

— Всем доброе утро! — говорю строже обычного, но в ту же секунду понимаю, что ученики не виноваты в том, что произошло в моей семье, и я не должна портить им настроение. — Ребята, — продолжаю более мягким тоном, — надеюсь, вы подготовились к контрольной работе.

Достаю из ящика стола карточки с заданиями и прошу ученицу, сидящую за первой партой, раздать их.

— Можете приступать к выполнению. И помните, что оценка за контрольную работу может повлиять на оценку за четверть, а значит, и на годовую. Желаю всем удачи!

Только сажусь на место, как раздается стук в дверь. Оглядываю класс, понимаю, что опоздавших сегодня нет, и иду к двери.

Открываю ее и резко меняюсь в лице.

— Ольга Алексеевна, можно вас на одну минуту? — быстро дыша, и сердито глядя на меня, спрашивает Кира.

— Дети пишут контрольную работу. Я не могу оставить их без присмотра, — отрезаю я, собираюсь закрыть дверь, но она ставит ногу в проем.

— Будьте так добры, — цедит сквозь зубы, — попросите Вику, чтобы она перестала надо мной издеваться. Я не могу вести урок в ее классе!

Несколько секунд молча смотрю на нее, выхожу в коридор, прикрываю за собой дверь, и прищуриваюсь.

— Получается, это только вам можно издеваться над моей дочерью, и раздвигать ноги, сидя на ее письменном столе?

— Ольга Алексеевна, — сдержанно отвечает она, — давайте мы не будем обсуждать на работе то, что произошло у вас дома. Я настоятельно прошу вас оставить это за стенами школы. И поговорите с Викой о ее поведении. Ни ей, ни мне не нужны проблемы в школе.

— Эти проблемы создали вы сами, — напоминаю я. — Как, по-вашему, должна вести себя ученица, у которой отец спит с учителем географии? — в упор смотрю на нее.

— Я понимаю, что ей неприятно, но слухи о том, что произошло, никому не принесут пользу. Ее это тоже коснется. Забыли, что у девочки скоро экзамены? — прищуривается с наглой улыбкой. — Зачем ей все эти косые взгляды? Подумайте о ее будущем, и как мать донесите до нее, что ей лучше держать язык за зубами, а не дерзить мне во время урока. Хорошо, что она не додумалась всему классу рассказать о том, что было вчера. Сама же себя загонит в угол.

— Вика — взрослая девочка и, если захочет предупредить одноклассников о том, чтобы их родители были с вами поосторожнее, и не впускали вас в дом, то я не стану ее останавливать. За нее не переживайте, она скоро уйдет из школы, а вам, Кира Андреевна, предстоит здесь работать. Поэтому и волноваться нужно не ей, а вам.

Собираюсь вернуться в класс, но она останавливает меня вопросом:

— Что вы сказали Татьяне Александровне? Почему она попросила меня зайти к ней после первого урока?

— Зайдите к ней и объясните, почему Вика сегодня в таком состоянии. Хотя нет, я сама это сделаю. В красках. С ахами и вздохами, которые вчера доносились на всю мою квартиру.

— Ольга Алексеевна, — краснеет она от злости, — я еще раз прошу вас это не афишировать. Вам тоже предстоит здесь работать. Хотите, чтобы на вас смотрели как на женщину, от которой ушел муж к молодой любовнице?

— На меня будут смотреть как на женщину, которая вышвырнула из квартиры, и из своей жизни блудливого мужика. А на вас — как на… — очень хочется назвать ее нецензурным словом, но не буду опускаться до уровня хабалок. — А на вас, Кира Андреевна, — свысока смотрю на нее, — как на женщину, которая его подобрала после меня — без собственного жилья, без машины, и без половины бизнеса.

— Вот как, значит… — разочарованно глядя на меня, качает головой. — Что ж, я вас услышала. Вы сами выбрали этот путь, так что потом ни о чем не жалейте.

Напоследок пронзает меня враждебным взглядом, разворачивается, и, раскачивая бедрами, обтянутыми серой юбкой, быстро цокает каблуками к кабинету географии.

«Как быстро меняются люди, — усмехаюсь я, вернувшись за рабочий стол. — Совсем недавно это милое создание улыбалось мне, мигая глазками, советовалась со мной чуть ли не по любому поводу, восхищалась мной как опытным педагогом. И что я вижу сейчас? Колкий взгляд, язвительная улыбка, язык острее жала. Да-а, Кира Андреевна, — вздыхаю я, — меняетесь прямо на глазах».

Глава 9

Глава 9. Я знаю, что она все поймет

Ольга

— Ольга Алексеевна, — словно отдаленно слышу голос ученицы. — Так можно сдать или нет?

— Что? — непонимающе смотрю на нее. Я даже не услышала вопрос, так как все мысли заняты сообщением, которое мне отправила эта дрянь. Она убедилась, что я его открыла, и через минуту удалила. Как ненужную улику, видимо.

— Я закончила. Можно сдать? — показывает листок ученица.

— Да, конечно, — киваю я. — Неси сюда.

Девочка кладет на стол листок и хмуро смотрит на меня.

— У вас все в порядке?

— Все хорошо, — натянуто улыбаюсь я.

А у самой душу рвет на части.

Да как он посмел рассказать этой гадине нашу семейную тайну? Кто ему дал право вытягивать свой длинный язык?

О том, что Вика нам неродная, знали только три человека: я, тетя Люба, и Сергей. Еще родители Сергея знали об этом, конечно же, но их уже нет в живых.

Всё! Больше никто об этом не знал.

Когда мы удочерили Вику, сразу переехали в другой конец Москвы, соседи, мамочки, с которыми я гуляла с коляской, родители в детском саду и в школе — абсолютно все думали, что это наша родная дочь.

Я знаю, какими жестокими бывают дети, знаю, как они могут дразнить, как сильно могут ранить ребенка, взятого из детского дома. Своими глазами видела, как в школе измывались над мальчишкой, которой жил в приемной семье. Чуть что не так, и в его адрес сразу летели обидные слова: «Приемыш», «сын алкашей», «твои родные предки вообще тебя бросили, потому что ты был им не нужен».

Я сразу это пресекала, но защитить мальчика от всех обидчиков, конечно же, было невозможно.

Представляла Вику на его месте, и сердце кровью обливалось. Ведь дети не виноваты в том, что от них отказались родители.

Злые, невоспитанные дети, без чувства такта бросят обидное слово, посмеются, а ребенку из детского дома каково в этот момент?

Им этого не понять…

Мы с Сергеем думали, что, когда Вика вырастет, аккуратно расскажем ей о том, что не являемся ее биологическими родителями. Но не так давно я узнала, что ее родная мать давно уже бросила принимать всякую дрянь, избавилась от наркотической зависимости, и ведет нормальный образ жизни: работает администратором в питерском салоне красоты и очень даже прилично выглядит.

Брюнетка, тридцать семь лет, стройная, симпатичная. И Вика ее точная копия… Они как две капли воды.

Мне сказали, что у нее нет детей, и что она вот уже много лет разыскивает Вику.

После этой новости меня стали преследовать кошмары. В каждом сне я видела, как Вика уходит к ней, оставляя меня совершенно одну.

Она мой единственный ребенок. Других детей нет и никогда не будет. И я не переживу, если она вдруг захочет быть со своей родной матерью.

Мы с Сергеем решили отложить разговор с Викой.

Мы знаем, что она очень любит нас, что ценит нашу заботу и поддержку во всем, и я думаю, что она поймет, когда я расскажу ей о том, что мы взяли ее из дома малютки, но… Есть вероятность, что она захочет найти свою биологическую мать.

Помню, как мы с ней смотрели передачу, в которой взрослая девушка узнала о том, что ее удочерили. Она приехала на телевидение, чтобы найти своих биологических родителей, и тогда я задала Вике вопрос:

— Как думаешь, стоит ей искать людей, которые ее оставили в роддоме? Ведь приемные родители вырастили ее как родную дочь.

— Ради интереса, думаю, стоит, — пожала плечами Вика. — Любопытно посмотреть на ту, которая родила. Вообще-то нужно сначала понять, поему ее оставили в роддоме. Может, там ситуация была такая, что не было другого выхода. Может, родная мать болела, может, ей негде было жить и денег не хватало. В таком случае ей действительно было лучше отдать ребенка в детский дом, где он будет накормлен и одет.

Эти слова мне врезались в память.

Я подумала, что Вика тоже захочет найти свою биологическую мать… И еще неизвестно, чем это может обернуться. Вдруг та напоёт ей о том, что была молодая, неопытная, скажет, что не справлялась в тот момент, пожалуется на тяжелую судьбу, начнет убеждать, что хотела для нее как лучше, что хотела ее спасти.

Вика точно не отвернется от меня, я в этом уверена. Но сам факт ее общения с женщиной, которая ее родила, мне точно не понравится.

Не хочу, чтобы она сближалась с ней.

Меня предал муж, а если еще и Вика будет искать встречи с родной матерью, то я этого не вынесу.

Она все, что у меня осталось в этой жизни. Мой самый близкий человечек. Моя любимая доченька, которая однажды выйдет замуж, подарит мне внуков, и я стану счастливой бабушкой. У меня будет семья — большая, прекрасная семья.

Я понимаю, что шантаж со стороны Киры и Сергея неизбежен. Они будут давить на меня, травить душу угрозами. Я не смогу жить в таком кошмаре, опасаясь, что кто-то другой расскажет Вике о том, что она нам неродная дочь. Ведь неизвестно, как ей преподнесут эту информацию. Ей могут сделать больно.

Поэтому я сделаю это сама.

Глава 10

Глава 10. Условие

Ольга

Со звонком дети сдают мне листочки с выполненными заданиями, выходят в коридор, а я набираю полную грудь воздуха и иду в кабинет географии.

В упор глядя на Киру, сидящую за столом, пропускаю детей, выходящих из ее кабинета, и одновременно включаю запись на телефонном диктофоне.

— Мам? — удивленно смотрит на меня Вика. — Ты чего здесь?

— Мне нужно поговорить с Кирой Андреевной, — натянуто улыбаюсь я.

Вика бросает на нее брезгливый взгляд и злобно выплевывает:

— О чем с ней разговаривать? Она же шлюха!

— Пожалуйста, тише, — настоятельно прошу. — Никому об этом не рассказывай, ладно? Я…

— Пусть вся школа узнает, что она спит с чужими мужьями, — шипит она. — Не надо ее защищать.

— Я и не защищаю, — цежу сквозь зубы. — Просто сейчас так нужно. Не спрашивай почему. Я потом тебе все объясню.

Вика несколько секунд сверлит меня взглядом и сжимает губы.

— Хорошо, — через силу кивает она. — Но на ее уроки я больше ходить не буду. Видеть ее не могу. Еле высидела эти сорок минут.

— Дома обо всем поговорим, — касаюсь ее плеча и пытаюсь улыбнуться. — Беги на следующий урок.

— Хорошо, мам, — громко говорит она, при этом глядя на Киру. — Можно тебя еще попросить купить мне новый письменный стол? А не то старый скрипеть стал. Невозможно за ним уроки делать. Как будто его кто-то очень сильно расшатал!

Я втягиваю носом воздух и строгим взглядом показываю ей идти вместе с одноклассниками на следующий урок.

— Вик, что с тобой сегодня? — слышу, как ее спрашивает подруга. — Ты словно сама не своя.

— Да так, — сердито отвечает она. — Просто одна курица вывела меня из себя.

Когда в кабинете остается только Кира, я закрываю дверь и подхожу к ней.

— Что же вы, Кира Андреевна, шлете мне сообщения с угрозами, а потом сами же их удаляете?

— Какие сообщения? — спрашивает, не отрывая взгляд от тетради.

— В которых написано, что вы расскажете моей дочери о том, что мы с мужем не являемся ее биологическими родителями. Это же ваши слова?

— Не понимаю, о чем вы, — усмехается она.

— Идиотку из себя не строй! — цежу сквозь зубы. — Мой муж рассказал тебе нашу семейную тайну, и он ответит за это. А если ты посмеешь вытянуть свой грязный язык, то я его вырву.

Она поднимает на меня взгляд и растягивает губы в надменной улыбке.

— Пусть ваша, — нарочно выделяет это слово, — дочь, Ольга Алексеевна, не мешает мне работать в школе. Это все, о чем я вас прошу.

Как будто она почувствовала, что я записываю разговор, и теперь осторожничает в выражениях.

— Ах да, и еще, — выставляет указательный палец, — Сергей очень хочет вернуть имущество, которое ему принадлежит. Это тоже имейте в виду, ладно? Советую вам не затягивать с этим вопросом.

— Решила меня шантажировать? — скрещиваю руки на груди. — Если я не перепишу на него имущество, то расскажешь моей дочери о том, что мы ее удочерили? — пытаюсь подловить ее.

— Это вы сказали, а не я, — смеется она. — Я всего лишь передаю вам информацию о том, что Сергей не будет долго ждать, поэтому вопрос с имуществом лучше решить как можно скорее.

Тяжело вздыхает, демонстрируя глубокое сожаление, и, опустив взгляд, мотает головой.

— Как бы ему самому не пришла в голову идея поговорить с Викой о ее появлении на свет. Пока что он даже не задумывается об этом, но вдруг? — пожимает плечами. — Вдруг он сам выдвинет вам такое условие: либо отдаете то, что ему принадлежит, либо семейная тайна перестанет быть тайной.

Поднимает на меня взгляд, полный сочувствия, и прикладывает руку к груди.

— Я понимаю, что вы не хотите, чтобы Вика об этом узнала, но если Сергей решит все рассказать ей? Пока что у него даже в мыслях нет шантажировать вас этим, но что, если кто-то подкинет ему эту идею? — намекает на себя. — А он возьмет и решит, что это единственный шанс вернуть имущество. Поэтому, — прищуривается она, — Сергею лучше не знать о наших с вами беседах. Мы же умные женщины, верно? — откидывается на спинку стула и вопросительно выгибает бровь. — Мы же можем уладить все вопросы без Сергея, не так ли?

Кира хочет, чтобы я не рассказывала Сереже о том, что она меня шантажирует Викой, потому что знает, что ей за это влетит от него. Желает, чтобы я молча переписала на него имущество?

— Не поймите меня неправильно, — протягивает она. — Я просто переживаю за Вику. У девочки скоро экзамены. Зачем ей сейчас узнавать такие новости от Сергея или от кого-то еще? — снова намекает на себя. — Пусть она спокойно доучивается в школе и поступает.

А ведь Сережа действительно может шантажировать меня Викой, если эта змея подкинет ему такую идею. Надо быть совсем отмороженным, конечно, но раз его не смутило заниматься любовью с этой дрянью на столе дочери, значит, от него можно ожидать чего угодно.

— Думаю, мы можем договориться, — делаю вид, что соглашаюсь на ее условие. — Только это будет чуть позже, — выпрямляюсь я. — Моя тетя, которая на данный момент является владельцем имущества, сегодня уезжает в Питер на операцию. Вернется примерно через три недели, и сразу поедет к нотариусу, чтобы оформить все необходимые документы.

Глава 11

Глава 11. Я должна это сделать

Ольга

Со звонком отпускаю девятый «Г», и прошу одного ученика задержаться.

— Артем, ты не знаешь, почему сегодня снова нет Жени Скворцова?

— Болеет вроде, — пожимает плечами.

— Ты можешь позвонить ему и уточнить, как он себя чувствует? Он пропустил почти все консультации по русскому языку, а экзамен уже не за горами.

— Извините, у меня телефон разрядился.

— Ладно, иди, — вздыхаю я.

Меня настораживает, что ученик стал так часто пропускать школу. Женя идет на красный аттестат, и мне очень хочется, чтобы он его получил. Я не только за свой класс переживаю, а за всех учеников.

Классный руководитель девятого «Г» сейчас на больничном, и дети, видимо, расслабились, решив, что можно пропускать уроки. Позвоню-ка ей, узнаю насчет Скворцова.

— Людмила Вадимовна, добрый день! — выходя из школы, говорю в трубку, — Скворцов сегодня снова отсутствовал. Не знаете по какой причине?

— Добрый день, Ольга Алексеевна, — кашляет в трубку. — Сейчас попробую дозвониться до него или до родителей, у которых всегда телефон недоступен. На собрания не ходят, на сообщения в соцсетях тоже не отвечают. Такое чувство, что им нет никакого дела до учебы.

— Если не дозвонитесь, то скиньте мне его адрес. Думаю, пора наведаться к ним в гости. Женя регулярно пропускает уроки и консультации, есть риск, что он плохо подготовиться к экзаменам. Нужно что-то решать.

— Если вы сами сходите, то буду очень признательна. А не то у меня температура никак не спадает.

Через десять минут вхожу в квартиру, сажусь за кухонный стол, звоню тете, и рассказываю ей о сегодняшнем разговоре с Кирой.

— …В общем, если вдруг Сергей что-то спросит, то ты подтверди, что ложишься на операцию, договорились?

— Оль… — тяжело вздыхает она, — не нравится мне все это. Может, тебе лучше просто поговорить с Викой?

— Перед экзаменами? — округляю глаза. — Если есть возможность потянуть время, то я лучше воспользуюсь этим. Пусть спокойно готовится и сдает. Поговорю с ней чуть позже.

— А если эта мерзавка ей обо всем расскажет?

— Ей это невыгодно. Она же не хочет, чтобы Сереженька остался без квартиры, машины и дачи, поэтому пока что будет молчать. Не переживай, она ничего не скажет. Ты бы только видела, как у нее глаза загорелись после того как я сказала, что мы все перепишем на Сергея.

— Дело твое, конечно, но я бы прямо сейчас поговорила с Викой. Она у нас девочка умная, все поймет и никого не осудит. Зато тебя больше никто не посмеет шантажировать. Пошлешь этих двух к чертовой матери. А если еще хоть раз откроют свои поганые рты, то напишешь заявление в полицию за шантаж и угрозы.

***

Я до вечера думаю над словами тети.

Да, я переживаю за Викино будущее, понимаю, что сейчас не время сообщать такие новости, и еще я боюсь, что Вика отправится на поиски родной матери.

Этот страх не отпускает меня…

Я боюсь потерять ее.

Но с другой стороны, если эту новость донесет до нее кто-то другой, то будет еще хуже.

Наверное, тетя права. Лучше мне самой поговорить с дочерью. По крайней мере я сделаю это очень осторожно, и как можно мягче. Расскажу ей о том, как потеряла первого ребенка, как мечтала стать матерью, и как, увидев ее в доме малютки, сразу поняла, что хочу забрать ее и сделать самым счастливым ребенком на всем белом свете.

Сегодня она на дне рождении у своего молодого человека Димы, который учится в параллельном классе. Вот теперь они оба совершеннолетние. Вика тоже в начале мая отметили восемнадцать лет.

Они встречаются с десятого класса. Вместе делают уроки, вместе готовятся к экзаменам, и даже поступать собираются на один факультет.

Думаю, дочь сегодня придет поздно. Поэтому поговорю с ней завтра после школы.

Иду в магазин, прокручивая в голове слова, которые завтра скажу дочери, и, проходя мимо дома, в котором живет Женя Скворцов, понимаю, что за всеми этими мыслями я сегодня так и не сходила к нему.

Достаю из кармана мобильник, открываю сообщение от коллеги, еще раз смотрю на номер квартиры, затем подхожу к третьему подъезду и набираю на домофоне: «121».

Дверь открывают, даже не поинтересовавшись, кто пришел.

Поднимаюсь на четвертый этаж, подхожу к квартире, и замечаю, что дверь приоткрыта.

— Добрый вечер! — заглядываю внутрь — Можно?

— Проходите, проходите, — слышу доброжелательный голос.

Вхожу внутрь и вижу женщину, выходящую из комнаты с широченной улыбкой.

Она в упор смотрит на меня и резко меняется в лице.

— Что это значит? — оглядывает с головы до ног. — Да как ты смеешь? Да как у тебя совести хватило?!

— Простите, но я не понимаю, о чем вы…

— Не понимаешь? — уткнув руки в бока, надвигается на меня. Глаза злющие, губы сжаты в тонкую линию.

Глава 12

Глава 12. Пора рассказать правду

Ольга

— Ольга Алексеевна, еще раз простите, — женщина прикладывает руку к груди, затем ставит на стол две чашки с ароматным чаем. — Я с этой работой так замоталась, что совсем уже мозги в кучу. Ой, — вздыхая, качает головой, и садится за стол, — мне так стыдно, вы даже не представляете.

— Все хорошо, не переживайте, — улыбаюсь я, а сама все еще пытаюсь отойти от шока.

Буквально пять минут назад мама Жени Скворцова меня чуть с лестницы не спустила.

Женщина приняла меня за подружку сына. До сих пор не могу в это поверить. А сколько всего я выслушала в свой адрес…

— Сколько ему, и сколько тебе?! — кричала она на всю прихожую. — Да ты ж ему в матери годишься! Женя меня предупредил, что его девушка чуть старше, но я никак не ожидала, что НАСТОЛЬКО! Тебе что, взрослые мужики надоели?! На подростков перешла? Так и знай, я его к тебе даже близко не подпущу! На пушечный выстрел не подойдешь! Сейчас ты разворачиваешься, выходишь вон из нашей квартиры, и исчезаешь из его жизни! Все поняла?

— Я пришла поговорить о его успеваемости, — ответила я, и протянула руку. — Ольга Алексеевна, учитель русского языка и литературы.

Женщина округлила глаза до пятирублевых монет, и чуть не осела на пол.

— Боже мой… — протянула, в шоке глядя на меня. — Что ж вы сразу-то не сказали?

— Да как-то не успела, — усмехнулась я.

Без конца извиняясь, она проводила меня на кухню, и рассказала о том, что сегодня Женя собирается познакомить ее со своей подругой. Девушка должна прийти с минуты на минуту, а сам он убежал в магазин за тортом.

— Алла Геннадьевна, давайте забудем об этом инциденте и поговорим о предстоящих экзаменах.

Я доходчиво объясняю ей, что, если Женя продолжит пропускать уроки и консультации, то смело может забыть о красном аттестате.

— Это я виновата, — со вздохом произносит она. — Постоянно в разъездах, постоянно занята, а сын предоставлен самому себе… Всё запустила с этой работой. Думала: Женька у меня парень умный, справится. А на самом деле вот оно что… Значит, пока я в командировках, он прогуливает школу, — снова вздыхает. — Видимо, весь в любви.

— У него есть все шансы сдать экзамены на отлично, поэтому прошу вас поговорить с ним. Совсем немного осталось до каникул, — улыбаюсь я. — Вот там и нагуляется вдоволь. А сейчас пусть готовится.

— Я обязательно все проконтролирую, — обещает женщина. — Возьму отпуск на работе и буду за руку водить его на все консультации!

— Думаю, это лишнее, — выхожу из-за стола и иду в коридор. — Достаточно будет разговора. Уверена, что он вас услышит. И спасибо за чай.

— Понравился? — широко улыбается женщина. — Я его из Индии привезла. Сегодня утром прилетела, — кивает на чемодан. — Даже вещи еще не успела распаковать. Вы не подумайте, — начинает передо мной оправдываться, — я не отдыхать ездила, а по работе. Знаете, кто такие тревел-блогеры?

— Да, слышала.

— Так вот я одна из них, — смеется женщина. — А еще корреспондент и телеведущая. Работаю двадцать четыре на семь. Если соберетесь отправиться в отпуск, то смело обращайтесь ко мне за советом. Я весь мир объездила, и знаю очень много красивых мест.

— Спасибо, Алла Геннадьевна, — выхожу на площадку. — Но сейчас меня беспокоит успеваемость вашего сына.

— За Женю не переживайте. Обещаю, что он больше не пропустит ни одного урока и ни одной консультации.

— Очень на это надеюсь, — напоследок улыбаюсь я, и иду в магазин.

В этой жизни все случайности не случайны. Вот и знакомство с Аллой Геннадьевной тоже произошло не просто так.

Но я пока что даже не догадываюсь о том, какую роль она сыграет в моей судьбе…

***

Ставлю на кухне пакеты с продуктами, вхожу в комнату дочери и удивленно вскидываю брови.

— Уже нагулялась?

— Ага, — откидывая одеяло, кивает она. — Все остались в кафе, а я что-то так спать хочу. Решила уйти пораньше.

— Вик, — внимательно изучаю ее лицо, — ты снова плакала?

— Из головы не выходит то, что сделал папа… Совсем не до веселья как-то.

Подхожу к ней и прижимаю к себе.

— Солнышко, я понимаю, что тебе сейчас очень трудно, — глажу ее по спине. — Завтра отучишься, и мы с тобой уедем на все выходные за город. Я забронировала номер в хорошем отеле на берегу озера. Проведем вместе эти два дня, ладно? — заглядываю в ее грустное лицо. — Только я, ты, озеро, и пение птичек. Нам нужно привести в порядок мысли.

«И поговорить о твоем рождении», — про себя добавляю я.

Решила, что увезу ее на природу, где она сможет расслабиться и забыть обо всем, что случилось. В спокойной обстановке расскажу ей о том, что она нам неродная дочь, и побуду рядом с ней эти два дня. Поддержу, утешу. Мы все проговорим, все обсудим.

Надеюсь, она поведет себя как взрослая, умная девочка, и не станет осуждать за то, что мы с Сережей не сказали об этом раньше.

Утро следующего дня

Глава 13

Глава 13. Ненавижу проигрывать

Кира

— Ты в этом уверен? — во все глаза смотрю на Сережу. — Подожди, подожди… а откуда у тебя такая информация? Как ты понял, что Ольга хочет рассказать Вике о том, что вы ее удочерили?

У меня сердце колотится как после быстрого бега.

Неужели Ольга рассказала ему, что я ее шантажировала?..

И теперь она приняла решение сообщить дочери правду, чтобы это не сделала я?

Таким образом она перестанет бояться шантажа и сохранит имущество…

«Вот дрянь!» — закипаю от злости.

Чувствую, сейчас Сережа мне устроит… Он же возненавидит меня за то, что я затронула их семейную тайну.

Пока он отвлекается на телефонный звонок, я в панике думаю, что делать.

«Так, он будет на меня очень злиться. Я должна что-то придумать… Скажу ему, что действовала в его интересах. Что хотела, как лучше для него. Поняла, что он очень сильно расстроен из-за того, что Ольга собирается присвоить себе его недвижимость, и решила помочь ему таким образом. Извинюсь, поплачу, и постараюсь убедить его в том, что никому не хотела причинить вреда».

Как только Сережа убирает телефон от уха, я поджимаю губы и виновато смотрю на него.

— Милый, понимаю, что не должна была так поступ…

— А я не понимаю! — взрывается он. — Не понимаю, зачем Ольга собирается сделать это именно сейчас?! Какая муха ее укусила? Как она может принимать такие решения без меня?

— Сереж, — настороженно смотрю на него, — а что именно Ольга тебе сказала?

— Мне она ничего не сказала, — гремит на всю комнату. — Вчера вечером я приезжал к ним за кое-какими вещами и заодно установил в спальне прослушку. Ольги и Вики как раз не было дома, поэтому решил воспользоваться моментом.

— А зачем прослушка?

— Я должен быть в курсе всего, что собирается предпринять Ольга. Хочу знать обо всех ее телефонных разговорах с адвокатом и с тетей, с которой она вечно делится нашими семейными проблемами.

— То есть ты благодаря прослушке узнал о том, что Ольга собирается поговорить с Викой?

— Да. Буквально пять минут назад она разговаривала об этом со своей тетушкой. Собирается сегодня отвезти Вику в какой-то загородный отель и там обо всем ей рассказать.

«То есть о том, что я шантажировала Ольгу, он еще не знает?»

— После обеда позвоню Ольге, — застегивая рубашку, недовольно произносит Сережа. — Скажу ей, чтобы не делала глупостей. Сначала Вика должна окончить школу, а потом, раз на то пошло, мы с ней вместе поговорим.

Злобно усмехается и всплескивает руками.

— Нет, ну у нее совсем крыша поехала! Она вообще соображает, что делает? Не понимаю, что на нее нашло. Что за срочность такая? Почему ей именно сейчас приспичило все рассказать дочери?

Зато я все прекрасно понимаю.

Ольга Алексеевна решила действовать на опережение.

Она расскажет Вике правду, и я больше не смогу ее шантажировать. Потом она поведает Сереже о том, как я ей угрожала, после чего он на меня обозлится, а может даже и бросит. А Ольга вместе со своей дочуркой будут жить-поживать, и наслаждаться тем, что им досталось после раздела имущества.

«Отличный план, Ольга Алексеевна. Браво! — багровею от ярости. — Ты меня сделала…»

Самая умная, черт побери!

А я, знаете ли, тоже не собираюсь жить с Сережей на съемных квартирах. Сейчас он ночует у меня, пока соседка уехала к родственникам, и одновременно подыскивает нам хорошее жилье. Съемное, разумеется.

Сказал, что до победного не отступит и обязательно отвоюет у Ольги все свое имущество. После чего купит нам квартиру, и бла-бла-бла…

Теперь Ольга точно ничего ему не вернет. Еще и часть фитнес-центров заберет для полного счастья.

«Черт! — дико злюсь на себя. — И зачем я только влезла со своими условиями? Возможно, у Сережи получилось бы договориться с ней, и решить всё мирным путем. А сейчас она сделает все, чтобы обобрать его до нитки. Она еще больше возненавидела его за то, что он мне рассказал их семейную тайну».

— Короче, я дура… — шепчу, сидя за кухонным столом.

Сжимаю кулаки и трясусь от злости.

— Ненавижу проигрывать! Ненавижу!

Как только Сергей выходит из ванной комнаты, я быстро приглаживаю волосы и делаю вид, что со мной все хорошо.

— Почему ты еще не собрана? — хмуро смотрит на меня.

— Мне же сегодня к четвертому уроку. Ты забыл, что я иду на прием?

— Точно, — хлопает себя по лбу, затем наклоняется ко мне и внимательно изучает шею. — Аллергия вроде прошла. Ты сегодня идешь за результатами анализов, верно? Может, тебя все-таки подбросить?

— Прием только через час, поэтому сама доберусь.

***

Вхожу в клинику и встречаю свою подругу, которая работает здесь гинекологом.

— Привет, дорогая, — целует меня в щеку. — Ты к Федотовой?

Глава 14

Глава 14. Королева драмы

Кира

— Вика, постой! — догоняю ее в коридоре и хватаю за руку. — Я не хотела сделать тебе больно. Умоляю, прости меня. Я… я забыла, что ты не знаешь об этом.

— Самойлова Кира! — выкрикивает из кабинета доктор.

— Я приду в другой день, — быстро отвечаю, и перевожу взгляд на заплаканное лицо Вики. — Девочка моя, я даже боюсь представить, что ты сейчас чувствуешь. Господи, ну кто меня за язык тянул? — виновато смотрю на нее. — Такие вещи должны рассказывать родители, а у меня… у меня просто вырвалось,

— Мне нужно идти, — сухими губами шепчет она.

— Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии. Поехали ко мне? Успокоишься, мы обо всем с тобой поговорим, и…

Вика, не дослушав, разворачивается и, пошатываясь, идет к выходу из клиники.

Я за ней.

— Вик, я вызываю такси, — достаю из сумки телефон. — Едем ко мне, ты слышишь? Это не обсуждается. Я тебя точно одну не оставлю.

Она, словно не слыша меня, идет к пешеходному переходу.

— Вика, стой! — кричу я, заметив, что она, не обращая внимания на то, что для пешеходов горит красный, приближается к зебре. — С ума сошла? — хватаю ее за руку и отвожу в сторону. — На тот свет захотела?

Она переводит взгляд на светофор, затем — на дорогу, по которой мчатся машины, и делает еще несколько шагов назад. Видно, что сама испугалась. Она совсем не ведает, что творит, и мне становится по-настоящему страшно за ее состояние.

«Черт! — злюсь на себя. — Не хватало еще, чтобы с ней что-то случилось по моей вине!»

— Давай так поступим, — не отпуская ее руку, отменяю такси, и быстро сую телефон обратно в сумку. — Мы пойдем пешком. До моего дома минут пятнадцать всего. Прогуляемся.

Сжимаю ее ладонь и веду в сторону своего дома.

Меня всю трясет. Кажется, я перегнула палку.

Ну откуда я могла знать, что она так отреагирует? Она ж словно неживая. Как будто ничего не замечает вокруг.

Видимо, я окончательно добила ее этой новостью… Сначала она узнала о том, что я встречаюсь с ее отцом, а теперь еще и это.

Ладно, с Викой я постараюсь решить вопрос и проконтролирую, чтобы с ней ничего не случилось. Зато Ольге я отомстила по полной программе. Теперь она поймет, что со мной лучше не связываться.

А Сереже все преподнесу так, что у него даже мысли не возникнет меня в чем-то обвинить. Я и не из таких историй выходила победителем. Поэтому и в этот раз найду подходящие слова и сделаю все красиво.

— Вик, ты можешь всю свою злобу выместить на мне. Но, пожалуйста, не вини своих родителей. Папа давно хотел рассказать тебе правду, но мама ему запрещала. Она боялась, что… — крепче сжимаю ее руку и вспоминаю слова Сергея, — боялась, что ты захочешь разыскать свою биологическую мать, которая уже много лет пытается найти тебя. Кажется, она живет в Питере.

Замечаю, что Вика меняется в лице. Приоткрывает губы, прерывисто выдыхает, ее красные глаза снова наполняются слезами.

«Надеюсь, девочка, ты тоже захочешь разыскать свою биологическую мать, — прищуриваюсь я. — А когда найдешь, останешься жить с ней. Пусть уважаемая Ольга Алексеевна живет с имуществом, за которое так отчаянно боролась, и до конца жизни вспоминает, какой ценой оно ей досталось».

Она сама виновата, что не захотела договориться со мной по-хорошему. Вот пусть теперь и пожинает свои плоды.

Я уверена, что после этого случая она побоится связываться со мной. И больше никогда не сунет свой нос к нам с Сережей.

Завожу Вику за угол торгового центра и киваю на свой дом.

— Мы почти пришли.

— Мне нужно домой, — хрипло изрекает она.

— До вашего дома далеко. Как ты пойдешь в таком состоянии? Давай хотя бы пару часов побудешь у меня, а потом я вызову тебе…

Она отдергивает руку и чуть ли не падает. Как будто держалась за меня все это время только для того, чтобы устоять на ногах.

— Меня тошнит. Так всегда бывает на нервной почве, — тихо произносит Вика, и прикладывает руку к груди. — Вызовите мне такси.

— Какое такси?! — беру ее под руку и веду в сторону дома. — Я тебя никуда не отпущу.

Вижу, что Вике очень плохо. Она бледная, едва стоит на ногах.

Входим в квартиру, я провожаю ее в ванную комнату, а сама бегу на кухню, прикрываю за собой дверь и звоню Сергею.

— Сереж, — всхлипываю в трубку, — случилось страшное. Клянусь, я не хотела этого. Но когда увидела, в каком она состоянии, я… я… — делаю вид, что рыдаю.

— Кир, что произошло? О ком ты говоришь?

— О Вике, — шмыгаю носом. — Я знаю, что ты будешь на меня злиться, но я просто хотела уберечь ее. Я…

— Что с ней? Где она? — перебивает он.

— У нас дома. Приезжай, я тебе все расскажу.

— Через полчаса буду!

Глава 15

Глава 15. Поверь мне, любимый

Кира

Сергей стоит передо мной багровый от злости. От напряжения на его шее вздулись вены, глаза бешеные — в них вот-вот полопаются капилляры.

— Ты понимаешь, что сделала? — цедит сквозь зубы. — Ты о Вике подумала?

Боже… это наша первая ссора. Я даже подумать не могла, что он способен так грубо со мной разговаривать.

От обиды хочется разреветься, но я неожиданно ловлю себя на мысли, что в этом даже что-то есть, пожалуй.

Что он со мной все сюсюкается да сюсюкается вечно? Называет зайчиком, котиком, солнцем. А вот таким я его вижу впервые.

Какой же он страстный в гневе! Аж воздух над ним искрится.

Надеюсь, мириться будем так же горячо.

— Серёж, ну я же тебе все объяснила, — всхлипываю отчаянно. — Я это сделала не специально. Ты думаешь я бы стала рассказывать ей такие вещи при других обстоятельствах? Да нет, конечно! — всплескиваю руками. — Я прекрасно понимаю, что детям такие новости должны рассказывать родители, но у меня вырвалось, понимаешь? Я просто хотела уберечь ее, вот и все…

— Уберегла! — рычит он, сквозь плотно сжатые зубы. — Так уберегла, что она совсем на себя не похожа стала. Как будто по ней катком проехались!

Сергей подходит к окну, сует руки в карманы черных брюк, втягивает носом воздух и шумно выдыхает.

— Хотела уберечь ее от аборта, — зло усмехается. — Да с чего ты вообще решила, что она беременна? Ей только восемнадцать исполнилось! Откуда такие мысли, Кир? Подумаешь, сидела у кабинета гинеколога! Там что, только беременные сидят?

― Мне оказалось, что она сильно нервничала. Как будто не решалась сделать какой-то страшный шаг.

Я подхожу к нему и осторожно касаюсь плеча.

— Серёжа, любимый… — шепчу дрожащими губами, — скажи, почему ты ушел от своей жены ко мне?

— Ты именно СЕЙЧАС хочешь поговорить об этом? — поворачивает голову к плечу и сурово смотрит на меня. — Тебя это больше всего волнует?

— Да, я именно сейчас хочу об этом поговорить, — вытираю слезы, — ты постоянно говоришь о том, что хочешь своего ребенка, верно? Девочка из дома малютки — это прекрасно. Ты стал для нее настоящим папой. Она сделала твою жизнь ярче, подарила много радостных моментов, но ты… ты же всю жизнь понимал, что она тебе неродная, и знал, что она не обеспечит тебе продолжение рода.

— Хватит со мной разговаривать тоном психолога! — злится он. — Нет и не будет никаких оправданий тому, что ты сегодня сделала.

— Я не оправдываюсь, — продолжаю мягко и осторожно вести беседу. — И не снимаю с себя вину, — глажу его по плечу. — Я веду к тому, что хотела остановить Вику, чтобы в будущем она не оказалась в такой же ситуации как Ольга. Представь, что твоя дочь станет бесплодной. Да, она выйдет замуж, они с супругом тоже возьмут ребеночка из детского дома, а дальше что? Ее муж тоже будет искать счастье на стороне? Почти каждому мужчине хочется иметь своего наследника, Серёж. Как ты это не понимаешь? Ты же сам через это проходишь!

Обхожу его и смотрю в глаза, которые стали не такими суровыми, какими были ровно минуту назад.

Кажется, я нажала на нужный рычаг. Отлично! Значит, нужно продолжать в том же духе.

— Я подумала, что она хочет прервать беременность, очень испугалась за нее, за ее будущее, поэтому и привела в пример Ольгу. Я просто хотела, чтобы она не навредила своему здоровью, чтобы потом смогла родить и стать мамочкой, о чем мечтают практически все женщины. Вам, мужчинам, — усмехнувшись, опускаю взгляд, и поджимаю губы, — вам этого не понять. Наверное, я зря трачу время…

Делаю шаг, собираюсь отойти от Сергея, но он берет меня за руку.

— Кир… — снова тяжело вздыхает, — я понимаю, что ты хотела как лучше, но не стоило рассказывать о том, что она приемная.

Прижимаюсь к нему и театрально рыдаю.

— В тот момент мне казалось, что нет другого выбора, — пищу ему в плечо.

Делаю вид, что больше не могу вымолвить ни слова.

— Кир, — Сережа проводит рукой по моей спине. Наконец-то! Наконец-то он мне поверил. Прижимает к себе, гладит по голове. — Милая, я сегодня вспылил… прости. Я не подумал о том, что ты таким образом хотела спасти Вику. Ты позаботилась о ее будущем, ты… — заглядывает в мои мокрые глаза, перемещает ладони на мое лицо и виновато произносит: — Ты права, малыш. Ты все сделала правильно. Не вини себя больше, слышишь?

— Серёженька, — отчаянно смотрю на него, ― я просто хотела, чтобы она как следует обо всем подумала.

— Тише-тише, — крепче прижимает меня к своей широкой груди. — Всё, успокойся. Ты молодец. Ты все сделала правильно.

— Спасибо, что поддерживаешь меня, — шепчу я. — А теперь нам с тобой нужно поддержать Вику. Мы должны окружить ее заботой и любовью. Она каждую минуту должна быть под присмотром. Нельзя оставлять ее одну.

— Конечно, — соглашается с моими словами. — Но для начала я должен вместе с ней поехать к Ольге. Ольга еще не в курсе… — тяжело вздыхает. — Боюсь представить, как она на это отреагирует. А может, мне одному поехать к ней? — задумывается он. — Нужно ее подготовить.

Глава 16

Глава 16. Как не сойти с ума?

Ольга

— Ольга Алексеевна, у вас все в порядке? — спрашивает коллега.

— Да, — задумчиво отвечаю я, — то есть нет… Мне только что сообщили, что Вики сегодня нет в школе. Ничего не понимаю… Она должна была отсутствовать только на первом уроке, так как была записана на прием к гинекологу.

Прошу коллегу отвести к сцене детей, которые сейчас будут выступать, а сама выхожу из шумного зала и звоню дочери.

Но она не берет трубку…

С каждой секундой внутри все больше и больше разрастается чувство тревоги.

Надеюсь с ней ничего не случилось.

Она никогда не пропускала школу без уважительной причины. Если бы такая причина была, то она сказала бы об этом мне.

Возвращаюсь в зал, ищу глазами коллегу, и бегу к ней со всех ног.

— Тамара Вадимовна, мне срочно нужно уехать, — запыхавшись, тараторю я. — У меня дочь пропала. В школе ее нет, трубку тоже не берет. Я поехала ее искать.

— В смысле вам нужно уехать? — возмущенно спрашивает она, и кивает в сторону детей, — мне одной везти их обратно в школу? Я с ними не справлюсь! — недовольно фыркает.

— Я решу этот вопрос, — торопливо накидываю на плечо сумочку, разворачиваюсь, и, забыв попрощаться, быстро иду к выходу из дома культуры.

Вызываю такси, затем звоню коллеге, прошу ее приехать сюда, и она, слава богу, не отказывает мне в просьбе.

Прыгаю в машину и всю дорогу до дома набираю номер дочери.

«Вика, ты где???» — пишу ей сообщение.

«Что случилось? Ответь, пожалуйста, на звонок. Я за тебя очень переживаю».

Мои сообщения она тоже игнорирует. И не появляется в сети.

Сердце барабанит от страха, ладони взмокли.

— Выйди на связь, умоляю, — шепчу дрожащими губами.

Набираю ее парню Диме Громову, но он скидывает звонок.

«Ольга Алексеевна, что-то срочное? Просто я на уроке», — пишет мне в телеграм.

«Дима, ты не знаешь, где Вика?»

«Не знаю. Мы вчера поссорились, теперь она не отвечает на звонки и не читает сообщения. Позвоню ей еще раз на перемене».

Сижу вся как на иголках и рассуждаю:

«Возможно, она не пришла в школу из-за ссоры с Димой. Тогда почему трубку не берет?! Она никогда так не делала. Знает, что я за нее очень сильно переживаю. Может, она спать легла? Наверное, расстроилась как всегда, наплакалась, и уснула».

В этом мы с Викой очень сильно отличаемся друг от друга. Она все пропускает через себя, очень сильно переживает, когда у нее проблемы в школе или на личном фронте, а еще она очень долго таит обиду на людей, которые ее чем-то огорчили.

Помню, как год назад Вике показалось, что ее подруга детства заигрывает с Димой. Дочь вычеркнула ее из жизни несмотря на то, что они были неразлучными подружками.

Я пыталась поговорить с ней на эту тему, но она не захотела слушать. Сказала, что никогда не простит, и попросила закрыть эту тему.

Раньше, когда она была маленькая, мне было гораздо проще с ней разговаривать. Но с годами она становится более замкнутой, скрытной, раздражительной.

Я понимаю, что подростки очень уязвимы. Много лет с ними работаю, и чего только не повидала за эти годы.

Личное с родителями не обсуждают, проблемами тоже не делятся. Нужно приложить немало усилий для того чтобы их разговорить и выяснить, что у них произошло.

Вот и Вика сейчас такая же скрытная.

Вчера вечером или сегодня утром она могла бы поговорить со мной о своих отношения с Димой, сказать, что ее беспокоит, и я бы обязательно помогла найти выход из положения.

Но она промолчала…

А сейчас, возможно, плачет дома в подушку, и в одиночку переваривает ссору с Димой.

Очень надеюсь, что сейчас увижу ее. Успокою, затем увезу к озеру, и там мы с ней поговорим обо всем, что ее тревожит.

Как только машина останавливается у моего подъезда, я пулей вылетаю на улицу и бегу домой. Распахиваю входную дверь, быстро обхожу все комнаты, заглядываю в туалет, в ванную комнату, на балкон, но Вики нигде нет…

— Без паники, Оля, — пытаюсь себя успокоить, чтобы как следует подумать, где она сейчас может быть.

Гуляет по городу?

Сидит в парке на лавочке?

Это в лучшем случае.

А если с ней случилось что-то страшное?

— Вика, девочка моя, — всхлипываю отчаянно, и снова набираю ее номер, — возьми трубку, доченька. Очень прошу, ответь на звонок, или я сейчас сойду с ума.

Подхожу к ее письменному столу и открываю ноутбук. Я понимаю, что нельзя лезть в чужие переписки, но, когда речь идет о безопасности детей — можно.

Вдруг я найду какую-нибудь зацепку?

Но на ее ноутбуке стоит пароль…

Глава 17

Глава 17. Твоя дрянь скоро волком завоет

Ольга

— Что ты сказал? — в шоке смотрю на Сергея, и чувствую, как меня начинает трясти от злости. — Эта дрянь рассказала Вике о том, что она приемная?

— Оль, Кира это сделала для того, чтобы… — не дав ему договорить, плотно сжимаю губы и со всей силы залепляю пощечину.

— Как ты посмел?! — цежу сквозь зубы. — Как ты посмел рассказать ей нашу СЕМЕЙНУЮ ТАЙНУ?!

— Оль, — держась за щеку, виновато смотрит на меня, — я знаю, что не должен был этого делать. Я не думал, что Кира будет говорить с Викой на эту тему, но она сделала это неспециально.

— Как абсолютно чужой человек может рассказывать ребенку, что родители ей неродные? — взрываюсь я, багровея от злости.

Жар обжигает шею, лицо. Все мое тело словно оголенный провод — если прикоснуться к нему, то убьет на раз.

— Кира увидела Вику у кабинета гинеколога, ей показалось, что она сильно нервничала и подумала, что она собралась сделать аборт. Стала отговорила ее. Но для этого ей пришлось привести в пример твою ситуацию. Кира никому не желала зла. Она бы ни за что на свете не сделала это при других обстоятельствах, понимаешь? Просто переживала за Вику, и…

— Замолчи! — резко обрываю его. — Ты сам в это веришь? Хотя да, — усмехаюсь я, — ты веришь этой мерзавке. Веришь, что она хотела помочь Вике, что действовала в ее интересах. Развесил уши! — прикрикиваю я. — Совсем ослеп от любви? Мы столько лет прожили в браке, за эти годы у нас накопилось много всего, но я никак не думала, что ты однажды все это будешь обсуждать со своими любовницами! Кто тебе дал право открывать свой рот? Я разрешала рассказывать ей о том, как потеряла первого ребенка?

Впиваюсь ногтями в ладони.

С трудом держу себя в руках. Так хочется взять сковородку, стоящую на плите, и приложить к его бестолковой голове.

— Разве не понимаешь, что она рассказала Вике правду только для того, чтобы насолить мне? Если ей так сильно захотелось отговорить Вику от аборта, то почему она не привела в пример сотни тысяч случаев, когда женщина не может забеременеть после аборта? Почему сказала ей именно про меня? При этом прекрасно понимая, что тем самым она выдаст нашу семейную тайну. Понимала! — снова взрываюсь. — Все прекрасно понимала, и специально сделала это, плевав на то, что будет чувствовать Вика. Твоя дрянь ответит за это. Я ее засужу, слышишь? — грожу пальцем. — Затаскаю по судам! Волком завоет! Сто раз пожалеет о том, что сделала.

— Оль, тебе нужно остыть и как следует обо всем подумать, — примирительным тоном произносит он. — Ты же понимаешь, что она хотела как лучше.

— Если бы хотела как лучше, то в первую очередь позвонила бы мне или тебе, и сообщила о том, что Вика находится в клинике, и что есть предположение, что она беременна. Но она пошла другим путем. Знаешь почему? Да потому что у нее появился шанс нагадить мне!

— С чего ты это взяла? — всплескивает руками. — Мы оба родители Вики, значит, и мне она тоже хотела нагадить?

Зачем же? — усмехаюсь я. — Она знала, что напоёт тебе в уши песенку о том, как хотела помочь запутавшейся девочке. Она прекрасно знает, что тобой можно вертеть как угодно, и что ты в итоге все равно простишь ее. Эта гадина использовала Вику для того чтобы свести со мной счеты. Она меня шантажировала! — заявляю я. — Подошла ко мне в школе и сказала, что если я не верну тебе все твое имущество, то она расскажет Вике о том, что она приемная.

— Чушь какая! — возмущенно фыркает.

— А еще твоей Кирочке не понравилось, что Вика язвила ей на уроке, и она тонко намекнула мне, чтобы Вика закрыла своей рот, все так же шантажируя меня семейной тайной. Я бы показала тебе сообщение, которая она мне прислала, но она сразу удалила его как улику. Хочешь верь, хочешь не верь, мне все равно. Достану распечатку сообщений с ее угрозами, и прикреплю к заявлению в суд. Я собиралась сделать это после того, как расскажу Вике о ее рождении, но раз твоя стерва меня опередила, вытянув свой поганый язык, то я завтра с утра поеду на встречу с адвокатом. Она сядет как миленькая за разглашение нашей семейной тайны.

Сергей задумчиво смотрит на меня, затем достает из кармана вибрирующий телефон и скидывает звонок.

— Она звонит? — киваю на его мобильник.

— Да.

— Что же ты не ответил? — скрещиваю на груди руки. — Спросил бы у нее, правду я говорю или нет. Хотя это лишнее, — выхожу в коридор и надеваю кроссовки. — Поехали к ней!

— К Кире? — вопросительно смотрит на меня Сергей. — Зачем?

— Мне нужно забрать Вику. Заодно проведем очную ставку. Пусть при тебе расскажет о том, как меня шантажировала.

Он снова достает из кармана пиджака телефон, смотрит на экран и резко меняется в лице.

— Кира написала, что Вика пятнадцать минут назад вызвала такси и куда-то уехала.

— Звони Вике! — только успеваю сказать я, как за моей спиной открывается входная дверь.

Вика — бледная, стоит на пороге, молча смотрит на меня стеклянными глазами, а я — на нее.

— Я хотела собрать вещи без твоего присутствия. Думала, что тебя нет дома, — тихо произносит она, и переводит взгляд на Сергея. — Пап, снимешь мне квартиру?

Глава 18

Глава 18. Прости за то, что стала тебе матерью

Ольга

— Я тебя никуда не отпущу! — бегу за Викой в комнату. — Какая еще съемная квартира? Что ты такое говоришь?

Дочь захлопывает дверь прямо перед моим лицом и запирает ее.

— Вика! — настойчиво стучусь. — Открой, пожалуйста. Давай обо всем спокойно поговорим.

— Раньше нужно было разговаривать! — выкрикивает она. — Уйди, пожалуйста. Дай мне спокойно собрать вещи.

— Понимаю, что для тебя это шок, — пытаюсь говорить как можно мягче. — Я собиралась сегодня рассказать тебе об этом в спокойной обстановке, на озере. Я хотела все тебе объяснить, но меня опередили. Вик, послушай…

Она резко распахивает дверь и смотрит на меня глазами, полными ненависти.

— Собиралась сегодня мне об этом рассказать? Серьезно? Да если бы не Кира, то ты бы никогда в жизни не рассказала мне правду. Собиралась она, ага, — усмехается, отойдя к шкафу. — Так я тебе и поверила.

— Хорошо, — сдержанно изрекаю я, — ты узнала правду. Теперь скажи, почему ты до такой степени обозлилась на меня? Ты же взрослая девушка, и прекрасно понимаешь, что детям-сиротам гораздо лучше живется в семье, чем в детском доме. Или нужно было оставить тебя там?

— Оль! — одергивает меня Сергей.

— Что, Оль?! — резко разворачиваюсь к нему с выпученными глазами. Я уже на пределе. Сейчас взорвусь. — Объясните мне кто-нибудь, что я сделала не так? Что за преступление я совершила, из-за которого ребенок решает уйти из дома?

В полном отчаянии смотрю на них по очереди и поджимаю дрожащие губы.

— Удочерила девочку, которую бросили родители, любила ее как родную, заботилась, оберегала всю жизнь, отдала ей всю себя. ЭТИМ Я ПРОВИНИЛАСЬ?

Понимаю, что я на грани, делаю несколько глубоких вдохов, медленно вытягиваю руки вдоль тела, разжимаю кулаки и изо всех сил напрягаю пальцы — до боли, чтобы направить в них всю свою злость.

— Вик, я знаю, что на тебя сейчас очень много всего навалилось, — спокойнее продолжаю я.

Она, не обращая на меня внимания, продолжает кидать вещи в чемодан.

― Давай спокойно обсудим все наболевшие темы. Ты же знаешь, что я никогда не давала тебе плохих советов, и…

― Хватит! Не хочу ничего слушать.

Нервными движениями достает из шкафа школьные блузки, как попало сворачивает их и кидает в чемодан.

Я, конечно, сильная женщина, но не железная, извините.

После измены мужа и так нервы на пределе, а теперь еще и дочь записала меня во враги.

Подхожу к чемодану, отодвигаю его в сторону, и выпрямляюсь перед Викой.

— Я никуда тебя не отпущу в таком состоянии. Можешь закрыться в комнате, можешь не разговаривать со мной, можешь объявить голодовку, но все равно останешься дома. Поговорим обо всем, когда ты сама этого захочешь. А сейчас, пожалуйста, — прерывисто выдыхаю я, — просто останься дома.

Чувствую, как глаза жгут слезы, голос начинает дрожать.

Я давно не была в таком состоянии. Всю жизнь стоически выдерживаю все испытания судьбы, а сейчас не знаю, что со мной происходит.

Такое чувство, что с минуты на минуту я останусь одна в целом мире, и рядом со мной не останется ни одного близкого человека.

— Ты мне нужна, Вик, — шепчу я, глядя на нее мокрыми глазами. ― Зачем тебе бежать куда-то, девочка моя?

Пристально глядя на меня, швыряет футболку в чемодан, закрывает его, и подкатывает к Сергею.

— Я буду в машине, — говорит он, задерживает на мне сочувствующий взгляд, и выходит из квартиры.

— Остальное позже заберу, — оглядывая комнату, бросает Вика, и идет в коридор одеваться.

У меня опускаются руки.

Стою посреди комнаты, сквозь слезы смотрю ей в спину, и не могу понять, за что они так со мной…

— Вик, — тихо и хрипло изрекаю я, и сглатываю ком в горле, — мы тебя удочерили вместе с папой, и так же вместе с ним хранили эту тайну, но… злишься ты только на меня?

Она останавливается и, не оборачиваясь, бросает:

— Папа хотел мне обо всем рассказать, но ты ему не разрешала.

Еще одна ложь. Еще один укол в самое сердце. Но у меня больше нет никаких сил что-то ей доказывать.

Господи, да ее же словно подменили…

Она открывает входную дверь, выходит на площадку, оборачивается, и смотрит на меня так, словно я для нее самое противное, что она видела в своей жизни.

— Я всегда думала, что между нами нет никаких секретов, но, видимо, ошибалась…

— Прости… — шепчу я, — прости, что… среди всех младенцев, оставшихся без родителей, я выбрала именно тебя, и постаралась сделать все для того, чтобы ты стала счастливой. Не думала, что однажды этот поступок выльется мне… вот такой благодарностью.

Несколько секунд неподвижно стою на месте, слушаю ее шаги, вздрагиваю от хлопка двери подъезда, и, словно вернувшись в реальность, вхожу в квартиру.

Глава 19

Глава 19. Сдаваться не в моих правилах

Ольга

Утро следующего дня

Я сегодня не спала.

Только подушка знает, сколько я пролила слез за эту ночь.

Не помню, когда в последний раз так рыдала. Наверное, когда потеряла сына, или, когда хоронила родителей.

А сегодня ночью как будто во мне взорвалась бомба замедленного действия, и наружу вылилось всё, что я мужественно перенесла за все эти годы, не обронив ни одной слезы.

Наверное, мне это даже помогло.

Стало немного легче.

И в груди перестало колоть.

Принимаю прохладный душ, звоню адвокату, вкратце рассказываю ему о том, что произошло, договариваюсь о встрече, и иду собираться.

Я не буду сидеть сложа руки. Эта змея за все ответит. По закону!

— Алло! — отвечаю на звонок от Сергея, зажимаю телефон между плечом и ухом, и, быстро передвигая вешалки в шкафу, ищу свой брючный костюм.

— Оль, я звоню по поводу Вики. Если что, она у нас. С ней все в порядке. Даже поела с утра, — делает небольшую паузу. — И это, кстати, по поводу нашего вчерашнего разговора… ты действительно собралась подавать в суд на Киру?

«Я что-то не поняла… — хмуро оглядываю комнату. — Буквально только что я говорила об этом по телефону с адвокатом, и мне сразу с этим же вопросом звонит Сергей…»

На секунду задумываюсь о том, что в комнате может быть прослушка. Мне в это слабо верится, но на всякий случай нужно все проверить.

Если он додумался установить здесь жучки или камеры, то ответит за это по полной программе.

Я хожу по квартире, то плачу (как вчера), то разговариваю сама с собой, и он все это слышит?

Да ну, бред. Я себя накручиваю.

Уже все кажется подозрительным.

— А ты думал, что я пошутила? — спрашиваю, надевая брюки.

— Я понимаю, что ты сердишься на Киру, но, прошу тебя, еще раз как следует подумай о том, почему она поведала Вике нашу семейную тайну.

— Об этом она будет в суде рассказывать, — отрезаю я, и скидываю звонок.

Некогда мне слушать его сказки о том, как Кира пыталась помочь Вике. Я ее насквозь вижу. И в два счета выведу на чистую воду.

Сажусь в машину, отъезжаю от подъезда, беру с пассажирского сиденья телефон, читаю сообщение от Вики, и, не веря своим глазам, резко торможу посреди двора.

«Не надо писать заявление на Киру. Я на суде скажу, что семейную тайну мне рассказал папа».

Меня как будто только что облили ледяной водой.

— Что? — вырывается изо рта нервный смешок. Затем еще один, еще, и я истерически смеюсь на всю машину.

То есть Сергей попросил Вику написать мне сообщение, чтобы я не пошла в суд, и она согласилась сделать это ради… Киры?

Запускаю пальцы в волосы, сжимаю их у самых корней, и растерянно смотрю на двор.

Не понимаю, что происходит…

Они объявили мне бойкот?

Несколько минут сижу в машине и старательно пытаюсь не подпускать к себе новую волну отчаяния. Если она снова накроет меня с головой, как было вчера, то, боюсь, я из нее не выплыву.

Я должна бороться, а не рыдать, размазывая по щекам сопли.

Откладываю встречу с адвокатом, так как пока что совершенно не понимаю, как действовать дальше, возвращаюсь домой, сажусь за кухонный стол, и нервно стучу пальцами по столу.

Хотят, чтобы Кира избежала наказания?

Допустим.

Допустим, я не смогу доказать, что она рассказала моей дочери о том, что мы взяли ее из дома малютки. Но им не удастся заткнуть мне рот. Если не через суд, то другим способом спущу ее с небес на землю.

Все мои коллеги, преподаватели всех-всех московских школ узнают о том, какая тварь скрывается под маской «Учитель года». Я добьюсь, чтобы ее вышвырнули из нашей школы, и чтобы она больше никогда не смогла работать по профессии. На этот раз никакие связи ей не помогут. Пусть даже не надеется на это.

На нервной почве у меня сильно разболелась голова, а таблетки закончились.

Иду в аптеку и встречаю там мать Жени Скворцова.

— Ольга Алексеевна, здравствуйте! — приветливо улыбается женщина. — А я как раз хотела вам позвонить и сообщить о том, что вчера очень серьезно поговорила с Женей. Кажется, мне удалось донести до него, что сейчас учеба должна стоять на первом месте. Он пообещал, что больше не пропустит ни одного урока и ни одной консуль…

Не успевает договорить, достает из кармана ветровки телефон, шепотом извиняется передо мной, и радостно отвечает на звонок.

— Привет, дорогой! Приземлился? Ой, как я рада! — шире улыбается женщина. — Бегу домой разогревать ужин. Как раз накрою на стол пока ты добираешь из аэропорта. Давай, жду-жду-жду.

Скидывает звонок, и, светясь от счастья, сообщает мне:

— Старший сын прилетел из Сочи. Он у меня там работает.

Глава 20

Глава 20. Неожиданная встреча

Ольга

— Оль, давай я все же поговорю с ней, а? — с тревогой смотрит на меня тетя. — Расскажу ей, как ты с нее пылинки сдувала, когда она была маленькая, как переживала, когда она болела, как ты ночами не спала, на ручках ее носила, когда у нее зубки резались. Да ты ж ее с пеленок вырастила! — возмущенно восклицает она. — Как она смеет еще что-то предъявлять тебе? Как у нее только совести хватило так разговаривать с тобой? Как язык повернулся?

Тетя глубоко вздыхает и качает головой.

— Если уж и родные дети предают своих родителей, то что говорить о приемных… Кем в молодости была ее родная мать? Гулящей кошкой? А отец? — фыркает она. — Он вообще вел не пойми какой образ жизни. Вика не виновата в том, что у нее такие биологические родители, но Оль, — строго смотрит на меня, — я ж тебя предупреждала, что девочка может запросто пойти в родных мать и отца.

Смотрю на мокрую от дождя трассу и вспоминаю, как меня словно магнитом потянуло к крохотной двухмесячной девочке, как взяла ее на руки, как она сжала своими тонкими пальчиками мой палец — ухватилась за него, словно не желая отпускать, и как смотрела на меня своими малюсенькими глазёнками.

С того момента эта кроха поселилась в моем сердце.

Я знала, кто ее родители, но верила в то, что моя забота и любовь победят генетику.

Видимо, ошиблась…

— Оль, поворот не пропусти.

— Точно! — сбавляю скорость, включаю правый указатель поворота, и через несколько секунд сворачиваю на проселочную дорогу.

— Столько лет дорогу не могут отремонтировать! — ворчит тетя.

Раскачиваясь на ямах и подпрыгивая на кочках, едем в сторону поселка, в котором прошло все мое детство.

Многие люди, приезжая в родные края, улыбаются, ностальгируют по прошлому, изучают изменившиеся до неузнаваемости постройки и вспоминают, какими они были в их далеком детстве.

А я еду с каменным лицом.

Мои родные края могут лишь погрузить меня в страшные события, которые мне продолжают сниться, и о которых я не забуду до конца жизни.

Кругом поля, усыпанные цветами, вдалеке виднеется голубая гладь озера, здесь божественная природа, но… мне все это кажется черно-белым.

Поскорее бы добраться до кладбища, проведать родителей, и вернуться обратно в Москву.

Но мне еще предстоит проехать мимо дома Славы… Другой дороги до кладбища, к сожалению, нет.

Приближаемся к коттеджу, который по-прежнему один из самых красивых во всей округе: за коваными воротами возвышаются высоченные ухоженные туи, виднеется красивый сад с беседкой и бассейном. Фасад коттеджа как будто только что после ремонта — выглядит очень даже свежим несмотря на то, что ему уже достаточно много лет.

А крыльцо все то же… с белыми резными перилами за которые я держалась, чтобы не упасть, и, едва переставляя ноги, спускалась по той самой деревянной лестнице.

Снова вижу себя в возрасте восемнадцати лет, стоящей на этом крыльце.

Прогоняю образ Ольги из далекого прошлого, прибавляю скорость и еду в сторону кладбища.

У меня и так сейчас переживаний выше крыши, не хватало еще чтобы прошлое накрыло с головой.

Переключаю все свои мысли на вчерашнюю встречу с мамой моего ученика. Думаю, я обращусь к ней в скором времени. Пусть расскажет в своем блоге о прославленном учителе географии, о нашей звезде, которую всем ставят в пример.

Война так война.

Я принимаю ее вызов.

Пусть даже не надеется на то, что выйдет сухой из воды.

Сделаю все возможное для того чтобы Кира никогда не смогла работать учителем. Чтобы ее не брали на работу даже в сельские школы, расположенные далеко-далеко от Москвы.

Приводим в порядок могилки, затем несколько минут сидим на скамейке, вспоминаем с тетей Любой хорошие моменты, связанные с родителями, прощаемся с ними и едем обратно.

— Дай бог они там, наверху, помогут тебе выпутаться из этой истории, — вздыхает тетя. — Мужика бы тебе нормального, Оль. Чтобы, знаешь, от всех бед тебя укрыл! Чтобы ты всегда могла на него положиться, чтобы…

— Теть Люб, — усмехаюсь я, — первый сбежал в Лондон, бросив меня в трудной ситуации, второй — ушел к другой. Ты серьезно думаешь, что после такого печального опыта у меня когда-нибудь появится желание выйти замуж? Уж лучше одной жить, честное слово. Нервы целее будут. Зачем мне в доме мужик? Чтобы котлеты не пропали?

— Ой, сказала про котлеты, и у меня аж живот заурчал, — смеется тетя. — Надо бы в магазин зайти, пирожков в дорогу купить.

— Вот уж не знаю, где тут теперь магазин находится, — оглядываюсь по сторонам. — Раньше там был. О! — вижу магазин на том же месте, где и раньше стоял. — Смотри, все еще работает.

Подъезжаю к магазину, и мы с тетей выходим из машины.

Раньше здесь всегда была очередь, и сейчас тоже перед нами стоит человек пять. Неудивительно, ведь в дачный сезон в поселке очень много приезжих.

— Давай возьмем два с капустой, два с яйцом… — говорит тетя, а я в этот момент обращаю внимание на пожилого мужчину с тростью, стоящего у кассы.

Глава 21

Глава 21. Грех

Ольга

— Зачем ей это нужно? — стоя на улице, и округлившимися глазами глядя на Николая Павловича, возмущается тетя. — Она и так от вас натерпелась в свое время. Нечего ковырять прошлое! У нее своих проблем предостаточно! — Она хватает меня за руку и ведет к машине. — Поехали отсюда! Ничего хорошего он тебе точно не скажет.

Подхожу к машине, открываю дверь, оборачиваюсь и замечаю, что отец Славика резко побледнел. Стоит, пошатываясь, держится за сердце и болезненно поджимает губы.

Кажется, он вот-вот упадет.

— Ему плохо! — Закрываю дверь, подбегаю к мужчине и беру его под руку. — Сейчас вызову скорую, — тараторю я, а он накрывает мою руку своей ладонью и с надеждой смотрит в глаза.

— Очень прошу, — шепчет едва слышно, — пойдем со мной. Ты должна это знать. Должна услышать это именно от Риммы. Позволь ей очистить душу перед уходом.

Мужчина сжимает мою руку и опускает взгляд.

— Она совсем плоха…

«Господи, ну за что мне все это, а? В чем она хочет покаяться? В том, как поступала со мной в прошлом? Как сначала прямым текстом отправляла на аборт, чтобы я не мешала ее сыночку, а затем, когда я потеряла ребенка, не нашла слов поддержки? Я давно уже этим переболела. И не нуждаюсь в ее извинениях. И я не батюшка, чтобы отпускать грехи перед смертью».

Мысленно злюсь, а сама смотрю в глаза Николая Павловича и понимаю, что, если я сейчас не пойду с ним, то он точно (тьфу, тьфу, тьфу) прямо здесь умрет от горя. Уж больно переживает за свою Римму. Хочет, чтобы та с чистой совестью покинула этот мир.

— Оль, поехали, — тихо произносит тетя. — Давай мы его отвезем домой и…

— Теть Люб, — поворачиваюсь к ней, — подождете меня в машине? Я ненадолго.

— Нет уж! — скрещивает на груди руки. — Если собралась идти к ним, то я пойду с тобой! Одну тебя не оставлю.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Ставлю машину на сигнализацию, и мы направляемся к дому Гончаровых.

— Спасибо тебе! — всю дорогу произносит Николай Павлович. — Спасибо, что согласилась. Для тебя это тоже очень важно, поверь. Но ты должна услышать это именно от Риммы.

Входим на территорию их дома, и по моей спине тут же бежит волна мелкой дрожи.

Находиться здесь крайне неприятно.

«Не понимаю, зачем я это делаю? Что за неведомая сила мной управляет?»

Иду туда против своей воли, но что-то изнутри мне подсказывает, что я должна это сделать.

В доме все изменилось с тех времен: здесь стоит современная мебель, лестница раньше была деревянная, а теперь кованая, все стены увешаны картинами. Видно, что за домом тщательно ухаживают. Даже кафель, как и раньше, намыт до блеска, несмотря на то, что Римма Альбертовна находится при смерти, если верить словам Николая Павловича.

В коридор выходит какая-то женщина в фартуке, здоровается с нами и забирает у него пакет с продуктами.

— Николай Палыч, ну я бы сама сходила! — возмущается она. — Вас ни на минуту нельзя оставить без присмотра. Врач сказал вам лежать, а вы круглыми сутками на ногах! Еще одного приступа не хватало! — фыркает она и идет в сторону кухни.

— Это наша сиделка, — кивает ей вслед мужчина. — Идемте за мной, идемте, — манит нас рукой, и ведет к комнате, расположенной на первом этаже.

Иду за ним, вспоминая слова, которые много лет назад меня ранили в самое сердце, и внутри вся скукоживаюсь.

«Если Вячеслав из-за тебя откажется от учебы в Англии, то твой отец вылетит с завода как пробка, и лишится жилья, — хладнокровно произнесла Римма Альбертовна. — Подумай, что для тебя важнее: ребенок, от которого еще не поздно избавиться, или отец, который останется без работы, без крыши над головой, и вскоре сопьется. У него это хорошо получается. В поселке больше работы нет, а значит, и вариантов заработать денег у него не будет».

«Я хочу, чтобы мой сын поехал учиться в Англию, но я слишком хорошо его знаю, и прекрасно понимаю, что он не бросит тебя беременную, поэтому мне приходится пойти на крайние меры. Ты должна сделать так, чтобы он уехал!»

Набираю полную грудь воздуха, и следом за Николаем Павловичем вхожу в комнату.

— Оль, — шепчет тетя, берет меня за руку и сжимает ладонь, — еще не поздно уйти.

Я наблюдаю, как Николай Павлович подходит к кровати, на которой лежит женщина, отдаленно напоминающая ту Римму Альбертовну, которую я когда-то знала.

Она очень сильно исхудала — кожа да кости, и жидкие седые волосы вместо пышной шевелюры.

— Риммочка, смотри кого я к тебе привел, — присев на кровать, шепчет Николай Павлович, и берет ее за руку.

Женщина приоткрывает глаза, медленно поворачивает голову, смотрит на меня и, видимо, не узнает.

— Риммочка, — взволнованно произносит Николай Павлович, — это Оля. Оля Смирнова.

Ее рука начинает дрожать.

Не моргая глядя на меня, пытается приподняться, но, видимо, на это не хватает сил.

— Ольга… — протягивает хриплым голосом.