Развод. После твоей измены

Глава 1

– Я беременна, так что собирай вещи, сегодня Глеб вышвырнет тебя на помойку, откуда взял!

Женский голос на автоответчике звучит звонко, с ядовитым надрывом, на который способны лишь давние соперницы.

Пауза.

– Я его будущая супруга. А ты вообще не должна была стать его женой! Ты никто.

Конец записи.

Сообщение я получила час назад. И прослушала, наверное, раз двести.

С тупой безысходной болью в сердце.

Просто прокручивала раз за разом, ощущая, как внутри все горит, а перед глазами встает пелена. Что это, за что, почему… Включаю снова, с упавшим сердцем слушаю эту ненависть с начала в двести первый раз:

– Ждешь мужа? А он со мной. Только что был в постели и сейчас принимает душ, Ева, – она мерзко растягивает мое имя. – Жди. Скоро приедет и все тебе объяснит. Я беременна, так что собирай вещи…

Наконец, нахожу силы отключить запись и тупо смотрю в пустоту. Подо мной шатается пол, а ее голос стоит в ушах. Выключила запись, но не избавилась от нее мысленно.

Глеб…

Неужели это правда.

Только не мой Глеб. Но кровоточащая рана в сердце не врет.

Сейчас мой муж на работе.

Должен быть.

Его всегда ждет свежий ужин, который я заботливо готовлю. Такое у нас правило в доме. Ужин должен быть готов несмотря ни на что: подыхаю, но должна. Это обязанность жены. Я всегда следовала его правилам.

Сейчас почти одиннадцать. Он задерживается.

Как вчера, позавчера. Как много раз подряд. Вчера вообще заехал на пару часов: встретился с начальником безопасности в кабинете, и они сразу уехали. Потом вернулся под утро. Но у него есть повод, черт возьми, он очень занятой человек!

– Этого не может быть, – шепчу я.

И понимаю. Может.

Чего ты хотела, Ева. Только так и может быть, прекрати закрывать на жизнь глаза!

– Глеб… – шепчу я.

За что ты так со мной…

После всего, что было. Всего, что мы пережили.

Кто она?

Вспоминаю гнусный голос: вышвырнет на помойку, откуда взял. У нас с Глебом огромная разница в возрасте, положении, доходах. Так что она попала в точку. То место, где он меня нашел и забрал в свою жизнь, можно назвать помойкой.

Откуда она это знает?

Мы знакомы? Или Глеб ей рассказал?

Кто спал с моим мужем, пока я не могла это делать? Это продолжается с моей беременности? Или началось после?..

Перед глазами темнеет. Я нащупываю край стола и опускаюсь на стул. Слепо смотрю на интерьер нашей роскошной гостиной. Роскошный пентхаус Глеб купил, когда я забеременела и мы поженились два года назад.

Глеб, мой любимый, единственный, родной мужчина…

Осколки вот-вот разрежут сердце на части.

Не могу пошевелиться.

Перед глазами и в душе темно. Кажется, что вот-вот умру – сердце не выдержит.

Сразу же наваливается все, что царапало в этом браке.

Наш мезальянс.

Охлаждение между нами.

Моя незначительность. Почти ничтожность рядом с ним.

Брак с моей стороны, конечно, был неравным. Я была простым флористом в цветочном магазине. Мне был двадцать один год. У меня миловидная внешность. Почти кукольная: фарфоровая кожа, голубые глаза и светлые волосы. Благодаря внешности я туда и попала. Хозяйке понравилась идея, что собирать букеты и стоять за прилавком будет девушка с кукольной внешностью.

Я нравилась мужчинам.

Всегда ощущала их внимание, притягивала взгляды, только никогда не пользовалась этим. Не умела быть расчетливой и холодной. Мужчины смущали и немного пугали меня.

Так что, когда я увидела Глеба, даже поднять глаза не посмела.

Я собирала декоративный букет из сухоцветов, когда мой будущий муж вошел в магазин. Охрану оставил снаружи. Одного взгляда хватило, чтобы оценить этого мужчину.

Дорогой черный костюм. Лицо решительного человека. Широкий разворот плеч. Блеск цепочки в расстегнутом воротнике белой рубашки.

Он выглядел стильно.

Пугающе.

Через витрину, украшенную к весне, было видно кортеж авто – его черный «гелендваген» и машины охраны. Меня такие мужчины пугают просто появившись рядом. И как с ними общаться, я не знала.

– Добрый день, девушка, – голос взрослого мужчины с хрипотцой лишает остатков сил. – Вас зовут Ева?

Имя было на вычурной табличке сотрудника магазина.

Флорист Ева.

Красиво звучит.

– Да.

Он пришел за букетом.

Тогда я не знала, для кого, а когда набралась смелости спросить спустя время, он ответил прямолинейно: «Для моей женщины, Ева. Но я выбрал тебя».

А тогда он молчал, и я подняла глаза.

Он меня оценивающе рассматривал. Словно это магазин девушек, а не цветов.

И, кажется, вместо букета он решил купить меня.

– Меня зовут Глеб. Поужинаешь со мной вечером?

Я не посмела сказать нет. При одном голосе у меня слабели колени. Эту сцену я помню в деталях. Особенно, запах сухих роз и лаванды из моего букета…

Запах моего расцветающего счастья… И кошмара, который затем обрушится.

Мне до сих трудно думать об этом.

До сих пор душу выворачивает наизнанку.

Мой психолог говорила, это пройдет. Только не проходит…

Наш короткий брак, как маленькая жизнь, проносится перед глазами. За ужином последовала первая ночь – тогда я тоже сказать «нет» не посмела. Глеб был мужчиной, которому невозможно сказать «нет». Затем был месяц счастья. Со второй ночи я расслабилась и получила массу удовольствия от общения с очень опытным, взрослым и властным мужчиной. Он стал моим первым мужчиной, единственным. Как я его любила… Больше жизни, больше себя.

Через два месяца тест показал две полоски.

Он не был особо рад. Но ничего не сказал об аборте и взял меня замуж.

Свадьба, планы, а потом…

Наверное, я случайно включила запись, потому что из оцепенения выводит ее голос:

– Жди, скоро приедет и все тебе объяснит. Я беременна, гадина, поняла? Так что собирай вещи…

Запись пошла по кругу.

Глава 2

– Завтра я подаю на развод.

В груди появляется холодок. Возьми себя в руки, прошу я себя. Дыши, Ева. Дыши.

– Глеб… – шепчу я.

– Я тебя не люблю и никогда не любил. Это ты хотела услышать, Ева? – он прищуривается, и как ни в чем ни бывало возвращается к еде, отрезая следующий кусок ростбифа, который я приготовила, и кидает его в рот. – Я на тебе женился, потому что ты залетела. Проколола презерватив или еще что, плевать, как там у вас женщин принято.

Обиднее всего, что он не верит мне.

– Что ты такое говоришь, Глеб… Я никогда тебе не врала, и ты знаешь это!

Он останавливается.

Губы приоткрыты, глаза пустые – почти мертвые. В их глубине вижу правду: он знает, что я не вру. Но ему плевать.

С болью смотрю, как Глеб возвращается к еде.

– Большая квартира тебе ни к чему. Она куплена в браке, но ее делить я не стану, у меня будет другая семья. Тебе я купил другую, небольшую, в спальном районе. Завтра тебя туда отвезут.

– Объясни, что происходит? – по щекам текут слезы, но Глеб смотрит на это с безразличием.

– Я устал, – вдруг раскрывает он карты. – Устал от тебя, своей нелюбви к тебе и от той скотской жизни, в которой оказался, когда ты потеряла ребенка, Ева. Я больше не хочу.

Закрываю глаза, как от пощечины.

Не чувствую еле живого сердца.

– У меня сложный период. Я бы предпочел развестись позже, но раз Лара все рассказала, пусть это будет сегодня, – он швыряет приборы на тарелку. – На ночь можешь остаться здесь. Завтра ты уезжаешь, собирай вещи, девочка.

Глеб стремительно встает и выходит, а я роняю голову на сложенные руки. Слышу, как хлопает дверь.

Поехал к ней.

Даже плакать не могу, как после родов.

Обвожу гостиную взглядом – брошенный ужин на тарелке с золотом, наша скатерть, камин. Я вижу это в последний раз?

Сердце разрывается на части.

Он бы не сделал мне больнее, если бы вытащил свой пистолет, который носит для самозащиты, и в меня выстрелил.

Прислушиваюсь к пугающей пустоте внутри.

С ней можно смириться.

Это больно, но можно. Моя жизнь превратилась в руины за один вечер. Да и раньше между нами не все было гладко. Но сегодня я взглянула в глаза дьяволу без иллюзий. И поняла, что все рухнуло.

С трудом встаю – ноги подгибаются. Иду через всю квартиру в спальню, по дороге заглядывая в помещения. Завтра меня здесь не будет.

Все получит она.

А меня выбросят отсюда, потому что больше не хотят видеть.

– Глеб, как ты мог… – шепчу я.

В спальне открыто окно, подхожу, чтобы закрыть и, когда захлопываю, вижу в стекле свое отражение.

Заплаканные глаза.

Даже не чувствовала, что текут слезы.

Красивая блондинка с драматическим лицом. Я застываю от шока, увидев себя со стороны.

Как ты мог все разрушить, Глеб… Ты об этом не жалеешь?!

Просто ушел!

Предал меня.

Сворачиваюсь калачиком в супружеской постели.

Сминаю простынь, от которой еще пахнет Глебом. Кажется, что он еще рядом. Тихо плачу, прощаясь с мужем – он теперь с другой.

Тебе хорошо там, Глеб, пока я здесь подыхаю?

Ты не думаешь обо мне – в ее объятиях?..

Я забываюсь тяжелым сном и просыпаюсь, когда за окнами пробивается серый рассвет. Сейчас рано – шесть или семь утра. Голова тяжелая, но больше спать не могу.

К счастью, и мыслей никаких нет. И чувств. Пустота и отрешенность, когда вспоминаю, что вчера меня бросил муж…

После слов, что он никогда меня не любил, больше не о чем говорить. Но в глубине души я еще не привыкла к новым чувствам. К этой новой боли. Почему-то продолжаю надеяться, что Глеб приедет, мы поговорим, он объяснит, что произошло…

Может, что-то случилось.

Он погорячился, и сейчас жалеет об этом…

С трудом сажусь и набрасываю на плечи красный шелковый халат.

Звонок в дверь.

Помедлив, я иду, гадая: он оставил ключи или в чем дело?

На экране видеоглазка вижу Илью Попова. Начальник безопасности Глеба.

Я отпираю.

– Что случилось?

– Глеб не предупредил? – Попов медлит. – Я должен отвезти вас в новый дом. Вы собрали вещи?

Плотнее запахиваюсь в халат.

– А где Глеб?

У Ильи Андреевича виноватый взгляд. У них с Глебом нет секретов – они вместе служили, боевые товарищи, все такое. Он знает все детали вчерашнего разговора.

Меня поражает еще догадка.

– Ты… ты знал?

Он отводит глаза.

– Предпочел бы не отвечать на вопрос.

Конечно, он знал… Знал все это время, где задерживается мой муж, иначе просто невозможно, он же начальник охраны!

Меня все обманывали? Вообще все?

От шока распахиваю глаза. В них такая искренняя боль, что Илья стискивает зубы.

– Пожалуйста, мне самому не по себе. Но соберите вещи, Ева Николаевна. Глеб просил вас отвезти.

– Он придет?

– Нет.

Еще один удар. Отворачиваюсь – не хочу смотреть на лжеца. А они все здесь такие. Секретарша тоже должна была знать про любовницу, у нее график Глеба. И близкие друзья, скорее всего.

Пока я тут подыхала от боли, верила в мужа, все знали, что за моей спиной он встречается с другой.

– Ева Николаевна… – бормочет Попов вслед, когда я стремительно ухожу по коридору.

Не хочу, чтобы он видел, как я давлюсь слезами.

Через спальню попадаю в гардеробную и озираюсь. Здесь все куплено Глебом. Будь выбор, я бы бросила эти шмотки, но все это время я не работала и ничего своего у меня нет.

Забираю несколько смен одежды, швыряю на кровать. Дыхание тяжелое, я прижимаю запястье к переносице, пытаясь взять над собой контроль. Только бы не разреветься, не устроить истерику на глазах у Попова!

Не хочу, чтобы они видели, как мне больно.

Как Глеб меня уничтожил.

Это приводит в чувство. Глубоко вдыхаю, задерживаю дыхание.

Спокойно, Ева…

Что ж, если он хочет, чтобы я ушла – уйду. Пусть будет счастлив, предатель. Он меня раздавил, но я не стану за него цепляться.

Глава 3

– Глеб? – замешкалась, но все-таки взяла трубку.

И сразу же возненавидела себя за слабость.

Потому что снова надежда, что сейчас все разрешится. Глеб извинится, скажет, что ошибся… Потому что за годы я слишком натренирована им и просто не могу не взять трубку, если звонит муж…

– Ты забрала шкатулку.

Сердце падает в пропасть. Это все, что его интересует…

– Она моя. Ее сделал мой дед.

– Отдай флешку.

– Не понимаю, о чем ты…

– Все ты понимаешь! – рычит он, и только теперь слышу, что он на пределе. С начала разговора он сдерживает бешеную ярость. – Она была в шкатулке! Отдай мне эту чертову флешку, Ева, иначе!..

– Клянусь тебе, я ничего не брала, – бормочу я, сбитая с толку и испуганная агрессией. – Все, что в ней было, я вытряхнула на стол.

Долгая пауза.

Я слышу только тяжелое, взбешенное дыхание.

Глеб пытается успокоиться. Прийти в себя. Раньше я таким его не видела… Что с ним происходит? Теперь вся сладость – ей, а мне вот это?.. Бешенство и злость? Какая еще флешка?!

– Если ты взяла ее, – тихим мертвым голосом произносит Глеб. – Ты об этом пожалеешь, Ева. Клянусь, ты пожалеешь.

На сердце появляется тяжесть, а по спине пробегают мурашки. Таким тоном Глеб не говорил со мной ни разу. Опасным. Словно мы не делили никогда постель. И он не называл меня своей девочкой.

Отключаю телефон и иду проверять шкатулку.

В верхнем отделении пусто. Сама вытряхнула все, что там было.

Но нижний ящичек заперт.

Пытаюсь подковырнуть его ногтем. Вообще, ключ и не нужен, эта шкатулка была у меня всю жизнь. Ее можно открыть любым подручным предметом, главное, достаточно тонким и длинным… В детстве я открывала его скрепкой.

Пробую поддеть замок кончиком пилки.

Внутри щелкает и я выдвигаю ящик. Меня бросает в дрожь: там действительно лежит флешка в черном корпусе с серебром. Дорогая, стильная, с серебряной аббревиатурой «ГБ» – инициалы Глеба.

Запираю ящичек обратно.

Что делать с флешкой? Вернуть и извиниться?

Раздается оглушительный стук в дверь. По ней стучат практически кулаком. Одновременно с этим начинает звонить телефон, но это не Глеб.

– Ева Николаевна, откройте дверь!

Илья Попов.

Я сглатываю. Прошло не больше пятнадцати минут. Значит перед тем, как позвонить, Глеб выслал ко мне охрану. Наверное, сразу, как увидел, что шкатулка исчезла.

Я его разозлила.

Не могу поверить, что это чудовище – мой любимый муж.

Оглядываюсь, флешку спрятать некуда. Кладу ее в свой бюстгалтер: времени нет, если сейчас не открою, дверь снесут с петель.

Распахиваю дверь.

– Что вам нужно? – неприветливо смотрю на взволнованного Попова. Он бледный, со взмокшим лбом. Глаза сумасшедшие, даже не по себе становится.

За ним еще несколько амбалов.

– Ева Николаевна, я приехал за флешкой вашего мужа, – меня отстраняют с порога.

– Я не разрешала входить, – ощущаю бессилие перед ними, и отчаяние.

Глеб считает, что может вытворять что угодно.

Попов в комнате уже схватил шкатулку.

– Это мое, поставьте на место, – говорю я, наблюдая, как он обыскивает ее, а затем вынимает из внутреннего кармана ключик и открывает нижнее отделение.

Несколько секунд смотрит в пустой отсек. Затем просовывает до самого конца пальцы и, ничего не обнаружив, поворачивается ко мне.

Он смертельно бледен.

– Ева Николаевна, вы брали флешку?

– Я все вытряхнула ему на стол, – отвечаю после короткой паузы. – Все что было внутри. Это шкатулка – фамильная вещь моей семьи. Пусть забирает все хочет и проваливает, но шкатулку он не получит!

Из глаз все же брызжут слезы.

Илья кивает:

– Обыскать здесь все! До последнего сантиметра!

Я выхожу в кухню, чтобы не видеть, как они разносят дом.

Даже здесь Глеб не оставил меня в покое.

Илья идет следом, я понимаю, что он не хочет оставлять меня без присмотра. Прижимает трубку к уху – звонит моему мужу.

– Глеб, шкатулка у нее. Внутри пусто, нижний отсек был закрыт, но внутри ничего. Обыскиваем дом. Сообщу.

Он сбрасывает звонок и поворачивается.

От взгляда Попова не по себе. Я нередко с ним и раньше пересекалась: он казался приятным, дружелюбным мужчиной. Сейчас взгляд был незнакомым и неприветливым.

– Ева, вы брали флешку или нет? Если да, отдайте добровольно. Я заступлюсь за вас перед Глебом, он ничего вам не сделает.

– А что еще он может сделать? – с горечью качаю я головой.

Он и так сделал все, что мог.

– Это месть за развод и измену? Вы брали или нет? Я вынужден вас обыскать, – он наступает, и я отшатываюсь.

Спиной натыкаюсь на стену – кухонька очень тесная. Что я здесь делаю, в бедном маленьком жилье в плохом районе, мне угрожает лучший друг и сотрудник моего мужа, а он сам вышвырнул меня на помойку, как и хотела его любовница. Мне так себя жаль, что в глазах появляются слезы.

Я с вызовом вздергиваю подбородок.

– Ну давай, попробуй, – сдавленно шепчу я. – Если осмелишься!

Несколько секунд он стоит напротив.

Я загнана в угол. Он действительно меня облапает, жену босса? И Глеб ему разрешил?

– Поднимите руки, пожалуйста, – Попов отводит взгляд.

Слегка развожу руки, и смотрю прямо на него. Не позволяю сделать вид, что ничего особенного не происходит. Ну как, нормально обыскивать жену начальника и сослуживца, Илья?

Он проверяет карманы и проводит ладонями по бокам. Затем приседает на корточки, чтобы проверить ноги.

К груди даже не думает лезть.

Обыскивать жену начальника – это не то же самое, что кого-то другого. Брошенную и оскорбленную. И он в этом унижении тоже участвует.

– Прошу прощения, Ева. Я человек подневольный, – несколько секунд мы молчим, он словно собирается с духом. – Не плачьте. У вас все будет хорошо.

– Не будет... – давлюсь я слезами.

– Глеб с Ларой ничем хорошим не закончат, – неожиданно говорит он. – А у вас все впереди.

Глава 4

Изучаю его лицо в дверной глазок.

Голова опущена – он ждет.

На лице мрачное выражение. Почти злость. Он не один – рядом Попов и за ними мужчины в черных костюмах, лиц которых я не вижу. С охраной. Но без любовницы.

Палец снова давит звонок. Сердце почти останавливается. Я не думала, что это он приехал. Звонок застал меня в душе. Я вышла с мокрой головой и в наброшенном на плечи красном шелковом халате. Шелк липнет к мокрому телу, пока я рассматриваю любимого почти бывшего мужа в глазок.

– Открывай, Ева, – тихим, угрожающим тоном просит он.

Нет, он не извиняться приехал.

На секунду почти слепну от боли. Лбом прижимаюсь к двери.

Нас отделяет тонкая дверь…

И бесконечная пропасть.

– Ева! – рычит муж, пока я тихо плачу с закрытыми глазами. – Открывай эту чертову дверь, пока ее не выбили!

– Бросил меня, так оставь в покое… – шепчу я. – Не добивай.

Тянусь к ключу и безропотно отпираю замок.

Руки дрожат.

Я не то, что боюсь его. Просто не могу противостоять силе его личности. Я привыкла слушаться мужа. Раньше я делала это по любви, а сейчас… Не знаю. Я же знаю, что другого выбора нет, его люди выбьют дверь или воспользуются своим ключом.

Я не видела его с тех пор, как он порвал со мной.

И хочу увидеть его глаза.

– Ты так и будешь вламываться в мой дом каждый раз, когда этого захочешь? – надсадно шепчу я, когда он открывает дверь.

– Мне нужна флешка, – отрезает он. – Куда ты ее спрятала?

Глеб надвигается, я отступаю.

У него холодные, пусты глаза, похожие на пустыню.

Ничего близкого с любовью…

А может, в его глазах давно не было любви, просто я этого не замечала. Он ведь сказал, что никогда меня не любил. Но моей любви было так много, что ее хватило на двоих.

И я боюсь признаваться.

Впервые в жизни боюсь мужа.

Я ведь его совсем не знаю, ни как человека, ни как личность. Мы были вместе всего два года, три первые месяца из которых были опьянены страстью, и последний год нашего брака я впадала в черную паутину драмы, отдаляясь от него.

Он делает знак своим людям. Охрана разделяется, и они делают то же самое, что и вчера: переворачивают вверх дном мое жилище, пока мы с Глебом смотрим друг на друга в прихожей.

– Она ведь у тебя, – взгляд буквально режет меня. – Флешка была в шкатулке. Среди хлама, что ты оставила на моем столе ее нет.

– Я не брала.

Это правда.

Я ведь просто забрала шкатулку, даже не знала, что там лежит какая-то флешка… Так что технически я говорю правду.

Глеб делает еще один шаг, практически подпирая меня к стене.

Смотрит в глаза, не мигая.

Расправил свои могучие плечи, руки в карманах брюк. Рубашка немного помята, словно он сидел в машине без пиджака.

Цепко и пристально смотрит в глаза, считывая эмоции.

Какой кошмар…

Раньше он таким не был.

Или был, только не со мной. И эту – настоящую сторону его личности – я еще не видела. От этого перехватывает горло. Смотрю ему в глаза достаточно долго. Глеб отворачивается первым.

– Сними халат, – требует он.

– В каком смысле? – от отчаяния сердце начинает биться, как обезумевшая птичка в клетке.

Глеб хватает меня за плечи.

– Идем в кухню, – он силой заталкивает меня туда и приказывает охраннику. – Выйди! Раздевайся, Ева! Я тебе не верю, в кабинете была только ты! От этой флешки зависит моя жизнь, дрянь!

Он дергает халат, но останавливается, увидев, что под ним я голая и прятать флешку негде. Рыдая, заворачиваюсь обратно. Сердце сжимается от спазмов.

Глеб хватает меня за лицо и заставляет смотреть в глаза.

У него взгляд убийцы, и это пугает.

Он смотрит почти минуту, рассматривая лицо, перепуганные глаза – я не сразу понимаю, что он делает. Ищет признаки лжи. Но в моих зрачках только страх перед ним.

– Убирайся! – кричу я сквозь слезы. – Убирайся отсюда, предатель! Ты мне изменял, сам бросил, так убирайся отсюда к ней и не приходи больше. Я тебя ненавижу, Глеб!

Я затихаю, беззвучно плача в ладони.

– Если бы у меня был другой выбор, я бы его сделал, – безжалостно отрезает муж. Я думаю, он о флешке и обыске, пока он не продолжает. – Но Лара беременна и родит мне. А ты в депрессии столько времени.

Он отворачивается и уходит, не обращая внимания, что идет, практически, по остаткам моего сердца.

Раньше я не замечала в нем жестокости.

Сажусь к столу, обхватываю голову руками.

Стараясь не думать о боли, разрывающей изнутри. Не слушаю короткую перебранку Глеба с помощником, шум обыска. Они заканчивают через минут сорок.

Пока охрана выходит, Глеб появляется на кухне.

– Я больше тебя не побеспокою. Ты на ложь не способна… Ты даже жить самостоятельно не можешь. Мой юрист свяжется с тобой насчет развода.

Он уходит, даже не попрощавшись.

Чужой и агрессивный мужчина, который оставляет истекать меня кровью после жестоких слов: «Она беременна и родит мне».

А ты ее любишь, Глеб?!

– Или твои чувства такая же фикция! – ору я вслед, но дверь уже закрылась.

Он не слышал моего вопля.

Флешку они не нашли. Но мне уже все равно.

Никого нет рядом.

Самый близкий мне человек ударил по больному и ушел.

Он приедет к ней, счастливый будущий отец, утешится в ее объятиях, и она убедит его, что все правильно сделал…

– Ты сволочь! – ору я, пытаясь избавиться от боли. – Будь ты проклят! За все!

И это приводит меня в чувство.

Только теперь осознаю степень подлости, которую совершил Глеб.

Мне жаль ее.

Эту Лару.

Потому что она не уникальна, хотя может считать иначе. И рано или поздно окажется на том же месте, что и я, когда перестанет устраивать Глеба по любой из причин.

– Ты сволочь, у нас был ребенок…

Я думала, мы все пережили. Что справимся и всегда будем вместе. Но так бывает только в фильмах со счастливым финалом.

Глава 5

– Меня зовут Михаил Корн, – представляется он.

– Корн?

Никогда не слышала. Глеб не упоминал его имя даже вскользь… Хотя, у него много знакомых и я слышала далеко не о всех. Но давний друг?

– Не пытайтесь меня вспомнить. Глеб обо мне не упоминал. Давайте встретимся, Ева. Сегодня вас устроит? Или завтра, если сегодня для вас поздно.

– Зачем?

– Хочу поговорить о Глебе. И предстоящем разводе. Он будет давить на вас, чтобы вы не использовали против него рычаги влияния, как жена… Хочу предложить вам помощь.

Голос располагающий. Но в непривычной чужой квартире становится страшно. Я совсем одна. И его я не знаю.

– Извините, нет. Мне не нравится ваше предложение.

– Не вызываю доверия?

– Мы не знакомы, простите.

Кладу трубку. Боюсь, что он будет наставать, перезвонит, но ничего подобного не происходит.

Михаил Корн.

Я действительно никогда о нем не слышала…

Открываю телефон, пытаясь найти имя. Занятно, но по старой информации он числился соучредителем в строительной фирме Глеба… Только было это до нашего брака.

Неудивительно, что мы не знакомы.

Глеб выкупил его долю три года назад, и остался единственным владельцем. Мы даже еще не познакомились. Понятно, почему мой муж не упоминал этого Корна – с какой стати, прошлое прошлому.

Адвокат связывается со мной утром.

Становится грустно: Глеб торопится с разводом.

– Ева Николаевна, мой клиент хочет обсудить с вами предстоящий развод.

– Лично? – сердце екает.

После последней встречи с мужем даже не знаю, хочу я этого или нет.

– Нет. Вы должны подписать несколько документов, включая брачный контракт и доверенность. Затем мы начнем бракоразводный процесс…

– Брачный контракт? – теряюсь я.

– Я все объясню. Мы можем встретиться в…

– В кафе, – перебиваю я, сглатывая. – Здесь есть внизу.

До спазма испугалась, что он придет сюда. После двух обысков вообще не хочу видеть мужчин в квартире.

– Хорошо, через час.

В десять я уже в кафе.

Адвокат опаздывает. Наконец, в пять минут одиннадцатого шикарный черный «ягуар», блестящий так, словно его только что наполировали, останавливается напротив окон кафе. На маленькой парковке, засыпанной сережками плакучей ивы, автомобиль выглядит случайно залетевшей птицей.

Мужчина выходит из авто.

Это высокооплачиваемый специалист. Он уверенно приближается к дверям, и меня охватывает безотчетный страх. Мало ли, что он заставит подписать. Уверена, что сможет надавить на меня. Он такими делами занимался, что мне и не снилось.

Ему за пятьдесят, виски уже седеют. Черный костюм, подогнанный по фигуре, начищенные итальянские ботинки.

– Ева Николаевна? – он садится за стол и без предисловий открывает портфель.

Я жмусь со стаканчиком латте с карамелью.

Мне не по себе.

– Вы что-то сказали про брачный договор…

– Да, Глеб хочет подписать договор перед разводом. Согласно ему вы получите квартиру, где сейчас проживаете.

– Она ведь и так моя, разве нет?

– Квартира куплена на ваше имя. Но приобретена в браке. Договор окончательно закрепит ее за вами. Также вам нужно будет подписать доверенность, тогда на суде все пройдет без вашего участия. Это мы оформим у нотариуса прямо сейчас. И нужно будет подписать ряд документов…

Он говорит, а я не понимаю.

Во-первых, никак не могу настроиться на суд. Во-вторых, внезапность выбила из колеи и кажется, что со мной не до конца честны. Глеб будет преследовать свои интересы. Хотя, перспектива не ходить в суд кажется привлекательной…

– Подождите, я… – отодвигаю документы обратно к адвокату. – Я не уверена, что хочу это подписывать.

Тот смотрит с недоумением.

– В каком смысле не хотите?

Глеб убедил его, что я на все согласна? Или адвокат в шоке, что я не хочу идти на их условия?

– Я хочу проконсультироваться с кем-то еще…

– Вы, конечно, имеете такое право, Ева. Но советую пойти навстречу моему клиенту и не затягивать процесс.

– А то, что случится? Он выгонит меня и из этой квартиры?

Я говорю слишком громко. Со слезами в голосе.

В кафе и так почти нет посетителей. Присутствующие затихают, прислушиваются к чужой драме.

– Вам не кажется, что вы слишком давите на девушку? – раздается голос за спиной и на мое плечо ложится ладонь.

Вздрагиваю, я не заметила, что ко мне подошли. Робко поднимаю глаза: надо мной высокий и мощный мужчина лет сорока-сорока пяти. Серый костюм, черный волосы и голубые глаза. Адвокату… даже самому Глебу он ничуть не уступает. Это не простой паренек, который подошел в кафе, заступиться за девушку…

Адвокат и мужчина смотрят друг на друга, как на врагов, мгновенно считав друг друга. И у кого возможностей больше и кто чего стоит. Меня охватывает дрожь.

– Кто вы? – жестко спрашивает адвокат.

Он никого не ожидал увидеть.

– Защитник, – мужчина садится за наш стол.

– Вы адвокат Евы?

– Разве я сказал, что я адвокат? Я сказал защитник, – заявляет он. – Меня зовут Михаил Корн. Ева проконсультируется со специалистом и затем ее адвокат свяжется с вами.

– Мой клиент…

– Это все, – перебивает Корн. Негромко, но адвокат замолкает и о чудо, больше не пытается давить. – Можете идти.

– С вами свяжутся, – бросает тот, то ли мне, то ли неожиданному заступнику.

Адвокат собирает бумаги и уходит из кафе. Через витрину вижу, как он начинает встревоженно звонить: стоит рядом с открытым «ягуаром» и напряженно названивает.

Пытается связаться с Глебом…

Бросаю очередной робкий взгляд на своего спасителя и пробую привстать.

– Постойте, – улыбается он. – Бросите кофе недопитым? Надеюсь, не из-за меня? Не хотел вам помешать.

Я его веселья не разделяю.

– Извините, – тихо, но твердо говорю я. – Но я еще вчера сказала, что не хочу встречаться.

– Вы напрасно меня опасаетесь, – он становится серьезным. – Хотя бы выпейте со мной кофе. Я кое-что покажу вам.

Глава 6

С первого раза не получается. Что-то зависает.

Пытаюсь открыть снова…

Пароль.

– Черт, ну, конечно, – разочарованно вздыхаю я.

Глеб хранит информацию под паролем. И зная мужа, уверена, что этот пароль не отгадать даже с сотни попыток.

Он сказал: от этого зависит моя жизнь, при этом назвав меня дрянью. Я бы пожалела тебя, если бы ты не вел себя, как последняя свинья…

Там что-то, что может его уничтожить? Это опасно для жизни? Или что-то, что наоборот, помогает ему выстоять в череде неприятностей? Компромат? Документы? Реквизиты заграничных счетов?

Нет, зачем хранить на себя компромат, лучше его уничтожить.

И тем более не стоит держать важную вещь в шкатулке.

Как флешка вообще там оказалась?

У Глеба есть сейф в кабинете. Для чего он запер флешку в нижнем ящике простой шкатулки? Ее можно открыть ногтем. Сейф несгораемый, его так просто не вскроешь.

Была причина, по которой флешка оказалась там.

Даже случайностью не назовешь.

Отключаю и возвращаю флешку в тайное место, оставив ноутбук включенным.

Дело ведь не только в конспирации.

Мне действительно нужно искать работу – денег, вытащенных из клиники, не хватит надолго. Неплохо бы восстановить старые знакомства. Хотя бы написать в соцсетях подругам.

Наверное, удивятся, когда после внезапного замужества с богатым статусным мужчиной, беременности, исчезновения на два года, я всплыву в спальном районе без гроша, ребенка и мужа, как со дна забвения.

Еще одна причина, по которой я не хотела общаться.

Не хочу, чтобы жалели…

Глеб забрал меня из больницы через десять дней. Я была потерянной, смотрела в одну точку. Весь мир стал серым. Я не плакала, но на меня напало какое-то странное отупение. С тех пор я словно смотрела на мир отстраненно. Как будто через грязное стекло или полиэтиленовый пакет.

Глеб не разговаривал со мной. Мы возвращались домой молча. Я никак не могла принять, что живот пуст и в руках у меня никого нет.

Это было странное ощущение, полное нереальности происходящего.

Позже врач сказал, что такое случается.

Редко.

Но иногда бывает. Это не приговор, мне нужно сдать генетические анализы и в следующую беременность регулярно следить за густотой крови и принимать лекарства.

Что, следующая беременность?

Эта мысль приводила в ужас. Я еще не оплакала первого ребенка.

Нечто подобное повторяла и психолог Алла, когда я к ней пошла. Мне говорили, что она поможет справиться с утратой. Мол, все пройдет, женщины, пережившие такое переживают это и имеют прекрасные семьи, детей. Сначала я ее возненавидела. Она была слишком счастливой, и мы смотрелись, как негатив и позитив: я, умирающая заживо от боли и она, позитивная и сияющая. В моем присутствии она это сияние приглушала, но оно изливалось из нее неосознанно, как бывает с благополучными и счастливыми людьми. И сама она была, как солнышко: рыжеватая шатенка с копной кудряшек-пружинок. Мне не стало легче. Психолог меня обманула.

Мне хотелось вернуться домой под крыло мужа.

Глеб мог разделить мою боль.

Если бы хотел.

Это был второй удар, который я получила.

Мой Глеб, любимый мужчина, на которого я всегда опиралась и хотела опереться снова, отдалился от меня. Постепенно. Незаметно. Но с потерей ребенка, он потерял интерес и ко мне.

Был неразговорчивым, мрачным. Перестал смотреть мне в глаза за завтраком. Потом я заметила, что он вообще на меня не смотрит.

– На тебя больно смотреть, – сказал он однажды.

Просто так, без повода.

Я сидела за столом, как всегда. Не шевелясь и глядя в одну точку за окном. Это не объяснить словами. Мне было так больно, что я не могла двигаться. Сильная душевная боль дает ту же иллюзию, что и физическая – если впасть в оцепенение, то болеть будет меньше. Неправда.

Я не ответила.

Я даже понимаю его.

В какой-то мере, но понимаю. Могу поставить себя на его место. Он хотел насладиться жизнью с красивой, молодой цветочницей, которая оказалась девственницей, смотрела ему в рот с восхищением и делала все, чтобы ему услужить. И в постели, и в жизни. Быстро залетела. Он, наверное, переосмыслил тогда жизнь. Глебу было сорок, он решил оставить ребенка и благородно на мне женился, как настоящий мужчина. Купил квартиру. Обеспечил меня. Это я не смогла выполнить «условия сделки»: потеряла ребенка. Причинила ему страшную боль, лишила семьи. Сына.

Он делал мужскую работу, а с женской не справилась.

Да, я его тоже понимаю.

Беда в том, что он не может поставить себя на мое место. Он меня не жалеет.

В свое время я не смогла встряхнуться и почистить перышки.

Как будто это легко.

Глеб ушел в работу. Наверное, так пытался заглушить свою боль – по-мужски. Стал закрытым, жестким, холодным. Я бы даже сказала агрессивным. Не ко мне – меня он просто не замечал по большей части. К окружающим. К партнерам, сотрудникам. Срывал на них злость.

Но я продолжала его любить.

Надеялась, что все образуется и когда-нибудь Глеб дотянется до меня.

Я боготворила мужа.

Пусть между нами прошла трещина, которая разделила нас. Я надеялась, что он, как мужчина, преодолеет это ущелье и спасет меня… Но он предпочел другую, бросив меня на скале.

Так поступают настоящие мужчины из высшего общества.

Ты не справилась, ты слаба.

Вместо тебя родит другая.

Убирайся.

Он вернулся к женщине, для которой собирался купить цветы, но встретил меня. Вернулся и пытается забыть неудачную попытку создать семью.

Я давлюсь рыданиями, жалостью к себе, непониманием, как жить дальше. Он не просто вырвал мне сердце. Он меня уничтожил. Я отдала себя целиком и полностью, в муже растворилась, а теперь его нет.

Значит, нет и меня.

После наступления темноты наваливается дикая тоска.

Такая, что выть хочется, как волчице.

Я подхожу к окну и зажигаю свечу на подоконнике. Смотрю в темноту на незнакомый двор.

Глава 7

Глеб

– С вашей женой был Михаил Корн.

Глеб давится воздухом, и останавливается, как вкопанный.

Уже вечер.

Около семи. Он приехал домой из офиса, но даже подняться не успел – звонок адвоката застал в лифте. Встреча с Евой была утром.

– И где ты был все это время?! – рычит он.

– Не мог до вас дозвониться. Подписать документы она отказалась. Корн сказал, будет свой адвокат. Они действуют сообща, Глеб.

Хочется только выругаться.

Он сбрасывает звонок, выходит из лифта. Внутри растет сгусток гнева.

Корн занялся Евой?

О том, что этот урод прилетел из Копенгагена ему доложили несколько дней назад. Служба безопасности собрала информацию: не женат, зарегистрировал фирму – его прямого конкурента! – покупает квартиру и, судя по всему, надолго собирается задержаться. Какого черта его принесло из любимой Дании?

Полез к Еве, сволочь.

Он так бесится, что на миг теряет контроль.

Набирает на ходу номер и, когда попадает в квартиру, останавливается в холле, швырнув папку на пол. Глеб так взбешен, что, если бы Корн стоял бы перед ним – разорвал бы голыми руками!

– Что тебе нужно от моей жены? – цедит он сквозь зубы, как только Корн берет трубку.

В ответ раздается смешок.

– Ты с ней разводишься. Считается, что девушка свободна, Глеб. Ну, здравствуй. Давно не говорили.

От злости он скрипит зубами. Тихо выдыхает, пытаясь обуздать приступ ярости. Старого знакомого он не проведет. Знают друг друга, как облупленные.

– Отвали от нее.

– Тебе не много будет, Глебушка? Сам ее бросил.

– Я сказал, отвали от нее! Не лезь не в свое дело! – все-таки срывается, сожалеет, но продолжает орать, слишком его зацепило. – Вали туда, где был последние три года!

– Я вернулся, – перебивает он. – Открываю фирму и тебе придется потесниться. Как там флешка, Глеб? Все еще у тебя?

Он знает.

Это приводит в чувство. Гнев и ярость отсекает, словно их не было.

– На месте, – четко отвечает он, уверенной голос ни на грош не выдает ложь. – Мы обо всем договорились. Я тебе все выплатил. Так какого черта ты сейчас делаешь?

– Я не имею права вернуться в свою страну?

Пауза.

Глеб тяжело дышит, пытаясь не психануть снова.

– Еще раз подойдешь к моей жене, пожалеешь об этом.

– Как бы ты не пожалел.

Глеб отключает телефон. Отшвыривает с яростью, пытаясь хоть так выместить эмоции. Трубка ударяет в стену и разлетается вдребезги.

– Глеб, дорогой… – сюда семенят стройные ножки.

Ее не хватало.

– Дорогой, я так скучала… – Лара бросается на шею. – Я вчера такое платье видела свадебное… Моя лучшая подружка замуж за нефтяного магната выходит, там такое торжество!..

– И? – сдержанно интересуется он.

Деньги ей нужны на подружкину свадьбу?

Хитрость Лары он недооценил.

Она надувает подкаченные губы, вроде даже пухлее обычного. Когда только успела.

– А когда мы?.. – Лара проникновенно смотрит в глаза. – Тоже хочу стать счастливой, милый!

Он раздраженно снимает цепкие руки с шеи.

– Свадьба будет после того, как ты родишь! Не доставай меня.

Он отстраняет ее и идет в спальню, кипя от злости. Лара не вызывает желания жениться до родов.

Сначала ребенок, затем предложение.

Повторения он не хочет.

В спальне Глеб снимает пиджак, швыряет на кровать. Хотелось остаться одному, обдумать все, успокоиться, но девушка идет следом. Кружит по спальне с новым золотисто-бежевым платьем. Прикладывает к себе перед зеркалом, щебечет глупости о том, как они пойдут на благотворительную встречу. До отвращения веселая и счастливая: впервые идет официально, как его спутница.

Он отворачивается, чтобы не смотреть на любовницу.

– Хотя бы из уважения ко мне – притихни, – цедит он.

– Ох, прости, дорогой, – тонкий голосок становится нежным и покорным.

Лара грациозно идет в гардеробную – как на таких каблуках держится? – и вешает платье. Выходит, растерянно смотрит – заметила не одобряющий взгляд.

– Глеб, милый, что-то не так?

Дорогой. Милый. Она всегда была угодливой, но последние два дня бьют рекорды.

– Каблуки твои ребенку не вредят? – замечает он, и направляется к выходу. – Я в кабинет, не ходи за мной.

– Конечно, дорогой… Туфли я сниму! – торопливо добавляет она. – Ты прав…

Он закрывается от Лары в кабинете. Садится в кожаное кресло и смотрит в пространство, сцепив под подбородком руки.

Дело не в ней, конечно.

Ларису он давно знает. Неплохая любовница: голова не болит, не надоедала звонками… Если бы не позвонила Еве, вообще было бы идеально.

Получила потом выволочку и оправдывалась, что это гормоны расшалились – беременна она. Это злит. Глеб не привык, чтобы женщины вмешивались в его жизнь. За него решали. Как Лара и поступила. До сих пор зубами скрипит, когда думает об этом. И что на нее нашло, непонятно, они встречаются уже год и четыре месяца, а до Евы было еще два. Давняя, проверенная любовница.

«До Евы».

Даже не замечает этих мыслей… Так еще долго будет после развода. Теперь вся жизнь поделилась на части: до Евы и после. И небольшой кусочек из жизни, где она была…

Плохо, что Корн к ней полез.

Но ожидаемо. Корн тоже собирал информацию, узнал о разводе, глупо было ожидать, что не попытается воспользоваться ситуацией.

– Гори оно все! – рычит он от нового приступа бешенства, сметая все со стола.

Все из-за Лары!

Если бы эта дрянь удержала за зубами язык, его личная жизнь не стала бы всеобщим достоянием! Хуже всего, у Корна, похоже, «крот» среди охраны. Иначе откуда он узнал про эту чертову флешку.

Где же она…

Ева забрала ее или нет? Камеру в кабинете он не включал. В квартире они давно вдвоем, ни охраны, ни прислуги. Приходящая домработница убиралась под его личным присмотром раз в неделю. После того, как Еве сорвало крышу, и она почти перестала выходить из дома, он начал стесняться жены. Еще бы не хватало, чтобы поползли слухи, что с ней что-то не так…

Глава 8

В ресторан надеваю черное платье.

Смотрю на себя в зеркало: оно скромное, но облегает фигуру, подчеркивая бедра и талию. Вырез лодочка открывает костлявые ключицы и тонкую шею. Ничего лишнего, но все равно…

Хочется все с себя снять.

Я не могу пойти в ресторан в таком виде с другим мужчиной. Это…

Это выглядит, как свидание.

Выдыхаю, поняв, что меня смущало и тянусь к застежке. Но надеть больше нечего, и я медлю.

Глеб ведь изменил мне.

Мы разводимся.

А я иду на деловую встречу, и хотя бы сейчас имею право выглядеть красиво. Закалываю волосы. Поднятые наверх, они очень мне идут. В сумке осталась помада и тушь, их и использую.

Коралловая помада очень мне идет.

На секунду замираю: такой же оттенок я использовала, когда впервые шла к Глебу…

Звонит телефон.

Михаил приехал за мной. Подхожу к кухонному окну и отдергиваю штору: с высоты восьмого этажа видно, как спортивная тачка с вызовом паркуется у подъезда. Свет фар разрезает сумерки.

Вместо восторга приходит страх.

Сердце сжимает ледяной рукой. Телефон звонит снова.

– Алло? – отвечаю, глядя на машину Корна.

– Я уже внизу. Жду вас, Ева.

Беспощадная рука сжимается чуть сильнее.

Я вправду пойду с ним? Откуда во мне этот разрушающий, ледяной страх перед Глебом? Мы разводимся. Все, конец!

И все равно мне страшно.

– Спущусь через минуту.

Надеваю туфли на невысоком каблуке. Их я купила днем к платью. Беру сумку, и несколько секунд смотрю в зеркало в полутемной прихожей.

– Пусть он окажется хорошим человеком, – шепчу себе, и выхожу из дома.

Михаил встречает меня у своей тачки.

– Прошу.

Открывает дверцу – машина двухдверная, черная и блестящая в свете фонарей. Сажусь в салон, окунаясь в запахи богатой жизни: дорогой парфюм Корна, запах качественной кожи.

Ох, здесь классно.

Не так, как в машинах Глеба. Совсем не так.

У него спортивных не было.

Мощный двигатель будит жителей спального района, когда мы, плавно и красиво, выруливаем на дорогу, где Корн подает газа. Меня вжимает в кресло. Впечатляет.

– Я взял на себя смелость выбрать ресторан вчера, вы не против?

– Нет.

Я рассматриваю его.

Для такой крутой тачки он выглядит… слишком солидно. Ему бы больше подошел крутой здоровенный джип, или вроде того. Он ведет уверенно, плавно. Глядя на руки, лежащие на руле, понимаешь, что так же он управляет всем: бизнесом, женщинами и своей жизнью.

Когда он тормозит, смотрю в окно и мне грустно. Мы у ресторана, куда мы с Глебом ходили по воскресеньям…

– Что такое? – хмурится Корн, заметив мой взгляд. – Вы… чем-то напуганы?

– Нет, – трясу головой и смело открываю дверь.

В конце концов они были друзьями. Ничего удивительного, что предпочитают одни и те же места. Сегодня не воскресенье. Глеба здесь не будет.

Мы садимся за лучший столик.

С Глебом мы сидели за соседним – он в глубине зала, а мой муж любит уединение. Официант, не подав виду, что узнал меня, кладет нам меню.

Мы оба не притрагиваемся к нему.

– Филе ягненка на гриле, – небрежно бросает Корн. – В остальном как обычно.

– Форель, – прошу я, тоже без пояснений.

Вопросов не следует.

Официант уходит, оставив нас наедине. Мне неловко, а вот Корн совершенно спокоен.

– Вы уже здесь были?

– Мы ходили сюда с Глебом.

– Пришло время менять воспоминания на приятные, – улыбается он. – Я нашел для вас адвоката. Если хотите, он полностью возьмет на себя развод и вопрос с имуществом…

– Имущество… – бормочу я.

– Я говорил об этом вчера. Вам принадлежит намного больше, чем он дал вам. Половину от доходов за два года, а это серьезная сумма, поверьте.

– Откуда вы знаете?

– Мы работали вместе, я представляю его обороты и заработок за два года. Это самое малое, что вы заслуживаете.

Опускаю глаза.

– Судиться с Глебом плохая идея…

– Не бойтесь. У вас будут хороший адвокат. Обеспечительные меры можно наложить уже сейчас, достаточно обратиться в суд.

– Что вы имеете в виду?

– Арест имущества.

Большими глазами смотрю на Корна, ощущая холод в груди.

Понятно, почему я не хотела ехать.

– Арестовать имущество Глеба… Недвижимость, его счета, так?

– Совершенно верно, Ева, – он слегка улыбается.

Пытаюсь представить реакцию мужа на такое известие. Он будет в ярости. Не просто захотела чуть больше того, что дали. А начала войну. Если первое он простит, то второе…. Даже не представляю, что будет.

А именно этого Корн и хочет. И сейчас я это обсуждаю: как мы будем топить моего мужа. Почти бывшего.

– Не уверена, что хочу это делать.

– Вам нужно подумать, – это утверждение, а не вопрос. – Я не тороплю вас, Ева. Недели вам хватит? Не хочу на вас давить.

Недели? Некоторые люди годами раздумывают, а я должна решить так быстро.

– Мне не нужно думать, Михаил. Я просто этого не сделаю.

Наши взгляды встречаются и на миг кажется, что он начнет давить.

– Вы его боитесь, – заключает он.

Если даже и так – это нечестно. Я – не он, у меня нет своих активов, связей, в конце концов, я не здоровенный мужик, способный за себя постоять.

– Да, – признаю я.

Какой смысл скрывать.

– Несмотря на то, что я предлагаю защиту?

Ее он предлагает просто на словах. И если в любой момент передумает и отступит, я останусь одна против взбешенного мужа.

– Я не буду с ним связываться.

– Ваше право, – кивает он. – Хотя я не согласен. Возможно, вы передумаете. У вас годы впереди, чтобы подать иск. В таком случае, расторжение брака и денежная компенсация за то, что вы не будете чинить препятствий при разводе?

Задумываюсь.

– Почему нет? – грустно улыбаюсь я.

А у само разрывается сердце. Периодически меня накрывает реальностью: я обсуждаю развод. Развод. С моим Глебом. До сих пор в голове не укладывается.

Глава 9

Свои слова он подкрепляет ударом.

Михаил успевает отбить выпад. Тут же вспыхивает драка, и охрана кидается вперед, оттесняя их друг от друга.

Замечаю кровь на лице Михаила.

Голова идет кругом, в предобморочном состоянии я иду к выходу. Мне нужно на воздух, в свежую ночь. Раньше я не видела, как Глеб бьет человека – жестоко, без предупреждения. Он был в ярости! Мне повезло, что на меня ему плевать – в мою сторону муж даже не посмотрел.

– Ева! – зовет Михаил.

Он выходит следом, и на улице подхватывает меня под локоть.

– С вами все в порядке?

Меня шатает, так что я рада за него держаться.

Оборачиваюсь: он закрывает лицо платком, но на воротнике я вижу несколько алых капель.

– Он ударил вас…

– Не думаете об этом. Это пустяк. Мне жаль, что он вас испугал.

Мне так нехорошо, что не отвечаю. Сердце сжимается и через витрину страшно посмотреть. Не хочу видеть, как охрана удерживает Глеба от продолжения драки. Сейчас еще Попов примчится! Нужно убираться отсюда.

К счастью, Корн не возражает.

Щелкает брелоком сигнализации, и усаживает меня в спортивку.

В окружении кожи и стали чувствую себя в большей безопасности. Бросаю короткий взгляд на ресторан: Глеб внутри, орет на охрану, а те не дают ему выйти.

К счастью, Михаил газует, и машина уносится в переплетение ночных улиц.

– Он об этом пожалеет, – бросает Корн, глядя в зеркало.

Обе руки на руле. На подбородке немного крови, губы поджаты. Пальцы побелели на руке. Стычка задела его больше, чем он показывает.

– Не хотите подняться, – спрашиваю я, когда он паркуется возле моего дома. – Вам нужно умыться.

– Благодарю.

Мне немного не по себе, но правила приличия… Стараюсь не нервничать, когда поднимаемся наверх. А если Глеб и сюда примчится?!

Ну что ж, его проблемы.

– Пожалуйста, – подаю салфетку, когда мы оказываемся в квартире.

Мне немного стыдно за жилье. Тут ни ремонта толком, ни мебели. Очень бедно. Михаил вытирает подбородок перед зеркалом, пока я стою рядом.

Затем останавливается.

На воротнике и шее еще несколько алых пятнышек, но он вдруг прикасается к выпуклому позвонку на шее. От прикосновения я покрываюсь мурашками и застываю, как перепуганная лань.

– На шее не хватает бриллиантов, – вдруг говорит он, проводя пальцами по ключице.

Невинное. Но очень нежное прикосновение.

Теряю дар речи.

– Драгоценности остались у Глеба, – произношу хоть что-то, чтобы нарушить неловкое молчание, и делаю шаг назад. – Вряд ли их удастся вернуть.

Их будет носить Лара.

Незаметно провожу по шее, чтобы согнать ощущение.

Такое сильное. От чужого мужчины.

Не нужно было его приглашать.

– Извините, – тихо произносит он. – Я не хотел вас пугать. Как вы считаете, выдержите еще час в моем обществе?

– Что вы имеете в виду?

– Глеб меня разозлил. А вас?

– Да, – вынуждена я признаться, обхватив себя руками, потому что больше напугал, чем разозлил.

– Я вызову нотариуса прямо сейчас, вы напишете доверенность. Завтра я займусь вашей проблемой.

– Я говорила… – ежусь от страха. – Я не буду воевать за имущество.

– Решаете вы. Предлагаю потребовать компенсацию и подарки, вы согласны? Это, как минимум, справедливо.

Что он мне подарил?

Из дорогостоящих вещей – не так и много. Бриллианты: колье и сережки, кольцо с сапфиром, еще несколько побрякушек. Две дорогих сумки. Элитную норковую шубу. Главный подарок он должен был сделать на рождение нашего сына… Не знаю, какой. Это был сюрприз.

После потери ребенка поток подарков прекратился.

Мы отдалились друг от друга.

Не уверена, что в последние месяцы он вообще обо мне думал кроме как тогда, когда я попадалась ему на глаза.

Ах да, еще он подарил эту квартиру.

Машины все были на нем. После рождения малыша я планировала выучиться на права.

– Хорошо, – соглашаюсь я, испытывая облегчение, что скоро все закончится.

Нотариус приезжает, когда мы еще не допили кофе. Это солидный мужчина в годах, с Михаилом они здороваются за руку, и я понимаю, что они хорошо знакомы. Я оформляю доверенность.

– Больше вам не придется об этом думать.

При посторонних неловко, но хочется напомнить, что я не смогу дать ему то, что мужчины хотят от привлекательных девушек.

Он уходит первым.

– Я о вас позабочусь, – Корн забирает доверенность. – Завтра дам распоряжение адвокату подготовить требования к Глебу, и начать бракоразводный процесс.

– А что делать мне? Мне не нужно будет участвовать.

Он улыбается.

– Выбирайте курорт, через полгода вам нужно будет развеется, забыть об этом и начать новую жизнь.

Снова становится не по себе.

– Извините, я…

– Не волнуйтесь, – Корн наклоняется, как для поцелуя, но смотрит в глаза, а не губы, и абсолютно серьезен. – Я понял, что пока вас не интересуют отношения. Всему свое время. Я готов ждать.

Он ясно дал понять, что заинтересован во мне.

Просто не сейчас.

Когда буду готова.

Корн уходит, оставив меня в растерзанных чувствах. Со временем все устаканится, напоминаю себе, а пока нормально чувствовать себя не в своей тарелке. Убираю и мою чашки после кофе, и иду переодеться в комнату. Устала от платья.

Открываю шкаф и застываю.

Все аккуратно, как было… Но ощущение, что вещи трогал кто-то чужой. Я всего пару часов назад одевалась, помню, как и что.

Проверяю деньги и вещи – на месте. Но здесь кто-то был.

Люди Глеба снова рылись в поисках флешки?

Первым порывом было проверить на месте ли она. Останавливаю себя. Они могли поставить камеры и выяснят, где ее прячу.

Ее нужно унести из дома…

Если она еще здесь.

Нервничаю, но переодеваюсь, словно ничего не произошло. Да, ее нужно перепрятать. Обыски, кажется, продолжаются. И неплохо было бы узнать, что на ней. Я хочу знать, чем рискую.

Глава 10

Глеб

– Какого хрена ты к ней лезешь?

Он едва сдерживается, чтобы не сорваться. После встречи они уже в машине. Лара, которая блистала и фасонила всю встречу, затихает, крепко сжав сумочку.

– Не понимаю, о чем ты…

– Ты все понимаешь! – от его вопля Лара вздрагивает.

Глеб снижает тон.

– Сначала ты ей звонила, всякую чушь несла, теперь начала на нее при всех кидаться? Ты меня позоришь на глазах у всего города!

– Дорогой, мне не нравится, что ты о ней думаешь…

– Мне плевать, что тебе не нравится! Еще раз ты ей позвонишь или напишешь, будешь сидеть дома без телефона до самых родов!

– Извини. Просто я безумно тебя люблю. Больше этого не повторится.

Наконец, до нее доходит.

Глеб брезгливо отворачивается и смотрит перед собой. Сегодня он сам за рулем.

– Я на ней женился, а она мне сердце выгрызла, – бормочет он, бросив взгляд в зеркала, словно Ева все еще могла стоять под кленом.

В горле появляется ком. Глеб даже ослабляет узел галстука. Хотя не в нем дело, совсем не в нем. Просто сказал лишнего, о чувствах говорить нельзя, несерьезно.

– Милый, ну я же не такая, – у Лары глаза, как у лани, большие, наивные и чуткие. – Прости меня, пожалуйста.

Это злит.

Он даже толком понять не может, почему она так бесит в последнее время. Тем, что разболтала все Еве, или своей неуместной навязчивостью… Дешевыми попытками соблазнения. Лары слишком много. Прежде он с ней не жил.

А может дело не в ней. А в проблемах, которые заставляют его на всех кидаться.

– Сегодня приглашу врача, – говорит он. – Пусть возьмут у тебя кровь. Думаю, ты прекрасно себя чувствуешь.

Лара наивно хлопает глазами. Затем надувает губы.

– Зачем нужны эти проверки, Глеб. Это вредно! Моя подруга от этого ребеночка потеряла.

– Кто?

– Ты ее не знаешь. Она не из жен. Моя старая знакомая.

– От анализа крови ничего не случится.

Не слушая ее нытье, топит газ в пол.

Он думал, будет легче перезапустить жизнь с другой.

Был почти уверен в этом. В первую секунду, когда Ева включила запись звонка Лары, он даже ощутил облегчение. Наконец, все закончится, он развяжет туго затянувшийся узел и окунется в новую жизнь…

Когда первая эйфория прошла, стало только хуже. Почему не получилось? Почему не стало легче?

Дома Лара сразу прячется в спальне, заявив, что нехорошо себя чувствует. Набрав номер клиники Титова, Глеб идет следом.

– Добрый день, госпожа Смолянская, – он рассматривает Лару, лежащую на спине с выражением лица умирающего лебедя. – Пришлите лаборанта на дом. Нет, нормально себя чувствует. Хочу подтвердить беременность.

– Плохо себя чувствую, – возмущается Лара.

– Лежи, раз плохо, – он идет в кабинет.

Нужно в офис, но сначала дождется лаборанта. Клиника хорошая, ее рекомендовал его покойный друг… Внезапно вспоминаются похороны несколько лет назад. Пустой гроб, мрачную процессию и вдову покойного Алину. Он подошел, выразил соболезнования и обещал поддержку в случае проблем. Алина не реагировала. Была заторможенной, словно на препаратах, или просто шокирована внезапной потерей мужа. На похоронах они были вместе с Евой.

Гроб был пустым, потому что тело не обнаружили. Несчастный случай. Но шестое чувство сильно грызло его, зимние похороны хорошего знакомого напрягали. После того случая он усилил охрану и с тех пор держал расширенный штат.

Клинике можно доверять на все сто.

Лаборантка прибывает максимум через полчаса. Глеб встречает ее сам и ведет в спальню.

– Лара, – он включает свет.

Девушка лежит на спине с мокрым полотенцем на лбу.

– Извини… – бормочет она. – Жуткая мигрень разыгралась… Давай не сегодня.

– Не вставай, если хочешь. Но кровь у тебя возьмут.

– А если я против? – она садится, пронзительно глядя на него. Вместо жалости он испытывает усталость и раздражение. – Заставишь меня силой? Ты что, мне не веришь, Глеб?

– Да, – отрезает он. – Заставлю тебя силой. Так что выбирай, сдаешь анализ сама или я буду держать тебя, но кровь все равно возьмут.

Она закусывает губу, но подает руку.

Глеб впускает лаборантку, которая раскрывает чемоданчик и быстро делает забор крови.

– Результаты будут в течение нескольких часов.

Лара, как бледная тень, сидит на кровати.

– Мне пора в офис, – бросает Глеб.

Хотя бы одна проблема решена. То, что Лара постоянно делает мозги просто достало. С Евой такого не было. К врачу она любила ходить и по ней было видно, плохо ей или нет.

Он выбрасывает из головы женские проблемы.

Штаб-квартира располагалась в современном бизнес-центре, который они с Корном отстроили вдвоем. Глеб его выкупил, когда расходились и был полновластным хозяином.

– Глеб Александрович, – секретарша готовит бумаги на подпись. – Встреча с мэром на три часа.

– Помню.

Он быстро разбирает скопившиеся дела и бумаги. Втягивается с трудом после женских разборок, окончательно его отвлекает звонок частного детектива.

– Что там? Кто был у Евы, снова приезжал Корн?

О том, что после драки в ресторане Корн побывал в гостях у его жены, детектив доложил сразу. От бешенства тогда побелело в глазах.

Но отпустило.

До утра не остался, к тому же, к ним подъехал еще один – нотариус, как удалось пробить. И все равно… Он даже не знал, что злит больше – их юридическая игра против него или то, что потенциально Корн мог стать любовником Евы.

– У нее был Илья.

– Что? – от неожиданности Глеб роняет ручку.

– Дважды. Вчера не удалось выяснить кто он, сразу. Маскировался. Сегодня утром он снова ее навестил. Евы в этот момент дома не было.

– Продолжай наблюдение.

Глеб отключается и убирает ручку. Выпал из работы полностью.

Илья?

Он не посылал его к Еве. Он связывается с сослуживцем.

– Илья, зайди!

Глава 11

Корн не отвечает на звонок.

Звоню в пятый раз, задыхаясь от страха и обиды. То ли это недоразумение, то ли меня использовали.

– Ева? – голос раздается абсолютно спокойный, бархатистый, и… изумленный. Несколько звонков подряд от меня поставили Михаила в тупик. – Что-то случилось?

– Вы подали в суд на Глеба? – сразу перехожу к сути и срываюсь. – Вы обещали этого не делать!

– Послушайте, успокойтесь, хорошо? – в бархатном голосе появляется сталь.

Я останавливаюсь, тяжело дыша.

Звонок Глеба застал меня в центре. Я ездила в свой старый салон искать работу, решив не полагаться только на обещания Корна. Как выяснилось теперь, полагаться на него категорически нельзя. Это была ошибка!

Вокруг меня осенний сквер. Уже вечереет.

Деревья начали желтеть, но лето только закончилось. Хотя вместе с прохладой в воздухе уже разлилась осенняя хандра.

– Я помню, что обещал, – продолжает он. – И знаю, что сами вы бы никогда на это не решились. Глеб заслужил это наказание, он плохой человек, Ева. Вы совсем его не знали…

– Отзовите иск, – выдавливаю я.

– Возможно, я взял на себя слишком много. Прошу прощения за это. Но обещаю, что помогу вам, сумею защитить и обогреть. Не торопитесь с иском.

– Нет, я не согласна, – возмущаюсь я.

Сопротивляюсь этому мягкому голосу, который может убедить в чем угодно. Чуть не плачу, ощущая себя слабой, как никогда.

Похоже я попала между молотом и наковальней в драке двух титанов. И ничего не могу сделать.

– Давайте вы успокоитесь, Ева. И мы обсудим все завтра. Если вы по-прежнему будете против невзирая на мои аргументы, то иск будет отозван. Все поправимо. Арест можно снять. Уверен, его адвокат уже пытается.

– Я буду против, – выдыхаю я.

– У страха глаза велики, – примиряюще говорит он. – Извините, сейчас я не могу говорить, дела. Перезвоню завтра, и мы все обсудим по пунктам и обо всем договоримся.

Он первым кладет трубку.

Похоже, я попалась.

Не могу поверить, но я попалась на уловку Корна, как и предупреждал Глеб. Тоскливо вздыхаю и дальше бреду через сквер. Сначала флешка. Теперь это. Глеб меня убьет.

Надеюсь, во всем виновата моя паника и Корн окажется порядочным человеком.

Но шестое чувство подсказывает, что в среде Глеба порядочные люди не выживают. Он такая же акула, как и Глеб. Пожалуйста, пусть сдержит обещание…

Вздыхаю и направляюсь через сквер.

Перейти дорогу, пройти квартал и я в своем новом доме. На «зебре» пустынно. Сворачиваю за магазином и слышу окрик:

– Ева!

Оборачиваюсь. Вдоль обочины ползет авто Ильи. Вздрагиваю, но останавливаюсь.

– Вас прислал Глеб?

– Нет. Хочу поговорить. Пожалуйста, сядьте в машину, – заметив замешательство, Илья добавляет. – Не бойтесь.

Он располагает к себе. И, вспомнив что во время первого обыска он был ко мне расположен, все же робко сажусь в машине. Он паркуется неподалеку, под ветками плакучей ивы.

Отстегнув ремень, Илья поворачивается ко мне.

Бросаю короткий взгляд. Немного закрытый и нелюдимый – я ему не доверяю. И хотя ко мне, вопреки приказам мужа, он относился мягко, понимаю, что Илья мне не друг.

– Ева, – взгляд карих глаз становится мягким и проникновенным. – Я знаю, что флешка у вас. Больше ей негде быть.

Нервно сжимаю ручки сумочки.

Это ты копался в моих вещах, не так ли? Он ждет реплики, но я молчу.

– Она мне нужна. Просто отдайте, и забудьте об этом, – Илья говорит тихо, словно у нас тут какой-то заговор. – Глеб никогда не узнает, что она у вас была.

– У меня нет флешки.

Тот раздраженно вздыхает и флер доверительности исчезает. Я его бешу. Илья на все сто уверен, что флешка у меня. Обмануть его не удастся, потому что он убежден в этом, несмотря на все, что я скажу.

Нужно сваливать.

Я берусь за ручку двери, и Илья перехватывает руку.

– Сколько вы за нее хотите?

– Уберите руку, пожалуйста, – бормочу я, в компании Ильи меня охватывает страх.

Словно передо мной человек, который что-то скрывает. Волк в овечьей шкуре, но уж никак не тот, кому можно доверять. Опасный человек.

– Эта флешка утопит Глеба. Отдай ее по-хорошему, – отрезает он, и я, стряхнув руку, пулей вылетаю из машины.

На парковке немного успокаиваюсь – вокруг люди.

– У меня ее нет! – уже уверенней выкрикиваю я. – Можете хоть весь дом перерыть, как вы уже делали, приходите снова, я не против! Ее там нет!

Бросив непонятный темный взгляд, Илья без слов выезжает с парковки. Сердце успокаивается. Теперь уже ясно, что возвращать ее домой нельзя.

Нужно узнать, что там. Это раз. Найти надежное место, отдать Корну или… выбросить.

Но убрать ее из своего поля, чтобы не нашли. Если о моей лжи узнают и найдут доказательства – мне конец. Илья уже уверен.

С самого утра ношу ее в потайном месте.

Снова прятать ее дома нельзя.

Пока я на людях – мне ничего не сделают. А дома, кто знает, вдруг снова ворвется Попов и обыщет меня не так деликатно. Иду в обратном направлении, стараясь выйти в людное место.

Здесь что-то вроде центра микрорайона. Магазины, парикмахерские, торговые центры. Есть отделение банка, но не уверена, что найдутся банковские ячейки. А если и найдутся, не факт, что стоит там оставлять флешку.

Кафе. Частный сервисный центр.

Сервисный центр – это ремонт компьютеров? Неуверенно захожу в темное полуподвальное помещение. За высокой стойкой скучает парень лет двадцати.

– Вы можете мне помочь? – протягиваю флешку, неуверенная, что правильно поступаю. – Не могу открыть документы с флешки… Пароль забыла. Можно как-то от него избавиться?

Натянуто улыбаюсь.

Кажется, парнишка догадается, что я просто украла ее и схватит с поличным. Флегматично нажевывая жвачку, тот кивает, разворачивается на кресле и забирает флешку со стойки. Подкатывает к компьютеру, втыкает ее куда-то в недра и щелкает мышкой.

Глава 12

От шока распахиваю глаза.

Звонить Глебу? В сердце словно вонзают ледяное лезвие.

Он не приедет.

Просто не приедет ко мне. Тем более быстро. Даже если согласится на встречу, предложит сделать это утром через адвоката. И наточит ножи перед этим за арест счетов и остальное.

– Он не приедет, – всхлипываю я. – Мы расстались, я просто вернула ему флешку!

– Ты жить хочешь? – щурится тот. – Звони сейчас. Ври, что хочешь. Пусть приедет и поднимется сюда без охраны, ты поняла меня? Вы ведь недавно расстались и флешка все еще у него?

«Поняла меня» звучит очень жестко. Но что я могу сделать…

– Он не приедет, – повторяю я.

– На ночь заманивай, что хочешь говори. Он должен быть здесь. Иначе на ночь с тобой останемся мы, – усмехается он. – Поторопись, цыпа.

Сам ищет номер Глеба на моем телефоне. Я беру трубку дрожащими пальцами.

Гудки.

В голове пустота. Что я скажу?

– Да? – раздается знакомый хрипловатый голос мужа.

Глеб…

На меня нападает ступор.

На фоне я слышу тишину. Она не спрашивает, кто звонит.

Хотя Глеб должен быть дома.

Кажется, он встает и уходит. Тишина исчезает, и я слышу легкий шум ночного города и ветра. Он встал с нашей кровати и вышел на террасу.

– Говори, – произносит он.

Он знает, что это я.

Знает.

Он не удалил мой номер.

– Глеб… – шепчу я. – Ты можешь приехать?

В горле появляется ком.

Я прошу его всем сердцем.

Боюсь.

Очень четко представляю его реакцию после нашего последнего разговора.

Но слышу в трубке только город и ночь. Далекие гудки машин и ветер. Ночной шепот мегаполиса.

И отчаянно надеюсь, что он услышит меня хоть раз в жизни.

Глеб молчит.

Может, что-то услышал в моем голосе. Странные интонации. Или устал и не хочет говорить – устал от меня.

Моих просьб. Моих слез. Моих проблем.

Может, сказать, что это насчет флешки и тогда он приедет, решив, что я хочу ее вернуть? Правда эти два громилы могут включить разговор на громкую связь. И хитрость разрушится.

Но я знаю Глеба.

Без охраны он не придет. Если удастся его уговорить, этим двум конец. Они даже не понимают толком, с кем связались.

– Глеб, прошу тебя, приезжай ко мне… Один. Я очень прошу.

Молчание.

Гнетущее, выматывающее душу.

– Мы поговорим, слышишь?..

Я не понимаю, почему он стоит на ветру и молчит. Наверное, смотрит вниз с нашей террасы. Не знаю, о чем он думает и что чувствует.

По его бесконечному молчанию ничего не скажешь.

А затем связь резко обрывается.

Вздрагиваю и ошеломленно опускаю телефон.

Глеб сбросил меня.

Ощущаю, как меня охватывает дрожь.

– Что он сказал? – требовательно кидает бугай.

Я смотрю в стол, боясь поднять глаза. У меня потрясенный взгляд и, боюсь, он может догадаться, что переговоры не сложились.

– Он приедет, – шепотом лгу я.

– Подождем, – усмехается здоровяк.

Что я скажу, когда Глеб так и не приедет?

Они докладывают по телефону, что все на мази.

А меня трясет. Будут ждать. Может, заставят позвонить снова. Но я сделала все, что могла, рано или поздно они уйдут.

Я сказала, что отдала флешку Глебу. Так что пусть разбираются сами.

Время тянется, как резина.

Меня оставляют на кухне, а сами обсуждают что-то в комнате. Где Глеба удобнее брать и как обездвижить. И что с ним делать потом. И со мной тоже.

Я почти не слышу слов, только монотонные голоса.

Они препираются.

Пусть заказчик решает. Кажется, так он сказал.

В животе появляется пригоршня льда, когда в дверь стучат.

Три легких удара костяшками пальцев.

– Иди, встречай, чего расселась, – рычит главарь.

Прежде чем открыть, выглядываю в глазок.

Глеб.

Не могу поверить.

Отпираю замок дрожащими руками. Он стоит за дверью, опустив голову – мрачный, уставший, и пронзительно смотрит в глаза. Без слов, как во время телефонного разговора.

Мы друг об друга слишком сильно поранились, чтобы играть или себе набивать цену. Глеб один в подъезде. Без охраны. Здоровяк в костюме, под которым спрятан пистолет, но все равно этого слишком мало, чтобы им противостоять…

О, черт, я должна его предупредить…

Намекнуть.

Да он сам должен понять – по моему голосу, виду. По словам, что я говорила ему по телефону, и хуже всего, что я не понимаю, что он чувствует. Глеб не сказал ни слова. Но приехал.

– Глеб, – начинаю я, но не успеваю подать знак.

Муж отстраняет меня и входит. О том, что с двух сторон от прохода притаились люди с оружием, он не подозревает…

Глеб направляется в кухню.

Отсюда не видно ни притаившегося в комнате бритого в кожанке, ни его напарника в темной ванной.

Мой пульс подпрыгивает, когда поворачиваюсь ему вслед.

– Глеб! – предостерегающе начинаю.

Останавливает его не мой крик.

А звук взведенного курка над ухом.

Они целятся в него одновременно. В затылок и в широкую спину.

Глеб застывает.

Становится очень тихо.

Я накрываю рот ладонями. Губы обжигает горячее дыхание.

Я понятия не имела, что все закончится вот так.

И это моя вина – ведь я забрала флешку.

Моя.

– Флешка при тебе? – резко спрашивает бритый, встряхнув стволом.

Боится Глеба.

Ожидал, что тот окажется не таким здоровым и хладнокровным? Я давно заметила, что в экстремальных ситуациях он собирается. Словно для него это все не в первый раз.

– Сам возьми, – спокойно предлагает Глеб.

– Руки за голову.

Глеб спокойно сплетает пальцы на затылке.

– Обыскивать меня будешь, – голос звучит опасно и низко. – Сколько тебе заплатили? Я заплачу больше. Тебе нужно опустить оружие и сказать, кто тебя прислал.

У него сильный, уверенный голос.

И ноль страха.

А вот бандит нервничает: