Развод. Призрак из прошлого.

Глава 1

Влада

На улице, который день хозяйничал лютый мороз. Он нарядил деревья в пушистые шубки из инея, которые переливались серебром в свете фонарей. Он щедро украшал лица людей румянцем, заставлял прятать замёрзшие пальцы в варежки, а красные носы в воротники пуховиков, шуб или пальто.

Все люди почему-то торопились укрыться в тепле, боясь замёрзнуть. Я же, напротив, шла по улице, наслаждаясь всем этим зимним великолепием. Я подставила лицо колючему инею, падающему с веток деревьев, вдыхала полной грудью морозный воздух, наслаждалась хрустом пушистого снега под ногами. И даже замёрзшие ноги не могли испортить этого невероятного ощущения свободы, которое разливалось по телу пьянящим теплом.

Как же часто мы не замечаем такой красоты! В суете дней мы теряем способность наслаждаться простыми чудесами вокруг. Всё торопимся куда-то, спешим жить, словно за нами гонится невидимый хищник. Мы забываем о том, что жизнь одна, что нужно наслаждаться каждым моментом здесь и сейчас.

И только вмиг потеряв всё это, мы начинаем ценить жизнь. Только потеряв всё, мы переоцениваем свою жизнь и время! Горькая истина, которую каждый постигает по-своему.

Вот и я, потеряв пять лет своей жизни, поняла, что теперь всё будет по-другому. И больше я не позволю никому распоряжаться своей жизнью. Эта мысль отдавалась в груди твёрдой решимостью, придавая силы идти дальше.

Увлечённая всеми этими размышлениями, я сама не заметила, как пришла на вокзал. Яркие огни и гул голосов вернули меня в реальность.

Куда мне ехать, я не знала. У меня больше не было дома, не было семьи, не было друзей. Всё это осталось там, в прошлой жизни, словно за невидимой стеной. А в этой жизни я была совсем одна! Эта мысль отозвалась тупой болью где-то под рёбрами, но я заставила себя выпрямить спину.

Поэтому я решила купить рандомный билет и уехать туда, куда решит судьба. Пусть жизнь сама подскажет мне путь.

- Такси, красавица?! — обратился ко мне мужчина средних лет, окончательно вернув меня из моих мыслей в реальность. Его лицо, обветренное и покрытое сеточкой морщин, выглядело добродушным.

- Нет, спасибо, — слегка улыбнувшись, ответила я, поправляя выбившуюся из-под шапки прядь волос.

- Подумайте, сегодня у меня день рождения и на каждую поездку хорошая скидка, — уговаривал меня мужчина, потирая замёрзшие руки в потрёпанных перчатках.

- Правду говорит Михалыч! — поддержал его другой таксист, стоявший неподалёку. — Полтинник ему стукнуло, он всегда так в день рождения делает.

- Но мне, правда, никуда не нужно, — ответила я, но вдруг меня осенило.

А хотя?..

- Сколько будет за город съездить? — спросила я, чувствуя, как внутри зарождается спонтанное решение.

- Смотря куда, но скидка действует на всё, — ответил Михалыч, и в его глазах мелькнул огонёк интереса.

- В Озёрное, — ответила я, произнося название, от которого внутри всё сжалось.

- Ну, в Озёрное, так в Озёрное, — улыбнулся мне Михалыч в ответ, а потом по-джентльменски открыл мне переднюю дверь в свою видавшую виды машину.

Отдав ему сумку с моими немногочисленными вещами, которую Михалыч аккуратно убрал в багажник, я села в машину. Салон пах хвойным освежителем.

- Вы могли бы меня высадить на подъезде к посёлку и немного подождать. Я потом снова вернусь в город, — попросила я его об услуге, нервно теребя край шарфа.

- Могу, конечно, желание клиента для нас закон, — кивнул он, заводя мотор. — Но что тебе в столь поздний час понадобилось в элитном посёлке? — перейдя на «ты», спросил мужчина, бросив на меня внимательный взгляд.

- Может, желание клиента для вас и закон, но думаю, личная жизнь клиентов вас никак не касается, — обрубила я все его начинания влезть в мою жизнь. Голос прозвучал резче, чем я хотела.

- Да господь с тобой, девонька, — вздохнул Михалыч, выруливая на дорогу. — Я не хочу никуда лезть. Предупредить хочу, чтобы ты не попала в передрягу какую. Это же не простой посёлок.

Да, действительно, Озёрное – это элитный посёлок в нашем районе. Он находится недалеко от города, и проживают в нём все сливки общества нашего города и близлежащих крупных городов. Дома и участки в этом посёлке стоят как крыло самолёта. А те, кто там живут, не знают мирских проблем, у них там совсем другая жизнь — жизнь, словно за стеклянной витриной, недоступная обычным смертным.

- Я знаю, — коротко ответила я, глядя на проносящиеся за окном огни. — Я тоже когда-то там жила.

- Ты жила в этом посёлке? — не поверил мне мужчина, мельком посмотрев на меня, его брови удивлённо поползли вверх. — Ты же совсем другая.

- Какая другая? — улыбнулась я ему в ответ, хотя внутри что-то болезненно сжалось.

- Вот что я тебе скажу, девочка, я не первый год по этой земле хожу и много чего повидал, — он снова бросил на меня мимолётный взгляд, а его руки крепко сжимали руль. — Но не того ты поля ягода. Ты настоящая, живая. А там бессердечные люди живут. Для них жизнь простого человека ничего не значит. Они раздавят простого человека, как букашку, и даже не заметят! Там всё измеряют в деньгах, в больших деньгах. Там у людей вместо сердца счётчик, как в банкомате.

Глава 2

Пять лет назад

Влада

Я сегодня освободилась с работы пораньше, чтобы успеть приготовить праздничный ужин для нас с мужем. Сегодня был особенный день! День, о котором мы с Борисом так долго мечтали, которого с трепетом ждали! И вот он наступил!

Я снова посмотрела на результат УЗИ и на тест с двумя полосками, которые и были сюрпризом для моего мужа. Положив всё это в праздничную упаковку, я прижала коробочку к груди. Сердце замерло от волнения. Ребёнок, мой ребёнок, которого так хотел мой муж, которого так ждала я.

И вот сегодня я услышала, как бьётся сердце моего малыша, увидела его на мониторе УЗИ. И пусть он ещё совсем крохотный, и ему всего восемь недель, но я уже безмерно люблю его.

- Добро пожаловать, малыш! — с переполняющей меня нежностью произнесла я, положив руки на живот. — Мы так долго тебя ждали!

Глаза тут же наполнились слезами счастья, а сердце — невероятной любовью и нежностью. Внутри разливалось тепло, словно солнечный свет заполнил всё моё существо.

Глубоко вздохнув, я смахнула слёзы и, взяв себя в руки, принялась готовить ужин.

Сегодня в меню были любимые блюда моего супруга, его любимое вино, музыка, свечи. Всё, что он так любит. Мне хотелось, чтобы этот день запомнился для нас обоих. Чтобы потом, спустя годы, мы смотрели на нашего ребёнка и вспоминали тот день, когда узнали о том, что он должен у нас родиться.

Выключив духовку с уткой, приготовленной по моему фирменному рецепту, я накрыла стол, а затем пошла собираться сама.

И едва я закончила сборы и посмотрела в зеркало, оценив свой образ, как в двери послышался поворот ключа. А потом на пороге появился супруг.

- Ого, какая красавица меня встречает! — восхищённо произнёс он, а потом, наспех сбросив ботинки, подошёл ко мне и, притянув к себе, впился в мои губы жадным поцелуем.

Мы уже три года вместе, но между нами до сих пор не угасла та нежность и страсть, которая была у нас в самом начале. Мы всё так же любим друг друга, так же дорожим друг другом, всё так же сгораем от страсти.

- Боря, не торопись, — я слегка отстранилась от мужа, чувствуя, как сердце колотится от волнения, — у меня для тебя сюрприз.

- Сюрприз? — удивленно протянул он, его глаза заблестели любопытством.

- Да и романтический ужин, — добавила я, уворачиваясь от его новых поцелуев, хотя внутри всё трепетало от его прикосновений.

- Может сначала в спальню, а потом ужин? — подмигнул мне муж с озорной улыбкой.

- Я вообще-то собиралась, наряжалась для тебя, — я отошла от мужа и повернулась вокруг себя, наслаждаясь его восхищённым взглядом.

- Красавица! — восторженно произнёс он. — Какая же ты красавица! Глядя на тебя, я раз за разом убеждаюсь, что сделал тогда правильный выбор!

- Иди мой руки и приходи к столу! — обратилась я к мужу, а потом, поцеловав его лёгким поцелуем, ушла в столовую, чувствуя, как внутри всё замирает от предвкушения.

А буквально через десять минут туда пришёл Борис.

- Ничего себе! — воскликнул он, окинув взглядом мои старания. — И что у нас за повод такой, что ты, несмотря на свои отчёты и загруженность на работе, мне такое устроила?

Борис подошёл ко мне, взял меня за руку и снова притянул к себе.

- Какой у тебя сюрприз? — в его голосе звучало нетерпение.

- Вот, — я взяла со стола заветную коробочку и протянула её мужу, пытаясь скрыть дрожь в руках, — открой и всё узнаешь.

- Да ты сегодня сама загадка! — произнёс супруг, развязывая упаковку. — Ого! — удивлённо произнёс он, взяв тест с двумя полосками. — Беременность семь-восемь недель, — прочитал он, и его голос дрогнул.

- Восемь недель, — уточнила я, показав на результат УЗИ. — А это наш малыш, он ещё совсем маленький, но он уже здесь! — я взяла руку мужа и положила на свой живот, чувствуя, как по телу разливается тепло.

- Ты беременна? — растерянно спросил он, видимо ещё не до конца веря в происходящее. — Ты беременна!! — уже утвердительно добавил любимый, и его глаза засияли невероятным счастьем.

А потом, подхватив меня на руки, стал целовать!

- Ты беременна! У нас получилось! — между поцелуями повторял он, и в его голосе звучало столько радости.

- Да, у нас получилось, — подтвердила я, обнимая его за шею и чувствуя, как счастье переполняет меня до краёв.

- Так, садись, аккуратно, — супруг стал заботливо усаживать меня за стол. — Ты что будешь? Что тебе хочется?

- Борь, — я поймала мужа за руку, которая суетливо накладывала еду в мою тарелку, — я беременная, а не больная, — рассмеялась я, глядя на его трогательную заботу.

- Я до сих пор поверить не могу, что у нас будет ребёнок! — он присел рядом со мной и взял меня за руки, его взгляд был полон любви и нежности. — А это точно? Ты уверена?

- Да, сегодня я была на УЗИ и слышала, как бьётся его сердечко, - ответила я. - Понимаешь, это невозможно передать словами. Я столько эмоций в этот момент испытала! – делилась я с супругом своими чувствами и переживаниями.

Глава 3

Влада

В кармане лежала скомканная бумажка. Развернув её дрожащими пальцами, я прочитала: «Жду тебя завтра в 5 утра на нашем месте». Кто написал эту записку, было непонятно, потому что она была распечатана на принтере. Не было на ней и никакой подписи, только одно предложение, холодное и краткое. Видимо, адресат прекрасно знал того, от кого эти строки. И когда же было это загадочное «завтра»?

Хотя если рассуждать логически, то речь идёт как раз о сегодняшнем дне. Потому что мой муж меняет костюмы каждый день, словно перелистывая страницы календаря. Я сама отпаривала этот костюм два дня назад и вешала в шкаф, расправляя каждую складочку. А это значит, что записка попала туда вчера или позавчера. Вчера мой муж был дома, его тёплое дыхание согревало меня ночью, а это значит, что речь шла действительно о сегодняшнем дне.

Означало это и то, что мой муж сорвался из дома в столь ранний час не просто так. И нет никакой поставки, о которой он говорил, глядя мне в глаза. Причина совсем другая, тёмная и неизвестная.

Но кто написал эту записку? И что за место такое, которое автор послания называет «нашим», произнося это слово с интимной фамильярностью? А это означает только одно: мой муж был там не первый раз и чётко понимал, где ему нужно быть, как будто дорога туда отпечаталась в его памяти.

Я взяла телефон и набрала номер Бориса, сердце колотилось где-то в горле. Бездушный робот монотонным голосом сообщил мне, что абонент находится вне зоны действия сети, его слова упали на меня тяжёлым камнем.

Тревога тут же заключила меня в крепкие объятия, сдавливая грудь. А моё богатое воображение начало рисовать разные картины, одна страшнее другой. И чем больше я обо всём этом думала, тем мрачнее и страшнее всё становилось, словно чернила расплывались по белой бумаге.

Я ещё несколько раз повторила попытку, пальцы нервно скользили по экрану, но тщетно. Лишь только робот твердил одни и те же слова, как заевшая пластинка.

А ещё в моей памяти всплыли события двухлетней давности, когда наш только развивающийся бизнес хотели отнять. Тогда Борис с трудом его отстоял, заручившись при этом поддержкой серьёзных людей, чьи лица я видела лишь мельком, но запомнила их тяжёлые взгляды.

А что, если снова появился кто-то, кому приглянулась наша фирма? Ну а что? Бизнес моего мужа развивается стремительно, прибыль тоже растёт в геометрической прогрессии, как любит повторять Борис. Так что вполне могли появиться новые завистники, жадно облизывающиеся на наш успех.

А может и старые дали о себе знать, выползли из тени, где затаились всё это время!

Я быстро собралась, позвонила водителю, который, как оказалось, уже ждал меня у дома, его чёрная машина блестела на утреннем солнце, и поехала в офис.

- Антон, вы не знаете, Борис Филиппович сейчас в офисе? – спросила я, стараясь ничем не выдавать свою тревогу, хотя внутри всё сжималось от страха.

- Нет, у него важная встреча, – сухо ответил он, его глаза в зеркале заднего вида оставались непроницаемыми.

- А когда он будет, не говорил? – продолжила я задавать вопросы, пытаясь унять дрожь в голосе. – Просто он ушёл, когда я спала, и ничего мне не сказал, а мне нужно подписать важные документы, – на ходу придумывала я, чувствуя, как неловкая ложь застревает в горле.

- Нет, не говорил, – снова последовал сухой и короткий ответ, словно захлопнувшаяся дверь.

А хотя Антон всегда был таким. Хмурый, молчаливый, практически всегда имеющий одно выражение лица, будто высеченное из камня. Он работал у моего мужа ещё до моего появления. И за всё время я ни разу не видела, чтобы он улыбался. Да и тон всегда был такой же, сухой и безразличный. Прямо как у робота в моём телефоне сегодня.

- Мы в офис или вам нужно куда-то заехать? – спросил Антон, бросив на меня мимолётный взгляд в зеркало заднего вида, его тёмные глаза на мгновение встретились с моими.

- В химчистку, – следуя его примеру, коротко ответила я, отвернувшись к окну.

Мы всегда сдавали наши вещи в одну и ту же химчистку, поэтому водителю не пришлось уточнять в какую именно. Он знал дорогу наизусть, как и все наши маршруты.

Пока мы ехали, я ещё несколько раз попыталась дозвониться до мужа. Но все мои попытки потерпели фиаско. Телефон упрямо молчал, как будто насмехаясь над моим беспокойством.

Что происходит? Почему он не берёт трубку? Волнение тут же заключило меня в свои объятия, сдавливая рёбра невидимыми тисками.

- Приехали! – сообщил мне Антон, прервав ход моих мыслей и тем самым не дав моему воображению нарисовать новые мрачные сцены.

Взяв костюм мужа, я вышла из машины, чувствуя, как прохладный утренний воздух обжигает лёгкие.

- Здравствуйте, Владислава Владимировна, – с дежурной улыбкой поприветствовала меня девушка на ресепшен.

- Доброе утро, – натянув приветственную улыбку, ответила я, а затем протянула ей костюм, который казался неожиданно тяжёлым в моих руках.

- Заказ срочный? – поинтересовалась она, её пальцы с длинными ногтями забегали по клавиатуре.

Боря ничего не говорил мне об этом, молча положив костюм в стирку. Значит, торопиться некуда, да и костюм этот у него повседневный, не тот, что он надевает на важные встречи.

Глава 4

Влада

На работе всё буквально валилось из рук, и я с трудом заставила себя сосредоточиться. Мысли разбегались, как испуганные мыши, а пальцы на клавиатуре двигались медленно, словно в вязком киселе. Потому что водителю я не солгала, меня действительно ждал очень важный отчёт. Который, кстати, я должна была сдать до обеда, и время неумолимо утекало, как песок сквозь пальцы.

И только моя маниакальная ответственность, привитая мне родителями с самого детства, помогла отодвинуть все тревожные мысли на второй план и составить этот отчёт. Каждая цифра, каждая буква давались с трудом, но я упрямо продолжала работать, стиснув зубы.

Но едва на экране ноутбука высветились слова: «Отчёт принят», как тревога, находившаяся всё это время рядом, опять поселилась во мне, впилась острыми когтями в самое сердце.

Я посмотрела на часы, времени было без четверти двенадцать. Стрелки часов казались тяжёлыми, неумолимыми. Так долго мой муж никогда не отсутствовал в офисе без предупреждения. Да, он часто уезжал, потому что сам занимался организационными вопросами. Но мы постоянно были на связи. Да и у мужа моего тоже есть свой пунктик, его телефон постоянно заряжен. Потому что Борис должен быть всегда на связи. Мало ли кто мог ему срочно позвонить. Да и у меня он трубку брал всегда сразу, первые гудки ещё не успевали отзвучать.

Я снова попыталась ему позвонить, но телефон по-прежнему был недоступен, холодный механический голос повторял одну и ту же фразу, от которой внутри всё сжималось.

Воображение вновь принялось за своё любимое дело, рисуя картины одна страшнее другой. И я даже представить боюсь, до чего бы оно меня довело, если бы не зазвонил рабочий телефон, резкий звук которого заставил меня вздрогнуть.

- Владислава Владимировна, - услышала я голос нашего секретаря, звучавший неожиданно бодро и деловито, - вы просили сообщить о том, когда появится ваш муж, он только что вернулся.

- Спасибо. – Наспех проронила я и выскочила из кабинета, сердце колотилось где-то в горле.

Но я тут же остановилась, глубоко вдохнув прохладный офисный воздух. Мне сейчас нужно взять себя в руки и успокоиться. А иначе я ничего не смогу выяснить, если сейчас поддамся панике. Руки дрожали, и я сжала их в кулаки, чтобы унять эту дрожь.

- Влада, прости, но мне сейчас некогда, иди на обед без меня. – Бросив на меня мимолётный взгляд, произнёс муж, его голос звучал напряжённо, хотя он и пытался это скрыть.

- У тебя что-то случилось? – спросила я, теребя в руках ту самую записку, бумага казалась шершавой и неприятной на ощупь.

- Нет, с чего ты взяла? – спокойно ответил он, но в глазах мелькнула тревога, которую он тут же попытался скрыть.

Но едва я бросила взгляд на его руки, которые нервно копошились в бумагах, перебирая их без всякого смысла, поняла, что это лишь видимость. И Борис на самом деле чем-то обеспокоен, его выдавали эти беспокойные движения, которые он не мог контролировать.

- Тогда что это? – я положила перед ним записку, бумага легла между нами, как невидимая стена.

- Ты рылась в моих карманах?! – взревел супруг, а лицо его вмиг приобрело багряный цвет, вены на шее вздулись, как будто готовы были лопнуть.

- Я вообще-то собирала твой костюм в химчистку. – Ответила я, внимательно всматриваясь в лицо мужа и пытаясь уловить каждую его реакцию, каждое движение мышц.

- Да, прости. – Выдохнул он, гнев так же быстро покинул его, как и появился. – Я просто не хотел, чтобы ты волновалась.

- А есть причины? – строго спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от предчувствия.

- Были. – Ответил он, и это короткое слово повисло в воздухе, такое тяжёлое и значимое.

А затем присел на подлокотник дивана и взял меня за руку, его пальцы были тёплыми, но немного влажными от волнения.

- Ты же знаешь, что на ремонт того дома, который мы выкупили, нужно очень много вложений. – Начал он, на что я, молча, кивнула, ощущая, как напряжение постепенно отпускает. – Ну, так вот, я заказал стройматериалы, а рабочие сказали, что качество там самое низкое. – Начал свой рассказ он, только вот я пока ничего не понимала, слова складывались в предложения, но общий смысл ускользал.

Но перебивать я мужа не стала, продолжая его внимательно слушать, сосредоточившись на каждом слове.

- Ну, я поставщику позвонил, всё ему рассказал. А он начал торжественно клясться, что он не причём и материалы качественные. Сертификаты все на месте, но товар действительно плохой. Ну, я тогда своему человечку позвонил и попросил всё разузнать. Ну, вот он мне и передал эту записку. – Вроде бы складно рассказывал Борис, только мне всё равно было многое непонятно, в его истории зияли дыры, как в старом свитере.

- Но к чему все эти сложности? Игры в детективов? Какие-то записки? – задала вопросы я, чувствуя, как недоверие снова поднимает голову.

- Ну а как ты хотела? А что, если в нашей фирме есть сообщник у этого поставщика, и он ему всё расскажет. А тот возьмёт и подчистит все концы, – в его голосе звучала уверенность, но глаза избегали моего взгляда, скользя по комнате.

- Ну и как? Удалось что-нибудь выяснить? – спросила я, всё равно до конца не понимая всей логики их действий, что-то в этой истории не складывалось, как кусочки пазла из разных коробок.

Глава 5

Влада

Опустив глаза, Борис с досадой покачал головой, а потом подошёл ко мне. Его плечи слегка опустились, выдавая внутреннее напряжение.

- А ты у меня оказывается ревнивая? – он улыбнулся мне, но улыбка не достигла глаз, которые внимательно изучали моё лицо.

- Борь, я тебе вопрос задала. – Не поддавалась на его уловки я, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

- Вот я так и знал, что этот костюм мне боком выйдет. – Вздохнул супруг и, поняв, что его слова ясности для меня не внесли, продолжил, нервно проведя рукой по волосам. – Это не мой костюм, а Олега.

- А он тут причём? – не поняла я, скрестив руки на груди и пристально вглядываясь в лицо мужа.

- Ну, ты же знаешь, что он жениться собирается? – спросил муж, на что я, молча, кивнула, ощущая, как напряжение между нами сгущается. – Ну вот, у него был мальчишник, там он познакомился с девушкой. Он ей понравился, и она захотела продолжения. Ну, ты понимаешь, о чем я? – он снова вопросительно посмотрел на меня, его взгляд стал мягче. – В общем, он её отшил, а она на него разозлилась и вылила вино.

- Допустим, ты тут причём? – не улавливала связи я, чувствуя, как внутри зарождается сомнение.

- Ну, он меня и попросил этот костюм в химчистку сдать, чтобы его невеста ничего не узнала. – Ответил супруг, разводя руками, словно демонстрируя очевидность ситуации.

- А что тут такого? Он же не переспал с той девушкой? – не могла понять я, нахмурив брови.

- Ну, она очень ревнивая у него. Поэтому он меня и попросил отдать костюм в химчистку. Но я даже предположить не мог, что ты у меня тоже ревновать можешь. – Борис притянул меня к себе, его руки были тёплыми и уверенными. – Или это беременность на тебя так влияет?

- Но почему ты мне об этом не сказал? – не унималась я, хотя его объятия немного успокаивали бушующие внутри эмоции.

Вот вроде он всё складно рассказывал, тем более что всё это имело место быть. И мальчишник был недавно, и невеста у Олега очень ревнивая. Она его ревнует к каждому столбу, и будь её воля, она бы везде его с собой за ручку водила. И Борис всё рассказывает спокойно, без нервов, но у меня всё равно осталось какое-то странное чувство недосказанности. Словно есть что-то ещё, о чём не говорит мой муж, а что именно я никак не могу понять. И это чувство сидело где-то глубоко внутри, как заноза, которую невозможно вытащить.

- Да я не думал, что это важно, ну сдал и сдал. Думал, заберу, верну Олегу. – Пожал плечами он, его голос звучал убедительно и спокойно. – Я даже подумать не мог, что ты так отреагируешь. Но впредь обещаю ставить тебя в известность о таких ситуациях. Тем более что нервничать тебе нельзя.

Может мой муж прав? И это гормоны от беременности на меня так влияют? Ведь я всегда доверяла мужу, да и он никогда мне повода сомневаться в нём не давал. Я почувствовала, как напряжение постепенно отпускает меня, уступая место привычному доверию.

Да, наверное, так и есть! Просто все эти события случились в один день, и я себя накрутила.

- Я люблю тебя и больше мне никто не нужен! – супруг обнял меня и поцеловал, его губы были нежными, а в глазах светилась искренность. – А сейчас прости, любимая, но у меня действительно много дел. Из-за этого поставщика полдня упустил. А нужно ещё документы на новые квартиры изучить. Так что иди на обед без меня.

- Хорошо. – Ответила я, поцеловав мужа в ответ, чувствуя, как тепло разливается по телу.

Больше я к этой теме возвращаться не стала. Объяснения мужа были вполне логичными, а не доверять ему у меня причин не было. Поэтому я сосредоточилась на работе, семье и нашем будущем ребёнке, отгоняя редкие уколы сомнения, которые иногда возникали в самые неожиданные моменты.

- Ох, счастливая ты, Владка. – произнесла моя сестра, рассматривая мои платья в гардеробной, её глаза блестели от восхищения. – Мне бы такого мужа.

- Тебе сначала нужно институт окончить, а потом о замужестве думать. – Я строго посмотрела на младшую сестру, скрестив руки на груди.

- Ой, скучная ты! – махнула рукой она, надув губы как обиженный ребёнок. – И вообще, одно другому не мешает. Можно и замужем быть и учиться. Главное мужа найти богатого, как у тебя.

- Светик, я хочу тебе напомнить, что Борис не был богатым, когда мы познакомились. Он только начинал свой бизнес. – Мой голос звучал терпеливо, как у учительницы, объясняющей простую истину.

- Но дом-то этот у него уже был. – Сестра провела рукой по шелковому платью, висящему в шкафу.

- Он его арендовал, а выкупили мы его уже потом. – Напомнила ей я, чувствуя лёгкое раздражение от её настойчивости.

- Всё равно, ты удачно вышла замуж. – Не унималась сестрёнка, её глаза жадно осматривали содержимое моего гардероба. – Вон у тебя какие платья красивые, машина крутая.

- Разве в этом счастье? – удивилась её выводам я, качая головой.

А хотя моя сестрёнка всегда была такой. Она с самого детства мечтала о красивой и богатой жизни. Но такой у нас не было. И если я старалась всего добиться сама, то вот Светик всё ждала, что однажды появится принц и принесёт ей всё на блюдечке с голубой каёмочкой. В её мечтательных глазах всегда читалось ожидание чуда, которое должно было вот-вот произойти.

Глава 6

Влада

При виде моего мужа сестрёнка скорчила недовольную гримасу, её лицо мгновенно изменилось, словно кто-то переключил выключатель. И я её порой вообще не понимала. Пока Бориса не было дома, она восхищалась моим удачным замужеством и постоянно повторяла, что мне повезло с мужем, её глаза светились завистью и восторгом одновременно.

Но едва их пути пересекались, как они, казалось, с трудом друг друга терпели, воздух между ними буквально искрил от напряжения.

- Я вообще-то учусь в институте! – недовольным тоном напомнила Света моему мужу, вздёрнув подбородок и скрестив руки на груди.

- Знаешь, многие учатся и успешно совмещают это с работой. И ни у кого на шее не сидят! – не отступал и Борис, его голос звучал жёстко, а в глазах читалось раздражение.

- И что? А я вот не могу так. Хорошо можно делать только одно дело: либо работать, либо учиться. – Не уступала и сестра, упрямо выпятив нижнюю губу.

- Ну, пока у тебя ни то, ни другое не получается. – Не замедлил с ответом и мой супруг.

- Борь, ну не сердись. – Я подошла к мужу и обняла его, чувствуя, как напрягаются его плечи под моими руками.

А то не хватало ещё, чтобы они разругались сейчас. А они могут, плавали, знаем. Поэтому я решила уже сейчас пресечь всё это на корню, как садовник, обрезающий больные ветви.

- Ну а что, разве я не прав? – не унимался любимый, его брови сошлись на переносице. – Твоя сестра уже взрослая девушка, может сама о себе хорошо позаботиться, а не сидеть у тебя на шее.

- Борь, ну ты чего завёлся? – улыбнулась ему я, стараясь разрядить обстановку. – Из-за этих платьев что ли? Так я их всё равно носить не буду. Я же в них не влезу скоро. Да и потом неизвестно как быстро в форму приду. А Свете они пригодятся.

- Так-так-так. – произнесла сестрёнка, прищурив глаза, в которых вспыхнул огонёк любопытства. – И о чём сейчас речь? Ты что беременна?

- Да. – Ответила я, не в силах сдержать улыбку. – Восемь недель.

- Владка, сестрёнка! Как же я за тебя рада! Я за вас обоих рада! – а потом крепко обняла меня, её руки дрожали от волнения. – Всё, не брюзжи, - а затем перевела взгляд на моего мужа, в её глазах появилась решимость. – Эти платья возьму, а потом на работу устроюсь. Но, не потому что ты так сказал, а потому что сестра беременная, её беречь надо.

- Ой, да неужели временное просветление? – покачал головой Борис, но в его голосе уже слышалась нотка смягчения.

- Я вообще предлагаю заключить перемирие. – Предложила Светлана, протягивая руку в примирительном жесте. – А тебе, вообще недолго меня терпеть осталось. – Снова обратилась она к Борису. – Закончу учиться и буду работать. Ещё скучать по моим визитам будешь.

- Я дни считаю до этого момента. – Усмехнулся он, но уже без прежней злости. – Любимая, я в душ и спать. Устал сегодня как собака, а завтра в новый дом ехать надо. Там всё сделали, нужно дальше фронт работы определить.

- Мне с тобой ехать? – спросила я, привычно готовая поддержать мужа в рабочих делах.

Потому что обычно на черновой объект мы ездили вместе. И прямо там составляли приблизительную смету, работая как слаженная команда.

- Нет, не нужно. Это в пригород, там дороги ужасные. Не в твоём положении туда ездить. – Ответил отказом муж, его взгляд стал заботливым. – Я сам там всё осмотрю, а если тебе так нужно, то фото сделаю или видео сниму.

- Хорошо, договорились. – Ответила я, чувствуя благодарность за его заботу.

Да и самой мне не очень-то хотелось тащиться в такую даль. А рисковать ребёнком я точно не собиралась, инстинкт материнства уже крепко укоренился во мне.

- Тогда спокойной ночи. – Пожелал он мне, а потом поцеловал меня, его губы были тёплыми и нежными, и ушёл в душ.

- Ну, он и брюзга. – Покачала головой сестрёнка, когда мы остались одни, её тон был полон притворного возмущения. – И как ты с ним живёшь?

- А кто-то совсем недавно восхищался моим мужем. – Напомнила я ей, приподняв бровь.

- Ну, с мужем тебе повезло, но он брюзга. – Повторила она, после чего мы засмеялись, и напряжение окончательно растаяло в воздухе.

***

Глава 7

Влада

Мой муж и моя сестра – это самые близкие люди в моей жизни! Ответственность за Свету мне пришлось взять на себя очень рано, когда заболела мама. Её болезнь обрушилась на нашу семью как снежная лавина, неожиданно и разрушительно. Тогда папа всё своё время посвящал ей, его глаза постоянно были красными от недосыпа и слёз. Ну а на меня легла ответственность за сестру.

Вскоре мамы не стало, и даже, несмотря на то, что папа продал всё, что у нас было, чтобы оплатить лечение, мы не могли победить болезнь. Она оказалась сильнее нас, сильнее нашей любви и отчаянных попыток. А вскоре не стало и папы, его сердце просто не выдержало потери. Так мы остались со Светой одни, две сестры против целого мира. К тому времени она уже окончила школу, но учиться никуда не пошла, словно потеряв всякий интерес к будущему.

Она словно потерялась в этом мире, пытаясь найти себя, как корабль без компаса в бушующем море. И я уверена, что именно болезнь мамы и скоропостижный уход родителей из жизни отложил отпечаток на характере моей сестры, изменив её навсегда.

Потому что я к тому моменту уже была сформировавшимся подростком, пережившим трудный период. А вот моя сестрёнка только вступала в этот жизненный момент. И всё, что произошло в нашей жизни, далось ей очень тяжело, оставив глубокие шрамы на её душе.

И я делала всё, чтобы помочь ей и вытащить из этой бездны, протягивая руку снова и снова. И у меня получилось. Света вышла из депрессии и стала двигаться дальше. Выбрала университет и пошла учиться, хотя в её глазах иногда всё ещё мелькала та потерянность.

А ещё я очень благодарна своему мужу. Всё то время, что мы были вместе, и я занималась сестрой, он меня ни разу не попрекнул, ни единым словом или взглядом.

Да, когда Света ленилась или излишне поддавалась мечтам, форсируя события, он её ругал, его голос становился строгим, как у отца. Но когда мы оставались вдвоём с мужем, он меня поддерживал, обнимая и даря тепло своих рук.

Да и Света, видя наше отношение к ней, старалась учиться. Только вот мечтательной натурой она быть не перестала. Продолжала грезить о прекрасном принце и счастливой богатой жизни, её глаза загорались, когда она рассказывала о своих фантазиях.

Моя маленькая глупенькая сестрёнка наивно полагала, что счастье заключается в богатстве и деньгах, словно это волшебные ключи от всех дверей.

И она даже предположить не могла, что счастье в тех людях, что находятся с тобой рядом. И не важно, богатые они или нет, главное они рядом, любят тебя, а ты любишь их. И всё это Свете только предстоит понять, пройдя свой собственный путь.

- Влада, ты всё равно поговори с сестрой, - обратился ко мне муж, когда мы собирались на работу в один из дней, его лицо было серьёзным, брови сведены.

- О чём? – не поняла я, застёгивая пуговицы на блузке. – Света вроде поняла всё и обещала на работу устроиться.

- Да не в этом дело. – Махнул рукой супруг, его пальцы нервно пробежались по волосам. – Про работу я так сказал, чтобы она чувство ответственности вырабатывала. Я достаточно зарабатываю и смогу обеспечить свою семью. А Света твоя сестра, и я тоже несу за неё ответственность. Просто она слишком легкомысленно относится к некоторым вещам.

- К каким? – поинтересовалась я, присаживаясь на край кровати.

Нет, я, конечно, и сама многое знала и понимала. Но мне сейчас хотелось услышать мнение мужа, так сказать взгляд со стороны, его честную оценку.

- Она ищет прекрасного принца, хочет жить на всём готовом. Но так же не бывает, ты сама понимаешь. – Начал рассуждать супруг, расхаживая по комнате. – То, что у меня было, когда мы познакомились – это капля в море. Мы с тобой за эти три года сами всего добились, путём упорного труда. Я даже не представляю, к чему бы мы пришли, если бы ты вела себя так, как Света.

- Я с ней всегда об этом говорю. – Ответила я, вздохнув. – Но, ты же знаешь, почему она пытается получить всё и сразу.

- Понимаю, только это не уважительная причина! – его голос стал громче, в нём звучало беспокойство. – Вы же в одной семье жили. Только почему-то ты понимала всё, а она хотела красивой жизни.

- Но я успела пожить в счастливой семье, в достатке, а Светка нет. – Продолжала оправдывать её я, чувствуя, как сжимается сердце от воспоминаний.

- Владик, родная, - муж взял меня за руку, его пальцы были тёплыми и надёжными, - я её пару раз с каким-то мажором видел. И он мне не понравился, безответственный какой-то, ветреный. Поиграется он нашей Светой, а она потом будет страдать.

- Ого, какой ты серьёзный. – Я улыбнулась мужу, пытаясь разрядить обстановку. – Я даже боюсь представить, как ты будешь реагировать на друзей нашей дочери, если вдруг у нас будет девочка. Если ты так болезненно воспринимаешь личную жизнь моей сестры.

- Да, вот такой вот я. – развёл руками он, и его лицо, наконец, смягчилось.

- Хорошо, я с ней поговорю. – Пообещала ему я, поднимаясь и целуя его в щёку.

Но за всю неделю нам так и не удалось встретиться с сестрой. У нас было очень много работы, дни пролетали как минуты, а у Светы экзамены, от которых она, судя по редким сообщениям, буквально сходила с ума.

Но в выходные она нас позвала к себе на праздничный обед, сославшись на то, что у неё для нас очень важная новость. Её голос по телефону звенел от волнения и радости.

Глава 8

Влада

С трудом взяв себя в руки, я позвала мужа, но в ответ была лишь гнетущая тишина, словно пустота поглотила все звуки. Я повторила попытку, вкладывая в голос последние силы, но тщетно — он не ответил. Собрав всю волю в кулак, я медленно повернулась в его сторону, каждое движение отдавалось острой болью, но Бориса не было рядом. Комната казалась пугающе пустой и холодной.

Тогда я с огромным трудом дотянулась до телефона, пальцы дрожали и не слушались, и набрала номер скорой помощи, чувствуя, как каждый удар сердца отдаётся в висках.

- Мне плохо, приезжайте, — чуть слышно произнесла я, когда ответили на звонок, мой голос был похож на шелест осенних листьев.

- Что с вами? Где вы находитесь? Как вас зовут? — посыпались на меня вопросы диспетчера, каждое слово которого звучало словно через толщу воды.

А я даже представить не могла, где мне взять силы, чтобы ответить хотя бы на один из них. Мир вокруг начинал расплываться, превращаясь в размытые пятна.

- Мне очень плохо, я беременна, — а затем, собрав последние крупицы сознания, добавила адрес, каждая цифра давалась с невероятным усилием.

Говорили мне что-то в ответ или нет, я не знаю. Я то проваливалась в пугающую пустоту, то снова приходила в себя, как при мерцающем свете. Я даже не помню, как открыла дверь и впустила врачей. Потому что пришла я в себя уже в больнице, под монотонный писк медицинских приборов.

Но что я знаю точно, дома я была одна, куда уехал мой муж, я не знала, и эта мысль тяжёлым камнем лежала на сердце.

Очнулась я уже в больнице, и первый вопрос, который меня сейчас волновал до дрожи в руках, это что с моим ребёнком, моим маленьким сокровищем.

- Не переживайте, Владислава Владимировна, — улыбнулась мне доктор доброй, успокаивающей улыбкой, от которой в душе затеплилась надежда, — всё с вашим малышом хорошо. Угроза выкидыша миновала.

- Спасибо, — лишь ответила я, облизывая предательски сохнувшие губы, чувствуя, как огромный груз спадает с души.

- Давайте я вам помогу, — поправив капельницу, доктор помогла мне сесть, её руки были уверенными и заботливыми, а затем протянула стакан с водой. — Там ваш муж в коридоре всю ночь сидел, но я его домой отправила, — сообщила мне она, поправляя подушку за моей спиной. — А сейчас там ваша сестра. Тоже к вам рвалась, но пришлось немного остудить её пыл, всё-таки вы в реанимации, а не в простой палате.

- Что со мной было? — спросила я, потому что сама всё помнила довольно смутно, как сквозь туман.

- А вы сами не помните? — доктор вопросительно посмотрела на меня, её взгляд был внимательным и изучающим.

- Единственное, что я помню, что у меня сильно болел живот, очень сильно. А дальше всё, как в тумане, — ответила я, пытаясь собрать осколки воспоминаний в единую картину.

- Но, тем не менее, в дом вы скорую помощь впустили, что в принципе и спасло вас и вашего ребёнка, — ответила она, делая пометки в карте. — А что вызвало такую реакцию вашего организма, мы пока не знаем, но взяли у вас развёрнутый анализ крови. Да и ещё, пока не будет известен результат, я бы оставила вас здесь. Хотя в ближайшие несколько дней я вас вообще не собираюсь выписывать. Потому что угроза может повториться.

- Да, да, конечно, — согласилась с ней я, инстинктивно положив руку на живот, словно защищая своё дитя. — Я сделаю всё, что вы скажете, чтобы сохранить ребёнка.

- Ну, вот и хорошо, — доктор снова улыбнулась мне, и в её глазах читалось одобрение. — Я вашу сестру всё же впущу, а то она отказывается уходить, не увидев вас. Переживает очень.

После чего доктор вышла, и в палате появилась моя сестра, её лицо было бледным от волнения.

- Десять минут, не больше! — послышался из-за двери строгий голос врача, не терпящий возражений.

На что Света молча, кивнула и, закрыв дверь, подошла ко мне, её шаги были торопливыми, как будто она боялась, что я могу исчезнуть.

- Влада, слава Богу, с тобой всё хорошо, — она взяла меня за руку, её пальцы были холодными от волнения. — Я так испугалась за тебя.

И в её глазах тут же заблестели слёзы, которые незамедлительно побежали по щекам, оставляя влажные дорожки.

- Светик, ну ты чего, всё же хорошо, — успокаивала её я, хотя сама чувствовала слабость во всём теле.

- Это сейчас хорошо. А когда мне Борис позвонил и сказал, что ты в реанимации, я чуть с ума не сошла, — ответила она, голос дрожал от пережитого страха.

- А где Борис сейчас? — спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от беспокойства.

- На работу поехал, там что-то произошло, вот он ночью и сорвался с места. А тебя будить не стал. Кто же думал, что всё так произойдёт, — коротко рассказала Света, нервно теребя в руках свой телефон.

- А как он узнал, где я? — продолжила я задавать вопросы, пытаясь сложить картину произошедшего.

- Ну, так он как раз к дому подъехал, а тебя выносят, ну вот так и узнал. Я его, конечно, уже отругала, что он тебя одну оставил, но он и так за тебя очень сильно переживает, на него даже смотреть больно, — рассказала мне она, и в её голосе слышалось искреннее сочувствие. — Ладно, ты отдыхай, а я пойду. А то твоя доктор такая строгая, аж страшно. Да и ещё, — Света взяла пакет, стоявший у двери, — я тебе тут фруктов принесла, сок твой любимый, и чай, который ты обычно перед сном пьёшь.

Глава 9

Влада

Я провела в больнице больше двух недель. И хотя моё состояние удалось стабилизировать довольно быстро, и ни мне, ни ребёнку ничего не угрожало, врачи всё равно хотели дождаться результатов моих анализов.

- И что они так долго тянут? — уже в который раз измеряя палату шагами, произнёс муж. Его нервозность была очевидна: руки сжимались в кулаки, а взгляд метался от окна к двери.

- Я не знаю, — развела руками я, чувствуя, как нарастает его раздражение.

- А ты вообще что-нибудь знаешь?! — крикнул Борис, и я вздрогнула от неожиданности.

- Борь, ты чего? — не поняла я такой его реакции. Сердце забилось чаще — я никогда не видела его таким взвинченным.

- Я чего? — тихо спросил он, затем громче добавил: — Я чего?! Да у меня дел выше крыши, а я тут время теряю!

Его слова ударили меня, словно пощёчина. Время теряю? Неужели наш ребёнок для него — потеря времени?

- Вообще-то дело касается нашего ребёнка, — напомнила ему я, стараясь сохранить спокойствие. — Неужели тебе не интересно, почему у меня возникла эта угроза?

- Влада, ты как маленькая, честное слово! — с досадой покачал головой он. — Ну, в жизни всякое бывает! И зачем было этот углублённый анализ проводить — вообще не понятно!

- Я не знаю, врачам виднее, — лишь ответила я, но внутри что-то сжалось от обиды.

Но доктор, как только я пришла в себя, задавала мне очень много вопросов: что я ела, пила, какие лекарства принимала, расспрашивала о моём самочувствии накануне. Её настойчивость показалась мне странной, но Борису я об этом сейчас не сказала. Причём сама не знаю почему.

Я не привыкла что-то скрывать от мужа, а тут, словно что-то мне подсказывало, что я должна молчать. Как будто предчувствие какое-то было — тревожное, липкое, которое не отпускало.

Я выросла в семье, где всё друг другу доверяли. У моих родителей никогда не было тайн друг от друга. И я всегда восхищалась их отношениями — они светились любовью даже после стольких лет брака. Они были вместе столько лет, а всецело доверяли друг другу.

И я, естественно, хотела такую же семью. Поэтому у меня даже в мыслях никогда не возникало чего-то скрывать от мужа, недоговаривать, юлить.

Меня всегда удивляли семьи, где жёны скрывали от мужей доходы, боялись сказать, куда они идут. Да много было таких примеров. А мои мама и папа были друг перед другом как открытая книга. Жаль, что их жизни так рано оборвались. А может, именно потому, что они были одним целым, папа и прожил так мало без мамы — всего полгода.

- Врачам виднее, — фыркнул супруг. — Деньги они из нас выкачивают, вот и всё. Ты хоть знаешь, сколько мне пришлось за эти анализы заплатить?!

Но на этой ноте возмущения наш с мужем разговор закончился. Потому что в палату вошёл доктор, высокий мужчина средних лет с усталым, но добрым лицом.

- Как вы себя чувствуете, Владислава Владимировна? — спросил меня врач, и в его голосе слышалась искренняя забота.

- Всё хорошо, — ответила я. — Мне бы уже домой.

- Скоро поедете домой, не переживайте, — улыбнулся он мне в ответ, но улыбка показалась натянутой. — В общем, результаты анализов у нас готовы, — произнёс доктор и поочерёдно посмотрел на нас обоих.

Моё сердце ёкнуло. Что-то в его тоне настораживало.

- И что там?! — спросил Борис, скрестив при этом руки на груди в защитной позе.

- Да в том-то и дело, что ничего, — как-то задумчиво прозвучал ответ доктора, и я почувствовала, как холодок пробежал по спине.

- А что вас смущает? — продолжил мой муж задавать вопросы, и я заметила, как напряглись его плечи.

- Дело в том, что симптоматика у вашей супруги была слишком ярко выражена, — начал было рассказывать доктор, но, увидев непонимающий взгляд моего мужа, ненадолго замолчал, словно пытаясь подобрать нужные слова. — Как бы вам это понятнее объяснить...

- Да уж постарайтесь, — буркнул супруг, и я поморщилась от его грубости.

Да что с ним такое происходит? Мы с ним женаты три года, но я никогда не видела его таким грубым и несдержанным! Он сегодня вообще на себя не был похож. Этот человек рядом со мной казался чужим.

- Обычно такие ярко выраженные симптомы бывают после медикаментозного вмешательства. Как будто ваша супруга приняла сильнодействующие препараты, — объяснял доктор, и его слова повисли в воздухе тяжёлым грузом.

Я почувствовала, как кровь отлила от лица. Что он имеет в виду?

- Что вы хотите этим сказать? Что она сама спровоцировала выкидыш?! — прикрикнул Борис, и в его голосе прозвучала такая ярость, что я невольно вжалась в подушки. — Бред какой-то! Мы очень хотим этого ребёнка!

- Результаты анализов это не подтвердили. Так же, как и резус-конфликт, — успокоил нас доктор. — Так что пока не понятно, почему произошла угроза.

- И всё? Это ради этого вы выкачали из нас столько денег?! — взревел супруг, и я сжалась от стыда за его поведение. — Влада, собирайся, поехали домой! — скомандовал он.

- Но я ещё не выписал вашу жену, — остановил его доктор спокойным, но твёрдым голосом.

Глава 10

Влада

Я поняла, что в доме, кроме Бориса, есть кто-то ещё. Потому что сверху доносились голоса и… женский смех. Сердце больно пронзило, словно стрелой, а воображение нарисовало в голове банальную сцену измены.

Холодная волна ужаса прокатилась по телу. Руки задрожали, и я с трудом удержала сумку с вещами, прежде чем поставить её на пол. Неужели? Неужели мой Борис способен на такое? Особенно сейчас, когда я беременна, когда мне так нужна его поддержка?

Осторожно, боясь издать лишний звук, я покралась наверх. Каждая ступенька под ногами казалась предательски скрипучей, хотя обычно я никогда этого не замечала. Вокруг воцарилась напряжённая тишина, только какие-то приглушённые звуки доносились из нашей спальни. Мне казалось, что стук моего сердца слышен на весь дом, что каждое моё движение выдаёт моё присутствие.

И вот, наконец, я подошла к двери. В доме воцарилась полная тишина, звуки за дверью стихли. Я даже на мгновение подумала, что мне показалось, и всё, что я услышала, лишь плод моего разгорячённого воображения. Может быть, это был телевизор? Может быть, Борис просто смотрел фильм?

Но уже буквально через минуту я услышала голос мужа, и он был зол, да что там, он был в настоящем бешенстве.

- А раньше нельзя было позвонить и предупредить?! Я тебе за что деньги плачу?! — кричал на кого-то супруг, и в его голосе слышалась такая ярость, что мне стало не по себе.

Последовала пауза. Видимо, Борис разговаривал по телефону, и сейчас кто-то что-то ему отвечал. Я прислушалась, пытаясь разобрать хоть что-то ещё, но слышала только его голос.

- Меня твои оправдания не волнуют, у тебя были чётко поставленные задачи! — продолжал кричать супруг, и я невольно поёжилась от злости в его тоне. — А если бы ты не успел?! Представляешь, что тогда было бы?! Идиот! — песочил кого-то мой муж с такой яростью, что я его просто не узнавала.

Ну, всё, хватит этих тайн! Больше не желая оставаться в неведении и мучиться догадками, я решительно толкнула дверь и вошла в комнату.

По глазам мужа я сразу поняла, что он совершенно не ожидал меня здесь увидеть. Но удивило меня даже не это. А то, что он только что кого-то ругал с такой звериной злостью, а едва я вошла, как уставился на меня удивлённо-испуганным взглядом. Словно его застукали за чем-то плохим, неправильным. В его глазах мелькнула паника, которую он тут же попытался скрыть.

- В-Влада? — промямлил он, и я заметила, как его лицо побледнело.

Но потом он быстро пришёл в себя и уже более уверенно, хотя всё ещё с заметным напряжением, спросил:

- Ты что здесь делаешь?

- Живу, — ответила я, аккуратно оглядываясь по сторонам в поисках признаков чужого присутствия. — А ты что?

- Я тоже тут живу. Я твой муж, — ответил он, нацепив на лицо натянутую, неестественную улыбку.

- Ты же в командировке должен быть, — напомнила ему я, не сводя с него внимательного взгляда.

- А ты в больнице, — последовала ответочка от мужа.

Да что с ним происходит?! Я таким его впервые вижу. Словно не муж сейчас передо мной стоит, а нашкодивший подросток, в комнату которого неожиданно вошли родители. Вся его поза, выражение лица, всё кричало о том, что он что-то скрывает.

Борис вообще в последнее время выглядит довольно странно. То целует и обнимает меня с нежностью. То ругается без причины, словно я в чём-то виновата. А то ведёт себя вот так, как сейчас. Как будто в этом человеке живут сразу несколько разных личностей.

- Мы так и будем играть в вопрос-ответ? — строго посмотрела я на мужа, скрестив руки на груди.

- Влад, прости, просто я, правда, не ожидал тебя здесь увидеть, да ещё так поздно вечером, — обычным тоном, которым он со мной общался всё время, ответил муж. — Или ты из больницы сбежала?! — и тут строго посмотрел на меня, словно пытаясь перевести стрелки.

- Нет, меня выписали. Анализы показали, что у меня всё хорошо, — ответила я, чувствуя, как нарастает напряжение в комнате.

- А что с тобой было, они так и не выяснили? — спросил Борис, и мне показалось, что в его голосе прозвучало облегчение.

- Сказали, что такое тоже бывает, хоть и редко, — обтекаемо ответила я, не желая вдаваться в подробности.

- Это понятно, — вздохнул супруг. — А как предотвратить повтор?

- У меня всё будет хорошо, — отрезала я, всё ещё настороженно наблюдая за его реакцией.

- А вещи твои где?

- Сумка внизу.

- Идём, я тогда вещи в комнату подниму. А ты приготовь что-нибудь вкусненькое. Я так соскучился по домашней еде, — муж взял меня за руку и повёл к двери, явно желая поскорее увести меня из спальни.

- Борь, у тебя всё нормально? — спросила я, когда мы спускались вниз, чувствуя, как его рука слегка дрожит.

- Да, а почему ты спросила?

- Ну, ты не уехал в командировку, а сейчас ругался с кем-то, — объяснила я, внимательно следя за выражением его лица.

- А, да, там отменилось всё, — махнул рукой он, но я заметила, как напряглись его плечи. — Мой человек позвонил и сообщил, что строение так себе. А документы, которые мне прислали, липа, специально для меня состряпанная. Они же думали, что я сначала деньги переведу, а потом приеду. А я подстраховался. Вот сейчас как раз одного идиота и отчитывал! За что я ему вообще деньги плачу?! Да и не только ему.

Глава 11

Влада

Ага, сейчас, как бы ни так! Да я тут с ума со страха сойду! Мало ли что там могло грохнуть? А если в дом пробрался кто-то? И сейчас он спустится сюда!

Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно во всём доме. Руки дрожали от нервного напряжения, а в горле пересохло от страха. Я представила себе незнакомца, крадущегося по нашим комнатам, и холодок пробежал по спине.

Поэтому я вооружилась сковородкой и пошла вслед за мужем. Который был намного смелее меня и быстро поднялся наверх. Тяжёлая чугунная сковорода в моих руках придавала уверенности, по крайней мере, я была не беззащитна.

- Всё нормально, успокойся! — крикнул мне он через пару секунд, как только я вошла в комнату. — Вот ведь нетерпеливая, всё же за мной пошла, — покачал головой он. — Да ещё и с оружием, — кивнул он в сторону сковородки.

Мой образ, видимо, веселил его, потому что он, не скрывая этого, улыбался. Облегчение разлилось по его лицу, напряжение спало с плеч, и я почувствовала, как моё собственное дыхание постепенно выравнивается.

- Окно распахнулось и вот книгу твою уронило, — объяснил он причину грохота, указывая на толстый том, лежащий на полу рядом с подоконником.

- Но, оно же было закрыто, — возразила я, потому что ясно помнила: когда я входила в комнату, оно было плотно закрыто.

Недоумение поселилось в моей голове, что-то здесь не сходилось.

- Ну, видимо, я его неплотно прикрыл, вот оно и распахнулось, — настаивал на своём он, но в его голосе я уловила лёгкую неуверенность. — Нужно будет мастера вызвать, пусть фурнитуру заменит. Эй, — он помахал рукой у меня перед глазами, — ты чего такая задумчивая?

- Нет, ничего, — отмахнулась я, стараясь прогнать навязчивые сомнения.

Убеждать мужа в своей правоте я не стала. У этого окна действительно заедала ручка, и иногда оно прикрывалось неплотно. Может, и в этот раз произошло то же самое. Хотя червячок сомнения продолжал грызть где-то в глубине души.

- Ну что, идём ужинать? — спросил супруг, на что я, молча, кивнула. — А ты у меня, оказывается, страшная женщина, — продолжил шутить он, намекая на мою сковородку. — Ой, не хотел бы я быть твоим врагом, — смеялся Борис, и его искренний смех окончательно развеял мои страхи.

***

На следующий же день, как только я выписалась из больницы, я вернулась к работе. За то время, пока меня не было, накопилось очень много дел, и мне нужно было всё разгрести. Да ещё, как назло, муж уехал на три дня в другой город по делам.

А поскольку мне дома одной сидеть не хотелось, тишина давила на психику, а каждый шорох заставлял вздрагивать, я допоздна засиживалась на работе. Офисная суета отвлекала от тревожных мыслей и помогала не думать о пустом доме.

Вот и сегодня я вышла из офиса, когда время показывало половину десятого. Поскольку добираться до посёлка мне предстояло около часа, я решила напроситься в гости к сестре.

Когда муж уезжал в командировки, я часто ночевала в квартире у Светы. Так я и от одиночества спасалась, потому что я терпеть не могла оставаться дома одна, особенно после недавних событий, и времени на дорогу тратилось меньше.

Чтобы предупредить её о своём визите, я несколько раз позвонила ей, но Света не ответила. Однако меня это ничуть не насторожило, потому что у моей сестрёнки была привычка забывать включать звук после занятий в институте.

Поэтому я заехала в магазин, купила продуктов и поехала к ней. Предвкушение тёплого вечера с сестрой грело душу, сейчас мне так не хватало простого человеческого общения.

Припарковав машину у подъезда, я посмотрела на окна квартиры, в которой жила Светлана. Там горел свет, а это значило, что она была дома.

Ну, так и есть, значит, снова забыла включить звук. Но я всё же решила попытать удачу и снова позвонила сестре, и снова безрезультатно.

Не успела я нажать на домофон, как из подъезда вышла женщина, и я попала внутрь беспрепятственно. Но когда я нажала на звонок и Света открыла мне дверь, я поняла, что она меня не ждала.

- Влада? — запахивая, по-видимому, наспех накинутый халатик, растерянно произнесла сестрёнка.

На её щеках играл румянец, а волосы были растрёпаны.

- Ты чего здесь?

- Да я на работе допоздна задержалась, вот решила у тебя переночевать, — ответила я, с любопытством изучая её смущённое лицо. — А что? Что-то не так?

- Ну как тебе сказать? — вздохнула сестрёнка, а потом оглянулась в квартиру и вышла ко мне в подъезд. Её движения были нервными, торопливыми. — Я, как бы, не одна, — тихо произнесла Света, и её щёки вспыхнули ещё ярче.

- С мужчиной? — задала я прямой вопрос, хотя ответ был очевиден.

- Ну да, — не стала юлить Света, опустив глаза. — В общем, ты не вовремя, прости, — она виновато посмотрела на меня.

- Я его знаю? — спросила я, почувствовав, как во мне просыпается старшая сестра с её защитными инстинктами.

- Ну вот, включилась старшая сестра, — улыбнулась Света, и в её глазах мелькнула искорка веселья. — Нет, не знаешь, но я тебе потом всё расскажу. Владка, прости, что так получилось. Если бы ты позвонила, я бы сказала, что не одна.

Глава 12

Влада

В стороне, у самой детской площадки под кустом сирени стояла машина моего мужа. Сердце пропустило удар, неужели это действительно она? Я остановилась, вышла из машины и на дрожащих ногах подошла к автомобилю. Было очень поздно, темно, и я отчаянно надеялась, что это могла быть просто похожая машина. Ну не одна же она такая, в конце концов, на всём белом свете.

Но когда я подошла ближе, холодная волна ужаса накрыла меня с головой. Я не ошиблась. Это действительно была машина моего мужа. Вот и игрушка, прикреплённая к панели, которую дарила я на годовщину нашей свадьбы. Которую искала очень долго в магазинах, чтобы было что-то особенное, а не как у всех. Да и номер машины не оставлял сомнений — это был автомобиль Бориса.

Руки тряслись, когда я, недолго думая, коснулась машины, и тут же взвыла сигнализация, разрезая ночную тишину. Звук показался мне оглушительным в этой мёртвой тишине спящего двора. А ещё спустя пару минут, в окно посмотрела моя сестра.

И естественно, что она меня не увидела, так как на улице было темно, а я стояла в тени деревьев. Но сигнализацию тут же отключили, видимо, пультом из квартиры. Да и Светлана тут же отошла от окна, словно ничего не произошло. Переждав какое-то время, я повторила попытку, и снова была отключена сигнализация. Кто-то явно контролировал ситуацию.

Тогда я вернулась в машину и дрожащими пальцами набрала номер мужа, но абонент был всё так же недоступен. Не увенчались успехом и следующие мои попытки, телефон был либо выключен, либо находился вне зоны действия сети.

И что это значит? Мой муж сейчас у Светы? Это с ним она там... зажигает?

От этих мыслей сильно закололо сердце, словно кто-то вонзил в грудь ледяной кинжал. Едва я представила, что самые близкие и родные люди меня предали, как мне стало невыносимо больно. Словно мне под кожу загнали тысячи раскалённых игл, а в груди разверзлась чёрная пропасть. Я даже вскрикнула от этой душевной боли, прижав руки к сердцу.

Первым моим порывом было вернуться в квартиру сестры и застать их на горячем. Ворваться туда, кричать, требовать объяснений. Но я также понимала, что Борис и Света могли всё предусмотреть. Они наверняка услышали сигнализацию и поняли, что кто-то рядом.

Поэтому я не придумала ничего лучше, чем просто подождать. Да-да, подождать в машине всю ночь, как частный детектив в дешёвом детективе. А утром, когда Борис соберётся уезжать, я его и встречу. Посмотрю ему в глаза и всё пойму.

Но не успела я занять удобную наблюдательную позицию, как из подъезда вышла моя сестра и направилась к машине. В свете фонаря я видела её напряжённое лицо.

Она была чем-то взволнована, поэтому шла и нервно оглядывалась по сторонам, словно боялась, что её кто-то увидит. Но меня, к счастью, Света не заметила, я сидела в тени, и моя машина сливалась с темнотой. Она просто подошла к машине Бориса и села в неё, как будто это было самым естественным делом в мире.

Что это значит? Света умеет водить? Да она машин, как огня, всегда боялась! И все мои уговоры выучиться на права проваливались, не успев начаться. «Мне страшно», — всегда говорила она. «Я никогда не смогу».

А тут она завела машину и уверенно поехала, словно она уже не первый раз это делает. Движения были плавными, профессиональными. Выждав какое-то время, чтобы не спугнуть её, я поехала за ней, держась на безопасном расстоянии.

Хоть время было и позднее, но машин в городе хватало, чтобы я могла следовать за Светланой, не вызвав при этом у неё подозрения. Поэтому она ехала спокойно, явно уверенная в своих действиях, не оглядываясь и не нервничая.

А спустя некоторое время Светлана подъехала к стоянке аэропорта и поставила машину там. Точно так же, как это обычно делал мой муж, уезжая в командировки. Даже место выбрала то же самое, в дальнем углу, под фонарём.

И эти её действия вызвали у меня в голове ещё больше вопросов, от которых начинала раскалываться голова. Например, как машина моего мужа оказалась у Светланы? Где он сам? И почему она посреди ночи поехала к аэропорту? Да что вообще, чёрт возьми, происходит?

Но, ни одного ответа я не получила. Да и дальнейшие действия моей сестры ясности не прибавили. Потому что потом Света поставила машину на сигнализацию, вызвала такси и уехала обратно домой. Всё было сделано быстро, чётко, словно по заранее отработанному плану.

После этого я уже не видела смысла сидеть до утра у её дома и уехала домой, чувствуя себя полностью опустошённой.

Но так за всю ночь и не смогла сомкнуть глаз. В голову лезли разные мысли, которые с каждым разом становились всё бредовее и страшнее. Но то, что вокруг меня происходит что-то неладное, в этом я уже не сомневалась. Слишком много странных совпадений.

Когда наступило утро, и я собралась на работу, у меня снова возникло желание позвонить супругу. Нет, не для того, чтобы задать ему мучающие меня вопросы, а просто посмотреть на то, как он будет разговаривать со мной. Послушать его интонацию, слова, попытаться уловить фальшь. Но я не стала этого делать, и прежде всего из-за страха. Не за себя, а за ребёнка. Потому что за ночь я и так себя изрядно накрутила, и сейчас одно неверное слово могло что-то пойти не так. Это было сродни тому, что бросить спичку в бензин.

Поэтому я решила пока не звонить мужу, по крайней мере, пока не успокоюсь. И я искренне надеялась, что на работе смогу отвлечься, и у меня это получится. Но не успела я выйти из дома, как на пороге столкнулась... с мужем.

Глава 13

Влада

Хотя мне и казалось, что ответы лежат на поверхности, поверить во всё это мне категорически не хотелось. Ну не укладывалось у меня в голове, да и сердце отчаянно сопротивлялось мысли о том, что моя родная сестра и мой любимый муж могут меня предать. Самые близкие люди! И мне, прежде чем рубить с плеча и делать поспешные выводы, отчаянно хотелось разобраться во всей этой запутанной ситуации. А значит, либо подтвердить мои страшные подозрения, либо, что было бы намного лучше, полностью их опровергнуть.

Только как это сделать, я пока понятия не имела. Поэтому для начала решила просто прийти в себя, успокоиться и уже потом, с холодной головой, решить, как действовать дальше. Да и на работе сейчас было невероятно много дел, которые требовали моего пристального внимания.

Но чем больше я обо всём этом думала, тем ласковее и внимательнее становился мой муж. Словно, чувствуя какую-то неладность, он с меня буквально пылинки сдувал и каждодневно признавался мне в любви с такой искренностью, что сердце сжималось от противоречивых чувств.

- Как же я рад, что у нас с тобой будет ребёнок, — нежно поглаживая мой живот, который уже начал понемногу округляться, тихо произнёс мой муж.

В его голосе звучала такая теплота, что я почти поверила в искренность его слов.

- А ты рада? — он вопросительно посмотрел на меня, и в его глазах я увидела что-то похожее на тревогу.

- Да, конечно, — ответила я, изо всех сил пытаясь уловить каждую интонацию, каждый взгляд мужа и попытаться разобраться в хитросплетении его эмоций.

- Просто ты какая-то загруженная всё это время, — с лёгкой обидой в голосе высказал своё мнение Борис. — Меня избегаешь, про интимность я вообще молчу. Мы же практически не разговариваем по душам, как раньше. С тобой точно всё нормально?

- Да, всё нормально, — как можно увереннее произнесла я, надеясь, что голос не выдаст моего внутреннего смятения. — Видимо, на меня так беременность влияет. Да и токсикоз ещё не прошёл окончательно. Борь, я каждый запах остро ощущаю, поэтому так себя веду. Да и вкусы кардинально изменились.

Но на этот раз я ему нагло солгала. Токсикоз у меня ещё неделю назад полностью закончился и больше не напоминал о себе даже намёком. И единственное, что меня по-настоящему беспокоило и не давало покоя ни днём, ни ночью, так это, то загадочное, что связывало мою сестру и моего мужа.

- А ты к доктору регулярно ходишь? Не слишком ли долго у тебя этот токсикоз затянулся? Может, тебе дополнительные анализы сдать? — искренне волновался супруг, и в его заботе я почти усомнилась в своих подозрениях. — Вроде бы только первый триместр должен быть проблемным?

- Я ходила совсем недавно, всё у нас с малышом хорошо, — отмахнулась я, при этом сказав чистую правду.

Потому что я действительно совсем недавно посещала женскую консультацию и сдавала полный спектр анализов. И они показали, что и со мной, и с моим будущим ребёнком всё просто отлично.

- Влада, мне тебе кое-что важное сказать нужно, только ты не расстраивайся и не ругайся, ладно? — каким-то странным, почти виноватым тоном обратился ко мне муж.

Моё сердце тревожно забилось. Неужели он сам всё расскажет?

- Говори, — лишь коротко ответила я, приготовившись к худшему.

- В общем, твоя сестра получила водительские права, — шокировал он меня такой неожиданной новостью.

Нет, то, что она прекрасно водит машину, я уже успела увидеть собственными глазами. И вряд ли бы она решилась пересечь весь город на чужом автомобиле без прав, Света всегда была осторожной в таких вопросах. Но почему мне об этом важном событии говорит Борис, а не моя родная сестра?

- Как это? — просто спросила я, не придумав ничего лучше.

Да это и к лучшему, так хотя бы более правдоподобно будет выглядеть моё искреннее удивление.

- Ну, я её долго уговаривал получить права, — продолжил Борис свой рассказ, явно воодушевляясь. — Ну, она уже взрослая девочка, хватит ей на нашей шее безбедно сидеть. Пусть становится по-настоящему самостоятельной. А у нас скоро будет о ком заботиться в первую очередь. Ну, в общем, угрозами и уговорами я её, наконец, убедил получить права.

- Неожиданно, — констатировала я, чувствуя, как внутри всё сжимается от тревоги. — А почему ты мне об этом говоришь, а не сама Света?

- Да она панически боится тебе сказать, — объяснил Борис с понимающей улыбкой. — Думает, что ты ругать её будешь за самовольство. В общем, к чему я всё это веду... — супруг ненадолго многозначительно замолчал. — Свете теперь нужно купить собственную машину.

- Что?! Машину?! — неподдельно удивилась я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

То мой муж говорит, что пора Свету окончательно ссаживать с нашей шеи и делать самостоятельной. То машину ей собирается покупать! Как-то всё это совершенно не вяжется между собой, и каждое его слово кардинально противоречит предыдущему.

- Ну а что такого? — муж вопросительно посмотрел на меня, словно не понимая моего удивления. — Она же скоро окончит институт, работа хоть какая-то у неё уже есть, права тоже получила. Купим ей хорошую машину и окончательно выпустим во взрослую самостоятельную жизнь. А то я ей уже свою машину давал в пользование.

Глава 14

Влада

Все последние события напрочь выбили меня из колеи, словно ураган, который сносит всё на своём пути. Даже на работе, где я обычно чувствовала себя в своей стихии, я концентрировалась с огромным трудом. Мысли постоянно возвращались к тому разговору с Борисом, к его странным объяснениям насчёт машины для Светы, к той сцене, которую я случайно подсмотрела. Хотя обычно у меня прекрасно получалось отключать личные переживания и полностью погружаться в рабочие процессы, сейчас я никак не могла сосредоточиться ни на чём.

Руки дрожали, когда я пыталась набирать текст на компьютере, а цифры в отчётах расплывались перед глазами. Каждый звонок телефона заставлял меня вздрагивать, а сердце билось так громко, что, казалось, его слышат все вокруг.

- Влада, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила меня моя заместитель Майя, с которой мы были не просто в рабочих, а в дружеских отношениях уже несколько лет.

Она стояла рядом с моим столом, внимательно изучая моё лицо, и в её глазах я увидела искреннее беспокойство. Майя всегда была очень наблюдательной и чуткой, поэтому скрыть от неё своё состояние было практически невозможно.

- Да, всё хорошо, — поспешно отмахнулась я, даже не подняв головы от документов, которые уже второй час безуспешно пыталась изучить.

- Уверена? — не унималась она, присаживаясь на край моего стола. — Ты выглядишь... ну как бы это сказать помягче... как будто у тебя что-то случилось.

Несмотря на тяжесть моего состояния, я не смогла сдержать слабую улыбку от её прямолинейности. Майя никогда не умела ходить вокруг да около.

- Да, уверена, — повторила я, наконец, подняв глаза и попытавшись натянуть на лицо самую убедительную улыбку, на какую только была способна в данный момент.

Я не видела себя со стороны, но уже по тому, как неестественно напряглись мышцы лица, было понятно, что эта улыбка получилась скорее пугающей, чем успокаивающей. Но рассказывать кому-либо о своей личной жизни, особенно о таких деликатных и болезненных подробностях, я категорически не хотела. Тем более на работе, какие бы тёплые и доверительные отношения у меня ни были с коллегами.

- Устала просто, — лихорадочно придумывала на ходу я, отчаянно надеясь, что это объяснение прозвучит хоть сколько-нибудь убедительно. — Много работы накопилось, вот и выматываюсь.

- Влада, — Майя наклонилась ко мне ближе и понизила голос, — может, тебе в отпуск тогда? Ты не переживай, я за тебя поработаю, всё сделаю как надо. А тебе сейчас себя беречь надо, особенно в твоём положении.

Последние слова прозвучали как гром среди ясного неба. Моё сердце пропустило несколько ударов, а в горле пересохло.

- Почему? — с трудом выдавила я, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. — О каком положении ты говоришь?

Я насторожилась до предела, поскольку никому на работе о своей беременности не говорила. Это была моя личная тайна, которую я пока не готова была делить ни с кем из коллег. И даже когда лежала в больнице, взяв больничный, я не объясняла истинную причину своего недомогания.

- У меня знакомая в больнице работает, в той самой, где ты лежала, — осторожно объяснила Майя, явно понимая, что затронула болезненную тему. — Я тебя там случайно видела, когда к подруге в гости заходила. Просто говорить ничего не стала тогда, подумала, что ты сама расскажешь, когда будешь готова. Но ты, правда, сегодня неважно выглядишь. Бледная какая-то, глаза красные...

Я машинально потрогала лицо, словно пытаясь скрыть следы бессонных ночей и постоянного стресса.

- Майя, пожалуйста, — с мольбой в голосе попросила я, хватая её за руку, — не говори никому о моей беременности. Очень прошу тебя. Не хочу, чтобы раньше времени обсуждать начали, сплетни всякие пошли. Ты же знаешь, как у нас в коллективе...

- Влада, если бы я хотела кому-то рассказать, я бы уже давно это сделала, — мягко улыбнулась мне коллега, и в её глазах я увидела искреннее понимание. — Но тебе может действительно стоит домой пойти сегодня. Ты совсем не работница. Над простым квартальным отчётом, который ты обычно как орешки щёлкаешь, уже два часа сидишь и никак не можешь сосредоточиться.

Как бы я ни бодрилась и ни пыталась изображать из себя железную леди, Майя была абсолютно права. Сегодня я действительно работать не могла. Мысли постоянно разбегались, а каждая строчка в документах казалась написанной на иностранном языке.

Да и чувствовала я себя просто отвратительно, не физически, а морально. Словно внутри меня поселилась тяжёлая, давящая тоска, которая не давала нормально дышать.

Но что самое главное и парадоксальное, домой мне тоже идти совершенно не хотелось. Если раньше дом был моей крепостью, местом, где я набиралась сил и только там могла по-настоящему отдохнуть и расслабиться, то сейчас что-то неведомое отталкивало меня оттуда. И я никак не могла объяснить себе это странное чувство, которое росло с каждым днём.

Но советом коллеги я всё-таки решила воспользоваться. Кое-как доделав с горем пополам этот злополучный отчёт, который обычно занимал у меня максимум полчаса, я собрала вещи и ушла с работы гораздо раньше обычного.

Но домой не поехала, а просто решила покататься по городу, надеясь, что смена обстановки поможет мне привести мысли в порядок. Я бесцельно гуляла в парках, наблюдая за играющими детьми и думая о своём будущем малыше. Ходила по набережной, вдыхая свежий речной воздух и пытаясь успокоить разбушевавшиеся нервы. Сидела в уютных кафе, заказывая чай, который не могла допить, потому что мысли постоянно возвращались к Борису и Свете.

Глава 15

Влада

Квартира Варвары Степановны встретила меня тем же уютом и теплом, что и много лет назад. Здесь ничего кардинально не изменилось, те же кружевные салфетки на столе, те же семейные фотографии на комоде, тот же запах домашней выпечки. Словно время здесь остановилось, сохранив атмосферу спокойствия и надёжности.

- Садись, милая, располагайся, — хлопотливо суетилась хозяйка, накрывая стол. — Сейчас чайник поставлю, у меня как раз сегодня пирог с яблоками, только что испекла.

Я устроилась в знакомом кресле у окна, откуда открывался вид на наш бывший двор, и почувствовала, как напряжение постепенно начинает отступать. Здесь, в этой квартире, где прошло столько счастливых часов моего детства, я наконец-то смогла немного расслабиться.

Горячий ароматный чай с нотками бергамота, тёплая домашняя атмосфера, пропитанная заботой и любовью, и манящий запах яблочного пирога, только что вынутого из духовки. Всё это мгновенно перенесло меня в детство, когда мама в выходные обязательно пекла что-то вкусное, наполняя дом невероятными ароматами. После этого мы всей семьёй неспешно собирались за большим кухонным столом, покрытым клетчатой скатертью, которую мама привезла ещё из деревни от бабушки.

Родители неторопливо рассказывали о том важном и интересном, что произошло у них за прошедшую неделю, делились своими радостями и переживаниями, а потом с неподдельным интересом выслушивали нас с сестрой. И они никогда, ни при каких обстоятельствах не считали наши детские проблемы пустяками или глупостями. Не важно, что это было: полученная мной тройка по математике, которая казалась концом света, испачканная на перемене любимая кофта, болезненная ссора с лучшей подругой из-за какой-то ерунды, или разрушенный старшими мальчишками домик из веток в детском саду у Светы.

Никогда мама и папа не обесценивали наши переживания фразами вроде "это ерунда" или "не стоит из-за этого расстраиваться". Они всегда воспринимали всё так серьёзно и внимательно, как будто это действительно очень важно и значимо. Хотя для детей, наверное, так и есть на самом деле. То, что взрослым кажется незначительным пустяком, для ребёнка может стать настоящей трагедией вселенского масштаба.

Родители всегда терпеливо и спокойно выслушивали нас до конца, не перебивая и не торопя, а потом давали мудрые, продуманные советы. И после каждой такой душевной беседы у нас за спиной словно вырастали невидимые крылья. Мы чувствовали себя защищёнными, понятыми и любимыми. И мы твёрдо знали, что чтобы ни случилось в нашей жизни, всё обязательно будет хорошо, потому, что рядом есть люди, которые нас поддержат.

И я на протяжении всей своей жизни бесконечно благодарна родителям за это бесценное умение слушать и слышать. Ведь именно этот жизненный девиз "всё будет хорошо" и помог нам с сестрой справиться с самым страшным ударом судьбы, потерей мамы и папы. Именно эта внутренняя уверенность помогла и нам с Борисом пройти через все трудности и достичь того благополучия, которое мы имеем сейчас.

- Ну, рассказывай, милая, как ты живёшь? Как дела у нашей Светочки? — мягко начала расспрашивать меня Варвара Степановна, наливая себе чай и внимательно изучая моё лицо.

В её голосе звучала такая искренняя заинтересованность, что сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний о родителях.

- Да нормально всё вроде бы, — неуверенно ответила я, машинально размешивая сахар в чашке. — Я замужем уже три года. Света учится в институте на четвёртом курсе.

- Какая же ты молодец, — с восхищением покачала головой женщина, — всего сама добилась и Свету на путь истинный направила. А то ведь чуть совсем не потерялась девочка, когда родителей-то не стало. Помню, как она металась тогда, бедняжка, совсем с катушек съехала. А ты, несмотря на то, что сама молоденькая совсем была, неопытная, со всем справилась. Характер у тебя железный, как у мамы твоей.

Последние слова особенно тронули меня, и я почувствовала, как к горлу подступает комок.

- Мне очень Борис помог, — тихо призналась я, опуская глаза. — Он никогда и ничем не попрекнул меня, никогда не жаловался на дополнительные расходы и хлопоты. Когда Свете нужны были деньги на учёбу, он их дал без всяких вопросов. Потом мы ей квартиру в городе купили, чтобы ей удобнее было добираться в институт. И это несмотря на то, что у нас тогда собственный дом в ипотеке был, и каждый рубль на счету.

- Ну что я тебе хочу сказать, Владушка, — задумчиво произнесла Варвара Степановна, отрезая мне щедрый кусок ещё тёплого пирога, — повезло тебе с мужем. Редкость такая в наше время. Не всякий мужчина возьмётся вот так сестру жены растить, да ещё и без упрёков. Это говорит о том, что человек он порядочный и любит тебя по-настоящему.

Она внимательно посмотрела на меня, и её добрые глаза сузились от беспокойства.

- Только вот смотрю я на тебя, и вижу, что гложет тебя что-то изнутри. Не спокойно у тебя на душе, не радостно. Что случилось, милая?

Я долго молчала, собираясь с духом. Произнести вслух свои подозрения казалось чем-то постыдным и неправильным.

- Мне кажется, что моя сестра и мой муж что-то скрывают от меня, — наконец выдавила я, чувствуя, как щёки заливает краска стыда. — Какую-то тайну между собой имеют.

- Что именно? — мгновенно насторожилась Варвара Степановна, отставляя чашку и полностью сосредотачиваясь на разговоре.

- Я не знаю точно, — растерянно развела руками я. — Просто я о многих важных вещах в жизни Светы узнаю последней, а иногда и вовсе случайно. Например, о том, что она получила водительские права, я узнала от Бориса. О том, что мой муж даёт ей свою машину в пользование, пока сам в командировках, я тоже узнала случайно. И ещё много мелочей, которые по отдельности кажутся незначительными, а вместе складываются в какую-то странную картину.

Глава 16

Влада

Когда я приехала домой, Борис хлопотал на кухне. Едва я переступила порог, как он тут же вышел ко мне навстречу, и по его встревоженному лицу я поняла, что объяснений не избежать.

- Ну, наконец-то! Ты куда пропала?! — выдохнул он с явным облегчением, но в голосе всё ещё звучали нотки раздражения. — Майя сказала, что ты с работы днём ушла. Сказала, что ты неважно себя чувствовала. Я думал, ты домой приедешь, а ты пропала куда-то. Я тебе звонил, но абонент был недоступен.

- Я просто гуляла, — ответила я, с облегчением снимая туфли с усталых, отёкших ног.

- Влада, что происходит? — супруг строго посмотрел на меня, скрестив руки на груди. — Или это беременность на тебя так влияет? Уходишь с работы посреди дня, катаешься непонятно где вместо того, чтобы домой ехать.

- Я просто неважно себя чувствовала. Домой идти не хотелось, поэтому гуляла в парке на свежем воздухе, — объяснила я, естественно не вдаваясь в подробности.

Как я могу рассказать ему о том водовороте мыслей и сомнений, который захлестнул меня сейчас с головой?

- А телефон? — Борис сердито посмотрел на меня, и мне почему-то стало не по себе.

Я взяла сумочку и достала оттуда свой смартфон.

- Разрядился, — ответила я, показав на чёрный экран.

Только вот телефон я выключила сама, потому что не хотела никого ни видеть, ни слышать. Мне было необходимо побыть одной, вдали от мужа, от сестры. Вдали от всей этой запутанной ситуации, чтобы разобраться во всём. Или хотя бы попытаться это сделать. Но признаться в этом Борису я не могла.

- Влада, прости, что сорвался, — Борис вдруг смягчился и взял меня за руки.

Его ладони были тёплыми, и я почувствовала, как напряжение немного отпускает.

- Я просто очень волновался за тебя. Ты ушла рано, на звонки не отвечала, домой не приехала. А вдруг тебе плохо стало? Ты же всё-таки нашего ребёнка носишь. – Объяснил он.

В его голосе звучала искренняя забота, и мне стало стыдно за свои подозрения. Может, я действительно накручиваю себя?

- Ты тоже меня прости, я не подумала, — ответила я, стараясь улыбнуться.

- Ладно, родная, иди мой руки и приходи к столу, я ужин приготовил, — сообщил он, и в его голосе появились гордые нотки.

- Ты приготовил ужин? — переспросила я с искренним удивлением.

- Да, под чутким руководством Светланы, — засмеялся он. — Она мне по телефону подсказывала, что и как нужно делать. Я пробовал, всё получилось очень даже вкусно. Так что давай ужинать. К тому же мне кое-что тебе нужно сказать.

При упоминании Светы моё сердце снова сжалось. Неужели они и, правда, так сблизились? Или...

Но когда я села за стол, токсикоз снова дал о себе знать. Запах еды, который ещё минуту назад казался аппетитным, теперь вызывал тошноту. Я тут же вскочила и убежала в ванную, едва успев добежать до раковины.

- Ты как? — взволнованно спросил Борис, появившись в дверях ванной.

- Нормально, — ответила я, ополаскивая лицо холодной водой и налив в стакан воды. — Борь, прости, но видимо, наш малыш не хочет ужинать.

- Жаль, получилось очень вкусно, — вздохнул он с разочарованием.

- Ты ешь, а я могу с тобой просто посидеть, — предложила я.

Мне хотелось поддержать его, ведь он так старался.

- Хорошо, тем более что мне есть о чём с тобой поговорить. Я хотел ещё на работе, но ты ушла, — начал Борис, усаживаясь за стол. — Влада, ты прости, что я с тобой не посоветовался и решил купить машину Светлане. Я просто думал, что ты будешь рада. Тем более что ты сама хотела, чтобы она училась на права.

Я внимательно посмотрела на мужа, пытаясь понять, искренен ли он.

- Да, Борь, я хотела. Но зачем было скрывать от меня всё это? — честно ответила я.

- Ну, ты Свету спроси, она сказала, чтобы ты не волновалась. А уж какие у неё на самом деле были причины, я не знаю, — пожал плечами супруг. — Да и я думал, что ты наконец-то выдохнешь, когда поймёшь, что мы с ней нашли общий язык. А насчёт машины, если ты против, то покупать не будем. Хотя я тут подумал, и у меня вот какое предложение.

Борис ненадолго замолчал, словно обдумывая свои слова.

- Говорить? — выдержав паузу, спросил он.

- Говори, — ответила я, не понимая, к чему все эти недосказанности сейчас.

А в груди уже поселилось тревожное предчувствие.

- Мы можем Свете отдать твою машину. А тебе купить новую, тем более что ты беременная, тебе нужна другая машина, — предложил супруг с энтузиазмом. — Ну, что скажешь?

Я растерянно посмотрела на него. Моя машина? Та самая, которую я так долго выбирала, которая стала для меня символом независимости?

- Борь, давай мы к этому вопросу позже вернёмся. К тому же ты сам говорил, что у нас много объектов, всё нужно успеть сделать вовремя, а на это нужны деньги, — напомнила я, а то что-то он вдруг таким щедрым стал.

Особенно когда речь заходила о моей сестре.

Глава 17

Влада

Пока я ехала на эту встречу, в голове пронеслось столько мыслей, что даже голова закружилась от их бешеного водоворота. Воображение рисовало разные картины, словно злобный художник, и большинство из них были настолько неприятными, что я физически ощущала тошноту, и дело было не только в токсикозе.

Руки дрожали на руле, а в груди поселился тяжёлый ком предчувствия. Мне даже стало стыдно за такие мысли, за то, что я вообще дошла до найма частного детектива. Мой муж никогда не давал мне повода сомневаться в нём. Он всегда любил меня и заботился обо мне с той нежностью, которая заставляла других женщин завидовать. Мы вместе начали наш бизнес, вместе прошли через все трудности становления. Вместе достигли тех вершин, которые сейчас имеем. И это всего за три года упорного труда!

Да, мой муж постоянно на работе, в командировках. Его график расписан по минутам, телефон не умолкает даже дома. И это определённо приносит свои плоды, наша компания процветает, мы можем позволить себе всё, о чём раньше только мечтали. Я работаю вместе с мужем и вижу изнутри, как он выкладывается, как горит работой.

Но это странное, липкое чувство не давало мне покоя, словно заноза под кожей. И хотя у меня возникло дикое желание развернуть машину прямо сейчас и не ехать туда, не узнавать того, что может разрушить мою жизнь, я всё же продолжила свой путь. Ноги словно налились свинцом, а сердце билось так громко, что казалось, его слышно на всю улицу, несмотря на шум машин вокруг.

Пусть лучше это будет глупая мнительность беременной женщины, чьи гормоны играют злые шутки с разумом, чем, если я и дальше буду жить в сомнениях, а ещё хуже, в обмане. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, повторяла я себе как мантру.

Поставив машину на стоянку возле офисного здания, я ещё какое-то время просто сидела внутри и не решалась выйти. Руки сжимали руль так крепко, что костяшки пальцев побелели. В зеркале заднего вида я увидела своё отражение — бледное лицо, расширенные от страха глаза, дрожащие губы. Как же оказывается, порой тяжело смотреть правде в глаза, какой бы она ни была! Особенно когда эта правда может перевернуть всю твою жизнь с ног на голову.

Посидев так ещё несколько минут и пытаясь собраться с духом, я глубоко вздохнула, словно ныряльщик перед погружением в тёмную воду, и вышла из машины. До офиса я дошла на автомате, ноги несли меня сами, а в голове звучала только одна молитва: пусть все мои подозрения окажутся лишь моей бурной фантазией, пусть общим тайнам моего мужа и моей сестры найдётся другое, невинное объяснение.

Лифт поднимал меня на нужный этаж, словно на эшафот. Каждый этаж отсчитывал секунды до того момента, когда моя жизнь может измениться навсегда.

- Здравствуйте, Владислава Владимировна, — поприветствовал меня частный детектив, когда я открыла дверь в его кабинет.

Голос его звучал профессионально сдержанно, но в глазах я уловила что-то похожее на сочувствие.

- Здравствуйте, — сухо ответила я, чувствуя, как напряжение нарастает с каждой секундой.

В горле пересохло, и слова давались с трудом.

- Присаживайтесь, — мужчина указал мне на стул напротив своего стола. Тот самый стул, на котором две недели назад я сидела, ещё надеясь, что мои подозрения беспочвенны.

Молча кивнув в ответ, я выполнила его просьбу. Руки автоматически легли на живот, там, под сердцем, росла новая жизнь, которая должна была стать символом нашего счастья, а теперь...

- Я позвонил вам, чтобы доложить о результатах нашего расследования, — начал он, и в его голосе я уловила ту особую интонацию, которой врачи сообщают неизлечимый диагноз. — Вы готовы? — спросил детектив, достав из стола толстый бумажный конверт.

- Д-да, — заикаясь, ответила я, и собственный голос показался мне чужим, далёким.

- Я следил за вашим мужем и вашей сестрой почти две недели, — начал мужчина, не торопясь отдавать мне конверт, словно давая последний шанс передумать. — И сейчас я готов отчитаться вам, так как получил всю необходимую информацию, которая вам нужна. И я должен вас предупредить, то, что вы увидите, может оказаться болезненным.

После этих слов он протянул мне конверт. Я смотрела на него, как на змею, готовую ужалить.

- Посмотрите здесь или потом, когда будете одна? — деликатно поинтересовался он.

Ничего не ответив, я дрожащими руками распечатала конверт и достала оттуда фотографии. И меня словно током насквозь пробило! На них были мой муж и моя сестра! То они сидели в уютном кафе, склонившись, друг к другу через столик, то в его машине, той самой, в которой он возил меня на романтические свидания. То просто шли по парку, держась за руки, как влюблённые подростки.

А потом пошли более откровенные снимки: объятия, страстные поцелуи. И всё это не скрываясь ни от кого! На лице Бориса была та самая нежная улыбка, которую я считала предназначенной только для меня. А Света... Её поступок вообще был равносилен удару ножом в спину. А хотя, это так и было!

После снимков в конверте лежали ещё авиабилеты, датированные тем днём, когда мой муж якобы уезжал в командировку, а моя сестра сильно болела, подхватив вирус. И было это год назад. Год назад!! Сколько же времени они вместе? Сколько раз они смеялись надо мной, строя планы своих тайных встреч?

От этих мыслей больно защемило сердце, стало нечем дышать. Воздух словно превратился в вязкую массу, которая не хотела проходить в лёгкие. Положив фотографии на стол дрожащими руками, я навалилась на спинку стула и закрыла глаза. Из которых тут же полились слёзы, горячие, солёные, полные боли и предательства.

Глава 18

Влада

Когда тебя предаёт близкий человек, кажется, что мир вокруг рушится. Что всё, чем ты дорожила, что с таким трепетом и любовью берегла, рассыпается, словно замок из песка под напором безжалостных волн. И сначала становится так больно, что кажется, будто тебе в сердце раскалённый кинжал вонзили и медленно проворачивают его, наслаждаясь твоими мучениями. Хочется плакать, кричать, лишь бы хоть немного стало легче. А потом наступает пустота, такая чёрная, зияющая и бездонная, что в неё можно провалиться навсегда. В этой пустоте тонет всё: любовь, забота, мечты, планы на будущее. Ничего не остаётся, только боль и пустота, которые пожирают тебя изнутри!

Но предал меня не только мой муж, которого я так трепетно и беззаветно любила. С которым строила планы на светлое будущее, от которого носила ребёнка под сердцем. Меня предала моя родная сестра! Та, с кем мы остались вдвоём после смерти родителей, словно два осиротевших птенца в огромном, холодном мире. С которой мы пережили самые трудные времена в нашей жизни, держась друг за друга, как за последнюю соломинку. Та, в предательство которой не хочется верить вдвойне, потому что это означает, что в этом мире больше не осталось никого, кому можно доверять.

Воспоминания нахлынули болезненной волной, и я словно снова оказалась в том страшном дне, когда мы хоронили папу...

«- Влада, а ты меня никогда не бросишь?! — спросила как-то моя сестрёнка, когда мы сидели с ней вдвоём после похорон папы в нашей опустевшей квартире, где теперь царила тишина.

- Нет, конечно, — я погладила её по голове, а потом вытерла со щёк горькие слёзы от потери самых близких для нас людей, наших родителей.

Мои руки дрожали, а сердце разрывалось от боли, но я старалась быть сильной ради неё».

Как мне тогда было больно и страшно, невозможно передать словами. Казалось, что земля уходит из-под ног, а впереди только бесконечная темнота. Мне тогда так же, как и Свете, хотелось плакать, не переставая, пытаясь в слезах излить свою боль. Мне хотелось укрыться ото всего мира под одеялом и никогда не выходить оттуда, чтобы снова научиться жить в мире, где больше нет мамы и папы. Но я прекрасно понимала, что теперь я ответственна за свою младшую сестру, а значит, я просто не имела права быть слабой. Я должна была стать для неё и мамой, и папой, и старшей сестрой одновременно.

«— Ты меня не бросишь, даже когда выйдешь замуж? — продолжала задавать вопросы моя сестрёнка, и голос её дрожал от страха.

И в тот момент в её больших карих глазах было столько страха, такого детского, беззащитного ужаса перед одиночеством, что сердце сжималось от боли, когда я смотрела на неё. Она боялась остаться одна в этом жестоком мире, боялась, что я тоже её покину.

- Никогда, слышишь, никогда я тебя не брошу, — я взяла заплаканное лицо сестрёнки в свои ладони и посмотрела ей прямо в глаза, вкладывая в каждое слово всю свою любовь и решимость. — Потому что мы с тобой самые близкие и родные друг для друга люди на всём белом свете. Мы с тобой всё, что у нас есть.

- Я тоже никогда тебя не брошу и не обижу, — пообещала мне когда-то Света в ответ, крепко обнимая меня. — Никогда! Мы же с тобой навсегда, правда?»

От всех этих воспоминаний стало невыносимо больно, словно кто-то выворачивал душу наизнанку. Резко перестало хватать воздуха, в горле встал ком, а из глаз обжигающими ручьями полились слёзы. Они текли по щекам, солёные и горькие, как вся моя жизнь в этот момент.

- За что? — тихо прошептала я, с трудом различая дорогу сквозь пелену слёз. Машины проносились мимо, люди спешили по своим делам, а я сидела в своём автомобиле, как в капсуле боли, отрезанная от всего мира. — За что? За что? За что??!!! — прокричала я, сильно стукнув кулаком по рулю, и боль в руке показалась мне ничтожной по сравнению с болью в душе и сердце.

А потом я не выдержала и остановила машину на обочине. Включила аварийную сигнализацию и зарыдала. Зарыдала так, как не плакала, наверное, никогда в жизни. Это были не просто слёзы, это был вой раненого зверя, крик души, которую разорвали на части.

- За что? — снова повторила я сквозь рыдания, но ответа не получила.

Только эхо моего отчаяния отразилось от стёкол машины.

Да и вряд ли мне кто-то сможет дать ответ на этот проклятый вопрос! Потому что ещё никто в этом мире не знает, почему предают самые близкие люди! Никто не нашёл универсального ответа на этот вопрос, который мучает человечество с незапамятных времён. Хотя вариантов может быть множество: зависть, корысть, простая человеческая слабость. Но я делала всё для Светы! В то время, пока мы с мужем работали не покладая рук, строили наш бизнес с нуля, она спокойно училась в университете и получала всё, что нужно. Я покупала ей одежду, оплачивала учёбу, давала деньги на развлечения. Я была для неё не просто сестрой, а второй мамой! Тогда что? Что я сделала не так?

А я-то радовалась, как дура, что у них с Борисом наконец-то наладились отношения и они больше не грызутся, как кошка с собакой! Помню, как я счастлива была, когда они стали общаться, когда Света перестала закатывать глаза при упоминании моего мужа. Я думала, что они просто притёрлись друг к другу, что Света наконец-то приняла мой выбор. А как оказалось... Они просто научились лучше скрывать свои чувства, играть передо мной спектакль!

От осознания всего, что произошло, мне становилось с каждой минутой всё больнее и больнее. Боль накатывала волнами, то отступая, то возвращаясь с новой силой. Казалось, что она никогда не закончится, что я буду жить с этой болью до конца своих дней.

Глава 19

Влада

Я с огромным трудом взяла себя в руки, словно собирая по кусочкам разбитую вдребезги душу, чтобы сделать вид, что ничего не случилось. Каждый вдох давался мне с трудом, каждое движение требовало нечеловеческих усилий. Я не знаю, правильно я поступала или нет, но мне категорически не хотелось сейчас рубить с плеча и устраивать скандал на пустом месте. Исправить я всё равно ничего не смогу, время не повернуть вспять, а доверие не склеить, как разбитую чашку. А вот испортить всё окончательно и бесповоротно это запросто.

Поэтому я и приняла такое решение, просто дать себе время разобраться в ситуации, понять, как действовать дальше. А уж потом принять единственное правильное решение. Не под влиянием эмоций, которые сейчас бушевали во мне, как ураган, а холодным разумом. Слишком много поставлено на карту, чтобы действовать необдуманно.

Но едва я переступила порог нашего дома, как поняла, что сюрпризы для меня не закончились. Напротив, они только начинаются, словно злой рок решил обрушить на меня все несчастья разом. И к чему всё это приведёт, даже подумать страшно. Сердце забилось так сильно, что я почувствовала его стук в висках.

Время было уже довольно позднее, за окнами сгущались сумерки, но у нас дома было много людей. Незнакомых людей, которые вели себя так, словно это их дом, а не мой. И я даже не сразу поняла, что происходит, настолько нереальной казалась вся эта картина.

- Где тебя носит?! — прошипел мне на ухо Борис, подойдя так близко, что я почувствовала его дыхание на своей щеке.

В его голосе звучали злость и раздражение, которые он даже не пытался скрывать.

- Я что, всё один должен разгребать?

От его тона у меня мурашки побежали по коже. Никогда раньше он не разговаривал со мной таким голосом, холодным, презрительным, словно я была в чём-то виновата перед ним.

- Что случилось? — спросила я, показав взглядом на всех этих людей, которые с каменным выражением лица методично переворачивали наш дом вверх дном. Они работали молча, профессионально, и от этого становилось ещё страшнее.

- Проблемы у нас, вот что случилось! — фыркнул супруг, и в его глазах промелькнуло что-то такое, что заставило меня невольно отступить на шаг назад. — Серьёзные проблемы!

- Какие? — ничего не понимала я, чувствуя, как внутри всё холодеет от предчувствия беды.

И почему Борис вообще так со мной разговаривает? Словно я его злейший враг, а не жена, которая носит под сердцем его ребёнка. А хотя, учитывая их связь со Светой, тут уже нечему удивляться. Видимо, маски окончательно сброшены.

- А это у тебя надо спросить! — стрельнул он в меня таким взглядом, которым можно было бы запросто убить наповал.

В его глазах плескалась такая ненависть, что я невольно поёжилась.

- Боря, что происходит? Объясни нормально! — попросила я мужа, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё дрожало от страха и непонимания.

И только, было, он хотел открыть рот и что-то мне ответить, к нам подошла женщина в полицейской форме. Высокая, худощавая, с короткой стрижкой и внимательными серыми глазами, которые, казалось, видели человека насквозь.

- Владислава Владимировна? — обратилась ко мне женщина официальным тоном, и от этого обращения у меня внутри всё сжалось в тугой комок.

- Да, — ответила я, с трудом сглотнув подступивший к горлу ком.

- Меня зовут Соколова Ольга Сергеевна, следователь отдела по экономическим преступлениям, — представилась мне она, и у меня аж в глазах потемнело, а ноги стали ватными.

Экономические преступления? Что в нашем доме делает следователь из такого серьёзного отдела? И почему мой муж сказал, что что-то нужно спросить у меня? Голова пошла кругом от обрушившихся на меня вопросов.

- Мне нужно задать вам несколько вопросов, — обратилась ко мне Ольга Сергеевна, внимательно изучая моё лицо, словно пытаясь прочитать мои мысли.

- Я вас слушаю, — сказала я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

- Где мы можем поговорить с вами, желательно наедине? — женщина окинула взглядом дом, где сновали её коллеги.

- Давайте в кабинете, — предложила я, указывая в сторону рабочего кабинета Бориса.

- Там, к сожалению, идут следственные действия, — ответила отказом она, и моё сердце рухнуло куда-то вниз.

Следственные действия в кабинете мужа? Что они там ищут? Что происходит?

- В спальне, на улице? — спросила я, давая ей право выбора, лишь бы поскорее узнать, что происходит.

- Ладно, давайте в спальне, — согласилась следователь.

Тогда я стала подниматься наверх по лестнице, ноги дрожали, и я с трудом удерживала равновесие. Следователь пошла за мной, её шаги звучали чётко и уверенно. За нами же последовал и Борис, но женщина остановила его у самого порога спальни.

- Борис Филиппович, мне нужно поговорить наедине с вашей супругой, — остановила его Ольга Сергеевна твёрдым голосом. — К тому же вы можете понадобиться внизу.

Моему мужу явно не понравилось такое поведение следователя. Это отчётливо читалось в его взгляде и выражении лица, челюсти сжались, глаза сузились. Но возражать он не стал, лишь бросил на меня ещё один полный ненависти взгляд и послушно вернулся вниз.

Глава 20

Влада

А дальше всё, как в страшном сне, который никак не хочет заканчиваться! Следователь задавала мне вопрос за вопросом, практически не давая времени на передышку, словно пулемётная очередь. И чем больше она мне их задавала, тем отчётливее я понимала, что я главная подозреваемая в этом деле. Каждый новый вопрос был как удар кинжалом, а её холодный взгляд буквально пронизывал меня насквозь.

Воздух в спальне становился всё более душным, и я чувствовала, как по спине стекают капли пота. Руки дрожали так сильно, что я вынуждена была сжать их в кулаки и спрятать под столом, чтобы следователь не заметила моего волнения.

А вся суть была в том, что в фирме моего мужа была чёрная бухгалтерия. И о ней я ничего не знала, потому что в принципе не приемлю такого ведения дел, потому что это противоречит всем моим принципам и убеждениям.

Крупные, нет, просто огромные, космические суммы отмывались на левых счетах и уходили в никуда, словно растворяясь в воздухе. Фирмы-однодневки, которые закрывались, не успев толком открыться. И всё так чётко и гладко было отлажено, что комар носа не подточит, настоящая преступная машина.

Я отвечала на вопросы, с каждым ответом отчаянно пытаясь дать понять, что я тут абсолютно не причём. Что я никогда бы не пошла на такое преступление. Мой голос становился всё более хриплым от напряжения, а в горле пересохло так, что каждое слово давалось с трудом.

- Только вот ваш муж говорит обратное, — возразила Ольга Сергеевна после моего очередного ответа, и эти слова упали на меня, как тонна кирпичей. — Он уверяет, что ничего не знал об этих махинациях. Более того, он утверждает, что все финансовые решения принимались исключительно вами.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Борис... мой собственный муж... отец моего будущего ребёнка... оклеветал меня? Предал так подло и цинично? Неужели их связь со Светой зашла уже так далеко, что он готов пожертвовать мной ради неё?

- Но я тоже ничего не знала! — в очередной раз возразила я, и мой голос дрогнул от отчаяния. — Я бы никогда не пошла на такое. Никогда! Вы должны мне поверить!

- Возможно, вы не одна всё это придумали, — продолжала следователь, внимательно изучая моё лицо в поисках малейших признаков лжи. — Потому что тут нужно было не только операции с деньгами проворачивать, но и подставных лиц искать. А их, я замечу, немало. Благо нескольких мы уже нашли и допросили.

Её слова звучали как приговор. Я чувствовала, как стены комнаты начинают сдвигаться, сжимая меня в тисках безысходности.

- Ну, так вот и спросите у них! — ухватилась я за её слова, словно утопающий за соломинку. — Они же должны знать, кто их нанимал!

- Да они себя-то, наверное, не помнят, не то что вас, — усмехнулась следователь, и в её улыбке не было ни капли тепла. — Все эти люди низкой социальной ответственности. Одним словом, алкоголики и наркоманы. И что-то мне подсказывает, что и все остальные из их же числа. — Она откинулась на спинку стула, словно кошка, играющая с мышью. — Так что мой вам совет, Владислава Владимировна, лучше признайтесь во всём сразу. На суде вам это зачтётся как смягчающее обстоятельство, да и мне не придётся лишний раз бегать по инстанциям.

- Но, я ни в чём не виновата! — настаивала на своём я, и слёзы отчаяния подступили к глазам. — Я вообще понятия ни о чём не имела! Клянусь вам!

- А как вы объясните то, что бумажные документы были найдены именно в вашем кабинете? — предоставила она ещё одно «доказательство» моей вины, и её голос стал ещё более холодным. — И это несмотря на то, что вы их старательно спрятали в потайном ящике стола.

Мир вокруг меня начал кружиться. Какие документы? Какой потайной ящик? Я никогда ничего не прятала в своём кабинете!

- Какие документы? — не понимала я, чувствуя, как паника поднимается волной от живота к горлу. — Я ничего нигде не прятала. Проверьте отпечатки пальцев, в конце концов!

- Ну, предположим, я сама разберусь, что мне делать, — огрызнулась следователь, и в её глазах промелькнуло раздражение. — Но что-то мне подсказывает, что их там нет. — Затем она скривилась в торжествующей ухмылке, которая заставила меня содрогнуться.

- Мой кабинет, конечно, запирался, но туда всё равно могли войти без моего ведома, — продолжила защищать себя я, хватаясь за любую возможность оправдаться. — Ключи хранились на посту охраны. Любой сотрудник мог их взять!

- Ожидаемо, — Ольга Сергеевна навалилась на спинку стула, и её поза выражала полное превосходство. — Только вы не думайте, что это единственное доказательство вашей вины. Есть ещё кое-что гораздо более весомое.

Тут она замолчала, видимо, специально выдерживая паузы, чтобы я нервничала ещё больше. И эта тактика работала, моё сердце колотилось так сильно, что болью отдавалась в висках

- Какое? — спросила я, и мой голос прозвучал как шёпот.

- Ваша подпись, — привела она веский аргумент, и эти слова прозвучали, как удар молота. — Электронная подпись на всех документах принадлежит именно вам.

- Но моя электронная подпись хранилась в сейфе! — возразила и на это я, чувствуя, как последние надежды рассыпаются в прах. — В моём личном сейфе!

- У кого были ключи от сейфа? — спросила она, прищурившись.

- У меня.

Глава 21

Влада

Следователь не торопилась продолжать разговор. Она целенаправленно выдерживала паузу, чтобы заставить меня нервничать ещё сильнее. Каждая секунда тишины казалась вечностью, а воздух в комнате становился всё более удушливым. Я чувствовала, как пот выступает на лбу, а сердце колотится с невероятной скоростью.

Ольга Сергеевна медленно поднялась со своего места, словно хищница, готовящаяся к решающему броску. Её движения были размеренными, почти театральными. Она подошла к окну, долго смотрела вдаль, и я видела её отражение в стекле, холодное, расчётливое лицо человека, который получает удовольствие от чужих страданий. Когда она, наконец, вернулась на своё место, её губы тронула едва заметная улыбка торжества.

- Камера около вашего кабинета не работает, — произнесла она, смакуя каждое слово. — И как оказалось, уже давно.

- К-как не работает? — удивилась я, чувствуя, как последняя надежда ускользает сквозь пальцы. — Если после перебоя с электричеством несколько дней назад я сама лично вызывала фирму, которая устанавливала в нашем офисе систему видеонаблюдения. И они всё проверили и заверили меня, что всё работает. Хотя несколько камер действительно были отключены, а две даже вышли из строя. Но нам всё заменили.

Воспоминания о том дне всплыли в памяти с болезненной ясностью. Я помнила, как беспокоилась о безопасности офиса, как лично контролировала работу техников. Неужели и это было частью чьего-то плана?

- И часто у вас так бывает? — с нескрываемым недоверием в голосе спросила следователь, наклоняясь ко мне через стол.

Её глаза буквально сверлили меня, ища малейшие признаки лжи.

- Не часто, но бывает. Наверное, как и везде случаются перебои с электричеством. От этого никто не застрахован, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие в голосе, хотя внутри всё кипело от отчаяния.

- Допустим, — ответила она, но тон её голоса ясно давал понять, что она мне не верит ни на йоту.

Я почувствовала, как стены комнаты начинают сдвигаться, сжимая меня в тисках безысходности. Но я не могла сдаться. Не сейчас, когда на кону стояла не только моя свобода, но и будущее моего ребёнка.

- Послушайте, я ничего не знала ни о какой чёрной бухгалтерии в фирме. Да её и не может быть! — голос мой становился всё более отчаянным. — Все дома и квартиры, которые мы покупаем, ремонтируем, а потом перепродаём, отражены в программе. Суммы в договорах реальные. У нас практически всегда расчёты проходят по безналичному расчёту, и это очень просто отследить. А если мы что-то выплачиваем или получаем наличными, то обязательно указываем в дополнительном соглашении.

Я говорила быстро, захлёбываясь словами, пытаясь донести до неё правду. Мои руки жестикулировали, подчёркивая каждое слово, а в горле пересохло от напряжения.

- А вы умная женщина, Владислава Владимировна, — сделала мне комплимент следователь, и в её голосе прозвучали нотки восхищения, которые заставили меня насторожиться ещё больше.

Только вот что-то мне подсказывало, что от этого комплимента мне ничего хорошего ждать не стоит. Её улыбка была слишком холодной, слишком расчётливой. Как у кошки, которая играет с мышью перед тем, как нанести смертельный удар.

- Вы вели белую бухгалтерию так, что комар носа не подточит. Браво! — она даже похлопала в ладоши, но этот жест был полон сарказма. — Даже ваш муж, как директор, ничего не заподозрил. Но, вы же прекрасно понимаете, что чёрная бухгалтерия велась совершенно по другим сделкам. По тем самым домам и квартирам, которые вы покупали и продавали в тайне от мужа.

Её слова падали на меня как удары молота. Каждое обвинение било точно в цель, хотя я понятия не имела, о чём она говорит.

- Владислава Владимировна, ну неужели вы думали, что, скупая квартиры за бесценок у одиноких стариков и выставляя их жить на улицу, вы останетесь безнаказанными? — продолжила обвинять меня следователь, и её голос стал ещё более жёстким.

- О чём вы вообще говорите? Какие старики? Какие улицы? — не понимала я, чувствуя, как мир вокруг меня начинает рушиться.

Мои глаза широко раскрылись от шока, а дыхание стало прерывистым.

Неужели кто-то действительно занимался такими мерзкими делами от моего имени? Неужели кто-то использовал мою подпись, мою репутацию для таких отвратительных махинаций?

- Всё, хватит! Мне это надоело! — вмиг изменила настроение Ольга Сергеевна, и её лицо исказилось от злости.

Она резко встала, стул с грохотом откатился назад.

- Вы сотрудничать со следствием не хотите. Поэтому я имею право задержать вас!

- Что? — не могла поверить в услышанное я.

Слово вырвалось из моего горла как крик раненого животного.

Но больше со мной она разговаривать не стала. Её лицо стало каменным, непроницаемым. А спустя пару минут в комнату вошли два полицейских, высокие, мрачные мужчины в форме. По приказу следователя они надели на меня наручники. Холодный металл больно впился в запястья, и я почувствовала, как реальность происходящего окончательно накрыла меня с головой.

Когда мы спустились в гостиную, там был только мой муж. Он сидел на диване, обхватив голову руками. Но едва увидев меня, он подскочил и подошёл ко мне. Его лицо было искажено гримасой боли и разочарования, а глаза горели яростью.

Глава 22

Влада

Никакое чистосердечное признание я, конечно же, писать не стала. И на всех допросах упорно пыталась доказать, что ни к чему из того, что мне вменяют, отношения не имею. Каждый раз я садилась напротив следователя с надеждой, что сегодня меня наконец-то выслушают, поймут, поверят. Но с каждым новым допросом эта надежда таяла, как снег под весенним солнцем.

Естественно, мне никто не поверил! Да и не собирался никто верить. Я видела это в их глазах, их холодное равнодушие, граничащее с презрением. Они уже вынесли мне приговор, ещё до суда, ещё до того, как я успела что-то объяснить. Для них я была просто очередной преступницей, пытающейся выкрутиться из неприятной ситуации.

И прежде всего потому, что всё, что сейчас со мной происходило, было чётко спланировано. Каждая деталь, каждый документ, каждое свидетельство, всё было продумано до мелочей. И спланировано не кем-нибудь, а моим мужем. Человеком, с которым я строила будущее, делила постель, от которого носила ребёнка под сердцем. Человеком, которому я доверяла больше, чем самой себе.

Но даже моя беременность, наш будущий ребёнок не остановило его. Не заставило хотя бы на секунду усомниться в правильности своих действий. Он воплотил свой коварный план в жизнь с холодной расчётливостью опытного манипулятора, не оставив мне ни единого шанса на спасение.

Но и это было не самое страшное. Самым болезненным ударом стало то, что вместе с Борисом меня предала сестра. Моя родная сестра, которую я вырастила, которой дала путёвку в жизнь, ради которой жертвовала своими интересами, своими годами. А ведь у меня её могли забрать в детский дом, и были такие настойчивые попытки у органов опеки. Помню, как я, восемнадцатилетняя девчонка, стояла перед суровыми тётками в строгих костюмах и доказывала, что справлюсь, что смогу дать сестре всё необходимое.

И я смогла, отстояла её, чтобы мы не разлучались, чтобы были друг у друга. Я работала на двух работах, недоедала, недосыпала, но зато Света ходила в хорошую школу, носила красивую одежду, ни в чём не нуждалась. Я была для неё и матерью, и отцом, и старшей сестрой одновременно.

А она не только забралась в постель к моему мужу, но и помогла ему упечь меня за решётку. А когда меня арестовали, даже не пришла ко мне ни разу. И от этого было ещё больнее. Ведь она даже не пыталась показать, что волнуется за меня.

Я, естественно, до последнего не верила в это. Не могла поверить, что человек, ради которого я пожертвовала своей молодостью, способен на такое предательство. Пока мне на телефон, который я в очередной раз выпросила у надзирателя, чтобы позвонить адвокату, не пришло смс-сообщение от моей сестры: «Ты получила то, что заслужила!»

Я несколько раз перечитала эти слова, не веря своим глазам. Сердце колотилось так сильно, что я боялась, что оно просто разорвётся от боли. А следом пришло второе сообщение: «Теперь ты на своём месте, а я на своём!»

Как больно мне было в тот момент, невозможно передать словами! Боль была такой острой, такой всепоглощающей, что я не могла дышать. Казалось, что кто-то вырвал у меня сердце и растоптал его на глазах. Я кричала так, что сбежались все, кто был в СИЗО, и надзиратели, и другие заключённые. Мой крик был животным, первобытным, он шёл из самых глубин души.

Тогда из меня выходила вся эта боль, разрывая душу, сердце, да и всю меня на части.

И именно тогда я поняла, что осталась совсем одна. Что на этом свете нет ни одного человека, который бы помог мне, поддержал, просто поверил в мою невиновность. А есть только те, кто мечтает утопить меня ещё сильнее, кто получает удовольствие от моих страданий.

И они делали, это не стесняясь! Помимо чёрной бухгалтерии, которую я якобы вела втайне от мужа, всплыло так называемое чёрное риелторство. Естественно, со всеми вытекающими оттуда последствиями. В принципе, на нём и была основана вся чёрная бухгалтерия, как объяснил мне следователь с плохо скрываемым торжеством в голосе.

По их данным, я якобы скупала квартиры у одиноких стариков, инвалидов и прочих незащищённых слоёв населения. Использовала их доверчивость, их беспомощность, их одиночество. Люди, которые потом либо оставались на улице, либо попадали в психиатрические клиники, либо вообще бесследно исчезали. А одного из них вообще нашли погибшим в подвале заброшенного дома.

Когда мне рассказывали об этих «моих» преступлениях, я чувствовала, как меня выворачивает наизнанку. Не только от ужаса того, что кто-то действительно совершал эти мерзости, но и от понимания того, что меня обвиняют в них. Меня, которую никогда не смогла бы причинить вред беззащитному человеку.

Так что меня теперь не только в финансовых махинациях обвиняли, но и в других, более тяжких преступлениях. Список обвинений рос с каждым днём, как снежный ком, и я чувствовала, как он накрывает меня с головой, не оставляя возможности дышать.

И чем больше становился этот ком, тем настойчивее мой адвокат просил, чтобы я сделала чистосердечное признание. Каждая наша встреча превращалась в пытку, где он давил на меня, используя все возможные аргументы.

- Вы хоть понимаете, какой срок вам светит?! — возмущался он, придя в очередной раз ко мне на встречу.

Его лицо было красным от злости, а глаза горели фанатичным блеском. Настолько сильно он хотел, чтобы я во всём призналась сама.

- Да вы не выйдете никогда с зоны, понимаете?! Никогда! А если сейчас признаетесь во всём, то я сделаю всё, чтобы ваш срок наполовину скосить! И тогда у вас есть шанс выйти ещё вполне молодой женщиной!

Глава 23

Влада

«Признать виновной и назначить наказание в виде десяти лет лишения свободы в колонии строгого режима».

Эти слова ещё долго эхом раздавались у меня в голове, разрывая всю меня на части. Они преследовали меня в СИЗО, звучали в грохоте колёс автозака, когда меня увозили в колонию. Эти проклятые слова звучали у меня в голове, отдаваясь болью в сердце, словно кто-то методично вбивал гвозди в мою душу.

Десять лет! Десять лет моей жизни, которые украли у меня так же беспощадно, как воры крадут кошельки. Десять лет, которые я проведу за решёткой, вдали от всего, что когда-то составляло мою жизнь. А самое страшное, это десять лет без моего ребёнка, который появится на свет в этих стенах.

А ещё у меня наверняка всю жизнь будет стоять перед глазами лицо мужа. Победоносное, довольное, излучающее такую уверенность в своей победе надо мной, что хотелось кричать от бессилия. Он сидел в зале суда, словно на премьере спектакля, который сам же и поставил. Тот, кто должен был защищать меня и моего ребёнка, кто клялся любить в горе и в радости, безжалостно предал, отдав на растерзание в колонию. И самое отвратительное, что он даже не пытался скрыть своё удовлетворение.

А моя сестра и вовсе не пришла на суд. Видимо, окончательно вычеркнула она меня из своей жизни, заняв место рядом с моим мужем. Место, которое когда-то принадлежало мне. Её отсутствие кричало громче любых слов, она не просто предала меня, она стёрла из памяти, как неудачный рисунок.

Ну, полюбила она его, ну нужен он ей так, что она готова даже через меня переступить, так забирай, пожалуйста! Но, зачем же так жестоко поступать со мной?! Зачем топить меня с такой методичностью, с такой холодной расчётливостью?! Ведь можно было просто уйти, просто исчезнуть из моей жизни, а не устраивать этот кошмар!

Но сейчас меня волновала не моя жизнь и судьба, а жизнь моего ребёнка, которого я носила под сердцем. Что будет с ним? Кому он нужен? Когда я увижу его? И вообще, смогу ли выносить ребёнка там, где меня ждёт ад?! Каждый день я чувствовала, как он растёт во мне, как становится сильнее, и каждый день понимала, что с каждым его толчком приближается момент нашей разлуки.

Думая о малыше, я инстинктивно закрыла живот руками, пытаясь защитить моего ребёнка от того кошмара, который нас окружал. А ещё передать хоть немного моей материнской любви, которой мой малыш будет лишён. Мне казалось, что если я буду достаточно сильно его любить сейчас, то этой любви хватит на всё то время, которое мы проведём врозь.

- Ты чего, оглохла что ли?! — услышала я грозный голос конвойного, который вырвал меня из мучительных размышлений. — Шевели ногами, не на курорте! — крикнул он, а затем подтолкнул меня в спину так сильно, что я едва не упала.

- Кто тут у нас сегодня? — спросил высокий мужчина с грубым лицом и маленькими жестокими глазками, по-видимому, главный в этом заведении, когда нас вывели из автозака.

Воздух здесь был другой, тяжёлый, пропитанный отчаянием и безнадёжностью. Пахло хлоркой, потом и чем-то ещё, что я не могла определить, но что заставляло меня морщиться от отвращения.

- Да тут ничего серьёзного! — усмехнулся сопровождающий с садистской улыбкой. — Все без вины виноватые, ты же знаешь. Особенно эта! — он ткнул меня в бок дубинкой так сильно, что я вскрикнула от боли. — Тут такой букет статей, что мама дорогая! А с виду такой одуванчик!

Его прикосновение было омерзительным, и я почувствовала, как мой ребёнок забеспокоился в животе, словно чувствуя опасность. Я прижала руки к животу, пытаясь его успокоить.

- Чего натворила? — спросил начальник, лениво листая какие-то бумаги и даже не удостаивая меня взглядом.

- Да богато жить хотела, вот и обирала стариков да сирот, а денежки в оффшоры выводила. А парочку даже на тот свет отправила! Не сама, конечно, а с её подачи, — коротко пересказал он мою якобы биографию, и каждое слово резало меня, как лезвие.

Слушать это было невыносимо. Они говорили обо мне как о чудовище, как о каком-то животном, способном на самые страшные преступления. А я стояла рядом, беременная, беззащитная, и не могла ничего сказать в свою защиту. Кто бы мне поверил здесь?

- Ну, значит, я её к Зинке определяю, пусть она эту красавицу уму-разуму научит! — усмехнулся начальник и подмигнул мне с такой противной фамильярностью, что меня затошнило. — Чтоб знала, как стариков обдирать.

Его взгляд был полон презрения и какого-то нездорового интереса. Я чувствовала себя как на невольничьем рынке, где меня оценивают и решают, кому отдать на растерзание.

- Она, это, беременная! — добавил сопровождающий, словно речь шла о дефектном товаре. — Пока ребёнка носит, просили её беречь, а там хоть к собакам злым.

- Всё понял! — ответил начальник, и в его голосе звучали нотки разочарования.

После чего нас повели внутрь, и за нами с противным скрежетом закрылись тюремные ворота. Звук был такой финальный, такой окончательный, что у меня перехватило дыхание. Вокруг стояли надзиратели с автоматами, их лица были каменными, бесчувственными. Лаяли собаки, зло, скаля зубы и рвясь с поводков. По всему периметру были натянуты ряды колючей проволоки, на вышках стояли дежурные со снайперскими винтовками.

И меня накрыла такая безнадёжность, что захотелось кричать, а потом сорваться с места и бежать! И там будь что будет! Какая теперь разница, если меня больше нет! Стены казались такими высокими, будто до неба, а проволока непреодолимой. Я поняла, что это моя реальность на следующие десять лет. Эти стены, эти решётки, эти злые лица, всё это теперь мой мир.

Глава 24

Влада

У меня получалось держаться вплоть до того момента, пока не начались роды. Схватки начались посреди ночи, и я проснулась от пронзительной боли, которая скрутила меня пополам. Первая мысль была не о боли, а о том, что меня разлучат с моим малышом.

И от этого сердце рвалось ещё сильнее, разлетаясь на осколки, и раня ещё больнее. Я знала, что этот момент наступит, готовилась к нему, но когда он пришёл, оказалось, что подготовиться к такому невозможно.

- Эх, девка, такого малыша родила, жить бы вам и жить! — покачала головой акушерка, когда на весь родзал раздался звонкий плач моего ребёнка.

Этот плач был самым прекрасным звуком в моей жизни. Мой ребёнок был жив, он дышал, он заявлял миру о своём существовании. И одновременно это был самый страшный звук, потому что он означал начало нашей разлуки.

- Кто? — усталым голосом после десятичасовых схваток спросила я, пытаясь подняться, чтобы увидеть своего ребёнка.

- Да какая тебе разница? — фыркнула доктор с таким презрением, словно я спросила что-то неприличное. — Убирайте ребёнка! — затем скомандовала она акушерке.

- Кто это? — повторила я свой вопрос, и в моём голосе звучало отчаяние.

- Девочка! — вопреки запретам ответила женщина, и в её голосе я услышала сочувствие.

Девочка! У меня родилась дочь! Маленькая принцесса, которую я так ждала, так хотела увидеть. Я представляла, как буду заплетать ей косички, как буду учить её быть сильной и независимой, как буду защищать её от всех бед этого мира.

- Три килограмма пятьсот граммов, пятьдесят три сантиметра! Девять баллов по шкале Апгар! — сообщил неонатолог, и в его голосе звучала профессиональная удовлетворённость.

Она была здорова! Моя девочка была здорова и сильна! Это было единственное, что имело значение в тот момент.

- Можно мне на неё посмотреть? — попросила я, и мой голос дрожал от слёз. — Пожалуйста!

- Чего смотреть-то?! Всё равно не увидишь больше! — зло скривилась доктор. — Раньше надо было думать!

- Покажите мне мою дочь! — крикнула я, и в моём голосе звучала такая боль, что даже бесчувственные стены, казалось, содрогнулись. — Пожалуйста! Покажите мне её!

Слёзы лились по моим щекам, и я не пыталась их остановить. Я просила показать мне единственного человека в этом мире, который принадлежал мне по праву. Единственного человека, который был создан моей любовью.

- Да ладно, чего девочке душу-то рвать? Пусть посмотрит! — снова заступилась за меня акушерка, и в её усталых глазах мелькнуло сочувствие, которое она пыталась скрыть за профессиональной отстранённостью. — Всё равно больше не увидит её.

Её слова прозвучали как приговор, но в них была хотя бы капля человечности в этом холодном, безжалостном мире. Я видела, как она борется с собой, как пытается сохранить остатки сердечности в системе, которая методично убивает всё живое.

После чего она осторожно взяла у неонатолога мою малышку, которую уже заботливо завернули в свежие белоснежные пелёнки, и бережно положила мне на грудь. Крошечное тельце было таким лёгким, таким хрупким, что я боялась даже дышать, чтобы не навредить. Я тут же обняла её и крепко прижала к себе, чувствуя, как её маленькое сердечко быстро-быстро стучит рядом с моим.

И в этот момент меня накрыла такая волна любви и нежности к своей малышке, что защемило сердце от невыносимой боли и безграничного счастья одновременно. Моя маленькая, моя крошка!

За что они так с нами?! Почему с такой лёгкостью и холодной расчётливостью так жестоко решили наши судьбы?! Если меня ненавидели, то она-то в чём виновата?! Она же только начинает жить, она только появилась на свет! А её уже лишили самого близкого в мире человека, её мамы! Её уже обрекли на сиротство, на жизнь без материнской любви!

- Я обязательно найду тебя! — тихо прошептала я, и мой голос дрожал от слёз, которые катились по щекам и капали на её нежную кожу. — И мы будем с тобой вместе! Я люблю тебя, моя родная! Я буду жить ради тебя, я буду бороться за тебя! — а потом поцеловала в крошечный носик, который она тут же смешно сморщила, словно недовольная моими слезами.

Этот простой жест, это движение маленького носика, заставили моё сердце сжаться от такой нежности, что я едва не закричала от боли. Она была живая, настоящая, она реагировала на мои прикосновения. Она была моя!

А потом я вдохнула этот родной до боли аромат, которым пахнут младенцы. Тёплый, сладковатый, такой особенный запах новой жизни. Я старалась запомнить каждую деталь этого момента: как она лежит у меня на груди, как её крошечная грудка поднимается и опускается. Я хотела навсегда сохранить это в своей памяти, чтобы выжить в том аду, который меня ждёт, а потом найти свою дочь!

- Всё, хватит этих соплей! — резко крикнула доктор, её голос прозвучал как удар хлыста, разрывая наш хрупкий мир на части. — Раньше надо было думать! Отдавайте ребёнка!

Её лицо было искажено злобой и каким-то садистским удовольствием от того, что она разрушает самый важный момент в моей жизни. Казалось, ей доставляло удовольствие причинять боль, видеть, как я страдаю.

Акушерка молча, с явным нежеланием, передала мою малышку неонатологу. Я видела, как она отводит глаза, как сжимаются её губы, даже она, привыкшая к жестокости этого места, понимала, что происходит нечто чудовищное.

Глава 25

Влада

В палате я пробыла всего один день. День, который тянулся бесконечно, словно время застыло в своём жестоком издевательстве надо мной. Каждая минута была пропитана болью разлуки с дочерью, каждый вдох причинял физическую боль, а каждый удар сердца напоминал о том, что где-то плачет моя малышка без меня.

После чего меня перевели в общую камеру, где находилось десять человек. Переход из относительно комфортной палаты в тесную, душную камеру стал для меня символом того, что моя жизнь окончательно переломилась пополам. Чувствовала я себя отвратительно, у меня явно поднялась высокая температура, всё тело ломило, голова раскалывалась от боли, а в груди жгло огнём от невысказанных слёз. Но на меня никто никакого внимания не обращал, словно я стала невидимой, ненужной.

Отношение ко мне, едва родилась моя дочь, сразу кардинально переменилось. Видимо потому, что беречь меня было больше незачем, я выполнила свою функцию, родила ребёнка, и теперь стала обычной заключённой, которую можно использовать и ломать как угодно. Та осторожность, с которой со мной обращались во время беременности, испарилась без следа, оставив лишь холодное равнодушие и откровенную жестокость.

- Где моя дочь? — отчаянно спрашивала я, когда меня вели из палаты в камеру, хватаясь за последнюю надежду получить хоть какую-то информацию о своей малышке. — Пожалуйста, скажите, где она? Как её зовут? Кто за ней ухаживает?

- Какая тебе теперь разница? — презрительно фыркнула конвойная, даже не удостоив меня взглядом. — Всё равно ты её больше никогда не увидишь! Забудь о ней, как будто её никогда не было!

Её слова ударили по мне, как физический удар, но я не сдалась.

- Мне дали десять лет, а не пожизненное, — ответила я, стараясь говорить твёрдо, хотя голос предательски дрожал. — Я выйду, и тогда найду её!

- Поговори ещё тут! — огрызнулась она на меня, и в её голосе прозвучала нескрываемая злоба. — Если захотят, ты вообще никогда отсюда не выйдешь! Хотя, ты сейчас к Зинке идёшь, так считай, у тебя пожизненное. С ней мало кто живым остаётся.

Внезапно в моей памяти всплыл разговор, который я случайно подслушала при моём прибытии в это место:

«- Чего натворила? — листая какие-то бумаги, спросил начальник, даже не поднимая на меня глаз.

- Да богато жить хотела, вот и обирала стариков да сирот, а денежки в оффшоры выводила. А парочку даже на тот свет отправила! Не сама, конечно, а с её подачи, — коротко пересказал он мою сфабрикованную биографию, произнося каждое слово с особым удовольствием.

- Ну, значит, я её к Зинке определяю, пусть она эту красавицу уму-разуму научит! — усмехнулся начальник и подмигнул мне с садистским удовольствием. — Чтоб знала, как стариков обдирать.

- Она это, беременная! — добавил сопровождающий. — Пока ребёнка носит, просили её беречь, а там хоть к собакам злым».

Теперь я понимала, что не просто так меня к некой Зинке поселить хотели. Это был план, холодный и жестокий план уничтожить меня морально и физически.

Ну, уж нет! Я выйду! Обязательно выйду! И мне заплатят все, кто приложил руку ко всему этому! Они заплатят мне за каждый день нашей с дочкой разлуки, за каждую слезу, за каждую бессонную ночь! Я буду жить назло им всем, назло этой системе, которая пытается меня сломать!

- Это что за красоту к нам привели?! — услышала я грубый хриплый голос, который вернул меня в суровую реальность.

Повернувшись, я увидела женщину лет тридцати пяти. Высокая, с короткой стрижкой «под мальчика» и вся покрытая наколками: на руках, на шее, на ногах. Именно таких женщин обычно и показывают в фильмах про женские колонии, грозных, беспощадных, готовых раздавить любого, кто встанет у них на пути. От неё исходила аура власти и жестокости, которая заставляла других заключённых инстинктивно отодвигаться.

- Зина, это та, с пузом, — доложила ей маленькая щупленькая женщина, быстро подскочив к ней как верная собачка.

В её движениях читались годы унижения и покорности.

- Так вот ты какая, Зина, — произнесла я, глядя ей прямо в глаза.

Странно, но я не чувствовала страха. Словно вместе с дочерью у меня забрали и способность бояться.

- Что, не нравлюсь?! — спросила женщина и громко, раскатисто рассмеялась, показывая на удивление идеальные зубы. — Да и на «ты» мы с тобой вроде как не переходили! — она стрельнула в меня недобрым взглядом, в котором читалось предупреждение.

- Простите, не знаю вашего отчества, Зинаида, — ответила я, сама не понимая, откуда во мне, сейчас появилась эта смелость, граничащая с безрассудством.

Пока я находилась в медицинском отделении, я успела узнать от других заключённых, что Зина эта страшный человек. Что у неё есть своя банда, которая, выражаясь местным языком, «под ней ходит». А всех остальных к этой Зине на «перевоспитание» отправляли. И для каждого перевоспитываемого всё заканчивалось по-разному. Кто-то получал дополнительные сроки за драки, кто-то сходил с ума, а некоторые просто исчезали, и о них больше никто не вспоминал.

А я сейчас так просто с ней разговаривала и не чувствовала страха. Словно сейчас во мне умерло что-то важное, сломалось навсегда. И больше не было той Влады, которая ещё совсем недавно считала себя самой счастливой на свете, которая верила в справедливость и добро.

Глава 26

Влада

- Смелая значит! — усмехнулась Зина, резко приперев меня к холодной бетонной стене.

В этот момент её жёсткие пальцы впились в мои плечи, а в глазах плясали злые огоньки. Она была тут главной, и естественно хотела втолковать это и мне. И сделать это так, чтобы я об этом больше не забыла. Чтобы я, как и все остальные в этой камере дышать боялась в её присутствии, не только ли говорить что-то без её разрешения.

- А что если я тебе здесь и сейчас твоё милое личико разукрашу? – продолжила она, окинув меня при этом таким взглядом, что кровь стыла в жилах.

Сердце бешено колотилось в груди, но я заставила себя не показывать страх. Воздух в камере был спёртым, пропитанным запахом страха и безнадёжности.

- Я же сказала, я вас не боюсь! — повторила я, стараясь, чтобы голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала.

- Если ты думаешь, что ты сейчас закричишь, и тебе на помощь придут, то ты о-о-очень сильно ошибаешься! — скривилась она в надменной ухмылке, приблизив лицо к моему настолько близко, что я почувствовала её дыхание. — Тебя спасать здесь не будет никто! Тебя ко мне специально отправили!

Остальные заключённые столпились вокруг нас, жадно наблюдая за происходящим. В их глазах читался нездоровый интерес. Так как развлечений здесь было немного, то каждая новенькая становилась центром внимания.

- Я знаю! — уверенно ответила я, встретив её взгляд. — И даже знаю кто!

- Вот как! И кто же? — не отпуская меня, продолжила задавать вопросы Зина, и в её голосе послышались нотки удивления.

- Мой муж и моя сестра! — дала я честный ответ, почувствовав, как горечь и боль снова поднимаются в горле. — А позавчера у меня родилась дочь, которую у меня забрали.

Воцарилось напряжённое молчание. Даже самые жёсткие женщины здесь знали, что значит разлука с ребёнком.

- Так вроде ребёнок до трёх лет с мамкой может жить?! — спросила через плечо Зины одна из заключённых, худощавая женщина с выцветшими волосами.

- Вот именно! — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как внутри всё закипает от несправедливости. — А мою дочь забрали! И я даже не знаю, увижу я её когда-нибудь или нет! Так что мне плевать, что вы со мной сделаете! Слышите!

Моя исповедь прозвучала как крик души, и я увидела, как что-то дрогнуло в глазах Зины.

- Вот гад! — скривилась Зина, медленно отпустив меня.

На её лице отразилось искреннее негодование.

- У матери родное дитя забрать! Я же своего сыночка по сей день нянчу и на волю вместе выйдем. Правда, мне недолго осталось зону топтать, а вот тебя, красавица, на десятку засадили.

- Я не виновата, — честно призналась я, опустив глаза.

- А мы все тут не виноваты, — захихикала другая женщина, полная блондинка с золотыми зубами. — Да, Зин?!

- А ну, цыц!! — крикнула Зина, и все вмиг стали тише воды, ниже травы, её авторитет здесь был непререкаемым. — Рассказывай, за что тебя посадили. А главное, что сделала ты. И не вздумай мне врать, я всё равно узнаю! Только хуже будет! — пригрозила мне Зина, сверкнув глазами.

- Какой смысл? Вам здесь ничего другого не скажут! — ответила я, понимая бессмысленность лжи.

- А кто тебе сказал, что информацию я здесь собирать буду? — усмехнулась Зина, присев на край койки. — У меня другие источники есть, более надёжные. Так что давай, всё как на исповеди! И ни слова лжи!

И я всё рассказала! Всю правду, до мельчайших подробностей. Слова лились из меня, как из прорвавшейся плотины. Тем более что пока я носила под сердцем свою дочку, у меня было время тут всё обдумать. И на многие вещи я сейчас смотрела совершенно по-другому.

И сейчас я отчётливо видела, что мой муж уже давно изменил ко мне своё отношение. А ещё я поняла, что он никогда меня не любил! Ни-ког-да!!

Это я придумала Бориса, и полюбила тот образ. А на самом деле он всегда был другим, холодным, расчётливым. Я ему нужна была для определённых целей, и он их достиг. И как только это произошло, он меня выкинул из своей жизни. Да так это сделал, чтобы я больше никогда в неё не вернулась.

Но сколько бы я не думала, так и не увидела, когда изменилась Света. В её предательство я не верила до сих пор.

Умом понимала, что сестра предала меня, а сердце упорно отказывалось в это верить.

- Вот уроды!!! — процедила Зина, выслушав мой рассказ до конца.

На её лице застыло выражение искреннего отвращения.

- Слов нет, да, Зин? — поддержала её одна из женщин, вытирая бегущие по щекам слёзы. — Как можно такое с родной сестрой сделать?

- Списал тебя твой мужик, причём с концами списал! — сделала выводы Зина, качая головой. — Но и сестра у тебя та ещё гадина! Ты ей мать заменила, а она тебя на зону! За деньги продалась, к мужу твоему в койку прыгнула! Ну, ничего, выйдешь, поквитаешься с ними!

- Может бежать? Зин, ты же можешь организовать! — засуетилась первая заключённая, подаваясь ближе.

- А ну цыц! Думай, что говоришь! — тут же приструнила Зина собеседницу. — Не могу я ничего, не настолько руки у меня развязаны. Могла бы сама давно сбежала! Но и тебе нельзя бежать! Найдут, ещё больший срок впаяют! А если ты по заказухе здесь, то сто процентов лет на двадцать засадят. А так по УДО можешь выйти. Если вести себя будешь хорошо.

Глава 27

Влада

Время неумолимо летело вперёд. Дни сменялись ночами, недели месяцами, и вот так прошло три года. Три долгих, мучительных года моего заключения под стражей. А вместе со временем, что я провела в СИЗО и в отдельной камере беременная, почти четыре года моей жизни растворились в этих серых стенах.

За это время я научилась жить здесь. Научилась стискивать зубы до боли и принимать жизнь как должное. Научилась принимать судьбу с покорностью загнанного зверя. Научилась отключать свои чувства, чтобы не свихнуться тут за колючей проволокой, среди этого человеческого отчаяния. Научилась не думать ни о ком, чтобы не разорвать своё сердце от тоски, которая порой становилась настолько острой, что хотелось выть от боли.

Но сегодня был особенный день. Моей дочке исполнялось три года.

Я обвела заветный день в календаре дрожащей рукой и прижала его к груди, чувствуя, как сердце болезненно сжимается от нахлынувших воспоминаний.

В памяти снова всплыл тот день, когда я родила свою малышку. Её первый крик, пронзивший моё сердце острее любого ножа, те самые драгоценные мгновения, когда мне позволили её увидеть. Крохотное красное личико и эти глаза, такие живые, такие родные...

Интересно, какая она сейчас? На кого похожа? Знает ли она, что я её мама, или же её успешно заменяет моя сестра? Наверняка она уже говорит «мама», только обращается не ко мне? Эта мысль каждый раз разрывала меня изнутри.

Как же мне хотелось хоть на мгновение увидеть свою девочку! Услышать её смех, почувствовать запах её волос, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Но за всё то время, что я нахожусь в колонии, ко мне никто, ни разу не пришёл. А значит, показать мне хотя бы фото дочки никто не мог. Да и не ждала я никого. Потому что не для того меня сюда упекли, чтобы навещать.

- Как ты там, моя малышка? — прошептала я, закрыв глаза и представив маленькую девочку с русыми волосами и карими глазами.

Мне почему-то казалось, что она похожа на меня в детстве. И именно такой мне моя дочка снилась ночами в редкие минуты покоя. Хотя я прекрасно понимала, что она всего лишь плод моего воображения. Но так мне было гораздо легче переносить эту бесконечную разлуку.

- Ну не рви ты себе душу, — услышала я знакомый голос Зины.

Быстро вытерев предательские слёзы, которые я так старалась скрывать, я убрала календарь в укромное место под матрасом.

- Десять лет, — вздохнула я, чувствуя, как голос срывается. — Осталось ещё шесть. Когда я выйду, она совсем большая будет. Она меня даже не знает…

- Я всё думала, говорить тебе или нет, — сев рядом со мной на узкую койку, задумчиво произнесла Зина. — Но смотрю, что настроение у тебя вообще на нуле, так что скажу.

После этих слов я вопросительно посмотрела на Зину, в её глазах читалось что-то важное.

- В общем, ты же знаешь, что я через неделю выхожу, — зашла издалека она, явно подбирая слова. — Ну, так вот, я же теперь на свидание часто хожу, и мне сказали, что за тебя кто-то впрягся.

- В смысле впрягся? — не поняла я, чувствуя, как внутри что-то екнуло.

- В смысле, что кто-то подал в суд на твоё УДО, — пояснила Зина, внимательно изучая моё лицо.

- Что? — неподдельно удивилась я, не веря своим ушам. — Но кто?

- А вот этого мне не сказали, — развела она руками. — Но у меня есть для тебя ещё одна хорошая новость, — продолжила Зина, и в её голосе послышались нотки удовлетворения. — Ты же знаешь, что после проверки начальника нашей колонии сняли. Ему вообще срок хороший грозит. Так вот, а с ним сняли и тех, кто у него на подхвате были. И мне ещё сказали, что те, кому тебя заказали здесь сгноить, тоже за ним паровозиком пошли. Поэтому можешь не бояться, даже когда я выйду, тебя здесь никто не тронет. Да и на хорошем счету ты тут теперь.

- Спасибо тебе, Зин, — поблагодарила я её, чувствуя, как впервые за долгое время в груди шевельнулось что-то похожее на надежду.

- За что мне спасибо? — усмехнулась она, но в её глазах читалась тёплота.

- За то, что ты такая, — улыбнулась я первой искренней улыбкой за последние месяцы.

- Ну, я же тебе сказала, что я в людях разбираюсь. И просто так ничего не делаю, — ответила Зинаида, доставая из кармана свою повидавшую жизнь записную книжку. — Да и ещё, выйдешь на волю, приезжай по этому адресу. — Она записала в ней адрес и протянула мне листок. — Помогу, чем смогу.

- Да ты за эти шесть лет переехать успеешь, — усмехнулась я, но слова Зины грели душу.

- Это дом моих родителей. Я там родилась и всю жизнь буду там жить. Так что не перееду, — возразила Зина. — Да и тебе недолго тут сидеть осталось. Раз взялся за тебя кто-то, значит, скоро выйдешь.

- Гарникова, на выход, к тебе пришли! — крикнула конвойная Зине.

- Иду! — крикнула Зина в ответ, поднимаясь с койки. — Всё нормально будет, вот увидишь. — А потом подмигнула мне с той уверенностью, которой мне так не хватало.

Эх, мне бы её веру в то, что я отсюда раньше смогу выйти. Но я уже давно себя не тешу пустыми надеждами и не жду от жизни ничего хорошего. Слишком много раз меня обманывали, слишком много раз я разочаровывалась.

Но одно я знаю точно, сколько бы я не провела здесь времени, и когда бы, не вышла, те, кто меня сюда упрятал, мне за всё ответят.

Глава 28

Влада

Через неделю Зина вышла на свободу, а я осталась ждать своего часа. Который наступит только через шесть лет. После освобождения Зины в нашем бараке стало тихо и пусто, словно из него выпустили весь воздух. Казалось, что от нас ушёл близкий родственник. Хотя, наверное, так и было. Потому что за это время Зина стала мне близким человеком. Единственным, кто не дал мне окончательно сломаться в этом проклятом месте.

Её койка напротив моей теперь была пустотой. Серое казённое одеяло было аккуратно сложено, подушка лежала идеально ровно. Но именно эта стерильная чистота и порядок делали отсутствие Зины ещё более ощутимым. Я ловила себя на том, что поворачиваю голову в её сторону, ожидая услышать знакомый хриплый голос или увидеть насмешливую улыбку.

Это была её не первая ходка, и, как она смеялась, надеется, что последняя. Так как теперь у неё есть ребёнок, и ради него она должна встать на другой путь. Зина не была святой, у неё была куча ошибок, но она оказалась человеком. Даже тут, где на людях все ставят крест, есть те, кто оказываются человечнее тех, кто на свободе.

- Ты тоже скоро выйдешь, — вернула меня в реальность Сима, правая рука Зины.

Сима была полной противоположностью Зинаиды, маленькая, хрупкая, с детским лицом и огромными серыми глазами. Но за этой внешней беззащитностью скрывался стальной характер. Она сидела на моей койке, нервно теребя край своей робы, и в её взгляде читалось что-то похожее на надежду.

- Нет, не скоро, — вздохнула я, чувствуя, как знакомая тяжесть давит на грудь. — Ещё шесть лет, Сим. Это целая вечность.

- Зинка сказала, что скоро. Что покровитель у тебя завёлся, жилы рвёт, чтобы ты на свободе быстрее оказалась, — настаивала Сима на своём, и в её голосе слышалось упрямство.

- Ради меня? Жилы рвёт? — не верила я, горько усмехаясь. — Да быть такого не может. Ради меня могут рвать жилы только ради того, чтобы я тут навсегда осталась.

Слова давались мне с трудом. За эти годы я научилась не надеяться, не мечтать, не строить планы. Это было слишком больно снова и снова разбиваться о жестокую реальность.

- Не веришь? А ведь Зина врать не будет, — не унималась собеседница, склоняясь ко мне ближе. — Только вот не удалось ей узнать, кто так за тебя впрягся.

Сима упорно настаивала на том, что меня скоро ждёт УДО. Только я в это не верила. Потому что мне должна улыбнуться большая удача, чтобы это случилось. А удача, как оказалось, уже давно не на моей стороне. Кто мог за меня заступиться?

Родители? Так их уже давно нет на этом свете! Мой муж? Этот вариант сразу отпадает. Сестра? Тоже вряд ли, ведь раз она с моим мужем меня сюда упекла, вряд ли будет сейчас вытаскивать. А друзей и знакомых, кто бы мог на такое пойти, у меня не было.

Так что сидеть мне здесь до конца срока, да и то, если мой бывший муженёк не подсуетится и не сделает так, чтобы я тут ещё на несколько лет задержалась.

В общем, не верила я в УДО, как не пытались меня девчонки убедить в обратном.

Но уже спустя две недели меня к себе пригласил начальник колонии. Конвойная привела меня в административное крыло, где я редко бывала. Коридоры здесь были чище, стены покрашены в менее угнетающие тона, а из кабинетов не доносился запах казённой еды и человеческого пота.

- Ну что, Влада, дождалась и ты своего счастья, — произнёс мужчина, навалившись на спинку своего рабочего кресла.

В отличие от предыдущего начальника колонии, Пётр Сергеевич был совсем другим. Бывший военный пятидесяти лет с идеальной выправкой и строгой дисциплиной. Седина у висков, проницательные серые глаза, в которых читалась усталость от жизни, но не злоба. Справедливый, в чём-то даже добрый. Едва он приступил к власти, как это сразу стало ощущаться. И прежде всего в питании, рабочих материалах, да во всём абсолютно.

Его кабинет тоже разительно отличался от предыдущего. Никаких позолоченных рамок и дорогих безделушек. Простая мебель, несколько книг на полке, фотография жены и детей на столе. Человек, который не забыл, что имеет дело с людьми, а не с номерами.

Вот и сейчас он вызывал меня к себе и разговаривал со мной как с человеком, а не как с отбросом общества. У меня сразу появилось имя, а не номер со статьёй, как у бездушного существа.

- Какого счастья? — не поняла я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

- Освобождают тебя по УДО, — уточнил он, и в его голосе слышалась искренняя радость за меня. — Скажи ещё, что тебе не сказали об этом раньше.

Мир вокруг меня словно остановился. Слова отказывались укладываться в голове, сердце бешено колотилось, а в ушах стоял звон. Свобода! Реальная, настоящая свобода! Не через шесть лет, а сейчас, прямо сейчас.

- Ну, слухи ходили, но я не верила в это, — честно ответила я, стараясь не показать, как сильно дрожат мои руки.

- Ну и зря, верить всегда надо, даже когда, кажется, что выхода нет. Так что уже завтра ты на свободу выйдешь. Хотели, правда, до Нового года, но не успели, — продолжил рассказывать он радостную новость. — Но всё равно, считай, что подарок.

Завтра! Уже завтра я увижу небо без колючей проволоки, почувствую настоящий ветер, а не затхлый воздух барака. И самое главное, я смогу найти свою дочь. Моя маленькая девочка, которая, остаётся единственным смыслом моего существования.

Глава 29

Влада

Когда я была здесь, за колючей проволокой, которая отделяла меня от желанной, но такое далёкой свободы, мне всё казалось угрюмым, не таким, как обычно.

Даже самое яркое и тёплое солнце не давало такого света и тепла, как раньше, там, на свободе. Небо хмурилось сильнее, дождь был более проливной, а мороз так и вовсе был нестерпимым, сковывающим и без того тоскливое сердце.

Но сейчас, когда я вышла за пределы колонии, когда за мной закрылась дверь, мир заиграл новыми красками. Воздух был чище, и дышалось так легко.

На улице который день хозяйничал лютый мороз. Он нарядил деревья в пушистые шубки из инея, которые переливались серебром в свете фонарей. Он щедро украшал лица людей румянцем, заставлял прятать замёрзшие пальцы в варежки, а красные носы в воротники пуховиков, шуб или пальто.

Все люди почему-то торопились укрыться в тепле, боясь замёрзнуть. Я же напротив, шла по улице, наслаждаясь всем этим великолепием. Я подставила лицо колючему инею, падающему с веток деревьев, наслаждалась хрустом пушистого снега. И даже замёрзшие ноги не могли испортить этого невероятного наслаждения свободой.

Как же часто мы не замечаем такой красоты! В суете дней мы теряем способность наслаждаться всем этим. Всё торопимся куда-то, спешим жить. Мы забываем о том, что жизнь одна, что нужно наслаждаться каждым моментом.

И только в миг, потеряв всё это, мы начинаем ценить жизнь. Только потеряв всё, мы переоцениваем свою жизнь!

Вот и я, потеряв пять лет своей жизни, поняла, что теперь всё будет по-другому. И больше я не никому не позволю распоряжаться своей жизнью.

Пять лет! У меня украли пять лет моей жизни! Которые я никогда не верну, которые уже не повторятся.

Но самое главное у меня украли общение с дочерью! Украли наш с ней мир! Едва я вспомнила это, как стала болеть душа, а на глаза навернулись слёзы, которые из-за сильного мороза не успели скатиться по щекам, замёрзнув на ресницах и сделав их невероятно тяжёлыми. От поступившей боли стало трудно дышать! Поэтому я остановилась, чтобы прийти в себя, вдохнув полной грудью морозный воздух.

Ещё вчера я была полна решимости поехать в дом, где когда-то жила и заявить права на дочь. Но потом я поняла, что сейчас не время. Просто потому, что я сейчас никто! Я зэчка, отсидевшая по таким статьям, что в страшном сне не снилось. И мой муж сделает всё, чтобы я никогда не увидела дочь. Да и ни один здравомыслящий судья мне ребёнка не отдаст. Потому что я только что освободилась, у меня ни работы, ни жилья, ничего.

Поэтому, чтобы бороться за своего ребёнка я должна, прежде всего, встать на ноги. И я это сделаю, чего бы мне это не стоило! Даже если я буду падать, я всё равно поднимусь и пойду дальше!

Да и дочь я не могу шокировать своим приездом и признанием. Для неё я никто, чужой человек.

Ну, ничего, я подожду! Я пять лет ждала, и ещё подожду! А потом верну своё и отомщу всем, кто с такой лёгкостью разрушил мою жизнь.

Только вот в этом городе мне вряд ли удастся встать на ноги так уверенно, как это нужно. Едва мой бывший муж узнает, что я вышла, как сделает всё, чтобы меня уничтожить. А это значит, что на время мне нужно исчезнуть, раствориться, чтобы даже при огромном желании они меня не нашли!

Но перед тем как исчезнуть я решила навестить посёлок, в котором когда-то жила. Где, как я думала, была счастлива.

- В Озёрное. – Ответила я (от автора:название вымышленное, любое сходство случайное совпадение).

- Ну, в Озёрное, так в Озёрное. – Улыбнулся мне Михалыч в ответ, а потом по-джентельменски открыл мне переднюю дверь в свою видавшие виды машину.

Отдав ему сумку с моими немногочисленными вещами, которую Михалыч убрал в багажник, я села в машину.

- Вы могли бы меня высадить на подъезде к посёлку и немного подождать. Я потом снова вернусь в город. – Попросила я его об услуге.

- Могу, конечно, желание клиента для нас закон. Но что тебе в столько поздний час понадобилось в элитном посёлке? – перейдя на «ты» спросил мужчина.

- Может желание клиента для вас и закон, но думаю, личная жизнь клиентов вас никак не касается. – Обрубила я все его начинания влезть в мою жизнь.

- Да господь с тобой, девонька, - вздохнул Михалыч, - я не хочу никуда лезть. Предупредить хочу, чтобы ты не попала в передрягу какую. Это же не простой посёлок.

Да, действительно, Озёрное – это элитный посёлок в нашем районе. Он находится недалеко от города, и проживают в нём все сливки общества нашего города и близлежащих крупных городов. Дома и участки в этом посёлке стоят как крыло самолёта. А те, кто там живут, не знают мирских проблем, у них там совсем другая жизнь.

- Я знаю. – Коротко ответила я. – Я тоже когда-то там жила.

- Ты жила в этом посёлке? – не поверил мне мужчина, мельком посмотрев на меня. – Ты же совсем другая.

- Какая другая? – улыбнулась я ему в ответ.

- Вот что я тебе скажу, девочка, я не первый год по этой земле хожу и много чего повидал. – Он снова бросил на меня мимолётный взгляд. – Ну не того ты поля ягода. Ты настоящая, живая. А там бессердечные люди живут. Для них жизнь простого человека ничего не значит. Они раздавят простого человека, как букашку и даже не заметят!

Глава 30

Влада

И что это значит? Кто прислал мне это послание? Какая опасность мне угрожает? Неужели мой бывший муж узнал о том, что я вышла на свободу и снова хочет избавиться от меня?

Столько вопросов сразу пронеслись у меня в голове, словно рой разъярённых ос, но ответов я на них, естественно, не знала. Руки мелко дрожали, когда я в очередной раз перечитывала короткие, но такие зловещие строки на мятом листке бумаги.

Но я так же прекрасно понимала и то, что оставаться мне здесь точно нельзя. Каким бы сильным ни было сейчас моё искушение докопаться до правды, инстинкт самосохранения кричал: «Беги! Беги, пока не поздно!»

Поэтому, как только подошёл поезд, я запрыгнула в вагон, стараясь не привлекать к себе внимания. Сердце колотилось так сильно, что норовило вот-вот выпрыгнуть из груди. И я невольно приложила руку к груди, чтобы хоть немного успокоиться.

А как только состав тронулся, продолжив свой путь, я прильнула к окну и увидела, как на платформу пришли несколько полицейских в тёмной форме и стали проверять документы у тех, кто там был.

Не знаю, связано это со мной или нет, но я мысленно выдохнула, когда поезд окончательно увозил меня отсюда. Только тогда напряжение немного отпустило, и я позволила себе откинуться на спинку сиденья.

В городе, в который прибыл поезд, я пробыла один томительный день, постоянно оглядываясь и вздрагивая от каждого резкого звука, потом поехала к Зине на адрес, который она мне когда-то дала. Небольшой провинциальный городок встретил меня серыми панельными домами и унылыми двориками, но для меня он казался спасительной гаванью.

- Влада! Как я рада тебя видеть! — радостно произнесла Зина, едва открыв мне дверь.

Её лицо расплылось в широкой улыбке, а глаза заблестели от неподдельной радости.

И сейчас это была совсем другая Зина, домашняя, тёплая, даже её глаза светились особенным блеском. Блеском свободы!

- Давай, проходи, не стой в дверях! Совсем исхудала, бедняжка моя! – суетилась Зина.

- Я тоже очень рада тебя видеть, — ответила ей я, чувствуя, как впервые за долгое время на душе стало чуть теплее.

Зина выглядела хорошо, поправилась, одевалась аккуратно, в глазах появилась та спокойная уверенность, которой раньше не было.

- Ну, вот видишь, я же тебе говорила, что тебя скоро выпустят, а ты не верила мне, — напомнила мне Зина, хлопоча около плиты и накрывая стол.

В её небольшой кухне пахло борщом и свежим хлебом. Это были такие простые, домашние запахи, от которых у меня защипало в носу от нахлынувших эмоций.

- Да, не верила, — тяжело вздохнула я, опускаясь на предложенный стул. — Зина, у меня к тебе есть несколько вопросов, только ответь, пожалуйста, честно, — обратилась я к ней, когда мы сидели на кухне и Зина заботливо кормила меня обедом.

Руки у меня всё ещё слегка дрожали, и я крепко сжимала ложку.

- Если ты по поводу того, кто тебе помог выйти, то я не знаю, — поспешно ответила Зина, и в её голосе я услышала нотки беспокойства. — Я от работников колонии узнала, не более того.

- Когда я уезжала из своего города, мне передали вот это, — я достала записку, которую обронил подросток, и протянула Зине.

Мятый листок выглядел таким невинным, но от него исходила почти физически ощутимая угроза.

- Это не ты?

- Нет, — внимательно рассматривая смятый листок бумаги, медленно ответила Зина. Её брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию. — Но тебя явно кто-то пытался предупредить. И не исключено, что это тот же человек, что и помог тебе выйти. Но это говорит ещё и о том, что твой бывший тоже руку на пульсе держит.

- Как он мне тогда вообще выйти позволил? — задала вопрос я, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

Зина точно на этот вопрос не знала ответа, но её молчание было красноречивее любых слов.

- Как бы там ни было, но тебе сейчас нужно затихариться, — наконец произнесла она, отложив записку в сторону. — Если он за столько лет не успокоился, значит, ты для него до сих пор представляешь опасность.

- Но какую? Или это потому, что я ездила смотреть на дочь? — задумалась я вслух, и сердце болезненно сжалось при воспоминании о моей малышке.

- Ты ездила домой? — испуганно произнесла Зина, и её лицо побледнело. — Влада, ну как же так можно было?!

- Меня там никто не видел, — поспешила я успокоить её, хотя сама в этом не была до конца уверена. — Я была очень осторожна.

- Но это вряд ли возможно в наше время, — покачала головой Зина. — Камеры везде, соседи... Ладно, что сделано, то сделано. — Она тяжело вздохнула, и я увидела, как в её глазах появились нотки тревоги. — Больше туда не суйся. Исчезни так, чтобы он тебя даже с собаками найти не смог. Есть куда?

- Нет, — честно ответила я, и моё сердце рухнуло куда-то в пятки.

Я действительно была совсем одна в этом мире.

- В общем, так, — тяжело вздохнула Зина, подойдя ко мне и положив руку на моё плечо, — я, конечно, сейчас встала на путь истинный, но тебе помогу. Дам контакт одного человечка, скажешь, что от меня. Он тебе новые документы сделает. Так твой муж тебя точно не найдёт. Будешь пока жить под ними. А как всё хоть немного утихнет, сможешь жить под своим именем.

Глава 31

Влада

По совету Зины я по своим документам приехала в Волгоград, а уже оттуда уехала как Вероника Громова. Я не стала уезжать слишком далеко и выбрала для себя южный город на берегу моря с развитой инфраструктурой и возможностью устроиться на хорошую работу.

Моей дочери было уже пять лет, поэтому я не могла себе позволить долго вставать на ноги и собирать жизнь по крупицам. Каждый день, проведённый в разлуке с дочкой, ощущался как вечность. Мне нужно было жить здесь и сейчас, готовясь вернуть себе свою прежнюю жизнь и, главное, свою дочь.

В моих планах это было вполне решаемо, но вот как же страшно было всё начинать сначала, с чистого листа! И ощутила я это в полной мере, как только сошла с поезда. Шум вокзала оглушал, объявления диспетчера, скрип тормозов, голоса пассажиров, всё это смешивалось в огромный кокон из звуков, заставляя моё сердце биться чаще. Вокруг всё было чужое, незнакомое, не родное. Да и я сама была чужая, не та, какой была ещё несколько лет назад. Руки слегка дрожали, когда я крепче сжала ручку дорожной сумки. И сейчас мне предстояло учиться жить заново. И делать всё это одной, без помощи и поддержки.

- Ну, удачи, Вероника Андреевна! — тихо произнесла я сама себе и, взяв сумку, сделала первый шаг в новую жизнь.

Каблуки ботинок цокали по бетонному полу вокзала, и с каждым шагом я чувствовала, как прежняя Влада остается всё дальше позади.

Как же я сейчас благодарна судьбе, что однажды она свела меня с Зиной! Потому что именно благодаря ей я сейчас могла снять достойное жильё в хорошем районе города. Именно благодаря ей Вероника Громова выглядела сейчас как стильная и ухоженная женщина, новый костюм строгого покроя подчёркивал фигуру, а аккуратная укладка и лёгкий макияж завершали образ. Именно благодаря ей у меня были документы, позволяющие найти работу.

Арендованная квартира оказалась светлой и просторной, однокомнатная, но с большими окнами, выходящими на тихий дворик. Солнечные лучи играли на белых стенах, и впервые за долгое время я почувствовала что-то похожее на покой.

Поэтому едва заселившись в квартиру и разложив вещи, я устроилась за небольшим столом у окна и занялась поиском работы.

- Ну, и что тут у нас? — произнесла я вслух, открыв ноутбук.

Экран засветился, отражаясь в моих глазах, полных решимости и едва скрываемого страха.

Я тут же принялась изучать вакансии по своей специальности. Потому что и документы у меня были по специальности «бухгалтерский учёт, анализ и аудит». Даже под чужим именем я оставила прежнюю специальность, чтобы быстрее найти работу.

Пролистывая сайты с вакансиями, я отмечала для себя подходящие варианты. Предложений было много, но хотелось найти что-то стабильное, с перспективами роста и достойной оплатой. Время от времени я вставала, подходила к окну и смотрела на незнакомый город, который на ближайшее время должен был стать моим домом.

Подобрав несколько наиболее привлекательных вакансий, я уже на следующий день отправилась на собеседования. Сердце колотилось, когда я входила в офисные здания, представлялась новым именем и рассказывала о своём опыте работы. Но первые же два места работы меня не устроили, хотя работодатели были готовы принять меня хоть сейчас. Что-то в их поведении настораживало, они как-то странно себя вели и уходили от ответа на конкретные вопросы о зарплате и условиях труда. Интуиция, обострившаяся за годы тюремной жизни, подсказывала мне быть осторожнее, поэтому я вычеркнула эти варианты из списка.

До третьего собеседования у меня был ещё целый час, поэтому я решила зайти в уютное кафе неподалёку и выпить кофе. Заведение оказалось стильным, с мягким освещением и приятной фоновой музыкой. Я заказала капучино и устроилась за столиком у окна, наблюдая за прохожими и мысленно готовясь к предстоящей встрече.

- Оля, успокойся! — вдруг услышала я напряжённый разговор за соседним столиком. — Всё будет хорошо.

Обернувшись, я увидела двух молодых женщин. Одна из них была стройная блондинка в деловом костюме, она явно плакала, размазывая тушь под глазами. Вторая, рыжеволосая в ярко-жёлтом платье, пыталась её успокоить.

- Что будет хорошо? Ничего не будет! — сетовала блондинка, всхлипывая при этом и комкая в руках салфетку. — Ну, где я найду ему сейчас замену? Где? Я что виновата, что Таня решила уезжать прямо сейчас? И уведомила об увольнении только вчера!

- А если в центр занятости обратиться? — предлагала решения рыжая, сочувственно глядя на подругу.

- Да обратилась я уже с утра, но пока тишина, — ответила блондинка, размазывая слёзы по щекам. — Такое чувство, что хорошая работа никому не нужна. И это за такую-то зарплату! – сетовала девушка, назвав при этом цифры.

Услышав которые я чуть не поперхнулась кофе. Ничего себе! Вот бы мне сейчас такую зарплату! Она бы точно ускорила моё возвращение к прежней жизни.

- Ну, подожди, может, завтра кто-то позвонит, — успокаивала рыжеволосая свою подругу.

- Да нет у меня времени ждать, понимаешь, нет! — Блондинка говорила всё громче, привлекая внимание других посетителей кафе. — Босс уже через три дня едет в эту чёртову командировку в Питер, и ему уже сегодня нужна помощница, да еще, чтобы в бухгалтерии разбиралась. Знаешь, что он мне сказал? «Не найдёшь — сама поедешь!» А я не могу, мне детей не с кем оставить. Да и в бухгалтерии я совсем не разбираюсь.

Глава 32

Влада

Мои каблуки отстукивали нервный ритм по мраморному полу. Семнадцатый этаж, кабинет 1707, место, где должна родиться новая я, Вероника Андреевна Громова. Имя, которое я повторяла перед зеркалом каждое утро последнее время, пока оно не стало звучать естественно. Пока Влада не растворилась в прошлом, чтобы потом возродиться вновь.

Я поправила воротник белой блузки и на секунду задержала дыхание перед массивной дверью с табличкой «Генеральный директор». Ольга Александровна, проведя небольшую беседу, со всеми документами отправила меня сюда.

Моё сердце колотилось так, что казалось, его стук слышен даже за этой дверью. Как же я ждала этого момента. Новые документы, диплом, безупречная легенда и ни одной зацепки, ведущей к прошлому.

Глубокий вдох, затем уверенный стук.

- Войдите, — голос за дверью прозвучал как приговор.

Низкий, властный, не терпящий возражений. Он уже на расстоянии наводил на меня ужас. Но я тут же взяла себя в руки и отмела последние страхи и сомнения.

Я вошла, стараясь держать спину прямо. Кабинет оказался просторным, с панорамными окнами, из которых открывался прекрасный вид на город. За массивным столом из тёмного дерева сидел мужчина лет сорока. Его стальной взгляд, казалось, просвечивал меня насквозь, и на мгновение мне стало страшно, а вдруг он видит сквозь мою маску? Видит настоящую меня?

- Вероника Андреевна Громова? — он указал на кресло напротив, не вставая для приветствия.

- Да, — мой голос прозвучал тверже, чем я ожидала. — Благодарю за возможность собеседования.

Он кивнул, не отрывая от меня пристального взгляда, и взял в руки мое резюме. Я знала его наизусть, каждую строчку, каждую запятую. Безупречная легенда, созданная с такой тщательностью, что даже я иногда верила в неё.

- Экономический факультет университета в Москве, красный диплом, — он произнёс это с лёгким оттенком сомнения, от которого у меня внутри всё сжалось. — Опыт работы, о-о-о, - протянул он, - рекомендации... Впечатляет.

Я позволила себе лёгкую улыбку, хотя внутри всё дрожало. Если он позвонит по указанным контактам, ему ответят именно те люди, которые должны. Я всё предусмотрела, точнее знакомый Зины всё предусмотрел.

«- Не переживайте вы так, - успокаивал меня он, вручая новенькие документы, - если вас захотят проверить, то ему ответят те люди, которые нужно. Так что можете быть спокойны!»

- Почему вы ушли с предыдущего места работы? — спросил он, вернув меня в реальность из моих мыслей, при этом всё так же внимательно рассматривая меня.

- Ограниченные возможности для профессионального роста, — ответила я заготовленной фразой. — Я ищу компанию, где смогу полностью реализовать свой потенциал.

Он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то хищное.

- Все так говорят, Вероника Андреевна. Что делает вас особенной?

Вопрос, который я ждала и к которому готовилась. Но почему-то именно сейчас, под его пронизывающим взглядом, все заготовленные ответы показались фальшивыми.

- Я умею решать проблемы, — сказала я, неожиданно для себя отступая от сценария. — И я не боюсь трудностей.

Это была правда. Единственная настоящая правда в море лжи, которым было моё резюме. Я действительно умела решать проблемы, иногда методами, о которых лучше не упоминать на собеседовании.

Пять лет проведённые в колонии научили меня многому!

Он откинулся в кресле, постукивая пальцами по столу. Этот звук отдавался в моей голове как удары молотка судьи.

- Расскажите о своих сильных и слабых сторонах.

Я начала говорить о внимании к деталям, организованности, умении работать в стрессовых ситуациях. Слова лились легко, ведь я репетировала их сотни раз. Но его взгляд не отпускал меня не на секунду, словно он искал трещину в моём фасаде, малейший намёк на фальшь.

- А слабости? — перебил он меня.

Я на мгновение замешкалась. В моей прошлой жизни слабость означала смерть. Но Вероника Громова должна была иметь слабости, безобидные, человеческие слабости.

- Иногда я слишком требовательна к себе, — произнесла я с тщательно отмеренной долей уязвимости в голосе. — И бывает сложно делегировать задачи, когда знаешь, что можешь сделать их лучше.

Он смотрел на меня так, будто видел насквозь эту заученную фразу. Но затем что-то изменилось в его взгляде, словно он принял решение.

- Знаете, Вероника Андреевна, — он отложил моё резюме в сторону, — я ценю профессионализм и преданность делу. Но ещё больше я ценю честность.

Моё сердце пропустило удар! Неужели он что-то заподозрил?!

- В вашем резюме всё безупречно, — продолжил он, наблюдая за моей реакцией. — Возможно, даже слишком, безупречно.

Я почувствовала, как холодный пот выступает на спине. Неужели сейчас всё может рухнуть в одно мгновение.

- Я не понимаю, о чём вы, — мой голос звучал ровно, но внутри всё сжалось в тугой узел.

Он улыбнулся, и эта улыбка не коснулась его глаз.

- Я готов предложить вам должность с испытательным сроком в три месяца, — сказал он неожиданно. — Но при одном условии.

Глава 33

Влада

Ключ в замке повернулся с тихим щелчком, и я наконец-то оказалась в своей съёмной квартире. Только переступив порог, я почувствовала, как напряжение, сковывавшее меня весь день, начинает отпускать. Прислонившись спиной к закрытой двери, я медленно сползла на пол, чувствуя, как дрожат колени от пережитого волнения.

Пустая квартира встретила меня гулкой тишиной. Ни звука, ни движения, только моё сбивчивое дыхание нарушало эту тишину. Минимум мебели, никаких личных вещей, ничего, что могло бы рассказать обо мне настоящей. Голые стены, словно моя новая жизнь, словно чистый лист, на котором ещё предстоит написать свою новую историю.

Собеседование с боссом прошло успешно. Он смотрел на меня очень внимательно, когда я рассказывала о своём выдуманном опыте работы, о несуществующем образовании. Его пронзительный взгляд, казалось, пытался проникнуть мне в самую душу, но я не дрогнула. Вероника Андреевна, моё новое имя, моя новая жизнь, но чужая биография, чужие документы. Каждое слово, каждый жест, всё было отрепетировано до мельчайших деталей.

Я закрыла глаза, и перед внутренним взором снова возникло его лицо, уверенное, властное, с едва заметными морщинками в уголках глаз. Что бы он сказал, если бы узнал, что перед ним сидит не успешная Вероника Андреевна Громова, а бывшая заключённая Владислава Морозова? Из тюрьмы я уже вышла под своей девичьей фамилией, потому что мой муж развёлся со мной, пока я отбывала срок. Да, я женщина с уголовным прошлым, которую собственный муж подставил и отправил за решётку, чтобы завладеть бизнесом и забрать дочь. Отобрал всё, что было мне дорого, одним росчерком пера.

Горячие слёзы хлынули из глаз, и я, наконец, позволила себе то, что никогда не позволяла на людях, я разрыдалась. Рыдала громко, отчаянно, вкладывая в эти слёзы всю боль последних лет. Боль от предательства, от унижения тюрьмы, от разлуки с дочерью. Рыдания сотрясали моё тело, словно пытаясь вытолкнуть всю ту горечь, что накопилась внутри.

- Я вернусь за тобой, — пообещала я, чувствуя, как слёзы сменяются холодной решимостью, затвердевающей внутри, как сталь. — Клянусь, я верну тебя, чего бы мне это ни стоило.

И в памяти тут же всплыла сцена, когда моя дочь гуляла во дворе дома с какой-то женщиной. Кто она? Няня? Или новая жена Бориса?

Я вспомнила как холодно и отрешённо вела она себя с моей дочкой, и моё сердце сжалось. Мне так хотелось обнять её, прижать к себе, поцеловать маленький носик, щёчки и сказать, как сильно я её люблю.

Но моя малышка была сейчас от меня за сотни километров. Но сердце моё было с ней, с моей дочкой. А ведь я даже имени её не знаю, потому что у меня её забрали сразу после рождения.

- Мы будем вместе! – снова решительно произнесла я, со всей силы сжимая кулаки, от чего мои ногти больно впились в ладони, оставляя там след.

А для этого мне нужны деньги, связи, положение. И эта работа первый шаг. Я не могу позволить себе провалиться. Не могу позволить, чтобы кто-то узнал правду. Каждый день теперь как хождение по канату над пропастью, без страховки.

Выплакав очередную порцию боли, которая всё так же жестоко рвала мою душу, я поднялась с пола и прошла в ванную, после чего долго смотрела на своё отражение. Длинные тёмные волосы вместо прежних русых локонов падали на плечи тяжёлой волной. Контактные линзы, меняющие цвет глаз придавали взгляду чужую глубину. Новая одежда, новая манера говорить, новая походка, всё чужое, всё не моё. Я стёрла следы слёз и выпрямила спину, заставляя себя выглядеть сильнее, чем я есть на самом деле.

- Ты справишься, — сказала я своему отражению, глядя прямо в глаза той незнакомке, что смотрела на меня из зеркала. — Ты должна справиться!

Но, как же мне тяжело сейчас, просто невыносимо тяжело. Словно невидимый груз давит на плечи, не давая вздохнуть полной грудью.

***

Утро встретило меня ярким солнцем, бьющим в окно сквозь тонкие занавески, окрашивая комнату в золотистые тона. Я проснулась за полчаса до будильника, нервы не давали спать. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Сегодня мой первый рабочий день в крупной компании, куда мне повезло устроиться. Первый рабочий день Вероники Громовой, женщины, которой мне предстоит быть каждый день.

Я тщательно подбирала гардероб, строгий костюм тёмно-синего цвета, подчёркивающий фигуру, но не вызывающий, белая блузка с идеально отглаженным воротничком, минимум украшений, лишь тонкая цепочка на шее.

Волосы уложены в аккуратную причёску, каждая прядь на своём месте, макияж сдержанный, но безупречный. Ничего лишнего, ничего, что могло бы привлечь ненужное внимание или вызвать лишние вопросы.

Последний взгляд в зеркало, и вот передо мной стояла уверенная в себе деловая женщина с прямой осанкой и решительным взглядом. Никто бы не догадался, что ещё совсем недавно я носила тюремную робу. И что у этой женщины, когда она остаётся одна, душа рвётся на части от тоски и боли.

- Ты справишься, — снова повторила я свою мантру, вдыхая глубоко и медленно, чтобы успокоить, бешено бьющееся сердце, и вышла из квартиры.

***

Офисное здание моей новой работы впечатляло, стекло и бетон, устремлённые в небо, сверкающие в лучах утреннего солнца. Я глубоко вдохнула, расправила плечи и вошла внутрь с высоко поднятой головой, стараясь не выдать дрожь в коленях. Охранник на входе проверил мой временный пропуск и кивнул в сторону лифтов, даже не взглянув на моё лицо, ещё одно безликое лицо в потоке сотрудников.

Глава 34

Влада

Глубоко вздохнув и собрав всю волю в кулак, я постучала в дверь с грозной табличкой «Генеральный директор». Сердце колотилось так громко, что казалось, его стук слышен даже в коридоре, отдаваясь эхом от стен.

- Войдите! — послышался из-за двери строгий, властный голос босса, от которого по спине пробежал холодок.

Я толкнула дверь, и она бесшумно отворилась, открывая просторный кабинет с панорамными окнами. Солнечный свет, проникающий через тонированные стёкла, создавал в помещении атмосферу строгой роскоши.

- Андрей Викторович, вы хотели меня видеть, — обратилась к нему я, сжимая в руках свой телефон до онемения пальцев.

Пластик корпуса стал влажным от моих вспотевших ладоней, а голос предательски дрогнул на последних словах.

- Присаживайтесь, Вероника Андреевна, — генеральный указал мне на кожаное кресло цвета тёмного шоколада напротив своего массивного стола.

Я, молча, села, стараясь держаться прямо и спокойно под пристальным взглядом босса. Кресло было удобным, но я чувствовала себя в нём как на электрическом стуле перед казнью. Андрей Викторович смотрел на меня внимательно, его пронзительные серые глаза словно просвечивали меня рентгеном, изучая каждую черту лица, каждое непроизвольное движение, каждый нервный тик. И паника вновь накрыла меня ледяной волной, сжимая горло невидимыми тисками.

Мне вдруг показалось, что он понял, что я вовсе не та, за кого себя выдаю. Что он видит сквозь мою тщательно выстроенную маску, сквозь чужое имя и чужую, украденную жизнь. Холодный пот выступил на лбу и между лопатками, а во рту пересохло так, что стало трудно сглатывать. Язык словно прилип к нёбу. Но я тут же взяла себя в руки, заставляя дыхание стать ровнее и глубже.

«Может, он на всех новых сотрудников так смотрит? — лихорадочно убеждала я себя, цепляясь за эту мысль как за спасательный круг. — А я своей нервозностью сейчас только всё испорчу. Спокойно, Влада! Ты сейчас Вероника Громова. Ты имеешь полное право здесь находиться».

- Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу, зачем вы здесь, — начал он низким, уверенным голосом, слегка откинувшись в своём массивном кожаном кресле и сцепив пальцы в замок. На что я снова, молча, кивнула, не доверяя собственному голосу, который мог выдать моё волнение. — Как вы поняли, вы приняты на должность моего личного помощника. А это означает, что вы в рабочее время должны быть постоянно со мной рядом, а в нерабочее, брать трубку по первому звонку, в любое время дня и ночи. Это понятно?!

Он задал вопрос с такой жёсткой интонацией, которая категорически не предполагала возражений или обсуждений. Я снова, молча, кивнула, чувствуя, как напряжение в плечах становится почти нестерпимо болезненным, а мышцы шеи каменеют от стресса.

- Второе, — он сделал театральную паузу, всё так же сверля меня своим пронизывающим, почти гипнотическим взглядом, и я почувствовала, как мелкие мурашки побежали по коже, оставляя за собой след жжения, — завтра мы с вами едем в командировку. Поэтому вы должны заказать для нас билеты бизнес-класса и забронировать номера в приличной гостинице. Не ниже четырёх звёзд.

Слово «командировка» прозвучало в моих ушах как приговор, от которого нет апелляции. Я с трудом сглотнула, пытаясь унять внезапно подступившую тошноту и головокружение. Быть рядом с ним целый день в офисе, под присмотром других сотрудников, это одно, но ехать в командировку, находиться с ним в одном городе, возможно, в одной гостинице, наедине... Это совершенно другой, опасный уровень риска.

- Куда... куда именно мы едем? — наконец выдавила я из себя, и мой голос прозвучал предательски хрипло и неуверенно.

Андрей Викторович медленно приподнял тёмную бровь, словно искренне удивившись тому, что я осмелилась задать вопрос и нарушить его монолог.

- В Санкт-Петербург. На три полных рабочих дня. Все детали и документы получите у моего секретаря, — его тон стал ещё более холодным и не допускал дальнейших расспросов. — Надеюсь, у вас нет никаких личных обстоятельств, которые могут помешать выполнению ваших прямых служебных обязанностей?

В его вопросе ясно слышалась плохо скрытая угроза, и я поспешно, почти панически покачала головой:

- Нет, конечно, нет. Работа мой абсолютный приоритет, — уверенно ответила я, почти взяв себя в руки и заставив голос звучать твёрже.

- Отлично, — он удовлетворённо кивнул с видом человека, давно привыкшего к беспрекословному подчинению и не терпящего возражений. — Тогда можете идти и заниматься организационными вопросами. И запомните, завтра ровно в семь утра мы должны быть в аэропорту. Опоздания не терплю.

Я встала на предательски дрожащих ногах, чувствуя себя как хрупкая марионетка, которую дёргают за невидимые, но крепкие нити. Каждый шаг давался с трудом. Дойдя до двери, я обернулась:

- Спасибо за доверие, Андрей Викторович. До свидания.

Но он уже не смотрел на меня, демонстративно углубившись в изучение каких-то важных документов на своём столе, давая понять, что аудиенция окончена. Я вышла из кабинета, и только когда тяжёлая дверь с глухим щелчком закрылась за моей спиной, позволила себе глубоко и судорожно выдохнуть. Ноги подкашивались, словно я пробежала марафон, а в висках болезненно пульсировала кровь.

«Командировка, — лихорадочно крутилось в голове, не давая сосредоточиться. — Три долгих дня практически наедине с человеком, который может в любой момент раскрыть мою страшную тайну».

Глава 35

Влада

Я обзвонила все гостиницы, которые были нам территориально удобны и которые значились в списке от босса. И ни в одной из них не оказалось свободных номеров. Нет, удача вроде бы и улыбнулась мне, номер в одной гостинице всё-таки был, только один. Но такой вариант мне точно не подходил.

Я с трудом представляла, как буду жить в одной гостинице со своим боссом, не то, что в одном номере. От одной только мысли об этом внутри всё сжималось от неловкости.

Поэтому я решила поговорить об этом с Андреем Викторовичем. Когда я постучала в дверь его кабинета, он ответил мне грубым тоном, по которому сразу стало понятно, что он занят. Но я пришла не просто так, поэтому настояла на встрече.

- У вас что-то важное? — не отрывая взгляда от ноутбука, спросил он раздражённо.

- Да, это по поводу нашей командировки, — сообщила я цель своего визита, стараясь сохранить спокойствие.

- Какие-то проблемы? — он нехотя перевёл на меня взгляд, скрестив руки перед собой, при этом в его глазах читалось нетерпение.

- Да, есть проблемы. В тех гостиницах, которые вы указали, есть только один свободный номер, — сообщила ему я, чувствуя, как напряжение нарастает.

- И? — явно не понял он, нахмурив брови.

- Один свободный номер! — уточнила я, сердце забилось быстрее. — Правда, это номер люкс, но он один.

- В чём проблема, я не понимаю! — начал выходить из себя он, и голос стал жёстче.

- Андрей Викторович, вы что, не понимаете, что нам с вами придётся жить в одном номере?! — разложила я всё по полочкам, чувствуя, как щёки горят от смущения.

- Понимаю! — он откинулся на спинку своего кресла, изучая меня холодным взглядом. — Я не понимаю, почему вас это пугает?! — мужчина вопросительно посмотрел на меня. — Это деловая поездка. В таких номерах чаще всего есть вторая комната или диван. Поэтому ничего страшного в этом не вижу. Да и ещё, вы хоть и красивая девушка, но как женщина меня абсолютно не интересуете! Так что тут можете быть абсолютно спокойны!

Его слова ударили больнее, чем я ожидала. Внутри что-то болезненно сжалось.

- Вы меня как мужчина тоже не интересуете! — выпалила я и тут же пожалела об этом.

Сейчас во мне говорила Влада, живая и эмоциональная. Но я сейчас не Влада, я его подчинена Вероника Андреевна, поэтому и реагировать должна по-другому.

- Ну, вообще отлично! — ответил он, при этом как-то странно посмотрев на меня.

В его взгляде мелькнуло что-то неуловимое, только я не смогла понять, что именно.

- Надеюсь, на этом проблема решена? – мужчина вопросительно посмотрел на меня

- Да, — коротко ответила я, стараясь не показать своего смущения.

- Тогда я вас больше не задерживаю! — босс метнул в меня строгий взгляд. — И впредь больше не беспокойте меня по таким пустякам! – резко добавил он.

Ничего не ответив, я вышла из кабинета Андрея Викторовича. Сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу, а внутри всё кипело от жгучей обиды и горькой досады. Руки предательски дрожали, когда я закрывала за собой дверь. Скрепя сердце, я отправилась выполнять указания босса, мысленно проклиная эту командировку и собственную беспомощность.

Но другого выхода у меня попросту не было. А значит, я должна была просто успокоиться и принять всё как должное, как очередной удар судьбы.

Да и прав отчасти мой босс, это всего лишь командировка, обычная деловая поездка. Но мне почему-то так страшно, что комок подкатывает к горлу! Холодный пот выступает на лбу при одной только мысли о предстоящих днях.

А хотя... наверное, просто потому, что я панически боюсь разоблачения! Ну, зачем, зачем я согласилась на всё это?

Но едва я подумала об этом, как в памяти болезненно всплыл дорогой образ моей дочки. И всё снова встало на свои места, словно пазл сложился в единую картину. Я должна пройти этот тернистый путь, прежде всего, ради неё! Чтобы мы с ней наконец-то были вместе, чтобы я могла обнять её и больше никогда не отпускать!

И выдержу! Я обязательно смогу! Раз уж я пять мучительных лет в колонии выдержала, пережила все унижения и боль, то уж несколько дней в одном номере с боссом точно выдержу!

Поэтому я несколько раз глубоко и судорожно вздохнула, заставляя себя успокоиться, прогоняя прочь дурные мысли и страхи, и с новыми силами приступила к работе.

***

Глава 36

Влада

Поезд мерно стучал колёсами по рельсам, монотонный ритм которых должен был успокаивать, но вместо этого лишь усиливал моё напряжение. Я сидела у окна, вжавшись спиной в жёсткую обивку сиденья, и старалась не встречаться взглядом с Андреем Викторовичем. Мой босс расположился на противоположной полке нашего купе и уже полчаса, молча, изучал меня так пристально, словно пытался заглянуть мне в душу. Его взгляд был тяжёлым, давящим, заставляющим кожу покрываться мурашками от дискомфорта.

Когда вчера он внезапно объявил, что меняет наши авиабилеты на железнодорожные, я была в шоке. Новость прозвучала как гром среди ясного неба, заставив моё сердце пропустить несколько ударов.

- Андрей Викторович, но зачем? Самолётом же быстрее, — попыталась я возразить, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало отчаяние.

- У меня есть свои причины, Вероника Андреевна, — отрезал он тоном, не терпящим возражений, и его серые глаза сверкнули холодным блеском. — К тому же в поезде мы сможем спокойно обсудить все детали предстоящих переговоров. Я заказал для нас отдельное купе.

И эта новость стала для меня очередным ударом, который я, естественно, тщательно старалась от него скрыть. Отдельное купе. Наедине с ним. На всё время пути. Мысль об этом заставляла мои ладони покрываться холодным потом.

Но вот уже час мы едем, а он так и не заговорил, ни о каких переговорах. Только смотрит, изучает, анализирует. И от этого пронизывающего взгляда мне стало не по себе.

Я попыталась сосредоточиться на пейзаже за окном, бескрайние поля, перелески, маленькие деревушки, мелькающие в золотистом свете заходящего солнца. Но даже красота русской природы не могла отвлечь меня от ощущения, что его серые глаза буквально сверлят меня. Неужели он что-то заподозрил? Может, заметил, как я нервничаю? Или кто-то из коллег что-то ему сказал? Паранойя начинала захватывать мой разум, рисуя всё более мрачные сценарии.

- Вы выглядите встревоженной, — наконец нарушил молчание Державин, и я вздрогнула от неожиданности, словно меня ударило током.

Его голос прозвучал бархатисто, но в нём слышались стальные нотки, заставляющие насторожиться.

- Просто... волнуюсь перед важными переговорами, — соврала я, натянуто улыбнувшись и надеясь, что моя улыбка выглядит убедительно.

- Неужели? — в его голосе прозвучали насмешливые нотки, а уголок рта слегка приподнялся в полуулыбке, которая совершенно не касалась глаз. — А мне показалось, что вас беспокоит что-то совсем другое.

Сердце рухнуло вниз, словно провалилось в бездонную пропасть. Он знает. Каким-то образом он узнал о том, что я не та, за кого себя выдаю. Но как? Я же была так осторожна!

«Нет, он не мог это узнать! Или мог?! Чёрт! Я так с ума сойду!» — лихорадочно думала я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

- Не понимаю, о чём вы, — попыталась я сохранить спокойствие, но голос предательски дрожал, выдавая моё волнение.

Андрей Викторович медленно, словно хищник, подкрадывающийся к добыче, поднялся со своего места и сел рядом со мной. Слишком близко. Настолько близко, что я могла различить каждую морщинку в уголках его глаз, почувствовать тепло его тела. Аромат его дорогого одеколона, древесного, с нотками кедра и мускуса, окутал меня, и я едва сдержалась, чтобы не отодвинуться. Но отступать было некуда, за спиной была стена купе.

- Вероника Андреевна, — произнёс он тихо, почти шёпотом, его дыхание коснулось моего уха, заставив содрогнуться, — я очень наблюдательный человек. И в последние дни я заметил, что вы... изменились.

- В каком смысле? — выдавила я из себя, чувствуя, как пересыхает во рту.

«Да и в какие дни, если я в его компании всего ничего работаю? И как я могла измениться, если он меня совсем не знает?!» — отчаянно думала я, пытаясь найти логику в его словах.

- Стали более замкнутой. Задумчивой. Словно что-то вас тревожит, — его рука легла мне на плечо, тяжёлая и властная, и я невольно напряглась, каждая мышца моего тела готовилась к бегству. — Может быть, поделитесь со мной своими переживаниями?

От его прикосновения по коже побежали мурашки, но не от удовольствия, а от первобытного страха. Инстинкт самосохранения кричал мне: «Беги! Немедленно!» Что, если он не просто подозревает, а точно знает? Что, если эта командировка ловушка, тщательно спланированная западня?

Мне казалось, что я начинаю сходить с ума ото всех этих мыслей.

- Всё в порядке, Андрей Викторович, — твёрдо сказала я, осторожно освобождаясь от его руки, стараясь, чтобы движение выглядело естественно. — Просто устала немного. Сами понимаете, новая работа, важная командировка с вами почти сразу, — объясняла я, прилагая все усилия, чтобы мой голос звучал как можно увереннее, хотя внутри всё дрожало от напряжения.

Он внимательно посмотрел на меня ещё несколько бесконечно долгих секунд, его серые глаза словно сканировали каждую черту моего лица, пытаясь найти признаки лжи. Затем медленно кивнул и вернулся на своё место, но я чувствовала, что он мне не поверил. Его взгляд по-прежнему не отпускал меня, и эти предстоящие три дня в одном номере с ним теперь казались мне не просто неловкими, а по-настоящему опасными. Словно я добровольно шла в клетку к тигру.

За окном мелькали леса и поля, залитые предвечерним золотом, маленькие станции с выцветшими табличками, поезд увозил меня всё дальше от моего нового дома, от иллюзии безопасности. А рядом сидел человек, который, возможно, уже всё знал и просто играл со мной в жестокую игру в кошки-мышки, наслаждаясь моим страхом.

Глава 37

Влада

Когда мы приехали в гостиницу, нас сразу же заселили в номер, который я забронировала. В один номер! И едва я оказалась с Державиным в одном замкнутом пространстве, как меня накрыл страх. Сердце забилось так громко, что я была уверена, он слышит каждый удар.

- Вот видите, Вероника Андреевна, номер очень большой, так что места всем хватит, — обойдя наши апартаменты, констатировал босс.

Он двигался по комнате с непринуждённой уверенностью, словно это было самое обычное дело, делить номер с подчинённой. Его спокойствие было полной противоположностью с моим внутренним напряжением.

- Ну да, — согласилась с ним я, стараясь не выдать волнения.

Да и что я могла сказать? Что изменить? Правильно, ничего! Значит, придётся действовать по обстоятельствам. Я мысленно глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, обратилась к Андрею Викторовичу. Пальцы слегка дрожали, когда я поправила волосы, это жест, который всегда выдавал моё волнение.

Радовало только то, что Державин об этом не знал.

- Ну что ж, давайте делить территорию, — обратилась я к нему, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно твёрже, хотя внутри всё трепетало. — Я надеюсь, что вы ляжете на диване, а я на кровати.

Взгляд невольно скользнул по широкой двуспальной кровати, и щёки предательски вспыхнули румянцем.

Только бы он согласился на мои условия!

- Смело, — усмехнулся Державин, и в его глазах промелькнуло что-то непонятное.

- Ну, вы же не позволите девушке спать на диване? — я вопросительно посмотрела на босса, пытаясь взять ситуацию под контроль. — И я думаю, что в данном случае ваш статус моего начальника тут не играет роли.

- Согласен, — кивнул он, и я почувствовала облегчение. — Но тогда взамен вы мне кое-что должны.

Державин сделал ко мне один шаг, и я инстинктивно отступила назад, ощутив спиной прохладную стену. Воздух между нами словно сгустился, наполнившись электрическим напряжением.

- И что же?! — снова уверенным тоном спросила я, хотя голос предательски дрогнул на последнем слове.

А внутри всё буквально сжималось от страха.

- Ужин и прогулку по Питеру! — ответил он, выдержав при этом сначала небольшую паузу, которая показалась мне вечностью.

В его голосе звучали нотки, которые я не могла расшифровать. То ли шутка, то ли что-то более серьёзное.

- Извините, но у нас с вами чисто деловая поездка. Не так ли? — я попыталась вернуть разговор в профессиональное русло, но сама чувствовала, как неубедительно это прозвучало.

- Я думаю, в данном случае ваш статус моей подчинённой тут не играет роли? — ответил он моими же словами, и в его улыбке было что-то почти хищное.

Я поняла, что попала в ловушку собственных аргументов. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Ладони вспотели, и я незаметно вытерла их об юбку, пытаясь выиграть время для ответа.

- Просто ужин, тем более что вам тоже нужно поесть. Вы в поезде ничего не ели. А мне нужен сытый и здоровый помощник, — пояснил он, и в его голосе послышались более мягкие нотки.

Видимо, он понял, что перегнул палку, и теперь пытался сгладить ситуацию.

Я заметила, как его взгляд стал менее напряжённым, а в уголках глаз появились едва заметные морщинки, признак того, что он искренне пытается разрядить обстановку.

- Я не голодна, — ответила я, отводя взгляд в сторону.

На самом деле желудок предательски сводило от голода. В поезде я действительно почти ничего не ела, потому что слишком нервничала из-за предстоящей поездки наедине с боссом. Но в этой гостинице всё было безумно дорого, я успела изучить ценники, когда бронировала номер. А если Державин поведёт меня в ресторан, то счёт будет ещё внушительнее. Такие траты я позволить себе точно не могла. Зарплата помощника руководителя не предполагала подобной роскоши, хоть и была очень хорошей. У меня были на неё другие планы.

Поэтому сейчас я искренне надеялась на то, что он отступит, уйдёт ужинать один в какое-нибудь пафосное заведение, а я найду скромное кафе поблизости и перекушу там.

- Еда входит в стоимость поездки, — добавил Андрей Викторович, словно прочитав мои мысли, и я почувствовала, как щёки вспыхнули от смущения.

Неужели моё финансовое положение было настолько очевидным? Или он просто хорошо разбирался в людях?

- Идёмте, а потом прогуляемся. Питер очень красивый город, здесь есть что посмотреть, — продолжил он убеждать меня, и в его голосе появились почти тёплые интонации. — Вы были когда-нибудь в Питере?

Этот вопрос ударил как молния. Сердце пропустило удар, а в груди разлилось знакомое болезненное тепло. Память резко перенесла меня в прошлое, и перед глазами всплыли картины, которые я так старательно пыталась забыть.

***

Глава 38

Влада

Санкт-Петербург... Как же мы с Борей мечтали сюда попасть! Сколько раз планировали эту поездку, рассматривали фотографии Эрмитажа, Петергофа, разводных мостов. Борис даже нашёл в интернете некоторую информацию, и каждый вечер читал мне вслух о достопримечательностях этого прекрасного города, а я представляла, как мы будем гулять по набережным, держась за руки...

- Обязательно съездим, — постоянно обещал он. — Увидишь, какой там красивый закат над Невой!

Но работа, вечная работа... То срочный заказ, то новый контракт. И наша мечта так и осталась мечтой, как оказалось, только моей мечтой...

Резкая боль пронзила грудь, словно кто-то сжал сердце в кулаке и медленно выкручивал его. Я зажмурилась, заставляя себя дышать ровно, считая вдохи и выдохи. Нет, не сейчас, не здесь, не при нём!

- Вероника Андреевна? — обеспокоенно позвал Державин, и я почувствовала, как его внимательный взгляд буквально обжигает кожу.

- Всё в порядке, — быстро ответила я, распрямляя плечи и стараясь выглядеть собранной. — Просто... устала с дороги.

Он изучающе посмотрел на меня, и мне снова показалось, что этот пронизывающий взгляд видит меня насквозь. Словно рентген, проникающий в самые потаённые уголки моей израненной души. Что он там ищет? Что хочет найти? Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.

- Ну что, идём в ресторан? А потом, как и обещал, будет прогулка, — обратился ко мне он.

И я больше не стала сопротивляться, согласившись на предложение босса. Не нужно вызывать у него ещё больше подозрений... Хотя каждая клеточка моего тела кричала об опасности. Или это я во всём теперь видела опасность, разучившись доверять людям?!

В ресторане Державин оказался удивительно галантным кавалером. Он красиво ухаживал за мной, отодвинул стул, сделал заказ, не забыв уточнить мои предпочтения. Его движения были плавными, уверенными, как у человека, привыкшего к роскоши и вниманию.

А после ужина мы отправились на непринуждённую прогулку по вечернему Петербургу. Город встретил нас мягким светом фонарей, отражающихся в тёмной воде каналов, и лёгким ветерком.

И хоть я в присутствии босса всё так же чувствовала себя напряжённо, вида старалась не показывать. Улыбалась, кивала, изображала заинтересованность.

А он рассказывал мне о достопримечательностях города на Неве. Говорил легко, интересно, непринуждённо, рассказывал о городе с такой искренней любовью, что я невольно заслушалась, забывая на мгновения о своих страхах.

- Видите тот особняк? — указал он на величественное здание с резными балконами. — У него тоже своя не менее захватывающая история.

Но даже в эти моменты я чувствовала его взгляд. Изучающий, оценивающий, словно он пытался разгадать какую-то сложную загадку. И этот взгляд не давал мне покоя, заставлял нервничать и постоянно контролировать каждое слово, каждый жест, каждое выражение лица.

«Может, он что-то знает или подозревает? Или я просто схожу с ума от постоянного напряжения?»

- Вы очень загадочная женщина, Вероника Андреевна, — вдруг произнёс он, остановившись под старинным фонарём и пристально глядя на меня. Свет падал на его лицо, подчёркивая резкие черты и делая взгляд ещё более проницательным. — В вас есть что-то... неуловимое.

Сердце пропустило удар, а потом забилось так громко, и я была уверена, что он слышит этот предательский стук. Я сжала в руке телефон, стараясь сохранить спокойствие и не выдать охватившую меня панику.

- Все женщины загадочны, разве нет? — попыталась я отшутиться, натянув на лицо непринуждённую улыбку.

Но я почувствовала, какой фальшивой она получилась. И я была уверена, что Державин заметил эту фальшь.

- Не все, — покачал он головой, не отводя с меня пронзительного взгляда. — У вас в глазах такая глубина... Словно вы пережили гораздо больше, чем можно предположить. Там, в глубине, прячется боль. Настоящая, глубокая боль.

Его слова ударили точно в цель, и я едва сдержала дрожь. Как он может так точно читать меня? Это пугало и восхищало одновременно.

- Жизнь никого не щадит, — тихо ответила я, отводя взгляд к тёмной воде канала. — У каждого есть свои потери, свои шрамы.

- Это правда, — согласился он, и в его голосе послышались удивительно мягкие нотки. — Но у вас... у вас взгляд человека, который начал жизнь заново. Это редкое качество. И очень привлекательное.

Я замерла, чувствуя, как кровь отливает от лица. Неужели он догадывается? Неужели видит сквозь тщательно выстроенную маску Вероники настоящую меня, Владу, которая действительно начала новую жизнь из пепла старой?

- Простите, если говорю слишком личные вещи, — добавил Державин, заметив моё замешательство и сделав шаг ближе. — Просто вы мне очень... интересны.

Ничего себе, вот это новость! Или это очередная уловка босса? Способ заставить меня расслабиться и выдать себя?

«Держись, Влада, держись! Не давай волю своим чувствам! Ты сильная! Ты столько всего пережила: предательство, разлуку с дочкой, колонию, справишься и с этим!» — мысленнокомандовала я себе, сжимая кулаки до боли.

- Благодарю за комплимент, — ответила я, стараясь говорить легко и непринуждённо. — И за прекрасный вечер. Питер действительно удивительный город, — решила я перевести тему на более безопасную.

Глава 39

Влада

Несмотря на пристальные взгляды босса, на его слова и наш разговор к концу прогулки я почти расслабилась и даже увлеклась рассказами Державина об этом прекрасном городе.

Но как только мы оказались в номере, всё вернулось. Тесное пространство, одна спальня, диван, где будет спать он... Воздух словно сгустился, и я снова почувствовала себя неловко.

- Я быстро приму душ и лягу спать, — пробормотала я, хватая пижаму. — Не хочу вам мешать.

- Вы не мешаете мне, — ответил он, но я уже скрылась в ванной.

Горячая вода помогла немного успокоиться. Я долго стояла под душем, позволяя струям смыть напряжение дня. Надела пижаму, скромную, закрытую, специально выбранную для этой поездки, и быстро проскользнула на кровать.

Андрей Викторович сидел в кресле с ноутбуком. Когда я проходила мимо его, он поднял голову.

- Спокойной ночи, Андрей Викторович. – Пожелала я ему.

- Спокойной ночи, Вероника Андреевна. – Ответил он, покачав при этом головой.

Я забралась под одеяло и закрыла глаза, притворяясь, что сразу засыпаю. Слышала, как он работает, это тихое постукивание клавиш, шелест бумаг. Потом он встал, и я услышала его шаги, он спускался вниз, наверное, на ресепшен по какому-то вопросу.

А я лежала в темноте, прислушиваясь к тишине. Сердце билось слишком быстро. Что со мной? Почему я так нервничаю? Это же просто рабочая поездка. Андрей Викторович, мой босс, он относится ко мне с уважением, никогда не переходит границы... Но его проницательный и внимательный взгляд всегда наводил на меня страх. Мне всегда казалось, что он видит во мне больше, чем говорит. И этого я боялась больше всего.

Вернулся он минут через двадцать. Я слышала, как он тихо прошёл в ванную, как шумела вода. Потом звуки стихли, и я поняла, что он устраивается на диване.

Постепенно номер погрузился в тишину. Я лежала с закрытыми глазами, считала овец, пыталась думать о работе, о завтрашних встречах, да о чём угодно, только не о том, что рядом на диване спит мой босс.

Наконец сон начал побеждать. Веки стали тяжёлыми, дыхание замедлилось. И тут всё началось…

Сначала я была в зале суда. Слышала голос прокурора, зачитывающего обвинение. Видела лицо мужа в зрительном зале, он смотрел на меня победоносным взглядом. А перед судьёй играл роль жертвы.

"Я не знал, что она на это способна». — Говорил он наивным голосом. "Я сам жертва её обмана. Я ей верил".

Потом мне снилась тюремная камера. Серые стены, железные койки, запах дезинфекции и человеческого пота. Живот уже большой, ребёнок толкается внутри. Другие заключённые смотрели на меня с любопытством и жалостью.

Сон немного отличался от того, что было на самом деле, но это ничуть не мешало быть ему менее реалистичным.

«- Первый раз сидишь? — задала вопрос соседка по койке, женщина лет сорока с усталыми глазами.

- Да.

- А срок большой? – задала вопрос вторая.

- Десять лет. – С ужасом отвечала я.

- Ого. И беременная... Тяжело будет. – Добавила третья».

Внезапно сон сменил декорации. Тюремная больница, схватки, боль, которая разрывает пополам. Я кричу, зову маму, хотя мамы давно нет. Зову мужа, хотя знаю, что он меня предал.

- Тужься! — командует врач. — Ещё раз!

И вот она появляется, моя доченька. Маленькая, красная, морщинистая. Она кричала так громко, что заглушала все остальные звуки. Мне положили её на грудь на несколько секунд, и я увидела её лицо, такое крошечное, такое родное.

- Девочка, — сообщила акушерка. — Здоровенькая.

- Родная моя, — тихо прошептала я, гладя её мокрую головку.

Но счастье длилось недолго. Её забрали! Её уносят, несмотря на мои мольбы.

- Не надо! — прокричала я. — Она моя! Она моя дочь!

Но мою девочку уносили, молча, не обращая внимания на мои мольбы и слёзы. Всё уже решено, пути назад нет! Но чем дальше уносили мою малышку, тем сильнее она плакала.

Я пытаюсь встать, дотянуться до неё, но меня крепко держали, а её уносили всё дальше и дальше...

- Не забирайте её! — прокричала я. — Она моя! Она моя дочь!!!»

И тут я проснулась от собственного крика с мокрым от слёз лицом. Точнее, меня разбудили, кто-то тряс меня за плечо и звал по имени. Чужим именем!

- Вероника, проснись. Это сон, просто сон.

Я открыла глаза и увидела лицо Андрея Викторовича. Он сидел на краю кровати и смотрел на меня с беспокойством. В полумраке его черты казались особенно мягкими.

- Андрей Викторович... — прохрипела я, горло ужасно болело от крика. — Простите, я...

Реальность обрушилась на меня как ледяная вода. Я кричала, а он слышал. Что я говорила? Что он понял?

- Тише, тише, — он помог мне сесть, подложил подушки за спину. — Всё в порядке. Тебе приснился кошмар.

Глава 40

Влада

Я очень боялась того, что Державин будет задавать вопросы по поводу моего ночного кошмара. Каждый раз, когда он на меня смотрел, я напрягалась, ожидая неловких вопросов, которые заставили бы меня снова лгать или, что ещё хуже, признаться в правде. Но надо отдать ему должное, он больше не затрагивал эту тему. Андрей Викторович вёл себя так, словно ничего не произошло, словно той ночи с моими криками и слезами просто не существовало.

Мы ездили на переговоры, потом ужинали в уютных ресторанчиках, гуляли по вечернему городу, и ни одного намёка на ту ночь. Словно и не было ничего, словно мне всё это приснилось, как и тот проклятый кошмар, который не даёт мне покоя уже который день.

И если честно, я была ему невероятно благодарна за это молчание. Потому что правду я бы ему всё равно не рассказала, не могла, не имела права, а врать я уже до тошноты устала. Каждая ложь ложилась тяжёлым камнем на душу, и я с ужасом понимала, что вплетаюсь в паутину обмана всё глубже и глубже. Я вообще с трудом представляю, как я буду дальше жить под чужим именем, откликаться на чужое имя, носить чужую биографию как неподходящую по размеру одежду. А главное, как мне потом вернуться назад к своей жизни?! Возможно ли это вообще?

Раз за разом, гоняя в голове все эти мучительные мысли, я понимала, что запутываюсь всё сильнее и сильнее. Решение начать жизнь под чужим именем, которое казалось спасением, теперь превратилось в западню. И это решение уже не казалось таким правильным и единственно верным.

Мне даже страшно представить, что меня ждёт, если моя тайна раскроется! Новый срок, снова зона, снова эти серые стены и безнадёжность? И если это будет именно так, то я никогда не увижу дочь! Эта мысль пронзала меня острой болью каждый раз, когда всплывала в сознании.

Я глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, и успокоить бешено колотящееся сердце, чтобы прогнать от себя все эти тягостные мысли, которые сейчас мешали мне жить и двигаться дальше. Нужно было сосредоточиться на настоящем моменте, на том, что происходит здесь и сейчас.

- Вероника Андреевна, с вами всё в порядке? — услышала я обеспокоенный вопрос босса.

Я вздрогнула от неожиданности. Он, видимо, уже давно вернулся в гостиничный номер, а я настолько была поглощена своими мрачными размышлениями, что даже не заметила этого. Не услышала, как открылась дверь, как он вошёл и наблюдал за мной.

- Да, всё хорошо, спасибо, — ответила я, стараясь взять себя в руки и придать голосу естественность.

Хотя моё лицо, наверное, выдавало внутреннее смятение.

- Просто задумалась, — добавила я для убедительности, натянув на губы слабую улыбку.

- Вероника Андреевна, я хотел вас поблагодарить за добросовестную работу, — неожиданно начал он, и в его голосе прозвучали искренние нотки. — Наблюдая за вами в деле, я лишний раз убедился в том, что не напрасно дал вам шанс работать в нашей компании. Вы превзошли все мои ожидания.

- Спасибо за комплимент, мне очень приятно слышать это из ваших уст, — искренне поблагодарила его я, и впервые за долгое время почувствовала что-то похожее на гордость за себя.

- Это не комплимент, это чистая правда, — твёрдо ответил он, глядя мне прямо в глаза. — Вы собранная, ответственная, хорошо подмечаете детали. Особенно на тех переговорах, когда наши партнёры хотели слукавить с цифрами. Тут вам отдельная благодарность, вы спасли нашу компанию от серьёзных финансовых потерь.

- Я просто научилась заострять внимание на мелочах, — ответила я, чувствуя, как внутри поднимается горькая волна.

Сейчас я понимала всю иронию ситуации, научись я этому раньше, в прошлой жизни, я бы не попала в такую катастрофическую ситуацию. Я бы заметила, как муж скрывает от меня важные документы, как нервничает при определённых телефонных звонках, как изменилось его поведение. А может, я просто слишком доверяла своему мужу и не ждала столь жестокой, разрушительной подставы от самого близкого человека.

От этих болезненных воспоминаний мне снова стало тяжело и душно. Но я тут же отогнала их от себя усилием воли. Сейчас не время и не место, чтобы вновь поддаваться разрушительным воспоминаниям. Мне нужно пережить всего одну ночь вместе с боссом в одном номере, продержаться, не выдать себя. А как только я вернусь домой, в свою скромную съёмную квартиру, я дам волю чувствам и слезам. И то только для того, чтобы выплеснуть накопившуюся боль и снова стать сильной.

- Это очень ценное качество, — улыбнулся он, и его улыбка показалась мне удивительно тёплой. — Но у нас с вами будет ещё много таких поездок, — добавил Державин, и я почувствовала лёгкое волнение при мысли о будущих командировках. — И я хочу вам напомнить, что это не должно вас пугать или смущать. Вы для меня всего лишь моя подчинённая, мой помощник, моя правая рука. И как женщина вы меня абсолютно не интересуете. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно? И я надеюсь, что во время следующих наших командировок вы не будете такой напряжённой, как сейчас.

Его слова должны были меня успокоить, но почему-то кольнули что-то глубоко внутри. Впрочем, так было даже лучше, значит, никаких осложнений и лишних вопросов.

- Я постараюсь, — пообещала я и ему, и себе одновременно, стараясь говорить уверенно.

- Ну, тогда я предлагаю вам прогуляться по городу, тем более что погода отличная, — Андрей Викторович вопросительно посмотрел на меня, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на заботу. — Предлагаю гулять всю ночь, любуясь красотами ночного города. Здесь действительно есть на что посмотреть. А как только вернёмся домой, я предоставлю вам заслуженный выходной, отдохнёте и наберётесь сил.

Глава 41

Влада

Уже на следующий день мы вернулись домой, причём на самолёте бизнес-класса. Места у нас были рядом, комфортабельные кресла с дополнительным пространством для ног, персональное обслуживание стюардесс и изысканное меню, всё это разительно отличалось от привычных мне эконом-рейсов. Хотя, я всего лишь пару раз летала на самолёте. Да и то больше пяти лет назад.

За иллюминатором проплывали облака, окрашенные золотистыми лучами заходящего солнца, а я невольно думала о том, как кардинально изменилась моя жизнь за последние месяцы. Путь домой занял совсем мало времени по сравнению с тем долгим поездом, на котором мы добирались в Санкт-Петербург. Державин большую часть полёта работал с документами, лишь изредка поднимая глаза от ноутбука, чтобы бросить на меня быстрый взгляд.

Когда самолёт пошёл на посадку, я почувствовала странную смесь облегчения и тревоги. С одной стороны, хотелось вернуться в привычную обстановку, а с другой, меня очень зацепил этот город. И мне хотелось снова побывать там.

Державин, как и обещал, предоставил мне выходной. Проводив меня до дома на служебной машине, он коротко попрощался:

- Отдыхайте, Вероника Андреевна. Завтра жду вас к обычному времени.

Имя Вероника, произнесённое его глубоким голосом, отдалось странным эхом в груди. Я, молча, кивнула и вышла из машины, чувствуя на себе его взгляд, пока не скрылась за дверью подъезда.

За этот день дома я немного пришла в себя от всех потрясений последних дней. Приняла горячую ванну с аромамаслами, позволила себе выспаться допоздна и даже приготовила что-то вкусное, роскошь, которую не могла себе позволить в бешеном ритме моей жизни. И я, глядя в зеркало, с удивлением заметила, что выгляжу отдохнувшей и посвежевшей, несмотря на все эмоциональные встряски.

На следующий день я с новыми силами приступила к работе. Державин встретил меня привычно сдержанно. После чего мы погрузились в рабочие вопросы.

Так один день сменял другой в привычном ритме деловой суеты. Утренние совещания, бесконечные звонки, встречи с клиентами, подготовка документов, всё это заполняло мои дни до краёв, не оставляя времени на размышления о личном. Мы с боссом периодически ездили в командировки, то в соседние города на переговоры с региональными партнёрами, то на выставки и конференции.

Только эти поездки уже не были такими длительными, как незабываемая командировка в Санкт-Петербург. Обычно это были однодневные выезды или максимум на две ночи. А если и приходилось оставаться с ночёвкой, то номера в гостиницах теперь бронировались строго раздельные. И это не могло меня не радовать.

Хотя, иногда, сидя в самолёте или поезде рядом с ним, я украдкой изучала его профиль и пыталась понять, о чём он думает. Его лицо всегда оставалось непроницаемым, но я научилась замечать мелкие детали. Например, как он сжимает челюсти, когда напряжён, как барабанит пальцами по столу, когда обдумывает сложное решение, как его взгляд иногда задерживается на мне чуть дольше необходимого. И чем больше я его узнавала, тем мне проще было в его присутствии.

Со временем я стала привыкать к своей новой жизни, которая разительно отличалась от прежней размеренной рутины. Ежедневные встречи с влиятельными людьми, участие в принятии важных решений, постоянное ощущение причастности к чему-то значительному, всё это постепенно становилось моей новой реальностью.

И имя Вероника стало для меня уже не таким пугающим и чужим, каким казалось в первые дни. Поначалу я буквально вздрагивала каждый раз, когда кто-то обращался ко мне по этому имени, мысленно оглядываясь в поисках «настоящей» Вероники. Но теперь оно всё больше прирастало ко мне, как вторая кожа, постепенно и неумолимо вытесняя Владу, ту простую девушку, которой нарекли меня мои родители при рождении.

Иногда, особенно поздними вечерами в пустом офисе, когда за окнами горели огни ночного города, я ловила себя на мысли, что почти забыла, какой я была раньше. Влада казалась теперь какой-то далёкой и немного наивной девушкой.

Вероника же была уверенной в себе, амбициозной, готовой к риску. Она носила дорогие костюмы, легко общалась с высокопоставленными людьми, принимала ответственные решения. Она была той, кем Влада с её прошлым вряд ли могла бы стать.

Но в глубине души меня иногда пугало это. Не теряю ли я себя настоящую в этой игре? Не превращаюсь ли в кого-то совершенно чужого? Эти мысли особенно донимали меня в моменты одиночества, когда спадала дневная суета, и оставались только я и мои размышления.

Однажды вечером, разбирая документы в кабинете Державина, я наткнулась на зеркало в его личной уборной. Женщина, смотревшая на меня из отражения, была элегантной, уверенной, с прямой осанкой и внимательным взглядом. И это была Вероника! Совсем другая женщина с другой жизнью!

***

Глава 42

Влада

Я подошла к зеркалу и медленно провела рукой по холодному стеклу. Мое отражение смотрело на меня с какой-то странной отрешенностью, словно это была не я, а кто-то другой. И в этот момент меня накрыло какое-то странное, пугающее чувство, словно я теряла себя. Теряла навсегда! Будто моя личность растворялась в этой зеркальной поверхности, как акварельная краска в воде.

Сердце забилось так быстро, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Дыхание стало прерывистым, а в висках застучала тревожная пульсация. Что со мной происходит?

- Вероника Андреевна, вы закончили? — услышала я знакомый бархатистый голос босса и инстинктивно отскочила от зеркала, словно оно внезапно раскалилось.

Мое сердце билось так громко, что я была уверена, его слышно на весь кабинет. Хотя формально ничего страшного не произошло, просто босс вернулся в свой кабинет.

Но что-то было не так. Что-то в его голосе, в том, как он произнес мое имя, это чужое, навязанное мне имя, заставило каждую клеточку моего тела напрячься в ожидании опасности.

Чёрт возьми, я пять лет провела в тюрьме! Пять долгих, мучительных лет за решеткой, где каждый день был борьбой за выживание. Я пережила там то, что даже в самом страшном кошмаре не приснится обычному человеку. Унижения, издевательства, постоянный страх, что завтра может не наступить. И только благодаря Зине, моему ангелу-хранителю, в том аду я выжила, сохранила рассудок и не сломалась окончательно.

Но даже там, в колонии, среди воров и убийц, в окружении колючей проволоки и автоматчиков на вышках, я так не боялась, как здесь, на так называемой свободе. Там страх был понятным, осязаемым, ты знал, кто твой враг, откуда ждать удара. А здесь... здесь я боялась собственной тени, каждого взгляда, каждого слова.

Только вот, как оказалось, я там была более свободной, нежели сейчас. Парадокс, но это была правда, которую я только начинала осознавать. Потому что в тюрьме я оставалась собой, настоящей, неприкрытой ложью. Там я была Владой, со всеми своими страхами, болью, яростью, но настоящей Владой. Той, которая знала, за что борется, кого любит, кого ненавидит.

А сейчас я сама заперла себя в этой невидимой, но крепкой, как сталь, клетке. В чужом имени, которое резало слух каждый раз, когда я его слышала. В чужой жизни, чужих привычках, чужих страхах. Я строила стены вокруг себя из лжи и притворства, и эти стены с каждым днем становились все выше, все толще.

И самое страшное, я начинала забывать, кто я на самом деле. Влада растворялась в Веронике, как сахар в горячем чае, бесследно, безвозвратно. И это пугало меня больше любой опасности, больше любой угрозы.

Потому что потерять себя, это хуже смерти. Это значит умереть, оставаясь живой.

- С вами всё в порядке? — он вопросительно посмотрел на меня, слегка наклонив голову.

И в его пронизывающем взгляде я снова увидела какой-то подтекст, что-то скрытое и недосказанное. Словно он знал больше, чем говорил. Гораздо больше. Его темные глаза изучали меня с такой интенсивностью, что мне захотелось спрятаться, исчезнуть, раствориться в воздухе.

Я постаралась незаметно окинуть взглядом весь кабинет, тщательно изучая каждый угол, каждую полку, каждый предмет. А вдруг тут камеры? Может быть, он наблюдает за мной уже давно?

Странно, почему я раньше не подумала об этом? Впрочем, я же ничего противозаконного не делала.

- Здесь нет камер, — произнес Державин негромко, словно прочитав мои мысли, и его губы тронула едва заметная улыбка.

И я тут же поежилась, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Понимая, что он далеко не так прост, как кажется на первый взгляд. Этот человек умел читать людей, как открытую книгу. И это пугало меня больше всего.

- Удивлена? — он медленно подошел ко мне ближе, и я почувствовала его дорогой парфюм.

Сейчас его присутствие было почти осязаемым, создавало какое-то особое напряжение в воздухе.

- В чём? — спросила я, максимально взяв себя в руки и стараясь делать вид, что ничего не произошло.

Голос, к счастью, звучал ровно, хотя внутри все переворачивалось.

- Хорошо, не хочешь говорить сама, я тебе помогу, — он взял меня за руку.

Его пальцы были теплыми и удивительно нежными, но хватка была железной.

- Пойдем.

- Куда мы идем?! — а вот тут я уже не смогла скрыть испуг.

Голос предательски дрогнул, выдав всю мою панику.

- Не бойся, я не причиню тебе зла, — лишь ответил он спокойно, но прежде чем мы вышли из кабинета, он развернул меня к себе лицом и взял за плечи.

Его руки были сильными, но не причиняли боли.

- Сейчас мы поедем в одно место, но я тебя прошу, веди себя спокойно. Договорились?

Но я стояла как вкопанная, боясь даже дышать. Мир вокруг словно замер, время остановилось. Я смотрела в его глаза и понимала, что выбора у меня нет.

- Договорились? — повторил он более настойчиво, при этом слегка встряхнув меня за плечи. — Ника?

Это имя прозвучало как-то особенно, словно он знал меня гораздо дольше.

- Да, договорились, — прошептала я, чувствуя, как пересохло в горле.