Развод. Проданная демону

Пролог

Я иду по своему дому. Черное платье. Полные слез глаза. Я теперь такая. Если бы не забота моего мужа, то я давно уже расклеилась бы полностью. Он так переживал обо мне все это время, так нежно поддерживал. Без Номдара я как без разума – он все, что у меня осталось.

Я одна, отец рано осиротел, семья мамы никогда не выходила на связь. Мамочка тоже покинула нас уже десять лет как. И вот я – никому не нужная сирота.

Номдар теперь для меня все. Мне снова плохо, и я просто хочу прижаться к мужу, хочу услышать его ласковый голос и нежные слова. Ну а между делом выяснить, закончен ли процесс вступления в наследство. Я была не в состоянии заниматься правовыми вопросами сама.

Около кабинета замираю и улыбаюсь. Улыбка – редкий гость на моем лице, но я предвкушаю, что будет дальше. Сегодня я все же закончу то, что нам с Номдаром не удалось в брачную ночь. Отец прохладно отнесся к нашему союзу, но сейчас был бы за меня рад.

Если бы он только видел, как любимый ко мне относится. Не то, что в свое время Дариан. Не зря я тогда отказала ему в своей руке.

Толкаю дверь и оказываюсь в кабинете моего мужа. Это одна из самых красивых комнат особняка. Панорамный эркер открывает вид на парк, свет наполняет пространство, отлично освещая стол.

Я пытаюсь понять, что именно здесь творится, но, похоже, что разум меня подводит. Основательно подводит. Мой Номдар стоит ко мне спиной. Его брюки по-дурацки спущены до щиколоток. Он совершает странные толчки бедрами в тело женщины с рыжими волосами. Она тоже не стала утруждаться раздеванием, лишь задрала юбку повыше. Мне видны красивые ягодицы, поднимаюсь взглядом выше, грудь тоже обнажена.

У меня пересыхает во рту. Мне знаком узор на платье. Эксклюзивная работа. У меня есть похожее. Их делали на заказ… На юбилей моего отца… Я не знаю, плакать мне, кричать, пытаться ли ударить этих предателей.

В эту секунду я понимаю, что ничего спонтанного в этом сексе нет. Это – не случайность. Это действия любовников, которые отлично друг друга знают.

Некрасиво. Мой муж выглядит глупо в этих спущенных портках. Его ноги кривоваты, на заднице я четко вижу красные точки прыщей. В одежде Номдар казался намного привлекательнее.

Задница женщины весьма хороша, как и ее обнаженная трясущаяся грудь. Талия может поспорить с моей. Но страшно не это. Страшно то, что сейчас она меня размажет. Ее я ненавижу и боюсь. При ней я не жена, которая застала мужа за изменой, а маленькая девочка, которая мямлит вместо того, чтобы властно кричать.

– Ну что стоишь как неродная? Язык проглотила? – интересуется женщина. – Может быть, хочешь поработать им для нашего с Номдаром удовольствия?

– Кэйри? – муж только замечает меня и пугается.

Он отскакивает от любовницы, натягивает брюки, путаясь в белье. Я вижу его отросток. Меня тошнит. Как я вообще могла желать, чтобы это оказалось…

Нет. Нет. Не думать!

Я пячусь назад, сбиваю этажерку из красного дерева. С нее сыплются какие-то безделушки.

Тем временем женщина недовольно расправляет складки своего шикарного платья. Платья, которое ей дарил мой отец.

Вендра смотрит на меня в упор своими ярко-зелеными глазами. Рыжие волосы бегут тяжелыми прядями по плечам. Она молчит, но ее улыбка полна презрения, будто бы не я ее, а она меня застала с голой задницей.

– Кэйри, ты разбила редкую фарфоровую фигурку! – выговаривает мне муж. – Немедленно поставь на место этажерку и приберись.

– Слуг позовешь, – отвечаю я.

Надо держать удар. Надо быть сильной. Мне не по себе от их вида. Почему никто не оправдывается? Почему они так дерзко себя ведут?

– Я сказал, чтобы ты прибралась, Кэйри.

Муж идет ко мне, и это страшно. В пору склониться к вещам, которые разлетелись по моей вине и начать их собирать. Я стою как истукан и отключаю чувства.

– Какая дерзость, – говорит Вендра. – Ты не слушаешься своего мужа? Я плохо воспитала тебя? Это все из-за твоего отца, который вечно жалел единственную избалованную дочурку и смягчал наказания, которым я хотела тебя подвергнуть!

Мои ночные кошмары не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас.

– Надеюсь, что твой муж не будет возражать против моих методов воспитания, – приканчивает меня Вендра.

Это по-настоящему страшно. Вдова моего отца. Вендра Бария. У нас с ней до недавних пор было одно имя. Пока я не стала женой Номдара.

– Мне жаль, что ты так расстроена, Кэйри, – говорит мой муж. – Но я рад, что все раскрылось именно сегодня и мне больше не надо притворяться. Я не любил тебя, женился ради расположения Григора, но теперь, когда он мертв, нет причин носить маски. Я люблю Вендру и мы с ней будем вместе.

Это я уже осознала, и места для ревности в моем сердце нет. Все занято ужасом – мачеха меня ненавидит, а муж сделает все, что она пожелает. Я медленно осознаю, что совершила непоправимую ошибку. Ноги превращаются в желе. Мне конец.

Дорогие читатели!

Рада вам в своей новой книге. Приятного чтения и добро пожаловать в мой мир!

Приглашаю в мои книги

В процессе

Собственность дракона. Контракт на любовь https://litnet.com/shrt/humd

Завершенные

Истинная. Временный брак для дракона https://litnet.com/shrt/VGb6

Развод. Проданная демону https://litnet.com/shrt/VGq6

Пленница темного мага https://litnet.com/shrt/VGD6

Решение

Мачеха собственнически обнимает Номдара. Нет больше смысла добавлять перед его именем «моего». Он – чужой и всегда им был. Получается, что после нашей брачной ночи муж так и не овладел мной, потому что был верен ей. Вендра собственница.

Мы смотрим друг на друга еще немного.

– Пошла вон отсюда, – вдруг визгливо говорит мачеха. – Знай свое место и не мешай хозяевам дома.

– Это мой дом, – отвечаю я. – Его подарил нам с Номдаром отец на свадьбу.

– Ты женщина, которая не владеет магией, – смеется Вендра, размахивая рыжими волосами.

Она не носит по моему отцу траур и выглядит свежее и моложе меня.

А для Номдара еще и красивее. Намного красивее.

– Такие как ты не имеют прав на имущество, если у них есть родственники мужчины.

Мне становится страшнее. Липким холодом по животу ползет паника. Слова мужа: «хорошо, что ты узнала об этом именно сегодня» приобретают новый смысл – «раз все твое теперь мое, то ты и не нужна, милая».

Я делаю максимально глупое и скорбное лицо.

– Как же вы можете после смерти папы такое, – бормочу я, изображая полное отчаяние.

Закрываю лицо руками и дрожу.

– Номдар, дорогой, я очень люблю тебя, прошу, прости, что помешала. Ты мужчина и можешь делать все, что пожелаешь. Моя спальня тоже будет открыта для тебя. Только не бросай меня.

Я унижаюсь и хнычу, но пусть считает меня идиоткой. Это устраивает. Это годится. Сейчас мне нужно выгадать немного времени.

Я боюсь, что мачеха мне не поверит. Я достаточно противостояла ей в доме отца. Но она молчит.

Муж равнодушно смотрит, как я опускаюсь на пол. Силы покидают настолько резко, что просто не успеваю ни за что ухватиться.

– Иди к себе, Кэйри, – приказывает мне муж.

Я едва поднимаюсь на ноги выхожу прочь. Но как только дверь закрывается, приникаю ухом к ней.

Ничего не слышно. Жаль, что я так слаба магически, но попробовать стоит. Что-то говорит мне, что самые важные слова будут сказаны именно сейчас. Я сосредотачиваюсь на внутреннем свете, кладу руку на деревянные узоры, касаюсь пальцами тяжелой медной ручки, произношу необходимые слова.

Ничего.

Бесталанная дура!

Ненавижу себя!

Ярость накрывает до звездочек в глазах.

– И что будешь с ней делать?

Я все слышу! У меня получилось! О счастье!

– Несчастный случай, – равнодушно говорит муж. – Может быть поездка в горы…

– Ты идиот Номдар, – перебивает его моя мачеха. – Сначала погибает отец, потом дочь, потом выясняется, что мы спим вместе.

– Тогда можно ее просто припугнуть. Пусть живет в моем доме, держит язык за зубами.

Вендра бьет во что-то своим кулаком, судя по звуку:

– Ах да, малышка Кэйри же сказала тебе, что ее спальня открыта для изменника. Раз ты ее любимый!

– Я не…

Шлепок прерывает его речь.

– Ты еще как заглянешь к ней на огонек. Рано или поздно, когда решишь, что я перестала за тобой следить! Нет! Этому не бывать! Избавься от нее немедленно!

–Вендра! Не смей больше поднимать на меня руку. В следующий раз я отвечу, – голос мужа звучит неуверенно. Ничего он ей не сделает, разве что в ножках поваляется. – Что за предложение? Ты сказала не убивать, не удерживать! Да что с ней тогда делать? Выгнать в шею?

– Нет. Она может заявить права на имущество, деньги. Добьется справедливости, помотает нервы.

– Скажи прямо, Вендра! Что ты хочешь! Я сделаю!

Его голос вдруг начинает глухо звучать. Похоже, моя магия исчерпала свой лимит. Только не сейчас!

– Продай ее, – отвечает мачеха.

Наступает тишина.

Я дрожу всем телом. Ноги еле слушаются меня, пока я несусь в свою комнату. Он имеет право меня продать! Я не владею магией выше второго уровня и у меня нет живых родственников, только мачеха… А мачеха сама это и предложила.

Мой дом и мои розы

Я бросаю в сумку бумаги. Два свидетельства о собственности на землю, особняк тоже мне был подарен до брака – документы на него туда же. Несколько векселей на крупные суммы. Это тоже мое. Мало. Мне нужны деньги и золото.

Я скидываю свои и мамины украшения прямо в коробках туда же.

Ценности собраны. Сумку тащу с собой и прячу ее в кладовой. Боюсь, что мои покои будут обыскивать.

UbFLxmYE

Внизу слышится шум, осторожно подхожу к окну – Номдар провожает Вендру. Не думаю, что уедет с ней, но ему подниматься сюда около пяти минут, а мне до его кабинета бежать только одну, что ж, разница есть.

Лечу сломя голову, дверь в кабинет закрыта, но дом с секретом, и простенькое заклятье распахивает ее передо мной. На адреналине мне оно удается головокружительно легко.

На этом столе они только что были близки. Обхожу с отвращением. Мне нужен сейф. Муж уверен, что я не знаю, как его открыть, но я знаю. Дом подарил отец, и магические нити зачарованной дверцы реагируют на меня.

Номдар изменил переменные, подстроил их под себя, но не учел, что папа был отменным магом.

«Как бы ни повернулась жизнь, в этом особняке все будет во власти моей крошки. Только не говори об этом никому. С таким багажом не продашь, если что. Заклятия пожизненные», – смеялся мой папа.

Вот все и повернулось ко мне спиной. Папочка, как же так! Я не справлюсь с этим кошмаром. Они меня продадут. Я буду чьей-то рабыней до конца дней. Я отлично понимаю, что все это значит.

А как я хотела похвастаться мужу, что хоть и слаба магически, но дом подчиняется мне во всем. Хорошо, что не успела этого сделать.

– Откройся, – шепчу я и тяну ручку сейфа на себя.

Работает. Номдар редко сюда заглядывает. Тут есть документы, деньги, несколько золотых слитков. Все это я выгребаю себе в подол. Слитков много не взять, деньги тоже беру лишь частично – чтобы если откроет, то не сразу заметил пропажу. Просматриваю документы – интересных для меня немного. Если только распоряжение о наследстве. Сделаю мелкую гадость – заберу с собой.!

Поднимаю подол, не особенно заморачиваюсь насчет сохранности бумаг. Главное печати, а не первозданная красота.

Добегаю до кладовой, пакую свое богатство в сумку.

Слышу шаги. Сердце так колотится, что мне закладывает уши. Успеваю попрощаться со своим планом.

– Госпожа?

Моя служанка Жанин стоит прямо у меня за спиной.

Я выдыхаю с облегчением, хотя сейчас боюсь доверять даже ей.

– Жанин, я проверила продукты и выяснила, что у нас совершенно не осталось булгура. Заказать. Также пополнить запасы тушеных овощей.

– Да, госпожа.

Кажется, мой голос звучит достаточно твердо.

– Жанин, где хозяин?

– Уехал с вашей матушкой, госпожа Кэйри.

– Подготовьте для меня авто. Я еду в город, – приказываю.

Жанин уходит.

Беру сумку, ее видеть не должны. Но как мне быть? Как пройти через холл, чтобы не видели?

Раз уж Номдара нет, я возвращаюсь с сокровищами в свою комнату, выкидываю все из окна и спокойно одеваюсь.

Нет. Не спокойно.

– Жанин, – зову я.

– Да, госпожа Кэйри.

Мне претит это обращение. Мы с Жанин вместе много лет. Она со мной с подросткового возраста. Это Номдар велел нам сохранять субординацию.

– Жанин, перестань прошу. Давай без «госпожи» – моего мужа здесь нет.

Мне хочется сказать, что у меня положение даже хуже. Жанин не рабыня. А я буду! В ближайшее время мой муж меня продаст.

– Жанин, я хочу, чтобы ты в сегодня же рассчиталась и уволилась из этого дома.

– Кэйри, ты меня прогоняешь? – она поднимает на меня глаза, полные печали.

Наверное, я сейчас очень резкая. Адреналин заставляет меня задирать нос, пытаться бодриться.

– Я пытаюсь тебе довериться, – отвечаю я. – Сейчас вылетишь отсюда и будешь кричать, как тебе надоели мои слезы и капризы. Поняла? Как супруг вернется в дом, немедленно потребуешь расчет, обливая меня грязью. Но до завтрашнего дня, чтоб из особняка ни ногой, собери все сплетни. Вот. Возьми эту записку на всякий случай. Текст проявится, если обстоятельства сложатся как я желаю.

– Скажи сейчас, – сжимает губы служанка.

– Мне пока нечего сказать, – разочаровываю ее я. – Мне надо кое-что натворить.

– Натворить?

– Да, Жанин. Я не знаю, что будет завтра, но…

Вдруг моя служанка бросается ко мне и крепко обнимает.

– Я клялась на своей крови твоей покойной матушке, что буду заботиться о тебе. Молчу. Не спрошу, пока сама не скажешь. Жду, когда мы поговорим. Это из-за Вендры? Эта бесовка тебя опять пытается обидеть? Ее приезд и ты требуешь, чтобы я уволилась – не совпадение, так?

– Все потом, Жанин. А сейчас мне нужен скандал, чтобы когда я буду у мобиля, тебя утешали другие слуги. Остальных я отправлю в дом.

– Да, Кэйри.

Жанин целует меня в щеку, смотрит в глаза, затем кивает головой, будто бы дает отмашку. Началось!

– Да как же ты достала со своими капризами! Нормально я отгладила тебе платье! Чертова женщина, а не госпожа! Это не дом, а сплошной мавзолей!

– Катись, дрянь! Собирай вещи! В моем доме ты дальше завтрашнего дня не задержишься, – ору я вслед самой верной служанке.

Взлохмачиваю волосы и извергая проклятья бегу по лестнице.

Номдар, когда вернется, и ему доложат о моем поведении, воспримет это как крайне логичную картину – жена устраивает разгром слугам после стресса. Прекрасно. Сцена идеально подходит к сложившейся ситуации.

Жена, которая, по его мнению, и не подозревает о своей участи.

Мобиль ждет меня внизу. Подхожу, глажу рукой обтекаемые крылья. Даю легкий импульс магии, слышу, как откликается двигатель на мое присутствие.

– Подайте мне секатор, – приказываю я. Слуги убегают в дом, а я иду в сад. Забираю под окнами сумку, несу ее под кусты роскошных пионовидных роз. Срезаю все до единой магическими разрядами, укладываю в сумку – они полностью закрывают содержимое.

Прочь от глаз

Ничего не остается, кроме как вывести мобиль с парковки и отправиться на кладбище. Слежка продолжается. Муж подготовился. Он понимает, что я могу создать ему проблемы. И я их уже создаю.

Въезжаю за высокую кованую ограду. Здесь обрела последнее пристанище мама. Здесь, но вовсе не рядом с ней, похоронен мой отец. Вендра не позволила даже допустить мысль о том, чтобы папу положили рядом с бывшей женой. Теперь мне не кажется, что дело было в любви и ревности. Эта змея не любила моего отца. Просто делала больно и мне, и ему всеми доступными способами.

Еду среди деревьев по тенистым аллеям.

Идея оснастить мой мобиль магическими средствами безопасности тоже принадлежит папе. И артефакт слежки – мне всегда казалось, что эта вещь никогда не пригодится – тоже его заслуга. Сейчас я не спускаю с прибора глаз. На кладбище за мной не следят. Мое пребывание здесь выглядит совершенно нормальным.

Я действительно забираю цветы из машины и иду к могиле.

Каждый шаг дается мне с трудом. Я приехала сюда для прикрытия. У меня другие планы, но слезы начинают течь сами.

– Папочка, – говорю я, опускаясь на колени. – Я принесла тебе цветы. Глупо. Ведь ты никогда не любил цветов. Но эти – мои любимые. Мне так было жаль их, и все равно я срезала все. Просто, потому что это моя жертва. Это мое прощание с домом, который больше не будет принадлежать мне. Не хочу, чтобы твоя женушка выходила на балкон и смотрела на мои розы. Ни одной не вырастет больше, обещаю.

– Я зря вышла замуж, папа. И теперь меня совсем некому защитить. Я придумала кое-что, но боюсь, что это причинит мне еще больше боли. И все же, я не могу доверить свою судьбу Номдару и Вендре. Я вмешаюсь. Дерну за хвост удачу, тряхану нити реальности. Мне так жаль, что я не пошла в маму или тебя. Мне жаль, что я пуста, и в подростковом возрасте мой дар так и не проявился. Ведь если бы я была хотя бы двойкой, меня уже нельзя было бы продать как надоевшую вещь.

На этих словах меня сильно хлещет ветром по лицу. Я будто бы просыпаюсь от долгого сна. Мне надо бежать, тем более что в голове рождается план. Я знаю, что должна сделать.

Увожу мобиль подальше от могилы отца. Вдоль решетки растут настоящие заросли. Мобиль медленно и кощунственно плывет над памятниками. Нахожу заброшенный участок – сюда точно никто не ходит. Завожу мой обожаемый мобильчик в самые густые кусты.

Прикладываю руку. Мне нужно простенькое заклятие, доступное единичкам. Лишь отвести глаза. Если бы я была повыше уровнем, то зарыла бы сумку, предварительно оградив ее от любых видов воздействия. Но я единичка. Моя магия не продержится и недели, даже если я смогу ее сотворить вообще.

Поэтому я укрываю мобиль – у него есть функция незаметности – элементарная противоугонная магия.

Неожиданно что-то идет не так. Мобиль просто исчезает. Растворяется в воздухе. Я провожу рукой, но ничего не чувствую.

Это так меня пугает, что я отменяю заклятие. Машинка появляется, сияет металлическими отблесками.

Не может быть. Видимо, папа и тут позаботился обо мне – моя магия странно сочетается с магией внутри транспорта. Пытаюсь снова заставить мой тайничок исчезнуть. Если все пойдет по плану, то скоро я вернусь сюда и уеду в новую жизнь.

Не получается! Пробую раз за разом – эх, не надо было отменять магию. Возмущаюсь своей глупостью. Ведь получилось же! Ну зачем все испортила! Ну как так!

Слезы подступают к глазам, когда мобиль снова растворяется в воздухе!

Я уже не пытаюсь ничего проверить, просто запоминаю ориентиры, имя на погребении и протискиваюсь сквозь прутья забора.

Нет, мое платье не рассчитано на такое, но я защищаю ткань магией и все отлично удается. Даже единички могут удивить. Я покидаю кладбище.

Теперь путь лежит в город. Я достаю амулет, который забрала из машины. Зеленый – значит мои провожатые далеко. Они меня не видят. Отлично. Останавливаю таксомобиль – направляюсь в центр.

Сердце заходится при мысли, что и зачем я собираюсь сделать.

Тяжелая просьба

Здание мне хорошо знакомо. Но я не иду через главный вход. Мне это ни за что нельзя. Амулет горит зеленым, значит я удачно унесла ноги. Но эффект временный, сейчас на мой след снова выйдут люди мужа.

Бегу по ступеням, обхожу здание сбоку. Здесь решетка, которой не было раньше. Но я в таком отчаянии, что плевать.

Берусь за два прута. Может быть, ничего не выйдет, ну и ладно. С другой стороны, с машиной же получилось… Заклинание знаю только в теории, направляю потоки, закрываю глаза. Не могу поверить, что чувствую движение под ладонями. Может быть, только игры разума? Нет – проход готов. Лезу в образовавшийся проем, затем снимаю магию. Это легко – ломать не строить. Прутья встали на место.

Иду спокойным шагом. Вход для персонала открыт. Мне сопутствует удача, взломать замок я бы даже не попыталась, но здесь постоянно кто-то снует. Охрана ходит предаваться вредным привычкам, тут же рабыни, которым надо перемещаться по заданиям хозяев. Я вздрагиваю от мысли о рабстве. Тошно мне.

Захожу внутрь и поднимаюсь уверенным шагом до пятого этажа. Здесь стоит замок, настроенный на отпечаток магии или ключ. Все. Я пришла. Теперь можно только официально позвонить, что я и делаю.

Выходит сотрудница:

– Что вы желаете?

Она вежлива, но в глазах холод.

– Я к господину Дариану.

– Вам назначено? – интересуется девушка.

Мне не назначено! Дариан может не пожелать говорить со мной. Я не знаю, что сказать, для меня ненормально хитрить и изворачиваться. Мне страшно, и я не умею.

– Я не займу много времени, – лепечу я. – Просто мне надо передать ему документы от недавно почившего Григора Бария.

YYNRdJEO

Приходится использовать имя отца.

– Позвольте я передам, – девушка надменно протягивает руку.

– Велено вручить лично, – отрезаю я.

Девушка смотрит на меня минуту. Решает. Она будет права, если решит, что я лгу. Но в этот момент по коридору проходит сам Дариан.

Он смотрит на меня холодно и невозмутимо. Я вспоминаю нашу последнюю встречу и замираю от страха. Почему именно он – единственный, кто может мне помочь?

– Кэйри? – удивляется он.

Девушка закатывает глаза, собираясь выставить меня. Личное знакомство с главой и обращение по имени низводят меня до любовницы в отставке.

– Кэйри Бария? – произносит он, понимая, какой эффект произвел.

Сотрудница слышит родовую фамилию и смотрит иначе.

– Кэйри Болдрин, – поправляю я.

Мне жаль, что мое имя звучит теперь именно так.

– Позволь пройти, Дариан. Нам надо поговорить.

– Мира, проводи посетительницу ко мне в кабинет, – распоряжается этот человек.

– Вы дочь Григора Бария? – шепчет девушка, пока ведет меня по коридору.

– Да, – отвечаю я.

Дариан назвал мое имя и скрывать мне теперь нечего. Поглядываю на амулет. Ярко-зеленый, ни единого признака желтизны. Меня не могут найти.

– Примите мои соболезнования, госпожа, – склоняет голову Мира.

Я морщусь от ее обращения. Сажусь в кресло и жду того, кого не желаю видеть нисколько, но выбора у меня нет.

– Привет, Кэйри, – голос Дариана вздрагивает на моем имени. – Что заставило тебя обо мне вспомнить?

Я некоторое время молчу. Не знаю, как сказать или озвучить это вслух.

– Я пришла просить тебя…

– Говори уже, у меня мало времени, – перебивает меня он. – Выслушаю ради памяти твоего отца. Что тебе нужно?

– Купи меня, – отвечаю я, бросая на эти слова все силы.

Наблюдаю за искренним изумлением в глазах Дариана. Наконец, он отвечает:

– Извини, Кэйри. Я не покупаю подержанный товар.

Договор

Осмысливаю эти слова. Может быть, он и прав, но это слишком жестоко. Мне надо уходить. Поднимаюсь как в трансе, неловко цепляюсь платьем за кончик туфли и падаю обратно. Некоторое время сижу. Рухнувшие надежды и оскорбление придавили меня к месту. Хочется разрыдаться.

– Прощай, – говорю я.

Собираюсь с силами, опираюсь на ручки кресла, заставляю тело встать. Теперь шаги, желательно не спотыкаясь. Все, что мне нужно, это удержать слезы хотя бы до служебной лестницы.

– Почему ты пришла ко мне? – Дариан дергает меня за руку.

Чувствую его пальцы на своем запястье, и это как ток. После оскорбления реакция тела особенно омерзительна, и я в ярости за считанные секунды.

– Лучше бы не приходила, – отвечаю я. – Пусти.

– Кэйри. Почему ты пришла с такой просьбой?

– Потому что смерть отца превратила меня из любимой супруги в товар, – шиплю я с болью. – Потому что… Дариан, прошу, просто заплати деньги. Я верну тебе всю сумму сразу.

– Если я тебя куплю, твои деньги мне будут не нужны, – говорит он, окидывая меня холодным оценивающим взглядом.

Я покрываюсь льдом изнутри. Меня пробирает до костей.

Я вырываю у него руку.

– Ненавижу весь этот чертов мир!

Слезы бегут по моим щекам. Думать, что я сильная и смогу их сдержать было такое же ошибкой, как и думать, что Дариан поможет.

– Меня все больше интересует твое предложение, – вдруг говорит этот гад.

Я толкаю дверь, но она не поддается.

– Погоди, Кэйри. Нам надо обсудить детали.

Мужское тело оказывается прямо за мной. Прижимает меня к деревянной поверхности.

– Тест-драйв будет? – шепчет он, привлекая меня к себе.

Сопротивляюсь. Мне больно от его действий – душа рвется. Меня ждет ад. Я сделала неверный выбор и вся жизнь кубарем полетела под откос. Дариан никогда не простит мне этого и отыграется, но другого выхода нет в принципе. Отец мертв, муж предал, мачеха ненавидит, а друзья отца уже делают вид, что забыли нашу фамилию.

– Не трогай меня, – жалким голосом прошу я.

Тяжесть последних дней наваливается с такой силой, что просто обвисаю в его руках. Не плакать не получается. Мое горе так велико, что я не могу вдохнуть. Слезы застилают взгляд, хватаю воздух ртом как рыба, выброшенная на берег.

Разворачиваюсь лицом к своему собеседнику.

– Просто выкупи, – молю я. – Тем более, что я подержанный товар. Расплачусь деньгами.

– Не устраивает.

Его слова больно бьют.

– Но могу предложить предварительный договор. Сможешь выкупить себя год спустя по двойной цене.

Я задыхаюсь. Воздуха не хватает, перед глазами плывут черные точки.

– Год – это много, – слова выходят рваными и невнятными.

– Год – это моя уступка тебе. Я уже знаю, что тебя продают, и могу не заключать сделки. Куплю тебя без всякой возможности получить свободу. Могу перепродать, когда мне надоест с тобой играться. А могу просто не явиться на торги. Может быть, повезет и тебя купит хороший человек.

Я слушаю его и не в состоянии ничего ответить. Год рабства или вся жизнь? Что легче?

Если бы только у меня проявилась наследственная магия.

Но я лишь девушка, оставшаяся без влиятельного отца, последняя в роду, брошенная в пасть миру мужчин, в котором женщина может считаться человеком только если обладает сильным магическим даром.

– Что я должна сделать? – спрашиваю я.

– Подписать соглашение, – ухмыляется он.

Я знаю, что оно будет с подвохом. Мне тошно от этого, тошно от Дариана.

– Дай сперва прочитать, – прошу я.

Отходит к столу, берет чистый лист и буквально за секунды выводит на нем текст силой мысли.

Начинаю читать. Пока исследую строчки, чувствую, как теплеет амулет в кармане. Достаю, смотрю. Он желтый! Черт! Не желтоватый, а желтый!

Закрываю рот рукой. Я прочитала только первый лист. Слезы и нервы делают меня бесполезной, голова не соображает.

– Дариан, – говорю я, – насколько ты надо мной поиздевался в этой бумажке? Сильно?

– Сильно, – отвечает, глядя мне в глаза. – Там все довольно грязно и гнусно. Но итог один – через год я тебя отпущу за сумму равную двум ценам при покупке.

Я просто захлебываюсь слезами. Мир разлетается в клочья. Но год вытерплю. Выберусь, соберу себя в единое целое и начну другую жизнь. В другом месте.

Дариан смотрит на меня, но я не могу прочесть выражение его лица.

– Тебя нашли? – спрашивает он.

– Почти.

– Если узнают, что ты виделась со мной, то поймут заинтересованность. Представляешь себе верхний порог цены на красивую, юную, отлично выученную девушку из хорошей семьи с голубой кровью магов?

Я представляю.

– У тебя столько будет? – ненавижу его за эти интонации.

Превосходство, удовольствие, предвкушение. Он наслаждается моими страданиями. В нем нет ни капли сочувствия. Дариан ненавидит меня!

Не надо быть ясновидящей, чтобы знать, почему он соглашается на сделку. Отыграется за все. Каждая моя ошибка будет искуплена унижениями и издевками.

– Не будет, – глухо говорю я. – Добавь пункт, максимальная сумма выкупа два миллиона. У меня больше нет! Это все. Если я не смогу себя выкупить, то…

Я задыхаюсь и не могу говорить дальше.

– Кэйри, – он предупредительно поднимает руку.

Собираюсь и кричу так, чтобы он понял:

– К чертовой матери, Дариан! Или ты добавляешь этот пункт, или я не доживу до торгов!

Он смотрит на мое отчаянное лицо. Я пытаюсь разобрать, что у него за выражение, но новая порция слез слепит меня.

– Хорошо, Кэйри. Но тогда с тебя аванс.

По бумаге бегут новые строки. Заставляю себя вчитаться в них. Остальное, что он придумал волнует не так. Условия выкупа – вот что важно.

Отлично. Собираюсь поставить подпись, но этот гад меня останавливает.

– Сначала аванс.

Амулет начинает потихоньку отливать оранжевым. Они близко! Меня скоро найдут!

– Что ты хочешь? – спрашиваю я.

Парк

Ответом только вздох.

– Подписывай, – велит он.

Ставлю подпись и оттиск магии.

– Наслаждайся, – отвечаю я.

– Даже не сомневайся. Надеюсь, что твой муженек достаточно хорошо тебя обучил и ты не будешь неумехой.

Вспоминаю Номдара. Ничему он меня не научил, кроме того, что людям нельзя доверять. Мы даже не были близки…

– Я провожу тебя, – говорит он. – Кэйри… Я не знаю, что именно с тобой произошло, но так рвать душу нельзя. Хватит слез. Соберись, пока я еще добрый и не принял это на свой счет.

Дариан снова прижимает меня к себе. Зажмуриваюсь до пятен перед глазами, понимаю, что жмусь к нему в ответ. Мои руки замерзли до состояния льда. Мне очень холодно.

Он отстраняет меня, наверное, смотрит. Касается пальцев, трет щеки, пытаясь убрать слезы. Да какое уж там! Я представляю, насколько сильно покраснела кожа и распух нос.

Когда я открываю глаза, то вижу на его лице гнев, и я не могу не испугаться, потому что не понимаю причины.

– Идем, – приказывает он и взмахивает рукой.

С завистью смотрю, как легко и красиво открывается портал. Дариан ведет меня, в голубую гладь магии, и мы оказываемся на берегу реки в парке.

– Покажи амулет, – приказывает он.

Протягиваю.

– Снова зеленый. Портал их запутал. На что они идут?

– Не знаю, возможно маячки в украшениях, или следят по магическим отпечаткам. Я не собиралась бежать, лишь временно скрыться. Мне надо было спрятать кое-что важное и поговорить с тобой.

Дариан ведет меня в кафе, усаживает за столик, сует в руки горячий чай. Чашка просто огромная, сам напиток фиолетовый, внутри плавают ягоды.

– Возьми себя в руки, – жестко говорит мне Дариан. – Ты гуляла одна, зашла в кафе. Твои сигналы скрыл парк. Сегодня здесь была магическая аномалия.

– А она была? – спрашиваю я.

– Сейчас будет, – обещает мне он. – Поэтому ты успеешь поесть и собраться с силами. Мне нужно получить тебя, а не пустую оболочку. Поняла?

Я не верю. Он собирается ради меня устроить магическую аномалию? Дариан стал настолько сильным? Меня прошибает холодный пот. Что он сделает со мной? С такими возможностями я боюсь того, что ждет меня, когда я стану его игрушкой.

– Чтобы отомстить? – безнадежно спрашиваю я.

– Велика месть, Кэйри, – он смеется. – Ты и сама неплохо справилась, конечно, но я тоже приложу руку.

Я глубоко дышу. Не помогает. Плечи дрожат.

– Кэйри, – шипит он мне в ухо, а я замечаю, как мир начинает затягивать его магией, отгораживая нас. – Как ты собралась выжить в моей власти? Какой у тебя план, девочка? Как собираешься уберечь от меня свой разум?

Он резко перетаскивает меня к себе на колени, отклоняет назад. Его волосы падают мне на лицо. Глаза светятся, и это очень страшно. Это пугало меня еще тогда, когда я совершила самую большую ошибку в жизни.

Он не человек.

Я знала это и все равно пришла к нему.

Он меня ненавидит.

И это я знала, но пришла к нему.

Он безумно хочет меня.

Я не была в этом уверена, но убеждаюсь сейчас.

– Постарайся дожить до нашей следующей встречи, – говорит он, впиваясь в мои губы. – Дожить целой и невредимой. Хочу все испортить сам. Сломать сам. Насладиться твоими страданиями. Все неприятности в твоей жизни с этого момента будут из-за меня.

– Твои обещания не помогут мне успокоиться, – отвечаю я. – Зачем ты так, если больше слез не хочешь?

Дариан проводит по моему лицу ладонью.

– Значит, не плачь, Кэйри. Ты ничего не можешь изменить. Без меня тебе и вовсе не выжить. Поверь мне, я знаю, что бывает с такими домашними девочками в неволе, и кто их покупает – тоже знаю.

Вопреки своим злым словам, он ласкает меня совсем нежно. Просто гладит по волосам, как гладил бы кота или ребенка, греет мне пальцы, хотя я больше не мерзну.

Мы очень разные с ним. Дариан огромный, сильный, его руки покрыты буграми мышц, я чувствую, какие они жесткие через одежду.

Пытаюсь отогнать тревожные мысли, пытаюсь не думать о его теле. Погружаюсь в иллюзию безопасности, вспоминаю наши прошлые дни.

Дариан молчит, не говорит больше ничего. Я не могу его прочитать или понять, что думает, но уверена – торжествует. Впрочем неважно, мне хочется надеяться на его милость. Может быть, в его душе осталась не только ненависть?

Затихаю в его руках. Почему-то приходит покой. Возможно, он что-то добавил в чай. Успокаиваюсь. Слушаю его сердце, лежу на плече. Я больше не сопротивляюсь и слова его тоже не воспринимаю. Отыграется, значит отыграется, но я сделала свой ход. Не достанусь незнакомцу. Пробуду в рабстве только год.

Муж

Сижу за своим столом. Просто вывожу узоры на бумаге черчу и черчу, пока не расслабляюсь. Сделала все возможное, остальное не в моей власти. Приходит равнодушие.

Меня нашли на лавке в парке спустя пятнадцать минут после аномалии устроенной Дарианом. Без слов посадили в мобиль и увезли в особняк. Никто не спросил, куда исчез мой транспорт. Видимо, забирать его никто не собирался. Мне больше не понадобится выезжать самой.

Последний аккорд в этом доме – разговор с Жанин. А дальше мне надо отключить разум, чтобы все это пережить.

Кэйри – любимой дочки и обожаемой невесты больше нет. Законной жены – Кэйри тоже нет. Есть ненужная Кэйри, которую великодушно решили не убивать. Только продать.

– Жанин, – тихо зову я, сжимая амулет госпожи.

Вещь для вызова слуг. Удобная, когда ты единичка. Даже двойки используют собственную магию, а не игрушки.

– Да, госпожа, – спустя минуту женщина появляется на пороге.

– Можешь уходить. Береги листок, что я дала тебе. Записка проявится только если все пройдет так, как я запланировала. Только в этом случае.

Жанин смотрит на меня с большой тревогой.

– Произойдет что-то плохое?

– Да, – отвечаю я. – Но только со мной. И если ты захочешь остаться рядом, то сохрани записку, если нет – сожги сейчас.

Жанин обнимает меня крепко-крепко.

– Я останусь рядом, Кэйри.

– Не все зависит от нас, Жанин. Я не знаю, позволят ли тебе служить мне. Поэтому, сейчас мы попрощаемся навсегда.

Моя служанка всхлипывает, я тоже не могу удержать слез. Мы так ревем обе, что даже не надо притворяться, когда выбегаем в зал второго этажа. Я швыряю в верную Жанин коробку с бельем, ору что-то про то, что она ничтожество.

Жанин кричит еще громче. Взывает к моим покойным родителям. Мы обе плачем так, что искры из глаз. Номдар входит в зал и застает эту сцену в самый кульминационный момент. После чего Жанин падает ему в ноги и требует расчет.

– Госпожа Кэйри совсем меня не ценит! Второй раз за день ругает! Не останусь в доме, даже не просите. Выдайте зарплату и отпустите с миром!

– Хорошо, – соглашается мой муж. – Можешь быть свободна, я пошлю управляющему данные. Останься в доме до утра. Покинешь его вместе с Кэйри. Сделай уж над собой усилие.

По его лицу пробегает торжествующая улыбка. Жанин не плевать на меня. Она единственная из старых слуг. Весь остальной штат обновлен. Я опередила Номдара ненадолго. Следующим ходом он или Вендра и так выкинули бы ее из особняка. Так она хоть получит приличные деньги и отсутствие слежки.

Смотрю на него и погружаюсь в воспоминание. Мне настолько не хочется пребывать в реальности, что я предпочитаю оказаться там, где еще была счастлива. Ухожу в последний момент радости. Туда, где я была уверена в своем муже, в том, что буду любима. В момент, когда я еще не знала, каким глубоким может быть горе.

Номдар вносит меня на руках в нашу шикарную спальню. Мое платье такое длинное, что, если бы не магия, уводящая шлейф из-под ног, муж бы споткнулся. Он кладет меня на кровать, и я вдыхаю сладкий запах пионов. Мои любимые цветы.

Отец заказал магическое выращивание, потому что не сезон. Мое платье из чистого шелка, каждая пуговица – жемчужина. Я любима и обожаема.

– Кэйри, – шепчет Номдар. – Я так счастлив. Ждал этого… Ты позволишь раздеть тебя? Не хочу, чтобы кто-либо еще касался твоего тела, даже служанки.

– Да, любимый, – откликаюсь я.

Мне так хорошо, что я едва могу протянуть к нему руки.

Он возится с моим платьем, по его лицу я понимаю – жалеет, что отказался от помощи слуг. Мое платье – шедевр, оно так просто не сдается, а портить его – варварство.

– Кэйри, думаю, что нам действительно стоит позвать твоих девушек.

Я киваю, но в этот момент раздается отчаянный стук в дверь.

– Господин! Госпожа! – кричит надрывный мужской голос.

Это странно. Беспокоить нас в брачную ночь не имеет права никто. Я сажусь на кровати, поправляю платье. Муж не достиг успеха, явно придется звать Жанин и Аклар.

– Войдите, – приказывает Номдар.

Вбегает мужчина в годах. Я узнаю слугу своего отца – Согиер.

– Госпожа, простите, что приношу вам такую печаль в этот час…

– Что произошло? – спрашиваю я, покрываясь холодным потом.

– Господин Григор и его кортеж… С горы сошел сель. Дороги больше нет. Ваш отец погиб.

Я теряю дар речи. Мое платье больше не кажется нарядным. Годовщина свадьбы никогда не будет для меня радостным днем. До конца моей жизни я не смогу испытывать в эту дату ничего, кроме боли.

Муж поддерживает меня за плечи. Звуки доносятся до меня глухо, ни один из них не имеет смысла. Я теперь навсегда одна. У меня даже слезы не текут. Такое горе в брачную ночь.

– Прости, Кэйри, – шепчет мой муж. – Мне придется оставить тебя одну. Исполнить супружеский долг будет оскорбительно, а спать в одной постели – странно.

– Пришли Жанин, – прошу я одними губами.

Хочу снять платье. Сбросить его горой шелка к ногам. И сделать это надо с особенной аккуратностью – подарок папы. Последний.

Воспоминания ничего не стоят. Теперь, когда я знаю, что за человек мой муж, все это и вовсе причиняет страдания. Я чувствую к нему отвращение, чувствую отвращение к тому дню, который забрал у меня отца.

Теперь, когда я смотрю на вещи под другим углом, я знаю, почему он так тянул время с платьем, изображал из себя наивного неумеху – не хотел изменять моей мачехе.

Мне больше не кажется благородством то, что он оставил нашу спальню и дал мне спокойно оплакать отца. Ему было плевать на мои слезы. Номдар не хотел их видеть и слышать.

За всеми его поступками стоят грязные мотивы.

Смерть папы больше не кажется несчастным случаем – все как по нотам. Я жена, но больше не дочь. За моей спиной никого нет! Номдар любит Вендру, верен ей. Даже наш брак не обязывает его должен спать со мной: траур – такой благовидный предлог.

Продажа

Меня тащат вниз. Вталкивают в комнатенку. Это кладовая, но у нас их много и конкретно эта пуста. Тут очень холодно – все же подвал. Дверь закрывается. Остаюсь одна. Вот уж не думала, что Номдар отдаст приказ меня запереть. Это обидно сверх всякой меры. Прижимаюсь к стене. С каждой минутой все больше замерзаю. Ночь тут аукнется мне весьма дорого.

Самое паршивое, что присесть или прилечь не могу – полы ледяные. Ноги замерзают сквозь домашние туфли. Я настолько унижена и растоптана, что нет сил плакать. Нет сил держаться. Не могу поверить, что со мной так поступают.

Холод жесток, пытаюсь обратиться к магии и до меня доходит!

Кандалы не просто способ меня растоптать. Цепи не простые – поглощают магию. Моя сила, хоть и нехитрая, но заблокирована.

Остается только ходьба и бег по кругу.

Понимаю, почему так холодно. Здесь хранились продукты, и заклятие охлаждения все еще работает.

Оно бы послушалось моей воли и отключилось, но цепи отрезали меня от дома. Его магия мне больше не подчиняется.

Уже никак не могу согреться. Лед внутри. Магия истощена – артефакт буквально тянет ее из меня. С другой стороны, это даже не самый плохой вариант. Было бы намного хуже, если бы запирал магию внутри меня.

Дверь открывается через пару часов после полуночи. К этому времени я раздавлена и ненавижу весь мир.

Жанин проскальзывает ко мне сквозь узкую щель.

– Кэйри, – шепчет она. – Я получила расчет. Теперь поняла, о чем речь, что эта сволочь задумала. Ты не представляешь, сколько всего выяснила. Но все потом. Вот возьми.

В мои руки ложится согревающий амулет. Жанин стелет на пол завороженный коврик. Отличная вещь. На нем я смогу посидеть и немного погреться.

– Все возвращается, Кэйри. Добро, зло, удача, счастье. Они ответят. Верь мне. А я пойду за тобой, куда скажешь.

– Спасибо, Жанин.

– Тебе даже не распорядились отнести ужин, теплые вещи тоже. Охранники… С ними будь осторожна. Даже не знаю, что сказать, хоть дверь карауль.

– Что ты имеешь ввиду? – спрашиваю я, леденея до смерти.

– То, что разговоры в духе «мужиком больше – мужиком меньше» слышу повсюду.

Я вздрагиваю и вцепляюсь Жанин в руки.

– Нет… Нет…

– Не переживай. Я потрудилась, чтобы это дошло до ушей твоего мужа. Он не совсем идиот. Шкуру тебе не даст попортить. А без жертв тут не обойдется.

Я поднимаю глаза к потолку.

– Кэйри, милая. Поешь. Прямо при мне. У нас не больше десяти минут, я заберу посуду, чтобы никто не знал, что я помогла.

Я лишь качаю головой. Мне не лезет в горло ни куска. Только пью горячий чай с травами и на этом все.

– Силы нужны, крошка. Поешь! – сокрушается Жанин. – Ну милая, как ты собираешься выжить? Что надумала?

– Потом, Жанин, – отмахиваюсь, после очередной попытки проглотить кусок. Тошнит и мутит от нервов.

Жанин активирует амулет и убегает.

Пытаюсь согреться, но амулет совсем слабенький. Зато коврик очень помогает. Я теперь лежу, прижав к себе ноги. Кошмар уже начался – не стоит отрицать это. Вот я в цепях, замерзшая, усталая, несчастная. А что ждет впереди?

Завтра Дариан купит меня. А если передумает? А если не успеет? Я не знаю уже, что лучше: попасть в руки незнакомца или в руки одного из самых жутких типов, которых только можно представить.

Тем более, что ему есть за что меня ненавидеть.

Потихоньку теплеет. Видимо, до моего мужа дошли сведения об охлаждающем заклятии и его отключили. Но это мало что меняет для меня.

К утру, несмотря на амулет и коврик, я промерзаю так, что даже не шевелюсь.

За мной приходят. В цепях, словно преступницу ведут на кухню. На глазах всего персонала я, помятая и продрогшая так, что не могу скрыть дрожь, пью чай и завтракаю. Муж подумал, что меня стоит покормить, но аппетита нет. Кое-как кусаю печенье.

Его самого больше не вижу. Меня выводят из дома, сажают в мобиль. Мы взлетаем и движемся к центру города. Молчу, будто бы отсох язык. Охранник ненавязчиво прижимает меня к себе. Затем его рука слегка задирает мой подол.

– Не хочешь немного повеселиться, барышня?

– Если продолжите меня лапать, – глухо отвечаю я, – то скажу об этом распорядителю торгов и новому хозяину. Поверьте, сильные мира сего не любят, когда берут их игрушки. И не прощают этого.

– Может быть куплю, – шипит мне охранник в ухо.

– Тогда я подчинюсь, – отвечаю ему я. – Но только тогда.

– Подчинилась бы такому, как я? – недоверчиво спрашивает он, провоцируя на конфликт. – Мои магические способности на «единице».

– И мои тоже, – отвечаю я спокойно. – Так какому «такому»? Может быть такой как ты любил бы меня и ценил просто так. И не предал бы после внезапной потери. Жили бы себе в удовольствие, радовались бы.

Он отдергивает руку от моей одежды. Молчит пару минут, затем дает мне бутылку с водой.

– Я зря так, – признает он. – Ты нормальная хозяйка была. И не изменяла своему мужу, как он теперь трезвонит. Я был к тебе приставлен, так что знаю. Мне жаль, госпожа Кэйри.

Номдар обвинил меня в измене? Не могу спокойно сидеть. Движения становятся резкими и рваными. У меня дыхание перехватывает, руки судорожно мнут подол платья. Мобиль скользит по дороге, все дальше увлекая меня от прежней жизни.

Торги проходят в обычном зале, похожем на театральный. Меня приводят в комнатку. Здесь висит прозрачное платье, призванное показать товар лицом. Мой охранник видит, как бледнею, снимает с меня цепи, передает в руки гримеров и выходит. Я слышу, как он громко разговаривает в коридоре. Звучит имя моего мужа.

Платье

Проходит пятнадцать минут у меня сделана прическа, девушка тщательно подводит мне глаза и пытается придать бледной коже здоровый цвет зельями. Пока идет плохо.

Входит сам распорядитель.

– Кто велел надеть на нее это платье? – спрашивает он.

– Ее муж, – отвечает девушка.

Я теперь тут чисто для мебели. Меня не существует. Я никто, чтоб со мной разговаривали.

– Не ее муж, – зло отвечает распорядитель. – Он со мной связался без амулета. До сих пор голова раскалывается. Хоть и продает, но позор ему не нужен. Она была его женой. Велено не показывать всему миру, чем обладал он. Другое платье неси ей. Кто их знает, может быть, и будущий хозяин к ней будет в милости. Никто нам не простит обнажение. Впредь проверяй, кто сует тебе наряды.

Я выдыхаю. Видимо, Вендра в очередной раз хотела меня унизить. Не вышло, но ничего это не значит. Меня никто не милует. Дело в этике. Номдар не хочет, чтобы потом его партнеры обсуждали, какая у меня грудь или бедра. Меня продадут как жену. Не как бордельную девку и то спасибо.

Номдару в целом не важно, сколько за меня выручат. Ему важно, чтобы я осталась без прав. Стала вещью. Такой эффект получается в любом раскладе – как ни продавай. И я рада, что моего наследства ему довольно, чтоб наплевать на деньги за мою свободу.

А вот следующий хозяин, если я ему не понравлюсь продаст меня уже иначе – раздетой, возможно с осмотром товара. Мне уже девушка рассказала, как это бывает, когда покупатели приходят и трогают, изучают. Могут разглядывать все, а ты стоишь и не можешь пошевелиться, удерживаемая магией или цепями. Так дороже.

Только бы Дариан успел. Я не хочу проходить через такое. Не хочу.

Тем не менее, новое платье не сильно лучше. Во-первых, оно короткое. Дамы вроде меня такое не носят. Во-вторых, очень тонкое. Ткань непрозрачная, но под ней видно каждый изгиб тела, видно мышцы моего живота, форму бедер и груди, спина просто полностью открыта.

Мои темные волосы расчесывают, отрезают прядь, затем ее погружают в магический раствор. Прядь окутывает золото, застывает причудливым узором, который складывается в звенья. Я знаю, что это такое – ошейник покорности. Вещь, которой будущий хозяин будет подавлять мое сопротивление.

То, что никак нельзя назвать украшением, кладут в шкатулку.

Мне делают объемную высокую прическу, волосы поднимают с плеч, чтобы не закрывать тело. На ноги надевают открытые босоножки. Белья на мне просто нет.

– Надо выйти в центр сцены, – говорит мне распорядитель. – Затем дойти до пятна света. Все. Дальше ты молча стоишь. Поняла?

– Поняла, – отвечаю я.

– Будет хоть одна попытка показать характер, тебе же хуже.

– Мой муж будет на торгах?

– Вы все об этом спрашиваете, – машет на меня рукой распорядитель. – Я всем отвечаю одно: нет. И неплохо, что его больше никогда не будет в вашей жизни. Редкостное скотство так поступать с близким человеком, что бы он ни сделал.

Я с надеждой смотрю на мужчину.

– Ой, перестаньте, – машет на меня он. – Я такие деньги на этом делаю, что могу позволить себе быть добрым пару минут. В этом месяце лимит превышен.

Он разворачивается и уходит.

Девушка дает мне маленькую капсулу.

– Держи, это от меня тебе подарок. Выпьешь и такое желание накроет, что даже гоблина с радостью обслужишь. На хозяина главное произвести впечатление в первую ночь. Они тоже привязываются, даром, что мужики.

– Не надо, – отказываюсь я. – Лучше бы яд предложила, чем такое.

Девушка хохочет, а затем сует капсулу в серединку искусственного цветка и украшает им мои волосы.

– Если передумаешь, то учти – действие приблизительно через пять-десять минут. Прими заранее. Правда будет легче.

Я прикрываю глаза. Мне никогда не будет легче.

Распорядитель возвращается резко.

– Не знаю, что не так с тобой, – говорит он. – Но тебя уже купили. Сейчас хозяин заберет, готовься.

Оседаю. Мне кажется, что мир уходит из-под ног.

– До торгов? – хрипло спрашиваю я.

– Да! До торгов и за баснословные деньги! – распорядитель в восторге.

Я леденею изнутри. Дариан поспешил? Или кто меня купил? Если Дариан, то хорошо, что в соглашении есть пункт насчет максимальной стоимости выкупа. Не представляю себе баснословную сумму, умноженную на два.

Девушка кладет инструменты.

Они выходят прочь, а я остаюсь в шоке.

Дверь открывается, на пороге незнакомый мне мужчина. Он полноватый, лицо угрюмое, одежда очень богатая.

– Надевай, – подает мне плащ.

Вещь очень красивая, похожа на платье. Плащ садится по фигуре, укрывает мои ноги, я все еще не могу согреться и поэтому рада, что он такой длинный. К тому же ткань плотная и расшитая. Очень красиво. Я бы сказала шикарно.

– Ты идешь со мной, – говорит он.

Я перестаю дышать. Где же Дариан? Что теперь будет?

Кто он

Мы садимся в мобиль. Сразу отворачиваюсь к окну. Мне как-то очень нехорошо. Очень хочется спать. Летим в гробовой тишине. Человек, который меня купил не пытается прикоснуться, но я его чувствую рядом. Чувствую его энергетику, слышу его дыхание.

У него есть запах. Что-то сладковатое, неприятное.

Мобиль останавливается. Мы в красивом саду. Кругом цветы, каменистые дорожки.

Я без сопротивления выхожу на свежий воздух. Муж меня предал. Дариан меня предал или опоздал. Вот я в новом доме. У меня было два мужчины, которых любила. И ни один из них не получил мое тело. Теперь же передо мной чужой человек, который получит тело, но которого никогда не полюблю.

К моему удивлению, мужчина садится в мобиль и уезжает, невысоко паря над землей.

Остаюсь одна.

Мне нечего делать, иду по дорожке, любуюсь цветами. Мне не приказали стоять и ждать, меня не привязали как козу, значит все, что не запрещено – разрешено.

Знакомый аромат доносится до обоняния. Пионовидные розы. Такие же, как и в моем саду. Крупные, залюбленные садовником. Даже красивее, чем те, которые отвезла папе.

Подхожу ближе и наслаждаюсь. Не могу оторвать взгляд. Мне кажется, что это не цветы, а моя прошлая жизнь передо мной. Закрываю глаза и вспоминаю, как отец дарит мне два саженца. Очень редкий сорт. Я сама высаживаю их в грунт, сама забочусь. Два куста растут рядом. Только один погибает. Я просыпаюсь однажды и вижу лишь засохшие веточки.

В тот день погиб не только куст, но и мои отношения с Дарианом. Это произошло одновременно. Я проплакала целый день, никак не могла утешиться, хоть и была влюблена в Номдара. Было так странно – в моем сердце поселился другой, его я признала будущим женихом, но плакала из-за Дариана, которого внезапно в одночасье перестала любить.

И сейчас на моих глазах слезы. Я касаюсь пальцами персиковых лепестков, вдыхаю аромат и в голове несутся картинки. Болезненные воспоминания, сожаления.

Внезапный порыв ветра хлещет мне по лицу. Плавный звук разрывает тишину за моей спиной.

Я оборачиваюсь и застываю как вкопанная. Сердце рвется из груди, не желая успокаиваться.

– Кэйри.

От звука этого голоса закрываю глаза. Узнаю. Надо повернуться, чтобы столкнуться лицом к лицу. Но оттягиваю этот момент.

Хочу, чтобы это был сон. Твержу себе, что это просто сон. Я сплю. Все невозможно. Задремала под палящим солнцем в саду моего отца. Скоро проснусь и все будет по-другому. Мне будет двенадцать, мама встретит меня на крыльце и выругает, что так опрометчиво подставила белую кожу жадным лучам. Потом покормит меня, а на утро проснусь и обнаружу, что во мне бурлит магия. И вся жизнь потечет по-другому. Без мачехи, без Дариана, Номдара, без смерти папы… Без продажи в рабство…

– Кэйри, – настойчиво повторяет голос.

Я поворачиваю голову на звук, но не спешу смотреть. Мне кажется, что уши закладывает.

– Я не исчезну, – говорит Дариан с явной издевкой в голосе.

Резко выдыхаю и поднимаю веки. Он стоит прямо передо мной. Сказочно красивый. Его длинные волосы падают на плечи сияющими волнами. За спиной сложены крылья, которые потихоньку развоплощаются, но я успеваю увидеть, насколько они прекрасны.

Моя гибель выглядит великолепно. Именно то, что нужно, чтобы окончательно меня сломать.

– Подойди, – просит он.

Я могу лгать себе и дальше, что именно просит. Но будем честны. Теперь мне все ясно. Передо мной мой хозяин на ближайший год. И он требует!

Дариан протягивает руку. В ней не хватает только кусочка колбаски, чтобы приманить меня – доверчивую жертву.

Мне делается нехорошо. Голова кружится. Я, кажется, не ела ничего, только чай. И одно печенье утром.

– Иди сюда.

Черт! Он и сам может сделать шаг, но предпочитает заставить меня. Как я сейчас злюсь. Подхожу. Кладу свою руку в его. Меня обдает волной жара. За это злюсь уже на себя.

– Кэйри, сейчас надену на тебя ошейник покорности, – говорит Дариан. – Ты должна знать, что если вызовешь неудовольствие, то тебе будет очень больно. Также, с его помощью я запрещаю тебе использовать магию. Ты «единичка», разницы не почувствуешь.

Я почувствую! Почувствую, правда! Хочу кричать об этом в голос. Разница есть!

– Дариан, – еле шепчу я.

Мне кажется, что дыхание останавливается. Нет, я не понижаю голос. Он просто пропадает.

– Дариан, – пытаюсь выговорить я снова и снова еле шиплю.

Его глаза смотрят ровно и холодно.

– Не лишай меня магии, – умоляю я, чувствуя, как ноги холодеют.

Я была готова отдать ему свое тело, готова к тому, что он будет ломать меня, унижать, но что лишусь своих сил полностью?

– Молю тебя, – добавляю я.

Никогда в жизни не чувствовала такого унижения. Никогда в жизни не была настолько слабой. Мне кажется, что не слышу собственного голоса, настолько он тих. Мое отчаяние безмерно. Не хочу смотреть на того, кого когда-то любила. Возможно, мне было бы лучше отдаться на волю судьбы. Кто знает, кому бы досталась моя свобода.

Навсегда.

Это страшное слово.

Год – звучит не так ужасно, но год с Дарианом может стереть меня в порошок.

– Тебе больно, Кэйри? – спрашивает он. – Мне тоже было больно. Я тоже надолго лишился из-за тебя магии.

– Я не знала, что так будет! Не хотела, – шепчу я.

Да, я понятия не имела, что причиню ему такую боль.

– Я не смогу без магии, – звуки пропадают, будто бы горло уже перетянуло металлом.

– Как ты будешь жить, и какими будут условия твоего существования, решаю я. Стоит радоваться, что ты единичка, потому что сдерживание магии большего уровня – страшная мука.

– В рабство не попадают с большим уровнем силы, – возражаю я.

Дариан смотрит на меня и улыбается. Он наслаждается моим ужасом и отчаянием. Я бы хотела его разорвать за это.

Нет. Я хочу другого. Хочу, чтобы все это немедленно закончилось. Просто отменилось. Хочу, чтобы здесь выключили свет и реальность, такая как она сейчас есть, пропала.

Выбор

Опускаюсь на колени. Перед тем как это сделать, закрываю глаза. Не хочу видеть его торжествующий взгляд. Если бы могла ему причинить боль, он бы корчился прямо здесь на дорожке собственного сада.

Слезы выступают из-под век. Катятся по накрашенным щекам. Интересно, моя бледность уже проступила?

– Хорошая девочка, – хвалит меня Дариан.

Нет, это невыносимо. Похвала от него сейчас звучит ужасно! Она говорит о том, что я ломаюсь, теряю достоинство. От нахлынувшей ярости рыдаю в голос, срываясь на крик. Надеюсь, это выглядит как горе или страдания, ведь ярость он мне не простит.

– Открой глаза, Кэйри и посмотри на своего хозяина. Хочу видеть.

– Мое горе? – глухо интересуюсь я. – Ты и так его видишь. Надеюсь, тебе вкусно.

Ответом мне молчание. Дариан ничего не говорит. Тишина такая, будто бы разом перестал дуть ветер и шелестеть листья. Мои чувства как оголенные провода накаляются в этой жуткой неестественной тишины. Звуков нет. Мне начинает казаться, что я оглохла, выпала из реальности. Я сама хочу осмотреться, увидеть, что меня окружает прежний мир.

Моей щеки касается его ладонь. Прикосновение нежное, будто бы полное ласки. Ко мне возвращаются звуки. Медленно, постепенно.

– Кэйри, – голос Дариана поменял оттенок. – Открой глаза.

Я открываю, но все равно ничего не вижу. Слезы как линза перекрывают всякий обзор.

– Тише, – его голос похож на шипение.

Я не произношу ни звука. Мне кажется, что я со стороны похожа на куклу со стеклянными глазами. Пустую, оставленную духом.

Если бы он потребовал, чтобы что-то сказала, то не смогла бы. Мне слишком плохо.

Но Дариан слышит мое выравнивающееся дыхание и делает вывод, что успокаиваюсь:

– Ты признаешь меня своим хозяином?

Я знаю, что должна ответить. От меня требуется любое проявление согласия – кивок, тихое да. Это часть ритуала, привязка. Говорить я все еще не в состоянии. Киваю.

– Удивительно, – произносит Дариан.

В его голосе настоящая боль.

– Год назад я сделал тебе предложение. Я встал перед тобой на колени. Под этим долбанным кустом восхитительных роз. Я склонился перед тобой и протянул тебе кольцо. Открыл свое сердце для ритуала, моя другая ипостась была готова принять тебя. И ты оттолкнула меня. Ударила, унизила, растоптала. Я не знал, почему, но получил отдачу, Кэйри. Был контужен собственной магией и на месяц остался без нее. Был риск, что ипостась не вернется после такого. Все магическое сообщество знало, что ритуал был начат, но жестко оборван в одностороннем порядке. К счастью, позор был моей меньшей проблемой. Я пытался вернуть свои крылья.

Слушаю в полном ужасе. Не думала, что для демонов это настолько серьезно. Мне сказали, что он резко среагирует на отказ, но что пострадает, если прерву ритуал – нет. Мне сказали, что связь надо разорвать именно ударом, чтобы не причинил мне зла в ответ…

– Я так любил тебя, что решился до брака на то, на что другие бывают готовы лишь после.

В его голосе горечь. Искренняя боль.

Я ничего не знаю про ритуал демонов. Меня убедили, что я от него пострадаю. Убедили, что Дариан все время нашего романа развлекался с доступными девушками. Заставили поверить, что ему нужна не жена, а игрушка, с которой он будет жестоким, как и все из его рода.

Теперь это сбывается.

Я игрушка, с которой он будет жестоким. Мне жутко.

Дариан продолжает:

– А сейчас на мое предложение ты отвечаешь согласием. На дерьмовое, в целом, предложение.

Вспоминаю тот вечер. Перед глазами лицо Дариана, его темные волосы, которые развевает магия. Вспыхнувшие всполохами крылья.

Я и не знала, что делаю ему так больно.

Меня убедили, что Дариану будет все равно. Я или другая – не важно. Убедили в дурных намерениях, напугали столкновением с его ипостасью.

И все это на фоне вспыхнувшей любви с красавчиком Номдаром, который каждый день тогда бывал в особняке.

Теперь понятно, что за этим стояла моя мачеха.

Не пытаюсь оправдываться. Да, не приняла руку и сердце, зато теперь не могу отказаться от ошейника.

Он сказал «под этим кустом восхитительных роз»? Значит розы все же мои. До какой крайности надо было дойти, чтобы украсть куст?

Получается, один остался мне, другой ему. Красиво очень метафорично.

Чувствую прикосновение металла к моей шее. Плачу, теряя осколки надежды. Неужели, думала, что этого не произойдет? Знала, что так будет. Почему-то позволила себе верить, что Дариан размякнет от моих слез.

– Теперь надо закрепить наши отношения, Кэйри. Иди за мной.

Встаю. Один шаг и мне становится понятнее, что я за кукла. С глазами я определилась – они стеклянные и ничего не видят. Смотрят пустым и глупым взглядом перед собой. А вот остальные части моего тела неизвестный кукольщик сделал деревянными. Он не хотел взять за меня большие деньги. Не потратился на дорогой фарфор, не стал заморачиваться с шарнирами для рук и ног. Об этом сужу по тому, как ступаю по камням дорожки.

Забыла, как надо правильно ходить.

Внезапно, мне становится нехорошо. Кажется, ночь в холоде дает о себе знать. Меня знобит.

– Кэйри, – зовет меня Дариан, но я не хочу возвращаться.

Мне хватило всего, что происходило в последнее время. Мне надо остаться одной, в тишине, надо выплакаться, надо сорваться. Жизненно необходимо сорваться.

– Кэйри, – снова сквозь пелену.

Дариан подхватывает меня за талию и трясет.

– Ты здесь? Кэйри! Отвечай мне!

Не слушаюсь. Отсутствие реакции на приказ заставляет сработать ошейник. У меня подкашиваются ноги, и я бухаюсь на дорожку коленями.

– Вот же черт! – выплевывает Дариан и хватает меня на руки. – Я не хотел. Слышишь? Не хотел сделать больно.

– Это ничто, – глухо отвечают мои губы. – Боль внутри сильнее.

Он приносит меня в свои покои.

– Номдар продал тебя. Почему?

Я поднимаю глаза. Сейчас я вижу четко. По какой-то причине, люди не могут плакать вечно.

Близко

– Обычно все происходит не так, – говорит мне Дариан. – Никогда не вступал в связь с женщиной, которая меня не очень-то и хочет. Я бы не тронул тебя, Кэйри. Но знаешь, тут такое дело. Чем собралась со мной расплатиться?

– У меня есть средства, – отвечаю я.

– Допустим. Но ты взяла их у мужа.

– Бывшего мужа, – поправляю я.

– Дам тебе выбор еще раз. Не сопротивляйся и подчинись мне со всей возможной страстью. Иначе…

– Иначе накажешь? – хмуро интересуюсь я.

Да пусть хоть убьет.

– Нет. Просто верну покупку, – ухмыляется Дариан. – Я еще не взял тебя. И пока не пользовался, могу вернуть. Дело крайне редкое. В любом другом случае был бы долгий суд и куча экспертиз, но в данном случае достаточно просто намекнуть твоему рогатенькому муженьку, что у него убавилось средств с твоим уходом. Солидно убавилось. Он пойдет на мои условия, совершится возврат – беспрецедентное событие. Думаю, что об этом напишут все журналисты. А ты вернешься в дом Номдара.

– В мой дом, – сквозь зубы цежу я.

– Можно об этом поспорить, моя девочка.

Действительно формулировка не важна. К нужному поведению Дариан меня подтолкнул. Не вижу другого пути.

– Делай, что требуется, – говорю ему.

Слышу хриплый смех в ответ.

– Делать будешь ты, – Дариан берет меня за волосы и заставляет посмотреть себе в глаза. – Ты же любишь мужиков. Давай-ка начнем с того, что немного поработаешь ротиком.

Я хоть и невинна, но знаю, о чем он.

Дариан даже не целует меня. Чертов демон просто расстегивает штаны и подтягивает меня к своему паху.

– Давай, Кэйри. Покажи, чему ты научилась.

Его движения очень возбужденные, рука на моих волосах напряжена и дрожит. Я вижу его достоинство, ощущаю слишком близко. Мягкая кожа без предисловий касается моих губ.

– Кэйри, открой ротик, впусти меня.

Поздно устраивать истерику. Займусь этим, когда он оставит меня в одиночестве. Делаю, как он велел, принимаю его губами. Чувствую вздутые вены, каменную плоть. Еле помещается у меня во рту. Не понимаю, что дальше.

Дариан давит мне на затылок. Меня тошнит, но в желудке пусто. Чувствую себя грязной, недостойной ничего хорошего. Его пальцы скользят по моей щеке, они трепещут. С губ Дариана срывается стон. Толкается и входит резче в мое горло. Не может сдержаться.

По моим щекам текут слезы, но уже от срабатывающего рефлекса.

– Кэйри… Ты – чудо…

Тело реагирует на эти слова странно. Я хочу его. Дариан почти жесток, но от его реакции мне до странного сладко. Все ноет между ног.

Чувствую страсть во всем – в его дыхании, в нетерпеливых толчках бедрами, в том, как сжимается ладонь на моих волосах. Мышцы Дариана напрягаются. Он жаждет, и за это почти прощаю ему грубость. Это я действую на него. Я – его наваждение.

– Ты уже так делала Кэйри? Ублажала мужчин? У тебя отлично получается. Схожу с ума, насколько твой рот сладкий. Каждый день хочу это, – стонет Дариан.

Оскорбляет меня, но это уже неважно. Я не могу ничего изменить. Только упираюсь руками в его бедра, в бесполезной попытке не дать войти глубже.

Дариан выходит из моего рта, вытирает капельку слюны о щеку.

– Вставай, Кэйри.

Я поднимаюсь словно в бреду. Чувствую, как он легко расправляется с застежками у меня на плаще, как сдирает то полуприличное нечто, напяленное на меня в аукционном доме.

Раздевается сам, а я отвожу глаза в сторону.

Толкает на кровать, ложится сверху. Его обнаженное тело очень близко. Я никогда ничего подобного не чувствовала. Мне страшно, я злюсь, хочу избежать того, что будет, но возбуждение медленно раскручивается в моем животе. По непонятной мне причине реагирую. Возможно, тело хочет защититься от повреждений, не допустить лишней боли, не знаю.

Незаметно вдыхаю запах кожи Дариана – безумно сладко. Его волосы пахнут свежестью, хвоей, садом. Он притягателен. Если бы не был так груб со мной, я бы даже желала его.

Вспоминаю наши поцелуи. Никогда он не позволял себе резкости, не хватал меня жадно, напротив, был нежен. О, как я реагировала тогда. Но сейчас о поцелуях остается только мечтать.

Дариан прижимает мои волосы к кровати и губами исследует мое тело – шею, кожу живота. Когда приближается к чувствительной вершинке груди, чувствую его дыхание. Мне не удается подавить вскрик.

Не протестую. Против воли, но реагирую. Это так странно, но во мне будто бы просыпаются прошлые чувства. Та, влюбленная до безумия Кэйри снова здесь. И она желает Дариана.

А я бы предпочла рыдать, биться в его руках, сопротивляться, отчаянно кричать. Чтобы он знал, как неправильно поступает.

Все же пробую оттолкнуть, но Дариан снова целует. Удерживает меня на месте и скользит губами по коже. Чувства сильные. Меня потрясывает, трудно замедлять дыхание, трудно делать вид, что ничего не хочу. Да и есть ли смысл?

Слабая, жалкая, не способная вернуть себя на землю. Может быть, внешне не очень заметно, но достаточно, что я знаю о своем состоянии. Достаточно мне одной знать, что я хочу Дариана, который так меня унизил.

И мое желание унижает еще сильнее. Я ненавижу себя. Я – дрянь, которая потеряла всякое самоуважение.

Вспоминаю, как он заставил меня опуститься на колени. Плевал на мои слезы. Почему-то даже эта жуткая деталь придает остроты его поцелуям и ласкам.

Дариан ласкает меня с уверенностью собственника. Собираю все силы для сопротивления. Отталкиваю его, начинаю вырываться, но он снова быстро подавляет. Мои запястья сжаты одной рукой, другая прижимает талию к кровати.

Почему-то чувствую каждый палец на себе, каждую точку, где кожа касается кожи. Мурашки бегут, мне очень жарко.

Лежу под ним, охваченная дрожью. Смотрю в глаза и жду боли.

Вместо этого губы касаются моих нежно, успокаивающе. Это еще не поцелуй, но я реагирую. Еле останавливаю свое тело, которое уже начало двигаться навстречу. Во мне словно два человека, которые не могут найти согласие.