Развод с драконом. Я - не твое сокровище!

Глава 1

— Знаешь, когда я обо всем узнал, хотел тебя сразу же казнить, — голос мужа, Повелителя драконьего Дома Аншафт, был ровным и равнодушным, а лицо с резко очерченными скулами и массивной челюстью казалось высеченным из камня. — Просто, без церемоний… Выволочь на главную площадь, как какую-нибудь безродную девку, и вздернуть на виселице.

Широко расставленные глаза цвета расплавленного золота медленно скользнули по моей фигуре, скованной цепями. От этого тяжелого взгляда всё внутри похолодело и затряслось, как студень.

В огромном Зале Советов, где собрались десятки лордов-драконов в сверкающих доспехах и богатых одеждах, повисла оглушительная тишина. Было слышно, как где-то за высокими витражными окнами кричит ворон. Я уловила скрип дубового кресла, когда муж поднялся. Он откинул за спину тяжелый черный плащ, подбитый красным шелком. Скреплявшая его у плеча рубиновая брошь в виде драконьей головы ярко блеснула, поймав случайный солнечный луч, и на мгновение бросила на стены кровавые зайчики.

Пару шагов, и муж подошел ко мне. Наклонился, и его холодные жесткие пальцы впились в мои волосы, грубо задирая голову. Цепь на шее и запястьях оглушительно звякнула, впиваясь в натертую до крови кожу. Я застонала сквозь стиснутые зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать. Не доставлю удовольствия этим надменным драконам, которые жадно впитывают каждую секунду моего унижения.

— Не ожидал от тебя такого, Анна, — муж скривил губы. — Я думал, что ты все поняла. Приняла свое место. А ты… — Он оттолкнул меня, обжигая презрением. — Я мог бы уничтожить тебя. Растоптать. Сжечь…

В этот момент у массивных дверей зала поднялась какая-то суматоха. Он замолчал на полуслове и неспешно вернулся в кресло-трон. Я с трудом повернула затекшую шею, равнодушно наблюдая, как леди Лусильда, любовница мужа, с растрепанными волосами и искаженным яростью лицом, пытается прорваться сквозь шеренгу стражников.

— Пропустите! — рыкнул муж, и стражники послушно расступились.

Леди Лусильда, тяжело дыша и придерживая двумя руками огромный живот, подбежала к его трону и рухнула на колени.

— Повелитель! — она заломила руки, и по ее щекам тут же потекли идеальные слезы. — Я готова поклясться, что она не только убила своего ребенка… — Лусильда рывком повернулась и протянула изящную руку в мою сторону, — …она пыталась отравить и меня с нашим малышом! Вашим истинным наследником! Умоляю, казните эту тварь!

По рядам сидящих в зале благородных лордов-драконов пронесся негодующий шепот, который становился все громче. Страшное преступление. Чудовищное. Непростительное. Казнить стерву! Сейчас же повесить! Посягнула на жизнь истинного наследника! Сжечь, недостойную!

В горле встал ком горькой желчи. Какая лицемерная, чудовищная разница! Смерть моего ребенка их так не возмущала. Но лишь намек на угрозу жизни наследника от истинной вызвал этот шквал праведного гнева.

— Тихо!

Голос Повелителя прогремел под высокими сводами. И все моментально замолчали.

— Я во всем разберусь, — холодно отрезал он. — А пока, — его взгляд снова упал на меня, и в нем был только холод, — я лишаю недостойную родовой силы. Генерал Сантар, — он обратился к грузному седовласому дракону в первом ряду, моему «любезному» отцу, — я верну вам ваш дар. Ваша дочь более не достойна носить его. Анна ты лишаешься родового имени Сантар и магии, дарованной тебе при рождении.

Муж протянул руку в мою сторону.

Я почувствовала, как что-то живое и светлое, клокоча и сопротивляясь, рвется из самой глубины груди. Золотистое сияние, похожее на густой полупрозрачный мед, вышло из меня, унося с собой солнечное тепло и радость, и устремилось к толстому усачу-генералу. Тот поймал его и бросил на меня взгляд, полный такой лютой ненависти, что стало больно в груди. Я вдруг на миг потеряла равновесие, испуганно покачиваясь на коленях, ощущая внутри странную сосущую пустоту. Этот мужчина мне был никем, но его предательство все равно ранило. Почему он даже не попытался разобраться? Вдруг его дочь невиновна?

Повелитель, не опуская руки, продолжил:

— Забираю у тебя имя и защиту рода Аншафт.

От меня отделилась красноватая дымка и неспешно поплыла к нему. Мне вдруг стало так холодно. Пальцы моментально заледенели. Кандалы покрылись инеем и жгли кожу льдом. Я обняла себя за плечи, пытаясь удержать тепло стремительно покидающее тело.

И тут случилось необъяснимое. Красная дымка едва достигнув Повелителя, вдруг остановилась, дрогнула и… ринулась обратно. Она окутала меня мягким, уютным коконом, который вмиг растопил внутренний лед и наполнил ощущением безопасности. Расслабляясь, я с блаженным вздохом опустила звякнувшие металлом дрожащие руки. Как же хорошо!

Муж удивленно хмыкнул и стал задумчиво разглядывать меня, как будто видел впервые. От страха по спине потек холодный пот. Если меня разоблачат прямо сейчас — простым повешением я не отделаюсь! Я не знаю, как драконы относятся к попаданцам, но прямо сейчас проверять не хотела.

Повелитель молчал, поэтому благородные лорды снова зашептались. И тут полоумная беременная леди Лусильда снова впала в истерику:

— Темная ведьма! Смотрите, она пытается украсть силу Дома Аншафт. Сжечь ее!

Гул в зале нарастал, превращаясь в оглушительный рёв. Лорды-драконы вскакивали со своих мест, потрясая кулаками. В воздухе отчетливо запахло костром.

— Сжечь! Немедленно!

— Колдовство! Она опозорила Дом Аншафт!

— На костер ведьму!

Я съежилась на холодном каменном полу, цепь на шее оттягивала голову, словно позорное ярмо. Нечеловеческая ненависть окружила меня ядовитым облаком, придавливая к земле. Надо же, как нелепо и позорно кончается моя вторая жизнь. Когда я очутилась в этом мире, я по-детски наивно надеялась, что злая судьба наконец-то дала мне шанс всё исправить.

В той, другой жизни мне было пятьдесят. Я тихо умерла в своей крошечной, пропахшей лекарствами однокомнатной квартирке. Одна. Измотанная долгой болезнью, никому не нужная. Сколько раз, лежа в постели после очередного приступа, я сожалела, что всю жизнь слушала кого угодно, но только не себя! Боялась осуждения, боялась рискнуть, боялась хоть что-то изменить. Так и жила с нелюбимым мужем, который бросил меня, когда стал так нужен. Без детей, которые были ему не нужны. Даже собаку не заводила, потому что у мужа была аллергия.

Глава 2

И я сдалась. Согласилась, испугавшись немедленной смерти. Но от своего плана сбежать не отказалась. Я подожду немного, пока страсти не улягутся, а потом…

Меня поволокли прочь из Зала Советов. Цепи на запястьях, казалось, вросли в плоть, каждый шаг отзывался тупой болью в плечах. Мы шли по бесконечным коридорам, холодный камень стен сменился тёплым деревом и шпалерами с вытканными драконами из Дома Аншафт. Здесь пахло богатством и могуществом.

И вдруг я увидела её.

В боковой галерее, за спинами двух стражников, металась заплаканная, бледная женщина. Моя… мать? В памяти всплыл смутный образ — нежные руки, поправляющие покрывало, тихий смех над вышивкой. Теперь ее лицо было искажено горем.

— Пустите меня к дочери! Я только обниму ее! — просила она, но стража была неумолима.

Голубые глаза леди Сантар, полные слез, встретились с моими. В них читалась такая безысходность, что моё сердце дрогнуло. Я потянулась к ней, выворачивая руки.

— Анна, родная моя! — крикнула она, и голос ее сорвался. — Не обижайся на отца! Пойми, он хотел как лучше! Отказаться от одной дочери, но спасти будущее для остальных наших детей! Лучше уж гнев Повелителя обрушится на тебя одну, чем на весь наш род!

Я как будто со всего маху врезалась в стену, отшатнулась, повисая на руках стражников. Ее слова вонзались в меня, как отравленные кинжалы. «Хотел как лучше». «Отказаться от одной дочери ради остальных». Так вот какова цена родительской любви в этом мире. Меня предали. Сдали без боя, без попытки защитить. Ради других интересов. В горле встал ком, и мир поплыл перед глазами. Я ощутила себя той самой пятидесятилетней женщиной из прошлой жизни — брошенной, никому не нужной. Ничего не менялось. Ни в каком мире.

Я не смогла ничего ответить. Просто опустила голову, позволяя страже тащить себя дальше. Её рыдания долго преследовали меня, эхом отдаваясь в пустоте, что зияла внутри.

Наконец, мы дошли до моих покоев. Массивную дверь из темного дерева отворили, цепи с лязгом расстегнули, и я, почти не чувствуя ног, переступила порог. Дверь захлопнулась, щёлкнул тяжелый замок.

Я стояла, прислонившись к теплому дереву, и не могла пошевелиться. Потом, собрав последние силы, оттолкнулась и, сделав несколько шагов, рухнула на огромную кровать с балдахином. Пахло лавандой и печалью. Я лежала лицом вниз на шелке покрывала и не могла выдавить из себя ни слезинки. Только дрожала, как в лихорадке.

А потом снова пришёл гнев. Холодный и тягучий, как расплавленный металл. Он наполнял пустоту внутри, давал опору. Отомстить и вырваться отсюда. Эти слова зажглись в сознании, как путеводная звезда в кромешной тьме.

С трудом поднявшись, я подошла к окну. Руки дрожали, когда я раздвинула тяжёлые бархатные портьеры. В комнату ворвался слепящий солнечный свет, заставивший меня зажмуриться. Я вдохнула свежий воздух и ощутила, как решимость кристаллизуется внутри.

Мне нужно было привести себя в порядок. Подойдя к резному туалетному столику, я впервые внимательно посмотрела в зеркало.

На меня смотрела блондинка. Растрёпанные волосы цвета спелой пшеницы падали на плечи. Лицо — бледное, исхудавшее, с огромными синими глазами, не принадлежало мне настоящей, но было… красивым. Очень. Черты — тонкие, аристократические, губы, пусть и прикушенные от боли, имели изящный изгиб. Только синяки под глазами и ввалившиеся щёки портили картину. «Неплохо, — мелькнула трезвая мысль. — Совсем неплохо. Только бы поправиться немного, и будет совсем хорошо».

В зеркале же я увидела, как из глубины комнаты вышла пожилая женщина в простом платье служанки, с добрым, испуганным лицом. Агния.

Я вдруг вспомнила, как не узнала ее тогда после родов. Дала себя обнять оттого, что сил оттолкнуть ее не было.

— Кто вы? — спросила я тогда.

Женщина замерла, ее глаза округлились от ужаса.

— Хозяйка, это я, Агния! Я с вами с самого детства! Вы… вы не узнаёте меня?

Я поняла, что совершила ошибку. Еще не хватало, чтобы меня посчитали сумасшедшей или узнали, что я не настоящая хозяйка этого тела.

— Помню, Агния, — быстро сказала я, стараясь смягчить тон. — Просто… всё как в тумане. Голова тяжёлая.

Она тут же прониклась сочувствием.

— Ах, моя бедная девочка, что они с вами сделали… — Агния всплеснула руками. — Вам нужно поесть! И… — она замялась, с жалостью глянув на мою потяжелевшую грудь, сочащуюся молоком. — сцедиться, госпожа. Иначе мастит начнётся, это очень больно.

Я кивнула, давая понять, что согласна на процедуру. Пока она возилась с тазом и тряпками, я спросила, глядя в окно:

— Агния, та женщина… которая заходила ко мне после родов. Яркая, беременная. Кто она?

Служанка ахнула, как будто я спросила, не зелёная ли трава.

— Да это же леди Лусильда! Истинная Повелителя! Как же вы могли забыть? — она понизила голос до шёпота, полного ненависти и страха. — Повелитель, привёз её пару месяцев назад с похода. Объявил, что она носит его истинного наследника, и что отныне она — хозяйка здесь. А вам, законной жене, приказал во всём ей помогать и угождать. Говорил, оба ребёнка, ваш и её, должны воспитываться вместе, как брат и сестра. А вы… вы должны были остаться в замке, присматривать за ними.

Тогда, после родов я не рискнула задать Агнии главный вопрос, но сейчас, когда она готовилась сцеживать молоко, я решительно спросила:

— Что случилось с моим ребёнком, Агния? Скажи, что тогда случилось накануне родов?

Служанка залилась слезами.

— Я думаю, леди Лусильда вас отравила! У неё в служанках ходит одна… страшная женщина. Ведьма, темная, я уверена! Не смотрите на меня так, госпожа, лучше с ней дела не иметь! Вы тогда должны были ещё месяц дохаживать, но в тот вечер, после ужина… у вас начались схватки. Такие стремительные и болезненные… Вы так быстро слабели, я думала, вы оба с малышкой не выживете. А потом… потом девочка родилась мёртвой. — Она разрыдалась. — Моя бедная девочка…

Я подошла и положила руку на её дрожащее плечо. Холод внутри меня стал абсолютным.

Глава 3

Сердце Правды пульсировало передо мной, как живое. Слепящее и одновременно притягивающее взгляд. Его гудение вибрировало внутри, и я чувствовала, как впадаю в своеобразный транс. «Соврешь — и твоё собственное сердце разорвётся!» Слова Рейнарда эхом отдавались внутри головы.

И я стала запоздало бояться. Я облизала вмиг пересохшие губы и сцепила дрожащие руки в замок. Нет, я не планировала лгать, собираясь сказать все как есть. Я боялась, что меня спросят не о том. Не о леди Анне, а обо мне. О той, что пришла из другого мира. Считается ли это ложью? Будет ли магия считать мое существование здесь обманом? Ведь я не творила никаких ритуалов, чтобы попасть сюда, просто неведомая сила решила меня отправить в умершую во время родов жену Повелителя.

Но отступать было некуда. Собрав волю в кулак, я сделала шаг вперед и протянула руку, чтобы прикоснуться к сверкающей грани алмаза.

— Стой! — резко остановил меня Рейнард. — Сначала клятва. Повторяй за мной.

Он начал говорить на незнакомом певучем языке, который звучал как шум волн. Я не понимала слов, но ритм клятвы завораживал. Я повторяла, чувствуя, как каждое слово проникает внутрь, вместе с чем-то нечеловеческим и очень любопытным. Вся я была, как на ладони, каждый мой темный уголочек был открыт и подсвечен. От этого сделалось так неуютно, как будто меня вывернули внутренностями наружу и теперь внимательно рассматривали.

Как только последний звук сорвался с моих губ, вокруг меня и артефакта с шипением вспыхнула сфера. Она была похожа на гигантский мыльный пузырь, переливалась всеми цветами радуги, но сквозь нее все было прекрасно видно. Внутри освежающе пахло летним лугом и грозой. Не душным освежителем воздуха с химическим ароматом, а настоящим солнечным лугом, с привкусом цветущих трав, оседающих на языке.

— Говори только правду, что живет в твоем сердце, — сурово напутствовал меня Рейнард. А потом, не сводя с меня внимательных глаз, бросил страже: — Привести десять свидетелей. Пусть все запомнят и донесут до каждого в Доме Аншафт.

Время в сфере текло иначе. Минуты растягивались в часы, пылинки завораживающе медленно танцевали в солнечных лучах, как в тягучем меде. Наконец, в зал вошли десять лордов-драконов. Среди них был и мой «отец», генерал Сантар.

Он не спеша шел по залу Советов в середине процессии помпезно разряженных лордов и даже взгляда не бросил в мою сторону. Внутри все скрутило от жгучей обиды, хотя я вроде и успокоилась уже. Я резко выдохнула и отвернулась. Хватит! У этого дракона была своя правда, у меня — своя. Если я им не нужна, то они мне тем более.

Рейнард величественно поднялся с трона. Сложная вышивка на его черном камзоле, стилизованная под чешую, вспыхнула в лучах солнца. Наплечники на широких плечах оскалились отлитыми из черненого золота драконьими головами. Истинный Повелитель драконов. Ни капли жалости или сочувствия.

Его золотые глаза горели торжеством, словно он уже видел, как я запутываюсь в своих же словах и падаю замертво. И в этот миг меня отпустило. Накатило странное, ледяное спокойствие. Я ничего не сделала. Не убивала. Не пыталась отравить. Не колдовала. А то, что я здесь... так не по своей воле. Магия сама меня призвала. Какая уж тут вина.

Я встретила его взгляд без страха. Рейнард, к моему удивлению, довольно хмыкнул и кивнул, словно удовлетворившись какими-то своими мыслями.

— Начнем, — его голос прозвучал слишком громко в звенящей тишине. — Твое имя — леди Анна?

Простой вопрос. Очевидный. Но он вогнал меня в ступор. Внутри все сжалось. Я не Анна. Я — Аня. Пятьдесят лет я была Аней. Произнести чужое имя сейчас, под прицелом этого пульсирующего сердца, казалось самой страшной ложью.

— Да, — прошептала я, и мой голос неуверенно дрогнул.

Сфера мгновенно помутнела, ее радужные переливы сменились грязно-серыми всполохами. Гудение стало угрожающим.

— Это точно правда? — ласково, как крокодил, спросил Рейнард.

Я закрыла глаза, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Я... Аня, — выдохнула я.

Тяжесть тут же ушла. Я открыла глаза и облегченно выдохнула — сфера прояснилась, снова став прозрачной. По залу прошел удивленный шепот.

— Ну, хорошо, Ани, — в голосе Рейнарда прозвучала насмешка. — Ты до сих пор живешь детскими прозвищами. Но, продолжим.

Я опустила голову, скрывая облегчение, смешанное со стыдом.

Следующие вопросы сыпались, как горох из дырявого мешка, но я отвечала на них четко и твердо:

— Делали ли вы что-то, чтобы навредить своему ребенку?

— Нет.

— Покушались ли на жизнь нерожденного ребенка леди Лусильды?

— Нет.

— Применяли ли магию, чтобы удержать покровительство Дома Аншафт?

— Нет.

Сфера оставалась кристально чистой. Уверенность придавала мне сил. Я подняла голову и решила сама бросить вызов:

— А теперь моя правда! Я обвиняю леди Лусильду в том, что она убила моего ребенка! Она сама призналась мне в этом, когда пришла ко мне после родов!

Рейнард замер на мгновение, его лицо стало непроницаемой маской.

— Привести леди Лусильду, — отдал он приказ. Пока мы ждали, он подошел ближе к сфере. — Чего ты хочешь на самом деле, Ани? — его вопрос прозвучал неожиданно тихо.

И я, опьяненная ощущением собственной правоты и магией, заставляющей быть искренней, ответила то, что таилось на душе:

— Покоя. Просто жить где-нибудь в глуши, в маленьком уютном домике. Чувствовать солнце на коже, вкус свежего хлеба и больше ни о чем не беспокоиться. Просто... жить.

Он смотрел на меня с каким-то странным, непонятным выражением лица.

— Знаешь, Ани, быть кормилицей не так уж и плохо. Это тоже будет простая, понятная жизнь, как ты хочешь. — начал он вкрадчиво. — Это могло бы утешить тебя. Ты будешь заниматься младенцем, кормить, купать его. Вы будете играть и гулять во дворцовом парке. В конце концов, привяжешься к нему, как к своему, и перестанешь страдать по своей потере.

Глава 4

Тишина в Зале Советов взорвалась паникой. Рейнард рванулся к сфере, но радужная пленка, прежде податливая, вдруг стала твердой, как горный хрусталь. Его кулак со звонким стуком отскочил от невидимой стены. По его лицу пробежала тень настоящего шока. Магия, которой Рейнард привык свободно повелевать, вдруг вышла из-под контроля.

— Что ты натворила, ведьма?! — его рык был полон такой лютой ярости, что по моей спине побежали ледяные мурашки.

В его золотых глазах плясали отблески пульсирующего Сердца Правды, делая его похожим на разгневанного демона. Или дракона.

— Я? Ничего! — Я сама, обезумев от страха, попыталась рукой продавить переливающуюся преграду. Она была упругой, как натянутая кожа огромного невидимого зверя, и мягко пружинила, не пропуская наружу. Мы с Лусильдой стали пленниками в сверкающей радужной клетке. — Я сама не могу выйти!

Сердце панически колотилось в груди. Я опустилась на колени рядом с Лусильдой. Вблизи стало видно, что это не театральный обморок, какой можно было бы ожидать от такой интриганки. Ее обычно идеально бледное лицо покрыла мертвенная синева, на лбу и верхней губе выступили крупные капли холодного пота. Она низко утробно застонала, и ее тело вдруг выгнулось в неестественной, мучительной судороге, пальцы скрючились, впиваясь ногтями в швы между каменными плитами пола.

Одно из двух: либо она рожала, либо умирала. Может, то и другое вместе. В голове с холодной, отстраненной ясностью пронеслась мысль, что если она умрет прямо здесь, на моих глазах, меня растерзают, обвинив во всех смертных грехах. Даже Сердце Правды не поможет.

Доставшаяся от леди Анны и приумноженная мной ненависть к Лусильде жгла в груди живым, раскаленным углем. Но мысль о том, что в ней погибнет невинный ребенок, чье единственное преступление — иметь такую мать, заставила меня действовать почти против воли. С трудом, цепляясь за ее богатую, пропитанную дорогими духами одежду, я приподняла ее. Не смотря на большой живот, она была на удивление легкой и хрупкой, будто полой внутри. Ее голова беспомощно откинулась на мое плечо, шелковистые волосы коснулись моей щеки.

— Держись, — прошептала я, сама не зная, зачем, испытывая странную смесь омерзения и жалости. — Ради ребенка. Держись.

Я сделала последний шаг, переступая границу сферы, чувствуя, как переливающаяся пленка сопротивляется. Но я продолжала давить, и она расступилась перед нами, лопнув с тихим хлопком, как настоящий мыльный пузырь.

Рейнард тут же, с рычанием, вырвал Лусильду из моих ослабевших объятий и подхватил на руки, как драгоценнейший сосуд.

— Лекаря! Немедленно ко мне! — крикнул он на ходу, потом резко обернулся, пронзая меня ненавидящим взглядом. — А эту — в ее покои! Под замок! И не сметь выпускать ни под каким предлогом!

Меня грубо поволокли прочь. И хотя Сердце Правды подтвердило мою невиновность, я чувствовала на себе тяжелые, подозрительные взгляды лордов, присутствующих в зале Советов. Их шепот был похож на ядовитое шипение гадюк. Колдовство. Темная ведьм. Пыталась убить прямо во время ритуала.

Правда для них ничего не значила. Я все равно была виновна. Грудь сдавило от опустившейся на меня печали и безнадежности. Я рискнула, но ничего хорошего не получилось.

В бесконечных, тускло освещенных коридорах притихшая прислуга шарахалась от меня, как от прокаженной, прижималась к стенам, отворачивала лица. Я шла, опустив голову, подавленная и разбитая, ощущая каждый их испуганный взгляд, как тычок или пощечину.

Я ненавидела Лусильду всеми фибрами души. Не знаю, как она сумела обмануть Сердце Правды, но я чувствовала, что это она убила моего ребенка. Но в то же время я не желала ей мучительной смерти. И уж тем более не желала зла ее нерожденному ребенку.

И в этот момент я с облегчением поняла, что не хочу и не буду мстить. Она не вернет мне ребенка, просто сожжет мою жизнь, сделав смыслом жизни бессмысленную вещь. Я просто хочу уехать. Убраться подальше из этого гадюшника, где все пропитано ложью, где у меня нет ни одного друга.

В комнате меня ждала Агния. Ее старческое, испещренное морщинами лицо было искажено немой тревогой. Она молча схватила меня за руки, ощупала, будто убеждаясь, что я цела.

— Госпожа? Живы? Слава Драконьей Силе! Что там было? Говорили, она, Лусильда,... упала замертво.

— Жива я. И раз стою перед тобой, значит, говорила одну правду, — бросила я, плюхаясь на табурет так, что он жалобно заскрипел. Меня вдруг мелочно и остро обидело, что Агния, казалось, была на моей стороне, но не предупредила, как работает Сердце Правды. — Ты могла бы и сказать, что за ложь это чертово сердце убивает. Я чуть не умерла от страха, прежде чем начать говорить.

Агния лишь пожала тощими плечами, ее руки нервно теребили край фартука.

— Магия, госпожа, она вообще штука опасная и непредсказуемая. Думала, вы и так в курсе.

Спорить и выдумывать о своем помутнении и забывчивости, не было сил. Я коротко рассказала ей, как Лусильде стало плохо в сфере, как ее скрутила судорога. Лицо Агнии озарилось торжествующей, знающей усмешкой.

— Вот оно что! Добралась магия до сути. Теперь-то наш Повелитель наверняка узнает кое-какие гнилые секреты этой вертихвостки. Скоро вы на свое законное место вернетесь, госпожа! Вот увидите! Весь обман всплывет, весь раскроется!

Не дай бог!

— Я не хочу возвращаться ни на какое законное место, — устало, но твердо перебила я ее. — Я не для того прошла через этот ад, чтобы снова погрузиться в другую его разновидность. Я хочу развода. Официального, полного и окончательного. И чтобы меня отпустили с миром куда-нибудь подальше, в какую-нибудь глушь, где я никому не буду мешать, и меня никто не будет трогать.

Агния смотрела на меня, широко раскрыв глаза, будто я заговорила на незнакомом языке. Потом покачав головой, тяжело вздохнула.

— Ладно, не буду вас переубеждать. Лучше схожу, постою под дверьми, разведаю, что с той... С ней. А вам бы, госпожа, молоко сцедить, а то грудь камнем стала, и глаза у вас нехорошие, горящие. Вам бы отдохнуть.