Развод с Истинным. Инквизитор для Попаданки

Глава 1

София

Я захожу в квартиру бесшумно, стараясь не хрустеть пакетами, – сюрприз любимому накануне свадьбы все-таки – вкусности, аромосвечки, романтика... Так что звуки непонятной возни я слышу практически с порога.

Иду на ощупь. В ноябре темнеет рано. А я не включаю свет… Иду на звук… и на запах. У меня всегда был острый нюх.

“Ведьма”, – говорил мне мой жених Эдик и весело чмокал меня в кончик носа, когда я вынюхивала последний, завалившейся ребром в колбасное синтетическое море, плоский сверток настоящего хамона.

А вот теперь мне этот феноменальный нюх откроет глаза на правду жизни, о которой я с огромной досадой уже начала догадываться. Пот, любимый одеколон Эдика, безвкусно-пряные девчачьи духи – отрыжка диснеевской принцессы. И еще некоторые… специфические запахи человеческого тела…

Я открываю дверь. Ручка – ледяная, как будто я на улице! Или это меня в жар бросило? Перед глазами моя комната. Моя кровать. Педантично застеленная кремовым покрывалом без единой складки – собирается в жмурку под Анькиными голыми ягодицами. Сама Анька – сладострастно извивается под Эдиком.

Я замираю. Кажется, перестаю дышать. И как во сне вдруг вижу перед глазами нашу с Эдиком жизнь — ту, какой она могла быть — вот мы вместе радуемся отпуску, ругаемся по пустякам, делаем ремонт в новой просторной квартире, выбираем имя нашему ребёнку…
А потом эта фантазия… эта несуществующая жизнь вдруг комкается, как простыни под задницей Аньки, и превращается в фальшивку. В бессмысленный фантик, из которого давно выпала конфета.

Больше нет “нас”. Только что не стало.

Бывший жених и бывшая подруга – две веселые птицы. Которых я сейчас с удовольствием выкинула бы в окно. Но восьмой этаж и потенциальная уголовная ответственность – останавливают меня.

Стискиваю челюсти, вскидываю подбородок. Чувствую, что ноздри у меня раздуваются, как у быка на корриде. Сердце бьется часто-часто. Я бы с удовольствием разбила бы предателям головы свечой-амуром в железном подсвечнике, напоминающем подстаканник в поезде дальнего следования…

Сжимаю пальцы в кулаки, ногти больно впиваются в мне в кожу, и тем не менее…бесшумно делаю шаг назад. Я мастер в том, чтобы не производить лишних звуков. “Ведьма” же. Продолжаю двигаться в темноте – они не заметили меня, подумать только. Перехожу на тесную кухоньку и зажигаю принесенную “для романтики” свечку. Прикуриваю от нее Эдиковы сигариллы.

Нет, я не курю. Но они страшно дорогие, и он очень болезненно относится к их растрате. Так что я достаю из нижнего кухонного ящика эмалированный тазик, за две минуты я раскуриваю все сигариллы, кроме последней, и скидываю их в таз. Открываю окно и оставляю коричнево-шоколадный островок табака тлеть на кухонном подоконнике. Чтобы не воняли эти ароматические палочки. В кухне сразу становится холодно, но я потерплю. Месть же подают холодной… Хотя наверно в поговорке имелось в виду что-то другое.

Не знаю, мне в мои двадцать лет – впервые изменили. Да и, положа руку на сердце, Эдик у меня первый… должен был быть. После свадьбы.

Теперь я все хорошенько обдумаю.

Зачем он так поступил? Физиология? Но он же сам предлагал, чтоб как “в старые времена”, чтоб невеста “чистой” пошла под венец… Про чистого жениха там конечно ничего не говорилось.

Да черт возьми! Я же девушка-мечта. Платиновые волосы, несгибаемый характер, точеная фигура… А может дело в моих шутках? Не всегда деликатных, и главное – Эдик никогда не успевал придумать мне достойный ответ. Шутка – ранен, две – убит. Лупоглазая Анька совсем не такая, от нее он не видал ни одного подкола… она и шутку-то если что будет выдумывать минут двадцать… Эх. Зато мужчина будет доволен, будет чувствовать себя сильным, умным и властным…

А я вот не согласна. Я согласна – чтобы он сразу был – сильным, умным и властным а не потому что я задушила в зародыше кучу саркастичных шуточек, на которые он откровенно напрашивался. Да еще и эти манерные – мать их – сигаретки. Тьфу.

А раньше я не замечала. С глаз словно упала завеса.

И как я позволила этому так далеко зайти? Бабушка Ида говорила мне с ранней юности: “Софа, все твои беды от длинного языка! Тебе бы мозгов поменьше и молчать побольше!”

Но сама бабушка Ида была замужем пять раз, и все пять удачно…Так я это помню, все воспоминания заколебались и подернулись рябью. Моя бабушка Ида… я с трудом могу вспомнить ее лицо.

Возня в спальне стихает. Я с отвращением размышляю, о том что любимое бежевое покрывало придется теперь облить бензином и ритуально сжечь… Ортопедический матрас за пятьдесят восемь тысяч рублей я жечь конечно не буду…

Нет, ну каков, а? В моей квартире, на моей кровати!... Анька конечно тоже курица. Хоть бы на гостиницу его приболтала… Грабить – так банк, и всё такое.

Да черт побери, какая мне разница?! Лезут в голову всякие разные мысли.

Я выбрасываю “бычки” от сигарилл, пачка которых стоила как новомодный американский смартфон, из тазика прямо за окно… А что? В мусорном ведре – вонять будет. Да простят меня соседи – извинюсь потом и подмету! А сейчас – у меня горе: жених изменил накануне свадьбы! А тазик мне нужен для другого – я сейчас запалю в нем некоторые ценные для Эдика документы – свадебные подарки от моего отца будущему зятю…

Я не из тех, кто забивается в угол и рыдает. Я из тех женщин, измена которым запоминается как самая большое фаталити в жизни. Страшная ошибка – короткая, но яркая. Ну… я так решаю сейчас. Измена-то первая в жизни! И, даю себе зарок, – последняя.

Очень скоро я пойму, как же я ошибалась! Но сейчас я лишь упиваюсь справедливым возмездием. И ни о чем другом думать просто не в силах.

Парочка предателей хихикая заваливается в кухню и замирает в свете распахнутого ими же холодильника. Представляю, как зловеще освещает меня холодильная лампочка и свеча-купидон.

Глава 2

София

Оказывается крики, дрожь земли и обвал штукатурки – это норма, если король гневается! Я не поняла как попала на эту аудиенцию. Сначала Ри властно выволок меня за руку в широкий светлый коридор, поворот, другой, вспышка! Как в детстве – когда вязальную спицу бабушки Иды в розетку запихала! Зажмурилась, меня втолкнули в какой-то арочный проход, и вот. Добрый вечер.

Через полчаса выясняю несколько вещей.

В моем предсмертном бреду – неприлично высокий смуглый сероглазый красавчик, меряющий шагами еще более пафосный кабинет, чем был у Ри, – это Алан, король Руанда. Ох не так я себе представляла короля Руанда в свою земную бытность… А эмблема волка тут на стене еще обширнее.

Стены облицованы материалом напоминающим мрамор. Сурово, но роскошно. Как-то слегка по-военному, и порождает массу ассоциаций с волками. И герб в виде головы здесь не при чем. Общее впечатление что я в волчьем логове, хоть и царственном. А стены давят.

Алан ходит по кабинету туда-сюда, а мы с Ри почему-то стоим в рядок навытяжку, как солдаты перед командиром ей-богу.

А король говорит.

Но бред или нет – у человека… Он же человек или кто он там? У человека была проблема! Куда-то пропал его маленький ребенок. В компании ещё нескольких маленьких детей. Первый закономерный вопрос, который у меня народился – куда вся их королевская рать смотрела, если у них исчезла целая пачка королевских отпрысков, в возрасте от шести до десяти лет. И судя по контексту их даже никто не похитил из каких-то политических мотивов. Дети потерялись в лесу, каково, а?

Родители года блин.

Но потом выяснилось, что детей всё-таки нашли… А тех кто был виноват в их исчезновении — нет. Затем король Алан начал разгонять про какой-то загадочный черный культ, и вот он гневно уставился на меня и многозначительно замолчал. Но тут подал голос Ри:

– Мой король, я приложу все усилия. Мы с Софией…

Чего?..

– Мы с Софией применим её черную магию и отследим культ…

Чего-чего?.. Ри мало того что лапает каких-то неприятных тёток, так еще и кажется шизофреник. И меня куда-то решил подписать. На магические свершения. Впрочем, не пора ли мне прекратить удивляться и поддаться течению?

– Да, – вдруг воодушевляюсь я, – сейчас мы как применим черную магию. Как разгоним всю эту шоблу… хм. Извините.

Я улыбаюсь. Мило и вежливо, но по выражению лиц двух этих красивых психопатов понимаю, что не особо угадываю с репликами в этой ролевой игре.

– Извините, – продолжаю я тоном аристократки в кружевном чепце, – я не очень хорошо себя чувствую.

Алан переводит на Ри тяжелый взгляд. Ри легонько склоняет голову в почтительном поклоне. Я неуверенно присаживаюсь в подобие книксена.

Подозрение во взгляде короля Алана нарастает. Опять не угадала? Прислушиваюсь к себе. Обрывки чужих воспоминаний. Не то, не то. Вот. Так надо проявлять почтение к королю. Чуть меня позу, жестикуляцию. Тело будто помнит. Как ехать на машине по знакомой дороге на “автопилоте”.

Подозрительность во взгляде короля куда-то девается.

– Ри, проведи беседу со своей женой… Мне уже порядком надоели ее странности. Я не казнил ее тогда, не смотря на близость к культу Черных Ведьм, только потому что она оказалась твоей истинной. Но желание это сделать у меня с годами не ослабевает…Прими меры. Ты мой главный Инквизитор, так какого демона?!.

Тема вновь возвращается к пропавшим королевским детям, которые уже нашлись. Но виноват в происшествии конечно не его-величество-батя-года, а почему-то я и мой якобы муж Ри. Какие-то служители черного культа все подстроили, а мы же не доглядели. Судя по выражению лица «главного Инквизитора», он признает вину.

Возможно я неприлично громко фыркаю во время очередной обвинительной рулады короля Руанда. Нет, я понимаю – ты не досмотрел за собственным ребенком и тебе остро необходимо переложить вину на ближнего. Но всему предел есть!

Тем временем “король Руанда” смеряет меня взглядом своих ледяных глаз, цвета предгрозового неба. Все-таки невероятно властный, невероятно красивый мужик!.. Однако это последнее о чем мне хочется поразмышлять, потому что “красавчик” кажется разглядел в моем хмыканье нечто оскорбительное.

– Ри, – цедит Алан, – это был последний раз, когда я закрыл глаза на поведение твоей жены. Еще буквально полслова… нет, пол-взгляда, и я прикажу ее казнить. Несмотря на все твои заслуги. Несмотря на то, что она твоя Истинная…

Заколебали! Что еще за «истинная»?! Но я благоразумно не выказываю возмущения.

И почти сразу понимаю, что все правильно сделала.

В воздухе и так становится как-то странно, наэлектризовано что ли, вокруг короля мерцает что-то типа силовых разрядов, бликуя серым. Под цвет глаз Алана.

– Следы запретной черной магии обнаружены повсюду! В моем дворце. В твоем родовом замке. Ты Инквизитор или кто ?! И на месте исчезновения моего сына и племянниц – та же магия, Ри!

На мой взгляд правитель не особо конструктивен. У меня в университете было пару таких преподов. И в них ходила влюбленными половина девчонок с курса. Тут главное – не перебивать. Не входить в резонанс, так сказать. Пусть проорется.

Король начинает рычать. Мне на миг кажется, что у него клыки… становятся чуть длиннее... Длиннее, чем положено иметь человеку, и этот взгляд. Неистовый, звериный.

Мне совершенно перестает хотеться ухмыляться и фыркать. Спина покрывается ледяным потом, а колени становятся ватными. Я непроизвольно делаю шаг к Ри. А он заслоняет меня плечом от разгневанного короля.

– Ваше величество, мы с Софией проведем расследование деятельности запрещенного на территории Руанда черного культа в самое ближайшее время. Я беру полную ответственность за все действия моей жены… Она…

– Она чёрная ведьма. Неужели не чуешь, даже сейчас от неё воняет чёрной магией! Не удивлюсь, если она заодно с культом. Я пошел навстречу, потому что на ней загорелась твоя метка. Но сейчас думаю, надо было сразу её обезглавить!

Глава 3

Ри

Мы с Софией стоим вдвоем посреди просторной тюремной камеры. Пленные ведьмы нервно дергаются в креслах у дальней стены, силясь высвободиться из магических оков.

София удивительно достоверно изображает отчаяние. Можно подумать, она не знает, что я от нее хочу.

Как будто и впрямь не умеет пользоваться черной магией и не знает, как вести допрос задержанных, согласно действующему протоколу.

Я тяжело вздыхаю и принимаю правила этой странной игры. Делаю всё как в первый раз, когда мы с ней вместе допрашивали адептов черного культа по приказу Алана, где-то через месяц после свадьбы.

Встаю позади нее, как будто хочу обнять со спины. Беру её руки в свои, борясь с эйфорией внутреннего зверя, когда касаюсь нежной кожи собственной жены… Мда, это будет непросто.

Непроизвольно делаю всё чуть медленнее чем мог бы. Сам складываю ее податливые пальчики в верную комбинацию, как профессор магической академии начинающей колдунье, поясняю, какой надо сделать магический пасс и как именно воззвать к внутреннему источнику магии.

Она очень натурально изображает старание. И когда с четвертой попытки у неё все получается, ловлю в глазах жены короткий восторг, уж очень похожий на настоящий.

Камеру заливает мягкое холодное свечение. Канал открыт. Нехотя отпускаю руки Софи, чтобы извлечь из внутреннего кармана и активировать служебный артефакт. Он напоминает карманные часы на цепочке черного металла. Я щелчком раскрываю артефакт. Вместо циферблата здесь пульсирует рыжеватый гладкий камень. От него волнами исходит чистая сила. Его функция – продавить волю, изъять и сохранить в себе полученные при допросе сведения, отсекая заведомую ложь. Речь, образы, намерения – все что хранит память преступника. Несговорчивые ведьмы обмякают, и я начинаю качать сведения напрямую из их разума.

Периодически то одна то вторая преступницы оказывают сопротивление – путь для информации искажается и идет рябью. Я пресекаю попытки преступников закрыться. А Софи не попытается мне воспрепятствовать! А ведь последние три года без этого не обходилось ни одно наше совместное служебное поручение. Признаться, удивлен.

Никаких наводок, попыток исказить сведения, пустить часть информации в обход… Я боевой офицер и оборотень. Я знаю, когда мне стоит ждать опасности. Так вот, или звериное чутье меня подводит, или Софи…вопреки обыкновению и в мыслях не держит как-то меня подставлять.

На всякий случай держусь холодно, как обычно. Хотя все меньше и меньше понимаю происходящее. Для чего эта игра? Скорее всего чтобы я расслабился, и в ключевой момент Софии удалось меня провести!

Но вот допрос заканчивается, а я даже не измотан. Ведьмы в магических кандалах погружаются в наведённое забытье. А Софи… выглядит восторженной. Щечки порозовели как после… кхм, допустим, длительной пробежки.

Что ж. Лучше так, пусть прикидывается адепткой-первогодкой, чем откровенно противодействует, как она это привыкла делать.

Я не могу понять, что с ней происходит и зачем ей эта новая игра – меня это дико злит. Ярость смешивается с возбуждением – как же я ее сейчас хочу! Внутренний зверь сходит с ума. Давненько такого не было…

Сжимаю челюсти и нервно раздуваю ноздри в бессильной злобе на себя, на нее, на всех. София бросает на меня короткий опасливый взгляд. А ее восторженную улыбку точно стирает с лица. От этого я злюсь еще сильнее.

Заставляю умолкнуть робкий голос надежды, что всё может быть как раньше… Нет. Слишком больно будет потом, когда иллюзия развеется, и станет очевидно: “как раньше” – не будет никогда.

Той женщины, на которой загорелась моя метка, той женщины – с которой я создал счастливую семью, – просто не существует. Я всё выдумал. Выдал желаемое за действительное.

Я не повторю свою ошибку.

Крепко беру Софию за запястье и увожу из камеры, вверх по винтовой лестнице, к арке-переходу. Веду ее домой порталом, на который Софи также реагирует очень подозрительно. Вскрикивает и прижимается ко мне в момент перехода… Мда. Сам не знаю зачем, но переход я открываю в нашу спальню… Точнее в комнату, которая была ею в первый год супружеской жизни. Последние три с половиной года мы с Софией живем в разных частях дома… А в старой спальне всё осталось как прежде, я распорядился.

Скорее всего, я непроизвольно изменил координаты для выходной точки портала, потому что постоянно на протяжении совместной работы – боролся с желанием.

Мы замираем посреди спальни, на бежевом мягком ковре. Здесь всё, как она когда-то хотела. Окна до пола, светло-коричневая мебель, травянисто-зеленый балдахин над нашей кроватью. Много света и воздуха…

Ее руки – в моих. Очень странно. Я хочу выяснить у нее, что за цирк она сегодня устраивает весь день, только набираю воздуха в грудь, но не успеваю ничего сказать.

Замечаю, что моя жена озирается, как будто она здесь впервые.

Когда она замечает огромную кровать на постаменте посреди комнаты, глаза Софи испуганно распахиваются.

Это что-то новенькое.

Она резко отнимает от меня руки и как-то нервно обнимает себя за плечи. Делает шаг назад, шурша длинными травянисто-зелеными юбками платья.

Выглядит потерянной, и слегка затравленной.

Что она такое подумала? Что я возьму силой собственную жену?! Я бы в жизни так не поступил, вообще ни с кем, тем более – с ней. Но этот взгляд так красноречив… Какого Демона происходит, Софи?

Я до боли стискиваю челюсти, медленно убираю руки в карманы, слегка отклоняюсь назад.

Мое лицо наверно выражает еще больший гнев, чем я являю ей обычно.

И кажется, это её ломает.

София

За последние несколько часов у меня принудительно расширилось мировоззрение!

Магия, блин! Ну ок, допустим. Уже пора поспокойнее ко всему относиться. Я уже вроде как в душе с собой об этом договорилась.

Но когда неведомым образом меня телепортировало в спальню. Огромную аля рублевское барокко… Но очень эффектную – бежевые стены, пушистый ковер, зеленый балдахин, окна в пол… Если бы меня кто-нибудть спрашивал, я бы ровно так все и обустроила в доме моей мечты…

Глава 4

Ри

Мои вопросы к Софии множатся.

Но я, как и все Оборотни, достаточно остро чувствую ложь. Уж который раз за сегодня я сомневаюсь во внутреннем звере… Может ли быть такое, что он ошибается?!

Но если довериться чутью, получается что Софи искренна.

Она напугана, ошарашена, в смятении…

Но искренне хочет помочь Альме, и до оторопи боится сделать что-то не так и как-то навредить нашей дочери. Как будто и правда не умеет пользоваться магией. Однако ритуал вполне безопасен, и выполняется интуитивно. Ей нужно только выдать свою порцию силы, подпустить на кончики пальцев, а дальше я все сделаю сам.

Сделал бы.

Но дверь в спальню Альмы открывается резко, и к нам врывается Паулина. Заметно, что собиралась она спешно! Белый воротничок на форменном коричневом платье съехал на бок, как и накрахмаленный передник. Густые седые волосы растрепались, как у ведьмы из сказки. Глаза огромные, дыхание сбилось. Крепкая чуть широковатая стареющая женщина подлетела к нам как пушечное ядро. Она запыхалась, но… надо сказать, пожилая няня Альмы ворвалась в комнату эффектно!

И мое сердце затопило тепло – Паулина была и моей няней тоже, и всех моих братьев. И теперь носится с Альмой как с родным ребенком. Няня Паулина очень тяжело переживала перемены в характере Софии и теперь очень боится, что Софи навредит девочке. Не раз Паулина мне докладывала, что моя жена поднимала на дочь руку…

И теперь я не был удивлен, когда няня ворвалась в спальню. Служанки не иначе как сообщили ей, что я тащу Софию в комнату Альмы силой. А Паулина слишком хорошо знает, как может отработать черная магия, взятая против воли. Ведь Паулина и сама имела предрасположенность к черному дару, однако полностью отказалась от него и прошла жестокую процедуру отречения от природной магии – в итоге она немногим отличается от человека. Болеет, стареет, хотя и медленнее чем могла бы – стараниями моей семьи. Порой кажется, что Паулина держится на одной лишь любви к детям моего рода – рыжих волков. Ко мне, моим братьям и племянникам. И к Альме.

И очевидно Паулина прибежала урезонить Софи. До того как я начал бы принудительно забирать ее силу. Такое приходилось делать буквально пару раз, когда Альме становилась совсем плохо, а ее мать наотрез отказывалась помогать…

Но сейчас всё совсем не так как решила Паулина.

А как… я и сам не знаю.

– Няня, все в порядке. Мы обо всем договори… – не успеваю остановить Паулину.

Няня вскидывает крепкой рукой перед лицом Софи специальный артефакт – гладкий круглый камень на длинной металлической ножке. Похожий то ли на веретено, то ли на волшебную палочку сказочной феи.

Артефакт-страж.

И ошарашенно моргает, когда гладкий круглый камень подсвечивается нежно-зеленым. Артефакт конечно совсем не то, что я использую при допросах в королевских темницах. Намного мягче. Но тут шар сияет так чисто – без малейшей наводки, без искажения… А значит Софи скорее всего искренне хотела помочь.

Стараюсь не думать о том, что есть тысячи способов обмануть такой простой инструмент. Но я бы почувствовал… Софи ничего не делала. Да и не успела бы.

Моя Истинная сейчас удивленно хлопает глазами и так и тянет ко мне подрагивающие от напряжения пальчики.

Паулина медленно опускает артефакт.

– Ри, мальчик мой… то есть… – смущенно лопочет няня, приглаживая свободной рукой седые вихры, – то есть, господин Инквизитор. Леди София… простите что ворвалась… Я, верно, неправильно поняла…

Няня недоверчиво косится на артефакт и кидает полный подозрений взгляд на Софи. Я и сам жажду остаться с женой наедине и задать ей кое-какие вопросы.

Вдруг Паулина резко вскидывает артефакт вновь. Перед самым носом Софи. Та отшатывается назад, бормоча что-то странное вроде “бабка, не маши погремушкой…”. Плюс один в копилку странностей.

Но артефакт вновь выдает нежно-зеленое свечение. Попытка поймать на эффекте неожиданности ни к чему не привела.

– Паулина, – уверенно говорю я, – благодарю за беспокойство. Теперь оставьте нас с женой и дочерью. Зайдёте к Альме позже…

Няня почтительно кивает и пятясь назад выходит из комнаты. Знаю, что она осталась стоять прямо под дверью в коридоре. Ну такова уж Паулина. Она не раз бросалась защищать меня и братьев, как от реальной угрозы так и от родительского гнева за мелкие шалости.

– Софи, – вывожу я из ступора жену, – давай руку. Кончики пальцев, помнишь?.. Представь, как сила темными ручейками растекается от центра твоего тела, через плечи. К самым кончикам пальцев…

Мы по-прежнему сидим на кровати напротив Альмы. Дочь широко нам улыбается. Я непроизвольно одариваю её зеркальной улыбкой. Очень уж заразительно. И еще… не помню, когда она в последний раз так улыбалась.

Софи послушно подает мне руку. Но я замечаю, как она измотана. Мы проводим процедуру за пару минут. Я сплетаю потоки наших сил и насыщаю Альму. Дочь откидывается на подушки и моментально засыпает.

– Софи-Софи… всё. Не надо так много… – пальчики жены в моих руках горят.

– Извини… – София отвечает мне еле слышно. Кажется она физически и эмоционально истощена.

Она медленно моргает и начинает заваливаться на бок.

Вот так новости! То от нее и капли силы для ребенка не допросишься, то она отдает вообще всё!

Становится ясно, что ни на какие вопросы она мне отвечать не станет. Не сегодня.

И еще… мне приходит в голову, что я не понесу жену в её комнаты. Я сделаю то, чего не делал уже очень давно. Положу в свою постель. Пусть спокойно спит рядом со мной. А утром всё спокойно обсудим.

Почему-то мысль, что Софи будет спать со мной рядом, заставляет внутреннего зверя восторженно заметаться.

Да какого ж демона со мной сегодня творится?! С нами обоими…

Поднимаюсь с кровати, нежно целую в разрумяневшуюся щечку дочь. Подкладываю ей в руки любимую игрушку из новых – плюшевую белую птицу, которую Альма назвала странным именем “Соня”.

Глава 5

Ри

Когда я открываю глаза, Софи в кровати уже нет.

Я не услышал, как она встала с постели, а ведь сплю очень чутко. Я – Оборотень и боевой офицер. Но, сдается мне, внутренний зверь совсем расслабился и разомлел.

И робкая надежда, что нас с Софией еще может ждать безоблачное будущее вновь подняла голову.

Я накидываю халат на голое тело, как раз когда Софи выходит из ванной. Ее потемневшие от влаги золотистые волосы почти полностью замотаны в полотенце на иноземный манер, как у некоторых торговцев у восточных границ. Странно. Никогда не видел, чтобы она так делала.

Софи замоталась по грудь в длинное полотенце и еще одно накинула на плечи. Теперь она зябко кутается в ткань, с сомнением заглядывая мне в глаза. Точно пытается угадать, как я отреагирую. И, что мне совсем не нравится, – на дне глаз моей красивой жены – плещется страх. Хотя… Не совсем страх, скорее опасение.

Как будто я хищное животное, с которым она заперта в клетке. И бежать ей некуда, ведь за пределами клетки – зверей больше, и они ещё страшнее. И если со мной у нее есть слабая надежда договориться, то с ними…

О Боги. Я не хочу, чтобы моя жена, моя Истинная, смотрела на меня как затравленный зверек. Гордый конечно, но все равно затравленный.

Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке, когда я вспоминаю тот самый первый поцелуй в подземельях тюрьмы Руанда. Когда Софи бросили на каменный пол два стражника. Я сразу тогда отметил, что это было грубовато. С осужденными леди офицеры крайне редко себя вели подобным образом…

В тот день расцветшая на ее запястье метка Истинности сначала точно оглушила. Меня накрыла неведомая нездешняя эйфория. На пару мгновений я точно онемел. Я ощутил разлившейся по венам жар, а с ним пришла непостижимая легкость. Я готов был оторваться от земли. Точно мой зверь – не Волк, а какая-то птица.

Стоя в тюремных подземельях тогда, несколько лет назад, я забыл, кто я, где я. Какая передо мной поставлена задача. Как только я понял, что произошло, сразу же бросился к ней. Софи была сначала податливой, мягкой, как растопленная карамель. Она отвечала на мои собственнические поцелуи, а я едва успевал сказать ей между ними, что позабочусь о ней. Что никто не причинит ей вреда, даже сам король.

Мда… Хорошо, что Алан не слышал тех моих громких заявлений. А если и прослушал запись допроса, что делаются на специальный артефакт, и пол словом не обмолвился об этом.

Так или иначе, Софи вышла из-под притяжения метки минут через десять. Встрепенулась, отодвинулась и устроила мне такую отповедь!..

Тогда-то я и понял, что у моей будущей жены (а я намеревался уговорить ее стать моей женой, это было решено), есть характер. И более того – мне будет с ней очень интересно. Всю жизнь. И, если бы я случайно обмолвился с этой девушкой парой фраз при совершенно других обстоятельствах… я влюбился бы в нее всё равно. И непременно женился бы. И без всякой метки.

Маленькая насмешливая гордячка. Роза, шипы которой проступали даже через страх. Намного позже я узнал, что охранников, которые бросили ее тогда в камеру, она довела своими желчными подколами до белого каления… Подумать только, Софи по дороге на допрос успела обоих конвоиров вывести из себя. И зачем только? Думала, они потеряют концентрацию, и это как-то поможет ей сбежать? Или просто хотела покуражиться напоследок?

Меня передернуло: а ведь не попади она тогда ко мне, тогдашнему Начальнику королевской стражи на личный допрос, ее наверняка казнили бы…

Помню, как забрал её из темницы и начал завоевывать ее расположение. После королевского указа о помиловании я ходил за бывшей осужденной ведьмой почти месяц, прежде чем она якобы снизошла и согласилась стать моей женой официально. Я видел, как дергает ее метка истинности. Как ее ко мне влечет. И был поражен ее выдержкой.

Потому что мой внутренний зверь метался, выл и требовал немедленно предоставить ему нашу Истинную.

Но я не мог.

Софи-Софи… Зато как дорого для меня было её “да”.

Между первым поцелуем, похожим на помешательство, и вторым прошла как будто бы вечность.

Моя улыбка стала шире. За последние годы я забыл, какой притягательной и искренней София умеет быть! Но теперь я вновь видел в ней ту, кем она была в начале нашей совместной жизни — нежную, искреннюю, яркую девушку. Моя жена вернулась?

И я готов на очень многое, чтобы эта женщина снова меня полюбила. Как тогда.

Подумать только, я выпал из этой реальности от одних лишь воспоминаний, которые вызвал во мне образ Софи, стыдливо прикрывающейся полотенцем…

– Эм… Ри… – осторожно обращается ко мне Софи.

Прогоняю морок сладких воспоминаний.

– Софи.

– Я хочу кое-что прояснить.

Согласно киваю, отодвигая для нее стул за овальным столиком. С минуты на минуту служанки должны подать нам завтрак. И впервые за много лет, я предвкушаю, что хорошо проведу с женой утро.

– Ри, а где моя одежда?

– Служанки принесут, Софи. Ты это хотела прояснить?

– Нет… Мне бы… ну, какой-нибудь свод законов бы почитать. Я, понимаешь ли, или не знала законов страны, в которой живу… или забыла. Макушку напекло, допустим.

Моё настроение портится моментально.

– Зачем, Софи?

– Да так…

– Если ты еще раз заговоришь со мной о разводе… – я начинаю рычать, внутренний зверь скалится.

– Да нет, я просто хотела почитать… по своим личным вопросам, неважно. Но раз уж ты заговорил об этом сам…

– София!

– Нет, я не отказываюсь лечить Альму. Я конечно буду помогать, но…

– Но?!

Софи тяжело выдыхает и бросает на меня очень странный взгляд. Как будто я несмышленый ребенок, которому она, умудренная жизнью, уже в который раз пытается объяснить прописную истину.

– Ладно, – сдается Софи, – вижу этот разговор у нас пока не сложится. Просто можно мне посмотреть свод законов?

– Можно, – скриплю зубами, обходя стол, склоняюсь вперед, упираюсь в него кулаками, – может ты еще секретные документы короля желаешь увидеть?..