Развод с миллионером. Я вас верну!

Глава 1. Ясмина

– Дамир, нельзя кидаться кашей! – строго смотрю на сына.

Но этому озорнику хоть бы что. Глядит на меня блестящими карими глазками и хитро улыбается.

– Дамир, я не шучу, – повторяю с нажимом. – Мы не играем с кашей. Мы ее едим.

– Дамил хотет гулять! – он требовательно ударяет кулачком по пластиковой столешнице.

Господи… Ну что за характер? Властный, неуемный – весь в отца.

– Дамир пойдет гулять только после того, как позавтракает, – отрезаю я. – И это не обсуждается!

Сын хохлится. Дует губки. Но я не собираюсь идти у него на поводу. Он и так частенько вьет из меня веревки, но тут я непременно настою на своем. А то ишь, раскомандовался.

– Бери ложку и ешь, – я придвигаю к нему прибор. – Каша вкусная.

Дамир вздыхает. Понимает, что этот бой проигран. Берет ложку и нехотя втыкает ее в овсянку.

Удовлетворенно кивнув, отхожу от его столика и возвращаюсь к завариванию чая. Насыпаю во френч-пресс любимый молочный улун и заливаю его кипятком.

На кухне фоном тарахтит телевизор, и слуха внезапно касаются звуки знакомого имени. Беру в руки пульт и, сделав чуть громче, напрягаю внимание.

«Сегодня из-под стражи условно-досрочно освобожден известный предприниматель Эдгар Чаров. Напоминаем, что он был осужден по сто пятьдесят девятой статье уголовного кодекса за мошенничество в особо крупном размере…»

Голос диктора сообщает подробности дела, которое четыре года назад гремело на всю страну, но я уже не слушаю, целиком и полностью превращаясь в зрение. Ведь на экране прямо сейчас крупным планом показывают Чарова.

Он немного схуднул. Скулы обозначились чуть резче. Виски тронулись ранней сединой. Но в остальном Эдгар остался все тем же: красивым, породистым, уверенным в себе мужчиной.

Пробираясь к черной тонированной машине, которая, очевидно, ожидает его, Чаров отмахивается от толпящихся вокруг журналистов и не дает никаких комментариев. Суровый, серьезный, собранный. Смотрит строго перед собой. В карих глазах – глубокая усталость.

Эдгар скрывается за дверью автомобиля. Новостной репортаж переходит к другой теме. А я по-прежнему, словно завороженная, таращусь в телевизор. В душе разливается ядовитая тоска, а в глазах предательски щиплет. Будто я на палящее солнце смотрю.

Эдгар был моим мужем. Моей первой любовью и самым сокрушительным разочарованием. Девять лет мы прожили в счастливом браке, а затем вдруг выяснилась, что у него интрижка с секретаршей.

Я была раздавлена этой новостью, но тогда у нас даже не получилось нормально поговорить. Против Эдгара возбудили уголовное дело и взяли его под стражу. Я ни разу не навещала его в тюрьме. А зачем? Он предпочел мне другую женщину, с которой был знаком лишь несколько месяцев. Я решила, что вычеркну его из жизни и начну с чистого листа. Даже несмотря на нашего общего сына, который в тот момент рос у меня в животе и про которого Эдгар по сей день ничего не знает.

Нас развели в одностороннем порядке. По закону согласие Чарова не требовалось, ведь его осудили на срок, превышающий три года. Я получила свободу довольно легко, но вот душевного покоя не было и в помине.

После того, как Эдгар сел в тюрьму, я неделю валялась дома, не в силах оторвать голову от подушки. За нашей дочкой, Миланой, присматривала няня, а затем моя мама, приехавшая по случаю нашего с Чаровым развода. Я была разбита, раздавлена, убита горем.

Я знаю, что так нельзя говорить, но в тот момент мне правда не хотелось жить. Эдгар не просто был любимым мужчиной – он был смыслом. А когда жизнь бессмысленна, ее совсем не хочется продолжать…

Выйти из депрессии мне помогли регулярные сеансы у психолога, поддержка близких и осознание ответственности за жизнь сына, который развивался во мне.

Это было непросто, но примерно через полгода после болезненного развода я почувствовала, что вновь постепенно обретаю тягу к жизни. Я стала чаще выходить из дома. Посещала спектакли, музеи, кафе. Больше внимания начала уделять своей танцевальной студии.

А затем настало время рожать. Дамир появился на свет на тридцать восьмой неделе. Врачам не понравилась ЭКГ, и они отправили меня на экстренное кесарево сечение. До сих пор помню, как я волновалась и переживала, но, к счастью, опасения врачей не подтвердились. Бог даровал моему малышу отменное здоровье.

Первый год жизни Дамира прошел как в тумане. У меня было много помощников, но, несмотря на это, я адски уставала. Все-таки растить двух детей в одиночку – нелегкая задача. У меня накопился недосып, я сильно похудела, катастрофически начали лезть волосы…

И тогда в моей жизни появился Костя Свитинский. Бывший помощник Чарова по бизнесу и мой старый школьный друг.

Ну, то есть Костя и раньше присутствовал в моей судьбе, но минувшие два года наше общение носило поверхностный характер. Сначала я бурно страдала из-за развода, потом с головой погрузилась в материнство. Все это время он проявлял ко мне внимание, однако я лишь отмахивалась, мол, извини, но сейчас не до тебя.

И Костя ждал. Терпеливо ждал, пока я наконец оправлюсь от изнурительных жизненных испытаний.

А потом, спустя пару дней после того, как Дамиру исполнился годик, Свитинский повел меня в ресторан и неожиданно признался в любви. Сказал, что влюбился с первого взгляда, еще много лет назад, на школьной линейке, и тайно любил всю жизнь.

Я была удивлена, ошарашена и… в край измотана одиночеством. Поэтому, когда через несколько месяцев Костя внезапно сделал мне предложение руки и сердца, я взяла небольшую паузу на раздумья.

А затем ответила «да».

Глава 2. Ясмина

Наш с Костей брак кардинально отличается от семейной жизни с Чаровым. Прямо как небо и земля.

За Эдгара я вышла замуж по большой великой любви, которая, как мне тогда казалось, продлится всю оставшуюся жизни. В случае же с Костей бешеных эмоций не было. Зато был холодный расчет и четкое понимание, что в новом браке я буду чувствовать себя спокойной и защищенной. А в тот момент мне отчаянно этого не хватало.

Решение связать свою жизнь с Костей было тщательно взвешенным и трезвым. Я принимала его не сердцем, а головой. Свитинский был приятен мне внешне, обладал ровным незлобливым характером, неплохо зарабатывал. Мы были знакомы с самого детства, и в целом я прекрасно знала, чего от него ждать. А еще Костя с неимоверным теплом относился к моим детям, и этот фактор в конечном итоге стал для меня решающим.

Конечно, на момент нашей свадьбы девятилетняя Милана прекрасно знала, что Костя ей не отец. А вот годовалый несмышленыш Дамир воспринимал Свитинского как родительскую фигуру. И через какое-то время даже стал звать его папой.

Я не препятствовала такому раскладу. Даже наоборот, радовалась, что у сына и нового мужа налажен контакт. В конце концов, биологический отец Дамира был далеко и не догадывался о его существовании, а мальчику, как ни крути, нужен мужской пример рядом.

Я продала дом, в котором мы до этого жили с Чаровым, и вместе с детьми переехала к Косте, в его просторную четырехкомнатную квартиру. Конечно, Свитинский не мог обеспечить столь высокого уровня жизни, к которому нас приучил Эдгар, но я и не ждала от него ничего подобного. Я прекрасно понимала, что мой бывший муж был долларовым миллионером, а новый – просто наемный топ-менеджер.

Но я ведь вышла за него не из-за денег и статуса, верно? Я просто хотела иметь полноценную семью и быть любимой. И Костя с лихвой удовлетворил эту мою потребность. В наших с ним отношениях царят мир и гармония. Нет никакой высосанной из пальца драмы, бурных гормональных всплесков и острых, как стекло, эмоций.

Мы находим счастье в мелочах. С улыбкой смотрим, как растут дети. Поддерживаем друг друга и всегда стараемся быть рядом.

А что касается Эдгара… Наверное, частичка моего сердца всегда будет принадлежать ему. Ведь он был любовью всей моей жизни. Но я стараюсь не думать о прошлом и концентрируюсь на настоящем и будущем. Ведь в постоянном проживании травматичного опыта нет никакой пользы: сплошные сожаления и боль…

– Я доель! – тожественно провозглашает Дамир, постукивая ложкой по пустой тарелке.

Выныриваю из вязкого оцепенения, вызванного воспоминаниями о Чарове, и вскидываю глаза на сына, который, словно в издевку, как две капли воды похож на своего биологического отца.

– Молодец! – произношу одобрительно. – А теперь выбирайся из-за стола. Будем мыть лицо и руки.

Сполоснув мордашку малыша, я вместе с ним отправлюсь в его комнату, чтобы помочь собраться для прогулки. Достаю из шкафа желтую футболочку с изображением Фиксиков и голубые джинсики, когда из прихожей внезапно доносится голос мужа:

– Я дома! Есть тут кто-нибудь?

– Папа! – взвизгивает Дамир.

И на всех парах несется навстречу Косте.

Следую за сыном и, привалившись плечом к косяку, улыбаюсь:

– Ты сегодня рано. С работы отпустили?

– Отправляют в Новосибирск, – подхватив на руки Дамира, Свитинский приближается и чмокает меня в губы. – Приехал пораньше, чтобы успеть собрать чемодан. Самолет уже через три часа.

– Ну во-о-от, – кривлю лицо в гримасе печали. – Очередная командировка. Почему опять ты?

– Потому что я начальник направления, малыш. Ты же знаешь.

С тех пор, как Эдгара осудили, Костя получил ряд весомых повышений по службе. Денег стало ощутимо больше. Впрочем, как и ответственности. Теперь он уйму времени проводит в разъездах. Решает проблемы, которые периодически возникают то в одном, то в другом филиале.

– А как же благотворительный ужин у Самсонова? – спохватываюсь я. – В этого году он проводится в той роскошной картинной галерее. Я так хотела сходить…

– Так в чем проблема? – Костя опускает Дамира на пол и принимается ослаблять галстук. – Вызови няню да сходи.

– Одна? – я с сомнением вздергиваю бровь.

– Ну да. Или, если хочешь, можешь позвать с собой подругу.

– Даже не знаю…

– Брось, Ясь, о чем тут думать? Ты ведь каждый год посещаешь мероприятия Самсонова. Не отказывай себе в этом удовольствии из-за меня.

– Наверное, ты прав, – наконец соглашаюсь я. – В конце концов, можно пойти вместе с Жанной. Она ведь заядлая тусовщица.

– Отличная идея, малыш, – Костя скрывается в спальне. – Поможешь собрать чемодан?

– Да, конечно, – отзываюсь я, спеша следом.

Помогаю мужу упаковать вещи, кормлю его ранним обедом и провожаю в путь. Уже стоя на пороге, Свитинский притягивает меня к себе, целует на прощанье и как бы невзначай роняет:

– Сегодня Чарова выпустили из тюрьмы по УДО.

– Да, я знаю, – говорю со вздохом.

– Откуда? – чувствую, как Костины руки, лежащие на моей талии, едва уловимо напрягаются.

– Видела репортаж по телевизору.

– А… Понятно, – со вздохом. – Что-нибудь чувствуешь по этому поводу?

– Да нет, – мне приходится солгать, чтобы избежать ненужных подозрений. – А ты?

– Жаль его, конечно, – привычным жестом Свитинский поправляет очки. – Но думаю, Эдгару нужно отпустить прошлое и двигаться дальше.

– Да, – киваю я. – Я тоже так думаю.

– Пока, Ясь, – Костя снова прижимается к моим губам и углубляет поцелуй. – Как приземлюсь, позвоню.

– Хорошо, буду ждать. Удачного полета!

Глава 3. Эдгар

– Эдгар Робертович! Сколько лет, сколько зим! Рад встрече! – Александр Власов, начальник охраны холдинга и по совместительству мой хороший приятель, с улыбкой тянет мне широченную ладонь.

– Здорово, Сань! – с чувством жму его руку. – Как сам? Как семья, дети?

– Да все путем. Мальчишки в школу ходят. Ленка третьим беременна. Живем, не тужим.

– О, поздравляю! – хлопаю приятеля по плечу. – Значит, ты у нас скоро многодетным отцом станешь?

– Выходит, что так, босс.

– Хорошо, – выдаю одобрительно. – Рад за вас.

Между нами повисает неловкая пауза. Все-таки мы не виделись целых четыре года. Трудно делать вид, будто за это время ничего не изменилось.

– Присаживайся, Сань, – я указываю рукой на свободный стул. – Бери меню и заказывай, что хочешь. Я угощаю.

– Как-то неудобно, Эдгард Робертович, – мнется он. – Исходя из контекста ситуации, это я должен вас угощать…

– Брось, – отмахиваюсь я. – У меня сегодня вроде как праздник. А ты, так уж вышло, мой гость.

Еще пару секунду посомневавшись, Александр наконец кивает и опускается на стул всей своей внушительной мышечной массой.

– Ну а вы как, Эдгар Робертович? Какие планы на жизнь?

– Планы на жизнь самые радужные, – усмехаюсь я. – Но об этом потом. Для начала давай выпьем за встречу.

К нам подплывает симпатичная официанточка и услужливо интересуется, готовы ли мы сделать заказ. Озвучиваю ей выбор и, захлопнув меню, вновь фокусируюсь на своем собеседнике:

– Ну, Санек, колись, собрал информацию, о которой я тебя спрашивал?

– Собрал, босс. Все, что просили, – с готовностью отзывается он. – Только это… У меня папочка в офисе осталась. Если хотите, я быстренько туда-обратно метнусь. Просто вы так неожиданно позвонили…

– Ладно-ладно, не кипишуй, – успокаиваю я. – В папочку твою я тогда завтра с утра загляну. А сейчас пока вкратце обрисуй, что там.

– Венгеров, ваш соучредитель, еще одну виллу на Ибице приобрел. Деньги льются рекой, считать поди не успевает. Черноморский объект барыши приносит нехилые. А ведь это ваша идея была, Эдгар Робертович! – он ударяет кулачищем по столу. – Ваша!

– Ну-ну, Сань, не заводись, – посмеиваюсь я. – Венгеров с Чащиным – те еще пройдохи.

– Чащин, кстати, после вашей посадки тоже хвост распушил. Хозяином себя почувствовал. При вас-то слово лишнее боялся вякнуть, помните? А тут половину холдинга поувольнял, новых на их место посадил и ходит ерепенится. Биг босс, еж твою за ногу!

Официантка приносит еду и напитки, расставляет их перед нами, и мы вновь продолжаем прерванный ее появлением диалог:

– А у Кости Свитинского как дела? Не потухла его звезда после моего ухода?

– Ну что вы, наоборот, – по обыкновению добродушное лицо Александра делается неприязненным. – У него жизнь в гору прет. Повышение за повышением получает.

– Да ты что? – удивленно изгибаю бровь.

Не то чтобы я сомневался в талантах Костика… Просто он всегда был моим протеже, и, мне казалось, что в мое отсутствие его вытурят прочь. А он, как выяснилось, молодец. Быстренько сориентировался в ситуации. Не растерялся.

– Честное слово, босс, – Александр с мрачным видом опрокидывает в себя стопку и, поморщившись, засовывает в рот маринованный корнишон.

Какое-то время я молчу, обдумывая услышанное, а затем отваживаюсь задать вопрос, который не давал мне покоя все четыре года заключения.

– Ну а жена моя как поживает? – прокашливаюсь и с горечью добавляю. – Бывшая.

Саня снова меняется в лице. Хмурится. Озадаченно трет лоб и пыхтит.

По его реакции на мой вопрос становится ясно, что ответ мне не понравится. И я морально настраиваюсь на худшее.

– Саш, выкладывай, как есть. Не тяни, – тороплю я.

Тот кивает, а затем, собравшись с духом выпаливает:

– В общем, это… Замуж она вышла, Эдгар Робертович. Уже два года как.

Такое чувство, будто в сердце вонзили острый длинный нож. И несколько раз медленно провернули по кругу. Нутро болезненно сжимается, а к горлу поднимается перщащий ком.

Яся… Ясмина… Как же ты могла?

Я шумно сглатываю и вслед за Александром осушаю рюмку. Противная горечь растекается по пищеводу, но я не закусываю. Намеренно. Мне нравится, что физический дискомфорт временно притупляет душевную боль.

– Замуж, значит, вышла, – хриплю я.

– Да, Эдгар Робертович, – Саня сочувственно кривится. – И ребенка родила.

– Охренеть.

Мне хочется быстрее опьянеть и забыться. Потому что вывозить этот беспредел на трезвую голову становится все труднее и труднее.

Я ведь так любил Ясмину… Да чего греха таить? По сей день люблю. Когда четырнадцать лет назад увидел ее на танцполе, сразу понял, что пропал. Что закончилась моя холостая жизнь. И дни скитаний по клубам в поисках жертвы на одну ночь тоже закончились.

Мы познакомились ближе, и я увяз в ней с головой. Потеряла рассудок. Понял, что с женщиной может быть хорошо не только во время секса, но и после него.

Яся казалась мне воплощением лучших качеств: привлекательная, нежная, понимающая, с твердым характером и амбициями. Мне до дрожи хотелось обладать такой женщиной, и я сделал все, чтобы она стала моей.

Поженившись, мы с Ясминой были счастливы. По-настоящему счастливы. Путешествовали, занимались саморазвитием, воспитывали дочь. Но, как говаривал мой покойный дед, все красивые женщины – стервы. И Яся, к сожалению, подтвердила его теорию.

Именно в переломный момент жизни, когда мне больше всего нужна была ее поддержка, она дала заднюю. Зацепилась за какую-то фигню, настроила беспочвенные трехэтажные обиды и подала за развод. А потом ни разу за четыре года не вспомнила обо мне.

Хотя раньше в вечной любви клялась.

Сука.

– Ну и кто этот счастливчик? – криво ухмыляюсь я, глядя на Саню. – Кто пробрался в койку к моей жене?

– Эдгар Робертович, вы только это… Не переживайте, ладно? – приятель заметно нервничает. – И обещайте ничего не предпринимать. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не протрезвеете.

Глава 4. Ясмина

– Ну что, дорогая, ты готова? – наряженная в пух и прах Жанна возникает у меня на пороге.

На ней высоченные шпильки, бриллианты и платье в пол.

Дива, не иначе.

– Да, почти. Дай мне пять минут. Мне нужно попрощаться с детьми.

Семеню обратно в зал и по очереди целую сначала сына, потом дочь. Затем даю стандартные напутствия няне и возвращаюсь к подруге, которая дожидается меня в коридоре.

– Ты в этом пойдешь? – Жанна пробегается скептическим взглядом по моему белому шелковому костюму.

– Да, а что? – просовываю ноги в туфли-лодочки.

– Нет, ты не подумай, выглядишь стильно, – спешит заверить она. – Просто как-то чересчур скромно, что ли… По такому случаю можно было облачиться во что-нибудь более откровенное.

– Откровенные наряды – это твоя прерогатива, – посмеиваюсь я. – А я дама замужняя, мне без нужды оголяться.

– Зануда, – фыркает Жанна, красуюсь перед зеркалом.

– Какая есть, – пожимаю плечами. – Ну что, пошли?

Покидаем квартиру и, спустившись вниз, садимся в заранее заказанный лимузин. Все-таки Жанна любит широкие жесты.

Поначалу разговор с подругой идет о том о сем, а затем она вдруг касается темы, которую я мысленно нарекла запретной.

– Ты в курсе последних новостей, да? Ну, что Чаров на свободу вышел?

– Угу, – отвечаю односложно.

– Видела его по телику, – продолжает Жанна. – Хорош сукин сын. Даже тюрьма его не испортила.

Эдгар уже давно не мой муж, но подобные комментарии все равно почему-то задевают.

– А почему она должна его испортить?

– Ну знаешь, – она ежится, – местечко-то не из приятных. Хотя… Наверняка такие богачи, как Чаров, не в обычных камерах сидят.

– А в каких? – мне вдруг становится интересно.

– В блатных каких-нибудь, – пожимает плечами. – Когда деньги есть, и за решеткой можно неплохо устроиться.

Да. Наверное, так и есть.

– Он, кстати, не пытался выйти с тобой на связь? – помолчав, спрашивает Жанна.

– Нет, – усмехаюсь. – Зачем ему это? Если он кому и стал звонить после освобождения, то по-любому своей ненаглядной секретарше.

Во время этих слов во мне вновь вспыхивает застарелая обида. Приложив усилие, я пробую абстрагироваться от неуместных чувств.

– Думаешь, она его дождалась? – любопытствует подруга.

– Не знаю. И, если честно, знать не хочу, – отрезаю. – Давай закроем тему, Жанн? Я настроилась повеселиться, а не копаться в болезненном прошлом.

– Конечно-конечно, – кивает она. – Я все понимаю. Тебе неприятно говорить о Чарове.

Диалог вновь сворачивает в безопасное русло, и через двадцать минут мы наконец достигаем пункта назначения.

Антон Павлович Самсонов, известный деятель культуры, бизнесмен и филантроп, каждый год проводит благотворительный вечер в поддержку своего фонда. Общается с текущими инвесторами, находит новых и привлекает общественное внимание к своей деятельности.

Привычку ходить на ужины Антона Павловича я заимела еще, находясь в браке с Чаровым. А потом, после развода, не сумела от нее отказаться. Уж очень интересно и увлекательно по обыкновению проходят мероприятия под шефством Самсонова.

Например, сегодня локацией благотворительного ужина выбрана картинная галерея. Тут представлены работы многих талантливых художников, и великолепие современного искусства тотчас бросается в глаза.

– У-у-у… Как тут красиво! – восторженно произносит Жанна. – В этому году Самсонов явно не пожалел деньжат!

Я тоже с интересом озираюсь по сторонам, когда услужливый официант в смокинге подносит нам шампанское.

– Благодарю, – с улыбкой беру в руки изящный фужер и пригубляю напиток.

М-м-м. Вкусно.

– Ясь, я оставлю тебя ненадолго, – Жанна наклоняется к моему уху, обдавая ароматом сладких духов. – Только что увидела своего старого знакомого. Егора Аристархова, помнишь?

– Это тот парень, который ухлестывал за тобой в институтские годы? – удивляюсь я.

– Да, но тогда он был нищим студентом из общаги, а сейчас… – подруга многозначительно зыркает в сторону. – В общем, пойду узнаю.

Жанна скрывается в толпе, а я остаюсь наедине с шампанским и картинами, которые мне не терпится повнимательнее рассмотреть. Медленно двигаюсь вдоль стен, на которых висят полотна, когда внезапно в поле моего зрения попадает смутно знакомый мужской профиль.

Поворачиваю голову чуть правее, и нервы дергаются в приступе внезапного узнавания. Меня резко обдает удушливой волной жара, а пальцы, сжимающие фужер с игристым, начинают мелко дрожать.

А все потому, что в десятке метров от меня стоит никто иной как Эдгар Чаров. Высокий, статный, обезоруживающе красивый.

На нем темно-синий элегантный костюм. Плотная ткань эффектно облегает широкие плечи и развитые бицепсы. Выбритые виски демонстрируют легкую седину, но она чертовски ему идет. Так же, как и аккуратно подстриженная темная борода, которую он пустил.

Эдгар неспешно попивает шампанское, а рядом с ним стоит фигуристая эффектная блондинка в провокационно-декольтированом платье. Девушка развлекает Чарова разговорами, а он лишь коротко кивает ей в ответ. Такое чувство, будто он слушает ее вполуха, будто его мысли находятся где-то далеко…

Внезапно взгляд Эдгара, бесцельно скользящий по залу, напарывается на меня, и я оказываюсь пойманной с поличным.

Да, я смотрела на него. Во все глаза смотрела.

Несколько секунд мы с Чаровым тонем в глубине будоражащего зрительного контакта, а затем он что-то говорит блондинке и решительным шагом направляется ко мне.

Глава 5. Ясмина

– Здравствуй, Ясмина.

Низкий, пробирающий до костей голос Чарова высоковольтным электричеством проходится по нервам. Я видела, что он идет ко мне, но все равно оказалась не готовой к этой внезапной обескураживающей встрече.

Сердце горит огнем. Легкие резко потеряли способности впитывать кислород. Сделать треклятый вдох никак не получается.

– Здравствуй, Эдгар, – сиплю я.

Бывший муж проходится по мне внимательным беззастенчивым взглядом, и я вдруг ощущаю себя так, будто на мне нет ни клочка одежды – голой и уязвимой. Его внимание натурально сдирает броню. Смывает к чертям все напускное.

Я и забыла, что Чаров умеет так смотреть.

– Хорошо выглядишь.

Я не знаю, почему, но из его уст даже такая невинная реплика звучит как упрек. Или это проблема исключительно моего восприятия?

– Спасибо. Ты тоже.

Обычно я легко поддерживаю непринужденную светскую беседу, но в присутствии Чарова становлюсь на удивление косноязычной. Из меня вылетают лишь примитивные шаблонные фразы, и на большее я, увы, не способна.

– По-прежнему занимаешься благотворительностью? – Эдгар окидывает взглядом нарядный зал.

– Да, – киваю я, тщетно пытаясь справиться с волнением. – По мере возможности, конечно.

После развода денег в моем распоряжении стало гораздо меньше, но я все равно стараюсь не забывать о благой привычке, к которой в свое время приучил меня Эдгар. Ведь отдавая от чистого сердца, мы и сами становимся наполненными.

– А что, с возможностями что-то не так? – Чаров иронично вздергивает бровь.

– Нет. Просто сейчас они стали более ограниченными.

Я не вижу смысла в браваде. Это Эдгар у нас миллионер, а я – обычная хозяйка танцевальной студии.

– Напомню, что развестись со мной было твоим решением, – он делает небольшой глоток из бокала.

То, с какой легкостью, он касается темы нашего развода, меня коробит. Но я не собираюсь пасовать и пугаться. В конце концов, это он разрушил нашу семью. Не я.

– Помню, – стойко выдерживаю его насмешку. – А твоим решением было завести интрижку на стороне. Надеюсь, ты теперь счастлив?

Взгляд Чарова делается жестким и тяжелым. На нижней челюсти явственно проступают желваки. Кажется, мой ответ ему не по душе…

– Эдгар Робертович! Ясмина! Вот так встреча! – в напряженное пространство между нами вплывает улыбающийся Самсонов, хозяин этого мероприятия. – Как я рад вас обоих видеть!

Сначала он жмет руку Чарову, а потому легонько приобнимает меня.

– Здравствуйте, Антон Павлович, – улыбаюсь я. – Вечер прекрасен! Вы превзошли самого себя!

– Спасибо, дорогая, я польщен, – посмеивается он, а затем добавляет. – Я вижу, вам удалось сохранить теплые отношения после развода? Это похвально. Впервые вижу, чтобы бывшие муж и жена вместе посещали гала-ужины.

– Мы не вместе! – спешу вставить я. – Это просто случайная встреча…

– Да? – Самсонов играет бровями. – А я верю, что случайности не случайны.

Ох уж этот старый хитрец. Умеет выводить окружающих из зоны комфорта.

– Эдгар Робертович, я счастлив, что вы теперь с нами, – Антон Павлович переводит взгляд на Чарова. – Столь талантливым и умным людям не место за решеткой.

– Жаль, что судебные власти не разделяют вашего мнения, – хмыкает он.

– Ну мы-то с вами прекрасно знаем, как работает система правосудия, – Самсонов многозначительно кривится. – Так что не стоит воспринимать ее огрехи на свой счет.

Ну надо же. Выходит, Антон Павлович уверен в невиновности Чарова? Интересно…

– Ну а что ваш новый супруг, Ясмина? – внимание Антона Павловича вновь переключается на меня. – Не смог почтить нас своим присутствием?

Упоминание Кости при Эдгаре кажется мне верхом бестактности, но Самсонов, судя по всему, так не считает. Не то чтобы я чувствовала свою вину перед Чаровым, нет… Ведь он-то, даже находясь в браке, не хранил мне верность! Просто сложившаяся ситуация изначально какая-то неловкая. Мы с Эдгаром ни разу не виделись после развода, и тут как снег на голову новость о том, что у меня, оказывается, есть новый супруг…

Кидаю беглый взгляд на бывшего, но он выглядит на удивление спокойным. Только в карих глазах поблескивают недобрые искры.

– Да, супруг занят, – отвечаю я, выдавливая из себя улыбку. – В командировке.

– О, понятно, – кивает Самсонов. – Что ж, прошу меня извинить, друзья. Как хозяин вечера я просто обязан пообщаться с остальными гостями, хотя стоять подле вас чрезвычайно увлекательно.

Подняв бокал за наше здоровье, Антон Павлович уходит, а мы с Чаровым вновь остаемся наедине. В гнетущем напряжении, от которого хочется закрыться руками.

– И кто же твой новый муж? – Эдгар делает шаг, сокращая расстояние между нами.

Язык прилипает к небу. Мышцы деревенеют. Самообладание утекает как вода сквозь пальцы.

– Какое это имеет значение? – я отвожу взгляд в сторону.

– Ну как же? – Чаров продолжает напирать. – Мне интересно, с кем спит женщина, которую я когда-то любил.

Вспыхиваю до корней волос и выпаливаю:

– Брак – это не только секс, Эдгар!

– Так обычно говорят те, у кого с сексом напряженка, – иронизирует он, а потом наклоняется к моему уху и, понизив голос до вкрадчивого шепота, произносит. – Колись, как там Костик в постели? Хорош? Или, как и в жизни, звезд с неба не хватает?

В меня словно плеснули кипятком. Щеки нестерпимо горят. Жгучий жар расползается по телу.

Он знает. Знает! Про меня, про Свитинского, про нашу свадьбу…

Но откуда?! Кто ему сказал?!

– Наша с Костей постель – не твоего ума дело, Чаров! – расхрабрившись осаждаю я. – И прекрати, пожалуйста, эти скабрезные намеки…

Чувствую, что вся дрожу. Но на борьбу с эмоциями попросту нет сил…

– Не нравится? – Эдгар проводит носом по моему виску, и у меня натурально подгибаются колени.

– Нет, – упираюсь ладонями ему в грудь.

– А твое тело говорит об обратном…

Глава 6. Эдгар

– Боже мой! Я в раю! – лепечет Жанна, откидываясь на спину.

Ее длинные темные волосы разметались по подушке, а обнаженное тело все еще подрагивает от пережитого удовольствия. Она счастливо улыбается и восторженно глядит мне в глаза. Как влюбленная кошка, ей-богу.

Мы неплохо развлеклись, это правда. Но, в отличие от моей партнерши, столь бурных эмоций я не испытываю. Секс – это просто секс. По-моему, ему придают слишком большое значение.

– Хочется курить, – мурлычет Жанна, блаженно потягиваясь. – У тебя есть?

– Глянь в верхнем выдвижном ящике, – лениво отзываюсь я. – Может, завалялась пачка.

Жанна грациозно соскакивает с кровати и, игриво покачивая бедрами, семенит к столу. У нее красивая фигура и округлые ягодицы. Кто знает, может, мы повторим наше маленькое приключение еще раз.

Будучи лучшей подругой моей бывшей жены, Жанна всегда пускала на меня слюни. Нет, открыто, конечно, не домогалась, но ее заинтересованные масляные взгляды сопровождали меня везде и повсюду.

Она явно была не прочь перепихнуться за спиной у Яси, но, находясь в браке, я соблюдал кристальную честность. Прежде всего – перед собой. Ведь Ясмина – это мой выбор. Я принял решение жениться на ней самостоятельно. И сделал это по большой любви. Поэтому размениваться на других женщин у меня не было ни малейшего желания.

Я положил все яйца в одну корзину. Сделал ставку на Ясмину и был верен ей.

В конечном итоге это вышло мне боком, но… Это уже совсем другая история.

– Нашла! – Жанна победоносно трясет бело-голубой пачкой. – А зажигалка есть?

– Там же должна быть. Посмотри.

Когда после ужина у Самсонова Жанна без спроса нырнула в мою тачку и начала распускать руки, я сомневался. Стоит ли усложнять и без того сложную ситуацию? А потом подумал: какого черта? Яся мне уже давно не жена. Она выскочила за другого и успела родить от него ребенка. И даже не просто за другого, а за моего бывшего подчиненного!

Как по мне, в этом есть нечто особенно жестокое. Этакий двойной удар по мужскому самолюбию.

Снова нырнув ко мне под одеяло, Жанна чиркает зажигалкой и медленно затягивается отравой. Выпустив молочную струйку дыма, она косится на меня и спрашивает:

– Будешь?

– Нет, – отрицательно мотаю головой. – Завязал.

– Ишь какой правильный, – хмыкает она. – А я думала, в тюрьме люди портятся.

– Портятся те, у кого нет своей головы на плечах. А те, у кого она есть, умнеют.

– Правда? – Жанна переворачивается на живот и заглядывает мне в глаза. – Куда уж еще умнее?

Усмехаюсь. А она наклоняется и целует меня в грудь. Очень нежно и чувственно.

– Знаешь, Эд, а я ведь уже лет десять в тебя влюблена, – заявляет неожиданно. – Как увидела впервые, аж сердце екнуло. Подумала, что не бывает таких роскошных мужиков в реальности… А потом узнала тебя поближе и поняла, что еще как бывает, – она делает паузу, задумчиво покусывая ноготь, и продолжает. – Все Ясе завидовала. Считала, что она не понимает своего счастья… А еще гадала, что такого примечательного ты в ней нашел?

Я не тороплюсь с ответом, и Жанна сама пускается в рассуждения:

– Красота? Да, наверное. Но ведь вокруг тебя всегда вращались сотни красивых женщин… Взять хотя бы меня. Я ведь ничуть не хуже, Эд. Ну, чисто внешне, по крайней мере. Но на меня ты никогда не смотрел такими глазами, как на нее. Вот даже сейчас: вроде смотришь, но не замечаешь.

Она говорит это без обиды. Просто констатирует очевидный факт. И я благодарен ей за спокойствие и понимание. Драма мне сейчас совершенно ни к чему.

– Любовь – сложная штука, Жанн, – произношу со вздохом. – Не поддается логике и объяснениям. Ты либо любишь человека, либо нет. А что касается внешности, характера, заслуг… В сущности, это не имеет никакого отношения к истинным чувствам.

– Да, наверное, ты прав, – соглашается она. – Любовь – явление иррациональное. Я ведь умом понимала, что ты муж моей подруги. И что до меня тебе нет никакого дела. Но все равно не могла выкинуть тебя из головы… Даже замуж за Назарова пошла от безысходности. Думала, он хоть немного будет на тебя похож…

– Сколько вы были женаты? – спрашиваю я. – Год, два?

– Три вообще-то, – горько усмехается Жанна. – Но это был плохой брак. Не такой, как у вас с Ясей.

– Откуда ты знаешь, как у нас с Ясей было? Она рассказывала?

– Когда женщина счастлива, ей не надо об этом рассказывать. За нее говорили ее горящие глаза…

Меня невольно переносит в воспоминания многолетней давности. Когда мы с Ясей были молоды, влюблены и еще не понаделали сокрушительных непоправимых ошибок…

Как она ела пиццу руками и, извозившись в томатном соусе, хохотала в голос.

Как стояла у зеркала и красила глаза, забавно приоткрыв рот.

Как пекла мое любимое имбирное печенье и, подперев кулаком подбородок, с улыбкой наблюдала за тем, как я его ем.

Как укачивала новорожденную Милану, когда та плакала ночами напролет.

Как завязывала мне галстук, покусывая яркие сочные губы.

Как стонала в постели, красиво растягивая мое имя.

Как любила меня.

Как была моей.

Сейчас эти воспоминания кажутся далекими, почти иллюзорными… Но я знаю, что они настоящее. Поэтому бережно храню их в самой глубине своей израненной души.

– Ау, Эд, ты тут? – громкий голос Жанны возвращает меня к реальности.

– А? – вздрагиваю. – Ты что-то сказала?

– Я говорю, есть не хочешь? Может пиццу закажем?

– Давай, – киваю. – Только не пиццу, а что-нибудь другое… Роллы, например.

– Как скажешь.

– Ты пока заказывай, а я в душ схожу, – соскакиваю с постели и устремляюсь в ванную.

Закрывшись на вертушок, включаю воду и устремляю усталый взгляд в зеркало.

Эх, Яся, Яся… Когда ты уже наконец исчезнешь из моей головы?

Глава 7. Ясмина

– Жанн, привет! – прижимая трубку плечом к уху, запускаю кофемашину. – Как вчера прошло? Удачно?

– В смысле? – как-то чересчур напряженно отзывается подруга.

– Ну я про Аристархова! – напоминаю. – Ты же вчера к нему умотала.

Для меня вчерашний вечер был потерян. После душевыворачивающего разговора с Чаровым я осушила еще один бокал шампанского, спешно попрощалась с Жанной и трусливо умотала домой. Просто не смогла находиться с ним в одном помещении, понимаете? Наблюдать за тем, как бывший муж напропалую флиртует с молоденькими нимфетками – выше моих сил.

– А, Аристархов… – тянет Жанна. – Ну да. Мы хорошо провели время.

– Жажду услышать подробности, – хихикаю я.

– Да там, если честно, нечего особо рассказывать…

Изумленно приподнимаю брови. Подобная скрытность для подруги совсем не свойственна… Обычно Жанна первая звонит мне, чтобы сообщить подробности своих любовных утех. А тут вдруг ни с того ни с сего отмалчивается… Интересно, почему?

– Брось, не темни! – настаиваю я. – Это же твой первый институтский ухажер! Колись, он сильно изменился?

– Да в общем-то нет… – как-то неуверенно отвечает она. – Все такой же.

– Женат?

– Эм… Нет. В разводе.

– О, так это же хорошо, – одобрительно тяну я. – Ну, для тебя в смысле.

– Ага.

– А что вы вчера делали? До секса не дошло?

– Дошло, Ясь, дошло, – на удивление немногословно признается Жанна.

– Ого! Ну и как он? Понравился?

– Очень. Кончила три раза подряд.

– Да ладно? – обалдеваю. – Прям настолько хорош?

– Лучше, чем я могла себе представить.

Ну и ну. Кто бы мог подумать, что у щуплого и, по слухам, злоупотребляющего алкоголем Аристархова столько сексуальных сил! Вот уж поистине неожиданный сюрприз.

– Ну а ты почему так быстро улизнула? – спрашивает Жанна. – Няня позвонила? Что-то с детьми?

– Да нет, с детьми порядок, – мотаю головой. – Встретила там Чарова и все. Потеряла всякую выдержку.

– Да ты что? – в голосе подруги проступает живая заинтересованность. – Удалось пообщаться?

– Пообщаться – это громко сказано, – фыркаю я. – Практически все время он меня провоцировал.

– Каким образом?

– Делал всякие грязные намеки. А потом и вовсе начал допытываться, каково мне спать с Костей, представляешь?

Забираю из кофемашины чашку и делаю из нее внушительный глоток. Слегка обжигаюсь и морщусь. Черт бы побрал этого Чарова! До сих пор от его выходок в дрожь бросает!

– Вот наглец! – поддерживает Жанна. – Ну а ты что?

– В смысле что? Послала его куда подальше и убежала!

– М-да… Вечер не удался.

– Не то слово!

– Слушай, Ясь, а правда? Как тебе со Свитинским после Чарова? – любопытствует она. – Эдгар всегда производил впечатление этакого… Необузданного самца. А Костя тихий-мирный. Как мальчик-отличник с первой парты.

– Знаешь, как говорят, Жанн? В тихом омуте черти водятся! – запальчиво отвечаю я.

Мне немного обидно за Костю. За то, что он производит на окружающих такое впечатление. Да, он скромный и воспитанный. Да, умеет держать себя в руках и не лезет на рожон. Но это вовсе не значит, что он скучный! У него тоже есть харизма. Просто ее надо разглядеть.

– И что же эти черти? – подруга хохочет в голос. – Дают тебе жару?

– Нормально у нас все с сексом! Нормально!

И почему это всех так волнует?

– А чего ты бесишься?

– Все, Жанн, закрыли тему, – хорохорюсь я. – Как-никак мы моего мужа обсуждаем!

– Ладно-ладно, прости, – она все еще посмеивается. – Просто что-то вдруг интересно стало.

– Ну и что вы с Аристарховым? Будете еще встречаться? – немного помолчав, интересуюсь я.

– Вряд ли, – вздыхает Жанна. – Скорее всего, это была единоразовая акция.

– Это еще почему? – печаль, отчетливо проступившая в ее голосе, передается и мне.

– Он, походу, все еще бывшую жену любит. Так и не выкинул ее из головы.

– Правда, что ли? – изумляюсь. – Так и сказал?

– Нет, напрямую ничего такого не говорил, конечно… Но это было и так ясно.

Вмиг становится жаль Жанну. Она уже столько лет ищет счастья в любви и каждый раз напарывается на какие-то неразрешимые трудности. То ее потенциальный избранник живет на другом краю света, то оказывается несвободным, то вот, как сейчас в случае с Аристарховым, все еще хранит чувства к бывшей жене…

– Не отчаивайся, Жанн, – пытаюсь успокоить я. – Все обязательно наладится. Ты еще встретишь своего человека.

– Побыстрее бы, – усмехается подруга. – Мне ведь уже за тридцать…

– Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца, – пропеваю голосом Верки Сердючки.

Жанна смеется, я тоже. Все-таки хорошо, когда есть подруги. С ними можно и пошутить, и на судьбу пожаловаться.

– Ладно, я побежала, – прощаюсь я. – Мне в студию пора выезжать.

– Хорошего дня, дорогая. На связи.

Кладу телефон на стол и снова принимаюсь за кофе. Пытаюсь ментально настроиться на рабочий лад, но мысли то и дело возвращаются ко вчерашнему вечеру. К Чарову и его грязным будоражащим намекам…

Стоит признать, что этот человек по-прежнему меня триггерит. По-прежнему вызывает эмоции и волнует душу.

Но, я думаю, это временно. Просто нужно переключить фокус внимания на что-то другое. На работу, на детей, на Костю… Да, мне необходимо отвлечься. И тогда это внезапное наваждение развеется, словно туман по утру.

Едва успеваю дать самой себе зарок, как телефон снова оживает. Бросаю взгляд на экран и холодею.

Это Чаров звонит.

Вот блин… Помяни черта, и он тут как тут.

Глава 8. Ясмина

Какое-то время гипнотизирую звонящий мобильник. Слово «любимый» немым укором светится на дисплее. С тех пор, как Эдгара посадили, он мне не звонил. Поэтому-то я и забыла переименовать его в списке контактов. А что касается Кости, то он у меня в телефоне значится как просто «муж». Не знаю, почему. Возможно, с возрастом я стала менее сентиментальна.

В голове зреет малодушная мысль: а что, если не брать трубку? Прикинуться занятой? Это вполне реальный шанс избежать диалога, который, вне всяких сомнений, опять вывернет меня наизнанку. Я знаю, это трусливо. Но что делать, если я реально боюсь? Себя, своего прошлого, эмоций, которые выходят из-под контроля…

Вызов обрывается, и Чаров повторяет звонок. Судя по всему, он не намерен отступать. Хочет поговорить со мной здесь и сейчас. Что ж… Я ведь не смогу от него вечно бегать, верно? А перед смертью, как известно, не надышишься.

Прижимаю мобильник к уху и как можно спокойней произношу:

– Алло.

– Привет, Ясмина, – голос Чарова твердый и негромкий.

– Здравствуй, Эдгар.

– Как самочувствие? Ты вчера быстро уехала с ужина.

Его попытка завести светскую беседу терпит провал. Я не намерена обсуждать с ним ни свое самочувствие, ни свои впечатления от ужина… Это лишнее. И совершенно неуместно в контексте наших отношений.

– Знаешь… Я сейчас занята. Если у тебя что-то срочное, то говори сейчас, – бесстрастно отвечаю я. – Если нет, то давай созвонимся позже.

– Вообще-то срочное. Я звоню по поводу дочери.

На мгновенье цепенею, проваливаясь в очередную эмоциональную западню. Я знала, что рано или поздно этот момент настанет. Но все равно чувствую предательскую растерянность.

Об общем сыне Чаров не знает, а вот Милана… Да, она, безусловно, его дочь. И по закону, и по фамилии, и по самоощущениям. Пока Эдгар был в тюрьме, Милана очень по нему тосковала. Все время спрашивала, когда папа вернется. С годами это стало происходить все реже и реже, но теплые чувства в душе дочки, само собой, не угасли.

– Да, я тебя слушаю, – отзываюсь, сглотнув волнение.

– Я бы хотел увидеть Милану. Причем как можно скорее. Адски по ней соскучился.

Что ж, это тоже ожидаемо. Чаров всегда был хорошим ответственным отцом. Всегда любил Милану и, даже несмотря на колоссальную загруженность, стремился проводить с ней как можно больше времени.

Умом я понимаю естественность и разумность его просьбы, но в груди все равно пузырится иррациональный протест. Вы не подумайте, я совсем не против общения Эда с дочерью, нет… Просто совместное воспитание общего ребенка неизбежно сближает людей, а я не хочу сближаться с Чаровым. Я боюсь его. Точнее даже не его, а собственных чувств, которые возникают рядом с ним…

– Эм… Ты знаешь, она на этих выходных к школьному докладу готовится. Может быть, запланируем вашу встречу на следующей неделе? Или через одну?

– Нет, я хочу увидеть ее сегодня, – отсекает безапелляционно. – И так четыре года ждал. В тюрьме. Больше ждать не желаю.

– Но…

– Яся, я всегда был добр по отношению к тебе. Но, если ты будешь препятствовать моему общению с дочерью, клянусь богом, ты узнаешь меня совсем с другой стороны.

Он не повышает голоса. Говорит спокойно и неторопливо. Но при этом в его интонациях звучит такая несгибаемая сталь, что мне становится ясно: дальнейшие протесты и увертки просто бессмысленны.

– Хорошо, – со вздохом соглашаюсь. – Когда ты хочешь заехать за Миланой?

– Примерно через час. Она успеет собраться?

– Думаю, да. Я сейчас сброшу смской наш адрес.

– В этом нет нужды, – огорошивает Эдгар. – Ваш адрес я и так знаю.

– Откуда? – спрашиваю удивленно.

– Да так… Свои источники.

Наверное, те же самые, что поведали Чарову о моем браке с Костей.

Мы прощаемся, и, отложив трубку, я делаю глубокий вдох. Глупо отрицать очевидное: Эдгар вновь решительно входит в мою жизнь. И я ничего не могу с этим поделать.

Немного прихожу в себя после непростого разговора и направляюсь в комнату дочери. Та сидит за столом и читает книгу.

Мне очень повезло с Миланой: она прилежная, послушная, хорошо учится, да и в художественной школе делает несомненные успехи. За те четыре года, что они с отцом не виделись, она повзрослела, вытянулась и сделалась более осознанной. Наверняка Чаров будет изумлен, какой красавицей она стала.

– Что читаешь? – я присаживаюсь на ее диванчик, покрытый розовым плюшевым пледом.

– Параграф по истории, – она вскидывает на меня взгляд. – Думаю, Лидия Ивановна спросит меня нас следующем занятии.

– А остальные уроки сделала?

– Ага.

– Молодец, – киваю. – Есть какие-то особенные планы на выходные?

– Нет, а что? – в глазах Миланы зажигается интерес. – Хочешь сводить меня в кафе-мороженое?

– Я – нет, – посмеиваюсь. – Но, возможно, папа тебя туда сводит.

Дочь замирает с широко распахнутыми глазами. Такое чувство, что она не вполне верит в услышанное.

– Что ты сказала?.. – переспрашивает она. – Папа?

– Да, Милан. Твой папа теперь на свободе. И очень хочет тебя увидеть.

Сначала во взгляде девочки отражается неверие. Потом шок. А потом радостное ликование.

– Ура! – взвизгивает она, вскакивая со стула. – Папочка вернулся!

Милана принимается носиться по комнате в восторженном галопе, и мне приходится ее немного осадить:

– Тише-тише, Дамира разбудишь! Я ведь совсем недавно его уложила!

У сына, как и положено малышам, по графику дневной сон.

– Прости, – уже тише отзывается Милана, но при этом продолжает счастливо улыбаться. – Я просто очень рада, что папа вернулся!

– Понимаю, малышка. Папа тоже ждет не дождется вашей встречи.

– А когда он приедет? Можно мне пойти к нему с ночевой? Можно взять с собой куклу? – когда Милана волнуется, она начинает тараторить.

– Давай будем решать вопросы по порядку, – предлагаю я. – Сейчас папа придет, и мы обсудим ваши дальнейшие планы, хорошо?

Глава 9. Ясмина

Милана готовится к приходу Чарова так, будто к нам пожалует сам английский король. И ее трепетное волнение невольно передается и мне. Однако, если у дочери нет никаких причин держать обиду на Эдгара, то я такими благоприятными вводными похвастаться не могу.

Да, с момент нашего развода минуло почти четыре года, но я до сих пор помню, что послужило его причиной. Чаров изменил мне. Предпочел другую женщину. Перечеркнул девять лет брака красной жирной чертой.

Я оправилась от предательства, но никогда не смогу его забыть и простить. Тем более, что Эдгар так и не попросил прощения…

Поэтому, когда Милана с детским воодушевлением выбирает, во что бы такое ей нарядиться к приходу папы, я стою в углу комнаты и мысленно убеждаю себя в том, что мне смена домашних легинсов и футболки совсем не требуется.

Да, выгляжу я неважно. Домашняя одежда в принципе не создана для того, чтобы носить ее с шиком. Но, с другой стороны, с чего это я буду прихорашиваться для Чарова? Он мне давно не муж. Производить на него впечатление я не собираюсь. Поэтому вполне могу остаться в том, в чем была.

Перемерив десяток нарядов, Милана останавливается на фиолетовом платьице, которое ей очень идет. На мой взгляд, пышная сетчатая юбка и рукава-воланы слегка перебарщивают с торжественностью, но я не говорю об этом дочери. В конце концов, она просто ребенок, который жаждет порадовать своим видом отца. Пусть надевает, что хочет.

Когда спустя час, в квартире раздается писк домофона, я пулей срываюсь в коридор. Не хочу, чтобы протяжная трель разбудила Дамира. В общем-то он спит довольно крепко, но мало ли?

Нажимаю кнопку открытия, и жду, когда Эдгар появится на пороге квартиры. Кидаю быстрый взгляд в настенное зеркало и понимаю, что мне до ужаса не нравится пучок, в который небрежно собраны волосы. Пару секунд колеблюсь, а потом все же стягиваю резинку, распределяя по плечам волнистые пряди. В этом нет ничего такого, правда? Будь на месте Чарова обычный курьер, я бы тоже так поступила…

– Папочка! – взвизгивает Милана, когда Эдгар выходит из лифта.

Не выдержав, она босая выбегает к нему в подъезд и виснет на шее. Эдгар отрывает ее от пола и крепко прижимает к себе.

Прямо настоящая семейная идиллия.

– Ну ладно, чего в подъезде-то стоять? – подаю голос я. – Заходите в квартиру.

Чаров заносит дочь внутрь и опускает ее на ноги. Потом присаживается перед ней на корточки и, и обхватив руками улыбающиеся личико, заглядывает ей в глаза.

– Господи… Как же ты выросла! – произносит с придыханием. – Настоящая красавица стала!

– Спасибо, пап, – Милана светится, как рождественская елка. – А ты ничуть не изменился!

– Правда? – усмехается он. – Приятно это слышать.

Чаров никак не может выпустить дочь из рук. Трогает ее ладони, плечи, перебирает пшеничные волосы. Видно, что он безумно скучал. Так скучал, что насмотреться не может.

– Хочешь чаю, пап? – неожиданно предлагает Милана.

Я удивленно приподнимаю брови. Подобного мы с ней не планировали. Должно быть, решила проявить инициативу на правах маленькой хозяйки.

Эдгар бросает короткий взгляд в мою сторону и после короткой заминки отвечает:

– Спасибо, дочь, но давай не будем терять времени, ладно? У нас с тобой сегодня поистине грандиозные планы.

– А какие? – любопытствует она.

– Сначала кафе. Потом кино, потом луна-парк, – перечисляет Чаров. – А потом ко мне поедем.

– Ура!

– Подожди… Ты хочешь забрать ее на ночь? – вмешиваюсь я.

– Да. А что, какие-то проблемы? – взгляд Эдгара прилипает к моему лицу.

– Нет, просто… Это все так неожиданно, – бухчу я.

– Да ничего. Привыкнешь, – он снова смотрит на дочь. – Ты уже собрала вещи?

– Почти, – Милана чуть не лопается от нетерпения и радости.

– Тогда иди собирай. Возьми все самое необходимое.

Дочка уносится в свою комнату, а мы с Эдгаром остаемся наедине. Он распрямляется. Окидывает взглядом прихожую, а потом опять фокусируется на мне:

– Ты чем-то недовольна?

– Нет, – мотаю головой. – С чего ты взял?

– Руки скрещены на груди. Поза закрытая, – спокойно подмечает он.

– Я… Я просто чувствую себя немного некомфортно, – признаюсь я. – Твой приезд… Он как снег на голову.

– Ты знала, что я теперь на свободе, Ясь. Должна была понимать, что я захочу увидеть дочь.

– Да, конечно. У меня нет к тебе никаких претензий.

Несмотря на противоречивые эмоции, я изо всех сил стараюсь вести себя разумно и адекватно. Мы ведь взрослые люди. И делить нами больше нечего.

– Где Костик? – небрежно интересуется Эд после недолгой паузы.

– На работе.

– Зарабатывает деньги на квартиру побольше? – с усмешкой.

Стискиваю зубы и отворачиваюсь в сторону. Нормальная у нас с Костей квартира! Не хоромы, конечно, но для жизни вполне пойдет!

– Брось, Ясь, неужели тебе комфортно тут? – продолжает провоцировать Чаров.

– Более чем! – отзываюсь чуть более резко, чем планировала. – И давай ты сосредоточишься на своей жизни, а я – на своей!

– Колючая... – в голосе Чарова слышится обезоруживающая нежность. – Знаешь, Ясь, по тебе я, оказывается, тоже скучал.

Я замираю, не зная, как реагировать на его внезапное признание. К счастью, уже через секунду из комнаты с рюкзачком в руках показывается Милана и избавляет меня от необходимости что-либо отвечать.

– Я готова, пап! – бодро провозглашает она.

– Ну тогда пошли, – Эдгар треплет ее по волосам и первый перешагивает порог.

– Пока, моя хорошая, – я крепко обнимаю дочь и целую ее в щеку. – Слушайся папу, ладно? И не налегай на сладкое.

– Хорошо, мам.

Она обувается и вслед за отцом выходит на лестничную площадку.

– Пока, Ясь, – говорит Эдгар, вызывая лифт. – Если что, звони. Я всегда рад слышать твой голос.

И опять этот странный подтекст… Интересно, Чаров специально выводит меня на эмоции? Или у него это получается само по себе?

Глава 10. Эдгар

В очередной раз убеждаюсь, что любовь к детям абсолютна, безусловна и совершенно неподвластна времени. Я провел четыре года вдали от родной дочери и теперь, когда она сидит на пассажирском сиденье моего автомобиля, не верю своему счастью. Я так тосковал по ней, так скучал… И хочу поскорее наверстать упущенное.

– Ну что, в какое кафе поедем? – интересуюсь я, бросая на нее полный обожания взгляд.

– Давай туда, куда мы ходили на мое семилетие, – подумав, отвечает Милана.

– В «Сказку»? Без проблем, – киваю. – А почему именно туда?

– Ну… Потому что тогда мы были все вместе. Ты, я и мама.

Ее ответ спазмом отзывается в сердце. Выходит, она так же, как и я, вспоминает былые дни…

Снова смотрю на Милану и вдруг понимаю, что с возрастом она все больше и больше становится похожа на свою мать. Такая же красивая и утонченная. Светлые волосы, голубые глаза, бледная фарфоровая кожа – не девочка, а куколка.

Помнится, когда Милана только родилась, я сильно удивлялся тому, что она пошла в Ясмину. Ведь, исходя из школьного курса биологии, который я смутно помнил, мои гены должны были быть доминантными. Но Милане не передались мои восточные черты: ни смуглая кожа, ни темные волосы. Она была точной копией Яси. И за это я любил ее еще больше.

– Ну а как тебе живется в новой семье? – интересуюсь я. – С дядей Костей и маленьким братиком?

– Нормально, – Милана пожимает плечами. – Дядя Костя хорошо ко мне относится. Да и Дамирка, когда подрос, перестал быть таким хулиганом.

– Уверен, ты отличная старшая сестра, – произношу сквозь горечь.

– Мама так не считает, – фыркает она. – Постоянно говорит, что я думаю только о себе.

– В твоем возрасте это нормально, не переживай.

– Ну а ты, пап, – помолчав, подает голос Милана, – больше не будешь с нами жить?

Я медленно веду головой из стороны в сторону, а потом добавляю:

– Мы ведь с мамой в разводе. Ты же знаешь.

– Да, – произносит со вздохом. – Это из-за тюрьмы, да? Из-за того, что ты присвоил много чужих денег?

– Кто тебе такое сказал? – я снова касаюсь взглядом ее слегка смущенного лица.

– В школе так говорили, – отвечает тихо. – Одноклассники и учителя.

Шумно сглатываю и чуть сильнее сжимаю пальцами руль. Я испытал много неприятных чувств из-за предъявленных мне обвинений, но сейчас, дискомфорт, пожалуй, наиболее острый.

Мне плевать, что думает обо мне общество снобов и ханжей. Но вот от мнения дочери я не могу так легко отмахнуться.

– Послушай, Милан, – начинаю я, – мир большого бизнеса суров и, к сожалению, не всегда справедлив. Я положился не на тех людей, и они меня подвели. Я никогда не крал денег и не присваивал себе чужое. Просто мне не повезло, понимаешь? Увы, так порой бывает.

Дочь смотрит на меня во все глаза и, кажется, верит. В ее взгляде читается облегчение. Она рада, что ее папа не вор.

– Знаешь, а я ведь так и думала! – восклицает она. – Я знала, что на самом деле ты хороший! Что все эти люди просто врут!

– Спасибо, малышка, – улыбаюсь. – Я очень тебя люблю.

– А я тебя, пап!

Заезжаю на битком заполненную парковку и, с трудом отыскав место, глушу мотор. Мы с Миланой выходим из машины и направляемся в кафе «Сказка». То самое, которое она любила в раннем детстве.

Толкаю массивную дверь и оглядываюсь по сторонам. За годы моего отсутствия тут мало что изменилось: красочные стены, аромат карамели, витающий в воздухе, и улыбчивые официанты, наряженные в костюмы сказочных персонажей.

– Смотри, па, наш столик у окна свободен! – взвизгивает Милана и пулей несется его занимать.

Опускаюсь на стул и со словами «заказывай все, что хочешь» протягиваю дочери меню. Она долго терзается муками выбора, но в итоге все-таки останавливается на куриных наггетсах, морковном торте и огромном молочном коктейле. Я ограничиваюсь стейком из лосося и чашечкой эспрессо.

– Пап, скажи, раз мама теперь с дядей Костей, значит, ты тоже найдешь себе какую-нибудь другую тетеньку? – неожиданно спрашивает Милана.

Чуть не поперхнувшись, промакиваю губы салфеткой:

– С чего ты взяла?

– Ну… Взрослые никогда не бывают одни. Им обязательно нужен кто-то рядом.

Интересное наблюдение.

– Просто иметь кого-то рядом недостаточно, – отвечаю, подумав. – Надо любить человека. Понимать его. Быть с ним на одной волне.

Милана медленно кивает, осмысливая мои слова, а затем добавляет:

– Выходит, ты пока ни в кого не влюблен?

– Нет, милая, – посмеиваюсь. – И, если честно, в ближайшее время не собираюсь.

Опустошив тарелки и допив коктейль, Милана отпрашивается немного попрыгать на батуте в игровой комнате, а я откидываюсь на спинку стула и направляю задумчивый взгляд в окно.

– Прошу прощения, – в мои мысли вклинивается женский голос.

Вскидываю голову и вижу перед собой симпатичную брюнетку лет тридцати. В коротком обтягивающем платье.

– Я совершенно случайно услышала ваш диалог с дочерью, – говорит она. – Ну, про то, что недостаточно просто иметь кого-то рядом… Хотела вам сказать, что это потрясающие слова и вы, судя по всему, потрясающий отец. Вашей девочке очень повезло с вами.

– Эм… Благодарю. Польщен.

– Вы не возражаете, если я присяду? – она указывает на свободный стул. – Просто мой сын тоже пока резвится в игровой.

Еще раз прокатываюсь по ней взглядом. Пухлые губы, тонкая талия, высокая грудь – девушка, несомненно, хороша. Я бы даже сказал, красива. Но не торкает она меня. Совершенно не торкает. Смотрю на нее – и ничего не чувствую. Ни желания завалить в койку, ни даже банальной тяги пообщаться…

Да и вообще, я сюда с дочерью пришел.

– Извините, не заинтересован, – качаю головой. – Думаю, вам лучше потратить свое обаяние на кого-нибудь другого.

Брюнетка поджимает губы и, ничего не ответив, возвращается за свой стол.

А я вновь перевожу внимание за окно и погружаюсь в мрачные думы.

Глава 11. Ясмина

– Я дома! – следуя давно заведенной привычке, с порога кричит Костя.

Выключаю утюг и, отложив его на специальную подставку, иду в прихожую встречать мужа.

– Привет, дорогой, – чмокаю его в щеку. – Как прошла поездка?

– Нормально, – он откатывает в угол чемодан и разувается. – Только в Новосибирске совсем не чувствуется приближение лета. Все дни погода держалась в районе двенадцати градусов. Продрог жутко.

– Сочувствую. Есть будешь?

– Да, давай. Только сейчас руки сполосну и с детьми поздороваюсь.

Сначала Свитинский наведывается в ванную, а затем заходит в зал, где Дамир с огромным интересом смотрит мультики.

– Привет, сын, чего папу не встречаешь? – Костя треплет его по волосам.

– Ну! – бурчит малыш, недовольный тем, что его отвлекают от увлекательного действа.

– Чего ну? – не отстает Костя. – «Привет» хоть скажи.

– Пливет! – даже не глядя в его сторону, бросает Дамир.

И звучит это как «отстань».

В последнее время характер у сына тяжелый. Он в принципе никогда не был ангелом, а сейчас еще, похоже, накладывается кризис трех лет. Все время спорит, перечит, взрослым хамит. Я, конечно, пытаюсь держать его в рамках, но получается это с переменным успехом.

– Все с тобой понятно, – кисло заключает Костя, отходя от Дамира. А затем интересуется. – А Милана где?

Я делаю глубокий вдох, а потом на одном дыхании выпаливаю:

– Она с Чаровым.

– Что?! – глаза у Кости становятся словно два медных пятака.

Я так боялась его реакции. И, как видно, неспроста.

– Эдгар забрал ее сегодня утром, – отвечаю я и, заметив, что выражение Костиного лица не меняется, добавляю. – Ну а что такого? Он же ее отец.

– Чаров был здесь, а ты мне даже ничего не сказала! – негодует Свитинский.

– Да когда бы я успела? – развожу руками. – Ты же только приехал!

– Ты должна была позвонить мне, Яся! Согласовать со мной это решение!

– Согласовать? – изо рта вылетает нервный смешок. – Да кто бы со мной это согласовал! Чаров просто позвонил и поставил меня перед фактом. Мол, хочу увидеть дочь. Скоро за ней приеду.

– Но он же больше не твой муж, Яся! – не унимается Костя. – Ты должна научиться ему противостоять!

На секунду я зависаю, обдумывая услышанное, а затем уже тише говорю:

– Я не противостояла, потому что не увидела в его действиях ничего неправильного. Он – законный отец Миланы. Она очень скучала по нему и, узнав, что он вышел на свободу, прыгала по комнате от радости.

– Она ребенок, – огрызается муж. – Что она понимает?

– Да в общем-то все, что ей нужно понимать. Почему ты злишься, Костя? Что тебя не устраивает?

– Мне не нравится, что в мое отсутствие у нас в доме появляется чужой мужик. А ты и слова ему сказать поперек не можешь.

Сейчас Костя напоминает обиженного мальчика. Его упреки безосновательны, но он в упор этого не понимает.

– Во-первых, Чаров – не чужой мужик, – строго возражаю я. – Он отец моих детей, Костя. И имеет такие же права, как и я. Во-вторых, что значит, что я слова ему поперек сказать не могу? Очень даже могу! Но в данной ситуации в моем сопротивлении не было никакого смысла. Эдгар просто забрал свою дочь. На сутки. Что в этом криминального?

Костя молчит. Не спешит продолжать спор. Снимает очки, потирает переносицу и говорит:

– Ты не осознаешь всей опасности, Яся. Не знаешь, какой Эдгар человек.

Мне становится смешно. Это я-то не знаю, какой Эдгар человек? Да я с ним девять лет в браке прожила! Это как-никак серьезный срок.

– Я понимаю, что он кажется адекватным и спокойным, но, поверь, это далеко не так, – продолжает Костя. – Он зол. Зол на нас обоих, Ясмина. Потому что мы полюбили друг друга. Посмели пойти на поводу у своих чувств. Знаешь, будь его воля, Чаров никогда бы не позволил кому-то другому на тебе жениться. Он бы тебя не отпустил. Даже при условии вашего развода. Но он попал в тюрьму, и на какое-то время его слово потеряло вес. Однако теперь Эдгар на свободе. И это многое для нас меняет.

– Что меняет, Кость? – недоумеваю я. – Ведь у нас все по-прежнему.

– Просто будь осторожней, Ясь, – вздыхает Свитинский. – Сегодня он подбирается к тебе через дочь, а дальше – больше. И это вовсе не значит, что он любит тебя и хочет вернуть, нет… Если бы любил, не изменял бы тебе с той дрянью Меньшиковой, верно? Сейчас Эдгаром движет желание мести. Он хочет наказать меня и проучить тебя. И знаешь что? Ему вполне под силу это сделать. Чаров далеко не такой святой, каким ты его считаешь.

Бред… Я совсем не считаю Эдгара святым, но все эти ужасы, которые Костя рассказывает… Разве есть в них хоть доля правды? Чаров никогда не был ни жадным, ни мстительным. Насколько мне известно, его характер напрочь лишен этих мелочных черт. Да и за что ему мстить? Он сам отказался от меня, предпочтя другую женщину. Поезд, как говорится, ушел. О каких сожалениях и обидах может идти речь?

– Ну нет, Кость, – мотаю головой. – Ты что-то уж совсем демонизируешь Эдгара. Да, наверняка ему неприятна ситуация с нашим браком, но вставлять палки в колеса он точно не будет. Не забывай, что до развода и тюрьмы Чаров был добр к нам обоим. И к тебе, и ко мне.

Костя печально вздыхает и заключает меня в объятия:

– Я всего лишь хочу, чтобы мы и дальше были счастливы.

– Мы и будем, Кость, – заверяю я. – Обязательно будем.

– Обещай, что не уйдешь от меня ни под каким предлогом.

– Кость, ну ты чего? – посмеиваюсь.

– Обещай! – настаивает он.

– Ладно. Обещаю.

– Спасибо, Ясь. Я очень тебя люблю.

Глава 12. Эдгар

– Здорово, Эд! Рад встрече! – Олег Воронцов, мой старинный добрый друг, энергично хлопает меня по плечу. – Пойдем, наш столик уже готов.

Мы с ним пробираемся через толпу наряженных тел. Молодые девицы и мужчины, желающие их соблазнить, лениво покачиваются в такт модной музыке. Я не фанат ночных клубов, но сегодняшнюю встречу организовывал Олег, поэтому выбор места остался за ним.

Миновав основной зал, мы проходим в огороженную стеклом вип-зону. Тут гораздо тише. Да и народу значительно меньше.

– Как тебе здесь? – интересуется Олег, жестом подзывая официанта. – Футуристично, скажи?

– Да, неплохо, – опускаюсь в добротное бархатное кресло. – Но ты же знаешь, я не любитель ночных заведений.

– А пора бы стать любителем, – усмехается друг. – Ты теперь человек холостой. Без зазрения совести можешь наслаждаться ночной жизнью.

Будь я лет на десять моложе, то непременно согласился бы с Олегом. Но сейчас лишь скептически кривлюсь. Тусовки до утра, одноразовые женщины, крепкий алкоголь – это все интересно лишь по молодости. А в моем возрасте уже хочется семьи, стабильности, уюта… Впрочем, мы с Воронцовым ровесники. А ему, судя по всему, тусовки приносят такое же удовольствие, как и в институтские годы.

– Не поверишь, но я нагулялся, – хмыкаю я. – Хотя ради разнообразия можно тряхнуть стариной.

К нам подходит официант, и мы озвучиваем внушительный список желаемых блюд и напитков. Затем Олег подается вперед и, опершись локтями в стол, с интересом спрашивает:

– Ну рассказывай, Чаров, как живешь? Какие планы на будущее?

– Все нормально. Старые фирмы фурачат, на прошлой неделе открыл новую. Решил раскачивать еще одно направление.

– Что за сфера? – в глазах Воронцова зажигается интерес.

– Цифровые технологии.

– Нашел интересные НИОКРы?

– Нашел. И потенциал, по-моему, приличный.

– А как с деньгами?

– Деньги есть. Но от дополнительных инвестиций не откажусь. Сам знаешь, на старте любой рубль в помощь.

– Хорошо, – кивает он. – Я в деле. Сколько раз вкладывался в твои идеи и всегда оставался в плюсе. Обсудим детали в понедельник, лады?

– Спасибо, друг. Для меня это много значит.

Еду и напитки приносят довольно быстро. Мы много пьем, часто чокаемся, вспоминаем молодость и разговариваем по душам. Часы летят незаметно, время будто перестает существовать.

– А я вот о чем хотел спросить, – осоловелое лицо Олега приобретает загадочное выражение. – Что насчет твоей отсидки, Эд? Есть информация о том, чьих это рук дело?

Я знал, что рано или поздно мы свернем к этой теме. Ведь тот факт, что четыре года назад меня жестко подставили, нельзя оспорить.

– Пока никаких достоверных данных. Сплошные подозрения.

– Так найми профессионалов. Пусть в твоем холдинге все с ног на голову перевернут!

– Я нанял. Они в работе.

– Отлично. А хочешь я тебе инфу подкину? – Олег понижает голос. – Инсайдерскую.

– Валяй.

– Венгеров упоминал о продаже «СитиФурт» еще четыре года назад, в марте. Тогда, когда никаких намеков на уголовное разбирательство еще не было. А значит, он, как минимум, о чем-то догадывался.

– Откуда знаешь? – я внимательно щурюсь.

– Ну… Скажем так, птичка на хвосте принесла, – отзывается Олег. – Но, если это будет нужно, я могу постараться раздобыть записи.

– Вообще-то я подозревал, что без Венгерова здесь не обошлось, – говорю, задумчиво почесывая висок. – Но отгонял от себя эти мысли… Все-таки мы с Витей со школы дружим.

– Настоящая дружба и просто давнее знакомство – разные вещи, Эд, – философски подмечает Воронцов.

– Тут ты прав. Но, говоря по правде, я больше на Чащина грешил… Все же натура у него двуличная.

– Чащин трус! – уверенно отсекает он. – И в одиночку против тебя никогда бы не попер. Возможно, он и был в курсе происходящего, но точно не инициировал.

– То есть ты во всем винишь Венгерова? – уточняю я.

– Да, но все же я не думаю, что он действовал один… – Олег цокает языком. – Слишком много нюансов было известно следствию. Ведь Венгеров никогда не вникал вглубь бизнеса, так? Предпочитал проходиться по верхам. Поэтому я склонен думать, что у него был информатор. Тот, кто был близок к тебе. Возможно, даже имел доступ к твоим бухгалтерским записям и другой конфиденциальной информации. Тот, кому ты доверял, понимаешь?

Несколько секунд мы безмолвно пялимся друг на друга, а затем я пораженно хриплю:

– Свитинский…

– М-да, – хмыкает Воронцов, осушая очередную рюмку. – Костик по итогу женился на твоей жене, так что от твоего заключения он в сплошных плюсах.

Услышанное никак не укладывается у меня в голове. Так это дико и безумно… Но в то же время я не могу не признать, что в словах Олега есть рациональное зерно. Я и сам неоднократно размышлял о том, что предъявленные мне обвинения звучали слишком складно… Ложь умело переплеталась с правдой, и именно поэтому моим адвокатам так и не удалось отстоять мою правоту.

Тот, кто захотел потопить меня, со всей серьезностью подошел к делу. И его скрупулезность дала свои плоды.

– Костя – слишком мелкая сошка. Он бы не посмел…

Я говорю это не Олегу, а, скорее, самому себе. Цепляюсь за привычную реальность, как за спасательный круг, потому что только что образовавшаяся догадка выбивает почву из-под ног.

Что, если за всеми моим несчастьями действительно стоит Свитинский? Что, если он намеренно разрушил не только мою репутацию, но и мою семью?..

– Думай, Эд, – со вздохом произносит Воронцов. – Ты мужик неглупый. Надеюсь, быстро выведешь всех причастных на чистую воду. И накажешь за содеянное.

Глава 13. Эдгар

Наш с Олегом вечер продолжается. После разговора о Свитинском мне с трудом удается вернуться на прежнюю волну, но друг уговаривает меня расслабиться, и я даю себе зарок, что вернусь к делам завтра. На свежую голову.

– Смотри, какие симпатичные чайки, – Воронцов кивает в сторону барной стойки. – Хочешь развлечемся?

Перехватываю направление его взгляда и вижу небольшую группку молоденьких девиц. Ярко накрашенные. В провокационно коротких юбках. С жаждой денег в глазах.

Не мое. Не заводит. Давно уже не интересно.

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Не хочу.

– Почему? – удивляется Олег. – Неужели после тюрьмы на свежую девчатину не тянет?

– Мелкие больно, – пытаюсь как-то объяснить отсутствие желания. – Вчерашние школьницы.

– Так это ж хорошо! Обожаю молоденьких!

В глазах друга горит огонь, а я задаюсь вопросом: вот какого хрена ему неймется? У него ведь жена. Красивая, любящая женщина. Двое прелестных дочерей. Дом полная чаша. Почему он не ценит то, что имеет? Или для того, чтобы оценить действительно нужно сначала потерять?

В последнее время я чересчур сентиментален. Не могу не задумываться о таких вот вещах. Наверное, потому что сам нахожусь в категории тех, кто потерял. И кому отчаянно этого не хватает.

– Слушай, я правда пас. Сейчас допью и домой поеду.

– Стоять! Куда намылился? – Олег явно не намерен отпускать меня без боя. – Мы с тобой сто лет не виделись, а ты так лихо сливаешься. Непорядок, Эд, непорядок!

– Да говорю же, не цепляют эти телки…

– Да не в телках дело, а в тебе! Ходишь как в воду опущенный, по Ясмине своей тоскуешь… А она, между прочим, та еще сука! – он делает паузу и примирительно поднимает ладони. – Без обид, Эд, но это правда так. Она предала тебя. Променяла на другого. А ты из-за нее сопли на кулак наматываешь, мол, телки не такие, интереса нет… Да будь я на твоем месте, я бы послал ее к черту и трахал бы все, что движется! В отместку, понимаешь? Потому что не заслуживает она тебя, друг. Честное слово, не заслуживает.

Подобную мысль так или иначе высказали все мои друзья. Дескать, ты молодец, а Ясмина – дрянь. Но проблема в том, что я совсем не считаю себя молодцом. Когда Вика Меньшикова вешалась мне на шею, я не проявил должной бдительности и жесткости. Не сразу почувствовал подвох. Не уволил в ту же секунду, как заподозрил неладное.

В итоге Вика оказалась сумасшедшей и начала творить откровенную дичь: навязывалась, преследовала меня, писала сообщения странного содержания… Ну и вишенка на торте – хитростью выкрала у меня ключ от моего номера в отеле а, проникнув туда, разделась и наглоталась снотворного.

Тогда мне пришлось вызвать скорую, и вся эта история стала достоянием общественности. Ясмина решила, что я ей изменяю, и начала стремительно от меня отдаляться. И моя главная вина в том, что в тот сложный для нашей семьи момент я поставил карьеру на первое место.

Я днями и ночами пропадал в офисе, пытаясь спасти раздираемый уголовным преследованием бизнес, в то время как моя жена, небезосновательно подозревающая меня в неверности, находилась в одиночестве. Наверняка она много думала, сопоставляла факты и в результате пришла к выводу, что наш брак больше не имеет смысла. А я не нашел ни сил, ни времени переубедить ее в обратном.

Ясмина всегда была очень гордой. Пожалуй, даже чересчур. Категоричной и в каком-то смысле негибкой. В быту это несильно ощущалось, но та ситуация с Меньшиковой стала показательной. Яся просто не захотела копать глубже. Она решила, что я ее больше ее не люблю, и немедленно сожгла мосты.

Имею ли я право винить ее в этом? Наверное, имею.

Но моя совесть тоже не до конца чиста. И где-то в глубине души я тоже ощущаю свою ответственность за наш развод.

Я не вступаю с Олегом в полемику и решаю посидеть еще хотя бы полчаса. Он прав, мы реально давно не виделись. Да и вечер, по сути, в самом разгаре.

Друг подает знак девицам, и они тут же подсаживаются за наш стол. Сверкают улыбками, машут длинными ресницами и неубедительно изображают заинтересованность. Мне не симпатична ни одна из них, кроме, пожалуй, той, что сидит на самом краю дивана. У нее ладная фигурка и красивые светлые волосы, однако лицо никак не попадает в поле моего зрения.

Пока Воронцов развлекает девочек разговорами и угощает выпивкой, я опираюсь на подлокотник и слегка подаюсь вперед, чтобы получше рассмотреть блондинку. Она и правда ничего. Миловидная, нежная, с глазами трепетной лани. Чем-то напоминает Ясю в дни нашего знакомства.

Девушка ловит мой взгляд и смущенно опускает ресницы. Скорее всего, это просто образ. Будь она на самом деле такой скромницей, не шастала бы по ночным клубам. Но тем не менее уловка срабатывает. Мне нравится то, что я вижу, и внутри пробуждается давно забытый инстинкт охотника.

Пересаживаюсь на соседний стул, поближе к ней, и завожу с девушкой разговор. Она представляется Наташей. Держится довольно уверенно, но не дерзко. То и дело теребит колечко на среднем пальце и очаровательно улыбается.

Поболтав с ней минут пять, я без обиняков предлагаю:

– Поехали ко мне?

На пару секунд она зависает. Покусывает губу, раздумывая, а затем отвечает:

– Поехали.

Кидаю взгляд на Воронцова, но ему уже не до меня. Он наслаждается вниманием сразу трех юных муз. Коротко жму ему руку на прощанье, скидываю наличку в кэшницу и, поманив за собой Наташу, покидаю клуб.

Глава 14. Эдгар

Сон медленно сходит на нет, потому что лежащее рядом тело раздражающе ерзает на простыне. Поворачиваюсь набок, цепляясь за остатки ускользающих сноведений, когда за спиной раздается женский голос:

– Ты проснулся?

Нет, черта с два. Я хочу продолжить спать.

– Эдгар, – маленькие пальчики пробегаются по моему плечу. – Ты спишь?

– Как я могу спать, когда ты меня дергаешь? – хрипло отзываюсь я.

– Прости… Просто время уже полдесятого.

Тру глаза, пока события вчерашнего вечера медленно восстанавливаются в голове. Клуб. Алкоголь. Разговоры с Воронцовым. А затем стая юных девочек, среди которых я заприметил одну...

Распахиваю веки и, повернувшись обратно на спину, беру в фокус молодое девичье лицо. Вчера ночью она показалась мне похожей на бывшую жену, но при свете утра я понимаю, что сходств не так уж и много. В Ясмине всегда чувствовалась какая-то необъяснимая стать… Гордость, легкая недоступность, понимаете? А эта девица… Как уж ее там? Запамятовал. Ну в общем, у моей новой знакомой этого нет. Слишком уж она елейная и приторно-ласковая.

– Доброе утро, – она раздвигает пухлые губы в улыбке.

– Доброе, – бурчу я.

Я плохо помню наш секс, был слишком пьян. Кажется, нам было хорошо, но сейчас мне хочется, чтобы девица исчезла. Почему она не догадалась просто по-тихому свалить из моей квартиры?

– Я проголодалась. У тебя есть чем позавтракать?

Ясно-понятно. Сваливать голодной в ее планы точно не входит.

– Загляни в холодильник. Если сможешь, сваргань яичницу, – скидываю с себя одеяло. – А я пока в душ.

Закрывшись в ванной, я долго стою под прохладными струями. Освежаю тело и прихожу в себя. На самом деле я не любитель клубных попоек и секса на пьяную голову. Как правило, ничего толкового из этого не выходит. И сегодняшнее утро – очередное тому подтверждение.

Однако сейчас в моей жизни идет переходный этап. Я только что вышел на свободу. Пытаюсь наладить личные и рабочие отношения с миром. По натуре я не нытик, но мне трудно. Наверное, потому и случаются инциденты вроде вчерашнего. Это некая попытка растерянного разума адаптироваться к новой действительности. Нащупать призрачную точку опоры.

Вытеревшись, обматываю бедра полотенцем и выхожу из ванной. В нос тотчас ударяет легкий запах гари, и я с сарказмом думаю, о том, что моя гостья – отнюдь не профессиональный повар. Завтрак почти наверняка будет паршивым. Но это, в сущности, мелочи. Главное, чтобы кухню не спалила.

– Ты тосты хочешь? – бодро интересуется блондинка, когда я вхожу на кухню. – Я увидела, что у тебя есть тостер.

– Нет, спасибо. Не хочу.

Открываю холодильник и, достав оттуда галлон апельсинового сока, пью прямо из горла. Потом кидаю взгляд на шипящую на сковородке яичницу и удрученно вздыхаю: безбожно пережарена.

Девица ставит тарелки на стол и, сев напротив меня, огорошивает внезапным вопросом:

– А кто такая Ясмина?

Я чуть не давлюсь куском колбасы:

– В смысле?

– Ну кто она такая? – повторяет невозмутимо. – Вчера во время секса ты раз пять назвал меня этим именем.

Сдавленно сглатываю и втыкаю вилку в высушенный желток. М-да, дело дрянь. Я думал, что ментально отпустил бывшую жену, но вчера мое подсознание доказало обратное.

Выходит, я не просто думаю о Ясмине, но делаю это во время секса с другой. Хреново. Может, психолога по этому поводу навестить?

– Да так, – нехотя отвечаю я. – Старая знакомая…

– Понятно. Я так и подумала.

Она продолжает как ни в чем не бывало поглощать завтрак.

– Слушай… – я хмурюсь, пытаясь припомнить ее имя.

– Наташа, – подсказывает она.

– Да, Наташ, слушай, не хочу, чтобы ты строила какие-то завышенные ожидания. Вчерашний секс был просто сексом. Без каких-либо обязательств, окей?

Фраза, которую лет пятнадцать назад я произносил легко и непринужденно, теперь выходит наружу с заметным усилием. Находясь в длительных отношениях с Ясминой, я отвык быть мудаком. Отвык по-скотски обращаться с женщинами.

– Окей, – Наташа, кажется, ничуть не обижена. – Я все понимаю. Но, если вдруг взгрустнешь или захочешь поразвлечься, звони. Мой номер лежит у тебя на тумбочке.

– Хорошо, – киваю. – Буду иметь в виду.

Доедаем завтрак практически в тишине. Пару раз Наташа пробует завести светскую беседу, но я не поддерживаю ее попыток. Мысли увлечены совсем другим. Хочется поскорее остаться в одиночестве и приступить к делам.

Когда дверь за Наташей наконец захлопывается, я тут же беру в руки мобильник и набираю номер Воронцова. Друг отвечает далеко не сразу. Первая тройка вызовов улетает в пустоту. Зато под конец четвертого я слышу хриплое:

– Алло.

– Олег, здорово. Жив?

– Жив, – сипит он. – Но чувствую себя так, будто по мне проехался асфальтоукладчик.

– Не немудрено, – хмыкаю. – В нашем возрасте вредно столько пить.

– Сам как? – спрашивает он. – Повеселился с девицей?

– Да, все в порядке, – отвечаю я и перехожу к главном. – Я насчет нашего вчерашнего разговора звоню. Ты сказал, что при желании можешь добыть записи, доказывающие причастность Венгерова и Свитинского к моим проблемам. Это действительно так?

– На Свитинского у меня ничего нет. Это тупо мои догадки. А вот на Венгерова могу постараться нарыть.

– Отлично. Это то, что мне нужно.

– Только сразу предупреждаю Эд: концы не должны вести ко мне, – серьезно произносит Олег. – Сам понимаешь, мне лишние разборки не нужны.

– Само собой. Обойдемся без шумихи.

– По рукам. Тогда я сейчас оклемаюсь и навещу своих ребят. Думаю, через пару-тройку дней инфа будет у тебя.

– Спасибо, друг.

– Да не за что. И знаешь что? – в его голосе проступают шальные нотки. – Нам надо почаще выбираться на тусовки вдвоем.

– Ну уж нет, – посмеиваюсь. – На тусовки с тобой никакого здоровья не хватит.

– Эх… Так и знал, что ты сольешься.

– Не обижайся. И главное – не забудь о моей просьбе.

Глава 15. Эдгар

Притормаживаю около дома Свитинского и, заглушив мотор, несколько минут сижу в машине. Я не испытываю ни страха, ни сомнений... Только шок, который со временем трансформируется в глухую ярость.

Теперь события четырехлетней давности предстают передо мной совсем в ином свете. Когда меня только посадили, я винил во всем несчастливый случай. Потом подумал и понял, что без чьих-то злых умыслов здесь не обошлось. Я перебирал разные варианты и гипотезы, но никогда всерьез не верил, что к моим проблемам с законом причастны школьный друг и личный ассистент.

Конечно, предположение Воронцова – по-прежнему только версия. Ведь без доказательств ничто нельзя принимать на веру. Но тем не менее, чем дольше я об этом размышляю, тем больше мне кажется, что Олег прав: меня подставили близкие люди. Они знали, куда бить и на что давить, чтобы было больнее. У посторонних так бы ни за что не получилось.

С Витей Венгеровым мы познакомились еще в первом классе. Мне сразу понравился этот бойкий языкастый мальчишка. Сели за одну парту, подружились. Повзрослев, стали вместе ухлестывать за девчонками, ну а потом – решили замутить общий бизнес.

Витя всегда был коммуникабельным, профессионально общался с сотрудниками и инвесторами, но в детали никогда не вникал, предпочитая доверять их мне. И я всегда был перед ним честен. Всегда. Но, похоже, моя честность носила односторонний характер…

С Костей Свитинским все еще более прозаично. Его кандидатуру на роль помощника мне посоветовала жена. Дескать, Костя такой сообразительный, такой ответственный, он непременно тебе подойдет. У меня не было никаких основания не доверять Ясмине, и я принял его на работу. И более того, через какое-то время убедился, что Свитинский и впрямь ничего: усердный, исполнительный. Не сказать, что шибко умный, но для линейных заданий вполне пойдет.

Теперь я уже не уверен, что все это время Ясмину и Костю связывали исключительно дружеские отношения. Кто знает, может они крутили шашни у меня за спиной? Конечно, такое поведение не очень характерно для моей бывшей жены, но тюрьма показала, что я вообще очень плохо ее знаю.

Достаю из кармана мобильник и набираю номер Вити. Он сейчас по обыкновению в Испании, поэтому ехать к нему домой бессмысленно. Но на откровенный телефонный разговор я все же рассчитываю.

Венгеров отвечает после пятого гудка. Сначала в трубке слышится непонятный шум, а затем его бодрое:

– Эдгар, здравствуй, дорогой! Сто лет не слышались! Как ты?

– Привет, Вить. Нормально. На свободу вышел, а тебя нет.

– Виноват. Опять повез семью к морю. У Верочки горло слабое, ей наш климат совершенно не подходит, – с искренним сожалением произносит он. – Ну а у тебя как дела?

– Знаешь, Вить, могло бы быть и лучше. Семьи нет, с бизнесом напряженка. Нам бы встретиться, поговорить. Обсудить, так сказать, случившееся.

– Я только за! Ты же знаешь! Но вот незадача: Верочке курс лечения назначили. На два месяца. Раньше ну никак не могу вернуться.

Если бы я не знал Венгерова, то, возможно, купился бы на эту трогательную байку о болеющей дочери. Но я знаю его. Слишком хорошо знаю. И потому не верю ни единому слову.

– Вить, не лечи мне, а! – злюсь я. – Я же не клиент, которого надо как следует облапошить!

– Эд, ты о чем? – оскорбленно.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – цежу сквозь зубы. – Чтобы через неделю бы в Москве. Если не приедешь, я сам тебя найду. Ты меня знаешь: если мне что-то нужно, я из-под земли это достану.

В трубке повисает тишина. Слышу, как Витя шумно сглатывает, а затем отвечает:

– Эд, не кипятись, ладно? Я приеду. И мы все обсудим. Но ты должен кое-что мне пообещать.

– И что же?

– Не делай никаких скоропалительных выводов, – просит он. – Я не знаю, кто и что тебе сказал, но моя совесть перед тобой чиста. Ты тоже знаешь меня Эд. Знаешь, какой я человек. Мы с тобой со школы дружим…

– Меньше слов – больше дела, – коротко обрубаю я. – Жду тебя в своем офисе не позже, чем через неделю. Не явишься – обещаю, будут проблемы.

И не дожидаясь его ответа, сбрасываю вызов. Внутри кипит негодование и злость. По голосу чувствую, что Витя меня обманывает. Слишком хорошо изучил его лисьи манеры.

Честно? Я не понимаю, как можно подставлять людей, с которыми вместе прошел длинный путь. В жизни много ценностей, но, как мне кажется, самое ценное – это доверие. Без него в наше суровое время вообще никуда. И потому мне адски больно оттого, что мое доверие раз за разом предают. Сначала Ясмина, потом Костя, а теперь, походу, и Венгеров.

Прячу телефон обратно в карман, выхожу из машины и, щелкнув сигнализацией, уверенным шагом направляюсь вдоль подъездной дорожки. Сегодня воскресенье, а значит, высока вероятность, что Свитинский дома.

Давно пора проучить этого сученыша.

Набираю номер квартиры на домофоне и терпеливо жду ответ. Трубку поднимает Яся. Ее негромкое «алло» острым лезвием проходится по нервам.

– Ясмина, это Эдгар. Открой.

– Эдгар? – она явно растеряна. – Что ты здесь делаешь? Мы не договаривались о встрече…

– Открой, – повторяю чуть жестче. – Нам надо поговорить.

Несколько секунд висит тишина, а затем слуха касается звук открывающегося домофона.

Резко дергаю на себя дверь и пулей взлетаю по лестнице, чтобы наконец расставить точки над i.

Глава 16. Эдгар

Ясмина встречает меня в дверях. Испуганная, бледная, кутающаяся в длинный шелковый халат.

Захожу в квартиру, тесня ее всей массой своего тела, и она вынужденно отступает назад. Глядит вопросительно и изумленно хлопает ресницами:

– Что происходит, Эдгар? Зачем ты пришел?

Смотрю на нее, такую нежную и красивую, и в груди опять тоскливый ком набухает. Потому не отболело еще. Потому что до сих пор чувствами накрывает. Болью, обидой, гневом, непониманием…

Ну за что она так со мной? За что? Я ведь ее на руках носил, ни в чем не отказывал. А она взяла и променяла меня на другого. На очкарика этого несчастного, который и мизинца ее не стоит…

– Костя дома? – хриплю задушено, стараясь глядеть куда угодно, только не на нее.

– Его нет, – отвечает растерянно.

Вскидываю глаза на Ясмину. По лицу ведь пойму: правду говорит или уродца своего выгораживает. Но Яся выглядит совершенно невинно: ее грудь высоко вздымается, а в широко распахнутых глазах застыли вопросы. Она не понимает, чего я от нее хочу.

– Точно нет? – уточняю с подозрением.

– Точно, – кивает. – Он в командировку уехал. Во вторник должен вернуться… А что такое?

Интуитивно чувствую, что Яся не лжет, и как-то резко ослабеваю. Огненная ярость, которую я планировал излить на Свитинского, гаснет, оставляя в душе лишь черные тлеющие пепелища.

Я подавлен, разбит и ощущаю себя где-то на моральном дне. Не хватает сил выплыть и отряхнуться от всей этой грязи.

Сделав пару шагов вперед, опускаюсь на небольшую скамью, стоящую у Яси в коридоре, и ненадолго накрываю ладонью глаза, раздумывая, как быть дальше.

– Что случилось, Эд? – голос бывшей жены звучит тихо и сочувственно. – Тебя что-то гложет?

– Да. Меня гложет, что я прямо сейчас не могу дать Косте в морду.

– Но… Почему?

– Потому что сфабрикованные против меня обвинения – его рук дело, – я упираюсь в нее прямым тяжелым взглядом. – Так же, как и наш развод.

Яся ошарашенно моргает. Смысл моих слов доходит до нее мучительно медленно.

– Что ты такое говоришь?.. – растерянно лепечет она. – Костя здесь ни при чем! Он, наоборот, всегда хотел нам помочь! Всегда был на твоей стороне, понимаешь?

– На моей стороне? – с вызовом вскидываю подбородок.

– Да! – горячо выпаливает она. – Даже тогда, когда в списке твоих расходов я увидела те злосчастные серьги, он пытался оправдать тебя! Говорил, что, возможно, это подарок для меня… Но я-то знала, что это не так. У меня ведь даже уши не проколоты…

– Погоди-погоди, – ощутив всплеск волнения, я резко поднимаюсь на ноги. – Какой еще список расходов? О чем ты?

Ясмина затравленно замолкает. Такое чувство, что она только что сболтнула лишнего, и вдруг сама это поняла.

– Яся, – произношу с нажимом, делая шаг к ней. – Объясни, о каком списке расходов идет речь.

– Ну ладно, – выдохнув, она суетливо заправляет прядь волос за ухо. – Когда завертелась та грязная история с твоей секретаршей, я поехала к ней в больницу и увидела там дорогущие серьги, которые она сама себе купить точно не могла. Меньшикова сказала, что это ты ей их подарил. Там еще была записка с твоим почерком…

– А при чем тут мои расходы? – подгоняю я, желая быстрее добраться до сути.

– Я была очень расстроена и позвонила Косте. Попросила его помочь. Достать список твоих расходов, чтобы убедиться, что серьги Меньшиковой действительно купил ты…

– Что за бред?! – негодую. – По-твоему, у Свитинского был доступ к моим счетам?

– Я не знаю, Эд… Он сказал, что постарается мне помочь…

– Ты говорила ему, что именно ищешь? Упоминала в разговоре эти треклятые серьги?

Яся отводит взгляд и хмурится, явно напрягая память:

– Нет… Да… Черт, Эд, я не помню! – эмоционально всплескивает руками. – Это было так давно!

– Я не знаю, что именно подсунул тебе этот лживый сученыш, но никаких серег я не покупал! – злюсь я. – И я неоднократно говорил тебе об этом!

– Я думала, ты врешь! Ведь там была и записка, написанная твоим почерком!

– Яся, очнись! Подделать почерк – это дело пары минут!

Бывшая снова замолкает. На ее бледной фарфоровой коже проступают пурпурные пятна. Она всегда краснеет, когда нервничает. А еще часто-часто дышит.

– Но… Какое отношения Костя мог иметь к лежащей в больнице Меньшиковой?

– Я не знаю, Яся! Не знаю! – запускаю пятерню волосы и принимаюсь мерить шагами малюсенькую прихожую. – Может, они были в сговоре… Может, Костя просто удачно воспользовался сложившейся ситуацией… Мне это пока неизвестно! Но одно я знаю наверняка: я никогда не спал с Меньшиковой, никогда ей ничего не дарил и никогда не давал Косте доступа к своим счетам!

Я испытующе смотрю на Ясмину, пытаясь пробить ее невидимую броню, но она слишком смятена, чтобы мыслить трезво.

– Это какой-то бред, – упрямо трясет головой. – Может, ты еще скажешь, что это не ты был тогда в Питере? Что не в твоем номере нашли полуголую девушку? Что не ты садился с ней в карету скорой помощи?!

– Да я же уже сотню раз объяснял, как все было, – устало тру виски. – Виктория вешалась на меня, как ненормальная. А потом хитростью выкрала из пиджака ключ, забралась в мой номер, разделась и наглоталась снотворных. Ты спросишь, какой в этом был смысл? Я сам до сих пор недоумеваю. Честно. Но факт остается фактом: я рассказал все, как есть. Ничего не скрыл и не приукрасил.

– Я не могу верить тебе, Эд, – Ясмина поджимает губы. – Просто не получается.

– А Костику своему, значит, можешь? – произношу с вызовом.

– Прекрати впутывать Костю! – слегка повышает голос. – Он здесь ни при чем!

– Да неужели? – едва не захлебываюсь сарказмом. – А если я докажу тебе обратное?

Яся встревоженно кусает губы. Видно, что внутри нее идет борьба. Она запуталась. Не может понять, где ложь, а где правда.

Я пристально смотрю на бывшую, но внезапно фокус внимания смещается. Где-то в соседней комнате я слышу топот детских ножек. Это наверняка не Милана, потому что в эти выходные она уехала на экскурсию с классом…