Развод с тираном

Глава 1

Развод с тираном

Глава 1

— Ну сколько ещё я должна это терпеть? Сколько ещё ты будешь притворяться примерным мужем? Ты ведь ни разу не такой, — слышится из-за приоткрытой двери капризным женским голосом.

Ему вторит тяжёлый мужской вздох.

— Ты же знаешь, я вынужден. Как только Регина родит, больше ничего терпеть не придётся.

— Я могла бы и сама тебе родить, — не сдаётся гостья.

— Дед не примет этого ребёнка. А мне нужен наследник, чтобы получить полное управление над всем имуществом, — устало отвечает Олег.

И даже не подозревает, что у их разговора есть свидетель в моём лице. В лице его жены. А в руках у меня фотография с так нужным ему наследником.

— А как же я, Олег? Я устала быть на задворках. Вот уже три месяца прошло со дня твоей свадьбы, а мы с тобой за это время виделись от силы раза три, да и то вот так, между прочим. Ты вечно занят. Работа, жена, другие дела, снова жена, на меня времени у тебя вечно не остаётся. Сколько ещё это будет продолжаться? — спрашивает гостья с надрывом в голосе.

Не выдерживаю и заглядываю в кабинет. Там и правда мой муж с незнакомой мне девицей. Сидит за своим рабочим столом с самым царским видом. На запястьях блестят сапфировые запонки, идеально подходящие к его синему костюму. Каштановые волосы коротко стрижены, делая его мужественное лицо более строгим и жёстким, отчего он выглядит старше своих двадцати семи. А вот стоящей в стороне девушке лет двадцать пять, не больше. На ней вызывающе красный костюм и чёрные туфли в тон клатча. Тёмные волосы уложены в голливудскую волну и спадают чуть ниже лопаток.

Она дует напомаженные алым искусственно увеличенные губы, а из карих глаз текут слёзы. Олег смотрит на неё своим синим взором, но успокаивать не спешит, лишь устало вздыхает и сжимает двумя пальцами переносицу. Всегда так делает, когда голова начинает болеть. А у меня при виде них двоих внутри будто атомный взрыв происходит. Одновременно шпарит кипятком и студит льдом. И сама не уверена больше в том, что именно чувствую. Хочется крепко зажмуриться, и чтобы, когда открою глаза обратно, это всё оказалось сном. Чтобы не было правдой. Но, к сожалению, я не сплю. Всё происходящее — оно наяву. У моего мужа есть любовница. А я… Я захожу в его кабинет.

— Не стоит так переживать, — через силу, но улыбаюсь плачущей девушке. — Ждать долго не придётся. Дело почти сделано.

Перевожу взгляд на мужа и неспешно иду к его столу. И чем ближе подхожу, тем шире становится моя улыбка. В то время, как сами любовники пребывают в настоящем ошеломлении, не шевелятся и не мигают, впав в оцепенение от моего внезапного появления. Так и не отмирают, когда я оказываюсь близ стола Олега, выкладывая на него свой сюрприз.

— Поздравляю вас, — произношу мягко и по-доброму, вопреки всему тому, что рвётся внутри, придвигая снимок УЗИ поближе к мужу.

Всё в той же тишине и с приклеенной улыбкой на губах я покидаю его кабинет.

Каблуки отстукивают каждый мой шаг по удалению от знакомой двери, и я намеренно концентрируюсь на них. Нельзя раскисать. Только не сейчас. Не там, где это может увидеть каждый. И уж точно не при Олеге. Не должен он знать, насколько меня задело услышанное. Насколько глубоко он запустил свои корни в меня. Как сильно они вросли в моё сердце. Как горько мне теперь осознавать, что всё это лишь обман. Все его взгляды, чувства, признания. Всё ложь. И имя ей Олег Дубровский. Которому явно мало того, что он уже совершил.

— Регина! — слышится уже через несколько шагов громкое за спиной.

Запястья касается рука мужа, и я спешно отпрыгиваю в сторону.

— Не смей! — велю задушенным голосом.

Я и впрямь как будто задыхаюсь. От одной только мысли, что до этого он этими же руками трогал ту, другую. А теперь ко мне их тянет. Смотрю в его синие глаза, которые ещё утром целовала, пока будила его, а в голове как на повторе его слова вертятся:

«Ты же знаешь, я вынужден. Как только Регина родит, больше ничего терпеть не придётся».

Мотаю головой, но услышанное продолжает стучать в мозгах как судейский молоток, сопровождающий вынесение приговора.

Я и правда приговорена. Собственным мужем. Который всё тянет и тянет ко мне свои руки.

— Сказала же, не трогай! — вновь уворачиваюсь от них.

Голос дрожит и срывается, но плевать! Лишь бы не прикасался ко мне и дальше.

— Давай поговорим, принцесса, — мягко просит Олег.

В его руках снимок УЗИ, который я ему оставила. Он смотрит то на меня, то на него. Явно желает что-то добавить, но не решается. Или скорее ему просто-напросто требуется больше времени, чтобы решить, с чего лучше начать.

Можно подумать, это что-то изменит…

Что тут вообще обсуждать? Какой он отвратительный и двуличный человек? Как ещё утром улыбался мне, целовал, шептал, какая я у него замечательная, красивая и самая лучшая, а потом на встречу со своей любовницей отправился? Или то, как часто он к ней после меня бегает?

Знать не желаю ничего из этого!

Мне бы просто поскорее добраться до дома, собрать вещи и уехать куда-нибудь. Желательно туда, где я точно больше никогда не пересекусь с ним.

1.1

Едва ли я в полной мере понимаю сейчас, что говорю. В мыслях раздрай, он же в моей душе. Разум никак не желает до конца принимать правду. Зато Олег отлично воспринимает реальность. В синих глазах образуется шторм. Скулы напрягаются от того, как сильно он сжимает челюсть. Снимок УЗИ с хрустом мнётся в его кулаке. Ему не нравятся мои слова, и Олег этого не скрывает.

— Нет. Никакого развода, принцесса. И не надейся.

Смотрит в ответ с самым непримиримым видом. Почти зло. Будто это не он, а я поймана на горячем.

— Хорошо, — не спорю. — Мне не принципиально. Я и так могу уйти.

Наравне со сказанным, шагаю в сторону лифта. Плевать на штамп. Есть он и есть. Не важно. Всего лишь глупая печать в паспорте. Отдельно жить мне это никак не помешает.

Разве что Олег будет с этим не согласен.

А он ещё как со мной не согласен!

Выходит из себя на раз-два. Вмиг оказывается рядом. Прижимает к стене. И сам придвигается ко мне вплотную, нависая сверху.

— Ты, видимо, не поняла меня, принцесса, — цедит сквозь зубы. — Никакого развода не будет. Ни в обоюдном, ни в одностороннем порядке. И ты тоже никуда не уйдёшь. Особенно теперь, когда у нас будет ребёнок. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда. Ты моя жена, и останешься со мной. И ты, и мой ребёнок. Теперь я достаточно понятно объяснил?

Смотрю на него, как впервые вижу.

Что он несёт?

А он и не думает тормозить.

— Ты не мой отец, чтобы мне что-то запрещать, — толкаю его от себя.

На губах Олега появляется брезгливая ухмылка. А я лишь моргнуть успеваю, как его пальцы впиваются в моё лицо, запрокидывая выше.

— Это ты вовремя о своём отце вспомнила, — вжимает сильнее меня в стену. — Его ведь это тоже коснётся, если продолжишь в том же духе.

— Ты что, угрожаешь мне?! — смотрю на него с недоверием.

Он же не серьёзно, да?

— Всего лишь сообщаю очевидный факт, раз уж иначе до тебя не доходит, — сообщает в полнейшем равнодушии Олег. — Никакого развода, Регина. Если у нас возникли проблемы, мы их решим. Для всеобщей пользы. В том числе и твоих родителей. Ты не можешь меня бросить. Я тебе не благотворительный фонд, которым ты можешь попользоваться, а потом уйти, если вдруг надоел или что-то не по-твоему.

Я попользовалась? Я?!

— Ну ты и!..

— Осторожнее, принцесса. Следи за словами.

Хватка на моём лице становится сильнее. А я и правда затыкаюсь. Хотя это не мешает мне покрывать его матом про себя.

Нет, я знала, что мой муж тот ещё тиран и деспот, в большом бизнесе без акульей хватки никуда, если хочешь высоко подняться и не упасть. Но раньше это никогда не распространялось на меня. Да и это ведь он пойман на измене, не я! Где мои извинения?! Хотя бы одно короткое грёбаное «прости, я виноват и был не прав»?! Вместо этого он угрожает мне!

— Да пошёл ты, Дубровский!

Я всё-таки касаюсь его. С силой толкаю от себя.

Видеть его больше не желаю!

Олег отстраняется. Но лишь за тем, чтобы перехватить мою руку выше локтя.

— Следи за речью, — повторяет с нажимом угрюмо, теряя остатки терпения. — И успокойся. Дома договорим. Надеюсь, пока едем, ты как раз поостынешь, адекватно мыслить начнёшь.

Адекватно?!

Да я только что наоборот лишилась последних крох этой самой адекватности!

— Ты!.. Я никуда с тобой не поеду! Отпусти меня!

Вместо ответа муж с силой тянет меня за собой. Я пытаюсь затормозить ногами, пинаю его по голени, колочу свободной рукой в плечо. Бесполезно. Он сильнее. А меня по итогу переполняет такая ярость, что дышать трудно становится. Во мне живёт лишь одно желание — причинить ему в ответ как можно больше боли.

Мне ведь и правда больно. Очень больно. Не думала, что тот, кого я так любила и кому безоговорочно верила, окажется настолько мерзким и отвратительным человеком. Что самый лучший день обратится катастрофой.

Олег ведь не просто предал. Он использовал меня для своей личной выгоды. С самого начала нашего знакомства.

Как так можно вообще?!

Сволочь!

______________

Дорогие читатели, добро пожаловать в нашу с Настей новую историю!

Она обещает быть насыщенной событиями и эмоциями. Если вы любите такое, то обязательно добавляйте книгу в библиотеку и жмите "мне нравится")

Ваш отклик - лучшее вдохновение! ‍❤️‍

1.2

Я снова его пинаю. На этот раз видимо удачно, потому что Олег ругается себе под нос, а затем грубо вталкивает меня в приехавший лифт. Пропускаю момент, когда он его вызывает, но это и не важно.

— Отвали от меня! Пусти, кому сказала! Видеть тебя не желаю! — в очередной раз толкаю его от себя, поспешно отходя от него в другой угол.

Тяжело дышу, пытаясь вернуть равновесие в мысли. Не выходит. Слишком много обиды и ярости. Заполняют каждую клеточку моего бьющегося в невидимой агонии организма, пока я с ненавистью смотрю в синие глаза мужа.

В них чуждые мне холод и пустота. Морозным инеем ложатся на разгорячённую от эмоций кожу. Приходится обхватить руками обнажённые плечи, чтобы хоть немного согреться.

Олег никогда прежде так не смотрел на меня. А может это я такая наивная идиотка, видела то, чего нет. Что хотела видеть. И чего нет на самом деле.

Отвернувшись, я пытаюсь вернуть себе былое равновесие, но ничего не получается. По большей части из-за того, что муж не оставляет меня в покое.

— Не знаю, как много ты услышала в моём кабинете и какие выводы сделала, но я абсолютно серьёзно про то, что о разводе и речи не может быть, — заявляет он мрачно. — Я понимаю, ты злишься. Имеешь полное право. Но теперь, когда у нас будет ребёнок, он важнее всего.

В подтверждение слов его ладонь накрывает мой живот, сразу всей пятернёй, словно укрывая от внешней угрозы. Хотя, как по мне, лучше бы укрыл от себя. Тогда бы не приходилось так страдать. Впрочем, в данную минуту больше тянет посмеяться из-за нелепости его заявления.

— У нас? — переспрашиваю. — То, что ты участвовал в его зачатии, ещё не делает ребёнка твоим. Он во мне. И он мой. Только мой. Это мне его рожать. Не тебе.

Тут же ахаю, когда моя челюсть оказывается сжата мужскими пальцами так сильно, что становится больно. Холода в синих глазах тоже становится больше, когда до Олега доходит истинный смысл моих слов. Он склоняется ниже, заставляя напрячься и шипеть от неприятных ощущений.

— Ты только что заявила, что собираешься лишить меня отцовства? Я правильно тебя понял, Регина? — произносит недоверчиво с плохо сдерживаемой яростью.

— Моему ребёнку не нужен отец, который не имеет ни малейшего понятия, что такое семья, — подтверждаю по-своему. — Уж лучше вовсе без отца, чем с таким.

Холод в мужском взоре сменяется яростью.

— Рождённый в нашем браке ребёнок автоматически будет записан на меня, — чеканит он зло.

— Это если к моменту его рождения ты всё ещё будешь числиться в этом самом браке со мной, — бросаю встречно, глядя на него с вызовом.

Ярость в синих глазах теперь физически чувствуется кожей. Так её много. Заставляет задыхаться. Вместе с последующим:

— Даже если у тебя хватит мозгов сотворить подобную глупость, мне ничего не стоит это исправить. А будешь и дальше нести эту дичь, и сама можешь лишиться права своего материнства. Ты ведь не этого добиваешься? Если вдруг забыла, у меня достаточно денег, чтобы все суды мира были на моей стороне, раз уж ты у нас так полюбила закон и вдруг надеешься на него.

— Не всё на свете продаётся! И не все!

Губы Олега растягиваются в усмешку.

— В самом деле? — выгибает он брови. — Тогда ты, видимо, очень удивишься, когда настанет время оплачивать счёт за роды или покупать ребёнку одежду и обустраивать детскую. А жить где планируешь, если и впрямь уйдёшь? Не у родителей же? Для суда это, знаешь ли, тоже важно. Ты хотя бы приблизительно в курсе, сколько стоит адвокат, на которого тебе придётся потратиться, чтобы пойти против меня? Или может, ты у меня настолько наивная, что реально веришь в то, какой розовый и сахарный мир вокруг, и тебе кто-то просто так поможет? Или забыла, что я порву любого, кто пойдёт против меня? Ещё расскажи о том, как подашь на алименты, и этого тебе за глаза хватит, чтобы жить отдельно, с учётом, что сама ты ни дня не работала, а когда родится ребёнок, у тебя и подавно на это не будет возможности. Нет, принцесса. Ни хрена у тебя так не получится. Мой сын будет жить со мной. Я всё сказал.

1.3

Сказал он…

Да плевать мне на его слова!

— То, что я не работала, не значит, что не могу. Не так и сложно это изменить. Так что оставь все свои подачки и алименты себе, не нужны они мне, я и без тебя справлюсь. Может я и впрямь во многом наивна и смотрю на мир через розовые очки, но это не значит, что я дура, которая сама ни на что не способна. И твой сын может жить с тобой сколько угодно много, а мой будет жить со мной. Я всё сказала.

А если бы и собиралась что-то добавить, в любом случае уже не смогла. Мужская ладонь смыкается на горле слишком крепко, пропуская лишь жалкие крохи кислорода, пока Олег продолжает вжимать меня в стену лифта.

— Не справишься. Чтобы справиться без меня, для начала тебе придётся справиться со мной. Хватит сил, принцесса? Потому что, как я и сказал, я тебя не отпущу. Ты моя жена. Не будет никакого развода. И свободы у тебя от меня тоже никакой не будет. И если ты никак не можешь усвоить это с первого раза, ничего, у тебя ещё будет время переосмыслить всё заново. Скажем, когда твой отец снова будет банкрот. Или когда твоей матери придётся опять устроиться на вторую работу и спать по два-три часа в сутки, лишь бы только у тебя — их любимой драгоценной единственной дочки всё было хорошо. А может, немного позже, когда поймёшь, что тебя в этом городе даже полы мыть по ночам в самой загаженной конторе не возьмут. Потому что моя жена не будет работать. И от твоего мнения это никак не зависит. Кто ты, и кто я. Мне продолжать?

Я всё смотрю на него и смотрю. И не верю, что он мне это говорит. Самое страшное, он ведь исполнит. Больше я в этом не сомневаюсь. Ведь отныне ему нет смысла и дальше притворяться хорошим. Можно показать свою истинную сущность. От которой волосы по всему телу дыбом встают.

— Ты псих ненормальный, — шепчу, неверяще качая головой. — Зачем? Зачем ты это делаешь? Неужели, я настолько никчёмная в твоих глазах? Настолько, да? Тогда зачем ты женился на мне, такой никчёмной? Выбрал бы другую, которая бы согласилась так жить. Зачем ты выбрал меня? Заставил поверить в любовь. Зачем? Объясни мне. Зачем?

Голос срывается. Переходит на крик. Но как тут сдержаться? Ему ведь плевать на самом деле. И на меня, и на ребёнка, и на мои обвинения. Я вижу это по его взгляду. Спокойному, равнодушному, безучастному ко всему, кроме его желаний. Да и те сомнительны. Не зря же молчит. Зато у меня уже не получается держать в себе свои обиду, гнев и боль.

На этот раз не просто бью, толкаю со всей силы. Олег отступает на полшага, но я на этом не останавливаюсь. Желание причинить ему боль, которое я сдерживаю весь последний час, прорывается наружу. И не только у меня. Ослабившие хватку пальцы на моей шее вновь смыкаются. На этот раз несильно, предупреждающе, для контроля ситуации. А я сама притянута к нему ещё ближе. Всё это сопровождает тихое, но полное скрытой ярости:

— Не ори.

Олег склоняется ко мне ближе, оставляя между нами лишь считанные миллиметры. А когда я и правда замолкаю, он продолжает:

— С чего ты вообще взяла, что обязательно должна быть какая-либо причина? — цедит сквозь зубы, продолжая удерживать меня около себя слишком близко. — Просто я так захотел. Захотел, поняла? Захотел, чтобы это была именно ты, — криво усмехается собственным словам, выдерживает краткую паузу, а дальнейшее произносит уже с отчётливым цинизмом: — И заметь, не так уж и паршиво тебе, между прочим, со мной всё это время жилось. Тем более, чтобы теперь строить из себя жертву. Я ни разу ни в чём тебе не отказал. Ты полностью обеспечена. Отношусь к тебе я тоже нормально. Что ещё тебе надо? — спрашивает, но ответа не ждёт, сам же выносит вердикт всему этому: — Если ждёшь от меня раскаяния или фальшивых извинений, их не будет, Регина. Или хочешь порцию очередного вранья? Хочешь? Думаю, нет. А моего ребёнка ты родишь. В моём доме. Под моим присмотром. Родишь, поняла? — повторяет уже с нажимом. — И даже не смей заикаться мне больше о чём-то обратном. Потом, если тебе так припекает перестать жить со мной, можешь валить на все четыре стороны. Держать не стану. Не велика потеря. Но сперва у меня будет сын. И он останется со мной при любом раскладе. Или хочешь закатить мне ещё одну истерику с нелепыми требованиями?

Горько усмехаюсь, глядя в его самоуверенное холёное лицо сквозь слёзы. Приподнимаюсь на носочки, неотрывно глядя в потемневший от гнева синий взор, и тихо выдыхаю в чужие губы:

— Да пошёл ты!

Ничего больше не говорю. Зачем? Пусть считает, как хочет, а я всё равно сделаю по-своему. Сдаваться просто так не собираюсь. И своего обязательно добьюсь. Так или иначе. Посмотрим, кто в итоге кого поимеет.

Глава 2

Глава 2

На парковке в разгар рабочего дня никого. Как только лифт останавливается и раскрывает створки, Олег тут же хватает меня за руку и опять тянет за собой, игнорируя сопротивление, буквально запихивает меня в салон своей Ауди. Громче положенного хлопает дверцей, блокируя выходы. Сам остаётся стоять на месте. Достаёт из кармана пачку сигарет и закуривает, зло глядя в сторону лифта, на котором мы сюда спустились.

Я усаживаюсь удобнее, продолжая смотреть на него уже изнутри через стекло. Медленно скольжу взглядом по мужественному лицу, раздумывая о том, как же я могла так ошибиться. Как не разглядела под маской любящего человека бездушное чудовище? Как могла полюбить его?

Вспоминаю, как ждала наших первых свиданий. Как бежала к нему навстречу. Как смущалась, принимая от него цветы. Как дрожала во время нашего первого поцелуя. Как…

Боже, ну как можно быть такой слепой дурой?!

Он ведь с той брюнеткой уже не первый месяц. Да что уж там, ещё до знакомства со мной был с ней, планировал будущее. И если бы не условие деда, наверняка бы и женился на ней.

Собственно, поэтому, наверное, и выбрал меня. Что из всех там присутствующих дам, я не знала его, и ему не пришлось прикладывать много усилий, чтобы произвести на меня впечатление. Взрослый, красивый мужчина, умеющий красиво ухаживать, щедрый на комплименты, не мог его не произвести.

Да если бы я тогда знала, что так будет!

Теперь он стоит, курит с таким видом, будто ничего особенного не происходит. Ни капли вины не испытывает за содеянное, когда мне самой умереть в моменте хочется.

Зря рассказала о беременности. Надо было развернуться и уйти. По-тихому. Не только из офиса, но и из его жизни. Не выдавать своего присутствия. А я как обычно… опять накуролесила на эмоциях себе в ущерб. Дурная привычка сперва делать, потом думать. Когда-нибудь обязательно от неё избавлюсь. Но, увы, не сегодня. Внутри слишком ярко пылает от ярости, чтобы контролировать себя в полной мере.

Не знаю, о чём сам Олег думает, но за руль садится почти спокойный. Если и злится до сих пор на моё упрямство, то виду не подаёт. Ну и отлично. Пусть молчит. Так даже лучше. А то его голос хуже любого триггера, вызывает во мне лютое желание схватиться за что-нибудь острое и вогнать это что-нибудь прямо ему в сердце. Чтобы на себе прочувствовал ту боль, что причинил мне.

Я вновь и вновь представляю, как бы он страдал в этом случае, и это придаёт сил, заставляя держаться и не скатываться в слёзную истерику. И когда мы приезжаем домой, я с самым беспечным видом принимаю его помощь, чтобы выбраться из авто. Ладонь жжёт его прикосновение, но я заставляю себя абстрагироваться от этого. Я должна быть сильной. Должна держать себя в руках. Должна победить.

В одном мой муж прав, не так-то просто с ним справиться.

Бросив на Олега мимолётный взгляд, я забираю руку и с самым гордым и независимым видом направляюсь ко входной двери. Небольшое двухэтажное белоснежное строение встречает меня прохладой и приветствием экономки — чуть пухлой женщины сорока шести лет. Сегодня на ней льняной красный костюм, тёмные с проседью волосы собраны в пучок, но губы, как и всегда, растянуты в мягкой улыбке.

— С возвращением, Регина Алексеевна. Как съездили в клинику? — интересуется она с неприкрытым любопытством.

Единственная, кто знала, куда я сегодня направляюсь.

— Всё хорошо, Евгения Александровна. Вы простите, я немного устала, пойду к себе.

Вижу замешательство в её карих глазах, но на мои слова она лишь вежливо кивает.

— Конечно. Принести вам что-нибудь перекусить? — предлагает вслух через паузу.

Да. Яду!

— Нет, спасибо, — качаю головой, направляясь к лестнице.

Дом небольшой, но уютный. Здесь всё так, как нравится мне. Светло и скромно, без всякой вычурности. Олег позаботился об этом ещё до свадьбы. Я самолично подбирала всю мебель и мелкие элементы декора. Теперь это всё видится насмешкой, маня разнести в пух и прах. И будь я одна, кто знает, может и сорвалась. Но позади хлопает дверь, я слышу новое приветствие экономки, обращённое уже к Олегу, и душу в себе все криминальные наклонности. Спокойно продолжаю свой путь наверх.

На втором этаже три двери. Одна ведёт в уборную, другая в нашу спальню, третья в кабинет. Вхожу в среднюю и на мгновение замираю на месте, осматривая её. В памяти вспышками проносится проведённое здесь с Олегом время, и к горлу подступает тошнотворный ком. На глазах всё-таки наворачиваются слёзы. Я несколько раз моргаю, заставляя себя не поддаваться эмоциям, но выходит плохо.

Бросаю сумочку на постель и иду в ванную. Нужно остыть. Остудить голову. Иначе точно быть беде. Мне с детства сложно контролировать эмоции гнева. Особенно, когда он распирает изнутри, как сейчас. Если я злюсь, об этом в курсе абсолютно все вокруг. Мне так проще. Зато, прооравшись и разбив пару вещей, я успокаиваюсь и дальше способна мыслить рационально.

Обычно.

Но не сегодня.

Я плещу себе в лицо холодной водой снова и снова, уже минут пятнадцать, не меньше. Смываю каплями жгучие слёзы, что катятся из глаз, не переставая. Никак не получается успокоиться. Всё то, что я держала в себе при Олеге, прорывается наружу, едва остаюсь одна. Меня даже тошнит в процессе. Но легче не становится. Только есть теперь хочется безумно.

2.1

Месть — это, конечно, хорошо, но от голода она не спасёт, поэтому в ожидании приезда подруг я всё же отправляюсь есть.

— Евгения Александровна, а приготовьте мне что-нибудь вкусненькое. Желательно что-нибудь мясное. Например, огромный, сочный стейк, — прошу с порога, оказавшись на кухне.

Домработница в этот момент шинкует салатный лук, но при моём заявлении тут же отвлекается от своего занятия, сосредотачивая на мне всё своё внимание.

— Ну, наконец-то, — принимается ворчать, отложив нож в сторону. — Я уж думала, так и уйдёшь опять голодная. С самого утра толком не ела.

— Утром сперва тошнило, потом я проходила УЗИ и сдавала анализ крови, потом собиралась перекусить с Олегом, но он оказался сильно занят. Так и получилось, что смогла только сейчас, — развожу руками, виновато улыбаясь.

Евгения Александровна качает головой и, не переставая ворчать, достаёт из морозильной камеры предварительно нарезанное на куски мясо, при виде которого у меня живот начинает крутить.

Как же я хочу есть!..

— На вот, погрызи пока, — придвигает ко мне очищенную морковь.

Не спорю. Беру, что дают, с хрустом вгрызаясь в острый кончик оранжевого овоща. Вкусно. Сладко. И хорошо притупляет голод, пока я терпеливо жду разморозки мяса, а затем, пока оно жарится на сковороде с двух сторон.

— Держи, только тарелку не ешь, — хмыкает Евгения Александровна, ставя передо мной блюдо с аппетитно пахнущим стейком.

Как это не есть? Она же вся в соусе от мяса, а мне одного куска точно будет мало. И моя заботливая помощница это прекрасно понимает, потому как возвращается к плите, кидая на сковороду второй кусок.

— Олегу Евгеньевичу тоже сделаю тогда, что уж, — бормочет себе под нос в процессе.

Делаю вид, что не слышу. Лишь бы она не попросила меня отнести ему эту порцию. Нафиг! И где вообще девчонки? Почему так долго? Я успеваю умять оба куска, а они так и не появляются.

Словно услышав мои сетования, в сумочке на соседнем табурете вибрирует мобильный. Звонит Катька Звягинцева.

— Да, Кать, а вы где? — интересуюсь сходу.

— Мы-то? — хмыкает она. — У твоих ворот. Но охрана отказывается нас пропускать. Говорит, что Олег Евгеньевич, — ехидничает, выделив имя моего мужа, — не велел. Что у вас там вообще происходит, Регин?

Что-что… Кажется, один зарвавшийся засранец совсем страх потерял, вот что. Или слишком наивный, раз надеется таким образом повлиять на меня. Никогда! И сейчас я ему это докажу.

Катя что-то ещё говорит, но я не слушаю. Спрыгиваю с табурета и спешным шагом направляюсь в гостиную, где на диване удобно расположился мой предатель-муж. На журнальном столике перед ним стоит открытый ноутбук, на котором он что-то увлечённо печатает, сверяясь с разложенными повсюду документами. Даже очки натянул, чтобы казаться умнее. Будто это поможет!

— Дубровский! — окликаю его, как только переступаю порог. — Ты совсем охренел?!

Видимо, так и есть, потому что на мои действия он реагирует совсем не так, как я надеялась. Смеривает меня беглым взглядом, после чего возвращается к работе. И молчит.

Ну ладно, я, конечно, девушка гордая, но временами могу и поступиться ею. Подхожу сама. Обхожу стол, вставая напротив него. Олег и тогда не реагирует на моё появление.

Усмехаюсь и отбираю у него ноутбук, перекладывая на другой диван, что находится за моей спиной.

Бинго! Муж тут же забывает о своём игноре, вскидывая на меня полный мрака взор.

— Принцесса, ты же принцесса. Не веди себя, как ведьма, — заявляет цинично, складывая руки на груди, откидываясь на спинку дивана.

— Впусти моих подруг, и, так и быть, не буду, — зеркалю его тон и действия.

Олег щурится, разглядывая меня уже напоказ задумчиво.

— Ещё было бы неплохо извиниться за то, с чего начала эти свои претензии, — нагло усмехается, пользуясь ситуацией, покосившись на отобранный мной ноутбук.

— Сразу, как только ты извинишься за свой обман и дашь мне свободу, — парирую язвительно.

Чуть подумав, усаживаюсь на диван напротив.

На мужских губах мелькает новая усмешка. Мрачная. Тяжёлая.

— Обман? Какой обман, принцесса? — переспрашивает Олег. — Я не обещал тебе, что ты раз и навсегда единственная женщина в моей жизни. Единственная жена — да. И это так и останется, — продолжает всё так же цинично. — Соответственно, о какой именно свободе ты говоришь?

Моя улыбка застывает приклеенной маской. Внутри пожар образуется. Лежащий рядом ноут так и манит взяться за него и разбить о наглую рожу. Не делаю ничего такого, конечно. Максимум, что позволяю себе — прищуриться.

— Вообще-то я имела в виду свободу передвижений. Но если ты уже надумал всё-таки развестись, то я только за. Разрешаю выставить меня изменщицей и предательницей, если самому сознаваться в своих грешках влом. Я даже для журналистов и твоей семьи всё подтвержу.

Да я вообще согласна на что угодно, лишь бы избавиться от него! Хоть изменщицей, хоть проституткой, хоть кем стать. Если это поможет получить свободу, пусть. Пусть даже родители будут вынуждены отказаться от такой дочери. Плевать! Переживу! Зато подальше от Дубровского.

2.2

Вот когда я резко теряю всю свою расслабленность. Подскакиваю с места на ноги. Ладони сами по себе сжимаются в кулаки.

— Не смей! Не смей приплетать сюда моего отца! — шиплю не хуже потревоженной змеи. — Может, мой папа и не святой, но он никогда не изменял маме! Он совсем не такой, как ты!

Да как он вообще посмел прикрыть свой ублюдский поступок моим отцом?! Мерзавец!

— Я разве кого-то обвиняю? Всего лишь констатирую факт. Всероссийскую статистику не сотрёшь, даже если ты с ней не согласна, — желчно ухмыляется Дубровский, тоже поднимаясь на ноги, чтобы поравняться со мной. — А тебе в принципе стоит вспомнить своё место. Ты родишь мне моего сына, Регина. И никакого развода не будет.

— Поспорим?

Всего одно моё слово, и Олег оказывается непомерно близко. Вплотную. Давит не только тяжестью своего дыхания, но и взглядом, сверлящим мрачностью.

— Знаешь, мне даже нравится эта твоя новая дерзкая грань характера, но если пересечёшь границу, может быть плохо, принцесса, — выдыхает он шумно, спустя паузу. — А может и не быть. Может быть всё, как раньше. По-хорошему, — понижает голос до вкрадчивых нот, обхватив пятернёй моё плечо, едва я пытаюсь отодвинуться. — Когда перестанешь строить из себя обиженку и вспомнишь о том, что я твой муж, и стоит с этим считаться. Я в любом случае добьюсь того, чего хочу. Если не хочешь видеть во мне чудовище, не буди его во мне.

Сложно разбудить в чудовище чудовище. Он уже он. Не исправить.

Но вслух говорю не это.

Меняю тактику. Улыбаюсь. Мягко, нежно, со всеми остатками былой любви к нему. Приподнимаюсь на носочки и медленно скольжу ладошками по его груди вверх к плечам, с удовольствием отмечая, как они напрягаются от моих действий. Как в синих глазах разгорается знакомая хищная жажда, при виде которой я вновь усмехаюсь. И только когда между нашими губами остаётся сантиметр просвета, отвечаю.

— Чудовище? — шепчу, не сводя с него своих глаз. — Помнится, в сказке его усмирила красавица, — припоминаю. — А ещё раньше, колдунья прокляла, — надавливаю ноготками на чувствительную кожу чуть выше шеи. — И, знаешь, думаю, роль колдуньи мне больше подходит, сам же ведьмой назвал, — едва осязаемо касаюсь его губ. — И я обещаю, ты отныне будешь жалеть о каждом дне, проведённом со мной под одной крышей. О каждом, Олежек. Но ещё больше, когда я уйду. Я тебе в этом клянусь.

Как закрепление своих слов, резко веду ногтями по его затылку вниз. Олег хоть и дёргается от неожиданности, но, как ни странно, терпит эту боль. Разве что пальцы на моём плече смыкаются крепче. Та моя ладонь, что касалась его, поймана и тоже крепко сжата. В синих глазах вспыхивает шторм. То жалкое расстояние, что ещё существует между нашими губами, окончательно исчезает, когда он, склонившись, подаётся вперёд. В них же и выдыхает для меня тихо, но весомо:

— Угрожаешь мне, принцесса? Я ведь отвечу. Не унесёшь.

Мажет губами по моим, возвращая на мгновение в момент, когда всё было хорошо, и я ещё не знала, какой он моральный урод. Когда с трепетом ждала продолжения. А он смотрел вот так же горячо и алчно своими красивыми синими глазами на мои губы, пока руки медленно скользили по спине вверх, чтобы зарыться в распущенные волосы, потянуть за них, заставив запрокинуть голову, и впиться голодным поцелуем, разжигая во мне самой не меньшую жажду быть к нему ближе.

От самой себя теперь противно. Что я такая доверчивая дура.

Как вообще так можно? Если он давно встречается с другой, значит испытывает к ней какие-то чувства. Так как тогда можно вообще на другую возбудиться? Это же насколько реально бездушным козлом надо быть?!

— Ничего, я рискну, — говорю уже холодно. — Свобода от тебя того стоит, — отстраняюсь.

И тут же оказываюсь опять притиснута вплотную к мужу.

— Свободу от меня ты получишь, только если прикончишь меня, — хрипло выдыхает он.

— Хорошая идея, — соглашаюсь. — Непременно воспользуюсь ею. Спасибо за подсказку.

— Только сама в процессе не самоубейся. Тебе стоит себя поберечь. Хотя бы пока не родится мой ребёнок, — ухмыляется Олег уже желчно.

— О, за это тоже не беспокойся. Я уже всё продумала. Так что искренне советую начинать поиск другого инкубатора на роль матери для твоих детей. С дедом посоветуйся, может он подскажет кого подходящего. А то и любовница твоя.

Хотя кто из нас с той брюнеткой любовница, надо ещё подумать. Олег же с ней раньше моего закрутил.

Боже, как же реально противно!

— Ну, если продумала, тебе явно есть чем заняться. А мне нужно ещё поработать, — совершенно не воспринимает меня всерьёз муж.

Намёк о том, что мне пора на выход, довольно прозрачный. Моё плечо тоже свободно. Но я не ухожу.

— Подруг впусти, — возвращаюсь к изначальному.

— Разве не ты сама менее минуты назад заявила, что всё продумала, и всё такое? — становится мне равнодушным ответом.

— То есть не впустишь?

— На их перекачанные ботоксом рожи ты можешь посмотреть и через экран телефона, — пожимает плечами. — Хотя… если реально хорошенечко и более убедительно попросишь, я может и изменю своё решение, — одаривает меня заинтересованным взглядом.

2.3

Яркий маленький огонёчек будто только того и ждёт, шустро принимается уничтожать тонкий шёлк постельного белья, разгораясь с каждым пройденным мгновением всё больше. Я заворожённо наблюдаю за ним, позабыв на некоторое время, что собиралась делать — так красиво пылает оранжевое пламя на постели, постепенно расходясь в ширь. С балкона задувает ветерок, подпитывая и заставляя его танцевать ярче прежнего. Правда этого оказывается маловато, чтобы разгорелся настоящий пожар в краткий срок, поэтому я поджигаю ещё несколько спичек и бросаю их уже в другие углы комнаты. Две отправляются в гардеробную.

Да-а, вот теперь идеально!

С улицы доносятся голоса идущей мимо охраны, и я спешу поскорее покинуть опасное место. Выскальзываю из комнаты, наполненной едким дымом и спешу добраться до выхода на террасу с другой стороны дома. Оттуда можно спуститься на землю, благодаря огромному и прочному плющу, служащему украшением внешним стенам.

Хвала дизайнеру, который придумал его здесь вырастить. Да ещё с помощью деревянной решётки. Она тонкая и слегка шатается, но и я не вешу так чтоб много. Должна выдержать. Но рюкзак на всякий случай я отправляю в полёт до земли отдельно от себя. Тот попадает на цветочную клумбу, сминая стройные стебли пышных пионов, и я мысленно прошу у них прощения. Ещё через миг мне становится не до них — за углом слышатся выкрики охраны, заметившей устроенный мной пожар. Времени в обрез. Об осторожности думать тоже поздно. Если не сбегу сейчас, другой шанс не скоро представится.

— Регина! — слышится приглушённое голосом мужа.

Кажется, до него тоже новость дошла…

Ну, была не была!

Тонкая решётка под моим весом шатается и скрипит, но выдерживает. Я как могу быстро переставляю ноги-руки, облегчённо выдыхая, когда оказываюсь на земле. Подхватываю рюкзак и бегу в противоположную от пожара сторону. Вглубь сада. Туда, где есть выход в лес. Маленькая калитка тоже охраняется, в том числе и псами, но пожар собирает всех у дома, а собаки за три месяца достаточно ко мне привыкли, чтобы не реагировать. Единственный непродуманный момент — калитка заперта на электронный замок. Я дёргаю её снова и снова, чувствуя злое отчаяние.

Ну нет! Давай же, миленькая, открывайся! Хорошая моя, красивая калиточка! Помоги мне! Умоляю!

Но та, как истинная женщина, верна лишь тому, у кого есть ключ от её сердца.

Чтоб её!

Пинаю глупую дверь ногой.

Так, ладно, не время сдаваться. Выход есть. Не может не быть. Мне бы на ту сторону перебраться, а там девчонки на машине подберут. Может через забор попробовать перелезть? Высоковато, конечно, но если хорошо разбежаться, то можно зацепиться за край, а дальше дело техники, чтоб подтянуться. Прыгать оттуда потом, правда, будет неприятно, но ничего, вспомню уроки погибшего брата. Он всегда говорил, что страх лишь в наших головах. И сейчас я повторяю эти слова себе снова и снова, пока отхожу подальше от стены.

"Отключи мозг и делай. Твоё тело может куда больше, чем ты думаешь", — бьёт в разуме голосом Славки.

Может. Да, может. И я смогу.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Главное, оттолкнуться посильнее от земли, и…

— Куда-то собралась, принцесса?

В следующее мгновение я лечу, схваченная за рюкзак на спине, назад. Прямо в объятия Олега.

Вот же чёрт! Не успела.

Синие глаза прожигают меня злостью и ненавистью, а стоит мне пошевелиться, как руки обращаются в стальной капкан.

— Пусти, — принимаюсь крутиться туда-сюда.

Отпускает. Но лишь затем, чтобы развернуть меня иначе. Ну, как развернуть… Одним рывком дёргает. Грубо. Резко. Его пальцы впиваются в мои плечи по новой, как сталь, которая норовит вскрыть и забраться под кожу. Муж и сам выглядит так, будто вот-вот сейчас сорвётся и ударит.

— Что? — вскидываю подбородок повыше. — Сказала же, пожалеешь и уйду. Не так, так иначе.

Синий взор практически чернеет, такой тьмой и обещанием возмездия наполняется.

— Идиотка безголовая! — цедит сквозь зубы зло Олег, встряхивая меня.

Я же сосредотачиваюсь на потемневших и частично сгоревших рукавах его белоснежной рубашки. Он в огонь что ли бросился? Зачем? Смотрю на него в настоящем недоумении. Не решил же он в самом деле, что я себя сжечь собираюсь? Я, конечно, дура, как показала практика, но точно не идиотка. Хотя муж точно решает иначе.

— А если бы свою тупую задницу заодно подпалила? Что тогда?! — продолжает злиться. — Жить надоело? Так ты мне скажи, я тебя придушу или утоплю нахрен!

Снова встряхивает.

— Да лучше и впрямь сдохнуть, чем с таким подонком жить, как ты… — огрызаюсь.

Ну а чего он меня, как куклу трясёт то и дело?

Да и договорить не удаётся. На горле смыкается его пятерня. Сжимает. Перекрывает доступ к воздуху. Притягивает ещё ближе к мужчине.

— Я тебя, мать твою, к кровати привяжу. И через трубочку кормить буду. Ты у меня не то что свежий воздух, даже окна открытого больше не увидишь. Чтоб больше такие номера не выкидывала, поняла, дура ты безмозглая? — уже откровенно рычит, как неандерталец.

2.4

Муж матерится сквозь зубы. А его рука больше не пытается придушить, не впивается с болью, просто норовит укрыть, прижать к нему ещё плотнее. Но недолго мы так стоим. Стоит убедиться, что хлопку не сопутствует ничего больше, как Олег тут же отстраняется.

— В следующий раз точно сам тебя убью, — ворчит, отступая.

Но рано я радуюсь. Мгновения не проходит, как перехватывает за локоть и тащит в сторону гаража. Он находится с другой стороны от пожара, так что посмотреть, к чему привела моя выходка, не удаётся. Всё, что мне видно с нашей стороны — клубы тёмного дыма, уходящие вверх.

Вообще домик жалко. Он мне очень нравился. Мы с Олегом его вместе выбирали незадолго до свадьбы. Но что уж теперь. Не судьба.

— Ты сам разрешил воплотить все мои задумки в жизнь, — отвечаю запоздало на его последнее заявление.

Олег только-только собирается открыть дверцу своей Ауди, к которой меня притаскивает. Вместо того, чтоб открыть, прижимает меня к ней. Железо холодит спину, а муж смотрит на меня с чистейшей яростью.

— Нарываешься, — цедит сквозь зубы.

Усмехаюсь.

— Лучше отпусти меня. Сейчас. По-хорошему. Или, я тебе обещаю, сожжённый дом тебе благом покажется.

Жду, что опять взбесится. Но он вдруг как-то странно-довольно, хоть и мрачно, тоже усмехается. И заявляет:

— Давай, удиви меня, принцесса.

Я даже с ответом так сразу не нахожусь. Зато Олег, отступив от меня на полшага, через короткую паузу добавляет уже холодно:

— Села в машину. Живо.

На этот раз не спорю. Снимаю с плеч рюкзак и, прижав его к себе, сажусь. Не потому, что вся такая послушная, а просто в доме снова что-то хлопает. Отовсюду слышатся ругательства рабочих, и я решаю, что уехать с территории дома сейчас куда безопаснее, чем устраивать новый скандал. Его я всегда и позже могу закатить.

На выезде из посёлка навстречу нам попадается пожарная машина. Олег при виде неё сильнее сжимает руль в руках и скрипит зубами.

— Да ладно, не расстраивайся, он же всё равно тебе не особо нравился, — хлопаю его по плечу в качестве успокоения. — Повод отстроить или купить себе новый.

Тот явно едва сдерживается, чтоб снова не наорать на меня. Недаром очень недобро косится, пока руль под его пальцами скрипит всё отчетливее. Костяшки и те белеют, с такой силой он цепляется. Но в итоге ничего не говорит. Только опять как-то странно-довольно и мрачно усмехается каким-то своим мыслям. И прибавляет скорость, бросив мне короткое:

— Пристегнись.

А сам, кстати, так и не пристёгивается. Зато очень скоро гонит уже как сумасшедший. Приходится ухватиться за ручку над дверцей, чтобы удержать себя на месте, когда он резко выворачивает с боковой дороги на главное шоссе, вклиниваясь в поток других машин, нарушая все правила дорожного движения, прямиком через двойную сплошную.

Твою мать!

— Ты что творишь? — кричу на него на эмоциях. — Совсем спятил?

Моё сердце, кажется, вот-вот из груди выпрыгнет, а ему хоть бы что. Даже будто не слышит. Только больше скорости прибавляет. Пейзаж за окном уже не просто быстро сменяется один за другим, а мелькает, как в компьютерных гонках. А может это у меня так сильно пульс в висках долбит, влияя на зрение. Перед глазами всё плывёт, смазывается в мешанину красок. Едва дышать нормально удаётся. А этот ненормальный продолжает гнать, лавирует между машин на шоссе, как будто устроенный мной пожар за нами тоже на всей скорости гонится.

— Олег, хватит, — прошу. — Остановись.

Едва ли он меня слышит. Я и сама себя не слышу, если уж на то пошло. Только биение собственного сердца. Оно стучит как в последний раз, вот-вот оборвутся все аорты, и я умру.

— Олег! — снова зову мужа.

Но тот, как не слышал, так и продолжает игнорировать мои просьбы.

— Хватит! Олег! Остановись! — срываюсь на крик. — Хватит! — жмурюсь от греха подальше.

Может если не буду смотреть, станет легче?

Не становится. Наоборот, не видя дорогу, только страшнее. Открываю глаза обратно. Так хоть я понимаю, куда мы едем. Мимо других авто, подрезая их.

Чёрт!

— Олег! Я тебя прошу! Прекрати! Мне страшно!

Муж ведёт плечом, будто пытается избавиться от моей громкости, осевшей ему на шею тяжестью.

— Сперва сама же завела, а теперь хватит? Да ещё и просишь? — огрызается. — Есть другие предложения, куда я весь свой напряг могу сбросить? — ухмыляется криво.

Но показатели спидометра и правда падают. Руль под мужскими пальцами снова скрипит под силой его хватки. Брошенный на меня косой мимолётный взгляд тоже оставляет желать лучшего. Как и следующий, после того, как Олег достаётся сигарету из пачки и собирается прикурить, открыв окно, но лишь тем и ограничивается, вовремя вспомнив, что этого тоже делать не следует. В итоге сминает и сигарету, и всю пачку, швырнув получившийся ком в подстаканник вместе с зажигалкой.

Я же просто стараюсь вернуть себе нормальное дыхание. Как можно глубже затягиваюсь воздухом, но перед глазами продолжает плыть. Сердце по-прежнему стучит как невменяемое, не желая успокаиваться. Чтоб его!

2.5

Со стороны водителя слышится хлопок дверцы, под тяжёлыми шагами хрустит мелкий гравий, ещё через миг на меня падает длинная тень Олега. Он останавливается рядом, а на плечи ложатся его ладони, разворачивая к нему лицом.

— На меня посмотри, — велит, а когда я с неохотой, но всё же подчиняюсь, добавляет заметно мягче: — Просто дыши. Глубокий вдох. Медленный выдох. Давай, принцесса. Вместе со мной. Дыши.

Не хочу его слушать, но мне и правда надо успокоиться, поэтому я послушно делаю, как он говорит. Вдох за вдохом. Вместе с ним. Становится легче. А может всё дело в том, как он смотрит на меня сейчас. Взволнованно, с долей затаённой вины и нежности. Или это мне просто до сих пор слишком плохо, вот и мерещится. Хотя его последующий вопрос тоже будто наполнен виной и сожалением.

— Сильно испугалась?

Испугалась? О, нет. Я в ужасе!

— Никогда. Никогда больше так не делай. Никогда, — единственное, что говорю ему.

Не рассчитываю, что он поймёт меня и примет мою точку зрения. Но не высказать ему не могу. Тем удивительнее становится услышать:

— Хорошо, не буду, — вздыхает Олег. — Если пообещаешь больше не устраивать пожары. Ты ведь и правда могла пострадать. Тем же дымом надышаться.

Смотрю на него уже угрюмо.

— Хотя нет, не стоит. Просто знай, что, как только ты это повторишь, я своё обещание привязать тебя к кровати и самолично кормить через трубочку тоже исполню, — ухмыляется следом муж.

Жаль, невозможно испепелить человека взглядом. Я бы его сейчас прям с удовольствием прикончила. А так… приходится вновь послушно залезать в салон машины обратно, как только он демонстративно галантно открывает для меня дверь. Ещё и ремнём безопасности сам на этот раз меня пристёгивает. Не менее демонстративно заботливо.

Игнорирую. С самым гордым видом поднимаю с пола рюкзак и прижимаю к себе, глядя исключительно перед собой в лобовое стекло. Замечаю, как муж снова странно-довольно усмехается, но продолжаю стойко не обращать на него внимания. Наконец, он отстраняется, захлопывает дверцу с моей стороны, а затем обходит машину и садится за руль.

Дальнейший наш путь проходит в молчании и без приключений. Те начинаются, когда мы въезжаем в город, сворачивая в небольшой коттеджный район близ аквапарка, а вскоре останавливаемся возле одного из домов. Поменьше прошлого, из красного кирпича и серой черепицей на крыше. Тут бы растительности ещё добавить не помешало, но это так, мысли между прочим. Куда больше волнует, кому принадлежит этот мини-дворец с треугольной башней.

— У тебя есть ещё один дом? — интересуюсь, разглядывая пафосное строение.

— Наша компания застраивала этот район, я решил оставить один из домов себе, — подтверждает муж. — И раз уж благодаря тебе жить там, где мы жили прежде, больше невозможно, будем жить в этом.

Нигде я с ним жить не собираюсь, но не спорю, выбираюсь наружу, как только мы оказываемся внутри двора. Потом подумаю, как свалить и с этой территории. Или лучше довести самого Олега до ручки, чтобы сам захотел от меня избавиться.

Неподалёку виднеется крыльцо с двумя широкими ступенями, ведущими к двойным дверям из мозаичного стекла. Всё тёмное и мрачное, мне совсем не нравится. Олег подталкивает меня в спину ближе ко входу. Прислоняет магнитный ключ к замку и так же силой вынуждает переступить порог.

Внутри не менее мрачно и пафосно, чем снаружи. Но стоит сделать шаг вперёд, как на стенах вспыхивает несколько бра, делая обстановку какой-то чересчур интимной. А может этому способствуют тёмные шторы с бордовым отливом и ярко-красный диван в гостиной, где тоже вспыхивает свет, стоит пройти вглубь. Он вспыхивает, а я застываю на месте, позабыв как дышать. На стене висит чёрно-белый портрет в полный рост. А на нём… знакомая по кабинету брюнетка.

Пристрелите меня кто-нибудь! Это придурок, что, привёз меня в дом своей любовницы?

______________
Кажется, за устроенный пожар прилетела ответочка 😅

И грядёт новый :))

Глава 3

Глава 3

Медленно обвожу взглядом комнату, сканируя каждую мелочь в интерьере. Диван в стиле рококо, низенький столик перед ним, ковёр на полу, огромный камин, тяжёлые шторы, множество свечек в стеклянных стаканчиках… Глубокие оттенки красного в приглушённом сиянии ламп так и намекают на уединение и соблазнение. Я как наяву вижу, как Олег сидит на диване, а та, другая, перед ним в неглиже, танцует вместе с маленькими огоньками тающего парафина.

Твою мать!

Перевожу ошарашенный взор на подошедшего мужа. В отличие от меня, он разулся и надел тапочки, прежде чем пройти дальше. И теперь стоит рядом и тоже смотрит на портрет своей любовницы. Не будь ситуация такой дикой, я бы непременно прокомментировала увиденное, а так… Я даже со словами не сразу нахожусь. Зато в голове уже десяток раз ударила его ножом, потом утопила, затем переехала машиной, а напоследок подвесила на крыше и сожгла вместе с домом.

Что. Он. Творит. Мать. Вашу?!

Так и не получается у меня подобрать нужные слова. Да и какой нормальный мужик приведёт жену жить в дом своей любовницы? Даже если ей о ней известно. Сюр какой-то!

— Ты сама сожгла наш дом, — пожимает Олег плечами на мой обескураженный взгляд. — Не будем же мы теперь из-за этого жить на улице? — заканчивает с издевательским равнодушием.

Меня окончательно клинит. Смотрю на него, как в первый раз.

Где? Когда? Как я пропустила это? Почему не замечала того, насколько ему плевать на меня? Как могла поверить, что он испытывает ко мне какие-то чувства? Как?..

— Только не надо теперь стоять и хлопать на меня своими огромными удивлёнными глазёнками, будто ты реально не понимала, что за ту дичь, которую ты сотворила, придётся расплачиваться, — добавляет он всё с тем же холодным безразличием.

Разве что кулак сжимается вовсе не настолько безэмоционально, как он всем своим видом желает показать. Хотя едва ли сила его чувств сейчас больше моих. Голос и тот предательски дрожит, когда я произношу:

— И ты не придумал ничего лучше, чем привезти меня жить в дом своей любовницы?

Смотрю на него всё с тем же недоверием. Он же не серьёзно, да? Одно дело отомстить, наказать, и другое — реально оставить здесь жить. Не может же он настолько не дружить с головой? Или может?.. Ведь молчит. Пожимает плечами, отворачивается и идёт дальше, мимо гостиной.

— Наверху три спальни, — произносит на ходу. — Первая слева занята. Можешь выбрать ту, что дальняя по коридору, или ту, что справа. Располагайся со всеми удобствами, принцесса.

То есть он серьёзен в своих намерениях. В самом деле не шутит. К предыдущей дрожи в голосе присоединяется дрожь в теле. Меня колотит от злости, но вместе с тем опять жутко хочется плакать. От самой себя противно, что так близко к сердцу принимаю ситуацию. Что смотрю ему вслед с долбанной надеждой, что сейчас он обернётся, улыбнётся и это всё окажется тупым плохим сном. Но силуэт Олега исчезает во тьме коридора за лестницей, оставляя меня устраиваться одну. В доме его любовницы. В самом деле. Не в каких-нибудь кошмарных грёзах.

По щеке всё-таки скатывается слеза. Одинокая. Как и её хозяйка. С привкусом боли и отчаяния. Я смахиваю её одним резким движением руки, крепко жмурюсь, сминая другой рукой рюкзак, который продолжаю прижимать к себе. Заставляю себя успокоиться, отдышаться, мыслить конструктивно. Выходит плохо, но я стараюсь. После не выдерживаю. Разворачиваюсь и иду к двери.

Пусть Олег делает, что хочет, но я лучше умру, чем останусь жить здесь!

Щелчок замка кажется излишне громким в тишине дома, наплевать. Выхожу на крыльцо, с шумом втягиваю в себя весенний воздух с ароматом сирени. Если до этого я действовала на волне злости, то теперь я просто делаю. Без причины, без мыслей, без чувств. В моей голове поселяется тишина. Весь мир становится на паузу. Я иду к воротам. Дрожащими пальцами хватаюсь за щеколду и тут же замираю, когда на них ложится мужская ладонь, тормозя мои порывы.

— Куда-то опять собралась, принцесса? — доносится до слуха тихий голос мужа.

Он разворачивает меня к себе, сжимает мой подбородок, приподнимая, заставляя смотреть в его лицо. Красивое, с яркими синими глазами, носом с небольшой горбинкой и тонкими, но манящими губами, которые умеют улыбаться так, что сердце замирает в моменте. Сейчас их почти не видно из-за того, что Олег злится, а между густыми бровями собрались хмурые складки. Но даже такой он всё равно самый привлекательный мужчина из всех, что мне доводилось встречать. И самый худший кошмар, что когда-то снился.

— Отпусти меня, — требую.

Голос хриплый, как при простуде. Но я больше не в силах сдерживать эмоции. Они рвутся из меня подобно гейзеру. Меня триггерит сам факт присутствия Олега рядом. А уж то, что он вытворил, и вовсе за гранью разумного. Ещё немного и я в самом деле его покалечу.

Если муж и понимает, насколько я на грани, то не подаёт виду. Без слов хватает за локоть и с силой тянет за собой обратно в дом. И от одной только мысли, что за этим последует, я почти схожу с ума.

Ну уж нет! Ни за что!

_________________

От авторов:

Дорогие читатели, приносим извинения за задержку в продах, одна из соавторов серьёзно болеет, перенесла 3 операции за последнюю неделю.

3.1

— Пусти меня! Пусти!

Я вспыхиваю, как спичка. Дёргаю руку назад. Вырываюсь. Не хочу, чтобы он продолжал ко мне прикасаться. Но в итоге всё только хуже становится. Хватка Олега становится лишь сильнее. Хотя это не значит, что я сдамся. Наоборот. Меня это ещё больше злит.

— Не смей меня трогать! Ублюдок! Пусти, кому говорю? — сопротивляюсь активнее.

В ход идут ноги и свободная рука с рюкзаком. Олегу приходится не только уворачиваться, но и затормозить. А мне удаётся всё-таки улучить момент и вырвать локоть из его цепких пальцев.

Жаль, я свободна всего на пару секунд.

Я трачу их на то, чтобы развернуться обратно по направлению к воротам, за которыми меня ждёт спасение от неверного мужа.

И напрасно!

Всего один шаг.

Мир переворачивается!

Земля уходит из-под ног.

Рюкзак вырван. Отброшен куда-то в сторону. А я схвачена. Вздёрнута Олегом вверх. Уложена грудью на его предательское каменно-твёрдое плечо. Он подхватывает и крепко держит за бёдра, оставив мои ноги плотно сведёнными вместе, очевидно, чтоб не надумала снова его пинать. Теперь даже если очень захочу, не получится. Если только в воздухе ими немного поболтать, как маленькая беспомощная девочка. Зато это не мешает мне от всей души заехать ему по спине кулаком.

— Предатель! Сволочь! Ненавижу! — один за другим обрушиваю на него свои удары.

И единственное, о чём сейчас очень-очень жалею, так это о том, что его спина не менее твёрдокаменная, чем плечо, на котором он меня несёт.

Хотя нет!

Ещё секунда, и я жалею уже о другом. Сразу, как только в ответ на мои действия следует звучный увесистый шлепок по моей попе вместе с ядовитым комментарием:

— Сопротивляйся сколько угодно, принцесса. Меня это даже заводит.

Но что хуже всего, его пятерня так и остаётся на мне там!

Надо было начинать бросать подожжёные спички сразу с гостиной, где он сидел, уткнувшись носом в ноутбук. Желательно, предварительно заперев все двери до единой, чтоб уж наверняка не выбрался.

Примерно о том ему и сообщаю:

— Если не отпустишь меня, я убью тебя, Дубровский! — пытаюсь скинуть с себя его руку. — Клянусь богом, убью! Сожгу вместе с домом, пока ты спишь! И тебя, и твою любовницу! Скотина! Пусти, кому сказала!

Да, я теряю все остатки самообладания. Ведь помимо всего прочего, Олег перешагивает верхнюю ступень крыльца и мы снова почти в доме.

Да и кто бы на моём месте не потерял?

Это же уму непостижимо!

Он спятил, если решил, что я соглашусь на всё это.

Да лучше и впрямь умереть!

— Я кому говорю, бездушная ты сволочь? — продолжаю ругаться. — Лучше и правда убей сам себя прямо сейчас! Я не буду тут жить!

— Что-то не припомню, чтобы интересовался твоим мнением.

Входная дверь распахнута им с ноги. Ногой и захлопнута. Заперта на тот же магнитный ключ, который вскоре спрятан в недрах кармана вне моей досягаемости.

— Мне твоё тоже никуда не упёрлось!

Мир вновь перевёрнут. А я поставлена на ноги. Аккурат у первой ступени лестницы. По которой подниматься я, разумеется, не планирую. Внутри меня всё кипит. Воздуха катастрофически не хватает. Не меньше жгучей ярости плещется и в синих глазах напротив, несмотря на прежний обманчиво равнодушный вид Олега. Он явно едва держит себя в руках.

— Наверху три спальни, — чеканит сквозь зубы то, что я уже слышала от него прежде. — Можешь выбрать ту, что дальняя по коридору, или ту, что справа. Не хочешь выбирать, выберу я.

Ничего на этот раз ему не говорю. Хотя это стоит мне громадных усилий. И, раз уж входная дверь теперь заперта, через неё мне не пройти, обхожу мужа по диагонали. Иду на кухню. То, что там именно кухня — скорее догадка, учитывая планировку дома. И она оправдывает себя, едва я останавливаюсь посреди просторного помещения, залитого солнечным светом через высокие узкие окна от пола до потолка. Кухня встречает меня чистотой и стерильностью: глянцевые фасады гарнитура, мраморная столешница с прожилками, блестящая техника из нержавеющей стали. Посредине помещения — остров с встроенной варочной поверхностью и мойкой, окруженный удобными барными стульями. Над ними виртуозно подвешены в немыслимом сочетании сковородки, бокалы и кружки, прочая утварь. А в углу таится массивный холодильник с сенсорным управлением, рядом — встроенная кофемашина и духовой шкаф. Я зачем-то внимательно разглядываю всё это, хотя на самом деле меня интересует совсем другое. Если повезёт, то в этом доме, как и в других домах такого типа, два входа. И раз уж первый мне не доступен, использую другой. К тому же окна тут тоже вполне удобные, сойдут за аварийные двери.

А можно поступить ещё проще.

Сожгу и этот дом ко всем чертям, я же ему обещала.

Да, я слишком зла и обижена, чтобы мыслить рационально. Иначе бы подумала не только об этих двух вариантах, но о том, что Олег и сюда непременно пойдёт за мной, а затем будет мешать.

— Если ищешь спички, они во втором ящике справа от тебя, — как мысли мои читает муж.

3.2

Решил выдрессировать меня, как собачку?

— Думаешь, пошвыряешься тут посудой, изобразишь всего такого из себя грозного, и я тут же испугаюсь и стану паинькой, проглочу всё это твоё дерьмо? Может, и с наличием у тебя любовницы заодно смирюсь, да?

Первый попавшийся под руку бокал холодит ладонь стеклянной прохладой. Мне даже почти жаль расставаться с ним. Но только почти.

— А может мне тоже в тебя зашвырнуть чем-нибудь? — предлагаю следом, комментируя собственные действия. — Станешь сразу паинькой, м? Проглотишь своё дерьмо сам? А ещё лучше — скорми его своей любовнице. Пусть подавится вместе с тобой!

Мужские губы задевает брезгливой ухмылкой. Олег с нескрываемым интересом смотрит на мою ладонь, сжимающую бокал. Он явно не верит, что я пущу его в ход. И уж тем более — брошу посудину прямиком в него. Да что там Олег, я и сама в это до конца, если честно, не верю. Не верю и после того, как муж-подлец самым хамским образом заявляет:

— А ты, смотрю, такая разговорчивая стала. Вот бы твой ротик также активно работал и для других целей в нашей супружеской жизни.

Что я там про свою веру прежде считала?

Бокал пролетает в считанных сантиметрах от его бессовестной физиономии. Взрывается звоном в моих ушах, когда разбивается об угол настенного шкафа позади мужа.

Мудак!

В следующий раз прицелюсь получше!

Жаль, не сразу.

Стоит потянуться за следующей посудиной, как Олег в пару мгновений оказывается передо мной. А вся подвешенная на крюки над островом кухонная утварь с жутким грохотом валится на пол. Муж одним взмахом своей тяжёлой руки избавляется от неё. Сковороды, кружки, бокалы, прочая утварь — всё вперемешку. Что-то просто раскалывается. Что-то бьётся. Полный бардак. Бардак, не свалившийся мне на голову лишь потому, что я вовремя схвачена мужем за руку и притянута к нему одним рывком. До того резко, что не падаю лишь потому, что в последний момент выставляю ладонь, столкнувшись с его широкой грудью.

Больно!

Но ничего, я тоже в долгу не остаюсь!

С того места, где я теперь нахожусь, лишь руку протяни до вазы с цветами. Цветы жалко. Но не до такой степени, чтобы стопануть себя раньше, чем дотягиваюсь до букета нежно-розовых пионов. Едва в моей голове всплывает картина того, как эти пионы Олег подарил своей брюнеточке, и именно потому они сейчас стоят здесь, так и вовсе никаких сожалений не остаётся. К тому же всего один мой порывистый взмах, и этого хватает, чтобы муженёк, уклоняясь и закрывая лицо, ослабил свою хватку на моём локте достаточно, чтобы я полностью избавилась от неё.

— Сука! — слышится сдавленное от Олега.

Но мне плевать. Я не медлю. Срываюсь с места. К сожалению, недостаточно быстро, чтоб он не успел меня догнать. Догоняет в два шага. Ловит перехватом поперёк груди. С силой тянет назад. Фактически впечатывает обратно в себя. А у меня уже в ушах шумит от переизбытка эмоций. Но это не значит, что я сдаюсь. Даже после того, как предпринимаю попытку пнуть его, а взамен и вовсе лишена возможности стоять на ногах. Он отрывает меня от пола, приподнимая до уровня своей головы, но я брыкаюсь и машу ногами ещё активнее. Не будь я прижата к нему со спины, уверена, уже бы точно заехала ему по причинному месту.

А так…

— Пошёл ты, Дубровский!

— Пойдёшь ты! Прямо сейчас!

Ага, как же!

Так я и согласилась!

Сперва в ход идёт высокая этажерка, в которой хранятся фрукты. Задеваю её, пока Олег, продолжая ворчливо ругаться сквозь стиснутые зубы на моё активное сопротивление, тащит меня прочь из кухни. Сочные спелые ред делишес интенсивного тёмно-красного цвета рассыпаются по столу, падают и закатываются в углы. Но не все. Одно яблоко ухватить мне всё же удаётся. Им я планирую заехать прямиком моему вероломному муженьку в зубы, чтоб уже заткнулся, наконец, заодно отвалил от меня.

— Регина, мать твою!

Уворачивается, к сожалению…

А от его вопля у меня аж уши закладывает.

Невольно морщусь, вся сжимаюсь и прикрываю глаза, пережидая это неприятное ощущение. На самом деле и без него других неприятных тоже с лихвой хватает, но это самое острое. Секунды две или больше трачу на то, чтобы оно прошло. А когда вновь распахиваю ресницы, Олег уже поднимается на первую ступень лестницы, ведущей наверх.

Что?..

— Нет! Я туда не пойду! Слышишь? Не пойду, кому говорю?!

Кто бы меня ещё послушал, конечно…

Олег лишь скрипит зубами. И поднимается по ступеням быстрее.

Сволочь! Какая же он всё-таки сволочь!

От собственного бессилия на глазах скапливаются злые слёзы. Кажется, меня догоняет запоздалая истерика. Я снова дёргаюсь и предпринимаю новую попытку освободиться. Ужом извиваюсь. Но хватка мужа становится лишь сильнее. Даже чересчур.

— Да отпусти же ты меня, наконец! Пусти! — продолжаю ругаться.

— Или что? Ещё раз по роже мне съездишь? — огрызается Олег.

Да хоть бы и так…

Но я и этого лишена.

3.3

Первое, что бросается взгляду, едва мы оказываемся за ней — высокая кровать, застеленная бежевым стёганым покрывалом с множеством мелких подушек у изголовья.

Аж тошно становится при виде неё. Неудивительно, что брыкаться и сопротивляться я принимаюсь лишь ещё активнее.

— Всё, достала! Чтоб тебя!

Всего полтора вдоха, Олег с ноги открывает ещё одну дверь. И тогда кричу, поминая самые неприглядные ругательства, уже я сама. Сразу, как только нам на голову обрушивается поток холодной воды.

Этот ненормальный меня ещё и под душ запихивает!

Нас обоих, вернее.

Но разве от этого становится легче?..

Мы же даже обувь не снимаем!

Не душ. Целая лавина воды. Разрозненные струи бьют по лицу, по плечам, по рукам. Волосы тяжелыми прядями падают на лицо, застилают глаза. Промокаем до нитки в считанные мгновения. Вода заливается за шиворот, пробирает до костей. Мой костюм липнет к телу мокрым тряпьём, делая меня неподъёмно тяжёлой по ощущениям. Или это на меня так давящий, полный бешеной ярости взгляд Олега, действует. Он слишком близко, вынуждает прижиматься к не менее холодной керамогранитной стене. И сам упирается в неё крепко сжатым кулаком совсем рядом с моей головой, неотрывно глядя с высоты своего роста. Не мигает, кажется, даже. Как и падающей на нас сверху воды будто вовсе не замечает.

— Ты что творишь?! Выключи её! — требую.

Самостоятельно мне не дотянуться до сенсорного управления. Оно чуть левее по боку за ним. Как и вряд ли удастся разобраться по первости с совершенно незнакомой навигацией.

Не выключает. Зато склоняется ближе.

— Успокоилась? — интересуется хрипло.

— Да пошёл ты! — выплёвываю ему в лицо.

Олег на это лишь злорадно ухмыляется.

— То есть, не успокоилась, — выносит вердикт.

— Сволочь! — возвращаю ему.

Вместе с тем всё-таки пытаюсь дотянуться до панели управления.

И чем этим буржуям обычный вентиль не угодил?..

Дотянуться не выходит. У меня же на пути Олег. И отодвигаться он не планирует. Даже после того, как я пытаюсь его хотя бы совсем чуть-чуть оттолкнуть. А стоит попытаться протиснуться вскользь по стене…

— Да будь ты проклят! — ругаюсь по новой.

Ведь он не только перехватывает, но и возвращает на место. Да с таким самодовольным видом, словно ему доставляет нескончаемое наслаждение наблюдать за моими безуспешными попытками освободиться. А может, на самом деле, так и есть. Ведь ни один адекватный человек не ответил бы на мои слова:

— Я уже проклят. Тобой.

Аж до зуда под кожей хочется ему по лицу чем-нибудь снова заехать.

Ну а вслух:

— О, я тебя проклинать ещё даже не начинала!

Но Олег только усмехается.

Смешно ему, видите ли.

Козёл!

Козёл, оставаться наедине с которым я по-прежнему не намерена. Будь он хоть в десять раз меня сильнее. Снова толкаю его. Хотя уже знаю, что мой муж как та самая непреложная истина — хрен избавишься.

— Не перестанешь грубить и распускать руки, поплатишься. Моё терпение не безгранично, принцесса, — выдаёт высокомерно.

— Да пош…

Не договариваю. Давлюсь остатком собственных слов. Как и воздухом. В момент, когда этот придурок берёт и целует меня.

Он. Меня. Целует!

Накрывает своими губами мои губы внезапно, резко, не оставляя ни шанса. Нагло. Развязно. Будто имеет на это полное право. Обнимает моё лицо обеими ладонями, удерживая, чтоб не отвернулась. Вместе с тем толкается в меня, позволяя прочувствовать ту часть его тела, где всё особенно твёрдо становится в разгоне за несколько считанных секунд.

Ошалел?!

Всё, что я могу прямо сейчас — укусить его. И кусаю. Олег с тихим шипением дёргается назад. А я плюю ему в рожу, едва он отстраняется. Ещё бы и вдарила по ней, но дотянуться пока не могу. Не рискую, вернее. Не хочу быть так близко к нему. Мои губы всё ещё слишком горят от чрезмерного контакта, как если их кислотой обливают. На них сохраняется кровь. Не моя. Его кровь. Она есть и на его губах. Но в отличие от меня, он не спешит от неё избавляться. Облизывает почти лениво, продолжая неотрывно смотреть на меня. И самое худшее — нет в его взгляде больше никакой ярости или гнева. Есть нечто другое.

Что-то хищное. Что-то тёмное.

Что-то, с чем знакомиться я абсолютно не хочу…

— Даже не думай, что я теперь позволю тебе ко мне прикоснуться, — предупреждаю, прожигая его полным ненависти взглядом.

И тут же жалею о том, что не промолчала, ведь усмешка Олега преобразуется в откровенное предвкушение. Он отводит голову чуть назад, позволяя холодным струям стекать по лицу, а затем неспешно проводит по нему ладонью, смывая с себя остатки моего плевка. Стоит так ещё секунды две или чуть больше. А затем одним умелым рывком стягивает с себя через голову рубашку. После чего демонстративно медленно склоняется обратно к моему лицу, обжигая губы своим дыханием.

3.4

— С любовницей своей спорь. А мне не ин...

Его губы обрушиваются на мои с новой силой. Целует ещё более жадно, почти грубо, поглощая мой злой крик. Не просто целует. Подчиняет. Захватывает. Словно помечает свою территорию. И на этот раз, как знает, вовремя отстраняется, когда я вновь пытаюсь его укусить. Зло и тяжело выдыхаю, прожигая его ненавидящим взглядом. А он снова атакует мои губы. И совершенно не замечает то, как я по-новой толкаю его от себя, бью по плечам. Это как запертую дверь толкать. Всё бесполезно.

— Пусти меня. Пусти! — мычу ему в губы.

Вряд ли выходит достаточно внятно. Но Олег понимает.

— Не надоело повторять одно и то же?

Ответила бы, но мужские пальцы сжимают мою шею под подбородком, не позволяя увернуться от нового поцелуя.

Кажется, не одна я больше не отвечаю за свои действия. Олег тоже слетает с катушек. В нём не остаётся и грана сдержанности. Набрасывается на меня, как невменяемый.

И целует, целует, целует…

Сволочь!

Пытаюсь в очередной раз увернуться, оттолкнуть его, но мужчина только агрессивнее становится, нападает, подчиняет, глубже забивает гвозди в крышку гроба наших отношений. Потому что в этот момент я по-настоящему его ненавижу. И ещё больше себя. Ведь, как бы я ни хотела, совсем не реагировать на него у меня не выходит. Внутри всё самым подлым образом привычно сжимается и тянется ему навстречу. А он будто заранее точно знает, что иначе никак и не получится. Как бы я ни сопротивлялась, внутри всё ещё пылает от его близости. Не так-то просто, оказывается, вырвать из себя чувства к человеку. Они как заноза. Причиняют боль, но сидят внутри глубоко и плотно. Нужно время, чтобы избавиться от них.

В какой момент падающая на нас сверху вода становится теплее?..

Не запоминаю. Зато точно знаю, что готова кого угодно благодарить, когда я снова, наконец, могу свободно дышать.

Ну а то, что по моим щекам, оказывается, бегут слёзы…

Они тоже всего лишь вода.

Хотя, к сожалению, не я одна, Олег тоже их замечает.

Он поэтому останавливается?

Вполне может быть.

Иначе с чего бы ему вновь обнять меня, но уже совершенно иначе? Обеими руками. Усевшись на согретый тёплой водой пол, перетащив меня к себе на колени. И вместе с тем тихо произнести:

— Всё. Всё, принцесса. Больше не буду. Успокойся, — в его голосе почти слышится раскаяние и сожаление. — Тебе надо успокоиться. Хватит с тебя на сегодня впечатлений. Тебе вредно.

Этим не ограничивается. Говорит много чего ещё. В основном одно и то же. Но самое нелепое и странное во всём этом то, что я сижу и слушаю. Оправдываю себя тем, что он ведь всё равно не отпустит. Как только попытаюсь встать, обратно в прежнее положение вернёт. Вполне возможно я просто устала. Всё. Реально всё. Завод закончился.

Или всему виной то, что не просто обнимает, аккуратно, в чём-то бережно прижимая к себе, но и практически укачивая в своих объятиях?..

Я уже не в чём не уверена.

Сколько времени так проходит?..

Тоже не знаю. Но Олег снова заговаривает.

— Я собирался тебе сказать, — произносит негромко. — Сказать с самого начала. Но… — запинается и берёт паузу, явно подбирая более подходящие слова. — Ты такая… — так и не подбирает. — Я не смог. Не вышло. Понял, что не поймёшь. Не согласишься. Не примешь. Хотя я бы тебе в любом случае сказал. Позже. Сам. Просто ты узнала раньше.

— Просто? По-твоему, это просто? — ушам своим не верю. — Нет в этом ничего простого, Олег.

Накатывающее ощущение апатии как рукой снимает. Дёргаюсь. Больше не могу оставаться на месте. Тем более вот так — когда он так близко. Душит меня одним фактом своего присутствия и существования. Хотя нет, действительно задыхаться я начинаю, когда слышу:

— Да, по-моему, просто, — отвечает Олег. — Все ошибаются. Но ты моя жена. И у нас будет ребёнок. Мы семья. Что тут сложного?

Да всё!

Просто — это если развод, и я его больше никогда не увижу!

А так…

А так, стоит мне приоткрыть рот, чтобы ответить, высказав ему всё, что я думаю о его скотском мышлении, как Олег вновь затыкает меня поцелуем. На этот раз другим. Он едва ощутимо мажет своими губами по моим, а я невольно замираю, настолько врасплох он меня застаёт этой внезапной нежностью. Хотя и торможу я недолго. Подаюсь вперёд, чтобы снова его укусить, но он меняет тактику, смещается на щёку. Прокладывает дорожку из поцелуев к шее и обратно.

— Ублюдок, — выдыхаю сипло.

Не поцелуи оставляет. Незримые ожоги. Шрамы у меня на душе.

— Подонок, — пытаюсь увернуться.

Но он лишь сильнее вжимает меня в себя.

— Ещё как назовёшь? — шепчет хрипло, фиксируя меня за бёдра.

Тем самым позволяет прочувствовать всю степень того, как ему нравится происходящее, судя по непроходящей каменной твёрдости в его штанах.

— Ещё тебя пусть любовница радует. Отвали от ме...

Глава 4

Глава 4

Меня как обухом прикладывает по затылку. Вздрагиваю, толкая Олега от себя. И ещё раз, когда тут же оказываюсь притянута к нему обратно. Он явно всё ещё под влиянием возбуждения и плохо осознаёт реальность. Если и понимает действительность, то не принимает. Даже почти лестно. Но только почти. Где-то поблизости вновь слышится голос его любовницы:

— Лев мой, а что это… — тянет она, но тут же осекается. — Ой…

Последнее звучит испуганно и взволнованно. А Олег, медленно моргнув, наконец возвращается в реальность. С лица исчезает выражение расслабленной эйфории, в серых глазах зрачок становится уже. Разве что руки и плечи остаются одинаково твердокаменными. И дышит по-прежнему тяжело. С шумом втягивает в себя воздух и резко выдыхает.

— Мой лев?.. — слышится тем временем от хозяйки дома растерянное. — А что тут?..

Не договаривает. Опять замолкает. Вплотную подходит к душевой кабинке и видит своего «льва», продолжающего обнимать другую женщину, то есть меня. Даже как-то смешно становится. Я даже сопротивляться перестаю. Обычно это жена застаёт мужа с любовницей, а не наоборот.

И я действительно улыбаюсь. Губы сами по себе растягиваются в дебильной эмоции. Пока руки также непроизвольно тянутся к мужской шее.

Придушить гада!

Эта мысль бьётся всё громче в разуме с каждым гулким толчком моего сердца. Правда перекачивает оно уже не кровь. Нечто куда более густое и ядовитое. То, что травит разум хлеще любой обиды и злости. Я не знаю, как назвать это чувство. Не ненависть, нет, во стократ хуже. Потому что сейчас, мне кажется, я действительно способна убить.

Но на деле я всё-таки смеюсь.

Ну, забавно же, ну?

И не могу остановиться.

Сидящий подо мной Олег хмурится, глядя на меня такую.

А я что? Больше не грущу и не злюсь, как он хотел. Что опять не так? На него не угодишь прям. Не только тиран, но и зануда.

— Олег? — окончательно теряется брюнеточка, остановившаяся на расстоянии вытянутой руки.

Нас разделяет лишь матовое стекло, смазывающее восприятие. Зато мой неверный муженёк, наконец, перестаёт тормозить.

— Сейчас выйду, Ира, — выдыхает шумно. — Подожди в комнате.

Что я там, о том, что мне смешно, прежде думала?

Реально смешно становится, когда любовница моего мужа беспрекословно подчиняется, не задав ни единого нового вопроса. Просто делает, как велено, без малейшего промедления. И даже дверь за собой закрывает до того тихо, что я не сразу понимаю, ушла ли она. Ушла.

— Это гостевая спальня, — глухо произносит Олег, аккуратно пересаживая меня со своих колен на пол. — Тут есть новые чистые полотенца. И халат, — замолкает, пристально и тяжело глядя на меня, почему-то кажется, с некоторой долей затаённой вины, и явно хочет много чего ещё добавить, но в итоге решает закончить вовсе не этим, а более абстрактным: — Принесу твой рюкзак с сухими вещами.

Поднимается. Выключает воду. Тоже уходит, прихватив с собой одно из упомянутых полотенец, на ходу утирая им в первую очередь лицо.

А я…

Мне реально смешно. Не могу с собой справиться.

Скорее всего, это моя истерика меня всё ещё догоняет. Но факт остаётся фактом, я продолжаю сидеть, где сижу, и смеяться.

— Разве ты не должна быть в Риме? — слышится от Олега уже приглушённо, с другой стороны двери, из спальни.

Его голос безразличен. Но не голос этой его Ирочки.

— Съёмку перенесли на другой день, — отзывается она, а через короткую паузу звучит уже возмущённо: — И мы правда сейчас будем обсуждать то, почему я вернулась домой? Как это всё понимать, Олег?

— Что именно? — становится ей таким же безразличным ответом.

— Мало того, что мне приходится терпеть тот факт, что ты женился на другой, как и само её существование, которое ты в последнее время всё чаще и чаще ставишь в приоритет, так ты ещё и привёл её в мой дом!

— Это не твой дом. Мой, если вдруг забыла. Ты здесь живёшь, потому что я позволяю. Если тебя что-то не устраивает, купи себе новый.

— Ты себе новый не столь давно уже купил, — произносит девушка уже с неприкрытым ехидством.

— Он сгорел, — угрюмо отвечает Олег.

И всё недовольство любовницы моего мужа как рукой снимает.

— Боже, что случилось? — взволнованно причитает она.

— Твоя внимательность не знает границ, — усмехается Дубровский.

Что это значит, не особо понятно. Да и голоса затихают. Парочка покидает спальню. Дальше я их не слышу. Тянусь рукой к дисплею, включая душ обратно. Сверху на меня вновь обрушивается тёплая вода. Она же прячет мои слёзы. Я всё ещё смеюсь, но уже не так активно. Ко мне возвращается обида и боль. И на этот раз я не сдерживаю их, позволяю им вылиться из меня солёной влагой. Может после, наконец, станет легче?

Не становится.

Ощущение, что меня перемололо в прах. Внутри разверзается пустота. Смотрю на свои ладони, на одной из которых сверкает тысячью граней помолвочное кольцо. Рядом с ним блестит полоска золота обручального. Дрожащими пальцами снимаю оба с себя и с криком швыряю вперёд. Они влетают в отсек с полкой полотенец под раковиной, там и остаются лежать, продолжая издевательски сверкать в ярком свете светодиодных ламп.

4.1

Вырубает в тот же миг, как голова касается мягкой постели. Одним щелчком. Разум наполняет долгожданная тишина. Без единой искорки сна. Обратно прихожу в себя от вибрации телефона где-то рядом. Не сразу понимаю, что это вообще он. Звук раздражает, и в первую минуту я пробую спрятаться от него под одеялом, накрываясь им с головой. Не помогает.

— Чтоб тебя! — ругаюсь.

Из-под одеяла тоже вылезаю. И тут же замираю в растерянности, разглядывая незнакомую обстановку чужой спальни, за окнами которой уже заметно стемнело к моему пробуждению.

Где я? И где Олег?

Стоит подумать, как сознание тут же поспешно наполняют эпизоды последних событий, а я невольно сосредотачиваюсь на разобранной постели и том факте, что лежу не поперёк неё, а головой на подушке, заботливо укрытая одеялом.

Невольно кривлюсь от проявления внимания своего предателя-мужа. Тоже мне заботушка.

Вместе с воспоминаниями возвращается и злость на него. От которой отвлекает новая вибрация телефона. Проморгавшись, я осматриваюсь в его поисках, пока взгляд не натыкается на стоящий у постели рюкзак с моими вещами. Тянусь к нему, затаскивая на постель, и принимаюсь искать мобильный. Он всё вибрирует и вибрирует. Затихает на пару секунд и снова принимается вибрировать. А мне приходится вытряхнуть все вещи из рюкзака, чтобы найти его. Обнаруживаю в боковом кармане. И тут же на вдохе замираю. Потому что на дисплее значится «Папа».

Ох, как же он не вовремя. Я ведь так до сих пор и не придумала, что сказать им с мамой. Как получше соврать о том, что мой любимый муж оказался кобелём-предателем…

Но делать нечего, приходится ответить, он всё равно не успокоится, пока я не поговорю с ним. Ещё не хватало, чтобы Олегу позвонил в моих поисках.

— Да, папуль? Привет!

Стараюсь говорить бодро и буднично, чтобы он ничего не заподозрил. Но этого и не требуется. Папа и сам на взводе, не до чужих эмоций ему.

— Регина! — почти кричит в трубку. — Ты где?

В полной заднице, но о том я ему не скажу. Хватит того, что я в ней, им с мамой здесь делать нечего.

— В городе, с Олегом. Что-то случилось?

— Что-то случилось? Ты мне скажи. Это же у вас в доме пожар случился! — продолжает кричать папа.

— Ах, это… — тяну, раздумывая, как бы соврать правдивее. — Ничего страшного, пройдёт.

— В смысле пройдёт? Что случилось?

Папа больше не кричит, но в голосе продолжает присутствовать хмурость. И сам он наверняка сейчас хмурится. Мой папочка.

— Да ничего особенного, просто мы с Олегом немного поссорились, и я слегка психанула, — отвечаю с улыбкой.

Почти правда, если уж на то пошло.

— Слегка психанула? Ты серьёзно? Ты подожгла ваш дом? Регина… — изумляется папа.

Явно не знает, как реагировать на такую весть.

— Есть такое, — не скрываю.

— Регина, — тянет обескураженно папа. — Дочь, ты… Что случилось? — уточняет уже куда серьёзнее. — Ваша ссора… Из-за чего она?

— Да так, ерунда, не бери в голову. Мы уже помирились. Я просто психанула в моменте. Совсем не планировала, что всё так выйдет.

— Не планировала она, — принимается ворчать он.

На этот раз улыбка выходит куда более достоверной.

Ворчун он у меня.

— Угу, блондинка же, — отшучиваюсь. — Не волнуйся, со мной всё хорошо. С Олегом тоже. Остальное не важно.

Папа молчит.

— Точно всё хорошо? — уточняет спустя долгую паузу.

— Да хорошо, хорошо, — улыбаюсь ещё шире. — И маме это передай, если вдруг она тоже уже в курсе. Слушай, мне идти надо. Мы тут на встрече, не могу надолго отвлекаться. Я вам потом ещё позвоню, ладно?

— Ох, ладно.

Папа сбрасывает вызов, а я тихо выдыхаю.

На самом деле мне очень хочется пожаловаться ему на предательство Олега, и я бы так и сделала, если бы не помнила угрозы Олега. Нет уж, пусть лучше и дальше оба пребывают в неведении. Зато в безопасности. И у Олега не будет повода давить на меня их благополучием. Я и без их помощи от него избавлюсь.

Тем более, я, кажется, придумала, как…

Но для начала пишу девчонкам, которые тоже за прошедшие часы меня все потеряли. И им не рассказываю правду. Во-первых, в принципе не вижу смысла вешать свои проблемы на других, тем более что они мне всё равно ничем не помогут. Шокировано ахать, охать и ругать Олега я могу и сама, без их помощи. А во-вторых, как-то стыдно. Что я им скажу? Что мой собственный муж заставляет меня жить с его любовницей? Не хватало, чтобы они растрындели эту новость ещё кому-нибудь. Этот поток инфы потом не остановишь. И опять же это всё тогда до папы дойдёт.

В общем, молчу я, да.

В конце концов, папа меня отговаривал от этих отношений, я сама его не послушала, мне и нести ответственность за свой промах. У них с мамой и без меня полно забот. Да и я не маленькая давно уже, чтобы прятаться за их спинами.

4.2

Олег со своей Ирочкой находятся в гостиной. Девушка хлопочет над Олегом, пока тот отмахивается от её заботы, вчитываясь в какие-то документы.

— Надо нанести мазь, — укоряет она, пытаясь дотянуться до его руки.

— Не надо. И так нормально, — угрюмо отзывается он, не позволяя к себе притронуться.

Даже не смотрит в её сторону.

— Нет, не нормально, — продолжает укорять девушка. — У тебя ожоги до самых локтей, тебе вообще в больницу надо.

Меня аж перекашивает в моменте при виде них двоих, по-семейному воркующих между собой. Ирочка снова тянется к руке моего мужа, но тот снова уводит её подальше от цепких лапок любовницы. Глупо, но я против воли испытываю долю злорадства, когда ей приходится сдаться и отступить. Просто от моей заботы этот кобелина никогда не отказывался.

Впрочем, мне это на руку. Так даже лучше. Пока оба заняты друг другом, я могу сбежать втихую из дома. Главный вход просматривается, но на кухне есть ещё один, помнится. И раз я остаюсь до сих пор не замеченная, выйду через него. К чёрту симуляцию!

И пока меня и впрямь не заметили, сворачиваю в соседний коридор. Обуви нет, но на улице тепло и сухо, а на моих ногах носки. Пойдёт. Заодно так тише ступать выходит.

Мне везёт, дверь в сад оказывается открыта. Я её даже не полностью открываю, лишь щёлочку, через которую могу протиснуться боком. После чего аккуратно закрываю. Далее на цыпочках следую к углу дома. И тут же едва не вскрикиваю, отшатываясь назад на пару шагов, когда мне оттуда навстречу шагает здоровенный мужик в чёрном костюме.

— Регина Алексеевна? Вы что-то хотели?

И я с разочарованием признаю в нём одного из штатных охранников моего неверного супруга.

Да чтоб его!

Предусмотрительный какой, вы посмотрите на него!

— Да, — кривлюсь от досады, как если бы у меня и впрямь болел живот. — Обуви нет, — смотрю на свои ноги в носках. — Найди какие-нибудь сланцы что ли, а то погулять даже невозможно по саду.

И пока он переваривает мою наглую просьбу, возвращаюсь обратно в дом.

Ладно, план «А», так план «А».

Иду обратно в гостиную. Снова сгорбившись, медленно скользя по стеночке, входя обратно в образ умирающей.

Олег с Ирочкой всё ещё в гостиной. Олег продолжает изучать и править какие-то документы, а Ирочка весело щебечет о том, каких титанических усилий ей стоило заполучить контракт с модельным агентством Италии.

— Скоро стану известна на весь мир, вот увидишь, — хвастается она.

Я на это только глаза закатываю.

Нет, вообще она, конечно, молодец, если всё так, как она говорит, но какая же она шумная. Впрочем, Олег её не останавливает, что лучше всего показывает, насколько он её ценит. Потому что я не понаслышке знаю, как он бесится, когда его отвлекают в процессе работы. А своей Ирочке даже время от времени поддакивает в процессе.

Подонок!

Ладно, всё, хватит! Намиловались!

Хватаюсь за живот и, взявшись за косяк, застываю на пороге шатающейся осинкой. Напрягаю глаза, чтобы выдавить из них слёзы, кусаю губы, едва заметно всхлипываю.

— Олег, — зову его шёпотом. — Олег… мне плохо…

Медленно оседаю на пол. Наверное, слишком медленно, потому что муж подскакивает на ноги ещё до того, как я на нём оказываюсь полностью. Но ничего, добежать до моего феерического падения всё равно не успевает.

— Регина, — хмурится и подхватывает под голову. — Где болит? Что случилось? Давление? Температура? Живот? Что? — принимается торопливо перечислять всё подряд.

Пока говорит, его взгляд хаотично мечется с моего лица к плечам, вдоль по всему телу и обратно. Снова и снова.

И столько искреннего беспокойства светится в его синих глазах, что я на мгновение теряюсь и невольно испытываю жгучий стыд за такой жестокий обман. Но потом замечаю хмурую Ирочку за его плечом, и меня резко отпускает.

— Живот тянет, и голова кружится, — произношу слабым голосом.

Олег шумно выдыхает и тут же подхватывает меня на руки. Да с такой лёгкостью, будто я нисколько особо не вешу. Вместе со мной направляется на выход. А на раздавшееся робкое, за нашими спинами от его драгоценной Ирочки: “Олег, а…”, огрызается:

— Не сейчас. Нам нужно в больницу.

Приходится уткнуться лицом в изгиб мужской шеи, чтобы скрыть всё ту же злорадную усмешку.

Я знаю, нехорошо радоваться чужому несчастью, но у меня оно больше, если уж на то пошло. Так что, отринув сомнения и совесть, продолжаю свой спектакль.

4.3

Олег отказывается от водителя. Уложив меня на заднее сидение, садится за руль сам. Всю дорогу я делаю вид, что мне плохо. Морщусь и слегка ёрзаю, кусаю губы и шумно дышу, прикрыв глаза. Мне же плохо. Мне очень-очень плохо. Просто неимоверно. Ещё хуже становится, когда я замечаю на правой руке свои кольца. Которые я на минуточку сняла с себя ещё в ванной перед сном!

Да как он только посмел!

А то, что это Олег надел мне их обратно на палец, сомневаться не приходится. Больше некому. Я же настолько за три месяца успела сродниться с ними, что они по-прежнему воспринимаются, как часть меня, потому и пропускаю момент, что они снова на мне. Теперь же палец как калёным железом жжёт. Кошусь на Олега и, пока всё его внимание занято исключительно дорогой, стаскиваю их с руки и закидываю в карман дверцы.

Пусть попробует теперь надеть их на меня!

Только сперва найти…

Наверное, глупо цепляться за такую мелочь. Надел и надел, ерунда. Это всё равно ничего не изменит между нами. Но бесит. До трясучки в теле. Будто клеймит своими действиями. Как рабыню какую-то. Будто мало мне его Ирочки.

Ублюдок!

Я так злюсь, что живот и впрямь начинает тянуть, так что к приезду в клинику я уже не совсем симулирую своё состояние. А может это психологический настрой дал о себе знать. До этого же не болело ничего. Так что теперь я дышу как можно глубже и тише, прикрыв глаза, настраиваясь мысленно на позитивный лад.

Всё будет хорошо. Обязательно будет. Иначе и быть не может.

В частной клинике, с которой у моего мужа заключён договор на оказание услуг ему и сотрудникам его компании, тихо и прохладно. Ещё бы, время-то к закрытию подходит. Но стоит Олегу зайти вместе с глубоко несчастной и умирающей мной, как девушки в белых халатах за административной стойкой мигом оживляются.

— Олег Евгеньевич? Добрый вечер! Что случилось? — выдыхают сразу две из них чуть ли не хором, снова и снова переводя взгляд с меня на моего мужа и обратно.

Я же с очередным тихим бешенством отмечаю про себя, как они его по имени отчеству называют. А ведь он едва ли раз в полгода тут бывает.

Или они, помимо больницы, ещё где-то встречались?

Один раз изменщик, всегда изменщик…

— Нам нужен врач. Моя жена беременна. Ей стало плохо чуть меньше часа назад. Живот болит и тянет, — обозначает Олег хмуро.

— Да, конечно, сейчас вызовем Елену Викторовну, — торопливо отзывается первая из девушек.

— Давайте пока найдём для вас удобную кушетку, — добавляет вторая.

— Я провожу, — вызывается третья.

Лучше бы себя все трое проводили как можно дальше отсюда…

Но вслух я ничего не говорю. Пусть и очень хочется. Сцепляю зубы покрепче. Вспоминаю о том, что мне тут вообще-то плохо и не до всяких непонятных девиц, откуда-то знающих моего неверного мужа.

До смотрового кабинета не так уж и далеко. Хотя я всё равно успеваю мысленно придушить Олега раза четыре, прежде чем мы добираемся туда.

Кушетка жёсткая и не особо удобная, но я всё равно рада оказаться на ней. Где угодно хорошо, если он ко мне больше не прикасается. Прикрыв глаза, пытаюсь унять бурю эмоций. Живот действительно тянет, но теперь я уже не уверена, что это из-за психологического настроя. Может, действительно что-то не так?

До меня вдруг доходит, что я ведь реально могу потерять ребёнка, если не буду заботиться о своей беременности. Я о ней не особо думала, когда ругалась с Олегом, будучи под властью боли и обиды от его предательства. А теперь на мои плечи тонные тюки кладут будто, заставляя вспомнить о том, что отныне я несу ответственность не за себя одну.

Чёрт!

Мне точно надо сваливать от Олега. Рядом с ним я никогда не успокоюсь. Всегда буду в напряжении и на нервах.

— И когда этот ваш обещанный врач будет? — не терпит даже малейшего промедления муж.

Девушка в очередной раз улыбается.

— Сейчас узнаю, — торопливо кивает, отступая к выходу.

Она уходит, мы с Олегом снова остаёмся одни. Не смотрю на него. Изучаю окружающее. Голубые стены, два больших окна, стол напротив входа, а рядом с кушеткой стандартное оборудование для осмотра. Ничего особенного. Зато бесцельное изучение всего этого помогает скоротать текущее ожидание. И не обращать внимания на пристальный взгляд мужа, который глаз с меня не сводит всё это время. Жду, что поинтересуется, как я себя чувствую, но он тоже выбирает тактику молчания.

Ну и хорошо! Не больно-то и хотелось разговаривать…

Глажу себя по животу и делаю вид, что его вообще нет рядом. А ещё раздумываю спросить при нём врача об аборте.

Вот он взбесится-то…

Не спрашиваю. Но только потому, что Елена Викторовна — женщина пятидесяти лет, с ультракороткими светлыми волосами, одетая в белый халат, — как приходит, так и выставляет его из смотровой под предлогом необходимости заполнения документов для моего оформления. Олег, неохотно, но подчиняется. А я раздеваюсь, чтобы врач могла меня осмотреть, попутно отвечая на разные вопросы о самочувствии. Приходится признаваться в пожаре, чтобы как-то оправдать своё якобы плохое самочувствие.

4.4

Не смотрю на него, поднимаюсь с кушетки на ноги. Собираюсь выйти и дождаться прихода медсестры в коридоре, но Олег шагает навстречу, вынуждая притормозить в своих желаниях.

— Что ещё? — так и не смотрю на него.

Зато замечаю кровь на рукавах его рубашки. Кажется, ожоги намного серьёзнее, чем он уверял свою Ирочку. Ещё и меня на руках сюда нёс. И я иррационально начинаю беспокоиться за него. Так и тянет коснуться его, изучить раны полнее, помочь… Едва сдерживаю этот несуразный порыв.

— Лучше обратно ляг. Полежи, — на удивление мирно и в чём-то даже мягко произносит между тем Олег. — Тебе, наверное, рано пока вставать.

— Всё равно в палату подниматься, — отзываюсь, продолжая смотреть исключительно на его руки.

Заодно уговариваю себя, наконец, отвернуться.

Ну, больно ему. Мне-то какое дело? Мне тоже больно. Пусть и не физически. Но внутри, вопреки всем доводам рассудка, всё равно продолжает сжиматься от переживаний за этого несносного мужчину.

— Я тебя отнесу, — говорит он.

И я не выдерживаю.

— Не отнесёшь, — качаю головой. — Тебе самому нужен врач.

Всё же касаюсь его испачканного рукава. Не могу удержаться. Не могу не реагировать на тот факт, что ему плохо. Всё-таки, как ни крути, а пострадал он отчасти именно из-за меня. За мной же кинулся в этот долбанный огонь. Сумасшедший! А если бы и впрямь сгорел? И после этого я ненормальная?

— Не стоило этого делать, — произношу уже вслух с долей вины.

До Олега не сразу доходит, о чём я.

— Не… — начинает сперва, но тут же обрывает себя.

Переворачивает руку, до рукава которой я дотрагиваюсь. Ловит мою ладонь. Его собственная — особенно горячая в сравнении с моей. А может, это меня до сих пор так сильно морозит из-за его предательства, вот и кажется.

— На секунду показалось, что ты осталась там, — произносит Олег негромко.

— Я не настолько отчаянная, — возражаю ворчливо.

И запоздало, но отбираю у него свою ладонь. Он не препятствует. Только комментирует с ленивой насмешкой:

— Как показывает практика, с тобой ни в чём нельзя быть уверенным.

Лучше бы эта практика ему ещё до свадьбы подсказала, что он выбрал не ту девушку для своих игр. Хотя что это я? Он и понял. Сам ведь сказал. Но всё равно втянул меня в них. Скотина бездушная! Причём, даже вины за собой особо не чувствует. Как вообще так можно? А впрочем, не важно уже. Отступаю от него сразу на несколько шагов. Раз ему всё равно на мои чувства, то и мне на его также. Пусть катится к чёрту!

Правда, качусь в итоге я.

Медсестра приходит не просто проводить в палату, а вместе с креслом-каталкой, куда мне предложено усесться. Соглашаюсь. И вскоре оказываюсь в одиночной палате, больше похожей на спальню. Девушка, что помогает добраться сюда, берёт у меня кровь. Ей же я всё-таки сдаю ожоги Олега, чтобы их ему обработали. А то знаю я его, опять забьёт и ничего не станет с ними делать. Оправдываю свой порыв тем, что просто не желаю чувствовать себя без вины виноватой. Работница клиники радостно обещает всё исполнить в лучшем виде, и я тут же в моменте жалею, что вообще открыла рот по этому поводу. Вот кто меня за язык тянул? Поможет она ему… До греха дойти?

Да тьфу! О чём я вообще?!

Пусть делает, что хочет! Не мои это больше заботы. Плевать! И вообще!.. Я же, наконец, одна остаюсь! Предоставленная самой себе. Без соглядатаев в лице супруга и его охраны. Мой план удался! Я могу сбежать!

Эйфория настолько захватывает, что спокойно лежать или сидеть не удаётся. Хожу из угла в угол в ожидании, когда же все вокруг успокоятся и перестанут вокруг меня плясать. Помимо забора анализов, мне ставят какую-то капельницу. Но это даже хорошо. Чем больше времени пройдёт, тем больше расслабится Олег, тем выше у меня будет шанс свалить из данного заведения и подальше от него.

В заднем кармане джинс лежит банковская карточка, на ней есть немного денег, но, если что, позвоню папе, попрошу мне подсобить с финансами. Скажу, что на подарок Олегу не хватает, потому и прошу не у него самого. Папа даст без вопросов. А дальше куплю билет на автобус, который вот-вот отходит с платформы и уеду в другую область. Так затеряться проще всего.

С работой в будущем тоже проблем возникнуть не должно. Зря я что ли пять лет страдала на факультете маркетинга? Всё у меня будет хорошо. А Олег пусть со своей Ирочкой наследника дедушке рожает. Или ещё с кем-нибудь. Главное, что не совместно со мной.

К моменту, когда капельница заканчивается, я уже не знаю, куда себя деть от нахлынувшего воодушевления. Пришедшая медсестра заверяет, что мой муж давно покинул перевязочную и куда-то ушёл. И сама тоже уходит, прихватив штатив с пустым пакетом из-под раствора. А я, ещё немного подождав, выхожу из палаты.

В коридоре тускло светят лампы, а сам он ожидаемо пуст. Я перебежками, тщательно прислушиваясь ко всем звукам, добираюсь до лестницы. Ступени холодят стопы в носках, и я стараюсь спуститься по ним как можно быстрее. Главный вход наверняка уже блокировали, но я через него выходить и так не собираюсь. Слишком палевно. Увидят по камерам, сразу доложат мужу. А вот окно в туалете на первом этаже для посетителей, помнится, было доступно для открытия. Так и оказывается на деле.

4.5

Обувь бы, а то прыгать, пусть даже с первого этажа, в одних носках по темноте — так себе занятие. Но делать нечего. Открываю створку, залезаю на подоконник, осматривая землю вокруг. Вроде чистая на первый взгляд, плюс трава должна смягчить приземление. Но я всё равно сперва свешиваюсь на руках, чтобы снизить расстояние до земли и возможный риск покалечиться. В таком положении оно сокращается до метра, а это ерунда. Правую стопу пронзают неприятные ощущения от впившейся в неё веточки, но тут же пропадают, стоит только потереть ею о другую ногу.

Отлично! Теперь можно и в путь-дорогу.

Всё же, какие молодцы те, кто придумал обустроить территорию вокруг клиники, засадив её деревьями и кустами. Так проще остаться незаметной. Лишь бы вспомнить, где тут располагается стоянка такси. Кажется, где-то справа.

В любом случае, вряд ли с этим возникнет проблема. Так что я без раздумий иду дальше. Как шагаю, так и замираю, заметив впереди огонёк от зажжённой сигареты. Следом различаю и массивную мужскую фигуру.

— Ты долго, — разбавляет ночную темень голос Олега.

И я мысленно громко вою!

— Серьёзно?!

Огонёк гаснет, а из тени деревьев ко мне шагает мой тиран-муж. Рубашку он сменил, теперь его плечи обтягивает серый лонгслив и накинутый свитшот на молнии поверху. А в руках у него два крафтовых пакета: один поменьше, другой побольше.

— Могу задать тебе тот же вопрос, — протягивает мне тот, что побольше.

Принимаю предложенное больше по инерции, чем реально интересуюсь, что там. Хотя всё равно заглядываю. Оказывается, там лежат кроссовки и зипка. Тоже всё серое.

— Как ты узнал?

Даже не то, что я сбегу, а как именно это сделаю.

На губах Олега расцветает мрачная ухмылка.

— Я не настолько идиот, как ты считаешь, — щурится, пристально глядя на меня. — И достаточно хорошо изучил тебя за эти полгода, принцесса, — замолкает, выдерживает паузу. — Обувь надень. Земля холодная.

Тут он, конечно, прав, вот и не спорю. Действительно обуваюсь. И зипку на плечи накидываю.

— Спасибо, — всё же признаю заслугой эту его заботу.

Но, надеюсь, он не считает, что я теперь вся такая послушная вернусь обратно? Потому что как только я справляюсь со шнурками на обуви, тут же иду дальше. Олег, к сожалению, не отстаёт. А стоит нам выйти на подъездную часть к клинике, как берёт за локоть и перенаправляет меня к стоящей неподалёку своей чёрной Ауди. Приходится подчиниться. Но ничего, я всё равно сбегу. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Но обязательно сбегу. Пока же всё так же послушно залезаю в автомобиль.

Олег закрывает дверцу, обходит капот и усаживается за руль. Правда трогать с места не спешит. Разворачивается ко мне всем корпусом, кладёт второй пакет между креслами и берёт меня за руку. Проходит всего несколько мгновений, а мой безымянный палец опять жжёт двумя кольцами.

— Ты обронила, — комментирует он содеянное.

— Не обронила, — отзываюсь угрюмо.

Пытаюсь отобрать у него ладонь, чтобы вновь избавиться от украшений, но Олег не отпускает.

— Я сказал: обронила, — повторяет с нажимом.

Снова зло дёргаю рукой. Но его хватка лишь сильнее становится.

— Больше не роняй, — продолжает он.

Голос звучит ровно и спокойно, но от него веет таким холодом, что я не обманываюсь на его счёт. Это предупреждение. Открытое и бескомпромиссное. Но я и тогда не сдаюсь.

— Или что? — интересуюсь с вызовом.

Его губы растягиваются в новой мрачной ухмылке.

— Уверена, что потянешь ответ?

Сказала бы я…

И говорю! Пусть и не совсем то, что вертится на языке.

— Рискну, пожалуй.

И тут же вздрагиваю от неожиданности, когда муж резко придвигается ко мне. Настолько, что я невольно вжимаюсь в сиденье. А он, всё с той же ухмылкой подаётся ещё ближе ко мне. И с каким-то откровенно садистским довольством ведёт носом по моей щеке вверх, отчего я в ужасе замираю.

Что он, мать его, задумал?! Не собирается же он?.. Да? Да меня только от одной мысли о том, что он возможно собирается меня ещё раз поцеловать, в новую дрожь бросает. Ни за что!

Ещё бы Олега это остановило. К губам присоединяется ладонь. Ложится на моё правое бедро и принимается скользить вверх.

— Ты… Ты что делаешь?!

Он будто только и ждёт этого вопроса. Прижимается ближе ко мне.

— Что? Уже не такая смелая? — шепчет, целуя в висок.

Кажется, да. Кажется, я реально боюсь. Но, увы, не его. Себя. Потому что дурной организм, впитавший запах мужского парфюма, тут же реагирует толпой мурашек. Они ядом просачиваются под кожу. Расходятся дурманом по венам. И я ничего не могу с этим поделать. Это бесит, злит, пробуждает ярость, но только в разуме. Тело-предатель откликается на каждое движение его губ и рук. Чтоб меня! Приходится очень постараться, чтобы ответ звучал правдоподобно безразлично.

— А мне есть чего бояться?

Глава 5

Глава 5

Сейчас июль и нет снега, но это не мешает Олегу пройтись тем самым маршрутом. Иду рядом с ним, тихо кипя от злости. Тишину парка разбавляют наши шаги и шуршание пакета в его руках. Где-то на задворках слышится громкий смех прогуливающейся молодёжи. Но конкретно в этой части парка мы одни. Здесь нигде нет лавочек, потому и народа тоже нет.

Нет, он в самом деле решил поиздеваться надо мной, что ли?!

Зачем привёл сюда?

Чтобы загубить последнее хорошее, что нас связывает?

В таком случае ему это отлично удаётся…

В тёмном мареве злости встают картины прошлого. Как я волновалась, когда собиралась сюда в первый день. Как перебирала одежду в поисках того, что лучше надеть на такое необычное свидание. Вдруг мы куда-нибудь зайдём перекусить? Надо быть красивой, когда сниму куртку, но в то же время не выглядеть идиоткой, одетой не по погоде.

Это было очень долгое и сумбурное утро, наполненное шутками родителей.

Олег заехал за мной на другой машине. Зимой он предпочитает использовать авто габаритами побольше и высокой подвеской. Так что ему пришлось помогать мне забраться внутрь.

Мы подъехали к парку с дальнего входа, о котором я не знала. Там располагается лыжная база, где готовят спортсменов для олимпийского резерва. А ещё там выдают лыжи на прокат просто желающим приобщиться к этому виду спорта.

Олег сам выбирал нам лыжи, предварительно уточнив размер моей стопы. Он же надел мне их на ноги, комментируя каждое действие, чтобы я запомнила и смогла повторить в будущем.

Я ужасно каталась, о чём сразу предупредила. В ответ получила тёплую улыбку, тонну терпения и объяснений, как нужно правильно двигаться, чтобы скользить по снегу и не падать.

Не сразу, но у меня получилось. А прежде нелюбимый вид спорта стал по итогу желанным. Конечно, по большей части потому, что рядом был Олег. Он подбадривал и помогал, поддерживал и по-доброму шутил надо мной.

Как в такого было не влюбиться?

Я и влюбилась…

К концу второй недели мы с ним стали устраивать забеги на дистанцию и время. Кто первым придёт, тот исполняет желание другого. Поначалу это были самые невинные просьбы, вроде покупки кофе, оплаты за обед и прочая ерунда. Потом загаданное стало более откровенным, в виде поцелуев и касаний. Собственно, примерно так мы и переспали впервые. Увлеклись лишнего. И если в тот момент было ужасно стыдно от содеянного, то потом это повторялось не раз.

От самой себя теперь тошно. И парк этот тоже не вызывает больше никаких тёплых чувств. Вообще не понимаю, почему ещё не развернулась и не вернулась обратно в машину. Точно не из опасений, что Олег не отпустит.

Наверное, просто реально устала. Не физически, морально. Словно не один день прошёл, а целый год. Да и хватит уже воевать так открыто. Всё равно не помогает. Нужно что-то иное. Ещё не решила, что именно, но обязательно придумаю. Пока же я иду вслед за мужем, старательно глядя куда угодно, только не на него.

— Зачем мы здесь? — интересуюсь хмуро.

— Почему нет? — отзывается Олег. — Тебе же нравится тут бывать.

Его голос полон спокойствия и удовлетворения. То же отражается на мужском лице. В отличие от меня он открыто наслаждается нашей поздней вечерней прогулкой. И я, чуть подумав, тоже решаю не напрягаться. Чёрт с ним. Тем более, как мы уже выяснили, сбежать всё равно не получится. А новый план я пока не придумала.

Так мы и доходим до обзорной площадки с обелиском по центру. Вокруг него уложены мраморные постаменты с табличками имён людей, павших в бою в ВОВ и горит вечный огонь.

— Мы без цветов, — сообщаю тихо, глядя на синеватое пламя.

— В другой раз принесём, — идёт дальше Олег.

Мы обходим обелиск и взору открывается потрясающий вид на тёмные воды широкого разлива реки, через которую перекинут сверкающий жёлтыми огнями длинный мост. В обе стороны по нему едут машины, теряясь в городских постройках. Крошечные фонари придают им картинный вид, и я невольно улыбаюсь. Снимаю с себя зипку и кладу на широкий каменный парапет, куда привычно усаживаюсь боком к пропасти. Прикрыв глаза, наслаждаюсь потоками летнего ветра. Он излишне прохладный в эти часы, но всё равно приятно ласкает кожу. Правда, наслаждаюсь я им всего несколько секунд. В следующую мне в руки всучен крафтовый пакет, а на моей талии смыкаются мужские ладони. Стоит открыть глаза, как вижу тень укора в мужском взгляде. Но ничего сказать не успеваю. Муж снимает меня с парапета. Ставит на ноги. Подбирает зипку и накидывает её вновь мне на плечи.

— Прохладно уже, — поясняет ворчливо собственные действия.

А на парапет вместо моей зипки ложится стянутый им с него же свитшот. Только после этого я усажена обратно. Затем Олег привычно устраивается за моей спиной, прижимаясь ко мне вплотную. Не менее привычно выставляет со стороны пропасти согнутую в колене ногу, чтобы я не свалилась в неё.

Пальцы невольно крепче сжимают пакет, но я не спорю. Напоминаю себе, что теперь мне в первую очередь стоит думать о ребёнке. Открываю пакет. И тут же часто моргаю от непролитых слёз. Внутри всё, что я люблю: чизбургер, картошка фри с соусом барбекю, куриные медальоны и шоколадный молочный коктейль.

5.1

Вся расслабленность испаряется из меня, как не было. Даже то, что Олег не отвечает, сбрасывая вызов, не помогает вернуться в прежнее состояние.

— Ответь. Волнуется же, наверное, — язвлю, спрыгивая с парапета на землю.

Он тоже встаёт на ноги. И ничего не говорит. Зато его телефон оживает по-новой. Олег едва уловимо морщится, доставая только убранный в задний карман телефон, смотрит на экран, и… опять вырубает.

— Если ты так заботишься о моей психике, то поздно уже, — не удерживаюсь от нового язвительного комментария.

Пустой стаканчик из-под коктейля вместе с более ненужным пакетом отправляется в ближайшую урну.

— Может, не только о твоей? — произносит встречно Олег.

А телефон опять звонит. И опять оказывается вырублен.

Почти смешно. Было бы. Не знай я, кто именно звонит.

— Да? А с чего бы её психике страдать? — делаю вид, будто удивлена. — Твоя любовница разве не знала обо мне с самого начала?

И тут же мысленно чертыхаюсь. Собиралась же больше не вступать с ним в открытое противостояние. Но как тут удержаться? Особенно, когда Олег в очередной раз вырубает вызов. Но зато пишет какое-то сообщение, попутно отвечая и мне:

— Я имел ввиду вовсе не её. Твою беременность.

Сообщение у него выходит немалым. Очень уж долго копается. Всё печатает и печатает. А я окончательно выхожу из себя при упоминании ребёнка. То есть, когда до этого он вытворял всю эту дичь, всё нормально было, а теперь вдруг вспомнил, что так нельзя?

А не пойти бы ему в таком случае?!

Так злюсь, что дальше уже не особо соображаю, что делаю. Выхватываю мобильный из его рук и со всей дури бью им об асфальт под ногами. Чтоб уж точно без звонков и всего прочего, раз ему так не хочется отвечать. На мгновение даже легчает. Но только на мгновение.

— Если есть, что сказать своей любовнице, говори вслух. Хватит делать из меня дуру, — велю ему, прожигая гневным взглядом.

Олег и сам вскипает за считанные мгновения, стоит осознать, что именно я сделала. Хотя высказать мне ничего не успевает.

— Ты… — начинает, шагнув ко мне вплотную.

Но не договаривает.

— Эй, красотка, какие-то проблемы? — вторгается в наш междуусобчик чужой наглый голос. — Помощь нужна?

Обернувшись, вижу перед собой компанию из четырёх парней примерно моего возраста. В руках у каждого по бутылке пива, и явно не первые они у них по счёту, судя по тому, как развязно себя держат. Но я приветствую их широкой и самой искренней из всех возможных улыбкой.

— Нужна. Я хочу домой, а он запрещает, велит ехать к нему. Задержите его, пожалуйста, пока я не уйду, а? — смотрю на них с надеждой.

Где-то на этом фоне так и слышу хруст крепко сжатого от злости кулака Олега. А может мне это кажется. Зато точно не кажутся полные предвкушения ухмылки парней, охотно согласившихся на мою просьбу.

— Слышь, мудила, если по-хорошему не понял, сейчас мы тебе по-другому всё доходчиво объясним, — заявляет один из них для Олега.

На этот раз хруст сжатого кулака мне точно не кажется.

— Вообще-то она моя жена, — мрачно комментирует муж.

— Которой ты изменил, и теперь заставляешь жить с твоей же любовницей, — парирую не менее мрачно.

Заодно шагаю в сторонку, когда откровенно прифигевшие от моего заявления парни дружно шагают к нам.

— Чё, серьёзно? — удивляется уже вслух ещё один из них.

— Прикиньте, да? — подтверждаю со всхлипом и смахиваю несуществующие слёзы с ресниц.

Олег на этот раз молчит. Разве что одаривает меня полным обещания скорого возмездия взглядом, прежде чем обзор на него мне полностью закрывает нагрянувшая к нам дружная компания.

— Слышь, мужик, шёл бы ты отсюда, — тянет главный их заводила.

— Сразу после вас, — слышу всё такой же мрачный голос мужа.

— Да без проблем. Вот как только ты свалишь, так сразу и уйдём, — отвечает другой, показательно разбивая бутылку пива о край парапета.

Я невольно напрягаюсь, глядя на разлетевшиеся по асфальту осколки. Но тут же отвлекаюсь от них, когда ещё один из моих нечаянных помощников оказывается близко и сжимает моё плечо.

— Не боись, красотка, скоро попадёшь домой, — обещает вслух.

Заявление не особо радует. Я запоздало жалею, что не промолчала и натравила мужчин друг на друга. Открываю рот, чтобы вмешаться, но тут же захлопываю его, поймав на себе взгляд Олега. Он впивается в чужую длань на мне тысячью ледяных игл.

— Убери от неё свои руки, если не хочешь их лишиться, — произносит муж в предупреждении.

Голос звучит тихо. Но я не обманываюсь этой тональностью. Олег терпеть не может, когда другие мужчины даже просто стоят рядом со мной. А тут ещё и прикасается. Но не отстраняюсь. В конце концов, рядом со мной просто стоят, а не лезут в трусы с моего же на то согласия.

— Смотри, сам не лишись, — нахально бросает в ответ ближайший к нему мой защитник. — Мы их тебе быстренько засунем в ж…