Развод. Скандал в благородном семействе

Пролог: Никогда не было и вот опять

«Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил»

А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц»

– Элин, давай наплюем на этот чертов юбилей и просто дома семьей соберёмся, а? – предложение мужа застало врасплох.

Вообще-то, через месяц ему исполнялось сорок пять, а ещё через два дня у нас ожидалась серебряная свадьба. Ну вот такие мы ранние оказались.

В современном мире принято считать, что ранние браки чаще всего быстро распадаются, мы же с Вадиком вот уже двадцать пять лет демонстрировали обратное.

Не всегда нам было просто, легко и сахарно, нет. Но мы выдержали.

– Ай да Ермаковы! Шикарный дом, невероятная карьера Вадима, двое чудесных детей. Сквозь все невзгоды и испытания вместе! Молодцы! – то, что мы слышали от родни и друзей на каждом семейном торжестве.

И это было правдой. Отчасти.

И вот теперь мне было очень странно услышать от Вадима – любителя закатывать «пир горой» по любому мало-мальски подходящему поводу, предложение собраться тесным семейным кругом у нас дома, дабы отметить его сорок пять.

– Милый, а с чего вдруг такая идея? – осторожно уточнила, потому как мы с Мариной уже присмотрели несколько ресторанов, куда вместились бы наши многочисленные друзья, приятели и партнёры Ермакова по бизнесу.

Дочь даже предлагала снять загородную резиденцию и устроить широкое гуляние на три дня.

– Считай, ко мне пришли не только годы, но и мудрость, – усмехнулся Вадим, сгребая меня в охапку и утаскивая в спальню, продемонстрировать, что он ещё ого-го.

А против таких аргументов у меня до сих пор возражений не находилось.

– Ну, когда так уговаривают, сложно не согласиться, – через полчаса улыбалась любимому мужу. – Дома так дома. Отметим так, как ты хочешь, в конце концов, это же твой день.

И вот наш большой, светлый и уютный дом принимал гостей.

Сегодня собрались только самые близкие: кроме нас с Вадиком и Феликса, любимого и долгожданного сына, прибыли дочь с зятем, свекровь и мои родители.

Очень тесный круг, ведь обычно наши торжества насчитывали от сотни гостей.

Марина, недавно вернувшаяся из свадебного путешествия, первая поздравляла обожаемого отца:

– Папочка, всего тебе самого лучшего! Мы так счастливы, что ты у нас есть. Самый сильный, умный, добрый, надёжный. Идеальный мужчина. Маме с тобой очень повезло.

Все подняли бокалы, а я печально подумала:

– Пожалуй, с браком дочечка явно поторопилась.

Зять наш был, как говорят, «золотая молодёжь», и ни в какое сравнение с Ермаковым, конечно, не шел. Да и вряд ли когда-нибудь пойдёт.

Застолье, несмотря на мои тревоги, шло своим чередом почти до финального традиционного тоста хозяина дома.

А потом все… рухнуло.

Сработал звонок на калитке, включилась камера, я обалдела.

Уж кого-кого, а мужчин в полицейской форме увидеть у ворот я никак не ожидала.

Дальше же для меня начался настоящий кошмар.

Трудно остаться спокойной, когда любимому предъявляют постановление суда об избрании меры пресечения, в виде содержания под стражей.

– Телефон адвоката в записной книжке на столе в кабинете, – бросил мне муж, выходя вместе с полицейскими за дверь.

– Вот это отпраздновали юбилей, – прошептала дочь.

А я застыла, понимая:

– Вадим не был удивлён. Ждал?

Драгоценные!

И снова на арене еще одна история «правильной, хорошей девочки»!

Да, будет трудно, больно, обидно и просто невероятно досадно, но!

Надеюсь, что все, как и всегда, закончится счастьем для тех, кто заслужил!

Поэтому…

Встречаем Элину Витальевну Ермакову!

Прекраснейшую женщину, мать двоих детей, преподавателя фортепиано в музыкальной школе одного из пригородов Санкт-Петербурга!

Барышню, рискнувшую выйти замуж по большой любви в восемнадцать лет за скромного студента и вот уже четверть века любящую своего Вадима, несмотря ни на что...

Мы с Элиной очень нуждаемся в вашей поддержке и внимании!

С любовью, ваша ДШ

Глава 1: Тайное и явное

«Любовь – это не желание обладать, а способность делиться»

А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц»

Времени страдать у меня категорически не было, потому что весь следующий день я провела в бесконечных разговорах с адвокатом, отцом и свекровью.

– Ситуация сложная, Элина Витальевна, но мы делаем все, что в наших силах, – пытался успокоить меня мужнин защитник.

– Дочь, не паникуй. Вадим – разумный мужик, и наверняка о семье позаботится, что бы ни случилось, – уверял отец, но звучал родитель очень нервно, отчего мне стало только тревожнее.

Изредка вклинивалась дочь в истерике:

– Мама, а когда его отпустят? Мама! Надо что-то делать! Мама!

Честно, я перекрестилась, едва лишь зять увез Марину к ним, потому что все возможное успокоительное в нашем доме она уже выпила.

А свекровь моя, хоть с возрастом, особенно после смерти свекра, и стала относиться ко мне гораздо терпимее, все равно оставалась женщиной сложной. Она не спрашивала, она раздавала указания:

– Ты сейчас должна сделать все, чтобы Вадим вернулся домой как можно скорее. У вас же есть деньги? Отнеси, кому нужно и сколько скажут! Не время экономить. Ты обязана вернуть мужу свободу. Срочно!

Все это для меня, завуча музыкальной школы одного из пригородов Петербурга, звучало фантастически.

– Мария Иосифовна, адвокаты работают, мы постоянно на связи. Как будут новости, я сразу сообщу, – пусть мне тяжело, но успокоить свекровь было необходимо.

Дама она возрастная, сердце, давление, инсульт в анамнезе – выдать может все что угодно. Спасать и ее у меня сейчас не получится при всем желании.

Не разорваться, потому что еще и сын внезапно выдал температуру под сорок.

Вызвала «Скорую», так как подручными средствами сбить не получилось.

– Уколем «литичку», если еще раз поднимется – вызывайте повторно и в стационар, – определился прибывший врач. – У вас страховка хорошая, все будет в лучшем виде.

Согласно кивала, признавая:

– Мне сейчас вот только ребенка в больницу – и просто дьявольское комбо будет.

Хвала нашей медицине, температура все же спала, и сын уснул.

Занимаясь срочными домашними делами, бегая периодически потрогать лоб Феле, отвечая на постоянные звонки любопытствующих знакомых, прослышавших о новостях, я все равно, в любую свободную минуту перебирала по крупицам то, что помнила о последних неделях.

Вспоминала – вспоминала – вспоминала.

Искала намеки, зацепки, тревожные звоночки, которые в своем сытом, спокойном и размеренном существовании упустила.

Да, в конце мая у меня всегда была горячая пора: выпускные и переводные экзамены, отчётные концерты и прочее, так что я, кроме работы, совершенно ничего не успевала. Для семьи это не было секретом, ибо повторялось из года в год.

А с тех пор как Ермаков заработал свой первый миллион, лет пятнадцать назад, мы все значимые даты отмечали в ресторанах или заказывали выездные банкеты. И вчера, на наше скромное торжество, тем не менее, все угощения были из любимого ресторана именинника.

Поэтому шуточно-укоризненный традиционный тост мужа в мою честь, обычно завершающий застолье, я не совсем поняла:

– Надеюсь, когда-нибудь настанет день, и моя очень занятая жена побалует нас своими фирменными блюдами.

Слышать такое было обидно, да.

И вообще, что это еще за наезд?

Да, я не ворочаю миллиардами, как он, но моя работа музыкальной школе тоже важная, нужная, непростая, пусть и не очень высокооплачиваемая.

Она, между прочим, в свое время позволила нам всем выжить, так-то.

Но толком обидеться и высказать тишком Вадику свои претензии я, по понятным причинам, не успела.

А сейчас, в полночь, когда мой сорок третий день рождения тихо и незаметно ушел в прошлое, и наступила двадцать пятая годовщина нашей Ермаковым свадьбы, признала:

– Он ждал. Готовился. Договаривался с отцом. Переоформил имущество. Перевёл деньги. Надеялся, что обойдётся, но всё же ждал. И не сказал мне ни слова.

Замерла у кухонного островка со стаканом остывшего чая и, глядя в окно на белую ночь, мрачно хмыкнула:

– Вадим в своем стиле. Об очередном крахе в нашей жизни я узнаю постфактум. И снова, как и двадцать лет назад, выкручиваться придется мне.

Тогда он отправился служить, вылетев из института, а я осталась с маленькой Мариной на руках.

Вообще-то, когда мы поженились, свекры были не в восторге:

– Рановато. Ты – студент, она только поступила. На что жить будете?

Муж тогда отшутился:

– На стипендии.

Обитали мы в однокомнатной квартире, доставшейся мне от бабушки, поэтому Ермаковы-старшие только глаза закатили, но назвать меня голодранкой не рискнули. Зато потом поворчали-поворчали, и свекор стал ежемесячно переводить Вадику деньги, в два раза превышающие обе наши стипендии. Так и жили.

Глава 2: Скелеты в шкафу и под кроватью

«Женщины могут научиться всему – зарабатывать деньги,

водить машину, растить детей, сажать деревья.

Для всего этого нужно лишь одно –

неудачно выйти замуж!»

Анекдот

– Ты – моя умница, мать-героиня. Кормилица наша, – постоянно шептал Вадик, после возвращения из армии, когда мы были одни.

Я лишь грустно улыбалась и плакала украдкой, ведь нашу воссоединившуюся семью настиг один из бичей современности: «на гражданке» муж очень долго не мог найти работу. Без высшего образования в приличные места его не брали, а идти трудиться грузчиком, было ниже его достоинства.

– Чтобы я, сын без пяти минут генерала, да вагоны разгружал? – часто, перебрав вечером с бывшими одногруппниками, вопил муж на весь район.

Приятели его, конечно, соглашались, что невместно и надо подождать подходящего случая или оказии, или проекта.

Подождать.

Вадим ждал дома на диване, мы с Мариной утром убегали в сад, потом я неслась в школу, где занималась дополнительной (и не только административной) работой. Да, полы мыла и окна, а что делать?

Время шло, ни оказий, ни проектов не было.

А я через полгода поняла:

– Ещё и безработного мужа-алкоголика я не потяну.

Но поскольку воспитана была в строгих рамках, где понятие «развод» просто отсутствовало в словаре, то, переступив через свою гордость и страхи, обратилась за помощью к свёкру.

Пусть Владимир Сергеевич никогда меня особо не жаловал, но состоянием здоровья собственного сына озаботился.

Вадик был призван к отцу в часть, получил там выволочку, а также наставления на путь истинный. Вернулся хоть и злой, но трезвый и трудоустроенный.

Хвала свёкру, через свои связи он организовал Вадиму место в одной из небольших фирм, занимавшихся строительством жилья для военнослужащих в Ленинградской области.

– Ликуй, жена! Твой муж обеспечен работой до скончания времен, – смеялся Вадик, принеся первую зарплату.

Вот так наше финансовое положение стало чуть более устойчивым, а потом медленно, но начало улучшаться.

Безусловно, мгновенно богатыми мы не стали.

Время тогда было сложное. Не «лихие девяностые», а мутный и подозрительный «миллениум», так что всякого-разного в жизни хватало.

Случались в рабочей биографии мужа обыски и перестрелки на объектах, а однажды нам с Мариной было велено бросать все и срочно мчаться на вокзал, хватать первый попавшийся билет и уезжать.

Но мы справились и с этим благо все сложности на работе у Ермакова с привлечением военной прокуратуры быстро разрешились, и мы вернулись домой, проведя в гостях у моих родителей всего два месяца.

В новой реальности для меня важным стало то, что Вадик был при деле официально, приносил денег, и, наконец, не только мечтал о великом будущем, но и обрел чёткую цель, к которой теперь шел со всем своим наследственным упорством.

Так сказать, чтобы не позорить отцовские погоны и не расстраивать грозного родителя.

А суровая реальность быстро избавила его от иллюзий и юношеского максимализма.

Вадим кропотливо строил карьеру, не отвлекаясь на глупости и искушения. До поры.

Я же, естественно, продолжала свою творческую и педагогическую деятельность, потому что, честно сказать, наша система образования засасывает и вызывает жуткое привыкание.

– Ты объективно видишь и понимаешь, что кругом полный трындец, но бросить это дело не можешь, – смеялась моя коллега, преподаватель гитары.

Я лишь улыбалась:

– Все время ведь кажется, что как раз ты и сможешь изменить ситуацию к лучшему.

Именно так я сначала придумала осенний фестиваль для музыкальных школ и студий нашего небольшого городка под названием «Роняет лес багряный свой убор».

Общественность приняла хорошо, а директор уточнила:

– Еще что-то такое можешь?

– А, пожалуйста, – развела руками и представила идею: «Новогодние встречи импровизаторов и юных композиторов» на нашей площадке.

За эту инициативу мы были весьма хвалимы в новостях и даже получили грамоту от Администрации города.

– Элина Витальевна, давайте уже добьем программу? – хихикала наш директор, разливая коллегам подарочное игристое.

Ну, что делать?

Так как муж снова уехал в длительную командировку на объект, да и вообще, в мороз с фантастическими идеями у меня было не очень, взяла паузу до тепла:

– Пойду думать.

А там однажды, глядя на то, как с приходом солнечных весенних дней легче встаёт утром в садик Марина, решила ввести «Мартовские посиделки» с легкими попурри, импровизацией педагогов и чаепитием.

Думаю, чаепитие оказалось в итоге самым ценным элементом программы.

Хлопот, естественно, у меня было выше крыши, сил вся организаторская деятельность отнимала много, но «профит» был приличный, поскольку выбор развлечений и мероприятий в нашем захолустье был не слишком велик.

Глава 3: По дороге разочарований

«Маленькие детки – маленькие бедки,

большие детки – большие бедки»

Пословица

С тех самых пор, как дела наши пошли в гору, а Марина начала, кроме общеобразовательной школы, ходить на танцы и в бассейн, я ездила за рулем сама.

Очень любила этот увлекательный процесс, обожала машины, которые мне дарил муж, упивалась ощущением управления реальностью. Да я даже в пробках стояла без раздражения, вспоминая молодость и то, как мы с дочерью добирались до музыкальной школы и садика пешком или на переполненном автобусе.

Только усмехалась про себя:

– В тепле, сижу, никого чужого рядом нет – красота!

На самом деле, все действительно познается в сравнении, да.

А сейчас, пребывая в постоянном стрессе и поглощая валерьянку, корвалол и прочее, что посильнее, в невероятных количествах, за руль сесть, естественно, не рисковала.

У меня нервные дети, пожилые родители, да и свекровь слаба здоровьем. В случае чего навещать меня в больнице некому.

Так что по всем нуждам теперь меня возил водитель Вадима – Димочка. Вышло так, что Димину семью мы знали давно. С его отцом Вадик работал на одной из первых своих строек, а после, когда муж вырос до «большого начальника» и получил служебный автомобиль, то его давний коллега «сосватал» Ермакову своего сына в качестве личного водителя. Так и получилось, что Димочка взрослел буквально у нас на глазах: пришел двадцатилетним парнем, а сейчас ему уж тридцать пять стукнуло.

Водитель был в семье лицом доверенным: муж разговаривал в машине, не понижая голоса, Марина относилась, как к надежному старшему другу, Феликс воспринимал Диму, кажется, серьезнее, чем отца, а я всегда могла на Димочку опереться.

Дима до сих пор никогда не лгал. Он, вообще, говорил мало, но всегда по делу. Именно этот человек вовремя предупреждал об изменении ежедневного расписания мужа, напоминал о плановых ТО наших автомобилей, решал все вопросы с ГИБДД и ДПС, при необходимости.

Именно его слова по дороге к адвокату, показали мне: просто не будет. Ничего в этот раз не обойдется. Отделаться легким испугом не удастся.

– Элина Витальевна, под сидением две папки. Синяя – вам, красная – адвокату. Вадим Владимирович сказал, что если его закроют, отдать.

– Обалдеть, – пробормотала, извлекая из-под сидения «передачку» от мужа.

Открыла обычную, синюю, тонкую папочку и провалилась в ворох доверенностей, счетов на предъявителя, распечаток о банковских транзакциях, свидетельств о регистрации прав собственности и прочих атрибутов «мира больших денег».

Разобраться с ходу смогла не во всем, отложила до ночных посиделок за чашкой чая у постели Феля, к температуре, выдавшего сегодня еще и насморк с кашлем.

А встретив в кабинете адвоката самого владельца огромного холдинга, в который входил и строительный концерн под управлением Ермакова, поняла:

– Вадим с большой вероятностью сядет.

А что еще можно подумать, когда человек, входящий до недавнего времени в список «Форбс», вместо гнева и негодования, целует при встрече руку, участливо приобнимает за плечи и обещает:

– Элиночка, мы добьемся минимального срока, лучших условий. Вас с Мариной и Феликсом поддержим во всем. Не тревожься, побереги здоровье. Ты – сильная женщина, настоящая боевая подруга Вадима. Он надеется на тебя.

Очевидно же: завтра утром мужа с извинениями не отпустят.

Сдержанно поблагодарила, обещала звонить, если вдруг что, и отбыла с обязательными родственными визитами к дочери, потом к свекрови и родителям – доложить обстановку.

Пока мы ехали к дому, где располагалась подаренная сватами молодым на свадьбу квартира, молчаливый Дима изредка поглядывал на меня настороженно, а перед тем, как выйти из машины и открыть мне дверь, тихо сказал:

– Присмотрите за зятем, Элина Витальевна.

Я натурально обалдела, так как Витя был от меня бесконечно далек, а общались мы только вынужденно и очень формально.

Принадлежа к славной фамилии Борских, имея за спиной отца – владельца десятка цементных заводов по всей стране, не будучи приученным считать деньги и учитывать чье-то мнение, кроме собственного, Виктор Петрович мне категорически не нравился.

Но дочь, заручившись поддержкой любимого отца, решила наплевать на мои предостережения. Так и заявила:

– Мам, ты такая далекая от современности. Вся в своих нотах, учениках, фестивалях. Вик – самый завидный жених в областной тусовке власть имущих. И он достался мне.

Гордая была собой очень.

Заметить, что не в деньгах, власти и статусе счастье, я не успела.

Марина хитро усмехнулась знакомой улыбкой Вадима:

– Папа брак одобрил, у них с Петром Борским давний деловой союз. И вообще, я умею добиваться даже невозможного!

Здесь имела место очередная демонстрация: «Я – умная, сильная, хваткая! Я – уже готовая достойная наследница!»

Моя вечная боль – соперничество детей, вновь вылезла наружу.

Глава 4: Сюрпризы родственных визитов

«Сила семьи, как и сила армии,

заключается в преданности друг другу»

Дон Вито Корлеоне,

М. Пьезо «Крестный отец»

Марина была нервно-напряженная, только что по лестничной клетке не бегала. Ну и с порога ждало меня отнюдь не: «Здравствуй, мамочка! Как твои дела?».

– Когда папа вернется? – глаза дочери подозрительно блестели.

Кто зубами не скрипел, ничего никуда не закатывал, тот молодец, да, Лина?

– Добрый день семейству Борских, – улыбнулась устало, так как нервное напряжение с самого дня рождения Вадика меня не отпускало ни на мгновение.

А у меня еще и Фель приболел, да и свекровь с вечера молчит – сплошные поводы поволноваться.

– Элина Витальевна, здравствуйте. Проходите. Давайте чаю. Или хотите кофе? – вот если бы не намеки Димочки, ну, я бы решила, что Виктор так заботу и вежливость проявляет.

Но нет же.

Теперь я во всем начала искать подвох.

– Чай – это замечательно, – ну, даст бог, не потравят меня в гостях у дочери.

– Мама, что? – Марина хотела зарычать, но вышло только обиженно проныть.

Ох, конфетки-бараночки, какая же она еще маленькая.

А ведь все туда же – рвется работать наравне с отцом.

Не успела я никак отреагировать, а Виктор успокаивающим жестом уже прижал жену свою к себе, поцеловал в макушку и шепнул:

– Завари-ка нам любимого чая, а Элина Витальевна руки пока вымоет.

– Вот спасибо, дорогой зять, занял нервную девицу, – вслух, конечно, не сказала, но подумала.

А за чаепитием стало совершенно ясно: голосом разума дочь меня не считает, имеет свое категоричное мнение и успокоить ее, а также направить всю эту кипучую энергию в мирное русло, можно только хитростью:

– Присмотри за делами. Папе сейчас не до этого. Пока его нет – ты там глаза и уши генерального директора.

Во-о-от!

Встрепенулась, насторожилась, воодушевилась.

Закрепляем эффект:

– Говорила сегодня у адвоката с самим, – многозначительно выпучила глаза и ткнула пальцем в потолок. – Обещал всемерную поддержку. Так что ты там оглядись сейчас: в мутной воде безвластия много кто захочет половить рыбку пожирнее.

Есть!

Виктор нервно дернулся, звякнул ложечкой о фарфор и бросил на меня нечитаемый взгляд.

Ай да зять, ай да с-с-с-сын собачий.

Не было печали.

Теперь буду переживать не только за сомнительный и скоропалительный брак дочери, но и за сохранность семейного бизнеса.

Но Марина взбодрилась и изрядно:

– Ты права. Я буду следить внимательно, проверять все сделки, договора, оплаты. Папа может не беспокоиться об этом.

Такая деловая сразу стала, приятно посмотреть.

А потом, стоило лишь зятю выйти с телефоном из кухни, сгорбилась и словно потухла:

– Скажи правду: когда папа выйдет?

– Не знаю, милая. Пока никто точно не говорит. Но адвокаты работают, по словам сама-знаешь-кого, «делают все возможное», – покачала головой и ничего о «минимальном сроке и лучших условиях» упоминать не стала.

Обняла поникшую дочь, поцеловала в лоб, шепнув:

– Это же Ермаков. Он выкрутится!

Маришка всхлипнула, на миг прижалась ко мне, но тут же, словно вспомнив, что она взрослая, серьезная, замужняя дама, выпрямилась и утерла слезы, а я добавила:

– Мы справимся, Риша. Нам сейчас главное – держаться!

Марина постаралась сделать «правильное лицо», а я как раз допила чай, когда Виктор вернулся, закончив разговор.

– Благодарю за гостеприимство. Поеду я, у меня еще бабушки твои не осчастливлены, – усмехнулась, предвкушая очередное веселье.

– Элина Витальевна, если что-то надо – вы сразу говорите. Отец сказал, что наши юристы наготове, – зять открыл мне дверь и подал сумочку, очень вежливо улыбаясь.

Я кивнула, печально вздохнув про себя:

– Об этом надо будет не только серьезно и обстоятельно подумать, но и, к сожалению, обсудить с мужем, хоть бы и через адвоката. Витя и раньше мне не нравился, а уж теперь, в критический для Ермаковых момент, да со связями и возможностями его отца... Короче, как бы чего не вышло… прочь из наших активов.

Попрощавшись с молодежью, я спустилась к машине.

Дальше путь наш лежал в самую приличную клинику в городе, куда прошлой ночью, оказывается, госпитализировали свекровь.

Меня уведомили вот только что, спасибо им большое.

И теперь отправилась я смиренно выслушивать очередную порцию наставлений и нравоучений от Марии Иосифовны, чувствуя, как начинает болеть голова и изрядно тянуть спину.

Глава 5: Удивительное рядом

«Терпи, ты в семье!»

Н.А. Стрельникова

Не успела я ничего ни понять, ни сказать, как оказалась задвинута за ближайший фургон «Скорой».

– Стойте тут. Я сейчас, – отрывисто бросил Дима и исчез из поля зрения.

– Что еще за напасть, – только пронеслось в голове, а любопытная Лина уже высунула нос, разыскивая глазами и машину, и водителя.

К счастью, все обнаружилось быстро и буквально рядом, а Димочка приглашающе махнул рукой.

Ну, я подошла.

И обалдела, осторожно выглянув из-за Диминой спины. Настолько, что с трудом сдержала изощренные ругательства из репертуара одноклассников сына.

Около пассажирской двери, из которой я недавно вышла, стояла большая корзина с фруктами, а на крыше авто лежал огромный букет чёрно-красных роз.

– Это что ещё за номер? – просипела удивлённо.

А потом посмотрела на очень настороженного Диму и уточнила:

– Полицию вызываем?

Димочка осторожно дошел до машины, обошел её по периметру и заглянул под днище со всех сторон.

– И что я им скажу? Типа я цветочков испугался?

Пока я соображала, какие тут можно привести аргументы, Дима заглянул в корзину, хмыкнул и вернулся ко мне:

– Элина Витальевна, если вы мне доверяете, я могу разобрать сюрпризы. Потом уже будем решать: звать ментов или нет.

Поскольку скрывать мне, собственно, было нечего, то я, конечно, махнула рукой. Пусть открывает, если не ссы… хм, боится.

Но это же мужик!

Как он может признать, что чего-то боится? Поэтому Дима быстро, но осторожно сначала распотрошил на капоте букет, а потом приступил к корзине.

– Все чисто, Элина Витальевна, – сообщил через несколько минут. – Цветы свежие, а фрукты и ягоды даже вымыты. Никаких опознавательных карточек нет, только вот.

И протянул мне маленький стеклянный шарик, в котором был заключён небольшой стилизованный язычок пламени.

Поскольку это мне ни о чем не говорило, я только пожала плечами:

– Ничего не понимаю.

– Не иначе как у вас либо появился таинственный поклонник, – хмыкнул Дима, – либо же недруги, закрывшие Вадима Владимировича, таким способом намекают и угрожают сожжением.

– Не было печали. Ещё и это придётся с Вадиком обсуждать, – проскочила грустная мысль.

Потом Дима перенёс все фрукты и цветы вместе с упаковкой в багажник, и мы поехали домой, где меня ждала вторая часть Мерлезонского балета с Феликсом главной роли.

Так что ночь мы провели очень занятно: в компании врачей «Скорой помощи», которые на этот раз настоятельно рекомендовали нам госпитализацию.

Но, мало того что сын пошёл в отказ, так еще и я понимала: к сожалению, эту схему я позволить себе не могу. А одного его отпускать было страшно.

Наш поздний ребенок в свои одиннадцать, к моему огромному стыду, был совершенно асоциальный и несамостоятельный.

Поэтому мы поблагодарили прибывшую бригаду за укол, отрапортовали, что температура спала, потом в очередной раз промыли и пропылесосили страдающий нос. Затем прополоскали горло, выпили лекарство, да уже под утро младший Ермаков забылся беспокойным сном, а я просто вырубилась, случайно присев на диван.

Новый день пришел в девять, со звонком Марины, наглядно продемонстрировав: Элина Витальевна уже не так юна и не в той форме, чтобы после ночных бдений спать всего два часа и пробудившись, еще и соображать.

Но, увы, вариантов не было, так что пришлось брать себя в руки, выслушивать обстоятельное сообщение дочери по поводу положения дел в холдинге, потом проверять Феликса: давать ему лекарства, капать нос и брызгать горло. Несмотря на все домашние хлопоты, ближе к полудню стало ясно: откладывай не откладывай, а к родителям ехать всё равно придётся.

Встречали меня настороженно, к столу пригласили, накормили от души, а за чаем выслушав пересказ моего похода к адвокату и посещения Марины со свекровью, родители хором протянули:

– Да-а-а, дела-а-а.

Ну, как бы и что?

А потом я получила от матери порцию советов и наставлений, исключительно в нашем семейном стиле:

– Ты – жена! Твоё дело – поддерживать мужа! В горе и в радости, в богатстве и в бедности. Сейчас ты должна проявить свои лучшие качества…

Стоило мне лишь заикнуться, что, кроме сидения под дверьми адвокатской конторы или СИЗО, у меня есть и другие дела вроде сына и работы, как тут же прилетело категорическое:

– Феликс уже не малыш, должен понимать ситуацию. Всем сейчас непросто, нужно потерпеть. А работа твоя подвинется. Невелики деньги…

Всё, как любит моя матушка:

– Ты должна…

– Все потерпят.

– Твои дела – не главное. Тем более, почти даром.

В тот момент, когда доходы Ермакова стали сильно превышать наши расходы, и он в порыве некоторого позерства предложил родителям переехать к нам поближе. Да не просто предложил, а купил им квартиру в одном с нами городе, вот тогда и наступила для меня сложная эпоха, в которой моя мать обожала зятя гораздо больше, чем дочь и внуков.

Глава 6: Дивное и странное

«Каждый день хорош по-своему, сынок.

Просто постарайся не замечать плохого»

к/ф «Поединок», реж. Марс Каллахан, 2002 г.

Июнь выдался мутный.

По городу ползали, носились, циркулировали слухи, одни других хлеще.

Чего я только не слышала: то Ермаков разорился, то отжал у кого-то фирму, то не платил никогда налоги. Но самой живучей была версия, что Вадик убил моего любовника, а полиция нашла доказательства его вины.

Было… нервно.

Ноги ныли, спину тянуло, поясницу ломило, и весь этот букет за ночь, к сожалению, не проходил. Организм просто не успевал восстанавливаться, так как спала я мало, ведь днем, как Фигаро, должна была попасть в десяток мест разом.

Фель все же выкатил мне ангину: гланды обсыпало пробками, температура держалась ещё три дня, а бригады «Скорой», прибывавшие на ночной вызов, уколоть жаропонижающее, нас уже узнавали.

Днем же, пока я моталась между школой и адвокатом, сын дома «лёжа лежал», так как я боялась осложнений, особенно на сердце. Анамнез-то сердечный в семье был очень не очень.

К великому моему счастью, отлежав неделю в стационаре, свекровь заявила:

– Мне срочно нужно в санаторий на реабилитацию!

– Конечно, Мария Иосифовна. Я все устрою! – согласно покивала, мысленно перекрестившись.

И тут же из клиники помчалась к отцу.

Дорогой родитель намеки мои уловил и, как временно «главный мужчина в семье», организовал нам счастливое лето в лучшем виде: отправил в Минеральные воды на двадцать один день наших дорогих, но сложных женщин – мать мою и Вадика.

Сам ехать отказался:

– Вадиму не до нашей мелочушки, а за процессом присматривать надо. Так что я тут, караулю. Не волнуйся.

Увы, с волнениями и печалями у нас сейчас было густо.

Сын все же поправился, но теперь маялся от неких собственных внутренних переживаний, тревог и сомнений, делиться которыми не желал. Однажды я обнаружила, что он даже перестал включать телевизор и компьютер. Насторожилась очень, а потом, глядя утром на унылого ребенка, медленно и печально ковырявшегося в тарелке, решила:

– Собирайся, у нас в школе сейчас активно готовятся к двум конкурсам и одному концерту. Ты, пока я занята срочной работой, посидишь – послушаешь. Там и современные мелодии тоже разучивают.

С детства любивший музыку ребенок, сильно страдавший оттого, что отец ему запретил продолжать обучение игре на гитаре год назад, а теперь требовал успехи в спорте и общеобразовательной школе, был счастлив и собрался за пять минут, хотя обычно его нужно было постоянно подгонять.

Дима, встретив нас у машины, усмехаясь, протянул мне очередную корзину с фруктами и ягодами, а Фель хмыкнул:

– Это нас так папино начальство балует?

И тут я как задумалась.

Повертев занятную мысль по пути на работу и так и эдак, поняла, что теория жизнеспособна: Сам человеком был нежадным, ответственным, слов на ветер не бросал. А тут вот видно, как нас поддерживает и заботится.

И чем больше я думала о предложенном сыном варианте, тем сильнее он мне нравился.

– Будем считать, что это ответственное папино руководство так проявляет заботу и внимание, – хмыкнула, выбираясь из машины у дверей школы искусств.

Димочка криво усмехнулся, но ничего не сказал. Да и не надо.

Версия-то хорошая.

На удивление, идея взять сына на работу оказалась отличной: Феликс провел в школе весь день, кочуя из большого концертного зала в зал отделения «Народных инструментов», а потом по кабинетам, где репетировали ансамбли.

– Мам, можно завтра тоже с тобой? – уточнил, ложась спать.

Мать была счастлива и, конечно, разрешила.

Так и вышло, что мы с Фелем дни теперь проводили, погружаясь в репетиции, бумажные дела, слова, звуки и ту особенную атмосферу, которой не было за порогом школы.

Да, иногда, сидя в концертном зале вместе с Феликсом в первом ряду, сразу за жюри, я мимолетно, но сожалела об упущенных возможностях: в последние годы мне приходилось часто отказываться от участия в конкурсах, если меня приглашали выступить саму. Чаще всего отправляла учеников как своих, так и просто нашей школы.

Потому что Вадик был категорически против:

– С ума сошла? Чтобы жена Ермакова со всякими сопляками тягалась в битве за никому не нужный диплом? Победишь, скажут: муж купил! А если проиграешь? Позорище! Да и вообще, сколько тебе лет, чтобы на сцене с молодежью конкурировать?

Ну, некоторые аргументы мужа были вроде ничего себе, хотя в целом ситуация меня печалила, ведь в молодости всевозможные конкурсы были неотъемлемой частью моей жизни, как и концерты. А теперь оставалось только помогать готовиться молодым, да вот – сидеть в первом ряду, поддерживая своих учеников.

Но я давно заметила: под действием классической музыки, да еще и в живом исполнении, мозги мои начинают очень даже хорошо работать, так что я, сидя в зале, еще и с пользой время проводила, а не только наслаждалась.

Глава 7: Неожиданные открытия

«В реальности все не так, как на самом деле…»

к.т.н. В.Л. Мошков

Огромнейшая, в человеческий рост, композиция из хризантем в форме медведя возвышалась в нашем парадном мраморном холле.

Восторженные детишки уже собрались вокруг, а молодежь и подростки, делали селфи на фоне мишки. Родители и представители старшего поколения с любопытством наблюдали за процессом.

Но то было еще полбеды.

Рядом с сей невероятной цветочной фигурой, улыбаясь во весь рот, стоял Петр Борский, мой сват.

Вероятно, мои очень условные восторг и изумление видно было издалека, потому как папенька зятя, максимально подозрительный в нынешних реалиях тип, сориентировался мгновенно, восторг свой поумерил и поспешил мне навстречу.

Подхватил под локоток, поцеловал ручку, проводил до медведя.

Успела только негромко уточнить:

– А что происходит?

– Элина, вечер добрый! Подумал, что просто цветы – такая банальность. Нужно же как-то удивлять, правда? – Петр смотрел лукаво и чуть прищурясь.

– Не к добру, – подумала и насторожилась просто всем организмом.

Сват тем временем повел меня вокруг мишки, придерживая под руку и, склонившись к уху, негромко вещал:

– Все понимаю: волнения, тревоги и всяких нервов сейчас хватает, но Элина, только скажи. У нас и юристы для усиления команды Ермакова есть, и знакомства среди судей тоже найдутся.

Только и могла, что ошалело кивать: как я не верила его сыну, так и сам Борский-старший вызывал у меня одно лишь беспокойство.

Много беспокойства.

– Вадик твой, такой хитрован, что вывернется в любом случае. Даже не думай о плохом, – мы остановились перед медвежьей мордой, между лап, оказавшись скрытыми от большинства зевак. – И те, кто с мужем твоим давно знаком и дела ведет – все в курсе.

Петр чуть приобнял меня за плечи и перешел почти что на шепот:

– Ну, прижмут слегка. Ладно, придется «поделиться» немного, не сильно обеднеет, ты знаешь. Но в итоге Вадим Владимирович все равно выкрутится и проекты новые такие затеет, что область вздрогнет.

Вера в таланты и способности моего мужа, умиляла. Но я-то его знала гораздо дольше, поэтому мне так очароваться было трудно: слишком многое мне выпало пережить с Вадиком вместе на заре его карьеры.

И вообще, пока вздрагиваем только мы с детьми, но эта информация, конечно, не для выноса на публику.

– Так что мы прямо сильно рады породниться, не сомневайся, – Петр широко улыбнулся, поднеся вновь мою кисть к губам. – Наше чадушко – не самый великий бизнесмен, но наследство у него достойное. Все же не на помойке рос. В холдинге Мариночку, как специалиста и Вадим, и начальство его весьма ценят, так что мой сын у нее вроде как для статуса. Но я с ним провожу разъяснительные беседы о роли мужика в семье, ты не думай.

А у меня сплошь ужасы в голове закрутились от таких заявлений.

– Только бы он, после всех этих воспитательных бесед, руку на жену не поднял, как положено по дурацким домостроевским порядкам, – вздохнула про себя.

Мне и раньше брак дочери был не сильно по душе, а сейчас еще печальнее стало: не опора для нее Виктор, не каменная стена, увы.

Осторожно руки свои из чужих, загребущих вытащила и на шаг отступила.

Но куда там: придвинулся следом, приобнял вновь за плечи и удивил еще больше:

– И конечно, мы очень ждём, когда же Мариночка подарит нам внука или внучку. Такой генофонд, а? И Вадим – светлая голова, и Марина удалась явно в него – уже отлично разбирается в сложных вопросах планирования и поставок. А твои, Элиночка, таланты организатора и художественного руководителя просто выше всех похвал. Весь город не нарадуется: какие ты праздники, конкурсы и концерты устраиваешь! Отдохновение души и приобщение к культуре широких масс населения.

Прямо холодом повеяло от всех этих комплиментов. А особенно оттого, что я-то тоже нет-нет, да интересовалась у дочери:

– Ну, когда ждать пополнения?

До сих пор Марина отшучивалась, но было это еще до всего дурдома с арестом Вадика. Сейчас я такой вопрос не рискну задать в принципе: дочь работает, как я в молодые годы, чуть ли не круглосуточно.

Нет, если это правда, и сваты вроде как рады союзу, то хорошо, но вот почему-то я в это не верю.

Объективно, кроме смутных подозрений и отвратительных предчувствий, мне предъявить было нечего.

Значит, что? Улыбаемся и машем!

Тут же расплылась в улыбке и подумала, что сама я Борского-старшего почти не знала. Это всегда был исключительно бизнес-партнёр Вадима, и до момента, когда Марина привела Виктора домой в качестве жениха, с будущими сватами я пересекалась только пару раз на крупных городских тусовках.

Ладно, сделаем приличную мину, хотя в одном месте прямо подгорает. Снова отступила в сторону, кивнула на медведя:

– Пётр, это все неожиданно. И мне, конечно, приятно, но, вообще-то, я цветы не очень люблю. Мне бы рыбы копчёной.

Глава 8: Разные встречи и нюансы

«Будущее – в настоящем, но будущее – и в прошлом.

Это мы создаем его. Если оно плохо, в этом наша вина»

А. Франс

Утро следующего дня встречало меня ярко-красной сумкой-холодильником у ворот с ассорти из форели холодного и горячего копчения внутри.

– Что-то ваш таинственный поклонник с конфет куда-то в гастрономические дебри ударился, – хмыкнул Дима, внимательно оглядевший и вскрывший очередное подношение. – Точно прикармливает. Хотя вы же любите рыбу?

Согласно покивала: люблю и еще как. Особенно такую – копченую. Моя огромная слабость.

Улыбнулась про себя:

– Вот это оперативность. Молодец Борский-старший. И слышит, и делает – настоящий адекватный мужик, хотя и подозрительный. Ну и я тогда поем, раз так звезды встали, а то среди этой нервотрепки сил и желания готовить не осталось. Сын, вон, запасы доедает из морозилки.

Димочка занес приятный и вроде как безопасный сюрприз на кухню. А я призвала Феля, и помчались мы на последнюю репетицию перед большим сводным годовым концертом.

Из неприятного этим утром оказалась повестка, врученная мне курьером в погонах после предъявления документов и под роспись. Следователь по делу Ермакова желал меня видеть как можно скорее.

Ну, что же, сходим, пока вежливо приглашают.

Но Элина Витальевна же еще не до конца выжила из ума, а обострившаяся паранойя в этом случае оказалась весьма кстати, так что я тут же позвонила адвокату Вадима.

– Конечно, идем только вместе. Давайте я подъеду в течение часа, обсудим детали. В документах, что вы мне привезли в прошлый раз, есть важные нюансы, – наш правозащитник был собран и деловит.

Еще бы, такие гонорары.

Уведомила сына, что он пасется в школе и никуда не девается до вечера, ребенок был счастлив:

– Мам, мы тут мутим такую тему, зашибись. Все офигеют. Не до чего сейчас. Я здесь, не волнуйся.

Надо же, пришло счастье, откуда не ждали – Фель занят, деятелен, активен, доволен. Еще и с людьми общается. Сказка.

Естественно, адвокат меня удивил:

– Надеюсь, вы в курсе, что в течение многих лет получали гранты и премии за различные культурные мероприятия, которые устраивали для города и в которых участвовали? – этот вопрос заставил меня замереть.

Но наповал меня сразила банковская выписка с указанием конкретных сумм, поступивших на счет за последние тринадцать лет. Таких денег я в принципе не видела.

– Я вообще не в курсе существования у меня этого счета, – прошептала, когда смогла издать хоть какой-то звук.

Адвокат криво улыбнулся:

– Не тревожьтесь, все налоги уплачены вовремя. С точки зрения закона, никаких вопросов касательно этих средств нет. Это исключительно ваше.

Только хлопала глазами, глядя на семизначную сумму. Да, я – очень скромный завуч в школе искусств.

– Также у вас есть дача в Карелии, дом в Мурманской области и двухкомнатная квартира в Петербурге, – да, это я из своей синей папочки помню, но до сих пор в шоке.

А у Вадика спросить: «Это что за фигня?» можно только лично.

Вот, жду мужа домой.

– Это так же не должно вызвать у следователя вопросы, потому что все приобретено достаточно давно и источник средств подтвержден, – ну, хоть что-то хорошее, но я бы не обольщалась.

Если следователю будет нужно, он прицепится к чему угодно.

– Помните, что вы ни в чем не виноваты. В целом – максимально приличная, замужняя женщина, мать, заслуженный деятель культуры и образования нашего города, – с этим напутствием мы выдвинулись туда, куда не хочется, но надо.

Да, визит прошел нормально, следователь оказался спокойным, суховатым в общении, мужчиной, примерно моего возраста. А вот вопросы, которые он задавал, натолкнули меня на горькую мысль:

– Вадик – первая ласточка. Просто ступенька на пути к Самому. Вот к кому подбираются на самом деле.

Да и суммы, которые звучали в процессе, впечатляли. Если Вадим действительно упер из казны столько денег, то Ермакова проще разобрать и продать по частям. Ну и если факт воровства докажут – не спасет и сотня лучших адвокатов.

Но самым для меня интересным были вопросы:

– А где все эти бешеные миллиарды? Куда делись? И как так вышло, что дома ни разу не прозвучало ни намека на такие поступления?

– Эх, Элина Витальевна, – тяжело вздохнула, выходя на улицу, – то, что муж от тебя скрывал большую часть своей деятельности – доказанный факт. А что Ермаков мог скрывать еще? Вот он, самый неприятный сейчас вопрос.

Распрощавшись с адвокатом, вместе с Димой пошла к машине, и на парковке снова обнаружился сюрприз.

На этот раз он выбрался из своего, известного на весь город, «Майбаха».

Видеть Самого второй раз за лето – не к добру.

А слышать его вежливое мурчание – откровенно страшно.

Глава 9: Важные вопросы взаимоотношений

«Незачем цепляться за тщетные сожаления о прошлом

и скорбеть о досаждающих нам переменах,

ибо перемены – основа жизни»

А. Франс

Но время было у нас такое, что сидеть и грустить, недоумевая, не позволяло никак. Не успела допить кофе, как явился Фель с гитарой наперевес и при параде:

– Если на репетиции сейчас не налажаю, выпустят на сцену, – прочавкал довольный сын, быстро лопая свой утренний творог с ягодами. – Мам, ты помнишь, что обещала? Я буду учиться музыке, что бы там отец себе ни придумал. Плевать я хотел на эту математику долбаную!

Ох, как же ты не вовремя-то со своим юношеским максимализмом и категоричностью. Сил-то у меня нет, а достойные аргументы нужно обязательно привести, ибо хоть и вне дома, но Вадим по-прежнему рулил семьей в своем неповторимом стиле: всем раздавал указания и грозил карами несговорчивым. Марина отца обожала и всегда слушалась беспрекословно, а Феликс оказался на Вадика очень похож: все норовил делать поперек родительских требований, считал, что в жизни все должно быть так, как он хочет, а дальше – хоть трава не расти.

– Милый, не рычи. Я тебе не папа. Свои претензии ему ты выскажешь в глаза, а пока ты под моим присмотром, то я ожидаю от тебя взрослого, мужского поведения, понимаешь?

Сын нахмурился, но кивнул.

– Значит, так договоримся: ты занимаешься музыкой с педагогом при условии хорошей учебы в школе. Пока в дневнике четыре и пять – мать претензий не имеет, и ты можешь, кроме легкой атлетики, заниматься гитарой, сольфеджио и сопутствующими предметами совершенно невозбранно.

Обозначим рамки и попробуем впихнуть внутрь упертого и гормонально нестабильного подростка.

Феликс сидел насупленный, пил какао и готовился возражать, по лицу видно, а мать продолжала вещать:

– Когда появляются тройки и двойки, ты их исправляешь сразу, не затягивая процесс. Если же тройки возникают в четверти, то вся внешкольная деятельность, кроме спорта, сворачивается. Я доступно твоему пониманию излагаю?

– Мама! – и столько негодования в глазах.

– Феликс! Школа – обязательная база, которую родители должны тебе дать. Сейчас, когда к нашему семейству столько внимания и вопросов, ты же не хочешь, чтобы к нам явились еще и из отдела опеки и попечительства?

И это, кстати, вполне вероятно. Если решат давить со всех сторон, то ребенок – лучший рычаг. Не для Вадима, для меня.

Сын насторожился, но впечатлился еще недостаточно. Он же, как ни крути, всегда жил у меня в стране розовых пони, где все было для него и ради него.

– Они с радостью напишут, что я мало уделяю тебе времени, не выполняю надлежащим образом свои родительские обязанности, что у нас в холодильнике нет сосисок и йогуртов, и что тебе будет лучше в детском доме. Если ты так туда стремишься, ты мне скажи, а то слишком много сюрпризов мне стали преподносить родные и близкие, – вздохнула, вспомнив свою неучтенную недвижимость и финансы.

Стало грустно.

Ясно, что с этим добром не все просто и надо обязательно разбираться: кто, где, когда и почему? А мне некогда, да и сил нет, но надо.

Фель настороженно кивнул:

– Я понял. Мне дома хорошо, я никуда переезжать не желаю. Хочу играть. Мам, я очень хочу не только играть, но и писать музыку.

И такой он был милый совенок, что я не удержалась: сгребла в охапку, поцеловала в макушку и шепнула:

– Я очень тебя поддерживаю, но для того, чтобы достойно возражать отцу, мне нужна твоя помощь. Учись хорошо и у нас не будет проблем, ладно?

Сын бодро покивал, на этом мы спонтанные выяснения отношений закончили и вышли следом за явившимся Димой из дома.

На капоте машины у распахнутых ворот стояла небольшая коробка. По запаху можно было определить содержимое, не открывая ее: копченая рыба.

– Судя по всему, новый транш ваших любимых деликатесов, – хмыкнул Димочка, приподнимая крышку. – Белая на этот раз.

Я же, несмотря на тревогу и неизвестность, порадовалась: так давно прошли те времена, когда мы регулярно ездили на выходные и праздники в Финляндию и лопали там рыбу без ограничений всех видов и сортов, что я почти забыла, какая она вкусная. А тут снова будет повод вспомнить.

Занеся очередной сюрприз в дом, поехали в школу искусств – готовиться к последнему в этом учебном году большому мероприятию.

– Все, отыграем концерт, завтра доразберу документы, и пора уже в отпуск, – бубнила себе под нос, роясь в сумке, так как ощущение, что я чего-то важное забыла, меня не отпускало.

– Элина Витальевна, вы конверт вчера на заднем сиденье оставили, – заметил Дима, когда мы припарковались. – Он там, в подлокотнике лежит.

Бинго! Конверт от супруги Самого! Вот оно!

Быстро обнаружив искомое, осторожно вскрыла и с любопытством заглянула внутрь, а прочтя затесавшуюся между документов открытку, хмыкнула:

– У женщин свой взгляд на вещи. И понимание жизни. Определенно.

Глава 10: Время для себя

«Путешествия учат больше, чем что бы то ни было.

Иногда один день, проведенный в других местах,

дает больше, чем десять лет жизни дома»

А. Франс

Только лёжа на берегу моря, я поняла, насколько устала на самом деле и как давно не отдыхала.

– А хорошо, да, мам? – временами уточнял сын, выходя после сеанса массажа или из «соляной пещеры», или выбираясь на берег из вод морских.

Не согласиться было невозможно.

Нам было хорошо: спокойно, комфортно, приятно. Но при этом порой очень даже деятельно: некоторая утренняя суета с процедурами прекрасно разбавляла общее дремотно-ленивое состояние и настроение, царившее в санатории.

Фель, уловив, что я не планирую лишать его просто так ни за что ни про что занятий музыкой и вообще готова обсуждать любые проблемы, а также предлагать подходящие ему варианты выхода из тупика, возрадовался, как-то успокоился, подобрел. Стал все же ребенком, а не вечно настороженным, глубоко законспирированным разведчиком в тылу врага.

И это оказалось так здорово.

Мы играли в карты, обсуждали фильмы, песни и книги, ходили гулять и на всякие концерты. Проводили время вместе, а не просто рядом.

В противовес наладившемуся общению с сыном были ежедневные вечерние звонки дочери.

Даже не вечерние, а, скорее, ночные.

Обычно ближе к полуночи Марина возвращалась домой с работы на машине с водителем, поэтому имела возможность звонить мне и, неожиданно, сетовать и сокрушаться.

Моя прекрасная, уверенная в себе дочь, та, которая всегда лучше всех знала, что ей нужно, что она должна и не должна делать, как добиваться поставленных целей, звонила и жаловалась почти каждый день.

– Опять сегодня еле разгребла срочное. До текучки не дошла, – вздыхала Марина Вадимовна в понедельник.

– Кажется, это огромное количество работы никогда не закончится, – печалилась наследница Ермакова в ночь со вторника на среду.

В ожидании наступления четверга дочь жаловалась на недостаток времени и сил, а в пятницу я вдруг услышала:

– Что за люди, а? Обленились вконец! Никто работать не хочет! А те, кто ходит в офис – безответственные халявщики.

Ко всем этим переживаниям я относилась с пониманием, потому как это были известные претензии всех владельцев собственного дела или крупных руководителей.

Всегда так было и, скорее всего – будет, но слышать подобное на постоянной основе от Марины мне казалось довольно странным.

Но если дочь переставала плакать о том, как ей тяжело в офисе, то дело доходило до печальной истории их с Виктором совместной жизни.

«Совместной», а не «семейной», потому что при всём моем богатом воображении, назвать жизнь «семейной», когда жена вкалывает с утра до ночи, а муж развлекается с ночи до утра, я не могла.

Да, она работала с удовольствием и увлеченно, получая приличные деньги, да, занимала высокий для своего возраста пост в крупном холдинге. Тем не менее, девушка – единственная работающая в семье, при условии, что мужчина полноценный, живой и здоровый, как ментально, так и физически – это ненормально, я считала.

– Вик сегодня опять на какую-то вечеринку умотал, – в принципе, таким было стандартное начало повествования о её замужней жизни.

И мать пребывала в ужасе, потому что, конечно, могла пожаловаться на мужа периода начала нашего брака, но там Вадик страдал дома. Да, он не работал, да, бухал с друзьями, но делал это у нас. Мне никогда не приходилось разыскивать его, где бы то ни было.

Слушая дочь, естественно, грустила, но время от времени мамское сострадание уступало внутри меня место критическому мышлению, к результатам которого дочь никак не желала прислушаться:

– Милая, скажи, пожалуйста, Виктор ведёт себя как-то иначе? Не так, как до вашей свадьбы?

– Нет, он всегда был такой, – прилетело мгновенно.

Тут вздохнула уже тревожная мать:

– Зайка, выйти за него замуж – было твоим выбором.

– Да, мама, – унылый выдох в ответ.

– Скажи, а какие у вас были договорённости касательно вашей семейной совместной жизни? – прямо любопытно, да.

Марина помолчала, а потом как-то растерянно пробормотала:

– Мы как бы ничего, в общем-то, не обсуждали подробно. Только в общих чертах.

– Ну и как? – мать бывала ужасно занудной и въедливой, да.

– Сейчас меня бесит, что он не работает и тратит огромные деньги на всякую фигню, – нехотя сформулировала дочь.

Очень тянуло выругаться, но неподалеку спал Фель, так что пришлось сдержаться, выйти тихонечко на балкон, под темное, глубокое, бархатное небо, усыпанное звездами и очень невежливо хмыкнуть:

– Погоди, но он же всегда так делал?

– Да, но раньше это не были деньги из семейного бюджета! – рыкнула Марина в трубку.

Глава 11: К родным берегам

«Когда в твой палец попадает заноза,

радуйся: «Хорошо, что не в глаз!»

А.П. Чехов «Жизнь прекрасна»

– Мам, а мы же вечером на концерт пойдем? – внезапно поинтересовался Фель за завтраком предпоследнего дня отдыха.

Пожала плечами:

– Вообще-то, я думала пособираться немного.

– Мам, давай сходим, а? Там обещали местных гитаристов-виртуозов. Я бы послушал и посмотрел…

– Ну, раз такое дело, то, конечно, пойдем, – улыбнулась ребенку, у которого всегда теперь, когда он говорил о музыке, горели глаза.

И мы действительно отправились после ужина в небольшой концертный зал под открытым небом, и программа в этот вечер оказалась прекрасной.

Никаких современных шлягеров и вокала с танцами, только музыканты.

Ох, какие это были потрясающие мелодии.

Я так давно не слышала скрипку, гитару, баян, виолончель, блок-флейту, арфу и ударные вне родной школы.

Отдыхала душой и наслаждалась.

Удивительно, но хиты незабвенных «Битлз», в исполнении ансамбля из трех баянов и аккордеона, оказались настоящим откровением. А как прекрасна была классика Средних веков, донесенная до слушателей скрипкой, флейтами и арфой!

Но в финале меня ждала настоящая сенсация: Феликс соло исполнил со сцены Средневековую Канцону Франческо ди Милано.

Мой восторг был не просто огромен, я думала, меня там от счастья и гордости разорвет на тысячу Элин разом. Ведь в недавнем выпускном концерте он сделал больше пяти ошибок в этом произведении, а сейчас оно прозвучало очень чисто и складно.

– Мать в восхищении, мой дорогой! – обнимала счастливого ребенка, незаметно утирая слезы. Обоим.

Да, сейчас я понимала совершенно четко: сына нельзя лишать занятий музыкой. Это просто как отобрать у него смысл и интерес к жизни.

И с Вадимом мне за эту возможность придется сражаться долго.

Я не спорила с мужем и разрешила ему избаловать дочь: ослепить ее блеском денег и силой власти, но лишить младшего ребенка любимого занятия я не позволю.

– Это будет непросто, – хмыкнула тихонько, представляя гнев Ермакова, но весь вид довольного Феля подтверждал – игра стоит свеч.

Обратная дорога у нас прошла без происшествий: ребенок не терялся, помогал с багажом, был спокоен и внимателен.

– Ага, асоциальный мальчик, конечно! Не приспособлен для работы в коллективе. Много вы понимаете, – тихо бурчала, вспоминая слова школьного психолога о том, что сыну хорошо бы перейти на домашнее обучение.

Сейчас. Три раза.

Наблюдая, как сын общается с девушками у стойки регистрации на рейс, а потом со стюардессами, понимала – нет у Феликса тех диагнозов, которыми нам грозили. Просто он был насильно лишен интереса в жизни, закрылся в своем мире, где было не так обидно и больно. Естественно, его социальная активность оказалась равной нулю.

Вспоминая трех психологов, к которым мы вынуждены были сводить Феля, скрипнула зубами:

– Большая беда современного общества – непрофессионалы на ключевых позициях. Ужас, который уже давно творится в системе образования и медицины – настоящий Рагнарек, просто отложенный.

Петербург встречал нас низким, закатным солнцем, довольным Димочкой и… корзинкой с ягодами, набором канапе и тарталетками с икрой.

– Вот ведь настырный, – хмыкнул наш водитель, когда мы обнаружили сюрприз на капоте авто на парковке аэропорта.

Только головой покачала: устала от дороги, хотелось в ванную, перекусить и спать.

– А вот и поздний ужин, – довольно потер руки сын.

Просто кивнула, сил на возражения и споры не было.

Ну, не отравят же нас?

Из тревожащих моментов, которые ждали дома, имелись мать, адвокат и Марина.

Родительница осторожно намекала, что у отца возникли проблемы с новыми проектами и здоровьем.

– Надо будет на неделе их навестить, – отметила себе в календаре сразу, пока мчались из аэропорта в сторону нашего чудесного, тихого и милого городка.

Дочь же позвонила, мы еще не успели доехать до дома:

– Мам, завтра на парадный ужин приглашены родители Вика. А вы с Фелем могли бы?..

Вздохнула: видеть никого из Борских не хотелось, но не бросишь же ребенка на съедение этим монстрам?

– Будем. Скажи: когда, что привезти и какой дресс-код?

– Спасибо-спасибо, – воодушевилась дочь. – Пришлю тебе список и все остальное сообщением.

Вот спасибо. Не было печали.

А наш семейный защитник в своем послании был краток: «Визит к следователю в понедельник. 12-00»

Потрясающе.

С корабля на бал, как говорится.

– Ну, сходим, раз настойчиво приглашают, – вздохнула, хотя выбора-то у меня не было.

Глава 12: Тревожные дуют ветра

«Si vis pacem, para bellum» (лат.)

«Хочешь мира – готовься к войне»

Из рук Вадима выбралась и уточнила:

– У нас ужин есть или надо готовить?

Скандалить будем, но не сейчас: я весь день на ногах, в бегах и переживаниях.

Муж расплылся в широкой улыбке:

– Тебя ждал, Элин, без тебя не садился.

Чуть не сказала: «А со мной сядешь!», но не то время и не та тема, чтобы шуточки шутить.

– Тогда давай, иди на кухню, я загляну к Фелю и присоединюсь.

– Что вы тут развели за глупости опять с этой музыкой? – Вадик скривился.

Но по данному вопросу позиция моя теперь была жёсткая и конкретная:

– Чтобы у нашего сына не было психиатрических диагнозов, ему нужна музыка. Поэтому нравится тебе или нет, но играть он будет. Ты ведь не хочешь, чтобы шептались, что якобы твой наследник асоциален и вообще психованный?

Муж помрачнел, но мне в данном конкретном случае было совершенно всё равно.

– Вадик, это не тема для дискуссии. Я тебя информирую, что для полного психического здоровья и комфортного состояния, нашему ребёнку необходимы занятия музыкой. Не самая сложная терапия. То, что мы в состоянии ему обеспечить, и то, что дает гораздо лучший эффект, чем все таблетки, курсы иглоукалывания и прочего.

Если Вадим и собирался что-то мне на это ответить, ждать и слушать я не стала, а поспешила наверх к сыну.

Вошла в комнату Феликса после того, как из-за двери прозвучало невразумительное разрешение, и застала там картину, от которой за лето уже почти отвыкла. Внутри было темно, свет выключен, окна задёрнуты. Тихо, пусто, холодно. Ребёнок, в уличной одежде валялся на кровати, закрыв голову подушкой.

Осторожно присела рядом:

– Сын мой, я поговорила с папой и уведомила его, что твои занятия музыкой продолжатся. А также поставила в известность: музыкальное образование является залогом твоего психического здоровья. Поэтому, моя радость, ты спокойно продолжаешь заниматься дома. Играешь у себя, а если тебе нужно моё внимание, позови, я приду. Когда начнётся учебный год, пойдешь в музыкальную школу. Я добьюсь твоего восстановления, и у тебя снова будет не только специальность, но и сольфеджио, оркестр, ансамбль, второй инструмент и музыкальная литература.

Достаточно долгое время было тихо, но потом подушка улетела куда-то в темноту, а мой взъерошенный совенок сел на постели по-турецки и уставился на меня огромными удивлёнными глазами:

– Правда, мам? Я смогу ходить в музыкалку снова?

И столько в нём было надежды и предвкушения, что, даже если мое руководство на контакт и мирное урегулирование вопроса не пойдёт, то я точно в состоянии оплачивать ребёнку музыкальное образование в полном объеме.

Поцеловала сына и намекнула, что сегодня был тяжелый, переживательный день, поэтому имеет смысл уже мыться и ложиться спать, а с завтрашнего дня совершенно спокойно он может продолжить свое музицирование.

Вдохновленный сын порысил в душ, а я отправилась ужинать в компании внезапно вернувшегося домой супруга.

– Следствие ещё идёт. Я под подпиской, так что никуда из страны в ближайшее время поехать с тобой отдохнуть не сможем, – Вадим разлил по бокалам мое любимое сухое красное.

– Ты дома, и это главное сейчас, – улыбнулась, поставив перед мужем тарелку с ужином.

Было заметно: Вадик соскучился по домашней кухне и нашему винному погребу, но и молчать муж не стал, что, вообще-то, до сих пор ему было не свойственно.

Уже в ночи, допивая вино в кресле у камина в маленьком зале на первом этаже, удивлялась: Вадик был внимателен и заботлив, пояснял подробности дела и говорил о сильной и слабой сторонах защиты, радовался, что я обнаружила имущество и даже прокомментировал каждую позицию в списке.

То есть мне, к моменту похода в душ, стало очень страшно:

– Кто этот мужчина и куда он дел моего мужа? – билось в голове непрерывно.

Ну и Вадик, с улыбкой явившийся следом за мной в ванную комнату, покоя не принёс, а лишь добавил тревоги.

И если мужнин энтузиазм в постели ещё можно было с трудом, но объяснить длительным отсутствием, то все, посыпавшиеся на меня нежности, комплименты и страстный шепот, пугали до дрожи, которую Вадик принял за выражение восторга.

Как всегда.

Финал нашего лета был сумбурный.

Отец мой лежал в больнице, матушка находилась при нем неотлучно, врачи затруднялись с прогнозами. Муж много работал, и рядом с ним в офисе постоянно была Марина, которая консультировалась с Ермаковым по каждому вопросу, влезала во все дела, даже те, что до сих пор не входили в её обязанности, а мне как-то скупо обронила:

– Хочу получить от папы максимум информации. Пока это возможно.

То есть я все же была права, понимая, что позиция у стороны обвинения сильная.

Но Вадим, отправляясь на очередной допрос, а потом вместе с адвокатом приезжая к нам перекусить и обсудить впечатления, выглядел спокойно.

Глава 13: Года проходят чередою

«В прошлом и в будущем

Сознанью почти нет места.

Сознавать значит быть вне времени,

Но только во времени помнится

Миг в саду среди роз.

Миг в беседке под гулом ливня,

Миг сквозняка при курении ладана, –

Только между прошедшим и будущим.

Только времени покоряется время…»

Т.С. Эллиот «Бёрнт Нортон», «Четыре квартета»

Даже в самом сюрреалистическом сне я не могла представить все то, что стало моей реальностью в следующие полтора года.

Увы, отец все время чувствовал себя не очень хорошо, и восстановление после инфаркта шло медленно, хотя некий прогресс, конечно, был.

Да, естественно, матушка моя оказалась занята целиком только им, а в наших силах было лишь организовывать для них череду санаториев, курортов и курсов реабилитации в лучших клиниках Северо-Запада.

Но в перерывах между выездными мероприятиями, когда родители оказывались дома, они старательно наверстывали упущенное с точки зрения воспитания. И со своими светлыми идеями они лезли не только ко мне, рассказывая, как я неправильно ращу сына, упустила дочь и вот-вот потеряю мужа, из-за моей дурацкой работы и категоричного характера.

Нет, неугомонная и всезнающая бабушка пробовала провернуть подобный финт и с Мариной, которая сначала на волне гормонов, а потом – послеродовой депрессии, ее откровенно посылала.

После чего матушка, конечно же, выкатывала мне очередные претензии.

И так по кругу.

Было непросто.

Условно радовал Феликс.

Он стабильно учился, на лёгкую атлетику ходил и даже результаты какие-то достойные показывал. А вот на гитаре сын играл много и с огромным удовольствием – сердце матери таяло от восторга.

Поскольку Вадик изрядно перегибал в плане строгости и запретов при воспитании наследника, и с Фелем они часто ссорились, то ребёнок старался проводить все свое время в музыкальной школе, где между занятиями умудрялся выполнять домашние задания из общеобразовательной программы.

Поэтому в истории с сыном я радовалась тому, что было.

На фоне плохого самочувствия папы все капризы и истерики, периодически закатываемые свекровью, меня изрядно подбешивали, но, поскольку я всегда была очень внимательна к своим родственникам и близким людям, приходилось выслушивать её стенания, а также поддерживать все идеи касательно курсов реабилитации, массажей и поездок на целебные воды.

Если честно, в то время, пока свекровь отсутствовала в городе, дышалось полегче, потому как она практически поселилась у нас:

– А как же еще мне теперь общаться с моим чудесным сыночкой, ведь я так безумно по нему соскучилась? Ну, не выгоните же вы меня?

– Конечно, не выгоним, Мария Иосифовна, – устало ей улыбалась, хотя иногда мысль такая мелькала, да.

Для полноты картины очень сильно меня бесил зять.

Если Марина, несмотря на гормональные выверты и сложную беременность, всё равно работала очень много, старательно перенимая опыт отца, то Виктор продолжал жизнь вести праздную: мотался по тусовкам, когда Марина спала, отсыпался, пока она работала, а вечерами гостил у нас.

Не просто так.

Больше всего это было похоже, как будто он с какой-то целью обхаживает Вадима, постоянно предлагая то выпить и обсудить мировые новости, то сыграть в настольный теннис, то посмотреть футбол с пивом и бурными воплями.

Дошло до того, что зять сам привёз нам в подарок стол для тенниса, мячи, ракетки и начал являться регулярно, иногда даже без Марины.

– Чего он от тебя хочет? – постоянно уточняла я у мужа.

– Ничего, мы просто беседуем, играем, ну, отдыхаем мозгами от работы, – хмыкал Вадик, а я злилась.

– Какая у него работа? Он же тусовщик! – скрипела зубами, и никакие цветочно-конфетные подношения Вика от моего недовольства не спасали.

– Что ж ты такая злая, Элин? – усмехался муж, сверкнув глазами, – добрее надо быть к родственникам…

– Куда уж добрее? – фыркала и уходила в недра дома заниматься своими делами, порой даже не появляясь поприветствовать Виктора, когда он приезжал.

Мужики меня стали сильно раздражать, но это были не все нервно-напряженные моменты.

На работе у нас участились проверки: то налоговая явится вне графика, то пожарка, а то вдруг «Роспотребнадзор» нарисуется. А руководство, естественно, винило в этом меня, то есть моего мужа, до сих пор находившегося под следствием и катавшегося на допросы, как на работу. Постоянно.

Вынуждена была среди всей своей обязательной преподавательской и административной рутины начальство резко осекать, не забывая тыкать носом в нашу многолетнюю, стабильную спонсорскую помощь родной школе.

В целом, было мне как-то не очень весело.

Глава 14: Когда все рушится

«Dum spiro, spero» (лат.)

«Пока дышу, надеюсь»

Беременность дочери была полна сложностей, которые и без того непростой характер Марины временами делали труднопереносимым.

Виктор участвовал в процессе постольку-поскольку: отвезти – привезти к врачу на прием или обследование, купить нужные лекарства или оплатить индивидуальную палату для того, чтобы она могла полежать на сохранении, приобрести всё для ребёнка по списку и бесконечно хвастаться, что у них вот-вот будет наследник.

Даже когда стало известно, что ждут они девочку, восхищенные вопли хоть и приуменьшились, но не исчезли.

Временами создавалось впечатление, будто он лично вынашивал ребёнка и планировал вскорости рожать.

В отличие от Борских и Вадика, Марина была не особо в восторге от процесса. Она не стала «сумасшедшей беременяшкой» и все девять месяцев, если врач позволяла вставать с постели, ездила на работу.

– Потом будет некогда, а у папы скоро начнутся суды. И вообще, неясно, как там повернется, – бурчала моя «уточка», переваливаясь с боку на бок и топая к ожидавшей ее машине.

Рожать с женой Вик не пошел:

– Пользы от меня там не будет, я лучше займусь организацией торжественной встречи и дом подготовлю к прибытию маленькой принцессы, – заявил мне зять, уведомив, что в родзал с дочерью иду я.

Обалдеть, поворот сюжета, да.

Когда же Нина появилась, то первое время они с Мариной жили у нас:

– Мам, Вик устроил какой-то бессмысленный детский бутик дома, – мрачно заявила молодая мать, приехав к нам с Ниной на третий день после выписки из роддома.

И теперь моим святым долгом стало помочь дочери с ребёнком и избавить её от домашних хлопот.

– Вот и отлично. Бери на своей работе длительный отпуск. У тебя как-никак первая внучка появилась, а дочь нуждается в понимании и поддержке, – заявил мне Вадик в конце первой недели пребывания девочек у нас.

А потом как-то вышло, что мой «отпуск за свой счёт» превратился в «увольнение по собственному». И вот сейчас, когда Нинок отметила свои девять месяцев, получилось, что я – бабушка в декрете.

Марина вернулась на работу, едва лишь дочь начала есть что-то, кроме молока.

– Посмотри, она на смеси и баночках лучше набирает. И вообще, я мать мне виднее, – заявила мне дочь, выдала коробку с детским питанием и набор бутылок.

А сама сбежала в офис.

– Маринка ребёнка, что ли, нам оставила? – уточнил Феликс, вернувшись из школы и обнаружив на кухне нас с Ниной за приготовлением ужина.

Я бы посмеялась, если бы это предположение не было так похоже на правду.

– Подозреваю, что ты прав, но на всякий случай у Марины завтра уточню. Сегодня она отпросилась проведать мужа, – печально улыбнулась сыну.

А утром вызвала Диму:

– У нас с Ниной Викторовной важное дело. Димочка, поедем в Петербург, нам нужен самый крупный детский магазин. Пора докупать бутылки, новые соски и, видимо, запас банок: фрукты, мясо и овощи.

– Вы двоих вырастили, Элина Витальевна, вам лучше знать, – усмехнулся Дмитрий, подхватывая из моих рук, одетую для путешествий и «в приличное», Нину.

И мы поехали.

В магазине произвели фурор, так-то. Продавщицы тихо шушукались:

– Смотри-смотри, какой молодой мужик, а она ещё и ребёнка ему родила…

– Вот, а я вам говорю, девочки, рано на себе крест ставить. У вас еще все впереди. У них лет десять или пятнадцать разницы, так что ваши принцы ещё в школу начальную ходят.

Барышни голос не сильно понижали, Дима усмехался и вёл себя очень внимательно и заботливо.

Нинок-солнышко была хороша: не капризничала, таращилась вокруг с любопытством, а то, что пожевала бабушкины бусы, так, а чего они? Висят, понимаешь, тут. Не разгрызла – уже хорошо.

В целом поездкой я осталась довольна и подумала, что можно, наверно, начинать выбираться с Ниной куда-нибудь в присутственные места: на людей посмотреть, себя показать.

Решила начать с родственников:

– Что, Нинулька-красотулька, завтра съездим к бабушке Маше, а потом и других бабу с дедом навестим, – улыбнулась внучке во время вечернего купания.

Уставший Вадик вернулся поздно, заглянул в душ и, растянувшись рядом со мной на постели, уточнил:

– Помнишь, Элин, послезавтра первое заседание?

Я вздохнула:

– Ладно, попрошу Феля погулять с Ниной в сквере напротив здания суда.

Муж скривился, но ничего не сказал.

Просто сгреб меня в охапку, долго и жарко выдыхая в макушку. Спасибо ему, кстати.

Отношения с сыном у них лучше не становились, а так как почти всю энергию у меня забирали метания между родителями и свекровью с Нинком под мышкой, то, к сожалению, времени и сил мирить мужиков просто не осталось.