Развод. Тайная жена моего мужа

Пролог

— Помоги! Пожалуйста!

Я отрываю взгляд от учебника по анатомии. Мой мозг ещё переваривает информацию, а перед глазами уже стоит женщина.

Красивая. Тёмные волосы обрамляют бледное лицо, карие глаза смотрят с мольбой.

— Что?

— Помоги, Оля!

Откуда она знает моё имя? Мысль проносится быстро, слишком быстро, чтобы зацепиться.

Незнакомка отступает, и я вижу маленького мальчика. Мельком смотрю на него, выхватывая признаки болезни. Ему года три на вид, может, меньше. На его щеках горят два ярких красных пятна. На лбу испарина. Он явно болен.

— Я не врач. Только учусь.

Может, она увидела халат, в котором я выбежала на обед и решила, что я доктор? Нас, студентов меда, с первого курса заставляли на пары приходить в белых халатах.

И мы настолько привыкали к ним, что даже в кафе не снимали.

Девушка переступает с ноги на ногу. Она явно нервничает.

— Знаю. Я всё про тебя знаю. — на её лице проступает зависть, ненависть и что‑то ещё, что я не могу понять.

— Извините, но я ничего не понимаю. — развожу руками я.

Чего хочет от меня эта женщина, я так и не поняла. А на телефоне уже срабатывает будильник. Мне пора возвращаться на учёбу. Ждать меня никто не станет, а за опоздание можно получить выговор.

Встаю, собираясь уйти, но незнакомка преграждает дорогу.

— А ты меня не знаешь, да? — горько спрашивает она.

— Нет, мне нужно идти на пары.

Пытаюсь обойти её и, наконец, уйти. Внутри почему-то тревожно. Я смотрю ещё раз на ребёнка, и меня словно током шарахает. Застываю на месте, не в силах сдвинуться. Меня держат тысячи вольт осознания.

Плечи малыша сжимает мать. Эта деталь врезается в память.

Мальчик смотрит на меня исподлобья. Внимательно и слишком серьёзно для такого малыша. И этот взгляд мне знаком. Слишком знаком.

— Вы кто такая? — выдавливаю из себя, пытаясь справиться с шоком.

Внутри пустота, которая постепенно заполняется болью.

— Я жена вашего мужа. А это наш сын Эмиль.

1

За два дня до пролога

Глаза едва разлепляются. Утренний свет режет, и я отворачиваюсь от него. Вчера я легла очень поздно. В голове всё ещё крутились обрывки прочитанных строк.

Нужно ещё за завтраком перечитать, чтобы точно запомнить.

Сессия всё ближе, напряжение растёт.

— Ты опять всю ночь над учебниками сидела, Лёля?

Голос мужа пробирает до донышка. Бархатный, с едва различимым изломом. Потягиваюсь и ловлю на себе горячий взгляд.

Булат смотрит жадно, взгляд скользит по моей фигуре, и я смущаюсь. Мне хочется, чтобы он подошёл, но просить об этом слишком стыдно.

Мой муж — мой первый мужчина. В школе я была заучкой, да и воспитывали меня строго. Подруги смеялись надо мной и моей скучной по их меркам жизнью, но оно того стоило.

Я безумно любила мужа и не жалела, что он мой первый и единственный. Булат наклонился. Нежно поцеловал в губы, и я почувствовала его запах. Мускус и солёное море.

Мои любимые запахи.

— Прости, дорогая, спешу.

— Даже десяти минут не найдётся для завтрака? — улыбаюсь я.

— У меня поезд скоро.

Я печально вздыхаю. Муж ещё неделю назад предупредил, что сегодня уезжает в командировку. Дела в столице ждать не будут. И хотя он давно принял руководство над дочерней компанией отца, всё равно это не освобождало его от обязательств.

— Хорошо. Собирайся, я пока завтрак тебе приготовлю.

Сползаю с кровати и как примерная жена иду жарить яичницу с помидорами. Пока яйца скворчат на сковороде, я варю себе кофе.

Булат заходит в кухню, обнимает меня за талию.

— Завтра вернёшься?

— Надеюсь.

Муж уже полностью одет. Его ловкие пальцы завязывают галстук, а я любуюсь этим процессом.

Его тёмные волосы ещё влажные после душа. Борода добавляет ему брутальности. Глаза сияют как два тёмных камня. Булат выглядит как модель нижнего белья. Такой же невероятно красивый и немного загадочный.

На рукавах золотые запонки. Мой подарок на годовщину нашей свадьбы.

Мы три года женаты, но я всё ещё не могу поверить, что Булат — мой муж. Я часто вспомнинаю нашу первую встречу на дне рождения отца. На него смотрели многие девушки, но выбрал он именно меня.

А потом ухаживания, свидания и свадьба. Всё как в сказке.

Улыбнулась своим мыслям.

Мы завтракаем, обсуждая планы на выходные. Я улыбаюсь ему, а он смотрит чуть прищурившись.

— Проводишь?

— Конечно.

Я встаю, укутываюсь в халат и иду за мужем.

— Не просиживай за учебниками всё время, Лёля.

— У меня скоро сессия, ты же знаешь.

Он едва заметно морщится. Я прекрасно знаю его отношение к моей учёбе. Булат был бы рад, если бы я бросила институт и родила ему ребёнка. Засела дома и ждала его с работы. Готовила, убирала, стирала. Но ещё перед свадьбой я сказала ему, что хочу стать врачом и закончу обучение.

— Ладно, потом обсудим.

Я провожаю его до лифта и когда он уже в нём говорю:

— Счастливого пути!

Муж наклоняется ко мне, чтобы поцеловать, но наш поцелуй разбивает звонок. Он достаёт телефон, чтобы ответить, и я мельком вижу имя на экране.

Меня словно холодной водой окатывает. Ногти впиваются в кожу ладоней.

Амина.

Хочу спросить кто это, но двери лифта закрываются, отрезая его от меня. Единственное, что усеваю, — заметить лёгкую улыбку на его губах, когда он смотрит на экран телефона.

Сквозь закрывшиеся створки слышу его голос, наполненный тёплом.

2

Разобрать слова не получается. Хотя я очень стараюсь.

Кто эта женщина? И что ей нужно от моего мужа?

Возвращаюсь в квартиру и сразу набираю мужа. Если не выясню это сейчас буду весь день себя накручивать! Напряжение и так давит на грудь.

Первый вызов — абонент занят. Я терпеливо жду ещё пару минут и набираю снова. То же самое. Абонент занят.

Булат не из тех, кто любит часами трепаться по телефону. Но проходит десять минут, прежде чем мне удаётся дозвониться.

— Да?

Он отвечает мне так же, как и ей. От этого факта становиться ещё хуже.

— С кем ты говорил сейчас?

— Со знакомой. — выдержав паузу отвечает муж.

— Так долго?

— Лёля, я не понимаю. В чём дело? — немного раздражённо спрашивает муж.

И это меня заставляет замешкаться.

— Я… просто…

— Ты придумала себе какую-то глупость и решила мне настроение испортить?

— Нет. Решила выяснить кто звонит моему мужу. — спокойно ответила, хотя внутри нарастала буря.

Почему-то перед мужем у меня всегда было так. Может, это потому, что он старше почти на десять лет? Мне двадцать четыре, а ему уже тридцать три.

— Я поговорил с ней две минуты, а потом мне позвонил партнёр. Вот и всё. Довольна?

О такой возможности я не подумала. А ведь правда, звонок мог закончиться раньше.

— Ты мне не доверяешь? — в голосе мужа прорезались рычащие нотки.

— Я тебя люблю, Булат. И не хочу ни с кем делить. — ответила я честно.

В трубке воцарилось молчание. Я слышала его дыхание, резкое и прерывистое. А ещё цокал поворотник, и гудел мотор.

— Лёля, я в машине. Давай поговорим об этом позже.

— Хорошо. Извини за беспокойство.

Его ответ мне не понравился. Я положила трубку и прижала руку к животу. От нервов у меня всегда тянул живот, вот и сейчас неприятное ощущение поселилось внутри.

До учёбы оставалось ещё два часа и их я потратила на занятие гимнастикой. В детстве я занималась профессионально. Мама хотела, чтобы я стала олимпийской чемпионкой, но это была её мечта, не моя.

Хотя гимнастика мне очень нравилась.

Я заплела свои светлые волосы в два колоска. Надела спортивную форму, расстелила коврик. Занималась перед зеркалом, чтобы хорошо видеть технику. К концу тренировки меня уже пошатывало от усталости, но после бодрящего душа и завтрака силы вернулись.

Собрала сумку и побежала на занятия. Сегодня пары длились до самого вечера.

На ступенях университета встретила подругу. Она держала в руке огромный бумажный стакан и о чём-то спорила с нашим старостой.

— Нет, и точка! Никаких поблажек! — строго ответил Митя и ушёл.

— Ну и ладно! — закричала Лиля ему вслед — Попроси у меня хоть что-то!

Она развернулась и почти впечаталась в мою грудь.

— Эй, ты чего? — я придержала её за плечи, чтобы она не свалилась со ступеней.

— Один-единственный раз попросила этого…этого… - подруга перебирает в голове ругательства, а я улыбаюсь — гада подменить меня на скорой!

— Дима тоже работает на скорой?

Все уже потихоньку вливаются в медицинское сообщество. Кто медсестрой или медбратом, кто фельдшером на скорой, и только я всё ещё нигде не работала. А ведь это опыт.

Мы поднялись по ступеням. Начало пары уже через пять минут. Этого времени как раз хватит, чтобы дойти до аудитории.

— Ну, да. Мы на одной подстанции. Ладно, не бери в голову. Просто у нас, как всегда, не хватает сотрудников, и меня поставили в день рождения работать. А я не очень хочу праздновать в окружении бомжей и бабок.

— Ты же спасаешь жизни! — усмехаюсь я.

— Спасаю. Но нечасто. В основном мы работаем бесплатным такси до больницы, отделением вытрезвителя и собеседниками для одиноких пожилых. — вздыхает она – Нет, ты не подумай, мне нравится медицина, но я ведь имею права отметить день рождения?

— Конечно. — киваю я - Может, Дима передумает.

— Это вряд ли. — вздыхает она, когда мы садимся за стол — У тебя как дела? Готова к сессии?

От вопроса я замираю, и подруга сразу же делает стойку. Она поворачивается ко мне всем корпусом.

— Ничего особенного. Просто… — я рассказываю ей о звонке, и мне самой кажется эта история надуманной.

Ну, позвонила Булату какая-то женщина. Что дальше? Это ведь ничего не значит? А я напридумывала себе всякой ерунды.

— Паниковать рано, но поговорить с ним однозначно стоит. — соглашается подруга.

Весь день я думаю о муже и странном звонке. Стараюсь сосредоточиться на занятиях, но получается плохо.

Последний курс медицинского вообще мне тяжело даётся. Хотя мне жаловаться глупо. Вон однокурсники ещё работать умудряются.

Домой иду уставшая и измученная нервами. Сил хватает только чтобы повторить тему завтрашнего семинара и завалиться в постель.

Утром встаю пораньше, чтобы дождаться мужа и покормить его завтраком. Заодно всё обсудить, но мои плану летят в мусорку.

Булат в последний момент присылает сообщение, что он задержится ещё на сутки.

3

Я сижу перед накрытым столом, тупо рассматривая блинчики на тарелке. Он ведь мог предупредить раньше? Чтобы я не стояла у плиты!

Внутри нарастает тревога, но я гоню её. Иду собираться на учёбу. Её никто не отменял. А ведь я будущий врач и должна уметь держать себя в руках.

Пока одеваюсь, думаю о том звонке. У меня никогда и мысли не было подозревать мужа в неверности. Он всегда приходил домой вовремя, а если задерживался, предупреждал.

На все мероприятия, связанные с компанией, мы ходили вместе. Я отлично знала его друзей. Но сейчас почему-то сердце было не на месте. Взгляд то и дело натыкался на ноутбук мужа.

Сверлю его взглядом целую минуту. С трудом отворачиваюсь и иду чистить зубы, но потом возвращаюсь. Сажусь за стол, открываю крышку.

Пароль простой, я его отлично знаю. Экран бьёт ярким светом в глаза, я жмурюсь и хочу захлопнуть крышку, но вовремя себя останавливаю. Мне нужно знать, что происходит!

Открываю папки, листаю страницы, но там ничего нет. Только рабочая информация. Соцсети муж не ведёт. Поиск по фото тоже ничего не даёт. И я успокаиваюсь.

Если бы была другая, наверняка были бы доказательства. Следы.

На учёбе я сегодня одна. Лиля на работе. Усилием воли стараюсь заставить себя готовиться к экзаменам. Даже в кафе на перерыве не отрываю глаз от учебников. Пока меня не отвлекает незнакомая девушка.

— Знаю. Я всё про тебя знаю. — на её лице проступает зависть, ненависть и что‑то ещё, что я не могу понять.

— Извините, но я ничего не понимаю. — развожу руками я.

Чего хочет от меня эта женщина, я так и не поняла. А на телефоне уже срабатывает будильник. Мне пора возвращаться на учёбу. Ждать меня никто не станет, а за опоздание можно получить выговор.

Встаю, собираясь уйти, но незнакомка преграждает дорогу.

— А ты меня не знаешь, да? — горько спрашивает она.

— Нет, мне нужно идти на пары.

Её губы изгибаются в странной улыбке. А моё внимание привлекает ребёнок. Он так похож на моего мужа! Тот же изгиб бровей, те же тёмные глаза.

Мальчик вырастит и станет таким же красавцем, как и мой муж.

— Вы кто такая? — выдавливаю из себя, пытаясь справиться с шоком.

Внутри пустота, которая постепенно заполняется болью.

— Я жена вашего мужа. А это наш сын Эмиль.

Меня словно под дых бьют. Судорожно вздыхаю, но потом беру себя в руки.

— Что за бред? У нас запрещено многожёнство. — фыркаю я, стараясь казаться не такой ошеломлённой — Вы что‑то перепутали.

Обхожу застывшую девушку. Не знаю, что это — глупая шутка или результат ошибки, но слушать дальше этот бред я не собираюсь.

— Ничего я не перепутала! — со злостью бросает мне незнакомка — Ты Исхакова Ольга, жена Булата. По документам. Но ты вторая жена, а я первая. Меня зовут Амина.

Резко останавливаюсь, словно на стену натолкнувшись.

— Амина?

— Значит, ты всё-таки слышала моё имя. — усмехается она.

Боль становится такой острой, что даже глубоко вздохнуть не получается. Душа словно шарик в окружении острых лезвий. Чуть глубже вдох, и она лопнет.

— Моему сыну нужны лекарства. Они дорогие, а Булат не берёт трубку. Вот, сама посмотри.

Она протягивает мне листок с назначениями врача. Стеклянными глазами читаю. У мальчика односторонняя пневмония. Но не это главное, что привлекает моё внимание. Я снова и снова перечитываю его имя.

Исхаков Эмиль Булатович

Я предлагала мужу назвать нашего будущего сына Эмилем. Чтобы сочеталось с отчеством и фамилией, но он был против. Теперь понятно почему.

Мальчику нужны антибиотики последнего поколения и много чего ещё.

Сумма вполне подъёмная, но всё же. Я в полном шоке смотрю то на листок, то на мальчика. Испарина на его лбу проступает сильнее. Уже чёлка пропиталась.

Негнущимися руками достаю карточку мужа, которая привязана к его счёту. Сую её в руки Амины. Машинально называю пинкод и ухожу.

Просто потому что, если ещё хоть на минуту останусь — сойду с ума.

На парах дальше сижу с остекленевшими глазами. Смотрю в пустоту и ничего не слышу. У кафедры маячит преподаватель. Он что‑то говорит, но для меня это белый шум.

Домой возвращаюсь вымотанная. Нет сил даже переодеться. Прямо в уличной одежде падаю на постель. Лежу, смотрю в одну точку.

И единственное, что крутится в голове: ничего не понимаю. Какая ещё первая жена, вторая? Мы же не в сериале про султанов! Это какой-то бред!

Булат мой муж. И только мой. У нас в свидетельстве о браке всё записано.

Пытаюсь позвонить мужу, но он не берёт трубку. На экране ноутбука всплывает сообщение о покупке билета. Булат будет в городе к вечеру.

Ну вот и поговорим.

Я жду его, но ни вечером, ни ночью муж не возвращается. Уснуть у меня так и не получается. Просто сижу и жду его.

Дверь открывается поздним утром. Мне уже давно нужно идти в институт, но я просто не могу себя заставить никуда идти, пока не поговорю с мужем.

Сумка касается пола, а я всё так же сижу на постели. Не в силах пошевелиться.

Муж на ходу стаскивает пиджак, рубашка помята. Он заходит в спальню и наконец меня замечает.

— Лёля?

Булат сверлит меня напряжённым взглядом. Он знает, что я знаю. Это очевидно.

Он всё такой же родной, и в то же время ужасно чужой.

— Ты у неё был? У твоей любовницы?

Его челюсти смыкаются. Желваки ходят по лицу. Я жду оправданий, но слышу только жёсткое:

— Не называй её так. Она моя жена.

4

— Жена? — переспрашиваю я, надеясь, что ослышалась.

Он не отвечает. Только смотрит. Пристально, словно раздумывает, стоит ли мне вообще отвечать.

А у меня внутри чёрная дыра. И перед глазами дымка.

— Да. Она моя жена. И не смей её оскорблять.

— А я кто? – кричу, не в силах справиться с эмоциями.

Булат морщится. Он не привык, что кто‑то смеет повышать на него голос. Его все боятся. Но у меня парализовало страх.

— Всё сложно. Нужно было тебе раньше рассказать.

— Сложно? Сложно, это когда машина сломалась или нога! А у тебя ребёнок на стороне! Это по-другому называется!

Булат подходит, садится на постель рядом.

— Спишем твою реакцию на стресс, но впредь не смей повышать на меня голос. И ребёнок не на стороне. Он рождён в браке.

— Каком браке, Булат? Может, я чего‑то не знаю, и теперь у нас ввели многожёнство? Ведь по документам я твоя жена!

В голове полный кавардак. Почему Булат продолжает нести полную чушь?

— Я ведь мусульманин. Не забыла? У нас с Аминой был никах. И мы перед богом супруги.

Всё! Сдаюсь! Если раньше всё это звучало бредом, то теперь тем более. Какой ещё никах? Какой брак?

— Ты шутишь? Скажи честно? Это ведь бред какой-то! Нельзя быть женатым на двух женщинах сразу!

— У нас можно. — стиснув зубы ответил он.

А потом протянул руки, сгрёб меня в охапку, прижал к себе.

— Ничего не случилось, Лёля. Всё по-старому. Я тебя люблю, понимаешь? И пытаюсь тебе всё объяснить! — он провёл носом по моей щеке, а меня передёрнуло.

От Булата пахло пловом. Настоящим, ароматным пловом и чужими женскими духами. Я выпуталась из его объятий, отошла к окну.

— Хорошо. — не своим голосом согласилась я – Объясняй.

— Мы с Аминой дружили в детстве. Наши семьи общались, и мы много времени проводили вместе. — начал он, а у меня мурашки побежали от его слов. В них было столько тепла! — Наша семья переехала в столицу, а потом отец Амины попросил приютить её на время учёбы.

— И как? — горько усмехнулась я – Приютили?

Булат резко выдохнул. Его явно бесили мои слова. Но ведь это было правдой!

— Я виноват, не спорю. Выпил лишнего, а она рядом оказалась. А потом выяснилось, что она ждёт малыша. Что мне оставалось делать?

— Жениться на ней по-настоящему? Растить ребёнка вместе? Или просто признать малыша. Вариантов много, Булат!

Он опустил голову, а я сразу же всё поняла. Не по статусу девушка оказалась.

Не то что я! Породистая кобыла, которую продали Булату как товар! Всю жизнь меня готовили к договорному браку. И какой же я дурой была раньше, думая, что всё-таки вышла замуж по любви!

— Мы женаты по-настоящему, Оля. Прими это. Я выплатил калым её родителям. Мы провели никах и договорились, что она будет жить с моими родителями.

Он говорит так, словно ничего и не случилось. Словно эта Амина ему чужая, но я же видела её взгляд там в кафе! Она явно любит его и ревнует!

Непонятно только, почему она согласилась на унизительную роль тайной жены.

— И когда ты мне собирался о ней рассказать?

По глазам Булата поняла, что никогда. Это не входило в его планы. И если бы не случайная болезнь и отсутствие связи так бы всё и оставалось.

— Я люблю тебя, Лёля и только тебя. Ничего не изменилось, понимаешь?

— Может, для тебя это пустяк, но для меня… - я глубоко вдохнула, потому что воздуха мне не хватало — для меня это предательство, Булат! Ты ведь был у неё этой ночью? Так?

Он молча встал, достал мою карточку, которую я отдала Амине. Положил её на комод.

— Мне нужно на работу. Давай позже поговорим, когда ты успокоишься.

Булат спокойно стянул с себя рубашку, обнажая рельефную грудь. Плоский живот с едва намеченными кубиками. Он раздевался передо мной так привычно и спокойно. Мы ведь одна семья! Муж и жена.

Но я чувствовала, как наша связь рвётся. И от этого внутри было невыносимо!

Я закрыла лицо руками и заплакала. Тихо, как всегда, пряча свои эмоции. Мне было так больно от его слов! Так противно! Он ведь действительно считал, что всё в порядке!

А я чувствовала себя обманутой и использованной.

Плеч коснулись родные руки, Булат притянул меня к себе.

— Не плачь, Лёля. Я не хочу видеть твои слёзы. Ты выросла в другой культуре, понимаю, но ты привыкнешь. Всё будет хорошо.

— Привыкну? — выдавила я — Не собираюсь я привыкать к этому мраку, Булат! Я подаю на развод!

Лицо мужа тут же изменилось. Руки на моих плечах стали жёстче. Он тряхнул меня.

— Никакого развода не будет! Я не позволю тебе позорить меня! Поняла?

5.

— Позорить? Вот в чём всё дело? — горько усмехнулась я сквозь слёзы.

Он в клочья рвал мою душу и беспокоился только об общественном мнении?

— Дело в том, что ты моя! И я не позволю тебе рушить нашу семью! Понятно?

Меня тряхнуло от его жёстких слов. Разве это я рушу нашу семью?

— У тебя другая, Булат. На это мы не договаривались.

— Она мать моего сына! — прорычал он — Я не мог её бросить! У нас так не принято!

— Ну вот и нужно было жениться на девушке своего круга! — зашипела я в ответ — Которая поймёт всё это и примет! Я не такая, Булат! Я не собираюсь терпеть любовницу!

— Амина моя жена! — в который раз повторил муж.

— Для тебя - да!

Я покачала головой, понимая, что наш разговор ни к чему не ведёт. Мы словно на разных языках говорим.

Булат подошёл, взял моё лицо в свои огромные ладони.

— Лёлька, это простая формальность. Я люблю тебя! И только тебя! С ней у меня ничего нет.

Вспомнила точёную фигурку Амины и её взгляд. Может, сейчас у них и нет ничего, но девушка явно хотела большего, чем роль тайной жены. Она любила моего мужа!

Это же очевидно.

Но и я люблю Булата. Так сильно, что иногда не могла дышать без него! И именно поэтому мне сейчас так больно!

— Не знаю, — устало пробормотала я — я уже ничего не знаю.

Булат долго смотрел в мои глаза, а потом прижал к своей обнажённой груди.

— Мы справимся со всем, милая. — тихо сказал он мне в макушку. — А сейчас мне пора на работу.

Он пошёл в душ, а я осела на постель. В голове была такая каша, что я едва могла разобрать свои мысли.

Как же так? За что он так со мной?

Ребёнку три. Получается, Амина родила в тот год, когда у нас с ним была свадьба? И он всё это время держал свою вторую семью втайне!

Я порылась в памяти и вспомнила, как на праздники, особенно мусульманские, которые я не праздновала, Булат часто встречался с друзьями. Может, это время он проводил с сыном и его матерью?

Булат быстро собрался и ушёл, поцеловав меня на прощание. Я не ответила на его поцелуй. Так и сидела на постели, не в силах сдвинуться с места. По моим щекам текли предательницы слёзы.

Несколько раз звонила подруга, но я не смогла взять трубку. Знала, что вместо членораздельной речи буду задыхаться от рыданий.

Внутри творилось что‑то невероятное. Меня душили слёзы, которые не приносили облегчения.

В итоге голова разболелась так сильно, что пришлось идти пить обезболивающее. Кое‑как я взяла себя в руки. Оставаться в этой квартире невозможно.

Здесь каждый сантиметр напоминает о нашем с Булатом счастье. И он же приносит боль.

Достала чемодан с верхней полки. Покидала туда вещи на первое время. Любые. Только чтобы заполнить его.

Вышла на улицу. В лицо ударил холодный воздух. Вместе с ним нежную кожу оцарапали первые снежинки. Но я едва это заметила, пока рука, сжимающая чемодан, не заледенела.

Остановилась, огляделась и поняла, что совсем не понимаю, где я иду. Как я сюда попала?

На асфальте не было никаких следов. Только мокрые капли от летящего с неба и тут же тающего снега. Первого в этом году. Открытое горло уже саднило. Я наглоталась холодного воздуха.

Огляделась. Через дорогу нашлось кафе. Обветшалая вывеска, тусклый неон. Но мне было плевать на статус заведения. Я просто хотела погреть руки о чашку горячего кофе.

Колокольчик над дверью приветственно тренькнул. Дверь, оснащённая тугим доводчиком, зажала мой чемодан. Я и забыла о его наличии. Дёрнула посильнее и, наконец, оказалась в обжигающем тепле.

Полупустой зал встретил меня не приветливо. В углу сидело несколько мужчин. Их внимательные взгляды мне совсем не понравились. Стараясь не обращать на них внимание, я села за столик, ожидая, что ко мне подойдут.

Время шло. За спиной всё чаще раздавались смешки, но ко мне никто так и не подошёл. Горло саднило всё больше, поэтому я сама встала и пошла к стойке.

Никого.

Чувствуя себя полной дурой, я постучала по деревянной столешнице.

— По голове себе постучи! — рявкнул мужской голос откуда-то снизу.

— Чего? – возмущённо переспросила я.

Мне никто не ответил. Раздалось шуршание, а потом из‑под прилавка появился мужчина. Он был на голову выше меня. Правую бровь разрезал на две части шрам. Мускулистый торс облегала простая чёрная майка.

А руки обвивала татуировка в виде змеи. Хвост начинался на левой, а голова виднелась на правой руке. Значит, туловище на спине.

— Чего тебе? — неприветливо поинтересовался странный бариста.

Может, поэтому в кафе было так мало посетителей? Из‑за вот этого типа?

Одно хорошо. От всей этой дурацкой ситуации я немного отвлеклась от ужаса в семейной жизни.

— Кофе. Чёрный, горячий. Пожалуйста.

Мужчина хмыкнул. Прошёлся взглядом по моей фигуре. Да так, что мне стало стыдно за простенькие джинсы и свитер крупной вязки.

Бариста наполнил рожок молотым кофе. Все его движения были чёткими и выверенными. Ни одного лишнего. Словно он не кофе варил, а автомат собирал.

Через минуту передо мной оказалась чашка ароматного кофе.

— Сахар там. — ткнул в соседнюю стойку странный мужик.

— Я без сахара пью. — в тон ему ответила я и с опаской пригубила кофе.

Горький, терпкий и горячий. Всё как я любила. Даже глаза закрыла от наслаждения. То, что нужно для моего истерзанного сердца.

— Спасибо. — тихо поблагодарила. — Сколько с меня?

Он ещё раз смерил меня нечитаемым взглядом. Назвал сумму и включил по моей просьбе терминал. Я расплатилась, села за столик и уставилась в одну точку.

Нужно ехать к родителям. Отношения с ними у меня всегда были напряжёнными. Но другого варианта всё равно нет. Посидев ещё немного, я залезла в телефон, чтобы вызвать такси, но сети в кафе нет.

Я глянула в окно ещё раз. Там уже вовсю крутилась настоящая метель. Куртки у меня с собой не было. Я как‑то совсем про неё забыла.

6.

Садиться в чужую машину я опасалась, но выбора особого не было. Мне показалось, что Тим с радостью затолкает меня в машину, чтобы исполнить приказ своего предводителя.

Он сам открыл мне заднюю дверь, подождал, пока я сяду и пристегнусь, а потом закрыл дверь и сел на водительское.

Машина оказалась видавшей виды. Потёртые кожаные сидения, посеревший от времени потолок. Пахло, впрочем, хорошо. Мужским парфюмом и грейпфрутами.

Доехали мы быстро. Всё же я шла в правильном направлении. Только свернула не туда.

Тим выгрузил мой чемодан, открыл мне дверь и помог выбраться из машины. Я поблагодарила его и протянула подготовленную купюру, но он лишь отмахнулся.

Дом родителей нависал надо мной. Идти в него я боялась.

Мои родители не обращались со мной жестоко. У меня всегда было всё самое лучшее. Одежда, еда, учителя, но я всё равно чувствовала себя обузой. Лишней в их прекрасном доме.

После рождения сына, наследника, родители больше не собирались заводить детей, но появилась я. Результат ошибки. Так, ко мне и относились всю мою жизнь.

Папа был рад, когда его партнёр заинтересовался мной. Он с радостью подстраивал наши встречи, одобрял свидания. А когда Булат попросил моей руки, согласился, даже не интересуясь моим мнением.

Я судорожно вздохнула. Мне предстоял тяжёлый разговор, но он необходим. Ведь идти мне всё равно некуда.

Дверь я открыла своим ключом. Он остался ещё с тех времён, когда я здесь жила. Мой чемодан смотрелся сиротливо в этом огромном холле отделанным холодным мрамором.

Я сняла обувь, осторожно поставила её на подставку. Моих тапочек в обувнице не было. Они исчезли сразу после моей свадьбы. Оставив чемодан в прихожей, я прошла в гостиную. Камень холодин босые ступни.

Над камином висела семейная фотография. Мои родители и брат. Я в тот день находилась в летнем лагере, но отменять съёмку из-замоего отсутствия никто не стал. Ещё одно напоминание, что меня не считают членом семьи.

— Ольга? Ты что здесь делаешь?

Я обернулась на голос мамы. Она держала в руках бокал с тягуче-красным вином. Её платье цвета слоновой кости отлично гармонировало со светлыми волосами. Такими же, как у меня.

— Мам. — всхлипнула я, стараясь удержаться от слёз — У Булата вторая семья.

Она поджала губы. Я ждала чего угодно, только не пренебрежительного равнодушия.

— И что?

— В смысле? Ты меня слышала? У моего мужа другая на стороне! И у них ребёнок. Мальчик.

Мне так хотелось поддержки! Хоть одного доброго слова! Я сбивчиво рассказала маме, что произошло, а она только хмурилась, слушая мои слова.

— Ребёнок? То есть она родила раньше тебя?

Я растерянно огляделась. От нервов подцепила край свитера и покрутила его на пальце.

— Мам, можно я поживу у вас, пока не решу, что с этим всем делать?

— Конечно, нет! — голос матери наполнился холодом — У тебя из‑под носа мужа уводят, а ты решила сбежать и просто так всё оставить?

— А что мне нужно делать? — опешила я.

— Избавиться от соперницы, естественно! Родить мужу наследника и воспитывать его! Я так и знала, что зря мы разрешили тебе учиться. Забила себе голову этими глупостями! Теперь получаешь за это!

— Но мам, разве я виновата, что Булат оказался предателем? Я думаю с ним развестись.

— Ты виновата, что позволила всему этому случиться. Тебе и расхлёбывать! Мы с отцом выдали тебя замуж за обеспеченного и влиятельного человека. А ты сопли развесила! Иди к мужу и не смей даже заикаться о разводе! Если он тебя бросит, мы с отцом помогать не будем. Лучше подумай, на что ты жить будешь!

— У меня будет профессия. И я смогу работать. — тихо отозвалась я.

— Работать? — усмехнулась мама. — Ты хоть знаешь, что это такое? Ты же ни дня в жизни ни в чём не нуждалась! Кем ты будешь работать?

Я переступила с ноги на ногу. Язвительные слова мамы только добавляли отчаяния. Надеялась, что смогу пожить немного у родителей, но, похоже, здесь помощи мне ждать не стоит.

— Врачом.

— Не смеши! У тебя мозгов не хватило даже за мужем уследить! Какой из тебя врач? Иди домой, пока он не заметил твоего отсутствия!

Она указала мне на дверь. Оставаться под её тяжёлым взглядом я больше не могла. Выскочила из дома, больно стукнувшись ногой о чемодан. Бежала не разбирая дороги, поэтому и не заметила, как врезалась в мужскую грудь.

7.

— Эй! Ты чего? — мягкий голос брата на контрасте с жёстким маминым заставил меня споткнуться на месте.

Я позорно уткнулась в его грудь, не замечая, что пачкаю его дорогущую рубашку от бриони.

— Оля, что случилось? — уже серьёзнее спросил брат и обнял за плечи.

Ответить я ему уже не могла. Рыдания, так долго копившиеся, выплеснулись наружу. Зубы стучали, не давая мне и слова сказать.

— Ладно, потом расскажешь. Пойдём в мою машину.

Брат подхватил мой чемодан одной рукой, второй подцепил меня и повёл к своему внедорожнику.

Он усадил меня на переднее сиденье, сам закинул вещи в багажник и сел рядом. Миша ничего не спрашивал, не ругал за глупые слёзы и не просил прекратить. Он просто был рядом.

Когда поток иссяк, спокойно протянул мне бумажные платки и пачку жевательного мармелада. Я едва заметно улыбнулась сквозь слёзы.

— Оль, я хочу тебе помочь, но пока ты не расскажешь в чём дело, я не смогу ничего сделать.

Мой судорожный вздох напугал даже меня. С трудом взяла себя в руки и рассказала ему о Булате и о моём неожиданном открытии.

— Понятно. — сжал зубы брат.

Я опустила голову.

— Ладно уж. Говори.

— Что мне сказать? — вздохнул брат.

— Что ты был прав! Что ты меня предупреждал! А я не послушала и выскочила замуж после трёх месяцев знакомства!

Миша криво улыбнулся, притянул меня к себе.

— Не буду я тебе такого говорить. Я не рад тому, что с тобой случилось, и никакого удовольствия от добивания лежачего испытывать не стану.

Мы помолчали. Я слышала, как бьётся его сердце. Как мерно поднимается и опускается грудь брата. Никаких хрипов или шумов мимоходом отметила я. Лёгкие здоровы.

От глупости, что лезет в голову, стало смешно.

Мы с Мишей не всегда дружили. Были времена, когда он вёл себя так же, как родители. Относился ко мне как к приживалке в собственном доме. Говорил обидные слова…

Но потом всё стало меняться. Миша больше не игнорировал меня. Он защищал меня перед родителями, помогал с уроками, гулял в парке. Мы оба нуждались в тепле, которое не могли нам дать мама и папа. Это нас и объединило.

— Что ты планируешь делать?

Я пожала плечами. Тут бы просто вдохнуть! Обдумать ситуацию и последствия. Понять, что твориться внутри.

— Не знаю. Думаю, на развод подавать. — осторожно протянула я.

Миша не стал меня осуждать. Коротко кивнул.

— А сюда зачем приехала? За поддержкой?

— Шутишь? — горько ответила я.

Мы оба прекрасно знали, что никакой поддержки от родителей мне не светит.

— Хотела пожить немного. Пока не пойму, что делать дальше.

Брат кинул на меня скептический взгляд. Я и сама уже поняла, что это глупое решение. Зря я вообще сунулась в родной дом.

— Точно не хочешь к мужу вернуться? Всё же, насколько я понял, брак у него фиктивный. Только ради ребёнка.

Я поджала губы.

— Нет, Миш. Не верю я в его слова. Есть между ними что‑то большее. Да и как ни крути, я на такое не подписывалась. Это же средневековье какое-то!

— Зря ты так думаешь. Многие так живут. Дома жена, за пределами любовница. — он помедлил, прежде чем продолжить — У отца уже десять лет одна и та же любовница.

Я отстранилась, хотела заглянуть в его глаза, но он опустил голову, скрывшись под волной волос.

— Что? — едва смогла выговорить я — А мама знает?

— Конечно, знает. И пока отец сильно её не светит, не обращает внимание.

— Но… это же… - я даже слов подобрать не смогла.

— Согласен. — вздохнул брат.

У меня это в голове не укладывалось! Как можно знать, что делишь любимого с другой женщиной и спокойно к этому относиться? Просто поверить не могу, что мама терпит любовницу отца всю жизнь!

– Давай так поступим. У меня есть квартира в городе. Для эм… встреч. Если ты согласна, то можешь в ней пожить, сколько захочешь.

— А как же твои «встречи»? — лукаво прищурилась я.

— За это не переживай. Я что-нибудь придумаю и тебя беспокоить не буду.

Я улыбнулась и снова повисла на брате.

— Спасибо тебе, Миш! Что бы я без тебя делала?

— Дальше бы распускала сырость. — ворчливо ответил он, а потом улыбнулся – Ладно, не переживай. Прорвёмся.

Миша завёл своего монстра, отвёз меня в небольшую однокомнатную квартирку в современной многоэтажке. Выдал ключи, показал, как пользоваться плитой и душем, а потом уехал по делам.

А я, наконец, смогла искупаться. Лечь на постель прямо с влажными после душа волосами и забыться тяжёлым сном.

8

Меня разбудил звонок. Я нашарила телефон в темноте. Глянула на экран и зажмурилась. После бессонной ночи, трудного дня и короткого, неприносящего облегчения сна, моя голова гудела.

Экран, слишком яркий для темноты за окном, погас. Оставил меня в одиночестве. А потом снова вспыхнул, озаряя незнакомую комнату голубоватым светом.

— Алло. — тихим и хриплым от слёз и сна голосом ответила я.

— Лёля, что за шутки? Ты где?

Очень захотелось ответить в рифму, но я не ругалась матом.

— В спокойном месте, Булат. Что тебе надо?

— Что мне надо? — зло выдохнул он в трубку — Мне надо, чтобы моя жена была дома и встречала мужа с ужином на столе! А не шлялась не пойми где и не пойми с кем!

— Какая из твоих жён? — поинтересовалась я.

Он что‑то сказал, но я не поняла, что. Булат нечасто переходил на татарский, только в исключительных случаях.

Я усмехнулась горько. С Аминой такой фокус у него не пройдёт. Она наверняка знает и его язык, и обычаи.

— Леля, ты злишься. Я понимаю. Но это вообще ни в какие рамки! Ты должна ночевать дома!

— Ольга! — перебила я его.

— Что? — он осёкся.

— Моё имя Ольга. Лёлей я была в детстве. А сейчас я взрослая женщина. — я сделала паузу, чтобы до него дошло — И я не собираюсь пока возвращаться домой. Потому что ты предал моё доверие. Хочешь ужин, можешь ехать к своей второй жене! А меня оставь в покое!

Я старалась говорить спокойно и холодно, чтобы до него, наконец, дошло: для меня всё серьёзно. Но как только положила трубку, слёзы сами хлынули из глаз.

Ведь я люблю Булата! Он — моя первая любовь. С ним я была готова прожить всю свою жизнь! Закрывать глаза на недостатки, видеть достоинства. Даже подумывала принять мусульманство.

А теперь… Какая же я глупая!

Телефон зазвонил ещё раз. Я быстро сбросила звонок и включила авиарежим. Пусть теперь до меня вообще никто не дозвонится. Плевать.

Мне просто необходима тишина!

Сползла с постели. Живот предательски бурчал. Когда я ела в последний раз? Вчера вечером или днём? На ум ничего не приходило. В первую очередь я пошла умываться.

Мои голубые глаза выцвели до прозрачности. Нос распух от постоянных слёз. Кожа потускнела. Я огляделась в ванной, но ничего кроме мыла на полке не нашла. Зато в шкафчике обнаружилась целая гора косметики. Причём самой разной.

Взяла несколько баночек, почитала названия. Эти средства оставила явно не одна женщина. Миша ни с кем не встречался больше пары раз. И сразу об этом предупреждал, но каждая думала, что именно она особенная и оставляла что‑то в надежде вернуться. Даже не подозревая, что брат тут не живёт.

Я не одобряла его увлечения, но помешать не могла.

Умылась, промокнула лицо чистым полотенцем. Пользоваться чужими баночками я не хотела. Это не гигиенично в первую очередь.

Открыла чемодан. Вещи валялись в нём как придётся. Всё же собиралась я быстро и со слезами, застилающими глаза. Ладно, разберусь как-нибудь.

Достала одежду, повесила в полупустой шкаф. Несколько кофточек, запасные джинсы и юбка смотрелись одиноко.

В чемодане нашлась зубная щётка, и я с удовольствием почистила зубы.

Холодильник не баловал обилием продуктов, но несколько яиц и помидоры там нашлись. Я поджарила себе яичницу, накрыла на стол.

В кошельке лежали несколько крупных купюр, а ещё на мою личную карту приходила стипендия. Такая крохотная, что даже на неделю не хватит. Нужно срочно думать, где брать средства на жизнь. Пользоваться картой мужа мне не хотелось.

Это выглядело бы лицемерием уйти и продолжать жить за его счёт.

Поев, я снова легла спать. Утром, когда сработал будильник, я уже не спала. Лежала и думала.

Как я могла не замечать, что у моего мужа вторая семья? Как? Он же наверняка ездил к ним, встречался с сыном и любовницей. Проводил с ними время. Просто в голове не укладывается!

А самое главное, его родители. Они ведь знали об Амине! Знали и улыбались мне, желали счастья на свадьбе и детей побольше. Как же противно сейчас об этом вспоминать!

Туда же друзья Булата. А ведь всё просто. Я для них дополнение к другу. Женщина, которая примет всё, что скажет муж. Бесправная и бесполезная.

Ну уж нет! Хватит с меня!

Встала, заправила постель и пошла собираться на учёбу. Не собираюсь я весь день лежать в постели и оплакивать свою жизнь!

Быстро позавтракала остатками из холодильника. На завтрак в кафе у меня теперь денег нет! Натянула чистые джинсы, кофточку. Свитер пришлось надевать тот же.

По карте посмотрела в какой стороне метро. До него десять минут. Вышла на улицу и охнула от просквозившего меня холодного воздуха. Вчера из‑за шока я не особа замечала, как похолодало. Сегодня же ветер пробирал до костей, и вязаный свитер совсем не помогал согреться.

Вот почему вчера на меня так смотрел тот странный парень!

До метро пришлось бежать быстро. И то я в поезде долго тёрла озябшие руки.

Добравшись до института, я уже поднималась по ступеням, когда меня окликнул Булат.

— Оля! Подожди! Давай поговорим!

9.

Поёжилась, заметив каким холодным взглядом смотрит на меня муж.

— Я опаздываю на пары. — ответила ему и пошла дальше по ступеням.

Он нагнал меня. На плечи легло тёплое пальто. Запах полыни и шерсти окутал. Сразу стало тепло и уютно.

— Где ты ночевала? Я был у твоих родителей вчера вечером, тебя там не было.

— Это единственное, что тебя интересует, Булат? Не хочешь спросить, как я себя чувствую после вчерашнего открытия?

Булат поджал губы. Ему не нравилось бегать за мной и что‑то доказывать. Он привык одним взглядом убеждать поступить так, как хотел он. Я старалась не спорить с мужем, зная его темперамент, но теперь шла наперекор.

И это явно его злило.

— Если бы ты прекратила накручивать себя и перестала драматизировать, то сразу бы поняла, что я тебе не изменял. Амина мать моего ребёнка и всё! Точка! У нас с ней больше ничего нет.

— Да? А мне так не показалось, когда ты прямо с поезда поехал к ней.

— Эмиль заболел! Я ездил к сыну!

Я закрыла лицо руками. Ну почему он не оставит меня в покое? Хотя бы на несколько дней! Это же невозможно раз за разом возвращаться в этот ужас!

— Хорошо, Булат. От меня то ты чего хочешь?

— Прекрати показывать характер. Возвращайся домой. Ты же сама себя истязаешь!

Вот как. Значит, я сама виновата? Хотя, пожалуй, он прав. Я виновата в том, что не могу принять любовницу мужа. А это именно так и называется! Против ребёнка я ничего не имею.

Малыш не виноват, что у него такой отец. Я бы приняла мальчика, если бы сразу знала о нём.

— Нет, Булат. Я не могу вернуться. Мне нужно обдумать всё. — устало ответила я.

Скинула пальто с плеч, протянула ему.

— И что ты будешь делать? Вести себя как свободная женщина? Ходить по клубам? Развлекаться с друзьями? Что, Оля?

Мне стало противно. Ни разу я не давала повода заподозрить меня в распутстве. Ни разу не посмотрела на другого мужчину! А теперь мой муж, у которого обнаружилась вторая жена, обвиняет меня.

— Это тебя не касается. Возьми пальто, я правда опаздываю.

Булат молча развернулся и пошёл к машине. А я так и осталась стоять с мужским пальто в руках. Смотрела, как мой любимый садится в машину и уезжает.

Моё сердце в этот момент рвалось на куски. Хотелось бежать за его машиной, но гордость вовремя напомнила о себе.

Я закуталась в тёплое пальто, от которого пахло мужем, и пошла на пары. Преподавателям плевать на мои личные трудности. Курс заканчивался, и впереди нас ждал экзамен.

У гардероба встретила Лилю. Она опять о чём-то спорила с нашим старостой.

— Оля! Привет! — махнула подруга рукой — Иди к нам!

Кивнула. Повесила пальто на вешалку и подошла к друзьям.

— Привет! — тихо поздоровалась я.

Лиля присмотрелась к моему лицу и охнула. Я, как могла, скрыла следы слёз, но опытный глаз подруги не так‑то просто обмануть.

— Что случилось!?

Я пожала плечами. Не хотелось вываливать всё своё грязное бельё при всех. Лиля сразу поняла, быстро попрощалась с другом и потащила меня на галёрку нашей аудитории.

Там всеми правдами и неправдами вытащила из меня подробности случившегося. Каждое слово ей пришлось тянуть из меня клещами. Я просто не могла рассказать ей всё, что случилось.

— М…да. Не думала, что в двадцать первом веке подобное ещё существует.

Она не спрашивала меня, что я собираюсь делать. Не доставала расспросами. И я была за это ей благодарна.

— Если нужна будет помощь, Оль. Любая. Ты только скажи, хорошо? Не замыкайся в себе.

Я кивнула, чувствуя, как в уголках глаз проступают горячие слёзы.

Усталость давила на плечи. Высидеть все пары стало для меня испытанием, хотя обычно я легко переносила нагрузку. Сейчас же я ловила себя на посторонних мыслях. Постоянно отвлекалась и теряла нить рассуждений преподавателя.

Мы с Лилей ходили на обед, но я в основном смотрела в одну точку. Подруга старалась отвлечь меня от тяжёлых мыслей, но ей это плохо удавалось. Хотя я искренне старалась слушать забавные истории со скорой.

К концу пар голова гудела. А усталость перешла на новый запредельный уровень. Даже встать со стула оказалось тяжело.

Пальто так и висело в раздевалке. Студенты косились на дорогую вещь с опаской. А я раздумывала, что же мне делать. Мысли с пальто перескочили на Булата.

Мне так хотелось поверить в его чувства! Но ещё больше хотелось открыть глаза и понять, что всё это сон! Обычный сон и ничего более. И на самом деле всё по-старому. У нас замечательная семья и никакой Амины нет.

К горлу подкатила тошнота. Я схватила пальто, побежала на улицу, чтобы хоть немного прийти в себя. Подышать свежим воздухом!

Схватилась за перила на лестнице. Они стали для меня единственной опорой. Голова кружилась, желудок трепыхался внутри. Постепенно стало легче, и я смогла спуститься.

Уже спускаясь, моё внимание привлёк один из автомобилей, припаркованных у тротуара. Стиснула зубы, борясь со страхом, но всё равно подошла к машине. Выбора у меня не было. Пришлось открыть пассажирскую дверь и сесть внутрь.

10

В салоне пахло вишнёвыми сигаретами и кожей. Я сложила руки на коленях, не зная, куда их деть.

— Добрый день, отец. — тихо поздоровалась.

Он сверлил меня взглядом. Долго и упорно, словно пытался просверлить им мою голову и заглянуть внутрь. Поёжилась, стараясь скинуть с себя его взгляд.

Меня уже трусило от напряжения. А он всё молчал. Потом отец достал портсигар из кармана пиджака, выудил сигарету. Сверкнула зажигалка красным огоньком. Салон машины тут же наполнился едким дымом.

Ненавижу этот запах. Дым словно в насмешку крутился возле меня, с неохотой выходя через люк на крыше.

— Что ты устроила, Ольга? — после третей затяжки спросил отец.

Я сжалась ещё сильнее. Хотелось бежать без оглядки от его строгого, наполненного металлом голоса. Закрыла глаза, но так стало ещё хуже.

— Пап, не знаю, что тебе сказал Булат, но всё не так. — едва слышно отозвалась я. — У него другая семья.

— И ты решила, что эта новость, достаточная причина, чтобы уйти из дома?

Короткие ногти впивались в ладони.

— А разве нет?

Мне достался тяжёлый взгляд. И я вспомнила то, что сказал мне Миша. У отца тоже есть любовница! Много лет он сам живёт на две семьи и вряд ли станет осуждать Булата.

— Ты ведёшь себя как истеричка. Разве мы тебя воспитывали неуравновешенной дурой?

Обида привычным ручейком хлынула в душу. Отец нечасто позволял себе так грубо разговаривать со мной, но он определённо знал все мои болезненные точки.

— Значит так. — начал он, словно приговор мне зачитывал — Ты сегодня же пишешь заявление на отчисление из ВУЗа, возвращаешься домой и извиняешься перед мужем.

Он говорил, а я слушала стук гвоздей, забиваемых в мой гроб. Мне же осталось всего полгода учиться! Пять с половиной лет я не спала, а корпела над учебниками! И до этого готовилась к поступлению как проклятая, прекрасно зная, что родители не станут оплачивать моё образование!

И я поступила на бюджет! Даже стипендию заработала, а теперь отец рушит всё?

— Я же твоя дочь! — с мольбой в голосе проговорила я — Ты же должен быть на моей стороне!

— И что ты хочешь, чтобы я сделал?

Я молчала. Меня уже откровенно трясло. Пальцы путались в крупной вязке свитера. Почему отец так реагирует? Он ненавидит, когда его обманывают. Булат обманул не только меня, но и его. Пусть я была не самым любимым ребёнком, но репутация у нас одна на всю семью.

А потом до меня дошло.

— Ты всё знал? С самого начала знал о второй семье?

– Какая семья, Ольга? Штамп в паспорте стоит у тебя. Остальное неважно. Булат предупредил меня о той девушке. Ещё когда просил разрешение на свадьбу. Но я посчитал это глупостью. Никаких прав ни девчонка, ни её ребёнок иметь не будут. Не переживай. Только твой сын станет наследником основного капитала.

От дыма слезились глаза, от неприятного разговора болело внутри. Хотелось выскрести из себя последние слова. Мои самые ужасные догадки подтвердились: меня продали Булату, как породистую кобылу. Позволив ему охомутать меня, чтобы не сопротивлялась.

А я даже не заметила этого, влюбившись по уши.

Говорить отцу о чувствах бесполезно. У него их нет. И никогда не было, по крайней мере по отношению ко мне.

— Нет, папа. Я не собираюсь возвращаться.

Я впервые за всю жизнь отказала отцу. Меня окатило кипятком, после того как я сама осознала, что ему сказала. Мне достался ещё один тяжёлый взгляд. На его скулах ходили желваки.

— Дам тебе время подумать, Ольга. Посмотрим, на сколько тебя хватит. И да, твои карты будут заблокированы. Все. Если Михаил вздумает тебе помогать, то я лишу его должности и наследства. Имей это в виду. Теперь ты сама по себе.

Двери щёлкнули замками. Я выскочила из машины, едва не распластавшись по асфальту. Свежий воздух заставил закашляться. Мои лёгкие избавлялись от отравы, выталкивая грязный воздух наружу.

Руки тряслись. Кое‑как получилось застегнуть слишком широкое для меня пальто.

Призрачная надежда на помощь родителей рухнула. Теперь я сама по себе. Страх огненной волной хлынул в живот. Я согнулась в болезненном спазме и почти потеряла сознание от боли. Заскулила, привлекая внимание.

11.

Скорая приехала быстро. Боль, как обычно бывает в таких случаях, затаилась. Я даже подумывала отказаться от медицинской помощи, списав своё состояние на сильный стресс. Но опытная бригада быстро меня убедила ехать в больницу.

— Беременность есть? — ворвался в мои мысли строгий голос врача.

Я подняла взгляд от пальцев, которые методично ломала по ходу движения.

— Что?

— Вы беременны?

Вопрос застал меня врасплох. Хотя выяснение таких подробностей — стандартная процедура. С точки зрения медицины я всё прекрасно знала, но в роли пациента мне было не по себе.

— Нет! — просто ответила я и внутри пустота отозвалась болью.

Привычно приложила руку к животу. Как объяснить строгому доктору, что я не хотела рожать, пока не закончу обучение? Нет, ребёнка я очень хотела. Но ещё я хотела дать моему малышу всю мою любовь и внимание. А это было бы невозможно, если бы я всё ещё училась.

А теперь… Теперь мужчину, которому я так хотела родить, даже видеть не хочется. Ведь я всё ещё его люблю! Безумно, сильно, мучительно… Только он меня предал.

— Тест делали? — уточнила медработница.

— Нет, я предохранялась.

Доктор поджала губы.

— Вы как будущий медик должны понимать, что единственная надёжная контрацепция — отсутствие полового акта. — наставительно сказала она, поставив ещё несколько галочек в своём планшете – Замужем?

— Да. — кивнула я.

— Мужу позвонить?

— Нет.

Она не стала расспрашивать. Наверняка всё сама поняла. Я закрыла глаза, запрокинула голову, стараясь забыться. Ничего не получилось.

Огонь внизу живота продолжал бушевать. Неужели действительно есть шанс на беременность? Все три года нашего с Булатом брака я пила противозачаточные. Ошибки возможны, но к этому вопросу я относилась очень серьёзно. И никаких пропусков не допускала.

А что, если беременность действительно есть? Что, если я уже ношу его ребёнка?

Попыталась представить свою жизнь с малышом и не смогла. Без поддержки, без денег и без возможности работать мне придётся вернуться к мужу, а я не готова пойти на такой шаг.

Я хочу нормальную полноценную семью. Без любовницы в роли второй жены, без обманщика мужа…

Несмотря на мою уверенность, бригада всё равно приняла решение везти меня в перинатальный центр. Он оказался самой ближайшей точкой, где меня могли обследовать.

Большое современное здание внушало уважение. Медики отвели меня в одну из смотровых, а сами пошли заполнять бумаги на передачу моей карты. Я стянула с себя объёмное пальто, села на кушетку, поджала под себя ноги.

Хотелось плакать. От боли и несправедливости, но я держала себя в руках. Слезами горю не поможешь. В голове крутились слова отца. Неужели он действительно лишит Мишу наследства? Единственного сына и наследника его фамилии.

Сомневаюсь, но подставлять брата тоже не хочу. Нужно будет честно обсудить с ним эту ситуацию. А лучше вообще съехать из его квартиры и не рисковать. Сколько помню отца, он всегда выполнял свои обещания. И вряд ли отступит теперь.

За окном началась метель. Зима всё ближе. Через открытое окно в помещение врывались снежинки и падали на смотровое кресло. Холода я не боялась. После неприятного открытия внутри всё заледенело.

Не хотелось только чувствовать холодные руки доктора на своём теле. Я встала, подошла к окну, чтобы закрыть его, и замерла с ручкой в руках. На стоянке стоял автомобиль Булата.

Сердце тут же разогналось до невероятной скорости. Ещё немного и вылетит из груди. Страх, надежда, отвращение, любовь, ненависть – всё смешалось внутри, и я не знала, чего больше.

Булат здесь? Как он узнал обо мне? Кто ему сообщил?

Мысли скакали в голове, и я никак не могла успокоиться. Что ему сказать? Выгнать? Или позволить быть рядом? Ответа не было.

Не знаю, сколько я так простояла рядом с открытым окном. Пять минут? Десять?

Я всё ждала, когда дверь распахнётся и в неё войдёт мой муж, но этого так и не произошло. Мышцы уже сводило от напряжения! И мне надоело ждать и бояться.

Захлопнула окно, подошла к двери, чтобы выглянуть в коридор.

— Нужно было заранее предупредить, Амина. Я сорвался с работы и отменил важные переговоры. — услышала я голос мужа.

Не веря, приоткрыла дверь. Выглянула в открывшуюся щель.

— Прости, в следующий раз обязательно предупрежу. — игриво отозвалась девушка — Как думаешь, кто у нас будет в этот раз? Мальчик или девочка?

12.

Амина льнула к моему мужу, словно мёдом приклеенная! Они прошли по коридору, а я даже с места сдвинуться не смогла. Слёзы сами собой брызнули из глаз.

Если бы не ручка двери, за которую держалась так бы и осела на пол! Меня трясло внутри, хотя снаружи ничего видно не было.

Она беременна! Мысль крутилась в голове и больно ранила. А как же его слова о том, что они просто ради ребёнка поженились? Как же его признания в любви? Всё это ложь?

Мой муж потерял в моих глазах доверие. А я ведь почти поверила, что у него к той девушке ничего нет. Почти поверила, что это она хочет с ним отношений, но не он!

Какая же я дура!

И самое паршивое — прямо сейчас я могу носить его ребёнка! Живот опять взорвался болью. Я сползла по стене прямо на пол рядом с дверью. Силы просто закончились. Мне не хотелось ничего!

Слёзы лились из глаз, и я даже стирать их с щёк не пыталась. Это бесполезно. Просто свернулась клубочком, чтобы не разлететься на части.

Дверь распахнулась, в палату вошла незнакомая женщина в белом халате. Заметила меня на полу и нахмурилась.

— В чём дело? Почему вы не на кушетке?

— Живот болит. — прошептала я.

Она не поймёт. Я и сама не понимаю, почему мне так плохо от осознания, что мой муж оказался лжецом. Это ведь жизнь, где каждый старается тебя, мягко говоря, кинуть.

— Давайте я вас осмотрю. Хотя некоторые догадки вашего состояния у меня есть.

Намёк на беременность? Я и сама уже поняла, что могу быть беременной. Хотя по всем фактам это невозможно! Но ведь боль говорит о том, что что‑то идёт не так? Верно?

Как к этому относиться я так и не поняла.

Разделась, забралась на кресло. Есть что‑то в этом унизительное и стыдное. Но сейчас я всё делала механически. Дыра в моей груди разрасталась и затягивала все мои эмоции.

— Когда вы бросили пить таблетки?

— Я не бросала. Это уже стало привычкой.

— Хорошо. Когда был последний перерыв в таблетках?

— Неделю назад. А что?

Она задумчиво хмыкнула и ничего не ответила.

— Одевайтесь. — попросила она меня, стягивая перчатки с рук.

Джинсы путались в ногах. Пуговица выскальзывала как живая. Я ничего перед собой не видела, поэтому одевалась очень долго.

Доктор стучала пальцами по клавиатуре, не обращая внимания на мои всхлипывания. Я не винила её в чёрствости. Со временем все выгорают и становятся холодными профессионалами. Да она и не должна мне сочувствовать.

Жалость — плохой советчик.

Я, наконец, оделась, села на стул рядом с её столом.

— Это правда? — хриплым от слёз голосом спросила — Я действительно беременна?

Мне достался внимательный взгляд, а потом тяжёлый вздох. Доктор достала из стола одноразовый стаканчик, встала, налила из кулера воды. Поставила её передо мной.

Она достала из кармана блистер с таблетками, выдавила мне одну из них.

— Это успокоительное. Выпей.

Её голос перестал отливать металлом. Теперь в нём чувствовалась теплота. Я разом закинула таблетку в рот, запила водой. На стол передо мной легла пачка салфеток.

— Не знаю, что у тебя случилось. — вздохнула женщина — Но всё пройдёт, понимаешь?

Я кивнула. Сама знала, что лет через пять буду вспоминать эту историю и внутри ничего не ёкнет. По крайней мере я очень на это надеялась.

— Спасибо. – прошептала, промокнув лицо.

— Смотри. Ты не беременна, но по всем признакам фолликул у тебя созрел. Сделаем УЗИ для подтверждения. И ещё проверим на кисты. — она спокойно перечисляла план на ближайшее время — А ещё нужно на гормоны сдать. Вам, Ольга Михайловна, должно быть известно, что резко бросать пить таблетки очень вредно. Нужно было проконсультироваться со своим доктором.

— Но я не бросала! — растерялась я — Пью каждый день!

Доктор развела руками.

— У тебя явно синдром отмены гормональных контрацептивов. Поэтому так болит живот и скачет настроение. Прости, дорогая, но я не верю, что ты всё ещё на таблетках.

13.

Вышла из больницы на трясущихся ногах. Достала из сумки таблетки, с которыми не расставалась. Присмотрелась. Действительно, они немного отличались от тех, что я пила все эти годы.

Форма та же, а вот монограммы в виде оттиска на таблетке не было. Может, подделка? Хотя, как она могла оказаться в недешёвой аптеке? Блистер я убрала в карман. Позже с этим разберусь.

Главное, что я не жду ребёнка от предателя. Я пока не знала, как к этому относиться. Вспомнила, как трогательно Амина держала руку на совсем незаметном животе. Закрыла глаза.

Меня опять повело в сторону. Попыталась сохранить равновесие, но сделала только хуже, запутавшись в ногах. Взмахнула руками, в последний попытке удержаться на ногах.

Руку обожгло резкой болью. Словно она в наждачную бумагу врезалась, но равновесие я удержала благодаря поддержке.

— Ты чего творишь, ненормальная?! — прорычал рядом мужской голос.

Я, наконец, додумавшись распахнуть глаза, увидела перед собой того самого мужчину из кафе. На его скуле виднелась красная полоса от моего удара.

Его руки крепко удерживали меня от падения. Опустила глаза, взгляд выхватил длинные пальцы, надёжно лежащие на рёбрах. Сквозь пальто я не чувствовала прикосновения, но кожа всё равно горела.

— Ой! Это я вас так! — не подумав, протянула руку, коснулась его лица – Простите!

Взгляд парня неуловимо поменялся. В нём словно появились маленькие искорки. Они были спрятаны очень глубоко, но я смогла их разглядеть. Я продолжила гладить место удара.

Странная ситуация стала неловкой, и я попыталась оправдаться:

— Если разогнать кровь массажем, то синяка не будет.

— И откуда такие познания? — усмехнулся он — У тебя хобби такое бить по лицу незнакомых мужчин?

— Нет. — покраснела – Я на доктора учусь. Спасибо, что помогли устоять на ногах.

Фраза получилась такая двусмысленная, что намёк там не уловил бы только глухой. Мужчина убрал руки. Я тоже. Место удара постепенно бледнело. Хотя за щетиной вряд ли можно было бы разглядеть синяк.

— Точно всё в порядке? Может, тебе стоит вернуться в больницу? Рановато тебя оттуда выгнали.

От издевательского тона и насмешливого взгляда стало обидно. Да, что он себе позволяет!

— Меня не выгнали! Я сама ушла! — огрызнулась я, но почему-то продолжала стоять напротив, сверля его неприязненным взглядом.

— Угу. Рассказывай.

— А сам-то! — я бросила взгляд на листы в его руках, на одном из них красовалась печать психоневрологического диспансера — Давно из дурдома выпустили?

— Чего? — парень проследил за моим взглядом – А, увидела справку и сделала поспешные выводы?

— Мне и справка не нужна! И так всё видно!

Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы последнее слово осталось за мной. Нашла с кем спорить! Со взрослым мужиком, который в захудалом кафе работает!

Дурацкое чувство. А ещё усталость давила на плечи.

Парень смерил меня непроницаемым взглядом, обошёл по дуге и потопал по дорожке. А я осталась, чувствуя себя полной дурой. И чего я прицепилась к этой справке? Наверняка же он обходил врачей для автошколы или для работы брал!

До квартиры брата добралась быстро. Все мысли были заняты случайной встречей и неожиданным известием. Как я и подозревала, тайная жена у Булата не фиктивная. Иначе как объяснить её беременность?

Пальто полетело на пол. Мне не хотелось даже видеть его! Не то что носить! Запах мужа настойчиво лез в нос, и если раньше он успокаивал, то теперь меня трясло от него!

В ванной сорвала с себя одежду, залезла под горячий душ и долго стояла, чувствуя, как глаза щиплет от слёз.

А я ведь почти поверила в его слова о фиктивном браке! Думала, что мы сможем как‑то наладить жизнь и начать заново. Естественно, если бы он развёлся с Аминой! Но теперь даже речи об этом быть не может.

Как говорится: обманул однажды — твоя вина, обманул дважды – моя. Не хочу я быть с тем, кто меня постоянно обманывает!

В дверь ванной комнаты постучали. Я кое‑как замоталась в полотенце, открыла. Брат стоял рядом с дверью, привалившись к косяку.

— Услышал твои всхлипы. Ты что, опять плачешь? – серьёзно спросил брат.

А я не смогла сдержаться! Кинулась ему на шею и провыла:

— У них будет ребёнок!

14.

Я стояла мокрая, в полотенце и рыдала на груди у брата! Что может быть позорнее? Миша обнял меня за плечи, притянул ближе.

— Он мудак и не стоит твоих слёз. — прошептал он мне в макушку.

— Знаю! — провыла я, стараясь справиться со слезами.

Ничего не получалось. Слёзы лились из глаз. Меня трясло то ли от холода, то ли от эмоций.

— Оля… -вздохнул брат и потянул в кухню.

Усадил на диванчик у окна. Принёс мне свой халат, в который я закуталась. А потом откупорил бутылку вина. Налил нам по бокалу. Почти насильно сунул мне в руки один из них.

Тягучее крепкое вино прокатилось по горлу, оставляя виноградный привкус во рту.

— Давай поподробнее. А то я ничего не понял.

Я криво улыбнулась. За моей улыбкой пряталась истерика.

— Мне стало плохо после разговора с отцом, и я попала в больницу. А там был Булат с этой своей шваброй! Они на УЗИ шли, чтобы узнать пол своего ребёнка. — последнюю фразу я провыла, уткнувшись в бокал.

Миша сжал зубы.

— Надеюсь, ты дала ему по яйцам?

— Нет, но надо было.

Мы помолчали. Я улыбалась сквозь слёзы, а Миша внимательно на меня смотрел, словно раздумывал, стоит ли продолжать разговор.

— А что с тобой было? Что‑то серьёзное?

— Нет. — я вспыхнула, мне не хотелось ему рассказывать о моём женском здоровье, всё же он мой брат — Ничего серьёзного.

— Оль, давай говори. Ты же будущий доктор. Для тебя стыдных тем быть не должно.

Он прав. Это просто физиология и ничего больше.

— Доктор сказал, что это последствия резкого отказа от противозачаточных. Наверно, контрафакт попался в партии.

Я развела руками. Другого объяснения у меня не было. Миша задумчиво отпил из бокала. Покатал глоток вина во рту.

— А ты не думала, что таблетки оказались паршивыми не случайно?

— Это как? — удивилась я – Кто‑то специально портит таблетки, чтобы повысить рождаемость?

Даже звучало абсурдно.

— А если у этого, кого‑то есть мотив? Например, его жена пьёт таблетки и не хочет детей?

В первую секунду я хотела рассмеяться. Что за глупость? Зачем Булату идти на такой шаг? Мы ведь договорились, что я закончу обучение, а потом буду рожать. Хотя до окончания института всего полгода…

По сути наша сделка будет считаться выполненной. А то, что я буду ходить на пары беременная и экзамены дадутся мне нелегко его, вряд ли волнует.

— Думаешь, Булат подменил таблетки?

Миша пожал плечами.

— Не знаю, Оль. Но что‑то мне в этой истории не нравится.

Я выпила ещё вина. В голове образовалась приятная лёгкость. Скудный завтрак, булочка на обед и отсутствие ужина делали своё дело.

— А что от тебя хотел отец? — как бы между делом поинтересовался брат.

Разговор с родителем казался мне таким далёким, что я уже и забыла о нём. А зря.

— Миш, ты не должен мне помогать. Отец лишит тебя наследства и должности, если узнает, что я у тебя живу. — испуганно пробормотала я.

Брат нахмурился. Он был копией отца. Тот же хищный разлёт бровей, те же твёрдые губы. Те же холодные глаза. В детстве я боялась брата так же, как и отца, но со временем он открылся мне, с другой стороны.

— И куда ты денешься?

— По его словам, я должна вернуться к Булату и перестать позорить нашу семью. — горько усмехнулась я – Знаешь, очень странно получается. Папа своей любовницей нашу семью не позорит, мама своей стервозностью тоже. Одна я позорю! Тем, что не хочу жить с предателем!

Во мне говорила обида и алкоголь. Раньше мне и в голову не могло прийти так открыто осуждать родителей. А сейчас мне хотелось вытащить всё их грязное бельё на свет! Разворошить его и выставить напоказ!

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Я не боюсь отца. — глядя мне прямо в глаза объявил брат.

— Но что, если он действительно выполнит свою угрозу? Он слов на ветер не бросает!

— Ну и пусть. Если он считает, что я недостоин его компании, пусть так и будет.

— Спасибо, Миш. — кивнула я.

Мы посидели ещё немного, а потом Миша поехал домой. У него завтра важная встреча. А я осталась одна в его квартире.

Я была благодарна брату за поддержку, но долго так продолжаться не могло. Устала сидеть на шее у мужчин! Сначала у отца, потом у мужа, теперь у брата. Мне хотелось доказать, что я сама на что‑то способна!

15.

— Ну как всё прошло?

Подруга встретила меня на крыльце подстанции. Я бледно улыбнулась. Первое собеседование в моей жизни прошло не то чтобы гладко, но меня взяли на работу.

— Нормально. Только сертификат нужно получить.

— Это понятно. Ты уже начала учить билеты?

Кивнула. Первая помощь отличалась от того, что мы изучали в институте. И специализация у нас с Лилей педиатрия, а не терапия, но ничего сложного в итоговых вопросах я не увидела.

Тем более из‑за нехватки врачей на подстанции курс был сокращён. Недели через две я смогу выйти на линию.

— Конечно. И днём и ночью учу.

— Хорошо. Только… не обольщайся, Оль. Работа тяжёлая, и платят мало.

— Ничего, мне уже всё озвучили. Претензий у меня к тебе точно не будет! Спасибо, что помогла с работой.

Лиля обняла меня и пошла готовиться к смене.

Особого выбора у меня не было. До окончания института работа на скорой была отличной возможностью набрать опыт и заработать хотя бы скромные деньги.

В больницах недоучки врачи не пользовались спросом, а идти медсестрой мне не хотелось.

Я поплотнее запахнула пальто. Идти в чужом на собеседование было плохой идеей. Всё же встречают по одежде. Да и мне самой надоело мёрзнуть. Под широкое для меня пальто задувал холодный воздух.

Целую неделю я собиралась с духом. Странный взгляд будущей начальницы стал последней каплей. Мне нужно забрать свои вещи!

Села в поезд метро. Ехать недолго, но за время поездки я успела искусать губы.

Только бы Булата не было дома! Я не хотела с ним встречаться. У меня внутри всё ещё болело. И видеть его мне не хотелось.

Многоэтажка встретила меня мрачной тенью. Над городом клубились тяжёлые тучи. Слякоть под ногами едва появилась, но уже успела надоесть. Ключи привычно звякали в кармане.

Мой дом казался мне чужим. Хотя я прожила здесь три года, а отсутствовала всего неделю!

Лифт привычно раскрыл передо мной двери. Я шагнула, нажала нужный этаж. Моё тело всё помнило. Можно было отключить мозг и двигаться по инерции.

Открыла дверь, сняла сигнализацию.

На комоде стоял ароматизатор, который я так долго выбирала в магазине. Сухоцветы в вазочке. Моя обувь в открытой обувнице. Летнюю я ещё не успела убрать, и она соседствовала с осенней.

Куртка Булата висела на крючке. Я стянула пальто, открыла шкаф и повесила его внутри на плечики. От этого простого движения слёзы подкатили к горлу.

Вот чёрт! Я обещала себе не плакать!

Прошла мимо гостиной, даже не заглянув. Зашла в спальню. Постель аккуратно заправлена. Мой столик с косметикой у стены, огромный шкаф во всю стену.

Сглотнула вязкую слюну. Квартирка брата не сравнится с этой квартирой. Здесь каждый сантиметр был пропитанный мною. Я сама выбирала обои и мягкое изголовье. Проектировала шкафы, расставляла мебель.

Мне так нравилось жить здесь! Может, поэтому я не замечала, как Булат делает из меня идиотку?

Смахнула с глаз слёзы. Всё-таки они пробились через мою броню. Открыла шкаф, достала два больших чемодана и принялась паковать свои вещи.

Заодно сразу решила расхламиться. В новой жизни мне не понадобятся многие вещи. От них нужно сразу избавиться.

Я так погрузилась в сборы, что совсем не заметила, как в дом вернулся источник моей тревоги.

— Уже всё решила? — холодно поинтересовался он, привалившись к косяку.

16.

Медленно оторвала взгляд от вещей. Посмотрела на мужа. Он стал ещё красивее с нашей последней встречи. Смуглая кожа светилась внутренним светом, только хмурый взгляд портил впечатление.

У него другая! — напомнила я себе.

— Да. Я подаю на развод. Так будет лучше.

— Кому лучше?

Он смотрел на меня осуждающе.

— Всем.

В чемодан полетело очередное платье. Булат проследил за ним, потом подошёл ко мне. Резко дёрнул за руку, поднимая на ноги.

— Не смей отворачиваться от меня! — прорычал он мне прямо в лицо. — Я твой муж! Имей уважение!

— Уважение? Ты сейчас серьёзно?

— Да! Я дал тебе всё, что ты хотела! Прекрасный дом, обеспеченную жизнь! Позволил доучиться, а не настоял на ребёнке! Любил тебя! А ты, что?

Его рука на моём плече не причиняла боли, пока я не дёргалась в захвате. Вот так и в нашей с ним жизни. Пока я была покорной дурой, всё было в порядке. Стоило мне раскрыть глаза и пойти против — начался кошмар.

— Пусти! — прошипела дёргаясь.

Пусть мне от этого больно, но терпеть я не собиралась.

— Нет! Ты моя жена и останешься дома!

О чём это он?

— Ты не можешь меня удерживать! — растерялась я.

— Могу! Распаковывай обратно чемоданы!

Булат толкнул меня к моим вещам. Сейчас я видела на его лице то, что не замечала раньше. Власть. Он всерьёз думал, что владеет мной!

— Я не собираюсь жить с тобой. Не после того, что ты сделал.

— Понимаешь, Лёля, у тебя нет выбора. Я заплатил за тебя твоему отцу. Он полностью меня поддерживает. — муж присел рядом — Ты ведь не возражала, когда я брал тебя в жёны? Не отказывалась жить со мной, брать у меня деньги?

— Если бы я знала, какой ты на самом деле.

— Ничего не изменилось. Всё осталось по-старому. Если ты меня любишь – смирись!

Опустила голову. Как же больно его слушать.

— А как же моя учёба? Будешь ходить на пары вместе со мной? Контролировать?

Он едва заметно улыбнулся. Неужели подумал, что смог сломать меня?

— Нет. Никакой учёбы больше не будет. Ты будешь сидеть дома. Выходить только со мной или охраной.

— Ты вообще слышишь себя? — в ужасе пробормотала я — Что ты такое говоришь?

Руки похолодели. Кожу покалывал ужас. Он не шутит! Он серьёзно! Булат присел рядом, поднял мой подбородок.

— А что мне остаётся, Оля? Развод по инициативе женщины – позор. Тем более без согласия твоей семьи. Как мне в глаза людям потом смотреть? А? Тем более я тебя люблю. Ты моя женщина!

Я горько усмехнулась. Качнула головой вырываясь.

— Любишь? Ты сказал, что не изменял мне, Булат. Что ваш брак с Аминой — чистая формальность. Так скажи, от кого она тогда беременна?

Муж замер. На его скулах ходили желваки. Он явно не хотел обсуждать эту тему со мной.

— Это тебя не касается.

— Не касается? У тебя будет ребёнок от другой женщины!

— И что? Как это влияет на наш брак? — искренне не понимал мой муж.

Вот на этом моменте я окончательно поняла — объяснять ему что‑то бесполезно. Все мои доводы разбиваются о его непрошибаемую уверенность.

Я закрыла чемодан, встала.

— Если ты не выпустишь меня из квартиры, я вызову полицию. — предупредила я его.

Терпеть такое отношение я не собиралась. Пусть я его жена, пусть жила за его счёт, но это не значит, что Булат мой хозяин. И быть послушной собачонкой я не собираюсь.

— Вызывай. — пожал плечами он — Но поверь мне, ты пожалеешь. С твоим отцом я договорился. Защиты у тебя нет. Только я! А теперь оставь свои вещи и иди приготовь мужу обед. Я голодный.

17.

«Оля, ты где? Тебя староста спрашивал сегодня.»

Я прочитала сообщение, отложила телефон и повернулась на другой бок. Уйти вчера не получилось. Страх окутал туманом.

Булат никогда не бросал слова на ветер.

Его обещание заставить меня пожалеть крепко отпечаталось в памяти. Что он имел в 5виду? Этого я не знала, но рисковать и бросаться в омут с головой я так и не решилась.

Послушно разложила вещи на полках, пошла на кухню. Я чувствовала, как муж сверлит взглядом мою спину. Он ничего не говорил, но от этого становилось ещё страшнее.

— Завтра сделаешь тест на беременность. Я принесу.

От холодного голоса вздрогнула. Тест? Зачем? Только если брат был прав, и он действительно сделал что‑то с противозачаточными.

— Я же пью таблетки. Забыл? — тихо отозвалась от плиты.

— Оля, давай договоримся так: я тебя прошу что‑то сделать, а ты просто делаешь. Без вопросов, без пререканий.

Вся эта ситуация напоминала мне страшный сон. Обернулась, чтобы посмотреть на мужа. Передо мной сидел Булат. Тот же, кто нёс меня на свадьбе на руках. Тот же, кто давал лекарство, когда я заболела. Тот же, кто помогал с вещами в отпуске.

Это был он — мой муж. Так почему я больше его не узнавала?

— Булат, не нужно так со мной. — попросила я его.

— А как мне ещё себя вести? — прорычал муж — Я был слишком мягок с тобой, и ты решила, что можешь ставить мужу условия! Больше я такой ошибки не совершу.

Я вздрогнула от его голоса. Чужого, незнакомого.

Поздним вечером он быстро собрался. Надел свежий костюм, подушился дорогим парфюмом и уехал из дома, даже не предупредив, когда вернётся.

А я осела на пол, прямо там, где стояла. Слёзы брызнули из глаз. Вещи, которые я собиралась стирать, вывалились из рук. Они тряслись от нервов.

Чувствовала себя куклой, которой поиграли и вышвырнули.

А потом стёрла слёзы одним движением с глаз. Резко подскочила, подбежала к двери. Дёрнула за ручку, покрутила замки, но открыть дверь так и не смогла.

Булат запер меня! Перевернула ключницу, все карманы обшарила, но моих ключей нигде не было. Запасных тоже. Выйти без них у меня не получится!

Силы кончились моментально. Я кое‑как доковыляла до постели, залезла на слишком большую для меня кровать и накрылась одеялом с головой.

С одной стороны, хорошо, что Булат ушёл. Хуже было бы, если бы он настоял на супружеском долге. С другой я не знала, куда он поехал, но здравый смысл мне подсказывал, что он у Амины.

Мысли крутились в голове не принося покоя. Всю ночь я пролежала пластом. К утру у меня поднялась температура. Это понятно. Организм не железный, и такой стресс бесследно не проходит.

Забыться удалось всего на пару часов и то под утро.

Мне снился наш с Булатом малыш. Я гуляла с ним по зелёной лужайке у большого дома. Все цвета, которые раньше резали глаза, постепенно стали выцветать. Дом за моей спиной разваливался.

А мой сын всё больше превращался в сына Амины. Того мальчишку с тяжёлым взглядом. Он смотрел на меня презрительно. А потом подошёл и толкнул.

— Уйди! Ты не моя мама! — закричал ребёнок.

Я и сама понимала, что мне здесь не место, но сдвинуться и сделать хоть один шаг не получалось. Пришлось стоять, терпеть удары ребёнка и снова заливаться горячими слезами.

Так я и проснулась. Растрёпанная, на мокрой от моих слёз подушке. Чувство несправедливости, злость на мужа душили. Хотелось закричать, но я боялась издать хоть один звук.

Лежала и глотала обидные слёзы.

Сообщение от подруги стало последней каплей. Пока я лежу тут и наматываю слёзы на кулак, моя жизнь летит в помойку! Ещё несколько дней и я потеряю возможность сдать последние экзамены!

А впереди нас ждут ГОСы, на которые с долгами не допускают! Мне придётся пропустить целый год, навёрстывая упущенное!

Встала с постели, пошла в душ. Быстро приняла его, натянула спортивный костюм. Из шкафа выбрала короткую, удобную курточку. Она не сковывала движения и отлично защищала от ветра. Собрала сумку.

Потом вышла на застеклённую лоджию. Глянула вниз. Третий этаж. Если не разобьюсь, то сильно покалечусь. Мысль мелькнула в голове, но я тут же отогнала её.

Телефон хоть и был при мне, но вызывать спасателей я не стала. Как только они начнут вскрывать дверь, сработает сигнализация и до того, как дверь спилят с петель, на пороге будет стоять Булат. Я в этом уверена.

Иначе как объяснить его вчерашний приход домой посреди рабочего дня? Только сигнализацией, которую я отключила.

Дом был старый, но крепкий. Лоджии жались друг к другу, образуя одну-единственную линию. Наша была крайней и имела выход из кухни и гостиной. Следом за ней шла небольшая лоджия соседа.

Мы редко виделись, но я прекрасно знала, что добродушный мужичок с военной выправкой давно на пенсии и в основном проводит время перед телевизором.

Я выбросила из окна вещи, проверив, что никого под окнами нет, и замерла в нерешительности.

— Моя жизнь сейчас только в моих руках! — напомнила я себе и схватилась за перила.

Пальцы крепко держали перила. Носки сапог едва помещались на коротеньком выступе. Первые пару метров я преодолела легко. И уже поверив в себя я, не глядя куда наступаю, потянулась к раме, чтобы отодвинуть стекло.

Нога сама собой соскользнула в пустоту. Я попыталась перенести свой вес на вторую ногу, но ничего не получилось. Она тоже не нашла опоры, и я ухнула вниз, повиснув на руках.

18.

На осознание ситуации ушли считаные секунды. Мой крик вспорол тишину. Потом я вспомнила, что он отнимает много сил, и закрыла рот.

Попробовала подтянуться на руках, но ничего не вышло. Мне бы малюсенькую опору! Тогда получится, а так всё бесполезно!

Воздух застрял в лёгких. Пальцы онемели. Я не знала, сколько ещё могу так провисеть!

Ну ведь не может всё закончиться вот так!

Стекло надо мной отъехало в сторону. Мои руки обхватили чужие руки. Сильные и надёжные! Я забарахталась, стараясь из последних сил подтянуться.

— Не дёргайся! — прорычали сверху, и я резко вскинула голову.

Меня держал тот самый парень из кофейни! От неожиданности я едва не выпустила подоконник из рук.

— Помоги! — закричала от страха.

Он, к моему, удивлению спокойно, словно я ничего не весила, потянул меня вверх. Методично и плавно. Я даже не успела осознать, а уже стояла на чужом балконе, дрожа от ужаса.

Мои зубы стучали друг об друга. Паника, ожидавшая спасения, накрыла с головой. Слёзы брызнули из глаз. Я завыла, выплёскивая эмоции.

— Тише, Златовласка. — пробормотал растерянный парень и притянул меня к себе.

Его объятия оказались очень тёплыми и успокаивающими. Меня никто и никогда так не обнимал. В них я чувствовала себя абсолютно защищённой. Постепенно моя истерика сошла на нет.

И только сейчас я заметила, что мой неожиданный спаситель стоит в одной белой футболке на осеннем ветру.

Холодный воздух хлестал его по открытым рукам, но он даже не шелохнулся!

Белая футболка облегала внушительные бицепсы! Это сколько же сил нужно иметь, чтобы вытянуть меня! Взгляд перескочил на рельефную грудь, а потом выше.

Я сглотнула, заметив, каким взглядом меня сверлит парень.

— Какого чёрта ты сделала? — прорычал мой спаситель прямо мне в лицо. — Совсем мозгов нет?

Это оказалось так обидно, что я тут же отпрянула от него. Упрямо сложила руки на груди.

— Не твоё дело!

— Интересно. Когда я тебя вытаскивал было моё. — в тон мне ответил нахал. — Какой идиоткой надо быть, чтобы прыгать с третьего этажа? Дом ведь девятиэтажный!

Мой рот сам собой открылся от возмущения. Хлебнула воздуха, чтобы ответить, но с этим было не всё так просто. Хороший ответ придёт мне сегодня ночью. В крайнем случае завтра, но пока на ум ничего не приходило.

— Ну знаешь, что! — фыркнула я, развернулась и шагнула внутрь квартиры.

Меня встретил сосед, топчущийся у балконной двери. На столе стояли недопитые чашки с чаем. Прямо в пачке, открытой уже давно, сиротливо лежали несколько бубликов. Даже на вид такие твёрдые, что нужно беречь зубы!

Скудный стол, пара кресел, старый телевизор. Обстановка, мягко говоря, невесёлая.

— Оленька? – удивлённо сказал сосед.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович. — машинально поздоровалась я.

— Так вы знаете эту ненормальную? — прямо с балкона спросил странный бариста.

— Конечно. Она же моя соседка. — растерянно протянул старик — Что случилось, Оленька?

Я всхлипнула, вспомнив, с чего всё начиналось. Рассказывать, что я сбежала от мужа, который запер меня дома, мне не хотелось. Это было так унизительно и неприятно!

— Вызывайте скорую. Эта ненормальная хотела выпрыгнуть из окна! — за меня ответил нахал.

От его слов я чуть не упала! Выпрыгнуть? С чего он это вообще взял?!

— Оленька! Это правда? — вскинул брови сосед.

— Ага! Именно поэтому я цеплялась за подоконник из последних сил! — фыркнула я.

— Ну, значит, передумала на ходу! То есть на лету! — продолжал давить мой спаситель.

Он шагнул в комнату и оказался прямо рядом со мной. Всей фигурой нависая! Под его строгим, холодным взглядом я чувствовала себя маленькой девочкой и мне это категорически не нравилось.

– Что за бред!? — возмутилась я — Никуда я не прыгала!

Мне достался ещё один скептический взгляд. От злости я даже ногой топнула. Ведь ничего другого мне не оставалось. Сколько бы я ни говорила, что не собиралась никуда прыгать, он мне всё равно не верил.

— Рассказывай больше! — отрезал парень — Пусть с тобой врачи разбираются, ненормальная!

— Да ты… ты…просто…мужлан! — задохнулась от несправедливости.

Весь ореол спасителя и теплота, которой он меня окружил, растаяла. Теперь мне очень хотелось огреть его чем‑то тяжёлым. Я даже принялась присматриваться к вещам вокруг меня.

Думала подобрать вазу или ещё что‑то потяжелее, но взгляд напоролся на фотографию в рамочке, и я замерла, почувствовав себя глупышкой.

19.

Молодой парень серьёзно смотрел в объектив. Чёрная лента на уголке добавляла чёрно-белой фотографии трагичности. Я поджала губы, сдерживая эмоции.

Аркадия Петровича никогда никто не навещал. У него не гостили дети с внуками, не устраивались посиделки. А с днём рождения и Новым годом поздравляла только я.

Теперь я знаю почему. На фото явно был его сын. Сходство такое очевидное, что сомнений не возникало.

Старичок-сосед заметил мой взгляд. Поправил чёрный хлеб на гранёном стакане, стоящим напротив фотографии.

— А мы вот поминаем Петю. – сухо, с изломом в голосе пробормотал он.

Я сжалась от горя, которым была пропитана вся его фигура. Какая же глупость — наш спор.

— Простите, что помешала. — выдавила я из себя, а потом заставила развёрнуться к парню — Спасибо за спасение.

Находиться в квартире, наполненной горем, я больше не могла. Вылетела в подъезд. Закрытая дверь моей квартиры издевательски поблёскивала глазком.

Смотреть на неё мне не хотелось.

Лифт приехал быстро. Я юркнула в него, забилась в угол. Вышла из подъезда, нашла свою сумку с вещами, повесила на плечо. Да, это не два больших чемодана, на которые я рассчитывала, но уже кое-что.

Как забрать остальные вещи я пока не знала. Поступок Булата просто не укладывался в голове! Как он мог запереть меня? Угрожать?

Я глянула вверх на окна. Странный парень стоял на лоджии и смотрел на меня. От его взгляда меня словно током дёрнуло.

Попыталась поискать раздражение внутри, но ничего не было. Наши постоянные случайные встречи каждый раз выручали меня. И несмотря на тяжёлый характер, мне хотелось встретиться с этим мужчиной ещё раз.

Заглянуть в его голубые глаза, почувствовать запах его парфюма.

Я потрясла головой, прогоняя дурацкие мысли. Сейчас мне нужно думать о своей жизни. А там есть о чём подумать.

Булат обещал, что я пожалею, если уйду от него. Нужно постараться выяснить, что он имел в виду. С какой стороны может прилететь?

В его слова о любви я уже не верила. В свете последних событий они казались пустыми. Как можно любить и быть таким жестоким?

Всю дорогу до метро я думала над словами мужа. На откровенное насилие он вряд ли пойдёт. Но есть много ещё рычагов влияния. Уж я‑то это прекрасно знала, потому что выросла со строгими родителями.

И если отец просто устранился от меня, то мать угрозами, шантажом и запретами лепила из меня идеальную хозяйку и жену. Любить что‑то в моей семье — значило дать родителям ещё один рычаг против меня.

Мои друзья – оружие. Любимые занятия тоже. Даже игрушки становились заложниками изощрённого воспитания.

А у Булата было очень много информации против меня. Я видела в нём отдушину после холодного детства. Не стеснялась рассказывать о своих увлечениях и планах. Познакомила с подругой…

Теперь удара можно ждать с любой стороны.

Перед возвращением домой, зашла в магазин. В холодильнике не осталось ничего съестного. Долго стояла перед полками в магазине, стараясь понять, что дешевле и лучше.

Мама была права. Я никогда не смотрела на цены. Не знала, как посчитать, что выгоднее. Просто брала всё, что нравится. Теперь же приходилось учиться этому с нуля. Единственное, в чём мама была не права — моя решительность.

Проблемы с деньгами не заставят меня пресмыкаться перед мужем. До того, как я узнала про второго ребёнка возможно, но теперь точно нет.

Другие же как‑то живут на скромную зарплату. Чем я хуже? Ничем! Я также смогу выжить и добиться успеха!

Расплатившись на кассе, подхватила пакет и пошла домой. Телефон зазвонил уже у подъезда. Кое‑как перехватив сумку и пакет, я выудила из кармана девайс.

Номер не знакомый, но городской. Поджала губы, взяла трубку.

— Алло! Ольга Михайловна? Это деканат. Мы получили ваше заявление на отчисление. Когда вы сможете подъехать подписать приказ?

20.

— На от-отчисление? — запнулась я.
— Да. Завтра сможете?
Опустила пакет и сумку прямо на пол. Закрыла глаза. Кто подсуетился? Отец? Муж? Хотя сейчас это не особенно важно.
— Но я не писала никакого заявления! И отчисляться не планирую! — возразила я.
— Послушайте, мы тут загружены по самое не хочу! ГОСы на носу, сессия, а вы играетесь! — разозлилась девушка на том конце провода.
Работать в деканат брали обычных студентов старших курсов. Простую бумажную работу, за которую платили копейки, они могли выполнять. А специалисты с образованием, увидев зарплату, просто пролистывали объявление о работе.
Зато для студентов частичная занятость и близость к институту играла решающую роль. Попасть на работу в деканат нужно было постараться. Я не винила молодую сотрудницу. Кому интересно делать бесполезную работу?
— Простите. Это какая-то ошибка.
— Ольга Михайловна, вы уж определитесь со своими планами! В следующий раз заявление только лично приму!
— Хорошо, спасибо.
Девушка фыркнула на прощание и положила трубку. А я обессиленно упала на лавку.
Что-то мне подсказывало, что заявление — это только начало. Дальше будет ещё хуже. Но я ведь уже решила плыть против течения и отступать не собираюсь.
Подхватила вещи, зашла в подъезд. До квартиры добралась быстро, загруженная мыслями о том, что ещё может сделать моя «любимая» семейка.
Ответ нашёлся быстро. Буквально за дверью.
— Вот блин! — воскликнула я, запнувшись о чужую сумку с вещами.
Спортивная, больше той, что висела у меня на плече.
— Прости, сейчас уберу. — покаялся брат, забирая у меня продукты.
Он выглядел помятым. Трёхдневная небритость на его лице перешла в ту фазу, когда она уже не казалась брутальной, а делала её обладателя человеком без определённого места жительства.
В таком виде я брата не видела никогда.
— Миш, что случилось?
Брат пожал плечами, криво усмехнулся.
— Ничего особенного, Оль. Ты где была? Дома не ночевала?
Теперь пришла моя очередь пожимать плечами.
— Решила за вещами домой вернуться. Ну и вот.
Брат слушал мою историю, всё больше каменея лицом. В конце он уже с таким кровожадным видом сжимал чайную ложечку, что мне стало страшно.
— Ты зря поехала одна. — в итоге заключил он.
— Это я уже поняла. Но что мне оставалось? Тебя впутывать в наш конфликт?
— Да, Оль! Именно это и стоило делать! — короткая вспышка сменилась усталостью — Пообещай, что не поедешь больше одна!
Я вообще не собиралась больше ездить домой. Вещи не стоят того, что я пережила.
— Хорошо, Миш. — я задумалась — Вообще, не понимаю, почему Булат себя так ведёт.
— Может, правда любит?
— Сомневаюсь. Если бы любил, не спал бы с любовницей.
— Знаешь, мне кажется, наш отец маму любит. Но всё равно изменяет.
— Вот этого я вообще не понимаю. — покачала головой я.
Брат промолчал. Он вообще выглядел уставшим. Красные глаза, резко очерченные морщины в уголках губ.
— Вчера Булат был в офисе у отца. Не знаю, о чём они говорили, но из офиса он вышел злой и дёрганный. Хотя пытался это скрыть. Может какие-то проблемы по бизнесу. Давай я попробую узнать, а ты пока постарайся не встречаться с мужем.
После слов брата мне стало ещё больше не по себе. Бизнесом Булата я никогда особо не интересовалась. Знала лишь, что он довольно крупный застройщик. А детали проектов мне были неважны.
Сейчас же от этих деталей зависело моё будущее.
— Спасибо, тебе Миш. Я так рада, что ты у меня есть!
Брат едва заметно улыбнулся, а я потянулась, сжала его руку в своей.
— Что за сумка в коридоре? Ты на тренировку собрался?
Улыбка слетела с его губ. Миша откинулся на спинку кресла, опустил голову.
— Не хотел тебя грузить, но… — он тяжело вздохнул — Отец выгнал меня из дома.

21.

По рукам пробежали мурашки и осели в животе. Я так и знала, что отец выполнит своё обещание!

— Миша… — протянула я, не зная, что ещё сказать.

— Не бери в голову. Мне давно пора вылететь из гнезда. — усмехнулся брат.

— Из гнезда? — в тон ему ответила я — Скорее из змеиного логова.

Горечь от несбывшегося детства как никогда давила. Мне так хотелось иметь нормальную семью!

Где никто не ставит условий, а любят просто так. Где не нужно продумывать каждый свой шаг, в поисках опасности. И где дети не боятся родителей.

— Что-то в этом есть, да?

Миша не разделял мои эмоции. Он бесшабашно улыбался, делая вид, что всё в порядке.

В любом случае брат подготовил себе запасной аэродром. И я его сейчас занимаю.

— Дай мне пару дней. Я найду квартиру и съеду. — пробормотала я, не имея никакого понятия, как снять квартиру и сколько это может стоить.

А ещё нужно решить, где взять деньги. Кое-какие мысли у меня были на этот счёт. Я собиралась продать часть украшений, которые взяла с собой из квартиры. Сдать на сертификат скорой помощи и пойти работать.

В крайнем случае попрошу место в общежитии. Да, получить его трудно, но наверно возможно.

— Не парься. Пусть квартира маленькая, но я тебя выгонять не стану. Давай ты останешься в комнате, а я буду спать здесь на диване.

Миша похлопал по небольшому кухонному диванчику.

— Я не хочу стеснять тебя ещё больше. Из-за меня ты и так пострадал. Отец не стал бы тебя выгонять, если бы не я и мои проблемы.

Брат сжал зубы.

— Отец много хочет. Мы не его игрушки! И помыкать нами он не имеет никакого права.

В нём говорила обида. И я его прекрасно понимала. В детстве я считала брата любимчиком родителей. Ему доставалось всё самое лучшее. О его судьбе и образовании родители всегда думали больше, чем о моём.

Учёба в лучших школах, модная одежда, дорогие девайсы. Одного я не учла: ему всё это доставалось только, если он подчинялся родителям. Первое же слово против и всё исчезало.

Я встала, обняла брата. Ему было тяжело. Почти так же, как мне. А может быть, ещё больше.

Пару недель мы жили спокойно. Меня закрутила череда дел.

Экзамены прошли с трудом, но свои зачёты я заработала. Мысли постоянно перескакивали на личные проблемы. Я постоянно ждала неприятностей, и это ожидание выматывало.

К получению сертификата мне помогала готовиться подруга. Особенно по практическим вопросам. У неё за два года работы на скорой накопился большой опыт.

Брат тоже пропадал целыми днями. Он упорно искал работу, но несмотря на его знания, диплом и навыки по профессии его нигде не брали. Каждый раз он возвращался чернее тучи.

Мне хотелось поддержать его, но я не знала как. Сказать, что всё будет хорошо? Но я этого не знаю. Помочь с работой? Ещё более нереально. Если уж Миша, у которого куча знакомых и друзей, не может ничего сделать, то я тем более.

Всё, что я могла — облегчить его быт.

Утром готовила на весь день. Пусть и приходилось вставать в пять утра. А на следующей неделе у меня должны были быть первые сутки на скорой.

Руки тряслись от волнения и предвкушения. Всё же я буду спасать людей! Ответственность будет лежать только на мне. И пусть я готовилась к этому целых шесть лет, проходила практику в больницах, но столкнуться один на один с экстренной ситуацией тревожно.

В мой первый день мне выдали форму. Научили проверять автомобиль, заполнять карты. Со мной целый день катался врач. И я впитывала информацию как губка.

Правда, к концу смены гудели ноги и голова, но я была собой довольна. Наивная, я нарисовала себе, что так будет долго. Пока я не почувствую уверенность. Но после выходных мне объявили о болезни доктора.

Сезон простуд всё-таки. Выдали сумку с лекарствами, за которые попросили расписаться и отправили в свободное плавание.

Села в машину скорой в полной прострации. В ушах шумело от страха. Я же толком ничего не знаю! Как я буду работать одна?!

Рация зашелестела. Диспетчер зачитывала адрес, а я тупо смотрела на приборную панель, не решаясь протянуть руку к средству связи. Водитель тяжко вздохнул, потянулся и ответил:

— Принято!

Поверить не могла, что меня ждёт мой первый самостоятельный вызов!

22.

В голове гудело. Я тупо таращилась в лобовое стекло. Мой первый самостоятельный вызов! И нет никого рядом, кто подскажет и поможет!

— Карту посмотри! — беззлобно рявкнул водитель, отвлекая от внутренней тревожности.

Он врубил сирену, и ловко лавировал между потоками машин. В душе нарастала истерика. А что, если я не справлюсь?

Взяла планшет, открыла информацию. Глаза пробежались по строкам.

-Ничего не понимаю. Что значит пулевое ранение? — пробормотала я.

Григорий Павлович коротко выругался. Потянулся к рации.

— Галя, етить твою налево! Вы там совсем с ума посходили! — заорал он, как только услышал ответ диспетчера — У меня ребёнок в машине, а вы ей мокруху подсовываете!

Рация шипела и щёлкала, но связь была ясной. Мы не так далеко отъехали от станции.

— У меня машин нет! Все на вызовах! — ворчливо ответил женский голос — Что прикажешь делать?

— Ну уж не в первый день отправлять на такой вызов девчонку! — в тон ей ответил водитель.

Добродушный и опытный, Григорий Павлович уже тридцать лет работал водителем скорой. Чего только не повидал. Я видела это в глубине его глаз. Несмотря на обидные слова, в них не чувствовалось осуждения, только забота.

— Как только освободится кто-нибудь пришлю подмогу. — наконец ответила Галина и отключилась.

А я вдруг окончательно осознала, что мне никто не поможет. Рассчитывать я могу только на себя и свои знания. Ехать оставалось около трёх минут, и за это время я постаралась вспомнить всё, чему меня учили в институте, всё, что рассказывала подруга.

— Я справлюсь! — тихо сказала сама себе.

У меня просто нет другого выбора.

Как только приехали, я сразу же подхватила укладку с лекарствами. Повесила на себя сумку с противошоковыми средствами и многое другое. Сумки давили на плечи. Для моих пятидесяти килограмм вес был неподъёмный.

Пошатнулась, но устояла. Одну из сумок подхватил Григорий Павлович.

— Давай сюда. — проворчал он, забирая у меня большую часть приборов.

— Но вам же нельзя покидать машину. — удивилась я.

— Нельзя. — он молча пошёл рядом со мной — Но и бросить тебя одну я тоже не могу.

Я благодарно кивнула. Мы приехали в промзону. Огромные склады-ангары обступали нас со всех сторон. На парковке стояло несколько чёрных фургонов. Рядом с ними нервно курила группа мужчин.

Их лица были скрыты балаклавами. На плечах висели автоматы. Удивляться ещё больше я не могла. Всё происходящее казалось сном в лихорадке.

К нам подбежал один из мужчин, ухватился за мою укладку. Я шарахнулась от него. Сердце и так выпрыгивало из груди, а от неожиданного нападения я вообще едва удержала его внутри.

Мужчина понял, что совершил ошибку. Поднял руки.

— Простите. Спецназ росгвардии. Один из наших бойцов ранен. Пройдёмте, я покажу где он. Мы оказали первую помощь, но ранение серьёзное. Позвольте помочь.

Доверить укладку с подотчётными препаратами незнакомцу, пусть и представившемуся представителем власти, я не могла. Отрицательно качнула головой.

— Не стоит. Мы справимся.

Мой голос, чужой и холодный, напугал. Я отстранённо подумала, что никогда себя такой не слышала.

Мы с водителем пошли за спецназовцем. Он двигался быстро и чётко. Ни одного лишнего движения. Даже автомат на ремне ни разу не издал ни звука. Что-то мне его движения напоминали.

Часть сознания пыталась понять, я не стала ей мешать. Мы зашли в один из ангаров. Там стояло несколько машин. Одна из них была поднята на подъёмнике. Везде валялись инструменты.

На полу в луже крови я заметила парня. Он смотрел в потолок бессмысленным взглядом. Меня дёрнуло осознанием. Я с трудом сглотнула.

Естественно, мы в меде видели мёртвых. И даже изучали, но видеть смерть вот в таком проявлении мне ещё не приходилось. Водитель рядом вздохнул. Я заставила себя оторвать взгляд от ужасной картины.

— Мы штурмовали здание. В нём укрывались террористы. Многих удалось ликвидировать, но они оказали сопротивление. — объяснил провожающий.

— Понятно. — помертвевшими губами ответила я.

Мы добрались до места. На полу лежал мужчина. В тёмных штанах и куртке. Лицо скрыто, как у всех. Его грудь и пояс опоясывали ремни. Он тяжело, с присвистом дышал. Марля, которую один из бойцов прижимал к ране, уже пропиталась кровью.

Раненный открыл глаза. Его внимательный, наполненный болью взгляд заставил поёжиться. Голубые глаза показались мне знакомыми, но думать над этим времени не было.

Открыла укладку, набрала несколько препаратов.

— Снимите с него ремни, пожалуйста. Мне нужно освободить место для укола от одежды.

Прикасаться к оружию я опасалась.

Его товарищи быстро расстегнули ремни, помогли мне срезать рукав для инъекции.

— Итак, сейчас я вас быстро осмотрю, и поедем в больницу. Хорошо? — я старалась сохранять самообладание — Как вас зовут?

— Алекс. — хриплым, насмешливым голосом представился мужчина, и я чуть не выронила шприц.

Меня дёрнуло током. Этот голос мне был знаком.

23.

Этого не может быть просто потому, что не может! Парень, имя которого я так и не удосужилась узнать, простой бариста в захудалом кафе! Он никак не может лежать сейчас передо мной и стонать от боли!

- Ждёшь, пока я истеку кровью, Златовласка? – голосом с изломом спросил он – Хороший план, чтобы избавиться от меня.

Сомнений не осталось. Это он!

Но как же так?

Каша в голове мешала думать. Я должна собраться и отбросить все посторонние мысли! Иначе случиться непоправимое.

- Опишите характер боли. – сухо попросила я его.

Даже сквозь балаклаву я заметила усмешку.

- Чертовски сильная. Так пойдёт?

Препараты начали действовать. Обезболивающее быстро всасывалось в кровь. Кровотечение стало меньше, но всё равно Алекс потерял слишком много крови.

Достала систему, одним движением вогнала иглу в вену и подключила к раствору. На вторую руку тоже установила доступ. На всякий случай.

Послушала дыхание. Хрипы и свист – плохие знаки. Пуля явно задела лёгкое. Судя по входному отверстию левое.

На скорой нас в основном учили оказывать помощь при высокой температуре или сердечно-сосудистых проблемах. Пулевые ранения стояли в разряде очень редких.

- Григорий Павлович, нужны носилки. Срочно. Организуете?

Водитель крякнул, но побежал к машине.

- Вам нужна операция. И как можно скорее.

- Вам? В прошлый раз ты не была такой вежливой. – прохрипел Алекс.

Я вспомнила как ругалась с ним на соседском балконе и залилась краской. Мужчина, который привёл меня на место, старался делать вид, что не слышит нашего разговора, но сам незаметно вытягивал голову.

Поджала губы.

- Не понимаю, о чём вы. – фыркнула я, не желая играть в игру, которую он затеял.

- Ну да, ну да.

Издевательский тон и несерьёзное отношение раздражали. Я отодвинула марлю, из раны плеснула кровь. Впервые за всё время меня затошнило от запаха соли и ржавчины.

К горлу подкатило, но я упрямо качнула головой. Достала несколько тампонов, засунула в рану. Алекс ругнулся сквозь зубы.

- Осторожнее можно? Не корову всё-таки лечишь!

- Тебе не кажется, что хамить человеку, от которого зависит твоя жизнь глупо? – сузив глаза пробормотала я так, чтобы услышал только он – И вообще, какого чёрта ты тут делаешь? Надоело кофе варить? Или твоё захудалое кафе закрылось?

Глаза парня закрылись, дав мне понять, какую глупость я сморозила. Он тяжело сглотнул.

- С чего ты взяла, что я там работаю?

Я растерялась. Вспомнила, как он методично и чётко варил кофе. Как смотрел на меня оценивающе.

- Но я же видела тебя за стойкой…

- Это кафе моей сестры. И я её временно заменял. – он перевёл дух – Но я рад, что ты перестала делать вид, что мы не знакомы.

- А мы разве знакомы? – фыркнула я, наклеивая повязку – Я узнала, как тебя зовут пять минут назад.

- Ага, и теперь мы официально знакомы, Оля.

Он был прав. Знакомство состоялось, но я бы предпочла, чтобы это случилось в каких-нибудь других обстоятельствах.

Всё это напоминало какое-то плохое кино.

Вид распростёртого на полу мужчины меня пугал. Сердце выпрыгивало из груди. И я вдруг осознала, что не хочу потерять этого странного, наглого, сильного мужчину.

И даже не потому, что за короткое время он успел несколько раз спасти меня, а просто… Просто потому, что я так чувствовала.

Водитель вернулся с носилками. Вместе с ним шли несколько спецназовцев. Они быстро переложили товарища на них и донесли до машины.

В ней я чувствовала себя увереннее. Словно я была здесь хозяйкой. Связалась с диспетчером, запросила госпитализацию.

- Ну как ты, Лёха? – в салон заглянул один из росгвардейцев.

- Ничего, командир. Жить буду.

- Смотри мне! – грозно, но по-отечески сказал он – Куда вы его везёте?

Я посмотрела в карту. Там как раз появились данные о госпитале. Назвала его командиру и закрыла дверь.

Григорий Павлович плавно тронулся. Любое резкое движение может навредить пациенту. Пусть он даже надёжно пристёгнут к столу.

Балаклава на голове Алекса меня раздражала. Я не видела его лица, не могла оценить его состояние. А ещё мне тяжело было с ним общаться. Я сложила руки, засунула их между колен.

- Могу я снять эту штуку с твоей головы? – неуверенно спросила я его.

Машину тряхнуло на кочке. Спецназовец застонал. Глухо, сдерживаясь изо всех сил.

- Хочешь посмотреть на моё прекрасное лицо?

- Дурак… - фыркнула я и стянула тряпку с его лица.

Ну почему он не может просто общаться нормально? Зачем эти постоянные издёвки?

Пакет с раствором закончился. До больницы ехать ещё долго. Я потянулась, чтобы поменять его. При большой кровопотере жидкость нужно вливать постоянно.

Это простое действие, в стоящем автомобиле, а вот на ходу всё гораздо сложнее. Открутить трубку от одного пакета и прикрутить к другому получилось быстро.

Потянулась, чтобы подвесить его к специальному крюку в потолке машины, петелька легко зацепилась, но обрадовалась я рано. Машина резко вильнула в сторону, водитель выругался и выровнял автомобиль, но было уже поздно.

Я, потеряв равновесие, полетела прямо на Алекса! Хорошо удалось зацепиться рукой за борт, чтобы не упасть на него всем своим весом! Кипяток прокатился по коже, а когда я немного успокоилась, почувствовала, как на моей пятой точке сжимается чужая ладонь!

Вскинула голову, чтобы высказать всё, что думаю, и обнаружила насколько близко оказались наши губы! Он выдохнул коротко. Тёплое дыхание коснулось моей кожи.

От неожиданности я машинально облизнула пересохшие губы! Его зрачки расширились ещё больше.

Ой-ёй!

24

Внутри творилось что‑то невероятное. Сердце стучало, внизу живота закручивалась огненная змея.

— Ты что себе позволяешь. — неуверенно прошептала я.

Губы Алекса изломились в издевательской улыбке. А потом он как‑то резко побледнел. Его глаза закатились.

— Етить твою мать! Оля, ты там как? Подрезал нас баран криворогий!

Ладони вспотели, я опустилась на колени. Осмотрела моего пациента. Повязка на его груди покраснела. Пятно крови расползалось слишком быстро!

— Сколько нам ещё до больницы? — в ужасе крикнула я.

— Ну… минут пять. — отозвался водитель — Летим изо всех сил!

— Кровотечение усилилось! — закричала я, лихорадочно соображая, что же делать.

Машина поднапряглась. Гул мотора стал натужным. Тяжёлый и неповоротливый, автомобиль нёсся сквозь город. Рёв сирены забивал уши.

Я надела статоскоп, проверила дыхание. Поверхностное. Нитка пульса едва прощупывалась.

Прямо на ходу набрала несколько препаратов. Сама не знаю, как у меня это получилось и как я не проколола себе пальцы. Лекарства отправились прямо в капельницу.

Давление немного поднялось, но кровопотеря приближалась к критической. Я натянула чистые перчатки, оторвала ненужную повязку. Тампоны пропитались и уже мало помогали. Видимо, из‑за резкого рывка лопнул сосуд.

Без инструментов вытащила скользкие тампоны из раны. Засунула туда пальцы. Под указательным пульсировало. Меня трясло от адреналина и страха, но ещё я чувствовала какой-то странный азарт.

Просунула ещё немного палец. Пульсация прекратилась. Левой рукой я нащупала руку Алекса. Пульс стал немного лучше. Или мне просто хотелось, чтобы так было, и мой мозг утешал меня.

Время растянулось в бесконечность. Каждая минута казалась часом. Я слушала хриплое дыхание моего пациента, затыкала своим пальцем кровотечение и молилась, чтобы он выжил.

Мне так хотелось ещё раз увидеть его кривую улыбку. Попытаться его понять. Просто поговорить, в конце концов!

Двери скорой распахнулись. Григорий Петрович оглядел залитый кровью пол машины, мою испачканную форму и тяжело вздохнул.

— Жив?

— Мне помощь нужна. — провыла я, впервые за этот кошмарный вызов потеряв контроль.

Всю дорогу держалась, а теперь расклеилась.

— Сейчас. — коротко ответил он и побежал внутрь.

Вернулся уже с подмогой. Несколько медсестёр и дежурный хирург помогли нам выкатить носилки. Опытный доктор сразу оценил масштаб неприятностей.

— Кровь какая?

Я вспомнила, что должна была проверить резус и группу для переливания, но это совсем вылетело из головы.

— Простите… я… всё так быстро случилось.

— Ты что, первый день работаешь? — ворчливо отозвалась медсестра, которой придётся делать эту работу за меня.

— Второй. — протянула я, некрасиво скривившись.

Я всеми силами старалась не заплакать. На это сейчас уходили все мои моральные силы.

Медики переглянулись. Никто из них больше мне ничего не сказал.

— Давай осторожно выходи из машины. Ты артерию держишь? — я коротко кивнула — Тогда постарайся её не упустить.

Когда мы транспортировали пациента в малую операционную, я едва держалась на ногах. Меня откровенно трусило. Казалось, ещё немного и всё закончится плохо!

Алекса накрыли одноразовой простынёй, подключили к мониторам. Быстро принесли кровь и повесили несколько мешков на стойку.

— Всё, можешь отпускать.

Хирург кивнул мне. Убирать руку было страшно. Пока Алекс держался, но что случиться, если я отпущу? Пальцы ужасно затекли. От напряжения сводило запястье.

Григорий Петрович обнял меня за плечи и мягко оттянул от стола. Медсестра закрыла от меня стол.

— Пойдём, Оленька. Пойдём.

Я машинально развернулась и уже почти за дверью услышала противный писк приборов.

— Остановка сердца! Качаем! — холодный голос хирурга заставил вздрогнуть.

25.

Григорий Петрович силой вытянул в коридор. Я хотела вернуться! Хотела что‑то сделать! Но что я могла? Только мешать опытной бригаде?

В такой ситуации счёт идёт на секунды.

Уже в машине меня накрыла натуральная истерика.

— Я же… довезла…его! — всхлипывала на каждом слове – Как…же…так?

Мой водитель тяжело вздохнул. По-отечески притянул к себе.

— Это жизнь, Оля. Это жизнь.

Внутри что‑то важное рвалось на части. Меня трясло от эмоций. Хотелось выть белугой, но я давила это в себе.

Кому станет легче, если я сейчас буду лить слёзы?

— Всё образуется.

Я забилась в угол кабины, мы поехали на подстанцию. Машину нужно было мыть с потолка до пола. Мне самой ехать на вызовы в таком виде нельзя.

Подстанция встретила нас тишиной. Все бригады были на вызовах.

— Иди в душ, Оленька. А я зайду к диспетчеру.

Парень, который должен мыть машины выронил сигарету при виде меня. Я бы ему посочувствовала, но сил на это не было.

Маленький закуток, в котором стояла душевая кабина встретил меня капающим краном. Стянула форму, быстро ополоснулась и надела свою одежду.

Кровь легко отмылась с рук и волос, а вот из памяти её вымыть оказалось невозможно.

— Первый самостоятельный вызов и тут такое! — услышала я вкрадчивый голос Григория Павловича.

– Да ещё и потеря пациента. — согласилась с ним диспетчер.

— Хорошо если смену доработает. Наверняка уйдёт из профессии. — тяжело вздохнул водитель. –Тем более этот парень её зазноба.

— С чего это ты взял?

— Да ты бы видела, как она на него смотрела!

— Ооооо. Ну это всё.

Моё лицо скривилось. Они не знают жив ли Алекс! Не знают! А я не верю, что он погиб. Это невозможно!

Всего за несколько встреч я успела привязаться к нему так, как за год ухаживания от мужа не привязалась. И я точно знала — он сильный. Если кто и мог справиться с таким ранением, то это он.

Через час мы опять вышли на линию. Нам больше не давали трудных вызовов. Температура, сопли и высокое давление. Несколько раз я звонила в больницу, но ответ был один — информации нет.

Мне так хотелось знать, что с Алексом. Но мы вряд ли вернёмся в эту больницу. Она специализировалась на медицине катастроф.

Сразу после смены я поехала к нему. Я должна была узнать, как он!

На стойке информации сидела противная молодая девчонка.

— Вы не родственница. Никакой информации не положено! — в третий раз повторила она.

— Но я его привезла! Разве вы не можете сказать, как медик медику!

— Нет!

Я в отчаяние стукнула по стойке. Ко мне подошёл мужчина. Я думала он тоже хочет задать вопрос и посторонилась.

— Ольга? — обратился он ко мне. — Ты фельдшер скорой помощи?

Коротко кивнула. Посмотрела на парня внимательнее. Он был мне знаком! Ведь это именно тот парень, который подвозил меня к дому родителей по приказу Алекса!

— Он в операционной. Через пару часов операция должна закончиться. Ситуация критическая, но Алекс борется.

Он жив! Это самое главное!

— Спасибо. — прошептала я, смахивая слёзы — Но почему ты мне это говоришь? Я же не родственница.

— Он про тебя рассказывал. — пожал плечами парень. — Хочешь с нами посидеть?

Парень кивнул на лавку, где плечом к плечу сидели несколько поджарых парней.

— Не знаю… Я вроде как посторонняя.

— Уже нет. Пойдём.

Мы сели на мягкие кресла в зоне ожидания. После суток на скорой меня накрыла усталость. Я сама не заметила, как уснула на плече одного из них.

Меня разбудило осторожное прикосновение.

— Операция закончилась. Всё прошло хорошо, но он в реанимации. К нему не пускают. — сообщил мне тот же парень — Давай я отвезу тебя домой.

— Хорошо, спасибо.

Усталость просто дикая. Меня шатало. Адреналин вымылся из крови. За сутки я почти ничего не ела. От страха еда не лезла в рот.

Домой заползла на последнем рывке. Упала на постель, даже не раздевшись и тут же уснула. Не знаю сколько проспала. По ощущениям часов двенадцать не меньше.

Проснулась от хлопнувшей в прихожей двери, а потом раздавшегося шума. Вышла в коридор, зажгла свет. На полу сидел брат. Весь в крови и разорванной одежде.

26.

— Ты что пил?

Брат неопределённо махнул рукой. Попытался встать, но у него ничего не получилось. Я кинулась к нему, рванула наверх и зашаталась от нагрузки.

Миша всегда ходит в спортзал, и стройная на вид фигура была чертовски тяжёлая.

— Да переставляй ты ноги! — рявкнула я на него. — Иначе вместе упадём!

Он, как мог, пошаркал вместе со мной. Я отвела его в кухню, сгрузила на разобранный диванчик.

— С ума сошёл? Это что за выходки?

Никогда! Ни разу в жизни я не видела брата в таком состоянии. Миша молчал, и это было красноречивее любых слов. Он сам понимал, какую глупость сделал, и добивать его ещё больше не стоило.

Я достала аптечку из шкафчика на кухне. Обработала все ссадины и порезы. Их было очень много для простой драки в баре. Словно брата избивали целенаправленно.

На боку у него расплывались несколько больших синяков. В ужасе прикоснулась к ним, и брат зашипел от боли.

— У тебя, кажется, ребро сломано! Нужно в больницу!

— Нет. — мотнул головой брат — Никакой больницы.

— Ты что? Тебе нужна помощь травматолога!

— Сделай, что сможешь и всё. Никакой больницы.

Непонимающе глянула на брата. Почему он отказывается? Ему же явно очень больно! Брат отвёл глаза. И тут до меня дошло.

— Они заявят в полицию. Ты этого боишься?

Неужели Миша сделал что‑то непоправимое?

— Я не боюсь. Просто не хочу этого. — он скривился – Всё будет хорошо, Оль. Просто не задавай пока никаких вопросов, ладно.

Мне не понятна была его позиция. Я хотела помочь, но если он не говорит, что случилось, как я могу это сделать?

— Хорошо, давай сюда свою задницу. — вздохнула и потянулась к шприцам.

Сделав ему обезболивающий укол, я туго перемотала грудь брата. Он осторожно лёг на диван и уснул, а я так и осталась сидеть рядом с ним.

Мне хотелось плакать, но сил на это уже не было. Мне казалось, что просто весь мир против меня!

Сначала мой странный незнакомец, теперь брат. Разве можно вынести всё это? Одно хорошо, проблемы с мужем теперь казались такими далёкими и незначительными, что я удивлялась, как могла так сильно переживать?

Сутки я дежурила у постели брата. Он просыпался от боли. Нет, он не просил уколоть его ещё раз, но я всё равно это делала. Мне невыносимо было смотреть на его страдания.

Через трое суток мне нужно было ехать на работу. Оставлять брата одного мне не хотелось, но и терять работу тоже. Миша меня уверял, что всё будет хорошо, но я в этом сомневалась. Теперь я боялась выпускать его из поле зрения.

Друг Алекса звонил каждый день, рассказывал о его состоянии. Завтра можно было навестить. Я не знала, стоит ли мне появляться в больнице или нет. Всё же мы слишком малознакомы.

Форму мне отстирали от крови, но надевать её мне всё равно было неприятно. Страшная картина стояла перед глазами. Смена на скорой прошла спокойно. Григорий Павлович смотрел на меня насторожённо, но я старалась не замечать его взгляда.

После смены я всё же поехала в больницу, где лежал Алекс.

Моё имя оказалось в списках на посещение. Я спокойно прошла через охрану и поднялась на нужный этаж.

Перед дверью в палату замерла. Мне страшно было увидеть Алекса на больничной койке. Он напоминал мне стальной нож из высококлассной стали. Такой же острый и твёрдый. Но ведь даже нож может сломаться.

Толкнула дверь. Мой знакомый незнакомец сидел на постели, держась за грудь рукой. На его повязке выступила капля крови.

— Ты что делаешь! — закричала я на него. — Тебе нельзя вставать!

Метнувшись к парню, я осторожно толкнула его в грудь. Уложила на подушку. Пакет с фруктами упал на пол.

— Я не собираюсь валяться здесь! — проворчал Алекс, отталкивая мою руку. — Лучше помоги встать!

— Хочешь, чтобы швы разошлись и опять кровотечение началось? — в тон ему ответила я – Валяй! Но помогать тебе я точно не стану!

— Ну и не надо! Тогда отойди!

— Упрямый баран! — рявкнула я на него. — Я сейчас твоему командиру позвоню! Может, он тебя вразумит!

Конечно, я блефовала. Телефона брутального дядьки, который интересовался здоровьем своего бойца, у меня не было. Но ради такого случая я готова перевернуть всё их ведомство вверх дном, но найти контакты.

Алекс легко считал решимость с моего лица и лёг. Наклонилась, чтобы собрать раскатившиеся груши. Пристроила пакет на тумбочку.

Потом неловко потопталась рядом, а потом присела на стул около кровати.

— Как ты себя чувствуешь?

— Словно меня в мясорубке перекрутили.

На нём были только мягкие штаны. Мой взгляд сам собой прогулялся по его обнажённому торсу. Рельефное тело притягивало. Мне хотелось пощупать его, чтобы понять, какой он. Мне казалось, что его кожа будет твёрдая как камень.

Парень заметил мой взгляд и усмехнулся.

— Я не против. — подмигнул он мне, заставив залиться краской.

Вскочила от возмущения. Да за кого он меня принимает?

— Зря я сюда пришла.

Он снова поднялся с подушки, на его лбу выступила испарина. Я наклонилась, укладывая его на подушки. Руки парня легли на мои руки.

Алекс смотрел прямо мне в глаза, и от его взгляда внутри загорались искорки.

— Спасибо, что спасла.

От жара, бросившегося в лицо, меня прошибло потом. Находиться рядом с этим невероятным мужчиной так близко я больше не могла. Контроль покидал с невероятной скоростью.

Я твердила себе, что он мой пациент и наши отношения крайний непрофессионализм с моей стороны, но уговоры почти не помогали.

— Мне нужно идти. – прошептала, высвобождаясь из его объятий.

Уже у двери меня нагнал его бархатный голос.

— Ты ещё придёшь?

Коротко кивнула и выскочила в коридор. Приложила ладони к горящим щекам. Глупая улыбка не сходила с лица, пока я спускалась на лифте.

Мне хотелось вернуться в палату к Алексу. Кинуться ему на шею и никогда не расставаться. Странное желание. У меня никогда такого не было.

27.

Лампа на потолке неприязненно мигала. От её мерцания у меня разболелась голова. Наручники давили на запястья.

— Дайте мне позвонить! — в который раз я попросила следователя.

Он оторвал взгляд от документов и посмотрел на меня. Сальный взгляд его маленьких поросячьих глазок меня нервировал. Кроме нас в кабинете не было никого.

И что‑то мне подсказывало, на мои крики никто здесь реагировать не станет. Ощущение полной власти надо мной напрягало сильнее, чем физический дискомфорт.

— Зачем?

— Хочу позвонить брату. Он будет волноваться.

— Хм… - следователь потянулся ко мне, я вздрогнула и отшатнулась, но он всего лишь взял пачку сигарет со стола.

Я заметила, как он довольно улыбнулся, видя мой испуг. Достал сигарету из пачки, сунул в рот и прикурил. От удушливого дыма меня затошнило.

— Вижу, вы замужем. — задумчиво протянул он — Мужу не хотите позвонить?

— Нет. – ответила, не задумавшись.

Булат — последний человек, к которому я бы сейчас обратилась!

— А зря. Вот он наверняка будет волноваться за вас. А у вашего брата проблем и без вас хватает.

— С чего вы…

Недоговорив я опустила руки, которыми разгоняла перед собой дым. Скривилась, когда до меня дошло всё, что сказал следователь. Я и так понимала, что обвинения неслучайны, но надеялась на ошибку.

Теперь же все сомнения можно выбросить в мусорку.

Как и в случае с институтом и моим отчислением из него всё не случайно.

— Дайте телефон. — холодным голосом попросила я у следователя.

Он достал свой телефон, сам набрал номер и передал трубку мне.

— Слушаю.

Голос Булата был холодный и деловой. Он всегда так разговаривал с теми, кто ему подчинялся.

— Что за цирк, Булат? — тяжело вздохнула я.

Бояться устала.

— Оля? Какая неожиданность.

— Сомневаюсь.

— А ты не сомневайся. — фыркнул он — Зачем звонишь?

— Меня арестовали. За кражу.

Муж поцокал языком. Как там в песне пелось… я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты там? Так вот, я прекрасно знала, о чём сейчас думает Булат. И он прекрасно понимал, о чём думаю я.

— Очень жаль. Ты хочешь, чтобы я тебе помог?

— Нет. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, Булат! Наш развод, вопрос времени! Твои глупые обвинения ни к чему не приведут. Я ничего не воровала, и мы с тобой прекрасно это знаем.

— Да? У меня из квартиры пропали драгоценности и деньги, дорогая. Очень приличная сумма. А ещё есть записи с камер, как ты выносишь из дома сумку. Через окно.

Следователь неприязненно усмехнулся. А у меня похолодели руки. Неужели Булат действительно хочет меня посадить? Я просто в это не верю!

— Видишь ли, дорогая моя. Через несколько часов в квартире твоего брата пройдёт обыск. Где наверняка найдут эти украшения. Так? — я молчала, но ему хватало моего тяжёлого дыхания — Тебя привлекут за кражу, а твоего брата за соучастие.

Я закрыла глаза. Медленно и осторожно выдохнула. Мне не хотелось показывать свои чувства мужу. Это будет лишь ещё один козырь в его колоде.

— Это мои украшения. Ты мне их подарил. — спокойно ответила.

А потом не выдержала. Прикусила губу.

— Да? Что‑то я такого не помню. Может у тебя есть дарственная или свидетели?

Острая боль и вкус крови во рту немного привели меня в чувства. По крайней мере, кабинет перестал кружиться перед глазами.

— Ты чудовище, Булат.

— Верно. Хорошо, что ты это, наконец, осознала, любимая. Надеюсь, теперь до тебя дойдёт ещё одна простоя истина — никто тебе не поможет. Ни отец, который от тебя отказался. Ни брат. Кстати, я слышал, его недавно сильно избили.

В его словах мне почудился намёк. Неужели это сделал Булат или его люди? Миша наотрез отказывался обсуждать своё состояние и причины его возникновения.

— Не смей его трогать! — закричала в трубку, теряя всякое равновесие.

Внутри всё сжималось от ненависти и гнева. С чего Булат взял, что может отравлять мою жизнь? Кто он такой, чтобы трогать брата и угрожать?

— Не буду. — просто согласился он — Но ты должна понять. Тебе никто не поможет. Никто! А если попытается… Ну ты сама понимаешь.

Вздрогнула. Его ласковые слова звучали издёвкой. Я не верила ему. Он угрожал мне.

Неужели это намёк на Алекса? Что он знает о нас? О чём догадывается?

Алекс сейчас очень слаб. Ему нужно восстанавливаться после тяжёлого ранения, и я не имею права подставлять его! Я с трудом сглотнула.

— Чего ты хочешь?

28.

Машину тряхнуло на кочке. Я осмотрелась и сразу зажмурилась от света фар, бьющих в глаза. Потёрла лицо руками.

Голова продолжала болеть. Пульсирующая боль переползла со лба на затылок. Любое движение усиливало эту пытку.

Булат довольный управлял автомобилем. Он молчал с самого полицейского участка. Я тоже ничего не говорила.

Да и не о чём нам было говорить. Сейчас Булат переиграл меня. Заставил вернуться, но это ненадолго. Пусть думает, что я смирила, согласилась на все его условия.

Он упивался своей властью надо мной, довольно жмурился в участке, когда забирал.

Я смогу это пережить. И найти выход тоже смогу.

Опустила голову, чтобы он не заметил мой решительный взгляд. Всё же Булат не идиот и просто мне не будет обвести его вокруг пальца.

— Вот такой ты мне нравишься больше, Оля. — сказал муж, рассматривая меня на светофоре.

— Какой? Унижённой? — усмехнулась я.

Булат помолчал и когда я уже думала, что он не ответил, тихо сказал:

— Покорной.

Внутри всё сжалось от ненависти и раздражения. Я не игрушка, чтобы наслаждаться моей беспомощностью! Отвечать не стала. Пусть думает что хочет.

Дорогу обступили огромные ели, даже поздней осенью не терявшие красок. Я покрутила головой.

— Куда мы едем?

На пути к нашей квартире таких дорог не было.

— Домой.

Ещё раз огляделась.

— Что‑то непохоже на подъезд к нашему ЖК.

Он мрачно улыбнулся.

— Я уже оставлял тебя в квартире одну. Хватит. Мы едем в дом к моим родителям.

К его родителям? Загород? Боль в голове взорвалась искрами. Я сжала руками виски.

— Мы на это не договаривались, Булат.

Булат просто пожал плечами и продолжил путь. Спорить не стала. Все мои слова полетят в мусор, прежде чем дойдут до него. Пора бы уже понять, что мужа не интересуют ни мои желания, ни мои просьбы.

Ворота дрогнули, отъехали в сторону. На подъездной дорожке уже стояло несколько автомобилей. Один из них был украшен большим красным бантом.

Я засмотрелась на белый седан и не заметила, как мы полностью остановились. Муж открыл дверь с моей стороны, взял за предплечье и вытащил из машины. Я слишком устала, чтобы злиться на него. Просто пошла рядом.

— Веди себя уважительно по отношению к моим родителям. — напомнил мне Булат.

С родителями мужа мы виделись в основном в ресторанах. Только один раз мы приезжали сюда. Не звать нас к себе в гости, не приходить к нам они не хотели. Меня это задевало в первый год, но потом постепенно я смирилась.

Так ведь и правда удобнее. Не нужно готовить, а потом убирать. Можно просто отдохнуть всем вместе. Так я думала раньше, но теперь знала истинную причину.

— Красивая машина. — кивнула я на белый автомобиль с красным бантом — Кому подарок?

Я прекрасно всё понимала, но мне было интересно, как ответит муж. Может смутиться? Или раскается?

— Тому, кто это заслужил. — прорычал он, расслышав намёк в моём голосе.

Мы зашли в дом. Разулись. Булат сразу же надел свои тапочки, а мне пришлось идти по холодному керамограниту босиком. Меня здесь не ждали. Это сквозило во всей обстановке.

На стенах висели портреты сына Булата. Он на руках у матери моего мужа, они улыбаются. Ещё пару недель назад я бы расплакалась, а сейчас просто стиснула зубы и пошла дальше.

За столом уже собралась вся семья. Родители и брат мужа, его ребёнок и, конечно, Амина. Булат сел рядом с ними, а я так и осталась стоять. Неужели они считают, что эта ситуация нормальная?

Свекровь холодно на меня смотрела. Она потянулась, взяла за руку любовницу мужа и мягко ей улыбнулась. Всем своим видом показывая, на чьей она стороне.