Развод. Ты уничтожил нас

Глава 1.

— Меня к ней тянет…

Муж устало трет глаза, опускаясь на барный стул.

— Что? — улыбаюсь, поворачиваюсь к нему, еще полностью не осознав сказанное.

На плите жарится сочный стейк из форели, запахи волнуют всю кухню, в наушниках играет любимый трек, под который я обычно готовлю вечерами. Ведь ужин — это наш ритуал с Игнатом.

Мы оба заняты работой. У мужа свой строительный бизнес, я же работаю ведущим врачом в клинике репродуктивных технологий.

Мы вместе уже двенадцать лет, у нас крепкий и счастливый брак. Но времени на друг друга не всегда хватает. Поэтому вечерние посиделки — это наше любимое занятие.

Я вынимаю один наушник из уха, подхожу к Игнату, опуская свои губы на его колючую щеку. И когда он застывает от моего касания губ, только тогда обращаю внимание, что с мужем что-то не то.

— Меня тянет к ней! И я не знаю, что делать!!!

Его громкий рык оглушает, а второй наушник выпадает из моего уха от того, что я вздрагиваю.

— Игнат, что случилось? — долго мысли собираются воедино. Вроде как пазл в голове должен сложиться, а не получается. Что-то мешает. То ли действительно запоздалая реакция, то ли верить в услышанное совсем не хочется.

— Ты же понимаешь о чем я, Лиля, — он перехватывает мою руку, что лежит на его плече, опускает свои губы, оставляя серию коротких поцелуев на тыльной стороне, — Мне так жаль, малыш.

Его голос надломлен. Я слышу сожаление, но не понимаю… Ничего не понимаю.

— К кому тебя тянет? — аккуратно забираю свою руку, прижимая ее к груди.

Отхожу обратно к плите, переворачиваю стейк, чтобы он не пригорел. Сглатываю ком, чувствуя как он прожигает мою спину своим жалящим взглядом.

— К ней… К Кире.

В груди резко что-то щелкает, и я чувствую, как больно становится. За секунду. Словно в меня попадает шаровая молния, поражая все органы. Кладу аккуратно лопатку на специальную подставку, опускаю руки на столешницу и пытаюсь сделать вдох. Воздуха критически мало.

— Ты же знаешь, как я люблю тебя, малыш? — то ли это вопрос, то ли утверждение.

У меня звон в ушах. Кручу в голове его слова, пытаюсь найти какую-то нить с тем, что может я неправильно сейчас все поняла, но муж добивает словами.

— Но я не могу больше сдерживать себя. Она… Она как наркотик, Лиль. Я не могу больше, меня ломает.

— У вас было что-то? — хриплю, сдерживая слезы.

Хочется закричать, что есть силы. Разрыдаться… А я не могу. Не умею.

— Только один поцелуй, Лиль. Я не смог, пока… Пока не скажу тебе. Теперь ты знаешь.

— Господи, — закрываю лицо руками, — Как же больно.

А ведь и правда… Скручивает так, что двигаться нет возможности.

— Я уважаю тебя, поэтому решил, что нужно все тебе рассказать. Пока не довел до греха.

— И что ты предлагаешь?

Разворачиваюсь к нему, смотрю на потерянное лицо. Словно он ждет, что я приму решение. Что я скажу, что нам делать дальше. А я ничерта не понимаю.

Еще пять минут назад я была счастливой женой лучшего мужчины на свете. А сейчас… Он признается, что испытывает чувства к другой.

И ведь не просто к левой женщине… Она — наша суррогатная мать.

Молодая, яркая, красивая девочка. И я не замечала между ними лишних взглядов или желаний. Когда я могла проглядеть все это? И когда это все началось?

— Лиль, — он встает со стула, покачиваясь, идет в мою сторону.

— Нет! — взвизгиваю, подавая признаки жизни, — Ты хочешь, чтобы я решила за тебя, что тебе делать?

— Я просто не понимаю. Я запутался.

— Так распутайся, — повышаю голос, так оказывается легче выпустить боль, — Знаешь ли… Внутри нее…

Осекаюсь на полуслове, потому что причина нашей размолвки заходит на кухню.

Она легкой походкой залетает, словно бабочка, широко улыбается, подхватывает яблоко из корзины, вгрызаясь зубами и обхватывая плод пухлыми губами.

Я тут же поворачиваю голову в сторону Игната, и вижу, как дергается его кадык. Он смотрит на нее… Как когда-то смотрел на меня. Там огонь.

И я чувствую, как ломаюсь с каждой секундой, наблюдая за этой сценой. Его глаза говорят больше, чем он сам.

— Хозяева, у вас все в порядке? — она осматривает нас по очереди, опуская руку с зеленым фруктом вниз.

— Я рассказал жене, — хрипит Игнат.

— О чем? — она испуганно округляет глаза.

— О нас.

Я не могу поверить, что слышу это. Он рассказал мне о них. И ощущение, что они здесь главные актеры собственного романа о любви, а я помеха, второстепенный герой.

— Я… Я, — она убирает выбившуюся прядь волос за ухо, — Лилия Александровна, я…

Господи, да не мучайся ты так, девочка!

— Не хотела что? Целовать моего мужа?

— Не хотела, чтобы так вышло. Понимаете, ваш муж. Вернее, Игнат, он… Господи, — ее руки трясутся от страха или волнения, — Я влюбилась.

— Славно! — развожу руки в стороны, — А с этим что делать будем?

Указываю рукой в сторону ее округлившегося живота.

— Давай не будем на эмоциях сейчас принимать никаких решений, — Игнат дипломатично вставляет свои пять копеек.

— Уходи, — мотаю головой, — Просто уходи.

Он поворачивается в сторону Киры, прося девушку выйти. Она виновато опускает голову и как олененок Бемби скачет обратно. На своих… Стройных ножках, сверкая белыми пяточками.

— Лилек, родная, ты прости меня, — он пытается обнять меня, — Я сам не понял, как так вышло. Просто ёкнуло и все. Я же боролся… Открещивался. Но не смог.

— Прекрати, — отталкиваю его, — Ты делаешь только хуже. Мне становится больнее.

— Лиль, я хочу попробовать.

Вопросительно изгибаю бровь.

— Я хочу попробовать быть с ней, мне башню рвет.

— А… Как же мы?

— А мы останемся родителями нашего будущего малыша. Просто на расстоянии. Кира не претендует на него, ни в коем случае. Да и ты так ждала его…

Дорогие мои, если вам нравится книга, нажмите кнопку "мне нравится", пожалуйста!

Глава 2.

— Ох, ну спасибо, что твоя девка не претендует на нашего с тобой ребенка! И как ты себе это представляешь? — усмехаюсь.

Кажется, что Игнат за секунду потерял рассудок и несет бред.

Я злюсь на нее, что она так поступила. Растоптала мою доброту и хорошее к ней отношение. На мужа, что он так глуп и слеп. Что повелся на молодое тело.

Хотя мое тело… Ничуть не хуже. Я упахиваюсь в спортзале на протяжении десяти лет, оттачивая идеальные изгибы.

— Я понимаю, что тебе больно, Лиль. Но хуже было бы, если я втихую…

— Прекрати! — вою от бессилия, — Ну почему, Костров! Двенадцать лет брака и слова любви ничего не значат?

С каждой секундой меня накрывает все больше и больше. И я превращаюсь в истеричку, как из тех сериалов, что я терпеть не могу. Но сейчас словно понимаю их… Почему они выплескивают это все наружу.

Да потому что носить в себе и терпеть эту боль невозможно.

— Лиль! — Игнат зовет меня.

— Да что? — кричу так сильно, отчего стекла начинают дребезжать.

— Рыба! — кивает мне за спину.

— Какая к черту рыба?

— Рыба горит! — он подбегает к плите, быстро вырубает огонь и снимает сковородку.

— Приятного ужина, — хриплю, смотря на черную корку на оранжевой форели.

С моим алым сердцем сейчас сделали такое же фламбе.

Снимаю фартук, бросая его на стол, и устремляю прочь из кухни. Да и вообще хочу покинуть этот дом немедленно. Желательно в течение минуты.

Слышу за спиной грузные шаги мужа, и ускоряю шаг.

— Лиля, детка. Ну давай поговорим, не сбегай.

— Я не хочу… Сейчас я не хочу разговаривать, — смахиваю слезу с щеки, быстро срывая куртку с вешалки.

— Лиль, это несерьезно. Мы же взрослые люди, — Игнат перехватывает мою руку, когда та касается ручки входной двери, — Ты сама всегда говорила, что все решается словом. Так давай поговорим, а не будем бежать друг от друга как школьники.

— Да о чем говорить? Ты же внутри себя уже принял решение, хочешь, чтобы я дала добро? Или что?

— Мне просто хочется поговорить, Лиль. Мы не чужие друг другу люди.

— Да иди ты к черту, — я уже на грани, поэтому срываюсь на рев. Игнат точно не видел меня в таком состоянии, очень давно. Потому что у нас все было хорошо!

А сейчас, наши отношения рушатся как кирпичный домик, складываясь в груду руин.

От на секунду замирает от моего вопля, что рвется из груди, и я успеваю выдернуть руку. В глубине души я понимаю, он прав. Нам нужно поговорить.

Но сейчас… Нет, я не готова совсем.

Быстро сажусь за руль своего любимого авто, завожу машину и жду. Не трогаюсь с места, пока дыхание не восстановится. Пока не станет легче.

На дорожку из гравия вылетает муж, он качает головой, что-то крича мне. Но из-за включенного двигателя и закрытых окон я не могу разобрать слова.

Сдаю назад, нажимая на пульт, чтобы ворота открылись. И понимание того, что я оставляю их двоих в нашем доме топит с головой. Но и находиться рядом… Немыслимая мука.

Игнат что-то продолжает кричать, машет руками, но я уже выезжаю за пределы двора, быстро выскакивая на трассу.

Еду в город. На работу. Там всегда можно забыться от проблем и спрятаться от боли.

Перед глазами пелена слез, я вытираю их рукавом куртки, вытираю, вытираю… А они не прекращаются.

На телефон поступают звонки, и я прекрасно вижу на дисплее имя мужа, но держусь. Не беру трубку, хотя хочется вывалить на него все, о чем думаю и чувствую.

Игнат не сдается, теперь он сыпет меня смсками. И я читаю их, смотря в бок, одной рукой ведя машину.

“Лиля, там обледенелая трасса. Сбавь скорость!”.

Я смотрю в зеркало дальнего вида, и вижу, что он едет за мной. Злюсь, вдавливая педаль газа в пол сильнее. Машину слегка заносит, но я не останавливаюсь.

Отстань же ты от меня! Оставь в покое!

“Лиля! Останови машину!”.

Я представляю, как он кричит сейчас на меня за то, что я подвергаю себя опасности. Но от скорости мне становится легче, адреналин дает возможность выпустить весь негатив.

Сама не замечаю, как руль дергается в сторону и машина слегка покачивается, виляя задом.

Игнат равняется со мной, словно мы играем в гонки, и ему удается перегнать. Он отъезжает вперед на приличное расстояние и тормозит свою БМВ, преграждая мне путь. Приходится тоже сбавить скорость и остановить машину в нескольких метров от его.

Прикладываю руки к щекам, сижу, выключив двигатель, и смотрю вперед. Его большая фигура все ближе и ближе. И вот муж уже долбит мне в боковое окно.

Дергает ручку двери, и та спокойно поддается под его манипуляцию.

— Ты идиотка, Лиля! Ты могла попасть в аварию! — обрушивает потом злости и даже ярости, — Чем ты думала?

— Какая разница? — шепчу, — Так же будет проще. Пострадаешь немного по женушке, а пото припеваюче заживешь со своей малолеткой. У вас и ребеночек на подходе.

— Это наш с тобой ребенок, Лиля!

— Только я тебе больше не нужна, — пожимаю плечами.

Он прислоняется спиной к корпусу машину и поднимает голову в небо, прикрывая глаза.

— Все сложно, Лиль. Слишком сложно.

— Все просто, Игнат. Слишком просто. Ты захотел другую, ты ее получил. А я тебе больше не нужна. Вот и вся мораль.

— А то, что между нами не имеет значения? — усмехается.

— А что между нами?

— Ну я все еще люблю тебя, Лиль. Просто теперь есть одно НО.

Я в шоке смотрю на мужа, словно он незнакомый мне человек. Который вдобавок несет какую-то ересь.

Визуализация.

Дорогие мои!

Принесла вам визуал. Опять же, это лишь сугубо мое представление героев) А вы можете представлять их так, как вашей душе угодно.

Обнимаю! ❤️

Лилия Кострова, 34 года

Игнат Костров, 37 лет

Кира Павлова, 24 года

Глава 3.

— Ну ты себя слышишь вообще? — ощущение, что муж в секунду отупел.

Отталкиваю его одной рукой, пытаясь закрыть дверь, но он одним движением останавливает меня. Вздыхаю обреченно. Сколько можно меня мучить? Он что, в палачи заделался?

— Игнат, — рычу озлобленно, — Убери чертову руку. Отвали! Дай мне уехать!

— Ты ведешь себя как истеричка, Лиля, — он качает головой, а я от возмущения открываю рот.

— Я дам тебе развод, Костров. Делай, что хочешь… Но унижаться, вымаливать тебя остаться со мной… Я не стану, Игнат.

— Ну, конечно, не станешь. Разве ты себе когда-нибудь позволила опуститься до просьб…, — он раздраженно выкрикивает.

— Меня просто поражает, что ты сейчас пытаешься меня в чем-то обвинить. Разве не ты клялся у алтаря, что будешь любить и беречь вечно? Чьи слова были? Между прочим, я свое слово сдержала, до последнего тебе была верна. Чем я заслужила такое обращение? Ну ладно, если бы у нас в семье были проблемы… Мы бы плохо жили, изводили друг друга. Но, черт возьми, Игнат! У нас была хорошая семья. Слышишь? Хо-ро-ша-я, — повторяю по слогам, может хоть так до него дойдет, — Чего тебе не хватало?

— Мне всего хватало, Лиль. И ты важный для меня человек, но…

— Да прекрати ты совать мне свои НО! Не никаких но… Либо любишь, либо нет. И не смей говорить больше ни слова о любви. Когда любят, больно не делают. А ты ж мне душу вывернул и выпотрошил. Чего ты ожидал? Что я в ноги падать начну? Ну тебе ли, дорогой, не знать, что унижаться — не сильная моя сторона?

— Я надеялся, что мы сядем и, как взрослые люди, поговорим. Спокойно. Без скандалов и упреков.

— Потрясающе, Игнат…, — устало падаю на руль, — Называй вещи своими именами. Ты надеялся, что я как понимающая жена, приму твой выбор, поглажу по головке и отпущу тебя со спокойной душой к другой. Ну что ж, скатертью дорога. Встретимся в ЗАГСЕ! — я ловлю его секундное замешательство, руки предательски начинают дрожать. Я быстро захлопываю дверь, завожу машину и сдаю назад.

Игнат не успевает отойти от корпуса автомобиля, и от резкого движения, чуть не сваливается в сугроб. Свирепеет, активно жестикулируя.

Отбрасываю волосы назад, невозмутимо смотрю вперед и показываю мужу средний палец. Колеса начинают буксовать, грязь вперемешку со снегом разлетаются в стороны и часть этой массы летит в Игната.

Я переживаю, что он снова рванет за мной, но нет… Остается стоять на обочине, провожая меня взглядом. Из-за расстояния я не могу понять, в каком он настроении.

Хочу скорее на работу, забыться в суматохе дел. Получится ли?

Я очень на это надеюсь. Иначе ноющая боль за грудиной добьет меня окончательно.

Время близится к девяти вечера, как я въезжаю на территорию клиники. Охранник удивленно смотрит на меня, но лишних вопросов не задет, за что я мысленно благодарю его. Он открывает шлагбаум, и я паркуюсь на своем месте, быстро вылетаю из авто и семеню ко входу.

— Лилия Александровна, — Катя привстает со своего места, откладывая журнал посещений в сторону, — А у нас нет срочных вызовов…

Она думает, что меня кто-то вызвал. Но нет, девочка, сегодня я вызвалась сама сбежать из собственного дома.

— Катюш, — кладу руку на стойку регистратуры, — Я сама приехала. Дай-ка мне, пожалуйста, все карточки моих пациентов.

Она тут же кивает, убегая в сторону, собирает в кучу все нужные бумаги и передает мне в руки.

— Я буду у себя в кабинете, — отхожу от стойки, на полпути поворачиваясь, — Никому не говори, что я здесь. Особенно…

Многозначительно поднимаю на нее взгляд, вижу, как краснеют юные щечки.

— Да, конечно, — она опускает голову вниз, что-то быстро перебирая на своем столе.

Нервничает. Улыбаюсь про себя. Когда-то я тоже была такой робкой…

Ненужные сейчас воспоминания лезут в голову, и я быстрее спешу спрятаться в своем кабинете.

Отключаю телефон, полностью утопая в бумагах. Слезы сами капают на документы, но я их игнорирую. Ну капают и капают, поплачу, может легче хоть станет.

Но после трех кружек кофе и пролитых слез становится только хуже. К общему состоянию расстройства и апатии добавляется тревога и легкий тремор рук. С кофеином я все-таки переборщила…

— Ну вы поглядите на нее, — Павел врывается как вихрь, — И чего мы это тут делаем? А?

Он как обычно весел и бодр. Еще со студенчества я задаюсь вопросом откуда у него столько энергии. Ну невозможно спать по четыре часа, отдавать себя всего работе, успевать флиртовать с молоденькими медсестричками и выглядеть на все сто.

Прячу лицо за бумагами, лишь бы он не заметил опухшие красные глаза и нос.

— Лилька, у вас же с Игнатом сегодня ужин традиционный. Ты чего приперлась? — я не обижаюсь на его слегка грубоватые слова, Паша мой лучший друг, ему можно.

Молчу, закусываю губу. Вспоминаю, что в этот раз вышел весьма нетрадиционный ужин, и чуть не начинаю скулить.

— Лиль, чего молчишь? — он наливает себе воду из графина в стакан, ставит стеклянную тару со звоном обратно и поворачивается ко мне, — Мать, это что еще такое?

Он в шоке опускает руку со стаканом вниз и столбенеет.

— Ну и как ты узнал, что я здесь? — шмыгаю носом.

Он хитро улыбается, но потом снова становится серьезным.

— Лилёк, что случилось?

Я кладу руки на стол, падая головой вниз, и реву. Много. Опять. Откуда только слезы берутся?...

— Паш, он… Игнат…

Сквозь мои завывания не понять слова.

— Лиль… — тяжелая мужская рука опускается на плечо, крепко его сжимая.

— Игнат влюбился в Киру.

Произношу и сама в шоке, как низко муж летает.

Фу. Мне тошно.

Чувствую как хватка на моем плече становится сильнее.

— Ну пиздец приплыли… А я тебе говорил, твоя добрая душа доведет тебя….

Глава 4.

Три года назад.

— Игнат? — дрожащей рукой сжимаю трубку телефона, — Где ты сейчас?

— Лилек, я на встрече со спонсорами. Что-то срочное?

Я так не люблю отвлекать мужа от работы, но иногда… Это жизненно необходимо.

Вздыхаю в трубку, роняя слезы на пушистый некогда белый ковер. Теперь на нем зияет яркое алое пятно, и я не брезгуя, сижу на полу, перебираю окровавленные ворсинки.

— Малыш, что случилось? — он в секунду становится взволнованным, его голос приобретает нотки тревоги, — Не молчи, Лиль…

— Игнат, это все. Это опять произошло. Я больше не могу, любимый. Мне так плохо, я прям сейчас здесь умру. В этой чертовой ванной.

— Я еду, Лилек.

— Я вызвала скорую, — вою в трубку, хотя они мне уже не помогут. Как и все те четыре раза.

Никто не поможет.

Кладу телефон у своих ступней, жалею себя. И имею на это право. Меня скручивает от боли, не физической, хотя она тоже присутствует… Другая боль… Такая сильная, что даже дышать нет сил.

Слышу звук сирены, скорая подъезжает. А я не могу встать с чертова ковра и дойти. Охранник Владимир пропускает внутрь бригаду скорой помощи, ведь он уже так делал. И не один раз.

Мы все к этому привыкли. Хотя это то, к чему не хочется привыкать никогда…

— Лилия Александровна, — он забегает в ванную, — Ну что ж вы не сказали? — аккуратно касается плеча, падая на колени.

— Володь, — усмехаюсь, — Ты бы не успел…

Качаю головой.

Его взгляд потерянный, он очень хороший человек. Давно работает на нашу семью, поэтому переживает, что за меня, что за Игната, как за своих родных.

— Быстрее, пожалуйста, — кричит в сторону лестницы.

— Володь, уже поздно. Он мертв.

— Лилия Александровна, но может…

Я вскрикиваю от удушающей боли… Я бы тоже хотела, чтобы это был сон. Но нет. Это происходит каждый чертов раз.

— Володь! — стучу кулаками по полу, — Его нет. Хватит. Нет! Слышишь? Нет!

Как раз во время моей истерики в ванную заходят два врача, женщина и молодой парень.

— Что тут у нас? — она ставит оранжевый ящик рядом со мной, опускаясь на колени. Просит Владимира подвинуться.

— Выкидыш, — хриплю, растирая слезы по лицу, — Надо почистить.

— Вы так уверены в чистке?

— Я гинеколог. Крови много, — показываю на лужу вокруг себя. И она продолжает растекаться все больше.

На руках липкая вязь, и я сильнее сжимаю кулаки, чтобы сместить фокус на физическую боль.

Я вижу сочувствующий взгляд врача, отворачиваюсь, пока мне колят необходимые препараты, чтобы остановить обильное кровотечение.

— Везем в сто вторую, — обращается ко своему напарнику, — Тут неполный выкидыш. Нужна зачистка.

Я привстаю на колени, низ живота скручивает как жгутом. Сцепляю зубы со всей силы, прикрыв глаза.

— Давайте на кушетку, — женщина придерживает меня за плечо, — Мужчины вас спустят вниз, — осматривает своего напарника и Владимира.

— Лилия Александровна, конечно. Не вставайте, — он подхватывает меня на руки, — Я вас так до машины донесу.

Он мчится вниз со скорость света, и как только мы оказываемся у входной двери, она распахивается.

На пороге взмыленный Игнат с бешеным взглядом. Он за секунду пробегается по мне, забирает из рук Владимира и прижимает к себе. Его грудная клетка часто вздымается, он утыкается носом в мои волосы. А я как неживая просто обвисаю на его руках.

— Малыш…, — шепчет мне на ухо, — Мы попробуем еще раз. Я тебе обещаю.

— Я больше не хочу, Игнат! — быстро мотаю головой.

— Мы станем родителями, слышишь? Я обещаю тебе.

— Я не хочу Игнат! Это четвертый выкидыш за шесть лет. Я больше не хочу! Я не буду! — стучу кулаками по его груди, разрываясь в рыданиях.

Конечно, муж не виноват в случившемся, но он позволяет мне выпустить всю боль.

— Лиль, девочка моя…

— За что? Ну почему? Я стольким женщинам помогла обрести материнское счастье… Игнат, ну почему я так беспомощна сейчас?

— Лиль, я клянусь. Мы станем родителями. И не раз. Мы пройдем это вместе, все будет хорошо! — он целует меня в лоб несколько раз.

— Нужно отвезти в больницу, — врачи спускаются вниз, равняясь с нами, — Нужно…

— Я понял, — Игнат кивает, — В какую едем?

— Сто вторая.

Я опускаю взгляд вниз, вижу как рукава дорогущего пиджака мужа покрываются пятнами от крови. И хоть на темной ткани не видно, мне сейчас так жалко этот потрясающий пиджак. Странно… Должна оплакивать малыша, но чтобы в очередной раз не сорвало крышу, я смещаю фокус внимания.

Игнат кладет меня на кушетку в машине скорой помощи, залезает следом, прося Владимира подогнать его машину к больнице. Сжимает мою руку на всем пути. Приглаживает мокрые от пота волосы, касается большим пальцем лба, нежно лаская кожу.

— Лиль, — зовет почти шепотом. Я прикрываю глаза и медленно их открываю.

— Я люблю тебя, Лилёк! Прости… Что у нас так выходит.

— Игнат, это я дефектная. Ты не виноват.

— Ну что ты такое говоришь, дурочка! — злится, сжимая мое лицо в своих ладонях, — Не смей, Лиль. Я с тобой до конца.

— Игнат, — сжимаю его руку на своем лице, — Если вдруг… Ты захочешь построить семью, а я не смогу, то…

— Замолчи, Лиля! Мне никто не нужен кроме тебя! Запомни это раз и навсегда.

Он ловит губами стекающую по моей щеке слезу, и я отрубаюсь.

Хорошо, когда рядом любящий мужчина. Есть шанс… Что все образуется.

Глава 5.

— Ну кто же знал, Паша, что все так выйдет, — встаю с места, отходя от друга. Протискиваюсь к окну, ежусь от холода или внутреннего озноба.

— Хочешь я ему морду набью? — он опускает руки на мои плечи, сжимая их и массируя, — Лилек… Сейчас сердце разорвется от твоего взгляда.

— Знаешь, я наверно понимаю, почему так вышло, — хлюпаю носом и кладу свой лоб на грудь друга, — Столько лет бороться, видеть мои срывы и истерики, хотеть полноценную семью… Я ничего из этого не смогла ему дать. Ни детей, ни полноценной семьи.

— Ну и дура ты, Лилька. Твой Игнат избалованный твоим внимание и заботой решил, что может прыгнуть в койку к другой, а потом вернуться. Он заикнулся о разводе?

— Нет, только я.

— Он и не станет поднимать эту тему. Я тебе как мужик могу сказать, он думал, что получится выйти сухим из воды.

— А не выйдет, Паш, — снова закрываюсь, тру устало лицо, — Я подам на развод. Не стану мешать счастью молодых. Займусь работой, буду воспитывать ребенка… Сама.

— Лиль, — Пашка шепчет, пытаясь что-то сказать, но дверь резко распахивается.

На пороге Игнат. Резко останавливается, дверь ударяется о бетонную стену. Игнат приваливается к дверному косяку, складывая руки на груди и пробегая взглядом по мне И Пашке.

Руки Паши еще крепче сжимают мои плечи, и я вижу, как дергается верхняя губа мужа и раздуваются крылья носа.

— Ну конечно, куда же без твоего верного пса.

Я не знаю почему, но Игнат и Павел невзлюбили друг друга с самого начала. Мы с Пашкой были не разлей вода, везде вместе. На парах, в общежитии, на студенческих мероприятиях, и мы правда просто дружили. Паша никогда не предлагал мне чего-то большего, тем более вокруг него вились красивые девушки, и он был не обделен вниманием.

А в один из летних дней мы пошли на дискотеку, где я познакомилась со старшекурсником строительного университета. Игнат сразу заявил о своих серьезных намерениях. Я очень удивилась, что он заговорил про семью после недели общения… Меня даже это смутило. Но я рискнула, открылась ему и ни разу не пожалела о своем выборе.

А Пашка мой выбор не одобрил… Яро не высказывался, но просто сказал, что я достойна лучшего.

Игнат оказался потрясающим мужем, чутким, заботливым, всегда был рядом, оберегал меня и поддерживал. Почему ему так башню сорвало… Я не знаю.

Я выгляжу хорошо, дело точно не во внешности. Скандалов и ссор у нас не было в семье, мы садились за стол и все обсуждали. Всегда.

Так почему?

— Ну ты с выражениями то будь аккуратней, — Пашка тоже не остается в долгу, тут же огрызаясь.

— А ты ручки то свои убери с тела моей жены, — Игнат делает шаг вперед, и я чувствую, как накаляется атмосфера вокруг. Словно раскаленная лава топит помещение, обжигая все вокруг.

— Игнат, зачем ты пришел? — сама отхожу от друга, чтобы не будить вулкан внутри мужа. Еще одного извержения нам не надо.

— Лиль, как я мог тебя в таком состоянии отпустить одну…, — его голос тут же меняется на более ласковый, — Ехал за тобой все время. А потом сидел в машине на парковке, — кивает головой в сторону улицы, — Хотел дать тебе время побыть наедине с самой собой.

— Я все еще не хочу разговаривать, Игнат. Так что уходи, — не знаю, о чем вообще тут говорить.

Муж четко дал понять, что хочет отношений с другой… Как я могу на это повлиять? Молить и выпрашивать его не уходить? Это не в моем стиле.

— А нужно, Лиль! — он давит голосом.

— Тебе жена на чистом русском говорит, чтобы ты ушел. Имей совесть не добивать, если ты уважаешь ее, — Пашка не может остаться равнодушным, тут же вставляя свои пять копеек.

— Закрой свой рот и выйди. Это разговор не для третьих лиц, — рычит в ответ. Я вижу как его всего трясет от раздражения.

— Хватит! — вскрикиваю, когда друг уже открывает рот, чтобы выплюнуть в сторону Игната очередную порцию любезностей, — Я сейчас не хочу видеть никого. Уходите оба!

— Лиль, — Игнат делает попытку приблизиться, но я останавливаю его, — Лиль, так неправильно.

— А как правильно, Игнат? Как? Хотеть нашу суррогатную мать правильно?

— Нет, я знаю, что виноват. Но…

Во мне что-то лопается. С треском. Я готова прямо сейчас сделать то, что не делала никогда. Ударить!

Я подлетаю как фурия, сметая все на своем пути. Замахиваюсь и ударяю мужа по лицу. Он застывает, не моргая, и слышен только гул ветра за окном.

— Ты мне надоел со своими НО! Иди к ней! Я разрешаю тебе! Ты этого хотел? — душу рвет в клочья, — Ну уходи же ты, — толкаю его в грудь, — Иди! Убирайся.

Меня трясет от рыданий… Я не могу даже сделать полноценный вдох.

Я не знаю, как повлиять на мужа. Что сказать, чтобы это обернулось глупой шуткой или просто страшным сном. А ведь реальность подобралась так близко, больно жаля.

Неужели я слепая курица, что не замечала очевидного? Что Игнат возил Киру на массажи и прочие мероприятия… Сам возил!

И я не пресекала этого. Полное и тотальное доверие любимому мужчине. Мне казалось, что здоровые отношения так и строятся. Без контроля любимого мужчины.

Всегда поражалась, как другие женщины что-то запрещают своим мужья. Для меня такая модель поведения была недопустима.

И если бы я стала курицей-наседкой, какая гарантия, чтобы он не ушел? Ноль процентов.

Дело не во мне. Дело в нем.

— Лилька, — он припечатывает меня к своему стальному торсу, зарываясь пятерней в копну волос на затылке, — Я не могу тебя потерять. Я запутался… Но развод? Ты серьезно?

Поднимаю на него глаза в немом шоке… Он думал, что развода не будет? Нет, он был в этом уверен!

Глава 6.

— Друг, тебе говорили, что по вторникам пить вредно, — Миха делает щедрый глоток коньяка, закусывая долькой лимона, — И вообще, ты же не пьешь.

Его взгляд уже слегка затуманен, мужчина расслаблен. Сидит вальяжно в большом кресле, грузно утопая в подушках. Миша вообще баловень судьбы, любит красиво жить, да и без проблем себе это позволяет.

Он старше меня на семь лет, но я всегда тянулся общаться с людьми, кто прожил свою жизнь чуть больше, чем я. Набирался с детства опыта у старшиков. Видимо эта привычка осталась.

Сажусь в кресло напротив, в баре кроме нас никого, в углу стоит официантка с уставшим лицом, проклиная мысленно нас за поздний визит. И где-то у бара слышен звук шейкера, который трясет такой же уставший бармен.

— Ну чего ты меня вызвал? — он ставит пузатый бокал на стол, откидываясь обратно на спинку кресла.

Я же расслабиться никак не могу, напряжение сквозит во всех частях тела. Даже кулаки непроизвольно сжимаются, без возможности контролировать фаланги пальцев.

— Лиля хочет подать на развод, — официантка подходит к столу и ставить на поверхность пустой бокал под коньяк, откупоривает пробку, но я касаюсь ее руки, — Я сам. Иди!

Она кивает и убегает. Наливаю себе чуть больше положенной нормы по этикету и залпом осушаю, слегка морща лицо. Я пью редко, очень редко. Можно сказать, что не пью вообще.

— Как это? Просто взяла и решила развестись? — друг щурит глаза, пристально наблюдая за мной, — Никогда не поверю… Вы же образцовая семья.

— Была, — усмехаюсь, — Пока я не испортил все.

— Ну вот, уже интереснее… И что ты натворил, Игнат?

— Признался ей, что меня тянет к другой девушке, — не могу спокойно обсуждать это, снова выпиваю залпом второй бокал, закусывая мясистым куском лимона, — К нашей сурматери.

— Бляяяяя, — друг откидывает голову назад, в шоке открывая рот, — Ну это же полный пиздос. Ты ей прям так и сказал?

— Да. Я хотел быть честным с ней.

— А получилось, что выглядишь идиотом. Игнат, а тебя отец не учил, как изменять правильно?

Скалюсь в недоброй усмешке, разминая позвонки на шее. Отца у меня нет… И друг прекрасно осведомлен об этом.

— Я не мог поступить так с Лилей. Просто трахнуть девчонку и сделать вид, будто все окей. Лилька не заслуживает…

— Да пиздец, — друг гогочет, но это точно не смех радости, — А твои слова ее сейчас прям сделали счастливой. Да уж, Игнат. Вот вроде ты умный мужик, бизнес такой создал, а в голове… Хер пойми что. Расскажи мне, что ты там нашел в вашей сурмамочке. Ну она обычная пухлогубая деваха. Таких полно.

— Вот, — стучу кулаком по столу, — Вот! Я не знаю! Это просто какое-то наваждение. Сначала я подумал, что у меня случилось помутнение разума, я даже старался обходить ее стороной, когда член при каждом взгляде на нее стоял колом. А потом… Я уже просто на стены стал лезть.

— А с женой не удовлетворить свои потребности было?

— Я удовлетворял. У нас с Лилей все хорошо в этом плане. Но каждый раз, когда я смотрел на Киру, у меня тут же вставал. Ты прикинь, я в тридцать семь разучился контролировать эрекцию?

— Да уж, — Миша трет устало глаза, — Какой-то пубертат у тебя в голове. А Кира тебе нравится как женщина, ну по всем фронтам, или просто как сексуальный объект?

— Я запутался, Мих! Нихера не понимаю. Сказал жене, что хочу попробовать с Кирой, а теперь… Теперь думаю, что на эмоциях херню сказал.

— Не, — он качает головой, — Это попахивает клиникой, Игнатик. Причем такой… Прям вот психиатрией. Давай подытожу. Ты пришел к жене, сказал, что хочешь чпокнуть вашу сурмаму, а сейчас жалеешь. Все верно? Я ничего не упустил?

— Все верно, — слова друга звучат абсурдно. И мой затуманенный мозг это воспринимает уже иначе. Может и не надо было Лиле все это говорить…

— Ну разводись тогда, че уж. И жахай вашу сурмамочку. Ты какой совет вообще хочешь получить? Я ж по этим делам не спец, Игнат. Я за двадцать лет брака ни на одну женщину не посмотрел даже мельком. Я свою Ирку пиздец люблю, чтобы одним телодвижением потерять.

— Да и я Лилю люблю… Просто наваждение, блядь, какое-то. Может я реально болен?

— Сходи к мозгоправу, побеседуй.

— Ну заняться мне больше нечем, как чужих людей в свой мозг пускать.

— Ну а что ты тогда хочешь? Ты меня зае! Что с тобой, Костров? Тебе снова пятнадцать?

Миха начинает злиться из-за моих метаний, а у меня у самого бошку крутит вертит. Я каждую минуту перебираю в голове варианты, как поступить правильно. И все они неправильные!

Дать Лильке развод? Но я люблю жену. Честно люблю. И ребенок…

А Кира… Господи… Сейчас мозг взорвется.

— Надо поговорить с ней, — четко решаю для себя.

— С Лилькой?

— Нет… С Лилей пока диалог не выходит. С Кирой, — третий бокал снова пустеет от одного глотка.

— И о чем ты собрался с ней говорить?

— Обо всем.

— Мда, я понял. С башкой у тебя совсем беда. На, — он кидает визитку на стол, — Хороший специалист, проверься. Да и к эндокринологу сходи что ль, может у тебя гормональный сбой.

— Че? — приподнимаю бровь.

— Ниче, а сбой. Проблемы со здоровьем, все такое, — Михаил встает с кресла, поправляя брюки, — И больше по такой херне не зови меня в ночи бухать. Я думал у тебя что-то серьезное, а ты как телка решиться не можешь, с кем тебе спать.

— Пошел ты! — огрызаюсь на друга, отодвигая почти пустую бутылку коньяка подальше.

— Давай-давай, Игнатик. Лечись. И Лильку не обижай, а то моя Ира… Ну ты знаешь, что с тобой сделает.

Друг уходит, а я остаюсь в баре один. Ну еще официантка и бармен.

Надо ехать домой, а там Кира… Лилька не вернется. И чет мне совсем хреново, с головой походу и правда беда.

Глава 7.

Захожу в дом, сбрасывая ботинки и пиджак. В руках уже точно пустая бутылка коньяка, лишь на дне проблескивает коричневая жидкость. Я открываю рот, тряся бутылкой и капая на язык остатки.

В доме тишина, словно все сдохли. Лилька… Упрямая, наверняка осталась на работе, ютится там на неудобном диване, но домой не вернется. Характер у нее бойкий. Если что-то задумала или решила, то уговорить почти нереально.

А вот где моя… Кхм, моя! Блядь, режет это вот местоимение. Не вяжется оно никак ни с кем, кроме Лильки. Моя жена, моя женщина… Это Лилька.

А Кира. Просто та, кого я хочу. Причем так хочу, что стискивать зубы приходиться.

Падаю на диван в гостиной, открывая небольшой холодильник с напитками. Достаю минералку и осушаю ее за полминуты. После закатываю рукава на рубашке и прикрываю глаза. Выпил бы еще, но знаю, что будет скверно. А я похмелье ненавижу. Просто не переношу его.

Рядом что-то шелестит, тяжелые веки открывать не хочется, но когда моего плеча касается голова, я их в ту же секунду распахиваю.

— Где ты был? — Кира говорит очень тихо. На ней почти нет одежды, или это я так фантазирую.

Потому что эта шелковая ночнушка… Это издевательство чистой воды.

— Пил, — демонстрирую ей пустую бутылку, — Почему ты не спишь?

— Разве это не очевидно? — она касается своими тонкими пальчиками ворота рубашки, отгибает его и пробирается подушечками к горячей коже. Я чувствую как воспламеняется тело от ее прикосновений.

И меня просто трясет.

Вообще, мужики делятся на два типа. У одних под алкоголем не стоит, другие после двадцати грамм уже готовы трахнуть красивую сучку и забыться в страсти.

И я сто процентов второй вариант… Потому что я уже чувствую, как наливается кровью мой член.

— Кир, подожди, — убираю ее руку в сторону.

— Зачем? Я и так долго ждала… Больше не хочу. Лилия Александровна теперь все знает, мы можем, — она мажет кончиком носа по моему виску, — Игнат, мы можем теперь делать все, что захотим. Слышишь?

Она опускает свой язык на мочку моего уха, и я не выдерживаю, грубо застонав.

Нет, если существует пытка… То это она!

— Ты беременна, — ну, конечно, блядь, Костров. Это очевидный факт.

— Мне можно, — она хихикает. И я не успеваю сориентироваться, как ее стройная ножка уже перекидывается на другую сторону. Она садится ко мне на колени, и ее торчащие из-под ткани соски оказываются на уровне моих глаз.

— Кира…, — по ощущениям мне сейчас пятнадцать лет не меньше. А по факту… Веду себя как идиот.

— Игнат, что с тобой? — она откидывает свои пышные светлые волосы назад, — Почему ты такой напряженный?

Я рычу, прикрыв глаза. Почему я напряженный? Хороший вопрос… Потому что как минимум перестал руководить своей жизнью. Ха! Нет!

Не так. Я прекрасно руковожу своей жизнью, только мне не нравится исход всех событий. Я бы даже сказал, он меня бесит.

Я хотел это молодое тело больше всего. И шел к этому. И вот сейчас… Возьми да трахни! А я просто не могу. Надо же поговорить сначала, все обсудить.

— Кир, плесни мне пару капель скотча, — хриплю.

Девочка дует губы, но тут же вскакивает с колен. Достает из бара красивый тяжелый бокал под виски, приподнимает его наверх, рассматривая сквозь свет от люстры.

— Он грязный, — пожимает тонкими плечиками, — Я быстро.

Она словно бабочка… Порхает, и такая легкая. Невесомая. Бежит на кухню, слышу как журчит вода, вымывает стакан и возвращается ко мне уже с наполненной тарой.

Я, не стесняясь, делаю пару глотков обжигающего ирландского скотча. Я не люблю пить алкоголь… Только сейчас это элексир. Мое спасение.

— Игнат, — она снова на моих коленях, снова это желанное тело, — Не отталкивай меня. Я знаю, что тебе тяжело. Ты любишь жену, — она выглядит сейчас совсем по-взрослому, — Но ведь мы… Это не просто похоть.

Я уже чувствую, как мягкие губы посасывают мою кожу на шее. Она нашла таки эрогенную зону. Кира смещает губы ближе к скуле, я ощущаю едва уловимый цветочный аромат, беру ее тонкую кисть в свою большую ладонь и сжимаю. Она пищит, я слишком передавил, но все равно льнет податливо.

— Я уже ни черта не понимаю, девочка. Но кажется мы зря все это затеяли.
Она тянет руку в сторону столика из коричневого дуба, обхватывает мой стакан и подносит к моим губам.

— Расслабься, мой хороший, — приподнимает его за дно, и я делаю глоток.

Сдерживать напряжение в штанах уж слишком невыносимо. Член рвет брюки, и я не преувеличиваю. Девчонка ерзает на моих коленях, и я хриплю от перевозбуждения.

Я знаю, что она чувствует эрекцию. Потому что, сними я штаны, он уже колом бы стоял. Как маяк освещал бы путь… Только мозг еще борется.

Внутри все трепещет, ну… Костров! Давай! Ты же этого хотел.

Только я какого-то черта не могу сейчас переступить эту черту.

— Игнат, я хочу тебя, — она так вкрадчиво шепчет на ухо, снова находя эрогенную зону. Хотя все мое тело сейчас — это эрогенная зона.

— Кира, — пытаюсь остановить ее, когда девчонка привстает, снимая с себя маленькие белые трусики.

И вот. Осталось только мне стянуть с себя брюки и взять ее.

Одна секунда… И я буду в ней. Всего-то пару действий.

— Кира, я… Я не могу! — стискиваю ее, снимая с себя.

Хотя мог бы, блядь, взять! Мог! И почти сорвался!

А скребет, сука, где-то внутри. Да еще и с такой силой.

— Ну что ты, Костров! Зачем остановился?! — мне кажется или это голос Лили? Я совсем чокнулся уже.

Однако, нет… Поворачиваю голову в сторону, вижу жену. Измученная, уставшая, с покрасневшими глазами. Бог знает сколько она здесь стоит….

— Продолжайте, — хлюпает носом, — Я не стану вам мешать.

Секунда… И силуэт жены скрывается в темноте коридора.

Блядь…

Глава 8.

— Лилька, стой, — я слышу шаги Игната за моей спиной и ускоряю шаг.

Он может просто меня оставить в покое… За что? Почему так сердце рвется в клочья?

— Лиль, — он хватает меня в охапку, прижимая спиной к своей груди. Я беззвучно роняю слезы на его руки, меня рвет на части.

И я понятия не имею, как собрать себя воедино. И возможно ли это вообще.

— Игнат, теперь точно все. Я увидела достаточно для того, чтобы понять… Наш брак умер.

Сил брыкаться или как-то вырваться из его оков нет. Словно все силы высосали, не могу пошевелить ни ногой, ни рукой. Апатия.

Желание просто свернуться клубочком и уснуть.

— Лиль, ничего не было. Я не смог.

Его шепот пробирает до костей. Он не смог… А я должна стоя поаплодировать его выдержке? Или что?

— Да какая разница, Игнат? Разве в этом дело? Смог ты или не смог… Ты не понимаешь, — я кое-как нахожу в себе силы и разворачиваюсь к нему лицом, все еще находясь в кольце его сильных рук, — То, как ты смотришь на нее. То как она действует на тебя… Дело уже не в том, побывал ли твой член в ней. Ты просто запал на нее. И что я могу сделать в этой ситуаци? Скажи мне? Есть ли у тебя решение?

— Но я не могу тебя потерять, Лиль! — он злится.

Но я знаю, что эта злость не на меня, а на себя самого. Он по уши в дерьме и понимает это прекрасно. И ему неприятно осознавать, что он упал с коня лицом в грязь, окунув меня туда же.

Только вот я встану и отряхнусь, да, с болью. Да, разорвав свое сердце. Но я смогу это пережить.

Сможет ли Игнат, когда полностью осознает, что произошло?...

— От тебя пахнет алкоголем, — морщу нос, — Ты изменился. Когда это начало происходить? Почему я не заметила?

Это больше риторические вопросы в моем воспаленном мозге, но я все же задаю их вслух.

— Я нихера не понимаю, Лиль. Но есть один факт, в котором я уверен, — он поднимает глаза, в них столько решительности, что я на секунду замираю от страха, — Я не готов тебя так просто отпустить.

— Я уже приняла решение, — мне удается аккуратно выбраться из его тисков, — Я подам на развод. Но нужно будет решить вопрос по ребенку. Надеюсь… Твоя новая пассия не собирается себе оставлять нашего ребен…

Я не успею договорить, потому что сердце чуть не останавливается от тех слов, что я слышу изо рта этой наглой девицы. Хлопаю глазами первые секунды и реально не осознаю, что она это говорит всерьез.

— Лилия Александровна, — Кира появляется из-за спины Игната внезапно, — Так как я люблю вашего мужа, то мне бы хотелось… Чтобы этот ребенок остался со мной. Я понимаю, что вы долго ждали его, но мне кажется будет правильно, если мы с Игнатом его воспитаем.

— Что? — даже муж в шоке, а это значит, что они этот вопрос не обсуждали.

— Кира, ты… Неблагодарная дрянь, — я опускаю голову вниз, правильно Пашка сказал, что моя доброта доведет меня, — И это твоя благодарность за все, что я для тебя сделала? Ты забрала моего мужа, но благо он взрослый мужик, сам ножками к тебе потопал.

Игнат пытается что-то сказать, но взглядом прошу его заткнуться сейчас.

Хватит! Наговорились!

— Послушай, — я делаю шаг в ее сторону, она дергается назад, прячась за спиной моего мужа. Я чувствую, что у меня разрастается огромное желание ее ударить, но она беременна… моим ребенком, — Я сделаю все возможное, но малыша ты не получишь. Забирай его, — тычу в сторону Игната, — И валите на все четыре стороны.

— Лиля, — Игнат снова пытается заговорить.

— Костров! — кричу, что есть мочи, — Пошел ты, понял? Я подаю на развод, я съезжаю с этого дома. Буду жить в нашей квартире, ой… Вернее в моей, потому что я надеюсь мы не будем делить имущество пополам, а ты уступишь мне наше бывшее городское гнездышко. В этом доме ноги моей больше не будет, здесь все пропитано дерьмом, которым ты запачкал нашу семью.

Разворачиваюсь и ухожу в спальню. Пора собирать вещи.

Сейчас я уверена на все двести в том, что я делаю. Мне все еще очень больно, но я не позволю дальше уничтожать меня. Ну уж нет.

— Что ты делаешь? — Игнат выхватывает кофту из моих рук, когда я пытаюсь сложить ее в сумку, — Ты не в себе, Лиля.

— Это ты болен, Игнат. А у меня как раз с головой все в порядке. Иди лучше усмири свою сучку! Иначе… Я устрою ей сладкую жизнь.

Все-таки выхватываю кофту обратно, небрежно кидая внутрь раскрытой сумки.

— Я понятия не имею, почему она это сказала. Я разберусь с этим, но это наш с тобой ребенок. И его мать — ты.

— Ох, ну спасибо, что хоть здесь ты адекватно мыслишь. Но знаешь, что бесит больше всего? — останавливаюсь на секунду и перевожу дыхание, — Она позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне, а ты никак это не пресекаешь. Ты больше не оберегаешь меня. А это значит лишь одно…

— Нет, Лилька, я просто в замешательстве был, но это не значит, что я не люблю тебя. Ты нужна мне, я тону. Ты же видишь…

— Тони, — равнодушно пожимаю плечами, — Только не захлебнись в этом говне.

Наконец застегиваю сумку и вылетаю из комнаты.

Мне нужно помыться и сон. Я должна забыть этот день поскорее.

Понятия пока не имею, как мне все это расхлебывать, поэтому срочно нужен сон. Желательно на сутки впасть в спячку.

Пока спускаюсь по лестнице вниз, снова замечаю Киру. Она, нахмурившись, стоит внизу около двери. И разминуться с ней у меня не получится.

— Лилия Александровна, — ее голос довольно бодр и не в нем больше ноток той нежности, — Я оставлю ребенка себе. В любом случае, — она выглядит цинично.

— Не знаю, девочка, почему ты нацепила на себя корону, но я так просто не сдамся.

— Ну, —она усмехается, складывая руки на груди, — Тогда поборемся.

Замираю... Она что, сейчас серьезно кинула мне вызов?

Глава 9.

— Ирка, что делать то? — уже третий час я сижу на кухне сестры и упиваюсь горем. Имею ли я на это право? Вполне.

Может и надо в руки себя взять, но так тошно, что выть хочется и на стены лезть.

— Ну девочка моя, — мягкая рука старшей сестры поглаживает меня по спине между лопаток, — Мы все решим. Ты же знаешь, что я в беде не брошу тебя?

Да, и так было всегда. Сестра всю жизнь за меня горой стоит и всегда оберегает. Но я бы никогда не подумала, что придется оберегать меня от собственного мужа и суррогатной матери.

— Девушки, ну что вы тут раскисли? — Мишка, он же муж моей сестры и близкий друг Игната, заходит на кухню. Окидывает обстановку одним взглядом и хмурится.

— А ничего, — Ирка тут же вскипает, — Скажи спасибо своему дружку, — выплевывает в сердцах, — Посмотри, что он сделал с моей сестрой. Разве он имеет право так поступать? Миша…

Она злится на мужа. Понятно, что он не виноват, но она пытается таким образом что-то выдавить из него.

— Ира, — он тоже не отстает от жены, продолжая играть в гляделки, — Прекрати!

— Ну ты же сто процентов что-то знаешь! — она чуть ли не топает ногой, — Что у Кострова в голове? Он заболел?

— Вероятнее всего да, — пожимает плечами друг.

Миша все же полноценно протискивается на кухню, отодвигает стул и садится прямо напротив меня.

— Лиль, — стучит по столу костяшками пальцев, чтобы привлечь мое внимание.

Я же… Моя взгляд сфокусирован на кругах в чашке чая, смотрю как загипнотизированная, осознавая, что моя прекрасная семейная жизнь превратилась в ад.

— Что? — хриплю, наконец сфокусировав взгляд на мужчине, — Только не оправдывай его.

— Не буду, — качает головой, — Но мне кажется ему тоже нужна помощь. Не только тебе.

— Что ты имеешь ввиду?

Ирка снова заводится, я чувствую напряжение всем телом. Она пытается меня защитить любым способом. Сжимаю руку сестры, успокаиваю ее. Хотя мне бы самой не помешало успокоиться. Просто не хочу, чтобы из-за разлада в нашей семье, пострадала другая ячейка общества.

— Ну странный он, — Миша устало трет глаза. На часах почти четыре утра, за эти сутки я прокатилась на американских горках несколько раз. Мне не понравилось, что довольно опасный аттракцион оказался моей жизнью, — Он будто сам не свой.

— Он просто… Теперь другой. Любовь к другой его изменила.

Вздыхаю глубоко, потому что я снова на грани разреветься. Сколько там еще слез…

И долго ли я буду оплакивать наш брак... Вообще, я не из плаксивых. Но тут... Остановить себя не могу.

— Да бред, — друг ударяет по столу рукой, — Похоть… Может быть. Но какая любовь, Лилька?! Он потерянный, забитый. Не пахнет там любовью, а только помешательством каким-то. Не верю я, что все просто так.

— А как? — вымученно улыбаюсь.

— С головой у него проблемы.

— Вот тут я соглашусь, — подает голос сестра, — Совсем охренел такое вытворять.

Я встаю из-за стола, натягиваю рукава свитера на ладони, потому что те совсем обледенели. Или это просто дрожь изнутри бьет мощными ударами.

Подхожу к окну, обнимая себя, и я прекрасно вижу машину мужа внизу. Почему он не оставит меня в покое?.

— И давно он здесь стоит? — хмыкаю.

— Как только ты приехала, — Миша тут же отвечает. Вероятно Игнат звонил ему.

— Я не пущу эту скотину на порог моего дома, — Ирка чуть ли не рычит.

— Малыш, — Миша применяет иную тактику по успокоению жены. Подходит ближе, обнимает свою любимую, прижимает к себе. Она еще что-то порыкивает, но все же покорно успокаивается.

В то время, как сестра с мужем обнимаются, я гипнотизирую машину Игната. Он словно чувствует меня, тут же выходит на улицу.

Опирается телом о корпус автомобиля и вскидывает взгляд вверх. Ловит мой… Хотя темно, он вряд ли полностью видит, как я смотрю на него. Но чувствует.

Перед глазами пробегают все двенадцать лет брака. Счастливого, местами тихого, а иногда бурного брака. Наши совместные отпуска, тихие уютные вечера, наши ночи…

Во всех воспоминаниях Игнат другой. Не тот, что предстал передо мной сутки назад.

Может я была слепа и жила в какой-то сказке? А может с ним и правда что-то случилось.

И вот это что-то, несмотря даже на обиду, оно не дает мне отпустить нас окончатлно. Хотя на развод я все же подам. Так будет правильно.

Только с ребенком решить нужно. Я не готова потерять малыша в пятый раз, и пусть уже не самостоятельно, но зная… Что где-то будет бегать мой ребенок, наш с Игнатом, а у меня не будет возможности прикоснуться к нему и подержать на руках.

От понимания ситуации скручивает в тиски, и зуб на зуб не попадает.

— Она сказала, что не хочет отдавать мне ребенка, — признаюсь я.

— Что эта сучка тебе сказала? — Ирка подлетает ко мне как молния.

— Сказала, что будет бороться. За Игната и ребенка. Ир… Я ведь не должна ей их отдать. Ну ребенка так точно. Это неправильно.

— Вот малолетняя сука… Ну-ка поехали к тебе, я с ней поговорю!

— Ира, стой! — Миша пытается перехватить руку жены, — Давай не будет творить дела сгоряча. Нужно для начала все обсудить.

— Миша, ну хоть ты приди в себя, — она вскрикивает и тут же замолкает. В соседней комнате спят их дети, им уж точно не нужно быть свидетелями, как их собственная тетя утопает в горе, — Она же неспроста появилась в их семье, — продолжает Ирка уже шепотом.

— Не верю я в теорию заговора, — качаю головой, вклиниваясь в разговор, — Я сама виновата, что пустила ее в свой дом. Что пригрела, пожалела. Дала крышу над головой и возможность заработать деньги. Сама виновата…

— То, что ты та еще блаженная, Лиль, это и ежу понятно. Но неспроста эта девочка оказалась на пороге вашего дома. Ой, не спроста.

— Думаешь? — теперь и во мне поселяются нотки сомнения. А вдруг в тот злополучный день все было не просто так…

Или мой воспаленный мозг просто пытается найти хоть какие-то оправдания случившемуся.

Глава 10.

Год назад.

Смена выдалась тяжелой, я еле доползаю до машины, ковыляя на высоком каблуке. Устало падаю в салон авто и кидаю сумку на переднее сидение.

Телефон тут же разрывается от настойчивого звонка, и я интуитивно чувствую, что звонит Игнат.

Как же хочется прижаться к мужу, опустить голову на его стальную грудь… Чтобы обнял, погладил по голове и успокоил. Месяц на работе выдался адовый.

Так и выгорание поймать можно, если я уже его не словила…

Но сам Игнат не в городе, у него важная встреча в столице, поэтому он уехал на неделю. Хотя так нужен мне именно сейчас.

— Лилька, ты как? — слышу родной голос и уже готова расплакаться от того, как сильно я соскучилась по нему.

— Жду тебя…, — шепчу ему в трубку, — А вообще, может в отпуск поедем? Любимый, я так устала.

— Конечно, Лилек, — ласковый голос мужа обволакивает, — Я сделку закрою и хоть на месяц рванем, куда хочешь. Хочешь в Тай поедем, или в старую добрую Турцию.

Я знаю, что на месяц он никак не вырвется, но хотя бы на недельку, а может даже получится и на дней десять. Было бы прекрасно.

— Да мне неважно куда, — усмехаюсь, потирая сонные глаза, — Главное, чтобы с тобой. И без работы.

Вставляю ключ зажигания и завожу двигатель, одной рукой держу телефон, а другой аккуратно сдаю назад. Не успеваю выехать даже за черту парковочного места, как резкий удар о багажник заставляет меня затормозить.

Вскрикиваю от страха и прикрываю рот ладошкой.

— Малыш, что случилось? — Игнат тут же тревожится, в его голосе появляются нотки беспокойства.

— Я перезвоню, хорошо? — глушу двигатель, пытаясь выровнять дыхание и унять гулко бьющееся сердце.

— Лиль, — он надавливает голосом, не любит, когда я вот так внезапно кладу трубку, — Что случилось? — повторяет вопрос.

— Я кажется… Я не знаю, я просто сдавала назад и во что-то врезалась.

— Выйди аккуратно и посмотри. Может ограду задела.

Он четко дает указания… Но я то знаю, что никакой ограды там и быть не может.

Хоть бы… Хоть бы что, Лиля?

Выхожу из машины и под сопровождающий голос мужа иду медленно в сторону багажника. Молюсь внутри, чтобы там не было никого. И может от недосыпа мне вообще померещилось…

Но нет.

Черт! Черт! Черт!

Я вижу как на асфальте лежит тело. Тело молодой девушки. Тут же кидаюсь к ней, падая на колени. Телефон срывается из рук и бьется экраном. Я переворачиваю девушку на спину и ощупываю ее.

— Лиля! — голос Игната раздается из динамиков. Теперь он в панике.

А я просто тону в тревоге. Страх окутывает все тело, и я словно парализованная, не могу двигаться.

— Лиля, что там? — громкий крик мужа приводит меня в чувство, я хватаю телефон, с сожалением отмечая разбитый экран, снова прижимаю к уху, и осколок больно впивается в скулу, царапая кожу.

— Я сбила человека, — девушка словно не дышит.

Но я же не могла так сильно ее ударить. Я выезжала на скорости улитки…

— Что? — он сначала не понимает моих слов, а потом все же осознает сказанное, — Лиль, кто сейчас в клинике есть?

Я слышу как он чертыхается, как что-то падает из его рук.

— Пашка… И медсестры. Охранник.

— Зови Павла на помощь, а я приеду как можно скорее.

— Нет, у тебя же важный контракт… Я сама, Игнат.

— Малыш, я приеду. А сейчас бегом за подмогой.

Мы быстро прощаемся, и я тут же набираю номер друга, держа руку на пульсе у девушки.

Слава богу он есть. И вполне себе нормальный.

Хоть это меня немного приводит в чувство.

— Лиль, забыла чего на работе? — Паша тут же снимает трубку, — Отдыхай. Завтра, если надо, я завезу доки.

— Паш, срочно беги на парковку! Без вопросов!

— Лиль…

Я обрываю его.

— Срочно!

Друг больше не задает лишних вопросов и появляется в поле зрения уже через минуту. Весь всклокоченный, запыхавшийся.

— Что случилось? — он не сразу замечает тело на асфальте, но как только переводит свой взгляд вниз, то тут же оценивает обстановку, — Ты сбила ее?

— Я слегка ее задела, просто сдавала назад. Удар не мог быть таким сильным, но она… Вообще не реагирует ни на что.

Паша тут же садится на корточки и осматривает девушку. Хмурится, когда видит ее лицо. Включает фонарик на телефоне, так как на улице довольно темно, а локального освещения не хватает.

— Ты не могла оставить эти отметины, — качает головой, и я замечаю на лице девушки кровоподтеки и синяки, — Эти следы оставлены не сегодня явно, — друг дает свое заключение.

— Что делать то, Паш?

Мозг совсем перестает соображать. Накопленная усталость падает на плечи, а этот стресс никак не встряхивает, а наоборот придавливает к земле.

— Я положу ее в свободную палату, осмотрю. А ты, Лиль, езжай домой, — кивает мне и поднимает девушку на руки, — Только на такси , хорошо?

— Но, Паш, — я делаю шаг в сторону друга.

— Ты все равно в таком состоянии сейчас не помощница. Как очнется — я тут же тебе наберу, окей?

Он заботливо смотрит на меня, поджимая губы. И я сдаюсь. И правда ведь ничем сейчас не помогу. Секунда и я свалюсь с ног.

Паша коротко улыбается мне, заверяя, что все будет хорошо. И удаляется в сторону клиники с девушкой на руках.

— На такси, Лиль! — командует и скрывается на крыльце.

Блокирую машину, достаю телефон, пытаюсь зайти в приложении, водя по разбитому экрану большим пальцем. И через несколько минут мучений у меня все же выходит.

В такси отрубаюсь, хотя тревога не уменьшается. Я все время думаю о девушке и о ее разбитом лице. А еще внутренне молюсь, чтобы мой удар не добил ее. Ведь явно девушка была в плохом состоянии.

Глава 11.

“Я стою на парковке у соседнего дома. Не уехал”.

Ответ мужа приходит сразу же, я успокаиваюсь, медленно выдыхая ртом. Прячу телефон под подушку, снова чувствую, как в уголках глаз собираются слезы.

Вытираю их о края наволочки, а они все текут, оставляя пятна на хлопке.

Мне бы с эмоциями справиться, да решить, что дальше делать… Только не получается быть рациональной, когда так больно.

В теории тебе кажется, что со всем можно справиться, а если нет? Вдруг у меня не получится справится с тем, что мой муж предпочел другую девушку. И что тогда?

Если жизнь после развода? Да, конечно, есть. Но не у всех…

Я знаю много одиноких женщин, кто так и не встретил свою вторую половинку. Они приходят к нам в клинику, отчаявшись, просят сделать ЭКО или то же суррогатное материнство. Готовы родить для себя.

Мужиков проклинают за ту боль, что причинили… Или же просто холодно к ним относятся. В постели их спутники — это игрушки, вибраторы. Или же редкий секс на одну ночь.

Господи!

Я вскакиваю в холодном поту, пробегаясь ладонью по лбу. Даже в страшном сне я не хочу так жить. Я не осуждаю, но для меня так важно быть под крылом мужского плеча.

Хочу… Чтобы любили, оберегали. Чтобы я всегда могла положить голову на грудь и сказать, как я устала. Ведь все двенадцать лет я жила именно в такой модели, и если честно, не желаю ее менять. Меня все устраивало.

И нет, я не инфантильная, никогда не перекладывала ответственность на мужа, это Игнат часто говорил, что я могу отдыхать, меньше работать. Но я всегда жила по принципу, что оба партнера должны выкладываться на сто процентов.

Получается… Что моих ста процентов оказалось недостаточно для того, чтобы сохранить брак. Или же у Игната не было этих ста…

Накидываю поверх пижамы куртку, наспех надеваю сапоги. Беру с тумбочки ключи сестры, аккуратно отворяю входную дверь и также тихо ее закрываю, прокручивая лишь на один поворот.

Мне нужно минут десять. Просто поговорить с ним. Понять. Не хочу истерить, драться, кусаться. Хотя тело требует встряски, выпуска эмоций и боли.

Но мне не нравится мысль, что я буду как больная идиотка с пеной у рта качать свои права и истерить. Не в моем это стиле.

Открываю дверцу машины, забираясь в теплый салон авто мужа. Он спит, откинувшись на сиденье, руки сложены на груди, а между бровей залегла словно многовековая глубокая морщина.

Хлопаю дверью посильнее, Игнат тут же просыпается, полусонным взглядом смотрит, поворачивая голову в мою сторону.

— Лиля, — словно не верит, что это и правда я, — Что ты здесь делаешь?

Поправляет пальто, садясь ровнее. Достает из подстаканника бутылку с водой, осушая ее за секунду. Видимо сушняк после выпитого алкоголя.

— Пришла поговорить… Мирно.

— Мне жаль, малыш, — он тут же собирается с духом, — Я клянусь, Лиль. Правда жаль. Я не думал, вернее нет, я понимал, что сделаю тебе очень больно. Но я должен был признаться во всем. Как минимум потому что уже не мог контролировать себя, а во-вторых, ты не заслуживаешь того, чтобы увидеть, как твой муж… ну ты поняла. Поэтому я принял решение сказать.

— Ты не жалеешь? — хмыкаю я, а сама сжимаю руки на сиденье, впиваясь ногтями в кожаный салон.

Боюсь посмотреть на него. Сорвусь ведь, а пришла поговорить адекватно. Без скандала.

— Ты знаешь, так странно, Лиль, — он хмыкает, — Я ведь не разлюбил тебя. Вовсе. Смотрю и понимаю, что люблю. Чувства не ушли, это останавливает по сей день. Я не прикоснулся к ней в том плане, о котором ты думаешь. Не смог. Потому что ты все еще важна для меня. Но… Это наваждение. Я и в нее кажется влюбился. Так бывает?

— Ты помнишь, я проходила когда-то курсы по психологии? — его слова выжигают все мое нутро, но я держусь, до победного, — Ну так, ради баловства. Просто для себя, чтобы разбираться лучше в людях.

Видимо плохо проходила, раз не увидела какую гадину пригрела.

Он кивает, когда я кидаю быстрый взгляд в его сторону.

— Ты пытаешься меня втянуть в любовный треугольник, Игнат, сам того не осознавая. Не буду кидаться терминами, как он называется, но в этом треугольнике три роли. Жертва, спасатель и агрессор, — я замолкаю, искусственно создавая паузу, чтобы он смог осмыслить, — И мне бы хотелось понять, какую роль ты играешь в этом. Как думаешь?

— А ты? — хрипит он, включая печку посильнее. Его знобит, я вижу, как скатываются капли пота у висков вниз к бороде. Как сжимаются руки на руле, в попытке скрыть тремор.

Может ему тоже страшно? Должна ли я быть в этой ситуации понимающей женой… Или жертвой?

— Я классическая жертва, — сжимаю губы до побеления, — Именно в этой ситуации.

— А я агрессор? — приподнимает бровь.

Я с шумом выдыхаю воздух, запрокидываю голову назад.

Смеюсь, конечно, не от радости. Просто защитные механизмы так срабатывают.

— Нет, ты спасатель.

— Что ты имеешь ввиду, Лиль?

— Мне удалось немного поразмыслить о роли Киры в нашей семье. Ты же помнишь как все началось? — я не дожидаюсь его ответа, — Ну, конечно, помнишь. И ведь она манипулировала нами, а мы с тобой слепые котята, Игнат. Велись на все это. И теперь ты ее спасаешь, бедную, несчастную и по уши в тебя влюбленную… Она агрессор. И знаешь, что она сказала мне?

Я снова не даю ему ответить, тут же парируя:

— Она собирается оставить ребенка себе. Или вам…

— Это неправда, — он прочищает горло.

— А какой мне смысл врать? Она прям так и сказала, что будет бороться за малыша. И смотри-ка, тебя она уже выиграла. Костров, ты дурак, — губы снова дрожат от нахлынувшей боли, — Ты ее трофей.

— Лилька, — он пытается сделать попытку меня утешить.

— Нет, я правда не хочу прикосновений, — отодвигаюсь подальше, — И вот еще…

Снимаю кольцо с безымянного пальца, протягиваю ему:

— Возьми его себе, хорошо? Мне так легче будет.

— Оно твое, Лиль!

— Уже нет. Ведь я правда планирую развестись, но прежде… Позволь мне помочь тебе?

Глава 12.

— Да это идиотизм, Мих! — я отшвыриваю руку друга, пока тот тащит меня по всей парковке, словно я невольный человек.

Поправляю пальто, следом потираю подбородок, касаясь жесткими ладонями такой же жесткой и неухоженной бороды.

— Это хуже, Игнатик… — друг щедр на сарказм, — Это полный ебантизм. Лилька слезы льет, ты бухаешь. Зато ваша девка живет себе припеваюче. Не пойдешь со мной туда, отвезу к наркологу, понял? Ты вообще в зеркало себя видел?

— Может я как-то сам разберусь? Без сопливых, — огрызаюсь, хотя в глубине души я признаю, что друг прав.

Просто тяжело осознавать, что будучи взрослым, успешным мужчиной, который имеет отличные аналитические способности, я впервые в душе не еб… Прости господи, понятия не имею, что делать дальше.

В голове словно разбросанный пазл, а я подставляю детали, и ничего не сходится! Ничего не получается собрать воедино. Ноль правильных и четко выстроенных мыслей.

Тяжело вздыхаю, мечтая о том, как после этого цирка, что устроил Миха, я приеду в задрипанный бар на окраине города, где меня никто не знает и уж точно никто из знакомых не увидит. Волью очередную порцию дешевого виски, ибо другого там нет, буду жалеть себя, хотя не имею права… И в конечном счете у меня откроется гастрит.

Это самое безобидное, что может произойти. Ведь семью я уже потерял. Почти…

— Пошли, Костров! — Миха командует, а я закипаю как чайник на последней секунде.

— Блядь! Отвали! — разворачиваюсь на пятках и устремляюсь в сторону авто.

— Ну давай, беги! Молодец какой, — я слышу, как он хлопает в ладоши, — Права была Лилька, ты никого не любишь кроме себя. Удобно тебе было с такой красавицей жить и умницей, а тут надо же, она вдруг перестала быть удобной, отказав тебе в твоих желаниях трахнуть другую! — его голос пропитан желчью, — Не любил ты Лильку никогда!

Он выкрикивает, а меня уже заносит. Бегу в его сторону, набрасываюсь на лучшего друга. И бью по его роже. Так бью, как хотел, чтобы мне врезали.

Миха сплевывает кровь на заснеженный асфальт, отчего то смеясь.

— Задело? — приподнимает бровь.

— Я люблю свою жену! Слышишь? Я люблю Лилю!

— И вашу сурмамочку…

Да он, блядь, напрашивается.

Я снова делаю выпад в его сторону, но в этот раз он не дает себя ударить, ловко уворачиваясь. Ладно… Он знает все мои приемчики, мы с ним в спарринге уже десять лет стоим.

— Если любишь, то хватит строить из себя великого мученика. Взял и пошел туда! Лилька и то храбрее держится, а ты прикинь каково ей…

— Да знаю я, что сломал ее.

— Ты? Сломал? Она сильная девочка, найдет себе крутого мужика. Может с ним у нее получится семья с детьми…, — он делает паузу, совершая роковую ошибку, — Которых она сама родит.

Я скручиваюсь от боли, что стремглав пронзает все мои органы. Просто задыхаюсь от нее. Тут же представляя Лилю в объятиях другого, как он ласкает ее, позволяет запутаться своим ладоням в ее шелковых волосах.

Находит ее эрогенную зону, лаская губами.

— Прости, — Миха осознает, что совершил подлый нокаут, — Это я зря…

— Да пошел ты! — выть хочется. Но я иду в сторону этой чертовой клинике, где мне должны помочь.

Только в чем? Скажут, что я больной похотливый сукн сын, и это неизлечимо?

— Она классный спец! Костров, ради Лильки и вашей семьи. Тебе это надо, — друг кричит вслед, а я, не поворачивая головы, показываю фак.

На входе в клинику меня тут же встречает миловидная девчонка, улыбается во все тридцать два, одета в строгий костюм, а в руках планшет.

— Игнат Андреевич, добрый день! Рады приветствовать вас в нашей клинике, вам необходимо заполнить несколько бланков… — она поет как соловей, а мне уже хочется развернуться и уйти.

— Юля, — глубокий женский голос окликает девушку. Она тут же замолкает, выпрямляясь по струнке, — Не нужно никаких бланков. Это ко мне.

На вид этой импозантной даме лет пятьдесят. Но выглядит она супер. Брючный костюм бордового цвета, идеально собранные в тугой пучок волосы, и повязанный не шее шелковый шарф.

А… И очки. Как у той улитки из мультика “Корпорация монстров”.

Она широко улыбается своими малиновыми губами.

— Пройдемте, — делает пригласительный жест.

Почему-то тут же хочется подчиниться, как перед самым строгим преподом в школе. И я молча иду, полностью ведомый ею.

— Кофе? Чай? — она пропускает меня в кабинет, — Присаживайтесь на кушетку.

— А виски есть?

— Есть, — усмехается, — Но только после сеанса.

— Тогда кофе. Черный. Без сахара.

Она быстро передает информацию по селектору и снова просит меня улечься на кушетку.

Я кривлю лицо. Конечно, это не больничная кушетка, но и ничего хорошего она не предвещает.

— Может как-то стоя?

— Потанцуем? — она подмигивает.

— Че? — я вмиг тупею.

— Ну а чего стоять зря, ступни мять.

Она откровенно насмехается, но как-то по-доброму. Интеллигентно что ли.

Сдаюсь под ее напором глаз, ложусь в эту кушетку, не помещаясь своими габаритами.

— Ну что, Игнат Андреевич? Рассказывайте.

Ну давайте… Покопаемся.

— Я признался жене, что меня тянет к нашей суррогатной матери. А теперь… Как будто бы желаю.

— Как это как будто бы?

— Ну я потерял жену.

— А вы думали будет иначе?

— Я вообще в тот день не думал…

Смыкаю веки, прокручивая события того дня, как кинопленку.

Глава 13.

Год назад.

— Она очнулась, — Пашка хрипит в трубку, скорее всего только проснулся после некачественного сна на диване в холодном кабинете, — Но ничего не говорит. И не ест.

Протираю веки, аккуратно вставая с кровати и накидывая на себя халат. Оглядываюсь в сторону второй половины кровати, где мирно сопит Игнат, развалившись в форме звезды на животе.

Его крепкие прокаченные руки спрятаны под подушкой, а спина оголена. Словно он специально демонстрирует прорисованные мышцы.

На секунду замираю, любуясь мужем, который наплевав на все рабочие моменты тут же примчался ко мне. И в его объятиях тут же стало спокойно и хорошо.

Он — моя крепость.

Семеню на носочках в сторону выхода из спальни, прикрывая дверь.

— Вообще ничего не говорит? Даже звука не произносит? — захожу на кухню и сразу выпиваю стакан воды с лимоном. Включаю кофе-машину, погружая в специальное отверстие капсулу, и смотрю как напиток тонкой струйкой выливается в кружку, волнуя ароматом обжаренного зерна.

— Да странная она, Лиль, — Паша чем-то озадачен, — Выглядит как оборванка. Словно уличная девка.

— Паш, — морщу лоб от его грубых слов, — Может у девушки беда.

— Ну не знаю, — растягивает буквы, — Может, конечно, и беда. Но ладно, растормошим ее.

— Только не наседайте на нее, — тут же даю наставления. Вдруг у девушки что-то серьезное случилось, не просто так на ее лице оказалось кровавое месиво, — Поласковее.

— Да ок-ок, Лилек. Ты главное не мчись сюда на первых порах спасать, а то я тебя знаю…

Закусываю губу, потому что именно это я и планировала сделать после того, как ароматный кофе пробудит мою нервную систему.

Паша правильно расценивает тишину в трубке.

— Ну нахрена, Лиль? У тебя нервный срыв был, ты как медик должна понимать, что нужен отдых. Мать Тереза, бл.

Натура такая… Не могу я спать, есть спокойно, пока не решен какой-то вопрос. А столкнувшись задней частью своей машины с этой девушкой, ее вопросы косвенно стали моими. Поэтому толку от этого отдыха будет ноль… Сначала хочу поговорить. Ну или попробовать поговорить.

— Ладно, я пошел на осмотр. Обнимаю, Лилек, — он тяжело вздыхает, — Упрямая женщина.

Последнюю фразу произносит совсем тихо, но я слышу. И тут же кладет трубку.

Я тоже откладываю телефон на столешницу, беру кружку и подношу к губам. Горячий напиток обжигает язык, но я не замечаю, потому что витаю где-то в своих мыслях.

Крепкие руки обвиваются вокруг моей талии, подтягивая к стальному торсу. А любимые губы не менее любимого мужа тут же ласкают шею.

— Маленькая моя, — Игнат опускает подбородок мне на плечо, — Соскучился.

— Я тоже, — складываю свои руки поверх его, — Очень.

— Я взял выходной. К черту всех, — его хриплый шепот разгоняет мое либидо, — Хочу целый день с тобой валяться в постели, есть всякую гадость и смотреть фильмы. И много секса, Лиль. Как в общаге, помнишь?

Усмехаюсь. Ох… Прекрасное время было. Океан страсти, безрассудные поступки, топящая любовь. И все с одним единственным мужчиной.

И сейчас мне с ним также хорошо. Можно сказать даже идеально. Иногда страшно… Страшно представить, как это… Быть без него. Когда нет нас.

— Мне нужно в клинику на час, но потом я вернусь и обязательно…

— Лиль, — в его голосе появляется недовольство, он берет меня за плечи и разворачивает лицом к себе, — Ты видела свой изможденный вид в зеркале? Какая к черту клиника?

— Я не работать, родной, — успокаивающе глажу мужа по бицепсу, — Надо вопрос решить.

— Какой?

Когда вы оба карьеристы, то сложно синхронизировать свои графики. И я искренне ценю то, что он не упускает шанса провести время со мной. На этом и держится наш брак. На взаимопонимании. На том, что мы разговариваем и слышим друг друга. Стараемся слушать и слышать.

— Та девушка, которую я сбила…

— Задела, — поправляет меня.

— Да, задела, — киваю ему, — Она очнулась. Я хочу с ней поговорить.

— Зачем? — он не делает вид, а искренне не понимает.

— Ну как зачем? Она может быть в беде, Игнат.

— Ну если это так, то полиция поможет. Ты здесь причем?

— Я сама хочу.

— Бля, Лиль, — он злится, это видно невооруженным глазом, — Иногда мне кажется, что твои пациенты, роженицы, работа… Это все на первом месте. Но не я!

— Игнат, это не так.

— Нет, это так! Мне тоже больно, что мы снова не стали родителями, но я не бегу, Лиль. Я здесь, с тобой. И я хочу проживать эту боль вместе, а не так, что мы как два идиота прячемся в работе, лишь бы за грудиной не свербило. Что мне сделать, как тебе помочь? Скажи мне!

Он повышает голос. Но не на меня, его заводит ситуация.

— Ты хочешь ребенка, Лилек, ровно также, как его хочу я! Я тоже хочу быть отцом, ласкать губами твой беременный живот, услышать сердцебиение малыша. Но я также не хочу в пятый раз вытаскивать нас из этого дерьма. Что мне сделать? Скажи!

Он задевает самые больные точки, выковыривая то, что я так усердно прячу. За напускной улыбкой, за кипой бумаг.

И да, он прав. Я бегу от боли. Как жаль, что я не замечала, как больно ему. Не меньше, чем мне.

— У вас в клинике есть программа суррогатного материнства, — он отходит на шаг, опирается руками о столешницу, — Я узнавал. Лиль… Если это выход, то я не против. Неважно как он появится на свет, ведь главное, что он будет наш.

— Ты серьезно? — я чуть не начинаю заикаться от шока. Я думала об этом, но боялась предложить.

Нет, не его реакции боялась. А его отказа.

— Вполне себе. Главное, чтобы мы стали родителями. Так, Лиль?

— И ты правда готов пойти на это ради меня? — внутри что-то ёкает. Я словно за секунду влюбляюсь в мужа еще сильнее, хотя я думала, что моя любовь и так уже на пределе.

— Нет, Лиль. Я готов ради нас.

Глава 14.

— Как все это началось, вы помните?

— Ну как-как, просто начали больше общаться, проводить время вместе. И потянуло, — я хмурюсь. Мало того, что это чертова кушетка неудобная, так еще и вопросы…

Мне самому тошно вспоминать, я не хочу прокручивать в голове воспоминания, но если это поможет… Хотя я не верю, что Лилька простит. Она гордая.

— Почему вы стали проводить больше времени вместе? Что к этому привело?

Она что-то без устали чиркает в своей тетрадке, звук ручки по листу бумаги раздражает… Или это я просто такой нервный стал.

Протираю лицо ладонью, тяжело вздыхая.

— Может все-таки виски? — моляще поднимаю взгляд.

Без алкоголя тут не справиться. Мне так точно.

— Игнат… — она приподнимает очки, пристально меня оглядывая, — Вам что именно неприятно? Вспоминать как вы начали влюбляться в другую женщину или как обидели жену?

— Мне в целом все это неприятно. Я не из тех, кто прыгает по койкам для утех. Меня никогда не интересовали разовые интрижки. Ну, во-первых, я довольно брезглив. Во-вторых, жена меня полностью устраивала. Да и сейчас устраивает. И когда я говорю, что не понимаю, почему меня тянет к этой… К Кире, я, блядь, не вру. Я реально не понимаю.

— Хорошо, — она старается успокоить меня, — А почему вы решились с супругой на суррогатное материнство?

— Потому что Лиля не может иметь детей. У нее было четыре выкидыша. Два раза естественное оплодотворение, два раза ЭКО. И все мимо. Я предложил ей такой вариант, а она…

— Стойте, — она поднимает руку вверх, — То есть инициатором были вы?

— Я! — рявкаю, — Но это потому что я видел, как моя любимая женщина съедает себя по кусочку каждый гребанный день. Я не мог больше наблюдать, как Лилька страдает. А она просто боялась спросить меня об этом.

— Вы страшный монстр, что она боялась вас спросить? Судя по тому, как вы отзываетесь о жене, я смею предположить, что вы заботливый и учтивый муж.

— Мы хорошая семья, — киваю ей, — Она переживала, что я откажу ей. Что это слишком.

— Хм… Вы уверены?

— Куда вы, блядь, клоните? Меня напрягает наш разговор!

— Это нормально, — она хмыкает, — Если вам дискомфортно, значит мы копаем в правильном направлении. Видите ли, Игнат Андреевич. Тут всё глубже, чем вы думаете. Вы уверены, что ваша жена так сильно хотела ребенка? А не вы?

— Простите? — я не выдерживаю и привстаю с кушетки.

Кажется, что сейчас я выгляжу еще больше, потому что от злости меня просто раздувает.

— Вы хотите сказать, что я какой-то деспот, тиран, который заставляет жену беременеть и рожать? Вы в своем уме?

— Скажу пресловутую заезженную фразу… Но заметьте, я ничего такого не говорила. Это сказали вы.

— Иди к черту! — я уже перехожу на ты, потому что эта тетка начинает бесить. Жутко.

— Игнат, — она окликает меня, когда я размашистым шагом пересекаю кабинет, — Вас возбуждают беременные женщины?

Торможу. Резко. Почти на пятках. И просто застываю.

— Что, простите?

— Вы когда-нибудь фантазировали на тему секса с беременной женщиной?

— Нет, никогда, — разворачиваюсь к ней, полностью сбитый вопросом. Даже подбитый… Как летчик.

— Вы уверены?

— Вы думаете я болен? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Я думаю из-за стресса, что ваша жена не может выносить вам ребенка, подсознательно вас тянет к той женщине, которая его носит. И сознательно вы понимаете, что мать вашего малыша — это Лилия. Но подсознательно вы ощущаете тягу к другой женщине, потому что она физически вынашивает вашего ребенка. Это сложно объяснить в двух словах, довольно редкий случай, но встречается.

— Это просто абсурд!

— Я понимаю, что вы сейчас испытываете разнообразную гамму чувств. Но вас тянет к суррогатной матери не потому что это эта девушка вам нравится, а потому что она беременна. И не просто ребенком, а конкретно вашим.

— И че делать то? — когда я попадаю в критически сложную ситуацию и у меня совсем нет ответов на вопросы, то я сразу начинаю тупеть. Это буквально первые минуты, но мозг словно отрицает все, что ему не нравится.

Но я сам начинаю копаться в своей голове, осознавая, что Кира как женщина меня мало интересовала. В том плане… Что когда я был вне дома, я не думал о ней.

О Лильке я думаю всегда.

— Как это лечить?

— Трахнуть вашу сурмаму? — она улыбается, а я просто шок ловлю.

— Я шучу, Игнат, — ну и юморок у этой дамочки, — Это лечится. Только если вы готовы. Боюсь придется копать очень глубоко, и детство мы заденем тоже. Если вы готовы…

— Если это поможет спасти мою семью, то да. Но… Я буду сопротивляться. Не специально.

— Я и не такое видела, — она улыбается, — Жду вас на следующий прием не раньше, чем через три дня. Вам сейчас нужно обдумать все, желательно в одиночестве. И Игнат Андреевич… Никакого алкоголя. Вам нужен ясный ум.

Да бля… А как вытерпеть то это все?

Прощаюсь с доктором, находясь в какой-то прострации.

Телефон в кармане тут же оживает, руки в треморе достают его из кармана не с первого раза.

Но я успокаиваюсь, видя фото жены на экране смартфона.

— Игнат, приезжай срочно, — она рыдает, и я тут же каменею.

— Что случилось, Лилек? Ты где?

— Я у нас дома, за городом. Пожалуйста, едь срочно сюда!

Она кричит и сбрасывает трубку.

Тут же в голову летят тысячи образов, что Кира как-то навредила ребенку, Лиле. Или между ними произошла стычка. Или еще что хуже…

Глава 15.

Год назад.

— Пожалуйста, не сдавайте меня полиции, — ее голос еле слышен. Она совсем недавно проснулась. Сначала я испугалась, что разбудила девушку своим пристальным взглядом, но нет. Она проснулась из-за боли под правым ребром.

Как мы выяснили, у нее перелом. Это уже не наш профиль, ее должны забрать в другую клинику, в хирургию.

Но вчера девчонка знатно потрепала нервы медперсоналу своими истериками, пришлось вколоть успокоительное.

И вот теперь я точно не смогла остаться в стороне, важно поговорить с девчонкой, узнать, что случилось.

Мне важно… Не знаю, она же юная совсем.

— Как тебя зовут? — улыбаюсь ей, чтобы хоть как-то расположить к себе и вывести на разговор.

— Кира. Кира Павлова.

— Хорошо, Кира. Расскажешь, что с тобой случилось?

Она поджимает губы, шугается. Отодвигается назад, ближе к изголовью кровати, поджимая колени под себя.

— А вы не станете вызывать полицию?

— А ты что-то натворила? — тут же задаю встречный вопрос.

— Бросилась вам под колеса? Я не хотела кончать жизнь самоубийством, — она смахивает слезу с щеки, — Я увидела, что вы садитесь в машину, вы показались мне хорошей. И я подошла, а тут вы нажали на газ… В общем, я не виню вас. Так вышло по моей глупости.

— И все же, Кира, что с тобой случилось? Почему ты боишься правоохранительных органов?

— У них все куплено. Они убьют меня.

Я покрываюсь холодной испариной от того, что она произносит почти шепотом. Сглатываю ком, заламывая пальцы на руках.

— Смотрите, — она приподнимает футболку, и я четко вижу фиолетовые свежие синяки на ее ребрах и животе, — В следующий раз они не оставят меня в живых.

— Кто они, Кира? — я отчего то не хочу знать ответ, потому что мне самой становится страшно. Но задаю вопрос. От любопытства обычного, и потому что мне ее жалко. Искренне жалко.

— Это страшные люди, Лилия…

— Откуда ты знаешь мое имя? — на секунду я настораживаюсь.

Она усмехается, показывая пальцем в сторону моего халата. И я мысленно стучу себе по лбу, потому что с левой стороны над нагрудным карманом висит бейджик.

— Мне никто не верит, даже собственная тетка. Я привыкла, — она пожимает плечами, откидывая голову назад, — Мой молодой человек задолжал большую сумму денег плохим людям. Страшным людям. Полгода назад он сбежал, а теперь его долги требуют с меня.

— Это они сделали? — киваю головой на ее увечья.

— Да, — она прикусывает губу, — У меня нет таких денег. Да и откуда? Я сирота, меня всю жизнь тетка воспитывала, потом я встретила Германа, он такой романтик был, цветы дарил, кино, свидания… А я же молоденькая совсем была, влюбилась по уши. Не сразу разглядела, что он наркоман, со стажем. А когда поняла, то уже поздно было уходить.

— Почему же поздно, Кира. Никогда не поздно…

— Я была на четвертом месяце беременности, когда нашла в нашей ванне шприцы. И уже аборт было поздно делать, вам наверно как врачу это известно. Только вот кому я нужна с чужим ребенком? Знаете, Лилия, а как вас по отчеству?

— Александровна, — я обнимаю себя за плечи, для чего то примеряя эту историю на себя. Я уже подсознательно проникаюсь к девочке.

— Знаете, Лилия Александровна, я никогда бы не подумала, что он употребляет. Он никогда не был агрессивным и неадекватным. Неужели я такая слепая?

— Не у всех наркоманов типичные признаки проявления зависимости. По-разному бывает.

— Ну вот… А теперь Герман исчез, сына отобрали, а я со сломанным ребром. Вот так вот.

— У тебя отобрали сына? — в ужасе вскрикиваю, совсем забыв, что я врач и нужно контролировать эмоции.

Больная тема жалит в самое сердце.

— Ну да, органы опеки. Теперь я хочу все исправить, нужно долг отдать этим людям, устроиться на работу и вернуть Славика, — ее нижняя губа начинает дрожать, а руки трясутся, — Он же малыш совсем. Я даже не успела насладиться материнством.

— Сколько твоему мальчику? — спрашиваю, а у самой уже сердце ноет, словно это у меня малыша отобрали.

— Два года. Лилия Александровна… Я читала про вашу клинику, пожалуйста… Помогите мне. Я подхожу по критериям.

— Детка, — я ласково к ней обращаюсь, — Не думаю, что наша клиника сможет тебя принять. Ты должна быть замужем и полностью здоровой, а сейчас… ну как минимум на реабилитацию уйдет полгода.

— Лилия Александровна, — она хватает меня за руку, — Прошу вас. Мне же дорога выстлана в ад. Я выйду отсюда и все… Меня убьют, а Славик останется сиротой, какой была и я. Прошу вас…

Она истошно плачет, теребя мою ладонь.

Ком в горле не дает мне сделать полноценный вдох, а за грудиной больно ноет.

— Кира, — качаю головой, — Мне жаль…

Она падает на койку, истошно плача. В палату врываются медсестры и Павел, он устало вздыхает, закатывая глаза, и распоряжается, чтобы ей вкололи снова успокоительное.

— Бля, Лилька. Пусть ее забирают, ну не наш профиль.

Смотрю, как девушка брыкается, отбрасывая руки медсестер, а у самой что-то начинает скрестись…

Глава 16.

— Лиль, ты где? — я сразу слышу голос Игната. На самом же деле, я услышала еще пару минут назад визг шин и, замерев в одном положении, ждала.

— Лиля! — Игнат продолжает звать меня, а жду, когда он сам найдет. Потому что от боли и страха меня скручивает, я не могу пошевелиться. И не знаю, что делать.

— Ты чего молчишь? Я зову тебя! — он находит меня на кухне, я сижу на стуле, уперев локти в стол и положив на раскрытые ладони голову.

— Лилек, — он опускает руку на мое плечо, и я дергаюсь, как от огня, — Где Кира? Что у вас произошло?

Усмехаюсь, запрокидывая голову назад. Ну да… Где же твоя Кира…

— А я думала ты знаешь, дорогой мой, где твоя благоверная! — в моем голосе никогда не было столько яда, как сейчас.

Игнат морщится от моих слов и тона, но не вступает в полемику.

— Ты скажешь, что случилось?

Он тоже устал, я вижу это по его лицу. Всклоченные волосы, темные синяки под глазами, измученный взгляд. Но мне не жалко, это он поддался соблазну, он позволил зайти этому всему так далеко. Не я.

— На, — я правда не истеричка, только сейчас во мне что-то треснуло, окончательно сломалось, — Читай!

Кидаю ему в лицо скомканный моей же рукой белый лист, где красивым почерком этой сучки написаны слова. Всего пару предложений, а нутро вывернули так, что я до сих пор в астрале.

Игнат пропускает мимо мою дерзкую выходку, тут же внимательно погружаюсь в текст. Перечитывает несколько раз, тоже не веря, также было и у меня. Я думала… Может розыгрыш. Но нет.

— В пятый раз, я просто… Я умру прямо здесь, потому что сил моих терпеть эту боль больше нет.

— Это шутка, Лиль. Ну бред же!

То ли он меня пытается успокоить, то ли себя.

Он достает телефон, звонит и звонит, только трубку никто не берет. Оно и ясно.

— Не берет, — психует, откидывая дорогой смартфон в сторону, и я тут же замечаю, как трескается экран.

— Надо же, — хлопаю в ладоши, — А ты думал твоя новая пассия сразу возьмет трубку? Ну ты, Игнат, конечно, наивный. Хотя чего это я… Я такая же. Один в один.

Меня начинает трясти, потому что на место злости приходит осознание того, что возможно нас втягивают в игру, из которой в прямом смысле выйдут не все. Адекватными и здоровыми так точно.

Я хватаю тот же лист бумаги и читаю уже вслух, словно мазохистка.

— Дорогие мои Костровы, — приподнимаю брови вверх, с ехидной улыбкой глядя на Игната. Смотри, любимый, она тебе отдельного приветствия не оставила даже, — Я увидела в вас крепкую семью, которую решила все-таки не разрушать. Но я все еще сильно люблю Игната, — на этом моменте я смеюсь, снова кидая взгляд на мужа, — Смотри-ка, она тебя сильно любит. Жертвенница. Ради нашей семьи, даже любя тебя… Ну супер!

— Лилёк…, — Игнат делает повторную попытку коснуться меня, но я отдергиваю руку, продолжая читать.

Хотя у самой голос дрожит, а спина покрывается холодным потом.

— Но я все еще сильно люблю Игната, поэтому решила, что будет честным оставить малыша себе, чтобы у меня была хоть какая-то частичка от любимого мужчины. Игнат, ты самый лучший, — тут уже мои слезы бегут по щекам, — А вы, Лилия Александровна… Вы недостойны его. Вы слабая женщина, даже не смогли подарить мужчине ребенка. И не подарите. Он теперь мой.

Я рыдаю, заканчивая читать последние строки, откладываю лист в сторону, хотя руки не слушаются.

— Вот такая вот сказка вышла, без счастливого конца правда, дорогой мой муж.

Игнат против моей воли прижимает меня к себе, пытается успокоить. Я вырываюсь, но он снова берет в кольцо рук, молчит, чем бесит сильно.

Ну скажи ты хоть что-то!

— Это я виновата, — я прошла стадию отрицания и частично стадию гнева, теперь начинаются торги, — Это я притащила ее в дом, я ей поверила, я во всем виновата. Я тупая, наивная дура. И я найду ее! Я верну себе ребенка, слышишь? — ударяю мужа в грудь. Пока еще мужа.

— Лиля, успокойся, — он еще крепче сжимает меня, и мне кажется, что даже косточки хрустят, — Мы вернем ребенка. Все будет хорошо.

— Да не будет ничего хорошего, Игнат, — кричу так громко, что закладывает уши, — Как ты понять то не можешь, что уже ничего не будет хорошего? Наша семья — это пепел. Мы с тобой жили в каком-то иллюзорном мире. Хотя нет, это я в таком мире жила, а ты меня в нем прятал, как под куполом. Боялся, что я свихнусь после четырех выкидышей? Ну что ж… Теперь мы потеряли пятого ребенка. Даже тут я оказалась лохушкой. Может мне просто не дано стать матерью, а, Игнат? Может просто не мое это…

— Ты сейчас на эмоциях это говоришь, Лиль! Меня тоже топит, я не понимаю, что происходит. Но не даю волю чувствам, чтобы решить вопрос с холодной головой.

— А как ты его будешь решать? Ты знаешь, куда делась твоя девка? Жалеешь, что не успел трахнуть ее?

Все эти слова сами лезут из меня, чтобы облегчить боль, я неосознанно причиняю ее Игнату.

— В договоре есть адрес прописки, как минимум нужно съездить туда.

— Ах, ну да. Она такая тупая, что вернулся к своей тетке с пузом, зная, что у нас есть этот адрес. Ты понимаешь, что она не милая и хорошая девочка, коей была все это время. Спектакль! Это был театр, а я верила в постановку, активно хлопая в ладоши и поддакивая. Я идиотка!

— Ты не могла знать, врет она или нет. Лиль, ну не трави ты себе душу.

— Я могла взять на роль нашей суррогатной матери любую женщину из базы клиники, а я… Решила помочь и получила нож в спину. Отличный урок, Игнат. Я его усвою на всю жизнь.

Отталкиваю его.

— Куда ты? — он окликает меня, когда я устремляюсь к выходу из кухни.

— Расхлебывать все это. Искать. Да не знаю я, — пожимаю плечами, — Мне нужен этот ребенок. Он мой, Игнат.

— Лиль, — его голос садится, — Он наш.

— Скажи, а ты больше переживаешь, что она сбежала от тебя, и ты не успел опробовать желанное тело? Или то, что она сбежала с нашим ребенком?

Он уворачивается от моих слов, как от пощечины.