Развод. Ты забыл, с кем связался!

Глава 1

Плюх… Плюх… Плюх…

Оказывается, такой звук у разрушенной жизни.

Шмяк… Шмяк… Шмяк…

Так звучит предательство.

Быстрые движения голых ягодиц мужа.

- Плохая зайка! Кто не слушался! – его похотливый стон. – Ух ты ж… отвал башки! Вкусная, горячая зая… Долгооо будешь расплачиваться…

Ее ноги в чулках в белую, крупную сетку, красные туфли на огромных каблуках дергаются в такт движениям моего мужа.

- Мой волк… Накажи меня… Сильнее… о даааа! – кричит писклявым голосом.

В моей руке появляется телефон.

Щелк… Щелк… Щелк…

- Мда, Петь, я попка уже обвисает, - говорю громко, привалившись к косяку на пороге. – На волка как-то уже не смахиваешь, разве что на облезлого пса.

Тишина. Звуки прекращаются.

Муж медленно поворачивает голову в мою сторону.

Удивление на роже?

Определенно.

Раскаяние?

Ни капли.

- Фрося, а ты чего так рано? – интересуется. Нехотя вытаскивая агрегат из «зайки».

- А я помешала? – хлопаю ресницами. – Ты волшебную таблеточку выпил, чтобы дружок ожил, а тут я весь чудо эффект на ноль свела? Обидно, да?

- Какая еще таблетка! Не мели чушь, Ефросинья, - добавляет в голос депутатской строгости. – Сама виновата. Чего не предупредила о своем возвращении?

- Петя, мужчина мечты! – подает голос «зайка».

Она уже слезла со стола. Поправляет свою короткую белую юбчонку с рюшами. На башке уши зайца, грудь затянута в кружевной корсет.

Не сразу в этом облачении узнаю всегда строгую пиар-менеджера моего мужа.

- Анжел, а я тебя не узнала. Богатой точно будешь, если агрегат Петюни хоть иногда работать заставишь. Дай вас сфоткаю, такая пара, - снова щелкаю телефоном у себя в руке.

Муж, кстати, тоже постарался, на нем серая, волосатая безрукавка, а вот какие штаны были сказать не могу, потому как он, так и стоит без них. Ничуть не смущаясь уже завявшего огурчика.

- Фрося, прекрати! Удали немедленно! – между бровей благоверного пролегает складка. И взгляд крайнего недовольства. Он всегда так смотрит, когда хочет показать, что мной недоволен. И мне надо срочно исправиться.

- Зачем? Отличные кадры. Живые. А не те постановки, что ты, Анжела, заставляла меня публиковать. Вот где жизнь! Вот где страсти! Подписчики оценят.

Она у меня уже в печенках сидит. Со своими советами. С репутацией и вечными скучными фотосессиями, ведением моих соцсетей, чтобы все было чинно, красиво и вылизано.

- Стараешься из деревенщины человека сделать, приблизить к понятию леди, и вот благодарность, - надувает она губки-уточки.

Хочет скривить рожу, но там беда, все так перекачано, что мимика отсутствует.

- Плохо, ты старалась, Анжел. Недостаточно квалификации. Петь, никчемный подбор кадров. Откровенно дрянной, - качаю головой.

- Хватит, - рявкает. – Разозлилась. Понимаю. Довольно. Ничего не случилось. Угомонись, Ефросинья, - делает шаг ко мне.

Он хочет выглядеть серьезным и грозным, как всегда. Он любит заставлять дрожать подчиненных, когда появляется в офисе. Имидж у него такой. Властного босса.

- Петь, если ты меня пытаешься напугать скукоженным болтающим отростком, - киваю в низ, - То, ты вызываешь только жалость. Как-то годы к тебе особенно безжалостны. Вроде сорокет только, не должно же быть все так плачевно?

- Не мели чушь! Сама за добавкой приходила и всегда довольной оставалась! А сейчас злишься, что не тебе досталось, - хватает меня за руку. Сильно сжимает.

Чувствую исходящий от него запах розы, неизменные духи Анжелы, смрад потных тел и того, чем они занимались.

- Фу, Петь. От тебя воняет. У нас в деревне куриный навоз приятней пахнет, - затыкаю нос двумя пальцами. – А насчет моего удовлетворения, - тяжело вздыхаю, - Так муж ты был, терпела, притворялась, жалела, поднимала самооценку и что там еще можно поднять. Но раз теперь эти функции взяла на себя Анжела, я могу больше не притворяться. Как там твой лозунг на предвыборной компании: «Ваш кандидат за правду». И я за правду, - имитирую голос, которым он толкал свои пафосные речи.

- Что ты себе позволяешь, деревенщина! – Анжела искривляет лицо в праведном гневе.

У нее плохо получается, криво, но уж как выходит. Она старается. Сейчас самое время показать свою лояльность к Петюне.

- Где твоя благодарность! - продолжает исходиться гневом пиар-менеджер. – Петя, вот зачем она тебе?! Плебейка! Пусть катится в ту дыру, откуда ты ее вытащил!

- Анжел, осторожней, сильные эмоции плохо скажутся на лице. Вдруг че-то куда-то перетечет. Потом по докторам бегать, исправлять. Оно тебе надо, - сочувствующе смотрю на нее.

- Ты ничего этим не добьешься, Фрося! Такому статусному мужику, нужна такая женщина, как я! – вздергивает подбородок.

- Угомонились обе! – рявкает Петя. Он еще верит, что его властный, громкий голос может меня запугать. – Раз все так сложилось, будем приспосабливаться к новым реалиям. Разводиться я не буду. Фрося останется. И ты, Анжела, к нам переедешь. Подружитесь, девки, - важно поправляет безрукавку, забыв, что на нем не костюм. – Вы мне обе дороги. Повздорили и хватит.

Глава 2

- Не потянешь, - отрицательно мотаю головой.

- Я? Серьезно? – выпячивает грудь колесом, самодовольно скалится. – Фрось, не ревнуй. Никого не обделю. Ты даже поймешь, что для тебя открывается много преимуществ. Если будешь умнее и не будешь включать бабский идиотизм, про измену, обман и прочую лабуду. Все и всегда изменяют. Я же хочу это делать в открытую.

- Не потянешь, - повторяю, окидываю его сочувствующим взглядом. – Петь, кого ты обманываешь, силенок-то не хватает. Вялый перчик редко когда пробуждается. А если и пробуждается, то, что две секунды и пшик, - развожу руки в стороны. – Так на лицо вечный недо… ты понял. От этого бабы злые становятся, на всех кидаются. Можешь догадаться, кто первый на очереди мне под горячую руку попадется, - изрекаю свою речь, с расстроенно-серьезным видом. – Я понимаю, что хочется тебе быть ого-го! Но надо признать факт, что в штанишках остался пшик.

- Не слушай ее, Петя! Она специально! – Анжела вклинивается между нами. – Ты как мужик просто космос! Я с тобой в небеса улетаю! Это она от обиды чушь несет! Я тебе говорила, не нужна она больше! Надо от нее избавляться! Мы с тобой будем так счастливы!

- А точно в небеса, Анжел? От двух-трех тычков? Мы все же об одном мужике говорим, кому ты лапшу на уши вешаешь? – склоняю голову набок. – Скорее кошелек Петюни – это лучшее лекарство от неудовлетворенности. А закончить дело и резиновый, жужащий друг поможет? Или любовничек в загашнике имеется?

- Мне кроме Пети никого не надо! – слишком поспешно орет. Да так что в ушах гул от ее писка.

- Заткнулась, Ефросинья! – рявкает муж. – Или ты забыла, из какой дыры я тебя вытащил! Так я могу сменить милость на гнев. Вернуть тебя в естественную среду обитания! К хорошему быстро привыкла! Распустилась от моей любви к тебе! Так цени!

- А ценить – это принять с распростертыми объятиями Анжелу? Накормить? Напоить? И вас спать уложить?

- Мудрая женщина так и поступит! Фрося, а тебе очень выгодно быть мудрой, чтобы не потерять то, что ты получила. Ты хоть осознаешь, как благодаря мне, изменилась твоя жизнь? Где твое спасибо?

- Да! И почему ты на стол еще не накрыла! Быстро пошла и что-то нам сварганила?

- Сварганила? – выгибаю бровь. – Какое интересное слово из уст образованной пиар-менеджера?

- На твоем языке общаюсь. Чтобы дошло до деревенщины! Учишь тебя, учишь, а ты только мужа и умеешь позорить! – Анжела одергивает свой корсет, еще больше открывая внушительные полушария, и перед носом у Пети ими машет.

- Мне это надоело! Все! Заканчиваем перепалку. Девочки привыкаем друг к другу. Найдите общий язык. Вам же лучше будет, - Петя выходит из своего кабинета, где он на столе оприходовал Анжелу.

- А все же зад сильно провисает, печальное зрелище. От крепких орешков ничего не осталось. Эх, если бы только зад, - тяжело вздыхаю.

Петя дергается и ускоряет шаг. Поднимается на второй этаж дома. Оборачивается на ступенях:

- Фрось, а есть и правда охота. Подшамань чет, а.

- А я пойду помогу Петеньке подобрать подходящую одежду, - показывая мне средний палец, так чтобы муж не видел, проплывает мимо меня.

- Анжел, раз ты булки свои решила умостить в этом доме. Сама и покажи чудеса кулинарии, - скрещиваю руки на груди. – Шамань… Варгань… Или на что ты там способна.

- Я?! Я не нанималась! Я для другого! Я для души!

- А Петюня поесть любит. Его брюшко надо наталкивать. И абы что он не ест. Или ты думала, вся твоя великая миссия только ноги раздвигать?

- Девочки не ругайтесь. Есть доставка. Верю в ваше благоразумие. Сейчас присядем за стол, отметим. А с руганью замяли. Не нравится мне это. Мир и покой в семье должен быть.

- Мира не получится, Петюнь, - подхожу к лестнице, качаю головой, - Ты сейчас захочешь нам пыль в глаза пустить, станешь горстями жрать волшебные таблеточки. А они сердцу твоему кирдык сделают. Инфаркт тебя хватит, или еще какая муть. Анжела хвост задерет и свалит. А мне как официальной жене, что смотреть как ты лежишь в памперсе и слюни пускаешь? Не равноценно как-то. Пока конструктивных предложения я от тебя не слышу.

Глава 3

- Подкол засчитан, - издает самодовольный смешок. – Фрось, не дрейфь. Тебе понравится.

- Не заслужила она, чтобы ей нравилось, - фыркает Анжела.

Они скрываются наверху.

Сто процентов в нашей спальне!

Если кажется, что меня не трогает, мне все равно – это не так.

Я сгораю от ярости и обиды. Но это внутри. Никогда я не унижусь до того, чтобы показать, как меня задело.

Не признаю, что влюбилась в этого навозного жука! Что продолжала его любить все семь лет, что мы вместе!

- Идиотка! – бурчу себе под нос.

Выжидаю немного и крадусь наверх.

Останавливаюсь у закрытых дверей спальни.

- Петь, тебе же со мной хорошо? – томным голосом интересуется выдра.

- Очень, Анж, - гремит створками шкафа.

- Эта деревенщина никогда не поймет, что тебе надо. И в постели она бревно! Ты сам говорил!

Ах, говорил! Обсуждал с ней нашу интимную жизнь!

Кулаки сжимаются.

Запомню.

Еще один косяк в копилочку.

За все, Петя, ответишь! За каждое твое кривое слово!

- Она мне нужна.

- Раньше была нужна! А сама тебе в этом помогала! Петяяя! – голосит истерически-припадочно. – Я все знаю о твои потребностях, не только в кровати, но и далеко за ее пределами. Я твоя вторая половинка! Неужели ты еще не понял?

О как запела. Какая романтическая муть.

- Она же ненормальная! Я старалась сделать из нее настоящую леди. Билась с деревенщиной в ней. Но увы, - стонет, - Я признаю свое бессилие. И никто этого не изменит. Верни ее в болото, из которого вытащил. Она испортит всем нам жизнь!

- Фрося не так плоха. И научилась многому, тут ты не права, Анжела, - звучит рассудительно-спокойный голос мужа. – Ее любят мои избиратели. Она близка к народу. Они мне не простят развода.

- Простят! Мы все обыграем так, что деревенщина тебя предала. Ты же знаешь, я – гений пиара!

О как она о себе. Самонадеянно, надо сказать.

Сколько ее знаю, столько она мозги и полощет. Со своими идиотскими идеями. Сколько раз мне хотелось ее придушить, головой мокнуть в унитаз. А я ведь и не догадывалась об их интрижке. У Анжелы удивительная способность бесить. И не только меня, ее почти все сотрудники мужа на дух не переносят. И идеи ее часто отметаются, переделываются и видоизменяются так, что их и не узнать. Но все равно она все лавры себе забирает.

Когда она к Петиным штанам присосалась?

Сколько это у них длится?

- У меня выборы на носу! Фрося – залог успеха. Если я ее брошу, то меня возненавидят мои избиратели. Можешь догадаться, с чем они меня мешают! Не ревнуй, Анж.

- Я все придумаю! Наймем типа ее любовника, ты будешь рассказывать, как твое сердце разбито. За тебя пойдут!

- Чушь! Никто в такое не поверит, - Петя снова использует свой властный голос.

А я ведь реально верила, что он меня любит. И с этой Анжелой он никогда особо не любезничал, при мне на нее орал.

- Не хочу я ее больше терпеть! – слышу ее плаксивый голос.

- Переедешь к нам. Мы будем вместе. А Фросю я беру на себя. Сейчас она перебесится, ей деваться некуда. Смирится как миленькая.

Ты в этом уверен, Петюня?

Ухмыляюсь.

- Ну не знаю…

- Вообще по дурному попались. Приспичило тебе играть! Говорил же, в доме не надо! – муж явно расстроен. Что я застукаю их на горячем в его планы не входило.

Еще бы, если учесть сколько он и его спонсоры бабок в предвыборную кампанию вбухали.

- Я и сейчас хочу играть, - слащавые интонации в голосе, чмокающие звуки. – Петюня, ты у меня такой обалденный, давай пошалим!

Сжимаю руку в кулак и со всей силы по двери бью.

- Я вам сейчас пошалю! – распахиваю ее. – Анжела, ты свое получила! Вне очереди, между прочим! Все, теперь никаких игрищ за моей спиной. Только четкое согласование. Когда, как планируете, где, время… десять секунд, пятнадцать, если больше – это уже перерасход Петиной энергии. Я как заботливая жена должна следить за всем.

- Петяяя! Она что теперь за нами по пятам будет ходить? Я на такое не подписывалась! – топает ногой Анжела.

- Я решу вопрос, - муженек приоделся, рубашечку белую нацепил, штанишки, теперь снова может важно подбородок задирать.

- А как быть с нашим сыночком? Меня ты переехать просишь, а ребенок? Как он с этой деревенщиной в одном доме будет?

Глава 4

- Анжела! Да, чтоб тебя! – ноздри Пети раздуваются.

Он гневно взирает на любовницу, взгляд убийственный, строгий, а за этим подленький, гаденький страх прячется.

- У вас ребенок? – у меня шок.

Как удержаться и не прибить их на месте?

Руки чешутся, душа требует немедленного возмездия!

Я знаю Анжелу столько же сколько и мужа. Когда мы познакомились, она была в числе его свиты. Но я ни разу не слышала, что у нее есть ребенок. И беременной ее не помню. Надолго она не исчезала, чтобы в тайне родить.

Странно.

- Фрося, это бред все. Прикол такой, понимаешь? – Петя выдавливает подобие улыбки. А по вискам капли пота струятся, на шее вены вздулись.

- Прикол, говоришь? А чего штанишки мокрые? Петюнь, ты же только переоделся, что за недержание в твои-то годы? – качаю головой.

- И ты ее еще терпишь? Она оскорбляет, а ты вместо того, чтобы ее манатки собрать, пытаешься все уладить! – Анжела руками размахивает, щеки красные, лицо перекошено.

- Не смей мне указывать! – рявкает на нее муж. – Фрося, а ты, будь добра, следи за языком.

Э не, дорогой мой, доброй я была эти семь лет. Привыкала к городской жизни, старалась, не перечила, пыталась соответствовать гордому статусу жены депутата. И Петин характер терпела, угождала.

Тьфу, тошно от себя!

А в постели! Слабак-слабаком! Не вру ведь. Еще поначалу как-то держался. А потом… если минуту продержится, уже победа.

Кто мне эти розовые очки на башку напялил!

Влюбилась видите ли!

Петька красиво ухаживал. Столько слов говорил. И многое еще разных поступков сделал, для меня и не только, за которые я его уважать стала.

Моей соседке лечение оплатил, музей наш в райцентре восстановил, у другой соседки ремонт в доме сделал. Многим он помогал. И я прониклась, подставила уши, разрешила на них лапшу навесить.

Хорошим человеком считала.

Из-за него свою жизнь изменила. В город переехала.

- Доброта кончилась, Петюнь. Теперь вот такой принимай. Так что там насчет ребятенка, Анжел? – оборачиваюсь к пиар-менеджеру, которая уселась в мое любимое кресло, я в нем вышивать люблю, скрестила ноги, выпятила губы и строит из себя обиженку.

- Не собираюсь перед деревенщиной оправдываться! – фыркает.

- Что ж за непруха такая, Анжел, ты зачем мое кресло загадила?

- Чем это я его загадила? – выпячивает губы вперед, лицо снова перекосило.

Сказала бы уточка, да язык не повернется животинку оскорбить.

- Ты на него села. А я же не знаю, где и с кем ты там шляешься. Теперь придется любимое кресло выкидывать. Кто ж после заразы в доме вещи оставляет.

- Тыыы про меня? – вскакивает как ужаленная.

- Зараза принесла в дом заразу. Все закономерно, Анжел. Теперь придется все обеззараживать. Включая и Петюню. Он и так хиленький, а если еще болячку какую подцепит. Как народу в глаза смотреть?

- Тааак! А вот это ты брось! – светло-голубые глаза мужа, сейчас подернуты болотной тиной, темнеют в гневе, - Никаких подробностей в сети! Ты меня слышишь, Форся! И те фото удали!

- Ага, уже удалила, - киваю, даже покорность изображаю.

Мне сейчас не надо сильно заострять внимание на этом моменте.

Иначе сюрприз не получится.

А я их много готовлю, чтобы муженек уж точно навсегда наш брак запомнил.

- Точно? – прищуривается.

- Не криви мордаху, морщин и так много, а так вообще на деда будешь похож. Чето твои косметологи тебя за лоха держат, деньги берут, а вместо молодильного яблочка, печеное, еще и червями изгажено, - хлопаю его по щеке.

- Фрося! Замочи ты уже! Ты не была такой! – хватает меня за подбородок и в глаза заглядывает.

- Петь, с памятью проблемы, я же сказала, раньше притворялась, сейчас решила твоему лозунгу следовать, за правду! Теперь только правда! Так что там с ребенком? Кто из вас мне поведает?

- Все! Я больше не могу! Ты никто, Фрося! – Анжела упирает руки в бока, грудь вперед выставляет. – Типа жена! Но это фикция! Мы с Петей давно вместе и любим друг друга! И ребенку нашему девять лет! Получи ответочку, деревенщина!

Глава 5

Внутри я вулкан, взрыв неизбежен. Но еще надо чуточку подождать. Совсем капельку. Я продержусь.

Я смогу!

Нет, это же надо! Эта парочка давно сношались. Весь мой брак с Петей! Так какого я ему понадобилась?

Для Пиара.

Все!

Нет такое забывать нельзя. Прощать, тем более.

Мысленно опускаю Анжелкину башку в унитаз. Не наш, а деревенский, как у моей бабки.

Много-много раз!

А Петю за ссохшиеся причиндалы на дереве подвешиваю.

- Фрося! Это не то, что ты подумала! – выкрикивает Петя.

Побледнел весь. На белой рубашке пятна пота проявились. Анжеле сигналы глазами подает. Руки в кулаки сжал.

- Смотри не пукни от натуги, - скрещиваю руки на груди.

- Ребенок был до брака. До, понимаешь, Фрось. А до не считается.

- А после ваши сношения как воспринимать? Типа для здоровья? По привычке? Но любишь ты все равно меня? Ничего не перепутала?

- Петя, хватит перед ней оправдываться! Скажи ей, что ты любил и любишь только меня! Я твоя женщина, а она так… пожалел, обогрел облезлую. Не имеет она права качать! Хватит сюсюкать с ней! Поставь ее на место!

- Тебя, Анжел, он уже поставил. Даже жалко тебя стало… Хотя нет не жалко, сама подписалась быть сливной канализацией Пети. У вас сын, отношения были, но ты спокойно позволила ему жениться на другой. Признала, что ты просто тряпочка у входа и о тебя можно ноги вытереть.

- Да как ты смеешь! Ты хоть понимаешь, что ты просто ширма! Никто! Деревенщина, у которой ни рожи, ни фигуры, ни воспитания! Он тебя использовал! Мы с ним! – выдра покрывается красными пятнами.

Лицо знатно перекосило. Одна бровь выше другой, так и замерла, левый угол рта тоже вверх пополз, правый вниз.

Чую, придется ей у косметолога долго просидеть.

- Использованную, кривую, порванную тряпочку я тут вижу только одну.

- Я ему сына родила! А ты не смогла за семь лет! Ты бракованная баба, Фрося! – надрывается облезлая.

- Тут я бы поспорила, кто еще не может, качаю головой. - Петюнь, а я ведь говорила, сдай анализы. Глядишь, выяснишь много интересных вещей, например, что у Анжелкиного сынули другой папаня. Вот радость-то будет.

- Витя мой сын. Он на меня похож, - заявляет строго, а глаз дергается. – Ефросинья, мне приятно, что ты так отвоевываешь меня. Но ты уже переборщила. Я же сказал, что останусь с тобой.

Нас прерывает сигнал у ворот.

- О, это курьер. Я заказал нам еду. Пойду встречу, - Петя быстро ретируется из спальни.

- Я с тобой! – Анжела бежит следом.

На меня бросает опасливо-ненавидящий взгляд.

Иду в ванную и умываюсь холодной водой. Поистине сегодня день открытий. И надо набраться сил, чтобы это все пройти до конца.

Я реально сама виновата, раз полюбила навозного жука. И не замечала, что он создает вокруг себя привычную навозную среду обитания. Приняла какашку за конфетку.

Когда спускаюсь на кухню, на столе выставлены лоточки из ресторана. А Анжелы с Петей нет.

Они появляются из ванной комнаты, которая расположена внизу через минуты две. Выдра держит его за руку и довольно кривит перекошенную мордуленцию.

Петюня, видимо ее успокоил, влил в уши очередную порцию мути.

- На запах пришла, Фрось? – заискивающе улыбается. – Я столько всего вкусного заказал.

- Никакая еда не перебьет запах навоза.

Петя крутится вокруг стола. Наливает в бокалы искрящийся напиток. Раскладывает еду по тарелкам.

- Прошу, - приглашает меня жестом за стол. – Сегодня я, девочки любимые, буду исполнять любые ваши желания в знак примирения, - и первый плюхается на стул.

Анжела садится рядом с ним, одарив меня злорадным взглядом.

Я же прохожу к окну, прислоняюсь спиной к подоконнику. Скрещиваю руки на груди, и наблюдаю за ними.

- Как же я проголодался! – муж потирает руки, довольно мучит нюхая содержимое тарелки.

Входная дверь хлопает. Муж вздрагивает. Анжела закусывает губу-вареник.

- Всем привет! И что празднуем? – в проходе кухни появляется мой сын.

- Не понял, а что ты тут делаешь? – растерянно спрашивает Петя.

Глава 6

- Сборы раньше закончились. Послезавтра на соревнования едем, - сын окидывает взглядом наш стол. Переводит взгляд на меня, - Мам, а ты чего так рано дома? Ты же вроде у бабушки дольше побыть собиралась?

- Не может Фрося без нас, - лыбится Петя. – Сереж, раздевайся, мой руки и присоединяйся.

- Да-да, прошу к столу, - лопочет Анжела со слащавой лыбой.

Мне же муж подает знак глазами, чтобы я молчала. Снова капля пота струится по виску.

Сын задумчиво на нас смотрит, хмурит брови. Возвышается над столом. Метр восемьдесят пять в его четырнадцать лет, косуха трещит по швам на накачанном теле. Он у меня не по возрасту огромный, плюс боксом занимается с пяти лет.

Весь в своего отца по телосложению, также без спорта жить не может. Козел номер один в моей жизни, был полной противоположностью Пете, два метра ростом, гора мышц, и такой взгляд, что, завидев его все разбегались. Петя же среднего роста, не совсем пропорциональный, худые руки и ноги, я бы даже сказала тонюсенькие, и быстро растущий в последнее время живот, вместе с стремительно обвисающей задней частью. Муж спортом заниматься не любит, говорит это все ненужные понты, чтобы пускать пыль в глаза. А у него имеются более важные дела.

Но, как моя бабушка говорила: «С лица воды не пить, главное, чтобы человек хороший был», я рассуждала так же.

Красавчик у меня уже был. С виду устрашающий, обещал защищать, на руках носить, а оказался трус подзаборный. Узнав, что я беременна свинтил в неизвестном направлении. А меня все гулящей в поселке прозвали. Как только сплетницы кости не мыли. А девки местные радовались, что первый красавец меня бросил. Они нам так завидовали, облизывались.

Естественно, я их проучила. Показала, что издевательств не потерплю. Всем рты закрыла. Но и выводы сделала.

Петю я полюбила за поступки. Решила, что хватит с меня красавчиков, не стоит на внешность вестись. Петра не испугало наличие у меня ребенка, наоборот, он сразу предложил усыновить Сережу. Проводил с ним время, возил в парки аттракционов, гулял. Обещал, что станет отцом моему сыну. Уверял, что уже полюбил его. Нахваливал, какого я богатыря одна вырастила. Это подкупило.

А в итоге к тридцати двум годам я имею в арсенале трусливого козла и навозного жука. Богатый опыт отношений, ничего не скажешь.

- Петь, а как ты собирался Сереже рассказать, что Анжела теперь будет с нами жить? – от моего вопроса он поперхнулся. Рис изо рта вылетает по всему столу разлетается.

Сын подходит и стучит его по спине огромным кулаком, Петя аж подпрыгивает.

- Все спасибо. Достаточно.

- Так Анжеле негде жить. Временно у нас побудет, - все еще кашляя, с мольбой в глазах бормочет.

Немая просьба муженька, мол поддержи мою ахинею.

- А квартиру снять денег не хватает? – Сережа еще больше хмурится, на меня вопросительно смотрит.

- Я пока в поисках. А жилье уже надо, - лопочет выдра.

- Хватит лапшу вешать моему сыну, - обрубаю их. – Сереж, сегодня открылись удивительные вещи, оказывается, Анжела паслась в штанах у Пети еще до нашего замужества, ребятенка они сделали, и после брака ничего не прекратилось. Когда я их сегодня застала, Пете пришла «гениальная» идея, что мы все будем дружно жить под одной крышей.

- Ты не прикалываешься? – спрашивает хрипло.

- Я абсолютно серьезна.

- Мама, все не так поняла. Я объясню, Сереж, - Петя все еще пытается сохранить добродушную мину. – Понимаешь…

Договорить он не успевает, кулак сына летит Пете в лицо. Потом сын хватает отчима за затылок и окунает лицом в тарелку.

- Вообще я рад избавиться от тебя, от твоей стремной фамилии, и выпендрежа на публику. Наконец-то! А вот за мать тебе капец! Никто не смеет ее обижать, - цедит грозно, и еще раз опускает Петю лицом в тарелку.

Глава 7

- Совсем обалдел, Серега? – Петя вскрикивает, закрывает правую половину лица рукой.

С него сыплется рис, мясо, рожа в соусе.

- Какая мать, такой и сын. Фрося, ты разве не могла нормально воспитать пацана? Обязательно было прививать ему деревенские манеры? – Анжела злобно щурится. – А ты, мальчик забываешься. Думаешь, безнаказанно это все пройдет? Этот человек дал тебе крышу над головой, обогрел, одел. И так ты его благодаришь?

- Этот человек, перед алтарем клялся в верности и любви моей матери. А уже тогда он врал и нарушал клятвы, - Сережа подходит вплотную к выдре. – За это нет ему прощения. И обязательно будет расплата, - улавливаю жесткие нотки его отца.

Если мой бывший кому-то обещал показать где раки зимуют, он воплощал это в жизнь практически мгновенно.

Сережа многое от него взял. Но в хорошем смысле, мой сын не подлец и не трус. Я им горжусь.

- Я тебя усыновил! – восклицает Петя. – Сыном считал! А ты родного отца кулаком! Где это видано! Фрося, что ты молчишь! Скажи ему! Пусть извинится!

- Сереж, этот навозный жук заслужил. Но руки об него марать, больно много чести. Спасибо тебе, ты настоящий мужчина. Пете, к сожалению, по всем фронтам вообще не ведомо это понятие.

- Фрося, ты снова меня разочаровываешь! – бросает на меня скорбный взгляд. - Больно-то как! Анжел, помоги мне! Надо в ванную смыть это все! У меня ощущение. Что я на один глаз ослеп! А с вами… с вами я позже разберусь!

- Мы в нетерпении, Петюнь, - усмехаюсь.

- Петь, ты грязный. Я не пойду. И я еще не доела, - Анжела берет вилку и нанизывает на нее креветку. – Вкусные такие.

- Совсем обалдела! – муж рявкает с визгливыми нотками. – Анжела!

- А вдруг у тебя кровь, я боюсь! – пищит в ответ.

- Какие высокие отношения. Смотри, сынок. И никогда не повторяй, - когда сын рядом, мне однозначно легче становится.

- Анжел, а ты реально в этот дом перебраться собралась? – спрашивает ее Сережа.

- Почему нет, если любимый просит, - едко улыбается и подмигивает.

- Рисковая ты, - Сережа подмигивает ей в ответ.

- Не поняла? Ты на что это намекаешь, малый гамнюк!

- Не намекаю. Озвучиваю реальность. Если бы мозгами шевелить могла, сама бы смекнула. Анжел, а не подскажешь, почему гамнюк я, а из пасти смердит у тебя? – Сережа морщит нос и махает рукой у себя под носом.

- Анжел, и правда, - поддерживаю сына, - Сделай что-то с дыханием. Комнату теперь долго проветривать придется. Петя что стоматолога нормального не оплатил? Или у тебя это не лечится, хроническое?

- Да ты! Вы! Как вы смеете! Петя, скажи им! – сжимает в руке вилку.

- Я так вижу, никому до меня дела нет! – вопит Петя. – Неблагодарные вы все! А ты, Сергей, я тебя как сына принял, фамилию свою дал, избирателям представил! Нет бы мать вразумить, так ты введешься на ее бредни!

- Вот с фамилией лучше молчи, - цедит Сергей. – Зачем ты настоял, чтобы мать и я взяли ее? Это же стыдобища. Я на соревнованиях под кликухой выступаю. Чтобы как можно меньше ее светить. Мам, когда ты с ним разведешься, мы ведь вернем себе нашу фамилию?

- Непременно, Сереж.

В этом я перед сыном виновата. И ведь не хотела брать. До последнего упиралась. Но Петя усыновил моего сына, рассказывал, как важно, чтобы мы были семьей, единым целым.

- У меня дворянская, благородная фамилия! Я же тебе про свой род рассказывал! Ты гордиться должен!

- У Пети прекрасная фамилия! – выдра вставляет свои пять копеек. – Я с радостью ее возьму, когда стану его женой. Видишь, дорогой, они не ценят ничего. Выкинь их из дома!

- Я проучу вас! Вы распустились! И ты, Сергей, ответишь, за то, что руку на отца поднял! – Петя снова включил свой властный голос.

Правда с едой, размазанной по физиономии, с начинающим заплывать глазом это выглядит весьма феерично.

- Посмеешь, еще раз рот открыть на Сергея, - в моей руке появляется телефон, щелк, - И я поделюсь с подписчиками, какие ты целебные маски дома делаешь.

- Ты не посмеешь! Удали немедленно! – надвигается на меня, с намерением забрать телефон.

- Еще один шаг, получишь добавки, - сын меня загораживает. – Пете кулак показывает.

Навозный жук замирает. Тяжело дышит. Молчит. Смотрит на нас заплывшим глазом.

- Нам всем надо успокоиться и обговорить ситуацию.

- Вкусно, Анжел, - поворачиваю голову в сторону выдры, которая отправляет очередную креветку в рот. – Я же еще не пожелала, так приятного аппетита.

- Что? Ты о чем? – перестает жевать, насторожено на меня смотрит.

- Просто вежливость, не более, - расплываюсь в улыбке.

- Ты? Ты… не могла…

- Конечно, нет, - киваю, улыбка становится еще шире.

Мы с сыном обмениваемся взглядами. Он едва заметно подмигивает мне.

- Анжел, живот не болит? Хорошо себя чувствуешь? Жара, ломоты в теле нет?

- Петяяя! – она вскакивает со стула так, что он отлетает в сторону. – Они… она…

- А красными пятнами уже пошла. Вроде первый признак, да, Сереж?

- Ага. Там перекосить может, парализовать, если вовремя не среагировать. Но это я так читал в инете. Врут, наверняка.

- Вы вообще о чем? – Петя подозрительно на нас косится и за живот хватается.

- Ни о чем. Не обращай внимания.

- Все… мне плохо… я погибаю, - Анжела по стенке вниз спадает. – Меня тошнит! Я ног не чувствую! Ааа… Петя, скорую! Быстро!

- Ты что нас отравила? – у Пети расширяется даже заплывший глаз.

- Что? – прикладываю руки к груди. – Петь, чтобы я своего мужа? Свою дорогую подругу, Анжелу. Да, никогда!

- Петя… знай… я любила тебя… - Анжела едва языком ворочает.

Муж достает телефон и вызывает скорую.

Опускается на пол рядом с выдрой.

- Голова кругом… Руки ватные. Фрось, признайся, скажи, что ты подсыпала?

- Петь, я тут при чем? – невинно моргаю глазами. – А Анжеле надо лучше следить за тем, что в рот тянет.

- Я… я… тебя… - скручивается на полу, держась за горло.

Глава 8

- Я всегда знал, что он таракан кривоногий, но он переплюнул даже этих тварей ползучих, - изрекает сын, когда я рассказываю ему в подробностях о произошедшем.

Ходит по кухне взад и вперед. Кулаки сжимает. В глазах ярость.

- Мало ему врезал. Однозначно!

- Кстати, о чем ты с доктором говорил, когда за ним вышел?

- Так то, Венин батя, мы с его сыном на треню вместе ходим. Я ему объяснил, кого он в больничку везет, и как с ними надо обращаться. Клизма там однозначно нужна в больших количествах. Хотя, теперь думаю, уже мало ее, - скрипит зубами.

Смеюсь.

- Что, мам?

- Я его о том же просила. Еще и денег дала.

С сыном у нас всегда было взаимопонимание. Я растила его одна. Мама почти не помогала, она свою личную жизнь устраивала. Бабушка иногда выручала, но я старалась к ней обращаться в крайних случаях. Ее выдержать никаких нервов не хватит. Очень она специфический человек… мягко сказано.

- А ну тогда все сделает. Дядя Толя мужик отличный.

- Пока их нет, нам надо делами заняться, Сереж.

- Что ты задумала?

- Пошли устроим обыск в кабинете с Пети, - направляюсь прямиком туда.

- Что ищем?

- Грязное бельишко моего муженька. Чем сильнее будет смердеть, тем нам на руку.

- Понял! Все же гамадрил он редкостный. Так с тобой поступить! Ты же столько лет одна была. Никого к себе и близко не подпускала. А тут ему доверилась, - сын не может успокоится, возмущается, при этом исследует содержимое ящиков Петиного стола. – Мне он сразу не понравился. Воротило от него.

- Так чего ты молчал? – спрашиваю удивленно.

Сергей всегда вел себя с отчимом дружелюбно. Общался. Не грубил. Хоть и порой сторонился. Петя тоже к нему всегда с позитивом.

- Тебе он нравился. Я счастья для тебя хотел. Ты красивая, молодая, и все на себе тянула. Не должно так быть. А этот вроде перед тобой на задних лапках прыгал. А я и потерпеть мог. И ведь гад за эти годы никак не палился! – хлопает ящиком стола.

Зависаю. Ему было семь, когда я познакомилась с Петей, а уже так рассуждал.

- Сереж, ты знаешь, как я тебя люблю, - не удерживаюсь, обнимаю сына.

Хоть он обычно против «телячьих нежностей», а тут крепко меня сдавливает.

- Прорвемся, мам!

- Непременно!

Естественно, дальше жить с Петей я не собираюсь. Терпеть Анжелу, тем более.

Но уйти просто так я не могу. Навозный жук должен ответить за свои поступки. И выдра тоже получит. Мне нужна компенсация, хотя бы моральная, за то, как он меня за нос водил столько лет.

Я ведь себя пыталась изменить, под навозного подстраивалась, старалась соответствовать «гордому» титулу жены депутата. В социальных сетях из меня слепили вообще другую личность. И я следовала указкам.

И навозный жук ведь пусть и не был идеальным мужиком, но вел себя довольно адекватно, причин заподозрить левак у меня не было. Петя был милым, обходительным, сильно вредным, но так это характер. Хоть и я паинькой не была. Это выше моих сил. Высказывалась регулярно, мозг ему хорошо полоскала. И Петя всегда шел мне на уступки, успокаивал.

А на публике так вообще выставлялась другая картинка. Угодная подписчикам и потенциальным избирателям.

Не скажу, что идеальная семья. Но притерлись что ли.

Про интим… там все печально… Но и это ведь терпела. Засунула на дальнюю полку пыльного шкафа свои потребности.

А он мало того, что жену неудовлетворенной оставлял, так еще свое вялое хозяйство на Анжелу тратил.

Это все я обдумываю, пока рыщу по его кабинету. План у меня есть. Отвечать Петюне придется.

Жаль к его деньгам и имуществу я отношения не имею. На самого Петю не так много записано. Он боится. Депутат все же. Соблюдает осторожность. Но и то, что на нем, мне не достанется.

Мы когда женились, я идиотка, собственной рукой брачный контракт подписала.

Мне тогда втирали, что так надо, иначе никак. Адвокат какими-то хитроумными терминами сыпал, Петя говорил, что это лишь формальность. Он ведь усыновляет Сережу, мы женимся, и все что у него есть в любом случае он на семью будет тратить.

А я хотела показать, что не меркантильная…

Ага… показала.

Злости на себя не хватает.

Бываем же мы бабы дурами!

Но есть у меня и другие методы, как заставить его за все заплатить.

- Хм… Мам, тут сейф имеется, - Сережа отодвинул шкаф, а там внизу. Практически у пола обои не плотно, отклеены немного.

Он их дернул, они отошли с легкостью, за ними деревянная перегородка, сын ее убирает, и мы видим металлическую дверь.

- Вот жучара! – восклицаю.

Обычный сейф у навозного практически на видном месте, и я даже знаю код от него. Но там ничего интересного вообще не оказалось. И денег копейки.

От стука входной двери мы с сыном вздрагиваем.

- Они не могли так быстро вернуться? – переглядываемся.

Сережа быстро задвигает шкаф обратно.

Выходим из кабинета навозного жука.

- Ефросинья, ты где? – раздается слишком знакомый властный голос. – Я все знаю!

Выхожу в коридор.

- Даже не сомневалась, Минерва Захаровна. Чтобы Петя и мамочке не позвонил, да быть такого не может, - упираю руки в бока.

- Ооо, какие люди! – следом за мной Сережа выходит.

- Так, мелочь, ты в свою комнату. А у меня с твоей матерью серьезный разговор! – выдает командирским тоном.

Глава 9

- Мой сын не мелочь, и имеет право присутствовать при разговоре. Его происходящее тоже касается, заявляю.

- Только не о чем с ней говорить, - Сергей смотрит на мать Пети с насмешкой. – Давайте ускорим процесс, представим, что чаек вы уже попили, потому просто на выход.

- Наглец! Ты как смеешь со мной в таком тоне разговаривать! – она поправляет бант у горла на белой блузе. Дергает головой.

- Легко. И если вы пришли оскорблять мою маму, то лучше даже не начинайте.

- Угрожаешь?

- Предупреждаю.

- Минерва Захаровна, реально, зачем вы пришли?

- Что за манеры! Сколько уже в городе жила, а деревню из крови не вывести, - морщится, поправляет идеально уложенную прическу, поджимает тонкие губы. – Неужели сложно хотя бы меня пригласить в дом? Или мне с тобой на пороге говорить.

Ей шестьдесят, выглядит она на свой возраст не моложе. Очень гоноровая и стервозная особа. Она очень долго проработала в министерстве образования, занимала не последнюю должность, и ведет себя заносчиво. И только Петя вызывает у нее неизменный трепет. Будто он не взрослый мужик, а все еще маленький мальчик.

К счастью, к нам она приходила не так часто. Перетерпеть можно было. К ней домой мы ни разу не ездили вместе. А когда Петя начинал с ней говорить по телефону, я этого не выдерживала и уходила из комнаты. Слышать, как он отчитывается, как рассказывает обо всем, что происходит на работе – это выше моих сил.

Хоть не высказаться и не подколоть все равно не могла.

На что Петя неизменно обижался.

С отцом моего мужа Минерва Захаровна развелась еще до нашего с Петей знакомства. Он был каким-то чиновником в прошлом. И все больше о нем ничего не знаю. Упоминание его персоны в семье было под запретом.

- Ой, лучше деревня пусть будет, чем царские замашки плебеев.

- Ты это нас с Петенькой так назвала? – она театрально открывает рот, тяжело дышит.

- Ага. Вас. И нет, Минерва Захаровна, в дом не приглашаю. Вы незваный гость. С вами говорить мне не о чем.

- Ты отравила моего сына и Анжелу!

- Это лишь ваша версия произошедшего, - пожимаю плечами.

- Ты хоть понимаешь, что он мог погибнуть! Ты же необразованная особь! Не осознаешь, что это не шутки! Ты хоть понимаешь, что ему приходится сейчас в больнице терпеть! Я с ним говорила! Я все знаю! Его буквального с того света вытягивают! – она аж задыхается от возмущения. Красная, в глазах ярость и страх.

Страх за своего сыночка Петеньку.

- Минерва Захаровна, так не теряйте времени. Бегите к нему в больничку, держите за ручку, успокаивайте. Сопли, слюни ему же кроме вас вытереть некому, - облокачиваюсь о стену, смотрю на нее с нескрываемой усмешкой.

Не злюсь. На таких как она не обижаются, не тратят нервы, просто воспринимают как фоновый шум.

- Неблагодарная дрянь! Петя из тебя обезьяны, попытался человека сделать! А ты! Его травить! Как рука только поднялась!

- Спорное утверждение, даже если я, по-вашему, обезьяна, то как навозный жук может повлиять на обезьяну? Разве что воздух испортить. Это да, тут ваш сын хорошо постарался.

- Ты… Как ты смеешь! Петя депутат! Ему народ доверяет! Уважаемый человек!

- Который изменяет мне со своим пиар-менеджером. Очень хороший пример для народа, ага.

- Анжела святая женщина! – сжимает кулак и машет им в воздухе! - Тебе до нее, как до луны! Она столько всего натерпелась. С пониманием отнеслась, что Петя выбрал тебя! А она, между прочим, талантливая, образованная девушка, не ровня тебе. И давно могла найти себе мужа, но нет, она хранит верность Пете.

- На этом моменте я должна растрогаться? Уже лить слезы? Или еще подождать? Медаль ей надо выдать, памятник поставить, что кувыркалась с чужим мужем?

- Петя изначально был с ней! До тебя! Это ты влезла и все испортила! Тупая деревенская бабень! – она заводится так, что уже слюна со рта в разные стороны летит, морщины заостряются.

- Минерва Захаровна, вы так скукожились, что вам в кино пора. Сниматься в фильмах ужасов, грим уже не нужен.

- Ты думаешь я это так оставлю! Твои оскорбления! Меня! Хоть бы имела уважение к моему возрасту и заслугам! К тому, что я сына тебе доверила! А Петя, мой несчастный мальчик, своего сына не воспитывал, а твоего усыновил и стал ему отцом. Такие жертвы и ради кого!

- А что ж он своего сына от Анжелы не воспитывал? Кто ему мешал? Жил бы со своей выдрой, ко мне не лез. Он сам за мной увивался, замуж звал, лепетал, что без меня не может. И Сережу он предложил усыновить.

- Видишь! – поднимает вверх указательный палец. – Сама признаешь, сколько всего Петя в своей жизни ради тебя изменил! И я тоже! Думаешь мне легко было воспитывать младенца?

- Хотите сказать, что сын Анжелы живет с вами? – вот такого поворота я не ожидала.

Все же может еще эта семейка меня удивить.

- Естественно! Это мой внук! Иного выхода не было. И я взяла на себя эту сложную задачу. Но я хотя бы уверена, что со мной вырастет достойный член общества.

- Вам пора, Минерва Захаровна. Больше говорить не о чем, - решаю прервать этот поток словесного поноса.

- Размечталась! Я приехала и буду тут, пока не вернется Петя! Буду следить, чтобы ты еще чего не натворила! Но знай, одно движение, которое мне не понравится, за решетку отправлю! – вздергивает подбородок.

- Кому вы лапшу вешаете, вы не пикнете даже на публике плохо в мою сторону. Сейчас предвыборная компания и Петя боится любых скандалов как огня.

- Ах ты, облезлая, вонючая, подзаборная девица!

- Все, бабуля, договорилась, - Сережа подходит к ней, перехватывает за талию. Свекровь маленькая метр пятьдесят всего, худенькая, сыну ее поднять не составляет труда. – Больше ни одного кривого слова про мою мать не позволю! - открывает дверь и несет ее за ворота.

Глава 10

Петр

- Я сидеть не могу! У меня горло болит! Все тело будто не мое! – хнычет на заднем сиденье Анжела.

Три дня их продержали! И только сейчас вызвав водителя, Петя направляется домой. Он собирается привезти Анжелу и разобраться с женой, чтобы была смирной и не вякала.

Петя сидит рядом с любовницей. Злится. Сидеть и ему больно. После всех издевательств и унижений, которые довелось им испытать в больнице.

И если бы только клизмами и капельницами все обошлось. Так нет, им проводили колоноскопию. Варварскую процедуру! Потом заставили зонд глотать! Все что-то выискивали!

И наказать некого за измывательства в больнице, ведь он сам просил выяснить есть ли отрава.

Пришлось сказать, что отравились. Нельзя признаваться, что любимая народом женушка могла такое сотворить. Это будет конец его предвыборной компании. А в этот раз конкурирующая партия слишком быстро набирает обороты. Глава их партии рвет и мечет, ходит злой и бешеный. Он же Петю в асфальт закатает, если он облажается.

А гнев Виктора Викторовича страшен. Это очень мстительный человек. Никому и никогда ничего не прощает. Но и за верную службы щедро награждает. Долгое время Петя был в любимчиках и сейчас он не хочет терять этот статус. Он третий в списках партии, если постарается, может и до второго места дойти. Главное – не допускать никаких скандалов. Удержать Ефросинью любой ценой. Слишком уж ее народ обожает.

Ему сейчас надо очень много видосиков, хороших, семейных с ней и с Сергеем.

- Молчи, Анж. Радуйся, что так отделались и ничего не нашли.

- Но нам же было плохо не просто так! С ней надо разобраться! Ее надо растоптать! Показать ее место! Петя, нельзя этого ей с рук спускать! – шипит злобно.

- Ты сейчас ведешь себя не как пиар-менеджер, а как глупая истеричка! – рявкает в ответ.

- Мало я натерпелась? Чем я заслужила такое отношение? – надувает губы. – Почему ты ее защищаешь! Пострадала ведь я!

- Просто молчи, - Петя отворачивается к окну.

Нет желания с ней спорить, объяснять по сотому кругу прописные истины. Она все сама знает, но вдруг решила права качать.

Распустил Петя своих баб.

Однозначно.

Вместо того, чтобы трепетно его облизывали, что она, что вторая, показывают когти. И эти когти на него нацелены.

А начиналось все довольно безобидно… горький вздох вырывается их Петиной груди.

То, что он должен стать депутатом, мать и отец готовили его давно. Батя у него был высоким чиновником, с кучей связей. Петя поступил в престижный вуз. Практически там не учился, зато окончил его с красным дипломом. Все складывалось отлично. Петя работал в разных общественных организациях, нарабатывал репутацию. С деньгами никогда проблем не было, у отца и матери их всегда было в избытке.

Но потом случилось то, что раскололо их семью. И многое теперь легко на плечи Пети. Но он уже научился, сумел выкрутиться и продолжил свой путь к депутатскому креслу. Потом познакомился с Анжелой. Шикарная деваха, от которой у него слюни до пола капали. Роман их был яркий, сочный, страстный. Как итог сынок у них родился.

Чтобы она была к нему ближе, Петя устроил ее пиар-менеджером, не без помощи более опытных коллег его любимая справлялась. Но вот жениться на ней Петр не мог.

Батя Анжелы был уволен с громким скандалом из налоговой службы. Потом мужик оправился, открыл свой бизнес, но репутация-то подмочена. Журналюги вмиг бы про это пронюхали и как сказал лидер партии: «Спишут тебя раз плюнуть!».

На носу были выборы, а рейтинг Пети был низким. Его никто не воспринимал всерьез. Пошли слухи, что его собираются списать за ненадобностью. Еще кое-как держали лишь из уважения к его отцу, который Петю в эту партию и впихнул.

- Тебе надо жениться на простой бабе. Такой, чтобы народ проникся. Нужна история, чтобы о тебе говорили! – советовал ему еще один пиар-менеджер, который в основном исправлял косяки Анжелы.

И тут просто случай, который изменил все. Петя поехал в райцентр, засветиться, с народом пообщаться, продукты им привезти. За гречку и макароны они его запомнят и проголосуют.

Было очень жарко, галстук душил, под костюмом он потом истекал, зашел с пиарщиком в сельский магазин. Убогий такой, вонючий, но иного не было.

- Дай мне воды, - сказал приказным тоном.

- Идиот, разуй глаза, у меня очередь, - рявкнула продавщица.

- Ты хоть понимаешь, с кем говоришь! – выпятил грудь вперед.

- А мне плевать, не нравится, проваливай.

Посмотрел на девушку. Она была в идиотском темно-синем фартуке. Волосы закручены в уродливую дульку, а на рожу симпотная.

- Это кандидат в депутаты, он нам подарки привез, - шепнула ей тетка, которая первая в очереди стояла.

- Ах, депутат! – девушка вышла из-за прилавка, уперла руки в бока. – Что решил харчами дешевыми отделаться? И типа все за тебя голосовать побегут? Комбинацию из трех пальцев знаешь! – сунула ему дулю под нос. – Если ты реально депутат, и хочешь для народа благ, так шуруй по домам, спрашивай, кому и что надобно, и помогай.

Пиарщик его едва не взвыл от радости. Утащил Петю из магазина и стал воодушевленно ему втирать.

- Она нам нужна! Именно она! Народ как ее увидит, вы станете их любимчиком!

- Она? Ты ее видел? Это же деревенская, невоспитанная баба!

- Она из народа! Такая же как они! Она знает и понимает их проблемы! Мы такую историю сляпаем, все обрыдаются и расчувствуются от вашей великой любви!

Петя, скрипя зубами прислушался к пиарщику. Анжела была рядом, и тоже сказала, что вариант неплохой. Эта бабень не будет мешать их отношениям.

Все равно ведь Пете нужна жена, а лучше этой вряд ли за короткое время найдут.

Еще одним козырем стало наличие у деревенщины ребенка. Когда Петя его на глазах у народа усыновит, это еще больше его рейтинг поднимет. А уж что его пиарщики смогут все подать под нужным соусом он не сомневался.

Так что пришлось Пете ходить по домам убогих людишек, мило с ними общаться и исполнять их желания. Выворачивало всего, когда улыбался им, всеми фибрами души презирал необразованных оборванцев! Но он выдержал. Справился. Потому что нет ничего, чтобы было не под силу Петру.

Глава 11

- Это что такое! – тычет пальцем в билборд. – Анжела! Что ЭТО?! – срывается на визг.

- Ты меня спрашиваешь? Это все твоя женушка, за которую ты так держался! А я тебе говорила! Предупреждала!

- Молчи! Заткнись! Убери это! Немедленно! – Петю накрывает паника.

Он ерзает на сиденье. Ничего не понимает. Как так получилось?

Фрося… она не могла! Просто нет!

Психанула малек, ладно.

Но творить такое!

Ему даже страшно подумать, что будет когда до Виктора Викторовича это все дойдет! Она же его в асфальт закатает! Он его с кое-чем смешает. Он от него мокрого места не оставит.

Липкий страх расползается по телу. Да так, что нестерпимо в туалет хочется. Желудок после всех варварских процедур дает сбой. Такое желание дикое, что даже думать не может.

- Ищи туалет, - кричит водителю! Срочно!

Хватается за живот. Крутит жесть как!

- Ты совсем, Петь? Какой туалет? Вопросы надо решать!

- Не могууу, Анж! Меня сейчас разорвет! – стонет и из него вырывается долгий и громкий пук.

- Фу, Петя… Воняет, - машет перед собой рукой. – Надо же как-то сдерживаться!

- Туалет! Быстро! – ему кажется, еще немного, еще совсем чуть-чуть, и он не удержит.

- Петя прекрати… это беее, я сейчас задохнусь! – пищит любовница.

Вот не в тему сейчас. Вообще. Его живот живет своей жизнью. Требует облегчения и испускает зловонные газы.

- Это все последствия больницы! Понимать надо и заткнуться! Где там туалет! Быстро! Ситуация критическая! – дергает водителя за плечо.

- Петр Степанович, я ищу. Вон ресторан. Туда, - отвечает водитель, останавливаясь у пафосного заведения, где Петя очень любит ужинать и проводить встречи.

Забегает внутрь. Ему дорогу администратор преграждает.

- Петр Степанович, рады вас видеть у нас. Подготовить вам ваш столик?

- Свали с дороги! – рявкает на пацана.

Тот тупит, не двигается, Петя просто его отпихивает.

И в этот момент живот вновь бунтует, снова газы вырываются наружу зловонным облаком.

Бежит. Там еще ресторан большой, туалет далеко расположен.

Слишком далеко… Хоть бы успеть… Еще немного… Добежать бы!

Вот она желанная дверь! Забегает внутрь и нос к носу сталкивается со спонсором их партии.

Что за непруха!

Почему сейчас!

- Ооо, какие люди, Петр! - протягивает ему руку для пожатия.

- Добрый день, Аристарх, - протягивает ему потную ладонь.

Сам весь потом обливается. С ноги на ногу переминается, силы на исходе, он больше не может сдерживать это в себе.

- У меня несколько вопросов возникло, - а этот все рот не затыкает.

- Да-да, обговорим… потом, не тут…

- Конечно, Петр. Если у вас сейчас время есть, приглашаю вас за свой столик.

Все… ответить он не в состоянии. Происходит то, чего он так боялся избежать, с громким, позорным звуком, содержимое все же выходит в трусы.

Петр отталкивает Аристарха и пулей летит в кабинку. Вот она. Дааа…

С оглушающими звуками его прорывает. Вот оно счастье… Несет его знатно, все выходит. И запах жуткий. С чего бы?

Неужели нервы? Больница?

Это не первый раз, когда он нервничает, то желудок дает сбой. Такая вот особенность организма у Петра. Но чтобы настолько, такого раньше не было.

Плевать.

Сейчас главная и самая важная цель – опорожниться.

Петя сидит на унитазе. Встать не может, желудок продолжает свой протест.

Хлопает дверь.

- Блин, что за вонище? – слышится мужской голос. – А еще элитный рестик! Такие бабки дерут! Надо на них проверочку натравить! Это же газовая атака!

- Вообще стыд потеряли, - еще один мужской голос.

- Пошли. Уже и расхотелось. А аппетит пропал. Отвратно! Сейчас я админу пожалуюсь!

Петя злится. Что за люди пошли? Туалет для того и создан, чтобы там справлять нужду! Человеку плохо стало! Неужели понять не могут! Уроды!

Но если администратор придет и его тут застанут, будет очень неудобно. Репутация все же. Он же тут вип-клиент!

Петя смотрит на свои некогда белые трусы… а они светло-коричневые.

Что делать?

А делать нечего. Переодеться он не может.

Скрипя зубами, натягивает их.

Сливает воду. Но это не помогает. Знатно он опорожнился. Тут мыть и мыть…

А вообще, валить надо!

Уже у входа видит администратора с двумя мужиками.

- Я вас уверяю, уборка проводится постоянно! Ничего подобного у нас быть не может! – оправдывается парень.

- Ты зайди понюхай! Умник! – фыркает один из мужиков.

- Для ресторана вашего уровня, такая уборная – это позор! – Петя делает оскорбленное лицо. – Я крайне разочарован!

Администратор, как-то подозрительно на него смотрит, но Петя спешит к выходу.

К счастью, и Аристарха не видит. Не до него ему сейчас. Тут более глобальная проблема, надо от билборда избавиться!

- Петя! Что ты устроил! – Анжела стоит у ресторана с телефоном, взлохмаченная с округлившимися глазами. – Тут такое происходит! Ты бы знал!

- Отвянь, - отмахивается от нее.

Он еще не отошел от опорожнения, от того, что пришлось натянуть грязные трусы. И сейчас ему гадко. При его-то чистоплотности и брезгливости!

Пока он стоит и пробует отдышаться. Мимо проходит молодой паренек и сует ему листовку в руки. Петя машинально ее берет.

Хочет скомкать и выкинуть.

Но замирает, увидев, что на листовке изображен он. Уже без цензуры. С голым задом на Анжеле.

«Хочешь знать кто такой депутат Петр Вялопихов? Сканируй кьюар код. Не позволь себя обманывать! Будь первым, кто узнает всю правду без цензуры!».

- Вот такой вот мутью завален весь город, Петя! – кричит Анжела. – А билборд не один, как ты подумал. Они везде! Их сотня! Если не больше!

Глава 12

- Ефросинья за это ответит! Не ценит доброты! – цедит сквозь зубы и сминает листовку. – Поехали домой.

- Какое домой, Петь? Надо со всем разобраться! Найти фирму, которая эту мерзость развесила. Дать отбой разносчикам листовок! Куча работы!

- Сначала домой, - направляется к машине.

Как же неудобно идти, зная что там у него. Не может Петя настроиться ни на что, сейчас главное – принять душ и переодеться.

- Петя! Я тебя не понимаю, тут такое творится! Виктор Викторович, наверное, уже в бешенстве! – она садится с ним рядом на сиденье, ерзает.

- Не звонит ведь. Значит, пока время есть, - Петр морщится.

Ему бы реально думать о проблемах, но все мысли заняты грязными трусами.

Ефросинья совсем берега попутала! Ведь он был хорошим мужем!

Сначала их брак начался с выгоды. Все так. Но потом Петя понял, что жену и любовницу иметь классно. Они очень дополняли друг друга. Фрося была женщиной с характером, страстной, с острым язычком, ох… какой у нее язычок, как целовал ее, так улетал. А как она готовит! А какие разносолы из райцентра от матери привозила, это же язык можно проглотить.

С ее пацаном он в принципе общий язык нашел. Сергей вечно весь в учебе, тренировках, дома под ногами не крутился. Его и в свет не стыдно было вывести. А потом все заголовки писали:

«Петр Вялопихов воспитал отличного парня!».

От этого рейтинг еще больше взлетал. Так что к парню Петя относился лояльно.

Ефросинья его более чем устраивала, он в принципе не хотел разводиться, народ ее обожал, в доме порядок, вкуснейшая еда, и с ней не скучно. А Анжела была на закуску. Порой хотелось ему разнообразия, он к ней отправлялся. Она ему тоже дорога. Его женщины.

Почему нельзя было просто принять реальность? Нет, Фросе надо было устроить цирк.

Ничего, Петр выпутается, обязательно что-то придумает. А Фросю очень дооолго заставит извиняться и заглаживать свою вину. Она же от него зависит. Податься не куда. И уж точно привыкшая к роскоши жена не захочет с сыном под забором ночевать. Она бы может и пошла на это из принципа, но из-за сына – никогда. Так что выхода у нее нет, бабок тоже, Петя подстраховался давно. В его руках Ефросинья.

Эти мысли немного отвлекают от его коричневой проблемы.

- Давай посмотрим, что там по кьюар коду? – Анжела присаживается ближе к нему. - Я не успела.

- Потом. Мне сейчас не до этого, - он пытается дальше отодвинуться.

- Петь, а чего от тебя так воняет? Это так тебя скрутило? – сама отодвигается дальше.

- Не говори ерунды! – огрызается, отворачивается к окну.

Щеки горят.

Врачи с Ефросинья его довели! Нервы!

Машина подъезжает к дому.

Наконец-то он до душа доберется!

- Что там такое? – хмурится.

Вокруг забора все уставлено машинами. А дальше пока не видно.

- Не поняла? Откуда эти машины?

Петя зажмуривается. Тяжело дышит.

- Я проехать на территорию не могу, все заставлено, - сообщает водитель.

- Останавливай уже! – рычит Петя. – И с нами иди. Там непонятно что творится. И охране позвони, зря я без них домой решил ехать.

- Может тебя народ поддержать приехал? – вяло предполагает Анжела.

- Не неси ересь!

Она все больше злить начинает. Толку от нее все меньше. Петя решительно проходит между машинами и наконец-то попадает на территорию своего дома.

Там тоже очень много машин. Но он замечает главное, от чего его челюсть падает к земле.

- Как? Что вы? Да я сейчас…

Закончить гневную речь не успевает.

- Петр Степанович, чем обусловлено ваше такое щедрое решение?

К нему подбегает какой-то мужик с микрофоном. За ним еще люди подтягиваются и его обступают.

А он все не может оторвать взгляд от дома, откуда вытаскивают чемоданы, мебель уже загружают в грузовик. Его дом нагло разворовывают!

- Эээ… я… это…

- Петр Степанович, всегда хочет быть ближе к народу, - Анжела выходит вперед и кокетливо улыбается.

Тут и телевидение, ведущие каналы, и куча народу его снимают на телефоны. А Петя все никак понять не может, что же творится! На языке вертятся нецензурные выражения, хочется послать их, выгнать в три шеи. А не может. Не на глазах у прессы же.

- Но все же отдать все вещи из дома на благотворительность – это очень щедро. Вы привезли свою машину и ключи от нее? – спрашивает какая-то бойкая тетка в уродливом цветастом платье.

- Машину? Чтооо? – его любимую машинку, которую за бешеные бабки полностью в салоне под него перекроили?!

- А еще ваша жена сказала, что вы жертвуете этот особняк, это правда? Вы хотите, чтобы тут был детский дом? – раздается новый вопрос.

- Я… это… - у него язык к небу прилипает.

- Юрист уже тут, можем под камерами все оформить, - не унимается тетка.

Что делать? Как выкрутиться и не потерять лицо и сохранить добро?

Он лихорадочно думает, и ничего путного на ум не приходит. Смотрит на Анжелу, она же пиарщица, пусть соображает. Но она смотрит на все происходящее, широко раскрыв рот, и моргая длинными ресницами. В итоге муха залетает в рот. Анжела кашляет, отплевывается. И это все под камерами!

- Я так понимаю, этот жест обусловлен тем, - к нему пробирается лысый мужик, с хитрыми, прищуренными глазками, - Что вы изменили своей супруге, и так хотите загладить свою вину?

- Это все не правда! Я не изменял! – тут же восклицает Петя. – Я люблю свою жену! У нас замечательный брак!

- А почему тогда весь город в плакатах, где вы занимаете непотребствами явно не с женой? – и ухмыляется гаденько так. – Если не ошибаюсь, вот с этой дамочкой, - указывает на Анжелу, которая продолжает борьбу с мухой во рту. Скривилась так, что на бабу ягу стала похожа.

- Не было такого! Это все происки недобросовестных конкурентов! – Петя так орет, что аж на хрип срывается.

Он чувствует, как не только в трусах паршиво, но как это зловоние распространяется на всю его жизнь. Он же так много работал! Так вылизывал свою репутацию!

Глава 13

И даже времени подумать нет. На него уставились все. Замерли. Ждут.

Если не подпишет, то по всем каналам его с грязью смешают, выставят жлобом, который пожалел дом для сирот. Тогда о дальнейшей карьере можно забыть.

Отмазаться?

Как?

У него ни одной мысли.

И они еще взглядами давят.

Смотрит на Анжелу, она пожимает плечами, мол не знает.

Хоть бы она что-то придумала!

- Так что, Петр Степанович?

- Зачем мне такой большой дом? – выпячивает грудь колесом. – Нам с супругой вполне хватит жилища скромнее. Деткам нужнее.

- А машина?

Петя едва удерживает на лице горделивую маску. Его машинка. Его золотце. Его девочка. Он же к ней как к любимой женщине относился, все самое лучшее.

- Деткам на радость, - выдавливает из себя.

- Петр Степанович счастлив помочь. Он же этому делу все свое время посвящает! – тут же подхватывает Анжела.

- Да, для меня это такая честь! – сжимает руку в кармане штанов в кулак.

- А что же вы раньше этого не сделали? А только тогда, когда вас жена застукала, кажется это ваша любовница, - мерзкий лысый мужик, кивает головой в сторону его пассии.

- Анжела – не моя помощница. Мы вместе работаем, и естественно часто нас видят в месте, как и других моих сотрудников. Не стоит мне приписывать то, что придумывают и распространяют завистливые люди. Еще и делают фейки, обманывая моих честных избирателей, - Петя гордится собой, ему удается отчеканить все стальным, властным голосом.

- У меня, между прочим, жених есть, - выдает Анжела, задрав подбородок. – И ему не понравятся подобные сплетни. Зачем вы очерняете человека, который делает доброе дело? – вид у нее оскорбленной невинности.

Петя гордится любовницей. Молодец. Смогла собраться. Смогла лапшу им на уши навесить.

- Ладно, давайте перейдем к подписанию, - и настырная тетка уже тащит к нему за руку своего адвоката.

- Мы же не будем на улице… давайте в дом пройдем, - Петя пытается отсрочить акт несправедливости и Фросиных гадких выходок.

Она хоть понимает, на сколько его сейчас подставила? Она таких денег в жизни не видела и не увидит!

- Там сейчас ваши вещи выносят. Не будем мешать парням работать. Давайте тут, на виду у всех!

Петя берет документы. Долго их изучает. Скрипит зубами. И все на него смотрят. Он ни строчки не видит, пот глаза застилает. Не просто со своим честно нажитым добром расстаться. И для кого?

Раз уж на то пошло, он бы для этих сирот выбил сарай в пригороде. Им хватит. А вот Петя теперь без дома остается! Есть еще в других странах недвижимость. Но это уже другое и записано на его мать. Это для души. А тут жить он где будет?

- Ставит подпись на документах, - рука дрожит.

Его машинка… его дом…

- А теперь прошу меня извинить. Я хочу попрощаться с домом, все же мы тут с супругой и нашим сыночком столько прожили, - хочет протиснуться мимо толпы, и все же попасть в дом.

Каким-то чудом ему это удается. В доме куча вонючих работяг творят беспредел… Оставляю пустые стены. Выносят все. Под чистую!

Как на это можно смотреть?

И где сама виновница этого балагана Ефросинья? Неужели духу не хватило его в доме дождаться, и посмотреть Пете в глаза?

Струсила, дрянь!

Ничего, он до нее в кратчайшие сроки доберется!

Заходит в их с Фросей спальню. А там ничего, кроме стен нет.

- Где мои вещи? Мне надо в ванную! Где все?! – хватается руками за голову, до боли дергает себя за волосы.

- Так вы же сами сказали супруге, чтобы все ваши вещи под чистую вынесли, - и тут эта тетка! Она что следит за ними?! – Мы их отдадим бездомным. Они будут так рады.

Еще бы они не радовались! Всякий сброд будет щеголять в его дизайнерских шмотках!

- И техника, мебель, посуда, нам все пригодиться, - тетка упивается его состоянием, даже не скрывает злорадной улыбочки. И это вместо благодарности!

Поистине избиратели не ценят добра!

И тут удар молнии в мозг! Такой силы, что у Пети сердце из груди выскакивает.

- Нет! Нет! Нет! – орет, и отпихивает с дороги зловредную тетку.

Бежит к своему кабинету.

Только не это!

Пожалуйста, судьба не может быть к нему настолько беспощадна! А Ефросинья настолько умна!

Не могло у нее хватить мозгов! Не могло!

Забегает в кабинет. Тут тоже голые стены. Уже плевать.

Смотрит на угол, в котором заметно отстают обои. Садится на колени. Отодвигает их. А там… нет дверцы. Ее варварски раскурочили! И в сейфе пугающая пустота…

Нет! Только не сейф! Пожалуйста!

Он трет глаза, в надежде, что сейчас все изменится!

Ничего не меняется. Сейф пуст!

Петя покрывается холодным потом, падает на пол. Живот снова прихватывает, но он не в силах даже подняться.

Что дом и машина по сравнению с содержимым сейфа!

- Петр, что с вами? – Анжела заходит в кабинет, все с той же теткой.

Он не может ответить, только воет, валяясь на полу.

Как это могло произойти?!

- Не снимайте! Кто вам разрешил! – визжит Анжела. – Съемка запрещена! Человеку плохо!

А у Пети вся жизнь перед глазами проносится, такого ужаса он никогда в жизни не испытывал.

Глава 14

От спазмов в животе разборки Анж и тетки превращаются в громкий шум. Он даже слов не разбирает. Потом в очередной раз организм подводит. Громкий пук…

Снова!

Да какого?!

Петя вскакивает, гонимый лишь одним желанием.

Бежит к туалету у себя в доме. Так сильно приспичило что в глазах все размывается. А в туалете какие-то мужики орудуют, все разграбляют!

С трудом удается их выгнать. Закрывает двери.

Снимает штаны. Вот оно блаженство…

Правда, очень громкое.

Когда немного отпускает, Петю снова кидает в холодный пот. Ох, уж лучше бы живот крутил, чем вспоминать, что было в сейфе.

Достает телефон из кармана штанов. Вскользь замечает, что трусы очередной раз пострадали.

А ведь одежду всю вынесли! В доме посторонние. Что теперь делать?

С невеселыми мыслями набирает номер Ефросиньи.

Выключен.

Звонит Сергею.

Тоже самое.

- Та чтоб вас! – восклицает в сердцах.

Где их теперь искать?

А надо по горячим следам, пока она чего не учудила с содержимым сейфа.

За деньги Петр не переживает. Хоть и их жалко. Он мог себя чем-то побаловать, дизайнерским телефончиком, к примеру. А то старому уже три месяца.

Но эту потерю еще можно пережить. Все его основные активы надежно спрятаны.

А вот документы… дела плохи.

Там же все схемы его заработков, откатов. Все данные с кем и как работает. Компроматы на некоторых. Там столько информации…

И Петя ведь был осторожен не доверял цифровым носителям. Могут взломать. А в бумажках спокойнее.

Там было не все. Но очень многое. Даже те схемы, о которых Виктор Викторович не знает. Петя их сам придумал, чтобы не делиться. Очень хитроумные, между прочим!

Как найти жену? Где она может быть?

С деньгами из сейфа, она может себе многое позволить. Могла из города сбежать. Ведь понимала, что Петя за ее проделки по голове не погладит.

Надо людей подключить своих. Только самых проверенных. Хоть и не хочется обращаться, стыдно!

Между собой же будут шептаться, у уважаемого депутата Вялопихова жена сбежала!

Невеселые думы на унитазе.

И некого ведь не обижал. Всем бы его любви и заботы хватило. Вон его знакомые, все налево ходят, жены тихо сидят и молчат в тряпочку. И за это бонусы перепадают, в виде шубок, новых тачек, украшений и прочего.

Почему у него не так?

Стиснув зубы до скрежета, набирает на телефоне сообщение:

«Анж, сбегай купи мне костюм. Только быстро».

Не звать же ее при посторонних в туалет.

«Ты совсем что ли? Я тебе не прислуга».

«Я душ приму, мне переодеться не во что».

«Раньше надо было думать, когда змеюку пригрел. А теперь расхлебывай. Тебя до трусов обобрали. А все потому, что меня не слушал. Говорила ведь, выкинь ее!».

«Ты издеваешься? Сейчас мне мозг полоскать? Мне шмотки нужны!».

Тихо матерится. Почему такая упрямая? Раньше ведь с рот заглядывала и всего облизывала!

Неблагодарная!

«Сходи и сам купи».

- Зараза!

Петя смотрит вниз. Он не может ЭТО надеть…

Там внутри такое…

А что делать. Туалет отдельно от ванной комнаты. Шмоток нет.

Надо заказать.

Точно!

Звонит в элитный магазин, где любит одеваться иногда. Хотя лучшие шмотки доставляют из других стран. И все эти шмотки достанутся облезлым и вонючим бомжам…

Злости столько, что он не знает, как ее выплеснуть. Она все копится и копится.

Скоро будет взрыв.

В магазине просит доставить шмотки немедленно за доплату.

А сам с брезгливостью и омерзением снова натягивает штаны. Надо же как-то до ванной добежать.

Осторожно открывает дверь. Старается не думать, что ниже пояса происходит.

И сразу на ту зловредную тетку натыкается.

Она что под туалетом стояла?

- Петр Степанович, вы так и не ответили на ряд вопросов.

- Я сейчас иду в ванную комнату. Мне надо помыться после дороги, - отвечает, как можно сдержанней.

Нельзя настраивать против себя потенциальный электорат. Если понравится тетке, она потом о нем даст в СМИ хорошее интервью. Нельзя допустить, чтобы сорвалась предвыборная компания. Слишком хорошо в депутатском кресле, чтобы Петя это все терял.

Сейчас обновится, отмоется, переоденется, и все вопросы решит.

Найдет Ефросинью, разберется с ней и отнимет свои бумаги. Замнет дело с изменой. Отмажется. Сделает несколько благотворительных акций.

Ничего, Петю так просто не возьмешь.

- А как только освобожусь, я с удовольствием уделю вам время, - выдавливает из себя слащавую лыбу и быстро направляется к ванной.

Там тоже уже все вынесли ироды!

Даже банки с кремами и гелями, его духи, стиральную машину, полочки. Все под чистую!

Ничего вот он переизберется, и поименно найдет всех, кто осквернил его жилище!

Не успевает снять штаны, как звонит телефон.

Достает гаджет.

Бледнеет.

Дрожащим пальцем принимает вызов.

- Добрый день, Виктор Викторович! – блеет слащавым голосом.

- Ты кусок идиота! – голос начальника бешеный. Пугающий. - Живо ко мне! У тебя двадцать минут!

Глава 15

Ни разу в жизни Петя не слышал, чтобы Виктор Викторович так кричал. Его ор был жутким, заставляющим стынуть кровь в жилах.

А ведь от начальника слишком многое зависит!

Петя столько сил положил на то, чтобы его умаслить. Всегда вел себя безупречно, дела свои проворачивал с особой осторожностью. И что бы вот так на ровном месте!

И из-за чего?

Всего-то жена застукала с любовницей. Подумаешь.

Неужели Ефросинья реально думала, что он хранит ей верность? Да, такие вещи не принято произносить в слух. Но ведь всем все понятно, уважающие себя люди, сливки общества, каким является Петр, должны осчастливливать прекрасный пол.

Просто преступление быть с одной, когда столько красоток вокруг. Петя и с Анжелой-то верность не хранил. Еще одной постоянной у него не было, но если какая-то деваха хотела его поблагодарить, то почему бы и нет. Петр красивый мужчина, видный. Властный, в самом соку. Естественно, он пользуется спросом у женщин.

А Ефросинья, уже была должна вылизывать его ежедневно с головы до ног, что обеспечил ей и ее сыну билет в безоблачную жизнь.

И в данной ситуации Петр поступил правильно, не стал лгать, обещая бросить Анжелу. А сразу рассказал, что теперь они поживут втроем.

Почему нет-то?

Неужели он не заслужил немного привилегий за свои труды?

Об этом всем он думал, не дождавшись доставки одежды, сидя на заднем сиденье автомобиля, по дороге к начальнику. И на душе так не спокойно. В трусах гадко.

Страшно.

Никогда Пете в жизни не было так страшно.

- Петь, и что теперь с домом? Все? – Анжела поехала с ним.

Там оставаться нельзя, дом забрали наглые, ущербные людишки.

- Все.

- Ты новый нам купишь? Я выберу сама, какой мне нравится, - она не выглядит расстроенной. Наоборот, пребывает в весьма приподнятом настроении.

Естественно, это же не ее скрутило так, что света белого не видела, не ее обобрали, не у нее все самое ценное из сейфа стырили, еще и так подставили. Она с Петей и все равно чувствует себя за каменной стеной.

- Сейчас у тебя поживем.

- У меняяя? – надувает губы. – У меня маленькая квартира!

- Ничего себе маленькая, ты сейчас нарвешься! Трешка в элитном ЖК? Ты так мой подарок обесценила? – орет так, что водитель дергается.

- Фрося в доме жила. А мне квартиру… Несправедливо! И наследника я тебе родила, не она! А ты чужого оболтуса воспитывал!

- А нашего сына – моя мать! Не зли меня!

- Имею право!

- Нет!

- Да!

- Зарываешься! Моя благосклонность уже заканчивается! Думаешь, незаменима? Могу разочаровать, на твое место я найду сотню баб и лучше качеством!

- Ах, ты! – звонкая пощечина прилетает по щеке. Потом еще одна.

Петя перехватывает ее руку. Сильно сжимает запястье.

- Подумай на досуге, как будешь извиняться. Пока не придумаешь, ни копейки от меня не получишь, - цедит злобно.

- Петь, прости, я на нервах, - вздыхает, плечи опускает. – Вся эта ситуация и по мне ударила тоже. На плакатах ведь я. И за тебя мне страшно.

- Мало извинений.

Автомобиль останавливается у до боли знакомого здания. Петя мигом про Анж забывает. Нервно сглатывает.

Как это выдержать?

Ноги передвигаются с трудом. Так хочется повернуть в обратную сторону и бежать без оглядки. Начальника он жуть как боится. Слишком много власти у этого человека.

Анжела семенит рядом.

В приемной секретарша босса смотрит на него как-то странно, словно сдерживает в себе едкий хохот и брезгливость.

Она что знает про трусы?

Навряд ли.

Так-то со стороны ничего не видно.

Но Петя все равно выглядит не лучшим образом. После такого-то дня!

- Виктор Викторович вас ждет. Проходите, - говорит ехидно.

Еще одна букашка, возомнившая себя невесть кем.

Петя презирает подобный выскочек. Если ты низший сорт, так и не высовывайся. И имей уважение к людям из высшего круга.

Берется за руку двери. Живот урчит. Липкий пот струится по спине. Колени дрожат.

- Вызывали, Виктор Викторович? – делает шаг, переступает порог.

Никогда еще кабинет шефа не казался настолько зловещим.

- Явился, на голову отбитый кретин! – он встает из-за стола.

Мужик он высокий, веса там больше сотки, руки как кувалды. Глаза дыры в Петре прожигают.

- Если вы про плакаты, там неувязочка вышла… Я уже работаю над тем, чтобы в кратчайшие сроки исправить ситуацию, - ему стыдно насколько жалобно и пискляво звучит его голос.

- Серьезно? – Виктор Викторович хватает его за грудки, отрывает от пола, встряхивает.

А потом резко отшвыривает к стене.

Петя больно ударяется. На ногах устоять не получается. Сползает на пол.

Где это видано, чтобы глава партии бил своих подопечных?

- Виктор Викторович, я все же за конструктивный диалог.

- Не получится. Не после всего, что ты натворил, - пинает его носком лакированного ботинка. - Ты реально считаешь, что все дело в плакатах? – возвращается за свой стол.

- И в листовках. Про них я тоже все знаю.

- Поднимайся, гнида. Сейчас я тебе покажу, как ты облажался. Даже шкуру с тебя живьем содрать и то будет мало, - скалится и клацает по ноутбуку.

Петя с трудом и очень медленно встает на ноги. Страх его живьем поедает. Остается стоять на почтительном расстоянии. И живот снова прихватывает от критического напряжения.

- Ближе ползи, слизняк!

Шеф разворачивает к нему ноутбук. У Пети жизнь перед глазами проносится.

Глава 16

Это не информация из сейфа. Нет.

Петя вообще не понимает, откуда она взялась. Он даже не подозревал, что эта запись существует.

Он сидит у себя дома в кабинете после того, как бурно отметил свое день рождение. Рядом с ним мама. Она тогда приехала к ним в честь праздника, ждала Петю дома.

- Мам, они все меня не достойны! Эти жалкие людишки, - вещает он, размахивая в руках кружкой. Он помнит то свое состояние, ему так хотелось выговориться, столько всего в душе накопилось. А тут мать подвернулась. – Сколько для них делаешь, а не ценят. Вечно жалуются, чем-то недовольны. А что им сброду надо? Место свое знать надо! А приходится играть, как я их всех люблю, как забочусь. Тошно, мам. А этот… боров заплывший, Виктор, чтоб его Викторович, - смачно сплевывает на пол.

- Сыночек, не нервничай. Тебе вредно, - мать подходит к его столу, прижимает голову Пети к себе и убаюкивает. – Все будет хорошо, сыночек. Они все скоро поймут, какой ты уникальный мальчик.

- Не поймут, мать! Виктор вечно мне мозги полощет. А по факту свинья, на которую он смахивает и то умнее. Я же лучший кандидат в его замы! Какого он медлит? Сколько еще будет из себя строить царя? Кислород мне по многим вопросам перекрывает. Я бы мог так развернуться, столько сфер, где можно себя проявить, заработать… а он нет, Петр, никаких откатов, это пятно на репутации партии, - в гневе бьет кулаком по столу. – Все приходится тишком делать. Но ничего, мам, я все так устроил, что он своим умишком не допрет! И все его прихвостни, типа мои однопартийцы, кучка бесполезных уродов. Когда я стану во главе партии, я их всех выкину. Подберу людей под себя, которые будут ценить и знать, чья рука их кормит.

- Петенька, ты непременно станешь главой. Я в тебе не сомневаюсь. Душа за тебя болит, сыночек, как к тебе несправедливы. И ведь не ценят моего талантливого мальчика, - мать расцеловывает его в обе щеки, нежности говорит, утешает.

Очень тогда был для Петра трогательный разговор. Но это личное!

Неужели Ефросинья следила и записала все на видео?

- Я тронут твоим базаром с маменькой. Какой ты оказывается хороший мальчик, - выплевывает Виктор Викторович.

- Я был не в себе. Все не так…

У Пети чувство, что пол под ногами горит. Он такого наляпал про шефа… Правду сказал, но не в лицо же. Слишком у начальника корона плотно сидит, чтобы он признал, что незаслуженно свое кресло занимает.

- Сие замечательное видео доступно на сайте, который хоть и хиленький, сделан на коленке, но полностью посвящен тебе, - цедит шеф. – Его и рекламируют в листовках. Мощная и быстро организованная компания.

Пете хоть и дико страшно, но он понимает, что Фрося одна за такой короткий промежуток времени не могла все организовать. Это не абы какие бабки нужны и знания, люди.

Кто ей помогал?

- Мне просто мстят!

- Правильно делают, Петр. С тобой и не такое надо сделать, - скалится. – Это ведь далеко не все. На сайте так же доступна информация, как ты обворовывал народ. Как закрывал детские сады и в тридорого продавал земли. Там много твоих подвигов. И это прямой удар по репутации партии! Но я же тупой, своим умишком не допру, как ты у меня под носом мутки мутил! Да, Петр!

- Так если бы не видео, то и не доперли бы, - выпаливает.

Вот кто его за язык тянул?! Какого такое ляпнуть? Все!

Теперь пощады точно не будет.

- Ну-ну, поговори мне еще. И почитай заголовки! Думал ты отделался, подарив дом и машину? Событие только вот произошло. А смотри что уже в сети:

«Вялопихов решил замылить глаза народу и откупиться. Отдал дом, а сам обворовывал нас годами».

«Вялопихов изменяет жене, считает своих избирателей «жалкими людишками», а на публику разыгрывает благодетеля».

«Черное дно Вялопихова».

Шев читает заголовки с нескрываемым удовольствием.

- Такого много, Петр, и будет еще больше. Ну как? Нравится?

- Виктор Викторович, мы должны все уладить! – восклицает Петя.

Он безумно зол на этих людишек, как они могли после того, как он от себя свои вещи, дом, машину отдал! А они вместо благодарности его вот так грязью поливать!

- Мы должны? – усмехается. – Нет, Петь. Я же тупая свинья, что я могу. Кстати, вот ролик нашего конкурента, он уже сливает твои «гениальные» черные схемы. И инфа у него есть, и явно еще готовится что-то. Так, что сейчас будет самое интересное, - Виктор Викторович зловеще усмехается, - Я расскажу тебе, что тебя ждет. И нет, Петюнь, свалить, улизнуть, отмазаться не выйдет, будешь отвечать перед нами всеми.

- Чтооо вы задумали? – он аж покачивается, разум отказывается осознавать.

- Ооо, тебе понравится, гений ты наш Петр Вялопихов.

Глава 17

Ефросинья

- Ох ты ж, кто явился! – мама открывает двери в круженом длинном пеньюаре. – Еще и внучка притащила. Чем обязана? – на ее лице ни грамма радости. – Ты же была у меня пару дней назад.

- Отлично родную дочь встречаешь, - усмехаюсь.

- Мы что-то наломали, бабуле, - подмигивает ей Сережа. – Да?

- Не называй меня так! Особенно сейчас! – мама понижает голос.

- Оу, так у тебя кавалер, - догадываюсь.

- Зиночка, кто там? – из глубины дома раздается мужской голос, а вскоре и появляется его обладатель в одних трусах.

Мужик лет шестидесяти, лысый на голове, зато как-то слишком с буйной растительностью на груди, плечах, ногах. Чем-то мне гориллу напоминает.

- Доченька моя приехала с… - мама запинается, даже краснеет, - С Сережей.

- Ага, приехала, а нас на пороге держат, - беру маму за плечи, решительно отодвигаю и прохожу в дом.

Мама у меня весьма специфическая. В больших количествах бывает вредна для психики. Но она все же мама, и я принимаю ее вместе с ее таракашками.

- Проходите, будем знакомиться, - мужик и не думает одеваться.

С такой растительностью, считай, шерстью, ему никакие холода не страшны. И можно сказать, всегда одет.

- Моя дочь Ефросинья, Сережа, а это Матвей, - нехотя знакомит нас мама.

Еще бы мы приехали и романтик наломали.

- Очень рад познакомиться с семьей Зиночки, - широко улыбается мужик.

И рассматривает меня. Аж гадливо становится.

- А я пока не знаю, радоваться или нет. Посмотрим на вас Матвей, как себя проявите, замечаю лениво.

- Да, мы бабушку только в хорошие руки отдадим, - соглашается Сережа.

- Уверен, мы подружимся.

А вот у меня что-то сомнения. Хотя, не он первый, не он последний. Маму как папа бросил, так она все мечтает себе мужа найти. И нет, не принца на коне, не миллионера, а простого женского счастья хочет. Любимой быть. А это желание далеко не у всех исполняется. Я вот тоже дважды хотела… результат паршивый.

- Вы бы хоть сумки помогли в дом занести, - говорю новому ухажеру мамы.

- Ой, конечно, я мигом, - бежит во двор в трусах.

- Вы бы оделись, - бросает ему Сережа.

- Так тут все свои, - ухмыляется Матвей.

- Я не хочу, чтобы вы в одних трусах перед моей матерью расхаживали. Это в первую очередь неприлично, - строго заявляет Сережа. – Оденьтесь!

- Не поняла, откуда столько вещей? – подозрительно косится на меня мама, - Только не говори, что…

- Ага, именно так, я ушла от Пети.

- Ты? Сама?

- Ба, он козел. Хотел, чтобы мама терпела в доме его придурковатую любовницу. И вообще он ей изменял с самого начала их отношений.

- То, что козел, это было понятно с самого начала, - вздыхает мама. – Такова наша судьба. Нормальные на пути не попадаются.

- Ты же говорила, что Петя хороший мужик? – скептически бровь выгибаю.

- Врала.

- Зачем, мам?

- А ты бы меня послушала? Ты же тоже про Матвея промолчала, - оглядывается, нет ли поблизости обезьяны.

- Я пока выводы не сделала про него, - пожимаю плечами, - Кроме растительности, - добавляю тише.

- Ну не худший вариант, - машет рукой мама и поворачивается в сторону кухни. – Накормлю хоть вас. Да, дочь, деньги и статус жены депутата счастливой не делают. Хотя многие на твоем месте жили бы и терпели, потому что обеспечивает мужик. И у нас тут в райцентре вообще бабы за любого мужика дерутся. Тут даже козлы на расхват, а порядочные как вид вымерли.

- Что это вымерли? А я? – в дверях кухни появляется Матвей.

Он все же послушал моего сына и напялил клетчатую синюю рубашку без рукавов и шорты.

- А ты герой! – улыбается мама, и в этой улыбке улавливаю извечное разочарование и усталость.

- Ба, ты не права, мама обязательно встретит своего мужика! Такого, чтобы с ним и в огонь, и в воду, который за мамку любого порвет! – с запалом восклицает Сережа.

- Такого как я! – выпячивает грудь Матвей.

- Сплюнь и по дереву постучи три раза, - мама ловко подскакивает и подзатыльник дает своему мужику. – И давай уже к себе иди. Видишь, разговор у нас с дочерью.

Выпроваживает его и возвращается на кухню. Мы тем временем с Сережей уминаем за обе щеки. Проголодались зверски. Устали тоже. За три дня столько всего сделали.

- Так что ты насовсем ко мне? – мама садится напротив меня, ладошкой голову подпирает.

- Не. Нам тут надолго оставаться нельзя. Я инструктаж проведу, что говорить, если по мою душу кто заявится от Пети. А так я планирую к бабке в село махнуть.

- Серьезно? – у мамы глаза округляются. – Ты на трезвую голову такое придумала?

- Ага, - киваю, продолжая уплетать.

- Ох, Фроська, когда ты перестанешь проблемы на свою голову находить…

Глава 18

У мамы мы проводим меньше суток. У нее меня в первую очередь начнут искать, и я хочу, чтобы она пустила людей Пети по ложному следу.

То, что он их отправит на мои поиски нет сомнений. После того, что я сделала, и еще собираюсь сделать.

В сейфе оказалось целое досье. С черными схемами Пети, с его подельниками и грязными мутками. Там перечень того, что он накрал. Где спрятал. На нем не так много-то и висит. На его матери больше, но тоже далеко не все.

А я собираюсь вывести его на чистую воду. Я применила лишь малую часть того, что у меня имеется. Еще Сережа подкинул мне отличное видео, где на отмечавшись своей днюхи, Петюня жаловался на несправедливость жизни своей мамочке.

Сережа тогда случайно услышал их разговор и по приколу решил записать. А потом у него был выезд на соревнования, и он напрочь забыл о видео. Но оно-то осталось. И сейчас очень даже пригодилось.

В сейфе были и деньги. Правда не слишком много. Я рассчитывала на больше, учитывая, что он позаботился, чтобы за время брака мне ничего не досталось.

Но ничего прорвемся!

Я сходила к главе конкурирующей партии Пети. Там тоже не очень приятный тип, но с деловой хваткой. Он стал спонсором моей мести и выделил мне нехилый бюджет на рекламные плакаты, листовки, сайт и прочее.

Дальше у меня в планах еще многое. Потому мне надо быть поблизости от города. Но так, чтобы меня не нашли.

Я собрала все нужные и ценные для меня вещи. Организовала компанию, чтобы Петя сам подписал дарственную на дом, на свою обожаемую машину, которую он вылизывал. Ну и забрать шмотки, которые он с такой тщательностью по всем уголкам мира заказывал, пошло как бонус.

Нельзя предавать доверие женщины!

Нельзя так обманывать!

Нельзя использовать моего сына! Притворяться, что искренне заботишься, а на самом деле лишь пиаришься за наш счет.

Я была просто удобным пиар решением.

Еще я позаботилась, чтобы мои аккаунты в социальных сетях остались только у меня. Отвалила круглую сумму специалисту, чтобы он сделал все, чтобы никто из окружения бывшего мужа не мог получить к ним доступ.

Они мне еще очень пригодятся. У меня там собралась отличная и лояльная аудитория.

- Ты уверена, что это лучший вариант? – Сережа скептически на меня смотрит.

- Нет. Но к бабке Петя точно не сунется. Он знает, что я бы к ней никогда не поехала. Она же кровь на завтрак обед и ужин пьет. Он сам ее видел два раза, а боится, как огня. И там нас вряд ли будет искать.

Говорю, пытаясь убедить и себя, и сына. Хотя сама не в восторге от нашего будущего временно места обитания.

Мы едем в деревню, где прошло мое детство. Где я влюбилась. Где познала первые разочарования. Собирала из осколков свое сердце. Познала радость материнства. И только после этого я перебралась к матери в райцентр. Она отсюда раньше сбежала и всеми фибрами души ненавидит эту деревню. Она тут старается не появляться. А вот я… сама не знаю, почему все же выбрала это место. Ведь могла снять дом в какой-то другой деревне.

Почему-то тянет меня туда. А почему, сама себе объяснить не могу.

Иду по знакомой улочке. Тут мало что изменилось. Даже накатывает дежавю, словно время назад переметнулось, и я снова несмышленая девчонка, которая еще верит в свои наивные и счастливые мечты.

- Ой, ты посмотри, кто пожаловал? – дорогу нам преграждает тучная женщина с засаленными, мышиного цвета волосами, небрежно заколотыми сзади. – Что Фрось под зад пинком тебя выкинули? Не такая уж и городская? Все закончилась твоя сытая жизнь, - злорадно на меня смотрит.

Почему первой я встречаю ту, с кем с пеленок цапалась? Главная сплетница и завистница на деревне.

- Марусь, я-то приехала, отдохну и уеду. А ты вот дальше своего дома за столько лет и не шагнула. Как голодная псина на цепи мечешься, зная, что дальше все равно не прыгнешь, и не укусишь, зубы уже все обломались, - не останавливаюсь, иду с сыном дальше.

Она же идет за нами. Орет оскорбления на всю улицу.

- Люди, посмотрите кто приехал! Городская подстилка! Там уже никому не нужна, так тут воду мутить пожаловала! Убирайся!

- Ну что ты, Марусь, тебя никто не переплюнет. Слава о тебе на все окрестные деревни распространилась. И что столько мужиков и все одна? Или кого удалось захомутать?

- Женщина, не идите за нами, - Сережа угрожающе цедит. - Вам заняться нечем? Если раз слово скажет в сторону моей матери, будете дело со мной иметь.

- А ты кто такой? Нагулянный приплод? – продолжает брызгать ядом.

- Странная вы, - сын усмехается, - Бежите за нами, как нерадивая шавка, оскорблениями из вас. Как из помойного ведра летят, а вы бы оглянулись и посмотрели, что унижаете в первую очередь себя.

- Ты на меня, сопляк, свою варежку разинул! – орет еще сильнее.

- А ну заглохла, Маруська! Вон пошла от моей внучки и правнука. Ишь, удумала! Еще приблизишься к моему забору, на тебя таких хворей напущу, во век не отделаешься! – у забора стоит моя бабка, увешанная амулетами, с каким-то веником в руке. – А вы в дом, - командует.

Заходим на территорию. Сережа оглядывается по сторонам. Я тяжело вздыхаю.

- Привет, ба.

- Что нажралась городской жизни? К корням приехала. Сразу предупреждаю, Фрося, спуску не дам! Всю дурь из тебя и моего правнука выбью! – показывает нам кулак, и для ее возраста, внушительный такой, не хилый и не вялый.

Глава 19

- С порога угрозы? А где сначала накормить, спать уложить? – рассматриваю бабку.

Мы не виделись лет пять. А она ничуть не изменилась. Даже посвежела. Черное с красными вставками платье в пол, увешана разноцветными бусами и амулетами, в ушах огромные серьги, руки в браслетах, пальцы унизанные кольцами, сжимают резной посох. Моя бабка считает себя шаманкой, и уверена, что может управлять судьбами. Я в это не верю. Но почти вся деревня ее побаивается. И не только. Слава про мою бабку идет далеко впереди нее. И если у кого-то что плохое случается, так всегда ее виноватой считают. У страха глаза велики.

- Еду надо заслужить. У меня тут не бесплатное пристанище для дурных баб!

- Не называй так мою мать! – Сережа сразу глазами сверкает, моментально закипает.

- Ты мне сопляк не умничай. Умной пока твою мамашу никак не назовешь. Я ведь предупреждала, чтобы не связывалась с тем остолопом городским! Что лапшу ей вешает. Разве она меня послушала? Даже после того, как я его своим заговоренным отваром окатила, и метлой со двора погнала, все его паршивое нутро вылезло. Трусливый слизняк, бежал ток пятки сверкали. А твоя мамаша за ним! А это проверка была, годный мужик иль не. Мой отвар в человеке его нутро наружу выталкивает. Вот и показал он труса и подлеца. Но кто меня слушает, свои шишки ближе, - опирается на посох.

- Он к матери хорошо относился. Она счастья хотела. Я тоже еще малый был, а знал, что он мешок с отстоем, но принял выбор матери. Так что придержи язык. Мама таких слов не заслужила.

Чувствую, как у меня в ногах что-то трется. Слегка меня толкает. Опускаю голову и вижу нереальных размеров петуха. Красный гребешок, перья переливаются. Он поднимает голову и на меня внимательно смотрит, а потом снова об мою ногу трется.

- Петр, и ты туда же? – восклицает бабка. – Не смей ее защищать!

На что петух взмахивает крыльями и грозно орет:

- Кукареку! – и сразу вновь ко мне в ноги.

- Петр?

- Да! Петух не простой, он и вместо собаки двор охраняет, и все мне скажет. Всю живность мне к порядку приучил. Умная птица! Но он никого не признает. Странно, что к тебе пошел, - бабка задумчиво подбородок чешет.

А птица и впрямь от меня ни на шаг. Наклоняюсь и глажу его. Он глазки прикрывает, голову подставляет.

- Он мне нравится, - продолжаю его гладить. – Уж всяко лучше моего бывшего Петьки.

- Этот не предаст, - серьезно заявляет бабка. – Так хватит пустой треп разводить. За мной, покажу твои обязанности. Хозяйство у меня большое. Всем работа найдется привыкайте.

- Подъем в пять утра, курочек покормить, гусей, потом свиньями заняться, - бабка открывает хлев, а там штук десять свиней. – Коровы в пристройке рядом. И козы чуть поодаль. Их выпасти надобно. А ты внучок, на огород со мной пойдешь! Будешь привыкать, как своими руками на хлеб зарабатывать. А то совсем распоясались в городе своем.

- Мож, ну его, мам, - Сережа морщится. – Найдем место получше.

- Лучше моего дома места нет, - поджимает губы бабка. – Тут энергетика особенная. Я над нею годами работала. А ты Фрося не просто так учуяла, что надобно тут быть. Перемены тебя ждут.

- Я уж вижу перемены, - вздыхаю.

Но вот странно, нет сил и желания спорить и сопротивляться. Как и покидать ее дом. Хоть раньше я отсюда сломя голову бежала.

Петух все это время за моими ногами идет. Важный такой. Гордый. Словно именно он тут хозяин.

Заходим в дом. Тут прибавилось всяких талисманов, статуэток, бабка сама их из глины делает. И сильный запах трав стоит. Дом чистый, вылизан до блеска.

Петух за нами в дом топает. Я думала, бабка его прогонит, но нет.

- Расположитесь в комнатах на втором этаже, - бабка по ступеням поднимается. – Тряпье свое покидаете и на кухню. Сегодня так и быть покормлю, а потом Фрося стряпню вместе со мной варить будешь. Я не нанималась прислуживать. Я женщина занятая.

Петя провожает меня до дверей комнаты. В середину заглядывает, к моим ногам подходит, трется. И только когда я его погладила, семенит к выходу.

- Петька за тобой приглядит, в обиду не даст, - на полном серьезе заявляет бабка.

- Ну все с таким защитником могу быть спокойна, - усмехаюсь.

Но бабка лишь важно кивает и спускается вниз.

Через полчаса мы собираемся на кухне. Запахи обалденные. Вроде бы все просто, картошечка, сало, котлетки, огурчики, помидоры, но насколько же вкусно. Готовить бабка всегда умела, и урожай у нее всегда самый лучший, это я еще с детства помню.

- Как с голодного краю, - смотрит, как мы с Сережей уминаем за обе щеки. – Отъедайтесь. Силы пригодятся.

- Ага. Пахать и пахать, - говорю, надкусывая хрустящий огурец.

- Нет. Для других целей, - глаза закатывает.

- Для кого ты столько наготовила? Гостей чтоль ждала? – смотрю на гору картошки и котлет.

- Вас.

- Типа знала, что мы приедем? – спрашивает Сережа с набитым ртом. – Пошаманила?

- Молодой. Зеленый. Много ты понимаешь, - бабка изящно взмахивает рукой, увитой кольцами.

После вкусного ужина мы с сыном расходимся по своим комнатам.

Я моментально засыпаю. Уже и забыла, что в доме у бабки самый сладкий сон.

А просыпаюсь я не от будильника, который самозабвенно поставила, а от криков за забором. Подхожу к окну и вижу пятерых женщин, во клаве с Маруськой, которые хором скандируют:

- Вон отсюда, городская подстилка!

Глава 20

Спускаюсь по ступеням вниз. Едва открываю двери, как петух меня приветствует.

- Хоть кто-то тут мне рад, - усмехаюсь.

Иду к воротам.

Боятся их я не намерена. Никогда не боялась. Я тут выросла. Это мой родной край.

- Чего раскричались, полоумные!

- Проваливай с деревни! – Маруська выходит вперед. – Тебе тут не рады! Ты портишь моральный облик! Приехала тут своим задом крутить!

- Марусь, так мне есть чем крутить. А ты смотрю, не перестаешь расти. Женщины же должно быть много, так да? Но тебя прям уж слишком много.

- Хамка! Понятно, почему депутат тебя выгнал! Зачем ему жена хабалка! Еще и с чужим приплодом! Понял, что ты была безотказной. Все кто хотел, всех к себе пускала! – выдает Валя, лучшая подруга Маруськи.

- Интересно, какие сплетни. Помнится мне, себя вы так усиленно предлагали, а никто не велся. А как сейчас дела обстоят? Мужьями обзавелись?

- Да, ты! – дальше из рта Маруськи льется такой поток нецензурщины, хоть уши затыкай.

Маруська надвигается на меня. Силы откровенно не равны. С ее-то необъятной комплекцией и группой поддержки.

И тут Петр без звука взмахивает крыльями прыгает и клюет Маруську в ногу. На этом не останавливается и продолжает атаковать.

Она визжит. Ее девки вместо того, чтобы помочь, бестолково отмахиваются.

- Петр заговоренный. Кого клюнет, та мужика не найдет, - раздается позади голос бабки. – А кто на него руку подымет, будет в одиночестве век коротать.

И это действует на них. Они бросают в нашу сторону ненавидящие взгляды. Но очень резво бегут прочь.

Маруська хромает и не оборачиваясь бросает:

- Это еще не конец! Не будет тебе жизни тут! Лучше по добру проваливай!

- Марусь, как я жила без советов неудачницы.

Петр гордо поднимает голову и на меня смотрит. Мол, какой я крутой.

- Ты реально крут! – подтверждаю птице. И в его маленьких глазках вижу осмысленность.

Реально странная птица.

- Так хватит прохлаждаться, в дом и за работу, - бабка стоит уже при параде.

- Ты когда успела нарядиться? – интересуюсь.

- Женщина всегда должна подобающим образом выглядеть. Учись, дурында, - вздергивает подбородок и шагает во двор.

И я принимаюсь за работу. Вроде бы столько лет прошло, а руки помнят. Я же с пяти лет по хозяйству бабушке и маме помогала. Папка сбежал, когда я только родилась. Потом, правда, периодически в деревне появлялся. К бабке приезжал, он же ее сын. Но на меня внимания не обращал. А я к нему тянулась, подходила, так хотела понравится.

- Нагулянная ты. Не моя дочь! – неизменно отвечал.

Бабка за это награждала его подзатыльниками. Какими-то травами отпаивала, ритуалы свои проводила. Все без толку. Немного побыв в деревне, отец снова исчезал. А мама так и жила с его матерью. Ее дом кто-то поджог, как только она замуж за моего отца вышла.

И уже гораздо позже мама в ближайший райцентр жить перебралась. И я потом к ней. Уже обжегшаяся своей первой любовью. С разбитым сердцем, и репутацией гулящей девки. Отпор я давала, но осадочек то все равно оставался.

За этими грустными мыслями не замечаю, как половину дел делаю. И направляюсь пасти коров и коз. И в этом есть своя прелесть. Мозги хорошо свежий воздух прочищает.

Так незаметно неделя проходит. Поначалу я без задних ног падала на кровать и моментально засыпала. А сейчас уже втянулась. Хоть Маруська и компания не унимаются. Всю деревню против меня настроили. Прохожу по дороге и из каждого дома летят гадости.

Плевать! Не собираюсь я реагировать на подобное.

Возвращаюсь с коровами и козами домой. Решаю немного сменить маршрут. Прохожу мимо свалки. Еще с детства ее помню. Сейчас она разрослась. И ведь некому убрать!

Слышу стон.

Наверное, показалось.

Стон повторяется громче.

Нет бы пройти мимо, но я зачем-то подхожу ближе.

Что-то там в куче с травой шевелится. И снова стон. Отчаянный такой, полный боли.

Ругаю себя последними словами, и все равно лезу разгребать кучу.

Там же человек, ему наверняка плохо. Неведомая сила не дает мне пройти мимо.

А там, в куче мусора и травы… мужик…

- Вася… - вскрикиваю ошарашенно.

Столько лет прошло, а узнала с первого взгляда. Хоть его узнать практически нереально. Сильно изменился.

И тем не менее это он – отец моего сына.

Глава 21

- Сгинь! – хрипит.

- Да без проблем. Нравится валяться на помойке, так валяйся, - фыркаю.

А сама с эмоциями едва справляюсь. После стольких лет и сразу «сгинь». Больно надо!

- Ты раньше не говорила! – хочет взмахнуть рукой, но настолько обессилен, что у него это с трудом получается. – Хватит меня изводить. Исчезни!

- Кто тебя изводит, помоечное ты существо! – поднимаюсь на ноги.

Мне бы повернутся и уйти. Но он крови много потерял.

Да, Васька козел первостатейный, но это не дает мне права оставлять его тут помирать.

Надо позвать тетку Олю, она медсестра, пусть с ним разбирается. А мне тут реально делать нечего.

И все же медлю. Смотрю на него.

Васька стал еще больше раза в два. Не жиром оброс, мышцами, загорелый. На великана похож, только раненого. И в грязи весь. Одежда изодрана.

Что он в деревне делает? Ведь свалил давным-давно и вроде бы не появлялся больше.

А мое ли это дело?

- Зачем ты это делаешь? – не сводит с меня взгляда, то закрывает, то открывает глаза.

- Что, Васька? Ты того? Перебрал?

Хотя вроде ничем таким от него не несет. Только помойкой. Хотя тут такие запахи, что все смешаться могло.

- Фрося? Ты? Реальная? – он аж привстает. Вытаращился на меня.

- Слушай, у тебя реально с головой проблема. Я сейчас тебе помощь позову.

К нам подходит моя козочка и внимательно рассматривает Ваську. Потом издает протяжное:

- Беее

- Фрося с козой. Тут. Быть не может. Ты глюк, - а сам ко мне грязную руку тянет.

Не дотянувшись, снова падет без сил.

- Лучше бы меня проглючило, и я тебя паршивца не видела!

- Вроде реальная… или не… - сам с собой больше разговаривает, чем со мной.

- Все, скоро помощь придет. Мне пора, - хочу все же уйти.

Не нравится мне, какие эмоций этот козел всколыхнул. Надо сваливать как можно быстрее.

- Стой!

- Чего тебе еще?

- Фрось, это реально ты? – снова пытается приподняться.

- Я. Все. Мне коз и коров доить надо.

- Быть не может… - падает на гнилую траву.

Потом за бок хватается. Его от боли скручивает. Глаза закатываются.

- Вась, ты чего. Отъезжать не вздумай! – снова наклоняюсь к нему.

Вот не могу я его тут оставить и все! Кровь из раны хлещет. Не останавливается. Тут антисанитария полная. Он так долго не протянет. Это не шутки.

- Не. Уже нельзя. Ты же реальная. Хоть и зараза первостатейная.

- Сказал отборный козел.

- Козел да, с рогами, - вздыхает болезненно, с угла рта кровь течет.

- Так хватит пустого трепа. Тебе надо подняться и до дома тети Оли доковылять. Давай, помогу, - пытаюсь как-то его поднять, но он такой глыба здоровенный, что его и с места не сдвинуть.

- Поможешь? Ты со свету сживешь, - кряхтит.

Пытается подняться. Но тут же заваливается.

Были бы в городе. Я бы скорую вызвала. Но тут связь не ловит. Телефон у бабки дома. Пока я добегу. Пока они приедут. Нет, надо к тете Оле. Она первую помощь окажет, рану обработает, да и препараты у нее дома имеются.

Васька меня за руку хватает. Довольно сильно для его состояния сжимает.

- Тело. Живая. Не глюк. Или… - договорить не успевает, снова от боли морщится.

- Не время разглагольствовать! Собрал все силы и поднялся. Быстро! – командую.

- Да. Я сейчас.

Кое-как на ноги поднимается. Шатается. Мне приходится его поддерживать. Вонь от него знатная.

Ну а что помойка элитным парфюмом не пахнет.

- Пошли. Тут недалеко.

С трудом, но выруливаем на тропинку. Его шатает, меня вместе с ним.

- Тебя где так угораздило? – интересуюсь.

Явно же во что-то вляпался. С его характером не удивительно.

- Мелочи. Вот с тобой, гадиной, меня угораздило. А тут… переживу, - язык у него уже заплетаться начинает.

- Проблеял раненый козел.

- Ты как в деревне оказалась? – косится на меня.

- В гости приехала. По бабке соскучилась.

- Брешешь, - усмехается, и тут же от боли шипит.

- А ты чего тут забыл?

Косится на меня. Прищуривается. Долго молчит, не отвечает, едва ногами перебирает.

- Трактористом работать приехал.

- Серьезно? – выгибаю бровь.

- А что? Тут платить хорошо обещали.

- Часики у тебя как годовая зарплата тракториста, откуда они? Что ты мне втираешь, Вась, а?

- Котлы я стырил.

- И что еще ты стырил, что тебя так отделали?

Ответить он не успевает. Потому как я слышу очень уж знакомый визг.

- Она тут! Смотри, она уже себе бомжа нашла!

- Ефросинья! Что за аморальное поведение! – возмущается мой, пока еще муж.

- Петя, размажь ее! Раздави так, чтобы и мокрого места не осталось! Пусть ответит за все наши страдания!

В начале дороги держась за ручки в нашу сторону с громкими возгласами приближается Петя со своей Анжелой.