Развод. Уходи к молодой

Пролог.

— Не надо, прошу! — выставляю вперед дрожащую руку, все мое тело охватил тремор. — Не надо… — сиплю, захлебываясь слезами. — Пощадите ради сына…

Я так боюсь за свою жизнь в этот момент, что умоляю преступника не трогать меня. Страшно, что сын найдет меня такой.

В клочья растерзанной бойцовской собакой.

Я на земле, среди луж и жухлых осенних листьев. Гнилостный запах мусора бьет в нос, но вонь псины все равно сильнее.

От этой мысли про сына всхлипываю. Леша и так настрадался из-за наших с мужем скандалов, а теперь такое!

— Ну ладно, — мудак, держащий на поводке разъярённого бойцового пса, в пасти которого болтается рукав моего осеннего пальто, ржет так сильно, что аж держится за живот. — Раз так просишь, то не буду.

Медленно пытаюсь встать с земли и не свожу глаз с собаки. От шока окаменели мышцы, и реакция стала заторможенной. Я еле держусь на ногах, со стороны может легко показаться, что я пьяная.

Отморозок подкараулил меня в подворотне по пути домой из магазина, и спустил на меня собаку.

Бойцовскую, огромную, злющую.

Животное вцепилось мне в руку, и я клянусь, думала, оставит меня калекой.

Кожу на предплечье саднит от собачьих зубов. Боль сильнее и сильнее с каждой секундой.

Господи, как их боюсь. Страх собак у меня с шести лет. Она развилась после того, как на меня в деревне напала стая бродячих псов. Бабушка их вовремя отогнала, меня не успели покусать. Тогда от шока несколько дней не разговаривала.

И об этом знают только два человека на земле.

Мой сын.

И муж.

— Короче так, — мудак харкает мне под ноги. — Мужу даешь развод на его условиях. Никакого распила пятьдесят на пятьдесят, сечешь? Гордая уходишь с голой жопой в закат. И чтобы больше от тебя ни слуху ни духу. Втыкаешь?

— Д-да, — еле стою на дрожащих ногах, по щекам бесконтрольно текут слезы.

Вокруг разбросаны продукты из разорванных пакетов. Сумка вывернута, кошелек с последними наличными и телефон валяются в луже.

Я дрожу. Грязная, искусанная, напуганная дико. Сердце колотится в груди так отчаянно, что я дышу навзрыд.

— Ну и супер! Тогда мы пошли, да приятель? — он чешет голову все еще рычащего на меня пса и, наконец, уходит в противоположном направлении.

Я смотрю ему вслед и пытаюсь задать вопрос, но губы никак не поддаются. Наконец, хрипя и заикаясь, произношу:

— К-кто… кто вас послал? Д-денис?

Но ведь он не мог. Денис не мог! Мы двадцать лет вместе отжили. Рука об руку, прошли столько испытаний вместе. И безденежье, и комнату в коммуналке, и безработицу. Сына красавца родили.

Он не мог!

Или ради новой любви, все-таки мог?..

Мужчина, услышав мой вопрос, останавливается, и через плечо бросает:

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — снова ржет нездоровым смехом он. — Ты че такой тупой вопрос задаешь? — зло требует. — Мало получила? Хочешь еще? Так это запросто!

Он резко дергает поводок, раздражая пса.

— Не надо! — пячусь, выставляя вперед руки. — Не надо…

С мизинца правой руки в лужу капает кровь. Кап-кап. Собака разодрала кожу до мяса.

— Советую не задаваться этим вопросом и уже тем более не искать на него ответов, — он подмигивает. — У меня целый вольер вот таких, — он дергает пса за ошейник. — Намек понятен?!

Киваю.

Значит, меня не просто хотят запугать. Произошедшее — прямая угроза моей жизни, и стоит мне ослушаться, останусь калекой. Или хуже…

Он наконец-то уходит.

Я не двигаюсь с места, пока мужчина не исчезает из вида, а потом окидываю себя взглядом.

Руки сковала крупная дрожь, одежда порвана. Когда пес прыгнул на меня со спины, я упала на колени и рассекла их в кровь.

А ведь я в таком настроении была хорошем.

Купила себе в супермаркете маленький букет роз. Белых. Решила, что сегодня начинаю новую жизнь.

Денис наконец-то полностью съехал с квартиры. Остатки вещей перевез на новую съёмную жилплощадь, где его ждет юная любовница.

Ровно пять лет я не получала от него никаких цветов и вот решила себя порадовать такой важной для себя мелочью.

Теперь эти скромные розы, испачканные грязью, лежат у меня под ногами, как плохое предзнаменование.

Новой жизни у меня не будет, пока я не отдам ему все, что мы заработали за двадцать лет совместного труда.

Горько и больно.

Денис давно и ясно дал понять, что я не заслужила заработанных им в браке денег. Но ведь я тоже работала. И тоже вкладывала в ипотеку.

— Боже… — отвожу от лица запачканные волосы и не знаю, с чего начать.

Надо все собрать и пулей домой. Переодеться, помыться и придумать объяснение.

Леша скоро вернется с тренировки по футболу, и пойдет он именно этим двором.

— Мам, — голос сына раздается внезапно. Надо же, ему только семнадцать в голос уже как у отца. Мужественный и такой не по годам взрослый, мой мальчик. — Мам, ты в порядке?

Слышу, как он бросает на землю спортивную сумку и мчится ко мне по лужам.

Я до сих пор в шоке и даже не понимаю, с какой стороны он бежит.

— Мам!

— Все хорошо, милый, — он обнимает меня, а я утыкаюсь носом в его грудь. — Я просто упала, пока несла продукты… Представляешь, какая растяпа у тебя мать.

Я пытаюсь улыбаться. Чтобы только он ничего не понял и ему не было больно за меня.

Леша молчит, при этом рассматривая мои разбросанные по сторонам вещи. А потом берет мою руку и подносит к своему лицу.

— Это кровь, — он смотрит на растерзанный рукав в темных мокрых пятнах.

Отходит от меня буквально на шаг, не отпуская руки, и обводит взглядом мой говорящий внешний вид.

На его лице вспыхивает выражение жалости. Но его быстро сменяет ненависть.

Неужели догадался?

— Леш, только не злись, — начинаю реветь, не в силах сдержать последствия шока. — На меня напала собака. Бездомная, голодная… Я перепугалась жутко! Ты же знаешь, что у меня страх собак, а эта видно была голодная. Учуяла, что я в пакетах фарш несу, чтобы на ужин котлет нам с тобой пожарить…

Глава 1. У бати другая

Месяцем ранее

Двадцатая годовщина брака не задалась с утра. Я хотела вместе позавтракать, провести время вдвоем перед работой, но проснулась, когда сторона постели Дениса уже была холодной.

Мы еще месяц назад договорились, что он пораньше освободится, и мы отпразднуем эту дату всей семьей.

Но на часах уже полвосьмого. Денис должен был быть дома два часа назад. На мои сообщения в мессенджере он не отвечает, хотя я вижу, что он в сети.

Обидно.

Очень обидно.

Я скинула пять килограммов, чтобы влезть в его любимое платье. Потратила час на укладку и макияж. Даже туфли на каблуке надела, чтобы сегодня быть для мужа самой красивой.

И вот стою нарядная и грустная на кухне, смотрю на остывший ужин, на готовку которого ушло полдня.

А на душе погано-погано.

Трапезные свечи почти догорели, капли воска испортили новую скатерть. Хм, они чем-то напоминают слезы.

Я задуваю их, испытывая горькое разочарование.

Мы ведь совсем чужими стали с Денисом.

Из страсти у нас остались только сухие поцелуи в щеку перед уходом на работу, и такой же сухой секс раз в месяц.

И дело не в том, что кто-то из нас потерял внешнюю привлекательность. Да, нам обоим чуть за сорок, но мы оба придерживаемся здорового питания и спорта.

Я хожу на пилатес два раза в неделю, а Денис последние пару месяцев усиленно налегает на силовые тренировки.

Я как-то раз зашла в спальню, когда он переодевался, и залюбовалась его подтянутым торсом. Подошла со спины и игриво поцеловала между лопаток, мурлыкнув что-то пошленькое.

Думала, что между нами сейчас, как проскочит искра.

А Денис от меня как ошпаренный отскочил, глаза огромные. Сказал, что я его напугала, и быстро накинул на плечи рубашку.

Это ненормально, когда муж намека жены на секс пугается.

Ненормально!

Сегодня же с ним об этом поговорю. Хватит с меня.

Входная дверь открывается.

Первый порыв – едва ли не бегом ринутся в прихожую. Но я себя останавливаю. Нет. Он знает, что опоздал, так что я ожидаю от него как минимум объяснения, что, черт побери, так капитально задержало его на работе?

Стою на кухне, скрестив руки на груди, отстукивая пальцами нетерпеливый ритм на плече.

В проеме появляется вернувшийся с тренировки по футболу сын. Копия мужа, в семнадцать лет даже догнавший его ростом.

— Мам? — Леша окидывает беглым взглядом сервированный стол с пока еще дымящими свечами, потом меня. И что-то в его взгляде меняется. — Он не пришел, да?

Впервые слышу ноты злости в голосе сына по отношению к отцу. Это у него такая реакция на то, что тот опаздывает?

Чествую себя дурой и выдавливаю мягкую улыбку. Не помогает.

— Простишь его за это? — сын садится за стол, откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Все еще злой.

Совсем возмужавший. Спортсмен, круглый отличник и, что уж скромничать – красавец. Девчонки с ума сходят, я не раз находила у нас в почтовом ящике любовные письма.

Но, насколько мне известно, у него пока не было девушки.

Сажусь на стул рядом.

— Ты сам не свой. Что-то случилось?

— Случилось то, что мой отец придурок, — он упирается локтями в стол, взгляд источает гнев.

— Ты что такое говоришь? — округляю глаза.

— Правду.

— Леша! — немного повышаю голос. — Нельзя так говорить про родного отца. Ну ты что?

— Ты его защищаешь, а ведь даже не знаешь, какой он на самом деле.

Произнесенная сыном фраза, полная осуждения, заставляет волоски на руках встать дыбом. Я заикаюсь и никак не могу ответить. Своему же ребенку.

— В смысле, Леш? Какой он на самом деле, а? Просвети. Двадцать лет с человеком живу, и, видите ли, его не знаю! Что за несусветная ерунда?!

Вспыхиваю. Щеки горят огнем.

Поднимаюсь на ноги и обхожу обеденный стол несколько раз, теребя пальцами нарядные сережки.

Перевожу на Лешу взгляд. А ведь сын-то прав.

В последнее время я часто ловлю себя на ощущении того, что не знаю, с кем живу под одной крышей.

Бытовые дела мы обсуждаем, но вот что у Дениса в душе я уже давно не знаю.

— Ты знаешь, с кем он сейчас, мам?

— С кем? — повторяю вопрос сына и хватаюсь пальцами за спинку стула.

Мне страшно. Горло сдавливает когтистая лапа ужаса. Сильнее и сильнее.

— Говори, — подталкиваю Лешу, который, судя по лихорадочному взгляду, сам находится в смятении.

— У бати другая.

В ответ на слова сына я молчу. В висках звучат удары гонга. Бух-бух-бух. Я смотрю на Лешу не моргая. И он в ответ смотри на меня так же – не моргая.

— Что, прости? Я не расслышала, — медленно опускаюсь на стул, чтобы не грохнуться на пол. Ноги так и подкашиваются.

— У него любовница, — смотря перед собой, произносит сын, в его голосе холод и ненависть. — Она молодая. Они спят где-то пару месяцев. И прямо сейчас он с ней.

— Откуда, Леша… Откуда ты знаешь?!

Как не сломаться прямо сейчас? Как держаться, когда сын рассказывает мне о том, что его отец завел любовницу?

Боже милостивый…

— Это неважно, — сын накрывает мою ладонь своей. Опекая и любя. Аж сердце сжимается. — Мам.

— А?

— Когда он придет, выгони его на хрен.

— Хорошо, — отвечает моя оболочка.

Настоящая я только что умерла, остался призрак. Надо собрать себя, остыть и обо всем поговорить с Денисом.

Может всему есть объяснение, и Леша ошибается?..

Или никакой ошибки нет, и мой муж действительно нашел себе любовницу? А после секса с ней приходил домой, ел мой ужин, ложился спать рядом.

Дверь открывается.

— Я дома! — бодро и даже радостно оповещает о своем прибытии Денис. — Где все?

— На кухне, — отзывается Леша, и, понизив голос, говорит мне: — Я пока в магазин схожу, окей? Чтобы дать вам время поговорить наедине.

— Спасибо, милый, — глажу его руку, пока сердце кровью обливается.

Глава 2. Кого выбрать?

Сын молча проскальзывает мимо Дениса, прямиком в коридор и, как и обещал, уходит, громко хлопнув дверью.

Муж удивленно смотрит ему вслед, приподняв в удивлении брови, и бросает мне претензию:

— Василиса, наш сын со мной даже не поздоровался, а ты и молчишь, — муж подхватывает со стола тарелку с остывшим ужином, нюхает и отправляет в микроволновку. — Нормальное воспитание. Ничего не скажешь.

— Где ты был? — спрашиваю мертвецки спокойным голосом.

Спина Дениса напрягается. Вижу очертания его широких, неподвижно застывших плеч через ткань рубашки.

Выходит, это он в такую форму привел себя ради молоденькой любовницы?

— Работал, — сухо отвечает он и заглядывает в холодильник. — У нас есть что-нибудь из овощей?

— За фигурой следишь?

— Разве это новость? — он достает пакет салата, крутит его в руке, и, видимо, поняв, что придется готовить самому, кладет его обратно. — Вась, — захлопывает холодильник и смотрит на меня, — прости, что я забыл о нашем празднике. Реально заработался. С кем не бывает, правда?

Микроволновка пищит. Денис, глотая слюни, достает тарелку и торопливо ставит ее на стол.

— Проголодался? — щурюсь, наблюдая за ним.

— Еще бы, — отвечает, не отрывая взгляда от ароматного мяса. — Обожаю твою стряпню. Приятного аппетита, — и начинает уплетать за обе щеки.

Я будто наблюдаю за происходящим со стороны. Вижу кадры, как я в поте лица кручусь весь день на кухне, а он потеет над любовницей.

Я примеряю на себя платье, сережки и туфли. А он раздевает другую.

Я моюсь в душе, чтобы быть вкусно для него пахнуть. А он смывает с себя в душе запах другой женщины.

— Блин, Вася, — с набитым ртом говорит Денис, — это просто космос! Вкус такой необычный, изысканный, как в ресторане прям. Ты какую-то новую приправу добавила?

Да. Она называется «слепая любовь».

Смотрю на него и думаю, какая же он скотина! А вслух мягко щебечу:

— Наслаждайся.

— Вась, а чего сама не ешь? — кивает на мою тарелку. Видимо, забыл, что заботливо подогрел еду только себе любимому.

— Аппетита нет, — отмахиваюсь. — Ты на меня внимания не обращай. Ешь, а то остынет. Кстати, насчет приправы ты угадал. Я действительно добавила новый ингредиент.

— Хозяюшка моя, — он почти опустошил тарелку. — Что за приправа? Завтра обязательно купи еще.

— Мышьяк, — музыкально произношу я и наблюдаю, как Денис медленно поднимает на меня взгляд.

— Не расслышал, — смотрит на меня ровно, ждет, пока я объявлю, что это шутка.

А глазки-то забегали.

— Мышьяк, говорю, — не торопясь поясняю. — Я как узнала, что ты мне изменяешь, сразу же вбухала в кастрюлю с ужином целую пачку.

Денис так резко вскакивает, что едва не переворачивает стол. Высокие подсвечники со звоном падают на пол, свечи раскалываются.

Муж кидается к раковине и выплевывает остатки пищи. Споласкивает рот водой, будто бы это помогло ему, если бы я действительно отравила ужин.

Глядя на его конвульсии, я до белых костяшек сжимаю ладони в кулаки. Проверки лучше, чем эта было не придумать.

Значит, Леша был прав. Хотя я и так не сомневалась в сыне, он в отличие от отца порядочный человек.

— Сядь, Денис. Жить будешь, не беспокойся.

— Ты долбанутая? — орет он, хватаясь за голову. — Таким не шутят, Василиса!

— Сядь, — я сохраняю предельное спокойствие. — Давай лучше обсудим твою личную жизнь.

Лазарев на секунду замирает. Видимо, при упоминании его вышедшей наружу измены, даже страх мышьяка отступил на второй план.

Чуть повременив, он все-таки садится за стол, но смотреть мне в глаза избегает до последнего.

— Рассказывай, — сохраняю ледяное спокойствие из последних сил.

Пусть ответит на волнующие меня вопросы и проваливает к другой. Я под одной крышей с похотливым кобелем жить не буду.

На стороне накувыркался и пришел голодный жрать мой ужин!

Это сколько нужно иметь наглости?

— Что рассказывать, Вася? — Денис трет подбородок и шумно вздыхает. — Ну не святой я. Да. Бес попутал. Думаешь, мне легко?

— Бедный, — я аж прыскаю от смеха. — Устал между двумя бабами метаться, да? Кстати, ты домой опоздал, потому что у нее был?

По глазам вижу, что да. Но Денис избегает прямого ответа.

— Все совершенно не так, как ты себе представляешь, — серьезно отвечает он, придав словам оттенка печали. — Она меня вдохновляет, понимаешь? Я с ней помолодел на двадцать лет. Стал снова чувствовать себя настоящим самцом.

— Уходи к ней, — категорично произношу. — Если ты не заметил, то я тебя не держу. Гордость, знаешь ли, не позволяет.

— Все не так просто, — мотает головой муж и решительно произносит: — Вы с ней разные, и каждая по-своему меня дополняет. Поэтому…

Если бы подсвечники не валялись на полу, а стояли на столе, то у Дениса к этой минуте уже бы не было головы.

Я бы ее снесла к чертям собачьим за такие слова.

— Поэтому что?

— Мне нужно время, чтобы определиться, с кем из вас я хочу остаться.

Дорогие читатели!

Очень жду вашего мнения насчет героев в комментариях!)

Сохраняйте книгу в библиотеку и ставьте звездочки.

Люблю!

Ваша Ева

Глава 3. Разбитая посуда

У меня в груди клокочет ярость, а спина обливается горячим потом.

Надо же, как умело и вскользь он смешал меня с грязью. Определиться, видите ли, ему надо.

Он вопросительно смотрит на меня, ожидая ответа, а я смотрю на него уничижительно и остро.

Он даже не представляет, как только что упал в моих глазах.

— Вась, ну может, скажешь что-нибудь? — он вздыхает и направляется к холодильнику. — Я тебе душу открыл, вообще-то, — достает оттуда водку. — А ты сидишь как рыба мороженая, даже не моргаешь.

Денис с грохотом ставит бутылку на стол. Я от этого резкого звука даже не дергаюсь.

— А с чего ты, — собственный голос прорезается, набирает силу, — мой дорогой, решил, что имеешь право выбирать?

Лазарев наполняет рюмку до краев и, смотря мне в глаза, опрокидывает ее. Со стуком возвращает ее на стол.

— Я так и знал, Вася, — укоризненно качает головой он. — Я так и знал, блядь.

— Что знал?

— Что как только, я расскажу тебе правду, ты сразу же начнешь выносить мне мозг этим поганым тоном недотраханной училки, — Денис морщит лицо, будто ему противно.

— Поганым тоном недотраханной училки? — переспрашиваю.

— Да.

— Хм, — поджимаю губы и беру с тарелки для фруктов веточку винограда. — Да я смотрю, ты оперился, Денис. Думаешь, если тебе дала или на регулярной основе дает какая-то шваль, то ты имеешь право говорить мне гадости?! Не угадал. Я не позволю.

Отправляю ягоду в рот и пережевываю, не разрывая зрительного контакта. Денис, в свою очередь, выпивает очередную рюмку водки.

Ох, чую, интересным будет разговор.

— Прости, — ерничает муж, — нагрубил. Виноват. Вернемся к теме?

— А давай, — закидываю ногу на ногу. — На чем мы там остановились? Ах да, тебе нужно время, чтобы определиться с выбором. Заблудился сорокалетний мальчик между двумя юбками.

Меня трясет и распирает от абсурдности ситуации. В уме я уже выбрасываю его вещи с балкона, швыряю прямо на его машину трусы, носки и ноутбук с документами.

Но в реальности хочу сначала выслушать его мысли, если этот поток сознания можно так назвать.

Где мой разумный, интеллектуальный муж? И кто сидит напротив меня вместо него?

Судя по сегодняшнему открытию, я вообще не знаю человека, с которым прожила полжизни.

Пусть говорит. Еще бы водка ему язык развязала.

Чем больше фактов о его измене будет у меня на руках, тем легче мне будет с ним развестись.

— Секунду, Вася.

Он достает из кармана брюк телефон, быстро читает сообщение и кладет смартфон экраном вниз.

А у меня дежавю. Я столько раз наблюдала за этой его привычкой, но мне даже в мысли не приходило, что именно он может скрывать.

Нет, я знала, что так делают изменщики. Но мой-то не гуляет! Мой семьянин и трудяга, ему не до отношений на стороне и переписок, сидя на унитазе, пока жена не видит.

И тут все вдруг встало на свои места.

Боже, как гадко. Во рту появляется горечь. Мне стыдно за то, как слепа я была, и как высоко возносила этого негодяя.

— Можешь больше не прятать экран. Я знаю, кто это.

Муж коротко кивает.

— Она напоминает мне тебя в молодости, — произносит Денис, отводит взгляд к окну и улыбается теплой влюбленной улыбкой. — Прям один в один.

И именно в этот момент, то, что внутри меня до этого было натянуто до предела, лопнуло.

Бах. И все.

Я молча поднимаюсь на ноги. Колени дрожат, пальцы ног заледенели и не гнуться. Впрочем, как и пальцы рук.

Неторопливо собираю со стола приборы, тарелки. И все аккуратно складываю в стопку на раскрытой ладони правой руки.

— Вась, ты чего? Мы, вообще-то, разговариваем как культурные люди. Нашей семье необходим этот разговор, понимаешь?

Перевожу взгляд на Лазарева, беру с верха стопки белоснежную фарфоровую тарелку и швыряю прямо в него со всей силы.

Он вовремя уворачивается, и тарелка разбивается о пол у плиты.

— Не смей! — бросаю в него вилку, и та попадает ему в бок, пока он закрывает голову руками. — Больше никогда! — целюсь в него ложкой. — Сравнивать! Меня! Со своей! Подстилкой!

Я дышу так учащенно и шумно, словно пробежала марафон. По телу проносится дрожь от выброса адреналина.

Смотрю на сгруппировавшегося мужа, который сидя за столом, прикрывает руками лицо и голову.

Козел. Тварь. Предатель.

Но мне жаль тратить свою коллекцию фарфоровых тарелок на этот скандал. Одной, пожалуй, достаточно.

Думаю, мне удалось донести до него свою мысль.

— Больше никогда, — тихо повторяю я и возвращаю остатки уцелевшей посуды на стол.

Лазарев медленно разгибается и смотрит на меня ошалевшим взглядом.

— Да по тебе дурка плачет, Василиса! — начинает орать он, когда видит, что у меня в руках больше ничего нет.

— Шмотки собрал, — прохожу мимо него. — И чтобы духу твоего здесь не было. Уверена, тебе есть где переночевать.

Под подошвой туфель хрустят осколки фарфора. Я внутри тоже такая — вся из осколков прежней себя. Разбитая на миллион крошек, которые придется собирать долго-долго.

Хорошо, что злость пока преобладает. Именно она является топливом, которое не дает мне сломаться и предаться самобичеванию за то, что я не сберегла семью.

На пороге кухни Денис хватает меня за руку и тянет на себя.

— Василиса, — шепчет и прижимается к моему затылку губами.

Он всегда так делал, чтобы помириться. Поймает меня в коридоре обиженную и давай извиняться, да слова любви шептать. Но в этот раз пусть даже не мечтает.

— Я к тебе за двадцать лет прикипел сердцем. Ты мне родная, — с надрывом произносит он. — Но без нее я не могу.

Глава 4. Отпусти маму или я тебе всеку

Даже от предателя слышать такие слова — это как напороться на лезвие.

Умом понимаю, что находящийся позади меня мужчина мизинца моего не стоит. Но сердце… Сердце изнывает раненым зверем, попавшим в смертельный капкан.

— Я привычка, да?

— Вась, вот только давай без всего вот этого. Вашего бабского, — с неприязнью выплевывает он, будто я не имею права на чувства.

— Двадцать лет. И я привычка. При-выч-ка,— слова вырываются из груди последним вздохом.

Это финал. Крах нашей семейной жизни.

Крах до того прозаичный, аж до оскомины.

Муж бросил стареющую жену ради молодой любовницы. Вот как нашу ситуацию окрестит общество.

Жалостливые взгляды друзей. Охи и вздохи соседей. Житейские мудрости о том, что седина в бороду — бес в ребро.

Ведь все мужики гуляют, неужели ты думала, что твой не такой?

Господи, неужели меня ждет все это?

Но сильнее всего болит от другой мысли. Что ждет нашего сына? Как наш развод повлияет на него как личность?

Денис для него всегда, еще с самого детства был примером. Да что там. Кумиром.

А сегодня ему пришлось рассказать родной матери о том, что у отца есть вторая, параллельная жизнь.

Хочется кричать. Со всех сил. Чтобы стекла из окон повылетали.

— Ты еще здесь? — оборачиваюсь и смотрю на вмиг ставшего чужим мужа.

— А где мне еще быть? Это и мой дом тоже. И мне неприятно, что ты меня прогоняешь.

Смотрю на него в исступлении.

— Совсем обалдел, Лазарев? — цежу сквозь зубы. — Издеваешься?!

— Нет, Василиса. Это ты издеваешься. Я пытаюсь с тобой нормально поговорить, а ты все убегаешь и убегаешь. Сколько можно? Взрослая женщина, а ведешь себя как девчонка!

— В чем суть жалобы? Тебе же нравится, когда помоложе, — ядовито бросаю.

От моего комментария у него слегка выдвигается вперед нижняя челюсть. Угрожающе выпирают желваки.

Не нравится, когда как дурного кота носом в дерьмо окунают, да? А ведь я еще даже не начинала.

— И снова убегаешь от темы.

— Я не убегаю, Денис. Просто обсуждать нам нечего, — развожу руками. — У тебя любовница, и этим все сказано. К тому же, — смахиваю с плеча мурашки, — ты мне противен.

— Противен? — вспыхивает он, голубые глаза наливаются кровью.

— До омерзения, — тихо, но от всего сердца произношу я. По лицу Дениса пробегает тень. — Там в шкафу есть чемодан, — бросаю через плечо и направляюсь в спальню. — Можешь не возвращать.

По пути останавливаюсь. Скидываю с затекших стоп туфли. Бросаю прямо здесь и босиком захожу в спальню.

Взгляд цепляется за нашу супружескую постель. Я — дура, простыни новые постелила. И белье постельное из атласной ткани, повелась на стереотип из фильмов.

Но сбылся совершенно другой стереотип.

Ослабевшими руками распахиваю дверцы шкафа и невидящим взглядом осматриваю полки с вещами.

Слышу, как прогибается матрас. Денис сел на кровать прямо за моей спиной. В комнате совсем тихо, но мои чувства до того обострены, что я слышу даже учащенное мужское дыхание.

— Как ты узнала?

— Мне…

«Сын рассказал» - этих слов я так и не произношу.

Нет, своего ребенка я в эту грязь стягивать не буду. Кто знает, может Денис его виноватым выставит.

— Знаешь, догадывалась, — выкатываю чемодан, бросаю на пол и расстегиваю молнию. — Работа допоздна через день. Спорт и диета. Отсутствие секса.

Рывком сгребаю с полки его вещи и швыряю в раскрытый чемодан.

— И ты, замечая это, никак не попыталась исправить ситуацию? — Денис осуждающе усмехается. — Не удивительно, что мы… отдалились.

— Что прости? — медленно поворачиваюсь и впиваюсь в его наглое лицо взглядом.

— Не, ну давай уже начистоту говорить будем. А то это я тут, видите ли, чмошник, который изменил святой жене. Если ты видела, что я меняюсь, почему не спросила меня в чем дело? Почему не попыталась заглянуть мне в душу?

Задушу.

Задушу гада, запихаю в чемодан и отправлю его шлюхе.

— Василиса, — растягивает он. — Говори. Я же вижу по глазам, что тебе натерпится мне что-то ответить. Я столько раз репетировал у себя в голове этот разговор. Столько раз, — он опускает голову и пробегается по волосам рукой. — Ночами не спал. Ворочался.

— Бедный, — язвлю, загребая очередную стопку его вещей, и швыряю их в чемодан.

— Не поверишь, но я, вообще-то, думал о нашей семье. Я всегда, — он подчеркивает это слово. — Всегда думаю о семье. О тебе и сыне.

— Не поверю! — развожу руками. — Не поверю, Денис. Потому что нельзя трахаться на стороне и при этом думать про семью. Нельзя, — надрывно произношу я, и сразу же беру себя в руки. — Но я понимаю, что ты делаешь. Не хочется быть кобелем, да? Отсюда и разговор этот никому не нужный.

Лазарев поднимается на ноги, делает несколько хищных шагов в мою сторону и нависает надо мной. Я пячусь и едва не заваливаюсь в шкаф. Приходится остановиться и встретиться с его источающими лютую ярость глазами.

— Отойди, Денис. От тебя разит другой бабой.

— Лжешь. Я после зала принял душ и надел чистую одежду.

— А зал, часом, располагался не у твоей шлюхи между…

— Рот! — рявкает мне в лицо Лазарев, и я сжимаюсь. — Рот свой, красивый и ядовитый, закрой и не смей больше обзывать ее. Ни в моем присутствии, ни за глаза. Понятно?

Молча смотрю на него и отвожу от лица волосы, что выбились из прически, когда я дернулась от испуга.

А потом тянусь в сторону. Застегиваю чемодан, ставлю его на колесики, вытягиваю ручку, чтобы удобнее было его тянуть.

— Даже не пытайся, — он перехватывает ручку и вырывает ее из моей ладони. — Я не позволю тебе уйти.

— Лазарев, так я никуда и не ухожу. Это твои шмотки.

До него наконец-то доходит, что все это время я паковала его вещи, чтобы выгнать к чертовой матери.

Он смачно ругается матом себе под нос и со всей силы ногой пинает чемодан. Тот отлетает прямо к окну, путается в шторах, и своим весом вырывает прикрепленный к потолку карниз.

Глава 5. Имя любовницы

— Не понял, — удивленно произносит Денис, ослабляет хватку и оглаживающим движением перемещает ладони мне на плечи. Мне противно, но я не шевелюсь.

Я стою между ним и сыном. Сердце сжимается. Я не знаю, что делать. Не знаю!

Смотрю то на одного, то на другого.

В глазах Леши такой лютый гнев, что я теряюсь. Это не взгляд парня, это взгляд мужчины.

Денис же, наоборот, побледнел. На волевом лице читается замешательство. Темные брови сведены к переносице.

— Сын? — он зовет Лешу, но тот непреклонен. Даже не глянул на отца.

— Мама, иди ко мне, — мягко говорит Леша и протягивает мне руку.

Я вкладываю заледеневшие пальцы в его ладонь и перебегаю от мужа к сыну.

Когда он так успел вырасти, чтобы стать для меня защитником? Я не наделяю его этой ролью, он сам взял ее на себя. Так рано и в такой неподходящий момент.

— Леша… Василиса… — муж ошеломлённо смотрит на то, как сын обнимает меня за плечо опекающим жестом. — Вась, ты можешь ему сказать, что он все не так понял?

— Милый, — поворачиваюсь к сыну и ищу слова, чтобы разрядить атмосферу.

— Не надо, мам, — он смотрит прямо на отца. — Ты уже уходишь?

Денис открывает рот, чтобы ответить, и закрывает. Я никогда не видела его настолько потерянным.

Он любит сына. Между ними всегда была настоящая мужская связь, а сейчас… Я вижу в глазах Дениса боль и непонимание.

— Нет, я никуда не ухожу. Ссора между мужем и женой — дело житейское, — сохраняя спокойный тон, объясняет муж. — Я признаю, что переборщил и чуть не наломал дров. Обидел твою маму. Вась, — он переводит взгляд на меня, — прости, я был неправ. Не имел права на тебя срываться.

С одной стороны, я ценю, что он пытается вырулить из этой кризисной ситуации и сгладить обстановку.

Но с другой… Какой же он лжец! Искусно врет и не краснеет. Сколько раз он вот так ездил по ушам мне, а я и не догадывалась?

— Вась, — зовет Денис, — прости меня, ладно?

Он повторяется, ведь я так и не ответила.

— Не надо цирка, — голос Леши звенит сталью, и я понимаю, что он не будет подыгрывать. — Я все знаю, — наконец бросает сын, и от лица Дениса отливает кровь.

Муж пытается сохранить лицо.

Пытается, но у него не выходит.

— Что, тебе кажется, ты знаешь? — он сует руки в карманы и расправляет плечи, вид за секунду становится агрессивным.

Неужели он готов пойти против сына ради своей интрижки? Родную кровь променять на какую-то девку?!

— Что ты ему сказала?! — летит в мой адрес жесткая претензия. — Выкладывай давай. Я жду. Истерила при нем, как и при мне, да? Поэтому он даже не поздоровался со мной? Ну? Не молчи, твою мать! Решила сына против меня настроить?

— Не смей, — Леша рвется на отца, но я встаю между ними, выставив руки. — Не смей так с ней обращаться. Никогда, понял?

Вижу, как сын сжимает и разжимает кулаки. Он готов, а главное, хочет наброситься на отца.

— Это ты так с отцом разговариваешь? А, сопляк?

Денис немногим лучше. Тоже в ярости, ноздри трепещут, глаза стеклянные. Надеюсь, у него больше ума, чем у семнадцатилетнего подростка.

— Успокойтесь, пожалуйста, — мой голос похож на писк, до того мне страшно, что будет дальше. — Денис, ну, будь хоть ты умнее! Он же твой сын, ты что не можешь уступить?

— Леша, — поучительным тоном зовет его муж. — Ты когда вырастешь, женишься, вот тогда я посмотрю, как ты будешь сохранять спокойствие, когда жена будет тебе мозги на ровном месте чайной ложечкой выедать. И на будущее: не лезь во взрослые дела!

Закончив, Денис пытается нас обойти, но у него не выходит.

Леша перерождает ему путь.

— Леша, не надо… — молю я и пытаюсь вклиниться между ними.

Ни один не реагирует на меня. Ни один!

— Говори, сын. В чем еще твой папа говно? — ехидничает Денис. — Что еще я сделал не так? Пусть все в этом доме выскажут мне, что хотят. Разрешаю. Все-таки такой день особенный. Двадцать лет счастливой семейной жизни, — ядовито произносит он.

— Это я рассказал маме про тебя, — хладнокровно чеканит Леша.

Глаза мужа расширяются, и он в неверии мотает головой. Переводит бешеный взгляд на меня, ищет в моих глазах ответа, правду ли говорит сын. А потом прикрывает веки и запрокидывает голову.

— Я в ахере, — хрипло произносит он и трет лицо ладонями. — Откуда ты знаешь?

— Про тебя и Снежану? — брезгливо выплевывает Леша.

От произнесенного вслух имени любовницы, лицо Дениса меняется. Даже не знаю, что именно изменилось в его чертах. Они стали мягче, что ли. Он заволновался, когда услышал ее имя. Вот оно что.

Заволновался, потому что испытывает к ней чувства…

— Откуда ты знаешь про Снежану? — в контраст грубому тону сына бережно спрашивает муж.

Я снова горю в чертовом адском котле агонии. Дышать не могу. Стоять на ногах не могу.

Но упасть на кровать не успеваю, потому что слова сына закручивают новый виток его конфликта с отцом.

— А ее все пацаны из моей команды знают, батя, — чеканит Леша в лицо мужа. — Объяснить почему, или сам догадаешься?

Глава 6. Леша и Снежана?!

Я мычу. Хочется кричать, но звук не может прорваться из-за сомкнутых губ.

Поэтому я мычу, словно немая. В глазах горят невыплаканные слезы.

Когда моя идеальная любящая семья успела расколоться? Когда муж с сыном стали непримиримыми врагами?

И когда, черт побери, Денис умудрился влюбиться в малолетку?!

Если Леша и его знакомые о ней слышали, значит, ей лет двадцать максимум. Кошмар. Желудок скручивает узлом от мысли, что мой муж спит с какой-то соплей, вчерашней выпускницей.

И это уважаемый предприниматель? Начальник? Глава семьи? Пример для нашего сына?!

— Леш, — Денис усмехается. — Я знаю, почему ты так говоришь. Снежана мне сама сразу же все рассказала. Не надо пытаться опорочить ее имя, это не по-мужски.

— Было бы что порочить.

Оказывается, сын умеет надменно усмехаться над чужими словами так же, как его отец.

Я все-таки сажусь на кровать. Голова гудит и раскалывается.

— Что ж, — произношу я, и две пары родных голубых глаз смотрят на меня. — Я думаю, каждый из нас останется при своем. Мы с Лешей хотим, чтобы ты Денис, ушел. К Снежане, или как там ее. А может, и в никуда. Мне плевать, Денис. Просто уйди, а?

Перевожу на мужа взгляд. Он молчит.

— Не понимаю, чего ты уперся? Любишь же свою малолетку, — произношу с отвращением, которого попросту не могу сдержать. — По взгляду вижу.

— Вась, а давай при сыне не будем о личном? — раздраженно чеканит муж.

— Чтобы ты, когда меня не будет дома, снова на нее напал? Забудь, — категорично объявляет сын. — Я не дам мать в обиду. Да и она же права. Снежанка всем треплет языком о том, какой у нее взрослый и заряженный хахаль. Вали уже к ней.

— Щенок! — сквозь зубы рявкает Денис и нависает над сыном, будто еще немного и он что-то сделает.

Я подскакиваю на ноги, ладонями упираюсь в грудь мужа и выталкиваю его в коридор.

— Ради всего святого, Денис… Приди в себя! Он твой сын!

— Он мужик, Василиса. И должен за свои слова отвечать! Иначе, как он сам выразился, ему разок всекут так за базар, что мало не покажется.

— Остынь! — повышаю голос. — Ты понимаешь, что ему больно? Или не подумал об этом? Думаешь, твоя измена касается только меня? Ошибаешься. Она касается и нашего сына. Ты хоть спросил его, как он себя чувствует из-за твоей интрижки? Он взрослый парень, считай мужчина. Ты обязан считаться с его эмоциями! Обязан, слышишь?

— Это не интрижка, Вася, — глаза красные, как у быка. Их всего, что я сказала, он услышал только это.

— Хорошо, — сдаюсь. — Хорошо. Это неземная, мать вашу, любовь. Но думаешь, Леше приятно было узнать, что ты от меня гуляешь? Он нас обоих любит, а ты взял и все разрушил. Конечно, он зол, но ты должен… Обязан быть умнее. Потому что в том, что сегодня произошло, виноват только ты. И больше никто.

Лазарев слушает меня, по реакции вижу, что не согласен, но не спорит. Молчит. Через мое плечо смотрит на сына, что стоит в спальне и не спускает с нас глаз.

Денис убирает с себя мои руки и говорит:

— Я вернусь через пару часов.

Подхватив с полки ключи от машины, он в одной рубашке и брюках уходит. Я понимаю, почему он это делает — не хочет продолжения конфликта с сыном. И за это я ему благодарна.

Мысль о том, что он, скорее всего, поедет к той самой Снежане, настигает меня только, когда дверь за мужем давно закрылась.

— Расскажи мне про нее, — обращаюсь к сыну, когда мы на прибранной после скандала кухне садимся пить чай.

Правда, никто из нас так к нему и не притронулся.

Дениса нет уже два часа, и что-то мне подсказывает, что он и не приедет, пока его не отпустит новая любимая женщина.

Она, как никто другой, поймет метания мужчины, у которого дома грымза-жена, и плевать, что законная.

До сих пор перед глазами стоит его лицо, когда он услышал имя любовницы из уст сына.

Мой муж влюблен, но не в меня…

— Она тебе в подметки не годится. Это все, что тебе нужно знать.

— Спасибо, — усмехаюсь, хотя на душе так погано, что хоть на стену лезь. — Но я серьезно.

— Так и я серьезно.

— Она хоть совершеннолетняя?

— Да. Не переживай.

— Ну хоть что-то радует. А ты сам с ней знаком, или только твои друзья? Ты отцу что-то говорил о том, что ее все пацаны знают… я уже не припомню.

Вздыхаю и покрепче заворачиваюсь в кардиган. Платье я сняла и переоделась в домашнюю, уютную одежду.

Сын временит с ответом. Его взгляд мечется.

— Леш?

— Да не хочу я ее обсуждать, — ощетинивается сын.

— Почему?

— Хорошего мне сказать нечего. А гадости про женщин говорить я не привык, да и начинать не хочу.

— Нет ничего плохого в том, чтобы говорить правду, даже если она прозвучит как гадость.

— Ты права, и все же, — он переводит на меня взгляд. — Давай поговорим о тебе. Что дальше? Ты его прогонишь? Разведешься?

— Разведусь, Леш. Конечно, разведусь, — вздыхаю. — Да вот только твой отец съезжать не хочет. Я прямо ему говорила, а он ни в какую.

— Почему?

— Как бы тебе сказать, — прикрываю веки и размышляю о том, стоит ли говорить сыну про проблему выбора его отца. — Он сказал, что привязан ко мне.

— Так у него другая.

— Ее он любит, а ко мне привязан. Поэтому и сжигать мосты не спешит…

— И ты что его простишь? — вспыхивает Леша, в его глазах горит ненависть к отцу. — Если он после нее придет назад как побитый пес, ты что его примешь обратно? Знай, я тебя не поддержу.

— Тише-тише, — смотрю на сына и пытаюсь его успокоить, — я такого не говорила. И нет, измену я прощать не собираюсь.

— Вот и правильно, — заметно расслабляется сын.

— Да и не думаю я, что он вернется, — откидываюсь на спинку стула и снимаю в рукава несуществующую пылинку. — Там новая, молодая любовь. Может, еще и родят кого-нибудь, чтобы скрепить отношения. Я бы не удивилась.

Сама не понимаю, почему произношу именно эти слова. А ведь они исходят из тайного уголка моей души, о котором неизвестно не одной живой душе.

Глава 7. Поухаживай за мной,Василиса

Леша смотрит на меня исподлобья. Вижу, как он зубами теребит нижнюю губу. У меня такая же привычка. Чуть какие нервы, или серьёзный разговор на горизонте, и я до крови кусаю губы.

— У вас были отношения? — это предположение почему-то срывается с губ первым.

Сердце, кажется, не выдержит, если сын ответит положительно. Я не смогу такого пережить. Не смогу.

— Н-нет, — чуть помедлив отвечает он.

Я облегченно выдыхаю, ведь до этого меня мучила дикая… вот просто дикая мысль о том, что мой сын и муж могли спать с одной женщиной.

Даже картинки успели возникнуть в голове.

Гадство!

Это как сюжет из ток-шоу с неблагополучными семьями, где всплывают беспорядочные половые связи. Но ведь наша семья не такая.

Хотя, я рано радуюсь. Денис вон в какую грязь нас втянул. Вывалял в ней меня. Еще и девицу умудрился найти сомнительной репутации, это если я правильно понимаю слова сына.

Даже тон, которым он говорит про Снежану, чье имя горечью отдает у меня на языке, пренебрежительный. Словно он испытывает к ней глубокую неприязнь.

Впрочем, она любовница его отца. Он имеет право на негативные чувства.

— Все было сложно, мам.

— М? — я округляю глаза и смотрю на сына, который, судя по бегающему взгляду, не знает, что делать.

— Я говорю, что отношений у нас не было, но… блин, — он мягко бьет кулаком по столу, — я не знаю, как тебе объяснить, — накрывает лицо ладонями. — Все непросто.

Я снова онемела. Сижу, как будто у меня под стулом бомба, и одно мое движение поднимет весь наш многоквартирный дом на воздух.

— Словами, Леш, — безжизненно произношу. — Словами через рот, ё-моё! Ты что меня довести решил?

— Да откуда я знал, что он с ней тоже спутается? — сокрушается сын, и, оттолкнувшись от стола, начинает рыскать в кармане мастерки, которая висит на деревянной спинке.

В смысле «тоже с ней спутается»? Что он подразумевает под этим словом?

— Леша, это что такое?! — я едва не перехожу на визг, держусь из последних сил.

— Мне надо покурить, — говорит он и достает электронную сигарету. — Я окно открою?

— Нет! — встаю со стула и протягиваю руку. — Отдай мне это дерьмо, и сейчас же объясни, что именно связывает тебя с этой, с этой… поганой гадиной!

Ну вот. Я не сдержалась.

Надорвалась та последняя струна, которая держала меня в узде, и лопнула. Слезы потекли по щекам, словно две прорванные дамбы.

— Мам, не плачь. Пожалуйста. Выброшу я сигарету, не переживай, — в подтверждение своих слов он бросает ее в урну. — Видишь? Только не плачь.

— Прости, — шмыгаю носом и вытираю слезы праздничными салфетками, которые купила специально для годовщины. — Я успокоилась. Чтобы больше не травил себя этой гадостью! Ты же спортсмен. Футболист. Надо беречь легкие.

— Все, я бросил. Прямо здесь, при тебе. Отвечаю.

— Ладно, — опускаюсь обратно на стул, потому что собираюсь снова потребовать у сына ответа, и чую он мне не понравится. — Ты спал со Снежаной? Да или нет? Без вокруг да около…

Раздается шум. Грохот в прихожей. И сам собой включается свет в коридоре.

— Васили-и-и-са! — зовет Денис. — Ты где-е? Выходи!

Леша переводит на меня настороженный взгляд. Я молча прислушиваюсь к шуму, который никак не прекращается. Словно кто-то разбирает мебель в прихожей.

— Денис, в чем дело? — кричу из кухни.

— Я подрался, — неразборчиво отвечает муж и по стеночке плетется на кухню.

— Боже, Денис! — ахаю, когда он, в окровавленной рубашке и разбитым носом плечом опирается на холодильник. — Что случилось?

— Говорю же, — он пьяный, и икает между каждым произнесенным словом. — Подрался. Хотя не. Не так. Я нажрался! И какие-то гопники пытались меня отпиздить за телефон.

Он бросает смартфон последней модели на стол. Следом ключи от дома и машины.

— Но, как видишь, пизды получили они, — Денис садится на стул рядом со мной.

Меня сражает запахом адского перегара.

— Поухаживай за мной, а? — смотрит на меня блестящим от водки взглядом. — Накорми меня своим вкусным ужином и помоги помыться, а то я сам не смогу.

Глава 8. Старая крыса

Все, что я могу делать — это разочарованно мотать головой, глядя на пьяного Дениса.

Я никогда. Вот никогда не видела его настолько грязно пьяным. Какие бы ни были проблемы: безработица, безденежье, кризисы, — он никогда не прикладывался к бутылке из принципа.

Говорил, что не будет позориться при мне и сыне.

Леша смотрит на него волком. Переводит сверкающий гневом взгляд то на отца, то на меня, будто прикидывает, как лучше поступить.

— Ты не офигел, батя? А? — он вклинивается между мной и мужем. — Может, уже оставишь маму в покое? Да и чего ты вообще приперся сюда? Здесь тебя не ждут, — нажимает сын.

В этот момент, несмотря на то, как Денис поступил со мной, мне становится его жаль. Не знаю, как бы я пережила такое отношение единственного ребенка к себе.

У меня даже есть ощущение, что напился Лазарев не столько из-за рукотворного любовного треугольника, сколько из-за другой боли.

Боли отвергнутого отца, который когда-то для сына был номером один.

— Здесь мой дом, — муж указательным пальцем упирается в стол и поднимает на сына пьяные глаза. — Мой. И ты, сопляк! Живешь здесь за мой счет пока я! Это позволяю.

— Ты чего сказал? — Леша хватает Дениса за грудки и дергает на себя.

Тот в ответ ничего не делает. Будто ему неважно, ударит его сын, или нет. Или же он понимает, что сын имеет право на такую реакцию?

Плевать. Я не допущу драки. Тем более, что почвой для нее, судя по незаконченному разговору с Лешей, может быть… она.

Не я. Не мать, честь которой хочет отстоять любящий сын.

А Сне-жа-на. Которая совершенно точно оставила след в сердцах обоих моих мужчин.

Господи, дай мне сил не сойти с ума.

— Так, все! — стучу раскрытой ладонью по столу. — Я устала от скандалов за сегодня! Леша, отпусти отца! Разве не видишь, в каком он состоянии? Денис! Посмотри на меня! — муж медленно моргает и переводит расфокусированный из-за водки взгляд на меня.

— Да, любимая.

— Не смей… — шиплю, словно змея. — Не смей меня так называть, и не смей попрекать нашего сына тем, что он живет в этой квартире. Она такая же моя, как и твоя! Не забывай этого.

Встаю на ноги, хватаюсь за голову в прямом смысле слова и никак не могу собрать мысли воедино.

Денис выглядит так плохо, что даже в большую комнату на диван, я не хочу его отправлять. Что если его начнет тошнить посредине ночи, а он вусмерть пьяный лежит на спине?..

Не выгонять же его на улицу.

— Мам, — Леша помогает Денису встать со стула, поддерживая его за подмышки. — Я все сделаю. Отведу его в душ и постелю в гостиной. Иди спать.

Растерянно смотрю на сына. И все, что мне остается сделать — это пожать плечами.

— Ну ладно, — вытираю взмокшие ладони о полы домашнего кардигана. — Хотя нет, Леш. Не надо тебе с пьяным отцом мучиться. Это не дело, — мотаю головой. — Я разберусь. Денис, дай мне руку.

— С радостью, любимая… — его тело настолько неустойчиво, что кажется он сейчас грохнется.

— Нет, — сын выставляет руку вперед, не давая мне подойти к мужу. — Это тебе не надо с ним больше мучиться.

И, закинув руку Дениса себе на плечо, выводит его из кухни. Хочется пойти за ними вслед, чем-то подсобить, семья же. Но я усилием воли себя останавливаю.

Сын прав.

В нашем браке с Денисом поставлена точка. И я не могу позволить жалости взять верх.

Лазарев свой выбор сделал, когда позволил себе влюбиться в какую-то…

Дзынь.

Загорается экран его смартфона. Пришло сообщение на мессенджер. Имя контакта не отображается, потому что необходимо снять блокировку.

Словно наблюдая за собой со стороны, беру со стола мобильник, смахиваю с него грязь и соскребаю ногтем засохшие капли крови Дениса. Подношу к лицу. Это она.

Чую нутром, что она. Снежана. Молодая любовница моего мужа, от которой он без ума.

Ввожу пароль. Да, я его знаю.

Ведь у нас открытые, честные отношения. Мы знаем пароли друг друга, пин-коды банковских карт. Как легко ему было прятать измену на видном месте! Гад.

Экран разблокирован.

Нажимаю на иконку мессенджера и читаю «стишок», который моему мужу только что отправила его подстилка:

«Я жду тебя в своей постели

Любимый, милый, дорогой!

Без тебя минуты как недели...

Я только твоя. А ты только мой!»

Не знаю, смеяться мне или плакать от вида этой безвкусицы. И Денису такое нравится?

Не успеваю моргнуть, как приходит новое сообщение:

«Кстати, я сегодня утром видела сегодня твою жену. Выглядит как старая потрёпанная крыса.»

И куча ржущих смайликов.

Я оторопела. Но не от дешевой любовной лирики или оскорбления.

Где, черт побери, она могла меня видеть? Сегодня утром я толком нигде и не была. Судорожно анализирую, как прошел мой день, и тут меня осеняет:

— Не может быть…

Глава 9. Пойманы на поличном

Я всю ночь не спала. Смотрела в одну точку, пока меня трясло крупной дрожью. Глаз сомкнуть не могла.

Денис, на удивление, встал раньше всех. Не заботясь о том, разбудит он меня или нет, вошел в спальню и начал копошиться в шкафу, параллельно матерясь себе под нос.

Как я потом поняла, он искал полотенце.

После душа он быстро оделся и куда-то ушел. На часах еще не было и шести утра.

Я встала, как только он закрыл за собой дверь, и пошла на кухню, заварить себе кофе.

На столе не было его телефона.

— К поэтессе поехал, — усмехаюсь, поднося к губам дымящийся кофе.

Нет, меня не ранило то, как она меня обозвала. В конце концов, она чужой мне человек.

А вот Денис… После стольких лет…

Позволяет какой-то девке так обо мне говорить?!

Раз он свободно пишет ему обо мне такое, значит, у них это норма. Обсирать меня.

Знала бы, как минимум во вчерашний ужин добавила бы чего-нибудь такого, чтобы с горшка не слезал пару дней!

И все-таки мне больно. Наверное, это естественно, ведь вчера мой мир разрушился до основания из-за одной юбки.

Положа руку на сердце, я бы хотела оставаться в неведении. Поговорила бы с сыном, чтобы убедиться в том, что он не спал с любовницей отца…

Боже. Я как подумаю, сразу же в глазах мутнеет.

Мне бы хватило всего-то знать, что мой сын не втянут в любовный треугольник или, что хуже тестостероновое соревнование с Денисом.

Но все хуже.

Намного хуже.

Потому что, кажется, я знаю, с кем спит мой муж. Ту самую поэтессу с мусорным ртом. Это женам прощается высказываться в адрес разлучниц, но, простите, никак не наоборот.

И знаю я ее не год и не два.

Я уверена в том, что именно она любовница Дениса на девяносто процентов. И очень хочу ошибиться…

Я не хочу знать женщину, которая соблазнила моего мужа. Не хочу. Чтобы не страдать и не сравнивать, пока молодость стремительно меня покидает.

Хочу гордо переступить через его измену и уйти в закат с гордо поднятой головой.

Но, кажется, стремительно падаю лицом в прямо в грязь.

Выхожу из дома в семь тридцать, пока Леша еще спит, и вызываю такси. Набираю адрес спортивного центра, куда мой сын ходит на футбол почти десять лет.

Я не раз с ней сталкивалась в коридоре центра, или на мероприятиях. Мы ходили туда вместе с Денисом, наблюдали за успехами сына. Он галантно придерживал меня за руку, целовал в губы, обнимал. Ведь тогда мы были родителями, которые пришли понаблюдать за успехами сына.

Интересно, она уже тогда положила на Дениса глаз?

Да как они вообще снюхались? На чем они могли сойтись? Что у них общего? Я никак не пойму.

И стишок этот поганый никак из головы не выходит. У него что мозг как у шестнадцатилетнего?

А может это тупо секс с молодой и сексапильной? Отсюда и влюбленность такая, что готов за нее глотку перегрызть? Выделывает там всякие штуки в постели, скачет на нем, а он и рад.

Сжимаю пальцы в замок добела.

Ну вот. Не хватало теперь представлять, как эти двое сношались, пока я дома кашеварила. Дура!

Надо было при первом звоночке сразу же прижать его к стенке. Но нет… Я же худела. Чтобы мы на годовщину наконец-то хорошенько, со страстью переспали. А ему это и в помине не надо было.

Урод.

— Женщина, вы выходите? — спрашивает таксист, стоит ему припарковаться.

— Пока нет. Я кое кого жду. Все оплачу, не бойтесь.

Такси стоит на противоположной стороне от входа в спортивный центр, который открывается через двадцать минут.

Я ожидаю увидеть предполагаемую любовницу мужа с минуты на минуту.

Ведь если я права, то она – молоденькая администраторша, которая работает здесь от силы года три.

Блондинка с модельной внешностью, чтоб ее. Вежливая. Исполнительная. Сучка.

Но ни без десяти, ни без пяти восемь, ни ровно в восемь здесь никто не появляется.

И только у меня начинает отлегать, как я замечаю в зеркале заднего вида приближающуюся машину. И не абы какую, а ту, что мне пять лет назад подарил Денис на день рождения.

Серебристый мерседес. Я была так польщена его подарком, что память запечатлела эту машину как на фотопленку.

Но поскольку я ей почти не пользовалась, то отдала ему. Зачем в семье машина, которая тупо ржавеет?

Мерседес медленно подъезжает прямо к входу в центр.

Я перестаю дышать. Рука сама ложится на горло. Дрожащие пальцы накрывают онемевшие губы.

Вижу Дениса. Он на водительском сидении, голова повернута к пассажирскому месту.

И тут тонкая женская ладонь оплетает его шею. По тому, как он наклоняет голову, я понимаю, что они целуются.

— Мадам, а мы тут что, шпионим? — таксист смотрит туда же, куда и я.

— Да, — рявкаю. — Только вы за это еще и деньги получаете. Можно я в тишине блин, посмотрю, как мне изменяет муж?!

Таксист, видимо, понял, что я на взводе и замолчал. А может, просто вошел в мое паршивое положение.

Денис выходит из машины, и я вжимаюсь в сиденье спиной, чтобы он не заметил.

Обходит мерседес уверенной походкой и открывает дверь.

— Она… — болезненно шепчу я сквозь сжатые зубы. — Это она.

Из нашего семейного авто выплывает высокая, энергичная блондинка. В разрезе ее розовой кофты торчат сиськи. Кокетливыми локонами на ложбинку спадают пряди белых волос.

Денис провожает ее к входу, а сам глазами прилип к ее жопе в джинсовой мини-юбке.

У входа она останавливается, оплетает его шею руками и виснет на нем, прижимаясь к нему всем телом.

— Вот тебе на, — таксист поправляет кепку и вздыхает. — Я вот не факт, что смог бы так же, как и вы тут смирно сидеть и смотреть на такое.

— А вы правы, — хватаюсь за ручку двери. — Я тоже не могу просто так сидеть, — говорю я и выхожу из такси.

Глава 10. Совет любовницы жене

Закутываясь в полы своего тренча, я пересекаю дорогу, звонко стуча каблуками по сырому асфальту.

Ветер треплет волосы. Вспотевшая от увиденного спина околевает от утренней прохлады.

Я не прячусь. Не стараюсь быть незаметной. Кроме меня и прохожих-то на улице еще нет.

Но обнимающиеся у дверей Снежана и Денис все равно меня не замечают.

— Ты такая нежная, — ветер доносит до меня слова мужа, когда тот гладит точеные скулы своей любовницы. – Моя идеальная…

— Хватит меня смущать, — хихикает Снежана, извиваясь на нем, будто готова на все, прямо здесь.

Какая гадость. Ладно бы молодая парочка с бушующими гормонами таким занималась. Ведь дома родители и больше негде.

Но нет. Это делает мой зрелый муж, у которого дома жена и взрослый сын.

— Денис! – мои слова словно бьют мужа по спине невидимым хлыстом.

Он отстраняется от Снежаны, выпрямляется и медленно поворачивается ко мне, словно хочет в секундную паузу продумать реплику.

Но не выходит. Он смотрит на меня как на привидение. И хватает ртом воздух.

Слов никаких я так и не услышала.

Зато ко мне вдруг обращается никто иной, как шлюшка моего мужа. Музыкальным голоском алтайской девственницы.

— Женщина, а вы кто? – хлопает наращёнными ресницами и мило поправляет крохотную сумочку на плече.

— Старая крыса.

Смотрю ей прямо в глаза и слышу, как Денис давится воздухом, наблюдая за нами.

— Вспомнила или будешь прикидываться, что не знаешь, как выглядит женщина, с мужем которой ты спишь? – вскидываю бровь, испытывая удовлетворение от происходящего.

Надо же, какая великая любовь. Лазарев так и ни слова и не проронил.

— Дениис, — капризно произносит барби и смотрит мне за плечо, поджимая пухлые губы. – Ты можешь что-нибудь сделать с этой, — она бросает на меня брезгливый взгляд, — ненормальной.

— Это я ненормальная? – начинаю идти на нее. – Я? Ах ты дрянь!

— Дени-ис! – завывает она.

И чего же не такая смелая, как в той переписке?

— Я не сплю с чужими мужьями! – Снежана от моего тона пятится. —- Не шлю им пошлые, безвкусные стишки по ночам! И не открываю свой поганый рот на их жен! Ясно тебе? Соплюха наглая, — подвожу итог, проходясь по ней взглядом.

Я думала, мой муж зрелый и умудренный жизнью мужчина, а смотрю на его любовницу и понимаю, что все эти годы жила в иллюзиях.

Он променял не просто меня, а нашу семью на какую-то девчонку в розовой кофте и сиськами навыкат.

Я даже сейчас могу с легкостью сказать, что она еще совсем зеленая. Прямо говоря – глупая, хотя тут ей нужно отдать должное. Как увести из семьи мужика она сообразила на раз два.

Я не могу придумать ни одной общей темы для этих двоих, кроме койки. Не зря же он буквально пожирает ее глазами.

Женщина внутри меня прямо сейчас изнывает раненым зверем. Вот так сексапильность на грани с пошлостью вкупе с молодостью обошла меня.

— Василиса, ты все не так поняла… — отмирает Денис и кладет руку мне на плечо.

Стряхиваю ее с себя, словно ядовитую змею.

— Не надо, Лазарев, — шарахаюсь в сторону. – Не унижайся еще больше. И, пожалуйста, не унижай меня своими дешевыми речами. И так тошно.

— Вась, — он вздыхает и складывает руки на груди. – Ты слишком рано делаешь выводы, — смотрит на меня исподлобья.

— Издеваешься?..

Так и хочется вцепиться в его лицо. Типичный кобелина, с него будто пособие писали.

— Снежа, иди на работу. Я потом тебе позвоню.

Говорит Лазарев не сводя с меня взгляда. Надо же, с сарказмом отмечаю, что оказывается это он в их отношениях главный.

— Я боюсь оставлять тебя наедине с этой… с этой бабой! – возмущается его зазноба, стоя у меня за спиной.

И тут меня накрывает смертельное спокойствие и желание отомстить. Вот прямо здесь и сейчас хочу проучить эту парочку. Добавить в их рай пару дождевых туч.

— Нет-нет, Денис, — мой голос обретает спокойный, даже вежливый тон. – Никаких потом. Да и разве любви положено терпеть разлуку? Думаю, что тебе пришло время уйти из семьи и съехаться со Снежаной.

У Лазарева расширяются веки и пару раз дергается кадык.

— Милый! – она огибает меня и вешается ему на шею, параллельно визжа от счастья. – Наконец-то!

— Василиса, давай все-таки поговорим, — не отстает от меня Денис, даже несмотря на повисшую на нем девицу.

— Нет, что ты, — машу ладонью и понимаю, что больше никогда не хочу его видеть. — Я увидела и услышала все, что хотела. И даже больше, — разворачиваюсь и спускаюсь по лестнице, но тут замечаю припаркованный мерседес, документы которого все еще на мое имя. – Кстати…

Возвращаюсь на ступеньки спорт центра и протягиваю руку.

— Ключи от машины моей отдай.

— В смысле? – громче всех возмущается Снежана и смотрит на Дениса в полном шоке.

— А он тебе не сказал, что катал тебя на машине жены? – поджимаю губы в притворном сожалении.

Лазарев молча достает из кармана ключи и передает мне, при этом глядя далеко не дружелюбным взглядом.

— Ну и наглость! – у любовницы глаза теперь тоже как два блюдца, видно понравилось, когда за ней ухаживал мужчина с такой машиной.

— Наглость? – заламываю бровь. – Денис, а ты вообще сказал ей, что и половина твоей фирмы принадлежит мне? И половина квартиры? Что строилось и покупалось все на общие деньги?!

Судя по отвисшей челюсти Снежаны, она думала, что встретила принца на белом коне с нешуточным капиталом.

— В суде я намерена требовать как минимум пятьдесят процентов, — чеканю я серьезным тоном. — Как максимум – все!

Чтобы он свалил к своей зазнобе в закат без копейки и пусть строит с ней жизнь с нуля, как когда-то со мной.

Дело не в деньгах, дело в принципе.

— Эй, мымра! – вдруг прорезывается голосок Снежаны. — Мы наймем адвокатов, поняла? И еще посмотрим, кто с чем останется. Хочешь совет? Готовься остаться ни с чем!