Развод. Уходи навсегда

Пролог

Старая любовь не ржавеет, я теперь это точно знаю!

И пусть он говорил, что между ними всё кончено, это неважно. Столько лет вместе не проходят бесследно.

И неважно, что у нас общий ребёнок. Что им мой сын, если она поманила прощением. Если она вновь любовница.

Любовница моего мужа...

Скоро Новый год. Для всех праздник, а для меня тяжёлые трудовые будни.

Сегодня был единственный выходной перед чередой рабочих смен. Единственный день, когда я могла заняться приготовлением праздника для семьи и провести больше времени с моим третьеклассником.

На днях наступят каникулы. Традиционное время для бабушек и дедушек, когда я отвожу своего ребёнка в гости к ним практически на всё рождественское веселье.

Почти закончила украшать нашу квартиру. Развесила гирлянды по всем трём комнатам, установила только что купленную пахучую сосенку в освобождённом углу гостиной. Опрыскала её водичкой. Пусть оттает хорошенько и расправит все свои иголочки. Заполнит одуряющим свежим запахом всю квартиру.

Звонок телефона раздался, как всегда, неожиданно. Напугал меня. Я чуть не уронила коробку с ёлочными игрушками, которую в этот момент доставала с антресолей.

И как-то тревожно стало на душе.

Звонила соседка по квартире, которую мы не так давно купили недалеко от работы мужа. Да и от моей работы рядом. Будет удобно.

Я предвкушала переезд.

Мне безумно нравилась наше новое приобретение.

Добротный четырнадцатиэтажный кирпичный «брежневский» дом с историей. Шурик в известном кино строил свою машину времени именно в этом доме. Очень светлая и тёплая квартира с большой лоджией и панорамными окнами во всю стену. В торце дома, через переулочек, храм Николы в кузнецах, что будет будить нас по утрам звоном колоколов вместо будильника.

Срывающимся голосом соседка предупредила, что у неё прорвалась батарея и, похоже, у нас потоп. И что она, конечно, постарается быстро добраться из Алтуфьево, но...

Супер. Единственный выходной - насмарку!

Муж не отзывался на звонки. Возможно, он на совещании и не может сейчас подойти к телефону. Почти за десять лет нашей супружеской жизни у нас выработано правило: не звонить в рабочее время по личным вопросам. Муж старше меня на двенадцать лет и любит командовать. Привык к руководству. Но сейчас аварийная ситуация и я рискнула отвлечь Владислава от работы.

Бесполезно. Нужно решать проблему самой.

В течение получаса я долетела, нарушая скоростной режим, до аварийного жилья с ужасом представляя, что могло случиться за это время. Это хорошо, что мы ремонт запланировали после Нового года. Хотели вначале отметить наши дни рождения, а затем уже плотно заняться квартирой.

Возможно, теперь придётся менять наши планы.

Первое, что я увидела, открыв двери, это плывущий по коридору придверный коврик. Застонала, понимая, что прекрасный сохранившийся во всех комнатах изначальный светлый паркет на полу придёт в совершенную негодность после такой катастрофы.

И прежде чем кинуться убирать эту всю воду, я убедилась, что управляющая компания уже перекрыла, пока я добиралась, стояк отопления, и мне не грозит ожог от кипятка.

Вздохнула и спустилась на этаж ниже, чтобы поставить в известность соседей под нами.

Открыла мне внезапно фривольно одетая Ирина Андреевна, секретарша и былая любовь моего мужа. И, чуть смутившись, хотела сразу же захлопнуть дверь.

Но, поскольку я, ещё не видя хозяйки квартиры, сделала шаг вперёд, мы с ней оказались лицом к лицу в ситуации, когда придётся объясниться.

Я застыла соляным столбом и пыталась сделать вдох. Воздух стал плотным и никак не хотел проникать в лёгкие сквозь сжатое спазмом беззвучного отчаянного крика горло.

А сознание упрямо искало случайности в таком соседстве.

Но сердце уже точно понимало, что все мои подозрения последнего времени верны.

Пока мы так и стояли с открытой дверью друг перед другом, и я с ужасом наблюдала, как на лице этой ухоженной сорокалетней женщины расцветает злорадная ухмылка, из душа вышел мой муж в халате и, вытирая голову полотенцем, спросил нежным и бархатным голосом:

Первая глава

Впервые я заподозрила мужа в неверности, когда он устроил мне скандал за то, что я встретила его в аэропорту из командировки.

Это было... странно.

Дело в том, что до этого я постоянно его встречала, и это было одним из «наших» правил. Нашей фишечкой в отношениях.

Откуда бы ты ни возвращался, откуда бы не прилетал или не приезжал, как долго тебя не было рядом, но приезжаешь ты всегда ко мне. Что бы ни случилось, возвращаешься в родные объятия.

Это было как ритуал.

А здесь, сейчас...

Причём командировка была вполне рядовая, на пару дней в Западную Сибирь. И там мужа навряд ли поджидали неприятности. Поэтому списывать его раздражение на то, что в Новом Уренгое что-то случилось по работе, конечно же, хотелось, но...

Нет.

Дело именно в том, что я приехала во Внуково сегодня. За ним.

Тем более, было обидно, что для того, чтобы встретить Владислава, я поменялась сменами с девчонками, а это для меня не очень удобно.

Я работаю провизором в аптеке по сменам. Два дня через два по двенадцать часов с восьми утра до восьми вечера. И, честно сказать, отрабатывать третью смену подряд ради замены мне сложно. Ноги к концу дня словно бы чужие, а уж на третий день и подавно.

А ещё была странность в том, что муж летал вместе со своей помощницей, хотя раньше внутренние незначительные поездки он проводил один. А в зарубежные они летают всегда целой делегацией, с юристами, помощниками, специалистами, начальниками отделов.

А сейчас он был с Ириной Андреевной.

Очень ухоженной сорокалетней чуть рыжеватой шатенкой. Это ведьма всегда прекрасно выглядит, держится с прямой спиной, высоко и уверенно поднятой головой, сдержанно чуть улыбается и смотрит на меня немного свысока. Так и слышится из её красиво очерченного рта: «Деточка».

Впрочем, Ирина Андреевна такого никогда себе не позволяет, но где-то в глубине её холодных, почти прозрачных голубых глаз... Я всегда вижу превосходство.

Пикантности ситуации придаёт ещё тот факт, что между моим мужем и прекрасной Ириной Андреевной когда-то был продолжительный роман.

Ещё до нашего с ним знакомства, четыре с лишком года они были вместе. Их роман протекал весьма бурно. Пара сходилась и расходилась по несколько раз за неделю, причём с обязательными эмоциональными выяснениями и страстными примирениями в конце. Отголоски этих выяснений были тенью в отношениях между свекровью и мужем даже при моём появлении. И, в конце концов, Владиславу надоели эти качели, и он оставил Ирину в прошлом.

Тем более что она недолго страдала и нашла себе ухажёра помоложе, даже вышла за него замуж впоследствии.

Об этом муж рассказал мне в самом начале наших отношений, спустя почти год после расставания с Ириной, объясняя, почему он пристроил бывшую любовницу в свой секретариат.

Ведь Ирина Андреевна – это пресловутая дочь маминой подруги и хорошая девочка. Не мог же он выгнать её на улицу?

До сегодняшнего момента мне было глубоко плевать, как и чем живёт эта «дочь маминой подруги и хорошая девочка». Главное, что она не лезет в нашу жизнь.

Не лезла.

Но тем не менее отчитывать меня словно школьницу перед ней я мужу не позволю.

– Скажи, а то, что ты наорал на меня в аэропорту связано с присутствием в этой же командировке твоей бывшей любовницы? — спросила я, выруливая со стоянки перед аэропортом на трассу.

– Прости, я сорвался. Были сложные переговоры. — повинился Владислав.

– В Новом Уренгое на вашем дочернем предприятии возникли такие сложности, что ты вышел из себя? — удивилась я.

– Я просто устал. Плохо спал. Мне всё-таки скоро сорок пять, а не двадцать. Силы уже не те, — ответил он.

Я посмотрела мужу в лицо, замечая залёгшие под глазами тёмные тени и сероватый цвет лица.

Устал.

Что это он плохо спал? Чем занимался ночью? Отчего он так устал?

Ревность впервые укусила меня за сердце.

Больно.

Вторая глава

– Мам! Я не хочу есть кашу! – заканючил Данилка, размазывая овсянку по тарелке так, чтобы растопившееся масло в середине из лужицы растеклось по спиральным бороздкам.

– А если с вареньем? – я подняла правую бровь и посмотрела с хитрым прищуром на сына через плечо на секундочку, отвлекаясь от кофе, что томился на огне.

– С вишнёвым? – протянул Данилка.

– С абрикосовым! Из тех абрикосов, что ты помогал собирать бабушке летом, – усмехнулась я, ловя поднимающийся кофе и переливая его в чашку для мужа.

– Ты привезла именно мои баночки? – заинтересовался сын, отвлекаясь от прокладывания масляных рек по овсянке.

– Конечно! – сказала я и достала пузатенькую баночку с криво приклеенной наклейкой, на которой Данилкиной рукой была написана фломастером съезжающая к хвосту оранжевая надпись.

Посмотрела на мужа и, поймав его взгляд, протянула банку, чтобы он её открыл. Владислав чуть заметно скривился и провернул с щелчком крышку.

Поставил банку на стол, затем вновь уткнулся в телефон, попивая свой кофе и ковыряясь в омлете.

Настроение моего мужа в последнее время было переменчивым. Он то искрился довольством, то улыбался, а то был мрачен и угрюм.

Я никак не могла угадать его реакцию в следующее мгновение.

– Мам, тренер просил тебя подойти, – проговорил сын с полным ртом.

– Не болтай за столом, тем более, пока не прожевал! – стукнув о стол чашкой, резко сказал муж и встал, отодвигая с грохотом стул и выходя из кухни.

Я проводила его удивлённым взглядом. Раздражение расходилось от Владислава волнами словно цунами. Только успевай уворачиваться.

– Какой? Шахматы или плавание? – спросила я затихшего Данилку чуть позднее, когда он доел кашу.

– Шахматы. Там турнир намечается, и я думаю, что меня пригласят, – пробурчал он, беря из моих рук чашку с чаем.

– Ты бы хотел принять участие? – улыбнулась я.

– Да! И мам, сыграем сегодня вечером? А, нет... Сегодня ты не сможешь, ты идёшь на родительское собрание, – загоревшись идеей, скис к концу фразы Данил, но, подняв взгляд, продолжил с надеждой. – Тогда завтра?

– Завтра сыграем! И я не дам тебе шансов на ничью! – засмеялась, взъерошив его кудряшки.

Данила родился кудрявым. В моего отца. Он и похож был на него. Такой же длинноногий и подвижный.

Когда был маленький, перед его убойным очарованием устоять не было никакой возможности. Даже ледяная королева – моя свекровь Ираида Александровна, и та пала жертвой этого напоминающего жеребёнка улыбчивого сорванца. Голенастый и порывистый, он никого не оставляет равнодушным. Жаль, кудряшки коротко подстригаем теперь. Но иначе сложно приходится в бассейне.

И тяга к шахматам у нас семейная. Тоже наследие моего папы. В своё время у меня был второй взрослый разряд в институте. Но потом я забросила турниры и, естественно, потеряла в рейтинге и не подтверждала квалификацию. Осталась просто любовь к игре.

Данилка ходит в секцию с дошкольных времён, и я этим очень довольна. Развить логику и умение анализировать любую ситуацию шахматы помогают, как ничто другое.

Отправив сына собираться в школу и затолкав посуду в посудомойку, я решительно направилась на поиски мужа.

Что это за демарши по утрам?

Столкнулась я с уже практически одетым мужем в гардеробной. Он стоял перед зеркалом и пытался завязать галстук. Новый, кстати. Да и сорочка на нём тоже незнакомая.

– Позволь? – подошла я ближе и прикоснулась к его руке.

Он вздрогнул и первым порывом хотел оттолкнуть руку, но затем исправился и, подхватив за запястье, поцеловал пальцы моей руки.

– Помоги, пожалуйста. – попросил он, развернувшись ко мне лицом.

– У тебя новый галстук. Красивый. Очень подходит к твоим глазам и в оттенок пиджака попадает. Ты купил в Новом Уренгое? – спросила я, старательно завязывая узел на шёлке, и заметила, поднимая взгляд к глазам мужа, – дорогой, похоже.

– Я что, не могу позволить себе купить ерунду без твоего позволения? – взъярился ни с того ни с сего Владислав.

Третья глава

Сил на какие бы то ни было романтические движения не было совсем. Но не обижать же мужа, тем более он так напрягался, готовился. Да и нам действительно стоило бы откровенно поговорить.

Я старательно улыбнулась Владиславу и, попросив минуточку, зашла в ванную, чтобы освежить лицо холодной водой, пытаясь снять усталость. В зеркале над раковиной в безжалостном холодном свете лампы отразились мои усталые глаза.

Вдохнула, выдохнула, собралась и вошла в комнату, погруженную в полумрак.

На столе были красиво расставлены свечи, хрустальные бокалы, шампанское в ведёрке, тонкая ваза с розой и суши.

Муж заказал из ресторана.

Всё прекрасно, но...

Розы я не то, что не люблю, я к ним, срезанным, отношусь... специфически.

Воспоминания они мне навевают... плотоядные... Об оставленном розарии в доме мамы и о десятках, если не сотнях укореняющихся черенков...

Суши я не ем. Мне неприятно есть не прошедшую тепловую обработку рыбу, приготовленную чужими руками. Я выросла у моря, и о рыбе знаю много всякого.

И шампанское я не люблю. Мне не нравятся пузырики. Для меня они придают напитку слишком резкий оттенок.

Могу выпить пару глотков. Но мне невкусно. Я люблю белое сухое вино. Или полусладкое, в исключительных случаях.

А тут просто бинго. Специальный набор «всё не так».

Владислав очаровательно улыбнулся, сверкнув зубами, и развернул единым движением свёрток, до моего прихода скромно лежащий рядом с ним на кресле.

В нём оказалось упаковано длинное норковое пальто. Шикарное. С чуть рыжеватым мехом. Красиво. Дорого. Безумно дорого.

И абсолютно не в моём стиле.

Ну вот сто процентов мимо.

Я выросла на берегу тёплого Чёрного моря. В Анапе. Там зимы совсем другие. Морозы редко опускаются до минус десяти, но при сильной влажности и очень сильном ветре зимой совсем некомфортно. А главное, в мехах совершенно невозможно находиться зимой. От влаги шуба дико тяжелеет и портится. А от пронизывающего ветра, зачастую с дождём, что дует, кажется, со всех сторон со скоростью почти сто километров в час, шуба не сильно спасает.

Но и в Москве зима в последнее время – это, скорее, снег с дождём или хороший мороз, чем сухое и прохладное время для облегчённого норкового пальто.

Поэтому я не очень понимаю, зачем мне такой подарок?

Тем более, что я за рулём почти круглосуточно.

И у меня вполне достойный прошлогодний монклёр, который мы покупали вместе с Владиславом. Ещё дурачились в магазине.

А на выход, если вдруг нужно, есть кашемировое светлое пальто прекрасного качества, которое мне очень идёт.

А тут... абсолютно не моя, но дорогая и претенциозная покупка.

Меня немного напрягло, что всё это сегодняшнее представление – оно будто не для меня. Я в нём лишняя. Мне отведена определённая роль, которая совсем мне не подходит. И муж об этом прекрасно знает, но продолжает этот спектакль, наслаждаясь моей неловкостью.

Я бы больше радовалась, если бы мы просто поужинали семьёй с Данилкой, который, кстати, не спит в своей комнате, судя по свету, что пробивается в щели закрытой двери, когда я проходила мимо.

За десять лет совместной жизни муж точно выучил и мой стиль и мой вкус. И не раз это демонстрировал. Он до недавнего времени попадал сто процентов с подарками в мои желания.
А теперь?

Так что он хочет сказать этим ужином?

Значит, он хочет, чтобы я изменилась?

Я, как могла, постаралась изобразить радость. Но если не умеешь особо притворяться, то лучше и не начинать.

Владислав тем временем накинул мне на плечи мех и повернул к зеркалу. Пальто доходило почти до пола, и к нему нужны хорошие каблуки, которые я тоже почти не ношу. Во-первых, мне неудобно, а во-вторых, неловко, если я рядом с мужем.

Владислав среднего роста. Метр семьдесят восемь. На каблуках я с ним могу практически сравняться, а муж относится к этому немного болезненно.

– Ну как? - помедлив, спросил он с затаённой гордостью, глядя на меня через зеркальное отражение.

– Очень красиво. Спасибо, – ответила я и не удержалась – это ведь безумно дорого! Зачем?

– Я что, не могу жене сделать дорогой подарок? – зазвенел голосом муж.

– Конечно, можешь. Просто мне непривычно. – ответила я, стараясь смягчить его намечающееся раздражение.

Повернулась и потянулась за поцелуем.

Но Владислав не заметил моего движения и, взмахнув в сторону стола, предложил:

- Шампанского?

Странности этого вечера только набирали обороты.

Я была в кресле, куда усадил меня мой муж с бокалом шампанского в руке. Он расположился напротив меня на диване. Вроде и рядом, но так, чтобы не соприкасаться коленями.

И на любые мои попытки начать говорить о нас, о том, что происходит между нами, муж виртуозно отвечал нейтральными фразами. И уходил в рассуждения о погоде, о политике... Обо всём, кроме важного.

Четвертая глава

В следующую неделю поняла несколько моментов в наших отношениях.

И выводы из всего происходящего могу сделать только неутешительные: наша семья разрушается на глазах, и я не знаю, как достучаться до мужа. Потому что разрушение идёт с его стороны. Он рушит всё, что с таким трудом создавалось десять наших лет.

В последнее время я оказалась в информационном вакууме по отношению к происходящему с собственным мужем.

Он больше не рассказывает, что случилось у него на работе. Не делится своими мыслями. Не выражает при мне эмоций.

Он замкнулся в себе. От нас.

Ведёт себя дома так, будто находится в окружении чужих людей. Во враждебном месте. Будто мы только и делаем, что обижаем его и не понимаем.

Это очень обидно и несправедливо.

На мои расспросы о его работе муж чаще всего уходит от ответа. А если я начинаю настаивать, то переходит на крик и абсурдные обвинения.

– Ты следишь за мной? Ты хочешь сдать мой бизнес конкурентам?

Или просто хамит, упрекая в некомпетентности. При том, что его работа напрямую связана с фармацевтикой. А всякий раз уходить в скандал, не давая себя унижать – это несколько дней его обид и угрюмого молчания. Пропасть между нами только усугубляется.

Но выдерживаю я не всегда, и чаще всего поддаюсь на его провокации скандалов. Такой уж у меня характер. Я плохо переношу обиды.

Атмосфера в доме становится всё более напряжённой. И я не представляю, что могу сделать, чтобы остановить распад. У меня чувство, будто я попала под горный поток. Сель. Чем дальше, тем больше разрушений и нет никакой возможности устоять.

Хоть кричи от бессилия.

Нет больше разговоров про ремонт. А ведь мы собирались отремонтировать новую квартиру – трёшку на Новокузнецкой улице, а затем, переехав в неё, уже задуматься о переделке этой, которую тоже давно пора обновить.

За десять лет, что мы живём здесь, на Мосфильмовской улице, один раз сделали косметический ремонт, перед рождением Данила, и теперь неизбежно, то там, то тут необходимо чинить что-либо. А лучше, как и планировали, сделать всё по новой.

А сейчас на эту тему напряжённая тишина.

– Ты говорил, что бригада ремонтников приступит к работе до Нового года. Что изменилось? – спросила я как-то вечером после работы.

– Не сейчас. В этом году мне некогда этим заниматься. – ответил Владислав.

– Я могла бы контролировать процесс. – предложила ему, пожав плечами.

– Что ты можешь понимать в этом? Нет уж, я сам! Но не сейчас, – вспылил он.

– Я участвовала в строительстве дома с родителями наравне. В отличие от тебя я представляю процесс и в состоянии отследить его правильность. Думаю, что о строительстве и ремонте я знаю немало и разбираюсь в этом не хуже тебя! – ответила я ему, усмехнувшись в лицо.

– Сравнила! – взъярился он, готовясь весь вечер бухтеть, что я ни в чём не разбираюсь.

– Сравнила. Ты строил сам что-нибудь? Своими руками? Или только читал об этом? – парировала я, уже понимая, что обида на несколько дней неизбежна.

Так пусть хоть обидится не просто так! Дам ему повод!

У меня не получается терпеть и молчать. Я срываюсь и зеркалю его настроение. И это так обидно, так больно, что хочется сделать больно в ответ.

И так практически каждый разговор.

Мне все труднее сдерживаться.

Кстати, отпуск свой он тоже перестал со мной обсуждать.

И планы на совместный отдых мы больше не строим. И я не заикаюсь об этих планах.

Владислав стал уклоняться от бытовых забот. Сам, по собственной инициативе он в квартире теперь ничего не делает, хотя раньше с удовольствием участвовал в семейных заботах.

При этом с преувеличенным вниманием относится к моим просьбам.

Только просить нужно определённым тоном.

И тогда он выполняет всё в точности. Ни на миллиметр не отклоняясь от просьбы.

Пятая глава

Легко сказать – поговорю.

Муж выскальзывал из разговора, словно масляный.

За два дня, что я была выходной, так и не удалось его поймать. То он очень занят на работе и приходит после девяти настолько уставший, что, чуть прикоснувшись к ужину, падает спать. То у него внезапно проснулось желание заняться с сыном. И они весь вечер разбирают какую–то шахматную партию.

Утром перед работой устраивать скандал, а это однозначно будет скандал, на глазах у собирающегося в школу сына я не буду. И Владислав это точно знает.

Сегодня я решила перед возвращением домой прогуляться по улицам города. Потому что находиться в одном помещении с мужем становится всё сложнее. Я совсем не отдыхаю в те дни, когда не работаю. С таким постоянным прессингом можно дойти до невроза.

Может быть, попить успокоительного?

Но лучше, конечно, наконец-то расставить всё по своим местам и проговорить, что меня не устраивает в моём новом муже, изменившемся до неузнаваемости.

Он постоянно, всё время придирается по пустякам. Пользуется тем, что при ребёнке я не буду отвечать, и начинает зудеть. Всё ему плохо.

Не так готовлю – пережаренное, и ему невкусно.

На следующий день – всё слишком пресное, никаких специй и он ещё не старик, чтобы есть парные котлеты.

И так постоянно. Изо дня в день.

То, что декабрь вступил в свои права, было заметно только, пожалуй, по обилию гирлянд и украшений в городе. Погода стояла вполне себе октябрьско-ноябрьская. Слякотно. Дождь со снегом и тучи на головах прохожих.

Низкое позднеосеннее небо чиркало набухшими влагой тучами по шпилям высоток, вспарывая их и наказывая дерзких людей, что понастроили всякого, холодным дождём.

Разноцветный фейерверк искусственных огоньков отгонял угрюмых исполинов, заслоняя их от беспечных прохожих.

Было сложно на душе.

Маятно.

Вот бы закрыть глаза и притворится, что ничего этого нет. Что Владислав по–прежнему любит меня, и что муж ждёт меня сейчас домой, чтобы помочь раздеться и подать тёплые носочки на усталые ноги.

Сегодня у меня был второй рабочий день. Значит, завтра выходной и можно себе позволить лечь позднее. Я решила сегодняшний вечер посвятить себе красивой. После работы, не обращая внимания на уже привычное брюзжание Владислава, поцеловав перед сном сына и пообещав ему на завтра весь свой субботний день, я устроилась в ванной. С пеной. С масочками на лицо и на волосы. С массажем и кремами на свои уставшие ножки.

У меня длинные тёмные и чуть вьющиеся волосы. Густые. Прямо шевелюра. Предмет зависти девчонок-сослуживиц на работе. Раньше моему мужу безумно нравились моя грива. Он мог перебирать её часами, любил запустить в неё свои пальцы и массировать голову мягкими, ласкающими движениями.

Как давно это было. Я уже и забыла, когда такое случалось в последний раз.

Точно перед командировкой.

Но устраивать разборки сейчас мне не хотелось.

Я выползла из ванной распаренная и разомлевшая. И застала своего мужа, разговаривавшего по телефону на балконе в одной рубашке.

Простынет же!

Абсолютно на автомате, так, как сделала бы это всегда в нашей с ним жизни, я, захватив куртку, открыла балкон и протянула ему на вытянутой руке.

Владислав ожёг меня яростным взглядом, выхватил одежду и с силой захлопнул дверь.

Псих.

Я сняла с волос полотенце и, устроившись в кресле с планшетом, стала неторопливо разбирать пряди, чтобы прочесать их влажными для лучшей укладки.

Владислав вскочил в комнату, пыхтя, словно паровоз, и швырнул мне куртку.

Она упала между нами кляксой, безжизненно раскинув пустые рукава.

– Я сам знаю, как мне удобнее выходить на балкон! – зашипел он.

– Прекрасно! Подними одежду и отнеси её на место. И извини за заботу! – усмехнулась я его истерике.

– Сама брала, сама и повесишь! – не унимался муж, – развела здесь парикмахерскую со своими волосами, невозможно пройти!

Шестая глава

Небо над городом никогда не бывает звёздным по ночам. Если нет туч, то от яркого освещения в вышине над домами и парками висит розоватая вуаль. Будто заботливая хозяйская рука закрывает звёзды от неспящего города.

А если небо затянуто облаками, то свет фонарей и миллионов машин отражается от поверхности этих облаков и, преломляясь отчего-то в красный спектр, окрашивает парки и улицы с домами розовым. Особенно это заметно зимой на снегу.

Сидела на кухне и смотрела в окно. С тех самых пор, как муж убежал от меня, словно от чумной.

Вначале внимание сосредоточилось на моём отражении в стекле. И мысли невольно сконцентрировались на себе.

Может, это я что-то упустила и не заметила? Не заметила, как перестала быть интересной для мужа. Как замылилась бытом острота отношений.

Но мне казалось, что именно стабильность и спокойную теплоту наших отношений и ценил Владислав. Что ему дорог был тихий семейный мир семьи. Что ему хорошо было с нами.

И я была уверена в нашей семье ещё недавно.

Ошибалась?

Отчего он всё ломает, а я чувствую себя виноватой?

Переживала и вспоминала нашу жизнь.

И как же обидно.

Так больно.

И так жаль.

До недавнего времени у нас всё было хорошо. Мы жили в атмосфере любви. Я точно знаю! Нельзя так играть! Весь этот ужас начался после командировки. Что-то произошло в жизни этой престарелой дряни, что она полезла к моему мужу, растравливая старые раны.

Если не включать верхний свет, то моё отражение в стекле не так затмевает пейзаж, и в гулкой ночной тишине квартиры накатывают воспоминания.

Как мы познакомились. Как он ухаживал за мной. Как звал замуж. Умолял. Упрашивал.

Почти до четырёх утра пробыла я на кухне. Пока не пришёл, не вернулся мой муж, шурша ключами в замке.

Ну, что...

Поговорим, милый...

– Что происходит? – спокойно спросила я, прислонясь плечом к стене коридора и глядя, как муж снимает с себя промокшую куртку.

– Ничего, – устало ответил он.

– С тех пор, как ты съездил в командировку, это «ничего» разрушает нашу жизнь словно торнадо, – я пожала плечами и прошла следом за ним, договаривая фразу, пока муж заходил в спальню.

– Я не рушу. Я пытаюсь сохранить, – проговорил устало Владислав, доставая чистую и сухую одежду и явно собираясь в ванную.

– Сохранить что? Отношения со старой зазнобой? – спросила я, закрывая дверь в комнату и перегораживая её.

– Нет, я, наоборот, стараюсь сохранить семью, – устало проговорил Владислав, усаживаясь на нашу семейную кровать.

Я не для этого ждала всю ночь окончания его истерики, чтобы дать мужу и сейчас уйти от разговора.

– Я не слышала о её существовании все наши годы. Десять лет. Скажи, что изменилось в жизни Ирины Андреевны, что она опять лезет к тебе? – спросила я, прислонясь к закрытой двери.

– Она осталась одна. Развелась. Муж её бросил, и она потерялась. Она не справляется с ситуацией сама, – проговорил муж, опустив свою голову на руки, упёртые в разведённые колени

– Поэтому ты решил её спасать, как настоящий рыцарь, и бросить ей в ноги свою семью для симметрии. Сделать несчастным своего сына, ну и меня за компанию. Ведь ничего не жаль ради счастья любимой? – мой голос звенел от обиды и горечи, но остановить свою ревность я не смогла.

– Он совсем на меня непохож! – вскинулся муж.

– Поэтому его можно на свалку выкинуть? И пусть тебе престарелая любовь нового, правильного и похожего родит? Сделай тест, если тебе в уши влили сомнения, – ярость кипела во мне.

Он даже не скрывается! Не отрицает свою связь!

– Если вы так любите друг друга... – я захлебнулась словами.

Горло перехватило и сказанное встало комом, мешая дышать.

– Если ты так любишь её, то зачем ты женился на мне? Да фиг со мной... Я переживу... Зачем ты родил сына, если он тебе не нужен? Я не рвалась за тебя замуж. Это ты вот прямо на этом месте сам уговаривал меня дать тебе шанс. Ты просил меня выйти за тебя замуж. Это была твоя инициатива. Так зачем? – почти кричала я шёпотом, проталкивая царапающие, острые слова сквозь сухое горло.

Седьмая глава

Утром я проснулась поздно, около десяти, потому как от семейных разговоров уснуть было невозможно, и чтобы сегодня не гробить весь день, я выпила снотворное. Вот и проспала свои шесть часов.

Сегодня редкий день. И суббота, и мой выходной. Сейчас дождусь Данилку со школы и можно с ним провести всю вторую половину дня.

Нужно только быстренько раскидать домашние заботы за пару часов – и свобода!

Мужа не было дома.

Убежал.

Честно говоря, я была этому рада. Продолжать вчерашний допрос с пристрастием у меня не было моральных сил, как и терпеть его регулярные нападки.

Нужно ещё сегодня на холодную голову покрутить наш вчерашний разговор.

Но по первому ощущению и навскидку, семье нашей пришёл конец. И я должна сделать всё, чтобы Данилка перенёс этот кошмар с наименьшими потерями.

Значит, нужно дождаться Нового года и каникул сына. Чтобы не скандалить при ребёнке, а наш развод будет однозначно громким.

Что там мне предлагает Владислав?

Потерпеть?

Ага.

«Потерпи, милая, авось само пройдёт».

Он сам понимает, о чём меня просит? Потерпеть что? Пока он наиграется в любовь?

На волне злости и от ярости я выдраила всю квартиру до блеска буквально за два часа.

Оттёрла кафель ванной, фартук кухни, шкафы... В общем, приложила агрессию с пользой для хозяйства.

До возвращения сына со школы оставалось минут сорок, когда раздался телефонный звонок.

Я глянула на входящий и, вздохнув, принимая неизбежное, взяла трубку.

– Что у вас происходит? – спросила Ираида Александровна, моя свекровь. Женщина выдающаяся и незабываемая. Очень властная и бескомпромиссная. Женщина – воплощение порядка и контроля.

Жена генерала на пенсии, милого полноватого и уютного мужчины, любителя рыбалки и загородной жизни, отчима моего мужа и сослуживца его отца.

Большая удача, что свекровь живёт теперь не в Москве, а в своём доме недалеко от Пушкино на берегу водохранилища, и что терпеть не может ездить в Москву.

– Вы о чём? – спросила я, присаживаясь за стол на кухне.

– Почему твой сын так неуважительно разговаривает со мной по телефону? – возмущённо пророкотала свекровь.

– Не понимаю, о чём это вы. – удивилась я.

У нас воспитанный и культурный мальчик. Что нужно было делать, чтобы от него услышать хамский ответ?

– Я позвонила, чтобы узнать, как у него дела, а он сбросил вызов и не перезвонил. Наоборот, выключил аппарат. Это недопустимо! Ты неправильно воспитываешь своего сына! Нужно быть более требовательной! Нельзя спускать такое! И нельзя отпускать контроль!

– Возможно. Но я бы хотела, чтобы мой мальчик вырос с умением самому принимать решения. И, возможно, он был занят и поэтому не смог с вами говорить. У него конец четверти и подготовка к турниру. И ещё соревнования по плаванию, – отчитала я Ираиду Александровну, надеясь на её понимание.

Свекровь помолчала, хмыкнула и продолжила:

– Мне мать Ирины сообщила, что та работает у Владислава! Как ты это допустила? – возмущённо спросила свекровь.

– Так! Стоп! Она работает у мужа уже сто лет. Мне Владислав сказал, что это вы просили его о трудоустройстве, – ответила я.

– Я похожа на сумасшедшую? Разве я могла посоветовать такую глупость? – возмутилась Ираида Александровна.

– Знаете, до недавнего времени ваша Ирочка вела себя тихо. Все и знать забыли о её существовании. Но я так поняла, что нашу хорошую девочку недавно бросил муж. И Ирина Андреевна переключилась теперь на свою старую любовь. Так что нас ждут потрясения и, скорее всего, развод. Потому что терпеть неуважение и измены вашего мальчика я не буду, – отзеркалила я выпад свекрови.

– Какой развод? – опешила она.

– А что вы мне посоветуете? Потерпеть? Вот, например, сегодня, сейчас, я уверена, что Владислав уехал из семьи к вашей Ирочке помогать ей пережить предательство мужа. Представляете, какой юморист? – усмехнулась, вставая, чтобы увидеть в окно, как мой сын подходит к подъезду.

Восьмая глава

Звонила моя университетская подруга Марина. Маринка.

Мы прожили с ней вместе в общежитии два года на первых курсах, а затем вместе снимали крошечную комнату в пятикомнатной квартире недалеко от здания медицинского университета на Плющихе. В доме, скорее всего, послевоенной постройки с рассохшимися деревянными перекрытиями и такими же щелястыми полами. С невозможными провалами под рассохшимся окном, которые мы регулярно пытались заделать каждую осень.

Мы вместе готовились к занятиям и писали одни на двоих шпаргалки. Сбегали вместе с пар и потом их героически отрабатывали тоже вдвоём.

И переживали наши юношеские любови тоже вместе.

Наша дружба выстояла после влюблённости в одного и того же парня, и мы смогли не переругаться из-за него. Вовремя, благодаря взаимной честности, распознав, что этот парниша крутит с нами обеими по очереди.

На полтора долгих года мы расставались с Маринкой, когда у неё и позднее у меня появилась «любовь всей жизни». Тогда подруга сошлась с нашим одногруппником и съехала от меня. В то же время и меня посетила роковая страсть.

Отчего первая влюблённость почти всегда наперекосяк? Настигает нас, когда мы ещё не умеем отличать свои эмоции. Когда гормоны затмевают мозг.

Я чуть было не бросила университет ради своей первой и, как мне казалось, настоящей любви. Ведь талантливый музыкант требовал всё моё внимание и все мои силы. И все мои зарабатываемые на подработках деньги.

Не знаю, как бы сложилась судьба, если бы Маринка вновь не появилась в моей жизни.

Внезапно, как всегда решительно, она разогнала нахлебников, которых прикармливал мой музыкант, пока я горбатилась на работе вечерами после занятий. Вслед за дружками испарился и виновник, не выдержав прямых и простых вопросов подруги:

– Ты альфонс?

И вновь мы вместе утешали друг друга от несчастной любви. Её парень, наш одногруппник, собирался жениться на другой.

Марина была свидетельницей ухаживаний Владислава. Она видела, как развивались наши отношения. Она знала обо всём, что происходило в моей жизни.

Она была свидетельницей на нашей свадьбе и стала крёстной моему сыну.

– Привет, подруга! Что ты затихла и не звонишь? – бодро поздоровалась подруга.

– Мечтаю встретиться. Мне нужна твоя поддержка, – призналась я.

– В любой момент! – вот за что её люблю, так это за мгновенную правильную реакцию.

– Завтра воскресенье, и я хочу провести день с сыном, а потом я два дня работаю. А вот в среду... – протянула задумчиво.

– В среду в обеденный перерыв в кафешке на Третьяковке! И не кисни, подруга! Прорвёмся! – бодро отрапортовала Маринка.

Данилка зевал уже, когда я парковалась у дома. Умотался. Сейчас быстренько в душ и спать!

Когда мы поднялись с сыном в квартиру, Владислав был дома и с явным неудовольствием грохотал на кухне кастрюлями.

Пообещав Данилке на завтра весь свой свободный день и полюбовавшись вспыхнувшими радостью глазами, пошла на звук.

– У нас что, в доме теперь нет еды? – возмущённо спросил муж.

– Я не готовила. Мы с Данилом пообедали в городе. – ответила я, наливая себе стакан минералки из охлаждённой в холодильнике бутылки

М-м-м-м... Наслаждение! Колючие солоноватые пузырьки чуть щиплют язык. Холодная вода смывает сухого ёжика в горле.

– А что я буду есть на ужин? — спросил меня муж.

– Потерпи, поужинаешь в другой раз, — не задумываясь, автоматически выдала я ему ответ.

– Издеваешься? — изумился Владислав.

– Это ты издеваешься. Ты в субботний день убежал от семьи на весь день в известном направлении, не спрашивая моего мнения. Сам справился. А с таким простым делом, как ужин, не справляешься без меня? Закажи себе доставку еды откуда хочешь. Там будет всё по твоему вкусу. А то в последнее время я никак не угадаю, что тебе готовить, — усмехнулась и повернулась, выходя из комнаты.

– Вероника! Зачем ты всё усложняешь? — возмутился муж.

– Владислав, я устала. Провела весь день с ребёнком. Обслужи себя сам, — отзеркалила я. – И, кстати, постарайся не шуметь, – произнесла, оборачиваясь через плечо.

Девятая глава

У меня был в жизни период, когда мне казалось, что никто из людей меня не понимает. Маринка уехала жить к своей большой любви, а кроме неё я близко ни с кем не сходилась. Так уж я устроена. Сложно мне с друзьями.

Иногда я с благодарностью думаю, что если бы Маришка не растормошила меня и не захватила в свои обаятельные сети, то я так и осталась без подруги.

И в тот момент, когда я осталась одна в своей комнате, мне было сложно общаться с людьми.

В этот период я познакомилась с удивительными людьми и совершеннейшими энтузиастами своего дела. С теми, кто помогает содержать и обслуживать лошадей в Битцевском комплексе.

Работа в конюшне по вечерам, сложная, физически тяжёлая, уход за большими и умными животными, живым, благодарным откликом на вложенные усилия, примирили меня с людьми в своё время.

Я поняла простую, в общем-то, мысль: давай людям то, что сама хочешь получить от них. Каким ты боком поворачиваешься к окружающим, такой ответ и получаешь от них.

Вероятно, отчаяние и боль предательства близкого мне человека всколыхнули во мне те далёкие ощущения.

И я повезла своего сына в конюшню.

Хотелось почувствовать нужность этому миру?

Возможно.

В Битцевском парке, что сильно напоминает настоящий лес, зима уже устоялась во всей своей красе, лёгким инеем заботливо покрывая каждую веточку, каждую иголочку на сосенках.

Тонкие и гибкие ветви берёз в хрустальных ледяных чехольчиках тонко и чуть слышно позвякивали вдоль тропинки.

Пахло свежестью и зимой, и пар от нашего дыхания превращался в иней на щеках, ресницах и волосах.

Я оставила машину на стоянке, чуть дальше от комплекса специально, чтобы иметь возможность пройтись по лесу. Мне не хватало общения с природой. Не хватало её честности.

Мы провели с Данилкой в конюшнях время до обеда. Сын проехался верхом почти самостоятельно. Конь был на корде, длинном поводе, что в руках у тренера, и пару кругов Данилка с восторгом и горящими глазами провёл на спине лошади. Затем много наблюдали за занятиями на манеже.

Особенно мне глянулась аккуратная, словно куколка, девочка в костюме жокея на ухоженном жеребце. Такая сосредоточенная и серьёзная.

Картинка, да и только!

Запах опилок, конюшни, негромкие голоса, чёткие команды. Простой и понятный мир. И оттаявший, льнущий ко мне Данилка.

Домой вернулись поздно. Владислав, к счастью, уже спал...

Маришка подлетела к столику, за которым я ждала её в кафешке, будто ураган. Искрящаяся и праздничная. Когда она, глядя на меня своими всепонимающими глазами, спросила: «Как дела?», я не выдержала и разрыдалась в голос, пряча лицо в ладонях.

– Да, подруга, иногда лучше не задавать таких вопросов! – Маринка подождала, пока немного успокоюсь и, приобняв, проводила к умывальникам.

– Это точно. Рискуешь получить подробный отчёт, – я плеснула несколько раз себе в лицо ледяной водой и, наконец-то, смогла спокойно выдохнуть.

– Ну? – с нетерпением подалась вперёд Маринка, когда мы уже сидели, вооружившись каждая своей чашечкой с кофе.

– Найди мне хорошего, очень хорошего юриста по бракоразводным делам. И лучше не затягивать. Хочу подать на раздел и, скорее всего, на развод до праздников, – попросила я Маринку.

– Ничего себе ты зашла с козырей! – присвистнула подруга, – Влад чудит?

– Чудит – это не то слово. Полным ходом у него роман со своей бывшей, которая у него же в секретарях. Вот так, – я отвела взгляд в сторону окна, поймав себя на том, что мне стыдно.

Не, ну ни фига ж себе! Он гуляет, а мне стыдно! Фантастика! Как глубоко в нас засело патриархальное воспитание и представление, что если муж загулял, то прежде всего виновата жена, выползает из глубин моего подсознания, как мерзкая подколодная змеюка!

Я встряхнулась, вздохнула и перевела взгляд на Маринку.

– А ты знаешь, в последнее время твой Влад подбивал клинья к моему Валичке. Хотел совместный бизнес замутить. И Валичка интересовался у меня – кто такой и что собой представляет твой муж. Потом справки наводил. И не захотел с ним связываться. Резко сдал назад. Я переспрашивала позднее: «Почему?» А он только хмыкнул и глаза отвёл.

Десятая глава

Я застыла в дверном проёме, оглушённая его агрессией.

Владислав шагнул мне навстречу с таким видом, будто хотел ударить.

– Милочка, вы мне мешаете! Где ваше воспитание? – разнеслось громкое возмущение моей подруги по приёмной.

– Славик! Откуда у тебя столь невоспитанная секретарша? Представь! Она меня толкнула! Она на всех твоих посетителей кидается, или только жена возможного инвестора удостоилась такой чести? – выплыла подруга в проём двери и, обняв меня за плечи, чуть подтолкнула внутрь.

Муж, услышав голос подруги, словно налетел на стену. Растерянность мелькнула во взгляде, и он шагнул последний шаг нам навстречу, уже приветливо улыбаясь.

– Не ожидал! Какими судьбами? – чмокнул нас в щёки по очереди, предлагая присаживаться.

Маринка прошла к стоявшим у стены креслам, и расположилась там с удобством. Я села напротив. Так, чтобы видеть всех участников спектакля, раз уж мне подфартило попасть в партер.

– Славик, ты неважно выглядишь! Постарел! Подурнел! – протянула подруга, пристально разглядывая моего мужа.

– Не называй меня так. Я не люблю, когда сокращают моё имя, – попросил Владислав.

– А мне нравится наблюдать, как ты злишься, но ничего мне не можешь сделать. Терпи, Славик! – усмехнулась ему в лицо Маринка.

Ирина Андреевна появилась в открытом проёме, чтобы закрыть дверь в приёмную, и я заметила, как мой муж дёрнулся, подавив с себе намерение ей помочь.

– Милочка, подайте нам кофе, пожалуйста! – обратилась к секретарше Маринка тоном избалованной стервы.

Подруга щебетала ни о чём, периодически намекая, что, она в курсе планов своего мужа и Владислав слушал её, дёргаясь всякий раз на «Славика».

Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда двери кабинета открылись, и вплыла Ирина Андреевна с напитками.

Владислав подскочил со своего места и, буквально долетев до секретарши, перенял у неё поднос. Сам донёс до стола. И сам подал нам кофе.

Маринка смотрела на это, приподняв правую бровь и ухмыляясь. А я отчётливо понимала: что бы ни говорил и ни думал себе мой муж, он уже на крючке у Ирины.

Плотно.

До самых печёнок.

Кстати, Ирина смотрела на меня. И в её взгляде было превосходство и... злость?

А злится-то отчего? Неужели Владислав ещё сопротивляется ей?

Я перевела взгляд на мужа и успела заметить его быструю нежную улыбку, предназначенную не мне.

Чёрт.

Больно!

И обидно. Я вижу откровенную манипуляцию моим мужем и ничего не могу сделать.

Потому что он не видит никого, кроме неё.

Он любит её. Или любит свои воспоминания о любви. Уже не разберёшь.

Важно, что я только раздражаю и злю Владислава. Что бы я не говорила ему или не делала, всё, буквально каждый чих обернётся против меня. Я мешаю их счастью. Я лишняя. И наш сын тоже лишний. Мой сын.

Мой мальчик, который стал не нужен. Который теперь мешает своему отцу.

И этого я Владиславу никогда не прощу!

– Славик! А отчего твоя секретарша не знает, какой кофе нужно подавать твоей жене? – вовремя Маринка влезла со своей репликой, возвращая меня в реальность.

Я больше не желала участвовать в этом спектакле и отодвинув от себя чашку, встала из-за стола.

– Нам пора, Марин. Всё, что хотела, я уже увидела, – сказала по возможности ровным тоном, не глядя на мужа.

Маринка хмыкнула, тоже встала, и мы направились одеваться в приёмную.

– Так что решил твой муж? – Владислав подавал мне одежду, спрашивая при этом мою подругу.

– Скажи, Славик, а когда к тебе приходили ребята от моего Валички говорить о делах, ты им тоже вместо секретарши, словно официант, подавал напитки? – ответила ему Маринка и покровительственным жестом похлопала его по плечу.

Одиннадцатая глава

Владислав был дома. И вёл себя так, словно ничего и не было, словно всё у нас в семье как прежде, как раньше. Может, только чуть более экспрессивно и эмоционально, чем нужно. Они с Данилкой разворачивали в комнате новую железную дорогу с дистанционным управлением.

Что-то очень сложное и технологичное.

Данилка был очень оживлён, радовался отцовскому вниманию и с интересом занимался конструктором. Муж ползал на коленях по полу наравне с сыном. Они сооружали какой-то тоннель для прохода поезда, и рассуждали, пройдёт ли сигнал управления на двигатель паровозика сквозь материал тоннеля.

Я стояла в дверях Данилкиной комнаты и наблюдала с горечью за этой сценой. Почему-то мне в каждой фразе Владислава слышался иной подтекст.

Потеря доверия в семье подобна ржавчине или плесени. Если уж попала она на фундамент здания, то незаметно меняет всю структуру материала.

Так и мне.

Вроде бы нужно радоваться вниманию отца к ребёнку, а мне почему-то хочется чуть ли не с кулаками на него кинуться. Или вцепиться в его растрёпанную шевелюру.

Что же ты почти два месяца нам мозги полоскал, с каменным лицом вокруг нас ходил, словно чужой?

Сына от себя отталкивал.

А теперь мне больно смотреть, как Данил тянется к мужу. И обидно невозможно как.

Тем временем Владислав заметил меня и расцвёл улыбкой.

А я вздрогнула. Что это он?

– Милая, ты дома? Присоединяйся к нашему строительству! – пригласил, взмахнув рукой.

– Я... – хотела придумать повод отказаться, но глянула на Данилку, в его сияющие глаза и согласилась, – только переоденусь и вернусь. Я быстро!

Как бы я ни относилась к мужу сейчас, портить вечер ребёнку не имела права.

Переодевшись, присоединилась к строительству. Как девочке, мне доверили собирать кустики и деревья. И придумывать как можно украсить или оживить пейзаж.

Вечер закрутился, протекая временем сквозь пальцы. Это было странно.

Мы оба с мужем делали вид, что ничего не происходит, словно то, что мы сидим как можно дальше друг от друга – это случайное совпадение, а то, что мы стараемся разговаривать только с Данилкой, это тоже вполне нормальное поведение.

После, уже перед сном, Владислав подошёл ко мне в спальне, когда я сидела на кровати и устроившись рядом, протянул мне бирюзовую коробочку с серёжками. С серьжищами...

– Прости меня! Я всё осознал! – сказал он, проникновенно глядя мне в глаза.

– Опять? – не сдержалась я.

– Вероника! Я понял, как был неправ по отношению к тебе и к сыну! Я увидел сегодня себя будто со стороны, и решил немедленно, пока не поздно, попытаться исправить свои ошибки!

Я убрал Ирину, больше её не будет в нашей жизни. Давай попытаемся, попробуем восстановить нашу семью. Ведь нам есть, что терять! – муж всё говорил и говорил, будто по писаному, а я чувствовала себя в театре абсурда.

– Ты уволил Ирину Андреевну? – переспросила я.

– Я перевёл её в другой отдел. – ответил он.

Не понимаю, что происходит? Слишком много «Я» для меня одной.

Владислав привлёк меня к себе и запустил руки мне в волосы. Затем прижал крепче и опустил спиной на кровать, прижимая своим тяжёлым телом к постели.

Мне стало сложно дышать. То ли от тяжести его тела, то ли от его запаха, от понимания происходящего.

Он склонился поцеловать меня и замер на минутку, разглядывая мои глаза.

Что уж он в них увидел, не знаю, но это на его решимость не повлияло.

И муж прикоснулся губами к моим губам.

– Нет! Пусти! – я резко отвернула голову в сторону и упёрлась руками ему в грудь.

Не хочу! Противно. Не верю! Обман! Мерзко!

– Почему? – Спросил муж.

– Не хочу! – посмотрела я ему в глаза.

Двенадцая глава

Поход в салон и приведение себя к лоску я решила совместить со свиданием с Маринкой. Она нашла мне юриста по семейным делам и очень его хвалила. Но отчего-то, проказливо хихикала, когда рекомендовала этого юриста. Говорила, что его кредо – заставить бывшего пожалеть. Посмотрим. Звучит ободряюще.

Мне рядом с подругой становится немного легче.

Будто та плита, крыша моего семейного дома, безнадёжной тяжестью придавившая меня в последнее время к земле, растворяется в Маринкином жизнелюбии.

Я поймала себя на том, что считаю дни до самолёта, билеты на который, кстати, было купить не так просто. Мне, я так поняла, случайно повезло нарваться на отказ по брони именно на то число, что я планировала. И теперь я с нетерпением жду, когда поеду к маме.

Ираида Александровна, к слову, была мягче булочки и слаще мёда. Так старательно меня нахваливала, что даже неловко. Никогда за десять лет нашего с ней знакомства я ещё не была такой «нашей девочкой», как в эту встречу.

Свекровь хвалила и Данилку тоже. Он самый умный и самый красивый, и самый любимый её внук. Ну... Поскольку иных внуков рядом не наблюдается, то конечно, мой Данилка самый-самый.

– Я так счастлива была, когда мой сын женился на тебе. Это было нашим спасением. Я верила, что он переболел этой профурсеткой и всё позади. Больше всего я боюсь повторения прошлого кошмара. И умоляю тебя, подумай, не руби сплеча! – сказала мне Ираида Александровна перед расставанием.

– Я думаю, что уже поздно что-либо думать. Он любит её. Он ради неё готов на многое. Бросить к её ногам наше благополучие единым движением, лишь бы ей было хорошо. Что там рубить, если всё уже отвалилось? – с горечью произнесла я и добавила. – Я не буду стоять между ними. И я не буду запасной и удобной женой. Я себя ценю и не позволю так унизить.

– Владислав обещал мне, что порвёт с Ириной! Клялся, что любит только тебя! – воскликнула Ираида Александровна.

– Вы видели их вместе? Очень поучительное зрелище. Все иллюзии смывает в момент, – я тяжело, рвано вдохнула, пряча слёзы. – Единственное, что я не понимаю, так это – зачем? Зачем меня втянули в эти больные отношения? Если они любят друг друга, то почему сделали несчастными вокруг себя столько людей? За что? За что перекособочили мою жизнь? Мужа Ирины обидели, обрекли на безотцовщину моего Данилку? Сами извелись и перевернули старость родителей? Что за вселенский эгоизм и безответственность? Я не понимаю! Как так можно? Это же не по-человечески!

Я всхлипнула, и Ираида Александровна, эта железная женщина, шагнув мне навстречу сжала мои плечи в своих объятиях.

– Как бы ни сложилось, не лишай нас с Данилкой общения, пожалуйста! – попросила она.

– Какой мне смысл лишать сына бабушки? У него их всего две. Если только ваше общение не во вред ему будет, – пожала я плечами и, наконец–то, покинула квартиру свекрови...

К моменту, когда я вышла к Владиславу при полном параде, он успел немного занервничать. Но с уложенными волосами, которым в салоне слегка освежили цвет, сделав мой родной более глубоким и шоколадным, и в новом платье, весёлой вишнёвой шелковой волной обнимающим меня за талию, я чувствовала себя настолько уверенно, что восторг в глазах мужа восприняла как данность.

Именно так и положено смотреть ему на свою молодую жену!

Он накинул мне на плечи мех подаренного пальто, и немного сжал их, шепча в ухо комплименты. Чуть касаясь дыханием подаренных им же серёг.

В зале, куда мы вошли с мужем, уже было много людей. Но наше появление не прошло бесследно. Нас заметили.

И женщины, и мужчины.

Я знала, что выгляжу эффектно. Высокий каблук диктовал осанку и походку. Шёлк юбки вился и ластился вокруг моих колен.

Муж подвёл меня к стоящим немного в стороне мужчинам и, представив, обратился к одному из них с вопросом. Явно продолжая ранее начатую беседу.

Поскольку в последнее время Владислав не делился со мной своими планами, я не имела ни малейшего представления, о чём они говорят, и чего хочет добиться мой муж.

Это было... неловко.

Перевела взгляд на гостей, которые то тут, то там собирались небольшими компаниями. С удивлением узнала некоторых знакомых. Вон в компании, чуть правее от импровизированной сцены салютует мне бокалом наш с Маришкой одногруппник. Рыжий и всегда жизнерадостный Костик, любимец компаний и девчонок.

Таким стал импозантным, что если бы не рыжие кудри, то и не признала бы.

Тринадцатая глава

Всё моё игривое настроение сползло с меня, словно талый снег с нагретой земли.

Моментально вспомнила, где я, с кем и в каком качестве, когда я увидела эту пару.

Остановилась и попросила своего партнёра проводить меня к выходу.

Он на секунду замялся, изумившись, и, естественно, предложил мне руку, но мы не успели сделать и десятка шагов, как меня поймала Маринка.

Ха!

Я собиралась по-тихому скрыться с места действия втайне от подруги? Угу...

– Видела, как она в него вцепилась? Как в последний шанс. – прошипела она, утягивая меня от Ярослава в сторону и вручая в руки бокал.

– Марин, он мне клялся, что порвал с ней, буквально на днях! Как она вообще сюда попала? – обида всё-таки прорвалась, как я её не давила.

– Может, чьей-то спутницей? – спросила подруга.

– Ещё скажи, эскортницей! – ответила я, и мы, переглянувшись, дружно прыснули смехом.

– О чём веселитесь? – Валичка не оставляет Маришку надолго и стоит уже рядом с нами тут как тут.

– Уговариваю вот Веронику пойти к Игнатьеву работать, – улыбнулась ему подруга.

– Оу! Это ты хорошо придумала! У нас как раз намечается новый проект. Целая программа. Соглашайся, не пожалеешь! – Валентин повернулся ко мне всем корпусом и энергично заговорил о намечающихся перспективах.

– После праздников, – пожала я плечами.

Почему бы и не попробовать что-то новое?

– Жду! Ты обещала. Помни! – Маринкин муж погрозил мне пальцем и добавил, салютуя бокалом и очаровательно улыбаясь. – Хотя такая очаровательная женщина имеет право быть забывчивой.

– О чём вы тут разговариваете? – подошёл к нам Владислав.

– Соблазняем твою жену, пока ты занят. – усмехнулся Маринкин муж и, отвернувшись, завёл разговор с проходившим мимо представительным мужчиной.

Маринка демонстративно посмотрела куда-то поверх головы Владислава, а ко мне вновь подошёл Ярослав с приглашением на очередной танец.

Почему бы и нет?

– С удовольствием! – улыбнулась и вложила свою ладошку в руку тепло улыбнувшегося мужчины.

Что-то знакомое было в его чертах. Будто знакомое...

Я чувствовала себя желанной рядом с этим Ярославом. Мне нравились его аккуратные прикосновения, то, как уверенно он вёл меня в танце. И очень... уважительно и сдержанно при этом, явно соразмеряясь с моими желаниями.

Классно!

Я заметила, каким потемневшим взглядом смотрел на меня муж. Маринка что-то с улыбкой ему говорила, а у Владислава напряглись желваки на скулах, и улыбка стекла с лица.

Плевать! Это наш с ним последний выход в люди в качестве мужа и жены.

Пусть наслаждается!

Музыка закончилась, и Ярослав подвёл меня к Марине и к Владиславу. Поблагодарил за танец самую красивую женщину вечера и, присоединился в Валентину.

Я, кстати, обратила внимание, что моего мужа игнорят с лёгкой руки Маринкиного мужа.

Да и плевать!

– Мы уходим домой! – проговорил тихо и зло Владислав мне почти на ухо.

– Так рано? – удивилась я.

– Достаточно! – прошипел он.

– Что? Сбегаешь, Славик? А как же твоя секретарша? Бросишь её тут одну на растерзание? – усмехнулась моя подруга, прощаясь с нами.

В машине при шофере мы молчали. Но напряжение между нами искрило, и воздух можно было резать ножом. Муж пыхтел всю дорогу, еле сдерживаясь.

Но стоило переступить порог квартиры, как Владислав не выдержал.

– Ты вела себя недопустимо! – прошипел он.

– Неприлично близко прижималась при танце к женатому начальнику на глазах его жены? – невинно спросила я, поднимая брови.

Четырнадцатая глава

Старая любовь не ржавеет, я теперь это точно знаю!

И неважно, что он говорил, будто между ними всё кончено. Столько лет вместе не проходят бесследно.

И неважно, что у нас общий ребёнок. Что им мой сын, если она поманила прощением. Если она вновь любовница.

Любовница моего мужа...

Скоро Новый год. Для всех праздник, а для меня тяжёлые трудовые будни.

Сегодня был единственный выходной перед чередой рабочих смен. Единственный день, когда я могла заняться приготовлением праздника для семьи и провести больше времени с моим третьеклассником.

На днях наступят каникулы. Традиционное время для бабушек и дедушек. Когда я отвожу своего ребёнка в гости к ним почти на всё рождественское веселье.

Почти закончила украшать нашу квартиру. Развесила гирлянды по всем трём комнатам, установила только что купленную пахучую сосенку в освобождённом углу гостиной. Опрыскала её водичкой. Пусть оттает хорошенько и расправит все свои иголочки. Заполнит одуряющим свежим запахом всю квартиру.

Звонок телефона раздался, как всегда, неожиданно. Напугал меня. Я чуть не уронила коробку с ёлочными игрушками, которую в этот момент доставала с антресолей.

И как-то тревожно стало на душе.

Звонила соседка по квартире, которую мы не так давно купили недалеко от работы мужа. Да и от моей работы рядом. Будет удобно.

Я предвкушала наш переезд.

Мне безумно нравилось наше новое приобретение.

Добротный четырнадцатиэтажный кирпичный «брежневский» дом с историей. Шурик в известном кино строил свою машину времени именно в этом доме. Очень светлая и тёплая квартира с большой лоджией и панорамными окнами во всю стену. В торце дома, через переулочек, храм Николы в Кузнецах, что будет будить нас по утрам звоном колоколов вместо будильника.

Срывающимся голосом соседка предупредила, что у неё прорвалась батарея и, похоже, у нас потоп. И что она, конечно, постарается быстро добраться из Алтуфьево, но...

Супер. Единственный выходной – насмарку!

Муж не отзывался на звонки. Возможно, он на совещании и не может сейчас подойти к телефону. Почти за десять лет нашей супружеской жизни у нас выработано правило: не звонить в рабочее время по личным вопросам. Муж старше меня на двенадцать лет и любит командовать. Привык к руководству. Но сейчас, аварийная ситуация и я рискнула отвлечь Владислава от работы.

Бесполезно. Нужно решать проблему самой.

В течение получаса я долетела, нарушая скоростной режим, до аварийного жилья, с ужасом представляя, что могло случиться за это время. Это хорошо, что мы ремонт запланировали после Нового года. Хотели вначале отметить наши дни рождения, а затем уже плотно заняться квартирой.

Возможно, теперь придётся менять наши планы.

Первое, что я увидела, открыв двери, это плывущий по коридору придверный коврик. Застонала, понимая, что прекрасный сохранившийся во всех комнатах изначальный светлый паркет на полу придёт в совершенную негодность после такой катастрофы.

И, прежде чем кинуться убирать всю эту воду, я убедилась, что управляющая компания уже перекрыла, пока я добиралась, стояк отопления, и мне не грозит ожог от кипятка.

Вздохнула и спустилась на этаж ниже, чтобы поставить в известность соседей под нами.

Открыла мне, внезапно, фривольно одетая Ирина Андреевна, секретарша и былая любовь моего мужа. И, чуть смутившись, хотела сразу же захлопнуть дверь.

Но, поскольку я, ещё не видя хозяйки квартиры, сделала шаг вперёд, мы с ней оказались лицом к лицу в ситуации, когда придётся объяснится.

Я застыла соляным столбом и попыталась сделать вдох. Воздух стал плотным и никак не хотел проникать в лёгкие сквозь сжатое спазмом беззвучного отчаянного крика горло.

А сознание упрямо искало случайности в таком соседстве.

Но сердце уже точно понимало, что все мои подозрения последнего времени верны.

Пока мы так и стояли с открытой дверью друг перед другом, и я с ужасом наблюдала, как на лице этой ухоженной сорокалетней женщины расцветает злорадная ухмылка, из душа вышел мой муж в халате и, вытирая голову полотенцем, спросил нежным и бархатным голосом:

– Любимая, что случилось?

И тут он увидел меня.

Выражение его лица было бесценно. Но самая первая реакция, самая честная – это испуг.

– Вероника?

– Удачного вам подтопления! – я развернулась и вылетела из квартиры, захлопнув двери.

Хорошо, что сумка осталась при мне, когда я спустилась к соседям. Мне не нужно терять время на мелочи. Всё моё со мной.

Я газанула от дома, нарушая все правила и только отъехав на некоторое расстояние, сообразила притормозить и подумать.

Обида душила меня.

Только три дня назад, после нашего дурацкого скандала по итогам вечеринки Владислав клялся мне, что он мне верен. Зачем? Зачем врать, если так очевидно их взаимное влечение? Что моему мужу от меня нужно? Вернее, что нужно его маме? Тоже вполне очевидно. Со мной у ее сына надежный тыл.

Пятнадцатая глава

По дороге домой договорилась с начальством о замене и поменяла втридорога билет в Сочи. На сегодняшнюю ночь.

Ни дня больше вместе с Владиславом не проведу!

Юрист мне понравился. Хваткий. Аркадий Владимирович. Невысокого роста, сероглазый, обаятельный и немного картавый. И играющий голосом на грассирующем произношении.

«Пр-р-релестно, пр-р-рекр-р-расно, пр-р-ревосходно».

Я пока с ним беседовала, сосредоточилась на деле и немного остыла. Хоть руки перестали трястись.

Не поняла, по какому поводу Маринка веселилась, когда давала мне его контакты, но обязательно спрошу у неё позднее.

Заявление на развод, на алименты и на раздел имущества Аркадий Владимирович подаст уже завтра.

И бизнес будем делить.

Представляю, как взбеленится Владислав.

Вот и увижу, наконец-то, впервые за десять лет брака истинное лицо своего мужа. Посмотрим, будет ли он так же благороден при разводе со мной, как был при расставании с Ириной десять лет назад.

Что-то сомневаюсь.

После ступора от увиденной картины, где муж поселил свою любовницу этажом ниже своей семьи, я впала в деятельную злость.

У меня всё клокотало внутри.

Хотелось рвать и метать.

Вот прям сейчас!

Поэтому разговор с юристом был предельно откровенным. Я хочу крови! Хочу раздеть Владислава по максимуму, до чего смогу дотянуться. Хорошо бы, конечно, до трусов, но реальность не даст так сильно развернуться.

К сожалению.

Квартира, в которой мы сейчас живём, куплена мужем задолго до нашего брака. И дача тоже.

Но на обустройство шли и мои деньги тоже. И прибыль с бизнеса. И квартира на Новокузнецкой, и квартира любовницы тоже. Если она куплена моим мужем за время брака.

Посмотрим!

Полная решимости, я поднялась в квартиру, где прожила счастливо с мужем столько лет. Где всё было обустроено моими руками. И где ещё не так давно я старалась для своего любимого мужа, для своей семьи навести уют и создать атмосферу тепла.

Владислав был дома.

Метался по квартире, как тигр. И стоило только мне открыть двери, как он накинулся на меня с упрёками.

С упрёками!

Что я уехала и не стала собирать пролившуюся воду, а ему пришлось задержаться и вызывать клининг.

Сложно-то как!

Я не разговаривала с ним. Просто достала собранный заранее чемодан и складывала мелочи в дорогу.

– Что ты молчишь? – заступил он мне путь.

– Всё уже сказано. И сделано. Единственно, что мне непонятно... Зачем ты врал, что не изменяешь мне? – спросила я как можно спокойнее.

– Я тебе и не изменял! Я ей изменял с тобой! – пафосно ответил он.

– Ты отвратителен, – я не хотела, не видела смысла говорить с ним.

– Что ты понимаешь в любви? – всё на той же волне воскликнул муж.

Не успокоится. Хочет скандала. Чтобы почувствовать себя вправе уйти.

– Любовь созидает. Создаёт, а не разрушает. Чувство, из-за которого десяток человек вокруг вас несчастны, называется по-другому. Это не любовь. Содружество двух эгоистов. И ещё любовь – это ежедневное направление движения по улучшению жизни любимого. И думаю, что ты, сделавший сиротой при живом отце своего собственного сына, вряд ли поймёшь, о чём я тебе говорю, – выплюнула я, подойдя практически вплотную.

– Я всё делаю, чтобы её жизнь стала лучше! – усмехнулся Владислав.

– За счёт меня, Данилки, своей мамы, отчима, моих родителей, мужа Ирины и его родителей? Прекрасное, взрослое решение, – выставила впереди себя чемодан, демонстрируя решимость пройти сквозь дверной проём, невзирая на препятствие.

– Ирина нежный цветок, не приспособленный выживать в одиночестве. Она пропадёт без моей поддержки!