Развод в 40. Железная леди не плачет

Ноль

Нонна.

Я стою у окна, смотрю, как мелькают огни дорог, как кто-то приходит домой, зажигает свет на каком-нибудь там этаже многоэтажек. А у меня дети спят давно. Час ночи. В квартире темно, всё погашено. Я жду мужа, тот в последнее время задерживается допоздна. Иногда и вовсе приходит под утро. А ещё Боря стал слишком нервным.

В проблемах с фирмой не признаётся. Надеюсь, там мелкие неурядицы.

На подоконнике стоит пустой бокал. Впрочем, за свой рабочий прожитый очередной день я чувствую себя такой же пустой. Вымотана, выжата, вычерпана.

Давно уже перегорела, и вот, дойдя до вершины своей карьерной лестницы в администрации, понимаю, что нет смысла грызть бетон дальше. Но отпустить, ослабить хватку уже не могу. Словно скулы свело…

Провожу ладонью по щеке, тяжело вздыхаю и улыбаюсь, замечая мелькнувшее отражение в стекле - позади загорелся экран домофона, а там, за дверью, Боря копается с замком, пытается вспомнить пароль. Я жду. Просто стою, даже не шелохнувшись.

Он заходит спустя минуту. Свет в прихожей загорается. Замечает меня и слишком громко шепчет чертыхания.

Интересно, чем я это заслужила?

— Привет…

— Нонн! Я думал, ты спишь уже.

— Вот, – касаюсь кромки бокала, смотрю на наши отражения, — решила дождаться.

Муж проходит мимо, нервно стягивает галстук, словно тот его весь день душил. Рывком срывает запонки, бросает их на журнальный столик.

— Борь.

— Что?! — Резко говорит он.

Так, словно топором рубанул. Совсем на себя не похож.

— Что с тобой происходит?

Такой простой вопрос, но Борис отворачивается, заставляя смотреть на его спину.

— Борь.

Расстегивает рубашку.

— Да чёрт!

Я делаю шаг к нему, а он чувствует это, шикает, будто обжегся.

— Ладно! Ладно. Всё. Всё. Это край. — Вдруг начинает метаться по квартире, доходит до гардеробной, хватает чемодан и выталкивает его прямо мне в ноги.

Настолько взвинченный, что похож на сумасшедшего.

— Борь…

Он поднимает на меня взгляд, дикий и пугающий.

— Я… — прочищает горло.

— Что-то на работе? Что случилось?

— Я…

Отхожу от чемодана, сажусь на диван и смотрю, как мой мужчина замер и кусает губы, будто сопротивляется чему-то.

Молчу.

— Я… с тобой.

— В отпуск хочешь? Можно рвануть. Только подождём, Агата ЕГЭ сдаст, и полетим. На недельку.

— Да не перебивай, Нонна!

Хлестко. Я закидываю ногу на ногу и слегка склоняю голову.

— Я хочу развод. — Вдруг говорит он.

— Что…

— Развестись хочу, говорю же.

— Но… — я буквально замираю, не понимая, какая муха его укусила.

Молчание затягивается. Боря идет в гардеробную, возвращается с наглаженными рубашками, бросает их в чемодан, подтверждая свои безумные слова.

— Ты совсем… ты с ума сошел? — Встаю, не чувствуя толком опоры.

— Нонна. Не смей! Всё! Мы разводимся. Понимаешь?

— Почему?!

Он молчит, снова бросает свои вещи, заполняя пустоту черной коробки.

— Почему, Борь? Что не так?

Искренне не понимаю!

— Да всё! – Вдруг смотрит на меня, глубоко вдыхает и в два счета оказывается рядом, напротив.

Касается ладошками моих щек и заглядывает в глаза, склоняясь надо мной. Когда-то так целовал, а сейчас? Тяжело вздыхает.

— У тебя есть кто-то еще? — Мысль хрупкая, но пугающая.

— Нон-на.

— Есть что ли?

— Нет! Мне и тебя много!

Тогда совсем не понимаю. Наш брак был крепостью, почему сейчас всё рушится? Словно крепкий средневековый замок с метровыми стенами оказался песочным.

— Ты же сильная. Ты железная. Слишком! Ты зашорилась, Нонн. Всё. Я сказал, ухожу. Не держи меня, поняла? Не унижайся.

Я закрываю глаза. Темнота. Чувствую, как отпускает руки и отходит, хочется ухватиться за него, хочется остановить, но не могу.

— Понимаешь… – произношу, когда он уже в дверях, — понимаешь же, что от меня поддержки больше не будет?

Он усмехается горько так. Словно бизнес его и не волновал.

— Да и не надо, Нонна!

— Ты не понял? Уйдёшь, и больше ни один грант не возьмёте, Борь.

Муж мотает головой и делает шаг, переступая порог. Всё. Точка. Не остановила. Ушёл.

Ноль один

Нонна.

— Первый день? — Я пытаюсь вспомнить, а ещё унять дрожь. — Ну.. он прошёл так, будто ничего и не случилось. Сын ушёл на пары с утра, а Агату я увезла в школу. Потом работа. Всё.

Я не могла поверить, отгоняла от себя мысли, думала весь день, что Боря просто перенервничал, пошутил, что вот приду домой, а он там ужин уже организовал праздничный с извинениями и…

— А дальше? — Произносит следователь, ни слова из моих не записав.

— Ну… — я набираю побольше воздуха, вцепляюсь ногтями в ладони, — потом… я пришла с работы, его не было. Но он задерживался в последнее время, я говорила.

— И Вас это не насторожило, Нонна Альбертовна?

Хороший вопрос.

— Немного. Волновало. Он не говорил, что с ним. Но понимаете, он захотел развестись, всё.

Следователь хмуро растягивает линией губы, прокашливается и наконец что-то пишет.

— А когда Вы подали на развод, мужу сказали?

— Написала СМС. На четвертый день.

— Почему СМС? Звонить не пытались?

Знает же, что пыталась. Все телефонные сводки уже получены. Лежат перед ним свежей распечаткой.

— А, да, вижу-вижу, — произносит мужчина скупо.

Я киваю. Потираю костяшки и резко хватаю стакан воды, предложенный мне с час назад. Осушаю его, пытаясь прогнать запах гари, словно впитавшийся в каждую мою клеточку. Но избавиться от него не выходит. Стоит глаза закрыть, как передо мной снова эта картина.

Сейчас полдень уже. Двадцать один день прошёл. С половиной.

Где-то спустя неделю я пересилила себя и призналась детям, что Боря ушёл. Те кричали, оба нервничали, пробовали звонить, искать, но до него так никто и не добрался.

Его телефон был в сети. До сегодняшней ночи. Мне казалось, что он одумается. Что придёт, вернётся… а в итоге…

— Нонна Альбертовна, — произносит полицейский, заставляя меня очнуться, — повторяю. Вы понимаете всю серьёзность ситуации? Мы считаем, что у Вас был мотив.

— Мотив?

— Из-за развода. Да и, понимаете сами, раздел имущества.

Я отмахиваюсь, мотаю головой. Даже не смешно, нисколько.

— Какого имущества? Вы серьёзно? Что нам делить? Трёшку в новостройке?

— Ну а почему нет? На Вас записана машина, у него, как говорите, негласно доля в бизнесе. Доход, наверное, хороший? Интересно, сгоревший Рендж Ровер был куплен лично погибшим? Или Вы со своей бюджетной зарплатой семь лет назад смогли себе такое позволить?

Холод сковывает каждую клетку.

— Так… всё. Я поняла Вас. Могу позвонить своему адвокату?

— А Вы неплохо держитесь для женщины, только потерявшей в аварии мужа.

___
Дорогие и любимые читатели! Добро пожаловать в новую историю.

Как видим, впереди нашу героиню ждёт много перемен, но вот, что же последует за ними, вскоре узнаем.

Благодарю за поддержку и звёздочки ❤️ Не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять.

Первую неделю на страницах будут прятаться промо. А вот и 1 к книге "От измен не умирают":

Vcj5qwdw

Ноль два

Нонна.

Целых два часа я провожу в отделе в ожидании приезда адвоката, с которым даже еще не знакома лично.

Меня не выпускают, но при этом будто бы и не держат.

Наконец тот приехал и влетел в кабинет.

— Кирилл Вадимович. — Представился высокий мужчина, в очках с тонкой металлической оправой. — Сколько Вы уже здесь?

— С ночи.

Тот перевел взгляд на следователя.

— У Вас есть какие-то основания удерживать мою клиентку более четырёх часов? Вы пытаетесь записать её в подозреваемые?

А неплохо! Не зря у него столько положительных отзывов.

— Пока она лишь свидетель, — бурчит полицейский, читая что-то им же написанное, — и никто её не удерживает!

Спорно, конечно.

Следователь что-то снова пишет, потом вдруг закрывает папку и откидывается на стуле.

— Ладно. Сегодня свободны. Завтра к девяти – подпишете протокол.

Кирилл Вадимович же усмехнувшись помогает мне встать и выводит из кабинета в переполненный людьми коридор. Здесь и служители закона, и люди в штатском. Слишком много суеты.

— Пройдёмте, — адвокат подходит к ближайшей двери, открывает её и, убедившись, что там внутри пусто, пропускает меня первую.

Кабинет оказывается совсем крошечным, здесь лишь стол и пара стульев. Мужчина закрывает за собой дверь,

— Итак, Вы Кравцова Нонна Альбертовна? Я верно запомнил?

Киваю.

— Что у Вас произошло?

Неужели ещё раз придётся всё это произнести…

— Мы с мужем разводимся, он ушёл три недели назад… — я пытаюсь говорить спокойно, хотя выходит так себе, — и сегодня ночью Боря попал в аварию около нашего дома. Машина сгорела. Меня разбудил звонок консьержки, та видела всё по камерам. И… вот… я выбежала, но уже было поздно — всё в огне, чёрный дым… и внутри салона…там тихо. Потом приехали скорая, МЧС, пожарные, полиция… быстро так. Его доставали… он обгорел так… сильно. — Сердце колет, я уже буквально еле дышу. — И машину пилили… это так…

Мужчина прокашливается. Я сжимаю пальцы, пытаясь не погружаться в это ещё больше. До сих пор не могу поверить, что всё не сон. Ну не может такого быть… не с нами.

— Я понял Вас. Но какие основания у следователя Вас удерживать?

Пожимаю плечом.

— Не знаю. Говорят, что надо дождаться результатов экспертизы, но похоже с машиной было что-то заранее не так.Он спрашивал, что я об этом думаю, что знаю. Но откуда мне знать, что с ней? Боря три недели нас с детьми игнорировал. А сейчас… боже, зачем прямо у дома. — Глубоко вдыхаю, пытаясь взять эмоции под контроль. — Правда, я… голова ватная, я плохо сейчас понимаю, что происходит.

Мужчина кивает и зачем-то кладёт руку на мою. Не выдёргиваю. Его ладонь холодная и немного шершавая.

— Нонна Альбертовна, запомните три важных правила. Хорошо?

Кивок.

— Первое - на любые вопросы здесь нужно отвечать только то, в чём уверены. Никаких “может быть” или “я не помню”. Чётко: да, нет, не знаю.

— Хорошо.

— Не говорите ничего лишнего. Ни про развод, ни про что-то ещё. Всё это — лишний повод навести подозрения на Вас.

— Да, это уже понимаю.

Он убирает руку и кивает.

— И последнее: мы во всём разберёмся, я постараюсь. Они уже переходят границы, их за Ваше удержание можно будет привлечь. А пока Вам надо домой, отдохните, если сможете.

Я встаю, думая поблагодарить и попрощаться.

— Вас подвезти?

Мотаю головой.

— Спасибо. Я на такси. Я Вам сейчас что-то должна?

— Давайте поговорим об этом завтра? Встретимся на первом этаже в без пятнадцати девять.

— Хорошо.

Такси подъезжают сразу, я сажусь в салон, подтверждая прибытие машины в приложении телефона. Водитель без лишних слов трогается с места, увозя меня подальше отсюда.

Смотрю в окно, но совсем ничего не запоминаю, не вижу улиц. Запрещаю себе думать, но мысли скачут лишь к одному — к Боре.

Машина подъезжает к нашей новостройке. Я пытаюсь не смотреть, но всё равно замечаю страшные следы на асфальте. Не могу, всё. Не могу уже.

Дома везде горит свет. Сергей сидит на кухне, уткнувшись в ноутбук. Лишь бегло кивает на моё приветствие. Агата, расслышав, выбегает из своей комнаты и тут же меня обнимает.

— Мам… — шепотом, — это правда? Про папу?

Я киваю. Больше слов нет.

Ухожу в душ, пытаюсь смыть с себя всё налипшее за эти сутки. Тщательно тру кожу, струи воды смывают мыло, шумно выбиваясь из лейки. Всё. Не могу. Падаю прямо на пол, закрываю голову руками и прячу слёзы в водном потоке.

Я не верю. Не хочу верить ни во что.

Спустя целую вечность из-за стука в дверь от Агаты заставляю себя встать, вытереться и накинуть халат. Дочь встречает меня в проходе, не даёт пройти и тянется обниматься.

Ноль три

Нонна.

Мой телефон замолчал лишь под утро. Спать уже поздно, я варю себе кофе дрожащими руками. Ладно хоть дети смогли уснуть — им сегодня ещё учиться. Не знаю, как мы всё это переживём.

В восемь вызываю такси, понимая, что на своей машине я не доеду, не справлюсь. Выходить из дома и снова видеть место аварии — страшно. Но кто б меня спрашивал о моих чувствах.

В без двадцати вхожу в здание полиции. Сразу вижу Кирилла Вадимовича, разговаривающего с каким-то мужчиной в погонах. Довольно приветливо. Адвокат замечает меня и быстро прощается с, кажется, подполковником.

— Доброе утро.

Не сказала бы. Мы расписываемся в журнале, нас пропускают, поднимаемся молча. Следователь, как раз, выходит из кабинета с папкой каких-то документов, но, замечая нас, останавливается и улыбаясь кивает пройти.

— Заходите, присаживайтесь.

Сегодня все так любезны?

Мы садимся за стол. Только сейчас я понимаю, что вчера здесь ничего не запомнила. Хотя и не удивительно. Да и запоминать нечего — разве что бедный пересохший папоротник в углу. Он в этих зеленых обшарпанных стенах точно умрёт когда-то.

— А вот и я! — С улыбкой влетает к нам полицейский. — Итак, протокол!

Он садится за стол, ищет бумаги и, бегло вчитываясь, вдруг передумывает передавать его нам.

— А где Вы были вчера вечером, Нонна Альбертовна?

Это настолько резкая перемена, что я аж теряюсь.

— Дома.

Адвокат дотрагивается до плеча и спрашивает причины вопроса. Но следователь будто и не замечает.

— А свидетели?

— Ну… дети.

— Значит, родственники, — с улыбкой, более похожей на усмешку, произносит мужик.

Кирилл Вадимович же снова спрашивает про основания. И этот балаган длится аж три часа, сменяя вопрос за вопросом. Они катятся по кругу, слишком похожие друг на друга.

Я отвечаю коротко, как уже научилась. Но вопрос про страховку просто поражает своей жестокостью. Серьёзно? Кто-то убивает мужа из-за страховых выплат?

А ещё приходят результаты. Всё самое жуткое подтверждается. Мне разрешают хоронить мужа, зачем-то говоря сделать это поскорее. Следователь даёт документы только адвокату, и то как-то слишком неохотно.

Не могу… всё… не справлюсь я.

Только выбравшись из здания полиции, снова вызываю такси. Но на этот раз пишу другой адрес. В ресторане заказываю поминальный ужин. Боря любил их осетрину, и мы здесь бывали часто. Только в последние полгода особо не выходили в свет. Но это… это всё уже не важно.

Мне даже из морга звонят, по их же указанию, особо не зная, что делать, добираюсь до ближайших ритуальщиков. Тут же помогают с местом на, Боже мой, кладбище.

Всё это кажется настолько сумбурным, поспешным и выматывающим, что к вечеру еле соображаю и почти на ногах не стою.

Приезжаю домой поздно. Жутко устала, и как же хочется спать. А у нас – тишина. Дети заперлись в своих комнатах. И я не хочу их сейчас беспокоить. Прохожу на кухню, достаю бокал и открытую бутылку вина, которую откупорила ещё тогда ночью. Больше его и не пробовала.

Наливаю себе немного, падаю на стул и ставлю стекляшку на столешницу. Смотрю на красное полусухое, чувствуя себя выжатой.

Надо столько всего сделать! И ещё же чёрное где-то найти. А ещё всех обзвонить, сообщить о дате. Уже завтра. Даже не знаю, так и положено?

В гардеробе нахожу чёрное платье, детям тоже что-то находится. Только Серёже надо будет погладить штаны, а вот Агате? Она черное не любит. Купить уже не успеем, но у меня было еще одно. Достаю утюг, но тут же вздрагиваю и кладу его обратно, расслышав звонок в дверь.

Выглядываю в зал, звонок повторяется. В прихожей аккуратно подхожу к двери, замечая на экране лицо незнакомой девушки. Нажимаю на кнопку, спрашивая.

— Вы к кому?

Может, к Серёже? Девушка аж вздрагивает и оглядывается, словно пытаясь понять, откуда голос. Хмыкнув, решаю не смущать незнакомку и всё же открываю ей дверь, крикнув сына. Тот, кажется, и не слышал.

— Вы к кому? — Повторяю вопрос ей.

Огромные глаза василькового цвета. Длинные светло-русые волосы. Такая маленькая, молодая совсем, красивая.

— Здравствуйте… — шепчет тихо.

Киваю.

— Вы к Серёже?

Пожимает плечами и мотает головой. Вся перепуганная. И меня это уже раздражает. Мне некогда абсолютно.

— К Вам… наверное, — только сейчас замечаю в её руках какую-то бумажку, кажется, с адресом.

— Что Вы хотели?

Молчит. Я хватаюсь за ручку двери, думая закрыться ли или продолжать эту сцену. Девушка ещё больше пугается.

— Так. Всё. Что Вы хотели? Объясните уже? Или мне консьержа вызвать?

Девчонка открывает рот, но тут же смущается. Вместо этого ищет что-то в карманах и через мгновение протягивает мне тест. С двумя полосками.

Ноль четыре

Нонна.

Я буквально млею, тут же закрывая перед собой дверь. Резко разворачиваюсь и иду в комнату Серёжи. Сын, как всегда, сидит за ноутбуком и пишет какие-то коды.

— Серёжка!

Не слышит. Подхожу ближе и снимаю наушники.

— А? Мам? Ты что-то хотела? — Говорит старший, обернувшись через плечо.

— Серёж… — я сглатываю, — там похоже твоя девушка пришла.

— В смысле, мам? — Скептически выгибает бровь. Смеётся немного. — У меня нет девушки.

— Ну тем хуже. Пойдём! — Киваю на дверь. А он сидит, лошадина красивая. — Пойдём, говорю! Серёж, ну быстро!

— Мама, что за приколы?

— Это ты мне сейчас скажешь, что за приколы.

Сын вздыхает, сворачивает что-то там у себя на ноутбуке и нехотя встаёт. Я вылетаю из его комнаты и буквально мчу в коридор. Открываю входную дверь и в первую секунду, никого не увидев, почему-то пугаюсь.

— Да чёрт! — Выхожу в подъезд прямо так и заглядываю за угол.

А там как раз у лифта стоит эта девчушка, понуро опустив голову.

— Ой, как Вас там… пойдёмте! Пойдёмте, разберёмся. — Говорю.

Девочка оборачивается и опять пугается. Ну просто трепетная лань.

— Пойдём, не бойся. — Произношу я.

Ну я сыну устрою! Это ж надо было так… нет, он, конечно, ни умом, ни внешностью не обделён. Но чтобы… в девятнадцать лет. Через полгода двадцать. Ребенок родится, будет чуть больше. Хотел в карьеру. Я, конечно, помогу. Ну юные же совсем. А ей сколько?

— Сколько Вам лет? — Говорю я, пропуская её зайти к себе в квартиру.

— Девятнадцать.

Ну ладно! Ладно, разберёмся. В конце концов, дети — это счастье. Наверное. Мамочки, я в сорок один бабушкой стану?

Мысли мчатся, как степная кобылица у Блока.

Серёжа выходит из кухни со стаканом воды. Смотрит на нас опять выгибая бровь. Опустевший стакан ставится на столик.

— Мам. Это кто? — Оценивает взглядом перепугавшуюся лань.

— Это ты меня спрашиваешь?! Серёжа! Ты чего?! Ты же вроде бы не гулящий! А ты даже не помнишь…

Я нервно задерживаю дыхание, пытаясь не наговорить обомлевшему сыну ещё больше.

— Мам, ты вообще? Говорю, я её не знаю.

— Она беременна, Серёж! Ну ты чего?!

Девчонка всё молчит, округляя глаза и переводя взгляд с Серёжи на меня.

— А я тут причём? — Сын расправляет плечи и прищуривается, чуть приподнимая подбородок, как у отца.

И именно этот прищур заставляет меня замереть. Я пугаюсь ещё больше, понимая, что сейчас обвинила сына, затащив в дом абсолютно незнакомого человека.

Прокашлявшись, прошу достать бумажку.

— Там у тебя адрес, да?

Девчонка кивает, отступая на шаг.

— Простите я… я пойду лучше, ладно?

Мотаю головой.

— Покажи.

— Да нет… это ошибка какая-то. — Она сжимает кулак в кармане, ещё раз шагнув назад.

— Да уж, залётный баг, — усмехнувшись говорит сын, вдруг рванув к ней и буквально вырвав её руку из кармана.

— Сергей! — Повышаю я голос.

Девочка сжимает кулак, Серёжа же за мгновение силой открывает его и вытаскивает скомканный листочек.

— Ну ты чего?

— А обвинять меня, — разворачивая, ворчит, — черт знает в чём нормально?

Едва взглянув, отшатывается, как ошпаренный. Испуганно смотрит на меня. Будто увидел что-то ужасное. Куда уж хуже?

— Что там? — Шепчу.

Сглатывает. Поворачивается к девушке, едва заметно мотая ей головой.

— Что там, Серёж?

— Мошенница она.

— Как?!

— Говорю тебе. Вот так. — Обращается уже к ней. — Ухо-ди.

Подхожу к сыну и вырываю листочек также, как поступил он.

— Я… я пойду, простите, пожалуйста. Не надо было… приходить.

В первое мгновение не понимаю, во второе вчитываюсь в написанный от руки адрес. Ужас пробирается толпой мурашек, дышать снова становится тяжело. Я отхожу к дивану и сажусь на него, закрывая голову рукой.

Требуется целая вечность, чтобы прийти в себя и понять…

— Прости, — говорю Серёже, понимая, что должна за своё состояние извиниться, — прости, я… — выдыхаю, — не разобралась.

Сын мечет молнии, пытается буквально вытолкать отсюда не особо сопротивляющуюся… пассию его отца.

Завиток к завитку. Почерк, который я за столько лет узнаю из тысячи. Так отвратительно писать “Н” может лишь он. А ещё там приписка.

“Настенька, если со мной что-то случится. Иди к Нонне. Она поможет.”

Ноль пять

Нонна.

Да быть этого не может! Нет уж!

— Серёж, иди в комнату, — говорю сыну, почти выпроводившему эту “Настеньку”.

— Мам.

— Се-рёж, пожалуйста, — повторяю, заставляя себя встать и дойти до них.

Сын отходит на пару шагов, а взгляд тяжёлый. Сама святая простота дрожжит, как осиновый лист. Я пытаюсь сообразить, что теперь делать, но пока ищу хоть какие-то варианты, из своей комнаты выходит Агата.

— Мам, а что за шум? — Спрашивает дочь.

Выглядывает к нам.

— Агат, иди к себе.

— Ммм, а это кто? — Указывает на девушку. — Серёг, твоя что ли?

— Батина. — Отвечает сын.

— Че-го?

Я закрываю глаза, глубоко вдыхаю и беру ключи от машины с банкетки. Ладно хоть вино даже не пригубила. Безумно устала, но похоже придётся пройти ещё и через это.

Где-то в глубине души хочется верить, что сейчас всё это огромное недоразумение и я всё не так поняла.

Вывожу её за дверь, дохожу до лифта и стараюсь как можно спокойнее нажать на кнопку вызова. Девочка стоит за моей спиной. Молчит.

Набираю побольше воздуха в лёгкие и медленно выдыхаю.

— Значит, Боря… с тобой… ты же не дочь ему внебрачная, как я понимаю?

Девочка чуть ли не шепотом извиняется. Я захожу в открывшиеся двери лифта, оборачиваюсь и замечаю слёзы на щеках. Разревелась? Шагает ко мне, встаёт рядом.

— Я не знала… простите, пожалуйста.

— Чего ты не знала? Что он женат?

Кивок.

Классика.

— Ну что ж… — голос на удивление ровный, спокойный, — не скажу, что рада знакомству, Настя. И как давно у вас…?

— Полгода.

Я хватаюсь за стенку лифта и поднимаю взгляд вверх, считая сменяющиеся номера этажей на табло.

— Мы зимой познакомились… на остановке. Я на пары опаздывала, было холодно… вот…

Мне хочется закричать, но я стою, как каменная или, да, замороженная.

Холодно ей было… а прыгать в машину к незнакомому взрослому мужику? Нормально вообще? Жмурясь, выдыхаю.

— Ты на год… старше Агаты. На год, Боже мой.

Хочется скатиться на крик, обвинения.

Девочка снова ревёт.

Мы выходим в холл. Консьержка выглядывает из своего уголка, с любопытством оглядывая нас. Я прохожу мимо, выхожу на улицу. Иду до своей машины, а Настенька плетётся хвостиком.

Мне хочется обернуться и прогнать эту девочку из сказки, выгнать, чтобы душу не разрывала, но поздно. Всё.

Подойдя к своей однёрке, замечаю, как “хвостик” замедляет шаг и закрывает рот ладошками.

— Что ещё?

— Это правда. Вы, правда, его жена… — похоже, пребывает в шоке. Или просто играет хорошо, не знаю.

— Знакомая машина?

Кивает.

— Его тогда была в ремонте. Мы ездили за город... к его другу.

К другу? Какому из? Кто мог знать про них всё это время? Боря ремонтировал свою в том месяце. Куда он тогда ездил? Зачем?

Не помню. И судорожно пытаюсь вспомнить, что было за это полугодие. Сложности, ссоры, но вроде бы и радостных моментов было достаточно? Чего ему не хватало?

Сажусь за руль. “Настенька” садится рядом, стараясь занимать как можно меньше места. Лучше бы не приходила. Лучше бы не…

— Что ты от меня хочешь? — Говорю, выворачивая из нашего двора.

Настя мотает головой.

— Ну зачем-то же пришла? Денег просить? Нищая студентка? Обеспечивал? Поэтому под него легла?

Снова слёзы. А я не знаю, как быть мягче.

— Боря… Боря… Борис. — Выдыхаю. — Куда тебя везти-то?

Пожимает плечом. Да что ещё?

— Где живёшь?

— Боря, — она произносит его имя так нежно, я вцепляюсь в руль и чувствую, как в груди сжимается сердце, — снимал нам квартиру. Меня выгнали… сегодня.

— Дай угадаю, срок аренды закончился? А денег от Бориса ты накопить не додумалась? — Вижу, как снова заливается слезами. — А что ты хотела? Нашла себе папика? Молодец. Попользовались друг другом и хватит.

— Он не такой…

— И ты тоже, конечно же, не такая.

— Нонна…

— Альбертовна.

— Нонна Альбертовна, простите, пожалуйста. Правда. Но Боря он…

Резко сдаю на обочину и торможу.

— Выметайся!

— Что?

— Уходи. Чтобы я тебя больше не видела!

— Но я…

— Что? Что ты хочешь? Денег? Сколько? Сколько тебе надо?