Развод в 40. Месть ей к лицу

Глава 1

Нетерпеливо постукиваю носком кроссовка по полу лифта. Время уже подходит к шести, а у меня даже ужин не готов! Пришлось задержаться сегодня в салоне, принимать большую поставку цветов. Я бы и дольше там пробыла, но муж ненавидит, когда я пропадаю на работе, хоть салон и принадлежит мне.

Роман Лисовский, мой муж, вообще приверженец того, чтобы я дома сидела, детей воспитывала, готовила да убирала. И вначале так и было. Вот только после того, как парни выросли и стали больше пропадать вне дома, я взвыла от скуки. И все равно еле уломала мужа купить цветочный магазинчик. Он у меня еще тот домостроевец... характер очень тяжелый, порой невыносимый даже.

Вставляю ключ в замочную скважину нашей квартиры и мысленно прикидываю дела. Ужин приготовить – это ладно, пора бы уже обговорить с Ромой план торжества. Всего три недели до годовщины свадьбы осталось. Двадцать лет. Целая жизнь!

И столько всего нужно сделать! Ресторан забронировать, платье подобрать, срочно записаться к парикмахеру и маникюр освежить...

Поставив сумочку на тумбочку, быстро разуваюсь. Даже в прихожей стоит ваза с цветами – неликвида бывает много и подвявшие или сломанные цветы я забираю домой, составляю небольшие букетики. Посмотришь на такой и душа радуется. Рома цветы давно перестал дарить, говорит, зачем, если я каждый день с ними вожусь...

Наша квартира – моя особая гордость. Все здесь, и спальни сыновей, и нашу с мужем, и остальные помещения я обставляла сама, создавая атмосферу уюта. Каждая ваза, каждая подушка на диване или безделушка на полке – моих рук дело. Это мой мир. Моя идеальная семья. Моему старшему, Лёше, уже двадцать, он хоккеист и уже метит в национальную сборную. А младшенький, Кирилл – мой компьютерный гений, покоряет олимпиады по математике и информатике. Как такими детьми не гордиться?

Нос вдруг улавливает резкие женские духи, которые до этого я нигде не слышала, и я спотыкаюсь на ровном месте. Сердце застывает в груди от нехорошего предчувствия. Я заглядываю в гостиную и натыкаюсь взглядом на мужа.

Роман широкоплечий, высокий, его я узнаю сразу – от его фигуры расходится тяжелая аура. Он что-то говорит стоящей рядом девушке, еле доходящей ему до середины плеча. Совсем юная, лет семнадцати на вид, в рваных джинсах и черной толстовке с черепом. Она заправляет за ухо иссиня-черные волосы и закатывает глаза, надувая пузырь из жвачки.

– Эм? У нас гости? – спрашиваю удивленно.

Может эта девушка к Лёше, старшему сыну, пришла? Но почему Рома так рано дома? Его сейчас раньше семи вечера ждать не приходится, какие-то проблемы в его фирме грузоперевозок.

Муж оборачивается ко мне. Его лицо как обычно непроницаемо, но в уголках губ появилась недовольная складка. Я уже привыкла по малейшему изменению мимики понимать его настроение и сейчас знаю точно: он дико раздражен. Неужели из-за того, что я на работе задержалась?

– А, пришла, – бросает Роман вместо приветствия.

Муж кивает на девушку, и его голос становится приторно-фальшивым, совсем как на корпоративах его фирмы, когда он рассказывает сотрудникам, что все они одна большая семья.

– Знакомься, дорогая, это моя дочь Карина.

Слова, простые и ясные, повисают в воздухе, заставляя меня врасплох.

Я перевожу растерянный взгляд с Ромы на девушку, и мозг отчаянно пытается найти логическое объяснение. Племянница? Дочь друга из другого города? Нелепая шутка?

– Какая еще дочь? – Выдавливаю растерянно. – Ром, ты с ума сошел? У нас же только двое сыновей… Леша и Кирилл.

Лисовский криво улыбается и раздраженно дергает узел галстука, словно тот его душит. Этот жест я тоже знаю слишком хорошо – муж готов в любой момент устроить скандал, в котором будет только одна виноватая сторона. Я.

– Не будь дурой, Алиса! – рявкает он так, что стены чуть не вздрагивают.

– У него другая семья есть, – влезает девчонка и с наглой усмешкой зыркает в мою сторону густо подведенными черным глазами. – У меня еще братик и сестричка. Младшие. А вы не знали, тетенька? Или как мне вас теперь называть? Вторая мама?

1.1

– Карина, заткнись, – цедит сквозь зубы муж.

Едкие слова разъедают все внутри, на мгновение мир вокруг даже теряет цвет и звук. Вместо сердца в груди образовывается ледяная пустота, дыра, которую ничем не излечить.

Я жадно хватаю воздух ртом, надеясь, что станет легче, что перестанет так невыносимо выть душа, но нет...

Двадцать лет... мы ведь двадцать лет вместе, а у него дочка почти взрослая...

– Ты… то есть ты… – у меня не хватает сил сказать "изменил". Вынести приговор нашей жизни, признать, что вся моя идеальная семья была насквозь ложью...

Так некстати в памяти всплывает едкий голос свекрови: «Роме нужна жена-генерал, а не фиалка в горшке, Алиска». А еще недели молчания мужа после любой ссоры, когда я ходила чуть ли не на цыпочках по собственной квартире, умоляя его о прощении, даже не зная, в чем виновата.

Я сглатывала обиды, прогибалась, пыталась найти Лисовскому оправдания, хоронила свои желания под плитой "лишь бы в семье был мир"... и мечту стать врачом тоже похоронила, ведь "учиться слишком долго и сложно, а у нас дети".

Я была идеальной женой. Удобной.

– Да-да, изменял, – отмахивается муж, как от назойливой мухи, морщась от раздражения. – Не разводи драму. Это все в прошлом. Лучше приготовь комнату для Карины. Она поступает в МГУ через год и будет жить у нас, готовиться к поступлению.

Рома говорит это так просто, без стеснения, будто картошку просит пожарить на ужин или забрать пальто из химчистки. Будто не разрушает сейчас меня на мелкие осколки.

Он уже все решил, просто перед фактом поставил. И извиниться даже не пытается за то, что так долго предавал меня. Это ведь не случайность, у него трое!! Трое детей от другой!

Я смотрю на человека, с которым прожила половину жизни, и впервые вижу перед собой чужого, холодного, деспотичного человека. А за его спиной ядовито улыбается Карина, насмешливо глядя на меня.

– Комнату? – переспрашиваю глухим севшим голосом. – Приготовить комнату? Чью, старшего сына или младшего, а?

Хочется закричать, но горло словно обруч передавил. Я перевожу взгляд с вечно недовольного мужа на пигалицу и обратно и с губ срывается истеричный смешок.

Какой же все это абсурд! Абсурд! Это не может быть реальностью, только не со мной! У меня же... у меня идеальная семья...

От этой мысли я уже смеюсь громче. Дура! Какая же я дура, раз так долго верила! Идеальная семья!

На глазах выступают слезы от смеха, но я не могу остановиться, истерика берет верх.

Роман хмурится, его лицо каменеет.

– Прекрати истерику, Алиса, – цедит он сквозь зубы. – Не позорься. Ты взрослая баба, возьми себя в руки!

Но я не могу остановиться. Смех душит меня, разрывает изнутри, освобождая всю ту боль, что я копила годами. Я смеюсь над ним, над собой, над нашей фальшивой идеальной жизнью.

И сквозь этот хохот проступают первые слезы. Они скатываются по щекам, оставляя соленые дорожки, а уже через секунду я замолкаю. Прожигаю мужа взглядом и холодно говорю:

– Она может занять нашу спальню. Все равно нашей семьи больше нет и спать я там не собираюсь.

Глава 2

Звенящая тишина повисает в гостиной после моих слов. Роман смотрит на меня тяжелым враждебным взглядом, словно я своей реакцией на его многолетнюю измену похожа на капризного ребенка, а не на обманутую жену. А капризы Лисовский ненавидит. Капризы, женские слезы, истерики, даже просьбы, повторенные дважды – любое проявление эмоций с моей стороны клеймится словом "бабская истерика" и игнорируется.

А тут ситуация, когда игнорировать не получится.

– Пошли, поговорим, – цедит муж сквозь зубы и хватает меня за локоть стальной хваткой. Его пальцы впиваются в кожу, оставляя синяки.

Роман тащит меня по коридору в нашу спальню, и я подчиняюсь, ощущая себя безвольной куклой. Разница в комплекции у нас существенная, если буду упираться, сделаю себе только больнее.

Дверь за нами захлопывается с оглушительным щелчком, Лисовский, втащив меня внутрь, пихает меня в сторону кровати, будто вымещая зло. Пошатнувшись, я едва не падаю и в последний момент оседаю на краешек нашей супружеской постели.

– Ты что себе позволяешь?! – рычит Роман, нависая надо мной. Его широкая фигура отбрасывает на стену уродливую огромную тень. – Цирк тут устроила! Перед ребенком!

– Цирк? – мой голос дрожит, но в нем уже звенят новые, незнакомые мне самой стальные нотки. – А как называется то, что устроил ты, Рома? Когда муж приводит в дом свою взрослую дочь, о которой я за двадцать лет брака ни сном ни духом? Когда я узнаю, что помимо нее еще и двое младших детей есть. Это не цирк, да?

– Заткнись! – Рявкает Лисовский глухо от гнева. – У тебя тут вообще права голоса нет! Ты кто такая, чтобы мне тут недовольство выговаривать?

– Я твоя жена, если ты вдруг забыл! По крайней мере, была почти двадцать лет!

– Жена? – вскинув брови, Роман коротко фыркает: – Посмотри на себя! Вечно недовольная, вечно уставшая! Ни макияжа нормального, ни укладки, вечно в джинсах, кроссовках, как чучело. Нет нормальной бабой быть, а ты на свой цветочный сарайчик молишься. Бизнесвумен хренова!

– Мой "сарайчик", как ты выразился, – единственное, что у меня есть своё! – выкрикиваю я, вскакивая на ноги. – Ты сам меня дома запер! Сам похоронил мою мечту стать врачом, потому что "у нас дети" и "женщина должна сидеть дома"! Так чего ты теперь хочешь?!

– Я хочу, чтобы ты знала свое место! – ревет он, делая шаг ко мне. – Твой бизнес – пшик! Убыточная дыра, в которую я каждый месяц вбухиваю деньги, чтобы ты не пошла по миру со своими дохлыми вениками! Ты без меня – ноль! Пустое место!

2.1

– Так иди к той, которая для тебя что-то значит! – кричу я ему в лицо, чувствуя, как по щекам катятся горячие злые слезы. – Иди к своей другой семье, к правильной любовнице, раз я пустое место! Дай мне развод!

– Развод? – Лисовский вдруг замолкает и криво, страшно усмехается. – Развод тебе дать? Думаешь, я виноват, что пошел на сторону? А ты не думала, почему? Потому что дома меня ждала ледышка, которая даже ноги нормально раздвинуть не могла! Вечно у нее голова болит, детям время надо уделить, устала! Вот я и нашел ту, у которой не болит! И которая родила мне еще троих детей, а не ныла постоянно!

Эти слова хуже удара под дых. Они не просто выбивают весь воздух из легких, они заставляют сердце рассыпаться в мелкую стеклянную пыль. И эта самая пыль полосует изнутри, оставляя кровоточащие раны и боль.

Я смотрю на мужчину, которого еще утром любила, и чувствую только одно – жгучую всепоглощающую ненависть.

– Ты… ты ведь все это время, почти весь наш брак лгал мне... – шепчу я, задыхаясь. – Ты предавал меня каждый день. Каждый раз, когда я готовила тебе ужин, когда гладила твои рубашки, когда встречала тебя с работы… Ты приходил ко мне от них. Я больше тебя видеть не могу, не то что делать вид, что мы семья. Я хочу развод, Лисовский. И я его получу.

Роман смотрит на меня с холодным презрением. Ухмыльнувшись, он складывает руки на груди.

– Ты ничего не поняла, Алиса, – его голос становится тихим, вкрадчивым и оттого еще более жутким. – Развода не будет. Ты никуда от меня не денешься. Потому что если ты попробуешь уйти, я не просто оставлю тебя без копейки. Я сделаю так, что твои же сыновья от тебя отвернутся.

Я замираю, не в силах поверить в то, что слышу.

– Лешке нужна форма, клюшки, нужно оплачивать сборы и тренера. Думаешь, он выберет тебя, когда я предложу ему оплатить контракт в лучшем клубе или поговорю, с кем надо, чтобы его в сборную приняли? А Кирюша? Его олимпиады, его репетиторы, его будущий Гарвард, о котором он мечтает? Все это стоит денег, Алиса. Моих денег.

Он наклоняется совсем близко, его дыхание опаляет мои губы.

– Ты будешь сидеть в своей съемной однушке и смотреть, как твои сыновья приходят ко мне за деньгами. Как они благодарят меня, а на тебя смотрят с жалостью. Или, что еще лучше, с презрением. Они выберут сытую обеспеченную жизнь, а не твою нищую гордость. И знаешь, что самое страшное? Ты будешь абсолютно, совершенно одна. И будешь до конца своих дней знать, что это я тебя такой сделал. Так что засунь свою гордость куда подальше и иди подготовь комнату для моей дочери.

Глава 3

Слова Лисовского не звучат, как пустая угроза. Я верю, что он действительно может поступить так расчетливо и холодно, вынудив детей занять его сторону и чуть ли не отказаться от матери. Раньше холодный расчет, который Роман применял в бизнесе, меня восхищал, но теперь... он готов раздавить меня, несмотря на все прожитые вместе годы. Снова продавить, прогнуть под себя. Чтобы... что? Унижать меня и дальше?

Воздух в спальне чуть ли не трещит от накопившегося между нами напряжения. Кровь стучит в ушах, заглушая звуки вокруг.

Роман ждет, сложив руки на груди и задрав подбородок. Ждет, что я сломаюсь, упаду в ноги, буду умолять. Что поползу, как побитая собака, готовить комнату для его дочери, лишь бы не трогал моих мальчиков. Почти двадцать лет я так и делала. Прогибалась, молчала, сглатывала обиды. Но сейчас что-то внутри меня ломается и на смену всем чувствам приходят ярость и решительность.

– Я никуда не пойду, – тихо, но твердо говорю, глядя в полные льда глаза предателя. – И ты ничего не сделаешь моим сыновьям.

Роман смотрит на меня с недоумением, явно не ожидая, что я посмею сказать хоть слово против или дать отпор. Но очень быстро это недоумение сменяется бешенством. Он не привык к неповиновению.

– Что ты сказала? – Чуть ли не сплевывает муж, снова делая шаг ко мне, словно желая подавить своей мощной фигурой. – Ты, кажется, не поняла, в каком положении находишься, Алиса. У тебя нет выбора.

– Нет, Рома. Это ты ничего не понял, – я расправляю плечи и с вызовом смотрю на Лисовского. – Ты можешь купить Лёшке форму, можешь оплатить Кириллу Гарвард, но ты никогда не дашь им самого главного: материнской любви. Ты не будешь сидеть рядом с ними ночами, когда у них температура, не будешь слушать, как прошел их день и какие у них новости. Да ты даже привычек мальчишек не знаешь, настолько детьми не интересуешься! Откуда тебе знать, что Кирилл, например, морщит нос, когда решает сложную задачку, а Лёша перед каждой игрой на удачу всегда постукивает три раза подряд клюшкой об лед. Или, когда нервничает, поглощает как не в себя шоколадные батончики. Ты не знаешь их. Ты для них кошелек. А я – мама. И они это знают. Попробуй отнять их у меня. Попробуй.

Лице Романа становится багровым от гнева. Он не ожидал такого отпора. Я, его тихая, удобная Алиса, вдруг посмела показать зубы.

– Ах ты… дрянь неблагодарная! – он замахивается, и я инстинктивно вздрагиваю.

3.1

Рука мужа застывает в воздухе. Он никогда не бил меня, но сейчас, кажется, на волоске от того, чтобы ударить.

– Я горбачусь круглые сутки, чтобы содержать тебя и сыновей, так что не смей меня попрекать! Воспитание детей – это бабский удел, а мужик – это добытчик. И я свои обязанности выполняю, никто из моих детей или баб ни в чем не нуждается! А ты... ты что, думаешь, твоя материнская любовь что-то решает в этом мире? Деньги решают все, дура!

Я всегда знала, что мой муж резкий человек с тяжелым характером, но сегодня, когда он перестал сдерживать себя и показал истинное лицо, я наконец увидела настоящего Лисовского.

– Ты не человек, Рома. Ты чудовище, – говорю я тихо. – Ты все эти годы жил двойной жизнью, врал мне в лицо, еще и смеешь обвинять, что в измене виновата я. Даже после такого гнусного предательства не можешь признаться, а хочешь уничтожить меня. Самое святое отобрать...

Мой взгляд падает на прикроватную тумбочку. Там рядом с семейным фото стоит наша с Романом свадебная фотография в тяжелой серебряной рамке, которую подарила свекровь. На снимке мы молодые, счастливые, обнимаемся на ступеньках ЗАГСа и с широкими улыбками смотрим в объектив. Так горько осознавать, что уже спустя пару лет после этого фото Рома завел любовницу...

Не выдержав, я хватаю рамку и с силой швыряю ее об стену. Звон разбитого стекла кажется оглушительным в наступившей тишине. Фотография, выскользнув из рамки, выпадает на пол, сверху ее засыпает россыпью осколков.

Роман застывает, глядя на разбитое стекло. Его лицо каменеет, гнев сменяется ледяным, пугающим спокойствием. Он медленно поднимает на меня взгляд.

– Ну что ж. Ты сама этого захотела, – его голос тихий, но это не мешает коже покрыться мурашками от исходящей угрозы. – Ты ведь так гордишься своим "сарайчиком"? Своим цветочным бизнесом? Своей единственной отдушиной, где ты "сама себе хозяйка"?

Он делает паузу, наслаждаясь моментом, готовясь нанести мне еще один удар.

– Так вот, дорогая моя жена. Твой “сарайчик”… он ведь не твой, Алиса. Я купил его тебе, помнишь? Только в документах собственником числишься не ты. Он записан на мою маму.

Я замираю. Вспоминаю тот день, когда Рома принес документы. Сказал тогда, мол, «Чтобы с налогами проще было, Алис, так надо». Я и поверила. Дура.

– А мама… она всегда была на моей стороне, – он кривит губы в ядовитой усмешке. – И если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, я просто попрошу ее написать дарственную. На Светлану. Ты ведь помнишь Светлану? Это мама Карины.

Светлана… Имя вспыхивает в голове и картинка сама собой всплывает в памяти: ледовая арена, два месяца назад, важная игра у Лёшки. Я нервно стою у бортика, а рядом пристраивается блондинка с длинными волосами и веером ресниц в дорогом кашемировом пальто. Она улыбнулась мне тогда, спросила, чей я болельщик.

– Болею за сына. Алексей Лисовский, вон он, номер семнадцать, – с гордостью ответила я тогда, указывая на Лёшу.

– А мой – Орлов, двадцать третий, – весело сказала она. – Будем знакомы, Светлана.

Мы простояли рядом весь матч, болтая о клюшках, тренировках и о том, как дорого обходится хоккей. Она казалась такой милой, такой своей… а оказалось, приходила поглазеть на жену своего любовника.

Стискиваю кулаки и зажмуриваюсь на мгновение. Голова кружится от осознания. Я смотрела в глаза любовнице мужа и ничего не поняла. Она стояла рядом, болтала будто бы ни о чем. Знала, кто я. Знала и улыбалась.

– Твоя мама… – шепчу я, и слова царапают горло. – Она… знает? О детях? Об этой Светлане?

Роман смотрит на меня, откровенно злорадствуя. Он не просто хочет меня сломить. Он хочет меня уничтожить, чтобы я даже не смела ослушаться.

– Не просто знает, Алиса, – едко цедит он. – Она их обожает. Света для нее – та самая невестка-генерал, о которой она мечтала. А Карина – любимая внучка. Знаешь, почему свекровь тебе постоянно твердила, что ты “фиалка в горшке”? Потому что она сравнивала тебя со Светой. И ты всегда ей проигрывала.

Глава 4

Последние слова мужа отравляют меня, словно он собственной рукой льет яд в открытую рану, которую сам же и нанес. Роман никогда не отличался большим сочувствием или состраданием, и я всегда считала, что он просто сам по себе довольно жесткий человек. Но обычно муж не проявлял ко мне такую жестокость. Маниакальную какую-то, словно ему особое удовольствие доставляет, что мне больно, что он ставит меня на место, вынуждая принять его дочь от другой и готовить ей комнату. Смириться с многолетним предательством и покорно жить дальше.

Хуже того, свекровь, Ирина Валерьевна, давно в курсе того, что у сына на стороне еще есть семья. Она... она ведь приходила ко мне в дом, нянчила моих сыновей, пила со мной чай и сплетничала. Но никогда! Ни разу даже намека не дала, не осудила сына, а только меня шпыняла. Приготовлено не так, убрано плохо, рубашки можно было бы и дважды прогладить, а то как-то несвежо выглядят...

А оказалось, все эти годы свекровь сравнивала меня со Светой. Каждая ее едкая фраза, каждый упрек в излишней мягкости – все это было не просто брюзжанием старой женщины. Это был приговор, который мне выносили снова и снова, а я, слепая дура, не понимала его смысла.

Внутри меня все обрывается. Там, где еще час назад было сердце, теперь зияет черная дыра, засыпанная стеклянной пылью, как от осколков семейного фото, что лежит под ногами.

Я смотрю на Романа, на этого монстра с лицом любимого когда-то мужчины, и в голове бьется только один отчаянный вопрос.

– Почему? – шепчу я пересохшими губами. Голос срывается, превращаясь в хрип. – Если я была такой плохой… такой неудобной… если она была такой идеальной… почему ты просто не развелся со мной? Зачем нужно было продолжать этот цирк? Зачем?!

Роман смотрит на меня с ленивым, почти отеческим сочувствием, и от этой его самодовольной мины хочется выть. Он наслаждается моим унижением, упивается своей властью.

– Глупая ты, Алиса, – качает муж головой, будто объясняет неразумному ребенку прописную истину. – Ты задаешь неправильные вопросы. Зачем мне нужно было что-то менять, если у меня и так было все?

Он делает шаг, обходя осколки разбитой рамки, и останавливается передо мной.

– Пойми, ты – идеальный фасад. Жена успешного бизнесмена Романа Лисовского. Тихая, приличная, воспитанная. С тобой не стыдно показаться в обществе, тебя можно представить деловым партнерам. Ты прекрасно справляешься с ролью хозяйки этого дома и, что самое главное, ты – идеальная мать для моих законных сыновей. Леша и Кирилл – наследники моего имени, моего дела. И их должна была воспитывать именно такая, как ты. Спокойная, домашняя, правильная. Скучная.

Каждое слово он произносит вкрадчиво, смакуя, будто всаживает мне под ребра идеально заточенные лезвия. Видит, как меня выворачивает от боли и все равно продолжает.

– А Света… – Роман на мгновение прикрывает глаза, и на его лице появляется тень улыбки. – Света – для души. Для жизни. Она – огонь, страсть. Она не будет стирать носки и проверять уроки. Она создана для другого. С ней я отдыхал от всего. От бизнеса, от проблем… и от тебя. Ты была моим тылом, а она – моей отдушиной. У меня был идеальный баланс. Зачем мужчине выбирать что-то одно, если он может позволить себе иметь все?

Он замолкает, давая мне осознать всю чудовищность его логики. Для него я просто выполняла функцию идеальной жены, всепрощающей и правильной. Думала, что у нас семья, а оказалось, что для мужа я как удобная вещь. Фасад. А настоящая жизнь, настоящие чувства – все это было там, за пределами нашего дома, с другой женщиной.

Воздух в легких заканчивается. Я смотрю на Романа, на мужа, которого всегда считала своей каменной стеной, и мир перед глазами начинает плыть. Ноги подкашиваются, становятся ватными. Боль рвется наружу, но не слезами. На меня накатывает нечеловеческая слабость.

Все это время вся, вся моя жизнь была ложью... почти все двадцать лет брака! Как такое вообще можно вынести и не сломаться?

Я делаю шаг назад, неловко натыкаюсь на кровать и, покачнувшись, теряю равновесие и оседаю на пол, в россыпь острых осколков от нашей счастливой свадебной фотографии. Колени пронзает резкая боль, но я ее почти не чувствую.

Роман смотрит на меня сверху вниз. В его глазах нет ни капли жалости, только холодное брезгливое раздражение. Будто я не его родной человек, которого он уничтожил, а просто досадная помеха. Нарушила его планы на вечер, не послушалась сразу и пришлось тут нервы тратить, ругаться, а он хотел на диване перед телеком отдохнуть.

Муж наклоняется ко мне, но не для того, чтобы помочь. Он поднимает с пола уцелевшую фотографию, где мы с ним улыбаемся в ЗАГСе, пренебрежительно стряхивает с нее стеклянную крошку и бросает снимок мне на колени.

– Поднимайся, Алиса. Истерика окончена. У тебя десять минут, чтобы привести себя в порядок и приготовить комнату для Карины. Иначе я звоню маме и в свой чертов салонты больше даже ногой не ступишь. Время пошло.

Глава 5

Десять минут! Лисовский дает мне всего десять минут, чтобы все осознать, обдумать, проглотить унижение и просто встать и пойти подготовить комнату для дочери от любовницы. Десять минут, чтобы умереть и воскреснуть другим человеком. Тем, кто покоряется. Тем, кто принимает.

Хотя... я ведь всегда такой была, любой ценой пыталась сохранить мир в доме. Я же хранительница семейного очага, надо быть мудрой и уметь в некоторых моментах промолчать. Только вот что я хранила в итоге? Гордость и самомнение мужа? Непонятно. Все эти годы они смеялись надо мной за спиной, пока я из кожи вон лезла, чтобы быть хорошей женой и мамой.

Я сижу на полу среди осколков и острая боль в коленях из-за порезов сейчас единственное, что кажется реальным. Она хоть немного отрезвляет, не давая утонуть в отчаянье.

Медленно поднимаю голову. Взгляд скользит по дорогим, идеально начищенным туфлям, отглаженным брюкам, по кашемировому свитеру, и останавливается на лице Романа. На лице мужа, который превратился в безжалостного монстра.

– Почему? – осипшим голосом спрашиваю я. – Почему сейчас, Рома?

Он снисходительно хмыкает, будто я задала самый глупый вопрос на свете.

– Почему ты привел ее сюда? – наседаю я, пытаясь хотя бы понять логику действий Лисовского. – Твоя мама… она же все знала. Карина могла бы пожить у нее. Никто бы ничего не узнал. Я бы… я бы так и жила дальше в своем неведении. Зачем нужно было разрушать все именно сегодня?

Роман смотрит на меня долго, словно решает, удостоить ли меня своим ответом или нет.

– Ты и вправду ничего не поняла, да, Алиса? – он качает головой. В его голосе звучит неподдельное и оттого еще более циничное разочарование. – У моей мамы она жить не будет. Зачем? Если есть ты.

Я не понимаю. Мозг отказывается обрабатывать информацию, отказывается верить в тот смысл, что муж вкладывает в эти слова.

– Карине нужно поступать в МГУ, – продолжает он менторским тоном, будто читает мне лекцию. – Ей нужен контроль. Чтобы она училась, а не шлялась по клубам. Ей нужен дом, где всегда есть ужин, чистая одежда и человек, который за всем этим присмотрит. Моя мама слишком стара, чтобы уследить за семнадцатилетней пигалицей, а Света не может, она воспитывает двойняшек и живет за городом. Детям ведь свежий воздух нужен. Сама знаешь, оттуда не наездишься и все не проконтролируешь, да и Карина в пять утра не привыкла вставать. А ты… ты для этого подходишь идеально. Все равно ведь ничем серьезным не занята.

Он говорит это таким разумным, почти заботливым тоном, что на мгновение я даже верю в его логику. Но только на мгновение.

– Ты будешь готовить ей завтраки. Проследишь, чтобы она вовремя ложилась спать. Будешь стирать ее вещи. Ты ведь так хорошо с этим справляешься. Ты воспитала мне двух прекрасных наследников, воспитаешь и дочь. Будешь ей… кем-то вроде гувернантки.

Наверное, я схожу с ума? Или, скорее, мой муж сошел. Иначе как еще объяснить эти его доводы? Гувернантка для дочери его любовницы! В моем собственном доме.

– Ты… ты сошел с ума… – озвучиваю я собственные мысли.

– Нет, – обрубает Роман. – Я просто решаю проблемы. И это не моя идея, если тебе интересно.

Он делает паузу, наслаждаясь эффектом. Наслаждаясь тем, как мое лицо вытягивается от изумления.

– Это было условие Светы, – бросает он небрежно, и это становится последним гвоздем в крышку моего гроба. – Она отпускает дочь ко мне только под твой личный присмотр. Сказала, чтобы ты доказала, что такая хорошая хозяйка, как хвалилась. Я считаю, решение верное, хоть при деле будешь, а не глупостями страдать. Мы все считаем, что тебе это только на пользу пойдет.

Лучше бы меня действительно ударили. В ушах звенит после слов Романа.

Меня ведь не просто унизили, за меня еще и все решили. Разжевали и в рот положили, еще и уверяют, что прислугой для нагулянной дочери быть ну просто манна небесная! И все они заодно! Все: и предатель муж, и любовница, которая в лицо мне улыбалась, и даже свекровь.

Я даже воочию представляю эту картину, как все они собираются за одним столом на "семейный совет" и обсуждают, хорошее ли решение, чтобы я стала домашней прислугой. С губ невольно срывается смешок от абсурдности происходящего.

Роман демонстративно смотрит на часы на своем запястье.

– Семь минут, Алиса.

А потом разворачивается и выходит из комнаты, громко захлопнув собой дверь, ставя так точку в нашем разговоре. Я остаюсь одна. На полу, сидя все в тех же осколках. До сих пор не в силах поверить, что моя привычная жизнь теперь разрушена до основания.

______

Дорогие мои, хочу познакомить вас с книгой-участницей литмоба от Ольги Шо

"После Развода. Точка (не)возврата" https://litnet.com/shrt/Plnj

Я беременна не от мужа. Но я не изменяла ему!

Глава 6

Зажмуриваюсь до кругов перед глазами, сижу, сцепив зубы до скрипа.

Роман унизил меня и ушел, даже не подав руки, даже не попробовав помочь хотя бы подняться. Еще никогда я не чувствовала себя так... по мне словно проехал каток, размолотил вдребезги, а потом мне сказали, мол, ничего такого, живи дальше. Выполняй обязанности.

Дверь в спальню тихонько скрипит и приоткрывается. Я не поднимаю головы и не реагирую. Мне хочется просто исчезнуть.

– Тетя Алиса?

Голос Карины сейчас звучит слегка нервно, с опаской, совсем не так нагло, как несколько минут назад.

Я не отвечаю. Мне нечего ей сказать. Тем более дочка любовницы явно меня не пожалеть пришла.

Слышу, как Карина делает пару осторожных шагов вглубь комнаты и останавливается в паре метров от меня.

– Папа сказал… он сказал, что вы покажете мне мою комнату. Так в какой я буду жить? В той, что слева по коридору или в той, что справа?

Она спрашивает это так простодушно, по-бытовому даже, словно ничего не произошло и мы с ее отцом только что погоду обсуждали или мелкие проблемы. И это кажется особенно жестоким, учитывая, что я сижу на коленях абсолютно сломленная, в руинах своей "идеальной" семейной жизни.

Это становится последней каплей. Маленькой искрой, упавшей в пороховую бочку. Кажется, что время на секунду замерло и по венам потекло пламя. Холодная звенящая пустота разом заполнилась убийственной яростью, той самой, когда пути назад нет и терять уже нечего.

Мой собственный муж безжалостно растоптал меня, всю мою жизнь, мои идеалы. Столько лет я старалась всем угождать, наступала себе на горло и выбирала семью, а взамен получила унижение. И Лисовский думает, что после такого я стану послушным ковриком, о который и дальше можно вытирать ноги? Думает, что мне духу не хватит уйти из сытой жизни вникуда?

Я медленно, очень медленно, опираясь руками о пол, поднимаюсь. Аккуратно стряхиваю осколки с колен. Ранки неглубокие, но обработать потом все равно будет нужно. Боли от них я уже не чувствую.

План рождается мгновенно, дерзкий, безумный, но единственно верный.

Я смотрю на Карину абсолютно пустым взглядом с каменной маской на лице.

– Идем, – говорю ровным бесцветным голосом. – Поможешь мне переставить кое-что в комнате Кирилла. Он пока переселится к старшему.

Решительно направляюсь к выходу из спальни и Карина ошарашенно отскакивает у меня с пути. Не сразу, но, сбитая с толку, она все-таки семенит следом.

Я захожу в гостиную и застаю Романа там. Он сидит на диване, что-то листая в телефоне, самодовольный и уверенный в своей победе. Оглядывается на меня и вопросительно вскидывает бровь. Похоже, Лисовский даже отпора от меня не ожидает, думает, что полностью подчинил и я слова поперек не скажу больше.

– Рома, – зову я тем же бесцветным тоном. – Ты прав, я должна вести себя как хорошая хозяйка. В конце концов, ребенок ведь не виноват, что все так вышло.

На лице мужа расцветает довольная ухмылка. Он и не ожидал другого от своей вечно уступающей во всем и покорной жены. Только я всегда скандалы старалась сводить к минимуму, потому что Роман умело мог изводить придирками и выставлять виноватой. И страдала от этого не только я, но и дети. С сыновьями он тоже мог молчать, показывая так, какая мама плохая и что из-за нее теперь в доме атмосфера, будто по минному полю ходишь.

– Сразу бы так. А то устроила истерику, – хмыкает Роман.

Я киваю.

– Пойдем, поможешь мне. У Кирюши в комнате комод тяжелый, надо сдвинуть в сторону. Я одна не справлюсь.

Лисовский закатывает глаза, но поднимается. У него на лице огромными буквами написано откровенное раздражение, что его потревожили, но он идет. Ни тени сомнения, что я заартачусь, наоборот, абсолютная уверенность, что сломал меня. Что я подчинилась.

Муж входит в комнату младшего сына вслед за Кариной. Я останавливаюсь на пороге.

– Ну и что тут двигать? – бросает он, оглядываясь. – Этот что ли комод?

Наши взгляды встречаются.

– Знаешь, Ром, а ты ведь прав. Я действительно была никудышной женой, – произношу я тихо. – Совсем не думала о себе, жила только твоими проблемами и детьми. Слишком терпеливая, слишком удобная. Но ты меня вылечил. Спасибо за урок.

___

Девчата, хочу познакомить вас с еще одной книгой нашего литмоба! Это книга Аси Акатовой

Развод. Чтоб ты сдох! https://litnet.com/shrt/PhC3

- Я изменял тебе телом, но не душой,- с самодовольной ухмылкой муж разводит руками,- без чувств вообще за предательство не считается.

Папка падает у меня из рук. Я ждала хотя бы оправданий. Извинений. Клятв, что это была ошибка, которая больше никогда не повторится…

- Ты действительно так считаешь, Антон? Может, мне тогда тоже пойти и кувыркнуться с соседом? Так, чисто “пятиминутка” перед сном как зарядочка.

- Попробуй. Сомневаюсь, что кто-то на тебя клюнет. Прости, но ты “сдулась” в последние годы.

Урод…Чтоб ты сдох! Я подам на развод и отомщу тебе.

ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ >>>> https://litnet.com/shrt/PhC3

6.1

На лице мужа проступает недоумение.

– А теперь, – хмыкаю я, – можешь тащить сюда всех своих нагулянных детей, любовниц, да хоть Папу Римского. И свой салон можешь засунуть себе в задницу, козлина.

Не дожидаясь ответа, я делаю шаг назад в коридор, с грохотом захлопываю тяжелую дубовую дверь и поворачиваю замок-защелку. Щелчок в воцарившейся тишине кажется оглушительным. Секунда замешательства по ту сторону, а затем Роман опоминается и, подскочив к двери, яростно шарахает по ней кулаком.

– Алиса! Ты что устроила, идиотка?! Открой немедленно!

– Прости, я не понимаю язык парнокопытных, – парирую я с издевкой.

Я не слушаю взбешенные оры, а забегаю в гостиную. Совсем недалеко от выхода стоит громоздкое кресло, которое шло в комплекте с диваном. Здоровое, неподъемное – помню, что двое грузчиков еле дотащили его до квартиры, хотя несли только до грузового лифта и из него до квартиры. Так что сейчас мне приходится приложить все свои силы, чтобы сдвинуть с места махину и переместить его из гостиной в прихожую. Ножки кресла прочерчивают по паркету борозды, когда на полу кончается ковер, и я с удовлетворением улыбаюсь. Малость, а приятно!

Подпираю им дверь и выдыхаю, стирая пот со лба. Это даст мне еще пару минут форы.

– Ты будешь жалеть об этом до конца своих дней, я тебе обещаю! Я тебя с грязью смешаю! Ты у меня по миру пойдешь! Лучше по-хорошему открой, дрянь! – ревет в бешенстве Роман, дверь содрогается от его ударов.

– Светочка твоя открывает пусть. На уровне ширинки. У нее это отлично получается.

Карина визжит что-то неразборчивое, но у меня больше нет времени на этот концерт.

Сердце бешено колотится от адреналина, что несется по венам. Я вылетаю в прихожую, хватаю свою сумку, быстро обуваюсь и зависаю на секунду. На тумбочке в прихожей лежат ключи от машины Романа и его портмоне. Знаю, что помимо карт и денег он еще таскает в нем водительские права. Не знаю, зачем, но на автомате сгребаю в сумку и кошелек, и ключи.

– Ты подписала себе приговор, дура! Я тебя уничтожу! – орет Лисовский и я слышу, как дерево межкомнатной двери начинает трещать.

Пальцы дрожат, я едва попадаю ключом в замочную скважину. Выскакиваю на лестничную клетку и запираю квартиру снаружи.

Стоит только провернуть ключ в последний раз, как внутри раздается оглушительный треск. Видимо, дверь все-таки не выдержала.

А потом слышу приближающийся топот мужа. Сердце ускоряется, меня всю трясет. Кажется, что вот-вот и он схватит меня, а потом... мне страшно даже думать, что может быть потом!

Не оглядываясь, я бросаюсь к лифту и бешено жму на кнопку вызова снова и снова. Кажется, проходит целая вечность перед тем, как на табло сверху появляется цифра моего этажа. За спиной я уже слышу, как гремит замок.

Двери лифта с тихим шипением открываются и я замираю. Из кабины на меня растерянно смотрит мой младший сын Кирилл, вернувшийся с дополнительных занятий с репетитором. В его руках папка с заданиями, он усиленно готовится к олимпиаде по математике.

– Мам? – испуганно шепчет он, увидев мой растрепанный вид и кровь на коленях, а потом переводит взгляд на нашу дверь, из-за которой доносится грохот и яростные проклятия отца. – Что… что происходит?

____

Сегодня в гостях книга Рины Беж

После развода ты моя! https://litnet.com/shrt/OJYO

"После развода ты - моя", - пообещал генерал ФСБ и сделал всё, чтобы спасти меня от мужа-тирана и заместителя прокурора города по совместительству.

Глава 7

Ответить на вопрос сына, объяснить, почему его мать с окровавленными коленями бежит из собственного дома, а за дверью орет его отец – на это нет ни секунды. Сейчас стоит только одна задача: сбежать из этого кошмара.

– Бежим! – это все, что я могу выдохнуть, хватая ладошку сына в свою.

Кирилл не успевает даже пикнуть. Я дергаю его за собой, в сторону лестницы. Лифт уже превратился ловушку, я потеряла драгоценные секунды и спускаться на нем будет слишком медленно.

В тот же миг, когда мы преодолеваем лестничный пролет, сверху слышится грохот металлической двери, ударившейся о стену с размаху. А еще через несколько секунд я слышу громовой рык мужа, усилившийся из-за эха.

– Стоять, я сказал! Алиса! Вернись немедленно!

Но я не собираюсь останавливаться. Вместо этого сбегаю по ступенькам и Кирилла тащу за собой.

– Мама, что случилось?! Куда мы?! – испуганно кричит сын, спотыкаясь и едва не падая.

– Потом, милый, все потом! Просто беги!

Мы летим вниз, перескакивая через ступеньки. Адреналин глушит боль в разбитых коленях, сердце колотится как сумасшедшее, готовое вырваться из груди. За спиной слышится тяжелый стремительный топот Романа. Он быстрее, сильнее, он догоняет. Каждый его шаг отдается гулким эхом в бетонной коробке лестничного колодца, подгоняя меня, заставляя бежать на пределе сил.

Единственное, что ободряет – один из сыновей со мной, останется только заехать за старшим. А еще в сумке есть моя наличка и наличка мужа, потому что он ненавидит пользоваться карточками. Уже неплохо.

Первый этаж. Я с силой толкаю тяжелую металлическую дверь, ведущую наружу. Прохладный осенний воздух ударяет в лицо и я застываю, тяжело дыша.

– Где его машина? – шепчу, лихорадочно шаря в сумке в поисках ключей от машины мужа.

Схватив нужную связку, жму на кнопку, и где-то впереди раздается двойной писк и моргают фары. Огромный черный внедорожник Романа припаркован совсем неподалеку. Раньше я думала, что Лисовский выбрал такую машину, чтобы выбираться за город, но теперь становится ясно, что эта громоздкая тачка просто воплощение его непомерно раздутого эго.

Медлить больше нельзя и мы с сыном срываемся к внедорожнику. Я оборачиваюсь на ходу и вижу, как подъездная дверь распахивается и в проеме появляется силуэт мужа. Он замечает нас сразу и у меня внутри все сжимается от его горящим недобрым глаз.

– Быстрее, Кирилл, пожалуйста, быстрее! – кричу я, распахивая пассажирское сиденье и почти силой запихивая сына внутрь. Сама же сразу бросаюсь к водительской двери.

Руки трясутся, когда я оказываюсь в салоне, из-за этого не сразу получается попасть в замок зажигания. В голове барабанит от напряжения, кажется, что я не успею, что...

Роман оказывается рядом как раз в момент, когда я жму на кнопку блокировки дверей. Он с силой дергает ручку, но замок успел сработать всего за долю секунды до этого.

Оскалившись, муж с размаху бьет кулаком по стеклу рядом с моим лицом. Я вздрагиваю всем телом и подаюсь инстинктивно назад, но, к счастью, оно выдерживает удар. Кирилл за моей спиной вскрикивает от ужаса.

– Выйди из машины, Алиса! – рычит Роман. По его скулам ходят желваки, он в настоящем бешенстве. – Ты никуда не уедешь! И выпусти моего сына!

Но я завожу машину. Не собираюсь выполнять приказы этого чудовища, решившего, что я его собственность.

Услышав урчание мотора, муж огибает машину и встает перед капотом, преграждая мне путь. Он укладывает ладони на капот внедорожника, даже сейчас выглядя устрашающе, и я вдруг понимаю, что Роман на сто процентов уверен, что я не посмею ослушаться. Что я остановлюсь, не поеду на него, ведь другого выезда нет – позади тротуар.

Это порождает такую злость внутри, что я стискиваю с силой пальцы на коробке передач и прожигаю в муже взглядом дыру. Усмехаюсь, глядя в его глаза. Да черта с два ты угадал!

Резко включаю заднюю передачу и давлю на газ. Машина резво дергается назад, без труда заезжая на тротуар, а потом и на газон с клумбой. Роман отскакивает в сторону, явно не ожидая такого поворота.

По зеркалам вижу, как задний бампер сносит мусорную урну. Стыдно, что порчу чужой труд, но сейчас иначе не выехать. Быстро выворачиваю руль, переключаюсь на драйв и съезжаю на дорогу.

Внедорожник срывается с места, устремляясь к выезду с парковки. Я внутренне ликую, глядя в зеркале заднего вида на то, как беснуется и орет вслед мой муж. Выкуси, скотина!

Впереди остается всего несколько метров до выезда на улицу. Я почти вырвалась. Почти…

И тут прямо перед капотом, перекрывая выезд, с визгом тормозит другая машина. Знакомый белый мерседес. Очень знакомый, потому что с хоккейного матча сына тогда меня подвозила новая знакомая...

Из него выходит высокая блондинка и с усмешкой окидывает меня взглядом.

Сердце пропускает удар.

Светлана. Та самая, что родила моему мужу троих детей, а потом решила, что я должна стать нянькой для их старшей дочери.

– Все, приехала, дорогая, – ядовито улыбается она и подносит телефон к уху.

Глава 8

Внутри холодеет от того, с каким превосходством Светлана на меня смотрит. Будто это я тут любовница, а она законная жена и приехала на место меня ставить. И откуда она здесь вообще взялась? Неужели Карина расстаралась и доложила матери? А как же воспитание двойняшек и то что ей ехать далеко? Нет, эта стерва явно была где-то поблизости.

Я опускаю стекло, чтобы услышать, что Светлана говорит.

– Ромочка, милый, не волнуйся ты так, – растягивая слова, мурчит она в трубку, не сводя с меня пристального взгляда. – Эта истеричка далеко не уехала, тут стоит, я ей машиной выезд перекрыла. Сейчас мы ее успокоим и вернем на место.

Вернем на место?!

Я вцепляюсь в руль до побелевших костяшек. Никогда я не была склочной женщиной или скандалисткой, но как же сейчас захотелось вылететь из машины, вцепиться в блондинистые лохмы и как следует оттаскать.

Она ведь меня ни во что не ставит и это чуть ли ни неоновыми буквами горит над ее головой. Чего стоит тот факт, что именно Светочка потребовала, чтобы я следила за их с Романом дочерью. И ясно, как день, что всей этой ситуацией она наслаждается. Будто с размаха макает меня в ушат дерьма, показывая, что ни штамп в паспорте, ни прожитые вместе двадцать лет ничего не стоят. Это она, любовница, главная женщина в жизни моего мужа. А я так, обслуга и домработница, которую надо "вернуть на место", сопли нагулянным детям вытирать.

Презрительная самодовольная мина на лице Светланы становится последней каплей. Выжженную пустоту внутри заполняет черная злоба такой силы, что даже следов от пережитого испуга не остается.

– Главная женщина, значит, – цежу сквозь зубы, исподлобья глядя на Светлану. – Ну тогда получай, "главная".

– Мама, что ты… – начинает Кирилл, но я его не слышу.

– Пристегнись, – приказываю, перебивая сына.

Я включаю заднюю передачу и сдаю назад, но не чтобы объехать белоснежный новенький мерседес. Позади как раз нарисовывается Роман, держа телефон у уха. Идет неторопливо вальяжной походкой. Явно не торопится, мне же некуда деваться.

Я поправляю зеркало заднего вида и бросаю на мужа последний взгляд. Хочу запомнить его таким: равнодушным, пренебрежительным, высокомерным. Лжецом. Тем, кем он был на протяжении всех этих лет. Чтобы, когда я буду мстить за всё пережитое унижение, за выброшенные в помойку двадцать лет, не жалеть его ни на толику.

Резко дергаю коробку передач и вдавливаю педаль в пол. Мотор ревет под капотом и этот монстр, быстро набирая скорость, несется вперед. Я не пытаюсь объехать, я несусь прямо на мерседес, на его переднюю часть. Я больше не собираюсь искать подход и быть удобной.

С удовлетворением замечаю перекосившееся от страха лицо Светы. Она роняет телефон и с визгом отскакивает в сторону, падая прямиком в колючие кусты. Надеюсь, как раз в ту самую лужу, что наделал там с утра бигль соседей.

– Мама! – испуганно восклицает Кирилл.

Но я не убираю ноги с педали газа, топлю ее в полу. Огромный черный внедорожник, как разъяренный бык, врезается в белоснежный мерседес и сносит его с места. Оглушительный скрежет металла слышно даже в салоне, несмотря на звукоизоляцию. От удара меня вжимает в сиденье, Кирилл вскрикивает сзади. Я быстро оборачиваюсь, чтобы убедиться, что он в порядке.

Бок и капот мерседеса нещадно смяты, но главное, что мне удается отбросить его в сторону. Внедорожник, как танк, расчищает мне путь к свободе.

Я не останавливаюсь, не теряю ни мгновения. Выруливаю на улицу и тыкаю на сенсорной панели на маршрут до хоккейного клуба Лёши. Навигатор тут же прокладывает самый быстрый путь.

– Ты как, Кирюш? – спрашиваю у сына, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

Он немного бледный, но нервно смеется.

– Мам, ты прям как в фильмах машину протаранила и Свету эту чуть не переехала!

Я хмыкаю и снова бросаю взгляд в зеркало, только на этот раз на свое отражение. Впервые за долгие годы я вижу там не тихую покладистую Алису. Вместо нее на меня смотрит незнакомая женщина с решительно горящими глазами.

И я понимаю, что сын прав. Я чуть не переехала любовницу мужа. И самое главное – я не чувствую за это ни капли сожаления.

_____

Девчата, сегодня на очереди книга Аи Сашиной

Развод. Приговорена к новому счастью https://litnet.com/shrt/PtKg

Дай мне пару недель, я нагуляюсь и вернусь в семью!

Глава 9

Навигатор на сенсорной панели ведет меня по загруженным улицам вечернего города. Чуть ли не на каждом светофоре, когда загорается красный, я бросаю взгляды в зеркало заднего вида. Переживаю, что увижу погоню, хотя и понимаю, что это глупо. Роман вместе со своей Светочкой остались там, на парковке, разбираться с последствиями моего бунта.

– Мам, ты как? – тихо спрашивает Кирилл, нарушая повисшее в салоне молчание. Он смотрит на меня своими умными проницательными глазами, в которых плещется смесь страха и детского восторга.

– Я в порядке, милый. В полном порядке, – отвечаю я, и сама удивляюсь, насколько твердо звучит мой голос.

Я действительно в порядке. Впервые за долгие годы я чувствую не страх перед разъяренным мужем, не желание угодить, а твердую почву под ногами. Ярость будто придала мне больше сил.

– Ты крутая, – шепчет он, снова утыкаясь в окно.

И эта простая фраза от моего тихого и обычно застенчивого сына согревает сердце, придавая уверенности. Я чуть улыбаюсь уголками губ и крепче сжимаю руль.

Остаток пути мы проезжаем молча, но молчание не напряженное. Кирюша пока не задает вопросов про отца и о том, что произошло, что мне на руку. Сейчас заберу старшего и сразу обоим объявлю о своем решении разводиться с их отцом. Уверена, после того, что сыновья услышат, они меня поддержат.

Вскоре впереди появляется здание ледового дворца, где занимается Лёша. Паркую разбитый внедорожник на дальнем конце стоянки, подальше от любопытных глаз.

– Кирюш, посиди здесь, ладно? Я быстро, мы с Лёшкой скоро вместе вернемся. Двери заблокируй на всякий случай, ладно? – спрашиваю я, подхватывая на автомате сумку с сиденья рядом.

Кирилл послушно кивает.

Я выхожу из машины и слегка ежусь. На улице уже становится прохладно, но зато свежий ветерок приводит мысли в порядок. Бодро спешу ко входу. Сейчас заберу Лёшку и уедем куда-нибудь за город, подальше от Романа. Заявление на развод удаленно подам и буду искать адвоката. У меня есть деньги Лисовского, а еще есть и свои кое-какие сбережения.

Зря Роман говорил, что мой цветочный бизнес убыточный, совсем это не так. Просто я откладывала львиную долю, планировала закупить землю в Краснодарском крае и построить теплицы. Самостоятельно цветы выращивать и поставлять не только в свои салоны, но и чужие.

Конечно, пока мои планы в самом зачаточном состоянии, но определенную сумму я скопить успела. Тайком приходилось это делать, знала же, что муж не одобрит. Для него мой бизнес – просто блажь, ничего серьезного. Зато теперь я узнала, почему. Просто они с любовницей нянькой и домработницей меня хотели сделать. Пусть утрутся теперь.

Так что на первое время средства есть, а потом… потом я что-нибудь придумаю. Но назад ни за что не вернусь.

Захожу в просторный гулкий холл. Охранник на посту пропуска уже знает меня, не первый год же сына сюда вожу. Быстро обменявшись короткими приветствиями, я говорю, что забегу быстро забрать Лёшку и Павел Олегович меня пропускает.

Судя по всему, тренировка как раз уже закончилась, потому что знакомые ребята из одной группы с Лёшей, высыпают из раздевалки. Все румяные, уставшие, они громко смеются и подшучивают друг над другом. Среди них замечаю и широкую спину своего сына.

– Лёша! – зову громко и прибавляю шаг.

Не могу не улыбаться, когда вижу его. Статный, красивый, мускулистый, со стальным стержнем и непростым характером. Всегда своей цели добивается, тренируется постоянно, чтобы мечту свою исполнить. Моя гордость.

Лёшка озадаченно хмурится, увидев меня. Значит, отец ему еще не звонил. Ну или сын просто еще не проверил телефон после тренировки.

– Мам? Ты чего тут? Я вроде говорил, что сам сегодня домой приеду, ты забыла?

Я машу рукой и он замолкает.

– Лёш, мы уезжаем. Где твой тренер? Хотя неважно, я ему позвоню и все объясню, сейчас времени нет, – тараторю я. – Поехали. Вещи потом заберем.

– Подожди-подожди. Куда уезжаем? В смысле? – Лёша с недоумением смотрит на меня. – У меня через час еще одна тренировка, индивидуальная, я не могу уехать.

– Лёша, это важнее! Твой отец…

– Мам, стоп! – резко перебивает сын, вскидывая ладонь, и в его голосе звенят незнакомые мне раздраженные нотки. – Не втягивай меня в свои разборки с отцом, ладно? Что бы у вас там ни случилось, у меня отборочный матч через три дня. От него зависит, попаду я в молодежную сборную или нет. Это вся моя жизнь! Я не могу сейчас все бросить из-за вашего очередного скандала.

____

Мои дорогие) Приглашаю вас в новую книгу литмоба от Анны Нест

Развод в 40. Жена с дефектом https://litnet.com/shrt/Weo6

"Ты холодная, скучная и мне надоела". А я... я устрою ему ад на земле

9.1

Я замолкаю растерянно, в первые секунды даже не зная, что сказать. Очередной скандал? Мы не так часто ругались с Романом, уж точно не по моей инициативе.

– Лёш, это не скандал, – терпеливо объясняю я. – Твой отец, он... в общем, сегодня случилось кое-что. Он привел в наш дом свою дочь! Дочь от другой женщины!

Я выпаливаю это и стискиваю пальцы на ручке сумки. До сих пор меня потряхивает, стоит только вспомнить о той унизительной сцене знакомства, но я с готовностью смотрю на сына. Наверняка Лёшка в ярость сейчас впадет и нужно будет как-то схватить его, остановить и...

Но Лёша на мгновение замирает, а потом досадливо машет рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– А, ты про это… Ну, привел и привел. Папа говорил, что Карина поживет у нас, пока к поступлению готовится. Тетя Света одна с двойняшками, ей тяжело, так что…

Он замолкает на полуслове, увидев выражение моего лица. Понимает, что сказал что-то не то, и осекается.

– Тетя Света? – переспрашиваю я шепотом.

Сын произнес эти слова так просто и буднично... на секунду кажется, что у меня земля уходит из-под ног, ведь я вспоминаю, что и младший тоже сказал "тетя Света", когда мы выезжали с парковки, протаранив ее машину... значит, они знают, кто эта женщина. Значит, они знакомы.

Горло сдавливает и я с трудом проглатываю вставший поперек него ком. Нет, не может быть. Не может, это просто совпадение!

– Откуда… – выдавливаю чужим голосом, впившись взглядом в собственного сына, – откуда ты знаешь это имя, Лёша?

Он вскидывает на меня взгляд и в его глазах я вижу не удивление, а панику. Панику человека, которого поймали на лжи и сейчас он отчаянно придумывает, как бы соскочить, что бы такое сказать, чтобы избежать последствий.

– Я… я думал, ты знаешь, – бормочет он, топчась на месте и не зная, куда деваться.

– Что я знаю, Леша?! ЧТО?!

– Что у папы есть… ну, другая семья, – выпаливает он и смотрит на меня так, будто ждет удара.

Внутри меня рушатся последние опоры, хоть как-то державшие расходящийся по швам мир вокруг. Всё, всё, что я знала о своей жизни, оказалось ложью! Я-то думала, что у меня любящая семья, чуткие воспитанные дети, хороший муж, дом – полная чаша. А оказалось, что все вокруг знают, что это просто красивая картинка, одна я, как дура, в нее верю.

– Ты знал? – мой голос звучит безжизненно. – Как давно?

Лёша молчит, опустив голову.

– КАК ДАВНО, АЛЕКСЕЙ?! – срываюсь я на крик.

Несколько человек из его компании друзей, поджидающих неподалеку, оборачиваются в нашу сторону, но мне уже плевать на все эти правила приличия.

– Года три… – выдавливает Лёша виновато. – Мы были у нее с Кириллом в гостях пару раз. Папа тогда говорил, что мы к бабушке едем на дачу…

Кирилл.

Значит, Кирилл все-таки тоже знал...

Я прикрываю глаза, надеясь, что все это ложь. Просто страшный сон. Что я проснусь сейчас и все будет хорошо, все будет, как раньше. Но чуда не происходит. Я все так же стою в коридоре ледового комплекса, а старший сын виновато отводит глаза.

Вот оно, дно, ниже просто некуда тонуть. Все это время мне врали в глаза самые близкие люди, прикидывались хорошими, зная, что мной просто пользуются, и молчали. Я ведь, по сути, все это время в своем "идеальном" мирке была одна. Даже мои собственные дети предпочли молчать и не говорить правду. Смотрели мне в глаза, обнимали, ели мои завтраки-ужины, зная, что у отца есть другая женщина, а у них есть другие братья и сестра.

Какой же я была слепой дурой! Слепой, удобной, вечно угождающей всем дурой!

Смотрю снова на своего сына. На этого высокого, сильного парня, который оказался таким же предателем и лжецом, как и его отец.

– Почему? – это все, что я могу произнести. – Почему ты молчал?

Лёша хмурится и покусывает внутреннюю сторону щеки, как всегда, когда волнуется. В его глазах плещется смесь вины и упрямства. Он чувствует себя виноватым, но вместе с тем виноватым себя признавать не хочет. И в этом он тоже так похож на отца, что у меня щемит сердце.

– Папа сказал, что так будет лучше. Сказал, что тебе не нужно этого знать, чтобы ты… чтобы ты не волновалась. Это ведь уже есть, уже никак не исправить, поэтому зачем тебя лишний раз тревожить.

С губ непроизвольно срывается смешок. Я неверящим взглядом смотрю на старшего и еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в истерике. Как же все-таки мило! Они все просто оберегали мое спокойствие. Какая трогательная забота!

Понимаю, что делать мне здесь больше нечего. Лёшу такое объяснение отца устроило, а значит, сторону он уже занял. И, очевидно, не мою.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, ведь говорить тоже больше не о чем. Успеваю сделать пару шагов, как сын кричит в спину:

– Мама, подожди!

Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

– Я... мне правда жаль, мам. Но, может, тебе лучше не рубить с плеча? – Лёша подходит ближе и просит: – Давай я сейчас скажу тренеру, что уйду с занятия, позвоним папе и все вместе поговорим? Может тебе стоит сменить обстановку, подумать обо всем, отдохнуть? Все-таки... мы же семья, мам. Столько лет жили и все было хорошо. Давай я уговорю отца увезти Карину и просто сделаем вид, что ничего не было?

_____

Девчата, на сайте вышла моя завершенная книга в соавторстве!

Развод. Ты нас предал https://litnet.com/shrt/Tn9i

Дом – полная чаша, замечательная дочка и любящий муж. Я думала, у меня идеальная семья, пока не узнала, что муж изменял мне все восемь лет брака и назвал нашу дочь именем своей любовницы.

Глава 10

Вот так легко и просто. Сделаем вид, что ничего не было, будто речь идет о разбитой чашке или случайно сломанной вещи.

Сделать вид. Проглотить. Смириться. Как я делала все эти двадцать лет. Ведь это только я должна терпеть и из кожи вон лезть ради семьи. Тащиться на сборы, поднимать в три утра старшего, чтобы успеть к соревнованиям, уговаривать не бросать хоккей, когда хотелось больше гулять и ни о чем не думать. Искать репетиторов, школы, к психологу водить, когда начались первые подростковые закидоны, пытаться понять и не обижаться на резкие слова...

Крутиться, успевать угодить каждому и, конечно, не обижаться на упреки, что, мол, я уставшая, а ведь я дома сижу и ничего не делаю.

И Лёшка так легко предлагает вернуться, не рушить мою уютную фальшивую тюрьму, где все обо мне "заботились", оберегая от правды. Только теперь я буду и про любовницу знать, и про их общих с Романом детей. Но я же мудрая женщина, я должна закрыть глаза! А взамен Лисовский с барского плеча позволит все-таки не воспитывать свою старшую от Светочки. Вот это повезло так повезло!

От горькой иронии заплакать хочется. Мой сын, мой родной мальчик, моя гордость, смотрит на меня и не видит моей боли. Или просто не хочет замечать. Неужели сейчас я для Лёши плохая из-за того, что "рушу" семью?

Я все-таки оглядываюсь и вижу в глазах старшего то, что так часто видела в глазах мужа, когда он наказывал меня молчанием, считая себя единственно правым, даже не пытаясь выслушать и понять. Все та же железная убежденность в своей логике и махровый эгоизм.

И в этот момент ярость, что кипела во мне, гаснет. Внутри остается только пепел, как от выжженого дотла поля. Я вдруг осознаю, что это я во всем виновата. Я воспитывала своих сыновей отважными, смелыми, чтобы не сдавались, не пасовали перед трудностями, всегда помогали слабым, а уважение как-то само собой подразумевалось. Только с чего бы им уважать мать, если перед глазами у них всегда был пример отца, который жену ни во что не ставил? Нужно было быть жестче, отстаивать себя, но... мне всегда казалось, что защищаться надо где угодно, но не в семье. Ведь это самое безопасное место...

– Семья? – я тихо усмехаюсь и смотрю в глаза сына впервые холодно, без капли материнской любви, будто на чужого. – У нас никогда не было настоящей семьи, Лёша. Была только удобная декорация, в которой я оказалась единственной актрисой, не знавшей сценария. А вы все знали, что происходит, знали правду и никто ничего мне не сказал. Никто даже не подумал, каково мне сейчас, когда спустя столько лет я узнаю, что все меня предали. Даже собственные дети. Разве в семьях так поступают, Лёш?

"Разве я хоть раз предавала тебя?" – хочется прокричать мне, но я знаю, что это будет слишком. Я ведь мать, у меня даже в мыслях не было никогда идти против своего ребенка.

Лёша отводит глаза, не в силах выдержать моего прямого холодного взгляда. С сыновьями я никогда и не была холодной, представляю, как старшему сейчас непривычно от такого. Но мне слишком больно.

– Давай не будем врать друг другу в глаза. Твой отец сделал свой выбор много лет назад, когда решил, что ему нужна другая. И ты, как я погляжу, свой выбор тоже сделал. Удачи тебе на отборочном матче. Надеюсь, твой папа все-таки приедет на него. Ну и, конечно, оплатит все твои нужды и хотелки, когда ты попадешь в сборную.

Каждое слово дается мне с трудом и яд все равно просочился, хоть я и не хотела ранить сына в ответ, несмотря на его поступок. Вижу, как Лёша болезненно щурится – мои слова его явно задели.

– Мама, подожди... – просит он виновато, когда я делаю попытку уйти. Но голос у него обреченный. Он скорее не останавливает меня, а смиряется с моим решением. Но и явно мучается, видимо хоть капля совести еще осталась.

Стоит мне сделать несколько шагов, как я замечаю движение. Двое охранников в форме, обычно скучающие на входе, целеустремленно движутся в нашу сторону. Тот самый Павел Олегович, что так любезно пропустил меня пять минут назад, теперь смотрит на меня жестко и холодно.

– Алиса Андреевна, – твердо говорит он, подходя ближе. Второй заходит мне за спину, отрезая путь к отступлению. – Поступил звонок от вашего супруга, он утверждает, что вы не в себе и представляете опасность для окружающих. Пройдемте с нами, пожалуйста, для небольшой беседы.

_____

Девчата, сегодня на очереди новая книга литмоба, автор Ксения Хиж

Развод. В логове холостяка https://litnet.com/shrt/zLws

Мой муж и моя крестница подстроили мою аварию и исчезли, когда я узнала об их связи. И вместо моих поисков, они объявляют меня погибшей и отмечают помолвку.

Глава 11

Лёша застывает от неожиданности, даже бледнеет. Видимо, до сих пор он даже отчета себе не отдавал в том, как далеко может зайти его отец?

Лично я в хорошие качества Лисовского теперь не поверю даже если мне сам Папа Римский будет доказывать, что он исправился и сделал много добрых дел. Потому что человек, который действительно не гнилой в душе, на низости и предательства не способен. А Роман себя уже во всей красе проявил. Даже вон посторонних людей решил привлечь, очернил меня. И ведь поверили ему!

Муж сейчас не просто разозлен, наверняка в бешенстве и уже летит сюда. Ведь куда мне еще ехать, как не к старшему сыну, чтобы его забрать. Я благородства от Романа не жду, знаю, что он все возможные связи использует, лишь бы заставить подчиниться. Не собирается он меня сумасшедшей выставлять, у него же репутация на кону. Просто задержать хочет максимально до своего приезда.

– Я никуда с вами не пойду, – чеканю холодно.

– Это не просьба, – мрачно цедит Павел Олегович и кивает своему напарнику.

Я делаю шаг назад, чтобы сохранить расстояние между нами и не позволить себя схватить.

– Что, приплатить вам обещал? – улыбаюсь ядовито. – А вы ведь в курсе, уважаемый, что задерживать меня вы не имеете права? Тем более по заявлению непонятно кого...

– Это ваш муж!

– Откуда мне знать? Может вы сами это придумали, – парирую я, пожимая плечами. – Только попробуйте тронуть меня. Я вызову полицию, еще и руководству вашему жалобу напишу. Камеры тут все пишут, так что видно будет, что я просто стояла и говорила с сыном, а вы пришли и напали на меня.

Второй охранник, которого я не знаю, мнется и неуверенно оглядывается на Павла Олеговича. Тот, в свою очередь, набычивается, даже вены на лбу проступают.

– Как же я ненавижу таких... – цедит он сквозь зубы, – угрожаете тут, своим положением козыряете. Только знаете что, дорогая Алиса Андреевна? – передразнивает он. – Камерами тут мы заправляем. И они – вот так незадача! – могут совершенно неожиданно сломаться и ничего не записать. Хватай ее уже, Макс!

Охранник зло рявкает напарнику и тот, вздрогнув, бросается ко мне. Успевает перехватить за предплечье и больно стиснуть. Вскрикнув, я пытаюсь отпихнуть парня, но несмотря на тщедушное телосложение тот оказывается неожиданно сильным. Еще и Павел Олегович ему на помощь поспевает. Ретивый какой, видимо, много ему Роман наобещал за помощь...

– Пустите! Вы не имеете права! – кричу я, вырываясь.

Надеюсь привлечь хоть чье-то внимание, как вдруг...

– А ну руки убрали от моей матери! – рявкает Лёшка так, что охранники застывают, как каменные статуи.

Я тоже потрясенно смотрю на него, замерев на месте, даже забыв выдираться. Вообще я даже не думала, что сын поможет, но Лёшка парень вспыльчивый и словами не ограничивается, кидается в драку.

– Кому сказал, грабли от нее убери! – рычит он, вклиниваясь между мной и охраной.

– Лучше не вмешивайся... – говорит Павел Олегович, но его реплика обрывается на полуслове, когда в скулу влетает кулак Лёшки.

Клацают чужие зубы, Павел Олегович отлетает к стене и, как-то растерянно хлопая глазами, сползает по ней вниз. Его напарник пятится, выставив руки перед собой. Боковым зрением вижу, как на помощь спешат друзья-сокомандники Лёши.

– Ну, чего стоишь?! – гаркает сын в мою сторону.

Вздрогнув, я перевожу на него взгляд. Его глаза горят, он на взводе, по скулам желваки ходят. Лёша встряхивает рукой, которой ударил охранника, и я вижу сбитые костяшки.

– Уезжай, чего ты ждешь?! Что папаша приедет и мне придется бить морду уже ему, если он тебя тронет? Я и так уже себе отстранение от занятий собственной рукой подписал из-за тебя, – припечатывает сын жестко.

Моргнув растерянно, я отступаю на шаг и еще раз окидываю взглядом коридор. Над стонущим Павлом Олеговичем, зажимающим разбитый нос, квохчет его напарник, но тот зло смотрит на Лёшу и отмахивается от попыток сунуть ему в руку какую-то тряпку. Если захочет, Павел Олегович вполне может и правда добиться отстранения Лёшки от отборочного матча. Хотя за его плечами отец с деньгами и связями. Не посмеет охранник против него пойти. Не посмеет же?

– Прости, Лёш, – выдавливаю я, – и спасибо...

Шумно выдохнув, чтобы справиться с бурей эмоций, сын отворачивается. Я бросаю на него еще один, полный сожаления, взгляд, и бросаюсь к выходу. Лёша прав. Если не хочу, чтобы его помощь пропала зря, нужно как можно скорее уезжать, чтобы не встретиться сейчас с Романом.

Вылетаю на улицу и бросаюсь к машине, не теряя больше ни секунды. На ходу снимаю блокировку с дверей ключом и запрыгиваю в салон. Кирилл испуганно подается вперед, смотрит на меня круглыми глазами.

– Мама, что?!

– Уезжаем.

Выруливаю на улицу и на всякий случай сразу сворачиваю в ближайшие дворики. Пусть пространство там и узкое, приходится сбросить скорость и маневрировать, но зато так этот танк не на виду. Сейчас срежу, выеду на проспект и... и куда потом?

– Мама, что случилось? Почему Лёша не с нами? – взволнованно спрашивает Кирилл.

Я не сразу перевожу взгляд на зеркало заднего вида, чтобы увидеть его. Собираюсь с силами.

Не только старший сын моя гордость, младший ему тоже ни в чем не уступает. Просто Лёшка больше развит в другом, ему интересны победы на льду, физический труд, машины, туризм, спорт. Кирилл же больше стратег. Он не приспособлен к сплавам по горным рекам, всем этим спортивным сборам, вызовам телу и духу.

Вместо того, чтобы на гору взбираться или ехать в поход, он скорее будет сидеть разбирать шахматную партию, писать код или решать математические задачи. Это совсем другая вселенная, непонятная даже мне, его матери. Я вот обычная, меня не волнуют все эти искусственные интеллекты, базы данных, кибербезопасность. Это все что-то далекое и непонятное. Мне главное, чтобы суп не пригорел, чтобы мальчишки не болели, чтобы я могла вечером немного отдохнуть от забот: почитать, посмотреть что-нибудь простое и интересное, может немного порисовать свою картину по номерам, которую год как закончить не могу.

Глава 12

Становится вдруг особенно горько и пусто на душе. Телескоп... Младшему телескоп, старшему – дорогие занятия и помощь с попаданием в сборную. Все оказались в выигрыше, прикрывая предательство. Все, кроме меня.

– Как же так, Кирюш? – спрашиваю тихо. – Ради телескопа?

Знаю, что так нельзя, что не надо давить, но...

– Ты не понимаешь, – всхлипывает сын, – папа, он... он сказал, что поможет. Что всех репетиторов оплатит, все расходы на себя возьмет. Ты же знаешь, как я хочу в Гарвард поступить!

Кирилл вскидывает на меня глаза, говорит пылко, так торопится, что даже запинается пару раз. Пытается доказать то ли мне, то ли себе самому, что все сделал правильно.

– Папа сказал… он сказал, если я буду молчать и не лезть, он сделает все, чтобы я поступил! Он сказал, что это наш с ним мужской секрет, а ты… ты все равно бы ничего не поняла, только скандал бы устроила. Все равно ведь уже ничего не изменишь, тетя Света и ее дети никуда не исчезнут даже если ты продолжишь рушить нашу жизнь.

– Я продолжу? – ошарашенно выдавливаю я, от шока слишком резко затормозив.

Кирилл не смотрит на меня, но кивает.

– Как ты не понимаешь, мама... – шепотом говорит он и, зажмурившись, мотает головой. – Речь ведь о моем будущем! Что, если папа просто откажется мне помогать? Тогда все мои мечты, все усилия пойдут прахом...

Эти слова, такие обыденные и такие чудовищные по своей сути, выжигают последнее живое, что еще осталось в душе. Я смотрю на своего младшего, на моего умного, тонко чувствующего мальчика, и вижу перед собой маленькую копию его отца.

– А вы с Лёшей не продешевили, – хмыкаю, переводя взгляд на дорогу. – Никакими тремя серебренниками тут и не пахнет...

Руки дрожат, душа внутри воет от боли, но приходится собраться и вести машину. К родителям я сейчас поехать никак не могу – это первое место, где Роман будет меня искать.

Вместо этого набираю номер моей сотрудницы Тани, с которой мы подружились. Веселая, неунывающая, она часто помогала мне не расклеиваться в моменты, когда хотелось опустить руки. Несмотря на то, что слегка полненькая хохотушка Таня младше на тринадцать лет, мы нашли общий язык.

– Танюш? Привет. Можно к тебе заехать? – спрашиваю сдавленным голосом, когда подруга берет трубку. – Я... Мне сейчас больше некуда...

– Что случилось?! Рома? – в ее встревоженном голосе слышится привычная неприязнь к моему мужу.

– Все гораздо хуже, – шепчу. – Я сейчас приеду.

– Ты знаешь, моя дверь для тебя всегда открыта. Жду.

Я вбиваю в навигатор Танин адрес и остаток пути еду в полном молчании. Кирилл тоже молчит, сжавшись на заднем сиденье.

Я не знаю, что мне делать сейчас, тяжелая обида на сыновей гложет, разъедает изнутри. Но не высаживать же ребенка посреди города, я так не смогу... ненавижу себя за это, но не смогу. Они предали меня, а я в ответ не способна ударить. Только не собственных детей. И я решаю, что сейчас немного приду в себя у Тани, поговорю хоть с кем-то, и решу, что делать. В конце концов, вызову Кириллу такси...

Таня снимает квартирку в старом доме в центре, небольшую, но невероятно уютную. Видимо, мой звонок ее так встревожил, что подруга встречает меня сразу на пороге в пижаме с дурацкими авокадо. Ее взгляд падает на мои разбитые в кровь колени, на измученное лицо, и она без лишних слов обнимает меня. Крепко, так, как обнимают только самые близкие.

– Господи, Алиса… что он сделал?

– Он ничего не делал. Это я, – отвечаю глухо и киваю Кириллу: – Заходи.

Увидев моего младшего, Таня улыбается и увлекает его за собой на кухню:

– Пойдем. Ты голодный? У меня драники есть, со сметаной, будешь?

Я остаюсь стоять в прихожей. Приваливаюсь плечом к стене и просто стою так, закрыв глаза, растеряв все силы. Не хочется двигаться никуда, никуда идти. Хочется разве что прямо здесь свернуться калачиком, забиться куда-нибудь и чтобы меня никто не трогал.

Но Таня, появившись рядом, хватает меня за руку и тащит за собой. Силой усаживает на диван и молча обрабатывает мои ссадины перекисью из аптечки. Она хмурится, но лишь когда заканчивает с обработкой, требует:

– А теперь рассказывай.

И я рассказываю. Про Карину, про Светлану, про вторую семью и троих детей. Про салон, записанный на свекровь. Про погоню и разбитую машину. Таня слушает, и ее лицо каменеет. Когда я дохожу до разговора с Лешей, до его "тети Светы" и " сделаем вид, что ничего не было", она ахает и прикрывает рот рукой.

– Они… получается, они знали? – шепчет она с ужасом, – Твои мальчики?

Я киваю, и в этот момент на глаза наконец-то наворачиваются слезы. Горячие, обжигающие слезы вырываются наружу, этот бесконечный вечер все же доконал меня.

Утыкаюсь в плечо и беззвучно плачу, сотрясаясь всем телом. И я не знаю, от чего мне больнее больше – от многолетнего подлого обмана мужа или от предательства собственных детей.

– Тише, моя хорошая, тише, – сама едва не плача, гладит меня по голове Таня. – Мы... мы что-нибудь придумаем... справимся. Этот козел не выиграет, ни за что. И мальчики... они же любят тебя, до них дойдет, что их поступок ужасный...

В этот момент мой телефон, брошенный на диван вместе с сумкой, оживает – пришло сообщение. Таня дотягивается до него и читает. Всего за мгновение ее лицо становится белым, как полотно.

– Что там? – спрашиваю я, вытирая слезы.

Она молча протягивает мне телефон. На экране сообщение от Романа.

"Зря ты разбила ее машину, Алиса. Если я решу, это будет квалифицироваться как разбойное нападение. Ты ведь не хочешь, чтобы твои сыновья навещали тебя в тюрьме? Выбирай: либо ты возвращаешься и делаешь, что я сказал, либо я заявляю в полицию. И поверь, Леша и Кирилл дадут против тебя нужные показания".

Глава 13

Я смотрю на экран и слезы мгновенно высыхают.

– Он ведь блефует? – шепчет Таня. – Не может же твой муж и правда заставить мальчиков оклеветать собственную мать.

Я поднимаю взгляд в сторону кухни, смотрю задумчиво. Роман хочет меня запугать максимально, даже вон разбойное нападение придумал. Не сомневаюсь, что он правда может заявление написать, чтобы меня продавить, но сыновья... неужели, если дело примет настолько серьезный оборот, то Лёша и Кирилл правда дадут показания против меня?

Стиснув в руке телефон, я поднимаюсь и иду на кухню. Кирилл сидит за столом, вяло ковыряя вилкой остывшие драники. Он поднимает на меня свои огромные заплаканные глаза и мое материнское сердце словно тысячи игл протыкают.

– Мам?

Порывисто подавшись вперед, я присаживаюсь перед младшим на корточки и протягиваю ему телефон с сообщением от отца. Сын читает, его губы начинают дрожать.

– Кирюш, – говорю я тихо, с надеждой заглядывая в его глаза. Может быть еще есть шанс, может быть я все-таки не одна? – Если завтра ты встретишься с папой или с полицейским и он... он задаст тебе вопрос про меня. Скажи мне, сынок, что ты ему ответишь? Только честно.

Кирилл выдыхает устало, облокачивается о стену спиной.

– Мам, давай поедем домой? Я... я устал, у меня олимпиада скоро... мне нельзя репетитора пропускать... Я... я попрошу папу, чтобы он ничего не делал, ладно?

– Кирилл, это ведь простой вопрос, – глухо говорю, поднимаясь и глядя на сына, как на чужого.

– Алис, перестань, – вмешивается Таня, которая все это время стояла в дверях кухни. Она подходит и обнимает меня за плечи. – Он ребенок, он не понимает, что говорит. Рома просто промыл ему мозги, этот придурок…

– Все он понимает, Таня, – мой голос звучит обреченно и бесцветно. – Он сделал свой выбор. Они оба сделали.

Подруга стискивает мою ладонь, с болью глядя в глаза. А я... я больше не могу сдерживаться, не могу прощать, глотать постоянно унижения и предательства. Знаю, что Кирилл еще ребенок, но ведь у него хватило духу выбрать сторону отца, когда тот познакомил его с новыми братиками и сестрой.

– Ты прав, сынок. Твой папа может все. Он поможет тебе с поступлением, а Лёшке – попасть в сборную. Вы молодцы, не продешевили. Мыслите рационально, как ваш отец.

– Не говори так, – шепчет Кирилл, его глаза увлажняются.

Меня изнутри царапают одновременно глубокая обида и вина за слезы сына. Не выдержав, я ухожу назад в комнату. Надо остыть, надо мыслить трезво, не наломать дров, но голова гудит...

Телефон, который я до сих пор сжимаю в руке, снова вибрирует. Таня вместе со мной глядит на экран смартфона, на котором горит входящий вызов от контакта "Муж".

– Это он, – понизив голос, испуганно лепечет подруга, будто Роман может нас услышать.

Сбрасываю вызов, но уже через пару секунд Лисовский звонит снова.

– Не бери, – говорит Лера. – Не разговаривай с ним.

– А я и не собираюсь, – хмыкаю я.

Вместо этого нахожу в контактах номер свекрови. Хочется высказать хотя бы Ирине Валерьевне все, что наболело. Она ведь знала, привечала у себя внуков от другой, покрывала сыночка и не забывала меня шпынять. Еще и обсудить успела с "генеральшей", стоит ли мне ее драгоценную дочку доверять.

После долгого третьего гудка свекровь наконец отвечает.

– Алиса? Что случилось? Роман мне уже все уши прожужжал, что ты там бедлам устроила! Ты что вытворяешь? Совсем с ума сошла, истеричка?! Позоришь семью!

– Ирина Валерьевна, – выговариваю я холодно, почти по слогам. – Я звоню сказать вам спасибо.

– За что еще спасибо? – фыркает она.

– За то, что открыли мне глаза. За то, что научили. Я ведь и правда была фиалкой в горшке. Слишком доверчивой, слишком мягкой. Но вы меня вылечили. И ваш сын. И мои сыновья тоже. Спасибо за урок. Я его усвоила.

– Ты что несешь, ненормальная? Хватит драматизировать, возвращайся домой и внука моего верни! – визжит Ирина Валерьевна в трубку.

Игнорирую ее крики и возмущения, даже реагировать на них не собираюсь.

– А еще я хотела сказать, – обрываю и свекровь замолкает на полуслове, – что ваш любимый салончик, откуда вы любили охапками бесплатно цветы себе заказывать, записанный на вас, завтра утром сгорит. Документы у вас на него, конечно, есть, но какой от них толк, если "сарайчик", как выражается ваш драгоценный сынок, превратится в пепел. И передайте Светочке, что за каждую свою слезинку я заберу у нее в сто раз больше. Пусть не расслабляется, война только началась.

Я сбрасываю вызов и выключаю телефон. Таня смотрит на меня широко распахнутыми глазами, приложив пальцы к губам.

– Боже, Алис, только не говори мне, что ты всерьез. Ты ведь не собираешься и правда спалить салон?

– Честно, очень хотелось. Но я еще не совсем из ума выжила, – хмыкаю невесело. Я не враг себе, не хватало еще в довесок ко всему уголовную статью получить.

– Фух... – облегченно выдыхает подруга и нервно смеется, – ты же знаешь, я наш салон люблю, жалко будет.

– Танюш, я...

Договорить не успеваю, потому что в этот самый момент в прихожей раздается требовательный стук в дверь. Не звонок, а несколько ударов кулаком по металлическому полотну. Так точно не стучат, когда по-доброму приходят в гости. Так стучат, когда точно знают, что им откроют, потому что иначе они вынесут дверь.

___

Девчата, у меня вышла новинка! Присоединяйтесь, будет как всегда очень интересно, динамично и эмоционально. Ну вы меня знаете) спасибо всем, кто присоединится, люблю!

Вернуть бывшую жену https://litnet.com/shrt/7Kgp

Моя привычная жизнь рухнула, когда я узнала, что у мужа другая. Я ушла, сохранив тайну о беременности, но болезнь ребенка свела нас снова. Только теперь бывший муж совсем не хочет меня отпускать.

Глава 14

Таня вздрагивает и бросает на меня испуганный взгляд.

– Ты никого не ждешь? – спрашиваю с тенью надежды.

Но подруга отрицательно качает головой.

– Как он узнал? – шепчет она, подавшись ближе.

Бросаю короткий взгляд в сторону кухни. Надеюсь, Кирилл не звонил отцу и тот сам нашел меня. Просто проверил, нет ли меня у общих знакомых и решил приехать и к сотруднице салона, а тут под окнами как раз его внедорожник припаркован. Черт... надо было бросить его где-нибудь и пересесть на автобус или такси...

Стук в дверь повторяется, только теперь грохот становится громче и настойчивее. Тяжело вздохнув, поднимаюсь с места.

– Не открывай, – просит Таня, перехватывая меня за руку и глядя с надеждой. – Сделаем вид, что дома никого нет, он уйдет.

– Бесполезно. Его машина под окном. Если не откроем, Лисовский просто выломает дверь. Не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы с арендодателем. Ты и так теперь без работы...

Мягко высвободив руку, я направляюсь к выходу, чувствуя себя странно спокойной. Словно эмоции выжгли все и не осталось больше сил ни рыдать, ни злиться. Осталась только твердая решимость не сдаваться предателю, несмотря ни на что.

Провернув замок, я распахиваю дверь и лицом к лицу сталкиваюсь с мужем. Роман прожигает меня полным ненависти взглядом, словно я не его жена, а заклятый враг. Лисовский ненавидит, когда все идет не по его плану, а я не просто взбрыкнула, я собралась уйти. Без его разрешения. Видимо Роман всерьез считает, что обручальное кольцо на пальце делает меня его собственностью.

– Домой. – Цедит он сквозь зубы, делая шаг внутрь.

Приказывает, а не просит, будто команду собаке дает.

– Убирайся отсюда, Лисовский, – Таня храбро выскакивает вперед, заслоняет меня собой. – Это моя квартира. Ты не имеешь права сюда входить!

Роман презрительно усмехается и ладонью отодвигает ее в сторону.

– Свали отсюда, защитница. Наши с женой ссоры не твоего ума дело, так что не лезь, пока цела.

Таня пытается снова встать между нами, но я выставляю руку, преграждая ей путь. Не хочу, чтобы подруга из-за меня пострадала. Краем глаза замечаю, что у входа в кухню мнется Кирилл, не решаясь вмешаться. Видит его и Роман.

– Алиса, поиграла в бунтарку и хватит. Бери сына и поехали домой.

Он пытается схватить меня за локоть, но я отступаю на шаг.

– Я никуда не поеду, – говорю я твердо. – И Кирилл, если захочет, останется со мной. Ты не смеешь ему указывать.

– Ты в этом уверена? – Роман ухмыляется недобро и переводит взгляд за мою спину. – Кирилл, иди сюда, мы едем домой. Твоя мать не в себе. Она отдохнет, поспит и тоже вернется, если она разумная женщина и не хочет проблем.

Муж говорит это спокойно, почти ласково, но в его голосе звенит неприкрытая угроза.

Хмыкнув, я отрицательно мотаю головой и оборачиваюсь к сыну.

Кирилл смотрит то на меня, то на отца, сильного, властного, обещающего все. И он колеблется. Я вижу это в его глазах. Сердце екает. Неужели мой мальчик все-таки может быть на моей стороне?

– Кирюш, – говорю я тихо. – Подойди ко мне. Ты можешь остаться со мной, если хочешь.

Сын делает маленький неуверенный шажочек в мою сторону. Этого достаточно. Лицо Романа искажается гневом. Он не привык, чтобы ему не подчинялись. Особенно те, чью лояльность он уже купил.

– Алис, не строй из себя героиню, – шипит он. – Ты проиграла. У тебя ничего нет. Ни денег, ни дома, ни даже цветочного твоего сарайчика. Сыновья УЖЕ выбрали не тебя и ты этого не изменишь. Думаешь, Кирилл откажется от сытого блестящего будущего, чтобы остаться рядом с голодранкой-мамашей? Ради чего? Ради мнимой справедливости? Смирись, что проиграла и хватит ломаться. Так или иначе, я добьюсь своего, ты меня знаешь. И пока что я делаю скидку на то, что ты моя жена, но мое терпение не бесконечное.

Еще раз окидываю взглядом мужа. Жесткие морщинки собрались у края губ, глаза сощурены, он смотрит на меня, а сам в уме просчитывает, как продавить. Столько лет я смирялась, считала, что у Романа просто тяжелый характер, а он абьюзил и обесценивал меня.

Удивительно, как долго ты не замечаешь паршивого к себе отношения, считаешь его нормой, когда любишь. А потом тебя будто глыбой льда к земле прибивает и ты осознаешь, в каком болоте жил все эти годы. Осознаешь и понимаешь, что даже любимые сыновья считывают поведение отца и никакого уважения у них к тебе нет. Ты душу вкладывал, не спал ночи, ты жизнь готов за них отдать, а эта жертва для них как само собой разумеющееся. Отдай, мама, и помалкивай, что тебе больно. Это ведь ради нас.

– Ты прав, Рома, – улыбаюсь я открыто, и от этой улыбки его передергивает. – Может я и голодранка, но хотя бы у меня есть достоинство и совесть. Столько лет ты лгал мне в глаза, а у самого на стороне была семья. И когда пришло время, ты просто купил молчание наших детей, как привык покупать других. Только меня ты не купишь. Мне твои деньги не нужны, даже если я голодранкой и останусь. И унижаться, воспитывая твоих детишек со Светочкой, не стану.

Рома делает шаг ко мне, и я вижу, как сжимаются его кулаки.

– Ты вернешься домой и не будешь выносить сор из избы. Так и быть, Каринка уедет в отдельную квартиру, но тебя я не отпущу. Не теперь. И если не вернешься, и Кирилл, и Лёшка лишатся всего. Ты этого хочешь? Испоганить будущее своих детей? – нависает он надо мной, а потом поворачивает голову к сыну. – Что думаешь, Кирюш? Все еще хочешь выбрать маму?

___

Новая книга моба от Марии Мендес

Развод в 40. Ты потерял больше, чем я https://litnet.com/shrt/DB_8

Я застала мужа с беременной любовницей в день рождения наших детей...

Глава 15

– Хватит! – вдруг выкрикивает Кирилл и мы оба оборачиваемся к нему. – Хватит, пожалуйста! Я не хочу выбирать!

В глазах сына блестят слезы и у меня сердце замирает и болезненно сжимается от этой картины.

– А выбирать и не придется, сынок, – голос Романа снова становится вкрадчивым. – Отец уже все решил за тебя. Алиса, последний раз предлагаю. По-хорошему.

– Уходи, Рома, – говорю я устало. – Ты мне больше никто.

Муж окидывает меня долгим тяжелым взглядом, едва ли зубами не скрипя. А потом на его губах появляется та самая усмешка, с которой он разговаривал со мной в спальне. Снисходительная, когда он думал, что победил и окончательно прогнул под себя.

– Ты сама вынуждаешь меня идти на крайние меры, Алиса. А я предупреждал. Я пришел не один.

Он отступает на шаг назад и повелительным жестом приглашает кого-то войти в квартиру с лестничной площадки. В прихожую тут же входит женщина редних лет, в строгом форменном костюме с папкой в руках. Она окидывает меня оценивающим взглядом, будто хочет просветить насквозь, как в рентгеновском аппарате.

– Алиса Андреевна Лисовская? – сухо уточняет она. – Инспектор по делам несовершеннолетних, Мария Аркадьевна Семенова. У нас заявление от вашего супруга, что вы представляете угрозу для собственного ребенка. Мы вынуждены временно передать вашего сына под ответственность отца, пока проводится проверка. Это в интересах вашего же сына.

Таня ахает. Я молча прожигаю взглядом мужа и тот торжествующе смотрит на меня в ответ, считая себя победителем. Даже не хочется разочаровывать его и говорить, что я утром сама собиралась отвезти Кирилла домой и высадить неподалекц от нашего подъезда. Раз младший сын решил выбрать сторону отца, я не буду препятствовать. Я не железная, у меня тоже есть чувства.

Инспектор делает шаг вперед, обращаясь к Кириллу.

– Мальчик, не бойся. Тебе нужно будет проехать с папой. Это просто формальность.

Кирилл в слезах переводит взгляд с женщины-инспектора на отца, потом на меня. В его глазах сменяется так много чувств разом, что, несмотря на боль, причиненную сыном, и обиду на него, мне становится искренне жаль своего мальчика.

Вот так и ломается детство, и становишься окончательно взрослым, когда начинаешь осознавать неприглядную правду. А Кирилл, судя по всему, понемногу осознает, что его мечта о Гарварде будет оплачена моим полным уничтожением.

Он нервно закусывает губы, стискивает кулаки и молчит, сопя от слез. А потом делает то, чего не ожидает никто.

Кирилл шагает ко мне, крепко хватает мою ладонь.

– Я не поеду с папой, – дрожащим голосом заявляет сын, избегая смотреть на Романа. – Я останусь с мамой. Это отец во всем виноват, он довел ее!

На лице Лисовского впервые за весь вечер проступает неподдельное изумление, которое быстро сменяется яростью. Он явно не ждал, что Кирилл после всех озвученных угроз внезапно пойдет на попятный. Идеальный в его глазах план дал сбой. Инспектор хмурится, ведь ситуация перестает быть стандартной.

Я ободряюще улыбаюсь сыну и стискиваю его ладошку в своих пальцах. В груди вспыхивает горячая благодарность, что Кирилл все-таки остался рядом, что выбрал меня и никакие деньги все-таки не перевесили любовь ко мне.

– Я не могу заставить ребенка уехать силой, он уже достаточно взрослый, чтобы выбирать, с кем остаться, – говорит Семенова, растерянно взглянув на Романа. – Но я зафиксирую отказ и тот факт, что вы, Алиса Андреевна, находитесь с ребенком в неизвестном мне помещении после инцидента, который ваш муж квалифицирует как похищение. А завтра передам все начальству.

Роман приходит в себя, смотрит на сына уничтожающим взглядом и я на автомате, подчиняясь материнскому инстинкту, задвигаю ребенка за себя. Прячу и с вызовом отвечаю полным ненависти взглядом, гордо держа подбородок. Что, Ромочка, не все, выходит, можно купить?

– Хорошо. Как скажете, – скалится муж, произнося слова раздельно, с паузами, как делает лишь в моменты, когда в настоящем бешенстве. – Зафиксируйте. И адрес тоже зафиксируйте. Полагаю, моим адвокатам и наряду полиции, который приедет сюда по заявлению об угоне и нападении, он очень пригодится.

Он разворачивается к инспектору.

– А к вам я завтра зайду с документами и показаниями свидетелей. Думаю, после этого вопрос, с кем останется ребенок, будет решен окончательно.

Роман бросает на меня последний взгляд.

– Наслаждайся отдыхом, дорогая. Это твоя последняя спокойная ночь. А ты, Кирилл... – он веско замолкает, хмыкает: – Ты очень пожалеешь, что решил пойти против меня и выбрал не ту сторону.

___

Девчата, новая книга литмоба от Алекс Мара

Я доверила ему самое дорогое, а он использовал нас с дочерью ради любовницы

После развода. Живи без нас https://litnet.com/shrt/k9gL

Глава 16

Тишина в прихожей после ухода непрошеных гостей стоит оглушительная. Я чувствую, как от пережитого напряжения телом овладевает неприятная дрожь, но рядом стоит Кирилл, мой храбрый мальчик, и его тоже потряхивает. Поэтому, взяв себя в руки, обнимаю сына и крепко прижимаю к себе. Он тут же отвечает на объятие и бубнит виновато:

– Мама, прости... прости...

Таня сочувственно гладит Кирилла по плечу и переглядывается со мной.

– Не бойся, Кирюш. Мама у тебя боевая.

– Папа... он сказал, что вызовет полицию. Я боюсь... что, если он и правда посадит тебя в тюрьму? – сын отстраняется и с тревогой заглядывает в мои глаза.

– Твоя мама ничего такого не сделала, – возражает Таня резонно.

Вздохнув, я отстраняю Кирилла от себя и обхватываю его лицо ладонями. Заставляю посмотреть на себя и уверенно говорю:

– Ничего не бойся, ладно? Я буду сражаться, не сдамся просто так. Хорошо, что ты остался рядом, малыш, я... я так рада... – я улыбаюсь слабо и ласково провожу рукой по его волосам. – А теперь сходи, забери свои вещи, мы уезжаем.

Шмыгнув носом, Кирюша кивает и уходит на кухню за рюкзаком. Таня, воспользовавшись этим, понижает голос:

– Алис, куда ты собралась на ночь глядя? Ты устала, вымоталась, выглядишь будто привидение, еще и Кирюха с тобой. Оставайтесь, переночуйте.

Но я отрицательно мотаю головой.

– Рома может вызвать сюда наряд полиции в любую минуту. Он ведь не только мнимый угон машины может на меня повесить, я еще его портмоне с картами и деньгами забрала...

– Черт, Алиса...

– Да знаю, уже сама поняла. Просто схватила, не глядя, когда из квартиры сбегала. Сама понимаешь, там счет на секунды шел, не до взвешенных решений.

– Так ты просто выкинь его. Деньги забери, а кошелек его – в урну. Что он тебе предъявит? Может он его вообще неизвестно где потерял! Да и вообще, это деньги твоего мужа, ваши общие! С какой это стати ты их украла?

Хмыкнув, я потираю предплечье.

– У Лисовского связи, если захочет, вполне может устроить так, что на меня пару статей уголовных заведут. Ему ведь главное сейчас – запугать меня, а Роман для этого все ресурсы использует, уж поверь.

– Я не понимаю. Раз у него есть эта Светочка, какого черта он к тебе прицепился? Зачем ему все это устраивать? Не ради же того, чтобы ты эту Карину воспитывала.

– Я больше, чем уверена, что дело в другом. Может, он просто наказать меня хочет. Рома... он злопамятный. А я не просто его ослушалась, я решила, что ухожу, что он мне больше не нужен. Такие, как Лисовский, просто так не отпускают.

Таня хмурится, нервно грызет ноготь на большом пальце. Видно, как сильно она переживает и мне греет душу, что хоть одна живая душа за меня переживает. Родителей пока втягивать во все это не хочу, тем более, что это первые люди, у которых Роман будет меня искать после того, как я уеду от Тани.

– И куда ты теперь? В отель какой-нибудь?

Помедлив секунду, я говорю туманно:

– Да нет. Есть одна мысль, но пока не буду говорить. Я... прости, Таня, я тебе доверяю, просто... ты не знаешь моего мужа так хорошо, как я. Он любого может сломать, чтобы добиться своего.

– Ничего, все в порядке. Не говори, просто... держи меня хотя бы немного в курсе дела. Я ведь переживаю за тебя.

Таня смотрит на меня с искренним испугом в глазах и я порывисто ее обнимаю. Знала бы она, как я ей благодарна, что выслушала, обогрела, без вопросов готова была приютить на неопределенный срок. Только из-за внезапно открывшейся правды про многолетнюю измену я узнала цену настоящей дружбы.

Кирилл выходит из кухни, повесив на плечо рюкзак. Я благодарно улыбаюсь Тане на прощание и, взяв свою сумку, выхожу вместе с сыном на парковку. Внедорожник мужа все так же стоит здесь, вот только колеса у него спущены. Все четыре.

Чертыхнувшись, присаживаюсь и вижу длинный порез вдоль боковой части шины. Подстраховался, значит, Ромочка... позаботился, чтобы "угнанная" машина до утра никуда не тронулась с места. Хотя не сомневаюсь, что наряд сюда может нагрянуть не утром, а с минуты на минуту.

На всякий случай беру Кирилла за руку и ухожу с ним на соседнюю улицу. Лишь там вызываю такси.

– Мам, а куда мы сейчас? – спрашивает тихо сын, когда сначала он, а потом и я забираемся на заднее сиденье прибывшей машины.

– Заедем в гости к одному другу папы, – отвечаю с иронией. Потому что другом этого человека сложно назвать. С Лисовским они скорее давние и непримиримые враги.

Я бросаю взгляд на часы. Еще не слишком поздно и я надеюсь застать его на месте. Он один может мне помочь в борьбе с мужем. А если решит отказать, значит, все пропало...

___

Девочки, стартовала моя новинка! Приходите! Будет переживательно, эмоционально и очень круто!

Муж попросил мою свекровь познакомить меня с любовницей и подготовить к тому, что он будет жить на две семьи. Ведь у нас дети и разводиться он не собирается!

Развод. Я отомщу вам обоим https://litnet.com/shrt/A7ZJ

– Русланчик попросил меня тебя подготовить, чтобы ты драмы не разводила, – заявляет свекровь с улыбкой и указывает рукой вглубь гостиной. – Познакомься, это Ангелина, девушка моего сына.

– К-какая еще девушка, Раиса Петровна? – выдавливаю я, опешив. – Мы с Русланом женаты пятнадцать лет, у нас детей двое!

– Сама виновата, не надо было пилить мужика! Им ведь вдохновение, похвала нужны, а не вечные упреки и скандалы, – говорит недовольно свекровь. – А Ангелина девушка тихая, воспитанная, всё понимает. На место официальной жены не претендует, просто… будет рядом. Семью рушить Руслан не собирается. Так что мой тебе совет: пожмите друг другу руки и станьте лучшими подружками! Все мужики изменяют, не разводиться же теперь из-за такой глупости.

Глава 17

Поездка на такси проходит в молчании. Кирилл дремлет, привалившись к моему плечу и стиснув в пальцах рюкзак, а я гляжу в окно на проносящиеся огни ночного города. В голове крутится только одна мысль: а что, если он откажется меня принять? Что, если просто выставит за дверь? С чего ему вообще меня выслушивать?

Имя Дамира Вольского произносилось в нашем доме исключительно сквозь зубы. Это учитывая, что вспоминал его только Роман, потому что я лично его бывшего партнера не знала, лишь видела мельком пару раз. Но мне хватало мудрости лишний раз это имя не вспоминать, потому что Лисовский моментально багровел, на лбу у него сразу же проступала пульсирующая жилка, которая, казалось, вот-вот лопнет от напряжения. Один раз, когда я за обедом все-таки попыталась спросить, что же Вольский Роману сделал, тот ложку согнул, так кулаки стиснул, и рявкнул, чтобы я больше о нем не говорила.

Поэтому я выбрала поехать именно к Вольскому. Если и искать поддержки, то только у непримиримого врага моего мужа, ведь остальных он либо подкупит, либо просто запугает. А вот с Дамиром они всегда сохраняли подчеркнутую дистанцию. Но я заметила их внимательные взгляды друг на друга на прошлогоднем рождественском вечере, куда пригласили Романа как мецената города.

Если бы я сейчас подбирала слова, как описать ту встречу, то наверное сказала бы, что это была встреча двух хищников. Каждый ждал, когда соперник перейдет черту, скажет что-то неосторожное. Думаю, в бизнесе у них то же самое. Если так, то мне будет что предложить Дамиру. Хоть одно преимущество, что муж принимал меня дома долгое время за бессловесную мебель...

– Приехали, – вырывает меня из раздумий голос водителя. – Вы уверены в адресе? Тут проходная, без пропуска не пустят.

Вздрогнув, я возвращаюсь в реальность и выглядываю в окно. Машина остановилась у кпп с охраной, прямо перед закрытым шлагбаумом. В элитный поселок за МКАДом просто так не попадешь, тут тебе и камера, и люди в форме.

– Уверена. Но на всякий случай подождите, пожалуйста, – прошу я, расплачиваясь.

Таксист с сомнением смотрит на меня в зеркало заднего вида, но все-таки не уезжает.

Я тормошу Кирилла, чтобы он просыпался, и сын сонно озирается.

– Мы уже приехали?

– Да. Посиди пока здесь, я поговорю с охраной комплекса.

Выбираюсь из машины и подхожу к охраннику, тот как раз вышел навстречу узнать, кто приехал и зачем.

– Вы приглашены? Нам не поступало распоряжений о пропуске машины с такими номерами, – сухо кивает мужчина в сторону такси.

– Я приехала к Дамиру Игоревичу Вольскому. Пожалуйста, вы можете связаться с ним или... не знаю, с кем-то из его людей и доложить, что к нему гостья?

Видя, что охранник с сомнением окидывает меня взглядом и хмурится, я торопливо тараторю:

– Скажите Дамиру Игоревичу, что приехала жена Романа Лисовского. Он... он обязательно скажет, чтобы нас пропустили.

Повисает долгая мучительная пауза. Наконец охранник кивает:

– Одну минуту.

Он скрывается в небольшом здании у шлагбаума, а я остаюсь снаружи. От волнения меряю шагами пространство туда-сюда, кусая губы. Если Вольский сейчас откажет, куда ехать в таком случае? Где мне прятаться? Кириллу ведь нужно ходить в школу, на занятия с репетитором. Муж так быстро выследит место, где мы поселимся, и тогда новые проблемы не заставят себя ждать.

Когда охранник выходит мне навстречу, я успеваю накрутить себя донельзя.

– Сейчас машину быстро досмотрят и можете проезжать. Дом номер семь, вас встретят, – говорит он и я облегченно выдыхаю.

Уже спустя три минуты такси въезжает через шлагбаум. За ожидание еще приходится доплатить водителю, а уже перед воротами особняка Вольского я отпускаю такси. Держа за руку Кирилла, вхожу с ним на территорию, когда дверь бесшумно распахивается.

Нас не встречает охрана, как я ожидала. Уверена, за безопасностью здесь следят, те же камеры я замечаю по дороге, но никаких бравых ребят на горизонте нет. Возможно, за всем наблюдают через мониторы и датчики движения.

Вымощенная натуральным камнем дорожка ведет мимо ухоженного газона с аккуратно подстриженными кустами к двухэтажному просторному дому. Вполне современному, ч панорамными окнами. Весь двор хорошо освещен фонарями и гирляндами и выглядит вполне уютным.

У крыльца нас встречает женщина лет пятидесяти в белом кухонном фартуке. Ее гладко зачесанные волосы с проседью собраны в пучок, а сама она сухопарая, высокая. Держится строго, с достоинством даже, хотя глаза кажутся добрыми. Вежливо кивнув вместо приветствия, она провожает нас внутрь.

Внутри дом кажется скорее выставкой в магазине итерьеров: дорого, много свободного пространства и никаких тебе безделушек или брошенных в спешке вещей, добавляющих чуть беспорядка и уюта. Ни семейных фото, ни милых штучек. Все строго, стильно и безжизненно.

– Ждите здесь, – говорит женщина, указывая на кожаный диван в просторном холле, и уходит.

Я усаживаю Кирилла и сажусь рядом с сыном. Тот жмется ко мне, вопросительно глядя в глаза, мол, зачем мы здесь? Молча прикладываю палец к губам и даю понять, что мы поговорим после.

Наконец с верхнего этажа доносятся шаги. Мерные, уверенные, неторопливые, и спустя несколько секунд передо мной появляется он. Дамир Вольский.

___

Девочки, ну как, нести визуализацию Вольского или оставим в тайне?)

А еще сегодня у нас новая книга моба от Киры Тумановой

Ябеременнаизасталамужа с голой любовницей... из-за этого попала в больницу, а потом...

Развод. Сердце на осколки https://litnet.com/shrt/847L

Глава 18

Дыхание против воли сбивается, когда чувствую на себе изучающий взгляд с чуть ироничным прищуром. Вольский быстро осматривает сидящего рядом со мной сына и снова возвращается ко мне. Я робею, глядя на мужчину снизу вверх, таким он кажется подавляющим.

Дамир явно старше меня, наверное, лет на пять, и от его мощной подкачанной в меру фигуры расходится аура хозяина жизни. Он не пытается произвести такое впечатление, это будто считывается на уровне инстинктов. Все в нем, включая осанку, повадку, острый проницательный взгляд стальных глаз, кричит о власти. Не той, которой кичатся на каждом шагу пацаны-мажоры, которым все досталось от папы. А молчаливой силой. Он не станет спорить и доказывать кому-то правоту, сорить деньгами, чтобы доказать статус. Но если понадобится, то любую проблему решит парой звонков.

И мне эта сила жизненно необходима. Вот только на мгновение мне кажется, что опаснее было приходить за помощью к Вольскому, чем сбегать от мужа. Словно я самолично в пасть в голодному зверю прыгнула. В тот раз, когда я видела Дамира мельком, он не производил такое впечатление. Наверное потому что не смотрел на меня так... с интересом, оценивая, по-мужски.

Прочистив горло, я на автомате приглаживаю растрепавшиеся волосы и встаю с дивана, чтобы хоть так почувствовать себя увереннее. Но Дамир все равно шире в плечах и выше, подавляет и физически, и ментально.

Я протягиваю ему ладонь для рукопожатия:

– Здравствуйте. Простите, что так поздно. Я Алиса Лисовская.

Вольский выразительно смотрит на протянутую ладонь, вскинув бровь, а потом возвращает взгляд на глаза.

– Алиса Лисовская, – медленно и тягуче, будто пробуя на вкус, произносит он. – Жена моего старого... знакомого.

Шумно сглотнув, неловко убираю так и не пожатую ладонь. Вольский не приглашает присесть, не предлагает чай и вообще не проявляет гостеприимства, заставляя меня еще больше теряться под его всевидящим взглядом. Даже сейчас он просто стоит и смотрит, ожидая объяснений.

– Дамир Игоревич, – начинаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я знаю, что мы лично не знакомы. И знаю, какие у вас отношения с моим мужем Романом. Но мне больше некуда идти.

Дамир хмыкает.

– Семейные проблемы? – в голосе слышится легкая ирония. – Боюсь, я не специалист по семейным кризисам.

Стушевавшись, я оглядываюсь на Кирилла.

– Пожалуйста, можем мы поговорить наедине? Не хочу вмешивать сына во взрослые проблемы.

Вольский складывает руки на груди и молчит. Наконец он едва заметно кивает.

– Хорошо. У вас есть десять минут, Алиса, – почти по слогам произносит Дамир мое имя, заставляя снова дернуться. – Галина пока накормит вашего ребенка.

– Спасибо, – бурчит Кирилл, буравя тяжелым взглядом Вольского. – Сыт по горло.

– Кирилл! – шиплю, сделав страшные глаза, намекая так, чтобы он вел себя прилично.

Ну что еще такое, младший всегда был воспитанным и тактичным, а тут! Это ведь наша последняя надежда!

– Ничего, – с ухмылкой говорит Дамир, – переходный возраст, все понимаю.

Они обмениваются выразительными взглядами. Кирилл прожигает в Вольском дыру, словно тот его заклятый враг, а Дамир смотрит насмешливо-весело. И я не могу отделаться от ощущения, что у меня прямо под носом происходит какое-то молчаливое противостояние.

– Кирюш, пожалуйста, побудь пока...

Не успеваю договорить, как мой обычно покладистый и ласковый сын вскакивает на ноги и рявкает:

– Хватит говорить со мной, как с маленьким! Я не ребенок!

Оторопев, я растерянно моргаю.

– Малыш, послушай свою маму. Она не только красивая, но и умная женщина, плохого тебе не советует. Иди, попей пока чаю. Галина, завари ему успокоительный, с ромашкой, – обращается Дамир к своей помощнице, появившейся в гостиной. И снова в его голосе улавливаются едва заметные саркастичные нотки.

Стиснув кулаки, Кирилл идет пятнами. Ноздри широко раздуваются от гнева, во взгляде ничего, кроме злости и ненависти.

Сердце срывается вниз, когда понимаю, что младший вот-вот готов накинуться с кулаками на взрослого мужчину. Да что с ним такое?!

Бросаюсь к сыну и, оттаскиваю в сторону. Стискиваю его плечи ладонями и испуганно заглядываю в глаза.

– Кирилл, слышишь? Успокойся, хорошо? – понизив голос, почти шепотом тараторю я, боясь, что Кирилл не станет слушать. – Прости, что... что так назвала тебя. Но сейчас мне очень сильно нужно поговорить с этим человеком. От этого зависит наше с тобой будущее, понимаешь? Одной против твоего отца мне не выстоять...

Умоляюще смотрю на сына. Тот уводит подбородок в сторону, но я не даю разорвать зрительный контакт.

– Кирилл?

– Ладно, – с видимым усилием цедит он сквозь зубы. – Я подожду на кухне.

С плеч словно гора падает. Не успеваю сказать и слова благодарности, как Кирилл раздраженно вырывается из моих рук. Подхватив с дивана рюкзак, полосует Вольского предостерегающим взглядом и, чеканя шаг, уходит вместе с Галиной. Дамир провожает его глазами с каким-то уважением даже.

Сама не замечаю, как облегченно выдыхаю. Что бы это ни был за всплеск подросткового бунтарства, удалось его последствия предотвратить. Иначе не знаю, как бы все повернулось... ладно еще, если бы Вольский помогать отказался и просто бы нас выкинул из своего дома. Не хочу даже думать, как мог пострадать мой сын, если бы действительно ввязался в драку со взрослым матерым мужиком.

– Простите, пожалуйста, – все еще глядя на дверь, за которой скрылся мой сын, говорю я. – Сама не знаю, что на него нашло. Кирилл хороший мальчик и обычно вежливо себя ведет.

– Он не мальчик. Сейчас он мужчина, который защищает вас, – раздается вдруг над ухом бархатный баритон.

Оборачиваюсь и вскидываю голову, чтобы смотреть в глаза Вольского. Как он так бесшумно ко мне подошел?

– Защищает? Но это я тут взрослая женщина, а он – подросток, мой сын.

С губ Дамира срывается смешок. Он слегка качает головой, не разрывая зрительного контакта.

Глава 19

Я замираю, пытаясь осознать смысл его слов. По спине пробегает холодок, не имеющий ничего общего со страхом перед мужем. Это что-то другое. Нечто первобытное, что заставляет сердце биться чаще от предчувствия совершенно иной опасности.

– Я не понимаю, о чем вы, – выдавливаю я и делаю шаг назад, инстинктивно скрещивая руки на груди. Защитный жест.

– Правда? – губы Вольского трогает легкая усмешка. Он не двигается с места, но мне все равно кажется, что расстояние между нами сократилось до критического. – Понимаете, Алиса. Все вы понимаете.

Дамир отходит на несколько шагов и опускается в кресло, а у меня такое чувство, словно наконец многотонный пресс перестал сдавливать грудь. Жадно вдыхаю воздух и еле удерживаюсь от того, чтобы не начать обмахиваться ладонью. Я совсем не ожидала, что Вольский будет переть, как танк, и из-за этого разнервничалась.

– Итак, Алиса, – Дамир жестом указывает на диван напротив, приглашая сесть. – Поведаете мне, с чего вдруг вы решили воевать с мужем?

Выдохнув, я опускаюсь на диван и машинально одергиваю ниже платье, когда вижу, что Дамир смотрит на мои разбитые колени.

– Что, с мужем так бурно мирились?

От пошлого намека я вспыхиваю, как девчонка. Как можно быть таким бестактным?! Неотесанный мужлан!

Но только я раскрываю рот, чтобы возмущенно высказать Вольскому все, что о нем думаю, как он примирительно вскидывает руки.

– Тише-тише. Просто глупая шутка. Не женщина, а фурия.

– Я пришла сюда по делу, а не развлекать самодовольного придурка! – выпаливаю, испепеляя Дамира взглядом. – Если вам хочется повеселиться, тогда я, пожалуй, пойду!

Припечатываю это и вскакиваю на ноги. Вне себя от злости, я шагаю к выходу. У меня чуть ли пар из ушей не валит! Чертовы мужики, все они одинаковые! Моя жизнь буквально на краю пропасти, а этот еще и изгаляется!

– Никто тебе не поможет, Алиса. Никто не пойдет против Романа Лисовского. Кроме меня.

Вольский произносит эти слова ровным тоном, абсолютно уверенный в своей правоте. Я будто на стену налетаю. Разворачиваюсь резко и стискиваю крепче челюсть. Дамир сидит в кресле расслабленно, даже скучающе, подпирая голову кулаком.

– С чего вы это взяли? – фыркаю. – И кроме вас враги у моего мужа найдутся. В крайнем случае, могу сдать его в налоговую.

Я блефую, конечно. Мне нужна защита, моему сыну нужна защита и я не в том положении, чтобы выбирать. Тем более, что и выбирать не из кого.

– Найдутся, – кивает Вольский. – Правда, никто не захочет переходить дорогу новому мэру.

– Новому... что? – выдавливаю потрясенно.

– О, так ты не в курсе? Потрясающе, – хмыкает Дамир. – Кажется, Лисовский не очень-то посвящал тебя в последние новости.

Нахмурившись, я медленно складываю в уме разрозненные кусочки пазла. Нет, я знаю, что в последние годы Роман усиленно налаживал контакты в администрации. Знаю, что вступил в партию и даже выдвинулся в местные депутаты. Но что он собирался забраться еще выше...

Он не сказал мне, собственной жене. Становится горько, потому что я прекрасно понимаю, кто был в курсе вместо меня. Зачем прислуге знать такие важные вещи? Я же просто картонка, красивая картинка жены для всех, прикрывающая измену, длиной почти как наш брак.

Сглотнув подступивший к горлу комок, я смаргиваю влагу с ресниц и решительно возвращаюсь к Вольскому. Опираюсь о подлокотник ладонью и подаюсь вперед.

– Значит, так, – хрипло. – Я приехала не просто валяться в ногах и умолять о помощи. Я приехала предложить сделку. Вы обеспечиваете защиту моим сыновьям и мне, я – даю вам информацию, которая Лисовского уничтожит. Но, конечно, вам решать, хотите вы воевать против возможного будущего мэра или струсите и подожмете хвост, как все остальные, – заканчиваю тираду, с вызовом глядя в глаза Вольского.

Расстояние между нашими лицами всего лишь десяток сантиметров и я прекрасно вижу, что мои слова достигли цели. Зацепили мужское эго, заставили дернуться и заскрипеть зубами от злости.

Дамир медленно подается вперед, не сводя с меня потемневшего взгляда.

– Ты пришла в логово зверя и еще пытаешься диктовать здесь свои условия? Если ты в беде, я могу помочь. Но у любой помощи есть своя цена, Алиса Лисовская. Ты готова ее заплатить?

____

Цена на подписку в первые семь дней самая низкая! Действует скидка!

Девчата, последняя книга моба сегодня в гостях! От Марты Левиной и Амелии Мур

Развод в 40. Плати по счетам, предатель! https://litnet.com/shrt/9HDY

— Изменила? Начала пить? — я не верю в эти слова. — Но я же…

— Да, начала! Сначала по вечерам, потом и днём. Я пытался тебе помочь, но ты не хотела признавать проблему!

— Но я не пью…

— Аня, ты приходила домой пьяная, устраивала скандалы, кричала на меня. А потом… — Миша замолкает.

— Что потом?

— Потом я застал тебя с другим мужчиной…

Одним утром моя жизнь изменилась, когда я проснулась на больничной койке, а на телефон пришло уведомление о разводе. Я не помню ни одной из причин, что указана в документах, но муж утверждает, что я пила и изменяла ему. Вот только изменяла ему не я, а он. Да и моя авария была вовсе не случайно…