Развод в 40. Вспомнить о себе

Первая глава

Сегодня я явно превзошла саму себя. Но и было отчего. Двадцать лет совместной жизни – это вам не шутки. Тарас обещал сегодня не задерживаться в своем министерстве, и, я очень надеюсь, что он все-таки вспомнит, что сегодня не просто четверг.

– Мам, ты волшебница, – произносит дочь, утаскивая с тарелки канапе.

– Не кусочничай, сядь и поешь нормально, – улыбаюсь я ей.

– Спасибо, но я не голодна, просто не смогла устоять, – весело произносит она, а потом вдруг хмуриться и внимательно смотрит на меня. – Ты уверена, что он приедет?

Этот вопрос что-то сковывает внутри, но я предпочитаю отмахнуться от этого ощущения. Есть у моего супруга такая черта, как задерживаться допоздна. Но и его должность заместителя министра тоже обязывает. Впрочем, я уже привыкла. Просто хочется, чтобы сегодня все было по-особенному.

– Конечно, приедет. Он обещал, что сегодня постарается быть к ужину.

– Мам, если что – ты мне сразу звони, хорошо?

– А что такого может произойти? – я внимательно смотрю на ее хмурое лицо и никак не могу понять, чем вызваны ее последние слова.

– Ничего, я просто так, чтобы ты знала, что я тебя люблю, – она подходит и обнимает меня.

– И я тебя люблю, хорошая моя.

И когда только она успела так вырасти, вот только я качала ее на своих руках и пела ей колыбельные. А буквально неделю назад мы отметили ее совершеннолетие.

– Тебя когда ждать то?

– Я с Машкой договорилась, останусь у нее с ночёвкой. Завтра вместе на пары пойдем. Чтобы вам с папой поздравляться никто не мешал, – она подмигнула и выскочила в коридор.

Я покачала головой, но не смогла сдержать улыбки. Проводив дочь, я проверила мясо в духовке и пошла переодеваться. Сегодня хотелось быть по-особенному красивой. Я даже нашла платье, похожее на то, в котором я с мужем когда-то познакомилась. Интересно, вспомнит ли он?

Телефонный звонок ворвался в мои мысли неожиданно. Но увидив имя звонившего на дисплее, я уже в который раз за этот вечер широко улыбнулась.

– Да, любимый.

– Том, прости, тут такое дело: я всех своих отпустил, а в последний момент как всегда появилось срочное задание. Я правда никак сегодня не смогу приехать к ужину.

– Срочное задание? – мой голос предательски дрогнул, а внутри что-то оборвалось.

– Том, я понимаю, что обещал, но ты же знаешь, какие сейчас времена. Я правда постараюсь освободиться как можно раньше, – несмотря на то что он говорил, в его голосе не было ни капли сожаления. – Но если что, ложись без меня.

– Хорошо, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Спасибо, любимая. Ты всегда меня понимаешь, – он отключился, а я так и осталась стоять с телефоном в руке.

Всегда понимаю. Эти слова эхом отозвались в голове. Всегда прощаю, всегда жду, всегда... А он даже не вспомнил, какой сегодня день. Я медленно опустила руку с телефоном, но потом вдруг резко тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.

Как будто в первый раз. Ведь ничего нового не произошло. Так, он, кажется, сказал, что отпустил всех своих, значит, он там сейчас один. А это значит, что я могу сделать ему приятный сюрприз. Я вновь улыбнулась сама себе и настроение медленно поползло вверх.

Он занятой человек, у него важная должность. Но я-то могу порадовать мужа. А когда он увидит меня, то сразу обо всём вспомнит. Ведь не может же быть иначе!

Я выключила духовку. Мясо источало такой аромат, что даже желудок заурчал от предвкушения. Быстро убрав все со стола в холодильник, чтобы не испортилось, я надела шубу и поспешила к ожидающему меня такси.

Дорога до министерства показалась бесконечной, хотя обычно она не занимала и двадцати минут. Каждый поворот, каждый светофор – всё казалось специально замедленным, чтобы продлить моё волнение.

Когда я подъехала к зданию, уже совсем стемнело. Охрана узнала меня, и я поспешила в сторону кабинета своего мужа. Я с трепетом представляла его удивление, когда он увидит меня, а потом обнимет и... От того, что последует дальше внизу живота стало приятно потягивать.

Поднявшись на нужный этаж, я увидела знакомую дверь и направилась к ней. Она была слегка приоткрыта, и я остановилась, чтобы перевести дыхание и поправить прическу, но только я собралась ее толкнуть, как до меня донеслись голоса.

– Дорогой, но ты же обещал, что как только вы отпразднуете совершеннолетие вашей дочери, ты сразу же разведешься со своей наседкой, – произнес томный женский голос.

– Сказал – значит сделаю, – голос моего мужа прозвучал довольно жестко. – Иди лучше ко мне, меньше слов, больше дела. Я соскучился.

Когда я услышала эти слова, время словно застыло. Кровь отлила от лица, и я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Но я не позволила себе упасть, оперевшись на дверной косяк, будто это был мой последний якорь в реальности.

В голове проносились кадры нашей жизни: свадебные фотографии, первые шаги дочери, наши совместные путешествия. Все эти воспоминания, которые я хранила как самое ценное, теперь казались фальшивыми, как дешевая подделка.

– А я все равно не понимаю, что ты в ней нашел. С ней же даже в общество стремно выйти. Курица, как есть. А ты мужчина во всех смыслах. Я еще ни с кем не испытывала подобного, – с придыханием говорит она, а следом до меня доносится шелест одежды и звуки поцелуев.

В горле стоит такой ком, что я лишний вдох себе позволить не могу. Надо ворваться туда, устроить скандал, но у меня все внутри окаменело, даже сдвинуться с места не получается. Но последующий протяжный стон поднимает внутри меня такую злость, что она мощной волной начинает подниматься откуда-то из глубины, вытесняя боль и шок.

Ком в горле пропадает, дыхание становится ровным. Я делаю шаг назад и только сейчас замечаю, как дрожат мои руки, как трясется всё тело. Но это вовсе не от слабости – это ярость, которая требует выхода. Ярость, которая придала сне сил. И я, больше не мешкая, широко распахнула дверь.

Вторая глава

Движение получается настолько резким, что она с грохотом бьётся об стенку. Я даже сама вздрагиваю от неожиданности. Но мой взгляд мгновенно натыкается на мужа – он стоит у стола, пытаясь натянуть штаны и застегнуть ширинку. Его лицо выражает лёгкое раздражение и ни капли стыда.

А рядом с ним, в его кресле, сидит она – молодая, ухоженная, ярко накрашенная профурсетка, с растрёпанными блондинистыми волосами, пытающаяся прикрыться пиджаком моего мужа.

– Зачем ты пришла? – бросает Тарас, даже не пытаясь скрыть своё недовольство.

– Какой интересный вопрос, – произношу я, делая шаг вперёд.

Мой голос звучит на удивление ровно, хотя внутри всё клокочет от ярости.

– Том, не устраивай сцен, – он начинает застёгивать рубашку, даже не глядя на меня. – Возвращайся домой, я скоро приеду.

– Сцен? – я рассмеялась, но смех вышел холодным и чужим. – Это ты называешь сценой? А что тогда ты назовёшь предательством?

– Слушай, я не знаю, что ты там напридумывала… – начал было он, но я его перебила.

– Напридумывала? – я делаю ещё шаг вперёд. – Да тут всё, так сказать, налицо. И придумывать ничего не нужно.

– Том, я сказал – дома поговорим! – в его глазах по-прежнему нет ни капли раскаяния, только раздражение.

– Нет, говорить мы будем сейчас. И я хочу услышать только одно: когда ты собирался объявить о нашем разводе? Хочу напомнить, что сегодня, как никогда, самая замечательная для этого дата.

Внутри меня бушевала настоящая буря. Часть меня хотела броситься к нему, схватить за грудки и кричать, кричать, пока не сорву голос. Другая часть хотела развернуться и уйти, оставив его с носом. Но я держала себя в руках, потому что не могла позволить себе показать свою слабость. Показать то, как сильно меня задело всё это.

Неужели я и правда превратилась в наседку, которая не замечала, что творится у неё под носом. Главное, чтобы дома прибрано, муж сыт и доволен, а я… Где в этом всём я сама. Впрочем, сейчас не самое подходящее время, чтобы думать об этом.

– Вообще-то, она права, Тарас, сейчас самое подходящее время, чтобы всё ей рассказать, – любовница моего мужа любезно приняла «мою сторону». – Зачем откладывать этот разговор, если можно всё прояснить здесь и сейчас.

– Я сам решу, о чём, с кем и когда мне говорить, ясно вам? – довольно резко произносит он.

– Зачем ты обижаешь женщину, по которой соскучился? – я складываю руки на груди, глядя ему прямо в глаза.

– И много ты слышала? – усмехается он, проводя рукой по волосам.

– Достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

– Тарас, но ты мне обещал, что… – вновь начинает говорить его любовница, но он быстро обрывает её.

– Хватит здесь цирк устраивать. Замолчали обе, – он бросает взгляд на наручные часы, подаренные мной на его сорок четвёртый день рождения, и продолжает. – Меня действительно ждут дела. Тома, ты возвращаешься домой и ждёшь меня там, а ты…

Он плотоядным взглядом окидывает ничем не прикрытые ноги любовницы.

– Ты собираешься и идёшь к себе в департамент.

– Хорошо, дорогой, – она явно заметила его взгляд и теперь умело демонстрирует, разумеется, якобы случайно, свои самые стратегически важные объекты.

– Лебедев! – мой голос режет воздух как лезвие.

От неожиданности он вздрагивает, но тут же берёт себя в руки, стараясь сохранить видимость контроля.

– Ты сейчас серьёзно? Ты вот так просто собираешься раздать указания и мы должны спокойно уйти, как будто ничего не произошло?

– Тамара, вспомни о приличиях, – цедит он сквозь зубы отворачиваясь. – Я не хочу устраивать концерт на рабочем месте, кто-то может услышать. А мне лишние разговоры ни к чему.

– Ах, кто-то может услышать, – усмехаюсь я. – А о том, что кто-то может увидеть, ты не подумал?

Я поворачиваюсь к его любовнице. Она же вроде как поддержала моё желание решить всё здесь и сейчас.

– А ты чего молчишь? – спрашиваю, в упор глядя в её наглые глаза. – Тоже, наверное, дел полно? Или всё-таки есть что сказать?

Она пожимает плечами и с притворной невинностью отвечает:

– Я всего лишь хочу, чтобы вы с Тарасом поговорили как взрослые, самодостаточные люди. Вы же должны понимать, что мы искренне любим друг друга, а значит, ваше время истекло. Не понимаю, зачем откладывать неизбежное.

Моё время истекло? Руки сами собой сжимаются в кулаки, и я чуть наклоняюсь в её сторону, но она вдруг резко отшатывается от меня.

– Тарас, я её боюсь! – взвизгивает она.

– Тома! – рычит муж, хватая меня за руку. – Прекрати! Я сказал, что мы все обсудим дома.

– Ты думаешь, ты там теперь кому-то нужен?

– Вот давай без этой полемики. Мы уже двадцать лет, как вместе...

– Неужели вспомнил? – перебиваю я его.

– О чём? – я буквально вижу, как внутри его черепной коробки идёт сложный мыслительный процесс.

Он хмурится, затем окидывает меня пристальным взглядом, смотрит на свои часы и опять о чём-то думает. Спустя несколько минут я всё же вижу понимание в его глазах, но затем звучит пара бесполезных вопросов:

– Это ты поэтому сюда приехала? А дома не могла подождать?

– Я ждала, Тарас, как и все эти двадцать лет. Но ты в очередной раз решил задержаться на работе. И знаешь, я рада, что всё наконец-то прояснилось.

Внезапно я почувствовала, как вся моя ярость, весь мой гнев словно вытекли через невидимую дыру, что образовалась у меня внутри. Осталась только звенящая пустота и невероятная усталость. Все эти годы, которые мы, как я думала, были счастливы… Ради чего? Чтобы вот так узнать, что он любит другую?

– И наверное, ты прав. Обсуждать здесь и правда нечего, – говорю я неожиданно спокойным голосом. – Завтра же подам на развод.

– Ну нет, – вдруг произносит он. – Подожди, это я буду решать, когда нам разводиться.

Третья глава

Я ошарашенно смотрю на своего мужа и просто не верю своим ушам.

– Что? Ты будешь решать? А ты ничего не перепутал?

– Нет, – ухмыляется он. – Разводиться будем тогда, когда я скажу и как я скажу. И потом, на что ты Том, рассчитываешь? Я взял тебя, можно сказать, с голой… Хм, ну ты поняла. Поэтому ты бы хорошенько подумала обо всём произошедшем. Всё, давай, езжай домой, там всё и обсудим. Годовщина как никак.

– Вот уже действительно, подарок так подарок. Нижайше благодарю, что вы соблаговолили вспомнить о таком знаменательном событии, – с сарказмом произношу я, но он воспринимает всё это за чистую монету.

– А вот это правильный ответ, Тамара. Я всегда знал, что ты у меня умная женщина, – он подходит практически вплотную ко мне. – В конце концов, у меня есть что тебе подарить. Вспомни, как вчера ночью ты горела в моих объятиях…

Я слышу, как ахает его любовница, но сейчас мне не до неё. Я делаю вид, что восторженно смотрю в его глаза, хотя внутри меня всё горит от отвращения, которое я сейчас к нему испытываю.

Даже в страшном сне я и представить не могла, что тот, кого я искренне любила и боготворила, будет говорить нечто подобное, особенно после того, как прямо на моих глазах изменил мне. Или он и правда считает, что я восторженно буду ждать его дома после такого?

Нет, мой муж, конечно, хорош в постели, но ни на какие сокровища мира я не готова променять настоящую любовь, верность и доверие. А Тарас всё это выбросил за борт нашей с ним семейной жизни, посчитав, что мной можно пренебречь. Я знаю, что потом мне будет больно, возможно, даже я позволю себе немного поплакать, но сейчас больно будет ему.

Я нежно улыбаюсь, видя, как довольно скалится мой муж, а затем со всей силой бью ему коленом в пах. Громкий вопль звучит мелодичной музыкой для моих ушей.

– Ненавижу, – произношу я в то время, когда он оседает на пол.

– Психопатка! – одновременно с этим кричит его любовница и бросается к нему. – Тарасик, миленький, как ты?

Но мне это больше не интересно. Я разворачиваюсь и уверенно выхожу из его кабинета. Мои шаги гулким эхом разносятся по пустому зданию. Я вежливо прощаюсь с охранниками и выхожу на улицу.

Мороз тут же набрасывается на свою очередную жертву, и я, вздрогнув, плотнее закутываюсь в шубу. Мысли мешаниной неясных образов мечутся в голове, и я на какое-то время замираю, не зная, что мне теперь делать. А затем ноги сами несут меня в сторону автобусной остановки.

Честно признаться, я уже давно не ездила на общественном транспорте, а сейчас почему-то вдруг решила вспомнить, какого это. Словно специально для меня подъезжает старый, чихающий и дребезжащий пазик. Двери открываются с громким лязгом, словно делают мне вызов – рискну ли я.

Но я нахожу это весьма символичным. Наверное, этот автобус как никто другой символизирует собой наш с Тарасом брак. Внутри – царство тусклого жёлтого света и затхлого воздуха. Кондуктора нет, и я протягиваю деньги водителю, при этом ловя на себе его недовольный взгляд.

В салоне единичные пассажиры, и каждый в своей раковине одиночества. Никому до меня нет никакого дела, впрочем, как и мне всё равно кто они и куда едут. За окнами мелькают огни города, но и они не радуют. Они похожи на холодные звёзды в ночном небе – красивые, но совершенно равнодушные к человеческим судьбам.

Автобус трясётся и кряхтит, каждый поворот – это маленькая трагедия, каждое торможение – как предсмертный хрип. И в этом старом, усталом транспорте, среди таких же усталых людей, я понимаю: все эти годы я старательно красила фасад нашей жизни, не замечая, как гниёт основа.

Этот ржавый короб, скрипящий практически без перерыва, в данный момент как нельзя лучше отражает моё нынешнее состояние – снаружи ещё держится видимость благополучия, а внутри всё рассыпается на части. И в этом есть что-то болезненно-прекрасное – наконец-то внешнее начало соответствовать внутреннему.

И всё же, как бы я ни хотела этого отрицать, предательство мужа довольно сильно ударило по мне. Всё своё время я отдавала своей семье, считая, что это моя главная обязанность, и старалась сделать для этого всё, что в моих силах. Вот только что мне это дало? Окончательно погрузившись в эти мысли, я даже не поняла, как оказалась возле дома.

Когда я вошла в квартиру, меня буквально оглушила тишина. Все эти годы я наполняла этот дом теплом, заботой, любовью. А теперь он казался чужим и холодным. Я медленно иду по коридору, касаясь стен, которые всегда были моей опорой.

Захожу в нашу спальню, и в голове тут же вспыхивают картинки наших совместных ночей, но их мгновенно сменяет недовольный вид моего мужа, когда я прервала их на самом интересном месте.

Я бросаю взгляд на нашу фотографию, где мы смеёмся, танцуем на каком-то празднике. Но теперь эти моменты кажутся такими фальшивыми, словно кто-то умело подменил настоящие воспоминания искусственными копиями.

Открываю шкаф – его одежда всё так же аккуратно развешена рядом с моей. Провожу рукой по мягкой ткани его рубашек, и меня охватывает странная смесь нежности и отвращения. Как я могла быть такой слепой? Как я могла не замечать очевидных вещей? Впрочем, уже поздно искать ответы на эти вопросы.

Сердце вдруг сбивается с ритма, словно хочет предупредить о чём-то, и в этот момент внезапно громко хлопает входная дверь. Вновь наступившую тишину тут же разрезает яростный крик моего мужа:

– Тамара!

Четвертая глава

Как там говорят? Лучшая защита – это нападение? Я выхожу в коридор и слышу его тяжёлые шаги. Он идёт мне навстречу, при этом его лицо искажено гневом.

– Как твоё здоровье, Тарас?

От неожиданности он резко останавливается, а я спокойно обхожу его и иду на кухню. Там у меня будет больше пространства для манёвра. На удивление он молча идёт следом за мной. Я привычным движением включаю чайник, чтобы заваривать себе чай.

– Вообще-то, это было очень больно, Тома, – он присаживается за стол, прямо напротив того места, где я стою.

– Надеюсь, твоя новая дама сердца оказала тебе посильную помощь, – предельно серьёзно отвечаю я.

– Не смешно, – морщится он.

– Так, я и не смеюсь, Тарас. Уверена, с её старательностью ты довольно быстро пришёл в себя. Впрочем, теперь меня это больше не касается.

– Ты сейчас о чём?

– О нашем разводе.

– А я тебе сказал, что только я буду решать, когда нам разводится.

– Не уверена, что твоё слово для меня теперь хоть что-то значит, – отвечаю я, ставя на стол заварочный чайник.

Аромат мяты и бергамота мгновенно наполняет помещение, но я едва замечаю его – всё моё внимание сосредоточено на том, чтобы не выдать свои истинные чувства.

– И что, ты вот так прямо взяла и всё решила? – его голос становится твёрже, а взгляд темнеет.

– Да, – я невозмутимо достаю чашки и сажусь напротив него.

Он сжимает кулаки, но молчит. Я разливаю чай, полностью игнорируя его.

– Может, ты хотя бы спросишь, как так получилось?

– Зачем? – я вижу, как его колбасит от моей реакции на происходящее.

– Как это зачем? Да ты же действительно стала клушкой, Тамара, – наконец взрывается он. – Вместо того чтобы закатить мне скандал, бить посуду и реветь белугой, ты заварила нам чай. А так, глядишь, в порыве страсти, мы бы с тобой и помирились.

От подобной перспективы меня начинает подташнивать. Неужели он и правда настолько уверен в том, что после всего произошедшего я лягу с ним в одну постель?

– Ты правда считаешь, что вариант с битьём посуды лучше?

– Где твой внутренний огонь, Том? Где та яркая женщина, которую я полюбил? Да я сгорал в твоём пламени, я летел к тебе, чтобы погреться у твоего костра. И что я сейчас вижу перед собой? – он бросает на меня презрительный взгляд. – Домашнюю наседку, которой важно, чтобы в холодильнике всегда было первое, второе и компот, а на брюках были идеальные стрелки. Да меня уже тошнит, что в нашей квартире настолько стерильная чистота, что чихнуть страшно. Да и в постели…

– Тоже чихнуть боишься? – за ехидством я стараюсь скрыть всю ту боль, которую причиняют мне его слова, каждая фраза звучит, как хлёсткая пощёчина.

– Да что ты паясничаешь, словно в бездарной клоунаде. Ты хоть представляешь, что она творит в постели…

– Избави боже меня от этих подробностей, – открещиваюсь я от подобной перспективы и ухожу от этой темы. – Тарас, я не вижу причин, по которым ты почему-то противишься нашему разводу. Ты пригрелся у другого костра, а я для тебя лишь наседка, которая старалась, чтобы наш дом был полная чаша. Вот только, оказывается, эта чаша прохудилась, и теперь…

– Да перестань ты, – рявкает он. – Полная чаша, прохудилась. У нас сейчас в работе слишком важный проект, и я просто не имею права бросить тень на свою репутацию. Вот как закончим, там и будем разводиться.

– Неужели ты и правда думаешь, что всё ещё контролируешь ситуацию? – спрашиваю я, чувствуя, как внутри закипает гнев.

– Я всегда контролирую ситуацию, – рычит он. – И потом ты же ведь ни дня не проработала в своей жизни. Куда ты без моей поддержки? Дочери я, разумеется, сниму квартиру недалеко от её университета. А ты? Или думаешь, что останешься здесь жить? Э нет, моя родная, это моё наследство, поэтому, если ты такая смелая, собирай свои вещички и катись на все четыре стороны.

Его отповедь вызывает у меня холодную усмешку. Однако надо отдать ему должное, о дочери он всё-таки позаботится.

– Выгоняешь? – спрашиваю я, глядя ему прямо в глаза.

– А ты что думала, будешь продолжать жить здесь на всём готовеньком? – его голос дрожит от гнева. – Ты бы подумала хорошенько, прежде чем принимать поспешные решения.

– Знаешь, Тарас, – произношу я ровным голосом, хотя внутри всё трясётся от еле сдерживаемых эмоций. – Я действительно создала дом, в котором было тепло и уютно. Дом, где дочь могла расти счастливой. Дом, куда ты всегда мог вернуться после работы, зная, что тебя здесь ждут.

Каждое слово даётся с трудом, будто я проталкиваю их через невидимую стену. Пальцы дрожат, но я крепко сжимаю чашку, чтобы он не заметил этого предательского тремора.

– А что касается моего будущего, – продолжаю я, чувствуя, как с каждым мгновением становится всё тяжелее дышать. – Не волнуйся, я не пропаду.

В горле стоит ком, но я не позволяю себе дрогнуть. Не сейчас. Не перед ним. Пусть видит лишь холодную решимость в моих глазах, пусть не замечает, как мне хочется разрыдаться прямо здесь и сейчас. Как внутри меня бьётся раненая птица, пытаясь вырваться на свободу.

– И что же ты будешь делать? – с усмешкой спрашивает он.

– А вот это уже не твоя забота, – отвечаю я, стараясь не выдать дрожь в голосе. – И, надеюсь, теперь ты будешь по-настоящему счастлив, раз эти двадцать лет оставили после себя лишь твоё разочарование. С годовщиной тебя, Тарас.

Я поднимаюсь из-за стола, чувствуя, что больше не могу находиться рядом с ним. Внутри меня сейчас настолько переплелись боль и обида, что буквально каждая частичка моего тела ненавидит его.

За спиной раздаётся его тяжёлое дыхание, но я не оборачиваюсь. Позже, когда останусь одна, я позволю себе выплакаться. Но именно позже, когда он уже не сможет увидеть мои слёзы. А сейчас – только холод, только решимость, только твёрдость в походке.

И пусть он никогда не узнает, как больно сжимается сердце, как оно наивно предлагает вернуться и всё исправить, ведь любовь умирает медленно, в агонии. Я не доставлю ему подобного удовольствия. Ведь после того, что он сделал, у меня просто нет других вариантов.

Пятая глава

Я иду в нашу спальню с чётким осознанием, что это последняя моя ночь в качестве его жены. Мне плевать на его желания и его репутацию. А значит, уже завтра я подам заявление на развод. Чтобы хоть как-то унять бушующий внутри меня поток эмоций, я начинаю собирать вещи. Сначала подготавливаю документы, а затем складываю самое необходимое.

В шкафу, в самом дальнем углу я нахожу своё свадебное платье, аккуратно упакованное в чехол. Достаю его и долго рассматриваю, а затем зачем-то прикладываю к себе. Смотрюсь в зеркало и понимаю, что не узнаю ту наивную девушку, которая верила в вечную любовь.

Платье, когда-то казавшееся воплощением мечты, теперь выглядит как символ наивности и заблуждений. Его белоснежные складки кажутся неестественными, а вышивка – вычурной и безвкусной. Безжалостно сворачиваю его и бросаю в коробку к вещам, которые отправятся на помойку.

А следом взгляд цепляется за обручальное кольцо. Мне вдруг начинает казаться, что оно больно давит, словно оно стало чужим и больше мне не по размеру. Снимаю его и кладу на туалетный столик – пусть забирает, если захочет. Мне оно больше не нужно.

Когда всё необходимое собрано, я иду в гостевую комнату. Буду спать здесь, где нет следов его присутствия. Ложусь на кровать и вдруг понимаю, что не могу выдавить из себя ни единой слезинки, хотя казалось, что стоит мне хоть немного отпустить контроль, и вся моя боль выльется наружу мощным потоком слёз.

Однако внутри меня по-прежнему бушует буря. Буря из боли, разочарования и, чёрт возьми, всё ещё любви. Любви, которая отказывается умирать, цепляясь за ещё проскальзывающие «счастливые» воспоминания. И каждое такое воспоминание причиняет невыносимую боль.

Но я принимаю эту боль, я знаю, что она поможет мне сделать решительный шаг. Заставит сдвинуться с привычного места. В эту ночь я прощаюсь не только с браком, но и с той частью себя, которая верила в сказки о вечной любви. Прощаюсь с наивной девушкой, которая когда-то надевала то свадебное платье. Прощаюсь с женщиной, которая думала, что знает, что такое настоящая любовь.

И когда первые лучи рассвета пробиваются сквозь шторы, я понимаю – та женщина умерла этой ночью. Впервые за все эти годы я не встаю раньше всех, чтобы приготовить завтрак, а позволяю себе подняться с кровати тогда, когда я действительно этого хочу.

Придя на кухню, я неожиданно застаю Тараса возле открытого холодильника, хотя я думала, что он уже давно ушёл. Замечая меня, он тут же начинает возмущаться:

– Я не понял, Том, почему завтрак до сих пор не накрыт?

От подобного вопроса я даже замираю на мгновение, но тут же беру себя в руки.

– А должна? – отвечаю спокойно, хотя внутри всё кипит от негодования.

Он переводит взгляд с холодильника на меня, и его лицо искажается от раздражения.

– Разумеется, это же твоя прямая обязанность!

– Видишь ли, Тарас, – я делаю паузу, наслаждаясь его замешательством. – Вчера ты выгнал меня из этого дома, а значит, у меня больше нет никаких обязанностей.

Он шумно захлопывает дверцу холодильника, и этот звук эхом отдаётся в пустой кухне.

– Тогда, чтобы к моему возвращению и духу твоего здесь не было, – едва ли не шипит он.

– Не переживай, вещи я уже собрала.

– Значит, решила показать характер?

– Называй это как угодно, – я пожимаю плечами.

– Но имей в виду, развод мы всё равно оформим только тогда, когда я скажу.

Я молчу, поскольку не вижу смысла что-то ему объяснять. Сейчас мне кажется, что мы с ним живём в разных мирах. И почему я раньше этого не замечала? Внутри поднимается волна решимости. Сейчас же поеду к своей подруге, и мы с ней быстренько накатаем иск, чтобы ему неповадно было. Однако хорошо, когда у тебя в подругах адвокат и гинеколог.

Эта мысль вызывает у меня неуместный приступ смеха, и я делаю вид, что закашлялась, ловя на себе пристальный взгляд Тараса. Он ещё какое-то время продолжает разглядывать меня, словно пытаясь найти хоть какой-то признак слабости. Но я выпрямляюсь, глядя ему прямо в глаза. Наконец, он разворачивается и уходит, в очередной раз громко хлопнув входной дверью.

Как только его шаги стихают, я достаю телефон и набираю номер Маргариты. Она отвечает после второго гудка.

– Я даже боюсь спрашивать, что случилось, раз ты звонишь мне в такую рань…

– Рит, – перебиваю я, – мне нужно встретиться с тобой прямо сейчас.

– И? – её голос сразу становится серьёзным.

– Мне нужна твоя помощь, как адвоката.

– Хорошо, в моём кабинете через два часа, – без лишних вопросов говорит она. – Адрес помнишь?

– Помню.

– И, Том… – Рита делает паузу. – Если это то, о чём я подумала, подготовь все документы, что у тебя есть, мы прижмём этого козла к стенке.

– Спасибо, – шепчу я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. – Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

– Даже не сомневайся, – её голос теплеет. – И знаешь, что? Я всегда говорила, что ты заслуживаешь лучшего. Надеюсь, ты наконец-то это поняла.

Её поддержка придаёт мне сил. Я понимаю, что не одна в этой борьбе и это знание греет мою душу. Я убираю телефон и иду за документами, которые вчера убрала подальше, чтобы у Тараса не возникло ненужных соблазнов. Взяв всё необходимое, я принимаю решение пока оставить чемоданы здесь, тем более нужно дождаться дочку, чтобы объяснить ей всё.

Всегда легче действовать, когда у тебя есть намеченный план. И я впервые после всего произошедшего позволяю себе улыбнуться. Надеваю шубу, открываю входную дверь и поражённо замираю, увидев того, кого меньше всего ожидала увидеть в своей жизни снова.

Шестая глава

На пороге стоит моя сестра-близнец, которую я не видела вот уже несколько лет. Её лицо, когда-то такое родное, теперь кажется чужим и незнакомым. Она выглядит ухоженной, в дорогой одежде, с идеальным макияжем, но это не вызывает во мне прежнего восхищения.

– Тамарочка! – восторженно произносит она. – Как же я по тебе скучала!

Я настолько удивлена этим приветствием, что у меня даже не получается этого скрыть. Несколько лет назад, когда наши родители умерли после тяжёлой болезни, она решила, что их квартира должна полностью достаться ей. Требовала переписать на неё мою долю, мотивируя это тем, что у меня и так всё есть – и квартира, и муж, и ребёнок. А она, мол, одна-одинёшенька, и ей нужно хоть как-то устраиваться в жизни.

И здесь снова стоит вспомнить добрым словом Риту, которая запретила мне соглашаться на её предложение. А на деньги, полученные от продажи моей доли квартиры, она помогла мне купить однушку на другом конце города. Да, не бог весть что, но эта квартира приносила мне пусть небольшой, но стабильный доход, который я откладывала на отдельный счёт. И к тому же, благодаря этому, сейчас мне есть куда пойти.

– Ты адресом, случайно, не ошиблась? – отвечаю холодно, не давая ей продолжить.

Её улыбка гаснет, и она делает шаг вперёд.

– Как ты можешь так говорить? Я же твоя сестра, твоя половинка…

– С чего вдруг такое явное проявление родственных чувств? – перебиваю я её. – Или память отшибло? Может, напомнить, что ты говорила в тот день, когда окончательно порвала со мной все связи?

Она отводит взгляд, но тут же берёт себя в руки.

– Это было давно, ты же знаешь, я так была подавлена смертью родителей… И потом я приехала не просто так. У меня проблемы.

– И почему я не удивлена, – усмехаюсь я. – Что же такого произошло, что ты решила вспомнить обо мне?

– Тамара, прошу… – её голос дрожит. – Я только прилетела, и мне больше не к кому обратиться. Да и осталось мне недолго…

– Недолго, говоришь… А как же твой муж?

– Арслан месяц назад трагически погиб, – всхлипывает она. – И официально он не был моим мужем, поэтому…

– Его родственники выгнали тебя взашей, – продолжаю я за неё. – И всё равно я не понимаю, чего ты теперь от меня хочешь, Валь.

– Мне, правда, больше не к кому пойти, пусти меня, пожалуйста, ненадолго к себе. Я обещаю, как только у меня появится возможность, я обязательно сниму квартиру и съеду. Просто все свои сбережения я потратила на лечение, а мне ещё предстоит сложная операция…

– Даже не начинай… – отмахиваюсь я, но несмотря на всю ту боль, что она мне причинила, я почему-то не могу захлопнуть дверь перед её лицом. – Боюсь, ты выбрала не самый удачный момент, чтобы вспомнить обо мне. Видишь ли, сегодня я и сама съезжаю отсюда.

– Вы переезжаете?

– Нет, мы разводимся.

– Как так? У вас же с Тарасом была такая любовь! – восклицает она. – Я ведь даже в своё время очень завидовала тебе…

– А завидовать, как оказалось, нечему. Ладно, я и так уже слишком много времени на тебя потратила. Проходи, у тебя будет несколько часов, чтобы отдохнуть после дороги. Советую не тратить время понапрасну и заняться поиском жилья.

Я отхожу в сторону, давая ей возможность пройти внутрь. Вот почему она решила появиться в моей жизни именно сейчас? Почему вселенная так и норовит испытать меня на прочность? Валя проходит в дом, внимательно оглядываясь по сторонам.

– А ты молодец, у вас очень уютно, – произносит она, присаживаясь на диван.

– Спешу тебе напомнить, что никакого «у вас» здесь больше нет, – отрезаю я.

– Ох, прости. Расскажешь, что у вас произошло?

Я бросаю на неё скептический взгляд, стараясь вложить в него всё своё отношение к этой ситуации в целом.

– Так, всё, я уже порядком опаздываю. Еда в холодильнике, впрочем, женщина ты вроде самостоятельная, сама разберёшься.

– Спасибо, Томочка, ты такая добрая! – щебечет она, поднимаясь с дивана и направляясь в мою сторону.

– Доброта здесь ни при чём, – обрываю её. – Просто я не могу выставить на улицу человека в беде, даже если этот человек – ты. Но не строй иллюзий, Валь. И будь добра к моему возвращению найти себе другое место.

– Я понимаю, – тихо говорит она. – Я найду что-нибудь. Просто дай мне немного времени…

– Время у тебя есть, – обрываю я её. – Всё, я уехала.

Я выхожу на улицу и упоённо вдыхаю свежий морозный воздух. Так, сначала развод, а уже потом всё остальное. Завожу машину и жду, когда прогреется мотор, прежде чем выехать с парковки. Практически все светофоры горят для меня зелёным светом, и я нахожу в этом некое подтверждение правильности своих действий.

Рита встречает меня чашечкой крепкого свежезаваренного кофе.

– Тома, – она садится в своё кресло, и я вижу, как подруга буквально ёрзает от нетерпения. – Я хочу знать все подробности.

Будь на её месте кто-то другой, я бы ограничилась общими фразами, но ей я рассказываю всё до мельчайших подробностей, хоть мне и тяжело это даётся. После того как я заканчиваю свой рассказ, подруга выдаёт такой набор непечатных выражений, что я даже представить не могу, откуда она знает подобное.

– У меня уже руки чешутся, чтобы начать строчить иск. В такие моменты я обожаю свою работу, зная, что вот таких козлов можно прижать к стенке, – она открывает папку с моими документами и внимательно их просматривает. – Значит так, надо будет сделать запрос по имуществу. Про квартиру я помню, что это его наследство, но вот всё, что находится внутри…

В общем, всё будем делать исключительно в рамках закона. И запомни, никаких устных договорённостей. Я покажу ему репутацию, он у меня горькими слезами умоется, – кровожадно произносит она.

Её воодушевление передаётся и мне, я кратко записываю всё, что от меня требуется, и уже когда мы практически обо всём договорились, я упоминаю о том, что вернулась моя сестра.

– И ты что же, после всего того, что она тогда тебе наговорила, ты впустила её?

Седьмая глава

Рита смотрит на меня с недоумением, смешанным с возмущением.

– Я не смогла её выставить, – я устало потираю лоб. – Она же всё-таки моя родная сестра, к тому же она больна...

– На голову? – фыркает подруга.

– Она сказала, что ей предстоит операция…

– Ой, только не надо мне рассказывать про её страдания! – перебивает меня подруга. – Тебе что, своих проблем мало, чтобы ещё её разгребать?

– Я просто дала ей несколько часов на отдых. К тому же предельно чётко объяснила, что как только я вернусь, она должна покинуть нашу... В смысле его квартиру.

– Жаль я не смогу присутствовать на этом спектакле, – Маргарита закатывает глаза.

– Рита, я правда не могла её выгнать, – признаюсь я. – Даже зная всё, что она сделала…

– Ну конечно, – вздыхает подруга. – Ты всегда была слишком доброй. А она этим и воспользовалась.

– Может, она и правда изменилась? – неуверенно произношу я.

– Изменилась? – Рита усмехается. – Да ни за что не поверю!

– Ладно, – вздыхаю я. – Я обещаю, что больше она не сможет воспользоваться моей добротой.

– Хорошо, – качает головой подруга. – Просто помни: доброта – это хорошо, но не в ущерб себе. Надо быть злее, Том. Жизнь сейчас никого по головке не гладит и плюшки просто так не раздаёт. Всё нужно выгрызать с боем.

– А если я не смогу? – осторожно спрашиваю я.

– Значит, нужно учиться, – предельно серьёзно отвечает Рита. – К примеру, он же тебя выгнал? Уйди так, чтобы он это навсегда запомнил.

– И что ты мне предлагаешь? Схватить его за причинное место и подвесить к потолку?

– О да, такое он точно не забудет, – смеётся подруга.

– Ладно, шутки шутками, но давай вернёмся к моему разводу, – улыбаюсь я. – И спасибо огромное тебе, Рит, за поддержку.

– В любое время дня и ночи, – подмигивает она. – Кстати, о поддержке, жди нас завтра с Зоей у себя. Поможем навести порядок, да и вообще, посидим как в старые добрые времена, поговорим по душам.

– Я всегда за, главное, чтобы Зою экстренно не вызвали на роды, – вспомнила я одну из последних наших попыток провести вечер всё вместе.

– Она клятвенно пообещала, что завтра у неё будет выходной.

– Она каждый раз так говорит, а потом кто-нибудь из её пациенток резко надумывает рожать.

Мы ещё немного посмеялись, а затем вернулись к насущным делам. В итоге уходила я из конторы Риты в приподнятом настроении. Дело сдвинулось с мёртвой точки, а значит, я могу вздохнуть с облегчением.

Несмотря на всё это, в квартиру я заходила с некоторым опасением, и тем неожиданней для меня было услышать громкий смех, доносящийся с кухни. Когда я вошла туда, Валя с Аней сидели за столом и пили чай, при этом что-то громко и активно обсуждая.

На голове у сестры был намотан чулпан, а на ней самой был надет мой халат, чему я, впрочем, совсем не удивилась. А вот то, что дочь вернулась раньше, чем обычно, заставило меня заволноваться.

– Анют, ты чего так рано вернулась? Что-то в университете случилось?

Дочь, заметив меня, тут же улыбнулась и поднялась ко мне навстречу.

– Да не мамуль, у нас просто последнюю пару отменили, вот я и решила сразу домой поехать, – она поцеловала меня в щеку. – Я уже успела подзабыть, насколько вы с ней похожи. И подумала, что ты не в себе, когда на меня с кулаками кинулась.

– С кулаками? – ахнула я.

– Ой, Тома, ну дочка у тебя, просто красавица. Сразу видна наша порода! – приосанилась сестра, а потом виновато опустила взгляд. – – Правда, я встретила её не слишком приветливо. Представляешь, я выхожу из ванной, а по квартире какая-то девица разгуливает. Ну я и подумала, что это и есть причина вашего развода с Тарасом. Уже хотела ей все космы повыдергать… Правда, у меня случился ступор, когда Анюта меня мамой назвала, ну и тут слово за слово мы все и выяснили.

– Мам, а про развод, это правда? – дочка вмиг стала серьёзной и пристально посмотрела на меня.

– К сожалению, моя хорошая, – я бросила на сестру убийственный взгляд. – И мы с тобой обязательно это обсудим, когда тётя Валя соберёт свои вещи и покинет нас.

– Мамуль, ты чего? Она же только приехала.

– Но ей уже пора, у неё ещё столько дел, – произношу я, глядя прямо на сестру.

– Я могу задержаться…

– Не можешь, – перебиваю я её. – Мы с тобой все уже обсудили.

– Том, ну правда, я ведь…

– Валь, давай не будем тратить время на пустые разговоры, – произнесла я, чётко давая понять, что не собираюсь меня своего решения.

– Хорошо, – она с самым трагичным видом поднялась из-за стола и не спеша покинула кухню.

– Мам, да ладно тебе, пусть погостит немного у нас. Что в этом такого? Места всем хватит.

– Боюсь, Анют, ты не владеешь всей ситуацией в целом. И то, что тётя Валя сообщила тебе о нашем разводе с твоим папой, мне и вовсе не нравится. Я бы хотела, чтобы это произошло по-другому.

– Ты думаешь, если бы я узнала это не о неё, а от тебя, мне было бы легче?

– Да… Нет… Я не знаю, моя хорошая, – я пыталась подобрать слова, но все мысли вдруг решительно покинули мою голову.

– Ты можешь сказать мне правду, мам. Хотя, если честно, я и так догадывалась, что между вами не всё так хорошо, как было раньше.

Я подняла на неё заинтересованный взгляд.

– Нет, доказательств у меня никаких не было. Но знаешь, эти его постоянные задержки на работе, неожиданно появляющиеся срочные дела по выходным… А в день перед вашей годовщиной я увидела у него в багажнике огромный букет белых роз. Я подумала, что это сюрприз для тебя, но за весь прошедший день букета у тебя так и не появилось, поэтому я и переживала. Знаешь, это так глупо, словно в дешёвом сериале… И я честно не понимаю, как он мог так с тобой поступить…

В этот момент Валя вновь показалась на кухне полностью одетая и с чемоданом в руках. Правда, волосы её по-прежнему были мокрыми, не иначе как она рассчитывала на то, что я не позволю ей уйти с мокрой головой. Вот только как мне там Рита сказала? Надо быть злее? Поэтому я поднялась из-за стола, подошла к гардеробу и достала оттуда свою шапку.

Восьмая глава

– Скажем так, попросил освободить квартиру до его прихода, – несмотря на наши с ним разногласия, я не хотела выставлять его полным мерзавцем перед Анютой. – Учитывая, что это его квартира, и он имеет на это полное право… Но ты можешь не переживать, он обещал тебе снять квартиру рядом с университетом и…

– Не поняла, – она вдруг резко подскочила и начала ходить из угла в угол. – Он что, и меня выгоняет из дома?

– Милая, послушай, он не выгоняет тебя, – пытаюсь я её успокоить, но вижу, как мои слова отскакивают от неё, словно горох от стены.

Глаза дочери мечутся, щёки пылают. Она сейчас как вулкан, готовый извергнуться.

– Как это не выгоняет? – всё-таки взрывается она. – А как же иначе это всё назвать? Нет, меня, допустим, ладно, я всё равно до старости тут жить не собиралась, но ты… Как он вообще додумался до такого? Да я его видеть теперь не хочу!

– Ань, не говори так, – одёргиваю я её, хотя сама понимаю, что испытывает сейчас моя девочка.

Боль, обида, разочарование – коктейль, от которого сносит крышу.

– А как мне говорить? – кричит она, и голос её срывается. – Как, скажи мне, как? Он предал тебя, предал меня! Знаешь, мам, не мне лезть в ваши с ним отношения. Ты приняла решение развестись – это твоё право, которое я уважаю, понимая, что ты никогда бы не решилась на подобное просто ради развлечения.

Но стерпеть подобное свинство? Да разве так поступают сильные и уверенные в себе мужчины? Он просто подлец, который вышвырнул тебя словно ненужную вещь после двадцати лет совместной жизни.

Слёзы градом катятся по её щекам. Подхожу к ней и обнимаю крепко-крепко. Она вся дрожит.

– Не нужно, моя хорошая, – шепчу ей на ухо. – Я не хочу, чтобы ты его ненавидела.

– А как не ненавидеть? – всхлипывает она. – Как, мам? Он же… он же…

Она не может подобрать слова. Я знаю, что ей больно, так больно, как, наверное, никогда ещё не было. В этот момент я думаю о том, как важно сейчас сохранить спокойствие и не показать дочери то, что творится у меня внутри. Несмотря на то что она уже достаточно взрослая и самостоятельная, разлад между родителями всегда сильно влияет на ребёнка.

– Ань, послушай меня, – я осторожно беру её за плечи. – То, что происходит между нами – это наша с папой история. Ты не должна брать на себя эту боль.

– Как не брать? – она поднимает на меня полные слёз глаза. – Когда он так поступил с тобой… С нами…

– Мы справимся, – я стараюсь говорить уверенно. – И знаешь что?

– Что? – шмыгает она носом.

– Мы покажем ему, что он ошибся, – я взъерошиваю её волосы. – И пусть потом всю жизнь живёт с этим осознанием.

– Я не хочу жить в снятой им квартире, – говорит она тихо, но твёрдо. – Я не хочу его видеть. Я поеду с тобой. Куда ты, туда и я.

– Ань, не торопись, – пытаюсь я её остановить, но она уже не слушает.

– Нет, мам, я всё решила. Я не брошу тебя…

Она замолкает, глотая слёзы.

– Я просто не понимаю, как он мог… – шепчет она. – Предатель…

Я обнимаю её снова. И в этот момент понимаю, что всё, что сейчас важно – это она. Потому что сейчас я должна защитить свою дочь. От боли, от разочарования, от предательства. И я сделаю всё, чтобы она была счастлива.

– Мам, а может ты зря так с тётей Валей, а? – вдруг спрашивает она. – Тебе сейчас как никогда нужна поддержка, а она твоя родная сестра и…

– Нет, Анют, к сожалению, моя сестра и поддержка – это слишком несовместимые вещи, если в этом нет для неё никакой выгоды.

Я, не особо вдаваясь в подробности, рассказала ей ту историю, после которой в наших отношениях всё пошло наперекосяк.

– Вот это попадалово, мам. Тебя послушать, так мне порадоваться, что у меня нет ни брата, ни сестры… Хотя с таким отцом это точно был бы уже перебор.

– Ладно, хватит об этом, – отмахиваюсь я, стараясь сменить тему. – Лучше помоги мне убрать вещи в машину.

Дочь помогает мне, при этом не говоря ни слова. Я чувствую, как она злится, не на меня, конечно, на отца. И я не могу её винить за это. Когда в квартире остаётся только моя сумка с самым необходимым, Аня вдруг начинает суетиться, глядя на телефон.

– Мам, прости, – говорит она торопливо. – Мне нужно срочно уехать. К подруге.

– Что-то случилось? – спрашиваю я нахмурившись.

– Да, – она избегает смотреть мне в глаза. – У неё… проблемы. Я должна её поддержать.

Я понимаю, что она что-то не договаривает. Но не давлю на неё. Сейчас не время.

– Хорошо, – говорю я спокойно. – Будь осторожна. И позвони мне, как доберёшься.

Она обнимает меня быстро и убегает. Я смотрю ей вслед, чувствуя лёгкую тревогу. Куда она так спешит? И что за «проблемы» у подруги, из-за которых нужно вот так срываться с места ни с того ни с сего? Я обязательно поговорю с ней об этом, но уже не сегодня.

Я возвращаюсь в квартиру, понимая, что меня практически уже ничего здесь не держит, в голове всплывают слова Риты: «Уйди так, чтобы он это навсегда запомнил». Я не знаю, что именно она имела в виду, но что-то внутри меня соглашается с ней, и я бегло осматриваю её критическим взглядом.

Первым делом я решаю убрать все следы моего пребывания здесь. Все фотографии, все мелочи, которые напоминали бы обо мне. Нужно, чтобы он увидел пустую квартиру. Пустоту, которую он сам и создал.

В ванной я вдруг разворачиваюсь и смотрю на себя в зеркало. Бледное лицо, уставшие глаза. Ну нет, так дело не пойдёт. Сейчас я должна выглядеть безупречно. Так, словно эта женщина, которая ничего не потеряла, а наоборот приобрела. Достаю из сумки уже упакованную косметичку и наношу макияж, а затем решаю ещё и уложить волосы.

В итоге, когда я вижу своё отражение, то понимаю, что на меня смотрит какая-то другая, новая версия меня. Сильная, уверенная, красивая. Мне неожиданно нравится видеть её. Медленно провожу руками по талии, словно заново знакомясь с собственным телом. А ведь оно всегда было моим верным союзником, помогало мне оставаться женственной даже в самые трудные моменты.

Девятая глава

Тарас

Практически всю дорогу Алиса болтает без остановки, чем порядком действует мне на нервы. Поэтому я беру её за шею и довольно грубо наклоняю к своей ширинке. Пусть лучше займётся делом, чем в который раз будет повторять мне одно и то же.

«Тарас, а ты уже поговорил со своей женой? Тарас, а она уже съехала с твоей квартиры? Тарас, а когда вы разведётесь? Тарас, а когда мы будем засыпать и просыпаться вместе?» – как же меня это достало.

Кажется, скоро и Алиса пойдёт в отставку, хотя надо признать ротик у неё рабочий, даже жалко будет прощаться. Затормозив на светофоре, я позволяю себе откинуться на подголовник и по полной ощутить все грани её способностей.

Она тут же ускоряется, явно зная, как доставить мне удовольствие, и довольно облизывается, когда дело доведено до его кульминации. Продлить негу мне мешают раздающиеся сзади сигналы машин. А мне плевать, что уже зелёный, торопитесь – объезжайте! Нет, всё-таки ради такого можно и потерпеть её болтовню, но недолго.

Впрочем, жениться я на ней всё равно не собираюсь. Вот подпишем важный контракт, тут же заставлю Тамару подписать соглашение о разводе с нужными мне условиями и отпущу на все четыре стороны. А то ишь ты, разводиться она со мной собралась. Всё решать буду я и только я.

Кстати, надо из любопытства заехать домой и посмотреть, как она сидит там и рыдает в уголочке. Да, у неё есть однушка где-то на окраине, и она даже собиралась делать там ремонт, но я уверен, все её взбрыкивания лишь для того, чтобы вызвать у меня жалость, вдруг я предложу ей остаться. Но она явно просчиталась, будет так, как я скажу. А чем сильнее она выкабенивается, тем больше у меня будет условий.

Тома действительно стала наседкой, которую интересует только, чтобы в доме было чисто и еды полный холодильник. Хотя то, что она сегодня оставила меня без завтрака, вызвало волну сильного раздражения. А про постель я и вовсе молчу! Чтобы у нас хоть что-то получилось, она устраивает такую подготовку, что в итоге я засыпаю ещё до её прихода в постель.

То ли дело Алина, она готова в ту же секунду, стоит мне лишь прошептать ей что-то пошлое на ушко и всё, можно брать в любой позе. А уж если нажать на нужные точки, то и вовсе передо мной предстаёт зрелище, которое некоторые мужики никогда в жизни и не видели.

Эти мысли вызывают у меня довольную усмешку, и я паркуюсь возле своего подъезда. Алиса недовольно кривится, когда я оставляю её ждать меня в машине, но мне на это плевать. Когда я захожу в квартиру, то мне странным образом кажется, что я ошибся дверью. Словно это какая-то чужая, ещё совсем необжитая квартира.

Что за бред мне вообще лезет в голову? Я раздеваюсь и прохожу на кухню. Странно и здесь, словно никто и никогда не готовил. Голый стол, пустая столешница и даже на полках никакой привычной ерунды. А следом я вдруг слышу какой-то звук из ванной и иду туда. Честно признаться, от увиденного мной зрелища, я забываю обо всём остальном.

Тамара стоит перед зеркалом, рассматривая своё отражение под разными углами. Её пальцы невесомо скользят по шее, очерчивая линию подбородка, затем спускаются к ключицам. Каждое её движение кажется таким естественным и в то же время невероятно чувственным.

Она не замечает меня, полностью поглощённая своим отражением. Её руки плавно скользят по телу, словно она изучает его заново. Тамара наклоняется, чтобы рассмотреть что-то в зеркале, и её волосы рассыпаются по плечам, создавая завораживающий контраст с белой плиткой.

Я стою в дверях, затаив дыхание. В этот момент она выглядит такой красивой, такой желанной, что внутри меня всё сжимается от внезапно нахлынувшего возбуждения. Постепенно её движения становятся всё более уверенными, она словно танцует наедине с собой. И в этот момент я с удивлением осознаю, что хочу её – свою собственную жену.

Делаю шаг и вижу, как наши взгляды встречаются в зеркале.

– А я знал, что ты будешь ждать меня, Тома, – говорю я и вижу, что она смотрит прямо на меня, не отрывая взгляд.

– Ждать? Зачем мне тебя ждать? – она вдруг улыбается и поворачивается прямо ко мне. – Всё, что мне нужно, у меня уже есть.

– Уверен, твой резиновый друг не идёт ни в какое сравнение с тем, что я могу дать тебе прямо сейчас, – я широко улыбаюсь, принимая её игру.

Следом касаюсь её бархатной кожи и не могу не признать, что у меня просто колом стоит на ту, что я уже давно списал со счетов. Медленно скольжу рукой до её поясницы и притягиваю ближе к себе, чтобы она ощутила всю силу моего желания.

– Резиновый друг? Нет, я всегда была верна только тебе одному, вот такая вот глупая наседка, – её горячее дыхание обжигает, а потом она вдруг с силой хватает меня за самое ценное и уверенно произносит. – А вот ты меня, кажется, со своей силиконовой подружкой перепутал.

От такого резкого контраста я дёргаюсь, вот только она продолжает держать крепко, попутно усиливая хватку. От боли у меня в глазах начинают плясать звёздочки. Когда жена наконец-то отпускает меня, я лишь краем сознания отмечаю, что она берёт какую-то сумку и уверенно выходит из ванной.

Когда меня немного отпускает, я осознаю, что эта её выходка лишь усилила степень моего желания. В голове чёткий план действий: догнать, присвоить, наказать за строптивость и показать, кто здесь главный. Я бросаюсь следом за ней, но как только оказываюсь в коридоре, вижу, как её аппетитная фигурка скрывается за входной дверью.

– Мы с тобой ещё не закончили, Тома, – кричу ей вслед, понимая, что она снова уделала меня, а значит, мы ещё повоюем.

Десятая глава

Я выхожу из квартиры и, наконец, позволяю себе немного выдохнуть. Кожа буквально горит после прикосновений Тараса, словно он оставил на мне невидимые ожоги. Каждый раз, когда я вспоминаю его касания и то, как он прижимал меня к себе, меня буквально выворачивает от омерзения.

Неужели он правда думал, что от подобной его реакции я растекусь перед ним лужицей и отдамся ему? До сих пор тошнит от одной мысли об этом. Я всё больше сомневаюсь в том, что я хорошо знала того, с кем жила все эти годы. Ведь сейчас его прикосновения вызвали у меня только брезгливость и отвращение, хотя ещё вчера я считала его самым желанным мужчиной на свете.

Как я могла быть настолько слепа? Как могла не замечать всех метаморфоз, которые кричали о его истинной сущности? А может, просто не хотела? Любила? Или думала, что люблю? Нет, за себя я могу сказать точно – любила. Иначе бы уже давно прекратила весь этот фарс под названием семья.

Самое интересное, что внутри ничего не ёкнуло, не отозвалось на его грязные ласки. Вместо желания я ощутила лишь нарастающее презрение, и в моей голове мгновенно созрел план, который я с удовольствием привела в действие, точно зная, на какие точки нужно надавить.

И как же сладко было видеть его перекошенное от удивления лицо. Смотреть, как сползает его самодовольная ухмылка, как в глазах вспыхивает паника, а следом и настоящая боль – это было невероятно приятно. Весь его напыщенный лоск мгновенно слетел, и он предстал во всей своей жалкой беспомощности. Больше никаких его извечных «когда я скажу».

Выхожу на улицу, и морозный воздух словно смывает с меня остатки его прикосновений. Я вдруг осознаю, что прошёл всего лишь один день, но как же круто успела измениться моя жизнь. Кто бы раньше сказал, что такое произойдёт — ни за что бы ни поверила.

Я тряхнула головой, позволила себе улыбку и уверенным шагом направилась к своей машине. Вот только проведение решило, что я слишком рано расслабилась, поскольку прямо у меня на горизонте показалась машина Тараса, из которой, надменно усмехаясь, вышла его любовница. Она посмотрела на мою сумку, и её улыбка стала ещё шире.

– Ну наконец-то до клушки дошло, что ей пора вернуться в свой курятник, – произнесла она, довольно потирая руки.

Её самодовольная ухмылка медленно начинала действовать мне на нервы. Я остановилась и посмотрела ей прямо в глаза.

– Клушка здесь ты, если думаешь, что то, что Тарас спит с тобой, даёт гарантию «долго и счастливо», – произношу я, растягивая губы в притворной улыбке. – И потом, не вижу никакой проблемы, поскольку я не собираюсь за него бороться. Он весь твой.

– Так я тебе и поверила, это ты передо мной просто комедию ломаешь, – отвечает она, вздёргивая нос. – Все вы, брошенные жёны, одинаковы – готовы ползать на коленях ради возвращения мужа в лоно семьи.

– А я смотрю, у тебя большой опыт по мужчинам, бывшим в употреблении, и их жёнам, – я делаю шаг вперёд, чувствуя, как мои слова мгновенно убирают улыбку с её лица. – Или может быть, ты думаешь, что ты особенная? Что он ждёт не дождётся, когда сможет сделать тебе предложение?

Она пытается что-то сказать, но я останавливаю её жестом руки.

– Знаешь, что самое смешное? – продолжаю я, хотя понимаю, что она всё равно меня вряд ли примет мои слова на веру. – То, что ты думаешь, будто он теперь будет твоим. Вот только послушай моего тебе совета: ему от тебя нужно только одно, начнёшь требовать больше — останешься за бортом.

– Ты просто злишься, потому что потеряла всё! – выкрикивает она, пытаясь сохранить остатки достоинства.

– Ты даже не представляешь, как много я приобрела, а вот ты… – я делаю паузу, замечая растерянность в её взгляде. – Ты не будешь последней.

Она пытается что-то возразить, но я уже не слушаю. Я разворачиваюсь и иду прочь, оставляя её стоять с открытым ртом. Я знаю, что мои слова задели её. Я знаю, что где-то глубоко внутри она понимает, что её ожидает. Но она слишком самоуверенна, чтобы это признать.

Я сажусь в машину, кладу сумку на пассажирское сиденье и завожу мотор. В зеркале заднего вида мелькает её фигура – всё ещё стоит, сверля меня взглядом. Пусть смотрит. Пусть наивно верит, что уж она-то «особенная» и её это никогда не коснётся.

Но сейчас я осознаю, что Тарас, делает всё исключительно ради своего удовольствия. Он как хищник – всегда ищет новую добычу, новую жертву, которую можно приручить, подчинить, сделать своей, а потом, когда надоест, выкинуть за ненадобностью.

Медленно отъезжаю, зачем-то снова бросая на неё взгляд. Её фигура всё ещё стоит там, неподвижная, словно статуя. Впрочем, это меня больше никак не касается. Хочет тешить себя иллюзиями? Вперёд. Ведь, оказывается, это очень больно, когда привычный тебе мир рушится.

Но ничего, зато теперь с этих руин мне открывается прекрасный вид на мою новую жизнь. Да и мне пора перестать мусолить прошлое и задуматься над более насущными вещами.

У меня есть накопления для беззаботной жизни в первое время, которые я, правда, планировала потратить на ремонт квартиры, вот только теперь эту статью расходов придётся отложить. Впрочем, это не критично, для начала стоит навести порядок в квартире, а там уже буду думать, что делать дальше. К тому же Рита с Зоей уже скоро должны подъехать.

Аккуратно паркуюсь на только что освободившееся место и решаю пока оставить вещи в машине, чтобы оценить фронт работы. Скрипящий лифт поднимает меня на нужный этаж, вот только когда я из него выхожу, то вижу, что в мою дверь яростно колотит какой-то незнакомец.

Одиннадцатая глава

– Вы что творите? – едва ли не кричу я и бросаюсь к нему. – Прекратите немедленно, или я вызову полицию.

Мужчина резко оборачивается, и наши глаза встречаются. Его взгляд буквально пронзает меня насквозь. Он смотрит так внимательно, будто пытается прочесть все мои мысли и чувства. Каждый миллиметр моего лица, каждое движение – под его пристальным наблюдением. В его глазах читается явное недоверие, смешанное с каким-то странным интересом.

Моё сердце начинает биться чаще, но я стараюсь не показывать страха и также пристально изучаю его в ответ. Мужественное лицо с резкими чертами: высокие скулы, прямой нос, твёрдо очерченный подбородок с лёгкой небритостью. Чёрный костюм идеально сидит на его мощной фигуре, а на запястье блестят дорогие часы.

У меня складывается впечатление, что этот мужчина словно хищник в человеческом обличье: опасный, расчётливый и абсолютно уверенный в своём превосходстве. Я буквально кожей чувствую, как сильно наэлектризован воздух вокруг нас, а каждая клеточка тела напрягается, ощущая исходящую от него силу и власть.

– Я приехал навестить тётю, – отвечает он, не скрывая раздражения. – И она не успела даже со мной толком поздороваться, как начала говорить, что жильцы из этой квартиры не дают ей покоя ни днём ни ночью.

– Очень интересный рассказ, конечно, – произношу я с лёгкой усмешкой, стараясь не выдать своего состояния. – И как часто вы навещаете свою тётю?

Он на мгновение замирает, словно не ожидая такого вопроса.

– Это не ваше дело, – отрезает он, делая шаг ко мне навстречу.

Его движения плавные, но в них чувствуется скрытая угроза.

– Ошибаетесь, – чуть запнувшись, произношу я, поскольку его близость буквально давит на меня. – Как раз таки моё, поскольку это моя квартира, и я бы посоветовала вам почаще навещать тётю, потому что шумных жильцов я выселила ещё две недели назад, как только на них стали поступать первые жалобы. С того времени в этой квартире никто не живёт.

Он прищуривается, и его взгляд становится пронзительным, словно пытается проникнуть в мои мысли.

– Тогда откуда шум?

– Возможно, ваша тётя просто перепутала квартиры, – отвечаю я, стараясь сохранить спокойствие, хотя его близость заставляет сердце биться чаще. – Или у неё разыгралось воображение.

– Не говорите так, будто вы знаете, что происходит в её голове, – его тон становится угрожающим, а голос понижается, словно обволакивая меня.

– А вы не делайте голословных обвинений. Сейчас больше шуму создаёте вы, – парирую я, с трудом удерживая себя на одном месте. – И, если у вас есть вопросы, лучше задайте их своей тёте, а не устраивайте сцены на лестничной площадке.

Он делает ещё шаг ко мне и оказывается непозволительно близко. Насыщенный аромат дорогого парфюма мгновенно окутывает меня.

– Вам не кажется, что вы слишком много на себя берёте? – произносит он, при этом его голос звучит почти угрожающе.

– А вам не кажется, что вы слишком самоуверенны для человека, который в кои-то веки соблаговолил навестить вашу тётю? – отвечаю я, несмотря на то что его близость буквально парализует.

Внезапно он протягивает руку и берёт меня за подбородок, поднимая моё лицо. Я замираю, глядя ему прямо в глаза.

– В любом случае я бы не советовал вам продолжать привлекать моё внимание, – шепчет он, наклоняясь ещё ближе.

Его дыхание касается моего лица, и я чувствую, как по коже пробегает табун мурашек. В этот момент раздаётся звук открывающегося лифта, и он, словно нехотя, отпускает меня.

– Полагаю, нам больше не о чем говорить, – холодно произносит незнакомец.

– Совершенно верно, – с трудом нахожу в себе силы, чтобы ответить ему.

Он бросает на меня ещё один пристальный взгляд, а затем разворачивается и быстро спускается по лестнице. Я поворачиваю голову, всё ещё пытаясь прийти в себя от произошедшего, и вдруг замираю, увидев Тараса.

– Так, ты, оказывается, та ещё штучка, Том, – муж с вызовом смотрит на меня. – А я-то ещё думал, для чего она так прихорошилась, а, оказывается, всё просто. Сама хахаля себе на стороне завела, а меня виноватым выставила.

– По себе людей не судят, – огрызаюсь я в ответ, поскольку и так сейчас на взводе. – Ты зачем сюда приехал? Твоя спутница в машине уже, наверное, извелась, в очередной раз дожидаясь тебя.

– Не переводи тему, Том, ты ведь специально сделала всё, чтобы я поехал за тобой. Хотя я понял твой хитрый ход: ты это всё устроила, что я приревновал, да?

– Лебедев, да тебе бы сценарии к третьесортным сериалам писать, – усмехаюсь я. – Поэтому с чистой совестью можешь быть свободен.

– Я сам решу, когда мне стать свободным, – раздражённо шипит он. – Поэтому сейчас ты, как и положено жене, сделаешь всё, чтобы исполнить свой супружеский долг. И поверь, тебе придётся как следует отработать то, что ты мне недавно устроила. Любишь пожёстче? Могу устроить.

– Ты окончательно спятил, Тарас! – кричу я, отступая к двери. – Мы разводимся, и ничто этого не изменит!

– Я тут подумал, а давай ещё одного ребёнка заведём? – вдруг произносит он, полностью проигнорировав меня. – Ты, оказывается, ещё вполне себе ничего. Да и с ребёночком тебе не до всяких глупостей будет. А то, что ты, вещи она собрала, концерт показательный устроила. Давай, открывай уже эту долбанную дверь.

– Ты ко мне больше не приблизишься!

– Это мы ещё посмотрим, – он в считаные секунды оказывается возле меня, хватает за руки, явно лишая возможности к сопротивлению, и с силой вжимает в дверь.

Двенадцатая глава

Я дёргаюсь, пытаясь вырваться из его хватки, но его пальцы словно железные тиски впиваются в мои руки. Каждая мышца напряжена до предела, а в лёгких будто не хватает воздуха.

Он резко накрывает мои губы своими – поцелуй выходит грубым и агрессивным. Его губы жёстко сминают мои, а язык пытается прорваться внутрь. Но я крепко сжимаю губы и отворачиваю голову.

– А ты у меня ещё та строптивая кобылка, – его глаза горят диким блеском. – Нравится, когда я применяю грубую силу?

– Да пошёл ты, – выплёвываю я, чувствуя, как во рту собирается горькая слюна, а на губе пульсирует свежая рана.

Его колено грубо раздвигает мои ноги, и он буквально вдавливает меня в дверь. Каждое движение отдаётся острой болью в запястьях, а в голове начинает пульсировать.

– Я всё решил, Тома, – чеканит он. – Мы снова будем счастливой семьёй.

– Нет! – кричу я, пытаясь хоть как-то оттолкнуть его, но куда мне.

Однако в следующую секунду мне кажется, что Тарас буквально взмывает в воздух и отлетает к противоположной стене. Я с трудом удерживаюсь на ногах, чувствуя, как колени дрожат от напряжения. Поднимаю взгляд и вижу, как к моему мужу подходит мой недавний знакомый.

– Отвали от неё, – голос низкий, глубокий, с металлическими нотками.

– Шёл бы ты отсюда, – рычит Тарас, возвращая себе равновесие. – Наши с женой отношения — это не твоего ума дела.

Мужчина поворачивается ко мне, и я, всё ещё тяжело дыша, отрицательно качаю головой, а следом спешно добавляю:

– Бывшей, мы разводимся, – мой голос дрожит, а в горле першит от крика.

Незнакомец кивает и делает ещё шаг в сторону мужа. Я вижу, как его мышцы под рубашкой перекатываются, словно стальные канаты.

– Я сказал: отвали от неё, – повторяет он, и в его голосе звучит такая сила, что даже мне становится не по себе.

– Послушай сюда, клоун недоделанный, это моя жена, и я буду делать то, что посчитаю нужным…

Тарас не успевает договорить, как мой спаситель оказывается рядом с ним и резко бьёт его в область солнечного сплетения. Мой муж вновь отлетает к стене и буквально складывается пополам.

– Что ты там сказал? – он подходит к нему и рывком поднимает его за ворот пальто.

– Ты об этом сильно пожалеешь… – хрипит Тарас.

Я понимаю, что должна остановить всё это или вся эта ситуация может зайти слишком далеко. На негнущихся ногах подхожу ближе к моему спасителю и осторожно кладу ему руку на плечо.

– Пожалуйста, отпустите его, он не стоит того, чтобы марать об него руки.

Незнакомец поворачивается ко мне. Его взгляд всё ещё холодный, но в нём появляется что-то другое – что-то, что я не могу определить.

– Как скажешь, – незнакомец отпускает моего мужа, и Тарасу с огромным трудом удаётся устоять на ногах.

– А красиво ты мне отомстила, Тома. И как давно ты с ним спишь? – вдруг презрительно бросает мой муж.

– Тарас, тебе последние мозги отшибло? – ахаю я, чувствуя, как сердце бешено колотится, а в ушах начинает шуметь. – Я его даже не знаю.

– Конечно, именно по доброте душевной он и решил вписаться за тебя, – усмехается он. – Наверное, слишком понравились твои прелести или твой рабочий…

Тарас не успевает закончить фразу, как незнакомец молниеносным движением вновь впечатывает его в стену.

– Ещё одно слово, и ты пожалеешь, что вообще открыл рот, – голос незнакомца звучит как приговор, его глаза темнеют от гнева.

Я в ужасе прикрываю рот рукой. Никогда прежде я не видела настолько яростного взгляда – в нём читается настоящая угроза. Мужчина достаёт телефон и куда-то звонит.

– Яр, пришли отряд к дому моей тётки на Ратнера, тут буйный бывший муж нарисовался, – он молчит какое-то время, видимо, слушая ответ, а затем добавляет. – Нет, вроде не успел ничего. Всё, жду.

Я же в это время стою, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Внутри бушует целый вихрь эмоций – от страха до дикой злости на Тараса, но я не позволяю себе расклеиться. Дрожащими руками пытаюсь пригладить растрёпанные волосы и продолжаю наблюдать за незнакомцем. Его спокойствие после такой вспышки ярости кажется неестественным – словно два разных человека живут в одном теле.

Когда он заканчивает разговор, я нахожу в себе силы заговорить:

– Спасибо вам большое за помощь, – голос звучит хрипло.

– Надеюсь, после этого вы не будете отпираться, что именно вы создаёте здесь шум?

Я замираю, ошарашенная его циничностью. В голове не укладывается – после того, как он меня спас, тут же решил уличить во вранье. Чувствую, как кровь приливает к щекам, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

– Да как вы смеете?

– А я разве сказал неправду? Да я даже не успел дверь за собой закрыть, как на весь подъезд раздались ваши крики.

– А мне что, надо было молчать и терпеть его домогательства? – кричу я, чувствуя, как слёзы снова наворачиваются на глаза.

– Хм, нет, – хмурится он, но в его глазах что-то мелькает – то ли сочувствие, то ли раздражение.

– Тогда вы сами себе противоречите. Я ещё ни дня не прожила в этой квартире, все мои вещи до сих пор лежат в машине, а это… – силы вдруг покидают меня, а голос становится тихим и дрожащим. – Я даже подумать не могла, что он окажется способен на подобное.

Он вдруг делает шаг ко мне, но звук приехавшего лифта заставляет его остановиться.

Когда я поворачиваю голову, вижу Риту и Зою, выходящих из лифта. Они весело что-то обсуждают, но стоит им заметить меня, как их лица мгновенно становятся серьёзными. Зоя тут же бросается ко мне, а Рита, внимательно осмотрев всех присутствующих, громким, чётко поставленным голосом спрашивает:

– Что здесь происходит?

Её взгляд скользит по моему лицу, по Тарасу, всё ещё пытающемуся отдышаться у стены. Незнакомец же стоит неподвижно, словно статуя, и его лицо снова становится непроницаемым.

– Тома? – голос Зои дрожит. – Что случилось?

Я пытаюсь собраться с мыслями, но в голове всё путается. Чувствую, как слабость накатывает волной, а перед глазами начинает темнеть.

Тринадцатая глава

Я пытаюсь вынырнуть из тёмного марева, но оно тягучее и липкое, словно мёд, и никак не хочет выпускать меня на поверхность.

– Тома, ты меня слышишь? – голос Зои доносится словно издалека, но в нём отчётливо слышится беспокойство.

– Что с ней? – голос Риты звучит уже намного ближе, и мне наконец-то удаётся разлепить глаза.

– Похоже на обморок, – отвечает Зоя, быстро проверяя мои зрачки. – Видимо, организм не выдержал напряжения. Рит, дай ей воды и открой те конфеты, что мы принесли.

Рита довольно быстро возвращается со всем необходимым.

– Давай, Тома, открывай рот, – говорит она со мной мягко, но твёрдо. – Нужно, чтобы ты съела это.

Я машинально подчиняюсь, чувствуя, как тает шоколад на языке. Зоя не ограничивается одной конфетой, и постепенно мир вокруг начинает приобретать более чёткие очертания.

– Дыши глубже, – советует Зоя. – И постарайся не делать резких движений.

Через несколько минут я чувствую, как силы постепенно возвращаются ко мне.

– Спасибо, – шепчу я, всё ещё чувствуя слабость в теле. – Я правда не знаю, что со мной произошло.

– Может, стоит вызвать скорую? – предлагает Рита.

– Не нужно, я уже в порядке, правда, – слабо улыбаюсь я.

Зоя, которая всё это время внимательно наблюдала за мной, наконец удовлетворённо кивает.

– Брось, сейчас закажем доставку, накормим её как положено, и будет снова скакать, как козочка. Ты когда последний раз ела, а?

Я пытаюсь вспомнить, но единственное, что приходит на ум – чашка крепкого кофе, когда я была в конторе у Риты.

– Утром.

– Том, ну это вообще несерьёзно.

– Это просто досадная случайность, – пытаюсь уйти от этой темы я.

– А ещё приедешь ко мне в отделение, я тебя быстренько осмотрю и УЗИ сделаю.

– Это ещё зачем?

– Чтобы исключить, так сказать, дополнительные факторы. А то сейчас стало модно рожать после сорока, – она многозначно смотрит на меня.

– Я с мужем развожусь, какая ещё беременность? – я с ужасом на неё смотрю. – Нет, это исключено, у меня и месячные были две недели назад.

– Всё равно приходи, лишнее обследование не помешает, – уверенно заявляет она. – И Аню с собой приводи, девчонка уже взрослая…

– Зой, ну ты чего…

– Ничего, Тома, всё исключительно по делу, – перебивает она, не желая меня слушать. – Кто ещё о вас позаботиться, если не мы? Да, Рит?

– А то, – бодро отвечает подруга, параллельно что-то печатая в телефоне.

– Девочки, а этот незнакомец, он… – шепчу я, чувствуя, как к щекам приливает краска. – У него всё в порядке?

– Да что ему будет? – Рита отрывается от телефона и пристально смотрит на меня. – Тарасик твой получил по заслугам. Да и наряд приехал буквально через несколько минут, и без лишних объяснений скрутил твоего муженька. Уверена, это дело быстро замнут, но на всякий случай я оставила свои контакты одному симпатичному следователю.

Она игриво наматывает свой длинный локон на палец.

– Нет, всё-таки какие бравые мужчины служат нашей доблестной полиции, – с придыханием произносит она, а затем быстро возвращает себе деловой тон. – Ты нам лучше поподробнее расскажи, что здесь произошло.

Я быстро рассказала подругам о случившемся, со всеми необходимыми подробностями.

– Твоему Тарасу надо было ещё и оторвать всё, что у него между ног болтается, – кровожадно произносит Зоя, поднимаясь с дивана. – Но всё равно, этот ваш незнакомец мне не нравится.

– В смысле не нравится? Да ты видела, как он её на руки подхватил? А как всё время держал, пока ты ключи в её сумке искала? Да это же мечта любой женщины! – восклицает Рита.

– Рит, ну ты вообще о чём говоришь? – Зоя скептически поджимает губы. – Вспомни начало её рассказа, да тут героизмом и не пахнет, обычный хам, считающий, что весь мир вертится вокруг него.

– Ой, ну что ты сразу, – отмахивается Рита. – Нормальный уверенный в себе мужик, видно же. А Тарасу мы всё, что можно, открутим, уж это я вам гарантирую.

– И всё равно, от таких лучше держаться подальше, – не унимается Зоя. – Мало ли что у него на уме!

– Девочки, вы чего? – я слабо приподнимаюсь на локтях. – Я действительно ему благодарна, что он вмешался, иначе даже не знаю, что бы произошло…

Я ненадолго замолкаю, поскольку картинки того, как поступил мой муж, слишком красочно проносятся перед глазами.

– Но и только. Я не собираюсь никоим образом углублять наше знакомство. Да я даже имени его не знаю, – добавляю поспешно, пытаясь скрыть внезапное волнение.

– А вот с этим я тебе помогу, – ухмыляется Рита. – Вознесенский Евгений Эдуардович.

– И ты знаешь, кто это? – в моём голосе невольно проскальзывает интерес, да и фамилия мне почему-то кажется знакомой.

– Ещё нет, но поверьте, очень скоро у меня будет вся необходимая информация, – подруга довольно потирает руки. – Жаль, что я не видела, как он накостылял твоему, пока ещё, мужу.

– Так, ладно, у нас тут, между прочим, ещё дел воз и маленькая тележка. Я на кухню, а ты, Зой, давай еду нормальную закажи, и чтобы без твоих гастрономических экспериментов, – командует Рита.

– Да я же для вас стараюсь…

– Рита, – строго обрывает её Зоя

– Хорошо, будет вам вкусный и питательный супчик, – закатывает глаза подруга.

– А ты лежи, Том, ясно тебе? – настаивает Зоя.

– Нет, я так не могу, – я решительно качаю головой. – Я буду помогать.

– Тебе нужен покой и…

– Зой, не начинай. Со мной уже всё хорошо, – я не даю ей договорить, поскольку не собираюсь лежать, пока они делают мою работу. – Вы вообще ко мне в гости пришли, это я должна за вами ухаживать.

– Имей в виду, если ещё раз решишь упасть в обморок, я тебя больше спасать не буду, – хмыкает Зоя, направляясь на кухню.

– И я тебя тоже очень люблю, – кричу ей вслед с улыбкой.

Несмотря на первоначальную слабость, я довольно быстро прихожу в норму. Рита помогает мне дойти до машины и забрать вещи, чтобы я могла переодеться. Зайдя в ванную, я замечаю незнакомое мне полотенце, которое висит на полотенцесушителе. Я снимаю его и бросаю на пол, наверное, осталось после квартирантов.

Четырнадцатая глава

Сердце замирает, а по спине пробегает холодок. В голове крутится лишь одна мысль: неужели Тараса так быстро отпустили? Я сейчас совершенно не готова вновь с ним встречаться. Напряжение вокруг такое, что, кажется, будто сейчас лопнет воздух.

Щелчок. Дверь распахивается, и на пороге возникает… Алиса.

Любовница моего мужа заходит в квартиру, по-хозяйски бросая свою сумочку на пуфик, и захлопывает дверь. Она не замечает нас и продолжает раздеваться. А я буквально остолбенела от её наглости, ей стало мало моего мужа, так она ещё и на мою жилплощадь решила замахнуться?

Хотя, откуда она узнала, где я теперь живу? И что ей вообще тут понадобилось?

Она вешает свою куртку на вешалку и наконец-то замечает, что она здесь не одна.

– Вы как сюда попали? – взвизгивает она.

– Мы?! – кажется, чья-то наглость не знает границ.

– А кто? Вы вломились в мою квартиру, – рявкает Алиса, голосом, полным яда. – Проваливайте, пока у вас не начались проблемы.

Она окидывает нас злобным взглядом, словно мы – стая назойливых мух.

– Это моя квартира, – произношу я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипит от гнева.

– Твоя квартира? Да не смеши меня! – фыркает она. – Тарасик сказал, что эта его квартира пока пустует и я могу побыть здесь, пока у меня в квартире ремонт. Что, решила отжать его имущество себе? Держи карман шире, клуша.

– А вот это ты зря, девочка, – произносит Рита. – Лучше тебе быстро собрать всё своё добро и свалить отсюда по-хорошему.

– Что, без подружек духу прийти не хватило? – презрительно усмехается она, напрочь проигнорировав слова подруги. – Зато какую деловую из себя строила. Приобрела она! Проблемы ты приобрела, поняла? Сейчас я Тарасу позвоню, и он быстро вышвырнет вас отсюда. Ради меня он на всё готов. А ты, Тамара… ты просто старая, никчёмная и никому не нужная жена. Он давно мечтал от тебя избавиться!

– Куда ты ему позвонишь? – насмешливо говорит Рита. – В СИЗО?

– Ничего умнее придумать не смогла? – небрежно бросает ей разлучница, а потом вновь смотрит на меня. – Хотя о чём это я, твои подружки такие же курицы, как и ты. Кучка никому не нужных старых жаб, которые собрались втроём, потому что одна наседка не смогла удержать своего мужика.

Маргарита делает шаг вперёд, но я хватаю её за руку и останавливаю: это не её разговор.

А та, словно ничего не замечает и продолжает, смакуя каждое слово, словно облизывает леденец.

– И твоя дочь… Анечка, да? Ты вот строишь из себя всю такую правильную, а дочь воспитать не сумела. Да она ничем не лучше меня. Ещё удивительно, как на неё кто-то позарился, учитывая, что она вся в мать: ни кожи, ни рожи…

Если до этого я собиралась цивилизованно с ней поговорить, то после слов о моей дочери внутри меня будто взорвалась атомная бомба. Да как она посмела тронуть Аню! Мою девочку! Этого я ей никогда не прощу.

Рывком бросаюсь на эту нахалку и с силой вцепляюсь в её наращенные волосы.

– Закрой свой грязный рот и не смей так говорить о моей дочери! – ярость ослепляет меня, и я больше не контролирую себя.

Алиса визжит, пытается вырваться, царапается, даже пытается ударить. Но я не отпускаю. Она заплатит за каждое слово!

– Тома, остановись! Ты что делаешь? – кричит Рита, пытаясь оттащить меня.

– Томочка, отпусти, она же специально провоцирует тебя, – Зоя пытается разжать мои руки.

Но я никого не слышу. В ушах стоит звон, перед глазами – только её мерзкая ухмылка. Я и так слишком долго слушала её, настала пора ей ответить за свои слова. Я чувствую, как она пытается вырваться, царапая мои руки до крови. Но я не собираюсь её отпускать. Не сейчас. Не после всего, что она наговорила.

– Ах ты, старая ведьма! – вопит эта хабалка, пытаясь дотянуться до моего лица. – Да я на тебе место живого не оставлю.

Её слова только подливают масла в огонь. Я трясу её голову из стороны в сторону, словно тряпку, а она визжит и брыкается.

– Тома, прекрати! Ты же сейчас убьёшь её! – Рита старается разнять нас. – Зоя, скорее неси холодную воду.

Внезапный поток воды обжигает кожу, мгновенно возвращая меня в реальность из багровой пелены ярости. Я вздрагиваю всем телом, отпускаю волосы Алисы, и она отлетает в сторону, как тряпичная кукла. Дышу тяжело, как после долгого забега, грудь вздымается, а в голове всё ещё пульсирует гнев.

Алиса сидит на полу, прижимая руки к голове и всхлипывая. Её лицо искажено ненавистью и страхом.

– Ты… ты сумасшедшая! – хрипит она, глядя на меня исподлобья.

– И эта сумасшедшая никому не позволит обижать её дочь, – отвечаю я, голос дрожит от переполняющих меня эмоций.

Рита и Зоя стоят между нами, словно миротворцы на поле боя. Они смотрят на меня с тревогой и укором.

– Тома, успокойся, прошу тебя, – говорит Рита мягким голосом. – Поверь, мы не оставим это всё просто так, но это уже слишком.

– Я ничего ей не сказала, когда застала их с Тарасом. Я вела себя в рамках приличия, когда она вышла ко мне из его машины. Но ты слышала, что она несла про мою дочь? – возражаю я, чувствуя, как внутри снова поднимается волна гнева.

Зоя подходит ко мне, берёт за руки и заглядывает в глаза.

– Томочка, милая, она не стоит того, – шепчет подруга. – Она же специально пытается тебя задеть, вывести из равновесия.

Я смотрю в её добрые, участливые глаза и чувствую, как гнев постепенно отступает, сменяясь опустошением. Они правы. Она просто хотела меня спровоцировать. И ей это удалось.

– Ну всё, ты попала, курица! Я этого так не оставлю, – шипит Алиса, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Вы вломились ко мне, угрожали, избили… А за это тебе уже светит статья.

Пятнадцатая глава

– Уголовно наказуемое дело? – усмехается Рита, делая шаг вперёд.

При этом её взгляд становится ледяным, профессиональным, словно она прямо сейчас ведёт дело в суде.

– Давай посмотрим, кто тут нарушает закон. Ты незаконно проникла в чужую квартиру, устроила из неё бог знает что, и теперь угрожаешь владелице. Хочешь, я расскажу, что за это полагается?

Алиса явно не ожидала такого отпора. Её взгляд мечется между нами, и я вижу, как в её глазах мелькает паника.

– Это квартира Тараса! Он сам мне об этом сказал! – упрямо повторяет она, но в её голосе проскальзывают панические нотки.

– Квартира Тараса, говоришь? – перебивает её Рита. – А покажи-ка мне документы, где указано, что он владелец этой недвижимости. Может, у тебя есть договор аренды? По какому праву ты находишься здесь? Ничего из этого нет? Милочка, да ты обычная самозванка, незаконно проживающая на чужой территории.

– И не забывай про соседей, – добавляет Зоя, глядя на Алису с неприкрытым презрением. – Они все слышали твои крики и шум. Все жалобы на шум в дневное и ночное время у нас зафиксированы.

В глазах Алисы мелькает страх, но она тут же берёт себя в руки, стараясь сохранить лицо. Её губы сжимаются в тонкую линию, а глаза вспыхивают ненавистью.

– Вы ничего не докажете! Тарас всё уладит, когда приедет! И вы ещё сильно пожалеете! – выпаливает она, но в голосе уже нет прежней уверенности.

– Обещал? – язвительно спрашиваю я, чувствуя, как ко мне возвращается самообладание. – Дорогая, обещания Тараса, как и его верность, стоят ровно столько же, сколько дырка от бублика.

Я шагаю вперёд, обводя взглядом эту сцену. Алиса, растрёпанная и испуганная, стоит в центре коридора. Рита и Зоя, мои верные амазонки, стоят по бокам от меня, готовые поддержать меня, несмотря ни на что. И моя квартира, в которую эта змея посмела притащиться.

– А теперь давай посмотрим правде в глаза, – говорю я, медленно и отчётливо. – Ты возомнила себя хозяйкой, а на деле – обычная нахлебница, которая пытается усидеть на двух стульях.

Алиса сжимает кулаки, но молчит. Я вижу, как в её голове проносятся варианты развития событий, и ни один из них ей не нравится. Её дыхание становится прерывистым, а костяшки пальцев белеют.

– И знаешь, что самое забавное? – продолжаю я, понизив голос до шёпота. – Мы тут обнаружили очень интересный, скажем так, инвентарь.

Я делаю паузу, наслаждаясь произведённым эффектом. Лицо Алисы начинает багроветь, поскольку она сразу поняла, о чём я веду речь. Её глаза расширяются, а дыхание становится прерывистым.

– А ты, оказывается, любительница острых ощущений, – Рита давится смешком, а Зоя прикрывает рот рукой, но я вижу, как её плечи подрагивают.

– И знаешь, что самое интересное? – не унимаюсь я. – Представляю, как ты здесь «развлекалась», пока твой ненаглядный Тарасик был дома, со мной. Шумная ты дамочка, оказывается. Все соседи в «восторге» от твоих стонов. Интересно, мой муж знал, что у него такая… энергичная любовница?

Алиса молчит как рыба, только губы нервно подрагивают. Её лицо искажается от ярости, а руки сжимаются в кулаки.

– Так что, любовная многостаночница, – говорю я, делая ещё один шаг вперёд, – собирай свои вещички и проваливай отсюда. И не забудь захватить все свои приблуды. Они тебе явно пригодятся, когда будешь искать очередного спонсора.

– А я Тарасику лично расскажу, как ты тут развлекалась в его отсутствие, – ухмыляется Рита. – Думаю, ему будет очень интересно узнать, что и у него уже давно рога небо подпирают.

Лицо Алисы искажается от злобы, глаза наливаются кровью, а голос дрожит от ненависти.

– А что насчёт избиения? – выпаливает она, пытаясь вернуть инициативу. – У меня есть синяки, царапины… Я пройду медицинскую экспертизу и подам на вас в суд!

– И тут промашка вышла, – спокойно отвечает Рита, доставая телефон. – У тебя нет свидетелей, а значит, мало ли где тебя угораздило упасть. Зато мы видели, как ты первая напала на Тамару, когда она вежливо попросила тебя покинуть её квартиру. И поверь, в суде это сыграет решающую роль.

Алиса бледнеет, её взгляд скачет между нами, и я вижу, как рушатся её последние надежды. Её руки трясутся, когда она хватает свою сумку, которую Зоя небрежно бросила на пол.

– Ты ещё пожалеешь об этом! – шипит она, её голос дрожит от бессильной ярости. – Я тебе это припомню!

– Пожалуйста, – я пожимаю плечами, – только постарайся не шуметь. Соседи и так жалуются. И, кстати, не забудь отдать ключ от квартиры. Он тебе больше не понадобится.

Алиса, словно ужаленная, вылетает из квартиры, и дверь с грохотом захлопывается за ней. Я стою, оглушённая этим внезапным исходом, и чувствую, как адреналин постепенно отступает, оставляя после себя лишь опустошение.

– Ну и змеюка, – выдыхает Рита, качая головой. – Я лично расскажу Тарасику о том, какой он дол… Ну, вы поняли, ещё и приукрашу для большей пикантности. А вообще, я возьму это всё на заметку, и, если только она попробует чихнуть в твою сторону, заявление от твоего имени сразу же окажется на столе у следователя.

– Слишком много чести, – отмахиваюсь я, пытаясь улыбнуться, но получается лишь жалкая гримаса. – Главное, что её здесь больше нет.

– Не зарекайся, – хмурится Зоя. – С такими связываться – себе дороже. Но сейчас главное другое. Том, ты как? Не сильно переволновалась?

– Да я… да вроде ничего, – бормочу я, пожимая плечами.

– Тогда… – Зоя обводит взглядом комнату. – Нам срочно нужна генеральная уборка. И обязательно с дезинфицирующими средствами! Неизвестно, что эта дамочка здесь творила.

– И всё постельное бельё – в помойку! – Рита кривится. – Брр, даже думать не хочу, что она на нём вытворяла. Мало ли какие у неё там… бактерии.

Шестнадцатая глава

Тарас

Чёрт бы побрал этого урода! Каждая клеточка тела ноет, особенно в районе солнечного сплетения, даже дышать мучительно. Воздух, кажется, застревает где-то на полпути, и каждое движение отдаётся острой болью. Я буквально врываюсь в свой кабинет, отчего дверь с грохотом ударяется о стену.

Нет сил даже присесть в своё любимое кожаное кресло. Несколько часов в Следственном комитете… да чтоб они там все передохли! Эти крысы в погонах, словно стая гиен, набросились на меня, уговаривая, признаться во всех смертных грехах. Домашнее насилие, нанесение телесных повреждений… Да я её пальцем не тронул! Ну, может, слегка прижал, чтобы до неё дошло, что семья – это святое.

И вся эта канитель из-за какого-то хмыря, который решил поиграть в рыцаря! Кто он вообще такой, этот герой доморощенный, что по его звонку менты примчались, как по команде сверху? И ведь всё обставили так ловко, словно это я виноват, как будто я какой-то маньяк. Скоты!

Только благодаря связям удалось выпутаться. Пришлось потревожить некоторых людей, чтобы замять это дело по-тихому. Но сколько это стоило нервов! И денег, разумеется. Всё, как обычно, упирается в связи и деньги. Благо у меня это всё есть. Резко опускаюсь в своё кресло и с трудом сдерживаю рвущиеся с языка ругательства, ощутив новый приступ боли.

Голова гудит, тело ноет, и внутри словно кошки нагадили. Тома, Тома… В последние дни она стала слишком часто выводить меня из себя. Но, стоит отдать ей должное, всё же она заступилась за меня. А значит, ей не всё равно, просто решила набить себе цену и поиграть в недотрогу. Надеется, что так я осознаю свою ошибку.

А тут нет никакой ошибки. Я захотел, я взял. В конце концов, у мужчин это в крови. А дело жён встречать нас дома с тапочками в зубах. Хотя и это, как показала практика, дико утомляет. Но и я хорош, кажется, перегнул палку. Но этого гада я без внимания точно не оставлю, ещё доберусь до него. И тогда он поймёт, что лезть в чужие дела – себе дороже.

Да и с Томкой надо мириться. Не знаю, что в ней изменилось, но зацепила она меня как тогда, при нашем с ней знакомстве, особенно когда схватила меня за причиндалы. Мне аж крышу сорвало. Я даже Алиску отослал погулять по магазинам, а сам за ней поехал. А она словно специально стоит вся такая: глаза горят, щёки пылают, просто бери и бегом в койку.

Да я ей даже ребёнка предложил завести. А что, идея – огонь! И ей не до меня станет, будет и дальше дома сидеть и меня недоставать. А со стороны – идеальная семья, повышаем демографию и всё тому подобное. Делов-то, Анька вон у нас с первого раза получилась. Так нет, Тома решила шоу устроить.

Ладно, она ещё за это отработает. А пока цветы ей что ли подарить? Чего она там любит? Лилии? Розы? Дожил, цветы собственной жене собираюсь дарить. Так, самое время немного расслабиться. Кажется, у меня в сейфе ещё должно было остаться пару бутылок.

Не успеваю подняться, как в дверь раздаётся стук. Не дожидаясь ответа, в кабинет врывается Алиса.

– Ты, часом, департаментом не ошиблась? – рявкаю я, поскольку она явно собирается продолжить свой фееричный приход какой-то громкой тирадой.

– Как ты так можешь? – она стоит, обиженно поджимая губы. – Меня твоя грымза за волосы оттаскала, из квартиры выгнала, обозвала последними словами, да она такого там навыдумывала…

– Так, стоп, – резко прерываю я её словоблудие. – Тебя какого лешего на ту квартиру понесло, когда я тебя конкретно по магазинам отправил погулять?

– У меня не было настроения.

– Значит, мало тебе Тома космы повыдергала, а вот выражения я сейчас и покрепче для тебя подобрать смогу.

– Ты её защищаешь? – от удивления она даже округлила свой рабочий рот. – Да ты должен сейчас же поехать туда и заступиться за меня.

– Что я должен сделать? Заступиться за тебя? Ты сейчас это серьёзно?

– Тарас, но ты же обещал мне, что мы…

– Что мы? – я поднимаюсь из-за стола и в несколько шагов оказываюсь рядом с ней. – Я думал ты намного умнее, а ты и правда годишься лишь для одного.

Резко разворачиваю её и укладываю грудью на стол, а сам тут же ныряю к ней в трусики. Несмотря на всю свою браваду, Алиска лишь тихо стонет, когда я ласкаю её, и шире раздвигает ноги. Послушная девочка. Несколько секунд, чтобы приспустить штаны и надеть презерватив, а следом я резким толчком оказываюсь в ней.

Вот только это не приносит мне привычного удовлетворения. Меня впервые раздражает её доступность, податливость, да даже её цветочный аромат сейчас вызывает лишь приступ раздражения. Словно назло перед глазами появляется образ Томы, и мне требуется лишь пара мощных толчков, чтобы достигнуть кульминации. Вот это нежданчик.

Так, ладно, пора заканчивать с этой ерундой и приниматься за работу.

– Всё, свободна, Алис, у меня ещё куча дел, – резче, чем хотел, произношу я.

Её взгляд полыхнул неприязнью, губы задрожали от едва сдерживаемых эмоций, а в глазах застыли слёзы.

– Ты обещал мне, что разведёшься с ней! – с вызовом произносит она.

– Обещанного три года ждут, – усмехаюсь я.

– Ну ты и козёл, Тарас, прямо под стать своей жене!

– А ты ничего не попутала, моя сладкая? Не слишком много на себя берёшь? Или напомнить тебе, благодаря кому ты получила тёпленькое место?

– Прости, любимый, – она бросилась на меня, тем самым вызывая ещё большее отвращение. – Я так хочу засыпать и просыпаться с тобой, а когда ты возвращаешься к ней, меня ревность душит.

– Ну, значит, можешь теперь вздохнуть спокойно. Свободна! – я хватаю её за руку и вывожу из кабинета, несмотря на все её причитания.

Едва за ней закрывается дверь, как пронзительно звонит стационарный телефон. Не к добру это, учитывая, что на этот телефон звонят только по очень важным делам. Беру трубку, стараясь придать голосу максимум спокойствия.

– Слушаю, – произношу я ровным тоном.

В трубке воцаряется тишина, такая давящая, что становится трудно дышать. А потом раздаётся голос, от которого у меня по спине пробегает холодок. Это министр.

Семнадцатая глава

– И замок на двери ещё нужно завтра сменить, – добавляю я, оглядывая поле битвы.

– Так, девы мои, я беру на себя кухню! – командует Рита. – Зоя, ты в ванную? Там, наверное, тоже её энергетика плещется.

Я вспоминаю про полотенце, которое там нашла и меня передёргивает от отвращения.

– За дело, мои сладкие! Отмоем всё так, чтобы и духу этой гадины здесь не осталось, – отзывается Зоя, надевая перчатки.

Мы принимаемся за работу с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Каждая оттирает, моет и драит, вымещая ярость на несчастных поверхностях. В голове крутится карусель мыслей, но я стараюсь сосредоточиться на действиях. Надраить до блеска, вычистить, забыть.

Когда дело доходит до дивана, то я могу только порадоваться, что поддалась уговорам продавца и купила специальный защитный чехол, который теперь отправляется в мусорку. И, даже несмотря на это, уделяю дивану особое внимание.

Спустя пару часов, когда мы уже вымотанные, но довольные, выпрямляемся, звонок в дверь разрезает воцарившуюся тишину.

– Неужели нам сподобились доставить наш заказ? – ворчит Рита, при этом глядя в телефон.

– Очень на это надеюсь, поскольку если это ещё какой-нибудь незваный гость, я за себя не ручаюсь, – произношу я и иду в коридор.

– Мы доставляем не просто еду, а вкусные впечатления! – бодро произносит курьер, стоит мне только открыть дверь.

– Слишком долго вы эти впечатления доставляете, – выглядывает Зоя из-за моей спины. – Уже, наверное, всё давно остыло.

– Мы просим прощения, за длительное ожидание. Небольшой форс-мажор на кухне, который никак не отразится на качестве, – широте его улыбки можно только позавидовать. – А также в знак признательности за ваше длительное ожидание мы дарим вам скидку пятнадцать процентов на следующий заказ.

– Всего пятнадцать за три часа ожидания? Да тут все тридцать, а то и пятьдесят, должно быть, – доносится недовольный голос Риты, а затем и она выходит в коридор. – Ладно, забирайте у него уже пакеты. Умираю, как есть хочется.

Забрав еду, мы идём на кухню, где сверкает идеальная чистота. В воздухе ещё витает запах хлорки, но это никак не мешает нам приступить к нашему позднему ужину.

– А помните, как мы с вами прогуливали уроки, стащив у тренера справки с готовой печатью? – смеюсь я, вспоминая наши школьные годы.

– Точно, а мальчишки нас заложили, потому что им завидно стало, – хохочет Рита.

– Разве это нас остановило? – добавляет Зоя, и по кухне разносится наш дружный смех.

– Знаете, я думала, что после того, как мы разъехались по институтам, наше общение сойдет на нет, – хмурюсь я, и на смену радости приходит грусть.

– Да конечно, уж я бы вам не дала про себя забыть, – ухмыляется Рита и обнимает нас обеих. – И потом я была уверена, что вы обязательно вернётесь.

– Хитрая, конечно, у меня ведь целевой договор был, – хмыкает Зоя. – Я пять лет в нашей больнице отработать должна была. А вот зачем Тома сюда вернулась, я до сих пор понять не могу.

– А как иначе? Я ведь, как декабристка, за своим мужем готова была хоть на край света идти. Тем более ему должность в министерстве предложили. Да, не столица, но это он в чужой город поехал, а я-то, получается, домой вернулась.

– Фу, и чего вы опять этого приблудного вспомнили? – тут же возмущается Рита. – К тому же я тебе всегда говорила, что не стоит он тебя. Я, как первый раз увидела его, так он мне сразу не понравился. Обычный самовлюблённый индюк, который корчит из себя павлина.

– Он тогда совсем другой был…

– Только не вздумай начать его защищать, – перебивает меня подруга.

– Да нет, просто понимаете, он ведь у меня первый и единственный…

– Капец, – тянет Зоя. – Я другому отдана и буду век ему верна, или как там правильно звучит? Тома, с одной стороны, честь тебе и хвала, но с другой, сколько всего ты упустила в жизни…

– Нет, я никогда не жалела об этом, – теперь я не даю Зое договорить. – Но, если признаться, я всегда хотела, чтобы у нас с Тарасом было не один раз за ночь, а чтоб тонуть в страсти до самого утра. Чтобы, как в книгах пишут: она ещё не все волны удовольствия пережила, а он снова готов.

– Погоди, он чего, ещё и не удовлетворял тебя, что ли? – у Риты даже вилка из рук выпала. – Один раз победил и всё?

– Ну, бывало и такое, что ни разу, – я опускаю глаза, поскольку мне вдруг становится неловко. – Я всегда к этому делу тщательно готовилась. Чтобы вся чистенькая, вкусно пахла, в красивом белье... А иногда случалось так, что, когда я выходила, он уже спал.

– Конечно, он-то всякой грязи уже насобирал, устал, труженик твой, – с презрением бросает Зоя.

– Так, всё, закончили. И так слишком много ему внимания досталось, – морщится Рита. – Как только развод получишь, поедем в клуб. Найдём тебе мужика и…

– Нет, спасибо, – тут же открещиваюсь я. – Никаких мужиков. Мне бы с этим разобраться.

– А тебя под венец никто и не отправляет, – тут же вклинивается Зоя. – Это для здоровья, между прочим.

– Да вы чего, я же не смогу…

– Это тебе так кажется, – ухмыляется наша доктор. – Вот встретишь мужика, от одного взгляда которого внутри всё плавиться, тогда и поговорим.

Не знаю почему, но перед глазами вдруг встаёт образ моего спасителя. По телу проходит волна дрожи, и я тут же стараюсь выкинуть все лишние мысли о нём из своей головы.

Мы ещё долго сидели и болтали, словно пытались наверстать упущенное время. Часы уже давно перевалили за полночь, когда мой телефон неожиданно завибрировал. На экране высветился номер дочери, а сердце отчего-то пропустило удар.

Восемнадцатая глава

– Мам, забери меня, пожалуйста… – ледяной ужас сковывает меня изнутри, когда я слышу её голос – дрожащий, надломленный и полный отчаяния.

– Анюта, что случилось? Где ты? – мой голос дрожит, но я стараюсь говорить спокойно.

– Я в парке… – всхлипывает она. – Мне так плохо, мам.

– Тише, милая, тише. Всё хорошо, солнышко, я уже еду. Ты только никуда не уходи, ладно?

– Да… – едва слышу её ответ.

– Я буду через пятнадцать минут, хорошо? Ты только дождись меня.

– Ладно… – едва слышно отвечает она. – Только, мам…

– Что, доченька?

– Обещай, что не будешь ругаться.

– Солнышко, всё хорошо, я не собираюсь тебя ругать.

– Ты просто ещё не знаешь…

– Милая, только дождись меня. Я обещаю, что всё будет хорошо.

В трубке слышны приглушённые всхлипы. Я срываюсь с места, хватаю ключи от машины.

– Что случилось? Тома, что с Аней? – встревоженный голос Зои словно доносится издалека.

– Она… она в парке, ей плохо… Она просит забрать её, – слова даются с трудом, горло словно сдавило тисками.

– Мы с тобой! Никуда ты одна не поедешь! – Рита уже на ногах, готовая к бою.

– Нет! Я сама. Мне нужно самой. Её голос… Ей очень плохо, – отвечаю я, надевая шубу. – Пожалуйста, приготовьте горячий чай или что-нибудь ещё, чтобы согреть её… Я не знаю, сколько уже она там сидит.

Зоя и Рита переглядываются, в их глазах – тревога и беспокойство.

– Только позвони, как найдёшь её! А мы все сделаем, – твёрдо говорит Зоя.

– Обещаю, – бросаю я, выбегая из квартиры и переключая телефон на громкую связь.

– Мам… – снова раздаётся её голос. – Тут так холодно…

– Я уже еду, родная. Совсем скоро буду. Только говори со мной, ладно?

– Ладно… – её голос становится чуть увереннее. – Я так перед тобой виновата...

Я мчусь по ночным улицам, не обращая внимания ни на что вокруг. Только вперёд, только к ней, только чтобы обнять и согреть свою напуганную девочку.

– Мам… – снова её голос в трубке. – Я так тебя люблю…

– И я тебя, моя девочка. очень-очень. Держись, родная, я уже близко.

В голове сумбур и хаос. Отчего-то вспоминаю, как Аня отреагировала на сообщение от подруги. Как побледнела и спешно уехала. А я отложила наш разговор! Какая же я была дура! Надо было остановить, расспросить, а я…

Что такое произошло? Что могло так сломить мою сильную, жизнерадостную девочку? Кто причинил ей такую боль? И самое страшное – почему она сразу не пришла ко мне? Почему отправилась именно сюда?

Вина давит на меня, словно тяжёлый груз. В груди всё сжимается от боли. Если бы я только могла повернуть время вспять… Если бы я только могла быть более внимательной, более чуткой, более любящей… В этот момент звонок неожиданно прерывается. Я тут же перезваниваю, но механический женский голос сообщает, что абонент вне зоны действия сети.

– Боже мой, только бы с ней всё было в порядке… Только бы она была жива и здорова… Я сделаю всё, чтобы помочь ей! Всё! – шепчу я, смаргивая слёзы, застилающие глаза.

Парк встречает меня ледяным дыханием ночи. Тёмные аллеи кажутся бесконечными, но я ни на секунду не сбавляю шаг, а следом и вовсе перехожу на бег.

– Анюта! Где ты? – кричу я, надрывая горло, но в ответ только тишина.

Наконец, вдали я вижу её силуэт. Она сидит на скамейке, сгорбившись, обхватив себя руками, и тихо плачет. От этой картины у меня всё переворачивается внутри.

– Анюта! – выдыхаю я, подбегая к ней. – Солнышко моё!

Она поднимает на меня заплаканное лицо, и я вижу, как ей плохо. Мгновенно забываю обо всём на свете, кроме неё. Опускаюсь на скамейку и крепко-крепко обнимаю её, прижимая к себе. Но тут же вздрагиваю: да она вся ледяная!

– Боже мой, Анечка, ты совсем замёрзла! – шепчу я, ощущая, как дрожит её тело. – Нужно немедленно тебя согреть!

Я помогаю ей подняться и уверенно веду к машине. Она ничего не говорит, только дрожит и всхлипывает, крепко прижимаясь ко мне. В машине я включаю обогрев на полную мощность и укутываю её своей шубой.

– Милая, почему ты сразу не приехала ко мне? Что такого произошло, что ты решила прийти сюда? – мягко спрашиваю я, гладя её по голове.

Она молчит, словно не решаясь начать. А потом её охватывает приступ рыданий, и, задыхаясь от слёз, она начинает говорить:

– Мам… я… я не знаю, как тебе сказать… Я… я так виновата…

– Тише, тише, солнышко. Всё хорошо. Я здесь, я с тобой. Расскажи мне всё, как есть.

И она рассказывает. О том, как в сентябре у них в университете появился новый преподаватель. О том, как он стал оказывать ей знаки внимания – сначала просто предложил помощь с учёбой, затем сказал, что хочет организовать масштабную научную работу и согласен стать её научным руководителем.

Они стали много времени проводить вместе, он говорил ей комплименты, а в один из дней подарил цветы и пригласил на кофе после занятий. А она сама не заметила, как влюбилась в него, как ослепла от счастья. Ведь он такой красивый, галантный, заботливый. Правда, он просил держать всё это втайне, поскольку согласно уставу учебного заведения, он не имеет права на подобные отношения.

Но вопреки всему их отношения постепенно развивались, и после её совершеннолетия они перешли последнюю черту.

Я слушаю её, и сердце моё разрывается на части. Как же она наивна, как доверчива! Как легко её было обмануть, воспользоваться её молодостью и неопытностью.

– А сегодня… – её голос дрожит, и она снова начинает плакать. – Сегодня я узнала… что он женат, и получается, что я ничем не лучше любовницы отца.

Девятнадцатая глава

– Нет, доченька, не говори так! – я прижимаю её к себе крепче, чувствуя, как колотится её сердце. – Как ты можешь сравнивать себя с ней? Это ведь две совершенно разные ситуации.

Я глажу её по волосам, стараясь передать всю свою любовь и поддержку.

– Мам, но он женат… – её голос прерывается от рыданий. – Что мне теперь делать…

– Ты доверилась человеку, который показался тебе достойным. Это не делает тебя плохой.

– Но у него семья… – она поднимает на меня заплаканные глаза. – Маленькая дочка… Знаешь, когда подруга прислала мне фото, как он сидит за столиком в ресторане и обнимает свою жену и дочь, то думала, что моё сердце остановится навсегда. Я сразу же поехала туда и следила за ними до самого их дома, они показались мне такой счастливой семьёй…

А потом я представила тебя на месте его жены, и мне стало физически плохо. Сначала я хотела заявиться к нему в квартиру и устроить скандал, а потом поняла, что не смогу причинить боль его жене, ведь она не виновата в том, что он… В общем, я очень долго бродила по городу, пока не оказалась в этом парке. Я просто не знала, что мне делать…

– Главное, что ты сейчас со мной, и мы вместе разберёмся с этой ситуацией.

Я беру её руку в свои ладони, глядя прямо в глаза.

– Анюта, послушай меня внимательно. То, что сделала любовница твоего отца – это осознанный выбор взрослого человека. Она знала, на что идёт, понимала последствия, более того, она хотела этих последствий. А ты… ты просто доверилась своим чувствам.

– Но я же… – она пытается возразить, но я перебиваю её.

– Нет, доченька, ты не такая. И мы обязательно со всем разберёмся, обещаю тебе.

Я достаю из сумки упаковку бумажных платочков и аккуратно вытираю её слёзы.

– Нужно только решить, как поступить дальше. Может быть, стоит поговорить с деканом? Или с его женой?

– Нет! – она резко поднимает голову. – Не нужно ни с кем говорить...

– Хорошо, – я решаю сейчас не спорить с ней, хотя оставлять это без внимания я не собираюсь. – Мы найдём другой выход.

Я обнимаю её снова, чувствуя, как постепенно расслабляются её плечи. На какое-то время наступает тишина, а потом она вдруг начинает говорить.

– В день вашей годовщины, – она запинается, – он позвал меня на обед в кафе недалеко от нашего универа, и там мы чуть не встретились с отцом.

Я замираю, чувствуя, как внутри всё холодеет.

– Он был там с девушкой, – продолжает она. – Они уже как раз собирались уходить, когда мы пришли. Но я всё равно спряталась, потому что не хотела, чтобы он увидел меня с ним.

Я ловлю себя на том, что в красках представляю эту сцену.

– А когда отец прошёл мимо, я вышла из своего укрытия. Но та девушка остановилась около нас и поздоровалась с моим… В общем, неважно. Они перекинулись парой дежурных фраз, а потом она посмотрела на меня… – она ненадолго замолчала, видимо, стараясь подобрать слова. – Снисходительно так, с ухмылкой. Словно знала что-то, чего не знаю я. Но ничего не сказала, потом попрощалась с ним и ушла.

Я чувствую, как во мне поднимается волна гнева. Кажется, теперь я понимаю, к чему относились сегодняшние слова Алисы о моей дочери. Она явно узнала её и, судя по тому, что они оказались знакомы с её преподавателем, знала, что тот женат.

– Не смогу тебе передать, но меня тогда охватило какое-то странное чувство, – говорит Аня. – И поэтому в тот вечер я спросила у тебя… уверена ли ты, что отец придёт.

Алиса, как змея, заползла в нашу семью и ужалила меня дважды – сначала через мужа, а теперь, опосредованно, через мою дочь. Но сейчас у меня и правда больше нет сомнений, что она знала, что моя дочь встречается с женатым мужчиной, знала всю эту грязную подноготную. И сегодня вывалила это всё на меня.

Аня сидит рядом, такая юная, такая беззащитная, и понятия не имеет, какой клубок интриг и лжи разворачивается вокруг неё. Я чувствую, как во мне поднимается ярость, смешанная с отчаянием. Как я могла допустить, чтобы она попала в эту паутину? Как могла не уберечь её от боли?

Я беру её лицо в свои ладони, стараясь скрыть свои истинные чувства.

– Милая, это всё больше не имеет значения. Больше этот преподаватель к тебе ни на шаг не приблизится. А твой отец теперь лишь часть моего прошлого, – говорю я, пытаясь звучать как можно спокойнее. – И нет, я не прошу тебя перестать с ним общаться, просто нам с ним больше не по пути.

Она кивает, но я вижу, что она всё ещё напугана и растеряна. Я отстраняюсь и достаю телефон. Пальцы почему-то дрожат, когда я набираю номер подруги.

– Зоя, это я. Да, я её нашла, с ней всё хорошо. Мы едем домой.

Сбрасываю вызов и поворачиваюсь к Ане.

– Ну что, поехали? – говорю я, стараясь улыбнуться. – Дома тебя ждёт тёплая ванна и чай.

Пока мы едем, я периодически смотрю на Аню, и сердце сжимается от боли. Она ведь всё знает. Она видела мои страдания, видела, как рушится наша семья. Она понимает, что её отец предал меня и какую это причинило боль. Вот только теперь она сама оказалась в подобной ситуации, но роль у неё иная.

– Боже, помоги мне найти силы, чтобы защитить её, – мысленно молю я.

Когда мы заходим в квартиру, Рита и Зоя тут же хватают мою дочь и ведут в ванную, раздевая её прямо на ходу.

– Нужно согреть её как можно скорее, – командует Зоя.

Рита достаёт из шкафа махровое полотенце и халат.

– Аня, солнышко, давай я помогу тебе раздеться, – мягко говорит она, помогая дочери аккуратно снять промёрзшую одежду.

Зоя приносит чашку с тёплым чаем, мёдом и лимон.

– Вот, милая, выпей, – протягивает она чашку. – Это поможет согреться изнутри.

– Всё будет хорошо, доченька, – шепчу я, забирая пустую чашку, а затем помогаю ей опуститься в тёплую воду. – Сейчас тебе станет легче.

Я сажусь рядом с ванной, держа дочь за руку.

– Как ты себя чувствуешь, солнышко? – спрашиваю я, внимательно наблюдая за её состоянием.

– Уже лучше, – шепчет она, – мне тепло.

Двадцатая глава

– И правильно, – тут же соглашается со мной Зоя. – Таких надо наказывать!

– Это всё понятно, девочки, но, может, для начала всё следует хорошенько обдумать? – Рита пристально смотрит на нас.

– И думать нечего! Он мне ответит за каждую слезинку моей дочери!

Рита вздыхает и качает головой.

– Том, я понимаю твои чувства, но нужно действовать с умом. Ты же не хочешь навредить Ане ещё больше?

– Навредить? Да он уже навредил ей, как только можно, Рит, – говорю я, чувствуя, как подступают слёзы. – Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока он продолжает наслаждаться жизнью!

– Том, не переживай, он своё получит, вот увидишь, – Зоя кладёт руку мне на плечо подбадривая.

– Хорошо, хорошо, – примирительно говорит Рита. – Я понимаю, что ты хочешь действовать быстро. Но тогда скажи, ты хотя бы знаешь, как его зовут или как он выглядит?

Я замираю, осознавая, что она права. Я так была поглощена гневом, что не подумала о самом простом.

– Мне это и в голову не пришло, – бормочу я, осознавая правоту её слов.

В голове лихорадочно мелькают мысли, и меня осеняет.

– У неё же есть его фотография, – говорю я, вскакивая со стула. – Ей подруга сегодня прислала.

Осторожно прохожу в комнату, где спит моя Анюта. Сердце сжимается от нежности и жалости. Стараясь не разбудить её, на цыпочках подхожу к дивану и беру её телефон. Руки предательски дрожат, когда я пытаюсь приложить её палец к сканеру.

– Ну же, откройся, – шепчу я, затаив дыхание.

Наконец, экран загорается, открывая доступ к содержимому телефона. Захожу в галерею, и сразу же вижу то самое фото из ресторана, о котором говорила Аня. Вот он, сидит, обнимает свою жену и дочь, словно идеальный отец и муж.

Возвращаюсь на кухню и показываю фото подругам.

– И что она только в нём нашла? – спрашивает Зоя, глядя на его самодовольное лицо.

– Зайди ещё в её переписку, может, там получится и его имя найти? А потом на сайте универа поищем списки преподавателей.

Тут же следую совету Риты и открываю мессенджер. Несколько непрочитанных сообщений от «Самый лучший» сразу же бросаются в глаза. Хочу открыть переписку, но решаю этого не делать, поскольку и так поступаю нехорошо, копаясь в её телефоне, но иначе мне никак не получить нужную информацию.

Следом идут несколько новостных каналов, а потом я вижу ник «Катюшка» и открываю переписку с подругой дочери. Последнее сообщение, как раз это фото, а к нему приписка: ты знала, что Ведищев женат?

Рита берёт у меня из рук телефон, и ещё раз внимательно всё изучает. А Зоя что-то активно печатает в телефоне и спустя пару минут выдаёт:

– Нашла, Ведищев Борис Германович – ассистент кафедры философии.

– Философ, значит? – хмыкает Рита, возвращая мне телефон. – А имечко у него неприятное, впрочем, как и он сам. Ладно, Том. Дело твоё, но прошу тебя, будь осторожна. Не делай ничего, о чём потом пожалеешь.

– Я просто хочу поговорить с ним, Рит, – отвечаю я, стараясь успокоить её. – Я хочу, чтобы он отвязался от моей дочери раз и навсегда.

Но в глубине души я понимаю, что хочу не только этого. Я хочу увидеть его раскаяние. Хочу, чтобы он понял, какую боль он причинил моей дочери. Хотя, судя по всему, рассчитывать на подобное не приходится.

В голове проносится вихрь мыслей. Я представляю, как он читает лекции, вещая о морали и нравственности, а сам в это время заводит интрижку со студенткой, зная, что у него есть семья.

Остаток ночи проходит словно в тумане. Утром, когда я в очередной раз пошла проверять Аню, то явственно почувствовала, что у неё поднялась температура, что вскоре подтвердили цифры на градуснике.

– Я дала ей жаропонижающее, – тихо сказала я, когда Зоя в комнату.

– Хорошо, следите за её самочувствием, пусть пьёт больше жидкости, и вызовите врача, чтобы он осмотрел её, но если станет хуже – сразу звоните в скорую, – сказала Зоя и отправилась на очередную смену в больницу.

Оставлять дочку мне не хотелось, но Рита сказала, что присмотрит за ней. У неё сегодня заседание только в четыре часа дня, поэтому до обеда она совершенно свободна. Я вызвала врача на дом, передала подруге все Зоины рекомендации и попросила держать меня в курсе её состояния, чтобы в случае чего я быстро могла вернуться домой.

Всю дорогу меня трясло от злости и волнения. Ко всему этому коктейлю ещё и примешивалась вина оттого, что я оставила больную дочь, но в то же время я не могла оставить без внимания то, что произошло вчера. Перед глазами то и дело всплывало заплаканное лицо Ани. Я репетировала в голове разные сценарии нашей встречи с Ведищевым, но ни один из них меня не устраивал.

А может Рита права и стоило всё как следует обдумать? Но я же не собираюсь устраивать публичный скандал, я просто хочу поговорить с ним наедине. Я хочу, чтобы он осознал, как далеко зашёл и полностью прекратил любое общение с моей дочерью. Я припарковалась на ближайшей к основному корпусу стоянке, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и тут зазвонил телефон.

Ожидая новостей о состоянии Ани от Риты, я ответила, не вглядываясь в экран:

– Алло.

Я мгновенно пожалела об этом, поскольку в трубке раздался бодрый голос моего мужа.

– Тома, дорогая, как я рад тебя слышать. Как спалось, самой лучшей женщине на свете?

От заискивающих ноток в его голосе меня передёрнуло.

– Ты ошибся номером? – выпаливаю я, стараясь сдержать раздражение.

– Том, ну чего ты, всякое бывает, мы это обязательно преодолеем… – начал он, но я не дала ему договорить.

– Преодолеем? Ты предал меня, Тарас! Ты предал нашу семью! Чего ты хочешь от меня после всего этого?

– Понял, утро выдалось недобрым, – усмехнулся он. – Поговорим на нейтральную тему: как там Аня? Я вчера звонил ей, но она не ответила.

От этих слов меня мгновенно охватила ледяная ярость.

– Ты решил вспомнить о дочери? – шиплю я в трубку.

– Я о ней и не забывал, – его голос стал нарочито спокойным. – Она такая же моя дочь, как твоя, и я имею право знать, как у неё дела.

Двадцать первая глава

Решительно шагаю к проходной университета. Охранник, вяло окинув меня взглядом, просит предъявить студенческий.

– Я не студентка, – сухо отвечаю. – Мне нужно к Ведищеву, на кафедру философии.

Он хмыкает, лениво тычет пальцем в журнал посетителей:

– Записывайтесь. Кафедра на третьем этаже, 312 кабинет. Направо по коридору, потом налево.

Вписываю в журнал посетителей фамилию, имя, отчество, и цель своего визита, стараясь не выдать дрожь в руках. Киваю охраннику и решительно захожу внутрь.

Внутри гудит улей студенческой жизни. Смех, обрывки фраз, кто-то бежит, роняя книги. Иду по указанному маршруту, стараясь не обращать внимания на этот хаос, но в какой-то момент вдруг чувствую на себе взгляд. Тяжёлый, словно пронзающий насквозь. Оборачиваюсь. Толпа. Шумная, безликая толпа студентов. Ничего необычного.

Наверное, показалось, но ощущение не пропадает. Меня буквально сверлят глазами. Иду быстрее, стараясь не обращать на это внимание. Это просто разыгралось моё воображение. Всё, что мне сейчас нужно - это найти этого философа.

Поднимаюсь на третий этаж, нахожу нужный указатель и открываю массивную дверь. Сердце колотится, как бешеное. Внутри всё сжимается в тугой комок, но я собираю остатки самообладания и делаю глубокий вдох.

Возле стенда с расписанием стоит студент с учебниками в руках.

– Простите, вы не подскажете, где я могу найти Ведищева Бориса Германовича?

Парень поднимает на меня взгляд и почему-то пристально рассматривает.

– Вон там, в аудитории, – в итоге произносит он и кивает в сторону самой дальней двери. – У него сейчас консультация.

– Спасибо, – благодарю я и иду в указанном направлении.

Подхожу к двери, заглядываю внутрь и замираю. Ведищев нависает над какой-то студенткой, склонившись так близко, что я вижу, как у неё дрожат руки. Он что-то шепчет ей на ухо, и она нервно сглатывает.

Внутри всё закипает. Злость, отвращение, боль – всё смешивается в адский коктейль. Пальцы сами сжались в кулаки, но я разжала их – сейчас нужен холодный расчёт. Я распахиваю дверь и захожу внутрь. Он поднимает глаза и резко отстраняется от девушки, словно он вообще к ней и не подходил.

– Александра, вы можете быть свободны, – говорит он запинаясь. – Советую вам хорошенько подумать над темой курсовой работы.

Девушка, краснея, пулей вылетает из аудитории, стараясь не смотреть в мою сторону. Ведищев делает несколько шагов навстречу, и на его лице появляется натянутая улыбка.

– Вы, наверное, ошиблись дверью? – спрашивает он, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Кабинет заведующего кафедрой на противоположной стороне.

– Нет, Борис Германович, я не ошиблась дверью, – мой голос звучит непривычно низко и твёрдо. – Я именно к вам.

Прищурив глаза, пристально осматриваю его. Невысокий, но внешне довольно привлекательный. Безупречно уложенные волосы, аккуратно очерченные скулы, ухоженная бородка. Я бы не назвала его эталоном, но в его внешности есть что-то магнетическое, что так легко пленяет неопытных девушек.

Лицо обрамляют идеально выверенные черты: чувственные губы, выразительные глаза, в которых сейчас читается настороженность. Он явно привык использовать свою внешность как оружие. Одет с иголочки: дорогой костюм сидит как влитой, подчёркивая стройную фигуру. На запястье поблёскивают престижные часы, которые, несомненно, замечаются восторженными студентками.

В движениях чувствуется отработанная манера – он знает, как преподнести себя, как наклониться, как улыбнуться. Всё это явно отточенный годами образ соблазнительного преподавателя, перед которым трудно устоять. Но я вижу за этой картинкой истинное лицо – скользкий взгляд, презрительная ухмылка, когда он думает, что никто не видит. Его очарование – всего лишь маска, за которой скрывается манипулятор.

Он притягивает девушек этой смесью обаяния и власти над оценками, внешности и положения. Но на меня его чары не действуют, у меня внутри лишь злость и отвращение.

– Я сейчас не веду приём, запишитесь у нашего секретаря, – он делает попытку обойти меня, но я преграждаю ему путь.

– Либо мы говорим сейчас, либо я иду со скриншотами вашей переписки с моей дочерью сразу к ректору.

На его лице мелькает тень замешательства.

– Вашей дочерью? – переспрашивает он, делая вид, что не понимает, о чём вообще речь. – Простите, но я понятия не имею, кто ваша дочь. И вообще, женщина, немедленно покиньте мой кабинет.

Я смотрю в его лживые глаза и с трудом сдерживаю свои эмоции.

– Борис Германович, – вместе с тем мой голос звучит холодно и уверенно. – Вчера моя дочь узнала, что вы женаты, и я даже не буду рассказывать вам, к каким последствиям это привело. Но гораздо интереснее будет, к каким последствиям приведёт, если вы не исчезнете из жизни моей дочери, а ваша жена узнает о том, что вы спали со своей студенткой. И что-то мне подсказывает, не с ней одной.

Его лицо багровеет от злости.

– Что вы несёте? – шипит он, наступая на меня, вот только я не двигаюсь с места. – Вы всё это выдумали! Уверен, ваша дочь обычная прогульщица, которая преследует меня ради хорошей оценки! Думаете запугать меня?

Он начинает ходить по кабинету, активно жестикулируя.

– Ещё одна мамаша, решившая спасти дочку от «злого преподавателя»? Да и что вы можете мне предъявить? – кричит он. – Здесь обучаются совершеннолетние люди, которые в состоянии взять на себя ответственность за свои поступки. А ваша дочь, похоже, безвольная кукла, которая не в состоянии самостоятельно решить свои проблемы.

Меня передёргивает от отвращения. Он пытается казаться жертвой, вот только я знаю правду, и мне противно слушать его попытки свалить всю вину на мою дочь.

– Сбавьте тон, – обрываю его. – Не нужно устраивать спектакль. Я вам уже сказала, что у меня есть скриншоты вашей переписки, где вы недвусмысленно намекаете ей на интимные отношения.

Конечно, я сейчас ткнула пальцем в небо, поскольку никаких скриншотов у меня нет, но, кажется, я попадаю прямо в цель, поскольку он возвращается к столу и с силой отшвыривает стул.