Развод в 45. Добьюсь всего сама

Глава 1

Я ехала уставшая в такси из аэропорта. Девятичасовой полет из солнечного Тайланда, а затем еще несколько часов изнурительной дороги до нашего городка давало о себе знать. Оставалось всего двадцать мучительных минут, и я наконец-то смогу растянуться и расслабиться на моей большой кровати.

На самом деле, это путешествие с Леной прошло замечательно. Наконец-то мы могли позволить себе такое – наши дети выросли. Мой старший сын Антон работал с мужем в его фирме, а младшая дочка Арина (как и дочка Лены), погрузилась в водоворот студенческой жизни в Санкт-Петербурге, лишь изредка балуя нас своим приездом. Муж же, как всегда, был поглощен своими бизнес-проектами. И вот, в свои сорок пять, я вдруг ощутила себя… немного лишней. С двадцати-двух лет я тащила на себе быт, растила детей, пока муж строил свою «империю» и воплощал амбиции, а тут вдруг не о ком заботиться. Детям я была не так уж и нужна, а муж постоянно был в делах.

Первые полгода было здорово – я занималась только собой, а потом я загрустила. Заметив это, Серёжа предложил поездку в Тайланд на целый месяц, чтобы отдохнуть, перезагрузиться, подумать, чем же мне хочется заниматься дальше. Я бы не решилась отправиться одна, и тогда он, не задумываясь, оплатил путевку и для Лены – моей лучшей, самой надежной подруги. Она долго колебалась, но в итоге согласилась, с присущей ей ответственностью пообещав вернуть всю сумму частями.

И это был поистине волшебный месяц. Мы смеялись до слез, болтали обо всем на свете, сплетничали, посещали экзотические процедуры, танцевали до утра на местных дискотеках, часами плескались в ласковых волнах океана, а вечерами, уютно устроившись, читали и жарко спорили, как в лучшие студенческие годы. Это было так похоже на ту беззаботную пору, только без гнета экзаменов и сессий, без страха перед будущим.

Я набралась сил и впечатлений и решила пойти к психологу, когда вернусь домой, чтобы понять, куда лучше всего двигаться дальше.

Такси остановилось у подъезда, где, как всегда, на старой деревянной скамейке, сидели местные бабушки. Дом был сталинской постройки, с массивными колоннами и высокими потолками. Я мечтала о светлой, современной новостройке, но Серёжа был непреклонен.

– Эта квартира – память о моей бабушке, – говорил он, – я себя нигде больше не вижу.

И, надо признать, он вложил в нее душу и немалые деньги. Внутри все преобразилось до неузнаваемости: современные трубы, новые полы, стильный дизайн – словно другой мир. Но стоило выйти во двор, как попадал в тесный, маленький дворик с поломанной детской площадкой.

Я расплатилась, чувствуя, как усталость накатывает с новой силой, и вышла. Таксист, без лишних слов, вытащил мои вещи – два огромных, набитых до отказа чемодана и два увесистых пакета – и уехал. Я понимала, что самостоятельно мне их ни за что не дотащить. Серёжа сегодня был слишком занят, чтобы меня встретить. Как и Антон.

Бабушки на скамейке пристально наблюдали за моими мучениями.

– Ир, чего-то давно тебя не видно было, – не выдержала одна. – Где ж ты пропадала?

– В Тайланд летала отдыхать, – ответила я, лихорадочно пытаясь придумать, как же мне справиться с этим багажом.

– Отчего отдыхала-то? – тут же подхватила другая. – Ты ж не работаешь, вроде. Хозяйством особо не перегружена, как мы в твои годы, например. Вот мы раньше и руками стирали, и все сами делали… – завелась она, перечисляя все тяготы своей молодости, подхваченная дружным хором остальных.

Сложив пакеты на чемоданы, я, кряхтя и пыхтя, начала медленно двигаться к подъездной двери. Тяжело, но лучше, чем стоять здесь и слушать их.

Когда я наконец-то добралась до двери в квартиру, я была очень злая на мужа, что он меня не встретил. Что за месяц нельзя было дела решить и потратить на жену. которую не видел месяц, час? «Сейчас только зайду, – думала я, – брошу эти дурацкие чемоданы с сувенирами, которые я, между прочим, с любовью для него выбирала, и позвоню ему. Чувствую, будет у нас грандиозный скандал».

Я отперла дверь, с трудом втащила вещи в квартиру и плюхнулась на мягкий пуфик в прихожей, пытаясь восстановить дыхание. Мой взгляд скользил по знакомым полам. Что-то было не так. Квартира была какой-то… пустой. Анализируя эти странные, тревожные чувства, я стала внимательнее осматриваться. И тут меня пронзило: на полках в прихожей стояла только моя обувь. С тех пор, как Сергей стал хорошо зарабатывать, его коллекции обуви росли в геометрической прогрессии, наполняя все свободное пространство. А сейчас – ни одной его пары.

С нарастающим беспокойством я распахнула зеркальную дверь шкафа. И снова – только мои куртки и плащи.

Я разулась и пошла в спальню. Там в шкафу были не только мои вещи – вот его осенние и зимние куртки, его свитера… Облегчение нахлынуло, быстро сменившись новым недоумением. Может, он просто убрал всю свою обувь куда-то в приступе какого-то внезапного желания чистоты?

Я взяла телефон и набрала номер мужа. Гудки, гудки, гудки… Никто не брал трубку. Странно. Он сам с утра не звонил и не писал.

Я прошлась по спальне, и мой взгляд упал на туалетный столик. Там, поверх моих косметических принадлежностей, лежал лист бумаги. С каким-то скверным, предчувствием, я взяла его.

«Не хватило смелости сказать тебе это лично. Я подаю на развод. Пожалуйста, съезжай с квартиры. У тебя три дня. Сергей».

В груди, там, где еще секунду назад билось сердце, вдруг разорвалась бомба, оставив после себя лишь огромную, чёрную, зияющую дыру.

Глава 2

Я опустилась на стул и несколько раз перечитала записку. Раз, другой, третий… Мозг отказывался принимать информацию. Это какая-то шутка. Какая-то нелепая ошибка. Не может быть. У нас же всё было хорошо! Успешный бизнес, стабильный, приличный доход, двое взрослых, почти самостоятельных детей… Мы никогда не ссорились по-крупному, не устраивали сцены. Я доверяла Сергею безоговорочно, как самой себе. Он никогда не давал мне ни малейшего повода усомниться в его верности или искренности.

Я снова обошла всю квартиру, проверяя полки и шкафы. Часть его вещей, действительно, исчезла, как и документы, которые всегда лежали в кожаной папке.

Схватила телефон, я опять набрала его номер несколько раз. Он не брал трубку. Наконец, я заставила себя остановиться и отправила сообщение: «Нашла твою записку. Всё-таки надо поговорить».

Бросив телефон на кровать, я пошла в ванную комнату и умылась холодной водой. Затем вернулась в спальню и легла на нашу большую кровать. Какая-то абсурдная сюрреалистическая картина: я, возвращаюсь из отпуска, полная сил и планов, а меня ждет не объятие, а клочок бумаги. Ни ссор, ни криков, ни долгих подозрений. Просто вот так, в одночасье, я оказалась чужой в собственном доме.

Взяла телефон – сообщение доставлено, но не прочитано.

Разозлившись ещё больше, я позвонила в его фирму. Трубку сняла Мариночка, его секретарь, чей голос всегда звучал подобострастно вежливо. «А что, если это он ушёл к ней?» – пронеслась жгучая мысль. Но тут же я отмела ее – «Это было бы слишком банально».

– Здравствуйте, – я старалась, чтобы голос звучал ровно. – А Сергея Викторовича можно? Это его жена.

– Здравствуйте, Ирина Юрьевна, – ее удивление было искренним. Я никогда не звонила на рабочий номер. – А его нет. Он уехал с утра куда-то по важным делам и просил ни в коем случае не беспокоить.

– Хорошо, спасибо, – бросила я и тут же отключилась.

Что это за цирк? Что еще за игры? Даже если он решил, что развод – это единственный выход, почему так? Почему нельзя встретиться, сесть за стол и проговорить это, как взрослые люди? Почему он выбрал подлое бегство? Прятаться от жены как от какой-то настойчивой и надоедливой поклонницы? Трус.

Я позвонила сыну.

– Привет, Антон!

– Привет, мам! Как долетела? Всё хорошо? Я просто немного занят, – его тон был, как всегда, деловым.

– Да, всё нормально. Я ненадолго. Ты не знаешь, где папа? Не могу его найти? – я старалась говорить буднично.

На той стороне повисла такая долгая пауза, что она говорила громче любых слов: мой сын знает, где отец.

– Антон, – я не выдержала, мой голос сорвался, – что вообще происходит?

– Мам, я не могу тебе сказать, где папа, – его голос был ровным. – Но я… в курсе, что у вас… что вы разводитесь. Папа поговорил со мной и с Ариной, и всё объяснил. Всё будет хорошо, на этом жизнь не заканчивается…

– Антон! – я перебила его возмущенно. – Что значит «поговорил»? И давно ты знаешь, что мы разводимся? Я вот узнала тридцать минут назад из записки! Я хочу поговорить с ним!

– Ну, он сказал мне неделю назад. Всё объяснил, разложил по полочкам. Мы с сестрой приняли его позицию. Мы вас всё равно любим обоих…

– Понятно, – я не стала дослушивать. В груди ныло и болело, как от удара. Я не хотела обижаться на сына, но его слова ранили меня. – Как я могу с ним поговорить, чтобы он и мне всё объяснил и разложил по полочкам?

– Он сам тебе позвонить через три дня, когда ты съедешь из квартиры. Он сказал, что хочет дать тебе время, чтобы ты остыла и приняла его выбор. Чтобы вы могли разговаривать с позиции разума, а не эмоций.

Как мило со стороны мужа, и как мудро со стороны сына. И дочки тоже. Неделя. Целая неделя прошла с тех пор, как они узнали. Неделя, в течение которой они общались со мной, переписывались, знали, что у их отца есть другая женщина – я в этом была уверена на все сто процентов, он не мог просто так уйти в никуда, – и что он собирается выставить меня, их мать, на улицу. Но никто из них не сказал мне ни слова, ни предупредил меня.

Я бы сказала, что удивлена, но, на самом деле, я не особо. Я же их воспитывала практически всё время одна. Пока муж пропадал на работе, строил свою империю, я была той, кто ставил их перед фактом, кто ругал их за двойки, кто заставлял учиться, кто ограничивал их в чём-то, чтобы они росли достойными людьми. А папа… папа появлялся редко, с подарками, с развлечений, с улыбкой. Человек-праздник, который всегда ассоциировался с беззаботным весельем. Но одно дело, когда дети открыто предпочитают одного из родителей, потому что второй более строгий и требовательный, а другое – когда они уже взрослые люди, которые должны понимать, что такое ответственность и правда. Я ждала от них большей сознательности и мудрости. Ну и большей любви ко мне.

– Куда мне съезжать-то? – мой голос прозвучал глухо, почти безжизненно. – У меня нет своего жилья.

Я обращалась скорее к себе, чем к сыну, но он ответил:

– Можешь пожить у меня пару дней, мам, пока квартиру ищешь. Я помогу тебе с оплатой первых месяцев.

– Спасибо, сынок, я подумаю, – усмехнулась я. – Хорошего дня.

– И тебе, мам, пока! – в его голосе зазвучало облегчение, что неприятный разговор закончен.