Развод в 45. Как в жизни

Глава 1. Вот, что ты сделал

Меня разбудил свет от экрана телефона. Муж тут же погасил телефон и сунул его под подушку.

— Гриш, ты чего не спишь? Чего там у тебя?

Я перевернулась на другой бок и подтянула одеяло к носу.

— Не спится, пост в Телеграме читал. Ты спи-спи, Леся…

Гриша нежно обнял меня сзади и поцеловал в затылок. Я улыбнулась и стала проваливаться в сон.

Гриша повернулся на другой бок, и по шуршанию я поняла, что он снова полез под подушку за телефоном.

На этот раз он убавил подсветку, но сон уже не шёл. Я пролежала на боку еще минут пятнадцать в надежде, что меня «выключит».

Гриша откинул одеяло, выбрался из кровати и вышел из комнаты.

Я глянула на время. Три часа ночи. Сон у меня в последнее время тревожный, и вряд ли я теперь усну.

Еще немного поворочалась и все же решила пойти выпить кофе и, раз уж сна мне не видать, немного поработать.

Я надела халатик, взяла ноутбук под мышку и поплелась на кухню.

Я ожидала, что Гриша тоже будет на кухне, но он оказался в ванной. Я прислушалась — шума воды не слышно. Дверь не заперта.

Я потянула дверь на себя и, когда открыла, так и застыла с открытым ртом.

Передо мной открылась просто чудесная картина. Мой муж сидел на краю ванной со спущенными трусами и драчил член, не отрываясь от экрана телефона.

Он старался с таким упоением, что даже не заметил, как я открыла дверь.

Мгновенно, на каком-то порыве я выхватила телефон у него из рук, ожидая, что увижу банальное порно, но не тут-то было.

Во весь экран молодая веб-камщица ублажала себя вибратором, стоя к камере задом.

Она, будто почувствовав, что зритель сменился, повернулась к экрану и улыбнулась. От этой улыбки меня передернуло, будто я за оголенный провод схватилась.

Девке лет двадцать. Белобрысая, накачанные губы — того гляди лопнут, как переспелые помидоры, этот маленький носик — жертва инопланетной хирургии.

Гриша замер и смотрел на меня, сидя на краю ванной и не отпуская члена.

Вся эта картина была настолько отвратительной и сюрреалистичной, что ни он, ни я не знали, как реагировать на происходящее.

Но я оправилась быстро и со всего маху запустила телефон в стену, да так, что только осколки экрана брызнули в стороны.

— Лесь! — Гриша подскочил, натягивая трусы и запихивая в них колом стоявший член.

Первый шок прошел, меня мелко затрясло. В висках застучали молоточки, а губы сами собой сжались в тонкую нитку.

— Леся! Ну, ты чего? — Гриша попытался подойти ко мне.

Я шагнула назад, выходя из ванной.

— Не подходи, слышишь, не вздумай ко мне прикасаться…!

— Зачем ты телефон разбила? Он денег стоит.

Муж нес какую-то чушь.

— Телефон? Ты серьезно сейчас? — Я дёрнулась, вошла на кухню и с силой долбанула по кнопке включения чайника.

— Лесь, ну… ты как-то реагируешь… я не знаю, Лесь…

— Гриш, я прошу тебя, отойди от меня, пожалуйста, не говори ничего, мне даже смотреть на тебя сейчас противно!

Он опустился на стул и попытался взять меня за руку. Я тут же её отдернула.

— Ты можешь меня не трогать? Уйди, пожалуйста…

— Да что я такого сделал? Ну, да, сцена так себе, но ты так реагируешь, будто с бабы меня сняла!

— А ты считаешь, это не то же самое?

— Конечно, нет!

— Тогда что это? — я сложила руки на груди, чтобы он больше не пытался меня коснуться. — Ты прячешься от жены в ванной и дрочишь на какую-то шлюху, это, по-твоему, нормально? Здесь ничего такого, да? То есть мне можно было бы отреагировать, только если бы ты натурально там с какой-то бабой заперся? Что ты несешь вообще? Тебе сколько лет, Гриша? Ты подросток пубертатный, который не в состоянии свой отросток контролировать? Тебе полтинник! Полтинник! Совсем уже?

— Ты преувеличиваешь, Леся…

У меня уже никаких сил не хватало слушать, как он пытается оправдаться. Я подскочила со стула и дёрнулась, чтобы выйти из кухни.

Гриша тоже поднялся, перегородил мне дорогу и попытался обнять.

— Леся моя, ну чего ты? Ну, бес чего-то попутал, прости меня…

— Отойди…

— Лесь…

— Отойди, я сказала, дай пройти! — рявкнула я.

— Давай поговорим, объясни мне, я не понимаю, объясни, почему ты так реагируешь? Для тебя же не новость, что мужики мастурбируют? Не новость, правда? Тебе тоже не шестнадцать, Леся, тебе сорок пять, если уж ты завела об этом речь. Что тебя так шокировало? Сам факт? Ну, объясни мне, я правда не понимаю.

— Ты дурак, что ли? — не выдержала я.

— Слова выбирай, — нахмурился Гриша.

— А чего мне их выбирать, если ты элементарных вещей не понимаешь? У тебя там даже не порно было. Веб-камщица, черт бы тебя подрал, Зарубин! Ты за это деньги заплатил, это равносильно тому, что я тебя с проституткой застала бы. Или это тоже нормально? Ну, люди же трахаются, да? Что тут такого? Уйди с дороги уже! — закричала я и толкнула его в грудь.

Он, наконец, меня пропустил.

Пропустил-то пропустил, только вот куда мне податься? У нас не дом в три этажа и с кучей комнат, чтобы можно было где-нибудь спрятаться. Трехкомнатная квартира, и, хотя она мне всегда казалась довольно-таки просторной, сейчас мне было в ней тесно.

Мне враз сделалось душно. Я пыталась набрать в легкие воздуха, но все равно никак не могла надышаться.

Я скинула халат, натянула водолазку, джинсовый безразмерный комбез, собрала длинные темные волосы в хвост и уже сунула ноги в кроссовки, когда почувствовала руки мужа на талии.

— Еще раз ко мне прикоснешься, и я за себя не ручаюсь, Гриша. Не трогай меня, я реально за себя не отвечаю. Мне противно, понимаешь ты это или нет.

Все это я сказала, не поворачиваясь к нему. Он убрал руки. Я шагнула за дверь и хлопнула ею так, что в подъезде едва штукатурка со стен не осыпалась.

Я вышла на улицу. На счастье, стояла теплая осенняя ночь. Обида душила меня, крепко схватив за горло.

Я чувствовала именно то, что ему сказала — словно застала его с проституткой. Да, так оно и было. Какая разница — своей рукой он себя ублажал или это делала бы она? Есть в этом какая-то разница?

Глава 2. Чистый лист

Что делать и куда идти, я не представляла. Главное — не быть сейчас дома. Не хочу слушать душных речей, каких-то оправданий, увещеваний.

Не удивлюсь, если в конце концов всё сведётся к тому, что я сама себя накрутила и ничего на самом деле не произошло.

А Гриша это умеет. Тихим вкрадчивым голосом, убедительными аргументами так обложит, что проще с ним согласиться, чем спорить.

«Чёрт! Нужно было взять ноутбук!» — выругалась я мысленно и потопала обратно в квартиру.

Не знаю почему, но я кралась, как кошка. Аккуратно открыла дверь, на мягких лапах прошла в прихожую, прислушиваясь и чуть ли не принюхиваясь.

Вот это и называется — утрата доверия. Враз, мгновенно, как по мановению волшебной палочки — двадцать лет, казалось, безупречного брака коту под хвост.

Как же быстро может рухнуть то, что кажется незыблемым.

Я зашла на кухню. Мой ноутбук так и остался на столе. Схватила его и сунула под мышку.

Из комнаты до меня донёсся голос мужа. «С кем он разговаривает среди ночи, чёрт бы его подрал?» — мелькнуло в голове.

Я тихонько прокралась по прихожей и замерла, не входя в комнату. Только глянула. Гриша сидел перед компьютером и с кем-то говорил по видеосвязи. Мне не было видно, с кем. Видимо, телефон я всё же уничтожила.

Слышать, что говорил его собеседник, я не могла — Гриша сидел в наушниках. Камера тоже была выключена. «Собеседник? Может, собеседница?» — спросила я мысленно, неведомо кого.

— Да, конечно… — согласился с чем-то Гриша. — Завтра… завтра вряд ли, давай лучше послезавтра?

Голос мужа был слишком сладким.

Я прошла в комнату, выдернула из розетки торчащий в ней зарядник от ноутбука. Схватила свой телефон, который забыла в прошлый раз, и закинула на плечо сумочку.

Гриша заметил краем глаза движение и вздрогнул. Но тут же взял себя в руки. Расслабился, откинулся на спинку компьютерного кресла и слишком уж непринуждённо произнёс:

— Да, Васильевич, договорились…

Только я заметила, что сказал он это, одновременно зажимая на клавиатуре комбинацию клавиш.

И я была почти уверена, что отключил он микрофон прежде, чем произнёс эту фразу.

Гриша закрыл окно программы и нажал «Завершение работы».

— Леся! — услышала я в спину, когда уже выходила из комнаты. — Постой!

Гриша догнал меня уже у двери.

— Леся, ну куда ты среди ночи попёрлась? Ну, хватит уже чудить, оно того не стоит.

— С кем ты разговаривал? — спросила я, открывая дверь.

— Ты теперь вообще в любом моём движении будешь видеть подвох? Теперь каждый вдох под подозрением? — спросил Гриша и даже деланно нахмурил брови.

— Так с кем?

— Ну, по работе. Ты же разбила телефон, пришлось с компа…

— В четвёртом часу утра? По работе?

— Так надо же было предупредить, что я не на связи. Телефон… забыла?

— Завтра воскресенье, разберёшься с телефоном. Что за срочность?

— Ну, мало ли что? — Гриша пожал плечами.

— Васильевич — это кто? — продолжала я наступать.

— Лесь, да какая разница? Чего ты вцепилась? Ну, начальник производственной лаборатории, тебе это о чём-то говорит?

— И что послезавтра? О чём вы договаривались? — не унималась я.

— Понедельник послезавтра, Леся, а завтра воскресенье, как ты правильно заметила. Вот в понедельник и нужно нам с ним обсудить рабочие моменты. Прекрати уже подозревать меня. Да, я хрень какую-то сотворил. Всё? На мне теперь крест ставить?

На это я уже ничего не ответила. Крыть мне было нечем. Я даже ни на секунду не усомнилась, что он врёт. Но поймать его за руку сейчас, как поймала в ванной, не получится.

Да, уж, как никогда подходящее выражение — поймала за руку.

Перед глазами снова появилась картинка: мой муж дрочит, пуская слюни на виртуальную шлюху, и меня аж передёрнуло.

Я закрыла за собой дверь, больше не произнеся ни слова, и быстро сбежала по ступенькам вниз.

Напротив, через дорогу, светилась вывеска моей любимой кафешки, где я любила забиться в уголок с ноутбуком, но было ещё слишком рано.

Хотя кто-то в кафешке уже обитал. В зале горел свет. Вот открылась дверь. Уборщик вытащил из уличной мусорной корзины пластиковый пакет, крепко затянул и заменил на свежий.

Я перебежала дорогу под грозный гудок клаксона проносящегося мимо такси.

Уборщик глянул на меня и только покачал головой.

— А если бы сбил? Олеся Витальевна, не бережёте вы себя, — он приветливо улыбнулся мне, несмотря на воспитательную тираду, и сдвинул кепку на макушку.

— Привет, Фазиль, — поздоровалась я.

Меня как завсегдатая кафе — «Библиотечка» — знал весь персонал. А Фазиль, этот улыбчивый, всегда вежливый разнорабочий с почти незаметным среднеазиатским акцентом, так вообще будто взял надо мной негласное шефство.

Он был сильно старше — прилично за шестьдесят, — и относился ко мне так, будто я не сорокапятилетняя дамочка, а взбалмошная девица.

Всё относительно в этом мире. И в глазах других мы те, кто укладывается в их восприятие мира. А восприятие мира зависит, в том числе, и от того, насколько глубоки морщины.

— Фазиль, пустишь меня? — спросила я, когда он управился с мусорной корзиной.

— Конечно, только кухня закрыта ещё, и бар тоже, — он развёл руки в стороны, будто искренне сожалеет о таком недоразумении в четвёртом часу утра.

— Я так посижу, поработаю, — я взглядом показала на ноутбук.

И уже через мгновение я оказалась за моим любимым столом в самом углу, рядом с окном.

На широком подоконнике лежали уютные подушки. Обычно, когда уставала, я перебиралась на подоконник вместе с ногами, снимала обувь, пристраивала под спину подушку и с ноутбуком на коленях могла работать здесь часами.

Так я сейчас и сделала.

Отсюда было видно подъезд моего дома и окна нашей с Гришей квартиры. Я увидела, как погас свет на кухне. Следом — в комнате.

Буквально увидела, как по квартире идёт Гриша и гасит свет. Под сердцем что-то кольнуло. Я выпрямила спину, глубоко вдохнула, выдохнула, зажмурилась до фиолетовых кругов перед глазами, словно пыталась не пустить в сознание прорывающуюся туда мысль: «Может, ты и правда накрутила себя, Леся?»

Глава 3. Я тебя слышу

Я глянула из-за угла. Мой муж шагал, как я поняла к станции метро. «Что ты делаешь, Леся?», – спросила я сама себя, но не удержалась и все-таки двинулась за ним.

Под мышкой ноутбук, глаза краснючие из-за бессонной ночи, толком не прибранная – шпион самоучка блин.

Гриша скрылся за дверями, я шмыгнула за ним и пожалела, что сегодня не будний день, и нет той привычной толкотни в метро, когда можно запросто раствориться в толпе.

На платформе я встала за колонну. Зашипел и остановился поезд. Двери открылись, и я поспешила в соседний вагон.

Здесь я примостилась так, чтобы меня не было видно, но я видела выход из вагона, в которой вошел Гриша.

Вышел он уже через две станции. Я едва успела выскочить. На эскалаторе я чуть его не упустила. Пришлось встать на нижние ступеньки, только когда он доехал уже почти до середины. Чтобы перед нами оказались хоть какие-нибудь люди.

Я вышла из стеклянных дверей станции, и в тот же момент Гриша обернулся. Я тут же спряталась за информационную колонну.

Сердце колотилось так, будто я незнамо чем занималась. Будто я в каком-то шпионском сериале. Выглядело все это как минимум странно, а как максимум – полный бред.

Я выглянула из-за колонны. Гриша, перешел через дорогу по пешеходному переходу и вошел в здание под вывеску – ремонт телефонов.

«Черт! Вот ты дура, Леся!», – обругала я себя и понуро потопала обратно к метро.

В кармане ожил телефон. Такому раннему звонку от моей подруги Кристины я искренне удивилась. Та вообще раньше одиннадцати из кровати не выбирается. Это должны быть какие-то, ну очень чрезвычайные новости.

– Леся, привет, – голос у нее был уже бодрый и звонкий, – ты где?

– Привет, – я огляделась, соображая, а где я действительно, – я где-то здесь.

– Ты чего учудила? Гриша звонил, голос такой, будто умер кто-то. Чуть ли не умолял поговорить с тобой.

– Надо же, нашел себе адвоката, – хмыкнула я и добавила, – дьявола.

– Какого дьявола, Лесь? Говорит ты ушла куда-то в ночи, давай ко мне, реально там что ли бродила где-то всю ночь?

Домой мне идти в любом случае не хотелось. Вариант пойти к Кристине вполне себе. В общем-то, в любом случае, я собиралась к ней податься.

– Ладно, – согласилась я, – скоро буду.

С Кристиной мы ровесницы. Она уже давно не столько моя подруга, сколько практический родной человек. Сестра, так ее назвать будет точнее. Вместе еще со школы. Но при это единомышленниками нас не назвать.

Я всегда немного витала в облаках, тогда как Кристина была женщиной приземленной, в самом хорошем смысле этого слова. Все у нее спорилось и горело в руках: крепкая семья, хорошая работа, воспитанные взрослые уже дети, да и сама она – воплощенная энергия.

Казалось, батарейка у нее не сядет никогда. И даже когда Кристину положат в гроб, они и оттуда будет распоряжаться, как правильно ее хоронить.

Кристина встретил меня в полуразобранном состоянии, или лучше сказать – в полусобранном.

Под глазами черные патчи, отчего она похожа на бешенную панду, нижняя часть лица покрыта болотного цвета и уже подсохшей маской, на голове тюрбан из полотенца, сама в домашних лосинах и футболке. Дива, что тут скажешь.

– Ну, проходи, чего зависла? – ей явно не терпелось поскорее услышать, что там у меня стряслось.

Я же наоборот не торопилась, медленно развязывала шнурки на кроссовках, тогда как обычно просто стягиваю их не развязывая.

Мы с Кристиной по-разному относились к нашему, как мы между собой называли, критическому возрасту. Сорок пять лет ‒ уже не шутка для женщины. И если я больше налегала на физические упражнения, ходила в спортзал и, бывало, изматывала себя до невменяемого состояния, Кристина ратовала за различные чудесные средства и процедуры. Иногда мне казалась, что вся химическая и косметическая промышленность планеты не справляется с ее запросами.

Кристина с возрастом превратилась в этакую элегантную дамочку, что-то среднее между чуть увядшей голливудской дивой и русской бой бабой. Я же, наоборот, с годами отказалась от демонстративно ярких акцентов в макияже и одежде. Предпочитая выглядеть проще, но естественней. Я любила брючные костюмы, юбки или трикотажные платья с безразмерными пиджаками, не мудрила с прическами, волосы должны быть чистыми и блестящими ‒ вот и вся премудрость. Вообще так получилось, что именно сейчас в сорок пять я чувствовала себя как никогда комфортно. Словно наконец оказалась в той форме и возрасте, который отвечал моему внутреннему ощущению себя: я была в гармонии с собой, мне нравилось то, чем я занималась, я не хотела никому ничего доказать и никого завоевать.

Я нравилась себе. Да и если уж честно признаться, нравилась мужчинам. Я все еще собирала лайки в заинтересованных мужских взглядах. Или мне так казалось, потому что после случая с мужем я вдруг растерялась.

У Кристины особой гордостью была ее грудь, за которую она долго выплачивала кредит. Я холила и лелеяла свою филейную часть. Котора всем своим видом отрицала существование не только возраста как такового, но времени в принципе.

Кристина чуть ли не на аркане затащила меня в комнату и уселась перед зеркалом, собираясь наводить марафет.

Глава 4. Белые розы

Домой я зашла со странным ощущением. Из-за разговора с Кристиной, из-за этой моей глупой попыткой проследить за мужем, ощущение было такое, что все в порядке, весь мир в порядке, и только у меня что-то клинануло в голове.

Гриша тут же вышел в прихожую.

– Леся, ну, чего ты чудишь, нервов никаких не хватит?

Я ничего не ответила, но подумала: «Если бы действительно нервничал, наверное, попробовал бы хоть для приличия поискать жену, которая ушла гордо в ночь».

Я разулась, прошла в комнату и положила ноутбук на свой рабочий стол. Покосилась на Гришин отремонтированный уже телефон и невольно поежилась. Словно боялась, что сейчас экран вспыхнет, а там его вебкамщица раком стоит.

Я села на диван, Гриша тут же подошел, опустился на корточки и положил мне руки на колени.

– Хорошая моя, прости меня, я дебил, прости, я очень тебя люблю, ты же знаешь… Давай поговорим, чего ты молчишь?

– Я не знаю, что сказать, Гриша, все вроде бы уже сказала…

– Слушай, я все понимаю, тебе было неприятно, этого точно больше не повториться, я тебе обещаю.

Звучало странно. «Что именно он обещает, – подумала я, – обещает, что больше не будет онанировать на вебкамщиц, или в принципе больше не будет?». Верилось с трудом.

– Не обещай, того, что не сможешь сделать, – только и произнесла я.

– Ну, ты думаешь, я с собой что ли не справлюсь? Я не животное в конце концов.

Гриша поднялся на ноги и нервно стал мерять комнату шагами.

Я смотрела на него и мне казалось, что я гляжу не своими глазами, а будто со стороны. Я запоминала эту сцену и в голове даже мелькнуло несколько строчек, словно я собиралась все это записать на бумагу.

Я правда поднялась с дивана, открыла крышку ноутбука и запустила вордовский файл, в который строчила ночью в кафешке.

– Лесь, ты работать собралась? Сейчас? – услышала я за спиной. – Что-то настолько срочное?

Я стала читать первые строчки и только сейчас до меня дошло, что ночью настучала на клавиатуре не просто текст, а художественный. Читалось как первая глава книги.

Я поставила курсор в начало и написала – Как в жизни – роман – глава первая. Сохранила файл и закрыла крышку ноутбука.

Я крутанулась на компьютерном кресле и ответила, наконец, Грише.

– Нет, ничего срочного.

Гриша вдруг метнулся в нашу спальню и вышел оттуда с огромным шикарным букетом.

– Вот, Леся, твои любимые, прости меня, пожалуйста, бес попутал.

Я взяла цветы и вдохнула их аромат.

– Ты помнишь…

– Конечно помню, белые розы – твои любимые.

– Простишь?

Я ничего не ответила и поднялась, соображая, где у меня ваза.

На стол падали подрезанные концы роз, а я вспоминала самый первый букет, который подарил мне Гриша. Он не был такой шикарный, но зато был настоящим. Этот же, несмотря на всю свою красоту, казался холодным, будто цветы искусственным и слишком уж нарочитым.

Я определила цветы в вазу и не зная, что еще сказать, выдала невпопад:

– Не нужно было тратиться, и так денег толком нет.

– Зарплата на днях, нормально все, – отмахнулся Гриша.

– В этот раз тоже не полную выдадут? – спросила я.

– Да, на предприятии сейчас кризис, я тебе рассказывал, обещали потом все задолженности погасить, – как бы между делом ответил Гриша.

– Слушай, а ты не думал сменить работу? Вроде как ценный специалист, и, номинально отличный оклад. Только денег этих мы чего-то не видим. Сколько уже? Год? То штрафы какие-то, то кризисы, то еще что.

– Ну, Лесь. Бывают такие периоды, все наладится. Не думаю, что это правильно – скакать с места на место.

– Неправильно, что тебе постоянно недоплачивают, и если не заметил, недоплачивают большую часть…

Гриша подошел ко мне вплотную, положил руки на талию и прижал к себе.

– Не переживай, с этим я разберусь, ты простила меня?

Я положила голову ему на грудь, прислушиваясь к себе. И поняла, что мне нечего ему сказать.

Мне больше не хотелось все это обсуждать, не хотелось думать о произошедшем, но и просто сделать вид, что ничего не произошло, у меня точно не получится. Это я знала точно.

Гриша гладил меня по спине, а я ничего не чувствовала. Нет, я, кончено, ощущала эти нежные прикосновения, но тело вообще никак не реагировало.

– У меня еще сюрприз есть, – сказал Гриша, так и не дождавшись моего ответа, но, видимо, приняв молчание за ответ на его вопрос.

Он выпустил меня из рук.

– Сегодня вечером идем в ресторан, я заказал столик. В очень хороший ресторан. Приглашаю тебя на свидание.

Я снова машинально подумала про деньги, но ничего не сказала. В голове билась мысль, что все-таки нет у меня настолько серьезных причин, чтобы рушить нашу семью. И не дать ему возможность все исправить, пока это может быть еще возможно будет неправильно с моей стороны.

Глава 5. Счастье в неведении

Я вскочила, сбрасывая его руку с плеча.

– Леся, ты чего? На что ты опять злишься? Что я опять сделал не так? – Гриша интонацией подчеркнул это самое «опять».

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – в его глазах я попросту из пальца высасываю несуществующие проблемы, и он даже не подозревает в чем эти проблемы заключаются.

Я прошла мимо него на кухню и щелкнула кнопкой чайника.

– Тебе там не понравилось или что? – спросил Гриша.

– Не понравилось, точно, – ухмыльнулась я.

– Так могли бы в другое место пойти, сказала бы, – он только недоуменно пожал плечами.

Я смотрела на Гришу и чувствовала, как во мне закипает такая злость, что хотелось разораться, ударится в истерику, и я едва держалась. Чайник закипел, а мне казалось, что это закипела моя голова.

– А почему ты именно тот ресторан выбрал? Дорогой, кстати. Завсегдатай? Не по зарплате местечко. Или тебе официантки приглянулись?

– М… так вот в чем дело…

– И в чем же по-твоему?

– Ты все из-за зарплаты переживаешь? В этом месяце премия будет, не волнуйся.

«Он специально пропустил мимо ушей про официанток?», – мелькнуло в голове.

– Прошлый раз тоже премию обещали, да что-то мы так ее и не увидели.

– Я же объяснял… Леся, тебе не кажется, что ты уже на ровном месте стартуешь. Ладно, хорошо, я облажался, если честно, я до сих пор не понимаю, чего тебя так от этого разрывает… – Гриша опустился на стул, – но ладно, я принял, принял, что не могу залезть в твою голову и увидеть это так, как видишь ты. Но вроде бы разобрались. Так, что? Ты теперь будешь постоянно на взводе? И по любому поводу вцепляться в мозг?

– Вцепляться в мозг? Ты серьезно? Да ты в этом ресторане ни одну официантку мимо не пропустил. У тебя же слюни почти текли по подбородку, Гриша! Ты пришел с женой, так какого, объясни мне… – я осеклась, не в состоянии правильно сформулировать.

– Лесь, ты придумываешь, ни на кого я не глазел, чего ты придумываешь? – как ни в чем ни бывало отмахнулся Гриша.

Он сказал это так, что я даже опешила и тут же почувствовала себя дурой.

– Придумываю значит. Ну, хорошо, придумываю так придумываю. Я вообще много себе в последнее время, по всей видимости, придумываю. Придумываю, что у нас нет никакой близости, придумываю, что вместо того, чтобы трахнуть жену, ты дрочишь в ванной на каких-то шлюх, придумываю, что у тебя черте что творится на работе и твоей зарплаты мы не видим, кстати, на ресторан откуда деньги? Банк ограбил?

– Ого сколько оказывается у тебя претензий. А чего молчала? Чего тебя только сейчас прорвало?

Ненавижу эту его привычку отвечать вопросом на вопрос.

– А ты догадайся, Гриша.

– Да чего мне гадать? Ты скажи, как есть. В сексе дело?

– Какой же ты все-таки дремучий, Гриша, сил у меня уже нет ничего объяснять, давай закончим. Я устала.

Я снова нажала на кнопку чертова чайника и стала шарить по шкафчикам в поисках заварки.

– Устала так устала, я вообще не собирался ни о чем таком говорить, – Гриша поднялся и вышел из кухни.

Я услышала, как ванной зашумела вода. Машинально я прошла в комнату и огляделась в поисках его телефона. Мне не нужен был сам телефон, хотелось убедиться, что он пошел в ванную с ним, или убедиться в обратном.

Ощущение было такое, что теперь каждый раз, когда мой муж будет уходить в ванную, я буду думать, что он туда ушел только для одного…

Телефон лежал вместе с его скинутым на кресло пиджаком. Меня даже как будто немного отпустило: «Ты уже совсем загналась», – попыталась я себя успокоить и вернулась за стол к ноутбуку.

«Мужское слово веское только до тех пор, пока мужчина не совершает легковесных поступков», – настучала я на клавиатуре и провалилась в появляющийся на экране текст. Очнулась только, когда Гриша вышел из ванной и начал укладываться в постель.

Уснул он быстро. Я же ворочалась и не могла сомкнуть глаз. Прислушиваясь к его спокойному дыханию, мне хотелось выкинуть все тревожащие мысли из головы и просто прижаться к нему всем телом.

Хотелось почувствовать тепло, почувствовать, что я еще для него самая лучшая, самая желанная, такая какой я была, когда мы только поженились. Мужики они все такие – говорила мне Кристина. Но если они все такие, значит они на протяжении всей жизни такие? Так почему тогда не видела я раньше, чтобы Гриша вообще на кого-то смотрел? Должна же была заметить.

Но нет, он так раньше себя не вел. Или все же…? Черт! Я не удержалась протянула руку и взяла его телефон. Тыкнула в экран. Телефон предложил ввести пароль. Как давно он установил пароль? Я никогда не лезла в телефон мужа. У меня даже желания такого не возникало. Но все же казалось, что пароля у него не стояло.

Гриша перевернулся на спину. Я замерла. Но он не проснулся. Я осторожно взяла двумя пальцами его большой палец и поднесла телефон сканером отпечатков к подушечке. Сработало, телефон разблокировался.

Первым делом я нырнула в последние вызовы. Здесь ничего непривычного не заметила. Следом в сообщения. И здесь ничего особенного. Я прошерстила историю браузера, галерею, папку загрузок, но ничего не обнаружила такого, чего нет в любом телефоне.

Глава 6. Доверие

Я устроилась на кухне с ноутбуком, а Гришин планшет поставила на зарядку.

В душе было настолько пусто, что казалось там гуляет ветер и гоняет туда-сюда высохшее перекати-поле.

Какой-то бред. Мой Гриша, он же такой всегда был достойный мужчина. Сильный, уверенный в себе, красивый, внимательный, обходительный. Что с ним случилось? Ладно бы он был одинок, я даже не знаю, ну, потребности там у него мужские и увлекся порнухой.

Но при жене, в таком вроде бы уже серьезном возрасте. Что это вообще такое?

Дело во мне? Я не привлекаю его вообще, как женщина? Я настолько уже вышла в тираж? Да, нет, черт подери! Я могу взглянуть на себя объективно. Я не выгляжу сильно моложе своих лет, но и старше, чем есть не выгляжу. Я еще привлекательна. Я слежу за собой в конце концов! Так почему он ведет себя словно прыщавый пубертатный юноша?

Я включила ноутбук и запустила файл.

«Как хорошо мы знаем людей, которые рядом с нами? Как хорошо мы знаем тех, кого любим?», – написала я.

Я вспомнила свои самые первые попытки написать книгу. Это было так давно. Мне было девятнадцать. И я на полном серьезе считала, что стану знаменитым писателем. Этой мечтой и жила.

Но жизнь быстро расставила приоритеты. Я закончила филологический, получила второй высшее в Литературном институте имени Горького и стала редактором.

Еще в ковидные времена, как ушла на удаленку, так и осталась. Бесконечно число чужих рукописей прошло через меня, а мечта – самой стать писателем, давно уже похоронена под ворохом житейских проблем.

И вот я снова пытаюсь писать. Я даже и не собиралась. Тогда, в ту ночь в кафе из меня просто полилось, я выговаривалась белому листу. И сейчас, пробежав взглядом по строчкам, я поняла, что мне нравится, то, что получается.

Нравится почти так же, как в девятнадцать нравилось вообще все, что писала. Но теперь я могу судить и с профессиональной точки зрения.

Пальцы летали над клавиатурой. Уже рассветное солнце заглянуло в окно. Третья кружка с кофе уже допита, а я все пишу. На голове наушники, в ушах Лана Дель Рей. И мир на мгновение перестал существовать.

Я даже не заметила, как проснулся Гриша. Он появился на кухне и замер истуканом, глядя на заряжающийся на столе планшет.

Я продолжала клацать по клавиатуре. Гриша опустился на стул, уперся локтями в колени и обхватил голову руками.

Он не пытался меня отвлечь или заговорить. Он просто так и сидел, будто в ожидании, когда я обращу на него внимание. К планшету не прикасался.

«Тоже мне, роденовский мыслитель», – подумала я, когда заметила краем глаза, что он сменил позу и теперь сидит, упершись подбородком в кулак.

Я дописала еще одно предложение, поставила точку и закрыла крышку ноутбука.

Сняла наушники и глянула на Гришу.

Он поднял на меня взгляд побитой собаки. Я ожидала, что он сейчас пустится в какие-нибудь рассуждения или попробует как-то оправдаться, но Гриша только сказал:

– Прости, Леся…

– Снова? По второму кругу? – ответила я вопросом на вопрос.

– У меня нет этому объяснения…

– Я вижу, а мне нечего тебе больше сказать.

– Лесь, я все удалю, выкину вообще этот планшет.

– А с головой, что делать? – спросила я, – тоже выкинешь? Мозг отформатируешь?

– И с головой, что-нибудь сделаем, – задумчиво произнес Гриша, словно его только что осенило. – Леся, давай сходим к психологу?

– Мне-то зачем? Я на головушку не жалуюсь.

– Я сам схожу, я понимаю, что это ненормально, правда понимаю. У меня точно проблема…

Эти его слова, признаться, обезоружили меня. Пока он все отрицал, пока пытался мне навязать, что происходящее – это нормально, у меня все внутри кипело от негодования.

Но сейчас… сейчас разом все изменилось. Нет, конечно, я не воспылала всепрощением, но, если человек, близкий, любимый в конце концов человек и правда нуждается в помощи? Наверное, уже с моей стороны будет свинством отвернуться от него.

Я глубоко вдохнула, выдохнула и спросила, словно хотела убедиться, что он не ляпнул это просто так, только чтобы замять конфликт:

– Правда сходишь?

– Правда, Леся! – Гриша тут же оживился.

Он взял меня за руку и заглянул в глаза. В этот раз я ее не отдернула.

– Я все сделаю, чтобы у нас наладилось, я тебя очень люблю, Леся, дай мне возможность разобраться с этим.

– А, что на счет денег? Что с этим обманом делать? Мы с тобой от зарплаты до зарплаты перебиваемся, ты мне лапшу на уши вешаешь, дескать, проблемы на работе, а оказывается, ты тратишь на эту мерзость, большую часть того, что мог бы тратить на семью. Что с этим Гриша?

На самом деле я еще не знала точно, на что именно он тратит. Переводы я видела, но не разбиралась куда эти переводы уходили.

– Так это одно к одному… это будто зависимость какая-то.

– Я подумаю, Гриша, я правда подумаю, – ответила я и отвернулась, чтобы не смотреть на его печальное лицо.

Глава 7. Еще одна бессонная ночь

Уже две недели, как Гриша исправно ходит к психологу. Признаться, впечатлил. Я до конца не верила, что он и правда решится.

Нужно было видеть, как он собирался в первый день – будто на казнь. В принципе, я его понимала. Выворачивать душу на изнанку чужому человеку, пускай даже профессионалу, не такая уж простая задача. Особенно, учитывая деликатность вопроса.

Но Гриша справился, и у меня даже мелькнула надежда, что у нас еще все наладится.

На работе меня приняли с распростертыми объятьями. И тут же завалили текучкой. Все-таки на удаленке поток рукописей у меня был меньше. Но я была рада тому, что могу с головой уйти в работу.

Это тоже была для меня своего рода терапия, и вот сегодня, как раз в последний день первого Гришина двухнедельного забега у мозгоправа, я решила, что пришел мой черед сделать хоть что-нибудь для того, чтобы все не полетело в тартарары в наших с ним отношениях.

Не сказать, что это была изначально моя мысль. Не обошлось без моей подруги Кристины. Ей почему-то не давала покоя то, что я ей рассказала про Гришу. В том смысле, что она всеми силами до сих пор старалась убедить меня, что проблема по большей части в моей голове, нежели в его.

Буквально вчера, когда я заглянула к ней после работы, Кристина с видом человека, разбирающегося в вопросе, спросила:

– А сама то как? Ты сама, что-нибудь делаешь, чтобы все у вас наладилось? Помнишь я тебе рассказывала про нас с Костей? Знаешь, если бы я первый шаг не сделала, еще не известно, как бы оно все вышло.

– Какой первый шаг, Кристина? Мой первый шаг заключался в том, что я как-то это пережила вообще, недостаточно?

– Точно недостаточно, достаточно, это когда Гриша убедится, что его настоящая женщина лучше, чем виртуальные.

– Мне еще нужно убеждать его в этом? А так не очевидно?

– Странная ты, ну, видимо, не очевидно, если он так увлекся. Ты хоть глянула, что именно он смотрел?

– Зачем?! – вскинулась я, – я не собираюсь смотреть эту мерзость!

– Узнала бы, что именно ему нравится и как нравится, почему нет? Мужики они же очень просто устроены, Леся, тем более, когда уже не молоды. Ну, дай ты ему так, он хочет, прояви инициативу, сама удивишься, что из этого может получиться. В конце концов, для себя же, – Кристина заговорщически мне подмигнула.

Была в ее словах доля истины. Где-то я читала, что отношения – это, когда двое двигаются навстречу друг другу и должны встретиться на середине. И если один стоит, тогда и на середине окажется только кто-то один.

С этого последнего сеанса Гриша вернулся в приподнятом настроении. Домой вернулся поздно, с бутылкой вина и букетом цветов. Ситуация располагала.

И пока он был в душе, я сидела и смотрела на комплект нового кружевного белья, купленный загодя, и почему-то никак не могла решиться примерить.

У меня было странное ощущение, что это все как-то не по-настоящему, слишком искусственно и нарочито. А может, я попросту боялась, что уже не в кондиции и это красивое белье не добавит мне привлекательности.

Но сделать свои несколько шагов на встречу я должна.

Я стояла перед зеркалом и рассматривала себя. «Что ж, – думала я, – все намного лучше, чем казалось». Лишнего веса нет, попа подтянута. Еще бы! Столько усилий! На боках не видны растяжки, грудь у меня никогда не была большой и потому обвисать особо и нечему.

Я прошлась по комнате и даже надела туфли на высоком каблуке. Глянула на себя и ухмыльнулась. Это уже выглядело пошловато, я скинула туфли и задвинула ногой их под кровать.

Я продолжала крутиться у зеркала и не заметила, как Гриша зашел в комнату и замер на пороге.

Я буквально почувствовала его взгляд на себе, обернулась и первое, что мне захотелось сделать – это прикрыться. И не оттого, что мне вдруг враз сделалось стеснительно, а потому, что Гриша улыбался, как мне показалось саркастически.

Я ожидала чего угодно, только вот не такой улыбки. Так смотрят на детей, когда они напяливают на себя что-нибудь из взрослой одежды и показывают родителям, как у них получилось.

Сам ли понял Гриша или в моем взгляде заметил, что пошло что-то не так, но он сделал ко мне шаг, и прежде, чем я успела лечь и укрыться одеялом, прижал меня к себе.

Я ждала каких-нибудь слов, хоть что-нибудь, но Гриша молчал. Он прижимал меня к себе, вроде как обнимал и поглаживал по спине.

Поглаживал! Будто успокаивал. В этом поглаживании так и читалось: «Ну, ничего, ничего, да тебе это все как корове седло, но ничего страшного, дура она и есть дура».

Его руки не опускались ниже поясницы. И, хоть я и прижималась к нему вплотную, в его паху образовался полный штиль.

С таким же успехом я сейчас могла ему рассказывать о том, как сходила в магазин. Эффект был бы приблизительно такое же.

Я шагнула назад и потянула его к себе за руку, усевшись на кровать и раздвинув ноги, взялась за резинку его трусов, другую положила ему на ягодицу и притянула к себе.

Я глянула на Гришу снизу вверх, стягивая с него белье и берясь рукой за член. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он просто смотрел на меня и во взгляде не читалось ничего, кроме удивления.

Глава 8. Ненормальные люди

Теплая августовская ночь приняла меня в свои объятия. Мне все равно было куда идти. Была даже мысль припереться на работу, но ее я отбросила. С тоской глянула на мою любимую кафешку через дорогу, но было еще слишком рано. Или еще слишком поздно? Одним словом – ночь на дворе.

И я просто двинулась вперед, заткнув уши наушниками.

Что-то пела мне певица о любви и страсти. И все это сейчас казалось каким-то бредом, которого в настоящей жизни вообще не бывает. Не бывает? Но ведь было же!

Или как оно получается, есть какая-то граница, через которую переступает женщина и дальше она уже не может рассчитывать ни на что? Возрастная граница, но разве мои сорок пять – это возраст?

Я дошла до набережной и уставилась на реку. Уже забрезжил рассвет. Мне же казалось, что это закат. А как иначе, если теперь каждый новый рассвет, только приближает закат?

Мне, наверное, нужно попросту смириться. Жизнь же продолжается. Я жива и здорова, у меня взрослый сын и какой-никакой муж. Боже, как же так получилось, что о моем Грише, о моем мужчине теперь думаю – какой-никакой? Но тем не менее.

Может, я просто слишком много хочу? Да мужчины такие какие они есть, и я пытаюсь переть против природы? Какой в этом всем смысл, зачем мне это нужно. Я и правда уже не молода, так как я могу конкурировать со всеми этими полновесными сиськами, накаченными губами, подрезанными носами и бушующей гормонами молодостью?

А Гриша просто мужик, просто мужик, что с него взять? Нужно просто допустить мысль, что это нормально и все придет в норму. Можно жить дальше. Доживать…

В кармане джинсов ожил телефон. «Гриша», – подумала я и даже опешила, когда увидела на экране – Олька.

Звонила наша с Кристиной Оля, которую мы только Олькой и звали. Такая она всегда была легкая и беззаботная, что никак не вязалось с ней строгое Ольга, или совсем легковесное Оля. Олька она и есть Олька.

Давно уже живет в Германии. У нас бывает в основном проездом, когда навещает своих стареньких родителей, которых ей так и не удалось выдернуть к себе в Германию.

«Прикипели», – так, одним словом, Олька подытоживала их нежелание покидать родную деревню.

– Леся! Разбудила? – зазвенела Олька своим голоском.

– Нет, не сплю, ты какими судьбам? – я пыталась придать своему голосу беззаботность.

– Я в аэропорту, а вечером уже на поезд и дальше. Встретиться! Срочно!

И это была не просьба. Сказала она это так, что сразу было ясно – возражения не принимаются.

А я и не была против. Мне только на руку.

– А Кристина? Звонила? – спросила я.

– Я ее уже осчастливила. Все, встречаемся в центре, в нашем месте. Часа через три, как откроется.

Наше место – это небольшой ресторанчик русской кухни. Истосковавшаяся по родной еде Олька отказывалась от любого другого предложения. И каждый раз, пуская слюну жмурилась и приговаривала: пирожочкиии… пельмешкиии… щиии кисленькиие.

И так она это все произносила, что никаких сил не оставалось и мы с Кристиной, словно сами всего этого не видели годами, заказывали себе столько, что съесть это все было попросту невозможно.

Вот и сейчас она сказала:

– Пирожочкиии…

И мой желудок тут же призывно заурчал.

Я глянула время. Как раз получалось так, что доберусь до дома пешочком, приведу себя в порядок, соберусь и, если не спешить, как раз буду ко времени, что назначила Олька.

Мы втроем дружим уже черте знает сколько лет. Еще с университета. Олька умотала в Германию, как только окончила.

Все мы вышли замуж, все родили, я пару раз гостила у нее в Германии. Кристина тоже. И пока у меня складывалось впечатление, что из нас троих только Олька сохранила и прежнюю энергию и будто вообще не изменилась.

Не внешне, нет – с возрастом ничего не поделаешь. Она сохранила ту себя, что мы знали и двадцать лет назад: всегда веселая, всегда бодрая и беспринципная, резкая в суждениях. Напрочь отрицающая любую точку зрения, кроме своей.

И, что удивительно, в большинстве случаев, какой бы радикальной ни казалась ее очередная теория, проходило время и все оказывалось так, как она сказала процентов на девяносто. Вот такая вот наша Олька-Ванга – любительница пирожочков.

– Ну, что, девочки, рассказывайте, – начала Олька, как только мы уместились за столом и официант принес заказ.

И понеслось щебетание. Кристина, как всегда, взяла на себя заботу пересказать все накопившиеся новости с того момента, как мы виделись в последний раз.

Мне же наоборот не хотелось ничего говорить, да и кусок в горло не лез. Это не могло пройти мимо внимания моей подруги, даже несмотря на то, что она была чрезвычайно увлечена пельменями.

– Видок у тебе, Леся, будто умер кто-то, – Олька промокнула губы салфеткой и глянула на меня так, что сразу было ясно, о чем говорит этот взгляд – рассказывай давай.

– Да, чего рассказывать… все как-то я даже не знаю… – пробормотала я что-то неопределенное.

Но Кристина добавила за меня:

Глава 9. Ложь

После встречи с подругами, которая, я теперь в этом была уверенна, в таком составе была последней, я находилась будто в каком-то трансе.

Смотрю вокруг и ничего не вижу, полностью погрузившись в себя и свои мысли.

Сами по себе Олькины слова – это просто слова. Я не люблю никаких шаблонов и стараюсь не натягивать их на людей. Для меня, что «все мужики такие», что это вот Олькино – «если изменяет в мыслях, значит – изменит или изменяет и по-настоящему» – ничего не значит.

Вот только это настолько совпало с тем, что творилось у меня в душе, что отмахнуться не получалось. Словно моя подруга просто взяла и то, что у меня пока находилось на интуитивном уровне, перевела на уровень реальности.

И реальность мне это совсем не по нраву. Если меня обманывают, если Гриша и правда мне изменяет, я должна это знать. Сам то он точно не скажет. И что же мне делать?

Вместо ответа на этот вопрос, хотя бы мысленно, где-то через час я уже стояла неподалеку от проходной предприятия, где работал мой муж.

Без пропуска туда не войти. Предприятие непростое, здесь производятся композитные материалы для авиастроения и любопытствующим на территории не место.

Гриша трудился инженером. Последние годы все надеялся, что станет главным инженером. Да и я надеялась. Это существенно должно было улучшить наше финансовое положение.

Иногда, Гриша мечтательно произносил: «Вот получу должность и заживем как следует. Дом купим, да все вообще купим».

«Так хорошо будет платить?», – спрашивала я в такие моменты.

«Намного лучше, чем просто хорошо», – обнадеживал меня Гриша.

Но пока все было не так радужно. А учитывая, что я обнаружила – эти его траты мимо семейной кассы, которые он еще и прикрывал, дескать у него там то штрафы, то недостача, то еще какие-то, как я теперь поняла, нелепые причины, с финансами у нас было прямо в притирочку.

Я стояла и бездумно пялилась на проходную, не понимая, чего здесь делаю. В окне мелькали какие-то люди.

Меня вроде как заметили. Через минуту из проходной вышел грузный мужчина с блестящей и, как мне показалось, совершенной в своей абсолютности лысиной.

Он благодушно осклабился и спросил:

– Вы же Олеся? Олеся Крутикова? Муж ваш Григорий наш главный инженер, верно?

Он подошел ближе и протянул большую толстую ладонь, здороваясь со мной по-мужски.

– Я… да, – кивнула я, – инженер, не главный, – поправила я его.

– Как это не главный, вчера был главный, а сегодня нет? Я Сергей Васильевич, – он доброжелательно хохотнул, вроде как, над тем, что я запуталась в мужниных должностях.

Вот только я не запуталась. Я судорожно соображала: «Главный инженер? Какого черта?».

– Да, что-то я перепутала, уже и забыла, когда его назначили, – я пожала плечами, дескать – вот дура, запамятовала.

– Года полтора уже как… так вы к мужу, я распоряжусь, чтобы вам пропуск временный выписали.

– Ой, не нужно… – я пыталась придумать причину, почему не нужно, – я время не рассчитала опаздываю уже.

Повернувшись, чтобы уйти, я замерла и спросила:

– Васильевич вы сказали?

Он кивнул.

– Производственной лабораторией заведуете?

– Так точно, вспомнили меня? Ну, мы с вами один раз только встречались, не мудрено, что забыли, а вот вас забыть сложно…

У него тут же покраснели щеки. Этот внушительный мужичара, совсем по-мальчишески покраснел, видимо, сам не ожидая, что отвесит комплимент.

– Ааа… так вот кто меня будит по ночам, – я деланно рассмеялась и в шутку насупилась, при этом снова себя чувствуя, словно шпион самоучка, как тогда, когда решила выследить Гришу.

– Я? Когда это…?

– Ну, недели две назад или три, звонили среди ночи мужу, я потом до утра уснуть не смогла.

– Это вы меня спутали, наверное, я точно не звонил, да и мы с Григорием никак не пересекаемся по работе, чтобы я ему среди ночи звонил.

Он вдруг осекся, словно соображая, что говорит. Как-то неловко поджал губы и отмахнулся.

– В общем… а может и звонил… вспомнишь сейчас что ли? Передать что-нибудь мужу?

– Передайте ему, что поздравляю его с назначением, – теперь моя улыбка была больше похожа на оскал.

Васильевич совсем замялся, не понимая уже, где я шучу, а где нет. Так и читалось в его глазах: «А не болтнул ли я чего лишнего».

Я отошла подальше от проходной и уселась на скамейку на противоположной стороне улицы, во дворе какого-то дома. Отсюда было видно служебную парковку и выход из проходной.

Я сидела будто оглушенная. Ощущение было такое, что одна ложь начинается наслаиваться на другую и вскоре уже будет не разобрать, где вообще правда, а где обман.

«Уже полтора года, как в новой должности и мне ни слова», – неслось в голове. «Что ты еще скрываешь от меня, Гриша, и зачем?».

Я просидела так минут двадцать и увидела, как с проходной вышел никто иной, как мой благоверный.

Глава 10. Бойся меня

Я своим ушам не верила. Гриша даже бровью не повел, настолько он был в себе уверен, просто взял и сказал:

– Васильевич все напутал, нашла кого слушать, откуда ему вообще знать, что происходит за стенами его лаборатории. И костюм это не мой, и машина, тем более. Спросила бы сначала прежде, чем обвинениями кидаться.

– А я и спрашиваю, вот сейчас, Гриша, спрашиваю, вот только ты меня за идиотку не держи, пожалуйста, как это не твой… не твоя… не твои, черт, ты меня понял! – я услышала, что голос мой уже звучит не так уверенно.

– Машина служебная и даже не за мной закреплена. Костюм тоже, считай это – униформа, а, что должности касается, так меня полтора года назад временно исполняющим обязанности ставили и уже сняли, если что. Сегодня важная встреча, вот меня и нарядили, – он деловито глянул на часы, – еще успеваю, кстати…

Я слушала его, смотрела на него и видела, и слышала, что он врет. Все это звучало как полный бред. Но Гриша и правда думал, видимо, что я поверю. Или, что это? Настолько отчаялся, что пошел ва-банк в своей лжи?

И вот, что меня сейчас удивило больше всего. Чем глупее ложь, чем она очевиднее, тем правдивей звучит. В мозгу билась мысль: «Это так плохо, что даже хорошо. Это настолько неправдоподобно, что можно принять за правду».

– Леся, если хочешь, можем вечером это обсудить, давай? Мне правда нужно на эту встречу, – он шагнул ко мне и обнял за плечи. – Хватит уже придумывать, я люблю тебя, а если не веришь мне, просто подумай, вот мне зачем это все? Зачем мне нужно было бы скрывать, что у меня новая должность, я же сам тебе говорил, о том как хочу ее получить. Зачем мне скрывать, что есть новая машина? Ну, а костюм… это же вообще бред, я даже не знаю, что тут сказать.

Я молчала. Мне нечем было крыть. Да, и не хотелось ничего говорить. Разом навалилась усталость и безразличие. Уже понятно, что я не поверю больше ни единому его слову, но мне больше и не нужны его слова.

Я только хочу окончательно убедиться… вот только не знаю в чем конкретно я хочу убедиться. Наверное, мне нужна какая-то окончательная и необратимая правда. Что-то такое, что точно будет сильнее двадцати прожитых лет с этим мужчиной. И он не скажет. Он до последнего будет изворачиваться и врать. Только зачем он это делает? Почему не скажет все как есть?

Вопросы… чертовы вопросы без ответа, которые настолько утомляют, что хочется поверить даже в Гришин бред, только бы не мучить себя ими.

Перед тем, как выйти за дверь, он замер на мгновение и бросил через плечо:

– И прекращай играть в следопыта, Леся, это уже не смешно.

Дверь за ним закрылась. А я так и стояла будто на меня ушат с нечистотами опрокинули.

Хотелось куда-нибудь спрятаться. Залезть под одеяло с головой и ни о чем не думать. Никого не слушать, не слышать и даже саму себя.

Я окончательно запуталась. День стремительно сгорал, стрелки на часах ползли к вечеру, и когда доползли до девяти, я поняла, что вообще больше ничего не понимаю.

Какая-то часть меня стремилась поверить в каждое слово мужа. Это казалось так легко. Просто поверить и жить сразу станет полегче. Стряхнуть с себя этот морок, заглушить голос, рвущийся из души и поверить.

И все будет как раньше. Ведь все на самом деле было неплохо. Да, что там неплохо – хорошо у нас все было. Я считала, что мы жили все эти годы душа в душу. Так почему просто не вернуться обратно в это состояние.

Да потому, что это уже невозможно. Самообман дело такое, есть у него свои пределы.

Я честно попробовала проанализировать все, что произошло и разложить по полочкам. И вот смотрю я на эти полочки и, вроде, все стоит аккуратненько. Всему есть объяснение. А тем моим переживаниям, что связанны с внезапно открывшимися пристрастиями мужа, противостоят его попытки все наладить.

Тогда почему внутри все горит? Почему мне этого недостаточно? Может, это Олька меня настропалила? Это после ее эскапады, у меня в голове окончательно укрепилась мысль, что у Гриши есть другая.

А ведь только стоит отпустить эту мысль, стоит только предположить, что я ошибаюсь, и все становится не так уж и плохо.

«22:00. Не так уж плохо? А где Гриша? Так, стоп! Встреча, он сказал важная встреча, успокойся, Леся», – одернула я себя.

«23:00. Да не бывает в это время деловых встреч, черт подери! Но Гриша у меня не дурак. Ну, не станет он именно сейчас делать что-то такое, чтобы подлить масла в огонь, учитывая наш последний разговор. Если задерживается, значит – точно есть веская причина», – я все никак не могла перестать изводить себя.

Щелкнул дверной замок. Я сидела на кухне и таращилась на стоявшую передо мной чашку с чаем. В этой тишине, щелчок замка прозвучал как пистолетный выстрел. Я вздрогнула и вместе с тем, наконец, очнулась.

Я встретила Гришу в прихожей. Он скинул обувь и потянулся поцеловать меня, я отвернулась, он только коснулся губами щеки.

– Злишься до сих пор? – Гриша прошел в комнату.

– Где ты был?

– Я же говорил, важная встреча, – он снял пиджак и кинул на кресло. – Слушай, уже начинает утомлять, если честно.

– Что именно?

– Твои подозрения.

Глава 11. Именно то, что надо

С утра, как только Гриша ушел на работу, я схватила телефон и набрала Ольке, которая уже добралась до своей родной деревни. Я обрушилась на нее, словно это именно тот человек, который виноват во всех моих проблемах.

– Все ты! – возмущалась я, больше оттого, что слышала, как она там что-то жует.

– А чего я? Я все правильно сказала, только не говори, что ты на стороне Кристины. Та живет с шорами на глазах, точно тебе говорю.

– Не на чьей я стороне, я о том, что твои слова у меня из головы не выходят, и, кажется, я их буквально поняла. А вдруг я ошиблась? Вдруг ничего такого Гриша не делает, а я своей нервной реакцией все порушу к чертям.

На том конце, что-то хлюпнуло и чавкнуло.

– Оль! Хватит жрать! Ты в самолет не влезешь, останешься в деревне!

– Не могу, слишком вкусно, мама тут наготовила… ом-ном-ном… Ты давай не останавливайся, чего ты там, говоришь, боишься?

– Я боюсь, что все поломаю, а потом окажется, что ничего и не было, в том смысле, что повелась вот на эти твои установки и…

– А ты к себе прислушайся, это точно мои установки? – перебила меня Олька, – просто мои слова совпали с тем, что ты и сама чувствовала, но боялась признаться.

– Может и так…

– А если так, тогда чего ты боишься? За, что именно ты держишься? Сын у тебя уже взрослый, сама ты еще не старая, сорок пять – вообще ни о чем, а если Гриша тебе изменяет, что тебя может удерживать рядом с ним?

– Оль, ну, во-первых, я не знаю этого точно, а во-вторых… я даже не знаю, двадцать лет вместе, Оль, это же не шутка. Я вообще не помню себя без него. Я даже не знаю, как это – быть без него. А если уж совсем честно, ну все же хорошо у нас было. Вот до этого случая. Да бытовуха заела обоих, да слишком хорошо друг друга знаем, страсть, скажем так – ослабла, но это же не причина, все ломать…

– Звучит как отмазка.

– В каком смысле? – спросила я.

– Ты словно не меня, а саму себя убеждаешь, а если так, значит, все, что ты сказала, на самом деле, не так уж и устойчиво. Ну, вот это все: притерлись, обжились, бытовуха.

– И, что делать?

– Ну, и вопрос, а мне почем знать? Это твоя жизнь, Леся.

– Ладно, как бы ты поступила на моем месте?

– Я бы на твоем месте никогда не оказалась.

– Оль!

– Ну, правда.

– Предположи хотя бы… – в моем голосе прозвучала умоляющая нотка.

– Я бы в лепешку разбилась, но выяснила, как все обстоит на самом деле. Наняла бы детектива, искала бы, следила бы, убивала, крала и насиловала, – Олька рассмеялась в голос и чем-то поперхнулась.

– Детектива, привыкла в своей Германии! Ну, какой детектив? У меня и денег таких нет. Я из детективов знаю только Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро, блин.

– Тогда сама, все сама… – Олька, наконец, прокашлялась и теперь хрустела чем-то аппетитным.

– Сил моих нет больше слушать как ты ешь! Все, спасибо, я еще позвоню.

– Целую в щечки, – попрощалась Олька и отбила звонок.

Я вертела в руках телефон и пыталась сообразить: «Вот эта мысль, что нужно в лепешку разбиться, но узнать правду, это моя мысль или мысль Ольки? Или снова она озвучила то, на что я сама внутренне уже решилась?».

Почти бездумно я набрала Кристине.

– Привет, – голос ее звучал так, будто она все еще под настроением нашей общей встречи с Олькой.

Но я-то знала, что Кристина отходчивая, даже более отходчивая, чем я, да и вообще по-настоящему не умеет ни на кого злиться. Тем более на нашу подругу, которая нам уже почти родня.

– Ты чего такая смурная? – спросила я.

– Не знаю… лезет в голову всякое…

– Так, давай бери это свое всякое с собой и забери меня из дома, мне нужна машина, а она у тебя есть. Будешь сегодня возить мою прекрасную задницу, если никаких других планов нет.

– А чего за срочность? Умер кто?

– Возможно умрет. Насильственной смертью, от многочисленных ранений несовместимых с жизнью.

– Кажется речь идет о Грише… Опять змею свою душил?

– Если бы змею, – я прыснула от смеха и это был совсем невеселый смех, скорее нервный, – меня он душить начинает. Враньем своим…

– Ясно. Тогда жди, скоро буду. Делать мне сегодня и правда нечего. У Кости дела какие-то срочные…

На этой фразе ее голос будто сел, но она тут же ободрилась:

– В общем жди меня, и я приду, чувствую, намечается что-то грандиозное у тебя.

«Грандиозное не грандиозное, но что-то точно намечается», – подумала я, убирая телефон в карман джинс.

– Так, значит мы должны с тобой просто понять, придет твой Гриша к назначенному времени или нет? – спросила меня Кристина, когда припарковала машину так, чтобы было видно вход в здание, где располагался кабинет психолога, который, вроде как, должен посещать мой муж.

– Ну, да… – ответила я неуверенно, словно сама не знала, зачем мы сюда приехали.

Глава 12. Действие рождает противодействие

Музыка гремела так, что не было слышно даже саму себя.

– А тут нигде потише места нет? – заорала я Кристине в самое ухо.

Она показала пальцем куда нам нужно пойти.

Мы поднялись по лестнице, повернули за угол и оказались в ресторанной зоне. Сюда почти не доносился грохот музыки с танцпола.

Мы уселись за наш столик, в самом углу. Я с удивлением оглянулась по сторонам. Почему-то я была уверенна, что мы с Кристиной здесь будем как бельмо на глазу – две великовозрастные дамы, но оказалось, что здесь достаточно людей средних лет.

Особенно мужчин. А вот девочки да, девочки все молоденькие. Но, что еще было удивительнее, я буквально кожей чувствовала пересекающиеся на нас с Кристиной взгляды.

"Мы все-таки бельмо на глазу, или, что вообще происходит?», – спросила я себя мысленно и взяла со стола меню.

Взгляд бегал по строчкам, но я ничего не видела и только одна мысль мелькала: «Боже, что я здесь делаю?». Я уже чуть было не предложила Кристине уйти, но та, словно почувствовав мое настроение, взяла дело в свои руки

– Так! Чего ты там выбираешь, мы же не есть сюда пришли! Пойдем-ка лучше к бару, там повеселее будет.

Мы поднялись и важно продефилировали на выход из ресторанной зоны. Я все еще чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулась, но так и не поняла, кто именно на меня смотрит.

Мы двигались по кромке танцпола, когда я, засмотревшись как в клетке, подвешенной к потолку, извивается танцовщица, уткнулась в чью-то спину чуть ли не носом.

Молодой крепкий парень обернулся, вроде как недовольный, но тут же белозубо осклабился.

– Извините, – сказала я и поняла, что меня попросту не слышно.

Он наклонился ко мне и подставил ухо, я почти коснулась его губами:

– Извините говорю! – повторила я.

Совсем молодой. Не больше двадцати пяти. От него так и пышет тестостероном.

Он в свою очередь проорал мне на ухо:

– Без проблем!

И совсем не заморачивался тем, что касается губами моего уха. Или вообще делает это специально. Мне стало не по себе. Слишком он близко. Слишком какой-то раскованный. И этот взгляд! «Боже, мальчик, ты зачем так на тетеньку смотришь? И вообще время уже позднее, ты почему не в кровати еще?», – хотелось мне ему сказать, но я сдержалась и шагнула в сторону.

Сделав несколько шагов, я не удержалась и обернулась. Парень подмигнул мне так непринужденно и откровенно, что меня невольно передернуло. Было в этом что-то, казавшееся мне противоестественным.

Только мы оказались за барной стойкой, Кристина скомандовала бармену:

– Самбуку!

И вот перед нами уже вспыхивает синим пламенем подожженная барменом в бокале с кофейными зернышками на дне – самбука. Он переливает горящую жидкость в другой бокал, накрывает, тушит пламя, и мы с Кристиной опрокидываем в себя по бокалу.

Мир тут же преображается. Спиртное разом бьет в голову. По телу разливается приятное тепло. И в этот момент я вспоминаю, что сказала Кристине перед тем, как мы отправились в клуб: «Давай так, чтобы на утро было стыдно».

– Еще! – говорю я бармену и перед нами поджигается следующая порция.

И вот уже музыка не кажется такой громкой, а в самый раз.

– Еще! – командует Кристина.

Да и вообще, очень приятное место, а этот вечер так и вовсе чудесный, или что там за окном? Ночь?

Не знаю в какой момент мы остановились, но я поняла, что Кристина куда-то подевалась, когда на барную стойку выскочила девица и давай выписывать такие кренделя, что я не иллюзорно стала переживать за ее опорно-двигательный аппарат.

Я слезла с барного стула и рассмеялась оттого как мне зашатало. Перед глазами поплыло, но я взяла себя в руки и, тряхнув головой, закидывая волосы за спину, отправилась на поиски Кристины.

И, конечно, я обнаружила ее на танцполе. Она махнула мне рукой, приглашая к себе, но я помотала головой и отошла ближе к стеночке. Видимо, меня еще не настолько накрыло самбукой, чтобы я пустилась в пляс.

Или, наоборот, накрыло настолько, что я уже и не могу.

Я хотела прислониться к стенке, но почувствовала, что какая-то она слишком мягкая и приятная для моей спины, и тут же на моей талии оказались чьи-то руки.

Обернуться я хотела резко, но проклятая самбука скорректировала мои движения. Обернуться-то я обернулась, вот только чересчур плавно и к тому же немного поплыла.

Руки на талии сжали ее крепче. Передо мной стоял тот молодой наглец, что подмигивал мне, когда я была в еще осознанном состоянии.

Он притянул меня к себе и мои руки машинально легли ему на плечи.

– Тааак, мальчик, тетя пьяная, но с тетей так нельзя, – я уперлась руками ему в грудь.

– А, что делать, если у меня от нее крыша поехала? – его рука так ловко и быстро скользнула по спине, тут же по груди, словно невзначай, и оказалась у меня на шее, что все казалось, как бы не специальным.

Глава 13. Я вам не мешаю?

Я открыла глаза, разлепила губы и пошевелила головой. Лучше бы я этого не делала. В голове словно что-то со звоном разбилось и теперь осколки впились в то, что осталось у меня вместо мозга.

Я шлепнула рукой по тому месту на кровати, где обычно спит Гриша и с облегчением выдохнула, не обнаружив его.

Организму срочно требовалась вода. Ощущение было такое, что за ночь выпитая самбука превратила меня в огнедышащего дракона.

Я спустила ноги с кровати, посидела так немного и, наконец, поднялась. Комната плавненько поплыла куда-то мимо меня.

Из ростового зеркала на шкафу, в отражении на меня смотрела неизвестная мне женщина. На голове сноп сена в котором, похоже резвились какие-то дикие животные. Я так и уснула в платье, которое теперь превратилось в нечто невразумительное.

Все это выглядело ужасно, организм буквально кричал: «Ты решила меня убить, скотина?», – но я, почему-то чувствовала себя почти счастливой.

Это то похмельное счастье, когда хочется сказать самой себе спасибо за то, что осталась в живых.

Давно я так себя не чувствовала. Да я вообще не помню, чтобы когда-то себя так чувствовала. В том смысле, что ни в жизнь я не позволяла себе до такого состояния налакаться. «Ужас», – сказала я своему отражению и поплелась на кухню.

Обрывки вчерашнего вечера вспыхивали в памяти разноцветными пятнами. Вот я стою прижатая к стене, а какой-то наглец лезет рукой мне под платье…

Я трахнула головой и застонала от головной боли. Но картинка сменилась, не дав мне погрузиться в отчаянье, я увидела, что у наглеца ничего не вышло и прошептала: «Спасибо тебе, Леся, хватило мозгов».

Я налила в стакан воды, сделала глоток и вспомнила как всучила мужу свои трусы и тут же поперхнулась. Едва откашлялась, другая картинка ворвалась в голову, и у меня едва не подкосились колени. Кондратьев! Я встретил Кондратьева! Этого просто не может быть.

Я вернулась в комнату прихватив с собой стакан и графин с водой, который прижимала ко лбу, наслаждаясь его прохладой.

Сняла с себя проклятое платье и так и уселась на кровать, не в силах на что-либо решиться.

От звонка телефона я буквально подпрыгнула.

– А.. ы..ло, – прохрипела я в трубку.

– Женщина, ты как…? – голос Кристины ни в чем не был лучше моего.

– Я умираю-ю-ю… – честно призналась я.

– Отставить – умираю, хотя… ладно… я тоже умираю… Слушай, а мне приснилось или ты вчера сказала, что встретила Кондратьева?

– Не приснилось… это кошмар и жуть, вот, что я тебе скажу.

– Почему?

– Ну, я в таком виде была, что он подумает?

– Ой, да брось, чего он там подумает…? Да и не плевать ли? Ты так говоришь, будто у тебя с ним свидание назначено. Двадцать пять лет не виделись и еще двадцать пять не увидитесь. Считай, что приснилось в общем.

– Ну, да… – протянула я.

В этом Кристина, конечно, была права. Вот только почему у меня вчера защемило сердце, когда я поняла, что передо мной Андрей Кондратьев, и почему, черт возьми, оно щемит сейчас?

– А как твой мастурбатор тебя встретил? – неожиданно спросила Кристина.

– Кто? Мастурбатор? – я прыснула смехом в трубку, отчего в голове треснули и осыпались последние остатки мозга.

– А твой? – ответила я вопросом на вопрос.

Кристина ничего не ответила, и это ее молчание почему-то мне показалось очень многозначительным.

«Уж не выкинула ли она чего, как я с трусами вчера?», – подумала, я, но спрашивать ничего не стала.

– Лесь, а приезжай ко мне а? С ночевкой, Кости сегодня не будет, а мне чего-то так тоскливо на душе… посидим чайку попьем, поговорим или помолчим – плевать.

– А, давай… – согласилась я не думая, – но только ничего крепче чая!

– Договорились, – Кристина отбила звонок.

До обеда я промаялась с головной болью, но куриный супчик и часик послеобеденного сна поставили меня на ноги.

Одно меня только теперь тревожило, почему мой благоверный вообще никаким образом не проявляется сегодня. Он, что вдруг решил, что вчерашний мой пассаж – это такая ему индульгенция? Что он как бы извинен моей виной?

Я набрала его номер и даже немного оторопела от почти ласкового голоса:

– Пришла в себя? Как головушка?

– В п.. порядке, я вчера немного отчудила…

– Не переживай, это не проблема, ты вымоталась, я еще тебе нервы накрутил, отдохнула и хорошо, – проворковал Гриша.

– А белье это, ну, я…

– Да понял я все, говорю же, все нормально, Леся, прости, у меня тут люди…

– Подожди, я сегодня на ночь у Кристины останусь, она…

Я было хотела придумать какую-нибудь причину, не знаю почему. Это казалось нормальным, чтобы была причина, но Гриша меня перебил.

– Я понял, никаких проблем, отдыхай, все, прости дела…