Развод в 45. Не дай мне уйти

Глава 1

— Мам, а ты можешь в субботу выглядеть нормально?

Вопрос дочери застает меня врасплох. В каком смысле? А как я сейчас выгляжу? Ненормально?

— Ко мне парень в гости придет, — объясняет Маша, колупая голубцы в тарелке. — Ну, почти парень. Пока еще друг. Но я думаю, что Марк предложит мне встречаться. Он обещал забежать на чай после универа.

Мы ужинаем вдвоем. Тимура как всегда нет, задерживается допоздна на работе. Дочь тоже периодически пытается куда-нибудь слинять или есть перед компьютером, за просмотром сериалов, но я категорически против.

В семье должны быть хотя бы совместные приемы пищи. И если у мужа оправдание имеется, то Маша с вечно недовольным лицом, но садится за стол. В этом вопросе у меня принципиальная позиция.

Так. Стоять. Я же пропустила самое важное!

У Машки появился парень? Ей уже восемнадцать, но до сих пор я не помню, чтоб она кого-то к нам водила знакомиться. Дочь увлечена рисованием и дорамами. Мне иногда кажется, что ей ничего не надо, кроме новых карандашей и каких-то непонятных корейских юношей.

(«Ма-а-м, не корейских, а китайских! И вообще, это же Сяо Джань!» – обязательно сказала бы мне Маша, еще и глянула укоризненно).

— Я плохо улавливаю связь, — хмыкаю я. — Мальчик придет к тебе, а выглядеть хорошо должны мы с папой?

— Да не. За папу-то я не боюсь, — машет она рукой. — Папа у нас всегда хорошо одет. А вот ты... Ну, мам, ну, ты же понимаешь.

— Не-а, не понимаю. Объясни.

Я невольно оглядываю себя в отражении начищенной до блеска ложки, которая лежит передо мной. Изображение смешное, округлое. На нем у меня нос картошкой и щеки больше лба. Но в целом-то — всё как всегда. Домашняя одежда, волосы расчесаны. С утра я абсолютно точно умывалась и чистила зубы.

Не сижу ж в одних трусах на босу ногу и не размахиваю бюстом во все стороны.

В чем ко мне претензия?

Дочь тушуется. Взгляд ее утыкается в тарелку, она явно не знает, как сказать.

— Ты выглядишь как... Ну... Ты обещаешь не обижаться?

— Обещаю.

— Как сельская клуша, вот как ты выглядишь, — на одном дыхании произносит Машка. — Вот эта косичка дурацкая. Футболка твоя в цветочек, жуть просто, такие уже никто не носит. На штанах пятно жирное. Я не хочу, чтобы Марк подумал, что я тоже такой буду, когда постарею.

Разумеется, ее слова больно бьют по мне. Я никогда не задумывалась над своим внешним видом с такой точки зрения. Но как еще одеваться, если весь день занят бытом? Удобные вещи, которые не жалко запачкать во время готовки или мытья полов, простая прическа.

Нет, ну, я не хожу в рванине. Одно небольшое пятнышко, его почти не видно. А футболка жутко удобная, стопроцентный хлопок. У меня таких штук пять, разных оттенков. Все новенькие, чистые. Я за собой слежу.

— И как, по-твоему, должна одеваться приличная мать? В мини-юбку или шелковый халат? — строго уточняю я. — Маш, мне кажется, ты перегибаешь.

— Я не прошу невозможного. Просто чтоб Марк посмотрел и понял, что я из нормальной семьи. И вообще. Вот Катя же всегда хорошо вы... — внезапно она осекает себя.

— Кто такая Катя? — морщу лоб.

Не помню такую среди машкиных подруг. Может, это чья-то мама?

Да, наверное, это одна из тех матерей, которые всех раздражают. Идеальные, прилизанные, непогрешимые.

Но, кажется, я ошибаюсь. Потому что у Маши на лице читается испуг, глаза с пятирублевую монету.

— Да не, никто.

— Маш...

— Катя — это папина девушка, — отвечает дочка тихо-тихо.

За столом такая тишина, что слышно, как тикают настенные часы. Я смотрю на дочь с легким укором.

— Наверное, ты имела в виду коллегу по работе? — хмыкаю. — Странно, когда у папы есть девушка, при живой жене-то. Нет, я, конечно, буду горда, если он ещё и...

Маша перебивает меня, насупившись:

— Ничего не странно. Я давно хотела тебе сказать, — опускает дочь глаза в пол, — но папа просил так не делать. Типа это тебя очень ранит. Еще папа сказал, что вы давно живете как соседи, но он тебя любит и не бросит нашу семью.

— Маша, не смешно.

Дочь иногда фантазирует лишнего. Она не врунишка, но может заиграться, если хочет чего-то добиться или выпутаться. Когда я унюхала на ее куртке сигаретный запах, Маша так красочно рассказывала про мужика на остановке, который дымил рядом с ней, что я поверила. Ни на секунду не усомнилась.

Тимур потом долго говорил мне, какая я наивная дурочка.

Вот и сейчас она явно придумала Тимуру девушку (бедный, куда ему еще и девушка, с постоянной работой до ночи), потому как поняла, что ляпнула лишнего насчет моего внешнего вида.

— Ты мне не веришь, да?

— Во что я должна поверить? В любовницу своего мужа? Маш, тебе восемнадцать лет. Не маленькая девочка же. Подумай, пожалуйста, как звучит то, что ты говоришь.

— Вот ты всегда так. Ща.

Она вскакивает из-за стола и приносит телефон. Открывает фотографии, а на них...

Это действительно... девушка. Молоденькая, ей лет двадцать, едва старше самой Машки. Сидит в обнимку с Тимуром в ресторане. Улыбается. Смеется. А мой муж так на нее пялится, будто — юный влюбленный мальчишка. Он на меня так же смотрел когда-то давно. Я помню этот взгляд.

Глава 2

Чуть позже, успокоив в себе ураган, я отправляю Тимуру нейтральное смс: «Ты когда будешь дома?»

Ответ не заставляет себя ждать:

«Ложись спать, у меня аврал, надо закончить проект, приеду ночью».

Проект по чему? По совращению юных красоток, которые едва-едва справили совершеннолетие? Понимаю, ответственный проект, надо исполнять. Дома-то кто ждет? Жена в пижаме, а не фифа в пеньюаре.

Я не готова терпеливо ждать возвращения Тимура и уж тем более не намерена ложиться спать, типа и так сойдет. Меня разрывает на части от боли и предательства. Мне хочется выть, но уж точно не отдыхать.

Что делать?

Я могу посмотреть местонахождение телефона моего благоверного через приложение в интернете. Никогда этим не пользовалась, разве что когда он долго не выходил на связь — и мне требовалось убедиться, что всё в порядке.

Точка указывает на элитный жилой комплекс «Север», километрах в трех от офиса Тимура. Интересно он проект заканчивает. Видимо, пришлось перенести его на дом. Вот такой мой супруг работящий, такой молодец.

Зубы сводит от злости.

Я прыгаю в машину и еду туда. Маша всё равно заперлась в комнате и врубила на полную громкость сериал. В качестве протеста матери-тиранше, которая отказывается надевать платье с декольте до пупа.

Паркуюсь возле ЖК, это несколько домов-свечек за кованым забором, высоченных, шпили их как будто подпирают небеса. Именно тут скрывается злой дракон по имени «Катенька», который утащил моего благоверного.

Набираю номер Тимура.

— Кира, что у тебя? — не сразу отзывается муж. — Я очень занят. Любые вопросы можно решить завтра, если они не горят.

— Еще как горят. Я стою у въезда в ЖК «Север», — с усмешкой. — Либо ты спускаешься вниз, и мы говорим, либо я сейчас же собираю вещи и подаю на развод.

— Я... — муж запинается, и тут у него на фоне доносится напевный девичий голосок:

— Тим, пусть поднимается. Мы же знали, что так не может продолжаться вечно.

— Квартира 340, — вздыхает муженек. — Хотя... Я тебя встречу.

— Не стоит, доберусь в ваше любовное гнездышко сама, ворота только откройте.

Во мне кипит столько эмоций: от злости до отчаяния, от желания бить головой мужа о раковину до полного равнодушия. Когда я поднимаюсь на нужный этаж, то оглядываю себя в зеркале.

Да нормально я выгляжу! Нормально! Я — не клуша в полинявших трусах из российских сериалов. Конечно, я не сравнюсь с молоденькой куклой, но для своих сорока пяти — всё не так уж и плохо. И кожа, и волосы, и одежда.

Это бесит меня сильнее всего. Потому что, даже по мнению моей дочери, Катя хорошо одевается, а вот мать — как бабка-колхозница. С Катей приятно провести время, а вот на предложение матери выбраться куда-нибудь, сразу же «фу, мам, это тупо, я лучше порисую».

Не сдержавшись, я расплетаю косу и прочесываю волосы пятерней, добавляя им объема. Чтоб смотреться не как престарелая школьница с косичкой.

Дверь открыта, Тимур стоит в проходе, руки его скрещены на груди. Седина едва тронула волосы моего мужа. Он выглядит как всегда безупречно. В рубашке, рукава которой закатаны. Взгляд жесткий, губы поджаты.

Недоволен? Чем же? Я чему-то помешала?

Это я иронизирую, если что.

— Маша сказала? — коротко спрашивает он.

— Угу, а не должна была?

Отпихнув его, я боком протискиваюсь в просторную прихожую.

— Ну, я просил её молчать.

— Увы и ах, ты воспитал слишком честную дочь.

Здесь всё обставлено со вкусом, взглядом цепляюсь за мелкие детали и примерно представляю их цену. Вот эти светильники — тысяч тридцать. Мебель — около двухсот. Мой муж не бедствует, и нас не обделяет в деньгах. Но, что-то мне подсказывает, что и любовницу он содержит по высшему разряду.

Вряд ли она, трудясь его подчиненной, может позволить себе квартирку, съем которой обойдется тысяч в сто ежемесячно. Хо-о-отя... смотря как впахивать, можно и премию заслужить за ненормированный рабочий день. Вон, работает, бедняжка, даже по вечерам.

— Здравствуйте, Кира, — ее голос доносится невдалеке. — Проходите на кухню.

Я захожу внутрь. Ну да, всё дорого-богато. Мебельный гарнитур прям кричит: я стою не меньше полмиллиона! И кофемашина из недешевых.

Я обычно равнодушна к чужим деньгам, но тут мстительно считаю каждую копеечку. Потому что понимаю: это деньги, который мой муж потратил не на семью, не на свою дочь, а на какую-то кралю.

А та, между прочим, сидит за кухонным столом со стеклянной столешницей, закинув ногу на ногу. Сидит в топике, который не скрывает пупка. И в коротеньких шортах. Настолько коротких, что у меня трусы длиннее. Блондинка. Сексуальная до безобразия, как с порно-сайта выползла.

— Здравствуйте, Кира, — вновь повторяет она и улыбается.

Тимур проходит и встает между мной и своей Катей. Чего ожидает? Что я ей кинусь волосы выдирать её накрученные?

Глава 3

Я захожу в квартиру и делаю глубокий вдох. Тем же внутренним сканером, которым осматривала хоромы Екатерины, гляжу и на наш дом. Но с иным умыслом. Размышляю, что взять с собой, а что оставить благоверному после развода.

Картины — точно мои. Я покупала их в каждой нашей поездке, везла из разных городов и стран. Выискивала в крошечных магазинчиках, подбирала с любовью. Здесь и маленькая оливковая Италия, и богатая золотом Венеция, и дождливая Франция, и жаркая Греция. В комнатах висят следы нашей памяти, нашего безоблачного прошлого. Их я не отдам какой-то молодой нимфе. Ни за что.

Подавшись порыву, я срываю картину со стены и смотрю на темное пятно, оставшееся на обоях на её месте. Она висела здесь семь лет, солнце давно выбелило всё вокруг.

Как будто уничтожаю память.

Пытаюсь приладить картину обратно, но гвоздик, который ее держал, выпадает и предательски рушится на пол.

— Ты чего делаешь? — на шум выходит Маша. — Эй, мам, ты чего?

Она смотрит на картину в моих руках, на мое явно печальное, опухшее лицо.

— Маш... — я пытаюсь говорить без слез, но те рвутся наружу. — Подумай, какие вещи ты возьмешь с собой. Мы завтра же уезжаем отсюда.

— Зачем? Папа что, ударил тебя?

Дочь косится на мою перевязанную руку.

— Нет, я сама поранилась. Но мы не останемся в этой квартире... После всего, что я узнала. Мы уедем.

— Куда?

Вопрос застает меня врасплох. Как куда? Ну, например, к моей маме, она не откажет. Некоторое время побудем там, я устроюсь на работу, сможем снять что-то приличное.

— То есть ты предлагаешь жить с бабушкой в её убитой двушке? — скептически уточняет Машка.— И сколько? До моей свадьбы, пока я сама не съеду? Кто тебя на работу возьмет? Ты ж с моего рождения не работала.

Маша как всегда бьет наотмашь. Неплохое качество, хотя я всегда пыталась утихомирить в дочери это правдолюбие. Тимур же, напротив, его поддерживал. По его словам, лучше быть неудобной и честной, чем для всех хорошей.

Дочь и сейчас не ошиблась, хоть и сказала жестковато. Когда закончился декрет, я просто уволилась, не было необходимости выходить в офис. У Тимура тогда как раз пошел в гору бизнес. Последние восемнадцать лет он всем меня обеспечивал и никогда не попрекал рублем. Любые траты — иди и делай, даже не спрашивай. Он легко относился к деньгам. Говорил, что а зачем тогда зарабатывать, если ничего не покупать.

Поэтому основные знания, разумеется, подрастеряла. У меня, конечно, профессия, в которую вернуться можно — бухгалтер. Цифры-то остались прежними, два плюс два всё ещё четыре. Но за эти годы явно сменились и системы учета, и появилось море новых налогов, и бланков, и прочего, о чем я даже не подозреваю.

Короче, просто взять и устроиться нахрапом не получится.

Но разве меня это остановит? Старые знакомства никуда не делись. Поспрашиваю, изучу всё необходимое.

— Ма, ну ты же в курсе, что это позорище? — дочь, не дождавшись моего ответа, морщит носик.

— Не разговаривай так со мной, пожалуйста. Что именно, по твоему мнению, позорно? Развестись?

— Пользоваться бабушкой. В твои-то годы. Нет уж. Я останусь с папой. Не впутывай меня в ваши скандалы. Это ты сама придумала, а я не при чем.

Её слова бьют под дых. Она открыто упрекает меня в бессилии. Что вот такая я бесполезная, решила уехать в никуда вместо того, чтоб терпеть измены и улыбаться.

— Маш, мне как никогда нужна твоя поддержка. Да, будет трудно. Но мы со всем справимся. Вдвоем.

Дочка качает головой.

В эту минуту она поразительно похожа на своего отца. Те же упрямые черты лица, тот же волевой подбородок. Разве что волосы больше отдают рыжиной, это в меня. Но всё остальное — копия Тимура. Как с принтера.

— Ма, я не хочу ни с чем справляться. У меня здесь универ, художка, друзья. Марк опять же. Я не хочу ездить по два часа на автобусе. Я не собираюсь вечно слушать бубнеж бабушки. Ты же знаешь, какая она. Всегда всем недовольная. Не так одеваюсь, не так крашусь. Тебя она вообще сожрет, что ты с папой разводишься. Легче прям щас вздернуться.

— Маша!

— Чего? — Дочь упирает руки в бока. — Я что, неправду говорю? Почему я должна жертвовать своим удобством ради тебя? Почему должна менять личную спальню на раскладушку у бабушки?

— Потому что... — Я закусываю губу. — Потому что ты должна меня поддержать...

— Ничего я не должна. Я, может, папу поддержать хочу. Ты же не готова ради меня ни на что, а я вот ради тебя тоже не готова. И вообще, меня Катя устраивает. Будет у меня и мама, и мачеха.

С этими словами она хлопает дверью и запирается в комнате.

Я остаюсь стоять с картиной в руках, ощущая себя так мерзопакостно, будто меня окунули с головой в ведро отходов.

С одной стороны, дочь можно понять. У неё и возраст такой, импульсивный. Всё в штыки, всё не так. Да и, конечно же, потерять привычную жизнь не хочет. Я понимаю, поэтому и не обижаюсь.

Мама у меня действительно человек тяжелый. У нее две дочери, но моя сестра с ней даже общаться не желает — настолько она её замучила придирками.

Глава 4

Я захожу в нашу спальню и прикрываю дверь. Впервые за долгие годы мне хочется просто лечь и не думать ни о чём. Но мысли крутятся как бешеные пчёлы: Тимур, Катя, Маша, этот дурацкий маникюр, который теперь мешает даже чашку нормально взять...

Вдруг раздаётся звонок в дверь.

Сначала я не реагирую — пусть Маша откроет, как-никак, тоже жительница квартиры. Но звонок повторяется снова и снова, настойчиво, почти агрессивно.

— Ма! — кричит дочь из своей комнаты. — Ты что, не слышишь?

Действительно. Это же моя «обязанность». У дочери и мужа есть права, а у меня только обязательства перед семьей.

Я вздыхаю и иду открывать. Вдруг что-то важное.

За дверью стоит парень лет двадцати. Высокий, с аккуратной стрижкой, в тёмном свитере и джинсах. В руках — букет цветов. Он широко улыбается.

— Здравствуйте, — говорит он. — Я Марк. А вы — мама Маши. Она мне вас на фото показывала.

Марк! Ничего себе! Вот так встреча!

Тот самый «почти парень», ради которого я должна была «выглядеть нормально». А как же суббота, как же семейные посиделки?

Я застываю на пороге. В голове мелькает мысль: «Вот он, момент истины. Сейчас он посмотрит на меня и решит, что Маша — дочь «сельской клуши». Но Марк просто протягивает букет.

— Это вам. Маша упоминала, вы любите пионы.

Я беру цветы автоматически. Пионы... Да, люблю. Но когда я в последний раз говорила об этом дочери?

— Спасибо, — бормочу я. — Проходи.

Марк заходит, оглядывается несколько по-хозяйски. Он явно не из тех, кто стесняется чужих людей.

— Маш? — зовёт он.

Дочь выскакивает из комнаты, но, увидев меня с букетом, замирает.

— Ты что, маме цветы купил? — её голос звучит так удивленно, будто он принёс мне отрубленную голову.

— Ну да, — пожимает плечами Марк. — Нельзя же в гости без подарка.

Маша хмурится, но быстро берёт его за руку и тащит к себе, бросая на ходу:

— Мы в комнате, ок? Ты что тут делаешь? — возмущается она на своего почти что парня. — Мы же договорились в субботу зайти на чай!

— Да я мимо твоего дома проходил, думаю, чего субботы ждать. Адрес в переписке нашел, ну и...

Я остаюсь одна на кухне с букетом в руках. Пионы пахнут сладко, почти навязчиво. Я ставлю их в вазу, наливаю воды, перебираю шелковистые лепестки.

И вдруг понимаю, что это первый букет, который я получила за... сколько лет?

Тимур давно не дарит цветов. «Зачем, если ты всё равно говоришь, что это пустая трата денег?» — оправдывался он.

А я и правда так говорила. Потому что всегда считала: подарок должен быть полезным, зачем тратить деньги на всякую чушь, если можно купить что-то нужное. Даже на праздники от них отказывалась. Ну, в какой-то момент и перестала получать.

А теперь я смотрю на свои руки — ухоженные, с аккуратным маникюром. В оконном стекле разглядываю своё отражение: в новой блузке, со свежей прической. Этой женщине идет букет пионов. Он её дополняет.

И впервые за долгие два дня мне хочется улыбнуться.

Может, не всё так и плохо?

Если взглянуть на ситуацию под другим углом?

Я не старуха, и ещё не поздно начать новую жизнь. Развестись. Найти работу. А там...

Кто знает, что будет дальше.

Может, я еще найду того человека, который, несмотря на все мои протесты, подарит мне букет пионов?

Впрочем, соглашусь даже на тюльпаны.

***

Тимур возвращается домой раньше обычного. Удивительное дело. Сегодня обошлось без неотложных «совещаний»?

Я сижу на кухне, потягиваю зеленый чай и разглядываю пионы, когда в замке проворачивается ключ. В другое бы время кинулась встречать мужа, а тут ничего не ёкает.

Он собирается пройти мимо кухни, в ванную комнату, но, увидев меня, останавливается.

— Привет, — бросает Тимур с осторожностью.

«Иди куда шел», — мысленно посылаю его я и добавляю конкретное направление. Нецензурное, скажем так.

И ничего не отвечаю.

Мой супруг тщательно моет руки и, наконец, замечает цветы. Как говорится, а слона-то я и не приметил. Сложно не увидеть пышный букет на кухонном столе, где обычно стоят разве что кастрюли после мытья.

— Это что, тебе подарили? — удивлённо поднимает бровь.

— А кому ещё? — отвечаю я, не отрываясь от чашки.

Тимур хмыкает, но ничего не говорит. Проходит к холодильнику, достаёт минералку и делает несколько глотков прямо из бутылки. Некоторое время мы молчим.

— Кто-то у Маши? — спрашивает муж, услышав приглушённый взрыв смеха из её комнаты.

— Марк.

— Тот самый?!

Во взгляде появляется чисто отцовская ревность. Ну, знаете, такая, которая бывает, когда папина «крошечка» и «заинька» первый раз притащила домой какого-то парня. Непонятного. Опасного.

Глава 5

Утро начинается с хлопка входной двери — Тимур ушёл на работу. В другой день я бы собрала его, приготовила бы завтрак, заварила бы кофе, но сейчас специально лежу в кровати и делаю вид, что крепко сплю.

Стоило ему уйти, я поднимаюсь и выхожу на кухню. Застываю у окна, наблюдая, как машина почти что бывшего мужа исчезает за поворотом, когда телефон в кармане халата начинает вибрировать.

Незнакомый номер. Короткое смс:

«Кира, нам нужно поговорить. Пожалуйста, не говори Тимуру. Катя»

Я чуть не роняю телефон — он кажется мне ядовитой змеей. Клянусь, у меня все зубы разом заболели, стоило дочитать сообщение до конца.

Откуда она знает мой номер?! Что это за шутки? Теперь любовницы моего мужа будут со мной переписываться?

Может, мы ещё сделаем график посещения? Понедельник, среда, пятница — семья; вторник, четверг — походы налево.

— Ма, кто это? — раздается голос за спиной.

Маша, вся растрепанная, заспанная, тянется за коробкой хлопьев на верхнюю полку шкафа.

Меня вновь колет секундным угрызением совести: что я за мать, даже не сварила дочери кашу. Но я напоминаю себе: этой самой дочери не пять лет, она способна добыть себе завтрак самостоятельно.

Хватит быть курицей-наседкой. Куда меня это привело?

Только к упрекам. От той же самой дочери.

— Никто, — машинально сую телефон обратно в карман.

— Просто ты так выглядишь, как будто у тебя несварение желудка.

— Глупости. Просто спала плохо.

Она хмыкает, сыплет хлопья в миску, но молоко не льет — просто берет ложку и начинает жевать всухую.

— Марк вчера спросил, всё ли у нас дома нормально, — бормочет дочь, избегая моего взгляда. — Типа, не нужна ли мне помощь какая-то?

— И что ты ответила?

«Что скоро переедешь к любовнице папы?» — зудит внутри меня от обиды за сказанные Машей слова.

Но вслух я ничего не говорю. Не хватало еще окончательно переругаться с дочерью. В конце концов, она всего лишь подросток-максималист. Сказала, не подумав.

— Что это не его дело. Он мне даже не парень, чтобы лезть в нашу семью. Он не может осуждать моего папу.

Я вздыхаю. Наши с Тимуром проблемы всерьез задели дочь — а это уже плохо. В дальнейшем нужно научиться выяснять отношения в тишине и за закрытой дверью.

— Маш…

— Ма, не надо. Я не хочу об этом. Просто давайте больше не закатывать истерики на людях? Позавтракаю за ноутом, ладно?

Она хватает миску, достает из холодильника упаковку апельсинового сока и выходит из кухни.

Убедившись, что дочь меня не видит, я достаю телефон и перечитываю сообщение. Пальцы дрожат, когда я набираю короткий ответ:

«О чём?»

Сообщение приходит мгновенно. Такое чувство, что Катя караулила у экрана.

«О Тимуре. И о том, чего ты не знаешь»

Сердце рушится в ноги и разбивается в осколки. Что ещё может быть?

«Где?» — отправляю я.

«Пекарня на углу твоей улицы. Через два часа»

Дождавшись, когда Маша убежит в институт, я тоже начинаю сборы. Как одеться? Как причесаться?

Меня радует, что я сделала новую стрижку и облагородила ногти. Теперь я не выгляжу так уж... плохо. Посвежевшая, с модной прической. Не загнанная домохозяйка.

Решив заходить с козырей, я надеваю новый брючный костюм, купленный вчера в магазине. Как сказала Женя: «Он обтягивает твои ягодицы так, будто тебе снова восемнадцать».

Отлично. То, что доктор прописал. Наверное, я этого хочу. Быть моложе и красивее в глазах юной любовницы Тимура.

Не выглядеть рядом с ней жалко.

Плохо ли это?

Сложно сказать.

Я замечаю Катю сразу. Она сидит за столиком у окна и вертит в пальцах маленькую чашку кофе. В простой белой рубашке и джинсах, без макияжа, она выглядит… обычной. Никакого топика, открывающего пупок, никаких вызывающих взглядов.

Но, стоит ей заметить меня, как этот самый взгляд становится острым, словно у хищницы, высматривающей добычу.

— Спасибо, — чуть улыбается она, когда я подхожу. — Боялась, что не придёшь. Советую заказать сэндвич с лососем. Он здесь обалденный.

«А я советую тебе пойти в...» — лаконично думаю я.

— Чего ты хочешь? — опускаюсь в кресло напротив, без приветствия и светских улыбок.

Катя наклоняется вперёд, положив локти на стол. Она тоже понимает, что церемониальная часть окончена. Значит, пора выкладывать карты.

— Я хочу, чтобы ты перестала цепляться за Тимура.

Я начинаю громко смеяться. Наверное, даже слишком громко, потому что на нас оборачиваются другие посетители.

— О, милая, ты ошиблась с выводами. Я как раз собираюсь с ним развестись.

Глава 6

Весь день всё падает из рук. Я рассеянная, нервная и сама собой недовольна. Не нужно было соглашаться на эту авантюру с рестораном. Кого мы собираемся обмануть игрой в нормальную семью? Почему мнение парня («почти что парня») Маши для нас что-то значит? Ведь и так понятно, что мы — не семья. Мы на грани развода. У моего мужа есть другая, и этим всё сказано.

И всё же за пятнадцать минут до выхода, я стою перед зеркалом, поправляя пояс на платье — чёрном, облегающем, которое когда-то называла "траурным". Слишком серьезным.

Сейчас оно смотрится как никогда уместно. Стильное, эффектное, но при этом — никакого ощущения праздника.

Маша носится по коридору, каждые две минуты поглядывая на часы, пытаясь одновременно красить глаза и расчесываться.

Я не стала рассказывать ей про встречу с Катей. Какая разница? Одобрения я не жду, поддержки — тем более.

Не нужно впутывать дочь в наши склоки.

— Где папа? Он же сказал, забронировано на восемь! Марк сейчас придет в ресторан, а там никого нет!

— Наверное, в пробке, — отвечаю я, хотя знаю: его офис в такое время — в двадцати минутах езды отсюда.

— Мам, позвони ему! Скажи, чтобы ехал поскорее! Он что, специально надо мной издевается?

Ох уж эти импульсивные подростки. Даром, что совершеннолетняя. Как была ребенком, так и осталась.

Только слез дочери мне не хватало, поэтому я не спорю, а набираю номер мужа. Он отвечает не сразу.

— Ты где?

— Прости, задерживаюсь. Рабочий момент. Вообще никак не отложить.

— Мы уже должны выезжать.

— Я успею! — Тимур говорит слишком громко, как всегда, когда врет.

Я слишком хорошо выучила его за эти годы. Мой муж, может, и отличный бизнесмен, но ужасный лжец... Когда дело не касается измен, конечно же.

Как я могла не замечать ничего полгода? Неужели совсем ослепла?

Наверное, потому что он всегда задерживался, всегда пропадал на встречах, ездил в командировки. Даже в выходные — весь в работе. Прилипнет к ноутбуку с самого утра и не выпускает его из рук.

Поэтому и не заподозрила никаких странностей.

Я блокирую телефон и произношу неестественно бодро:

— Маш, а поехали без него.

— Но папа же... как без него... вы же хотели показать Марку...

— Или едем вдвоем прямо сейчас, или отменяем.

Она закусывает губу и кивает.

Кажется, изображать «нормальную семью» я буду в одиночку.

В такси Маша сидит у окна, хмуро разглядывая дорогу. Всё, режим «недовольный ребенок» включен на максимум. Теперь ей всё не так и не то. Будет сложно, но раз уж поехали — делать нечего.

"Мы почти доехали. Маша очень ждет тебя", — отправляю сообщение Тимуру.

Специально сделав акцент, что приехать он должен ради дочери. Сам ведь всю эту кашу заварил.

Ресторан встречает тихой музыкой и запахом морепродуктов. Официант ведет нас к столику у окна — на четыре персоны. Марк уже дожидается на месте. Он поднимается, галантно выдвигает стул перед Машей, здоровается со мной.

Приятный мальчик. Я думала, что всегда буду предвзята к парням моей дочери — но он неплохой. Видно, что заботится. Что она ему интересна, и он хочет показать себя в лучшем свете.

Да ему наверняка плевать на её родителей. Он не будет оценивать нас как «хорошую» или «плохую» семью.

Но ради Маши, конечно, стоило попробовать показать себя с правильной стороны.

Что ж, это будет сложно сделать без Тимура.

— Как думаешь, когда приедет папа? — Маша с надеждой смотрит на меня.

В этот момент она совсем не тот ершистый подросток, которого я вижу последние дни. Она ранимая и маленькая. Мне хочется прижать её к себе, крепко обнять и пообещать, что всё будет хорошо.

Я уже открываю рот, когда телефон вибрирует. СМС от Тимура:

«Сильно опоздаю. Извинись перед Машей»

Мой первый порыв — соврать. Сказать: «Да всё хорошо, не переживай, папа скоро будет».

Но зачем? Какой в этом смысл? Почему я должна оправдываться за Тимура?

Какие неотложные дела нашлись у моего супруга? Неужели он променял нас на очередную встречу со своей Катенькой? Неужели Маша ничего для него не значит? Сам забронировал ресторан и сам же не смог прийти.

Поэтому я показываю экран телефона Маше. Её лицо мрачнеет.

— Отлично. Просто отлично.

Марк сжимает её ладошку (кажется, «почти что парень» всё-таки повышен до «официального парня») и говорит:

— Да ладно, посидим втроем, если твоя мама не против. Тут обещали живую музыку. Потанцуем.

— Я не хочу танцевать, — бурчит разобиженная Машка.

В её глазах стоят слезы. Моё желание обнять дочь лишь крепчает. Но я держусь. Потому что она отпихнет меня, скажет «всё нормально» и весь вечер будет изображать буку.