Развод в 45. Получи свою... Вишенку!

Пролог: Мы вас не ждали

«Всё не то, всё не так

Ты мой друг, я твой враг

Как же так всё у нас

С тобою?

Был апрель, и в любви

Мы клялись, но, увы,

Пролетел жёлтый лист

По бульварам Москвы»

И. Крутой «Третье сентября»

Жизнь полна сюрпризов. Но чем дальше от нас миг появления на свет, тем ярче заметен черный юмор Вселенной.

Я – шикарный пример «невероятного, но возможного».

- Наша Танечка – умница и красавица! Она никогда не сдаётся и не плачет…

- Татьяна молодец: золотая медаль в школе, красный диплом в институте, похвальные грамоты с премиями на работе.

- Верная жена, отличная хозяйка, прекрасная мать!

Еще неделю назад, отмечая свои сорок пять, я думала, что все эти тосты правда.

Я ощущала себя такой: умной, успешной, счастливой, уверенной в себе и своей семье.

А потом решила устроить мужу сюрприз к юбилею свадьбы и…

- Посмотри на себя? В кого ты превратилась, Танька? Ты же скучная, унылая старуха! – заявил мне самый близкий и родной... муж, стоя в прихожей и обнимая юную, стройную красотку, как бы не моложе нашей дочери.

Вот это подарок на серебряную свадьбу.

- Тарасов, ты охренел? – вырвалось автоматически.

Ну, а что?

Я, значит, из больницы сбежала досрочно, чтобы дорогому супругу устроить романтик к знаменательной дате, а он?

- Танька, ты же в больнице должна быть? С фига ли ты явилась?

О, вот это приветствие. Прямо видно, как волновался, скучал, ждал. Да.

- Так юбилей же? – пробормотала, пытаясь собрать в кучу себя и мысли.

- Да на хрен его. Тебе о здоровье думать надо. Лежать, лечиться. Так, Ами, детка, я позвоню… а ты, мать, что это удумала? Давай, скорую вызывай, да в больницу шуруй…

Вот это поворот.

Я смотрю, как муж спокойно выставляет свою малолетку за дверь и возвращается ко мне с таким видом, будто это я тут злостный нарушитель… всего.

- Тань, глупости не придумывай. Тебе еще пару недель лежать надо, – Алексей разувается и сбрасывает пальто, будто ничего не произошло.

Ну, да. У нас же всегда дома так.

Квартира вымыта и наполнена ароматом роз, повсюду разбросаны их лепестки, полумрак разбавлен светом свечей, в столовой накрыт легкий ужин на двоих: красное сухое, сыры, его любимые морепродукты, фрукты, сливки и шоколад.

Да, я много, что успела за три часа, после победы над лечащим врачом и заведующим отделением, которые считали, что через сутки после печеночной колики надо еще под капельницами «лежа лежать и не жужжать».

Но у Танечки с Алешенькой ведь серебряная свадьба. Как же можно провести ее не вместе?

А вот так.

Татьяна Ивановна вывернулась наизнанку: и ресторан заказала, и гостей самых близких пригласила (даже дочь из Дели утром прилетит), и дом в порядок привела. И в платье с первого свидания влезла, да.

Вот такая дура. Старая.

А ведь мой Леша, еще курсантом был, когда через час, после знакомства, заявил:

- Тань, ты бесподобна. С ума свела. Выходи за меня!

И одна юная, наивная мечтательница… согласилась.

Сколько было воплей от дорогих родственников со всех сторон, ой-ой. Но мы поженились через год, он как раз выпустился из своего Военного инженерно-строительного института, а мне стукнуло двадцать, я окончила техникум, получив профессию бухгалтера. Глава нашей семьи получил распределение, и поехали мы торить дороги в Монголии, да.

Много потом строек было отмечено красным флажком на карте: Воркута, Нерюнгри, Салехард, Омск, Краснодар, Ноябрьск, Благовещенск, Калининград и, наконец, Санкт-Петербург. Помотало нас прилично, а дочь наша Катерина меняла школы, как носовые платки зимой: постоянно и беспощадно. Только последние десять лет мы осели в родном Петербурге, где я удачно устроилась на работу в Комитет по экономической политике и стратегическому планированию, а муж мой, три года назад выйдя на свою офицерскую пенсию, сначала был занят ремонтом квартиры, потом строил дачу, а теперь вот, вероятно, занялся реструктуризацией личной жизни.

Когда розовые очки бьются, непременно стеклами внутрь – больно. Даже для той, что всегда шла по жизни, смеясь.

Честно.

Так адски больно, что нечем дышать, душу и сердце разрывает на части, а слезы катятся сами.

Но я справлюсь.

У меня, как всегда, нет выбора, ведь я же практически «идеальная женщина, жена и мать». И это мой крест.

А Тарасов пожалеет. Обещаю.

Глава 1: Идеальная жизнь

«Дом стоит, свет горит,

Из окна видна даль.

Так откуда взялась печаль?

И вроде жив и здоров,

И вроде жить — не тужить.

Так откуда взялась печаль?»

В. Цой «Печаль»

- Если у тебя есть еда, ты одета и обута, у тебя есть крыша над головой и постель, то ты счастливица, – часто повторяла моя бабушка, растившая единственную внучку после гибели сына с невесткой.

У нас всегда была и крыша, и еда. Работа и все необходимое для жизни – тоже.

Я считала себя счастливой, я выросла в этом понимании и ощущении: делай так и все будет хорошо. Суровые наказы бабушки помогали мне справляться с любыми задачами, которые ставила передо мной жизнь.

- Вот, кроликов принесла, на балконе поселим, – так мы выживали в перестройку.

- Тань, смотри, отрез какой достала. Будет тебе на выпускной платье принцессы, – звучало спокойно и уверенно тогда, когда невозможно было купить ничего приличного.

- Держись, скоро Катюша подрастет, в ясли пойдет. Тебе сразу полегче будет, – короткий телефонный разговор, заранее заказанный и оплаченный на две минуты. Он приносил уверенность и силы выдержать еще неделю в далеком крохотном городке, когда муж в длительной командировке, а на руках болеющий младенец.

Я всегда была такой, как положено: спокойной, честной, работящей, молчаливой. Смиренно принимающей любые повороты судьбы, а у жены военного строителя не жизнь, а горный серпантин, так-то.

Постоянные переезды и смена мест обитания, вечное отсутствие мужа, ночные подработки, потому что кроме еды и одежды у нас с Катенькой были еще «хотелки», частые затяжные болезни дочери и мой бронхит, чуть не ушедший в хронический. Все пережила, выдержала, выстояла и в итоге получила звание «отличной жены и матери» от бабушки, которую мы еще успели застать живой, возвратясь в Петербург.

- Тебе, родная, квартиру оставляю. Дети вырастают, мужья умирают, а тебе нужна крыша над головой, – попрощалась со мной единственная и самая близкая родственница, наставница и подруга дней моих… любых.

Так мы кроме служебного жилья супруга получили двушку в хрущевке в Купчино. Путем неких хитрых манипуляций мужа в итоге наша семья стала обладательницей трехкомнатной квартиры на Комендантском проспекте, где до сих пор и проживала.

За последние годы быт наш наладился и устроился более чем благополучно: ремонт в новой квартире был сделан, обстановка и прочее необходимое куплены, новая, приличная машина тоже приобретена. Мы с мужем работали и зарабатывали, на мой взгляд, достаточно. Катюша училась, но на ее дополнительные курсы, выездные лагеря и прочие поездки тоже хватало.

О чем говорить, если я умудрилась на старости лет получить-таки высшее образование, хоть и заочно? Вполне успешно, кстати. И в должности сразу выросла, да.

Летние отпуска на просторах нашей необъятной Родины в санаториях или морских курортах тоже прочно вошли в нашу жизнь, принося приятное разнообразие.

Честно говоря, после покупки дачи, норковой шубы до пят и навороченного ноутбука для дочери мне показалось, что мы живем настолько хорошо, что тьфу-тьфу-тьфу. Ведь у нас все есть: и квартира, и машина, и загородное имение.

Да, до недавнего времени наша семья из трех человек была вполне обеспечена и благополучна. Но жизнь ведь полна сюрпризов, ага?

Наша единственная дочь, Катя, росла болезненной и замкнутой девочкой, предпочитающей книги людям и живому общению. Винить ее за это сложно: регулярные смены школ, череда не всегда дружественных одноклассников, постоянные попытки нагнать учебную программу – дочери пришлось непросто. Это в старшую школу она пошла в петербургскую гимназию с прицелом на Университет, но к этому моменту характер уже сформировался.

- Химик – отличная профессия. Всегда пригодится, – решил Алексей, когда Катя объявила, куда собралась поступать.

Подозревая подвох, осторожно уточнила, предполагая, что муж ребенка как обычно неправильно понял:

- Ты кем в итоге работать-то планируешь?

- Специалистом по массовой консервации библиотечных фондов, – гордо заявила Екатерина Алексеевна.

Все прилично э-э-э удивились, но выбора не было: характером детка удалась в отца – если уперлась, то хрен сдвинешь.

И в итоге этой осенью наша крошка двадцати четырех лет улетела в Дели работать по специальности на ближайшую пятилетку, кто бы мог подумать, а?

Проводив ребенка в аэропорт, Тарасов сказал:

- Ну, что, мать? Остались мы с тобой вдвоем, да? Как тысячу лет тому назад. Эх, заживем теперь!

У меня была обязательная программа: работа, дом и дача, так что я сильно на перемены не рассчитывала.

А вот муж изрядно приободрился.

Ну, теперь, глядя на дверь, за которой скрылась «юная и нежная», «унылая старуха» Танечка начала понимать, откуда дул ветер мужниного энтузиазма.

Но что бы мне ни нашептывало воспитание о верности идеалам брака, необходимости мужчины в жизни и прочего такого, привычного, я знала точно: измену Лешке я не прощу.

Глава 2: Хотеть не вредно

«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги»

Л. Толстой «Песня о сражении на реке Черной»

Что я могла сделать в восемь вечера пятницы?

Да, в принципе, много чего, но я пошла в душ, надеясь: Тарасов все же поймёт, что у нас проблемы.

Ну, мечтать не вредно.

Когда через час я вышла из ванной комнаты, вымыв голову, сделав шоколадное обертывание, со всех сторон намазавшись кремами, отмассажировав все доступные части тела Тани и избавившись от любого напоминания о пребывании в больнице, обнаружила, что муж поужинал и отправился спать.

Автоматически убрав со стола, поняла: лечь в супружескую постель я просто не в состоянии.

Прихватив гостевую подушку и плед, ушла в комнату дочери, на диванчик.

Ночь прошла в тревожных и мутных снах-кошмарах и нервной полудреме между ними.

А утром меня разбудил громкий стук в дверь и крик:

- Танька, хватит дрыхнуть! Я твоей любимой чёрной смолы наварил.

Офигеть, нет, правда.

У меня даже слов нет.

Посмотрела на часы: да, десять, однако. Пора все же вставать. Дел много: ресторан отменить, со всеми гостями переговорить, ну и мужа все-таки в чувство привести.

Когда я вышла на кухню, то обнаружила на столе свою любимую литровую чашку, полную парящего, ароматного кофе.

С детства бабушка приучила меня пить его исключительно чёрный, с приправами, а позже – с ароматизаторами. Без молока или сахара. Чёрный перец, корица, кардамон, мускат, анис в разных пропорциях – допустимо. Все это добро по отдельности или по велению души в неожиданной смеси.

Тарасов не признавал подобный кофе и всегда пил сладкий, с молоком. Да, и много лет для меня кофе он не варил.

То есть, как бы намекает, что муж полезный и внимательный.

Очень смешно.

Учитывая, что гастроэнтеролог настоятельно мне рекомендовал кофе исключить из рациона уже полгода как. С тех самых пор, когда в желчном обнаружили камни, и мы принялись всячески с ними бороться.

Алексей Петрович был в курсе, что я прикладываю титанические усилия, дабы не пить кофе.

Ну что можно сказать? Вот козёл!

Налила себе в чашку кипятка и присела за стол, напротив того, кто давным-давно был незыблемой, основополагающей частью моей жизни.

- Я надеюсь, сегодня утром ты лучше соображаешь и все же меня услышишь. Лёша, мы разводимся.

Как он на меня посмотрел!

Не просто как на дуру, а на идиотку клиническую, честно. Словно тут кто-то сказал, что можно построить многоэтажку на болоте без фундамента, без свай и не используя арматуру. Ну или, что «пошёл» пишется через «О», а «жи-ши» через «Ы». Короче, полный и всем известный бред.

- Что ж тебя так заклинило? Я уж думал, что блажь за ночь выветрится… и чего ты вдруг к Катьке спать умотала? – муж нахмурился и смотрел вопросительно.

Подавилась водой:

- Тарасов, ты издеваешься? Ты меня не слышишь и не понимаешь. Я тебе говорю: не буду с тобой жить и не стану терпеть твои загулы. Алексей Петрович, мы разводимся.

Теперь Леша взглянул внимательно, склонив к плечу голову и на мгновение прикрыв глаза, как будто впервые услышав то, что я сказала. А потом встряхнул своей седой шевелюрой, уставился на меня в упор, перегнувшись через стол, и тихим, очень-очень неприятным голосом заявил:

- Я тебе вчера все сказал. Забудь это слово. Ты моя жена, у нас семья и мы с тобой будем вместе всегда. Что бы ни происходило у меня, на твоей жизни это не скажется никак. Ты – жена офицера. Твоё дело – обеспечивать надёжный и комфортный тыл. А если рыпнешься, то останешься без ничего.

Охренеть…

Глава 3: Вот новый поворот

«Зачем концу ноября нужны

Приметы и потрясенья весны

И возрожденное летнее пламя –

Подснежники, плачущие под ногами,

И алые мальвы, что в серую высь

Слишком доверчиво вознеслись,

И поздние розы в раннем снегу?»

Т.С. Эллиот «Ист Кроукер»

Вот это что-то новое в нашем репертуаре.

Никогда раньше Леша мне не угрожал, даже в шутку, хотя поводы для его недовольства были, и мы достаточно часто не сходились во мнениях, но как-то умудрялись всегда урегулировать вопросы цивилизованными методами. Например, диалогом.

О-ля-ля, то ли еще будет, похоже.

А муж, криво усмехнувшись, продолжил расписывать мне перспективы:

- Кто в глазах судьи будет выглядеть респектабельнее: заслуженный боевой офицер-орденоносец или заштатный бухгалтер, да ещё и женщина? Забыла, в какой стране живёшь?

В голове и так звенело, а тут еще и неожиданный чужой взгляд на мир старательно рисует мне будущее в мрачных тонах. Но эти «ужастики» надо обдумать спокойно, и, увы, не сейчас.

- Я через два часа Катюшу встречать поеду, так вот, чтоб к её приезду ты была при параде. Накрой на стол, улыбайся и не расстраивай ребёнка. Хочешь, купи себе новое платье к завтрашнему торжеству, ну и туфли какие-нибудь, чтоб все ахнули, как вы, бабы, любите, – Тарасов усмехнулся и бросил на стол передо мной банковскую карточку. – Пароль «2882».

Скотина.

Прикрыла глаза от вновь накатившей тошноты и ужасного ощущения беспомощности.

Да, это очень страшно, когда тебя не слышат. Не понимают. Игнорируют. Считают «тварью дрожащей», бессловесной и бессмысленной.

Особенно человек, в чьей адекватности до сих пор ты никогда не сомневалась.

Вздохнула глубоко и допила воду.

- Давай, завтракай. Я уже все приготовил, пока ты дрыхла, – фыркнул «благодетель».

При мысли о еде замутило сильнее.

Особенно после взгляда на сковородку с яичницей, жаренной на сливочном масле и обильно посыпанной сверху с сыром.

Муж как будто издевался: мой желчный, вместе со своими «минеральными залежами», страшно и резко отрицательно реагировал и на сливочное масло, и на сыр.

Все в доме это знали.

Скрипнула зубами отвернувшись.

- Я подобное есть не буду, – и не только из-за сыра, да.

Вообще-то, есть в присутствии мужа, показалось мне вдруг противоестественным. А употреблять в пищу то, что он приготовил – тем более.

- Вот же капризуля. Что ты выдрючиваешься, Танька? Голодать решила? Ну, похудеть, конечно, тебе не мешало бы…

Мои глаза, и так не маленькие, распахнулись во всю ширь: кто-то окончательно потерял берега, я смотрю.

Это что за намеки? Уж чья бы корова, так сказать, голос подавала. Парадный китель перед уходом в отставку шили на заказ, подгоняя так, чтобы не сильно заметно было, что «у кого-то слишком узкие двери», то есть – жрать надо меньше.

- Ладно, – тут Тарасов поднялся из-за стола, пошуршал в шкафчике, налил в стакан тёплой воды, бросил туда растворимую таблетку витамина «C».

А потом поставил это все передо мной:

- Давай тогда, пей витамины свои да за дело принимайся. Ребёнок уже из Москвы доложил, что рейс вылетает по расписанию.

Только то, что голове моей с прошлого вечера было не очень хорошо, душу и сердце разрывало на мелкие кусочки сейчас постоянно, а внутри теснилась куча эмоций, страхов и невысказанных слов… Только это может объяснить мой идиотский поступок.

Витамины я выпила.

Буквально через полчаса осознала и прочувствовала, какая была непроходимая дура.

Глава 4: Незыблемая семейная позиция

«Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов!»

к/ф «Покровские ворота», реж. М. Казаков, 1982

Скрипнув зубами, доползла до своего телефона, утерла слезы, льющиеся рекой от невыносимой боли, и позвонила в «страховую».

Попросила «Скорую».

А девочка, куратор нашего договора ДМС, узнав, что это вторая печёночная колика за двое суток, впала в панику, поэтому врач ко мне прибыл, вероятно, «с мигалками», то есть достаточно быстро.

Ознакомившись со вчерашней «выпиской», осмотрел меня, вколол спазмолитик и «обезбол», переговорил со «страховой» еще раз и постановил:

- Татьяна Ивановна, собирайтесь. Поедем.

Вот, даже возражать не стала: и сил нет, и болит все, и отсюда прочь хочется.

Провожая меня в карету «Скорой помощи» для экстренной госпитализации, муж, установив мне под ноги сумку с вещами, на прощание усмехнулся:

- Я надеюсь, тебя там достаточно подлечат, чтоб мозги на место встали. И ты выбросила из головы свои бредовые идеи. Развода ты не получишь.

Увы и ах. Тарасов уперся, фиг пойми с чего.

- Какие люди и без охраны…

- А нет, с охраной. И снова на «Скорой».

- Да и всё с тем же… чего бы нового, Татьяна Ивановна, вы нам привезли…

Естественно, ни мой лечащий врач, ни заведующий отделением просто не могли упустить такой возможности: вдоволь поглумиться над той, которая уверяла, что здорова полностью, и её нужно отпустить домой. Всё с ней будет хорошо.

Оптимистка, елки-метелки.

- В общем, так, голубушка, больше мы в эти игры не играем. Сейчас снимаем острую фазу, чистим кровь, делаем анализы, несколько обследований. Я напишу, что именно. И удаляем ваши минералы к демонам преисподней. В следующий раз Вы можете просто не доехать, – обрадовал меня врач.

Перспективы были невесёлые, состояние отвратительное, жизнь неслась вскачь и все больше по буеракам да тёмному лесу, где, чем дальше, тем страшнее.

Переплет, в который угодила «хорошая девочка Таня», впечатлял.

Но, вероятно, я прониклась ситуацией не до конца, и Вселенная тут же подбросила мне еще… плюшечек: ко мне, только что вселившейся в палату, явились посетители.

- О, Татьяна Ивановна, прибыл ваш рыцарь, – возвестила дежурная сестра, устанавливая мне катетер для капельницы. – И дочь.

Обалдеть, не встать.

Таня, улыбаемся в одну сторону, игнорируем другую. Не шипеть же на мужа при ребенке?

- Ой, мамочка, привет! Какая ты бледная, – заявила с порога Екатерина Алексеевна, входя в палату впереди отца своего, несшего букет и пакет. – Ты, пожалуйста, только не волнуйся. Лечись, сделай все, что врач назначил…

Тарасов хмыкнул, поставил пакет на тумбочку, вынул оттуда вазу, налил воды и установил цветы.

Какая прелесть.

Потом склонился ко мне, поцеловал в лоб:

- Хоть в этот раз долечись, мать! Ты нам здоровая нужна.

А дочь уже распаковывала дары, продолжая меня успокаивать на свой лад:

- За торжество не переживай, мы предупредим родню и друзей. Ну, в этот раз отменим ресторан, но сразу, как ты поправишься, обязательно все вместе соберёмся и отметим. Не только твоё выздоровление, но и, конечно, вашу с папой серебряную свадьбу. Вы у меня такие молодцы, столько лет вместе…

Катюша умилённо сложила ручки, закатила глазки, счастливо улыбаясь. А то, что меня изрядно при этом перекосило – это от капельницы «побочка», да.

- Мамулечка, вот, смотри, принесли печенье и яблоки. Говорят, все это можно. И водички минеральной, – ребенок щебетал, стараясь скрыть панику.

Это что там ей отец успел уже наплести?

Стоит же у окна, наблюдает, улыбается довольно, зараза.

И ведь не скажешь же ему ничего конкретного, потому что только дочкиной истерики мне здесь не хватало.

- Ты не грусти, что так сложилось. Может, оно, и правда, к лучшему? Сейчас всё отрезать, да и жить дальше спокойно… – Катюша явно имела в виду мой желчный с камнями.

А я подумала, что и к нашим отношениям с Тарасовым это более чем применимо.

Осторожно кивнула, устало прикрыв глаза.

- Да, милая, ты права. Удачно сложилось. Все к лучшему. Как говорит классика, «резать к чертовой матери…».

Дочь закатилась колокольчиком:

- Не дожидаясь перитонитов!

Потом погладила меня по руке, улыбнулась и добавила:

- Ты собой занимайся, а с нами все будет нормально. Мы с папой справимся и будем тебя ждать.

Поцеловав дочь на прощание, подумала, что сейчас, когда хочется матерно орать и изобличать негодяя, утешает одно: я не умру вот-прям-сей-момент.

Ну и карта Тарасова, неизвестного мне банка, с паролем у меня. Вот, отключат «систему», и сползаю я, пожалуй, до банкомата.

Глава 5: Удивительное рядом

«Слышишь, тревожные дуют ветра?

Нам расставаться настала пора.

Кружится, кружится пестрый листок,

Кружится, кружится старый вальсок,

Старый, забытый,

Старый, забытый вальсок…»

Я. Френкель, К. Ваншенкин «Слышишь, тревожные дуют ветра?»

А дальше моя жизнь наполнилась весьма своеобразным весельем.

Для начала, после того, как с меня сняли «систему», я очень-очень тихо и вдаль стеночки поползла к банкомату. Честно говоря, даже не представляя, что именно могу там обнаружить. Гадать даже не пробовала, потому что в новом мире до сих пор меня ждали сплошь неприятные сюрпризы.

В целом мой жизненный опыт поддержал меня вновь: предполагая худшее, я не мелочилась, а в первом из трех банкоматов центрального холла клиники затребовала сто тысяч. И к моему дикому удивлению их получила. Спасибо, что взяла с собой непрозрачный пакет, а то выглядела бы с пачками денег в руках, конечно, ой-ой.

Но настоящий «ой-ой» случился со мной, когда я посмотрела в чек, который вылез из банкомата, следом за карточкой.

Интересно, а откуда у Тарасова взялись, не учтенные в семейном бюджете, полтора миллиона? Но в любом случае купила я только одну туфельку пока…

А там же ещё и платье разрешили, да я, может быть, немножечко разойдусь, так ещё и сумочку куплю?

В принципе, мне повезло, потому что один из банкоматов был как раз именно того самого банка. А карта оказалась платиновой, то есть без предупреждения позволяла снять от полумиллиона до двух.

Ну, я собственно, их и сняла.

Положила себе на карту только стоимость туфель и платья для парадного выхода, а всё остальное завернула в пакет и уволокла в палату.

Настолько богатой «унылой старухой» я ещё не бывала никогда.

На следующий же день, кроме лечения, началось паломничество. И лично и по телефону.

Первые с самого утра явились Тарасов с Катенькой. И как бы я ни старалась выставить мужа из палаты, чтобы поговорить спокойно с ребёнком, ничего не вышло. Сидел рядом развесив уши.

Но, вероятно, что-то у них произошло, потому что Катерина больше вилась вокруг меня, смотрела печально, несколько раз переспросила:

- Мам, а это правда не страшно и ужасно? Ты же поправишься? Правда, все будет хорошо?

Успокоила ребёнка, как могла, тем более что лечащий врач перспективы оценивал как вдохновляющие.

Про карту Тарасов ничего не спрашивал, я не говорила.

- Что с работой? – только и поинтересовался.

- Вчера вечером написала начальнице о том, что на больничном. И вообще, госпитализирована, – хмыкнула.

Надо же, интересуется моей работой, к чему бы это?

Мое руководство его недолюбливало, потому что муж требовал от меня уходить домой вовремя и резко отрицательно относился к вызовам на работу в выходные и праздничные дни. Так что отношения у них были напряженные.

- Ты смотри, сильно на работу не спеши, долечись, – выдал мне ЦУ Тарасов и они ушли.

На самом деле, руководство пожелало скорейшего выздоровления и предложило обращаться в случае нужды. Я, собственно, сразу закинула удочку на предмет адвоката по бракоразводным делам.

- Это ты, Татьяна, круто заложила, – хмыкнула Людмила Васильевна, бессменная глава нашего отдела.

- К сожалению, обстоятельства сложились так, что другого выхода я не приемлю, – не будем вдаваться в подробности.

Овдовевшая пять лет назад, начальница вздохнула и обещала адвоката поискать.

После того как тревожная Катюша и настороженный Алексей Петрович меня покинули, в телефоне по очереди перебывали все друзья и родственники, давно ожидавшие нашей серебряной свадьбы и гульбища в её честь.

Так как с обезболивающим я спала вполне неплохо и голова моя чуть проветрилась, то тянуть кота за причиндалы я не стала и на любой вопрос, касательно переноса торжества в честь события, отвечала кратко:

- Мы с Тарасовым разводимся. Вот когда стану вновь Кузнецовой, тогда и соберёмся. Отметим.

В принципе, реакция у всех была схожая и вполне мною ожидаемая.

Народ оказался в шоке и зол.

Родственницы и подруги хором убеждали меня не горячиться, внимательно выслушать Лешку, понять и простить. Не ломать то, что строилось столько лет, дать мужу шанс, и вообще, повести себя, как мудрая женщина.

Примерно в этот момент меня начинало тошнить, и я прощалась совершенно без каких-либо угрызений совести.

Написала дочери, что буду рада пообщаться с ней отдельно от папы. Котёнок перезвонил:

- Мам, мы сейчас у Бережных в гостях. У тебя что-то срочное?

- Детка, я думала, что срочное у тебя?

- Ну, мы с папой поговорили, так что я уже больше так не волнуюсь. Он обещал, что всё с тобой будет в порядке.

Глава 6: Внезапное

«За то, что только раз в году бывает май,

За блеклую зарю ненастного дня

Кого угодно ты на свете обвиняй,

Но только не меня, прошу, не меня…»

Л. Дербенев «Этот мир»

Нервная, дерганая и бессонная ночь, естественно, не могла пройти бесследно. Не в моем возрасте. И утренние показатели давления неприятно удивили.

- Так, голубушка, чего это мы так нервничаем перед простой процедурой? – поразился анестезиолог, явившийся на беседу. – Это всего лишь ФГДС, совмещенная с рентгеном. Вдохнёте просто, а когда выдохнете, все будет позади.

Возможно, раньше я бы легче и спокойнее отнеслась ко всем этим нужным медицинским манипуляциям, но сейчас моё душевное и нервное состояние было настолько отвратительным, что я тряслась припадочным зайцем, сама не понимая: с чего?

Прямо перед тем, как отправляться на обследование, ещё раз набрала Катю: телефон молчал, а номер Тарасова был занят. Отправила ему сообщение, чтобы дочь обязательно со мной связалась.

Не сильно верю в его адекватность, но чем черт не шутит?

Хвала тому, кто назначил мне исследование под наркозом, потому что я унылая, дерганная, обиженная и униженная, вряд ли бы достойно его перенесла, оставаясь в сознании…

В которое я вернулась через какое-то время… под всхлипывания.

Глаза открылись с трудом, но это же… это же…

- Катёнок!

Дочь, сидящая у кровати на стуле, с рыданиями бросилась ко мне:

- Мам, ты как? Сказали, можно немножко воды… хочешь? Позвать врача?

А мама, только что вышедшая из небытия, вдруг увидела удивительную вещь: моя бусинка, моя маленькая крошечка, мой котёночек – взрослая девушка. Даже молодая женщина. С образованием, воспитанием, уже живущая самостоятельно и отдельно от родителей.

Честно, почему-то такой взгляд на дочь никогда не приходил мне в голову раньше.

- Катюша, что случилось? – проскрипела с трудом.

Было мутно, душно, хотелось пить, но я не рисковала.

- Мама, как же так? – дочь устроилась рядом со мной на кровати, сцепила руки в замок и прикусила большой палец.

Постаралась глубоко вдохнуть и ме-е-едленно выдохнуть. Психовать дополнительно у меня сейчас совсем нет сил:

- Милая, чуть конкретнее. Мама не очень соображает…

- Мама, как же папа… почему?

- Почему что?

- Ну, мы вышли из больницы, и папа сказал, что ему надо по делам. А я поехала в Универ, отвезти кое-какие документы по работе. Он попрощался до вечера. Я, когда вернулась, ужин приготовила. Думала, что мы посидим, обсудим и твоё здоровье, и как тебе помочь, и как вы приедете ко мне на Новый год.

Мой ребёночек со своими планами, эх.

- А он не захотел? – фиг знает, что от мужа теперь ожидать.

Катя смотрит на меня огромными, полными слез глазами… Леши:

- А он не пришёл, мам!

Подавилась вдохом:

- В смысле не пришёл?

Дочь всхлипнула:

- Написал в девять, чтобы я его не ждала. Он задержится. Ну, я побегала по квартире, позвонила ему несколько раз. Он на меня нарычал… я чего-то так расстроилась, распереживалась. Мам, прости.

- Что случилось, Кать?

- Ну, я там, в баре коньяк нашла.

Ты ж моя прелесть. Ясно, деточка упилась литром «Реми Мартина».

- И что дальше?

Ребенок глядел очень виновато:

- Ничего. Я утром проснулась, ну, как утром? Ближе к обеду. Папа меня отчитал, отругал. Сказал, что когда мать в больнице, такое себе позволять нельзя, и хорошие дочери так не поступают.

Вот же скотина. Будет он ей ещё втирать про то, как поступают хорошие близкие родственники, зараза.

- Зайка, если тебе стало полегче, мама претензий не имеет. Главное – чтобы не вошло в привычку. Ты ещё слишком молода, а женский алкоголизм неизлечим, – погладила Катю по склоненной голове, а она расплакалась снова.

Мне было мутновато после наркоза. Голова ватная, тяжелая, глаза закрывались, в горле першило. Но ребёнок пришёл. С ребёнком нужно было говорить.

- Моя хорошая, но это же ещё не всё? Ты же не из-за коньяка так расстроилась?

- Ну, папа меня ещё отчитал, за то, что телефон сел. Он мне названивал, а я не брала трубку… он перепугался.

Это просто ни в какие ворота не лезет. Лицемер чертов, манипулятор, скотина. Ну, Тарасов – тварь.

- Девочка моя, со всеми бывает. Ничего страшного не случилось. Пожалуйста, я тебя умоляю: не бери в голову. Поздравляю с почином и первой серьезной пьянкой, – постаралась вымученно улыбнуться.

Моя крошечка вскинула на меня взгляд, полный надежды:

Глава 7: Занятные откровения

«Он мерит воздух мне так бережно и скудно…

Не мерят так и лютому врагу…

Ох, я дышу еще болезненно и трудно,

Могу дышать, но жить уж не могу…»

Ф.И. Тютчев «Не говори: меня он, как и прежде, любит…»

Вот что я думаю: слишком уж мы, тревожные родители, трясемся над нашими детьми, особенно если они единственные.

Но настоящая, а не выдуманная жизнь настолько жестока и при этом удивительна, что впоследствии всем этим маминым «крошечкам», «зайчикам» и прочим «пупсам» и «зефирным существам» взрослеть приходится резко, больно и очень обидно.

Страну розовых пони и единорогов, скачущих по радуге, которую я создала для моей дочери, разрушил её отец.

Он спокойно и равнодушно прошелся по всем пасторальным пейзажам, наматывая на гусеницы танков зазевавшихся единорогов, сбивая артиллерийскими залпами случайно заскочивших на радугу, пони.

Просто его «обычный, привычный и нормальный» мир категорически не стыковался с тем, в котором моими стараниями выросла и продолжала жить наша двадцатичетырехлетняя дочь.

Мать перестаралась, а крошечке пришлось резко и глубоко окунуться в дерьмо взрослой реальности.

- Так, девки, что за бунт на корабле? – спокойный и уверенный в себе Тарасов вошел в палату, и дышать мне сразу стало еще тяжелее.

- Папа! Ты сам мне говорил, что маме не нужно волноваться… и мы не должны ее расстраивать, – мой похмельный зайка в одночасье стал боевым слоном.

Было бы мило и забавно, если бы не все обстоятельства, спровоцировавшие ее перерождение из «папиной принцессы» в «маминого воина».

Погладила Катю по руке, кивнула на кнопку вызова медперсонала и на дверь.

Хвала всем богам, ребенок у нас любил в детстве и детективы, и книги про шпионов. Поняла, на что мать намекает: встала и, прихватив какие-то бумаги со стола, буркнула:

- Пойду, отдам на пост согласие.

И удалилась.

Отец ее в момент помрачнел:

- Ты чего завелась, Танька? Все у нас с тобой по-прежнему, в твоей жизни никаких изменений, ущемлений или притеснений не будет. На хрена тебе развод этот?

А я смотрела на него.

Смотрела во все глаза на человека, с которым прожила двадцать пять лет. И не могла понять: как? Как так вышло, что я не видела этой его стороны?

Я дура слепая или он лицедей и двуличная тварь?

- Лёш, я не понимаю, – выдохнула устало.

Горло еще саднило после исследования, мутить меня рядом с Тарасовым стало сильнее, и в целом муж вызывал сейчас не только отвращение, но и опасения, словно неизвестный науке (и мне) дикий зверь.

- Ты ведь не можешь быть настолько дураком, чтобы не осознавать: измену я тебе не прощу и жить с тобой больше не хочу. А раз не хочу, значит, не буду.

- Это ты, дорогая, не понимаешь. Ты у меня вообще такая, недалёкая, – отвесил мне неожиданный комплимент Алексей. – А раз вышло так, что ты не сообразила, какую «золотую жилу» нашла, то не мешай другим, более проницательным и достойным, ею пользоваться. Поэтому встряхнулась, улыбнулась и не выделываешься. Живём как жили, а ты получаешь раз в год «платьице и туфельки». Ты же денежки-то вывела?

Какая у него, оказывается, неприятная ухмылка.

Вздохнула и поглядела на мужа с недоумением:

- Тарасов, тебя по голове не били недавно? Какой-то мощный заклин у тебя случился. Объясни мне, такой недалёкой, за каким чертом тебе сдалась жена, которая тебя презирает?

- Есть кое-что очень дорогое в мире больших денег, моя наивная жёнушка, и называется это «деловая репутация». Я её зарабатывал много лет не для того, чтобы похерить всё, пойдя на поводу у истеричной бабы.

А комплименты-то, я смотрю, из него так и сыплются.

Лежать было удобно, сил на какую-то активность не имелось, муж мешал, но выбирать не было возможности.

- Деловую не деловую, но репутацию свою ты уже похерил. И если ты думаешь, что, таская в наш дом малолеток, ты остаешься примерным мужем и отцом, то открою тебе секрет: по башке тебя таки били. Или там сразу настройки были не те. Для «примерного мужа и отца» не годятся. Только для лицемера.

Тарасов хмыкнул и уселся на стул около кровати.

Стало тревожно.

- Живи в своем добром, светлом мире, Танька. Не расстраивай дочь и родственников, ну и не беси меня, – тут он наклонился ко мне, и впервые в его глазах я увидела угрозу.

Но за время, прошедшее с пятницы, с того самого момента, как мой привычный, уютный и тёплый мир рухнул, разбился и разрушился, я несколько зачерствела душой. И теперь мне на все его угрозы было плевать.

Посмотрела прямо в глаза, которые никогда больше не назову родными:

- Я говорила тебе, Тарасов, что мы разводимся. По этому вопросу позиция моя все та же. И если ты уже испортил свою мирскую репутацию изменой, то не усугубляй. Деловой репутации это пока ещё не коснулось…

Глава 8: Удушающие свойства семейных уз

«Укор невежд, укор людей

Души высокой не печалит;

Пускай шумит волна морей,

Утес гранитный не повалит…»

М.Ю. Лермонтов «Я не хочу, чтоб свет узнал»

Как бы мужики ни изумлялись, но «местные» были на работе, поэтому заведующий быстро вызвал охрану, которая удалила Тарасова из моей палаты.

Естественно, просто так он не ушел.

Сначала убеждал врачей, выведя их в коридор, что у меня помутилось в башке, я неадекватна и мне требуется помощь специалиста. Вот, сразу после удаления желчного вместе с камнями, хорошо бы меня в «дурке» понаблюдать.

Вероятно, дочь моя до этих пор ещё питала некоторые иллюзии, но её отец своими словами, про мою неадекватность, полностью их растоптал. Но, похоже, что Катерина все же сумела изложить нашу сложную ситуацию медперсоналу довольно складно, потому что поверили ей, а не Тарасову.

Покидая нас, злой пока-ещё-супруг бросил:

- Я тебя предупредил.

Выдохнула: свалил, и слава Богу.

Конечно же, любопытствующей публике я пояснила:

- С прошлой пятницы, когда выяснился факт супружеской измены, а я затребовала развод, мой муж, абсолютно никак не аргументируя свою позицию, утверждает, что развода он мне не даст.

Заведующий, покачав головой, удалился по своим делам, а лечащий врач осторожно уточнил:

- Есть у вас адвокат?

Радостно покивала и, наконец-то, осталась с дочерью наедине.

- Мам, а чего сейчас делать? – Катенька выглядела растерянной, напуганной и очень несчастной.

Я её понимала и тоже хотела бы спрятаться где-нибудь в темноте и тишине, замотаться в одеяло и вдоволь порыдать, но возможности такой не имела. Поэтому поглядела внимательно на ребёнка и сделала неожиданное предложение:

- А сейчас надо вызывать такси и в аэропорт ехать.

- Как? – в огромных, полных слез, глазах дочери застыло бесконечное удивление.

- А вот так. У тебя же документы и вещи с собой?

Ребёнок потерянно кивнул.

- Милая, ты прилетела ненадолго. Тебя ждёт работа и контракт с определёнными условиями, поэтому я настаиваю, чтобы ты сейчас посмотрела подходящие рейсы и выдвигалась.

- Мам, как же я могу тебя здесь оставить одну? У тебя же и операция, и папа вот такое учудил…

«Учудил» – она все ещё цепляется за надежду, что наше ЧП как-нибудь обойдётся. Что это всего лишь временный перекос, помутнение сознания, единичный случай, просто досадная ошибка.

Но я знаю – «это» не обойдётся. Поздно. Все, что у нас с Тарасовым общего было, умерло.

Однако сейчас, чтобы посвятить все свое внимание разруливанию ситуации и выстраиванию новой жизни, мне нужно убрать мое сокровище из-под удара. Мало ли, что этому монстру в голову стукнет.

Обняла дочь:

- Ты как раз придёшь в себя под солнцем юга. Поработаешь, отвлечешься, издалека взглянешь на ситуацию.

- Но ты думаешь, что это уже никак?..

- Кать, ведь взрослая уже девочка, чтобы называть вещи своими именами. Твой отец мне изменил. Возможно, сделал это не в первый раз. И если раньше я даже мысли подобной не допускала, то сейчас я совершенно точно знаю: жить с ним я больше не буду, соответственно, мы разводимся.

- Я поняла, – Катёнок всхлипнула, но утерла глаза и взяла себя в руки. – Сейчас посмотрю подходящие рейсы. Не хочу с ним там оставаться…

Хвала всем богам, здравый смысл возобладал над эмоциональностью.

Проводив дочь и дождавшись «иллюминаторного фото» с вечернего рейса на Москву, попила водички и улеглась поудобнее. Предстояло наметить план действий, потому что самое важное решение я уже приняла.

Как бы там ни повернулась ситуация, и чего бы в дальнейшем не сказал мне Алексей, доверять я ему больше никогда не смогу.

А без доверия всё остальное теряет смысл.

И наши двадцать пять лет совместной жизни больше не имеют значения.

Это было. Это память. Это опыт.

Это закончилось.

- Нам с вами есть, что предметно обсудить, – заявил мне по телефону адвокат в четверг вечером.

- Ну что же, давайте тогда завтра повстречаемся.

Почему-то от этого звонка, моя тревога, вроде только-только утихшая после утренней весточки от Катюши из Дели о прибытии и условном её благополучии, вновь стала нарастать. Да настолько сильно, что ночью дежурным медсестрам пришлось-таки колоть мне препараты для снижения давления.

Явившийся на утренний обход, лечащий врач мне, конечно, попенял:

- Не бережете вы себя, Татьяна Ивановна. Нехорошо. Вы, голубушка, не в том состоянии и положении нынче, чтобы позволять себе какие-то дополнительные обременения. Вот только гипертонии нам сюда ещё и не хватало.

Глава 9: Немного о доверии и сюрпризах

«Я тебе не верю,

Ты – сон вчерашний,

Который мне пророчит слезы.

Я тебе не верю,

Ты – снег зимы прошедшей, он давно растаял

Я тебе не верю,

Ты – солнце, утонувшее в воде холодной.

Я тебе не верю,

Ты – все, что было у меня,

Но я тебе не верю!»

Е. Стюф «Я тебе не верю!»

- Вот же дура старая, – костерила я себя последними словами, судорожно, в пять утра, открывая сайт «Мой налог».

Несмотря на то, что работала я в экономическом отделе и с финансовой отчётностью была знакома не понаслышке, я, как и многие жители нашей страны, налоги платила в последний день, ну, практически тридцатого ноября.

Естественно, впав в шок от сюрприза, устроенного мужем, дура-Таня не сообразила посмотреть свою актуальную налоговую базу.

До сих пор мне приходил налог только за дачу, которую я оформляла на себя, потому что муж на момент покупки отсутствовал в городе.

Когда приобреталась наша квартира, собственником был указан один Тарасов, поскольку в то время сомнений в нашем «долго и счастливо» у меня не было, а бегать с ним по инстанциям, к нотариусу и в банк, к сожалению, я возможности не имела. Выдала ему генеральную доверенность, в том числе и на совершение сделки и все.

Так что квартира и машина, оформленные на мужа, с моей точки зрения, являлись совместно нажитым имуществом. Равно как и дача. Я не выеживаюсь.

Именно вот это всё нам предстояло разделить.

Пребывая в бесконечном изумлении, в утренних сумерках, я смотрела на налоговое уведомление этого года, которое ставило меня в известность, что я, внезапно, должна заплатить налог за дачу в Карелии и квартиру в Выборге.

Вот это ни хрена себе поворот.

То есть моя генеральная доверенность, выданная Тарасову давным-давно, используется до сих пор и изо всех сил?

И кстати, откуда дровишки у скромного пенсионера?

Каким таким макаром мой муж умудрился в прошлом году приобрести два дорогостоящих объекта недвижимости, притом что сам уже больше года, как вышел на пенсию?

Да, а еще интересно, что собирался наплести мне Лешка, если бы я в пятницу не явилась домой досрочно? Ну, вряд ли бы я пропустила появление в моем перечне имущества таких сюрпризов при ежегодной уплате налогов, правда?

Естественно, промаялась дурацкими вопросами до утра и вновь получила осуждение лечащего врача за подскочившее давление:

- Татьяна Ивановна, это не шутки. Как бы нам не пришлось операцию откладывать. Вы уж поберегите себя, голубушка. Пришла пора расстаться с вашими минералами и зажить уже спокойно, без приступов и всей этой нервотрепки.

Со всем сказанным была согласна, но слишком уж много удивительного, неожиданного и по большей части неприятного происходило в моей реальности.

Как тут не нервничать?

Когда до визита адвоката осталось полчаса, а сам он вежливо меня предупредил о том, что будет вовремя, я увидела в телефоне вызов моей непосредственной начальницы:

- Танечка, дорогая, как ты себя чувствуешь? Какие прогнозы?

Опустив вежливое расшаркивание, кратко доложила обстановку, не забыв подчеркнуть, что с адвокатом связалась, договор заключила, аванс перевела, он начал работать, и на развод я подала тоже.

А в ответ услышала дивное:

- Так вот, откуда ветер дует. Пока ты там лежишь в ожидании операции, твой дорогой супруг явился к нам в администрацию, распространяя вокруг себя откровенную дезу по поводу того, что в последнее время твоё психическое здоровье пошатнулось. И хорошо бы тебе после операции отправиться ещё и на реабилитацию, в санаторий там или на курорт.

- Вот сволочь, – прохрипела ошеломленно.

Муж продолжал удивлять, да.

- Примерно так мы и решили, – хмыкнуло руководство. – Ты там особо не волнуйся. К начальнику Управления я сходила, к заместителю главы Комитета – тоже. Люди они у нас хоть и условно адекватные, но тебя знают много лет, а Тарасов, в данном случае, очень подозрительный персонаж.

Это, конечно, приятно слышать, но все же… вот скотина, а?

- Вы держите меня, пожалуйста, в курсе. Хоть мне и не велено переживать, но я что-то нервничаю, – попросила вежливо, сцеживая нецензурщину в сторону.

Моя все понимающая Людмила Васильевна вздохнула:

- Это ты прекрати, Танечка. Лучшее, что ты можешь сделать сейчас – это позаботиться о своём здоровье. Официально ты на больничном. Вот и занимайся собой, дорогая. Мир не рухнет, если тебя не будет на работе пару недель.

Распрощались в полном согласии друг с другом.

Немного успокоенная тем, что руководство на моей стороне, матеря про себя заразу Тарасова, я ждала явления адвоката в не самом лучшем расположении духа.

Глава 10: По дороге разочарований

«По дороге разочарований

Снова очарованный пойду.

Разум полон светлых ожиданий,

Сердце чует новую беду…»

А. Романов «По дороге разочарований»

Как бы мне ни хотелось накрыться одеялом и прорыдать все выходные, мероприятие это пришлось отложить до лучших времен.

Для начала мой адвокат притащил уже почти под занавес пятницы ко мне в палату нотариуса. И мы, призвав свидетелей из числа дежурного медперсонала, организовали новую доверенность на представление моих интересов в делах, связанных с процессом развода.

- Будем смотреть, как пойдет процесс, что за судья, кто адвокат у второй стороны. Но я бы на «легко и быстро» не рассчитывал, – так себе перспективы, но они вполне понятны.

Столько сюрпризов от человека, с которым прожила большую часть жизни и которому абсолютно доверяла, я не получала никогда.

- Что ж, все когда-то бывает в первый раз. В любом случае, сейчас у меня «время реакции», проблемы – вот они, и их надо решать, – настроила себя на философский лад, но успокоительного у девочек на посту все равно попросила.

Суббота прошла вместе с обязательными капельницами, общением по телефону с коллегами, обсуждением с адвокатом условий завещания на всякий случай. Звонки негодующей родни и друзей Тарасова я сбрасывала, а сообщения не читала.

Поговорила с дочерью, постаралась успокоить тревожную Катюшку:

- Милая, все идет по плану. Прогноз оптимистичный. Я приглашу тетю Иру посидеть со мной при выходе из наркоза. У тебя нет повода для паники.

Ребенок внезапно всхлипнул:

- Когда можно будет позвонить, мам?

Ох, ты ж моя радость.

- Не волнуйся сильно. Наберу тебя сразу, как приду в себя и вспомню кто я и где.

Пошутила зря, потому что дочь распсиховалась сильнее.

- Тш-ш-ш, я запишу себе на бумажке основную информацию, не плачь. И сообщение тете Ире отправлю. Нормально все будет, мне же не череп вскрывают, – ну, так себе из меня утешальщик.

Пока Катерина что-то недовольное бормотала, я решила сместить фокус:

- Как твоя работа? Как коллеги? Ты так ничего и не рассказала толком…

- У меня и в Индии то же самое: книги, свитки, листы и прочая пыльная древность. У них интересные реактивы, так что есть чего изучить подробнее. Для кандидатской сгодится. Запрос я отправила руководству. Жду, – ребенок взбодрился.

Несмотря ни на что, профессия ей нравилась, выбрала она занятие себе по душе и до сих пор в нем не разочаровалась.

Распрощались со всеми полагающимися признаниями в любви и прочем, нам, девочкам, очень нужном.

Озадачила подругу, «верную офицерскую жену» Ирину тем, что труба зовет и помощь ее в понедельник мне необходима позарез.

Адвокат прислал текст завещания, поглядела, согласовала: все, что есть у меня – дочери. Мужу ничего, даже доброй памяти. Обойдется.

Звонила свекровь:

- Танечка, как ты сегодня? Что врач говорит?

Ну, успокоила, как могла. Да и не за этим же она меня набрала, верно?

Абсолютно точно.

- Танюш, а про Лешку-то что надумала? – Ариадна Павловна никогда так не звучала: нервно и устало.

Очень ее понимала, но порадовать было нечем.

- Ничего нового. На развод я подала, Катя взрослая уже. Даст бог, разойдемся миром, – ну, помечтать-то можно же, а?

- Эх, девочка, не боишься совсем одна остаться? Дочка, глядишь, или там, за границей, осядет или вот-вот замуж выйдет… – зазвучала «советская классика» для женщин.

«Кому ты старая нужна? Мужик в семье должен быть обязательно. Плохонький да свой…», и прочие лозунги.

К счастью, шоу имени Тарасова с его малолеткой, навсегда меня излечило от того, чтобы поддаваться на подобные уговоры.

Я была верной, преданной, понимающей, заботливой целых двадцать пять лет. И кому это все? Что лично мне, кроме ножа в спину, такое поведение принесло?

Вот именно.

Достаточно.

Больше я не готова прогибаться, терпеть, решать свои и не только проблемы сама. Вернее, готова делать это отныне исключительно для себя.

Хватит.

Для мужа, дочери и многочисленных родственников с его стороны я пожила, пришло время обратить внимание на себя.

Озаботиться здоровьем Татьяны Ивановны, ее комфортом, покоем и прочими интересами.

Неожиданный аутотренинг пошел на пользу, и в ночь на воскресенье спала я хорошо.

День перед операцией был сумбурный, хоть и выходной. Беседа с анестезиологом, подготовка собственно к манипуляции, созвон с Катюшей и Иришкой. Краткий разговор с начальницей.

- Танечка, сейчас важна ты и твое здоровье. А все вихри враждебные, что веют вокруг – по остаточному принципу, поняла? – Людмила Васильевна меня подбодрила, но и насторожила.