Развод в 45. Счастье после тебя

Глава 1

Я как раз заполняла карточки после обхода, когда в кармане халата зазвонил телефон и на экране вспыхнуло: «Сестра Лена».

— Оль, привет, — её голос был взволнованным и громким, и с первых секунд я поняла, что произошло что-то экстраординарное. — Ты не поверишь… Мне предложили перевестись в Москву!

— Серьёзно? — я улыбнулась, хотя и была к этому времени, как выжатый лимон. — Не может быть!

— Может! — вскрикнула Лена. — Еще как может! Ура!

— Это же супер, поздравляю! — я искренне обрадовалась. Мы с сестрой уже давно мечтали о том, чтобы иметь возможность видеться чаще. — Но где ты будешь жить? Москва — это же отдельная драма с квартирами...

— Вот об этом я как раз и хотела с тобой поговорить! Вы же вроде уже закончили ремонт в той квартире, которую вы купили под сдачу... Может, сдадите ее мне?

— Даже не знаю, Лен. Как-то неудобно брать с родственников деньги…

— Даже не думай, — сразу перебила она. — Всё оплачивает фирма! А не я сама из собственного кармана. И готова платить даже выше рынка! Так что и мне хорошо — не надо будет искать, ездить на просмотры, платить риэлтору. И вам выгодно — денюжки в семью пойдут…

Да, это логично. И для нас выгодно, и ей удобно. Но почему-то мои мысли сразу же метнулись к мужу: как отреагирует он? и почему мне заранее кажется, что его это не обрадует?

Но я представила Лену — суматошную, суетную, которая могла одновременно построить серьезную карьеру и не могла распланировать ничего серьёзного в жизни — и мне захотелось ей помочь.

— Короче, завтра я буду в Москве, — снова огорошила меня сестренка. — Приеду, чтобы подписать бумаги на перевод, поэтому можем с тобой завтра встретиться. Посмотреть квартиру заодно. Я бы закинула туда кое-какие вещи, чтобы в следующий раз баулы не тягать. Что скажешь?

А что я могла сказать? Сестра никогда не просила меня о помощи, неужели я смогу ей отказать в тот единственный раз, когда помощь ей все-таки понадобилась? Да и разве эта помощь? Ее фирма готова платить по цене гораздо выше рыночной, поэтому это выгодно в первую очередь нам. И я взяла на себя смелость согласиться.

Я решила, что с мужем лучше поговорю вечером, лицом к лицу, а не по телефону. Но Ярослав сильно задержался на работе — впрочем, как всегда. Я успела забрать детей из школы, развести их по репетиторам и секциям, покормить, сделать с ними уроки и уложить спать — а он так и не появился. Я сидела на кухне, где его ждал накрытый стол: ужин в тарелке остывал, свеча в стакане, зажжённая для уюта, догорела почти до конца.

Часы на стене отсчитывали минуты, и с каждой из них я всё острее чувствовала пустоту квартиры. Когда, наконец, ключ повернулся в замке, я вздрогнула, хотя ждала именно этого звука.

Он вошёл, не глядя по сторонам. Бросил сумку у двери, скинул куртку и прошёл на кухню. Увидев меня, небрежно кивнул вместо приветствия, достал бутылку пенного из холодильника и сделал глоток.

— Я уже поужинал, — бросил он коротко и ушел в гостиную.

Я застыла возле ненужных ему тарелок с едой, ощущая и свою ненужность в этом доме. Смотрела на них и чувствовала, как во мне поднимается то липкое чувство обиды, когда вкладываешь душу во что-то, а это что-то отбрасывают.

Я вошла в гостиную. Ярослав держал бутылку, глядя на экран, где мелькали чужие лица, чужие истории, и даже не замечал меня.

— Ты поздно, — тихо сказала я, — дети тебя ждали.

Он пожал плечами.

— Работа.

И всё. Ни слова больше.

Его взгляд прилип к экрану, а я превращалась в прозрачный силуэт, который можно не замечать.

И в тот момент во мне что-то дрогнуло: не злость, не ревность, а какая-то непонятная тоска от того, что рядом сидит человек, с которым у меня двое детей, общий дом, общая жизнь, но нет самого простого — близости.

Я тяжело вдохнула, но всё-таки заставила себя снова заговорить с ним.

— Слушай… мне сегодня звонила Лена. Сестра… Ей предложили работу в Москве, и ее компания готова оплачивать ей аренду жилья. Даже выше рынка. И я подумала… может, сдадим ей ту квартиру в Москве? Всё равно она стоит пустая. И нам выгодно, и ей удобно.

Он не повернул головы. Сделал ещё один глоток и только потом, не отрывая взгляда от экрана, произнёс:

— Родственникам сдавать — плохая идея.

— Почему? Она же не просит там жить бесплатно. Чем она хуже чужих людей?

Он откинулся на спинку дивана, скользнул по мне взглядом — равнодушным, усталым.

— Не хочу проблем. С родственниками всегда так. Потом ещё обиды начнутся. Не надо.

— Но это ведь моя сестра… Предлагаешь ей скитаться по чужим квартирам?

Он дернул плечом, будто отмахиваясь от назойливой мухи.

— Я сказал — не хочу. Все, тема закрыта.

Я почувствовала, как от этих слов у меня в груди нарастает пустота. Казалось, он не просто отказался от того, о чем я попросила — он поставил стену между мной и собой, и через эту стену не пробиться.

И вдруг я поняла: дело даже не в Лене и не в квартире. Он просто не воспринимает меня всерьез. Мои слова для него — пустой звук.

В голове сама собой закрутилась горькая мысль: Ярослав никогда не был идеальным мужем. Но в последнее время наша семейная жизнь совсем пошла под откос.

Глава 2

Да, он всегда старался для нас. Работал, зарабатывал, обеспечивал. Благодаря ему у нас уже через несколько лет после переезда в столицу была просторная квартира в Подмосковье, а я смогла спокойно родить двоих детей. Потом появилась новая машина, маленькая квартира в Подмосковье «под сдачу», потом еще одна такая же в Москве. А теперь строилась трёхкомнатная, уже для всей семьи. В этом он, несомненно, надёжен: умеет строить бизнес, вкладывать, думать на шаг вперёд. Благодаря ему с финансами у нас никогда не было проблем.

Но всё остальное… Всё остальное всегда как будто мимо. Вечера он частенько проводил в компании телевизора или друзей, а не со мной и детьми. Его вечное «я устал», «давай потом», «не сейчас».

Зато для друзей у него всегда находилось время. Он любил ездить на рыбалку или «отдохнуть» на пару дней, чтобы вернуться с похмельным блеском в глазах. Любил выпить, расслабиться — там, вне семьи. А дома становился всё более молчаливым и закрытым, словно мы лишь фон для его жизни.

И я привыкла. Считала, что так и должно быть. Что мужчина не должен быть ласковым, может не дарить цветы и не говорить нежности, но главное — чтобы был дом, была стабильность, чтобы детям было, что есть и где жить.

Но сейчас, глядя на него, отмахивающегося от меня холодным «тема закрыта», я впервые остро почувствовала: стабильность — это еще далеко не все.

Этой ночью я снова легла спать одна. Когда дети были маленькими, я привыкла к отсутствию мужа рядом — он часто уходил ночевать в гостиную под предлогом, что малыши мешают ему спать. Тогда мне казалось, что это временно, что вот подрастут — и мы снова будем засыпать вместе, как прежде. Но дети наши давно выросли, а привычка осталась. Конечно, временами мне приходилось исполнять супружеский долг — исключительно, когда муж захочет, а не когда захочу я.

Сегодня он тоже заснул в гостиной, под включенный телевизор. А я лежала, уставившись в потолок, и думала о том, как странно чужим может казаться человек, с которым ты прожила почти двадцати лет. Ярослав был рядом физически — в соседней комнате, за стеной. Но по-настоящему близкими мы не были уже очень давно.

Ночью я почти не сомкнула глаз, размышляя о нашей семейной жизни. Всё ждала, что услышу его шаги, скрип двери, что он всё-таки зайдет и займет свою законную сторону большой кровати. Но ожидания эти были тщетны. Среди ночи я протянула руку в темноту, словно наугад проверяя — вдруг всё-таки рядом окажется его плечо, тепло, дыхание? Но на простыне было пусто. Гладко, холодно.

Утром я вышла на кухню — его уже не было. Телевизор выключен, пустая бутылка стоит на столике (он не мог за собой даже бутылку убрать, настолько привык, что у него есть его личная служанка), а сам он словно растворился в воздухе.

На сердце снова заскребли кошки — я хотела с утра еще раз поговорить с Ярославом. На его более трезвую голову. Хотела объяснить, что Лене действительно нужна помощь, что квартира в Москве не должна пустовать, когда у моей сестры есть возможность начать там новую жизнь. Хотела потребовать объяснений, услышать хоть какие-то внятные слова, а не равнодушное «тема закрыта».

Но возможности не было: он уехал, не попрощавшись.

Я стояла посреди кухни, обхватив себя руками, и ощущала, как внутри всё кипит от бессилия. И вдруг меня словно что-то толкнуло изнутри. Почему я вообще должна спрашивать у него разрешения. Разве эта квартира — не совместно нажитое нами имущество? Сколько ещё я буду ждать возможности поговорить с ним, сколько буду уговаривать? Сколько ещё буду закрывать глаза на его отговорки, недомолвки, замкнутость?

Я пошла в комнату, которая служила ему кабинетом, и начала искать. Сначала — осторожно, как будто боялась нарушить чужую территорию: открыла верхний ящик стола, где валялись старые чеки, ручки, какие-то счета. Потом — смелее: перебирала бумаги, заглядывала в шкафы, коробки. Я точно знала, что где-то здесь он хранит запасные ключи от всех квартир.

Сердце колотилось как бешеное. Почему у меня такое чувство, будто я вор, который роется в чужом? Но ведь это не чужое! Мы семья. Эти квартиры покупались для нас. Или я уже не имела права так думать?

Наконец, в глубине нижнего ящика, под папкой с документами на машину, я нащупала металлический брелок. Достала его, и холод впился в ладонь.

Я села в удобное, кожаное кресло мужа и достала телефон.

— Лен, привет. Да, всё в силе. Давай встретимся и поедем вместе, — я старалась говорить ровным голосом, хотя руки дрожали.

— А Ярослав не против?

— Нет, конечно, он не против, с чего бы?

И действительно — с чего?

Глава 3

Я сидела в кафе у окна, грея ладони о чашку с горячим кофе. Перед глазами всё ещё стояла утренняя сцена: пустая бутылка на столе, выключенный телевизор и холодная, как лёд, постель рядом со мной.

Я поймала себя на том, что в сотый раз вспоминаю слова, интонации, жесты мужа — и снова и снова возвращаюсь к вопросу о том, почему он отказался от идеи с квартирой? Должна же быть какая-то веская причина...

— Олька! — звонкий голос сестры вырвал меня из вязкого болота мыслей. Она влетела в кафе: щёки горят, глаза светятся, походка лёгкая, почти танцующая.

Она буквально рухнула на стул напротив меня и бросила папку с документами на стол:

— Всё! Подписали! Перевод согласован, теперь я официально в новой команде! Ты не представляешь, как я счастлива!

— Поздравляю! Ты заслужила. Молоток!

— Ты бы видела моего нового директора! — она всплеснула руками, так, что едва не задела официанта с подносом. — Оль, это не мужчина, а мечта! Такой — ух! Ну знаешь, когда даже говорить ничего не надо, потому что взгляд говорит всё за него…

— Так. А ты вообще в курсе, что замужем?

Она закатила глаза и засмеялась.

— Эх… Да, есть такое. Ты, Олька, как всегда — строго стоишь на страже нравственности!

— А как же!

— Да брось! Это просто эмоции. Ну знаешь, как вспышка. Я замужем, но я все-таки не слепая!

Я вздохнула, отчётливо ощущая разницу между нами. Её лёгкость, её умение радоваться всему, даже красавчику-начальнику, вдохнули жизнь и в мое размеренное существование. То, что мы теперь будем видеться чаще — настоящая удача для меня.

— Оль, я чувствую, что всё только начинается! — заговорила она. — Новая работа, новые люди, перспективы… Даже не верится, что это происходит со мной. Знаешь, я как будто скинула старую кожу и начала новую жизнь…

Я уже чувствовала, что мне передается её настроение. Но меня все еще волновали вполне земные вещи.

— А как твой муж на это отреагировал? Тоже собрался переезжать или как?

Лена развела руками.

— Да никак. Ты же знаешь моего… — она скривилась. — Его даже бульдозером не сдвинешь с места. Ему и там, в провинции, очень хорошо. Он врос в свой гараж, в свои железяки, в свою старую работу, на которой пашет уже десять лет, и попробуй хоть слово скажи ему про переезд — сразу такую рожу скорчит…

Я невольно улыбнулась. Лена умела так живо изображать людей, что я прямо увидела её мужа с этим выражением.

— И как же вы? Ты будешь туда-сюда мотаться?

— А что делать? — пожала она плечами. — От шанса я не откажусь. Тут, понимаешь, не каждый день такие перспективы выпадают. Буду работать в Москве, а по пятницам домой. На выходные.

— А как же семья без тебя?

— Ну дочь уже взрослая — четырнадцать лет. Она и уроки сама сделает, и в магазин сходит, и приготовит. Не младенец же. Как-нибудь справятся.

Я покачала головой.

— Моей шестнадцать. За ними в этом возрасте как раз глаз да глаз…

— Да ты просто наседка. Чуть что — сразу под крыло. Отпусти её уже хоть немного, пусть сама варится…

— Ага, — пробормотала я. — Потом ее такую варёную не соберёшь…

— Оль, ну честное слово, — она подалась ко мне ближе. — Ты иногда напоминаешь мне курицу, которая бегает по двору и кудахчет, потому что цыплёнок на метр отошёл.

— Ну ладно, пусть буду наседкой, — согласилась я. — Зато у меня душа за них спокойна.

— А у меня — нервы, — парировала сестра.

И я снова подумала: насколько же мы разные. Она — лёгкая, всегда с улыбкой, готовая сорваться в новую жизнь. А я — завязшая в быту и в собственных сомнениях.

И всё же мы были очень близки, несмотря на разный характер, несмотря на разные жизни.

— Ну что, — Лена хлопнула ладонями по столу. — Пойдём смотреть квартиру? Я как раз кое-какие вещи прихватила — оставлю, чтобы не таскать туда-сюда.

Я кивнула. А в груди предательски кольнуло — предчувствие.

Мы вышли из метро и ещё немного прошли пешком. Лена шагала быстро, с видом человека, который уже мысленно расставляет мебель и примеряет шторы. Я же всё сильнее чувствовала, как внутри поднимается тревога. Сердце билось где-то в горле, ладонь с ключами вспотела, и я несколько раз ловила себя на том, что готова сунуть связку обратно в сумку и придумать любую отговорку, чтобы не идти туда.

Но Лена настойчиво тянула меня вперёд.

— Ну вот, — сказала она, оглядывая новостройку. — Отличное место, рядом и магазины, и метро близко. Прям подарок судьбы!

Мы поднялись на нужный этаж. И что-то сразу показалось мне странным — запах. Не свежей краски или чего-то подобного, как я ожидала. А сильный запах женских духов — сладких, приторных, слишком навязчивых.

Я вставила ключ в замок, открыла дверь.

И мы с сестрой обе застыли на пороге.

Потому что в коридор вылетела девушка. Высокая, молодая, с длинными растрёпанными волосами и в коротком шёлковом халате, который тут же оказался сброшен на пол одним движением. Она широко улыбнулась и, взмахнув руками, выкрикнула:

— Сюрприз!

Я не могла пошевелиться, только смотрела в её сияющее лицо, в эти глаза, полные восторга и радости — радости от того, что она ждала кого-то.

И действительно, кого же она могла ждать в нашей квартире?

Лена первой пришла в себя.

— Да уж, — протянула она, прищурившись. — Вот уж действительно сюрприз так сюрприз. Дамочка, а вы чьих будете?

— Я девушка Ярослава, — гордо сказала она. — А вы кто?

— Я… его жена, — прошептала я побелевшими губами.

Девушка схватила с пола халат, торопливо запахнула его. В её взгляде сначала промелькнула растерянность, а потом — усмешка.

— Жена? — протянула она. — Вы в этом уверены?

От этого вопроса я мигом потеряла дар речи, поэтому Лене пришлось отвечать за меня:

— Уверены, конечно! А как же!

— А он мне говорил, что в процессе развода. Вы точно уверены, что вы уже не бывшая жена?

Лена угрожающе шагнула прямо на нее:

Глава 4

Я шла, не чувствуя под собой ног. Рядом Лена тащила свои баулы, ворчала что-то себе под нос, а потом плюхнулась на первую попавшуюся скамейку во дворе. Сбросила вещи рядом и тяжело выдохнула.

— Ну и цирк. Нет, ты видела? В бельишке, с улыбочкой! «Сюрприз»! — она передразнила девицу таким тоном, что я едва не прыснула от смеха, несмотря на всю трагичность ситуации.

Я села рядом с сестрой. Руки дрожали, дыхание сбивалось. Казалось, я просто не выдержу то количество боли, которое вдруг одним махом обрушилось на меня. Всё тело стало ватным, а в голове стоял гул: у него есть любовница… у него есть любовница…

— Ну что, Ляль? — сестра наклонилась ко мне. — Как ты?

— Я не могу… я не верю… — я уткнулась лицом в ладони. — Господи, Лена, я же жила с ним… я же считала, что он… что он…

— Что он кто? Принц на белом коне? — резко перебила меня Лена. — Ярослав тот еще фрукт, и ты сама это знаешь. Посиделки с друзьями, поездки, банька — а ты дома с детьми. Да, он хорошо зарабатывал. Но, как выяснилось, не только для тебя!

Я вздрогнула. Её слова резали по живому.

— Неужели он всё это время… — я не смогла договорить.

— Да! — снова перебила меня сестра. — И теперь у тебя есть два варианта. Либо сидеть и ждать, пока он притащит в вашу общую квартиру ещё десяток таких «сюрпризов», либо… Закончить это прямо сейчас.

Я молчала. Всё внутри во мне протестовало, сопротивлялось. Я не могла так просто перечеркнуть двадцать лет брака, нашу семью.

Но в то же время я понимала — никакой семьи уже давно нет. Она до сих пор существует только в моем воображении.

Лена добавила уже мягче:

— Слушай, ну еще не все потеряно. У тебя есть дети, у тебя есть я…

Я подняла глаза и впервые за всё время огляделась вокруг — новенький, красивый двор, детская площадка. Мир не остановился, он продолжает жить. Только моя жизнь вдруг оказалась перечёркнута одним движением — чужой девичьей руки, распахнувшей халат.

— Так, значит, слушай, — Лена подалась ко мне вперёд, глаза ее загорелись. — Вариант первый: прямо сейчас звоним в полицию. Пусть приезжают и оформляют, что в твоей квартире проживает неизвестно кто. Выселят мигом.

Я вздрогнула.

— Вариант второй, — не унималась Лена, загибая пальцы. — Мы вваливаемся обратно и выносим её чемоданы сами. Пусть только попробует открыть рот! Я таких шустрых видела, сразу хвост подожмёт!

— Лена… — прошептала я, но мой голос потонул в её напоре. — Ты чего…

— Третий вариант: звоним Ярославу. Пусть объяснит, что эта шлендра делает в вашей квартире. Интересно, что же он придумает…

У меня закружилась голова. Каждое её предложение казалось мне еще хуже предыдущего.

— А четвёртый… слушай, я могу и твоей свекрови позвонить! Пусть узнает, какого золотого сыночка вырастила…

Я смотрела перед собой — на свежевыкрашенные качели, на кусты сирени, уже потемневшие к осени, и ничего не слышала, кроме собственного стука крови в ушах.

— Оля, ну что ты молчишь? — Лена толкнула меня локтем. — Давай решать, а? Мы что, так и будем сидеть на этой лавке до ночи?

Я подняла глаза и с трудом выдавила:

— Я… не знаю. Я просто не знаю, что делать.

— Как это не знаешь? — Лена всплеснула руками. — Я тебе вариантов накидала хоть отбавляй! Ты же понимаешь, что она сейчас сидит там, пока мы тут на скамейке жмемся!

Я закрыла лицо ладонями. Всё внутри меня сопротивлялось — и гневу Лены, и её решимости. Я не могла даже представить себя в одной из этих ролей: звонящей в полицию, вытаскивающей чемоданы, устраивающей скандал. У меня не было сил.

— Я просто… — прошептала тихо, — просто хочу проснуться и понять, что всего этого на самом деле нет. Хочу обратно в свою жизнь…

Лена шумно выдохнула и обняла меня за плечи:

— Ляль, ну что теперь поделаешь... Назад, как говорится, не засунешь. Эта девка там не случайно. Он её туда привёл. Он её туда поселил. Это не ошибка, не случайность, это его выбор. А теперь решай: будешь ты это терпеть или нет.

Я вздохнула, потерла виски, пытаясь собраться с мыслями.

— Лен, я не могу. Если я снова увижу её… я не знаю, что сделаю.

Сестра хлопнула ладонью по колену.

— У тебя есть права, и ты должна их отстаивать.

— Но я не умею, — прошептала я. — Я не знаю, как.

— Ничего, научишься, — Лена сжала мою руку. — Сначала мы выкинем её из квартиры, а потом будем разбираться с остальным.

Я всхлипнула, обняла сумку, будто щит, и кивнула. Внутри всё ещё жила надежда — глупая, мучительная, что, может быть, всё это окажется ошибкой. Но реальность была передо мной. И Лена не давала мне уйти в этот сладкий обман.

Я посмотрела на окна дома, за которыми жила теперь чужая девушка, и не могла заставить себя подняться со скамейки.

— Пойдём, пойдём, — Лена схватила меня за руку, не давая возможности возразить. — Хватит сидеть, как сычиха. Вспомни, что ты здесь главная, а не та профурсетка.

Её напор подхватил меня, и я пошла. Шаг за шагом, чувствуя, как внутри нарастает странное упрямство. А ведь правда… почему я должна молчать? Почему я должна прятаться и дрожать, как школьница, застуканная на чужой территории?

Мы поднялись на нужный этаж, Лена сама открыла дверь. Я замерла на пороге, ожидая снова увидеть ту девицу.

Но в квартире было тихо.

— Ну и где хозяйка? — Лена шагнула внутрь и осмотрелась. — Нету! Сбежала! Как таракан от света…

Я прошла за ней.

Да, в квартире никого не было. Но на диване лежал ее халатик, на столике — стояла кружка с недопитым чаем, рядом валялась пачка тоненьких сигарет. Девушка исчезла, но её вещи остались, как доказательство, как метка чужого вторжения в мою жизнь.

Я стояла посреди комнаты и не понимала, что чувствовать. Облегчение, что не придётся снова встречаться с ней лицом к лицу? Или злость, что ее парфюм и дым от ее сигарет впитался в стены?

— Ну вот, — Лена развела руками. — Оставила весь свой гардероб, значит, вернётся. А знаешь, что это значит? Что мы пока можем спокойно выставить её пожитки за дверь.

Глава 5

Вдруг телефон в моей сумочке зазвонил так резко, что я вздрогнула.

— Мам, — в трубке раздался раздражённый голос дочери, — ты где вообще? Я уже опаздываю!

И только тогда я вспомнила, что должна была сегодня, как и всегда, забрать ее после школы и отвезти к репетитору. Но все эти бытовые каждодневные задачи совершенно вылетели у меня из головы.

— Дочь… Я не смогу сегодня…

— В смысле не сможешь? — возмущение в голосе дочери резануло по ушам. — Мне что, пешком идти?

— Давай вызову тебе такси…

— Не надо…— буркнула она обиженно и бросила трубку.

Я застыла в растерянности, глядя на погасший телефон.

Реальность требовала моего возвращения. Работа, дети с их репетиторами и секциями, домашние ужины — вся та привычная жизнь, что я тащила на себе годами. Всё это никуда не делось. Несмотря на потрясение, мне пора было снова впрягаться в ту же упряжку.

Но я не была готова. Я чувствовала себя расколотой надвое.

— Ну и правильно, пусть сама добирается, взрослая кобыла уже, — послышался голос сестры. — Ты в её возрасте через весь город в институт моталась и ничего.

— Но… я всегда возила ее.

— А сегодня не повезешь и ничего страшного. Она же не ребёнок в коляске, сама справится. Ей полезно немного самостоятельности проявить.

— Ну что, — я с опаской покосилась на входную дверь. — Будем ждать ее вместе?

— Ты боишься меня одну оставить что ли? — сестра хмыкнула.

— Ну да...

Она фыркнула и махнула рукой:

— Да брось ты! Тем более, сейчас слесарь придет, одна не останусь. Можешь спокойно идти по своим делам, я тебе потом позвоню с докладом.

В её глазах была такая уверенность, что я вдохнула чуть свободнее.

Дорога домой показалась мне бесконечно долгой. Я смотрела в окно электрички, которая везла меня обратно в Подмосковье, и думала о том, что будет ждать меня за дверью собственной квартиры. Дом — он должен быть крепостью, местом, где можно спрятаться и выдохнуть.

Но теперь я понимала, что покоя там не будет еще очень долго.

Я вставила ключ в замок, толкнула дверь — и сразу услышала знакомый гул из комнаты сына. Он сидел за компьютером, наушники надвинуты на голову, пальцы лихорадочно бегают по джойстику.

— Ты сделал математику? — устало спросила я, разуваясь.

Он даже не обернулся. Только что-то буркнул в микрофон друзьям по игре.

Я прошла в его комнату, полистала разложенные на столе тетради — пусто. За уроки он даже не брался.

Меня кольнуло острое чувство вины: я не проследила, не проконтролировала, была слишком занята…

Но занята чем? Тем, что наблюдала как рушилась моя жизнь.

В этот момент зазвонил телефон.

— Ольга, здравствуйте. Я хотела уточнить: у нас сегодня должна была быть встреча с вашей дочерью, но она не пришла. Может, что-то случилось?

Я побледнела.

— Как… не пришла? Она же сказала, что придет…

— Нет, не пришла. Я звонила, но она не брала трубку…

Я сразу же набрала номер дочери.

— Мам, я гуляю, — нехотя ответила она после десятого гудка. — Ну а что, я всё равно бы опоздала к этой твоей зануде…

— Рита! — возмутилась я. — Репетиторы — это твоя ответственность!

— Мам, ну хватит. Потом поговорим, ладно? — она отключилась.

Я осталась стоять посреди комнаты, с телефоном в руке, чувствуя, что проваливаюсь всё глубже в какую-то беспомощность. У мужа обнаружилась любовница, дочь прогуливает репетитора и шатается по улицам, сын потерялся в виртуальном мире стрелялки. Жизнь трещала по швам.

А я… я не могла собрать себя в кучу.

В ту же секунду входная дверь с грохотом распахнулась. Послышался звук тяжелых шагов по паркету.

Ярослав ввалился в квартиру стремительно, как ураган. Лицо хмурое, губы сжаты в тонкую линию. Он прошёл на кухню, где сидела я, даже не разуваясь. Глянул на меня зло, прищурившись.

— Ты что сегодня устроила? Ты соображаешь вообще, куда полезла?

Я уставилась на него, не понимая, как он смеет так со мной говорить.

— Это я устроила? Я поселила девицу в нашу квартиру?

Он поморщился.

— Девица, как ты выражаешься — это моя лучшая сотрудница. Поняла? Она делает мне самые высокие продажи. И чтобы ей было нормально работать, я предоставил ей жильё. Вот и всё.

Он говорил спокойно, с нажимом на каждое слово, будто объяснял глупой школьнице очевидные вещи.

— Жильё… То, где должна была поселиться моя сестра?

— Сколько можно носиться с твоей сестрой! — он резко ударил кулаком по столу. — У меня бизнес. Понимаешь? Бизнес! Эта девчонка продаёт лучше всех. Мне нужны результаты, а не твои семейные сантименты!

Всё это звучало складно, но только для чужих ушей, а не для моих.

Может, она и правда работает у него. Может, и правда делает хорошие продажи. Но кроме продаж она явно делает ему кое-что еще, что явно выходит далеко за рамки ее служебных обязанностей.

— Продажи, говоришь? — выдохнула я. — Ты серьёзно думаешь, что я настолько дура, чтобы поверить?

Он нахмурился, глаза сверкнули.

— Ты накручиваешь себя, Оля. Я знаю твой характер. Увидела то, чего нет.

— Чего нет?! Я всё видела собственными глазами! Хватит делать из меня идиотку!

Он замер, будто не ожидал от меня такого отпора.

— Твоя “сотрудница”, как ты её называешь — сама рассказала мне, что вы встречаетесь. Что ты в процессе развода. Что квартира теперь её, потому что ты подарил её ей.

— Бред, — произнёс он почти устало. — Оля, ну ты сама-то слышишь, что несёшь? Ты сама это все придумала?

— То есть, по-твоему, я должна поверить тебе, а не собственным глазам и ушам?

— Да, должна, — резко ответил он. — Потому что я твой муж!

Я усмехнулась. Как будто этот факт автоматически делает его правым во всем, а меня — обязывает во всем его слушаться.

Он не пытается извиниться. Не ищет оправданий. Конечно, ведь он привык чувствовать себя хозяином положения. Он смотрит на меня свысока, будто я не жена, мать его детей, а какая-то недалёкая женщина, которой легко запудрить мозги.

Глава 6

— Ты сошла с ума, — резко бросил муж, делая шаг ближе. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. Я пашу день и ночь, чтобы семья ни в чем не нуждалась, а ты устраиваешь сцены!

— Это я сошла с ума? — я подняла глаза и почувствовала, что дрожу, но вовсе не от страха, а от злости. — Нет, Ярослав. Сегодня я прозрела.

Он замер, будто не узнавая меня в этот момент.

— Слушай сюда, — сказал он уже тише, с нажимом, тем самым тоном, которым обычно давил на всех. — Я не дам тебе разрушить то, что построил...

— Это ты разрушил, — перебила я его. Голос дрогнул, но я не отступила. — Сам. Своими руками.

Я впервые посмотрела на него не как на мужа, не как на отца моих детей, а как на чужого мужчину, который привык со мной никак не считаться.

— Ты всегда всё перевираешь, — процедил он. — Она реально работает у меня, у неё лучшие продажи, и я не собираюсь терять специалиста только лишь потому, что тебя… обуяла ревность.

— Ревность? — я рассмеялась. — Ревность — это когда женщина накручивает себя без повода. А когда она открывает дверь своей квартиры и её встречает голая девка, это уже не ревность, Ярослав. Это факт.

— Всё, хватит! — заорал он. — Я не собираюсь выслушивать твой бред!

— Если это бред… Если это всего лишь твоя сотрудница… Тогда объясни мне одно. Почему она сама сказала мне, что она твоя девушка?

Ярослав лишь скривился. Ему нечего было сказать. Подходящее оправдание он так и не придумал.

— И ещё, — продолжила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли и злости. — Она заявила, что квартира её. Что ты подарил ей…

Вдруг Ярослав дернулся — его телефон завибрировал в кармане куртки. Он машинально достал его, бросил на экран быстрый взгляд.

— Не бери, — сказала я холодно. — Мы с тобой еще не договорили!

Но он всё равно ответил.

И из динамика тут же раздался женский визг:

— Ярослав! Что за хрень?! Кто-то выбросил все мои вещи в подъезд! Мои платья, сумки — всё валяется на лестнице! И ключ не подходит! Ты слышишь?! Меня в квартиру не пускают!

Я зажмурилась, внутренне торжествуя.

— Тише… — он попытался шипеть в трубку, пятясь от меня к двери, но девица орала так, что я продолжала слышать каждое её слово. — Не ори, я тебе сказал! Потом, потом! Все потом! Я занят!

— «Потом»?! — продолжала она визжать на всю громкость. — Я не собираюсь тут позориться! Приезжай немедленно! Мне нельзя сейчас волноваться!

Я стояла, не шелохнувшись. Каждое слово подтверждало всё, что я и так уже знала.

Она действительно его любовница. Теперь это моя реальность. Его ложь.

Он отключил звонок, но было уже поздно. В комнате воцарилась тишина, такая тяжёлая, что в ушах зазвенело.

— Ну что, дорогой? — спросила я, и голос мой прозвучал удивительно ровно. — Дальше будешь рассказывать мне сказки и вешать на уши лапшу?

Ярослав швырнул телефон с такой силой, что тот едва не разлетелся на части. Его лицо перекосило от злости — не стыда, не растерянности, а именно ярости.

Его желваки ходили ходуном, руки сжимались в кулаки. Он словно искал, что сказать, но сам понимал, что как-то оправдаться передо мной уже невозможно.

— Ты что там устроила? — заорал он наконец, так и не придумав, что еще можно мне сказать. — Кто дал тебе право? Какого черта ты вообще влезла в мои дела?

Я сделала шаг назад, но взгляд не отвела.

— Твои «дела» — это женщина в нашей квартире? — холодно спросила я.

— Замолчи! — рявкнул он, багровея. — Ты понятия не имеешь, что происходит! Я разбираюсь с бизнесом, с людьми, которые приносят мне прибыль, а ты… Ты со своей истерикой всё рушишь!

Он метнул в меня такой взгляд, что, казалось, ещё секунда — и он сорвётся. Его руки дрожали, он шагнул ближе, нависая надо мной, и голос сорвался на хрип:

— Ты разрушила всё! Ты понимаешь это? Всё было под контролем, пока ты не влезла!

Я едва дышала, но, вопреки страху, внутри росла ледяная решимость.

— Под контролем? — я подняла на него глаза. — Да, у тебя все под контролем — любовница живет в нашей квартире, а дети и быт, целиком и полностью сброшены на жену, которую ты считаешь слепой дурой… Хорошо устроился!

Ярослав сделал шаг ко мне, и в его глазах металось бешенство:

— Эта квартира — моя! И я имею право распоряжаться ею, как считаю нужным!

— Нет, дорогой, это наша квартира.

— Ты истеричка, — процедил он сквозь зубы. — Вот поэтому мне и нужно иногда от тебя отдыхать…

Мне кажется или он хочет меня обвинить в том, что ему пришлось завести любовницу? Хочет сказать, что во всем виноват мой, на самом деле почти ангельский характер?

И я отчетливо поняла: он не собирается ни каяться, ни объясняться, ни даже оправдываться. Он готов только обвинять меня и орать.

— Тогда иди. Отдыхай, — сказала я неожиданно спокойно. — Только не удивляйся, если в следующий раз двери этого дома для тебя уже не откроются.

Снова воцарилась тишина. Только сын возились где-то в своей комнате, не подозревая, что в этот момент его семья окончательно трещит по швам.

Ярослав метнулся к двери, схватил телефон. Его лицо было перекошено от злости.

— Да ну вас всех к чёрту! — рявкнул он, врезаясь плечом в косяк.

В коридоре звякнули ключи, и через секунду я услышала, как лифт увозит его вниз.

Я осталась стоять в полном оцепенении. Всё было настолько откровенно, настолько нагло, что даже привычная защита — «может, я всё неправильно поняла» — не работала. Нет, всё было предельно ясно: муж, отец моих детей, человек, с которым мы шли рука об руку почти двадцать лет — завел себе девчонку.

Мне нужно было время, чтобы принять новую реальность, в которой я оставалась одна. Так называемая опора под названием «муж» рухнула. Всё, что держало меня на плаву, больше не существовало.

Теперь я могла опираться только на саму себя. И, на самом деле, у меня не было времени на принятие. Нужно было действовать быстро.

Глава 7

Я открыла шкаф с документами и застыла перед ним. Так много папок с бумагами, что совершенно непонятно с какой начать.

Потянула наугад первую попавшуюся под руку. В ней договора, таблицы, графики, какие-то банковские проводки… Для меня все это ни о чем не говорило, просто набор знаков. Но вдруг взгляд зацепился за фразу, написанную карандашом на полях рукой мужа: «Касса. Снято: 2 000 000».

Я пролистала дальше. Через несколько страниц опять: «Касса. Снято: 1 500 000». Потом ещё. И ещё. Суммы росли, строчки повторялись.

Я никогда особо не разбиралась в бухгалтерии, но что-то внутри подсказывало: так быть не должно.

Снятие наличных. Суммы огромные, одна за другой, будто он вытягивал из фирмы все жилы. Я нахмурилась. Что значит «снято»? Разве генеральный директор может просто так брать деньги из кассы фирмы, словно это его кошелёк? Я всегда думала, что у бизнеса есть жёсткие правила, что всё фиксируется, что за каждую копейку положен отчет.

Даже мне было понятно: это ненормально.

Я почувствовала, как в груди нарастает тревога. Внутренний голос твердил: «Ты не бухгалтер, ты ничего не понимаешь. Может, так все и должно быть». Но другой голос подсказывал — что-то тут не так.

Неужели он ворует у собственной фирмы?

Стало страшно. Сегодня утром я увидела в муже лжеца, изменщика, который завел себе молоденькую любовницу. Но теперь… теперь во мне впервые мелькнула мысль: а что, если он не только предатель, но ещё и преступник?

От этой догадки меня бросило в дрожь.

Я продолжила перелистывать бумаги — во многих мелькала фамилия, которую я очень хорошо знала. Это человек был не просто партнером по бизнесу Ярослава, не просто инвестором его фирмы и даже не просто крестным отцом нашей дочери. Это был тот самый человек, который когда-то взял его «с улицы» к себе на работу, а со временем сделал его своей правой рукой. Мы приехали в Москву без денег, без связей, без будущего. И именно этот человек поверил в него, когда никто не верил. Благодаря ему у нас появлялись квартиры, машины, достаток, эта видимость благополучия, которой Ярослав так гордился.

А чем он отплатил? Воровством? Предательством? Ложью? Неужели он обманывал не только меня? Неужели он плюнул в руку, которая его когда-то вытащила из грязи?

Муж сам всегда это говорил: «Я обязан ему всем». Даже имя его произносил с уважением, с благодарностью.

Но все эти «снято из кассы», «временный займ», «коррекция остатков» — даже мне, далёкой от бухгалтерии, было ясно: это дыры. Дыры в бюджете, которые он даже не пытался заткнуть.

Меня затошнило. Настолько сильно, что я едва не выронила папку из рук. Откинулась на спинку кресла и зажала рот ладонью. Казалось, весь воздух в кабинете стал тяжёлым, липким.

Мой муж — не просто предатель. Он — человек, который живёт двойной жизнью. И эта жизнь строится на лжи и чужих деньгах.

Не зря говорят: если мужчина изменяет жене — он способен предать кому угодно. Сегодня он врёт мне, завтра предаст друга, послезавтра обманет партнёра. Верности для него не существует, как и границ. Если человек однажды переступил через клятву и доверие самого близкого — дальше у него уже нет тормозов.

Меня охватила волна тошнотворного стыда. Будто грязь, которую Ярослав развёл вокруг себя, замарала и меня. Я жила рядом, закрывала глаза, делала вид, что у нас идеальная семья. Я гордилась его успехами, а это была лишь ширма.

Теперь я ясно поняла: передо мной человек, для которого предательство — норма.

И именно в этот момент во мне что-то сдвинулось. Да, во мне все еще было много боли, много растерянности, но появилось еще и ясное, ледяное осознание: дальше так жить нельзя.

Я сидела за его столом, сжимала виски ладонями и вдруг почувствовала, как снова подступает тошнота. Меня выворачивало от этих папок, от его аккуратных почеркушек на полях, от ровных стопок бумаг, которые казались символом того, что он все держит под контролем.

Я поняла, что мне противно всё, даже запах его одеколона, впитавшийся в стены квартиры. И самое страшное — я противна сама себе. Потому что все эти годы позволяла ему обращаться с собой, как с мебелью. Жила по принципу: муж зарабатывает, обеспечивает, а мне остаётся только «не мешать». И терпела его вечные командировки, его пьянки с друзьями, его поездки, опоздания, ночёвки в гостиной, которые он даже не считал нужным объяснить.

Я резко встала, оттолкнув стул, и прошлась по кабинету туда-сюда. Я больше не могла сидеть на его месте, прикасаться к его вещам. Это не просто обида, не просто злость. Это отвращение. Настоящее, тотальное, животное отвращение к человеку, с которым я прожила полжизни.

Очухавшись от первого шока, я снова принялась искать нужные мне документы на недвижимость. Перебирала папки одну за другой, бумаги уже не помещались на столе и сыпались на пол, шуршали под ногами.

Но их нигде не было. Ни в одной папке. Ни в одной стопке. Я обшарила весь шкаф, перелопатила стол, даже заглянула в ящики с канцелярией — ничего. Пусто.

Меня охватила паника. Я сгребала бумаги в руки, снова роняла их, всхлипывала, проклинала себя за то, что раньше ни разу не проверила, не поинтересовалась. За то, что всегда доверяла мужу.

И тут в голове промелькнула мысль, которая показалась мне спасительной: он наверняка хранит всё важное в офисе. Там его территория, туда я точно не сунусь. А значит, если я хочу знать правду, мне придётся ехать именно туда.

Я огляделась в последний раз на перевёрнутые стопки бумаг, на пол, усыпанный страницами. Собрала волю в кулак всю и приняла решение ехать к нему на работу.

Я должна найти документы. И если уж правда действительно так страшна, пусть она обрушится на меня целиком. Хуже того, что я уже пережила, всё равно уже не будет.

Но как же я тогда ошибалась…