Развод в 45. Все как у людей

Глава 1. Лимон

Соня

Невозможно было сдержать эту радость. Хотелось срочно поделиться ею со всем миром. Но, так как лучшим ретранслятором для всего мира всегда была моя подруга Жанна – расскажи ей любую сплетню и о ней завтра будут знать все, ей я и позвонила.

– Слушай, Соня, съешь лимон, я прямо представляю сейчас твою довольную физиономию. Ну, что, поздравляю, сколько ты ждала, когда твой Игорь сподобится?

– Два года! – ответила я и действительно поймала себя на мысли, что нужно съесть лимон, иначе, от моей сияющей улыбки начнут слепнуть люди.

– А я не верила, что он решится. Вроде, мужику уже за сорок, в нерешительный какой-то, будто юноша двадцатилетний. И чего он тебя мурыжил два года? Бесит!

– Все должно случаться в свое время, не бурчи, только не сегодня.

Жанна Игоря недолюбливала. Смотрела на него всегда с каким-то прищуром, словно в чем-то подозревала.

Но я знаю, что моя подруга сейчас рада за меня. Может, это у нее такая ревность? Боится, что Игорь займет вообще все мое время и на нее у меня его не останется?

Я вспомнила тот свой день рождения. Мне исполняется тридцать лет. Мы отмечали в узком кругу. И вот я под занавес сижу зареванная в ресторане, а чего реву сама не понимаю.

Точнее понимаю, что это чушь какая-то, но ничего с собой поделать не могу. Я реву, потому что провожаю свою молодость. Тридцать – для меня это всегда была какая-то сакральная дата.

Вчера было двадцать девять, я чувствовала себя молодой и сильной, и вот сегодня уже тридцать и все – теперь я некондиция. Ни мужа, ни детей, зато есть достаток и благополучие. Ради которых я и пожертвовала своими лучшими годами, будучи уверенной, что все еще наверстаю.

И вот мне тридцать, я реву, мне кажется, что я резко постарела, потяжелела и вообще пора ползти на кладбище, но появляется он.

О таких мужчинах говорят – шикарный, основательный. Он старше, но это больше плюс, чем минус. Садится рядом, достает из кармана пиджака платок в цвет галстука и протягивает мне.

– Всегда хотел это сделать.

– Простите вы о чем? – всхлипываю я и беру платок.

– Как известно, мужчины носят платки не для себя, а для того, чтобы вовремя дать его женщине, чтобы она могла утереть слезы.

Я улыбаюсь. Смотрю на него и проваливаюсь в эти серые с искорками поблескивающей стали глазах.

И вот два года мы вместе. Я влюблена в него, как кошка. Но Игорь не спешил. В то время, как я чуть ли не минуты считала, почему-то втемяшив себе в голову пресловутое – «часики тикают».

Я иду на встречу с Игорем и, кажется, от счастья не касаюсь ногами земли. И на это у меня есть две причины. Его сообщение: «Соня, я тебя очень люблю, мне нужно сказать тебе кое-что важное, после этого наша жизнь, я надеюсь, сильно изменится». И подмигивающий смайл. Я уверенна, Игорь сегодня мне сделает предложение.

Вторая причина делает меня счастливой уже окончательно и бесповоротно – две полоски теста на беременность.

«Мне тоже тебе нужно сказать, кое-что важное. И я тебя люблю», – ответила я на его сообщение.

Такое я называю – сложились звезды. И все в один день. Оказывается, счастье совсем не иллюзорная субстанция. Вот оно! Кажется, его даже можно коснуться рукой и почувствовать животворящее тепло.

Я вошла в уютный ресторан, где назначил мне встречу Игорь, и села за столик, куда меня проводил хостес. Если честно, я ожидала, что Игорь уже будет меня ждать, но его пока не было.

Я попросила у официанта принести воды и стала ждать. Внутри меня, казалось, порхали райские птички. Ради смеха, я попросила у официанта еще и лимон. Последовала, так сказать, совету подруги. Бросила дольку в бокал с водой и невольно стала представлять как оно все будет у нас с Игорем. Я так далеко провалилась в будущее, что видела нас уже супругами преклонных лет в доме полном детей и внуков.

– Здравствуй, Соня, – услышала я над собой женский голос и вынырнула из своих грез.

Красивая статная женщина лет сорока пяти, с такой густой волной темных волос, что я даже немного позавидовала, бесцеремонно села за стол и глянула на меня так, что казалось, хочет этим взглядом испепелить.

Но куда больше меня тревожило, что она назвала меня по имени, тогда как я понятия не имела кто это вообще.

– Здравствуйте, а вы кто, простите? И… здесь занято, я кое-кого жду.

– Игоря? Так он не придет, это я назначила вам встречу.

Подошел официант и предложил ей меню. Она продолжала смотреть только на меня.

– Не понимаю… что вообще происходит…?

Мне будто резко стало холодно. В горле словно комок застрял. Я взяла бокал с водой и выпила почти весь одним махом. Лимон попал в рот. Я невольно сморщилась.

Женщина по-змеиному улыбнулась и продолжила.

– Меня зовут Лада, и сейчас, Соня ты все поймешь. Кто, зачем и почему.

Я проглотила чертов лимон и уставилась на нее, не понимая, чего от меня хочет эта дамочка.

Глава 1.2

Лада

Я смотрела на эту блондинистую дамочку и мне не иллюзорно хотелось выцарапать ей глаза. Но это только в первый момент, когда я села за стол.

Подоженный запал уже выгорел, а я так и не взорвалась.

– У женщин, которые спят с чужими мужьями, случаются проблемы с яичниками, слышала о таком? – спросила я ее и стала внимательно наблюдать за реакцией.

У Сони тут же вспыхнули щеки. Я заметила, как задрожали ее пальцы.

– О чем вы? Почему вы вообще так со мной разговариваете? Что происходит? Или объяснитесь уже, или оставьте меня в покое! – выдала она, собираясь защищаться.

Возмущалась она вполне искренне, только меня не впечатлило:

– Игорь мой муж, мы женаты двадцать лет, у нас взрослый сын, и вот смотрю я на тебя и думаю, откуда вы такие беретесь? Ни совести, ни самоуважения, ни принципов, ни чувства самосохранения в конце концов.

Соня смотрела на меня распахнув глаза. Краска сползла с ее лица. Она сидела бледная как смерть и не произносила ни слова.

– На что такие как ты рассчитывают? Что муж уйдет от жены и будет верен тебе всю оставшуюся жизнь? Почему тебя не настораживает, что, если он может предать человека, который ему всю жизнь отдал, с тобой он будет верен? Ты когда в зеркало смотришься, тебе от самой себя не противно? – я продолжала ее атаковать.

Она закрыла лицо ладонями. Реакция была странная и неожиданная. Я как-то не так представляла себе реакцию любовницы моего мужа на мое появление. «Ей, что стыдно?» – мелькнуло в голове.

Соня убрала руки, на ней по-прежнему не было лица, в глазах блестели слезы.

– Я не… я не знала, – прошептала она будто и не мне, а куда-то в стол. – Лада, боже… я не знала, что он женат… как же я… как же так…

По ее щеке скатилась слеза, она тут же ее смахнула и попыталась взять себя в руки.

Я глядела на нее и мне самой становилось немного не по себе. Я ожидала увидеть хищницу. Одну из тех девиц, у которых ни принципов, ни совести – лишь бы вовремя удачно раздвинуть ноги перед высоко ранговым самцом. Только так они и видят свое существование.

Соня красива. И молода в отличии от меня. Но не безмозглая девчонка лет двадцати. На вскидку ей лет тридцать. На пятнадцать лет меня младше.

– Я бы никогда… я бы ни за что! – Соня подняла на меня взгляд, – я поверить не могу… Он же со мной и выходные, и праздники проводил… Лада, у меня отец матери изменял, для меня это просто неприемлемо… какой позор, боже… какой позор…

Она всхлипнула и слезу потекли ручьем. Она плакала беззвучно и обреченно.

Вся моя злость куда-то улетучилась. Я вдруг поняла, что она сейчас испытывает примерно то же самое, что испытала я, когда узнала, что мой муж изменят мне.

Я пригляделась к ней, не говоря пока ни слова. Ухоженная блондинка, никаких следов пластического тюнинга, аккуратная, красивая, миловидное лицо, большие карие глаза и чем-то неуловимо похожа на меня. На меня тридцатилетнюю.

Вот только в этих ее карих глазах угадывалась наивность и непосредственность. Чего я лишилась еще в двадцать. Так жизнь сложилась, что я не могла позволить себе быть наивной.

Соня немного успокоилась и теперь мяла в руках салфетку, будто собираясь с мыслями.

– А вы знаете, Лада, я же сюда пришла, будучи в уверенности, что Игорь мне сегодня сделает предложение… Простите, что говорю об этом… но вот так… И спешила сюда со своим сюрпризом. Я беременна…

Сердце бухнуло и кровь застучала в висках быстрыми молоточками.

– Ситуация становится все интереснее, – сказала я.

– Лада, вы мне верите?

Я внимательно посмотрела на нее одновременно прислушиваясь к себе. Да, я ей верила. Верила не словам, я верила тому, что было в ее глазах, тому, как она мяла эту дурацкую салфетку и снова пыталась ее разгладить, кладя на стол. Верила этим беззвучным словам.

И тем больше я злилась на своего мудака мужа. Мне стало не легче от того, что я узнала, мне стало только хуже и тяжелее. Не только за себя обидно, но и за эту наивную Соню.

Я протянула руку и положила ладонь на поверх ее руки.

– Верю… успокойся, слишком много воды из глаз…

В горле у меня застрял холодный комок и, если бы мои слезы уже давно не были бы выплаканы, я бы сейчас развела нюни вместе с ней.

Странная и дикая для меня ситуация. Я шла сюда с одним только желанием – уничтожить, если не физически, так морально ту, что по моему мнению стала причиной всех моих бед, но теперь видела перед собой совершенно неспособную сопротивляться невзгодам барышню. Слишком какую-то нежную, слишком слабую.

И вместо того, чтобы размазать ее тонким слоем, хотелось успокоить ее, так, словно я успокаивала бы саму себя. Соня оказалась из тех женщин, с которыми только и можно, что сюсюкаться да оберегать.

Может, потому мой Игорь именно такую завел любовницу. В ней есть то, чего давно уже нет во мне? Недаром мне показалось, что она чем-то на меня похожа. На ту меня, которую я и сама уже не помнила.

Последние два года, Игорь резко пошел вверх. У него был долгий период творческого простоя. Сам почти ничего нового не мог придумать. Да, по-прежнему все проекты были подписаны его именем, да по-прежнему дизайн студия Игоря Лужина была лучшей в стране и не только. Но все делала его команда. Он будто отстранился.

Глава 2. Молчание

Лада

Один неверный шаг, одна случайная ошибка и годами выстраиваемая ложь обрушается и заваливает под своими обломками и того, кто эту конструкцию строил и всех, кто в эту ложь верил.

И неверный шаг Игорь сделал, когда уехал в очередную командировку в Питер и забыл один из своих телефонов дома.

Надо, конечно, отдать должное его самоуверенности, на телефоне даже не было пароля. Не знаю, что меня дернуло посмотреть сообщение. Никогда и мысли не было, но в этом случае, я как завороженная, протянула руку, свайпнула по экрану и ткнула в уведомление.

Будто во сне, не думая, что творю, я написала от его имени, что буду ждать ее в кафе. А дальше, получилось так как получилось.

И вот я сижу дома на диване и жду, когда появится Игорь. Перебираю в памяти все прожитые вместе годы, в груди давит так, словно на меня бетонную плиту положили. Я пытаюсь найти в памяти тот момент, когда все изменилось. Когда муж и жена стали больше коллегами, чем людьми, которые любят друг друга.

Но это не случилось как-то разом. Для этого потребовалось очень много времени и потому невозможно было осознать это тогда, когда, возможно все еще можно было исправить. Я должна была заметить, но не заметила. Или не хотела замечать, смирившись со своей ролью бессменного ассистента мри муже.

Великий Игорь Лужин! Дизайнер и архитектор от бога! И я – та, кто обеспечивает мирское, не вдохновляющее и рутинное: встречи, сопровождение контрактов, всю медийку, отработку негатива, поддержание имиджа, образа и бренда. И по совместительству – жена.

По совместительству… черт подери, эта фраза теперь уже не звучит, как шутка.

Щелкнул дверной замок и вместе с этим щелчком сердце подпрыгнуло и, казалось, застряло в горле, тяжелым холодным камнем.

Игорь вошел в комнату, молча опустился на кресло, закинул ногу на ногу и уставился на меня, словно ожидая, какая сейчас будет реакция.

Он молчал. Я молчала. Мне так много хотелось сказать, я готова была истерить, бить посуду, орать. Готова была ему в рожу вцепиться! Но стоило ему сесть вот так напротив меня, из меня будто разом навалилась такая усталость и обреченность, что все слова куда-то подевались.

Все стало неважно. Что мне ему сказать? Рассказать, как мне больно? Это что-то изменит?

Прозвучит странно, но я была ему благодарна сейчас за то, что он тоже ничего не говорил. Не пытался оправдаться, не пытался убедить меня в какой-нибудь чуши.

Как это обычно бывает в такой ситуации: «Ты неправильно поняла, я все объясню». Или еще что-то в этом роде.

Игорь поднялся, развязал галстук, бросил его на спинку кресла, скинул пиджак, расстегнул ворот рубашки и подошел к домашнему бару.

Он плеснул в два стакана виски и один протянул мне, проходя мимо и возвращаясь обратно в кресло.

Я следила за каждым его движением и поймала себя на мысли, что смотрю так, потому что хочу запомнить. Запомнить вот так, пока мы не произнесли еще ни слова. Запомнить таким красивым, таким любимым, человеком, который был всей моей жизнью.

Как же хорошо он сейчас выглядит. Стройный, подтянутый, посеребренные виски и совершенно седая щетина. Светло-карие глаза, такого же цвета, как виски в его бокале – золото с серебром. Сорок пять лет, лучший как по мне возраст мужчины. Самый пик и расцвет.

И как же больно было понимать, что все это больше не про меня. Что сейчас, вот сейчас мы начнем говорить и все закончится.

Я сделала глоток, виски разлилось по телу приятным теплом. Я подняла на него взгляд. Игорь выпил свою порцию одним залпом.

Игорь

Как можно так тупо и нелепо спалиться? Все начиналось как игра. И должно было остаться игрой. Ничего серьезного. Я заработался. Я не мог из себя выдавить ни одной новой идеи или концепции. Забронзовел, как говориться, если и двигался вперед, так только благодаря прежним заслугам.

Когда-то моей музой была моя жена. Лада направляла, Лада одним своим взглядом, одним движением могла всколыхнуть волну вдохновения, но что-то случилось. Что-то потерялось, а я даже не понял где и когда.

Соня будто заново вдохнула в меня жизнь. Но ничего серьезного. Я не собирался бросать жену, не собирался разводиться.

Я даже не думал, что история с Соней затянется на долго. Но в какой-то момент стал переживать, что не будет Сони и я снова вернусь в свою депрессию, снова не смогу придумать ничего нового, а это недопустимо. Моя работа, мое творчество – это и есть я.

И если не будет одного, не будет и другого.

Лада поднялась с места, подошла к бару и взяла оттуда бутылку с виски, которую я оставил.

Она подошла ко мне, я протянул пустой бокал и смотрел как льется виски в стакан.

Лада вернулась на место, села и продолжала молча смотреть на меня.

Этот взгляд сложно было вынести. Казалось, она сжигает меня живьем. Но я своего взгляда не отводил.

Я пытался сообразить во что все это выльется и какие слова сейчас буду правильными. И будут ли правильными хоть какие-то слова.

От виски стало немного полегче. Я выпил второй бокал залпом. Хотелось опьянеть. Опьянеть настолько, чтобы ничего уже не сдерживало. Выплеснуть из себя всю свою вину, броситься перед ней на колени и вымаливать прощения.

Глава 3. Последствия решений

Я проснулась от того, что на меня кто-то смотрит. Не самое приятное ощущение. Открыв глаза, я увидела, что Игорь сидит на стуле и не сводит с меня глаз. В той же одежде, что и вчера, видно, что ночь не спал и выглядел помятым.

– Лада, вчера, конечно, был очень драматичный вечер, но я все-таки хотел расставить все точки над «ё».

– А можно мне для начала проснуться? – спросила я, уже понимая, что мои чаяния сейчас в расчет вообще браться не будут.

– Выслушай меня. Первое! Я не собираюсь оправдываться, что случилось то случилось. Я сделал ошибку. Но я не считаю, что это такая ошибка, после которой ничего нельзя исправить. Никакой катастрофы не произошло. Все мы живые люди, ты должна это понимать.

– Что прости? Что я там должна понимать? – я села на кровати, еще не соображая спросонья куда он ведет.

– Я думаю ты меня услышала. Соня – это ошибка, она ничего для меня не значит, я не хочу, чтобы из-за этого наш брак рухнул. Я не хочу развода, это же ты имела в виду вчера, когда сказала – прощай? И еще кое-что напомнить хочу, если уж на то пошло…

– Ничего не значит, говоришь? А вот Соня считает иначе. А ребенок от тебя, которого она носит, тоже, Игорь, ничего не значит?

– Ребенок…? Соня беременна?

Игорь побледнел. Видно было, что эта новость для него как удар.

А мне, почему-то стало приятно от того, что ему не по себе.

– Ребенок, Игорь, ребенок. Так бывает, знаешь, когда дядя в тетю сует, что попало.

Зрачки Игоря бегали туда-сюда. Видно было, что он судорожно пытается осмыслить ситуацию и принять какое-то решение.

– Ребенок… ладно! – он все же взял себя в руки, – ребенок – это другое. Давай решать проблемы по мере их поступления, ребенка еще нет, а когда родится… тогда и будем думать, как быть.

– Будем? То есть ты предлагаешь мне вместе с тобой об этом подумать? А ты, Лужин, случаем не захворал? А то такое ощущение, что у тебя горячка и бред на ее фоне.

– Давай без сарказма…

Я поднялась с кровати и пошла к выходу из комнаты.

– Лада…

– Мне нужно умыться!

Я зашла в ванную, Игорь не дал мне закрыть дверь, сунув ступню.

Не собираясь с ним бороться, я села на край ванной и сложив руки на груди, приготовилась слушать дальше, уже понимая, что пока он не выговорится, проходу мне не даст.

– Лада, – продолжал Игорь, – ну, давай предположим, что мы разводимся и как ты себе представляешь будут дальше развиваться события? Что на счет работы? Мы, я так полагаю, вряд ли сможет дальше работать вместе. Чем ты будешь заниматься? Откуда брать деньги? Где жить то собираешься?

Я глянула на него с таким безразличием, что он даже опешил. Не знаю, какого эффекта он ожидал. Неужели думал, что вот сейчас после этих слов я такая кивну и скажу: «Ну, да, ты прав, и правда, чего это я тут напридумывала, едем дальше, будто ничего и не произошло».

– Ты же понимаешь, что, если мы разведемся, я по большому счету, останусь ровно там, где я есть, а у тебя без меня не будет ничего. Пойми правильно, я понимаю, что мы вместе занимаемся нашим делом, но даже тот факт, что дизайн студия носит мое имя, должно же тебе о чем-то говорить? Лужин – это бренд и знак качества. Лужин, Лада, а не Лужина. Меня заменить невозможно, а вот тебя, ты уж прости, заменить не составит никакого труда. Так, что давай ты прежде, чем рубить с плеча, хорошенечко все взвесишь, подумаешь, успокоишься и поговорим, через пару дней еще раз. Когда улягутся страсти, идет?

– Так, а чего ты тогда переживаешь? Получается, что есть я, что меня нет, ничего в твоей жизни не изменится, верно? Тогда к чему весь этот спич?

– К тому, что ты должна понимать, я, конечно, не оставлю тебя совсем без средств к существованию, но не буду же я тебя содержать, верно? Как минимум, качество твоей жизни очень сильно изменится.

Он так запросто меня списывал в утиль, что я и правда почувствовала себя чем-то наподобие просроченной консервы, которую давно пора выбросить в мусор.

Все во мне противилось тому, что говорил Игорь, но возразить мне ему было нечего.

Да, все так, есть великий Игорь Лужин, все завязано на нем, человек – пароход, чтоб его! И есть я – тень Игоря Лужина. Очень исполнительная и трудоспособная, но все же тень.

Вот только одного Игорь не учел. Я уже смирилась с тем, что все потеряю и мысленно со всем попрощалась еще в тот момент, когда он вчера сидел напротив меня и пил виски.

Все решения были приняты уже вчера, и теперь наступаю последствия этих решений.

– А я не против, Игорь, – ответила я и вышла из ванной толкнув его плечом, так и не приведя себя в порядок.

– Что значит ты не против? Лада, ты услышала вообще меня? – Игорь явно не ожидал такого поворота.

– А то и значит, Лужин. Ты еще не понял, как обстоят дела? Мне плевать! – рявкнула я. – Мне плевать на тебя, на твое великое имя, на то, что ты делаешь, на все, что с тобой связанно!

Сердце бухало в груди, разгоняя кровь, а вместе с ней и мою злость.

– Так, возьми себя в руки, это уже не серьезно! – Игорь шагнул ко мне, схватил за локоть и попытался развернуть к себе.

Глава 4. Весна

Я завела мотор, радуясь, что весна в этом году наступила почти мгновенно. Еще неделю назад шел снег, а сегодня уже тепло настолько, что не нужно прогревать двигатель.

Я все пыталась сообразить куда мне отправиться, но в конце концов вырулила с парковки и просто поехала вперед, надеясь, что придумаю уже в пути.

Но, видимо, сегодня без меня все было решено. И на то, куда мне ехать недвусмысленно сообщило сообщение от матери Игоря.

В другой день, я бы стремглав понеслась к ней, бросив любые дела, но сегодня – сейчас во мне забурлило негодование от этого сообщения.

«Чего же ты своего обожаемого сыночка не просишь приехать», – подумала я, но послушно свернула с шоссе и поехала в сторону моей свекрови Валентины Семеновны.

По пути я немного пришла в себя и даже успела укорить себя в том, что разозлилась на нисколько не виноватую в моей ситуации старушку.

Я сама взвалила на себя эту обязанность, сама приучила и ее, и мужа к тому, что весь уход за Валентиной Семеновной на мне. Прогрессирующая деменция еще пока не лишила ее дееспособности, но взаимодействовать со свекровью становится все тяжелее и тяжелее.

Сиделки у нее не задерживаются, сколько бы мы не платили. Последняя только пока держится, но Валентина Семеновна постоянно требует меня. А я не могу ей отказать, зная, как тяжело Игорю видеть мать в таком состоянии. Он совершенно не может с этим справиться, и его забота выражается исключительно в деньгах. Он готов платить сколько угодно, кому угодно и за что угодно, только бы не чувствовать себя виноватым, за то, что не может уделить матери обычного сыновнего внимания.

А я так не могу. По-человечески не могу. Сколько ей еще осталось? Как скоро она перестанет нас узнавать, и вообще понимать кто она, где и зачем?

Я припарковалась возле дома Валентины Семеновны и с тоской глянула на ее окна. Мама умерла давно и слишком рано, еще могла жить и жить. Ей было столько, сколько мне сейчас. И, наверное, из-за этого в том числе, я не могла отвернуться от моей свекрови, как бы она ко мне не относилась. Что если бы моя мама дожила до таких лет и с ней тоже случилась эта проклятая болезнь? Что если меня саму такое настигнет?

Мне каждый раз было не по себе от такой мысли, когда я приезжала сюда, но все равно приезжала. Не должен человек в таком состоянии быть брошенным родными. Никакими деньгами не заменишь простое человеческое тепло.

– Явилась! А чего явилась? Я Игорьку звонила…

Так встретила меня Валентина Семеновна.

– Вы мне звонили, Игорь сейчас не может, – я прошла на кухню и включила чайник.

Валентина Семеновна сидела у себя в комнате на кровати и листала альбом со старыми фотографиями.

В последнее время это было любимое ее занятие. С короткой памятью у нее уже совсем все плохо, видимо дело дошло и до долговременной памяти. И глядя на фотографии она, словно цеплялась за ее остатки. И пока ей это еще удавалось.

Я вошла в комнат с двумя чашками чая в руках. Она вздрогнула, увидев меня, словно уже забыла, что я в квартире.

– Ладка! А Игорь где?

– Игорь на работе, занят очень, – соврала я.

– Как всегда, а ты бездельничаешь, постоянно бездельничаешь, а Игорек пашет, что ты за паразит такой, Ладка?

Я пропустила эти ее слова мимо ушей. Бывало, она обрушивалась на меня с обвинениями и посерьезнее.

– Жилы из него только тянешь, Ладка! – продолжала Валентина Семеновна, гладя ладонью фотографию Игоря, где ему лет пятнадцать. – Он у меня мальчик творческий, его вдохновлять нужно, а ты жилы тянешь!

– Да, творческий мальчик, это точно… – тихонько добавила я.

– И чего он только с тобой связался не понимаю я, – она перевернула страницу и долго всматривалась, не узнавая на фотографиях на этой странице себя молодою и своего мужа.

У меня комок к горлу подступил. Я совсем не могла на нее злиться, но все-таки не удержалась и прошептала:

– Нашел, ага…

– Что нашел?

– Да так…

– Валентина Семеновна, а куда Мария делась?

– Какая Мария? – спросила свекровь.

– Сиделка ваша.

– Машка то? Так уволилась она.

Как всегда. Очередная сиделка сбежала. Одно радует, память свекрови все еще борется, что-от она да помнит. Хоть не прикидывается, надеюсь… что-то я в последнее время вообще перестаю людям верить.

Я подошла к окну. За окном курлыкали важные толстые голуби, чувствуя напор весны. А у меня в душе наступала холодная осень.

Хотелось скукожиться, высохнуть как какое-нибудь насекомое и очнуться к жизни где-нибудь через полгодика. Когда все и внутри меня иссохнет, рассыпится в прах и развеет ледяным зимним ветерком.

Как-то я не синхронизирована с этой реальностью. Наверное, потому что весна – это не столько время года, сколько состояние души. К весне нужно быть готовым, нужно уметь пускать ее в себя. Наступит ли теперь когда-нибудь моя внутренняя весна и совпадет ли она с тем, что за окном?

Хотелось спросить зачем меня вообще вызванивала свекровь. Но я была уверенна, что она уже и не помнит этого.

Глава 5. Иллюзии

Я приезжаю сюда настолько редко, что успевают смениться соседи. Последний раз была лет пять назад. Дубликат ключей отдала в ЖЭК и написала доверенность, чтобы меня не дергали коммунальные службы, котором постоянно нужно то газ, то вентиляцию проверить.

Мне было плевать на то, что в квартире может что-то пропасть. Иногда, я надеялась, что вот так приду сюда, а квартиру вынесли. Желательно, чтобы даже стены до бетона ободрали.

Чтобы отсюда исчезли даже запахи. Когда-то это были запахи моего детства, мамы, нашей семьи – те самые особенные запахи, которые в каждой квартире свои и не повторяются.

Мама умерла, когда мне было девятнадцать. Отец ушел от нее за три года до этого. Она просто медленно угасла. Почти не вставала с кровати. Врачи не могли поставить никакого диагноза. Одна только старенькая женщина врач сказала: «Она просто не хочет жить».

Я злилась на маму. Я не могла поверить, что так бывает, что уход отца лишает ее воли к жизни, а мое существование, видимо, недостаточная мотивация, чтобы продолжать жить.

Наверное, я просто не могла поверить и в то, что это закончится вот так. Что однажды мама закроет глаза и больше их не откроет.

И тогда, после похорон я заперла эту квартиру и дала себе обещание, что больше не переступлю ее порог. Так здесь все и осталось. Музей боли и воспоминаний.

Конечно, я стала сюда возвращаться. Конечно, я нисколько не злилась на маму. Я возвращалась сюда, чтобы вернуться мыслями в то время, когда казалось, что жизнь никогда не закончится и все здесь было пропитано счастьем детства.

Но чем больше проходило времени, там сложнее было вспоминать. И только вещи в этой квартире, мебель – все такое старое, еще местами советское, а местами из девяностых прошлого века: одинаковое во всех квартирах, типичное, знакомое, – еще бередили воспоминания.

Я вошла в квартиру, вдохнула спертый пыльный тяжелый воздух и поспешила к окнам. Распахнула их настежь, впуская весеннюю свежесть и огляделась.

Хотелось лечь на мамину кровать, накрыться одеялом и уснуть. И спать так долго, пока…

Я тряхнула головой, выкидывая из нее это наваждение. Может, когда-то и мама вот так легла с этой мыслью в кровать? Нет. Ни за что!

Я решительно вышла из квартиры, нашла во дворе дворника. Он почти совсем не говорил по-русски, но отлично понял, когда я предложила денег за вынос мебели.

Уже через полчаса я вернулась обратно с пятью крепкими мужиками, один и которых хорошо говорил по-русски.

Началось с мебели, но в конце концов я договорилась, что они обдерут эту квартиру до бетона. Я хотела, чтобы осталась только коробка и больше ничего.

Со мной пытались договориться и о последующем ремонте, но здесь я решила, что этот вопрос буду решать позже.

Уже к вечеру в квартире не осталось ничего кроме древней газовой плиты с чайником на ней, урчащего словно трактор холодильника и убогой сантехники. Даже обои ободрали. Оставалось только диву даваться, как быстро они управились.

Я попросила только оставить раскладное кресло-кровать. И только потому, что никто в нашей семье на нем никогда не спал. А значит и не станет навевать никаких воспоминаний.

Неподалеку от дома находился торговый центр. Там я купила комплект постельного белья и уютный плед. Заказала доставку продуктов по мелочи, чтобы хоть что-то было.

Спать легла за полночь. И проспала без снов до самого утра. Без снов, без воспоминаний с одной только тоской, тяжелым холодным камнем давящей в груди. Давящей так, что хотелось заскулить побитой собакой.

Я напоминала самой себе эту квартиру: ободранная, только изнутри, старая, но готовая к ремонту, брошенная, но полная призраков прошлого.

В такие моменты проще всего поддаться слабости. Выбрать меньшее зло. Ради того, чтобы сохранить привычный образ жизни и иллюзию стабильности. Именно иллюзию, потому что этот мир устроен так, что никакой стабильности на самом деле не подразумевает.

Все в нем временно. Все в нем не навсегда. И даже мы – люди здесь временно и не навсегда. Счастье не навсегда. Люди, которые рядом не на всегда. И все рано или поздно рассыпится в прах, даже от нас самих ничего не останется. И когда-то взорвется эта большая горячая звезда, которая сейчас разогревает весну за окном сожжет в своем пламени любую жизнь.

А пока звезда не взорвалась, я все же попробую начать все заново. Без Игоря, без всего, что с ним связанно. Как бы тяжело это ни было.

Вот только одного я не учла. Если расстаешься с прошлым и собираешься начать новую жизнь, отключай, черт возьми звук не телефоне! Потому что, прошлое будет до последнего цепляться за тебя своими лапами.

Меня разбудил телефонный звонок. Я открыла глаза и в первый момент даже не поняла, где нахожусь.

Схватила телефон на рефлексе, не глядя на экран.

– Лада! Твою мать! Ты где? – буквально орал Игорь. – Все летит в тартарары! Ты помнишь, что сегодня переговоры?

Понемногу до меня дошло, чего он так разоряется. Я ухмыльнулась и отбила звонок, с мыслью, что давай та там как-нибудь сам, Игорь. Незаменимых не бывает, твои слова.

Я глянула уведомления. Рабочий чат стоял на ушах.

Глава 6. Переговоры

Я вышла из машины, хлопнула дверью и сразу попала под перекрестный огонь.

– Лада! Катастрофа! Он все отменил! – налетела на меня Маша – наш иллюстратор. – Он даже не глянул эскизы!

– Так, давай по пунктам. Он – это заказчик, я поняла. Кто с ним вел переговоры?

– Ну, ты не появилась, Игорь Александрович сам взялся… и, ну это, жопа в общем, – резюмировала Маша самым подходящим на ее взгляд словом.

– Ясно. А Игорь… Игорь Александрович сейчас где?

Маша только пожала плечами в ответ.

– Заказчик еще на месте? – спросила я.

– Да, – Маша показала на последний этаж здания – офис, где провалились переговоры, результатом которых должен был стать настолько жирный заказ, что наша студия вообще больше ничем могла не заниматься долгие годы.

Совершенно непонятно, как можно было все слить в один момент. Я полгода подготавливала почву. Все, что нужно было – это поставить подпись под эскизами проекта. Это была формальная встреча и обсуждаться уже должна была дорожная карта.

Я чувствовала свою вину. Поддалась эмоциям. Подставила кучу людей. Нет, мне не было неловко перед моим мужем. Уж точно не перед ним. Но дело, которому я отдавалась вся без остатка, люди, за которых я отвечаю – я должна была прежде всего думать об этом.

– Давай сюда, – я выхватила у Маши из рук планшет с эскизами проекта, папку с документами и решительно двинулась ко входу.

Сама с заказчиком я еще ни разу не пересекалась. Только с его представителями. О нем самом мне известно, что ему пятьдесят пять лет, военный в отставке в звании генерала. Из сведений, что мне удалось выудить – мужик очень жесткий, властный, за словом в карман не лезет. С таким не забалуешь.

С фотографий, которые я изучала, на меня смотрел брюнет с закаленной сталью в глазах. Несмотря на возраст, совсем немного седины. Гладко выбрит почти на всех снимках, но на некоторых с посеребренной щетиной.

Всегда на нем идеально подогнанные по фигуре костюмы. Видно, что шитые на заказ. А фигура, нужно отметить, что нужно. Фору даст любому тридцатилетнему. Ни грамма лишнего веса, никакого намека на живот. Галстуки, по всей видимости, не носит. Зато любит белоснежные рубашки.

Загляденье, а не мужик. Что удивительно, вроде как, такой же типаж, как и у моего мужа. Но от этого, в отличии от Игоря сквозило опасностью. Не то чтобы он пугал. А такого рода опасностью, какая чувствуется, когда смотришь на хищное животное в естественной среде обитания. Даже если оно не нападает, ясно и без этого, что резких движений лучше не делать.

Герасимов Никита Сергеевич. Даже ФИО у него были какие-то основательные в своей незамысловатости и простоте. Монолит, а не человек.

«Ну, и с чем вас есть, товарищ генерал?», – подумала я и взялась за ручку двери.

В тот же миг она распахнулась, едва не долбанув меня по носу и на пороге появился генерал Герасимов.

Я резко дернулась назад, взмахнула руками, пытаясь поймать равновесие, чтобы не улететь с лестницы.

Он схватил меня за запястье и тут же аккуратно под локоть.

– Я прошу прощения, – он слегка опустил голову, извиняясь и глянул на меня своими стальными глазами. – Вы в порядке?

– Да… – пробормотала я, убирая локон за ухо и тут же добавила, чтобы не упускать возможность, – Никита Сергеевич, я к вам, меня зовут Лада. Произошло недоразумение, это наша ошибка, не согласовали встречу, я опоздала на переговоры, – выпалила я скороговоркой.

Он тут же нахмурился. На лбу обозначилась глубокая морщина. Он оглядел меня с головы до ног и от этого взгляда становилось немного не по себе. Нисколько он, не смущаясь задержал взгляд на груди, на ногах и все это выглядело, к моему удивлению, не пошло, не нагло, а как-то естественно. Словно он в полном своем праве смотреть именно так.

Я выдержала этот взгляд. Смотрела прямо на него. В переносицу, чтобы не напороться на холодную сталь темно-серых глаз.

Он махнул кому-то, я машинально глянула в ту сторону и заметила, как в ответ ему кивнул водитель за рулем внушительного черного внедорожника.

Машина отъехала чуть дальше на парковку, и я отметила для себя первую, пока незначительную победу.

– Не очень понимаю, о чем еще может идти речь, но раз уж я вас едва не ударил дверью, сделаю одолжение в качестве извинения. Прошу…

Он открыл передо мной дверь. Я шагнула в холл, чувствуя легкий азарт и волнение. Ситуацию еще можно спасти, и я, черт подери, ее спасу.

***

Продолжаю знакомить вас с книгами нашего литмоба - "Бес в ребро" и сегодня это

Лилия Хисамова

Развод в 45. Я справлюсь

https://litnet.com/shrt/gQx8

— Миш, ты когда свою старуху уже на утилизацию отправишь? — мурлычет девица вдвое моложе моего супруга, опускаясь на колени перед его ширинкой.
— Лер, ну потерпи ты ещё пару месяцев, — упрашивает мой дражайший муж, с которым мы рука об руку прожили пятнадцать лет.
Я приоткрываю дверь в кабинет чуть шире и замираю.
— Опять ждать! — обиженно вздыхает. — Мне за тебя обидно, понимаешь. Женщина ведь подчёркивает статус мужчины.
— Нуууу, — мямлит нечто невнятное, одурманенный ласками девицы.
— Давай я тебе ребёночка рожу, хочешь? Сына! А она пусть завидует и страдает.

Глава 6.1

Герасимов дождался, когда я сяду и только потом опустился в свое кресло за массивным столом.

– Скажу сразу, – начал он, – вряд ли меня что-то может убедить работать с вашей студией после нашей встречи с господином Лужиным. Я человек простой, скажу как есть, мне нужны люди для которых в приоритете буду я и мой заказ, но если ваш руководитель готов обсуждать только свою важную персону и делать вид, что он делает мне великое одолжение, я не думаю, что мы сработаемся.

Я почему-то тут же представила Игоря. Здесь на моем месте. Представила его эту богемную леность, пренебрежительный взгляд. Герасимов прав. Игорь и правда всегда ведет так, будто все ему вокруг должны. Настолько он преисполнился своим положением. Да, он талант, этого я отрицать не могу. Но к этому таланту прилагается такой эгоцентризм, что с ним буквально неприятно общаться людям, которые с ним не знакомы.

Не даром на передовой всегда я, а он как бы только озаряет своим существованием бренность бытия.

– Мой муж… – брякнула я и тут же осеклась.

«Черт! Дура! Дура! Как так можно!», – пронеслось в голове.

– Игорь Лужин человек сложный, спорить не буду, но в этом случае моя вина, встречаться с вами должна была я, у Лужина другая функция, его дело творить, и, я вас уверяю, в этом ему равных нет. Человек ценен только когда он на своем месте, а в этом кабинете Лужин был не на своем.

Я выдала все это скороговоркой, в надежде, что мой провал с этим вот – «мой муж», останется незамеченным.

Герасимов глянул на меня с интересом, и мне показалось, что на мгновение на губах у него мелькнула улыбка.

Что-то неуловимо изменилось у него во взгляде. Он будто немного смягчился.

– Предлагаете начать сначала? – спросил Герасимов, поставил локти на стол и сплел пальцы.

– Было бы прекрасно, – улыбнулась я ему одной из самых обворожительных улыбок в своем арсенале.

– Как вас зовут?

– Лада, – представилась я.

– Хорошо, Лада, давайте посмотрим на эскизы.

Я подвинула по столу планшет. Герасимов углубился в изучение.

Я слышала, как кровь стучит в висках. Момент волнительный и напряженный. Изучал он долго и, наконец, вернул планшет.

– В принципе, мне все нравится. Одного только я не понимаю… – он сделал паузу, словно размышлял говорить дальше или нет, и показал на экран планшета.

Я глянула и увидела, что открыт сайт нашей студии, страница со специалистами.

– Почему вас нет среди руководства… – закончил он фразу.

– Я ассистент Игоря Лужина.

– Жена и ассистент… – он произнес это задумчиво и не без нотки сарказма в голосе.

Мне стало неловко. Из его уст это звучало странно, и я не очень понимала к чему он ведет и как это относится к делу.

– Получается, что технически над проектом работают иллюстраторы, на переговорах ассистентка, а чем занимается тогда Лужин?

«Трахает любовницу», – хотела я выдать, но, конечно, промолчала.

Что-то мне подсказывало, что Герасимов решил провести стресс-переговоры. Изучает меня что ли? Зачем?

– Так сложилось исторически, – я улыбнулась, но вышло криво.

И он это заметил. От него вообще хоть что-то может ускользнуть?

– Для меня такое никогда было не понятно, – сказал Герасимов.

А мне только осталось гадать, что он имел в виду. Спрашивать я, конечно, не стала.

– Хорошо, Лада, давайте сделаем так. Потребуется еще одна встреча. Нужно еще кое-что обсудить. Если вы не против.

Последняя фраза звучала так, будто произнес он это, а подразумевалось – у вас нет выбора.

– Да, конечно. – тут же согласилась я и поднялась с места.

Герасимов тут же встал и добавил.

– Попрошу только учесть, что встреча будет неформальной, мы пойдем с вами в ресторан.

Я в удивлении подняла бровь.

– Что-то не так? – спросил Герасимов.

«Все не так», – нужно было сказать, но я ответила на ту его первую фразу:

– Я не против.

Я вышла из офиса вся на нервах, будто это были мои первые переговоры в жизни. Вышла, замерла и чуть не скользнула обратно в здание.

Неподалеку меня ждал Игорь.

– Лада… – он тут же шагнула ко мне.

– Не подходи…! – я пыталась пройти мимо.

Игорь подхватил меня под локоть. Я дернула рукой и ровно в этот момент на пороге появился Герасимов. Я уже заметила его периферийным зрением, но не успела погасить движение. И вся картина предстала совершенно недвусмысленной.

– Какого…? Лада! – слишком громко сказал Игорь.

– Тихо… – прошипела я, но Лужин ничего не слышал и не слушал.

– Хватит устраивать сцены! Какого черта ты творишь?

Он схватил меня за руку и потянул на себя.

Глава 7. Отступление

Игорь

Долбаный хмырь! Ушатать бы его, но тогда точно сделке конец. А там бабла столько, что можно и забыть ненадолго о самолюбии.

Я глянул как Лада скользнула к нему в машину и никак не мог поверить, что это происходит на самом деле. Все будто во сне, да и вообще не со мной происходит.

Меня разрывало на части. С одной стороны, надо сейчас выдернуть ее из этой машины, дать Герасимову в челюсть и поставить на этом точку.

Но, с другой стороны, если он таким образом за нее вцепился, значит переговоры прошли хорошо. Запал что ли на женушку мою? Тогда Ладе точно нужно довести дело до конца – до подписи.

«Все равно тебе ничего не светит, придурок», – подумал я и достал из кармана разрывающийся от уведомлений телефон.

Соня бомбардировала меня сообщениями уже несколько часов подряд. Нужно было уже что-то решать с этим. С этой!

Я набрал ей, и она тут же ответила, словно держала телефон в руках и только этого и ждала:

– Соня, ты одолела! Если не отвечаю, значит – занят, что непонятного?

– Игорь… Мы должны поговорить, я…

– Ты беременна, я в курсе уже, сообщили мне ага.

– Почему ты так реагируешь?

– А как я должен реагировать? Учитывая, что вы спелись с моей женой.

– Ты меня не понял, – голос Сони стал жестче, я не собираюсь говорить с тобой о ребенке и тем более о твоей жене. Ты меня не за ту принимаешь. Но поговорить нам необходимо. Это больше в твоих интересах, чем в моих.

«Надо же! – мелькнула мысль, – у Сони голос прорезался».

– Даже так?

– Как знаешь, я тебя предупредила, дальше сам решай… – Соня отбила звонок, а я с недоумением глянул на телефон.

Что происходит с этими двумя бабами? Лада сама на себя не похожа. Всегда была податливой, ну, или мне казалось так, а теперь она как раскаленная сталь, которую опустили в машинное масло для закалки.

Соня, а эта чего вдруг такая решительная? Что вообще происходит?

Ощущение было такое, что вся выстроенная конструкция, которая казалась незыблемой, вдруг начала шататься и вот-вот обвалится на меня.

Я утопил кнопку звонка. Соня дверь не открывала. Постучал. Эффект тот же. Я уже развернулся, чтобы уйти, но услышал щелчок дверного звонка.

Дверь открылась. Соня стояла на пороге какая-то взлохмаченная что ли, неприбранная. Такой я ее не видел никогда. К любому моему визиту она наводила марафет и такой видок говорил о многом.

– Смотрите какого красивого дядечку к нам занесло, – встретила она меня фразой из небезызвестного фильма.

Признаться, я опешил от такого приема.

– Ты, вроде, поговорить там о чем-то хотела.

Соня посторонилась, чтобы пропустить меня в квартиру и закрыла за мной дверь.

Мне показалось, что от нее пахнуло алкоголем. Я прошел в комнату, сел на кресло и выхватил такое сильно дежавю, что стало не по себе.

Недавно сидел вот так на кресле, только напротив меня сидела Лада, сейчас напротив уселась Соня.

Но вся эта ситуация не была похожа на то драматичное молчание, когда на ее месте была моя жена.

Я уже вижу, что Соня едва сдерживается. Глаза заплаканные и вообще ощущение такое, что она близка к истерике.

– Так, Соня, чтобы ты понимала, – начал я, не дождавшись от нее пока ни слова, – мне жаль, что так получилось, наверное, я должен был тебе сказать, что женат… прости. Но для меня ничего не изменилось и для тебя, на самом деле тоже. Тем более у нас будет ребенок. Не очень приятно, что я узнал об этом так, но здесь ничего уж не поделаешь.

Соня поднялась с места и вышла из комнаты. Я слышал, как она чем-от гремит на кухне и не очень понимал, что с ней сейчас происходит.

Вскоре она появилась, пряча одну руку за спину. Соня медленно шла ко мне, и, черт побери, это было жутко.

В глазах блестит какой-то странный бесовской огонек. Идет медленно и смотрит так, словно примеряется, будто кошка, завидев мышь.

Я встал с кресла и ровно в этот момент, она выставила вперед руку, которую все это время держала за спиной. Сверкнул огромный кухонный нож. Я сделал шаг назад, уперся в кресло, неловко взмахнул руками и рухнул на него.

Соня с визгом бросилась на меня, целясь ножом в горло. Я дернулся в сторону. Нож вспорол спинку кресла. Соня махнула рукой, рассекая лезвием воздух.

Я перехватил ее руку. Второй она попыталась зарядить мне по лицу, но я перехватили эту и теперь держал ее за запястья.

– Ты рехнулась?! – рявкнул я на нее.

– Я убью тебя… – прошипела Соня, – ненавижу тебя…

– Успокойся, бешенная, у тебя кукуха отлетела что ли? Что ты творишь?

Я выкрутил ей руку, заставляя разжать кулак.

Нож брякнул лезвием об пол. Я оттолкнул его ногой.

– Пошел на хер отсюда, урод! – заорала Соня.

Глава 8. Отомсти

Соня

Я сползла по двери на пол, сжимая нож в кулаке. В голове было пусто, словно обуявшая меня ярость выжгла все мысли. Понемногу приходя в себя, я отбросила нож в сторону, в ужасе думая о том, что могло случиться, будь у меня больше сил или сноровки.

Я даже не знала, что во мне есть такое, если я могу вот так сорваться. Бывало, я слышала такие истории, в миру их называют бытовым убийством, но никогда не думала, что сама могу оказаться героиней такой истории.

Но вместо того, чтобы сейчас пребывать в панике оттого, что я чуть не натворила, я вспомнила испуганное лицо Лужина и прыснула смехом.

Оно того стоило. Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как у него трясутся поджилки.

Но и смех этот получился истерическим. На самом деле мне совсем было невесело.

Теперь я боялась саму себя. Словно жила тридцать лет с какой-то миной замедленного действия внутри меня и вот она взорвалась. Видимо, мина эта была без детонатора. И детонатором стал Лужин.

Почему-то сейчас, сидя вот так двери, я представила каково мне было, если бы я была на месте Лады – жены Лужина.

Если мне так больно, если я себя чувствую половой тряпкой, о которую вытерли ноги, как чувствует себя она? Похоже ли то, что в душе у меня, на то, что в душе у нее и можно ли такое вообще сравнивать.

Сейчас мне хотелось отдать должное этой сильной женщине. А она безусловно сильная, сильная настолько, что сидела за столом напротив любовницы своего мужа и даже бровью не повела.

Не сомневаюсь, что ей хотелось выдрать мне волосы. Но она держалась так достойно…

По сравнению со мной в тот момент, и уж тем более по сравнению со мной сейчас.

Наконец, я поднялась с пола, войдя на кухню, помыла нож, радуясь, что не пустила его в ход и сейчас не смываю с лезвия кровь.

Почему мужчины это делают? Речь даже не об измене. Почему они врут? Неужели нельзя на этом свете найти человека, который будет разделять твои ценности и твои взгляды.

Разве Игорь не мог мне сразу сказать, как обстоят дела? Да, конечно, тогда у нас не могло быть никакого продолжения. Но он мог бы найти такую женщину, которую устраивало, что он женат.

И он не сломал бы меня. Он бы сам не оказался в такой идиотской ситуации. Зачем вся эта ложь? Почем мужчины не уходят от своих жен, если ищут чего-от на стороне? За что они цепляются?

У меня не было ответов на все эти вопросы. Наверное, я попросту чего-то не знаю о жизни и о людях.

На меня давили стены моей квартиры, и я не знала куда себя девать. Вроде бы стало полегче, истерика моя закончилась, но теперь в этой пустой квартире, мне казалось, что я понемногу схожу с ума.

Хотелось куда-то бежать, что-то делать, с кем-нибудь срочно поговорить. Я бездумно взяла телефон, пролистала последние вызовы и вдруг поняла, что у меня попросту нет в телефоне номеров, куда можно позвонить. Не по делу не для того, чтобы сообщить какую-нибудь важную новость. Позвонить просто так. Чтобы кто-нибудь выслушал, или даже выслушать самой.

Чем дольше мы живем, тем длиннее становится список контактов, но все меньше в нем остается номеров тех людей, которые по-настоящему важны. И в конце концов оказывается так, что человек не может по памяти вспомнить ни одного номера.

Получается, что и нет никакого номера, который важен настолько, что его хранит не память телефона, а человеческая память.

Еще пару дней назад у меня был такой номер. Это был номер Игоря. Я пробормотала его себе под нос, и слезы потекли ручьем. Так много слез, словно я решила затопить эту квартиру и соседей подо мной.

Вскоре я уже не плакала, а рыдала и не могла остановиться. Мне будто душу на полосы нарезали. И чем больнее становилось, тем меньше мыслей в голове оставалось.

Пока я не стала слышать только легкий размеренный звон. Словно кто-то звонит в колокол. И колокол этот очень далеко. И вместе с тем незнакомый чужой голос, где-то на фоне этого колокольного звона начал шептать: «Не оставляй это так, отомсти… отомсти… отомсти».

Я тряхнула головой и зажала уши руками, пытаясь избавиться от этого звона и шепота. Но ничего не вышло. Словно все это внутри головы, а не снаружи.

И тогда мне стало страшно. «Я, что схожу с ума?», – спросила я сама себя.

Я рванула в комнату, сбросила домашнюю одежду, быстренько натянула джинсы и водолазку. Схватила ключи и как ошпаренная выскочила из квартиры.

Я не знала куда иду. Спустилась в метро, забилась на сиденье в углу вагона и готова была вот так катать по кольцевой круглые сутки, пока меня не отпустит.

Но поезда метро не крутятся по кольцу целый день. Они сменяют друг друга и вскоре мне пришлось выйти на платформу.

Я огляделась, соображая, что это за станция, а когда поняла, только хмыкнула. Это была та станция, на которой я вышла, когда спешила на встречу якобы с Игорем. Счастливая, легкая, чтобы сообщить ему о беременности.

Но меня ждал не Игорь. Меня ждала его жена. Здесь неподалеку это проклятое кафе.

«Нужно встретиться с Ладой еще раз, но сначала разобраться с кафе, все случилось из-за этого проклятого кафе…».

Глава 9. Обратно к земле

Меня от Герасимова на заднем сиденье его внедорожника отделял массивный подлокотник. И это обстоятельство хоть немного, но успокаивало.

Мне стало не по себе от неловкости, как только закрылась дверь и машина тронулась с места. Здесь пахло кожей и терпким мужским парфюмом. Обстановка казалась слишком интимной.

Это не лезло ни в какие ворота. Какие могут быть теперь серьезные переговоры, когда заказчик стал свидетелем такой позорной сцены. Ладно бы это просто была семейная сцена, мало ли что бывает, но Лужин, идиот Лужин повел себя как всегда – лишь бы на публику, лишь бы все было на надрыве. Не понимает, что больше всех должен быть заинтересован, чтобы все прошло гладко. Ведет себя как пубертатный юноша.

Я даже не знаю за что мне было больше обидно, за себя или за проваленную, как я теперь понимала, сделку.

Мое волнение не могло укрыться от Герасимова, но он тактично молчал. Никаких комментариев по поводу нелепой сцены с Игорем в главной роли. Он только, казалось, о чем-то задумался.

– Я прошу прощения, что все так получилось, – начала я, – знаю, это не профессионально…

– Что не профессионально? – перебил меня Герасимов, – быть женщиной не профессионально?

Эти слова меня обезоружили. Я не знала, что ответить.

– Думаю, вы меня поняли… – нашлась я, наконец.

– Вас? Безусловно. Я не понял вашего мужа. Он ведет себя как человек без чести.

Я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки. Почему-то я нападение на Игоря восприняла как нападение на себя. Может, потому что все еще была его женой и прошло слишком мало времени, чтобы я в полной мере осознала – нет больше никаких «мы», есть отдельная я, отдельный Лужин.

Еще больше меня поразило насколько точен был Герасимов в своем определении. Человек без чести – точнее и не скажешь. Образ Лужина был завершен. Он был взвешен Герасимовым и признан незначительным. Или как там точно в библии сказано: «Исчислен, взвешен и найден очень легким».

Но, самым удивительным для меня был тот факт, что говорил Герасимов, да и вел себя так, словно он в полном праве, вот так взвешивать людей. Так может вести себя только человек, повидавший и прошедший через многое.

– Знаете, Лада, – от его низкого голоса у меня буквально мурашки по спине пробежали, – немного опережу события, я хочу поработать с вами, но только с вами не с Лужиным.

Сказать, что он меня ошарашил – значит ничего не сказать.

– Но, это невозможно… – тут же возразила я.

– Почему?

– Я всего лишь ассистент. Все окончательные решения принимает Игорь Лужин, ну, и если уж на то пошло, я не дизайнер.

– Я в этом не уверен, – хмыкнул Герасимов.

– В каком смысле?

– В прямом. Эскизы, которые вы принесли, были заверены не Лужиным. И я думаю, это ваша подпись стояла под ними.

Эскизы Герасимову были предоставлены не только на планшете, но и в распечатанном виде. Да, я сама сверялась и утверждала их. Я вообще не помню, когда Игорь в последний раз, что-то делал сам. Его работой уже давно стала торговля лицом и именем.

– Да, я их утверждала, но, что это меняет? – спросила я.

– Примерно все. Знаете, прошу меня заранее извинить за то, что скажу, но вся эта ситуация напоминает мне мою прежнюю службу. Было у нас такое выражение – паркетные генералы. Такие могли только в мирное время красоваться своими звездами на погонах, но, когда нужно решить боевую задачу, все за них делали те офицеры, которые непосредственно в окопах. Что-то мне подсказывает – вы и без Лужина прекрасно справитесь. И только одно обстоятельство может на самом деле помешать. Он же ваш муж, а вы не похожи на женщину способную предать.

– Бывший, – вырвалось из меня.

Я даже сама вздрогнула от этого слова. Так спонтанно оно сорвалось с губ.

– Интересно…

– Я бы не хотела это обсуждать.

– Да, конечно, так, что скажите, Лада?

– Я не очень представляю, как это может выглядеть практически.

– О, не беспокойтесь, главное, что я вижу.

– Мне нужно подумать, – увиливала я до последнего.

– Безусловно.

Не знаю почему, но перечить этому мужчине было сложно. Говорил и вел он себя так, словно каждое его слово – это приказ к исполнению. Он не давил, он ни на чем не настаивал. От него просто веяло силой и властью. Но не потому, что он этой властью обличен. А только потому, что Герасимов, как мне теперь казалось – первобытный мужской архетип. Из тех мужчин, с которыми не работают никакие современные модные концепции. Они к нему попросту неприменимы.

Наверное, потому что, вот именно на таких мужчинах и держится мир. Они не отсвечивают, их не увидеть в телевизоре и в гостях у модного интервьюера. Такие мужчины, как атланты поддерживают небо, чтобы оно не рухнуло на головы легких и незначительных.

Я повернула к нему голову в тот момент, когда он сделал тоже самое. Наши взгляды пересеклись. У меня перехватило дыхание. Но я выдержала его взгляд. Он смотрел на меня так, словно глядел сразу в душу.

Глава 10. Ты еще хочешь его убить?

Соня ждала меня у кафе. Жалась у входа и потерянно глядела по сторонам. Какая-то взъерошенная, глазки бегают, словно она боится чего-то.

– Чего хотела? – спросила я, как только подошла ближе.

– Лада… ты прости, что я…

– Давай без предисловий.

Соня осеклась и глянул на меня как побитая собака. Мне была неприятна ее компания. Я смотрела на нее, а видела, как Игорь прикасается к ней, как он целуют ее, как она обнимает его… Она олицетворение предательства моего мужа. Даже если не знала, даже если не хотела, чтобы так получилось.

Я ничего не могла с собой поделать. Мне было неприятно почти на физическом уровне.

– Лада, я боюсь, мне кажется, я схожу с ума… – Соня замерла, словно прислушиваясь к чему-то.

– Гормоны в тебе беснуются, ну, и стресс, понятно, не неси ерунды, от такого с ума не сходят, а если сходят так только потому, что уже были сумасшедшими. Пошли внутрь.

Я открыла дверь и пропустила Соню вперед.

Мы сели за столик. Вскоре появился официант. Я заказала два кофе. Соня, видимо, не в состоянии была что-то выбрать.

Я смотрела на нее и чувствовала, что прежней злости на нее уже нет. Жалко мне ее стало что ли, я не знаю.

– Рассказывай, что случилось? – спросила я.

– Я чуть не зарезала Игоря…

Новость была достойной того, чтобы услышать ее еще раз.

– Прости, что ты чуть не сделала?

– Я его чуть не зарезала.

Подошел официант и поставил на стол чашки с кофе.

– Это фигура речи какая-то? – я еще не верила, в то, что она говорит.

– Да, какая фигура, Лада, я бросилась на него с кухонным ножом. Вообще не отдавала себе отчета.

– А мне ты это зачем решила сообщить?

– Я не знаю… – замялась Соня, – мне просто больше некому.

Что ж, здесь я ее понимала. Это тяжело, когда нет рядом человека, с которым можно поделиться сокровенным.

– Давай подробнее, – попросила я.

Соня пересказала мне, что произошло у нее в квартире и подытожила:

– Представляешь, я хотела его зарезать. Я только потом поняла, что это было даже не спонтанное решение, ну, знаешь, на истерике. Нет. Я же его позвала к себе, получается это было умышленно. Я собиралась это сделать. Но что со мной? Это же ненормально! Лада, мне страшно.

Я слушала ее, а сама представляла эту картину.

– Он испугался? – сама не знаю зачем это спросила.

– Он был в ужасе.

Соня немного пришла в себя. Уж не знаю оттого, что ее выслушали или от глотка горячего кофе.

– Он убежал, – Соня глянула на меня и вдруг прыснула смехом.

Я представила Игоря, сбегающего от Сони, и рассмеялась сама.

Ничего смешного на самом деле здесь не было. А если бы у Сони получилось?

И непонятно, что теперь с ней делать. Не хотелось оставлять ее в таком состоянии, но, что мне, черт возьми, делать? В качестве домашнего животного к себе взять? Взрослый в конце концов человек. Сама должна справляться со своими проблемами.

Не знаю на, что она рассчитывает. Подругами нам точно не быть. Это невозможно. Она всегда для меня будет символом предательства. И живым напоминанием, что в поисках лучшего, Игорь выбрал ее. Мне это все зачем?

– Почему он со мной так… – пробормотала Соня.

От этих слов меня покорежило. Даже не столько от слов, сколько оттого, что она говорит это мне, той, кто прожил с Игорем двадцать лет в браке.

– Я так его люблю, почему же…

– Слушай, дорогая, ну, ты хоть немного совесть имей, – не выдержала я. – Ты не забыла случаем кому именно ты жалуешься?

– Прости, Лада, да… я понимаю, конечно.

– Что-то мне подсказывает, что нет.

Я слушала ее и все больше раздражалась. Если сравнить мое положение и ее, это мне сейчас нужно сидеть, распустив нюни. Я старше ее на пятнадцать лет, все на чем держалась моя жизнь рухнуло. Я понятия не имею, что делать дальше. И времени у меня, чтобы отстроить свою жизнь заново почти не осталось.

И она сидит мне рассказывает, как ей плохо? Когда ее ребенку, которого пока еще нет, будет пятнадцать, ей будет столько лет сколько мне сейчас. Идеальный возраст. Вообще никакой катастрофы. Прекрасно выглядит. И я должна ее сейчас успокаивать?

Мне хотелось прибить Соню, а не выслушивать ее нытье. И все равно я ничего не могла поделать с жалостью.

И эта жалость отрезвляла. Я понимала, что не при каких обстоятельствах не хочу, чтобы меня кто-то жалел.

Может, это и хорошо, что у меня нет подруг, которые могли бы меня выслушать. Может, это хорошо, что я одна в целом мире. Раньше у меня был Игорь. Теперь никого.

Сын живет за границей. У него своя семья, да если бы даже он был рядом, я ни за что не стала бы жаловаться ему. Не так воспитана. Я привыкла самостоятельно превозмогать невзгоды.