Развод в 50. Всякой любви настает конец

Глава 1. У меня другая баба!

Зоя

— Да, у меня есть другая баба! И уже давно!

Меня будто застрелили, но я почему-то забыла умереть.

Все вокруг меня застывает в вязкой, удушающей тишине. Я смотрю на луч солнца, пробивающийся сквозь щель в занавеске, и замечаю, как в нём медленно кружатся пылинки. Так вот оно как… Мир продолжает существовать, даже когда рушится твоя жизнь.

Опускаю взгляд. В руках — противень с румяными булочками, только что из духовки. Сладковатый запах ванили и сливочного масла, который ещё минуту назад казался уютным, теперь вызывает тошноту.

— Зоя, ты меня вообще слышишь или нет?!

Голос ударяет в грудь как пуля. Внутри что-то хрустит. Словно ломается кость, хотя это, скорее всего, моя гордость.

Я резко выдыхаю. И вдруг срываюсь — швыряю противень на стол так, что одна из булочек отскакивает и падает на пол.

— Ты… что сказал, Герман? — шепчу, но голос звучит чужим, сорванным.

Это сон? Или меня накрыло от гормонов? Я знаю, что ранняя менопауза бьёт по психике, но чтобы так? Может, это просто галлюцинация?

Но сердце стучит громко, рвано, где-то в горле. А горячий металл противня жжёт ладони. Слишком реально.

Слишком больно.

Он вздыхает. Раздражённо потирает лицо ладонями. Будто устал, будто ему самому противно от этих слов.

— Чего ты не понимаешь? Всё ведь очевидно. У нас уже давно ничего нет. Живём как соседи.

Я моргаю. Резко. Как будто пытаюсь переключить картинку, стереть эту реальность и заменить её другой.

— Как соседи? — переспрашиваю я, и голос мой звучит даже не дрожащим, а каким-то мёртвым. — Ты сейчас серьёзно?

Он хмыкает, отводя взгляд.

— Да. Серьёзно.

Я смотрю на него. На этого мужчину, с которым прожила столько лет. С которым делила дом, быт, постель. С которым вместе проходили через взлёты и падения. Я смотрю, и понимаю, что не узнаю его.

— Как давно? — мой голос всё ещё спокоен, но внутри уже начинается пожар.

— Зоя…

— Как давно?! — выкрикиваю я, отталкивая стул.

Он делает шаг назад. Теперь не смотрит на меня, а изучает узор на обоях.

— Год.

Сердце сжимается, а в ушах начинает звенеть.

— Год? — переспрашиваю я еле слышно.

Он кивает, не поднимая глаз.

Год. Двенадцать месяцев. Триста шестьдесят пять дней.

И всё это время я жила в счастливом неведении?

Смеюсь. Тихо, надрывно. Почти истерично.

— Год… А мне ты когда собирался сказать? Или хотел просто жить на два фронта, пока я сама не узнаю?

— Я пытался сказать. Но ты меня не слышала.

— О, да? — я наклоняюсь вперёд, опираясь ладонями о стол. — Когда? Когда ты пытался сказать? Между тем, как ел мой борщ или когда я стирала твои рубашки? Или, когда мать твою по больницам таскала?

Он тяжело выдыхает.

— Не начинай.

— Не начинай?! — мой голос срывается. — Ты год тра…л другую бабу, а теперь ещё и говоришь мне «не начинай»?!

Он дёргает уголком губ.

— Ты сама виновата! Ты перестала быть женщиной и превратилась в какую-то бабку!

— Охренеть! — Я развожу руки. — А ничего что у нас уже двое внуков?

— Я себя дедом пока не чувствую!

— А кем? Молодым козлом?

Он молчит.

А мне уже нечем дышать.

— Нормальным мужиком!

— Кто она? — задаю вопрос, который, наверное, не стоило задавать.

Он резко поднимает голову.

— Ты ее не знаешь.

— Значит, мне должно быть легче?

Он сжимает челюсти.

— Зоя…

— А может, знаю? Это кто? Кто-то с твоей работы? Молоденькая секретарша? Или продавщица из соседнего магазина?

Я хочу видеть её лицо. Хочу знать, кто смог украсть у меня мужа.

Он медлит.

— Ты не знаешь её.

В груди что-то сжимается.

— И у нас скоро будет ребенок.

Секунда. Две.

Я смотрю в его глаза и понимаю, что это был контрольный в голову.

— Кто у тебя будет? — медленно поднимаю голову я.

— Ребенок.

— Уходи.

— Зоя…

— Уходи, я сказала!

Я подхожу к двери и открываю её.

Он медлит.

И выходит.

Я стою в пустой кухне, среди запаха ванили и предательства.

И понимаю, что меня больше не существует.

Где-то в глубине сознания звучит голос: Беги за ним. Добейся ответов. Ты не можешь оставить это так!

Я судорожно вдыхаю.

Нет. Я не могу просто дать ему уйти.

Резко поворачиваюсь, выскакиваю в коридор. Дверь ещё не успела полностью закрыться, сквозь стекло я вижу его спину.

Он идёт к двери, опустив голову. Ни разу не оглянувшись.

— Герман! — мой голос громкий, требовательный.

Он не реагирует.

— Герман, чёрт тебя дери!

Он замедляется, но не останавливается.

Гнев скручивается в груди тугим клубком.

Я не позволю ему вот так просто испариться. Не позволю уйти, не оставив мне хоть какой-то чёртов ответ.

Я уже на пороге, босиком по холодному полу, но в этот момент раздаётся звук, который пронизывает меня насквозь.

— Пап, а ты куда? — слышу голос своей дочери.

— На службу! — хмурится мой муж.

— А разве у тебя не выходной? — Соня хлопает глазами.

— Срочно вызвали.

— Ба! Мы дома!

Я замираю.

В голосе радость. Лёгкость.

Дверь хлопает.

— Ба, ты где?

— Бабушка!

Тоненький детский голосок.

Я моргаю.

Секунда — и внутри всё переворачивается.

Из коридора слышатся быстрые шаги, и вот на кухонный порог влетают двое моих золотых мальчишек, пятилетний Егорка и трёхлетний Сашка.

— Ба! — Егорка несётся ко мне, протягивая руки.

Герман уже садится в машину, но я больше не могу думать о нём.

Моя семья.

Мои дети.

Мой мир, который всё ещё здесь.

Егорка прижимается ко мне, тёплый, живой, пахнущий яблоками и чем-то сладким.

Сашка на ходу снимает шапку.

Соня кидает сумку на стул и сбрасывает сначала свои ботинки, затем помогает их снять детям.

Глава 2. Прокурорша

Прокуратура.

Я паркуюсь через дорогу от здания, пару минут просто сижу в машине, молча глядя перед собой.

Я давно разменяла пятый десяток.

Ночные улицы пустынны, в окнах редкие огоньки. Город будто затаился.

Выхожу, запах холодного воздуха бьёт в лицо. Ноги сами несут меня к входу, хотя сердце с каждым шагом всё сильнее сжимается.

Когда-то мне казалось, что к этому возрасту жизнь станет понятной, размеренной, что я буду спокойно стареть рядом со своим мужем.

А сейчас…

Сейчас я сижу в машине, вцепившись пальцами в руль, и не знаю, что меня ждёт за дверями этого здания.

Ведь если всё, о чём я думаю, окажется правдой, то это будет точка невозврата.

Я глубоко вдыхаю, выдыхаю, потом беру сумку и выбираюсь из машины.

Холодный воздух тут же щиплет кожу.

Прокуратура – монументальное серое здание, угловатое, холодное, как и всё, с чем Герман связан по работе. Обычно я сюда не приезжала. Не было нужды.

Но сегодня всё иначе.

Как только я захожу внутрь, слышится негромкий сигнал – камера фиксирует движение. Дежурный охранник вскидывается, его лицо, скучавшее всего секунду назад, резко меняется.

— Зоя Виталиевна! Добрый вечер!

Он даже встаёт, подтягивается, как солдат.

Я киваю, ощущая, как воздух в помещении кажется слишком тяжёлым.

— Добрый, — голос звучит ровно, будто ничего не случилось.

— Герман Эдуардович… — охранник запинается, будто не знает, что сказать дальше.

Я поджимаю губы.

— Он на месте?

Охранник мимолётно смотрит на экран монитора.

— Да. У него, кажется, совещание…

Совещание.

В это время.

Я сжимаю пальцы в кулак.

— Я подожду, — сообщаю твёрдо.

Охранник медлит, но кивает.

Я прохожу к кожаным диванам у стены, опускаюсь на жёсткое сиденье.

В голове всплывает яркое воспоминание о том как когда-то давно я его так же ждала в холе генеральной прокуратуры. Только тогда он получал здесь свою первую должность. Я тогда так радовалась, будто бы меня саму на службу приняли.

Тогда я и подумать не могла, что через семнадцать лет я приеду сюда для того, чтобы увидеть беременную любовницу своего мужа.

На Германа всегда засматривались женщины. Мне завидовали и до сих пор завидую, что мне попался такой красивый мужчина. Темные глубоко посаженные глаза, волевой с четким контуром подбородок, и улыбка которая может сразить на повал. Не смотря на возраст, Герман не выглядит на свои года. Высокий. Подтянутый. Широкоплечий. С крепкими ногами и в меру подкаченными руками.

Я всегда старалась соответствовать ему. Вовремя начала ходить к косметологу и делать уколы красоты. Ходить на фитнес и йогу. Но как показала практика это все не помогло. Мой муж все равно нашел моложе и красивее. Его не остановил ни страх запятнать его безупречную репутацию, ни принципы, которыми он в свое время даже гордился, ничего!

Я сжимаю пальцы так сильно, что ногти больно впиваются в ладони.

В голове крутится один вопрос: Как он мог?

Я отдала ему всю свою молодость. Двадцать семь лет, наполненных любовью, заботой, гордостью за него. Я поддерживала его карьеру, делала так, чтобы он всегда возвращался в уютный дом, где его ждали.

А теперь?

Теперь я сижу в этом холодном холле, впитывая в себя запахи прокурорских коридоров — старой бумаги, кофе и дешёвого одеколона охранника, — и понимаю, что всё это не имело никакого смысла.

Он не остановился. Не задумался. Не испугался.

Беременная любовница.

Я чувствую, как вспыхивает жар в груди.

Я ведь знала. Сердцем знала.

Его поздние возвращения, его телефон, который он теперь никогда не оставляет без присмотра, его взгляд, который стал каким-то отсутствующим.

Но я обманывала себя.

Я думала, что все это мне кажется.

Глухой звук каблуков по мраморному полу выводит меня из мыслей.

Я поднимаю взгляд.

Из-за поворота коридора появляется женщина.

Высокая, эффектная, с идеально уложенными волосами и чётким макияжем.

Она идёт уверенно, но не спеша, словно прекрасно осознаёт свою значимость.

Я её знаю.

Марина Сергеевна.

Молодая прокурорша.

Боже, нет…

Она останавливается, замечая меня.

На секунду на её лице появляется удивление, но почти сразу оно сменяется лёгкой усмешкой.

— О, Зоя Виталиевна… Какая встреча, — её голос звучит бархатно, с лёгкой ноткой превосходства.

Мне становится дурно.

Я сглатываю, но не отвожу взгляда.

Марина скользит по мне оценивающим взглядом и чуть склоняет голову.

— Вы к мужу?

Я чувствую, как что-то внутри меня сжимается.

Мне хочется ударить её. Стереть с её лица это довольное выражение.

Но я не могу.

Я прокурорская жена.

Я научилась терпеть.

Поэтому я лишь ровно смотрю ей в глаза и говорю:

— Да.

Она усмехается ещё шире.

— Что ж… Надеюсь, ваш разговор будет продуктивным.

И, чуть замедлив шаг, проходит мимо.

Я слышу её каблуки, слышу, как хлопает дверь.

А я остаюсь сидеть на этом холодном кожаном диване, ощущая, как внутри меня рушится всё, что я строила столько лет.

Я не двигаюсь.

Сижу, чувствуя, как в груди растёт ледяное ощущение.

Эта женщина…

Марина.

Я всегда её недолюбливала.

Слишком умная, слишком уверенная в себе, слишком независимая. Она вызывала у меня дискомфорт. А теперь ещё и эта усмешка, её тон, словно она знает обо мне больше, чем должна.

Я резко поднимаюсь.

Мне нужно его видеть.

Я больше не могу сидеть здесь, изображая покорную жену, которая смирится с изменой и примет всё, что ей подкинет судьба.

Мой взгляд встречается с глазами охранника.

— Он в кабинете?

Тот мнётся, но кивает.

Я направляюсь к лестнице, каблуки отстукивают по полу, но в голове гудит, как в улье.

Шаг.

Шаг.

Глава 3. Жертва обстоятельств

Зоя

Я думала, что худшее уже позади. Что я выгорела дотла, и ничего больше не сможет меня удивить. Но, кажется, у Германа на этот счёт своё мнение.

— Разводиться официально я не собираюсь, — смотрит на меня и переплетает пальцы на столе в замок.

Я моргаю. Несколько раз, медленно, чтобы убедиться, что мне не послышалось.

— Что?

Герман делает шаг вперёд, словно готов объяснять на пальцах, но я отхожу назад. Он смотрит на меня с лёгкой досадой, будто я его подводная шахта, в которую он по ошибке наступил.

— Это может навредить моей карьере, Зоя, ты же понимаешь. Да и твоей тоже.

Ах, вот оно что.

— А мы давно не в те времена живем, Гера, — мой голос почти ласковый, но это лишь для того, чтобы позлить его. — Ты о моей карьере не переживай! С ней все будет хорошо. Ну, не буду завучем … подумаешь, — отмахиваюсь. — Нервы целее будут!

Он закатывает глаза:

— Не лукавь. Ты прекрасно понимаешь, как это выглядит. Развод на моём уровне — это скандал. Вспомни, какие у меня связи, какие люди смотрят на меня.

— Ах, ну конечно! Бедный Герман, всю жизнь строил себе карьеру, чтобы в итоге оказаться в дерьме по уши! — я усмехаюсь и развожу руками. — Как же так вышло, что этот умнейший мужчина не подумал, что измены с беременной любовницей тоже могут ударить по его репутации?

— Перестань, — его голос становится резче. — Я тебе объясняю ситуацию, а ты устраиваешь цирк.

— Цирк? — я хлопаю глазами. — Герман, это ты устроил в нашей жизни этот грёбаный балаган, а теперь жалуешься, что клоуны не те? Знаешь, Гера, я дам тебе один совет…

— Себе его дай! В этом и все твоя проблема! Ты всю жизнь даешь мне свои непрощенные советы! Это у вас у… «педиков» в крови, — гаркает на меня муж. — Вам кто-то дал право всегда знать, как лучше!

Он сжимает челюсть и смотрит на меня так, будто готов испепелить.

— Слушай, нам обоим будет проще, если мы просто поживём какое-то время отдельно. Без официальных заявлений. Ты будешь заниматься своими делами, я — своими. Всё останется, как есть, без ненужного шума.

Я молчу. Я даже не знаю, смеяться мне или орать.

— Чтобы все твои дружки-чинуши думали, что у тебя идеальный брак, пока ты возишься с любовницей? А я, значит, должна сидеть и ждать, когда ты решишь, что меня можно списать?

— Не начинай, Зоя…

— Нет, это ты не начинай! — я делаю шаг вперёд, ткнув пальцем ему в грудь. — Ты что, совсем с катушек слетел? Ты реально думаешь, что я согласна вот так умыться твоей слюной и смотреть, как ты, холёный и довольный, живёшь своей новой жизнью, а я притворяюсь мебелью?

Он вздыхает и устало потирает переносицу.

— Зоя, мы взрослые люди. Нам не двадцать лет. Мы не будем устраивать грязные разборки.

— Ах, вот как! То есть всё, что ты со мной сделал, это не грязные разборки? — я горько усмехаюсь. — Ты год ты шарахался с другой, врал мне в лицо, а теперь ещё и говоришь, что официально женатым тебе удобнее?

Герман делает шаг назад, словно я его физически ударила.

— Бывают обстоятельства сильнее нас. Я не могу официально развестись.

— Ах, ты жертва обстоятельств! — мой голос срывается. — А я, значит, могу? Могу собрать себя по кускам после твоей измены? Могу носить твою фамилию, пока ты там нянчишь ребёнка от другой? А ты, значит, не можешь?

Он молчит. Смотрит на меня, губы сжаты в тонкую линию.

— Я даю тебе время подумать, — говорит он наконец. — Это лучшее решение для нас обоих.

— Ага. Конечно. Лучшее для кого? Для тебя? Для твоей чёртовой карьеры? — я делаю резкий шаг в сторону. — Знаешь, Герман, ты просто трус. Ты боишься признать, что твоя идеальная жизнь сдохла, и пытаешься оттянуть момент, когда это поймут все остальные. И поверь мне, ничего хорошего тебе эти новые отношения не принесут!

Он вздёргивает подбородок, но не говорит ни слова.

— И знаешь что? — я уже стою в дверях. — Мне плевать, что ты там решил. Я тебя не спрашиваю, разводиться тебе или нет. Я уже решила. И мне, в отличие от тебя, плевать на твою карьеру.

Я хлопаю дверью так, что стекло в рамке дрожит.

Вылетаю на улицу, не чувствуя под ногами земли. В голове гул, сердце колотится так, что кажется, вот-вот выскочит из груди. Воздух холодный, липнет к коже, будто хочет добраться до самой души. Я иду, не разбирая дороги, пятки гулко стучат по асфальту. Сердце бешено колотится, дыхание сбивается, но я не останавливаюсь. Слёзы жгут глаза. Я стираю их тыльной стороной ладони, но они всё равно катятся по щекам. Я сажусь в машину, хлопаю дверью и прижимаюсь лбом к холодному рулю. В груди распирает обида, злость, унижение. Больно. До тошноты, до судорог в пальцах.

Как он мог? Как он вообще посмел? Я отдала ему столько лет! Была верной, преданной, всегда поддерживала, шла рядом. А он?..

Плач вырывается наружу. Глухие, рваные рыдания сотрясают меня, пока я цепляюсь за руль, как за последнюю надежду.

Герман... Чёртов Герман!

Я бью ладонями по рулю, снова и снова, пока боль не отзывается в кончиках пальцев.

Глубокий вдох, потом ещё один. Надо ехать. Надо просто уехать отсюда. Я рывком завожу двигатель. Машина мягко отзывается урчанием мотора, но в ушах по-прежнему звенит. Мне нужно уехать. Подальше от него. Подальше от этой чёртовой прокуратуры. Я вдавливаю педаль газа и выезжаю на пустую ночную дорогу.

Город проносится мимо расплывчатыми огнями. Я не вижу ничего, кроме дороги, но мысли не отпускают.

Ненавижу его!

Я всхлипываю, злюсь на себя за эту слабость и вытираю слёзы. Ещё один поворот, мост, заправка… Я еду слишком быстро, но мне плевать. Главное – подальше отсюда.

Вдруг впереди мелькает свет фар. Машина идёт на обгон, вылетая прямо мне в лоб! Я вижу, как водитель шарахается, но он уже не успеет – слишком поздно! Холодок страха скользит по позвоночнику. Я резко выкручиваю руль вправо, колёса визжат, машина заносит, я теряю управление…

Асфальт уходит из-под колёс. Машина вылетает с трассы, пробивает снежный вал и летит в кювет. Время замирает. Мир крутится вокруг меня, фары выхватывают тёмные пятна деревьев. Громкий удар, меня бросает вперёд, ремень безопасности впивается в плечо, выбивая воздух из лёгких.

Глава 4. Просто человек

Зоя

Голова все еще гудит, а руки дрожат.

— Ты меня спас, а я до сих пор не знаю, как тебя зовут? — голос звучит хрипло, будто не мой.

Я ведь могу называть его на ты? По внешнему виду мы с ним ровесники, да и тыкает он мне с самого начала.

— Мое имя Макар, — спокойно отвечает он.

Я сжимаю пальцы, ощущая под ладонью холодную поверхность кресла. В памяти все еще всплывают фрагменты аварии. Дорога. Свет фар. Занос… Затем теплый дом и доктор.

— Это твой дом? — оглядываю огромную гостиную.

Мужчина молча протягивает мне бокал с коньяком. В его взгляде читается неприкрытая настойчивость.

— Пей, — коротко говорит он. — Врач сказал, что тебе нужно успокоиться.

Я подозрительно смотрю на него, сжав губы. Макар не похож на того, кто проявляет заботу просто так.

— Что это? — спрашиваю, не беря бокал. Затем принюхиваюсь и улавливаю тонкий запах коньяка.

— Успокоительное.

Он чуть прищуривается.

— У тебя муж есть? — внезапно спрашивает он.

Я напрягаюсь.

— Есть.

— И кто же он?

— Прокурор, — отвечаю сухо, выдерживая его взгляд.

В уголке его губ мелькает тень усмешки. Он задумчиво кивает, словно взвешивая мои слова.

— Как фамилия?

Я не хочу отвечать, ибо с того момента, как я узнала о «другой бабе», больше не хочу считать его своим супругом.

— Я всех прокуроров и всех следков в городе знаю.

Взгляд Макара становится тяжелее, властнее, и я понимаю, что сопротивляться бесполезно.

— Ярцев, — говорю, стараясь не выдать дрожи в голосе.

Он замирает на мгновение, затем уголки его губ кривятся в хищной ухмылке.

— Герман, значит… — тихо произносит он, и мне становится не по себе от его тона.

Он на секунду отводит взгляд, словно обдумывает что-то, затем снова возвращает его на меня. Я чувствую, как по спине пробегает холодок.

— Значит, ты жена Германа, — повторяет он, чуть смакуя каждое слово. — Дорогой у тебя муж…

Я не выдерживаю, беру бокал и делаю осторожный глоток. Обжигающая жидкость стекает по горлу, оставляя теплый след в груди. Чуть кашляю, но ставлю бокал обратно.

— В смысле? — выдавливаю я, глядя прямо в его темные, пронзительные глаза.

— Да, в прямом, — его голос звучит лениво. — Главный прокурор мзду не берет.

— Герман хоть и сволочь, но честный человек. Это я уж точно знаю, — шепчу я.

— Угу. Они там все честные. Это я уж точно знаю, — иронично хмыкает он.

— Значит, не надо взятки давать! Нарушает закон не только тот, кто берет…

— Согласен, — вздыхает он и опускается в кресло напротив. — Н-да… — тянет, — не каждый день видишь жену главного прокурора города в таком состоянии… да еще и в кювете.

Я опускаю взгляд. Напоминание о случившемся заставляет губы сжаться в тонкую линию.

— Куда так неслась на ночь глядя?

— Это не твое дело, — шепчу я.

— Ошибаешься, — мужчина чуть подается вперед, упираясь локтем в подлокотник кресла. — Теперь это очень даже мое дело.

Я резко поднимаю голову, недоверчиво смотрю на него. В его голосе звучит такая уверенность, что мне становится не по себе.

— Кто ты вообще такой? — спрашиваю, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

Он откидывается назад, делает небольшой глоток коньяка, словно смакуя вкус.

— Я? — задумывается. — Давай так, Зоя… я просто человек, который тебе помог.

Я едва заметно двигаюсь в кресле, и мой взгляд непроизвольно падает на его пиджак. Он слегка распахнут, и там, на ремне, я вижу чёрную рукоять оружия.

Сердце пропускает удар.

Я тут же поднимаю глаза на Макара. Он замечает моё замешательство, чуть прищуривается, а затем медленно, очень медленно делает ещё один глоток коньяка.

— Что-то не так? — его голос спокоен, но я чувствую, как напряжение между нами сгущается.

Я заставляю себя глубоко вдохнуть.

— У тебя… пистолет, — мой голос предательски дрожит.

— И? — он лениво поднимает бровь, словно я сказала нечто совершенно банальное.

— Зачем? — я выдавливаю из себя этот вопрос, хотя внутри меня уже начинает зарождаться паника.

Макар смотрит на меня пристально, слишком внимательно, как охотник, изучающий жертву.

— Ты правда хочешь знать? — его голос становится чуть тише, но от этого только страшнее.

Я сглатываю, но упрямо держу его взгляд.

— Я… да.

— Тогда слушай, Зоя, — он подается вперёд, и мне хочется отстраниться, но я заставляю себя не двигаться. — В этом городе есть люди, которым лучше не попадаться в руки. Те, кто не задают вопросов. Не предлагают выпить. Не спасают женщин из аварий.

Он делает паузу, позволяя словам медленно просочиться мне под кожу.

— И что, ты один из них? — шепчу я.

Он молчит. Просто смотрит.

— Герман, — вдруг произносит он, и мне становится не по себе от того, как его имя звучит в устах Макара. — Он, наверное, уже ищет тебя?

Я не знаю, что ответить. Вряд ли он сейчас думает обо мне. У него же есть Марина…

Макар усмехается, словно читает мои мысли.

— Боишься меня, Зоя? — его голос становится почти ласковым, но от этого ещё страшнее.

Я прикусываю губу. Мне хочется сказать «нет», но это была бы ложь.

— Да, — тихонько выдыхаю я.

Девы мои прекрасные, рада приветствовать вас в своей новинке!

Надеюсь, вы поддержите ее своим лаком и комментарием!

Я очень этого жду!

Здесь много новичков, которые переходят на книгу по рекламе. И пока не все знают, по каким правилам работает сайт.

Специально для Вас у меня есть короткий гайд:

1) Для того чтобы не потерять книгу и видеть добавление новых глав, Вам необходимо нажать на кнопочку "Добавить ее в библиотеку!" Если это мобильная версия сайта, то на странице есть "зеленый +"

2) Нажав на кнопочку "Мне нравится" - вы даете мне понять, нравится вам эта книга или нет! Тем самым, вы помогаете книге не упасть на дно литературного океана!)

Глава 5. Главный по коррупции, или главный коррупционер?

Зоя

Ощущаю, как холодок пробегает по спине, но стараюсь держать себя в руках. Глупо показывать страх перед человеком, о котором я ничего не знаю.

— А должна бояться? — выдавливаю я, стараясь говорить ровно, но в голосе всё же проскальзывает дрожь.

Макар смотрит на меня долгую секунду, затем чуть наклоняет голову.

— Думаю, да, — произносит он негромко, почти задумчиво. — Но ты ведь смелая девочка, да, Зоя?

Я сжимаю пальцы на подлокотнике кресла, чувствуя, как подрагивают руки.

В этот момент в дверь тихо стучат и после одобрительного «заходи», в комнату бесшумно входит мужчина, одетый в деловой костюм. Взгляд цепкий, движения выверенные. Он подходит к Макару и без слов протягивает ему мой телефон.

— Нашли в машине, — коротко сообщает он.

Макар берёт его, лениво крутанув в пальцах, а затем протягивает мне.

— Держи.

Я машинально беру телефон, но экран чёрный. Разрядился. Или…

— Он был включён? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает помощник спокойно. — Видимо, батарея села.

Но что-то в его взгляде говорит мне, что это не так. Что они проверили его, прежде чем отдать мне.

— Спасибо, — выдыхаю я.

Макар внимательно смотрит на меня, снова усмехается и медленно произносит:

— Так что, Зоя… На чём мы остановились?

— Что тебе от меня нужно?

Макар усмехается, но в его глазах нет ни капли веселья.

— Пока ничего.

— Пока? — повторяю я, чувствуя как от страх скручивает мой желудок.

— Послушай, я не используюсь слабостью женщин — он делает паузу, чуть подаваясь вперёд. — Я привез тебя к себе, врача вызвал и налил коньяка только потому, что ты выглядела очень… невменяемо… Сейчас ты успокоишься, придешь в себя и мои люди отвезут тебя домой. Разве этого мало, чтобы ты хотя бы на секунду перестала видеть во мне врага?

Я прикусываю губу, не зная, что ответить.

— Извини, но ты не выглядишь как спаситель, — бросаю я, кивнув на пистолет.

Макар хмыкает, откидывается назад и медленно вращает бокал в руке.

— А как кто?

— Как бандит.

Он смотрит на меня внимательно, затем, затем неторопливо делает глоток коньяка. Я затаиваю дыхание, чувствуя, как в комнате сгущается напряжение.

— Был опыт общения с данной категорией людей? — отвечает он после паузы, лениво скользнув по мне взглядом.

— Не лично, — шепчу я.

Он усмехается, и от этой усмешки по коже пробегают мурашки.

— Зоя, — произносит он, смакуя моё имя, — я не бандит, в классическом понимании этого слова.

— А кто?

— Зачем тебе это знать?

— Если я у тебя в долгу, хочу знать.

Макар улыбается уголками губ, но глаза остаются холодными.

— Хорошо. — Он кладёт бокал на стол, сцепляет пальцы рук в замок и наклоняется вперёд. — Давай сделаем так: я тебе отвечу… но взамен ты ответишь мне.

Я непроизвольно напрягаюсь.

— На что?

— Всё просто, Зоя. Что ты делала ночью за рулём? Куда ты так неслась?

Я молчу. Мне не хочется отвечать. Не хочется делиться этим с ним, но и он не выглядит человеком, который отступит.

Макар ждет прищурившись.

— Я возвращалась домой, — наконец произношу я.

— От кого?

— От Германа.

Макар медленно выдыхает, покачав головой.

— Я так и думал.

— Сегодня я узнала, что у него есть другая баба и она беременна. Теперь твоя очередь, — напоминаю я, подбирая слова. — Кто ты, Макар?

Он усмехается, но в этот раз в его взгляде появляется что-то хищное.

— Давай так… Я скоромный бизнесмен.

Ну… судя по дому, по толпе охранников и кортеже автомобилей, слово скромным сюда никак не вписывается.

— Откуда ты знаешь Германа?

Макар не спешит отвечать.

— Пересекались по одному делу, — наконец произносит он.

— По какому делу?

Макар улыбается.

— А ты спроси у него сама, если сможешь, конечно.

— Ты давал ему взятку? — спрашиваю я, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. От одной этой мысли мне становится противно. Я всегда думала, что мой муж честный человек! Он, в какой-то мере, борется с коррупцией, а оказывается, он коррупционер!

— Я? Боже упаси! — он откидывается в кресле, медленно барабаня пальцами по подлокотнику. — Мои люди.

Холод пробегает по моей спине.

— Много? — срывающимся голосом спрашиваю я.

Макар не отвечает сразу. Он медленно встаёт, подходит ближе, и я напрягаюсь, стараясь не выдать страх.

— Тебе не стоит этого знать. Лучше выпей коньяку и успокойся.

Я чувствую, как перехватывает дыхание. Делаю большой глоток и чувствую как обжигает горло.

Глава 6. Предложение

Макар

Я наблюдаю за Зоей, как она сжимает бокал в тонких пальцах, и не могу удержаться от усмешки. Красивая, зараза. Она делает глоток, и я замечаю, как её зубы цокают о стекло. Гримаса лёгкого отвращения мелькает на её лице, но она продолжает пить, словно хочет доказать что-то самой себе. Коньяк берёт своё быстро — её начинает развозить буквально со ста грамм.

Женщины… Такие наивные.

Зоя тараторит, не переставая. Её слова сбиваются, голос становится чуть выше. Она начинает говорить разную ересь про Ярцева.

— Мы когда поженились, он был порядочным человеком… — заплетающимся языком произносит она, качая головой. — Ну, правда, Макар. Он был другим! Порядочным, честным… Я же не могла выйти за кого-то, кто способен на такое…

Я молча слушаю, как она пытается найти оправдание своему мужу.

— А в результате, — хохочет она, но в этом смехе нет веселья, — от него понесла его коллега! И знаешь, что самое смешное? Я даже не удивлена! — она пьяно машет рукой и чуть не роняет бокал. — Я знала, что рано или поздно он предаст. Чувствовала… Многие из наших знакомых уже давно развелись по той же причине.

Я смотрю на неё, слегка прищурившись. Её искренность забавляет. Впрочем, алкоголь часто делает людей более откровенными, чем они хотят быть.

— И что ты собираешься делать? — лениво спрашиваю я, крутя в руках зажигалку.

Зоя вскидывает на меня взгляд, в котором вспыхивает обида, злость, растерянность.

— Не знаю… — она проводит ладонью по лицу, словно пытаясь согнать усталость. — Знаешь, что хуже всего? Я же работаю в школе! Я французский преподаю! — вдруг с вызовом бросает она. — И я на должности завуча. А если в школе узнают, что я развожусь с мужем, ты представляешь, какие начнутся сплетни в этом дружном змеином клубке?!

Я усмехаюсь. Конечно, представляю. Бабы… Бабский коллектив — это маленький ад, где чужое несчастье обсуждают с особым энтузиазмом. Да и вообще, людская натура такова — как только кто-то падает, окружающие собираются вокруг, словно стервятники.

— Может они не узнают? — бросаю я.

Зоя хмурится, задумчиво разглядывая бокал в своих руках. Потом вдруг поднимает голову и смотрит на меня, будто впервые видит по-настоящему.

— Вот-вот… и он тоже так говорит, — чуть насмешливо произносит она. — Никакого официального развода, — шмыгает носом и вновь отпивает с бокала. — А я не готова притворяться, что у нас всё хорошо. Не готова быть удобной для него, для его любовницы, для их нового наследника. Не готова делать вид, что мне всё равно.

Она смотрит на меня, словно ожидает какой-то реакции, но я только молча наблюдаю.

— Ты понимаешь, Макар? — её голос становится тише, в нём звучит надлом. — Я всегда думала, что у нас с ним семья. Настоящая. Я... я же не просто так его выбирала, не просто так выходила замуж. Мне казалось, что это правильно, что это... надёжно. — Она хрипло смеётся. — А в итоге я оказалась дурой.

Я не спешу её утешать. В конце концов, что толку? Она выпустит пар, протрезвеет — и всё вернётся на круги своя.

— И что теперь? — спрашиваю я спокойно.

Зоя пожимает плечами, снова тянется к бокалу, но передумывает и откидывается на спинку дивана.

— Теперь... не знаю. Официальный развод — это позор, обсуждения, шёпот за спиной. А жить с ним дальше — это как резать себя по кусочку каждый день.

Я понимаю её логику. Для женщины, особенно для такой, статус значит многое.

Она резко поднимает на меня взгляд, и в её глазах вспыхивает что-то острое, почти злое.

— А ты как думаешь, что мне делать?!

Я пожимаю плечами.

— Боюсь, что мое предложение тебе не понравится.

— Так ты для начала предложи, а я подумаю, — Зоя снова берёт бокал, делает последний глоток и ставит его обратно.

Я чувствую запах её духов, тёплый, сладкий, с лёгкой терпкостью. Она сейчас так близко, что я ощущаю тепло её дыхания. Глаза у неё блестят — от коньяка и эмоций.

Я без предупреждения, резко хватаю её за запястье и дергаю на себя. Она ахает, но не сопротивляется. Я нагло накрываю её губы своими, впиваюсь в них жадно, требовательно. Её руки сначала цепляются за мою рубашку, но потом она сдаётся, расслабляется, отвечая мне с той же жадностью.

Я не спешу отпускать её, наслаждаясь её вкусом, её дыханием, её полной зависимостью от момента. Когда отстраняюсь, Зоя тяжело дышит, её взгляд тёмный, затуманенный.

— Вот тебе и предложение, — хрипло шепчу я, усмехаясь. — Нравится?

Зоя смотрит на меня, растерянно хлопая ресницами.

Глава 7. Французский поцелуй

Зоя

Я никогда раньше не била мужчин. Даже в мыслях не могла представить, что однажды подниму руку, а тем более на такого человека, как Макар.

Но когда он тянет меня к себе, когда его сильные пальцы жёстко сжимают моё запястье, я не думаю. Я просто рефлекторно, с какой-то первобытной злостью отвешиваю ему пощёчину. Глухой звук удара разносится по комнате.

Я застываю. Макар тоже. Он не двигается, только чуть медленнее, чем обычно, поворачивает голову обратно ко мне. Его взгляд тяжелеет, темнеет, становится колючим, словно он приценивается, стоит ли размазать меня прямо здесь и сейчас.

Я сглатываю, отступаю на шаг, но удар уже нанесён, и отступать поздно.

— Ты серьёзно? — его голос звучит спокойно, но эта спокойная интонация заставляет мой пульс участиться. — Ты осознанно это сделала, Зоя?

Мне страшно. Чертовски страшно. Он на голову выше меня, сильнее, опаснее. В его глазах нет привычной ленивой усмешки, нет снисхождения, которое я видела минутой ранее. Только ледяная злость.

Я чувствую, как холодеют пальцы, как дыхание сбивается. Как сердце колотится в груди, будто вырваться хочет.

— Я… — Голос подводит меня, превращается в сдавленный хрип.

Макар делает шаг ко мне, медленный, размеренный, будто даёт мне время осознать всю свою ошибку. Вся его поза говорит, что тут главный, а я — нет.

— Больше никогда не смей поднимать на меня руку, — его голос низкий, без намёка на шутку. — Ты вообще понимаешь, что сделала? Если бы на твоём месте была любая другая, я бы сломал ей пальцы. Без разговоров. Без предупреждений.

Я ощущаю, как меня бросает в дрожь. Это не просто угроза. Это факт. Он говорит так, словно констатирует очевидное. Как будто меня спасло только то, что я — это я. Только то, что он… не хочет причинять мне боль?

Сердце срывается в бешеный ритм. Я понимаю, насколько была глупа. С ним нельзя так. С ним нельзя играть в эти игры.

— Извини, — вырывается у меня прежде, чем я успеваю осознать, что говорю. — Я… я не думала…

— Вот именно, — Макар хмыкает, проводит языком по зубам, словно стараясь сдержать раздражение. — Ты не думала.

Я не могу отвести от него взгляд. Это не страх. Это что-то другое. Какой-то дикий, необузданный азарт, который пробегает по моей коже мурашками. Его злость не делает его менее притягательным. Она делает его ещё опаснее. Ещё желаннее?

О, Боже! Приди в себя, Ярцева! – мысленно отвешиваю себе пощечину. Ты в доме у самого настоящего мафиози, черт тебя побери!

Я делаю шаг назад, но он мгновенно сокращает расстояние. Его рука скользит по моей талии, жёстко, уверенно, подчёркивая, кто здесь диктует условия.

— Ни вообще, ты же учительница французского, — в его голосе появляется насмешка, но глаза всё ещё холодные. — Я думал, тебе понравится французский поцелуй.

Я молчу. Потому что ответ знаю. Потому что теперь до меня дошло окончательно: Макар — это не тот, с кем можно позволить себе слабость. Это не тот, кого можно ударить и остаться безнаказанной.

Но самое страшное — я не уверена, что хочу прощения. Или наказания. Я вообще не уверена, чего хочу. В голове настоящий сумбур.

Макар не двигается, но я чувствую, как вокруг него сжимается воздух. Его взгляд прожигает меня насквозь, и от этого становится не по себе. Я должна отступить, уйти, сказать что-то, но язык прилипает к нёбу.

— Ты всегда так реагируешь, когда тебе что-то не нравится? — его голос звучит почти лениво, но в этой лености таится нечто опасное.

Я не отвечаю. Я и сама не понимаю, что на меня нашло. Просто его пальцы были слишком крепкими на моём запястье, его близость — слишком удушающей.

— Запомни, Зоя, — он делает ещё один шаг ко мне, сокращая и без того крошечное расстояние между нами. — Я не прощаю такие вещи. Никогда.

Я задыхаюсь. Глупая, глупая баба! Что я сделала? Разозлила человека, который привык держать в руках оружие, а не обсуждать свои чувства? Который решает проблемы грубой силой?

— Макар… — мой голос срывается.

Он подносит руку к лицу, неторопливо проводит пальцами по щеке, туда, где только что горел отпечаток моего удара. В его глазах — обещание чего-то, чего я не хочу испытывать. Или хочу?

— У тебя есть выбор, Зоя, — он говорит мягко, но от этой мягкости по спине пробегает холод. — Либо ты сейчас развернёшься и уйдёшь, и мы забудем этот инцидент… либо останешься и возьмёшь на себя ответственность за свои поступки.

Я моргаю, пытаясь осознать смысл его слов. Это что? Предложение? Предупреждение?

— И что будет, если я останусь? — шепчу я.

Он усмехается.

— Тогда ты узнаешь, что значит разозлить меня по-настоящему.

Мне нужно бежать. Сейчас же. Но ноги будто приросли к полу, сердце колотится в груди, как сумасшедшее. Я знаю, что он опасен. Я знаю, что лучше с ним не играть. Но почему-то внутри поднимается дрожь — не только от страха, но и от чего-то большего.

Макар видит моё колебание и склоняет голову, будто прислушиваясь.

— Боишься? — шепчет он. — И правильно делаешь.

Я сжимаю кулаки, силясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Мне нужно выбрать, но, кажется, выбор уже сделан за меня.

Потому что я не двигаюсь. Не ухожу.

А Макар, глядя на меня, понимает это первым. Он не сводит с меня взгляда, его пальцы медленно, но твёрдо смыкаются на моём запястье. Я даже не успеваю осознать, что происходит, как он резко дёргает меня на себя, заставляя столкнуться с его грудью. Сердце взрывается бешеным ритмом. Он молчит. Только смотрит. И в этом взгляде есть что-то, от чего внутри всё переворачивается.

— Пошли, — коротко бросает он, его голос глух и полон скрытой угрозы.

— К-куда? — мой голос звучит хрипло, но он не отвечает. Только сильнее сжимает мою руку и разворачивается, увлекая за собой.

Я спотыкаюсь, но он не замедляется. Его шаги уверенные, твёрдые, будто он уже давно всё решил за нас обоих. Мы пересекаем комнату, коридор, и тут я замечаю, что он ведёт меня вниз. Узкая лестница, крутые ступени — куда он меня тащит?

Глава 8. Раз, два, три, четыре, пять... Я иду стрелять

Зоя

— Тир? — удивлённо спрашиваю я, оглядываясь.

Внутри небольшое помещение, освещённое ровным холодным светом. Дальше несколько мишеней, стойка с оружием и толстые стены, поглощающие звук выстрелов.

— Ты ведь никогда не стреляла, да? — Макар усмехается, заглядывая мне в глаза.

— Нет, — честно признаюсь. — Только в кино видела.

— Пора исправлять, — он берёт с полки чёрный пистолет, проверяет обойму и протягивает мне.

Я принимаю оружие, но оно кажется мне тяжёлым, чужеродным. В пальцах дрожь. Макар замечает это и встаёт за спиной, обхватывая мои руки.

— Расслабься, Зоя, — его голос звучит у самого уха. — Ты слишком напряжена.

Я чувствую тепло его тела, горячее дыхание на шее. От этого странного ощущения мурашки бегут по коже, но я стараюсь сосредоточиться.

— Ладно, — выдыхаю. — Что делать?

— Сперва держи пистолет крепче, но без фанатизма, — его пальцы накрывают мои, помогая правильно обхватить рукоять. — Указательный палец на спусковой крючок. Видишь прицел?

Я киваю. Макар чуть сильнее прижимает меня к себе, направляя мои руки.

— Глубокий вдох, прицелься и на выдохе нажми на спуск, — его голос становится мягче, но при этом твёрд.

Я стараюсь следовать инструкции. Прицеливаюсь. Делаю вдох… и выстрел.

Резкая отдача проходит через тело, отдаётся в плечах. Пуля уходит в сторону, даже не задевая центр мишени. Я кусаю губу.

— Неплохо для первого раза, — замечает Макар, не убирая рук.

— Да? — я хмурюсь. — Промахнулась же.

— Зато почувствовала, как это работает, — он отходит на шаг и берёт новый патрон. — Давай попробуем ещё раз. Только теперь правильно заряжаем.

Я принимаю обойму, но пальцы дрожат. Макар снова рядом, его руки накрывают мои, направляют. Его близость мешает сосредоточиться.

— Вот так, — он помогает вставить патрон. — Теперь затвор назад. Двигай уверенно.

Я делаю, как он говорит, но затвор скользит, и я теряю контроль над движением. Пистолет дёргается в руках, и я рефлекторно вздрагиваю. Макар тут же перехватывает его.

— Спокойнее, Зоя, — он усмехается, но в глазах внимательность. — Ты же не боишься?

— Нет, — упрямо отвечаю я.

— Тогда ещё раз, — он возвращает мне пистолет. — Вдох. Прицел. Выдох и нажимай.

Я повторяю. Выстрел. На этот раз пуля попадает ближе к центру мишени.

— Уже лучше, — Макар одобрительно кивает. — Видишь, не так сложно.

Я улыбаюсь, но сердце всё ещё колотится не столько от стрельбы, сколько от его прикосновений. Что это за странное напряжение между нами? Это страх или что-то другое?

Макар наклоняется ближе, его губы почти касаются моей щеки.

— Давай ещё раз, — тихо говорит он.

Я киваю, но чувствую, что с каждым его прикосновением этот тир становится местом, где меня пугает вовсе не оружие.

Я снова поднимаю пистолет, но теперь чувствую его по-другому. Как будто он уже не такой чужеродный, а становится частью моих рук. Макар наблюдает за мной внимательно, его взгляд цепкий, изучающий.

— Видишь? Уже лучше, — он чуть кивает. — Теперь уверенность.

Я киваю, хотя внутри всё ещё бушует непонятное волнение. Прицеливаюсь, нажимаю на спуск. Выстрел. Мишень дрожит от попадания. Я вздрагиваю от звука, но на этот раз внутри нет страха, только азарт.

— Отлично, — говорит Макар, его голос звучит мягче. — Думаю, у тебя талант.

— Ты преувеличиваешь, — усмехаюсь я, опуская оружие.

— Возможно. Но мне нравится, как ты учишься, — он делает шаг ближе, и я ощущаю его присутствие буквально кожей.

Я отступаю на полшага, но упираюсь в стойку с оружием. Макар замечает это и чуть наклоняет голову, изучая мою реакцию.

— Напугана? — его голос звучит почти шепотом.

— Нет, — отвечаю я, но голос выдаёт лёгкую неуверенность.

Он медленно тянется к моему лицу, касаясь пальцами моего подбородка. Этот жест совсем не похож на наставление по стрельбе, он другой — слишком личный, слишком близкий.

— Ты ведь не о пистолете сейчас думаешь, Зоя, — его губы чуть приподнимаются в уголках, а глаза темнеют.

— Не знаю, о чём ты, — отвечаю я, но сердце начинает биться быстрее.

Макар наклоняется, его дыхание обжигает кожу. В этот момент что-то внутри меня что-то срывается.

Я не уверена, что именно собиралась сделать, но в этот момент дверь с тихим скрипом открывается. Мы резко отшатываемся друг от друга. В проёме стоит мужчина в чёрной рубашке, высокий, с холодным взглядом.

— Не отвлекаемся, — произносит он ровным голосом. — Время не резиновое.

Макар выпрямляется, его лицо тут же становится отстранённым. Он смотрит на меня долгим взглядом, словно что-то решает про себя, а потом делает шаг назад.

— Всё в порядке, — бросает он мужчине и снова поворачивается ко мне. — Давай ещё раз.

Я киваю, но что-то во мне уже изменилось. Теперь я знаю, что боюсь не оружия. Боюсь, что ещё чуть-чуть — и окажусь совсем другой Зоей, рядом с ним.

___________________

Девы мои прекрасные, как и обещала)

Новинка!

— Нона, — вновь переводит на меня свой усталый взгляд. — Я тоже не хотел так. Но нельзя отрицать, что мы давно приелись друг другу.

Я вздрагиваю, будто получила удар током. Приелись? Вот так, холодно и безжалостно?

— Я уже молчу про секс, которого практически нет, — опускает глаза.

— А с ним то, что не так? — выдыхаю я, голос пронзительно хриплый.

— Два раза в неделю, как по расписанию. Помойся, почисти зубы… Это давно не любовь. Да и страсти совсем не осталось.

Слезы начинают подступать, но я сжимаю их, потому что это несправедливо. — В общем…У меня другая женщина и я хочу быть с ней. Поэтому, мы с тобой разводимся, — он говорит это со спокойствием удава, но каждое его слово наотмашь бьет меня по лицу.

Я смотрю на него, потом на огромный холл, где в кожаных креслах лежат подушки и звучит приглушённая музыка. На стенах — фотографии наших лучших моментов, будто из другого времени.

— Ты же мне говорил… — сглатываю, — обещал, что всегда будешь рядом.

Он кивает, не пытаясь оправдываться.

— Я и не отказываюсь от своих слов. Я буду рядом. Буду помогать тебе. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Абсурд! Это все равно что сказать: кот, будь собакой!

— Ты еще скажи, что предлагаешь мне остаться друзьями? — шепчу я, и голос мой ломается.

— Именно, — кивает.