Развод. В логове холостяка

Глава 1

💛Мой муж и моя крестница хладнокровно расправились со мной, когда я узнала об их связи. Подстроили аварию, в которой я пострадала, а после исчезла без вести. И вместо моих поисков, они объявляют меня погибшей и отмечают помолвку.
Но об этом я узнаю позже, а пока…После аварии я совершенно не помню кто я и откуда.

Я узнаю лишь доктора, который спас мне жизнь – загадочный миллионер, хозяин частной клиники, в которой я восстанавливаюсь.

Я переезжаю на восстановление в его холостяцкий роскошный дом. Он согласен провести сеанс гипноза и вернуть мне прошлое: мое имя и мою судьбу!
Но он просит кое-что взамен...

Нас ждет:
💔развод с предателем
✨Загадочное исчезновение
💛новая любовь
✨тайны и загадки прошлого
❤️Очень эмоционально
✨ХЭ для тех, кто заслужил!

***

Этот день станет запоминающимся во всех смыслах.

С самого утра я проснулась в приподнятом настроении – к нам снова приехала погостить моя крестница. Выросла моя крошка – уже девятнадцать! Подумать только, как быстро летит время! Ведь еще недавно я ее младенцем держала на руках!

- Взрослая уже! – выдыхаю, прикладывая руки к груди. Смотрю в окно, как Мила бежит к нашему дому.

- Да, время неумолимо! – замечает муж, встряхивая газету.

Мы в браке пятнадцать лет. Мне в этом году сорок. И да, он тоже носил Милу на руках.

- Привет, мои дорогие! – щебечет Мила, залетая в дом. – Я приехала!

- Вовремя ты! – Отзываюсь. – Сейчас на стол накрою, мой ручки!

Кручусь вокруг стола, расставляю приборы.

Подставляю щеку под поцелуй Милы, вынимаю утку из духовки. Пока она смеется за моей спиной с Серафимом, нарезаю овощи на салат. Думаю, что неплохо было бы открыть бутылочку вина, оставляю огурец на разделочной доске и вытерев руки о фартук, подхожу к барному шкафу.

Мила звонко смеется. Муж что-то бубнит. Улыбаюсь. Бросаю на них беглый взгляд в зеркало у барной стойки. И замираю.

Серафим и Мила стоят у окна.

В нашей огромной кухне пять окон, большой стол и двенадцать стульев. На столе белоснежная скатерть и английский фарфор. На окнах в пол – французские шторы; на потолке люстра на цепях с сотней капель хрусталя. Между нами, расстояние в пять метров. Но я все вижу.

Он держит ее пальчики. Нежно.

Она проводит ладонью по его лицу. Страстно.

Озирается в мою сторону, снова льнет к нему. Я же согнулась над бутылками вина. Делаю вид, что выбираю.

Она думает, что я не вижу!

И она целует его …в губы. Мимолетно. Но в губы!

Перед моими глазами рябит. Словно я на мгновение теряю связь с реальностью.

Он целует в ответ.

Мой муж целует ее в ответ в губы!

И отнимает руку, кивая на меня – мол, осторожно, моя женушка еще здесь!

Заставляю себя выпрямиться. Взять первую попавшуюся бутылку вина. Натянуть на лицо невозмутимое выражение. Как робот вернуться к приготовлению салата.

Беру самый острый нож.

Он мне изменяет? С ней?

Чикаю по огурцу.

Звонко. Ритмично. Беспощадно.

Кружочки овоща один за одним отлетают на доску.

За моей спиной? Она? Как можно?

Беру второй огурец и рублю его. Шинкую. Нож стучит о доску. Мое сердце разрывается от эмоций.

Как давно они? Как?!

Спросить прямо сейчас? У обоих? В лицо? Или еще посмотреть, понаблюдать?

Беру красный спелый томат. Не без удовольствия вонзаю в него нож. Режу пополам сочную мякоть. На стол летят красные капли.

- Полина! – вздрагиваю, слыша голос мужа. Резко разворачиваюсь.

Наверное, с моим лицом что-то не так, потому что он выкидывает руки вперед и замирает в метре от меня. Смотрит, выгнув бровь, а потом улыбается.

- Все нормально? Ты побледнела? Давай, я помогу! – не дождавшись ответа, вырывает у меня из руки нож и принимается за зелень и овощи. – Кухарка бы все сделала! Зачем ты ее отпустила?

- Иногда хочется приготовить самой! – пожимаю плечами.

- Твои руки не для этого! Ты же пианистка! Тебя знает весь мир! А ты за ножи берешься!

- Я так хочу быть похожей на тебя! – Мила тут как тут. Трогает меня за плечо, берет помидорку и засовывает в рот. Причмокивает пухлыми губами.

И я вижу ее не ребенком.

Она взрослая женщина!

Она змея!

1.1

После обеда перемещаемся в комнату отдыха. За окном дождь и мы решаем посмотреть фильм.

Они решают.

Выбирают.

Я сижу и жду на диване.

Когда кино начинается, а в комнате приглушается свет, Серафим садится слева от меня и кладет на мою коленку ладонь. Мила справа и прижимается к моему плечу.

Меня слегка трусит. Дрожь рассыпается по телу.

Может, мне показалось?

Но поцелуй в губы…

Мужу звонят. Важный звонок по бизнесу и он, извинившись, уходит.

Смотрю на экран во все глаза – там жена главного героя попадает в аварию. И Мила вдруг спрашивает:

- Слушай, Полин, а правда, что при смерти одного из супругов всё достается второму? – она кидает в рот леденец, снова причмокивает пухлыми губами.

- Детям тоже. – Веду плечом, скидывая ее руку с себя.

- Но у вас их нет! – хмыкает.

- А причем тут мы? – Смеюсь напряженно. – Да и будут. Пожили для себя, хватит – квартира, дом, машина, моря, заграницы – всё есть. Карьеру сделали. Теперь можно и деток.

- Ясно. А если смерть до детей? В молодости так скажем?

- Ну и вопросы у тебя. – Треплю ее по волосам. Нервно хмыкаю, задумываясь.

- Ну там, несчастный случай. Жена, например, как в фильме разбилась. – не унимается крестница.

- Тогда всё достанется мужу. – Произношу и пристально на нее смотрю.

Этот маленький комочек, дочка моей единственной подруги, когда-то лежал у меня на руках. Я радовалась ее успехам, как своим: первые шаги, первое слово, улыбка. А теперь она выросла. Надо же, как все-таки скоротечно время!

Бог мне не дает пока детей. Все это отмазки, конечно для любопытных, что надо пожить для себя и прочее. Стать матерью я давно готова. Я созрела. И надо сказать, мы с мужем активно пробуем преуспеть в этом деле, но все пока тщетно.

Серафим и я здоровы, но пока…никак.

И Мила в какой-то степени мне как дочь.

- И не надо ни с кем имущество делить? – не унимается она.

- Ну если не с кем, то не надо. – Выдыхаю. – У нас так и будет. У меня из родственников только ты, и то неофициально, а у Серафима родители и брат, но они богаты, сама знаешь.

- Я не претендую. – Улыбается счастливо.

Она так рада что приехала в гости! Ее взгляд такой чистый.

А я не могу избавиться от гадкого чувства внутри – она цинично врет мне в лицо. Притворяется.

Но почему?! За что и зачем?!

- Я тебе смотри, что купила! – спохватывается.

Берет со столика свою сумочку и порывшись в ней, протягивает мне подарки: купон на полет на параплане, прыжок с парашютом, прыжок с тарзанки, дайвинг, экскурсия по затопленным пещерам.

Море и шикарный пляж в пятидесяти километрах от нашего дома. Но мне совсем некогда туда ездить.

- С чего ты взяла, что я вдруг стала экстрималкой? – смеюсь натянуто. – Да я же трусиха!

- Ну вдруг полюбишь? Когда если не сейчас?! Мы с Серафимом тебя на видео снимем!

____________________

Друзья, добро пожаловать в эту очень эмоциональную историю!

Добавляйте книгу в библиотеку, ставьте лайк "мне нравится"

Нас ждет: развод с предателем, новая любовь и отношения, тайны и загадки прошлого!

Подписывайтесь на автора https://litnet.com/shrt/gGCt

Книга участвует в литмобе "Развод в 40. Кусай локти": https://litnet.com/shrt/969P">

Глава 2

Я пианистка.

Всю жизнь с малых лет отдаю себя музыке, и она отвечает мне взаимностью. Меня знает весь мир как виртуозную пианистку. Обожаю исполнять сочинения Шопена, Листа и Рахманинова – как оригинальное звучание, так и в собственной интерпретации. Скоро наш новый концерт и мы с симфоническим оркестром отправимся в тур. А пока я дома, наши выходные с Серафимом в кои-то веки совпали, и я рада этому.

Была.

А сейчас что-то гадкое, липкое поселилось во мне и не дает покоя.

Вместо того, чтобы расслабиться, я весь вечер слежу за мужем и крестницей. За их общением. Но все идет как обычно – они больше не дают мне повода усомниться в них.

Но я уже не верю.

Смотрю на Милу другими глазами. Предвзято. Оценивающе.

Она выросла красивой…

Высокая, стройная, с фигурой модели. Пухлые губы, длинные волосы и ногти, длиннющие ресницы – все по закону времени.

Губы у нее сделанные. Муж фыркал – куда катится мир, а сам…их целовал!

Тру виски, моя голова чумная. Вся я дезориентирована. Я не знаю, как мне быть.

Бросаю взгляд на мужа.

Ему сорок три. Он хорош собой: в меру спортивен, с модной прической, в дорогих часах – может себе позволить. За его плечами успешный бизнес, он наследник огромной корпорации, занимающейся поставкой газа.

Серафим и я поженились, когда мне исполнилось двадцать. А познакомились мы еще раньше – пока я жила в интернате меня приметила его мать – тоже известная пианистка. Она искала одаренных детей, музыкальных, подающих надежды и ее выбор пал на меня.

Своих родителей я не помню. Я попала в интернат в шестнадцать лет, когда меня спасли от пожара. Дом, в котором я жила сгорел дотла. Мои родители любили выпить.

Опять же, это все со слов очевидцев. Моя же память блокирует эти сведения. После пожара я мало что о себе помню. Единственное что осталось тогда от меня прежней – это любовь к музыке и знание как играть.

Муж разжигает камин. За окном все еще льет дождь.

Мила крутится возле него и ее глаза блестят от радости находиться здесь.

Замечаю, что Серафим смотрит на нее и что-то шепчет, но не разбираю слов.

Мои нервы натянуты как струна. Поддаюсь вперед. Прислушиваюсь. Вглядываюсь.

И да, снова вижу мимолетное касание рук, сплетение пальцев, когда они вместе подкидывают в огонь дрова.

Вижу, как он скользит по ней взглядом – по-мужски оценивая. Как она едва уловимо касается подушечками пальцев его волос.

Выдыхаю, прикрывая глаза.

Это отвратительно. Это хуже смерти.

Зачем-то припоминаю недавний разговор с Милой. Она девственница и спрашивала меня про первый раз: как это, больно ли, как не бояться…

Он уже стал ее первым?!

Распахиваю глаза. Эта мысль меня убивает. Разъедает внутри кислотой, превращая меня в руины.

Или еще не поздно их остановить?!

Силюсь открыть рот, чтобы сказать хоть что-то, но не могу вымолвить и слова. Из моего рта не слетает и звука. Я онемела. От их подлости. От предательства. От возможной измены. Она ведь уже есть…

Слышу и ощущаю физически, как весь мир трещит по швам.

Как он электризуется вокруг меня, как бьет меня по лицу обжигающей пощечиной.

Так, спокойно! – даю себе мысленную установку и сжимаю пальцы в кулачки.

Дыши!

Дышу плавно – вдох-выдох. Пытаюсь унять беспокойное сердце.

- Полина! – слышу его голос.

Вдох-выдох.

- Да? – открываю глаза.

Муж смотрит на меня. Она смотрит. Оба чего-то ждут.

- Завтра, несмотря на дождь, передают отличную погоду. Отправимся в горы?

- Зачем?

- Полетишь с парашютом? Или на параплане? А я для семейного архива буду снимать.

- Да, а то купон пропадет! – пищит Мила.

- Я одна? А вы?

- Ты же мечтала сделать что-то этакое? Испытать новые эмоции? – муж смеется.

И то правда. Я сама недавно жаловалась ему, что мир у меня черно-белый. Ноты. Выступления. Гастроли. Дома бываю редко.

- Но я имела в виду с тобой! Провести время где-нибудь вместе. Только ты и я. – Смотрю на Милу. Она чуть заметно кривится. Но я замечаю…

- Вот и проведем уикенд в горах. Будет весело!

2.1

Мила прижимается ко мне, когда за окном раздается очередной раскат грома. По привычке обнимаю ее худое тельце, прижимаю к себе.

- Не бойся, это всего лишь гроза! – шепчу.

Мне хочется ее поцеловать в лоб, как делала всякий раз до этого, но я торможу себя, обрубаю эти позывы на корню.

Все изменилось.

Теперь я обнимаю не любимую крестницу, а беспощадную девочку, которая не может меня любить. Потому что, когда любишь – не делаешь больно.

Мотаю головой. Мне так хочется, чтобы всё это было игрой моего воображения, неправдой, но…Признаться честно, я дезориентирована.

Не знаю, как реагировать, чему верить, а чему нет. Зрение меня не подводит, я верю глазам, но сердце сомневается и отрицает. Бунтует внутри меня. Заходится в бешеном биении. И я снова слежу за ними, превращая свой выходной в пытку.

- Да и какой уикенд вдвоем? Вон Мила приехала, нас уже трое, да и потом, завтра нам нужно быть на приеме у матушки, ты что, забыла? – спрашивает муж.

Поджимаю губы. Такое забудешь…

Моя свекровь – известная пианистка, в прошлом она сделала головокружительную карьеру. И завтра в ее загородном поместье соберутся все сливки общества – много звезд и светских семей. И она снова будет мною хвастаться, ведь я ее преемница, ее гордость. Когда-то надежды она возлагала на своего сына, но Серафим оказался бездарным. Признаться честно, он и в бизнесе не особо шарит, хотя его отец принял его на все готовое.

В общем, в семье не без урода, - думаю, когда снова замечаю, как он на нее смотрит.

- Максимум можем с утра развлечься… - Добавляет муж. – Так, что-там у нас по купонам…Вот! Полет на параплане – то, что нужно! По времени час, а эмоций на весь день! Полетаем, потом к матери.

- Мила, ты получается, поедешь с нами? – выгибаю бровь.

- Получается, что так, - выдыхает она и встает, вдруг довольно улыбнувшись. Кружится по просторной гостиной. Ее и без того короткая юбка-колокольчик задирается от движения и оголяет тонкие ноги. – Меня все равно там все знают!

Муж облизывает губы. Как мне кажется – с трудом оторвав от нее взгляд, смотрит на меня и произносит:

- Решено! С утра едем на парадром! Давно ведь хотели на параплане полетать! Вот, осуществим твою мечту! – Он довольно потирает ладони.

- Я уже не хочу! – мотаю головой. – Эти желания были спонтанные, да и прошел год. Во мне угасла искра авантюризма, хватит предстоящих гастролей! А полет на параплане, да в такую погоду…сомнительное удовольствие!

- Да ладно тебе, ты чего! – смеется он.

- Точно! Полина струсила! – верещит Мила.

И они оба смеются надо мной…

Всю ночь не сомкнула глаз. Довела себя до абсурда, и увалилась спать с Милой.

Она посапывала так тихо и безмятежно, совсем как в детстве, а я не могла никак понять, что со мной происходит.

Быть может, я просто устала? У меня разыгралось воображение? Все преувеличила?

Но опять же факты…

Но они, возможно правы в одном – мне надо отвлечься. А потому полет на параплане вполне может с этим помочь…

***

В скай клубе с самого утра полно народу. Не думала, что эта услуга настолько популярна. Но на полет на параплане выстроилась целая очередь. Проходим инструктаж, и я попадаю в группу одна из последних, притом, что для мужа места не остается. В последний момент отказываюсь, но инструктор неумолим, мы полетим вместе, а муж и Мила подбадривают.

- Мы подождем тебя в гостевом домике, мы арендовали вип зону, оттуда будет прямая трансляция твоего полета. – Заверяет он, а Мила добавляет:

- Сделаешь миллион красивых фото! Разбавишь свою черно-белую ленту соцсетей красивыми фото! Ты только посмотри какое небо!

Я и соглашаюсь. Внутри пожар, и может хоть что-то приведет меня в чувство.

Они уходят, а мы идем на точку начала полета.

Делаю селфи, загружаю в историю. Муж в сети, отправляю ему фотку и смайлик сердечко. Он желает мне удачи и смеется, присылает в ответ поцелуй.

Мое сердце еще на что-то надеется…

- Телефон! – орет инструктор.

- Сейчас! – кряхчу и только хочу отдать гаджет, как тот выпадает из рук. Поднимаю его и удивленно замираю: нечаянно набрала мужу видеозвонок. Тот принял. Тоже случайно. Потому что он сидит на диване в этой комнате отдыха. Телефон лежит на столике и светит экраном в натяжной зеркальный потолок. И я его вижу. Их. Отражение. На нем сидит Мила, моя крестница.

Он трепет ее за гриву волос. Она мнет пальцами свою грудь, а он причмокивает губами.

- Это не дело! – вздыхает он. – Так мы ее никогда не устраним! Она должна была лететь без инструктора!

- Ну надо было полагать, что без инструктора ее одну в первый раз не отправят! – цокает крестница.

- А я надеялся, что она в свой последний полет отправилась. Ха-ха-ха. Господи скорей бы задавилась, мне надоело ждать! Эти все экстрим туры трата денег!

Визуал

А вот и наши герои, встречаем!

Полина, 39 лет. Известная на весь мир пианистка. Жена Серафима. Красавица, умница, приличная женщина.

Мила, 19 лет. Ее крестница. Единственная в этом мире ее родная душа. Девочка рано осталась без родителей и Полина и Серафим в каком-то смысле заменили ей родителей.

Мечтает стать известной, богатой, как Полина.

и, Серафим. Муж героини. "Родился с золотой ложкой во рту".

Бытует мнение, что жениться на Полине его заставила мать,

потому что хотела себе знаменитую дочь - невестку. От сына ведь толка нет.

Самовлюбленный, эгоистичный, нарцисс.

Глава 3

Ничего не вижу. Глаза застилают слезы – от обиды, от ветра, от разочарования.

До боли закусываю губы и весь полет болтаюсь как кукла, набитая ватой.

Инструктор что-то мне говорит, сквозь порывы ветра слышу его голос, но совсем не различаю слов. Да и не важны мне его слова. У меня в ушах стоит звон совсем других голосов, а перед закрытыми веками как на повторе крутится пленка: мой муж и моя крестница.

Они меня предали. Самым циничным образом.

Мало того, что у них адюльтер, так они еще не брезгуют размышлять о моей гибели.

Они хотят моей смерти!

Вздрагиваю, когда вспоминаю: за последний месяц у меня дважды ломалась машина. На ходу. На ровном месте. И это чуть ли не стоило мне жизни, когда меня резко развернуло в горах. Мне повезло тогда, что не было встречного транспорта.

Всхлипнув, припоминаю не менее шокирующий эпизод: весной я мучалась с болями в животе и, врач, получив мои анализы не мог понять, откуда в моем организме столько калия, кальция, магния и прочих витаминов. Чрезмерное употребление в колоссальных дозах – вредно! – пожурил он меня. А я ведь не пила ничего подобного!

Они что-то мне подсыпали!

А значит, от своего уже не отступятся.

Но я нанесу им удар первой. Уйду сама. И оставлю его с голой задницей! Да, впрочем, у него ничего и нет. Родители ему не доверяют. А все, что есть в нашем доме досталось нашей семье или от его матери, или от моих денег с гастролей. Он даже этот дом не покупал – тоже подарок родителей. И оформлен он на меня!

Полет завершается.

Когда чувствую почву под ногами, позволяю себе раскрыть глаза и вижу картину маслом: они уже бегут навстречу. Оба. И на лицах у них фальшивые улыбки.

- Я все знаю! – отрезаю, когда муж пытается меня сфотографировать.

- Что? – он делает удивленное лицо. Но тут же говорит: - давай скорее, переодевайся, мама звонила. Уже ждет. Что-то мы здесь подзадержались.

- Лучше бы было если ты полетела одна! – мямлит Мила. – Повторишь потом? У нас же еще купон остался!

Хмыкаю, смотря на нее и не сдержавшись, вдруг бью по лицу.

Она вскрикивает и закрыв лицо ладонями, начинает реветь. Муж рычит как бешеный зверь, сжимает ее в объятиях и орет мне прямо в лицо:

- Совсем на старости лет рехнулась? Ты что творишь?

- Ничего. Раздаю авансы.

Встряхнувшись, иду на базу. И думаю о том, что уже через пару часов все решится. Я озвучу, что подаю на развод. В голове эта мысль лежит ладненько, но с языка не слетает. Это больно такое принять и произнести.

Это конец всему, конец моей прежней жизни.

А я ведь по-другому жить не умею. Господи, как тяжело!

***

- Поздравляю! – свекровь вновь обнимает меня. – Твой предстоящий концерт ждет вся элита. Все сливки общества соберутся.

- Обычные люди тоже ходят на мои выступления. – Улыбаюсь сквозь силу.

На мне платье из атласа, струящееся по телу. Ярко-винный цвет. Мой любимый. Волосы собраны в высокий пучок, а на лице легкий макияж. Так долго и без желания я еще никогда не собиралась на светские рауты.

Делаю глоток вина. Свекровь сжимает мою руку, снова хвастаясь моими успехами.

Огромный зал с камином и лепниной, хрустальной люстрой и позолотой, не хуже, чем в Елисейском дворце, не радует глаз. Потому что у меня там бельмом эти двое.

Серафим и Мила о чем-то переговариваются, смеются, он прикасается к ее руке и уводит из зала.

Хмыкаю, качая головой. Ну вот, осталась последняя капля, которую сейчас добавят они в сосуд моей ненависти, хотя, казалось бы, куда уж больше?

- Прошу прощения, - улыбаюсь гостям и торопливо иду на выход.

Быстрыми шагами пересекаю холл, с бьющимся в груди сердцем поднимаюсь по витой лестнице на второй этаж. Здесь несчетное количество спален и гостевых комнат, библиотека, кальянная, и я проверяю всё, открывая двери каждой из них. Когда остается последняя дверь, я уже знаю наверняка, что ОНИ там.

3.1

Выдыхаю, сердце колотится в припадке, чуть приоткрываю дверь.

Стук двери. Стук сердца.

Замираю, забывая, как дышать. Вдохнула наполненный ароматом цветов воздух секунду назад счастливой беззаботной женой и забыла выдохнуть. Потому что той дурочки больше нет.

Она поражена громом и молнией. Она обесточена. Она унижена и убита.

И она – это я. Та, что рассыпалась в секунду на атомы.

С тихим выдохом, переходящим в всхлип, припадаю к щелке не до конца закрытой двери.

Аромат цветов больше не ощущается.

p5lywH-x

Солнце не светит так ярко в панорамные до самого пола окна.

Мир не красочный и многообещающий. И даже это платье на мне, дорогущее, от модельера, обтягивающее фигуру, усыпанное сотнями кристаллов и блесток – больше не слепит глаза и не кажется совершенным.

Колючая ткань, царапающая кожу.

И его движения на ней – резкие и чуть грубоватые от затмевающей их страсти – словно ножом выскребающие меня изнутри.

- Серафим? – Шепчу тихо, себе под нос, ловя губами соленые слезы. – Мила?! – мой голос хрипит и разрезает воздух будто наждачкой….

Как все-таки жизнь непредсказуема. Уму непостижимо. Еще вчера я строила планы на будущее – светлое, яркое, беззаботное, как и все мое настоящее. Жила планами, мечтами, шла к цели. Мечтала о ребенке. А сейчас…

Разворачиваюсь ровно в тот самый момент, когда они оба смотрят в мою сторону.

Несусь по ступенькам. Почти тотчас попадаю в объятия свекрови.

- Тут репортёры! – поет она на ухо. А я кривлюсь. Вытираю жгучие слезы – их, хвала богам, немного.

- Улыбнись! – Серафим появляется рядом и с силой сжимает мою руку. – Улыбнись, я сказал!

Я натянуто улыбаюсь, смотря в сторону мелькающих вспышками фотокамер. Свекровь пригласила блогеров и журналюг. Те кричат вопросы, сыплют комплиментами нашей паре. А я дрожу внутри от страха и боли и ненавижу сейчас всем сердцем того, кого еще вчера безумно любила.

Очередная вспышка слепит. Я машинально прикрываю глаза и пытаюсь побороть в себе тошноту, что горечью норовила вырывается наружу.

Мне плохо от всего происходящего. А раньше я любила эти светские мероприятия.

Мне плохо от его голоса и фальшивых прикосновений.

Он резко дергает меня в сторону, возвращая в реальность.

- Завтра уезжаешь пиликать по своим клавишам, - он берет меня как щенка за шкирку и ведет за собой. – Катись в свой тур по Европе, в свой хваленый Санкт-Петербург, в Прагу, Хельсинки, Амстердам, что там еще, а меня не выводи больше своими разговорами и упреками, поняла? И ни слова об измене. Представь, что ее не было. Возьми и забудь! Развод не получишь! Если только помрешь!

- Ты мерзость, Серафим!

- В горе и радости, помнишь? Пока смерть не разлучит нас!

Он смотрит на меня как на жертву. И я понимаю, что это лишь вопрос времени. Они меня УНИЧТОЖАТ!

________

промо на https://litnet.com/shrt/Pqen

Глава 4

Он скалится. Тот, кого я так сильно любила! Скалится и становится похож на мерзкого незнакомца.

- Да! А как вернешься, так и поговорим, и тогда решим, что делать дальше.

- А что нам делать дальше? – спрашиваю, вырываясь. Отмахиваюсь от него, обхватываю себя руками. Меня знобит. Тело сотрясает мелкой дрожью. – Мы разводимся, и всё.

- Развода не будет, - ухмыляется. – Мы будем жить как прежде, очевидно же. Вот и подумай об этом. Дом большой, места всем хватит – ты, я и наша Мила.

- Что? – мотаю головой, не веря ушам. – Ты спятил? Да как вам не стыдно?! Не трогай меня!

Снова отмахиваюсь, делая шаг назад.

- Я прав, а ты просто сейчас унижена. Не должна была узнать так… Но ты поймешь все, не сомневаюсь.

- Да пошел ты к черту!

- К черту пойдешь ты, если не заткнешься! Тебе ясно? – Серафим хватает меня и трясет как куклу, да с такой силой, что я больно ударяюсь о стену затылком.

В его глазах полыхает ярость, ненависть, отвращение.

В моих только застывшая боль…

- Ясно, - роняю тихо и убираю от своей шеи его руку. – Еще раз тронешь меня или замахнешься…

- И что? И что тогда?

Я молчу.

Не знаю что. Сама пока не знаю.

Я растоптана, и он прав, унижена.

- Молчишь? Вот и молчи, поняла?! Катись на свои гастроли и подумай там хорошенько о своем поведении.

Он с силой вжимает меня в стену, замахивается, я интуитивно жмурюсь, кусая губы.

- Давно надо было от тебя избавляться! Обуза! Жизни с тобой никакой нет!

В ушах гул от его удаляющихся шагов, а перед глазами сцена его измены…Мне от стресса казалось, что я убежала сразу же, но нет, память воспроизводит то, что успела за считанные секунды увидеть.

… Как низко. И мерзко. И больно.

Он неуклюже спрыгивает с нее, я вижу ее раздвинутые чуть ли не в шпагате ноги, его…

Отвожу взгляд, прикрывая ладонью рот. Меня тошнит. От этих видов. От его голоса. От ее рыданий. Как быстро из нее полились слезы, сменяя стоны.

Моя Мила. Моя крестница.

Мой Серафим. Мой муж, мой первый мужчина.

- Полина-а-а! – стонет он громко. Зло. Едва ли не раздосадовано. – Какого хрена ты здесь делаешь?

Я делаю шаг назад и упираюсь спиной в дверной косяк.

Мы же Милочку растили как дочь…

Мои руки дрожат, я не могу вымолвить и слова.

У меня на днях начало гастрольного тура. Мои пальцы живут по двадцать часов в сутки на клавишах пианино. Я и симфонический оркестр одно целое последние пять лет. Мне скоро всего сорок, но я уже чуть ли не мировая знаменитость. А все потому, что с пяти лет жила черно-белыми клавишами и нотами. А первой яркой вспышкой в этом единении с музыкой стал он. Встреча с ним изменила мир, перевернув его с ног на голову и только тогда я, наконец, поняла, что мир не ограничивается оркестром, что есть еще и любовь.

Он был нежен и тактичен, внимателен. Я дикая до отношений и секса всего стеснялась. Но всеобщее одобрение, радость родителей, и его тихий шепот ободрял и успокаивал. И я с радостью вышла за него замуж и подарила всю себя в первую брачную ночь.

Давай, Серафим, заговори мне уши. Клянись в любви. Умоляй. И я поверю?..

Он резко схватил меня за локоть и буквально вытолкнул за дверь. На нем уже плавки, но член все так же возбужденно выпирает. А крестница не ревет, а лишь скомкав на своем теле платье, смотрит горящими глазами. И улыбается!

- Мне больно! Что ты делаешь? Отпусти!

Я вырываюсь, но он лишь сильней трясет меня как куклу. И шепчет со свистом, обдавая меня лютым, выжигающим до костей жаром:

- Закрой глаза и забудь. Катись, дорогая моя, в свой тур. А когда вернешься, хорошо подумав там о своем поведении, все будет как прежде, слышишь?

Что??? Как прежде? Подумать о чем? Мне о моем поведении?!

- Да ты с ума сошел?! – Шиплю я в ответ, старательно сдерживая слезы. – Ничего уже не будет! Ты мне противен!

- Ой, да успокойся ты, не строй из себя обиженную овцу! Иди!

Он подтолкнул меня к лестнице, улыбнулся.

Я все же всхлипнула, развернулась и на дрожащих ногах бросилась прочь.

… И вот теперь я снова бегу, не разбирая дороги.

Меня кто-то окликает, наверное, свекровь, но я выбегаю во двор. Машина мужа стоит у ворот. Подбегаю к ней и дёргаю за дверную ручку. Она открыта, он никогда не ставит ее на сигнализацию в доме матери.

Завожу двигатель с кнопки и вытерев от слез глаза, жму на газ.

Куда угодно, только чтобы не видеть их лиц!

4.1

Машина набирает сотку за несколько секунд. Держу руль крепко, но слезы застилают глаза. Фары выхватывают из темноты глянцевое полотно влажного после дождя асфальта, ели, что ровными рядами бегут вдоль дороги.

Ничего не соображаю. Абсолютно. Внутри все горит и плавится. Мне так противно и тошно, так мерзко, словно меня запачкали. Физически ощущаю, как черная липкая грязь их измены скользит по моей коже змеей, превращая меня в сосуд боли.

Раненное сердце кровоточит и с каждым новым всхлипом превращается в камень.

Я обманывалась, когда считала, что у меня идеальный брак.

Обманывалась, когда думала, что если у меня не будет своих детей, то Мила все равно мне как дочь, хоть какое-то утешение.

Обманывалась всегда – вся моя жизнь была иллюзией счастливой жизни.

Резко притормаживаю, сворачивая на дорогу, ведущую к горам. Там нехилый серпантин, и к нему я всегда относилась с опаской, но сейчас меня ничего не страшит.

Все самое страшное уже случилось.

Моя семейная жизнь рухнула.

На ее осколках и раздробленных кирпичах я стою, склонив голову. На мне черный саван обиды и сожаления. Горечи. И единственное мое спасение теперь, как, впрочем, и всегда – музыка.

Включаю радио, но там одни помехи. Салон разрезает шумом, и я вздрагиваю, когда с неба обрушивается ливень.

Гроза освещает небо яркими кривыми полосками.

Нажимаю на газ, машина рычит и плавно поднимается по серпантину все выше. Там, за горой будет спуск, а там уже и до трассы недалеко.

Зачем и куда еду – не знаю. Остановлюсь в каком-нибудь придорожном отеле. Но домой я точно возвращаться не буду. Да и нет у меня уже этого дома, они его замарали своей любовью.

На гастроли я из гостиницы уеду. Главное пережить эту ночь и не сойти с ума.

Спустя какое-то время вижу в зеркало заднего вида мелькающие фары. Дорога узкая, и меня кто-то догоняет.

Жмусь к высокой скале, пропуская машину, но та притормаживает и рыча, почти толкается в меня. Давлю на газ. Незнакомец слепит меня дальним светом. Ругаюсь. Щурюсь. Что это за ненормальный?!

Снова прижимаюсь к обочине, давая ему место для маневра, но ему это не нужно, он плетется за мной и ослепляет.

- Что ж! – выдыхаю и прибавляю скорость.

Петляем по серпантину. Преследующий выводит меня из себя. Не отстаёт, но и не обгоняет. А когда начинается спуск на другую дорогу, которая в разы шире, ровняется со мной, и я вижу довольное лицо Милы.

- Мила?! – от ужаса вскрикиваю.

Ее глаза горят огнем, а улыбка больше похожа на оскал. Она резко выкручивает руль в сторону, подрезая меня, а потом вновь отстает. Порываюсь остановиться, но вдруг понимаю, что она и не думает тормозить, ей не нужны наши разговоры или что-то подобное. Ее цель – напугать меня, довести до инфаркта – иных объяснений у меня нет.

Решаю оторваться от нее и на ровной дороге прибавляю газ. Она несется по моим пятам, сигналит, и ее рот открывается в диком смехе.

На дороге вдоль отвесной скалы, которая ведет к трассе, дорога снова становится уже, и машина скользит, не слушается. Сбавляю газ и вижу, как по встречной полосе мелькают фары. Успеваю только вскрикнуть, выворачивая руль в сторону.

Перед глазами земля сменяется грозовым небом. Слепит молния.

Чувствую удары и слышу словно со стороны душераздирающий визг. И не узнаю собственный голос.

Кувырки – машина летит с утёса. Последний грохот о камни. И всё стихает.

Подушка безопасности сжимает меня так, что невозможно сделать и вдоха. В глазах темно. А потом и вовсе проваливаюсь в черную бездну.

Видимо, я отключилась. Потому что, когда снова шевелюсь, слышу приглушенные голоса:

- Она живая!

- Травмы серьезные! Истечет кровью!

- Нет. Так рисковать нельзя! – голос Милы.

- Ну а что вытаскивать ее? Ее зажало! Так просто не справится! – Незнакомец.

- Увези ее подальше, а лучше в море брось. Чтобы наверняка! Давай поторапливайся!

Пытаюсь пошевелиться, открыть глаза, но веки весят целую тонну.

Снова проваливаюсь в темноту.

А когда прихожу в себя вновь, меня куда-то везут. Пахнет бензином и машинным маслом. Я в багажнике. Вижу это, но пошевелиться не могу – всё тело онемело.

Сердце стучит набатом в голове.

Мысли – рой диких пчел. Мне больно.

Спустя какое-то время слышу шум волн, а небо уже предрассветное…

Моя новинка, присоединяйтесь!

Развод. С надеждой на счастье

Моя пропащая сестра бросает на меня свою дочь, а сама уезжает на свидание к зэку, да больше не возвращается. Мой муж миллионер, и он против грязной сиротки. Но именно эта малышка открывает мне глаза на его шашни. И именно с ней я ухожу в новую жизнь, с надеждой на счастье!

Глава 5

Спустя время…

- Поиски исчезнувшей без следа талантливой пианистки Полины Григорьевой продолжаются. Но пока безуспешно. Напомним, что женщина пропала после ужина на загородной резиденции Григорьевых после того, как уехала на автомобиле в неизвестном направлении. Позднее, машина была обнаружена брошенной, а сама Полина загадочно исчезла. Удивительно, что произошло это перед турне, к которому она тщательно готовилась весь последний год…

Санитар повернул голову, перестав жевать, перевел взгляд с экрана небольшого телевизора на палату номер три. Сказал медицинской сестре, что сидела рядом на диване и залипала в телефон:

- Люд, мне кажется или это наша подкидыш?

- Чего? – Людмила оторвала взгляд от пестрой ленты соцсети, сдвинула широкие брови к переносице. – Ты о чем вообще?

- Да я про эту, что переломана вся. Смотри – один фейс. Вот ей Богу это она.

На экране застыла фотография симпатичной брюнетки, что в черном вечернем платье стояла посреди сцены. Кадры с видеонаблюдения неподалеку от элитного поселка, где проходил семейный вечер Григорьевых, транслировали эту же женщину, но уже в винного оттенка платье, бегущую к автомобилю.

- Да ну, ты брось! – выдавила, наконец, Люда. – Ты ее лицо видел? Без слез не взглянешь! Где эта цаца, и где наша нежилец. Резиденции, какой-то там оркестр и эта юродивая в нашем Мухосранске. Опять ты со своими фантазиями! – Медсестра гортанно рассмеялась.

Парень перестал жевать и гневно стрельнул в нее глазами, усмехнулся.

- Мухосранск не Мухосранск, а баба одна и та же. Я не слепой и не дурак. Не хочешь не верь.

Он встал.

- Куда? – рявкнула Люда. – В реанимацию нельзя.

- А я не туда, - повел плечами молодой человек, облизнул губы, бегая глазами по помещению. – Покурить я, поняла?

Людмила перекатила во рту жвачку, щелкнула маленький пузырь зубами, снова уставилась в телефон. С секунды на секунды начнется прямой эфир известной блогерши, пропускать который она не собиралась.

Парень выждал еще немного и, поняв, что интерес к нему потерян, вышел из сестринской. Ему не терпелось проверить – прав ли он в своих предчувствиях.

- Я потом к себе. В морг. – Бросил он, сворачивая за поворот. Ответа не последовало.

Больничный коридор утопал в ночной тишине. Люминесцентные лампы под потолком изредка моргали и, не переставая жужжали. И этот звук его порядком раздражал.

Он медленно подошел к палате номер три, посмотрел в стеклянное окошко на неподвижно лежащую на кровати женщину. Да, сейчас она была далека от идеала, от той, которую день и ночь показывали по ТВ. Ее мать и отец не раз давали интервью и выглядели вполне обеспокоенно, хотя он фальшь за версту чуял. А ее муж…

Борис поморщился, вспоминая.

Ее муженек, известный, к слову, бизнесмен, жалко выдавливал из себя слезы и не переставал говорить, что это он во всем виноват.

Конечно, дурак, упустить такую соску! Если судить по фото с телека...

Правда, сейчас от длинных волнистых волос не осталось и следа, череп этой барышни был выбрит на лысо, а на красивом некогда лице залегли синяки и шрамы. Бледная кожа, словно у куклы, пухлые бескровные губы. И все равно прекрасна. И да, это точно она известная на весь музыкальный мир пианистка Полина.

Санитар выдохнул, осмотрелся. Длинный коридор пуст и безмолвен. Тихо нажал на ручку и скользнул в палату.

_______________

Дорогие читатели! Книга выходит в рамках литмоба: "развод_в_40_кусай_локти", поэтому буду знакомить вас с нашими участниками.

Новость о том, что мой муж изменяет мне с близкой подругой, стала настоящим шоком. Но это не самое страшное, что случилось со мной.
Неожиданная редкая болезнь, тайные угрозы и призраки прошлого довели меня практически до смерти.
Но разве я тварь дрожащая?
Я право имею!

https://litnet.com/shrt/PfoT

5.1

Изо рта женщины торчала трубка.

Из запястья, где находился катетер – торчала. Из чуть раздвинутых тонких светящихся от худобы ног – торчала – мочеприемник, сумка которого была уже полна. Да откуда они только не торчали. Вся в проводах, словно кукла террориста. Прошла неделя, как ее привезли, а она все еще не приходила в себя. Главный врач не теряет надежды, он не только хирург от Бога, но и человек большой души и сердца, а вот весь остальной персонал давно уже на ней крест поставил. Даже спор открыли, сколько еще проживет.

Кукла, да и только.

Он протянул руку и коснулся ее лица. Холодная щека, чуть впалая, пухлые губы, сухие и колючие.

Прекрасна!

Он тяжело выдохнул и облизнулся, второй рукой коснулся брюк. Кажется она действительно ему по нраву, если даже легкое возбуждение потекло по телу. Надо же. Его уже сто лет никто не привлекал.

Наклонил голову чуть набок, медленно скользнул пальцами по ее шее, вниз к краю простыни, что прикрывала ее обнаженное тело. Пальцами ниже, край простыни комкается и послушно скользит вниз. Шея, ключицы, грудная клетка и вот он уже видит впадинку между ее круглых грудей.

- Борис-с-с! – злой шепот Людки заставил его поперхнуться собственными слюнями и отдернуть обе руки. – А ну пошел вон отсюда, мерзкий извращенец!

Боря отряхнулся, оборачиваясь. Руки в карманы больничных темно-зеленых штанов.

- Людка, ты поаккуратней со словечками то, а?! А то я тебе быстро…

- Что-о!? – протянула та, надвигаясь на него массивным телом. – Я не посмотрю, что ты племянничек Радислава Георгиевича, быстро на тебя заведующему настучу. Вылетишь как пробка! А ну вышел отсюда.

- Да иду уже, ослепла что ли! – он бочком протиснулся между ней и стенкой и выбежал в коридор.

- Я тебе сейчас ослепну! В морг свой иди и жди жмуров новых. И там рассматривай кого хочешь, им уже все равно, а эта еще живая.

- Ага, живая! Пока что! – он хмыкнул, обнажив желто-коричневые зубы. – И вообще я на полставки здесь, забыла, что ли. Это сейчас я санитар морга, а через месяц-другой медбратом буду. Поняла?

Людка поморщилась. Борис и вправду с семи утра и до обеда в морге работал, подготавливал трупы для вскрытия, потом мыл, зашивал, выдавал родственникам, если того требовалось, а после обеда вот здесь выручал. Больница-то у них видавшая виды, поселок маленький, рук не хватает.

- Поняла. Вот когда будешь, тогда и поговорим.

***

… Я открыла глаза, когда крики переместились за дверь.

Боль холодным потом разлилась по телу.

Зажмурилась.

Свет лампы хоть и тусклый, но все же неприятно бьет по глазам.

Я слышала, как скрипнула дверь и еле слышно захлопнулась. А еще я слышала писк приборов, бешеный стук своего сердца и до сих пор ощущала страх. У страха и боли два круглых ярких глаза, что, стремительно приближаясь, ослепляли меня и не давали сдвинуться с места. В ту ночь меня парализовало от страха и припечатало к месту намертво. Машина приближалась, а я покорно ждала…

Хотя нет, я кажется, побежала вправо, а потом упала. И была вода. Много воды. А потом чей-то голос и лодка. Он спрашивал, как я оказалась в воде и как мое имя…

Я задумалась.

А как мое имя?

В голове пустота.

Тишина.

Стерильный порядок, словно кто-то так хорошо прибрался, что ничего не найти.

Ни одной мысли или зацепки. Я не знаю своего имени. Я кроме этих обрывков ничего не помню!

_______________

Мария Мендес "Развод в 40. Ты потерял больше, чем я!"

Я думала, что знаю своего мужа. Двадцать лет брака, две дочери, планы на будущее. Но когда застала его с беременной любовницей в день рождения детей, поняла, что жила с чужим человеком. Теперь передо мной новая жизнь и тест на беременность, который может изменить всё.

https://litnet.com/shrt/PPgD

Глава 6

Людмила вошла в палату, чтобы поменять грушу мочеприемника и сделать несчастной укол.

Женщина зашевелилась и чуть слышно застонала.

- Больно тебе, миленькая? Ну, ничего, потерпи. Зато уже немного шевелишься!

Та замерла, вздыхая. Люда сделала ей укол, поменяла повязки.

Неизвестная облизнула губы и смиренно закрыла глаза, и пока Людмила возилась с капельницей, провалилась в сон – снова тревожный, полный воспоминаний – обрывки фраз, голосов, событий. Лента ее жизни бесконечно крутилась перед глазами...

- На часах сотни бриллиантов, - сказала она чуть слышно, когда Людмила закончила дела и открыла дверь палаты.

- Что? – она обернулась.

Бедолага спит вроде. Дыхание ровное, но губы шевелятся. Опять говорит во сне?

Людмила вернулась обратно, подвинула табурет и села рядом.

- Что ты говоришь, милая? Что за бриллианты? Или придумала? Снова бредишь?

Неизвестная пациентка молчала с минуту, а потом даже головой мотнула.

- Нет, ничего не придумала. Я ему часы купила в подарок с бриллиантами, лимитированная коллекция.

- Слова то, какие знаешь! – Людка усмехнулась. – Лимитированная. Звать то тебя как? Всё никак не можем опознать тебя! Менты с толку сбились – не таких потерявшихся и всё! Документов-то при тебе не было, да какие документы! Ты вся разодранная на берегу лежала…На старой лодочной станции тебя нашли! Ну-у? как звать-то, скажи?

Но пациентка проигнорировала. Продолжила свой рассказ, повторяя предложения, словно заезженную пленку.

…Говорит отправляйся в свой в тур. А как я играть должна? Музыка, что раньше была смыслом жизни и спасением, теперь противна. Моя жизнь резко рухнула…Да и пальцы разве послушаются?

Я знаю ведь, что едва коснусь белых клавиш, как мои пальцы начнут дрожать. А теперь и подавно оркестр отправился без меня…

Людмила навострила ухо, прикасаясь к пациентке вплотную, нависая над ней так близко, что улавливалось горячее дыхание шепота. Но слов все же разобрать не удавалось. И лишь когда голос ее стал чуть тверже, Люда начала понимать.

…Он изменил мне.

Слома-а-ал!

До него в моей жизни не было потрясений. Ровная черно-белая полоса музыки.

Ни волнений, ни печали, ни радости. Просто штиль. Уютная гавань. Безмятежное счастье.

Девчонка закашлялась и попыталась повернуться на другой бок. Люда недовольно поджала губы, хватая ее за локоток и возвращая обратно в исходное положение.

- Эй, ты проснулась? Спишь?

Тишина. Дыхание спящего человека – ровное и размеренное.

- А ну-ка расскажи, что там дальше было? – Людка потормошила ее за плечо. Тихо, осторожно, желая одновременно и побудить на разговор и не разбудить реально. – Чего он сделал то? Трахался с другой? Ну, слушай, в нашем мире такое часто бывает. А ты, что же сразу под машину? Да в море топиться?

Людка цокнула.

- Вот ведь глупая. Из-за мужиков убиваться! Хотя погоди, как это под машину? Ты вчера что-то про фары говорила, про свет на тебя мчавшийся…Ой, фантазерка! Ну, понимаю, шок! Организм твой в ауте! Ну ничего, Руслан Игоревич на днях приедет – он врач от бога, он меценат! Он таких, как ты вмиг на ноги ставит. И если тебе повезет, то возьмет под свою опеку. У него знаешь какой санаторий?! Там, в горах. Из Москвы люди прилетают лечиться. Он миллионер! А если не возьмет тебя, бедную, то дело плохо! В нашей загибающейся больничке таких как ты долго не держат! И куда тебя потом? Без документов? Без роду и племени? На улицу выкинуть что ли? Или в хоспис какой, доживать…Оркестр тебе! Ну даешь!

Людка нахмурилась.

В их округе на пять тысяч человек она ни про каких оркестров не слышала.

- Сказочница-а-а, но интересно. Такого экземпляра я еще не встречала, а уже десять лет на посту медицинской сестры сижу. Слушай, даже жалко тебя будет в психушку переводить, если окажется что ты того. Ну-ка, расскажи, что там дальше было?

Она ткнула ее острым ноготком в плечо.

Ущипнула за запястье левой руки, и неизвестная тяжело вздохнула. Приоткрыла рот и вновь зашептала.

_____________

Еще одна история нашего литмоба!

Алекс Мара "После развода. Живи без нас!"

Я доверила мужу самое дорогое, что у меня есть, – мою малышку и моё сердце.
А он играл нашими чувствами и жизнями, как будто они ничего не стоили.
Использовал нас ради другой. Ради его любимой женщины.

Читать: https://litnet.com/shrt/Ph2j

6.1

…Я хотела семью. Настоящую. Ребенка. А он…

Потеряшка закрутила головой из стороны в сторону. Из глаз её брызнули слезы.

Людмила нахмурилась, глядя на приборы. Сердцебиение учащалось.

… До знакомства с его семьей у меня была другая жизнь. Я вспомнила! Моя настоящая мать не умерла в пожаре. А свекровь узнала, что есть в глубинке такая талантливая девочка, и забрала меня под свой присмотр, ведь ее сын бездарность, а она мечтала о всемирной славе, о династии… Но почему я поверила, что у меня не было и нет настоящей семьи? Почему поверила в пожар? Как же так вышло?

- Чего? Ты что несешь, малая?

Людка сжала с силой ее запястье, но женщина замолчала, сжав пухлые губы до белизны.

- Во, дура! Вот, считай, и закончилась твоя жизнь! Ку-ку! Сейчас, я катетер поменяю, подожди, а то вены опухли аж!

Люда мотнула головой, отпустила ее руку и вышла из палаты.

Тихий голосок разрезал тишину:

Людмила вернулась через минуту. Ловко справилась с ее венами и вновь вплотную приблизила лицо.

- Что говоришь? Ну-ка, я слушаю!

- Больно. И чувство вины, превращает в лед. Я попала в интернат в пятнадцать и ничего не помнила о прежней жизни. Память берегла меня от ненужных вещей. Ведь в пожаре все погибли! Но это не так…

- Ну-ка пошевелись?

- Не могу.

- А глаза открой? Ты бредишь, али спишь? Или притворяешься? – Люда с силой ущипнула незнакомку. Но та даже не пискнула от боли. Так крепко спит! Но ведь и тело как вата. – Ты не шевелишься, в курсе? Паралич!

- Мое тело в плену. Душе больно…

- Ах вот оно что! – прошептала Людмила, разбирая слова через раз, но услышав главное. – Главврач значит прав, твои показатели в норме, но из-за пережитого стресса мозг пока отказывается давать команду говорить и двигаться. Когда ты в себя приходишь. Вот сейчас проснешься и снова будешь молчать как рыба! Ну ладно, хоть болтаешь! А руки и ноги то не слушаются! Мозг твой нерабочий! Молчишь?

Людка цокнула, покачала головой. Окинула взглядом худое ее тело. Позавидовала бы формам, да то болезнь. Может и нежилец уже!

- Ну, ничего, может, восстановишься. Если не сказочки все это. А то знаешь, есть и еще другая, неофициальная так сказать версия. Знаешь какая? Что с головой у тебя не все в порядке. Тронулась умом. Отсюда и галлюцинации, и речи вот эти. Лежал тут у нас как-то товарищ, так он и во сне, и наяву себя генералом инопланетных войск объявлял. И так правдоподобно говорил, что сейчас в дурке лечится. Ох, несчастная девка! И за что тебе такое в твои то годы. А лет-то тебе сколько? Двадцать пять? Тридцать? Может, сорок? Вот ей богу не пойму.

Девчонка снова молчала. Глаза закрыты. Губы бездвижны.

- Уснула? Ну как всегда…

Дыхание ровное. Пульс успокоился до обычной частоты.

***

- Эй! – Людка резко хлопнула меня по плечу. И я, вздрогнув губами, распахнула глаза. – Как зовут?! – прокричала.

- П…п…

- На «П»? Патрисия какая? Судя по репликам твоим! – громко рассмеялась. – А знаешь что? Ну-ка на, в зеркало глянь, может что скажешь?!

По-ли-на…

Произнесла я мысленно, пробуя буквы на вкус.

Перед лицом зеркальная гладь, в которую смотрюсь. И не узнаю.

Облизнулась, перевела взгляд с сухих губ на глаза. Они серые, словно грозовое небо. Пустые. Одинокие.

Взгляд выше. Короткий ежик коричнево-рыжих волос на черепе, марлевая повязка в бурых кляксах засохшей крови. Или йода.

Вдох. Выдох.

Мотнула головой, закрывая глаза.

- Ну что, узнала себя? Как зовут? – молодая медсестра убрала от моего лица овальное зеркало на ножке.

Нет. Не узнала. Только имя Полина на языке, с которого она не может проронить и слова. Пыталась что-то сказать, но лишь невнятно слабо мычу.

- Во-о дела! – протянула Людмила. Кажется, ее так зовут. – Мы тут всем персоналом за тебя переживаем. Все ждали, пока очнешься и хоть что-то расскажешь. А то ситуация то вообще непонятная. Найдена на берегу еле живая, вся перебитая! Ноги твои словно молотком прошлись, еще и собака или крыса покусала! Ой, как вспомню, какой тебя привезли, жутко становится. Неделю без сознания была. Очнулась и вот тебе на. Ничего не помнишь?

Я чуть мотнула головой. Перед глазами образы, быстро сменяющие друг друга, но уцепиться хоть за один из них – не получается.

Но я ведь Полина? Не зря это имя пришло в голову, едва я открыла глаза. А может, и нет…

- Молчишь? – медицинская сестра сощурилась. – А вот во сне бормочешь. Хрень правда всякую, но говоришь! Ну, ничего, время лечит. Главное, что в себя пришла. А пальчиками то пошевели?

Я сглотнула слюну, что колючей иголкой царапнула сухое горло. Не без усилия, но смогла пошевелить пальцами правой руки. Остальная часть тела, словно не слушалась меня и отказывалась повиноваться.

- Ну, уже хорошо. – Протянула задумчиво девушка. – Ладно, отдыхай. Я позже зайду. Там к тебе полиция скоро зайдет, ориентировку составят, портрет твой. И Руслан приедет – святой человек! У него столько денег и власти, а такая душа добрая. Вот на ремонт больницы нам дал денег, пациентам помогает. У него в семье горе было, сестра без вести пропала когда-то давно, лет двадцать назад. В пятнадцать ушла из дома и не вернулась. Мать его от горя с ума до сих пор сходит. Богатая женщина, с мэром дружит. Все есть у них – дома, машины, заграницы. А она спать не может – не зная где ее ребенок. Бедная женщина! И Руслан с тех пор людям только добро делает. И все сестру ищет. Святой! Вдруг, и тебе поможет?

Глава 7

- Она очнулась, - бросила хмуро Людка. – Доволен? Может, женишься на ней.

Она засмеялась громко и хрипло, каркая словно ворона. Борис посмотрел на нее как на дуру и молча засунул в рот ложку картофельного пюре. Мать опять пюре столкла не с молоком, а на воде. Он как питаться этой херней должен? Он мужик уже, а не пацан слюнявый.

Злость набирала обороты.

- И что она? – спросил он, чтобы отвлечься и чуть успокоиться.

Людка вытащила из микроволновки контейнер. Запахло рыбой. Села за стол напротив, открыла крышку. Капли подливки разлетелись во все стороны: на ее лицо, на стенку за ней, выкрашенную в светло-розовый. Он опустил голову – на его тёмно-зелёную форму тоже прилетело. Вот не дрянь же, а?

Борис тяжело выдохнул. Ложка пюре. Половина котлеты. Жует и слушает.

- В себя пришла. Вот точно говорят на молодых и красивых все как на собаках заживает. Думали, не очнется уже. Только вот показатели в норме, а сама как овощ. С головой что-то. Не помнит ничего. Амнезия. Полнейшая.

- Серьезно?

- Ага.

- Так она говорит? Но не двигается? Ясней выражайся!

Людка посмотрела на него недовольно.

- Не говорит она. Мычит только. И не шевелится.

- А личность установили? – Борис замер, преставая жевать.

- Не-а. Ни документов, ни вещей, ни свидетелей. И похожую вроде никто не ищет. Там, кстати, к главврачу сейчас полицейский придет, чтобы ориентировку на опознание дать. Вдруг, кто узнает...

А еще Руслан приедет на днях, помощь опять нашей больничке оказывает, на ремонт денег дает, раз из госбюджета не выделяют. Святой мужик! Может он ее заберет? Как ту бабулю, помнишь? Выходил же, родственников нашел!

- Ха! Пижон этот городской! Терпеть его не могу! Слюни вытри, мечтаешь! – Борис зло хмыкнул. – Не видать ему этой крали! Сами выходим!

Борис засунул в рот всю оставшуюся еду, проглотил не жуя, поперхнулся. Людка протянула ему стакан воды, и он благодарно кивнул.

А все-таки, не плохая она баба, хоть и душная, зануда то есть. Так и он не подарок. Зато она в теле, он таких любит. Он встретился с Людмилой взглядом, и оба улыбнулись.

- А еще знаешь что слыхала? – Люда сощурилась.

- Ну? – гаркнул.

- Ее хотят по той базе потеряшек прогнать. Но помнишь, девчонки пропадали, подростки? Вот у Руслана сестра, еще девочки…

- Моя старшая сестра так-то тоже исчезла! Когда мать прав лишали и нас в интернат сдали, – буркнул. Он ее не помнил почти, сестру эту, разница в тринадцать лет существенная, но…- И что?

- Так да, в те года, а она по возрасту, возможно, подходит, вообще же беда была. Маньяк, что ли тут, водился? Ужас!

- Может. Дальше, что, Люда?!

- Ну вот, хотят они, значит, по базе этих потеряшек прогнать. Там же ДНК всех родителей есть. Глядишь, совпадет что…

- М-м, прикольно. Но что-то сомневаюсь. Ее вон, по телеку показывают. Хотя, если присмотреться, и на мою как будто похожа. Могла такой вырасти, нет? Надо фотки ее найти, сеструхи этой.

- Ну если она ваша, то точно не по телеку скачет.

- Ну да. – Хмыкнул, задумчиво. – Ладно, я пойду.

- Домой? Спать?

Она вытащила изо рта кость от рыбы.

- После ночи сам Бог велел спать. Но это позже, а пока дела у меня.

- М-м, деловой то какой!

На ее лице застыла маска ехидства. Или заигрывает она так. Не понятно.

- Ты пиши если что. Тебе же тоже на сутки только в понедельник?

- Ага, - она прыснула смехом. – А что писать то?

«То» она произнесла нараспев. Точно заигрывает. Не показалось.

- Ладно, я напишу. Может, сходим куда. Что думаешь?

- А может, и сходим. Пиши.

И она вновь закаркала хриплым, но громким смехом. Борис натянуто улыбнулся и вышел.
____

Друзья, приглашаю к прочтению моего завершенного вчера романа "Его игрушка. Цена ошибки"

🩷Устав от безденежья, я соглашаюсь на подработку.
Анонимно. Безопасно. Никто не узнает твой секрет. Всего час…
Наши пути не должны были пересечься.
Я обычная: работа в магазине, дочь первоклашка, родители пенсионеры, долги от первого мужа.
А он депутат. И в нашем городе ему открыты любые двери.
А теперь и моя…Потому что он хочет продолжения…А мне он так нравится, вопреки всему, что боюсь влюбиться...

ХЭ!
- девушка в беде
- остро и откровенно
- запретные чувства
- красивый и богатый мужчина

Читать: https://litnet.com/shrt/Ptuv

Глава 8

У кабинета главного врача уже стоял высокий и худой, точно палка полицейский. В руках он держал папку скоросшиватель и ручку.

- Здравствуйте, - поздоровался Борис и прошмыгнул мимо. Свернул за угол и замер, прислушиваясь, потому как главный врач вышел из кабинета и продолжил, начатый видимо несколько минут назад разговор:

- Не помнит. Ни имени, ни откуда родом, ни как угодила в эту аварию. Описание составим, может и узнает кто. Единственное, что во сне, она часто рассказывает о себе, а проснувшись, не помнит этого. Я лично слышал ее бормотание и вроде бы похоже на правду, а вроде и нет. Сцена какая-то, драгоценности, муж-изменщик. Возможно, мозг просто так реагирует на стресс и выплескивает фантазийные сны, что-то типа галлюцинаций.

Борис сглотнул слюну и сильно зажмурился. Скривился весь, сжался. Нос нещадно защекотало, и он все-таки чихнул. А открыв глаза, увидел лицо Радислава Георгиевича, главного врача и давнего знакомого по совместительству. Он у него еще в универе учился на медицинском, а как отчислили, Радислав его на курсы санитаров пристроил, а потом и сюда взял.

- О, Борис, ты здесь. Как вовремя! Подсоби!

- Да, здравствуйте. Я вот мимо проходил, да…

- Это удачно, что мимо. – Перебил торопливо. – Я на операцию уже бегу. Экстренная. А ты про девчонку из третьей палаты товарищу расскажи. Ты же дежурил сегодня, когда она в себя пришла, описать ее сможешь? Люду еще подключи. Составьте подробное описание: ну, там возраст, черты лица. А то я все, опаздываю. А мне опаздывать нельзя, на кону жизнь человека.

Борис кивнул. В груди заклокотал огонь. Возбуждение. Адреналин. Неужели то, о чем он вчера подумал, может исполниться?

- Хорошо. Все сделаю, не переживайте!

- Приятно было познакомиться, оставляю вас. – Радислав Георгиевич пожал полицейскому руку, хлопнул Бориса по плечу и оставил одних посреди коридора.

- Ну что же, - мужчина раскрыл папку, нажал на кнопку шариковой ручки, посмотрел ему в глаза. Пристально. Чуть щурясь. По спине Бориса поплелся холодный пот. – Расскажите? Визуальный портрет? Мне в палату не рекомендуют, неизвестная не в себе, поговорить не удастся, поэтому так и быть, быстренько с ваших слов запишу и пошел я, тоже дел полно.

- Да, конечно. – Борис сглотнул слюну. Перед глазами пухлые губы. Яркие, красные, точно бутон малинки.

- Губы тонкие, ну такие бледной полоской. Прям нет почти их. Тонюсенькие.

Полицейский черканул в блокнот.

- Так-с…Глаза?

- Глаза… - Борис вспотел. Провел влажными ладонями по штанам. Его жмуры так не тревожили, как описание этой…- Ну глаза…такие…

Вспомнил четко: лысая некогда брюнетка смотрела на него и Людку большими круглыми от страха коричнево-зелеными глазами. Чистыми и яркими, как кофейное зерно на золотистом блюдце. – Кажется голубые.

- Голубые? Или кажется?

- Нет точно, голубые!

- Волосы?

- Так она лысая. Ну, рыжие были, кажись. Нос прямой, лоб прямой.

Мужчина усмехнулся.

- А что, бывает непрямой?

И подняв голову, посмотрел на Бориса. Смущенно опустил взгляд. Потому что непрямой – это как раз про Бориса. Ямка по середине лба у него. Глубокая.

- Возраст?

Борис задумался. По телеку передавали, что ей тридцать с хвостиком. Тридцать восемь точнее – хвостик длинный. Этой на вид около тридцати, ну, потому что худая и лысая, точно младенчик…

- Лет двадцать примерно. Не больше, думаю.

- Да? А Радислав Георгиевич говорил, что женщина, лет тридцать – тридцать пять.

- Так вас налысо побрей и не корми неделю нормальной пищей, тоже, небось, состаритесь. Я ж говорю, что видел и не раз!

Борис заржал, а полицейский лишь сощурился, чуть улыбнувшись левым уголком губ.

- Спорное утверждение, но да ладно, оставим пока так. Наши люди все равно чуть позже допросят ее, как будет разрешено. Все-таки по повреждениям похоже, что ее сбил автомобиль, да еще и переместили тело, думая, что мертва. Выкинули в море или что там произошло…На лодочной станции как оказалась? Вопрос…А дорог там рядом нет, глушь, да леса, да скалы. А она в машинном масле. В общем, дело темное. А это уголовная ответственность, статья.

- Статья, ага.

- И дача ложных тоже статья, - добавил зачем-то.

Борис гаркнул что-то нечленораздельное. Вытер со лба испарину.

- А я не вру.

- Хорошо, - полицейский наконец захлопнул папку. – Сегодня же дадим ориентировку. Спасибо и на этом. Пробьем по сводкам, может, найдется кто, кого ищут по подходящим параметрам.

- Ага, - Борис сглотнул слюну, чувствуя, как по вискам течет пот. Бисеринки пота вот-вот норовились скатится ему на глаза. – Вам спасибо. Мы всей больницей за нее переживаем и ждем, что родственники найдутся.

- Дай Бог, так и будем. До встречи.

Полицейский развернулся и зашагал по коридору к двери с яркой горящей вывеской «Выход», а Борис прислонился к стене и чуть не сполз вниз. Сердце бешено отстукивало самбу, но, кажется, у него все получилось.

Глава 9

До места назначения добрался без приключений, хотя обычно на подъезде к дому – в маленький полузаброшенный посёлок в пятидесяти километрах от райцентра, машина вязнет в грязи. Дорогу давно размыло – бесконечные дожди сделали свое дело и в паводке и бесконечной ряби воды, косые одноэтажные постройки смотрелись убого. Выделялся в неровном строю хибар их с матерью дом – пристроенный когда-то второй этаж – был чуть ли не единственной высокой точкой в округе.

Борис чертыхнулся, перепрыгивая через корягу, вбежал во двор дома. Мазнул взглядом по ржавым скрипучим качелям, которым вот уже лет тридцать и влетел на деревянное крыльцо.

- Мать, открой! – прокричал, с силой ударил кулаком по двери. Старое дверное полотно, выкрашенное в оранжевый цвет и утеплённое дерматином, затрещало.

- Чего ты, Борька? – прошелестела мать, открывая дверь.

Борис влетел в дом, не разуваясь протопал на кухню.

- Чайку налей! Разговор есть!

Мать молча кивнула, но кинула на него заинтересованный взгляд.

- Чего это ты? Средь дня приехал, с работы убёг? Говори!

На кухонном столе стояла початая бутылка клюквенной настойки, банка с килькой – наполовину съеденная и кусочки ржаного хлеба.

Борис схватил хлеб и понюхал. Макнул в томатный соус, пальцем подправил кильку на хлеб и сунул в рот. Смачно причмокнул, жуя. Повертел головой и взял со столешницы головку лука. Чиркнул по ней ножом, разрезая наполовину и без смущения откусил от луковицы приличный кусок. Сунул в рот хлеб. Зажевал.

- Ну?

- Неси фотокарточки сестры! Кажись нашлась!

- Как это? – мать выронила из рук металлическую кружку. Осела на табурет.

- Вот так! Лежит она у нас в больничке.

Мать прищурилась. Хлопнула вдруг по столу рукой:

- Исключено. Ты что пьяный?

Борька хмыкнул.

- Пока нет, но скоро выпью! Отметим возвращение блудной дочери!

- Перестань! Сгинула она давно! Двадцать лет прошло…Не береди!

- Что не береди? Ты смотрю, не особо печалилась на ее счет. – Хмыкнул. – Ты лучше расскажи про тот день? – спросил вдруг. – Даже если ЭТА неизвестная не она…я сделаю что станет наша. Она без памяти. Она никому не нужна. А мне надо, мама! – заканючил вдруг как ребенок, стуча пальцами по столу. Скребнул хлебом по жестяной банке, снова в рот сунул лук и рыбу. Над верхней губой остался след томатной пасты. Цокнул обиженно.

- Да что говорить? – мать его выдохнула. – Ушла и не вернулась.

- Ну так и думал, - скривился. – А мне надо ма, слышишь? Сестру хочу.

- Ой, недоделанный. То сестра, то еще кто…На кой оно тебе?

- И сестра. И деньги. Она хорошо устроилась! Богачка.

И тут мать прониклась. Глаза её сверкнули так, что Борис счастливо улыбнулся.

- Ну как ушла-то? Куда? Откуда? Тебя же родительских прав лишили, нас в детский дом отвезли. Она же оттуда пропала?

- Не оттуда. А из детского лагеря. Бегали они туда, он рядом был. Между детским домом и лагерем лес был, вот и сбегали. Да там много пропадало народу. Море рядом – официальная версия, что все утопли.

- И наша?

- И наша. И наша…

- А ты что думаешь?

Мать пожимает плечами. На ее конопатом морщинистом лице маска недоумения. И безразличия. И снова хитрый прищур. Юлит мать, врет!

- Да черт ее знает! – ведет плечами. Наигранно. Борис не дурак. – Гадалка как-то сказала, что тело ее не в воде.

- Умерла?

- Погибла. – Вздыхает. – Но не вода причина, а человек. И тело ее в каменном колодце, а над ней люди ходят.

- Да ну! – Борис нахмурился. – Если бы коллектор или канализация, давно б нашли. Под землей? Раз люди ходят.

- Место показывала даже на карте – район Багратиона, где новые дома теперь высотки. Вот под одним из них и она, дочь моя. Замуровали, следы замели и дом возвели.

Борис сощурился.

- Фото неси!

- Да нет ее! И фото в подвале. Схоронены.

- Мать! Она богачка! А ты завязывай мне лапшу на уши вешать!

Борис поджал губы. Он сам посмотрит. Мать опять к бутылочке присосалась и ей дела нет до пропавшей когда-то дочери. А у Бориса аж все свербит! Берет телефон со стола и ищет информацию о той самой Полине.

Да одно лицо! Он не дурак! И не слепой! А кто увидел первый, того и баба…

А потом ищет ее мужа – куча статей и его соцсети. Пишет ему с усмешкой в одном из приложений:

«Я нашел вашу жену. Я знаю, что она вам не нужна. Заберу себе. Но не бесплатно. Жду ответ. И отдаю либо вам, либо полиции».

Нажимает отправить и знает наверняка – такой жук ему точно ответит. И они спокойно всё провернут…

______________

Новинка нашего литмоба:

Глава 10

Руслан вывернул руль и остановился аккурат напротив главного входа больницы. Такого убогого лечебного заведения он давно не встречал, да и что он хотел от такого богом забытого места?

Ну ничего, сейчас осмотрится, наметит план. Фирма матери уже готовит гранд на помощь, да и он обещал. В том году его помощь приняли на «ура», а у него от благих дел сердце радуется.

Едиными деньгами сыт не будешь. А их у него достаточно.

- Руслан Сергеевич! – почти взмолилась заведующая одного из отделений и бросилась к нему навстречу. Вслед за ней с крыльца спускался и Радислав Георгиевич, главный врач.

Пара слов приветствия, пара фраз о делах, и они снова идут в обход по коридорам больницы.

- Что нового? – Руслан заглянул в одну из палат, поздоровался с пациентами.

- Да все по-старому, - кивнул главврач. – Что у нас может быть нового?

- Ясно.

Перед глазами появилась полненькая медсестра Людмила, которую он помнил еще с прошлого визита. Она спрятала за спиной металлическую утку и вытянулась в лице.

- Как ничего нового?! – встряла нагло. – А в палате номер три?

Радислав гаркнул что-то нечленораздельное, и медсестра испарилась.

- А что у вас с третьей? Или кто? – Руслан выгнул брови. – Ну? Говорите же!

- Да ничего необычного! Просто тяжелый пациент, но не будем забивать вам голову, дорогой вы наш! Мест, кстати, нет, все палаты заняты! Наплыв в отделениях нереальный! Как в коронавирус прям!

- Так вы одни на весь район! – Руслан хмыкнул. – Ладно, давайте расчеты и смету на ремонт, мы с администрацией согласуем. Выделим вам гранд.

- А на оборудование новое?

- И на это, возможно. Обсудим. На днях с матушкой к вам приеду. Готовьтесь.

- Будем ждать!

Руслан кивнул, пожал руку и направился на выход, держа папку с документами в руках. Проходя мимо палаты номер «три» посмотрел на дверь и качнул головой. Кто-то там плох, но его не посвятили, а значит, справятся сами. В том году не могли сами, так он нашел средства чтобы помочь. В свой центр оформил пациента, и его врачи выходили. А по-другому никак – у него не персонал, а светила медицинских наук! Они всё могут!

Дорогу в этом поселке вновь размыло. И ему, непривычно было уже такое лицезреть. Там, где он проживал – в горах над самым морем, такой беды не было. Дома в его округе элитные, дорогущие, да и мало их – не более десяти. Потому что огромная территория принадлежала его санаторию и его же дому. А другой территории там не водилось – горы, скалы, да камни.

Отвлекся от дороги на мгновение – на телефон снова приходили сообщения из поискового отряда, в котором он числился. Пропала девушка. Нажал на карточку ориентировки и бросил взгляд на дорогу. Впереди не дорога, а вода. Еще и ливень усиливался. И где-то здесь, он помнил, была на дороге яма.

Точно!

Бам! Бампер заскрипел, руль крутануло вправо, а машина вдруг пошла юзом.

Руслан чертыхнулся, выкручивая руль и давя на педали. Но аварии уже было не избежать…

…Рус зашипел от боли, что скрутила все его внутренности в тугой узел. Может зря он отказался от каталки и упрямо пошел сам. Говорят, от его новенького внедорожника не осталось и следа. Чудо, что сам выжил и почти без травм.

С виду Руслан казался довольно целехоньким, а вот внутри горел огонь из боли и злости на самого себя. Знал ведь, что непогода разыгралась не на шутку, слышал, что ночью ожидается сильный ливень и все равно поехал в эту глушь.

- Сейчас на рентген и анализы. Голова кружится? Мутит? – Радислав Георгиевич прикоснулся к его плечу и заглянул в глаза. Руслан проморгался. Оказывается, он словно выпал на минуту из реальности. Голова действительно кружилась, а сам он еле стоял на ногах.

- Вот опять вы у нас! Ну надо же так! Вас скорая привезла к нам, хоть и мест нет! – покачал головой врач. – Но для вас найдем!

- В коридоре? – пискнула сестра Людмила.

- Людочка, вы что такое говорите? – главврач укоризненно мотнул головой.

- Но свободных мест нет, - проблеяла она опять. Руслан скосил глаза в ее сторону, но сфокусировать зрение не удалось. Черт! А дела-то плохи!

- Ничего, Людмила, мы что-нибудь придумаем. Для Руслана Сергеевича всегда найдется место, а помощь ему нужна безотлагательно. На улице настоящий ливень, непогода продлится всю ночь, до утра не ждать иной помощи, а в большой город до больницы не добраться. Наше скромное заведение единственное в округе способное помочь.

Главврач взял медсестру под локоток, с силой сжал пальцы.

- Ты вообще в курсе кто это? Это сын нашей уважаемой Любови Дмитриевны.

- Так я знаю же! – Людмила закусила губы, стрельнула глазами в красивого высокого и сильного мужчину, что сел на скамейку и зажмурился от боли.

- Где есть места? – кивнул Радислав Георгиевич.

Людмила нервно повела плечом.

- Только в третьей палате. Где наша неизвестная нежилец. Там же есть койка у окна. Только там.

Глава 11

Пока он сдавал анализы и проходил рентген, для него подготовили койку в палате. Врач извинился тысячу раз за неудобное соседство, но заверив, что это только до утра, удалился на обход.

Руслану было плевать до утра или до вечера, надолго он оставаться в этой унылой больнице не собирался. Если бы не гнусное стечение обстоятельств, он бы никогда не возлежал здесь, но так распорядилась судьба.

Больничные стены всегда навевали на него тоску, погружая в невеселые воспоминания детства, а эта районная лечебница и подавно давила на психику одним только видом. Пошарпанные стены, не видавшие ремонта много десятков лет, запах лекарств и безысходности. Гнетущее состояние, из которого хотелось поскорей выбраться. Может оттого и его санаторий совсем не похож на стандартную лечебницу, скорее на дорогой курорт.

Как только погода улучшится, за ним приедут. А пока ему надо действительно поспать. То ли усталость и стресс, а может и в купе с лекарствами, но его морило в сон.

В коридоре его поджидала дежурная сестра, которая вызвалась проводить до палаты.

- Пройдемте, - заискивающе прошелестела та, и он послушно пошел вслед за ней. В голове тут же всплыл голос врача: «Не жилец».

Должно быть, какая-то старушка доживает сейчас свои дни или даже часы. Он постарается не смотреть на нее и не думать о том, что у жизни есть срок. Хотя что уж – у всего есть срок – этого ли ему не знать.

***

В палате было тихо.

Жутко пахло лекарствами и мочой.

Он снова поморщился, облизнул сухие губы.

Медсестра кивнула на пустую кровать у окна и, проинструктировав его о том, где ее найти в случае необходимости, вышла.

Дверь закрылась. Палата погрузилась в легкий полумрак. Лишь тусклый свет лился из другого угла, где стояла кровать с пациенткой.

Он сел на койку. Выдохнул, обхватив голову руками, взъерошил волосы, стараясь успокоиться и не думать о том, что лезло в голову. Тело ломило от слабости, от уколов, что только что ему поставили, безбожно клонило в сон. Вот угораздило же его!

Со стороны второй кровати послышался протяжный выдох. Еле уловимый стон.

Руслан все-таки вскинул голову и посмотрел в тот угол. Он был уверен, что взгляд его споткнется о сухую старушку, прожившую долгую счастливую жизнь до больницы, но от удивления воздух со свистом выбило из легких.

Молодая женщина, укрытая простыней до груди. Совсем не старуха! Ее тонкие, почти прозрачные руки свисали с кровати, по которым черными линиями выступали вены – исколотые до кровавых ран.

Та, которой осталось всего несколько дней, не спала. Ее большие глаза смотрели прямо на него, и в них он безошибочно прочитал страх. На мгновение показалось, что он уже видел эти глаза раньше, но этого не могло быть. Он бы запомнил.

Руслан выдохнул, отворачиваясь. Отвернулся к окну, но ее взгляд чувствовался кожей, царапал его острым коготком, драл наждачкой, травмировал острым лезвием, и он снова на нее посмотрел. Почти против воли, потому что ее проблема – только её, у него своих хватало.

И замер, напрягая зрение, чтобы в полумраке палаты – свет такой тусклый, что проще ослепнуть – как следует ее разглядеть.

Глаза огромные. Шоколадные. В них боль с и страх.

Губы пухлые, плотно сжатые. Она не говорит ни слова.

Нос маленький с огромным лейкопластырем, а всё лицо в ссадинах и синяках.

Кто ж тебя так, дамочка? Да за что? Тоже авария?

Руслан нахмурился. Как огромный медведь неповоротливо уселся удобнее. Вчера тело ломило от интенсивной тренировки в зале: ему тридцать шесть, и он любит активные виды спорта, а сегодня все ломит еще и от травм. Выдохнул снова, покачивая головой.

Незнакомка смотрит на него не моргая. И он хмурится, но смотрит в ответ.

Интерес вспыхнул в нем как спичка, разжег фитиль, который теперь не загасить. Выведает ведь теперь из принципа – кто такая, да за что…

- Ну, здравствуй! – Кивнул.

Показалось – она моргнула.

- Я до утра с тобой немного, не обессудь, - проговорил низко, скользнул по ее постели взглядом и взбил худую подушку.

Лечь бы, откинуть голову, да провалиться в спасительный сон, но тот, как назло, как рукой стянуло. Душно. Захотелось открыть настежь окно, но он вновь покосился на соседку – под тонкой простыней видно ее обнаженное тело – замерзнет.

Руслан сглотнул колючие слюни. Собственная боль притупилась на фоне ее заката.

Несколько дней?

У нее всего несколько дней?

Он вновь вскинул голову.

vd5MmW4i

Не прилично, наверное, таращиться на больного человека, но глаза сами жадно высматривали ее из полумрака. Что-то было в ее взгляде и одновременно пугающее и завораживающее. Или он просто с годами стал сентиментальный? Да и не был никогда груб к жизни, чопорным и жестоким. Всегда доброе сердце правило разумом.

Руслан выдохнул собственным мыслям и лег на спину. В груди отозвалось глухим ударом. Нет, у него даже переломов нет. Так гематомы, ссадины, да ушибы. Он здоровый мужчина в расцвете сил, ему еще жить да жить.

11.1

Боря взял в руки журнал регистрации носильных вещей, щелкнул автоматической шариковой ручкой, сел удобнее. Раскрыл на сорок третьей странице и посмотрел на мешок с вещами перед его лицом – вещи нового покойного, что спустили с больницы к ним в морг. Неизвестный. Тоже нашли на берегу. При нем хиленький скарб: неработающий телефон – промок, и рюкзак, в котором портмоне с жалкими пятьюстами рублями и ключи от какой-то двери. Должно быть, от дома.

Боря сделал опись вещей, добавил одежду, с которой мужчина к ним «поступил». Облизнул колпачок ручки, поморщился, вспомнив каким разбухшим был этот мужик. Утоп он, как и всякие до него, в море. В их захолустье это частый случай. И всех к ним везут, хотя это работа судебного бюро! Но они ушлые, хитрые, как и вся здешняя полиция. А ему ведь за чужие трупы не доплачивают!

Борис вздохнул. Не жизнь, а кутерьма, ей-богу!

Покрутил в руках купюру – когда деньги бывали лишними? И без зазрения совести сунул в карман.

Журнал регистрации носильных вещей, вещественных доказательств, ценностей и документов в морге – хранится десять лет. И несоответствие хранимого и описанного – подсудное дело, но Боря привычно ухмыльнулся, потому что – кто докажет? Ведь он в журнале такую запись не сделал. Завязал мешок, подписав номер, и бросил в металлический шкафчик позади себя.

Если полиция личность не установит – куковать этому мужику в холодильнике, а потом за счет государства на кладбище. Сколько он уже таких видывал! И сколько у него ценностей от таких залетных дома – не счесть!

Особенно его радовали дамы. Родственники, конечно, возмущались всегда: где сережки, где кольцо?! Некоторые особо нервные и жадные даже скандал устраивали! А он не видел! А раз не видел, то и не записал. Значит и не было. У него разговор короткий.

Конечно, в большом городе, да даже в областном морге такое бы не прокатило, с него бы десять шкур содрали за нарушение, а тут…всем плевать. Да и нормальные в его морг не попадают. Ну те, что с нервными родственниками.

Боря хмыкнул. Вот вернется его сестра и он ей целую шкатулку украшений подарит! Или жене. Только вот не влюблялся он ни разу…А драгоценностей дома много…

Закрыв журнал, Боря откинулся на спинку старого стула. Утренняя монотонная работа сделана – для вскрытия подготовил, после вскрытия тело убрал. Можно и наверх наведаться, но для начала он позвонит! Потому что все тело зудит и свербит от предвкушения – знает наверняка, что девка эта никому не нужна. Так пусть она его сестричкой станет!

Борис разблокировал телефон и вновь написал этому хмырю. Ответ пришел тут же!

«Ну и что ты думаешь, я тебе поверил? Таких сообщений сотни. Подтверждение где?»

Борис взволнованно сглотнул, увидев входящее на почте сообщение. Глаза загорелись огнем, а дыхание так участилось, что бедный закашлялся. Выдохнул, облизнув кончики замасленных пальцев, застрочил в отчет:

«Сегодня же фото пришлю. Она это! Она! Зуб даю!».

Адресат сообщение тут же прочитал и прислал короткое: «Жду».

Борис подпрыгнул с места. Закрутился волчком, начал переодеваться. Сейчас он сфотографирует эту клушу и дело в шляпе!

Спустя пятнадцать минут фото неизвестной полетело адресату. Тот долго набирал текст – карандашик бегал по пустому письму, а потом ему позвонили на оставленный в почте контакт:

- Не уверен, что это она. – Прохрипел мужской голос.

- Да как же? Жену не узнаешь?! – Боря облизнул сухие губы. – А если обнародовать, да тест-ДНК?

- Ладно, замолчи, что за фантазии?! Похожа. – согласился, выдохнув. – Кто еще в курсе, что это может быть она?

- Никто. Пока что. – И Борис кратко рассказал все что есть про неизвестную. Мужик ее снова долго молчал, а потом прохрипел:

- А тебе интерес какой?

- Деньги. – Цокнул Борис, оглядевшись. В больничном коридоре пусто. Ни-ко-го.

- За что?

- А за что скажете, - ответил уклончиво и засвистел. – Могу оставить неизвестной, могу огласить что ваша. Если ваша – ваши проблемы, если моя – то моя. Увезу домой, а оттуда она не выйдет.

- Ты потише там! – рявкнул вдруг. – Есть кто рядом?

- Не-а. Такой разговор! Чай не дурак я! Да к тому уже у вас невеста есть молодая – читал газеты, там же скандал! Жены нет, а вы на премьеру спектакля с молодухой.

- Ты многое себе позволяешь! – зашипел мужчина.

Точно ее муж! Точно!

Борька теперь не сомневался.

- А позволю еще больше, когда узнают все, кто у меня тут лежит! Забираете или моя?

На том конце трубки снова воцарилась тишина, муж ее молчал, переваривая услышанное. И Боря уже успел испугаться, что сильно надавил, но тот спросил:

- Что ты хочешь?

- Я знаю наверняка что в ваших интересах, чтобы она сгинула. Могу устроить! Комар носа не подточит. Уйдет навсегда!

- Что ты несешь, идиот?! – заревел тот и добавил тихо и торопливо: - Позвоню с нового номера. И ты симкарту смени. Адрес скажи, от меня человек заедет. Мне не с руки, чтобы она пришла в себя и лазила по городу, слышишь? И приехать не могу, нельзя светиться. Человека пришлю. Где ты говоришь это?

Глава 12

Руслан до самого утра не сомкнул глаз и это несмотря на то, что его мучила дикая слабость и головокружение. Да еще в палату то и дело заходили – то медсестра проверить лежачую, то медбрат что-то там пошурудил, кажется, сфотографировал и вышел. А едва палату заполнил утренний свет, его наконец сморило. А когда пришел в себя, на стуле сидел Гарик, начальник местного отдела полиции и его хороший знакомый.

- Паршиво выглядишь, - сказал он, усмехнувшись, кивнул на тумбочку у изголовья кровати. – Витамины тебе по старой памяти!

Руслан проследил взглядом: яблоки, апельсины – банально и пошло. Какие на хрен фрукты? Он в своем уме? Ему бы сейчас стакан виски с колой и льдом и сочную теплую девку под бок. И все несчастья бы как рукой стянуло.

Утренний свет сочился сквозь мутное окно, в щели которого неимоверно сквозило. Пошарпанные стены бледно зеленого цвета, желтый в разводах потолок.

Руслан недоуменно мотнул головой, застонал от резкого головокружения.

Нет, он, конечно, экстремал, но не настолько, чтобы так. Ему бы Бали, острова на океане какие-нибудь для дайвинга, а не полуразрушенные здания и заброшенные села. Это по части его матери. Она, как меценат и основатель благотворительного фонда часто посещала подобные места, спонсировала, помогала. Вот и эта районная больница была, под крылом и попечительством ее фонда. И он помогал, не без этого, но вот ночевать в таких местах давно не приходилось. У него свой санаторий имеется, если что случается по части здоровья, то он восстанавливается исключительно там. А там условия королевские.

- Спасибо. – Ответил, улыбнувшись. – Ты как здесь оказался? Какими судьбами?

- Да по делам, да по работе. – Хмыкнул Гарик, обнажая желтые зубы – мелкие и частые как у пираньи. Да и весь он походил на хищную рыбу – глазки мутные – бледно-серого цвета, всегда бегают. Сам щуплый и худощавый. И никогда не смотрит в глаза. Подозрительный в общем тип, но! – начальник местной полиции – эта обшарпанная контора со штатом в пять человек.

- Ясно! – Руслан хмыкнул.

- И в дождь, и в град служба зовет! Да ты по сводкам прошел, точнее авария с твоей машиной. Вот, забежал по старой памяти! Как дела, Русланыч? Выглядишь неважно! Как бизнес? Прёт?

Руслан усмехнулся и вкратце рассказал о текущих делах – акции его фирмы росли, что не могло не радовать, авторский курс по психотерапии – пользовался спросом, и онлайн-семинары были расписаны на год вперед. Санаторий процветал. Машина, на которой он вчера сделал не один кульбит в воздухе, восстановлению не подлежит. Ладно хоть сам цел остался.

- Везучий ты, Родионов, - прошелестел Гарик, сверкая зубами – иглами. – А ведь на тот свет мог отправиться! В который раз уже за год? Поберег бы себя! Выписывайся и езжай к себе. Наши гиблые земли забудь, как страшный сон, а то вчера авария, а две недели назад со скалы сорвался! Чего тебе все не сидится на жопе ровно?

- И не говори, непруха какая-то! – Усмехнулся. – Ну так девчонку искали! Я ж с волонтерами на короткой ноге, мимо призыва о помощи пройти не могу.

- Искали и до сих пор не нашли! – Гарик вздохнул и резанул ребром ладони по своему горлу. – Вот мне уже эти пропадающие где! Уезжают в большие города, бегут как тараканы, а родители-алкаши ищут. Да сбежала эта девка от них, как и десятки до нее, потому что здесь, в этом болоте, жизни у молодежи нет! Одна дорога – спиться!

- Согласен! Ее подруги же так и сказали – мечтала о красивой жизни!

- Вот и ответ. А ты везде успеваешь! Вот везде! Жениться тебе надо и некогда будет изображать из себя спасателя. А то еще в какой просак попадешь!

Руслан ухмыльнулся.

Гарик сегодня особенно борзый, словно задумал чего. Но он все же прав. И эта закономерность неудач ему очень не нравилась. А если вспомнить еще дайверское погружение в Карелии месячной давности, где у него вдруг отказал баллон с воздухом, то получается, что уже три раза смерть дышала в затылок. Про тот раз он никому не сказал, но факт оставался фактом. И главное, на берегу все проверил – в баллоне еще предостаточно кислорода, но манометр на глубине утверждал обратное и не давал сделать даже маленького глотка воздуха.

Гарик что-то говорил, а Руслан мотнул головой, сбрасывая размышления, облизнул вмиг пересохшие губы. Резко сел. Пропавшие – пропавшими, так здесь же тоже неизвестная есть!

Аккурат за спиной товарища в дальнем углу стояла кровать, но из-за фигуры Гарика он не видел сейчас пациентки. Видел лишь тонкую руку, пальцы которой то сжимали, то разжимали провода. А говорили она обездвижена!

- Гар?

- Да. – Отозвался тот, спросил, нахмурившись: – Рус, ты меня совсем не слышишь?

- Слышу. Подвинься, а?

- Что?

Руслан с шумом выдохнул и привстал сам.

Он был прав.

Темное небо глаз, окутанное страхом. Взгляд осмысленный. В радужке блеск и интерес. Худющая. Бледная от лекарств и болезни.

Незнакомка открыла глаза и замерла. Их взгляды пересеклись и в точке соприкосновения застыли, замерли, повязнув друг в друге, словно в густом меду.

- Доброе утро! – Сказал бодро. Чуть улыбнулся.

Женщина дернулась, но взгляд не отвела.

Глава 13

Руслан – катаю беззвучно на языке.

Его имя Руслан.

Красиво.

Я бы сына так назвала…

Моргаю испуганно. Сына? А у меня есть дети? Пытаюсь хоть что-то вспомнить, но тщетно.

- Может, воды? – произносит вдруг он, и я вновь моргаю.

Хотела бы ответить, да не могу – язык словно прирос к небу. А пить хочется, он прав – нестерпимо, до жара и сухости во рту!

Снова прохожусь по нему взглядом – этот высокий и широкоплечий мужчина меня гипнотизирует.

Крепкие плечи и руки, громкий задорный и властный голос – стальные нотки как предупреждение – в любом споре он победит. Да, глядя на него, и спорить не хочется – неужели есть такой дурак или дурочка? Едва мой сосед появился в палате, как стало ясно – он сильный, со стержнем, энергетика такая сильная, что аура в палате изменилась – пошла током, затрещала. И мне даже легче дышать стало. И почти не страшно. И захотелось побыстрее подняться и стать здоровой.

Зарядившись от его взгляда током, я снова с огромным усилием шевелю пальцами. И все внутри дрожит и ликует – у меня получается!

И мужчина улыбается, видя мои потуги. Кивает и пересекая палату, все-таки наливает в стакан воды. Останавливается у моей кровати, и я снова завороженно смотрю в его глаза, но ровно в тот момент, когда раскрываю губы, чтобы принять воду, в палату влетает сестра.

- Руслан Сергеевич, доброе утро! Вам освободили платную палату. Я пришла вас проводить! Собирайтесь!

Я не овощ, не оболочка, я еще жива! Потому что острое разочарование, что накрывает с головой, чувствую каждой клеточкой своего тела. Мне жаль, что он уходит…

Медсестра цепко хватает его под локоть и указывает на дверь.

- Подождите, - он высвобождается, стреляя в нее гневным взглядом. В дверях спрашивает: – Что с этой девушкой?

А я прикрываю глаза – веки тяжелые, и превращаюсь в слух.

- Не волнуйтесь за нее, о себе думайте. Мы подготовили вам хорошие условия для пребывания в нашем медицинском учреждении. Пройдемте. Скоро врач придет на осмотр. И ваши анализы уже готовы. Ничего серьезного. Легкое сотрясение. Через пару дней можно домой.

- Никаких пару дней, - отрезает он хрипло. – Я сегодня же выписываюсь. И что вы мне зубы заговариваете? Что с этой девушкой, черт возьми?!

- Но…

- Никаких но. Слушайте, хрен с ними, с этими уколами. У меня уже все прошло. Вы мне лучше скажите, что с ней?

- А что сказать? – Медсестра мотнула головой, повела плечами, затягивая паузу. – Предположительно имела место авария. Но машина не найдена. И место аварии тоже. Потому что – опять же предположительно – ее перемещали. Добивали. Топили. В общем, хотели убить.

Руслан судорожно выдыхает. Он за меня переживает и меня это подкупает. Чувствую к нему симпатию и уважение и мне еще горше оттого, что он уйдет.

Распахиваю глаза, смотрю в его сторону и открываю рот. Говорю вслух – с силой, неистово, но лишь опаляю себя горячим дыханием.

Набираю в легкие воздуха и силюсь снова…

- Ей повезло, - сестра тараторит, словно меня нет, словно я не слышу, словно пустое место, - ну как повезло… если так можно выразиться, конечно. Ее нашли местные бездомные. Ошиваются там, на пустыре, свалка рядом. Вызвали скорую.

- Она что совсем безнадежна? Почему несколько дней? Она же в сознании.

- Так может и не несколько. Уж как Бог даст. Или быть овощем многие годы, или…

Замолчала. Руслан выдыхает первым:

- Так, а родственники что? Родители?

- Так, а нет никого. Ориентировку дали, но тишина. При ней ни документов, ни сумочки, ни телефона, ничего не было. Неизвестная она. Вот Гарик Эммануилович сейчас все оформил как надо, тест ДНК забрал, привезет результаты. Запрос отправлять будет, мы-то такого не делаем!

- Да ладно? Жесть. Слушайте, но может что нужно? Лекарства там, уход. Я готов посодействовать.

- Жалко? – Людмила смеется.

Не пойму, что смешного тут может быть. Звучит всё страшно. И еще страшнее, что про меня!

- Не беспокойтесь, лекарства и все необходимое у больницы есть. Мест нет. Но здесь вы ничем не поможете. Будем на днях переводить ее в областной госпиталь.

- Но она же все понимает, верно? Взгляд довольно осмысленный. Живой взгляд. И ресницами хлопает, и пальцы сжимает, и пальцы на ногах шевелятся, я видел.

- Есть шанс на миллион, что ее нервная система восстановится и даст ход. Это не инсульт, не прочее, что парализует намертво. В её теле все еще активны клетки, реагируют на ток, на более активные и агрессивные прикосновения. Но сама она пока не может взять контроль над своим телом. Возможно, последствия не только травм, но и стресса. Случай неоднозначный. Я признаться честно, в отличие от своих ученых коллег, надеюсь и верю в лучшее. Все возможно восстановить, но необходимо время. Средства. Забота.

Руслан проводит рукой по волосам – они у него светлые, выгоревшие на солнце. А сам он загорелый. И мне тоже так хочется солнышка и тепла.

Глава 14

Но потом наступила тьма. Рано я радовалась!

Голова вдруг закружилась, сознание начало меркнуть. Все вокруг заискрилось мушками. Видела я, что медсестра бросилась за врачом, а Руслан успел лишь улыбнуться уголками губ.

Запищали приборы, заголосили врачи. А я летела в пропасть. И в этой черной бездне отчего-то видела лица: мужское – до боли знакомое, но тут же забывающееся и личико молодой девчонки, лет восемнадцати, к которой я тянула свои руки – тонкие с черными венами, и пыталась ее в этом круговороте поймать. Обнять. Остаться рядом.

Но девчонка вдруг тоже рассмеялась и ее лицо исказила злоба.

Я к ним тянулась.

Но им я не нужна.

Отвратительное послевкусие. Словно меня предали и боль от предательства течет вместо крови по венам. Вокруг меня темень, настоящая мгла. Я словно пустое место, потому что кто я не помню. И моё тело меня не помнит – страх снова парализовал от головы до пят.

…Что это?

А это когда твоя душа заточена в собственном почти омертвевшем теле, словно в тюрьме. И мучает только один вопрос – за что и когда успела провиниться, что сделала не так? Кого молить, просить? К какому Богу обращаться?

Вздрагиваю, раскрывая глаза.

Руслан смотрит на меня с сожалением, медленно качает головой, долго и мучительно скользит взглядом по моей руке, безвольно свисающей с кровати. Я щурюсь, силясь открыть веки – те тяжелые, словно по пуду весом.

- Она не видит Вас, скорее всего не различает лиц. – Произносит Людмила. – Опять уже два дня как овощ!

Прошло два дня? А кажется – мгновение.

Смотрю на него из-под полуопущенных ресниц – в глазах блеск. И сочувствие. И жалость.

А я не овощ, как они говорят! Я всё слышу. Чувствую. Понимаю.

- Радислав Георгиевич на операции? – спрашивает. Голос у него тягучий, как сироп. Небрежный, легкий, уверенный.

Мне нравится его голос.

И глаза. Этот колкий взгляд.

От него ток по коже. От него я заряжаюсь и снова живу.

Поджимаю губы. Трепещу ресницами.

Он наклоняется, всматриваясь в мое лицо. А мне приятно его внимание. Жмурюсь довольно как кошка. Дышу тихонечко, но часто-часто – его аромат кожи и одеколона прекрасен!

- Да, у него операция, - запоздало говорит Людмила, поправляя мою капельницу.

- Освободится – переговорю с ним. Напишу заявление и заберу вашу пациентку к себе. У нас в санатории условия получше будут.

Любопытство колет меня изнутри. Санаторий? Заберет?

Хм…Что ж, я согласна!

- Повезло значит ей! – Людмила улыбается, а потом хмурится: - Если разрешат! Ею же полиция занимается! Радислав Георгиевич уже не решает! Даже в областную больницу запретили переводить.

Он удивленно вскидывается:

- Серьезно? Странно. Но я узнаю подробности.

- ДНК ждут. Родственники вроде бы уже ее опознали. Приходили вчера, крутились тут всей толпой в палате. Осталось дождаться подтверждения и ее забирают. Хотя зачем им она – она овощ!

Моё нутро безмолвно отзывается – да что ты знаешь обо мне?! Но тело больше не принадлежит, оно онемело, ужасным словом названо, все той же медсестрой – обездвижена на девяносто процентов. А десять? Где эти десять? Вот это легкое шевеление кончиков пальцев? И это все, что мне осталось?

Хочется реветь и кричать в голос, но и это больше не под силу.

Она права.

Но он против. Говорит ей громко и твердо:

- Не смейте называть эту женщину таким словом! Ясно вам?

Медсестра закивала, затараторила, заискивая.

Я зажмурилась – в глаза словно песка вдруг сыпанули. Ужасно чешется и жжет, но поднять руку и почесать не могу. Не получается!

Наверное, тем, кто в коме, намного легче. Тело живое, а мозг нет. Зато ты не осознаешь всей трагичности этой чертовой жизни. Тут же все, наоборот.

Я не хочу умирать, я хочу шевелиться! – кричит внутри беззвучно каждая клетка организма. – А если встать мне уже не суждено, то лучше тогда умереть…

Ты давно мертва! – отзывается смехом что-то холодное и липкое внутри. Этот жуткий холод забрал моё тело себе, потому я не чувствует ни рук, ни ног. На их месте ледяная стужа. Душа в туманном сосуде.

Я чуть пошевелила только кончиками пальцев. Зажмурилась. Голова снова чертовски разболелась и уже спустя минуту я вновь летела в пропасть, что засасывала меня каждый раз, едва я приходила в сознание.

А он стоял рядом и, кажется, прикасался ко мне. Помню его теплую ладонь на своей руке. Помню, как скользнул костяшками пальцев по моей щеке. И от этого прикосновения в моей душе, где все подернуто черным саваном, распустился цветок, озарил теплом хоть на мгновение. И я зависла на этой поляне – сидя во мгле у единственного цветка, так похожего на белую хризантему.

Мне так хочется его увидеть вновь!

Его, что каким-то фантастическим провидением оказался рядом со мной. Словно ангел.

14.1

Моргаю устало. Руслан не пришел. Он выписался и уехал. Узнаю об этом из разговоров. И злюсь. Теперь у меня это получается! Вот уже три дня как я управляю руками-ногами. И даже чувствую боль от массажа, которым приводят меня в подвижность.

Доктор снова зачитывает мне результаты анализов, удивленно мотает головой, чуть сильнее, чем следовало бы, щиплет за руку, и я издаю громкий стон.

Мне больно, а он и медсестра сияют от счастья.

- Вот видишь, уже реагируешь! Надо же, как всё поменялось! Кто бы сказал – не поверил! – восклицает он довольно, и его глаза за тонкой оправой золотых очков горят от восторга. Вокруг появляются десятки мелких морщинок, и его губы вновь растягиваются в улыбке. – Ты хорошо себя чувствуешь?

- Отлично! – хмурюсь и выдергиваю свою руку. Он снова меня ущипнул.

Он извиняется и откидывает простынь. Я скольжу взглядом по своим худым и длинным ногам, по впалому животу и тонкой талии.

- Пошевели ногами? – просит он, и я со страхом смотрю на них. Если я пока ничего не помню, это не значит, что я совсем безнадежна. Я не без усилия, но шевелю пальцами ног. Те снова сводит едва заметной судорогой. А потом, выдыхаю и сгибаю ноги в коленях. Суставы хрустят, как у столетней бабки. Но я молода и внутренне полна сил.

- Молодец! – рядом с главным врачом появляется мужчина средних лет. Невролог. Он сегодня полдня потратил на меня. Стучал молоточком, делал упражнения, восторгался. Они думали, что мое тело меня не слушается, и я еще долго не смогу ходить.

По-моему, они погорячились с выводами. Потому что я чувствую ВСЁ.

- Сильнейший стресс наложился на стресс и вот результат. Твое тело обрело форму и способность к движению.

На лице всё еще улыбка, но в глазах появляется грусть.

Да, я уже слышала и понимаю, что он хочет добавить. Всё поменялось до наоборот. Тело в плюсе, голова в минусе. Я не помню ничего. И даже воспоминания, которым я, оказывается предавалась во сне, покинули меня, не оставив ни единого следа и зацепки.

Люда говорит, что у меня был муж и дочь. И я их любила. И что звали меня Полина.

Может быть. Не знаю теперь.

Пусто. Глухо. В библиотеке моих эмоций, переживаний и опыта – гуляет ветер и искрится пыль.

Что я помню? Тысячный раз задают вопрос. А ничего. Хотя нет. Вру. Я помню того парня, что делил со мной палату. Когда это было? Я не могу точно сказать, а они утверждают недавно – всего-то пять дней назад.

Его нет. Он выписался. И вряд ли я когда-то еще раз его увижу. Отчего-то эта мысль заставляет меня грустить. В пустом сердце что-то вроде тоски. Но да ладно, гораздо больше меня занимает вопрос моей памяти. Кто я. Откуда. Почему оказалась здесь? Кем была и как жила. Я очень хочу это знать. И обязательно узнаю! Сжимаю пальцы в кулачки и радуюсь, что у меня есть стержень и характер. Слезы для слабаков, а я намерена действовать! Осталось только решить – с чего начать?

Утренний обход врачей закончен. Мне рекомендуют спать, но я с помощью медсестры Люды встаю с постели и неуклюже ковыляю в уборную. Наконец-то с меня сняли эти провода и катетеры.

Ноги подгибаются, меня шатает из стороны в сторону, но я прошла эти несколько метров, и сама уселась на унитаз. Людмила принесла мне расческу и маленькое зеркало, предварительно попросив не пугаться. Я фыркнула. Страха во мне нет. Во мне горит любопытство – как я выгляжу и что у меня за лицо. Ведь его я тоже не помню.

Сходив в туалет, я подхожу к раковине, включаю воду. Она холодная. Течет по моим тонким пальцам. Какие они у меня длинные. Трогаю лицо, умываюсь. Осторожно беру маленькое круглое зеркало и с замирание сердца заглядываю.

Карие глаза. Каре-зеленые, пожалуй. Какие-то большие, чуть ли не на поллица. Ровный аккуратный нос, чуть вздернутый кверху. Пухлые губы. Симпатичная, прихожу к выводу и довольно улыбаюсь. На голове, правда, совсем не густо. Короткий ежик русых волос с проплешинами от бритья – там, где пластыри и бинты, и я с этими колючками, словно не оперившийся птенец.

- А какие у меня были волосы? – спрашиваю у Людмилы, выходя из туалетной комнаты, и отдаю ей зеркало.

- Темные. Длинные вроде. Я толком и не видела.

Она уже рассказывала мне с утра о том, как я сюда попала. И эта темная история, как и все мое прошлое, меня смущает.

После обеда пришел полицейский. Задавал вопросы, на которые у меня не было ответов, с сожалением поджимал губы, сверлил недобрым взглядом, словно я ему миллион должна. Пообещал, что скоро мои родственники придут за мной, и ушел восвояси. Прозвучало не очень. Угрожающе. Пусть лучше не приходят, если это произносится ТАК. Я лишь выдохнула облегченно, когда он ушел, а потом набралась храбрости и спросила у Людмилы:

- А тот молодой человек…

Людмила бросила на меня заинтересованный взгляд. Я смущенно облизнула губы.

- Ну, тот, что был со мной в палате…Мужчина высокий такой, крупный…

- Помнишь его что ли?

- Да, что-то припоминаю. Он…

- Руслан Радионов. Сын Татьяны Викторовны, что с утра к тебе с главным заглядывала.

- Да? – я поджала ноги, натянула на себя покрывало. – Красивая женщина.

Глава 15

Людка отчего-то засмеялась. Уже в дверях остановилась и шепотом сказала:

- Я тут слышала, что завтра его мама к нам в больницу приедет, у них с главным встреча по поводу выделенных денег на ремонт. Быть может, и Руслан Сергеевич нас посетит. А учитывая, что он интересовался тобой, то…

Она многозначительно улыбнулась и вышла за дверь.

Интересовался? Приедет?

Я выдохнула, пытаясь унять вмиг участившееся сердцебиение, повернулась на бок, свернулась клубочком и закрыла глаза. Это еще не факт, так что незачем зря волноваться. И вообще, почему я думаю о нем – только о нем – и так реагирую…

Выдохнула. Закусила губы. В голове пустота. Мыслей много, но все они крутятся вокруг него. Потому что больше – не о чем и не о ком. Он яркое пятно в моей жизни. До него – чернота.

Попыталась переключиться.

Главный все допытывался, почему я вдруг закричала и вопила в истерике еще долго, пока мне не вкололи укол успокоительного. Что меня так напугало, что я такого вспомнила? Но ответа у меня не нашлось. Но этот парень, который трогал мое лицо, который чуть ли не душил меня – кто он? Лица теперь вспомнить не могу. Да и никто не поверил мне, потому что в палату никого не пускали. Людка вообще сказала, что это моя очередная фантазия…

Зато главный говорит, от испуга я даже руками замахала. А дальше день пограничного состояния, из которого я вернулась с подвижным телом, но абсолютно пустой головой.

Я попыталась выудить из памяти хоть что-то новое. Но как это сделать? Хоть напрягайся, хоть расслабляйся, но ничего не выходит. Так память, видимо, не восстанавливается. Зато как по щелчку пальца – имя Руслан. Не сопротивляясь – бесполезно, - я вновь попыталась воспроизвести в памяти его образ. И он всплыл – так ярко и завораживающе, что я замерла.

Он еще молодой парнишка – узнаваем, но точно моложе. По обнаженному торсу стекают капельки воды – косые кубики пресса, сильные в меру накачанные руки. Ёжик волос торчит хаотично, брови сдвинуты к переносице. Хмурится и смотрит прямо на меня, нагло прожигая взглядом насквозь.

Я улыбнулась, не открывая глаз и выдохнула, пытаясь унять участившееся дыхание. Может, Главный прав, мой мозг воспален, иначе, откуда в моей голове такие образы? И, да, я признаюсь, Руслан Сергеевич весьма и весьма хорош…

Надо же, я даже знаю толк в мужской красоте! Но ведь совершенно точно ни черта из этого не помню. Однако понимаю, что именно он, красив!

Промаявшись полдня мыслями об этом мужчине, к вечеру совсем устала. А когда Людмила привела в палату полицейского, что уже навещал меня, я напряглась.

В его руках была папка с документами, а за его спиной сиял любопытством персонал больницы. Главный был здесь же. И у всех на лицах застыло нечитаемое выражение – и радость, и неверие, и ужас.

- Что такое? – я села на кровати, натянула на себя покрывало. Захотелось спрятаться от них. Укрыться. Закутаться этим покрывалом, словно в кокон.

Полицейский – Макар – молодой и чуть дерганый, с нервным тиком или привычкой – он постоянно дергал правым плечом, зашел издалека, осторожно расспрашивая меня о моем самочувствии и воспоминаниях. А потом сказал главное, от чего из меня вышибло на мгновение весь воздух.

- Пришел тест ДНК.

- И? И что там?!

- Совпадения есть. Мы нашли твою семью.

Я ахнула. За его спиной тоже. Главный уже знал, потому что он лишь нахмурился, поправляя на носу очки. А я не почувствовала радости. Я ощутила ледяной, дикий страх!

Они нашли мою семью!

15.1

Элитный коттеджный поселок утонул в зеленой листве.

Руслан остановил автомобиль у своего дома. Точнее дом этот принадлежал его матери, но жили они периодически под одной крышей, благо территория позволяла в случае необходимости остаться не замеченными друг для друга. Огромный дом в три этажа, условно разделен на две половины, в одной хозяйничает мама, а во второй он.

В те дни, когда он появлялся в посёлке, Руслан часто останавливался именно здесь несмотря на то, что на побережье у него был свой огромный холостяцкий дом, да близ санатория еще один. У матери тоже были квартиры по всему побережью, но все же этот загородный дом по умолчанию считался их семейным гнездом. Особенно после того, как десятилетие лет назад ушел из жизни отец, а за пару лет до этого исчезла его старшая сестра. Бесследно. Просто вышла с утра из дома и больше не вернулась.

Он думал, что маму уже ничто не спасет от горя, но появился Фонд, а за ним и его подопечные. Да и Руслан сам не заметил, как вступил в спасательный отряд. И теперь у их семьи одно общее дело – помощь нуждающимся, содействие в поисках, опека. Да и бизнес отца, перешедший в его руки, обязывал теперь находиться здесь чаще, чем он того желал.

- Добрый вечер, Руслан Сергеевич! – Рита, их помощница по дому приветственно распахнула перед ним дверь.

Он перешагнул порог и сразу же угодил в объятия матери.

- Как же я соскучилась, сынок! – прошелестела она, целуя его в щеку.

- Мам, мы не виделись всего несколько дней. – Руслан как обычно фыркнул, но больше для вида. Сам же обнял родительницу и ощутил в груди трепет, как и всякий раз в детстве. Все-таки объятия матери ни с чем не сравнимый кайф.

- А мне показалось, что целую вечность. Переодевайся, мы тебя ждем за столом.

Он поджал губы, окидывая ее в красивом платье винного оттенка взглядом. Элегантно уложенные волосы. Стройная, словно его ровесница. Одним словом красавица.

- Так точно не пойдет? – он усмехнулся, в надежде посмотрел в ее глаза.

- Нет, Руслан, ты же знаешь!

- Понял.

Другого он и не ожидал. Он в спортивном трико и кроссовках, а в их доме смех гостей. Ее партнер по фонду содействия, лучшая подруга, друг семьи и родной дядька с женой и племянницей.

Вспомнив про последнюю, он поморщился как от лимона и, выдохнув, пошел наверх. Витая лестница вела его на второй этаж в то крыло, где не горел свет. И там, чуть дальше по большому коридору, начинались его владения. Его детская комната, в которой он провел немало счастливых дней, спальня в которой он сейчас находился больше всего по времени, кабинет и библиотека.

Руслан быстро скинул с себя вещи и направился в душ. Ничего страшного не произойдет, если он еще немного задержится. День выдался не то, чтобы тяжелым, но клиенты и несговорчивые партнеры изрядно вынесли мозг.

Струи воды ощутимо ударили в спину, и он вздрогнул. Взъерошил густые волосы, выдавил на ладонь шампунь, взмылил пену. Запахло шоколадом и апельсином, горячий пар обволакивал уставшее тело, и он с удовольствием прикрыл глаза.

Показалось что дверь щелкнула. Он усмехнулся, приоткрыл один глаз – стекло душевой кабины запотевает, но ему всё видно.

Конечно, он почти и не удивлен. Но как зол!

Он резко отодвинул стеклянную дверь и, не смущаясь своей наготы, процедил сквозь зубы:

- Сколько еще раз мне нужно сказать, чтобы до тебя, наконец, дошло, что не надо без спроса приходить в МОЮ спальню!

В ответ ожидаемая улыбка. Глупая и в то же время заискивающая.

- Извини.

- Ева! – он с шумом выдохнул и, откинув голову, закрыл глаза.

Девица и не думала уходить. В свои девятнадцать лет она была упряма, полна наглости, самоуверенности и что скрывать – чертовски красива. С его стороны было неосмотрительно давать ей повод и подпускать к себе так близко. Но дело сделано. Всего одна ночь, в которую он перебрал с алкоголем. Одна вечеринка, на которой они пересеклись. Один жаркий и безудержно страстный секс. И она теперь невесть что придумала в своей юной голове. Ему не нужны отношения. Ему не нужны девушки. Если только развлечься – не более, но Ева для этого не подходит. Не может он использовать племянницу своего дяди. Родного дяди! Да, пусть племяшка та со стороны его новой жены, но все же…

15.2

Чуть дернулся, когда ее пальцы заскользили по его голому и мыльному торсу. Распахнул глаза. Она стоит у кабины, из которой на её платье летят брызги воды, кривится, но не заходит.

- Если ты присоединишься ко мне, твои волосы намокнут. И тогда нас точно потеряют. Хотя нет – тебя, потому что я спущусь вниз, и не буду ждать, пока ты их высушишь и снова уложишь в прическу.

- А я подожду тебя здесь, - промурлыкала она и задвинула стеклянную дверцу обратно.

Она подождет, с нее станется. Отчего-то он в этом почти уверен. А может ну и к черту все эти приличия. Хочет она, так получит. У него давно женщины не было, а она сама напрашивается.

Руслан отвернулся и с силой смахнул с себя пену, подставляясь под воду. Когда он вышел из душа, небрежно замотав полотенце вокруг бедер, Ева уже сидела на его кровати без своего черного короткого платья.

Он выгнул брови, она вызывающе поддалась навстречу и закусила губы.

- Сейчас сюда влетит кто-нибудь…

- Не влетит. Я взрослая девочка, Рус. Да и потом к тебе никто не осмелится без приглашения прийти. Только я.

- Ты смелая, - он хмыкнул, окидывая ее оценивающим взглядом.

- Я смелая, - прошептала она и, закинув руки за спину, щелкнула застежкой. Круглая упругая грудь выпорхнула из кружевного белья, приковывая взгляд к призывно торчащим соскам.

Черт с ним!

Руслан дернул полотенце, и то спланировало вниз.

… У нее нежные и податливые губы. Он сжимает пальцами ее твердые соски, и с жадностью припадает к этим спелым вишням губами. Пальцы под ее трусики, она такая горячая и влажная. Снова находит ее губы. Поцелуй рваный, жадный. Она обвивает его шею руками и тянет на себя. Он опускает ее на кровать, нависает сверху. Лишь на мгновение отпускает ее губы и раскрывает глаза. Она уже развела ноги в стороны и обхватила его бедра. Тихо рычит, улыбаясь, просит войти в нее. И он готов бы это сделать. Но перед глазами отчего-то все вдруг расплывается и на смену смуглому лицу Евы приходит бледное лицо другой. Той самой женщины, дни которой почти сочтены.

Руслан дернулся. Мотнул головой, сбрасывая наваждение. Выпрямился на прямых руках.

- Эй, ты чего? – нахмурилась девчонка.

Под ним лежит обнаженная Ева, хлопает ресницами, широко распахнутые глаза в недоумении. Его член упирается в ее влажное лоно, надо лишь слегка надавить бедрами и всё будет не зря. Но он не может. Не хочет. В голове теперь та, другая. Незнакомая и чужая.

- Прости, Ев. Не могу. Одевайся!

Голос охрип и словно чужой. Убрал ее руку, пытающуюся его остановить. Поднялся. От возбуждения и следа не осталось. Внутри что-то гнетущее. Он выпил залпом стакан воды, но так и не унял дрожь, что тихо, но настойчиво пробивала все тело.

Что это, черт возьми, сейчас было?!

Обернулся.

Ева натягивает платье и недовольно дует губы. Да, на такое она явно не рассчитывала. Да и он, если честно, тоже.

- Ты был груб, - бросила она одеваясь. – И что это вообще было? Начал дело и слился? Это как вообще называется? И ладно бы у тебя не встал, но он же стоит! Даже сейчас! Ты издеваешься?!

Руслан мотнул головой. Перед глазами всё еще глаза той другой. Её лицо. Ее взгляд, пробирающий до костей…

- Не хочешь меня? – Она истерично хмыкнула. – Врешь. Я что-то сделала не так, скажи? Я не понимаю.

Она сделала шаг в его сторону, но он выкинул руку вперед.

- Спускайся вниз. Я скоро приду. И не бери в голову. Это к тебе никак не относится.

- Тогда что произо…

- Ева! – Пристальный взгляд в глаза. – Иди, пожалуйста.

Она фыркнула, но все-таки послушалась. Хлопнула дверь.

Руслан накинул первую попавшуюся рубашку. Повернулся к зеркалу. Черная ткань подходит к его глазам, что горят сейчас от злости и непонимания. И, кажется, он знает, что с этим делать. Завтра, так и быть, он согласится на предложение матери и посетит ту больницу снова, ведь эта умирающая девчонка мерещится ему уже который день – везде, повсюду он ее видит! Так дело не пойдет…

- Забрать тебя? – прошептал в зеркало, словно обращаясь к ней. И взяв телефон позвонил в санаторий: - Готовьте самый лучший номер, к нам едет новый пациент. Завтра дам данные.

Ева

Глава 16

Они нашли мою семью!

Пока я то открывала, то закрывала рот от неожиданной новости, он продолжал:

- Сегодня после обеда твоя мама и брат навестят тебя. С врачом согласовано, так что жди. Может, увидишь их и что-то вспомнишь.

- Они точно мои родственники?

Он недоуменно вскинул голову. Посмотрел на меня как на умалишенную.

- ДНК! – Он потряс конвертом перед моим лицом. – К тому же они сами тебя искали. Они пришли в полицию с твоими детскими фотографиями. Да и запрос давно уже висел. Тебя не было дома двадцать лет!

- Сколько?!

- Многовато, да. – Сощурился. – И где же ты была все это время?

Я в ужасе мотнула головой. Я не помню ничего. Не могу знать.

- На фотографиях ты. Группа крови опять же совпадает. Родинка там… Тест.

Я нахмурилась, открыла рот, чтобы задать вопрос, но на помощь пришел Радислав Георгиевич.

- Да, твои родители нашлись. Я очень рад этому. Хотя признаться меня смущают некоторые моменты, но…

- Слушайте. – Перебил его полицейский. – Проведена колоссальная работа! Это чудо, что неизвестная, которую безуспешно искали столько времени – нашлась. А теперь представьте, что наше ОВД, на территории которого находится эта больница, занимается и розыском преступников, и без вести пропавших, и еще получает из больниц сообщения о людях, которые о себе ничего не помнят. Как думаете, каждому случаю уделяется достаточное время? Далеко нет, а вам, считай, повезло. Я лично этим занимался. Ясно теперь?

- Ясно, - почти хором ответил медперсонал.

- И матушка ваша, какая прекрасная женщина! Она так долго вас, Дашенька, ждала.

Дашенька…

Что?!

- Да, - Главврач положил мне руку на плечо, заглянул в глаза. – Твое имя Дарья. Даша. Помнишь?

Я нахмурилась, безуспешно пытаясь что-то почувствовать. Не откликается. Никак.

- Все наладится, - выдохнул он, наконец, и улыбнулся, когда двери открылись. В палату вплыла довольная Люда и высокая красивая женщина. А за ее спиной…

Я с шумом выдохнула, привлекая всеобщее внимание. Облизнула губы, поправила на голове торчащие – я уверена! – во все стороны волосы – колючки. Просто ёж. За спиной женщины появился Руслан.

Наши взгляды встретились, и я растерянно улыбнулась. Он несколько секунд смотрел на меня, не моргая, а потом отчего-то дернул плечом и отвел взгляд. Совсем не дружелюбный надо сказать, взгляд. Тело прошил озноб.

- Добрый день, уважаемая Любовь Дмитриевна! – раскинул руки главврач. – Знакомьтесь это Дашенька, о которой я вам рассказывал накануне.

Словно о посторонней говорят – не обо мне!

Даша…

Да и не помню я такого имени! Чужое оно, не моё!

- Можно называть меня Полина?! – ощетинилась вдруг я. – И только так и никак иначе!

Тишина сковала палату. Все устремили на меня свой взор. Я же повела плечами, уверенно повторяя:

- Я Полина!

- Хорошо. – Кивнул Радислав Георгиевич. – Как тебе будет удобно.

- Можно и так, - кивнул Макар. – В детстве ты была Даша, а двадцать лет после – Полина. Но это не меняет сути происходящего.

- Меняет! – прошептал Руслан. Тихо. Под нос. Но я услышала. А еще увидела воинственный взгляд. И мне отчего-то сделалось чуточку спокойнее и теплей, словно он мог защитить меня и даже сейчас это делал.

От кого не знаю.

От чего именно – тоже.

Но…

- К счастью присутствующих, эта история обрела финал – Даша нашла свою семью. – Упрямо вымолвил врач.

Я бросила на него испепеляющий взгляд, и он исправился:

- Полина. Завтра семья воссоединится, и она обретет маму и брата. Да и о выписке можно уже говорить: девушка прекрасно себя чувствует, и дома, в родных стенах ей думаю, станет намного лучше. Дома, как говорится, и стены помогают. А мы будем на связи.

Я сжала пальцы в кулачки и вновь бросила на Руслана взгляд.

- Согласна, Радислав Георгиевич. – Женщина подошла ближе и протянула мне руку. – Здравствуй, милая.

Ее голос нежный и мелодичный, располагающий к себе. Да и вся она словно искрится теплом и светом. Хорошая женщина.

Я дотронулась до ее теплой руки и улыбнулась, а потом посмотрела на ее сына. Их внешнее сходство было на лицо.

- Привет, Руслан! – сорвалось с моего языка, и женщина удивленно замерла. Обернулась.

- Сынок, вы знакомы?

- Да, - торопливо вмешался главврач. – По недоразумению, Руслан Сергеевич несколько часов провел в этой палате. И они, очевидно, успели познакомиться.

- Да, было дело. – Сказал Руслан и посмотрел на меня. – Здравствуй…Полина! Рад тебя видеть! И рад, что ты уже сидишь, говоришь, что ты поправилась.

- Спасибо! Я еще и хожу. – Я пошевелила ногой. – Только памяти нет, а всё остальное на первый взгляд в норме.

Глава 17

Мама хлопнула в ладоши, когда девушка согласилась на ее предложение. А ведь она не знает еще, что опека матери, если она кого-то выбирает себе для попечительства, ограничивается не только лекарствами и помощью в восстановлении. Это значит, что она будет дружить и заботиться о ней как о собственном ребенке. Точнее дочери, которую потеряла. А значит, приведет ее к ним в дом и может даже не единожды. Одним санаторием не обойтись.

От этой мысли Руслан с шумом выдохнул, вновь привлекая к себе её внимание.

Даша. Она же Полина.

Он только что узнал ее имя. Совсем не подходящее ей. Он знал только одну Дашу, и та девчонка надолго оставила в его сердце рану.

Стрельнул в нее глазами.

Она смотрит, смущенно улыбаясь. Отводит взгляд. Нервничает. Тонкие бледные пальцы то сжимаются в кулачки, то теребят простынь. Та натягивается в очередной раз, и он уже видит ее голые ноги. Все еще тонкие, но длинные, прямые и красивые.

Отвернулся. Смотреть на нее нет сил. И не сказать, что нравится, хотя…есть в ней что-то такое, что видимо, цепляет и манит его.

Они попрощались и направились к выходу из палаты. Он намеренно замыкал цепочку. Уже у двери обернулся и посмотрел. Улыбка на смазливом лице. Она наверняка поняла, что они еще не раз встретятся.

Пока мама беседовала с Главным, сел в кресло. Бегло просмотрел рабочую почту. Выходные заканчиваются, завтра у него семинар с клиентами и встреча по бизнесу отца. В фирме он теперь генеральный директор, но дело по душе так и не стало. Он уже всерьез подумывает передать все управление своему компаньону. Гарик, наверное, будет рад. В общем, день предстоит загруженный. И только Руслан убрал телефон в карман, как тот настойчиво завибрировал. Смс. От поискового отряда.

- Да, говорят это точно она, - продолжал тем временем Радислав, и Руслан вслушивался в полуха. – На фотографиях действительно похожа. Не прямо стопроцентное сходство, но… Детскую карту предоставили, группа крови. Родимое пятно опять же.

- А тест ДНК? Я вижу, что ты словно сомневаешься? Его не могли подделать?

Голос матери звучит взволновано, и Руслан вскинул голову, прислушиваясь.

- Наша больница такого не делает, понимаешь же. От ОВД направлялся запрос на экспертизу, но это уже не моя компетенция. Да и смущает, конечно, возраст. По данным Дарьи ей сейчас тридцать шесть лет и исчезла она ровно двадцать лет назад. Ну где бы она была столько лет? Если память потеряла только сейчас? Не пришла бы к дому? Никто не встретил? Сомнительно! Та шестнадцатилетняя девочка ушла в школу и не вернулась.

Руслан замер.

Колючая слюна с трудом прошла в горло. Громко сглотнул и откашлялся. Ему совсем не нравилось то, что они говорили.

- Ну, мало ли, с мужчиной может, сбежала? Любовь, все дела.

- Может. Но самое главное, знаешь что? Та Даша была беременна. Есть запись, что она потеряла ребенка, за пару месяцев до исчезновения. А наша Полина нерожавшая.

- Ох, - выдохнула мать, а под шумок и сам Руслан. – Они подделали тест, чтобы избавиться от нее? Или что это за игры такие? Это криминал, слышишь?

- Слышу. Но что я могу сделать?

Руслан чертыхнулся, когда телефон выпал из рук. Пришлось извиниться и выйти в коридор.

- Там семья неблагополучная. Знаю их. У нас ее брат работает. Денег не было никогда. А ее пломбы? Они сколько стоят, знаешь? Некоторые еще с времен юности, как раз в лет семнадцать. Целое состояние! А там деревня на десять домов, мать с копейки на копейку перебивается… В общем, постарайтесь забрать ее, а пока поедет в отчий дом…

Телефон вновь настойчиво завибрировал и Руслан, наконец, прочитал высветившееся на экране сообщение: «Пропала девушка. Необходима помощь в осмотре и обследовании акватории реки в районе поиска без вести пропавшей. Срочно нужны: подводные охотники, водолазы и дайверы с полным комплектом для погружений».

Руслан – профессиональный водолаз и очень опытный дайвер. Сколько рек, морей и океанов за его плечами, полмира по молодости объезжено и сколько морских красот исследовано – не счесть. Вот так, казалось бы, хобби, на Родине приносило пользу. Он, как волонтер спасательного отряда часто выезжал на поиски. А значит, и в этот раз раздумывать нечего. Он готов.

Отправив по заявке свое подтверждение, он кивнул вышедшей матери и быстрым шагом двинулся по коридору. Спустя пять минут к нему в машину присоединилась мама. Он завел двигатель, и автомобиль плавно тронулся с места.

- Я тебя довезу и сразу уезжаю. Заявка на помощь в поиске поступила.

Любовь Дмитриевна тяжело вздохнула.

- Только вылечился, Руслан. Реки уже кое-где льдом затянуло.

Он знал, что она не любит его погружений, особенно под замерзшие реки во льдах. Но они оба знают, что желающих к подобным погружениям и так не много, да и опытных и со своим снаряжением дайверов – днем с огнем не сыщешь, поэтому его выбор очевиден.

Руслан тактично промолчал, и она, еще раз вздохнув, сменила тему:

- Ты знаешь, я хотела с тобой посоветоваться.

- Советуйся, - он улыбнулся.

- В больнице ремонт затеваем. Всех пациентов пристроят, кроме одной. В общем, Радислав говорит у нее посттравматическая амнезия, уход от реальности, причиняющей страдания. Ничего не помнит – кто она, откуда. И родственников своих тоже. По ним, кстати, больше вопросов, чем ответов, но это потом…Она скорее всего к ним поедет, но…

Глава 18

- Оформлять собираются ее, - бросила Люда, отрываясь от зеркала и поворачиваясь к нему в пол оборота. В руках у нее застыл пинцет с торчащей на сведенных вместе концах волосинкой. Борис скользнул взглядом по ее лицу – красные пятна вокруг бровей и несколько над верхней губой.

- Усы щипаешь? – он гоготнул.

- Дурак, брови! – бросила та, обиженно, провела рукой по верхней губе.

- Да ладно, я шучу, ты мне и такой люба.

- Ох! – наигранно воскликнула та и подобралась, выпрямив спину.

- Кого там оформляют, говоришь?

- Да контуженую нашу.

- Куда?

- Да на выписку. Родственники завтра придут знакомиться. Только вот наш главный сомневается отчего-то, хотя полицейский, что ходит сюда, выглядит и говорит убедительно. Да и с тестом ДНК не поспоришь.

Борис взволновано облизнул губы.

- Как это сомневается?!

Он, что зря все подготовил? Все договорено уже!

Люда проигнорировала его возглас. Разблокировала телефон, залистала ленту новостей быстро-быстро пухлыми пальчиками.

- А ты знаешь, я все про ее рассказы забыть не могу. Пианино, оркестр, муж. Хочу еще раз проверить.

- Ты что делаешь? – спросил он напряженно.

- Да ищу эти новости с фотографией пропавшей пианистки. Сверить хочу ещё раз. Похожа ведь. Маловероятно, конечно, а вдруг?! И может, сообщить куда надо? Пост в соцсетях выставить, волонтеров позвать…Или ты полицейскому скажи? А то не хочется дурой слыть и посмешищем.

- А ну завязывай это, брось! – почти истерично воскликнул он. – Не ищи, не она это. Ее родственники нашлись. И ты права, курица из Мухосранска, не более. А ее мать такая милая женщина, узнала ее сразу. А сердце матери никогда не врет. Уж сколько раз она за эти года на опознания в морг приходила, да только не ее это все дочка была. А тут сразу узнала, что ее это кровиночка без памяти лежит, и какие тут могут быть сомнения?!

- Да ладно? Кто она? На опознания приходила? А может, я ее тоже знаю или видела? Поселок то у нас не такой уж большой!

Боря выдохнул.

- Сестра это моя.

- Чего-о-о? – Людка задохнулась. – Шутишь?

- Нет, какие тут шутки! У меня мать от радости чуть с инфарктом не слегла!

- Но как ты мог ее не узнать?

- У нас разница в полжизни! Я маленький был, когда она исчезла. Тест ДНК! С ним не поспоришь!

- Во дела! – Людка выдохнула, не веря ушам. Прищурилась. Подозрительно.

Надо действовать. Задурить этой дурной и любопытной бабе голову. Он и сам очкует, но уже ввязался в криминал, отступать нельзя. На кону не просто деньги, а деньжищи! А когда прикопает ее через пару месяцев в саду под яблоней, типа снова сбежала, тогда и выдохнет уже облегченно… Иначе прикопают его…

- А пошли на свиданку? – он подобрался, вытянулся стрункой, втянул живот. – Сегодня. Да прямо сейчас, после смены?

Людка отложила телефон, напрочь забыв про поиски.

- Ага, ты уже звал. Все выходные ждала весточки…Ну в смысле, не ждала, но… Бортанул, короче ты меня.

- Так извини, дел по горло было.

Он вспомнил про подвал, расчищенный от хлама, и про комнату с геранью на окне, окно которой выходило в густой заросший сад, и внутренне улыбнулся. Место для пленницы готово!

- А сегодня я свободен. И полностью в твоем распоряжении. Ты же рыбу любишь? Ну, суши там, роллы?

Людка вытянулась в лице, улыбнулась, скосив губы набок, округлила глаза.

- Ого! А вот это уже заявочка, вот это уже интересней. А пойдем, так и быть. Временем свободным располагаю!

- Заметано. Вставай. Раздевайся, э-э, одевайся, собирайся. Я только вниз, переоденусь и жду у выхода. Идет?

- Идет. Десять минут мне дай. И я готова.

Людмила резво бросилась к шкафу с одеждой, а Боря решил не терять ни минуты. Успеет заглянуть к псевдосестре, да припугнуть, чтоб не пискнула, когда мать придет. Он за мать уроет, хоть и живут они как кошка с собакой…

18.1

В коридоре как всегда тихо. Больные не шастают. Две девочки интерна на дежурстве – только что вошли в первую палату.

Борис огляделся и быстро прошмыгнул в палату номер три.

Женщина ойкнула от неожиданности. Он усмехнулся. Властно. Нагло. Похабно даже.

Вскинул голову, посмотрел на нее свысока. Она еще не знает, что теперь полностью в его власти!

Полина эта сидит с книгой в руках под светом настольной лампы. И все-таки хороша чертовка! Не зря он ей жизнь спас! Ну, ничего, должна будет и должок свой исполнит сполна. У них впереди много времени для этого! Наиграется, а потом и…

От одной только мысли в его штанах вновь стало жарко и тесно. Он поджал губы, жадно её осматривая и наконец, сделал то, зачем пришел.

Подошел к кровати и, схватил её за руку.

- Привет. – Выдохнула она пискляво. Испуганно. Глаза расширились. Облизнула пухлые губы.

А его в жар бросило.

- Привет, Дашуль.

Узнала его? Узнала!

Она натянуто улыбнулась, отстраняясь и выдергивая руку.

Вредная какая!

- Я Полина!

- Ага, щас! – хмыкнул, обнажая желтые зубы. – Тебя зовут Даша, запомни, ладно? Это я все узнал. И мать твою я нашел. Она фотки мне детские показывала. Ты это, точно. Завтра приедет к тебе. Хочешь?

Заглянул в ее глаза – огромные колодца талой темной воды. Пожимает плечами, сомневается. Так дело не пойдет. Ему уверенность нужна и сейчас, и тем более, завтра.

- У нее сердце больное, Дашуль. Ты уж матушку свою не расстраивай, соври что помнишь, пожилая ведь она уже! А там и сама все вспомнишь. Пожалей, мать, а? Она у тебя золото. Хорошо, Дашенька?

Кивнула. Глаза растерянные, недоверчивые.

Главное не напугать ее.

Борис выдавил из себя самую свою чистую и невинную улыбку.

- Вот и хорошо, вот и умница. Скажи завтра Радиславу Георгиевичу и полицейскому, что все вспомнила: маму, дом. Пусть она порадуется, а врач спокоен будет.

- Зачем, если это не так?

Ноздри Бориса раздулись. Сказал, с придыханием:

- У тебя на окне герань в синем горшочке стоит, запомни! И покрывало на постели черно-белое. Как зебра.

Девчонка округлила глаза, задержав дыхание. Проморгалась, кивнула испуганно.

- Черно-белое? – переспросила, сглотнула громко слюну.

- Да. Черное. Белое.

Она любит это сочетание. И, кажется, помнит это покрывало. Или просто помнит что-то черное. Полоска черного. Полоска белого, снова черное на белом…

Она откинулась на подушку, прикрывая глаза.

- Это точно моя мама? А я Даша? – в голосе все еще сквозит упрямство, но уже не так остро, что минутой ранее.

Почти сдалась и смирилась. Главное успеть раньше этого индюка Руслана!

- Да, вот же умница, все понимаешь и вспоминаешь. Молодец, Дашуль. Помни – герань в синем горшочке и черное. Белое. Молодец!

Борис отпрянул и попятился к выходу. Девчонка мелко подрагивала от дыхания. Откинулась на подушку, закрыла глаза. Книга выпала из рук.

Борис выбежал прочь. И как раз вовремя – по коридору шел Главный.

- Я это, передумал сюда переводиться. В морге останусь. Спокойней так. – На ходу заявил он, когда поравнялся с доктором.

Радислав Георгиевич нахмурился, закачав головой.

- А что так? Заработная плата ведь здесь чуть выше и живые еще все.

- Это да, но я уже там привык. Да и работы много, Захар Ильич не справляется, помощь нужна. А кто если не я.

Главврач вновь мотнул головой. Их патологоанатому Захару Ильичу действительно работы привалило невпроворот, а все, потому что, в их морг отправляли на вскрытия не только умерших пациентов их больницы, но и двух больниц соседних районов. А медицинскую сестру всегда проще найти, чем санитара морга.

- А мать твоя так просила слезно. И что ж теперь?

Он вспомнил голос ревущей в трубку троюродной сестры, которую не видел сказать, к слову, вот уже лет двадцать. Разные они, никогда толком и не общались, только когда родители его и ее были живы. Но она как-то нашла его, позвонила и долго умоляла взять на работу ее единственного сына. Так он и познакомился с Борисом. Толком не проверял его, взял в морг по доброте душевной. Вот ведь как пить дать, даже фамилии его сейчас не вспомнит. Нехорошо, конечно, но ему не до кадровых вопросов младшего персонала, у него по пять операций в день. Голова другим забита.

- Ну как знаешь. – Отозвался, наконец, он. – Приятно было поработать на одном этаже. В морге то я почти не бываю, так что теперь и не свидимся долго.

- Ничего. Я буду к вам забегать.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Главный на осмотр к послеоперационному пациенту, а Борис счастливый и довольный на свиданку с Людкой.

А скоро, с ним на свиданку будет ходить ОНА…