Развод. Вторая жизнь для попаданки

Глава 1

— Собаки взяли след!

— Не уйдёт!

— Вон она!

Все это слышалось как в тумане. Тело трясло от озноба и страха. Внутри сердце заходилось бешеным ритмом. У меня тахикардия — определила бы я сразу…

А потом — какая, к чёрту, тахикардия? У меня же сердце остановилось в моем мире, и я умерла… В окружении троих детей и троих внуков, в возрасте семидесяти двух лет. Ушла из жизни с улыбкой на губах, с надеждой встретиться со своим генералом, который оставил меня десять лет назад.

Мой Борис…

— Вижу её! Взять её!

Ногу разорвало болью. Я не владела своим телом — увидела, как чёрная псина, похожая на переростка-волка, вцепилась в мою конечность.

Из горла даже не вырвался крик. Связки были сорваны, да и сил не было.

Что тут происходит?

Боже мой… Это что, я в аду?

Псина рвала мою ногу, а я пыталась оттолкнуть её… но тело не слушалось. Я мысленно звала Сашу и Лёшу, своих старших сыновей, чтобы помогли.

Но их не было.

А я вообще была… в лесу. Тут темно и холодно. Шёл дождь.

Я валялась в луже, дрожала, и с трудом осознавала, что на мне — пышное платье.

— Фу, Альса! — услышала я.

Псина перестала терзать меня и отстала. Укусы были чудовищными.

— Помо…

«Помогите…» — хотела сказать, но вырвался только хрип. Из зарослей выскочил огромный детина.

— Зачем бежала, дура?!

Мужик резко поднял меня, сжал плечи и поставил на ноги.

— Идём. Не зли мужа. А то будет хуже.

Господи! Какого мужа!

Я не могла наступить на ногу, каждый шаг отдавался резкой болью. Но здоровенному, бородатому мужику было плевать.

Я продолжала пытаться позвать Сашу, Лёшу… и Кирилла, своего зятя, тоже военного. Но не могла.

Я пыталась осмотреться, сделать хоть какие-то выводы, потому что это точно был не сон!

Странный вид одежды провожатого наталкивал на какие-то нереальные мысли. Меня волокли как тряпку. К какому-то… мужу.

Но у меня есть только один муж. Мой Боря. Генерал Российской Армии, ушёл из жизни десять лет назад. И никто, кроме него, мне не был нужен. Я уходила с мыслью, что мы воссоединимся.

А… я тут. И тут это где?

Что это за муж, который пускает по следу жены псов размером с человека?

— Не… — едва выдавила я из себя.

Хотела сказать: «не могу», но меня тут же отпустили, и я рухнула на мокрую почву. Ахнула — да я же бедро себе сломаю, возраст не тот!

Дождь заливал глаза. Я пыталась анализировать… но пока плохо выходило. Мозг буксовал.

— Вставай, если не хочешь, чтобы тебя сожрали норханы. Поверь, укус Альса покажется тебе недоразумением. Приятной щекоткой.

Я попыталась собраться и отползти от этого огромного мужика. Но… тело плохо слушалось. Оно словно было не моё. Как перчатка не по размеру. Вот как бы я это описала.

А когда дрожащей рукой удалось задрать подол платья, чтобы посмотреть на ногу… поняла, что и руки не мои. Такие у меня были лет в двадцать, когда мы с Борей познакомились… Тонкие, изящные и пальчики такие музыкальные.

Боже мой…

Мои руки ведь — как у пожилой женщины. А это — руки юной девчонки.

А потом меня снова дёрнули на ноги, меня пронзило болью. Я больше не могла это терпеть — и потеряла сознание.

Боже мой… Вот он, ад. Настоящий. За что?..

Глава 2

— Вставай!

В лицо плеснули холодной водой, и я закашлялась. Открыла глаза. Передо мной снова было это ужасное бородатое лицо.

Я попыталась отползти, но тело снова не слушалось. Я была словно заперта внутри.

Как он может так обращаться со мной?!

Я не привыкла к такому обращению. Мой муж оберегал меня, любил. А когда его не стало — дети заботились обо мне, поддерживали меня.

А здесь…

— Вымой её. Скоро лорд придёт, — бросил тот через плечо.

Я моргнула и поняла, что сижу в кресле. Комната напоминала музей — роскошная резная мебель, красный бархат и кругом позолота.

Женщина лет пятидесяти, в чепчике и белом переднике, засучив рукава, подошла ко мне, взяла за плечо и повела куда-то.

При этом тихо ругалась себе под нос на «молодых леди — импульсивных и глупых».

Я хотела сказать: каких ещё леди? Каких импульсивных?

Но уже понимала — я попала в тело несчастной девушки. И, как женщина, прожившая долгую жизнь, я сразу чувствовала: она бежала не просто так.

Да и правильно сделала девочка, что бежала. Жаль только, не удалось…

А теперь в её тело вселилась я.

И за что мне это?

Я ведь хотела быть со своим Борей. Я уверена, что он меня там, на небе, ждал.

Мы с ним — как пара лебедей.

Так зачем этот второй шанс на жизнь?

Или это потому, что я не исполнила его последнюю волю?

Он просил: «Будь счастлива».

Глупый…

Да не нужен мне был никто в моём возрасте! Я только ради детей и держалась. Выдала замуж младшую дочку и поняла, что всё — пора.

Не было сил уже.

Мы ведь так хотели мира. Ждали его.

Дождались мирного неба над головой, Боря наконец вышел на пенсию. Мы купили дачу. Больше никаких переездов, срочных вызовов, командировок. Мы хотели пожить для себя.

Но... инфаркт не спрашивал.

Моего генерала не стало, и тот, так и не увидел этой обычной жизни…

Потому я сделала всё, что должна была. И ушла.

«Неужели мне теперь и тут жить без тебя, ждать конца, чтобы снова с тобой воссоединиться?..»

Меня привели в ванную комнату. Усадили на табурет у стены.

Тело по-прежнему казалось чужим. Я просила — молила девочку внутри:

«Соберись. Пожалуйста. Шевельнись хотя бы немного…»

Но не могла.

Могла только крутить головой — и то тяжело, словно шею кто-то держал. Как привели, как усадили — так и сидела, наблюдая, как дородная женщина набирает большую ванну с лавандовой пеной.

Я искала глазами зеркало. Нашла.

И… до конца осознала: я в чужом теле.

Молодом. Истощённом.

В зеркале на меня смотрела девушка. Юная. Бледная. С большими голубыми глазами. Длинные светлые волосы спутались, прилипли к щекам и вискам. Локоны, влажные и тяжёлые, падали на плечи, придавая ей почти сказочную хрупкость.

Лицо — кукольное. Маленький аккуратный подбородок, чёткие скулы, тонкий носик. Брови светлые, чуть изогнутые.

Но вся эта красота была испорчена. Девочке явно было непросто. Щёки впалые, губы треснуты от ветра и обезвоживания. Под глазами — черные тени. Она выглядела так, будто пережила не только бегство, но и голод.

На ней было пышное платье с тонкими кружевами на лифе, с изящной вышивкой по подолу, со шнуровкой на спине. Ткань была светлая, с благородным отливом. В стиле позднего средневековья.

Теперь же платье выглядело жалко. Кружева — порваны. Подол в грязи и листьях.

Мне нужно было принять тот факт, что это милой красивой девочки больше нет, а есть я.

И мне стало её так жаль.

Не себя. Её.

Она ведь и знать не знала, что так закончится её бегство. Возраст… не больше двадцати пяти. Как у моей Леночки.

Жить да жить. Любить. Радоваться жизни. Детей рожать.

А она бежала… и умерла в лесу, в сырой луже.

Бедная крошка.

Надеюсь, там, где ты сейчас — тебе уже хорошо.

А мне…

Мне бы только немного прийти в себя.

— Давай леди, вставай. Мыться будем.

Я бы и рада, да только не могла. Видимо, пока не прижилась моя душа как следует. Я смотрела на служанку. Запоминала её лицо. Круглолицая, полная, с жидкими, тёмными волосами, собранными в пучок.

«Ну давай, радость моя», — подумала я. — «Посмотрим, как ты ко мне отнесёшься. А там уже сделаем выводы. Союзника я в тебе найду или врага — увидим».

Женщина недовольно качнула головой и, подхватив меня под локоть, подняла. Действовала споро, не особенно вежливо, но знала своё дело — начала снимать с меня одежду.

Глава 3

Скользкие руки служанки подхватили меня подмышки, подняли — и тело, как тряпичная кукла, повисло у неё в руках.

— Совсем без сил, болезная, — ворчала она себе под нос. — Не смотрите, перед вами леди все же, — сделала она замечание старику, что стоял в дверях.

— Мне её лечить надо как одетую, что ли? — возмутился тот, фыркая.

Служанка поджала губы, вытирала меня и неодобрительно косясь, бурчала под нос, пока старик не подошёл ближе.

Он нацепил пенсе, прищурился и принялся внимательно осматривать меня, склонившись. Усмехнулась про себя.

Хорош, лекарь. Чего уж.

Старый. Седой, как лунь.

А вот на молодое тело да на упругую грудь поглазеть горазд.

«Лучше бы сразу к ноге полез, а не глазел», — мысленно цокнула я.

Меня завернули в короткий халат. И старик, наконец, присел и занялся моей ногой. И что самое интересное… лечить тот стал руками.

О как!

Да уж, вот этого я точно не ожидала.

Вспышки зелёного света пробежали по коже. А потом он достал из широкого кармана балахона небольшой кожаный свёрток. Развернул прямо на полу. Внутри — инструменты, флакончики, бинты.

Он взял крошечный пузырёк, макнул кусочек ткани в жидкость и, не глядя на меня, пробормотал:

— Будет щипать. Не пищать.

Он промыл её, запахло травами, потом наложил повязку.

— А это, леди, выпейте, — кряхтя, встал он, протягивая флакон. — Чтобы боли не было.

— Леди не ела ничего, — буркнула служанка сзади.

— Тогда после еды. Чтобы желудок не посадить.

Вот так. Заботится. Прелестно.

А у меня в голове уже подозрения роем: не слишком ли вежлив? Как бы не решил отравить. Вот не верю я ему.

Потом служанка снова сняла с меня халат и, продолжая ворчать, начала одевать, как куклу. Честное слово.

Пришлось смириться. От меня сейчас мало что зависит. Меня облачили в бельё — кружевное, тугое, с корсетом. Хотела сказать, что вредно так затягивать, но… не смогла. Потом меня усадили на стул и принялись надевать чулки.

Сдается мне, готовят меня к чему-то и точно не ко сну.

Мне высушили волосы и собрали в высокую причёску. Платье дали попроще, но все равно украшенное кружевами и мелкими камушками.

И мне это всё не понравилось.

Уж слишком всё это походило не на домашний наряд, а на подготовку к… да чёрт его знает к чему.

Меня вывели из ванной в ту самую шикарную спальню. Пол был устлан коврами, огонь горел в камине, лился мягкий свет.

А в кресле, прямо напротив огня… сидел он.

Мой муж.

Он жадным, липким взглядом осмотрел меня.

Глава 4

Смотрел на меня так, словно выбирал между «сломать» и «вытереть ноги».

Красивый, надо признать.

Худощавый, высокий, в дорогой рубашке и жилете, волосы — светлые, будто позолоченные, собраны на затылке. А лицо — резкое, словно выточенное. Глаза серые, глубоко посаженные, скулы — острые. Таких любят юные дурочки и портретисты.

Но я уже знала, что за эта красота.

Снаружи — благородная обёртка.

А внутри… гнильца.

И я вовсе не думала, что этот сучий потрох случайно пустил по следу бедной девочки этих церберов.

Нет. Этот гадёныш делал все осознанно. Я видела этого садиста насквозь.

Он тащился от моего бедного, потрёпанного и несчастного вида. То и дело косился на рану на ноге — с таким интересом, словно наслаждался каждой каплей боли.

Служанка отступила от меня, и меня тут же повело.

Тело не держало. Всё плыло перед глазами.

А он…

Едва сдержал злорадную ухмылку. Не подошёл. Не предложил руку.

Ему нравилась моя боль. Нравилось видеть меня слабой.

Урод напомаженный. Царёк местный.

Он махнул рукой.

— Присаживайся, Элеонора.

Жест был ленивый, но приказа в нём хватило с головой.

Служанка аккуратно подвела меня к креслу, и опустила в него.

Но тут желудок скрутило от голода так, что перед глазами поплыли пятна.

— Позже поешь, — бросил он.

Краснеть я не стала. Не тот возраст, чтобы стыдиться, что хочешь есть.

Сидела я прямо. Как сил хватало. Спину держала. смотрела ему в глаза.

И молчала.

Потому что иногда молчание говорит громче любых слов.

И потому что ещё не время.

— Слушай меня внимательно, Элеонора.

Тот, похоже, ждал от меня чего-то другого — криков, истерики, может слез.

Но я просто сидела.

Он отвернулся… а потом снова уставился на меня.

— Это хорошо, что ты всё видела, — сказал он, прищурившись. — Не буду вдаваться в подробности.

Он криво усмехнулся, губы его дрогнули в злой, презрительной усмешке.

Я подумала, что вот сейчас он перейдет к делу.

— Ты мне так и не родила наследника за пять лет брака.

«Да я бы тебе котёнка не доверила, не то что ребёнка», — подумала я.

— Я встретил Лилию. И она уже беременна от меня. Так что я развожусь с тобой. Тем более ты уже слишком старая.

Ха! В мои двадцать пять-то!

Я посмотрела на него снисходительно. Хотя внутри уже знала — развод? Прекрасно. Я не пропаду. Устроюсь в этом мире. Но поганец решил добить меня.

— Ты останешься здесь, — добавил он холодно. — Будешь жить в этом доме. Будешь прислуживать моей будущей жене. Будешь подчиняться, слушаться.

Он подался вперёд. В голосе зазвенела липкая угроза.

— И если я скажу — ты будешь раздвигать ноги для меня или для тех, кому я разрешу. Ты с этого момента моя собственность. До тех пор, пока я не скажу иначе.

Я смотрела на него.

И даже не дрогнула.

Потому что однажды я уже умирала. Мне дали второй шанс на жизнь и точно не для того, чтобы я удовлетворяла твои желания.

Но кажется, он что-то такое заметил в моих глаза. Потому что прорычал, как зверь.

— Не послушаешься — высеку. Еще раз сбежишь — поймаю и высеку. Косо посмотришь на мою жену — высеку.

А потом он встал подошёл к моему телу и резко вскинул мой подбородок, больно сжав его пальцами.

Слишком крепко.

Я дёрнулась, пытаясь вырваться, но тело предало. Оно было слабое, истощённое. Только голова рывком ушла в сторону.

Он скрипнул зубами. Недовольно.

Зло.

— Я предупредил тебя. А пока посидишь в подвале. Поучишься покорности, которую, видимо, растеряла в лесу.

— Лойс! — крикнул этот урод куда-то в сторону.

В комнату вломился тот самый здоровяк с бородой.

— В подвал её. Не кормить.

— Да, мой лорд, — отозвался тот, без лишних слов.

И подхватил под мышки, помогал ему один юнец. Я не шла. Меня волокли, как мешок. Плакать я была не намерена. Не будет этот гад наслаждаться моими мучениями.

Рассмотреть что-то вокруг не выходило, меня слишком быстро тащили. Я займусь этим потом. Не останусь тут. Не буду тратить свою жизнь на эту всю вакханалию.

Мы миновали тёмный коридор с высокими потолками и бордовым ковром на полу, свернули на просторную, широкую каменную лестницу.

Глава 5

Спуск по лестнице на минус первый этаж закончился. Меня толкнули в угол, и я рухнула на жёсткий, тонкий тюфяк. Пахло сыростью и плесенью.

Провожатые сразу же развернулись и поднялись наверх, не удостоив меня даже взгляда.

Оставили одну.

На стене горела лучина странным голубоватым пламенем. Магия, не иначе.

Помещение было тесное, шагов три на три, с низким потолком и влажными каменными стенами. Крыс, слава Богу, не было. И на том спасибо.

Желудок забурчал от голода:

— Ничего тебе не светит. Так что не проси. Мы с тобой, видите ли, слишком непокорные, чтоб еда нам полагалась. И вообще ужасный этот мир. У мужчин нет ни чести, ни уважения к женщине.

Я вытянулась на вонючем тюфяке, затхлом от сырости. Сон накрыл меня, как покрывалом.

И приснилась мне наша дача. Мое старое сердце сжалось даже во сне, ком встал в горле.

Мы только-только купили ее. Долго выбирали. Объездили десятки — всё не то, не чувствовалось «своего». А потом нашли.

Мы вообще хотели туда переехать, а квартиру просто сдавать.

Боря разбил мне небольшой огород, сам оградил его, вскопал грядки.

Я посадила два ряда картошки, немного зелени, морковку — для внуков.

Мы ждали, когда подрастёт, чтобы собирать урожай вместе.

Потом Боря красил беседку — аккуратную, с резными балками. Я готовила еду, накрывала стол. Мы тем вечером ждали детей.

Картинка менялась.

Боря жарит мясо на мангале. Я стою рядом, держу тарелку и просто улыбаюсь. Все мои — рядом.

Муж. Двое сыновей с невестками. Дочка. Внучки — Анечка и Катюша — носились по лужайке босиком, визжа от счастья.

А потом...

Муж вдруг начал оседать. Я сначала подумала, что он пошутить хочет.

Что сейчас улыбнётся.

А он — не улыбнулся.

Я закричала.

Саша, мой старший, успел подхватить отца у самой земли.

Скорая.

Сирена.

Пустота в душе. И я — как лебедь без крыла.

Вижу небо, помню, как летать… но больше не могу.

Проснулась резко. Перед глазами был каменный низкий потолок.

Я вытерла лицо, по которому текли слезы. Сердце рвалось на лоскуты так, словно это всё случилось только что, а не десять лет назад. Это боль, с которой невозможно бороться. С ней можно только научиться жить.

Послышался звук открываемой двери и тяжёлые шаги.

— Эй, вставай! — рявкнул вдруг бородатый Лойс.

Значит, ночь прошла и за мной пришли. Я перевернулась на бок, потом начала вставать.

И увидела здоровяка, стоящего на лестнице. Он держался за гнилой деревянный поручень. Был одет в аккуратный, добротный коричневый камзол. Не то что вчера — тогда он выглядел как разбойник с большой дороги.

Даже борода теперь была причесана, а длинные волосы, торчащие в разные стороны, — зачёсаны назад и гладко уложены на плечах.

«Праздник у них, что ли, намечается?» — усмехнулась я про себя.

Нога ныла, но терпимо. Это значило одно: я ещё жива.

Я дотянулась до стенки — тело слушалось чуть лучше. Значит, моё беспомощное состояние всё-таки временное. Это уже хорошо.

Вот только помочь мне встать, конечно же, никто не собирался.

Лойс не выдержал моей медлительности, спустился на две ступени, подхватил за талию и потащил наверх.

Изверги.

Как можно так обращаться с женщиной?!

Была бы у меня магия — я бы наколдовала себе хворостину и отходила бы всех по голой заднице! Но сейчас я слабее котёнка. И рядом нет моих мужчин. Ни мужа, ни сыновей, ни зятя.

— Куда… меня… — Слова выходили с хрипом.

— Кормить тебя ведут, — буркнул Лойс. — А то, поди, скоро сдохнешь, леди. Тонкая ты и тощая, как жердь.

— А… потом?.. — выдохнула я. Мужчина был словоохотлив.

— Потом развод, — мы миновали лестницу и вышли в холл. Свет ослепил, и я прикрыла глаза рукой. — А потом праздник у лорда. Свадьба. А после — бал. Скоро гости съезжаться будут.

Глава 6

Меня действительно доставили на кухню. А ещё я поняла: меня здесь уже полностью списали со счетов. Со мной не считались. Повара и служанки на просторной кухне бросали ехидные взгляды в мою сторону и громко шушукалась. Я для них будто пустое место.

Ну, какие хозяева — такие и работники. Чему тут удивляться.

Меня грубо усадили на табурет, с шумом опустили передо мной миску с какой-то похлёбкой.

Могу сказать, что пахло это… ну, не то чтобы отвратительно, но и вкусным назвать было сложно.

Серое нечто, в котором плавала неровно нарезанная морковка, варёный лук (который я, к слову, терпеть не могла), пара кусков мяса, что-то похожее на картошку.

И всё же радовало одно: хоть какие-то знакомые овощи.

А раз есть овощи, значит, есть семена.

А значит, когда я сбегу отсюда, можно будет разбить свой, пусть и крошечный, но огородик. На еду уж точно хватит.

Я взяла ложку и заметила, что с каждым часом тело слушается меня всё лучше и лучше. Потом в меня практически швырнули кусок зачерствелого чёрного хлеба.

Но я не гордая — силы мне были нужны.

Я взяла хлеб и начала есть.

Не смотрела на эти перекошенные, кривящиеся лица поваров и служанок, которые бродили мимо и уже даже не стеснялись — сплетничали обо мне в открытую.

«Ну и отлично», — подумала я. Слухи — это информация. И я слушала. И все больше жалела бедную девочку, в теле которой оказалась.

Я чувствовала себя шпионом в тылу врага.

И всё запоминала. Они шептались, что я никчёмная, что я бездетная, что я — старая дева. И, кажется, именно этим они хотели меня задеть. Мерзонько так хихикали.

— Да не возьмёт её никто замуж…

— Кто её возьмёт — она ж пустоцвет… Столько лет в браке — и не понести…

— Родни у неё нет, все померли, идти ей некуда… Но наш лорд милосердный… оставит её здесь. Будет новая служанка. Подносить и приносить для новой хозяйки дома, — и снова смех от всех.

«Подносить и приносить?» — усмехнулась я про себя.

Размечтались!

А этот зубастый цветочек, что станет вашей новой хозяйкой, ещё даст вам прикурить. Но об этом, конечно, я умолчала. Пусть сами узнают.

Быть слугами при робкой девчонке и при той, что пальцы в рот не клади, — разные вещи.

Не удивлюсь, если она не могла родить просто потому, что ей там что-нибудь подливали. Я, конечно, точно утверждать не могу этого, но по ощущениям — девчонка, кроме своей излишней худобы, ничем серьёзным не страдала. Пять лет в браке — и не беременеть? Странно.

А насчёт новой хозяйки и слуг… Кто что заслуживает — тот своё и получит.

Стоило мне только положить ложку, как за мной пришла та самая служанка, что помогала мне мыться. Как я поняла из разговоров других, звали её Берта.

— Пойдём, Элеонора, — сказала она тихо. Только она одна продолжала без издевок обращаться ко мне. Остальные уже давно понизили меня в статусе.

Берта подхватила меня под локоть и повела. Я пошла за ней.

— Девочка, сейчас я тебя помою, приведу в порядок, причешу. Платьице красивое наденем, — говорила она, словно ребёнку.

Мне оставалось только мысленно закатывать глаза. Но доброта этой женщины грела.

В мою прежнюю комнату нас не повели. Скорее всего, она уже занята. Мы завернули в узкий коридорчик под лестницей.

Привели меня в крошечную комнату: узкая кровать, маленькое окно, тумбочка, покосившийся шкаф и стёртый ковёр. Была ещё одна дверь — за ней, как выяснилось, находился маленький санузел.

— Оставь… меня, — сказала я, отчётливо, с расстановкой. Язык уже ворочался лучше.

Служанка недоверчиво посмотрела на меня, тяжело вздохнула.

— Если что, кричи. Я подойду. Пока приготовлю тебе платье.

— Куда… потом? — спросила я.

— Законник уже пожаловал, — вздохнула она и неодобрительно покачала головой.

— Ясно…

Я, придерживаясь за косяк, прошла в сторону ванной. Я сделала все свои дела, потом залезла под душ. Помылась сама. Теперь от меня пахло лавандовым шампунем и таким же гелем для душа.

Я вышла, закутавшись в полотенце. Волосы сушить не стала — помнила, что служанка владеет бытовой магией, и в прошлый раз высушила их одним прикосновением.

На кровати уже ждали: чистое бельё, короткие панталончики, кружевной корсет. А вот платье оказалось совсем другим. Простое, тёмно-синее, без кружев, без вырезов, без тяжёлых камней. Но, признаться честно, мне оно даже больше нравилось.

Сопротивляться я не стала и отдалась на руки служанке. Она без слов высушила мне волосы с помощью магии, уложила их в скромный пучок на затылке и помогла облачиться в тёмно-синее платье длиной до щиколоток. На ноги мне надели такие же тёмно-синие балетки. На мой вкус, выглядела я строго, дорого и со вкусом. Ткань была качественная и дорогая.

Я выпрямила спину. Служанка повела меня дальше, и теперь у меня уже хватало сил, чтобы рассматривать сам особняк. Я запоминала повороты, коридоры, где какие двери. Заблудиться здесь было сложно. Судя по всему, здание состояло из двух этажей с длинными коридорами и равномерно размещёнными дверями по сторонам.

Глава 7

Хотела сказать, чтобы засунул свои желания куда подальше, но от этого стало бы только хуже.

Мое мнение тут никого не интересовало. Авелиан повернулся к будущей жене — и голос его вдруг стал мягким, добрым, обволакивающим.

— Лилия, цветок моей жизни, — сказал он. — Я с нетерпением жду вечера.

— Конечно, мой лорд, — пропела она.

Он с лёгкостью оттолкнул меня, прошёл мимо, подошёл к Лилии, протянул ей руку, поцеловал — и с показным вниманием пропустил её вперёд, распахнув дверь.

Меня же практически вытолкнул следом.

Прежде чем дверь его кабинета закрылась, он успел громко произнести. И это ни мне, ни этой змее не понравилось:

— Лилия, не забудь переодеть Элеонору к балу. Я не хочу, чтобы она опозорила меня перед гостями.

— Ну Авелиан, разве ей место среди наших гостей? — жеманно протянула она.

— Я сказал: она пойдёт на бал. И сидеть будет рядом с нами.

Она попыталась спрятать раздражение под дежурной улыбкой и прикрыла рот веером.

— Как скажешь, любимый.

Авелиан довольно оскалился. И наконец закрыл двери.

Господи… я-то ему зачем на празднике по поводу новой свадьбы?

А дальше этот зубастый цветочек решил превратить мою жизнь в ад. Но только не на ту напала, деточка.

Да и мне практически не пришлось изображать неуклюжую мямлю — тело по-прежнему ощущалось как перчатка не по размеру. Потому, когда Лилия притащила меня в свои шикарно обставленные покои, смежные с комнатой моего бывшего мужа, и велела помочь раздеться, развязать тугой корсет — я, конечно, «помогла». Только ещё сильнее запутала узлы. Распутать эти новые завязки никто не смог, и шелковую нить попросту пришлось разрезать.

Она, конечно, одарила меня десятком нелицеприятных эпитетов, но маленькая, крошечная месть была настолько сладка, что я не смогла себе отказать.

Потом мне велели распустить ей волосы. И стоило мне пару раз небрежно провести расчёской, как она зашипела, будто змея. Я даже задумалась: а что если в этом мире живут не только люди?

Она резко оттолкнула мои руки, и я, не удержавшись, пошатнулась. Если бы не пуфик за спиной — наверняка грохнулась бы на пол.

— Что же ты за никчемная такая? — процедила Лилия. — Ничего не можешь сделать, идиотка. Зачем ты вообще понадобилась Авелиану, не пойму. Запомни: если я узнаю, что ты что-то замышляешь против меня — я вздёрну тебя. И никто тебя не защитит.

Я молчала. Скромно потупила взгляд. Хотя это было непросто.

Лилия хотела взять меня с собой в ванную, но, похоже, решила, что там я могу по «неосторожности» притопить ее. Потому и не рискнула. Вместо этого велела другой служанке сопроводить меня в ванную.

Там мне выделили жёсткую, неудобную скамейку. Я сидела, как наказанная, в душном помещении, и только подавала маски, баночки, скрабы. Спа-процедуры для этой леди длились почти пять часов. Это было ужасно. Ее то намазывали, то тёрли. От количества запахов разболелась голова. Я была зла как тысячи собак.

В итоге я плюнула и размотала собственный бинт на ноге и попросила дать мне мази. Остаться без ноги я не планировала. На удивление заживление шло хорошо. Я закончила с ногой. И вскоре мне уже ужасно хотелось есть, пить — и, наконец, снять это проклятое, наглухо закрытое платье.

А когда «отмыли» эту грязнулю и привели в более-менее божеский вид — за пять-то часов — я вздохнула полной грудью.

Я раньше Лилии выскользнула в прохладную спальню и с таким видом взялась за расчёску с ее туалетного столика, что она изрядно насторожилась.

Уловила, что если сейчас расчёска снова попадёт в мои руки, она может остаться не только без причёски, но и без волос вообще.

Видимо, инстинкт самосохранения сработал: расчёску из рук отобрали и передали другой служанке. Меня усадили на пуфик.

Так я и просидела ещё два часа, наблюдая, как две женщины сооружают на голове леди Лилии настоящее архитектурное чудо — башню с завитками, шпильками и заколками с жемчугом.

За полчаса до бала Лилия, видимо, вспомнила, что меня нужно тоже привести в порядок. Я уже начала надеяться, что на бал я не пойду. Но, похоже, она боялась гнева своего будущего мужа, потому с перекошенным от злости лицом, приказав идти за ней, отправилась в мою прежнюю комнату.

Она перебрала все мои вещи, сразу убрала в сторону яркие и открытые платья, вытащила серо-графитовое, с длинными рукавами, квадратным вырезом, в пол. Абсолютно без украшений, камней и даже без вышивки. Только каскад мелких складок на лифе.

— Живее собирайся, — приказала она. — Ещё не хватало, чтобы Авелиан расстроился. Не знаю, зачем ты ему, но я тебя предупредила: твоя жизнь превратится в ад.

«Моя жизнь уже превратилась. Так что пугать меня бесполезно, деточка».

Я взяла платье и пошла в ванную. Привела себя в порядок, приняла душ, тщательно вытерла волосы. В этот момент в ванную вошла Берта. Она высушила мне волосы, собрала их в высокую причёску, помогла облачиться в платье.

— Ох, деточка… незавидная у тебя жизнь. Бежать бы тебе. Бежать, милая. Не жить тут — сожрёт тебя этот ядовитый цветочек и не подавится. А лорд… ой, что я слышала… лорд собирается оставить тебя при себе. Любовницей. Это ж где такое видано — развестись, а потом держать бывшую жену под рукой, пользоваться, как вещью.

Глава 8

Согласно покачала головой. Что же... осталось только воплотить побег в жизнь. Может быть, большое количество гостей отвлечёт бывшего мужа от моей персоны.

А потом услышала писклявый голос Лилии:

— Долго ты там будешь? Давай живее! Гости уже все в сборе!

Пока мы марафетили эту принцессу, гости действительно прибывали в замок — то и дело доносилось конское ржание внизу, шум колёс по гравию.

Жаль, что в этом мире нет машин... Попала я явно в средневековый магический мир. Было бы неплохо выяснить о нём хоть что-то. Найти карту, понять, куда можно бежать. Может, Берта в этом поможет. Я мысленно поставила себе галочку — надо будет расспросить её. А пока — главное выжить на этом балу.

Мы вышли из моей спальни. Впереди шла Лилия, недовольно косясь на меня. На ней было пышное, голубое бальное платье, вырез — настолько откровенный, что даже мне казался неприличным. Она обмахивалась кружевным веером. Потом начала величественно спускалась по лестнице. Я — следом.

За те часы, что мы возились с её внешностью, холл преобразился. Слуги украсили его вазонами с белоснежными пионами — аромат тонкий, чуть сладковатый, разливался в воздухе. Я всегда любила пионы. Первое, что посадила у себя на даче.

Мы свернули в широкий коридор, и там перед нами распахнули двери. Мы вошли в огромный зал, полный гостей. С одной стороны стояли длинные столы, с другой — люди сбивались в маленькие группы, переговаривались, шептались.

Всё пестрело яркими, дорогими, пышными нарядами. Те, кто стоял ближе, тут же зашептались, бросая взгляды на Лилию и на меня. Некоторые узнавали. Уж наверняка гуляли на моей свадьбе — а теперь отмечают мой развод. И новую свадьбу.

В бокалах пузырилось игристое, музыканты играли что-то лёгкое и праздничное.

Как только мы вошли, толпа расступилась. А мой бывший муж, с важным видом, произнёс торжественную речь. Рассказывал, как встретил и полюбил свой «цветок жизни», приплетал каких-то богов и истинность чувств.

Я уже подумывала ускользнуть в сторону, скрыться с этого праздника, как вдруг рядом нарисовался Лойс, больно сжал мой локоть и повёл к столу. Усадил по другую руку от бывшего мужа.

Это вызвало новую волну перешёптываний. Кто-то смотрел на меня с жалостью, кто-то — с презрением, кто-то — с ехидной улыбочкой. Я сидела с прямой спиной, словно замороженная.

Неужели тут в порядке вещей звать бывшую жену на свадьбу, да еще усаживать ее рядом.

Молодожены ворковали. Бывший муж гладил руку Лилии. Перед нами расставляли блюда. Но кусок в горло не лез.

Я молчала. Только мысленно повторяла: «Скорее бы всё это кончилось...»

И тут я почувствовала руку. На своей коленке.

Она поползла вверх, задирая тонкую ткань платья.

Я резко подняла голову, под столом ударила по руке Авелиана. Он оскалился и… показал клыки.

Я на секунду опешила.

Он... не человек что ли? Кто он тогда?

Авелиан неприлично склонился ко мне, прикусил мочку уха. Меня передёрнуло от отвращения. Я повела плечом, выставила руку, чтобы отстранить его, но он перехватил её и резко припечатал к столу. Звякнула тарелка.

Ближайшие лорды и леди покосились... и сделали вид, что ничего не заметили.

Лилия, похоже, была готова сжечь меня прямо здесь, на месте, до самого уголька.

Авелиан прошептал мне на ухо:

— Ты — моя собственность. Помни это. И не забудь: ты всегда должна быть готова. Ночью. Принять меня.

— Мы развелись, — процедила я сквозь зубы. — Я ничего тебе не должна. Ты и так все у меня отобрал.

— Мне кажется, ты плохо понимаешь, — его голос стал ледяным. — Я научу тебя слушаться своего хозяина.

Не знаю, сколько бы он ещё шипел мне на ухо мерзостей, но тут дверь распахнулась, и в зале повисла тишина.

Барон выпрямился.

Я посмотрела в сторону входа и замерла.

В зал вошёл тот самый генерал.

Сердце ухнуло вниз…

Глава 9

Высокий, мощный, будто вырезанный из чёрного обсидиана.

Фигура — как у хищника. Каждое его движение было отточено, лишено суеты и наполнено внутренней силой.

На нём была чёрная форма строгого покроя без излишеств, но от этого ещё более внушительная. На плечах — серебряные эполеты, сверкавшие в полумраке зала как ледяные клыки. Строгие облегающие бедра брюки были заправлены в высокие сапоги.

Тишина накрыла зал мгновенно, словно кто-то разом вырвал звук из пространства. Музыканты затихли. Разговоры стихли. Даже бокалы перестали звенеть.

Все застыли.

Его лицо было суровым, с острыми скулами и крепким подбородком. Ни одной лишней эмоции. Губы сжаты. Под тенью длинных ресниц сверкнули золотистые, нечеловеческие глаза. Те самые глаза, в которые я — к своему ужасу — утонула. Они не смотрели, они прожигали. Высматривали суть. Не отпускали.

Я забылась. Забылась настолько, что даже дышать перестала.

Длинные тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад. Он не нуждался в ореоле власти — она жила в нём. И давила. Подавляла. Ставила на колени одним взглядом.

И отчего-то… он остановил свое внимание на мне.

В этом душном, пропитанном лживыми и лицемерными улыбками обществе, его появление стало глотком кристально чистой, холодной воды.

Словно кто-то распахнул окно в глухой камере, и в комнату ворвался ледяной воздух гор.

Я даже вздрогнула.

Он не нуждался в нарядной форме, в блеске камней или длинных речах.

Его форма была чёрной, строгой, почти аскетичной.

Но именно в этой сдержанности была настоящая мощь — прямая, не прикрытая, необъяснимая. Он не старался произвести впечатление.

Говорят, глаза — зеркало души.

И в этот миг, в этот крошечный, невыносимо хрупкий миг, я… перепутала.

Мне почудилось — на миг, на вдох — что это он. Мой генерал. Мой Борис.

Что это он стоит в чёрной форме, такой же высокий, такой же несокрушимый, такой же…

Он тоже подавлял своим присутствием. Тоже рождал ощущение, будто за твоей спиной вдруг выросли стены — и ты под защитой. Сильной. Молчаливой. Неоспоримой.

И я испугалась.

Испугалась того, как остро сжалось внутри.

Я думала, что могу научиться жить без своего генерала, но… это не так… Я оказалась плохая ученица. Всё рухнуло под весом одного единственного взгляда.

Я словно нырнула в прошлое — туда, где ещё могла чувствовать, надеяться, мечтать. Где было место слабости.

Но… Только жёлтые, хищные, нечеловеческие глаза напомнили: это не он.

Этот генерал — другой.

Не мой.

И всё же я не могла оторваться.

Что-то в этом взгляде держало меня, изучало, подчиняло…

Только мой бывший муженёк решился нарушить гнетущую тишину. Он встал, демонстративно вскинул подбородок и расплылся в приторной любезной улыбке.

— Добро пожаловать, генерал Равенхольт, — произнёс он, голос чуть дрогнул, несмотря на попытку казаться уверенным. — Рад, что вы почтили нас своим присутствием.

Генерал не ответил сразу. Он медленно обвёл взглядом весь зал, задержавшись на мне на полсекунды дольше, чем на остальных.

— Я ненадолго. Дела Империи не ждут, — глухо сказал он.

— Конечно, конечно... — забормотал мой бывший муж. — Вы стоите на защите наших жизней…

За спиной генерала стоял юноша в форме, державший в руках запечатанный подарок. Он передал его слуге, а затем сам отступил и покинул бал.

К генералу тут же подскочил слуга и вежливо провёл его к выделенному месту. Оно оказалось рядом с Лилией, мне он был очень хорошо виден. И это был очевидный знак, насколько высоко было его положение. Ведь сидел он рядом с самим хозяином вечера.

Когда подошла девушка-служанка, чтобы наполнить бокал генерала вином, он мягко остановил её движением руки. Она замерла, глянув на моего бывшего мужа. Тот чуть заметно кивнул и снова натянул улыбку. Но все уже заметили: генерал пить за свадьбу и счастье молодых не пожелал.

— Леди Элеонора, — вдруг обратился он ко мне. — Рад приветствовать вас. Удивлён увидеть вас здесь.

Слова были сказаны вежливо, но я поняла, что впервые обратиться он должен был к Лилии. Она ведь хозяйка вечера. Та моментально побледнела, потом залилась краской и прикусила губу. Только я захотела сказать, что не по своей воле сижу на этом пире, как в мою коленку вцепилась железная хватка моего бывшего мужа. Боль была резкой, я охнула.

— Вам плохо? — спросил генерал, хмурясь. Его жёлтые глаза словно насквозь прожигали пространство.

— Да… мне нужно выйти, — прошептала я.

— С ней всё в порядке, — резко вмешался мой бывший.

Генерал даже не повернулся к нему, просто сказал:

— Я сейчас обращаюсь к леди Элеоноре.

Я поняла, что это мой шанс. Пока он рядом, бывший не посмеет мне перечить. Я должна воспользоваться этим.

Глава 10

Голос генерала прозвучал спокойно, почти тихо — но с такой сталью, что холод пробежал по коже. Бывший муж застыл. Я тоже. Медленно обернулась.

На краю холла стоял генерал Равенхольт. Плечи расправлены, взгляд — звериный, золотой, нечеловеческий. И теперь весь этот взгляд был устремлён на нас. На меня. На него.

— Я сказал. Отпусти. Её. Сейчас.

И на этот раз голос стал ниже. В нём была угроза. Команда. Приказ, от которого хотелось рухнуть на колени.

Мой бывший медленно, разжал пальцы. Я пошатнулась.

— Леди Элеонора, — уже мягче, но всё так же твёрдо обратился ко мне генерал. — Я правильно понимаю, что вы не желаете находиться в этом доме?

— Да.

Генерал отвёл взглядом меня, мою небольшую сумку. Поднял взгляд.

— Вы забрали все, что хотели? Документы? Вещи?

— Эм... Только свидетельство о разводе. Остальные документы… я не знаю, где они.

— Барон, принесите леди её документы.

Мой бывший муж скривился, а потом буркнул:

— Они у законника.

— В таком случае вы знаете, где я живу, и куда следует их доставить.

— Да, — процедил недовольно муж. Однако его недовольство было сдержанным. Я сразу почувствовала: выступать против генерала у этого труса кишка тонка. Такие, как он, самоутверждаются только за счёт слабых женщин.

— Подойдите ко мне, леди Элеонора, — мягко проговорил генерал.

Я подобрала сумку и пошла в его сторону. И… выдохнула. Господи. Я в этом мире — никто. Совсем никто. Но только сейчас, в этот миг, меня словно окатило защитой. Стоять за спиной у генерала — это стоило многого для моей измученной души.

— Вы в порядке? — спросил он и взглянул на меня пристально, перехватил мою сумку. Я встала чуть позади его плеча.

Я кивнула. Молча. И в тот момент поняла: если где и можно надеяться на защиту, то только у него за спиной.

— Да. Теперь да, — честно сказала я. Мне и правда кружило голову от осознания, что я действительно выбралась из этого вертепа. И больше не услышу угроз о том, как меня хотят опозорить и сломать.

— Не глупи, Элеонора, — вмешался мой бывший муж. Он, может, и пасовал перед генералом, но был упрям, как осёл. Я бы даже сказала — болезненно упрям. Эта его странная одержимость мной уже не на шутку пугала. — У тебя нет ничего. Нет родных и негде жить. Куда ты пойдёшь? Подумай. Я предлагаю остаться со мной. У тебя будет крыша над головой и еда.

Генерал покосился на меня. Думает, наверное, что я сейчас расплачусь и побегу обратно к этому моральному уроду. Ну-ну.

— Нет. С голоду лучше умру.

— Упрямая ослица, — выругался барон, показывая весь свой норов и зло, подаваясь в нашу сторону.

Генерал заслонил меня корпусом.

— Женщина сказала своё слово. Она уходит со мной. А я жду документы в ближайшие дни.

Муж растерялся только в первое мгновение, а потом натянул на лицо свою маску.

— Но вы даже не приступили к еде, — кисло сказал он.

— Я сыт. Благодарствую, — отчеканил генерал и развернулся, указывая мне рукой на дверь.

И я не стала медлить. Помчалась на свободу.

Я не была к этому готова. Стоило только выйти на просторное, мраморное крыльцо с колоннами, как я застыла.

Куда идти? Что снимать? Что делать? На дворе ночь…

Генерал, шедший чуть впереди, остановился и махнул рукой. Тут же к крыльцу подвели огромного чёрного монстра — иначе это создание назвать было нельзя. Даже его глаза были красными. Что-то подсказывало мне, что если заглянуть ему в пасть, там будет полный рот острых, акульих зубов. Хотя, конечно, именно такой скакун и должен быть у такого генерала.

Равенхольт передал мою сумку адъютанту, а потом спросил:

— Леди Элеонора, вам некуда идти?

— Нет, — покачала я головой.

— Понятно.

Он отошёл в сторону, отдавая приказы, а я просто стояла и ждала. Вскоре мне тоже подали лошадь. Я, если честно, зависла. Потому что машиной я могла управлять... а вот конём...

Я с ужасом посмотрела на тонконогую кобылку.

— Вы не умеете держаться в седле? — снова спросил генерал. Он повернулся ко мне и читал меня как открытую книгу.

— У меня... совсем мало практики, — попыталась выкрутиться я.

Хотя на самом деле её у меня не было вовсе.

— Мы карету не брали. Но вы составите мне компанию?

Я снова кивнула. Выбора-то не было. Да и лучше уж ехать с генералом, чем самой забраться на лошадь, а потом упасть с нее и сломать себе шею.

Генерал подошёл к своему монстру, перехватил поводья у слуги. Конь всхрапнул и поднял верхнюю губу. Генерал потрепал коня. Тот довольно рыкнул! Мать честная, да там и правда были акульи зубы в пасти. Такой наверное и мясо ест!

Конь был просто огромен. Не успела я даже моргнуть, как генерал легко взлетел на него сел в седло.

Глава 11

Наступила тишина. Я смотрела вперёд, не пытаясь заговорить. Как же было приятно — ощущать, что в этом мире всё ещё остались порядочные мужчины. Надёжные. Сильные. Не такие, как... бывший муж.

Мы какое-то время ехали молча. Я пыталась разглядывать местность по сторонам, но в темноте видела мало. Вскоре мы выехали за черту средневекового городка, в чьих пределах и находилось то проклятое поместье.

— А сколько часов займёт весь путь? — спросила я.

— Около четырёх, — спокойно ответил генерал.

Четыре часа. Да уж, путь неблизкий.

Наверное, он почувствовал, о чём я молчу, потому что сам добавил:

— Путь действительно не близкий. Вы можете отдохнуть.

Я кивнула и, собравшись с духом, выдохнула, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:

— Как вас зовут, генерал? Вы ведь зовёте меня Элеонорой… И мне тоже хотелось бы...

Фраза повисла в воздухе. Генерал хмыкнул позади меня. И только тогда я поняла, как именно прозвучал мой вопрос.

Чёрт, ну вот ведь балда! Облажалась. Тот словно прочистил голос, проговорил за спиной.

— Вы можете называть меня Торн.

Я осторожно выдохнула. Пожалуй, не всё так плохо.

— Ничего страшного, что вы знали моего имени. Как приличной замужней женщине вам не полагалось запоминать имена других мужчин, — усмехнулся генерал.

— Простите, Торн… — смутилась я. — Вы правы, — не сдержалась и тихо рассмеялась я, слегка покачав головой.

Он ничего плохого не имел в виду. Просто помог мне выбраться из ужасной ситуации. Наверное, любая хозяйка, хоть и бывшая, должна была знать всех гостей по именам. Тем более, в высшем обществе наверняка с пелёнок заставляют заучивать титулы и родословные всех аристократов.

— Генерал… я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом и немного прикрою глаза, — призналась я, потому что монотонная тряска и ночь, когда я ничего не могла рассмотреть по сторонам, начали убаюкивать.

Да и прошлая ночь у меня, честно говоря, была далека от комфортной. Я почти не спала. Всё это — потрясения последних дней, мое переселение, угрозы, ночь в подвале на вонючем матрасе привело к тому, что сил просто не осталось. Зевнула, прикрывая рот, и вдруг ляпнула лишнее:

— Прошлая ночь… в подвале… была ужасной. Чувствую себя разбитой….

Тело генерала подо мной резко напряглось. Я почувствовала это слишком отчётливо. Голос стал жёстким:

— Что вы сказали?

— Нет, ничего. Я… я уже почти дремлю. Показалось, — пробормотала я.

— Но вы сказали, что ночевали в подвале.

Я устало вздохнула. Ну и зачем я сболтнула?

— К сожалению, мой уже бывший муж любит… наказывать. За каждое лишнее слово. Он считал, что я должна была быть более покорной.

Тишина затянулась. А потом генерал вдруг холодно произнес:

— Желание отрубить ему не только пальцы, но и руки по локоть у меня с каждым словом возрастает.

Я округлила глаза.

— А вы оказывается такой… кровожадный, генерал.

— Ублюдков надо наказывать, — холодно сказал он. — Я бы вызвал его на границу… Только вот ваш бывший муж — отменный трус и мерзавец. Но я запомню.

— На какой границе, простите, вы служите? — осторожно спросила я.

Генерал на мгновение замолчал.

Я прикусила щеку. Молодец, Надя. Вот сейчас блеснула. Конечно, какой границе? Ты же как будто бы должна была знать, ты же Элеонора.

— Понимаете, я далека от военного искусства и прочих дел. Поэтому не слишком интересовалась делами Империи, — попыталась я выкрутиться, проглатывая ком подступающей неловкости.

— Засчитано, — снова хмыкнул генерал. И замолчал на пару мгновений, прежде чем добавить: — К сожалению, набеги кочевников происходят всё чаще. Но вам, дорогая Элеонора, не стоит об этом беспокоиться.

— Благодарю вас… за то, что спасаете нас, — тихо ответила я. — А далеко эта граница?

— Полдня пути на лошади.

«Близко», — подумала я. «Очень близко… еще и кочевники какие-то»

Разговор сам собой сошёл на нет. Каждый погрузился в свои мысли. Я зевнула снова. Потом откинулась на грудь генерала, чувствуя, как горячо под спиной. И через несколько минут… уснула.

Спала крепко. Даже слишком. Проснулась только от лёгкого встряхивания. Оказывается, генерал уже даже успел спрыгнуть с седла.

— Леди Элеонора, — обратился он мягко. — Сначала перекиньте одну ногу, потом прыгайте.

Я послушалась. Прыгнула… прямо в его руки. Он ловко поставил меня на землю и сразу отступил на шаг назад.

— Благодарю вас… Торн, — хрипло ото сна проговорила я. Стала осматриваться.

Было темно настолько, что я едва различала силуэты.

Он поднял руку. Магический огонёк вспыхнул в воздухе, разливаясь тёплым, мягким светом. Я увидела: мы стояли у бревенчатого дома.

Глава 12

Генерал прищурился и вскинул бровь, оценивающе оглядывая кухню. В его взгляде всё ещё скользила тень подозрения — словно он пытался понять, что именно здесь могло привести меня к беде.

Я улыбнулась невинно.

— Генерал, — я указала на миску с яичной массой, которую уже держала в руке. — Будьте добры, покажите мне, как здесь поджечь плиту. Боюсь, знание этой системы за пределами моих… дворянских обязанностей.

Он перевёл взгляд на меня, и мне почудилось — на миг, всего на долю секунды — будто в уголке его губ дрогнула тень улыбки.

— Интересно, — произнёс он сухо. — А как же вы вообще собирались готовить?

— Ну, знаете, — я чуть пожала плечами, — желание поесть делает из дамы-аристократки весьма сообразительную особу. К тому же, переговоры на голодный желудок — крайне неэффективны.

Генерал подошёл, развернул крышку отсека и кратко объяснил: где пуск, где магический кристалл, где ничего нельзя трогать руками, и куда нужно послать магический импульс.

Я слушала, кивая. Отмечала про себя, что кажется быть мне голодной, потому где я и где магия… Но зато старый добрый костер и котелок никто не отменял.

— Запомнили? — спросил он, с намёком.

— Не уверена, но попробую не взорвать дом.

Однако замерла на стадии посыла магии в кристалл.

Генерал помог и отступил. Кто-то постучал в дверь, и он вышел из дома.

Я же расслабилась и принялась за омлет.

В тот момент, когда всё было готово, я красиво выложила еду на тарелки, украсила зеленью и сделала салат. Генерал вернулся вовремя. На плите уже стоял чайник.

Он присел за стол, я — напротив него. Тот долго смотрел на омлет, не поднимая головы. А я не могла понять, что сейчас у него на уме. Ему не понравилось? Привык к другой еде? Но ведь нет же — он же военный, в этом магическом не совсем средневековом мире наверняка ему приходилось есть походную еду.

А потом Торн взял приборы и спокойно принялся есть. Я выдохнула и тоже отрезала кусочек омлета.

Объективно — было вкусно.

А когда мы поели, я убрала тарелки. Заварила чай. Снова присела напротив генерала.

— Так о чём вы хотели поговорить, леди Элеонора? Я сыт и вполне готов к беседе, — чувствовалось, что генерал находится в хорошем расположении духа.

— Я… как бы мне ни было нелегко об этом говорить… но сейчас я нахожусь в довольно сложном жизненном положении, — я обхватила кружку чая и посмотрела на генерала. Опускать взгляд, хоть и было неловко, я не стала. Как и играть в невинность. — Я вышла из брака без ничего. Мне даже пару монет дала служанка из замка. Я ничего не забирала, потому что там ничего моего не было.

— Элеонора…

— Нет, генерал, дайте мне сказать, — я махнула рукой. — Я понимаю, что могла бы попросить у вас денег. И даже уверена, что вы бы мне их дали, потому что вы настоящий мужчина и прочее. Но у меня есть определённые навыки. В частности, я отличный… — слово «бухгалтер» так и рвалось с языка, но я сдержалась. — …счетовод. Кроме того, могла бы разобраться и в любом другом деле. Желание и энтузиазма мне не занимать. Скажите, генерал, может быть, есть возможность помочь мне устроиться на какую-нибудь работу? Я была бы очень вам признательна именно за такую помощь.

Тот слушал меня молча. Внимательно.

— И я хотела бы платить за проживание в вашем доме, когда смогу устроиться на работу.

Я выговорилась и замолчала.

Молчание затягивалось.

О чём думал генерал — я не знала, но и не мешала ему. Ждала, затаив дыхание.

— Леди Элеонора… — наконец заговорил он. — Признаюсь, ваш порыв удивил меня. Потому что обычно женщинам… кхм, вашего положения… не свойственно рваться на работу. Тем более платить за жильё и прочее. Как вы и сказали, гораздо привычнее — просить. Даже более того, уже то, что я забрал вас из дома бывшего мужа, по закону накладывает на меня как на аристократа определённые обязательства. Я ведь видел, что уходили вы налегке. Так что тут и речи не шло о том, чтобы просить. Я бы и так помог вам. Но… ваше рвение…

— Я всё равно хочу настаивать на своей просьбе. Я не могу просто так быть содержанкой. Я бы хотела начать новую жизнь. И не зависеть ни от кого.

Генерал снова просто смотрел. А потом его взгляд ушел с моего лица, куда-то за плечо.

— Напоминаете вы мне одну… женщину… — в итоге проговорил он. И столько было затаённой горечи в этом почти молчаливом признании, что я подумала: генерал в кого-то был влюблён. А может, у него есть супруга. Его взгляд стал расфокусированным, словно он скользнул вглубь себя. — Она тоже была сильной. И самостоятельной…

Гордости и печали за ту самую незабытую им женщину в голосе генерала стало ещё больше.

Я улыбнулась генералу. Я понимала его. А ещё — понимала, что он поможет.

— Мне нужно подумать, — он встал. — Благодарю вас за завтрак. И за чай. Было вкусно. К сожалению, мне пока нужно вернуться на границу. Но потом мы поговорим вновь. А до тех пор, Элеонора, как и подобает аристократке, примите мою помощь. Отдыхайте, а ближе к вечеру мой адъютант придёт к вам.

Глава 13

Представитель канцелярии был высокий, худощавый, затянут в черный мундир с рядом серебряных пуговиц. Кожа землистая, глаза глубоко посажены. В руках у него была кожаная папка и какой-то свиток с красной печатью. Он не ждал приглашения. Просто сделал шаг вперед.

— Что вы несете? Мы разведены, — отрезала я, машинально отступая на шаг. — Есть свидетельство.

— Я в курсе. Это не отменяет оснований по делу в рамках закона о защите чести рода.

— Простите, что? Никакую честь я не порочу. С этим прекрасно справляется и сам мой бывший муж, когда усадил за один стол и бывшую жену и настоящую, — цедила я слова. — Тем более пытается приписать мне унизительный статус наложницы.

Но этого мужика в форме было не пронять.

Он развернул свиток, и воздух сразу наполнился запахом чернил и… неприятностей.

— Статья двадцать шестая, раздел три: «Мужчина благородного происхождения вправе потребовать возвращения женщины, с которой ранее состоял в браке, если она утратила средства к существованию, находится в зависимости и проявляет поведение, не соответствующее статусу».

Я стояла, как вкопанная. Каждое слово было как гвоздь в крышку моего личного гроба.

— Это шутка?.. — голос предал меня.

— Нет, — спокойно сказал он. — Это действующий закон Империи.

— Это… это немыслимо! — прошипела я. — Я… не вещь! Я не безрукая. Мне нужно время и я встану на ноги. Не буду ни от кого зависеть.

— У вас на это пять дней.

— Но этого мало!

— В таком случае возвращайтесь к бывшему мужу. Он позаботится о вас.

Агрей вышел — и показалось мне, что он был собой весьма доволен.

— Подумайте, леди Элеонора. Хорошего дня.

Он ушёл. Просто… ушёл. А я стояла. Как пустая оболочка. Закрыла дверь.

Только спустя минуту я дошла до дивана в гостиной и осела на него.
Идиотский мир с их идиотскими законами.

Снова раздался стук. Я поднялась — решив, что теперь уж точно выскажу всё, что думаю об этом крючкотворе. Но на пороге стоял... адъютант генерала. Высокий, плечистый, коротко стриженный молодой офицер.

— Добрый день, леди Элеонора. Меня зовут Робурш Прас. Генерал просил передать вам это, — он достал из нагрудного кармана увесистый кошелёк и вежливо протянул его мне.

Я так и замерла, прижимая бархатный мешочек к груди.

— А... генерал надолго уехал на границу? — возникла минута слабости, захотелось снова спрятаться за сильной спиной генерала.

— Пока не могу сказать, — ответил он. — Я остался здесь, чтобы выполнять его распоряжения. Бывает по-разному, но, к сожалению, сейчас боевые действия на границе не прекращаются. И генерал почти всё время находится там. Лишь изредка появляется в своём замке. Хотите передать ему что-то?

Мужчина, стоявший передо мной в безупречной военной выправке, внимательно наблюдал за мной.

А я… качнула отрицательно головой.

Сама разберусь. У генерала и так дел выше крыши. Я не маленькая запуганная девочка.

— Скажите, пожалуйста, где я могу найти здесь законника?

— У вас проблемы?

— Я хотела бы уточнить кое-какие детали о своем разводе.

— Я могу прислать вам карету завтра утром. Вас отвезут в город. Он совсем рядом.

— Я буду очень благодарна вам. И передайте, пожалуйста, генералу мою искреннюю признательность.

— Разумеется, леди Элеонора.

А потом он поклонился и ушёл.

Я закрыла дверь, привалилась спиной к ней и провела ладонью по лбу.

Хватит киснуть. Завтра поеду к законнику и проясню для себя всё.

Потом я посмотрела в окно, где постепенно опускались сумерки. Дверь я, как и положено, заперла и подергала несколько раз.

Сама поспешила наверх, чтобы привести в порядок тот единственный приличный костюм, в котором сбежала из дома и в котором собиралась предстать перед законником.

Да и привычные дела вроде стирки, а потом и уборки дома, не позволяли впадать в панику.

Позже я снова приготовила себе на ужин бутерброды. Запила их водой. И пошла наверх. Нужно было выспаться.

Хотя в голове бродили мысли о бывшем муже — усталость взяла своё, и я снова уснула.

Проснулась рано утром и сразу занялась сборами. Я должна была выглядеть достойно. И не походить на великую мученицу.

Скорее на деловую женщину. Я не должна производить впечатление рафинированной, беспомощной особы в отчаянии.

И, в конце концов, у меня есть деньги, что дал мне генерал. Я чувствую под ногами хоть какую-то опору.

А дальше... разберусь.

К полудню приехала карета. Адъютанта генерала не было. Я вышла и заперла дом. Спрятала в сумочку ключ и ещё раз проверила своё свидетельство о расторжении брака — и с прямой спиной направилась к экипажу.

Глава 14

Кабинет оказался невелик, но уютен. Стены, обшитые деревянными панелями, отливали тёплым янтарём. Повсюду были книжные полки, уставленные папками и увесистыми томами с потёртыми корешками. На массивном письменном столе лежали перья, чернильница и кипа бумаг, скреплённых лентами. Свет пробивался сквозь ставни, отбрасывая полосы на ковёр.

За столом сидел пожилой мужчина с седыми, но ещё густыми волосами, зачесанными назад. Его густые брови и цепкий, проницательный взгляд выдавали в нём человека, привыкшего видеть людей насквозь.

На табличке перед ним значилось: Катериус Вельмар, старший законник.

Он поднял голову, глядя на меня с вежливым любопытством, и улыбнулся уголками губ.

— Добрый день, — поприветствовала я законника.

— Добрый, милая леди... — протянул он мягким, но с лёгким лукавством голосом. — Присаживайтесь, — он указал на удобное кресло перед ним. — Что вас беспокоит?

Я устроилась поудобнее, сжала сумочку в руках. Решительно посмотрела на мужчину.

— Дело в том, что пару дней назад мой муж развёлся со мной, — я достала бумагу, подтверждающую это, и протянула её законнику.

Тот взял документ, развернул и начал читать, пробегая глазами строчки.

— Хм… Барон Авелиан Крейст, ваш бывший супруг… Так, продолжайте.

— Так вот, — я набрала воздуха, потому что говорить без эмоций о случившемся было непросто, — вчера ко мне пришёл некий Агрей Дарманн, представитель Канцелярии Репутации, и поставил меня перед фактом: я должна вернуться к бывшему мужу под его опеку…

Я сделала паузу, едва не проглотив слова, но затем договорила:

— Потому что он заявил права на меня… как на наложницу.

— Хм. А вы, простите, кто по происхождению? Девичья фамилия?

— Я сирота. У меня никого нет, — закончила я, опустив голову.

— Полагаю, он вам ничего не оставил после развода?

— Нет. Я ушла ни с чем.

— Так значит… — я сделала глубокий вдох. — Этот закон правда существует?

Законник встал, заложил руки за спину и прошёлся по кабинету, от одной стены к другой. Потом остановился напротив окна и развернулся ко мне.

Только вот ответа на вопрос я от него не услышала. Зато он начал задавать свои.

— А кто же это вас привёз? Карета уж больно знакомая. Не с имперской ли границы?

— Адьютант генерала Равенхольта прислал за мной карету, — ответила я спокойно.

— Вот как? Насколько близко вы знакомы с генералом Равенхольтом?

Я хмурилась на его вопросы.

— Простите старика за любопытство, — поднял руки вверх.

— Генерал Равенхольт — мой благодетель. И спаситель, — не удержалась я от искренности.

— Ну, раз так… милая моя леди Элеонора… — вернулся в кресло и откинулся на спинку законник, постучал пухлыми пальцами по столешнице. — Закон, о котором идёт речь, действительно существует. К сожалению, закон дискриминационный и возмутительный, но… он настоящий. Потому что никто не отменил его. Но… мне придётся с ним ознакомиться. Он настолько стар, что даже мой дед, царство ему небесное, уже не помнил его деталей. Видать, очень уж вы нужны вашему бывшему мужу, раз он сумел откопать такую юридическую древность.

Я сжала сумочку еще крепче.

— Мой бывший муж — отвратительное создание. Признаться, я… обеспокоена его одержимостью моей персоной. И я хотела бы подать на него встречную жалобу. В полном соответствии с законом.

Катериус чуть приподнял бровь и, постучав пальцами по подбородку, кивнул:

— Хочу сказать — это разумно. Только изложите суть. В чём именно суть жалобы?

Я глубоко вдохнула и начала:

— Он спустил на меня собак, когда я пыталась сбежать. Собака разорвала мне ногу. Он постоянно кричал, оскорблял меня. Закрыл в подвале, лишив права на свободу. А служанка, которой я доверяю, сообщила, что он намеревался… разделить меня со своим другом. Как вещь. Он принуждал меня оставаться в его доме, словно я не человек.

Пока я говорила, законник всё больше хмурился. Он покачивал головой, и в его взгляде читалось откровенное отвращение.

— Исключительный подлец… — резюмировал он, наконец. — Исключительный. Только вот… — он поднял палец. — Вам, конечно, стоит всё это изложить письменно. Но… поймите меня правильно: нам нужны свидетели. Без них ваши слова останутся голословными. Вы уверены, что служанка согласится подтвердить ваши слова?

Я засомневалась.

— Не знаю. Но я бы хотела ей написать и спросить.

— Ну, тогда есть шанс. Хотя… — он вздохнул. — То, что вы остались без средств, без имущества, играет на руку вашему супругу. Боюсь, он и вправду может заявить на вас права по тому самому закону. Ваше положение шаткое, леди Элеонора. Очень шаткое.

— Тогда что же мне делать?

— Главное — не отчаиваться, — сказал он твёрдо. — Сегодня же я засяду за изучение этого закона. А дальше будем думать. Попробуем найти лазейку.

Глава 15

Я не находила себе места.

Каждое утро начиналось одинаково: я спешила на Центральную площадь, садилась на край бортика у фонтана, прижимая к себе сумку, и начинала ждать. Люди проходили мимо, гул города был привычен — торговцы зазывали покупателей, дети бегали, звонко смеялись. А я всматривалась в толпу, в лица — надеясь увидеть Берту.

Но её всё не было.

А ещё хуже было то, что не было и ответа от генерала. Никакой записки. Никакого гонца. Ни единого слова. Я понимала, что слишком поздно ему написала.

Получил ли письмо?

На второй день после отправки письма я решилась. Взяла деньги, наняла карету и направилась за город — туда, где на холме возвышался строгий, серый замок генерала Торна. Я уже видела его прежде — угрюмое здание, построенное из тёмного камня, с высокими шпилями.

Карета остановилась у кованых ворот. Один из стражников, заметив меня, направился ко мне с суровым выражением лица.

— Леди? — спросил он, приподняв бровь.

— Я… знаю, что генерала нет, но может быть его адъютант находится тут?

Он молча оглядел меня с головы до ног, будто оценивая, кто я такая.

— И адъютанта нет, — мужчина пожал плечами. — Замок пустует. Из офицерского состава никто не вернулся с границы.

— А когда вернется генерал известно?

— Если бы были, я бы вам сказал, леди, — голос его был уже не таким строгим. Даже сочувственным. — Простите.

Я поблагодарила, и, не дожидаясь, когда он снова отвернётся, села обратно в карету.

Остается только ждать.

Вечер пятого дня наступил неумолимо. Солнце тонуло за крышами, окрашивая небо в пепельный розовый. Я сидела на кухне, обхватив ладонями чашку с чаем. Он уже остыл, но я всё равно держала её у губ, делая глотки, словно хотела согреться не телом — душой.

Есть я так и не смогла. С самого утра внутри было тревожно, словно сердце знало: сегодня что-то случится. Я то поднималась, чтобы выглянуть в окно, то снова садилась, то думала: «А вдруг… вдруг генерал приедет?». Ответа от генерала всё ещё не было. Ни весточки. Ни знака. И всё же я надеялась. Глупо. Упрямо. Но скорее всего он только получил письмо. Потом еще время нужно. А что если там у генерала военные действия…

Когда стемнело, я погасила свет в кухне, оставив лишь лампу в прихожей, и села в кресло — напротив двери, словно поджидая его. В доме было тихо.

И тут — стук.

Я вздрогнула. Сердце ухнуло в пятки, а потом застучало в ушах. Он? Мог ли это быть он?.. Я бросила быстрый взгляд на зеркало в коридоре, наспех поправила волосы, одёрнула рукава блузки, встала. Подошла к двери — но вовремя одёрнула себя. Сначала окно.

Я бесшумно подкралась к шторе и осторожно отдёрнула её край.

На крыльце хорошо просматривалась фигура в темном плаще, и даже без магии было ясно — это не генерал.

Я прикрыла рот ладонью, замирая.

Я поспешно задёрнула штору. Сердце заполошно заколотилось.

А потом я услышала тошнотворный, приторно-сладкий голос:

— Элеонора… детка. Отвори дверь, не заставляй меня терять терпение, — протянул мой бывший муж. — Я ведь могу и наказать за неповиновение… сладкая моя.

Меня будто окатили ледяной водой. Я отпрянула от двери, попятилась назад, едва не запнувшись о диван. Паника скреблась в груди, но я заставила себя думать. Осмотрелась.

На магической плите лежала железная сковорода.

Я схватила её.

Встала посреди гостиной, сжав рукоять двумя руками, будто это меч. Застыла дыша часто и громко. Стучала в висках кровь.

И тут — удар в дверь.

Прямо у меня на глазах дверь распахнулась, заискрила магией, и в проёме вырос он.

Барон Авелиан Крейст. Мерзавец и негодяй.

Он переступил порог, хищно щурясь. Его глаза лихорадочно блестели от возбуждения, он, казалось, предвкушал, как снова меня поймает.

Он остановился. Вздернул бровь, довольно растянул губы в мерзкой и похотливой улыбке. А потом и вовсе расхохотался при виде меня с поднятой сковородой. Вооружённую. Готовую врезать, если подойдёт хоть на шаг ближе.

Всё тот же высокий, холёный, с холодными глазами цвета стали и идеальной осанкой. В тёмном, отлично сидящем костюме, с перчатками в руках и дорогом черном плаще. На его лице играла полуулыбка, от которой у меня стыло внутри. Он смотрел на меня, как на вещь, которую потерял… но теперь снова нашёл.

— Добрый вечер, Элеонора, — сказал он низким, слишком вкрадчивым голосом. — Я пришёл забрать тебя домой.

Глава 16

— Ты… с ума сошёл? — выдохнула я. — Ты выбил дверь!

— Это ты сошла с ума, покинув меня. Но я понимаю. Женщины — создания слабые. Они легко поддаются влиянию. Особенно когда рядом появляется… кто-то вроде генерала Равенхольта.

Он произнёс имя с ядом. Я не ответила.

— Закон на моей стороне, — сказал он спокойно. — Ты знаешь это. Я имею право взять тебя под опеку. И я это сделаю. Сегодня. Сейчас.

Я стояла, сжимая сковороду.

— Уходи, — прошипела я. — Или я закричу. Прибежит стража.

Он слегка наклонил голову, будто с интересом изучая меня.

— Кричи. Кто тебе поверит, Элеонора? У тебя нет ни имущества, ни положения, ни родни, ни покровителей. Ты одна. И ты — моя. Тем более, дом стоит на отшибе, — хохотнул гад. — Никто не услышит.

— Только попробуй, — прошипела я. — Попробуй ещё раз прикоснуться ко мне — и я раскрою тебе череп.

Впервые за всё время в его лице мелькнуло сомнение.

Но он быстро пришел в норму и облизнулся, словно видел перед собой кусок мяса.

— Пришибу, — снова прошипела я.

— Сладкая… — его голос стал тягучим, как патока, — ты так воинственно выглядишь. Признаюсь, это… заводит меня. Это твоё сопротивление… Тот огонь в глазах. Почему ты была не такой раньше, а?

Я сжала рукоять сковороды крепче. Мышцы на руках дрожали, но я не отступила.

— Вали нахрен. К своей беременной жене.

Он вскинул брови, потом вдруг запрокинул голову и снова расхохотался. Смех у него был скрипучий, неприятный — как будто кто-то по железу ногтями провёл.

— Ахахах… О, ну ты даёшь, Элеонора. Ругаешься, как сапожник. Но ничего, вымою тебе рот с мылом, — сделал пару шагов ко мне. — А потом использую по назначению, маленькая мерзавка.

— Только через мой труп, — процедила я.

Он снова шагнул вперёд. Стал загонять меня, как дичь.

Я подняла сковороду выше.

— Ещё шаг — и я врежу. Клянусь.

Он замер. В его глазах мелькнула злость. Но потом он… улыбнулся. Медленно. Хищно.

— Тебе некуда идти, Элеонора. У тебя есть только я. Я позабочусь о тебе. Ты можешь звать на помощь. — Бывший муж медленно надвигался, пока я пятилась. — Меня это оказывается заводит, сладкая. Как и моего дракона.

— Э-э-э… Какого, прости, дракона? — спросила я с опаской, чуть поднимая бровь.

Он снова расхохотался, откинув голову назад.

— Того, что живёт во мне, сладкая.

— Это… это метафора? Да?..

Он склонил голову набок, и в его глазах вспыхнул странный, одержимый блеск.

— Мой ящер… — выдохнул он с жаром, делая шаг вперёд. — Он скалится. Хочет тебя. Пусть ты и ускользнула от нас, но я признал тебя своей. Моим сокровищем.

Он усмехнулся.

— Такое у нас бывает. Кто-то из драконов запечатлевается на статуэтке, кто-то — на золоте… А я — на человеке. На тебе. Ты моя драгоценность, моя жемчужина. Так что не спрячешься. Ни за бумажками, что ты строчишь, чтобы очернить меня. Ни за чужими замками.

Он прищурился:

— Твой генерал… он ведь очень занят на границе, да? Уж слишком долго его нет. Не факт, что он вернётся, золотце моё.

Он облизывал губы, как будто наслаждался не словами, а ожиданием. Глядя на меня — не как на женщину. Как на добычу.

Я стиснула зубы.

Чокнулся. Совсем. Подлец. Безумец.

И, похоже, по-настоящему верит, что я — его собственность. Драконом приплел. Или в этом мире и правда они есть?

— Этот твой огонь… Твоя страсть… Твоё сопротивление… — он зашипел сквозь зубы. — То, как ты начала гореть… Для меня… Ох, — закатил этот псих глаза.

А потом вдруг с жуткой ясностью подумала: у него, похоже, реально поехала крыша. Ему бы в дурку.

— Ну, довольно, — прорычал он вдруг. — Я устал ждать. Я хочу вернуть тебя прямо сейчас.

И прежде чем я успела среагировать, он рванулся на меня. Резко, стремительно — как хищник. Я успела лишь вскрикнуть и попыталась вслепую размахнуться сковородой, но он действовал слишком быстро.

Скорость, с которой он приблизился, была нечеловеческой.

Он перехватил запястье, вывернул руку так, что я вскрикнула от боли — сковородка выпала на пол. Мерзавец развернул меня к себе спиной и прижал к своей груди, вжимаясь горячим телом и шепча прямо в ухо.

— Сокровище мое… Сколько можно бегать? — Его дыхание обжигало шею. — Я устал ждать, детка.

— П-пусти! — прохрипела я. — Гад… Сволочь… мерзавец!

Но он только зарычал, как зверь, уткнувшись носом в мои волосы, словно вдыхая запах.

Я задыхалась. Он прижимал меня к себе, держал крепко, как кандалами. Но я не была той покорной, испуганной женщиной, которую он когда-то запугал до дрожи. Я рванулась всем телом, врезалась локтем ему под рёбра — он охнул, но не отпустил.